Литературная Газета 6459 ( № 16 2014)

«Отошла поэзия от боли...»

Анатолию Преловскому не надо было ехать "за туманом и за запахом тайги", как говорилось в известной песне.

Сибирь его родина. Там - «детства грустный обелиск»: разор в родном дому, арест и гибель отца – «врага народа», жизнь в «завьюженной Вселенной», когда «маленький да злой, раздёрганный сиротской долей... ночной зоритель огородов» всем детским сердцем привязываешься к неказистой героине будущей своей поэмы, благодарно названной её именем:

Корова! Друг мой несравненный,

товарищ памяти военной

и голодухи тыловой...

Вся как бы розовая, вся

как промокашка в мелких кляксах,

как школьное письмо моё,

она была пестра.

И как понятен в устах испытавшего всё это горестный укор иным нынешним «коллегам»:

Отошла поэзия от боли

за народ и занялась собой,

запаршивела от вольной воли,

перестала реять над толпой.

Поэт благодарно равнялся на тех, кому никогда не было «отпуска от всероссийских бед и забот», как Ярославу Смелякову и Виктору Астафьеву, например. Да и другие при чтении его стихов приходят на память имена. Скромное самоопределение: «Я тропинка двадцатого века» перекликается (во всяком случае – для меня) со сказанным в последней книге Михаила Дудина: «...был я малой переправой, в две жёрдочки, через ручей».

«Мало сделано, меньше – пройдено», – писал Преловский. Да как бы не так! Куда вернее иные строки:

Как волы в ярме, уверенно

пашут пашенку года.

Эта пашенка, или, как сказано в другом случае, делянка, вместила и лирику, и целый свод больших поэм, и огромное количество переводов поэтов Сибири и Кавказа, благодаря чему поистине «дошёл древний эпос и до нас».

А ведь после советских лет, с их морем разливанным переводных виршей, часто бесстыже халтурных (авось благодатная тема «дружбы народов» вывезет!), на долгие годы воцарился отлив. И ещё в самом начале нового века Преловский грустно и гордо написал:

Вот и тружусь на борозде забытой,

чтоб смог беспечный современник мой –

многоголосый и многоочитый –

сибирский мир почуять, как родной.

Для него это отнюдь не какая-то преходящая лихорадочная «кампания», а прямо-таки семейное, наследственное дело:

мой пращур, поп казачий, тихомолком

аж до Аляски всю Сибирь прошёл.

...Записывал поверья, песни, байки,

что смел ему сибирец приоткрыть[?]

Нет, есть, есть чем нам вспомнить поэта в дни его восьмидесятилетия!

Книга дописана. Точка поставлена.

Андрей ТУРКОВ

ВОТ И МАРТ

Вот и март ветровейный с незвонкой капелью,

прокатясь гололёдом, шумнул и притих,

уступая со скрипом дорогу апрелю

и наброски нестойких проталин своих.

А уж тот доведёт до ума эти планы:

битва с воинством снега, с его белизной, –

и подтопит дворы, и расквасит поляны,

и взойдёт тёмноствольной весной расписной.

Столько чёрного, зыбкого, ломкого цвета

никогда не бывает в природе: вот брешь,

чтобы свет заструился задолго до лета.

Я родился в апреле. Для светлых надежд.

2006

ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ

Над горою туча, а около

непроявленно зреет дождь.

У скалы, у реки, у облака

дня рождения не найдёшь.

Но зато – одно состояние

становления, а за ним –

толь парение, толь сияние,

толь горения беглый дым.

Не томление в день рождения,

а к высотам привычный взъём:

Бог мой – жизни святое бдение –

дай продлиться в свете твоём!

19 апреля 2006

СОВЕТ

(Всеволод Иванов)

Я не думал, что так надолго

он вселит свою дерзость в меня,

что ещё и до этого дня

вера, ставшая чувством долга,

укрепляет меня, ведёт,

сна и отдыха не даёт.

А всего-то ведь два-три слова,

что успехи – всё впереди,

что строку не жалей, труди,

и что эпос – всему основа, –

так Иванов сказал тогда.

Дал совет на жизнь, навсегда.

2008

НАВСТРЕЧУ

Я выхожу тебе навстречу

с опереженьем в двадцать лет,

и если я тебя не встречу,

то ты мой обнаружишь след

не на земле, куда глядишь ты,

заботой согнута земной,

а в небесах, куда взлетишь ты,

но через двадцать лет – за мной.

2002

ВСЕГО ЛИШЬ

Потребовалось жизнь прожить всего лишь,

чтоб уяснить, что ты земная связь

души и духа, и не приневолить

судьбу кривиться: рея и струясь,

возносится к небесному чертогу

жизнь напрямик, и если в строчке есть

томленье духа, значит, что и здесь

проходит путь от плоти к Богу.

1999

ОТРАДА

Поэзия! Моя отрада,

ей государство вновь не радо:

забота, благо и награда

её не балуют, не ждут.

Но терпит хлад и неуют.

Пусть ей живётся таровато,

самодовольно, рифмовато,

чем забывать в беде собрата

и службу истине, что свято.

Крутеньки будни, праздник крут.

Да будь мягка она, как вата,

пусть и без хищной хватки хвата,

не как сто лет назад – крылата,

добром и верою чревата,

и славит не воров, но – труд:

вот от неё что людям надо.

А к правде всё рано придут.

Стихи, стихи, моя отрада,

от вечной пошлости ограда.

Слова напреют и попрут:

как семена, которым надо

на свет, к теплу, – дерзай, рассада!

Так вызревай, моя отрада,

тебя не только я, все ждут.

2007

ДЕТСТВО

Детство? Было! Вопреки всему

радовалось, пелось и смеялось.

Задавалось сердцу и уму

множество задач, лишь не сменялась

власть: она стояла как гора –

тёмною бывала на рассвете,

на закате – чёрной, свет костра

колебал, сгущал оттенки эти.

Множество задачек жизнь дала,

юность ни одной не разгадала:

шёл и шёл, куда судьба влекла,

делал дело, и казалось мало,

мало отпустил Всевышний мне.

Сколько перепробовал дорог я,

выпавших на долю, – всё вчерне,

а не набело свершил, что мог я.

Ни одной избёнки не собрал,

деревца не высадил, а также

полностью не обошёл Байкал,

и немеют плечи от поклажи.

2008

В НАШЕЙ ПАМЯТИ

Родина – во многом память, ибо

только там лишь могут навсегда

удержаться дом, кривая ива,

а над ней рассветная звезда.

Много в нашей памяти иль мало

остаётся до последних дней,

главное, чтоб ивушка стояла

и звезда сияла бы над ней.

2006

* * *

Хотел бы в гавани неброской,

капризы лёгкие терпя,

неторопливой, стариковской

любовью радовать тебя.

Чтоб средь счастливых и напрасных

дней и забот моих, твоих

вдруг выпадал нежданный праздник –

вздох облегченья на двоих,

чтоб также ты немолодая,

устав от жизненных потерь,

смущеньем поздним расцветая,

стелила общую постель,

и чтобы мне тебя коснуться –

как счастье было бы и грех,

и милость божия – проснуться

вдвоём, в слезах, вдали от всех.

2000

ВЫ ЗНАЙТЕ

Вы знайте: жалость не к добру,

не стоит подновлять руины.

Не помогайте, сам помру,

когда слетятся херувимы.

Была судьбина по плечу.

Я жил, а не играл словами.

И улечу, и прилечу,

и долго-долго буду с вами.

С неведомыми, с вами, я

ещё пройдусь по книжным полкам,

как по задворкам бытия

при жизни: с радостью и с толком.

2008

ПАМЯТИ СВЕТЛАНЫ КУЗНЕЦОВОЙ

Это твой, ровесница моя,

день рожденья. Что же, сдвинем числа

около кувшина бытия,

запотевшего от стужи смысла.

Как ты с Богом там наедине?

Над какими безднами витаешь?

Что ещё, ворожея, ты мне

и России нашей нагадаешь?

Из небесной тайны ледяной,

Знак подав по-прежнему печальный,

вечностью ты чокнешься со мной,

словно штучной рюмочкой хрустальной.

14 апреля 2004 г.

НУ-КА, СЛОВО

Ну-ка, слово, не охай, не кисни,

Тёмным не затеняй окоём...

Не о смерти – о жизни, о жизни

на два голоса мы воспоём.

Будет песенка тихой, неновой,

что-нибудь о несчастной любви,

чтобы грусть обернулась основой

для терпения: плачь, но живи!

Это наше исконное свойство:

если больно и тяжко дышать,

песню, без суеты и геройства,

на побывку к душе приглашать.

2008

ЧЕТЫРЕ ПРОСЬБЫ

Всего четыре просьбы к Богу –

и счастлив был бы я вполне.

Во-первых, не криви дорогу,

какую уготовил мне.

А во-вторых, не дай упиться

всем, что избрал я для себя:

влюбляться, странствовать, трудиться,

быть сам себе – царь и судья.

А в-третьих, так же и в-четвёртых:

не тенью – на своих двоих

дай добрести до мира мёртвых

и возвратиться в мир живых.

2006

Теги: Анатолий Преловский