Дениска ненастоящий!

Денис Драгунский. Окна во двор: Рассказы. - М.: АСТ, 2014. – 374 с. – 4000 экз.

О том, что есть такой писатель – Денис Драгунский, "тот самый Дениска Кораблёв" из папиных рассказов, я знал давно. Но читать его почему-то не рвался.

А недавно попалась на глаза статья о драматической судьбе Кристофера Милна – сына Алана Милна, автора Винни-Пуха. И там был примерно такой финал: да, ему папашино творчество переломило спину, а вот у нас есть Денис Драгунский, так он, наоборот, ого-го!

Дословно: «Оказался «шире» своего отца, совмещая литературную деятельность с политической аналитикой».

Это «шире отца» неприятно резануло слух, опахнуло ветхозаветным[?] ну да ладно. Не сам же Денис Драгунский про себя это написал.

Однако именно с той статьи, вернее, с того её заключительного пассажа зародился во мне интерес к творчеству Драгунского-сына. Сначала к политической аналитике.

Что ж, она оказалась такого свойства: «Откуда, из каких немецко-романтических истерик, взялась эта странная мысль: что, дескать, «простой неграмотный народ» обладает каким-то сокровенным знанием и какой-то особой нравственностью? (…) Народ глупее образованного сословия. (...) Почему грамотные должны ориентироваться на мнение неграмотных?»

Что тут скажешь…

Потому что тех, неграмотных, тупо больше – поэтому и должны. Те, кого больше, знаете, как больно дерутся? К тому же это называется «демократия», всё такое...

Да плюс ещё именно «неграмотные» своим, как правило, весьма тяжёлым трудом создают для «грамотных» условия, благоприятствующие получению ими образования. Ещё и поэтому.

Ну да, наверное, Денис Драгунский не глупее меня и сам понимает это! Наверное, он тут в своей политической аналитике имел в виду что-то другое. Какую-то тонкую игру, интеллектуальную провокацию, да?

Ведь обратите внимание на форму высказывания: «Народ глупее образованного сословия. Почему грамотные должны ориентироваться на мнение неграмотных?» Какое-то мучительно знакомое клише, не находите? «Свобода лучше несвободы наличием свободы»… «Хорошо, кабы умная нация покорила бы весьма глупую-с»…

Не может же литературный человек написать так на голубом глазу.

И тогда я наконец заинтересовался литературной деятельностью прославленного сына великого отца.

Книга называется «Окна во двор».

Это воспоминания, рассуждения, анекдоты из жизни, сплетни, перемежаемые чем-то напоминающим рассказы или наброски к ним. Вернее, обозначения рассказов, стилизации под рассказы – на грани пародии на рассказ как жанр. Этакое «понюхал старик Ромуальдыч портянку».

Однако сразу возникает чувство, что этот жанр не намеренный. Просто дыхание у автора недлинное и начатый рассказ ему инстинктивно хочется скорее привести к композиционному разрешению – выдохнуть, а как это сделать, он не всегда понимает, потому что всяким там реализмом и мотивацией героев не заморачивается, ограничиваясь наброском некоего «типического обстоятельства» и догадкой, как персонаж в этой ситуации будет действовать некоторое время. А потому материала для разрешения конфликта (а часто и для завязки) ему не хватает.

Приходится либо вести к чисто формальному интонационному завершению, либо прибегать к «парадоксальным остроумным концовкам» в духе «и тут внезапно все умерли».

Несмотря на это, Драгунский считается хорошим писателем, и даже понятно, почему – благодаря качеству, которое почитается в современной российской литературе за талант, – благодаря лёгкому перу. Это когда пишешь как говоришь – не думая. Будто внутри метроном отмахивает: «Тут столько-то слов сказать, там столько-то».

Перо у Дениса Викторовича действительно лёгкое – ладно пишет. Если бы к этому ещё прилагался изобразительный дар, то есть умение подмечать небанальные, но характерные признаки явлений и предметов и обращать на них читательское внимание, то Драгунский и вовсе бы сошёл за гения, но увы. Остановился за полшага, в какой-то ерунде от гения. Дар у него исключительно повествовательный.

Точнее, у него дар стилизовать, имитировать повествование – ну как у попугая – имитировать человечью речь. Можем же мы с чистым сердцем, не кривя душой воскликнуть, что попугайчик молодец, умница, талантище?

Ну вот и наш автор тоже – умница и талантище.

И кто же будет вслушиваться в содержание попугаичьей речи? Только идиот какой-нибудь. Попугайчик не для того бормочет, чтобы его слушать, а для того, чтобы… Ну, вы понимаете. Для искусства.

«Окна во двор» книга называется в том смысле, что там-то, конечно, тише, во дворе, но и значительно непристойнее: хлам какой-то свален, мусорные ящики какие-то, люди с улицы заходят… В общем, «изнанка жизни».

Темы собранных в книгу рассказов и рассуждений такие: почему женщины «дают»; почему они «не дают», почему в СССР плохо одевались и так редко мылись, что от людей воняло; как в СССР занимались сексом: кто с кем, в каких местах, позах и обстоятельствах; как разглядывали порнографические фотокарточки и где их брали; как жёны изменяли мужьям и наоборот; как молоденькие хищницы подцепляли богатеньких старичков и наоборот и какая выгода была от этого тем и этим – и так далее.

Ну и чуть-чуть разоблачений ужасов сталинизма, нельзя же совсем без этого.

Автор, возможно, видит своего героя-рассказчика этаким приятно загорелым и седеющим джентльменом, умудрённым и слегка утомлённым, эдак, знаете, по-монализовски улыбающимся уголками глаз в закат, не знаю. Однако ощущение возникает совсем другое – потливости, суетливости, жаркого несвежего шёпота и торопливых настырных рук, которые вообще непонятно что тут делают, я же никогда не носил бюстгальтера...

А, ну да, это же я сам почитать купил.

Автор, разумеется, не равен герою-рассказчику, это только самые глупые из нас подумают, что равен, и предъявят автору счёт, но, с другой стороны, ничего другого, кроме «дала – не дала», в книжке по большому счёту всё равно нет, а значит, можно считать, что равен. Что это вот его Денискина жизнь и протекла так – во всех этих самых неловких неприятных положениях и позах.

И тут, конечно, встряхивает немножко.

Как мог такой нежный, такой чуткий Дениска из рассказов своего папы – за светлячка не пожалел грузовик, на мишку плюшевого не поднялась рука – превратиться в такое… в такого вот героя-рассказчика?

И вдруг я понял.

Ну конечно! Кого изобразил Леонардо на своём самом знаменитом портрете? Себя, только без бороды. В виде женщины. Художники всегда изображают себя – вот и Достоевский говорил, что из всех братьев Карамазовых от него, от Достоевского, большего всего – в ком бы вы думали, помните?.. В Смердякове.

Так вот в том-то и дело, что в «Денискиных рассказах» изображён не Денис Драгунский, не его внутренний мир. Там изображён внутренний мир писателя Виктора Юзефовича Драгунского.

Писать о детях – это вроде как писать о животных, неизбежно приходится их сентиментализировать, наделять их не свойственными или не вполне свойственными им мотивами, придумывать им «психологию». Сами по себе дети или слишком парадоксальны, или, напротив, обескураживающе просты.

Так что «Денискины рассказы» они на самом деле совсем про другого мальчика. И папа, который в финале «Девочки на шаре» шагал по улице, крепко держа сына за руку и не зная, что сказать, был Виктором Драгунским, и тот, кто семенил рядом – искал глазами его лицо и надеялся, что папа что-нибудь ему скажет, – тоже был им.

А Дениски там с ними не было.

«Он шёл очень быстро, и я еле-еле поспевал за ним. Отчего он шёл так быстро? Почему он не разговаривал со мной?»

Душераздирающая история.

Теги: Денис Драгунский. Окна во двор

Загрузка...