Литературная Газета, 6534 (№ 48/2015)

Безымянные и родные

Безымянные и родные

Книжный ряд / Библиосфера / Объектив

Уткин Константин

Теги: Александр Лысков , Красный закат в конце июня

Александр Лысков. Красный закат в конце июня. М.: Издательский дом «Сказочная дорога»; Архангельск: Библиотека журнала «Двина», 2014. – 520 с. – 500 экз.

Каждый писатель живёт мечтой о своей главной книге. О своей лебединой песне, после которой можно замолчать с чувством выполненного долга. Которая пишется на одном дыхании, точнее – на вдохе, и так легко и точно, что практически не требует правок.

Понятно, что эти мечты разбиваются о серую глыбу будней – суета повседневных дел засыпает мелким мусором самые грандиозные планы, от которых не то чтобы совсем отказываешься. Нет, просто переносишь и переносишь на ближайшее, но совсем неопределённое будущее.

Александр Лысков, автор книги «Красный закат в конце июня», как мне кажется, главный труд своей жизни завершил.

Все линии романа сведены воедино, завершены. Впрочем, речь идёт даже не о сюжетных линиях в привычном понимании этих слов, скорее о пёстром и причудливом рисунке бытия.

При этом писатель берёт на себя труд и смелость заглянуть в такие глубины тёмного прошлого, что проверить подлинность описанных событий не представляется возможным. Да, примерно мы знаем, что в таком-то временном отрезке на такой-то территории жили такие-то племена. Очевидно, что как-то они меж собой контактировали. Конечно, у них было какое-то хозяйство. Но всё теряется в тумане – лишь до открытия первой страницы. Начинаешь читать и понимаешь, что раздвинуты временные границы, и прошлое – совсем дремучее прошлое – оказывается на расстоянии вытянутой руки. С его землянками, берестяными туесами и буйной лесной жизнью. И языческие корни, которые, несмотря на коросту цивилизации, всё-таки есть в каждом человеке, сразу оценивают этот текст как верный.

Создание исторического романа имеет ряд сложностей чисто лингвистического свойства. Все понимают, что мы способны понять речь наших предков, живших сто лет назад в крупных городах. Деревенские же диалекты воссоздать сложнее.

Как тут быть писателю? Задача не из лёгких, и мало кто за неё способен взяться. Лысков решился, и, на мой взгляд, свою задачу он выполнил. Нельзя сказать, что текст читается легко, но бег­лость восприятия в художественном произведении не всегда хороша. Точно так же нельзя сказать, что в нём не хватает образов или особенностей, присущих праязыку. Нет. Александру Лыскову удалось найти золотую середину между доступностью для понимания современного человека и совершенно несовременной художественной сложностью.

Отдельно стоит остановиться и на самой идее романа. Посвящён он деревне. Каждая историческая веха в романе показана через самые разные судьбы людей.

Можно сказать, что через героев показана история места – как тихая глубинка постепенно превращалась в крупное село, а потом – в зарастающие подлеском развалины.

Герои книги тоже выбраны своеобразно – от первых священников, принёсших христианскую веру языческим лесным племенам, до бродячих скоморохов, высмеивающих всё и вся, а особенно – чёрные рясы. От первых земледельцев, рыхлящих землю лосиным рогом, до крепкого хозяина, покупающего сложные немецкие сельскохозяйственные машины.

И по всему роману рассыпаны приметы, поверья, былички, заговоры и прочие приметы язычества.

Авторская любовь к тем, кого он описывает, чувствуется в каждой фразе. Нам, зачастую не знающим своих корней, страшные встряски прошлого века обрубали родословные. Такое отношение к безымянным героям может показаться даже избыточным. Но потом понимаешь: именно из безымянных, никому не известных при жизни и уж тем более после смерти, работяг и состоит Россия. И каждый из них достоин памяти.