Литературная Газета, 6528 (№ 40/2015)

Имитация патриотизма

Имитация патриотизма

Политика / События и мнения / Прямая речь

Во время заседания первого областного форума Всемирного русского народного собора. Калининград, март 2015 г.

Теги: Россия , политика , образование

В одном из репортажей (Т. Шабаева, «Родная память и чужое наследие», «ЛГ», № 14, 2015) сообщалось, что наш собкор, лауреат премии А. Дельвига, доктор исторических наук Владимир ШУЛЬГИН не получил слова на пленарном заседании калининградского форума Всемирного русского народного собора в марте 2015 года. Хотя и был заявлен в списке выступающих. Ранее в его жизни произошли более тревожные события.

Чем не понравился Шульгин отдельным коллегам и калининградским чиновникам от образования?

– Владимир Николаевич, в прошлом году вы были лишены должности профессора Балтийского федерального университета имени И. Канта. Не связаны ли между собой события в вузе и на форуме?

– Думаю, нет. Епархия меня ниоткуда не изгоняла, наоборот, привлекает к преподавательской деятельности. Признателен Его Преосвященству епископу Серафиму за сотрудничество. Возможно, устроители форума сочли, что в докладе Святейшего Патриарха всея Руси Кирилла главное сказано и повторы неуместны. А он, помимо всего прочего, говорил, что Калининградская область – наш форпост на западе России. Члены патриотических организаций, от «Руси Балтийской» до «Русского собрания», всегда стояли за русизм, поэтому испытали чувство удовлетворения от слов предстоятеля церкви. Однако надо бороться за торжество провозглашённого курса. Обстановка в городе и области взывает к этому.

– Видимо, не так легко действовать в духе высказываний патриарха. И не только в Калининграде...

– Знаете, я считаю, что подобное является следствием общего затянувшегося курса на «деидеологизацию», отказ от давно определившейся национальной идеи. В практической области, как итог, это, например, используя жаргонную лексику, недавний «наезд» историка и публициста, а больше либерал­комиссара Н. Сванидзе на двух видных историков­русистов МГУ профессоров А. Вдовина и А. Барсенкова. В чём там суть? В своём пособии преподаватели констатировали, что во главе СССР на протяжении значительного периода истории стояли люди нерусской национальности, а в годы Великой Отечественной войны 63 процента призывников из Чечни стали дезертирами. Это исторические факты. Но профессоров вынудили принести извинения, а распространение их пособия приостановили. Недавно в Москве прошли общественные слушания, посвящённые делу историков, его участники (представители научного сообщества, публицисты, правозащитники) единодушно высказались в поддержку Вдовина и Барсенкова. Сейчас создана комиссия для проведения научной экспертизы учебного пособия.

– Может быть, это и неплохо? Ведь национальные отношения – тонкая сфера. И титульной нации, тем более нации мощной, надо быть мудрой, терпимой, дальновидной. Мы видим, к чему, например, привела «украинизация» через колено.

– Согласен. Но почему-­то получается, что голоса в защиту «русского взгляда» на прошедшее нередко натыкаются на обструкцию, подчас с ходу выдвигаются обвинения в шовинизме. Можно заметить, что проводить национально ориентированную линию в политике, в том числе в образовании и культуре, – дело, по сути, жертвенное, не особо поощряемое государством. Проводится якобы отказ от идейной детерминанты, но это лукавство, потому что лозунг «Да здравствует деидеологизация!» маскирует гиперлиберализм в фарватере целей «вашингтонского обкома».

В духовно здоровые времена Руси государство руководствовалось христианско­православной правдой. При Петре начался «протестантский уклон», то есть искажение русской государственности при решении не только частных, но даже больших вопросов. Противоречие не было исправлено, несмотря на борьбу Карамзина, Пушкина, Тютчева. Позже последовал 1917 год. Многие и сейчас пребывают в подражательном «петербургском цикле». Да, некоторые американские фонды наконец признаны у нас, по сути, антироссийскими. Но ещё долго будет аукаться то, что фонды Сороса, МакАртуров, Форда финансировали созданный ими Межрегиональный институт общественных наук при наших университетах, включая Калининградский (ныне БФУ). Можно вспомнить, как в конце 1980­х были разрешены кооперативы при заводах, приступившие впоследствии к грабежу индустрии. Похожее и здесь. Прилипание чужеземных структур к вузам было задумано для разрушения сферы отечественного народного просвещения.

– На что американцы давали деньги?

– Запад не оставлял и не оставляет планов расчленить или хотя бы ослабить Россию. Этому была подчинена и деятельность названных фондов. Наше профильное министерство, видимо, не почуяло коварства «партнёров». Деньги Америка давала тем, кто соглашался следовать её установкам, на отвлечение научных сил на проекты, связанные с исследованием надуманных, а то и ложных проблем. Например, на изучение того, как западная философия влияла на русскую. Вопрос, как видите, поставлен так, что уже изначально отрицается самобытность русской философской мысли.

Американцы получили понимание со стороны ректората БФУ. Была закрыта кафедра, специализировавшаяся на русской мысли. А прозападно ориентированная кафедра фактически обрела монополию. В круге её интересов даже небезызвестная Ханна Арендт, которая ещё в конце 1940­х уравняла Сталина с Гитлером в своей книге по истокам «тоталитаризма».

– Можно изучать хоть Арендт, хоть кого угодно. Главное, чтоб не в угоду кому­то... Но хочу спросить о другом. Вы только что говорили о философской, идеологической составляющей преподавания в БФУ, а что происходит, на ваш взгляд, на истфаке?

– «Западнизация» ощутима и там. Выпускающие кафедры в 2013 году слили в одну на базе кафедры зарубежной истории. Российская история оказалась падчерицей (об этом «ЛГ» рассказывала в упомянутом выше репортаже. – Ред. ). Среди историков немало моих коллег, которые переключились на краеведение с «кёнигсбергским уклоном». Достаточно сказать, что декан истфака Валерий Гальцов, ныне директор Гуманитарного института, объединившего большинство гуманитариев, в статье, опубликованной в одном польском журнале ещё в 1996 году, назвал русских переселенцев в Калининградскую область «маргиналами». Его взгляды, думаю, несильно изменились. Иначе бы его не приглашали на немецкие мероприятия у нас и в самой Германии.

Конечно, со своими спецкурсами по истории русского консерватизма я пришёлся не ко двору в «Альбертине» и «Кантиане», как на немецкий манер именуют вуз его руководители. Остальное было делом техники. Был выбран момент, и меня забаллотировали, попутно нарушив положение о выборах, – коллег помимо их воли вынудили голосовать открыто, под присмотром. А началось всё в 2005 году, когда ректор подал на меня в суд за критику его плана назвать университет именем И. Канта. Произошедшее со мной – это частный случай общего процесса.

– Что вы имеете в виду?

– Как мне видится, курс федерального Министерства образования в сфере гуманитарных наук явно небесспорен. Например, давно и повсеместно сокращается набор студентов­историков. Такого рода скукоживание истфаков кое­где приводит, по имеющейся информации, к их ликвидации. Наблюдается и сокращение набора первокурсников. Или так называемые слияния. Не так давно в Санкт­Петербургском госуниверситете была попытка насильственного слияния истфака с философским факультетом. Развязалась, как мне рассказывали коллеги, чуть ли не война, которую историки выиграли благодаря поддержке председателя Российского исторического общества Сергея Нарышкина. На мой взгляд, остро стоит и кадровая проблема. Ведь персоны, бравшие уроки у Сороса или в духе Сороса, не смогут быстро «перековаться». Вот и осуществляется лишь имитация патриотизма в науке.

– Зная ваш характер, не сомневаюсь, что вы, как говорится, не сложили крылья: продолжаете работу, вышли ваши новые исследования…

– Недавно опубликовал биографию С.П. Швецова (1858–1930), учёного-­аграрника, эсера, масона, открывавшего Учредительное собрание в 1918 году. Ещё лет тридцать назад мне удалось обнаружить его бесценный архив. Осмысление найденного стало одной из главных задач исследования. Было интересно проследить причины «поправения» народника, отказавшегося от крайностей радикализма. Начал я также разрабатывать тему «И. Кант и Россия: история взаимной нелюбви». В своё время ещё Д.И. Чижевский заметил, например, что у нас Шиллера полюбили, а вот И. Канта почему­то нет. Родилось желание глубже разобраться.

Есть и другие замыслы.

Беседу вёл Владимир СУХОМЛИНОВ