Литературная Газета, 6583 (№ 03/2017)

Езжай, мой сын, езжай отсель,..

Езжай, мой сын, езжай отсель,..

Спецпроекты ЛГ / Словесник / Клеветникам России

Красников Геннадий

Теги: филология , история , патриотизм

или Новые европейцы, отчалившие от оплёванных берегов

Я нарочно помянул одни мелочи. Микроскопическая анатомия легче даст понять о разложении ткани...

А. Герцен. Былое и думы

Оглядываясь на историческое прошлое, глядя в настоящее, думая о будущем, невозможно не признать очевидное: мало кто, кроме России, столь часто и непредсказуемо изумлял и поражал старушку Европу. Будь то ратные подвиги и победы, великие открытия и научные достижения, гениальные произведения литературы и искусства (от древней иконописи до авангарда в музыке и живописи), социальные эксперименты, потрясшие весь мир, и тысячелетняя православная история и культура…

Пароход философский

Так, из «дикой», «варварской», как считали на Западе, России в Европу приезжали блестящие «русские европейцы» Н. Карамзин, П. Вяземский, Ф. Тютчев, И. Тургенев, А. Герцен… Многие наши соотечественники годами жили и работали в европейских странах, хотя и не были эмигрантами.

Массовый исход из России начался в ХХ веке после революции 1917 года. Без преувеличения можно сказать, что в эмиграции оказался будущий золотой фонд русской культуры. Одно перечисление имён писателей, философов, художников, музыкантов, среди которых были Ив. Бунин, В. Ходасевич, З. Гиппиус, Г. Адамович, М. Цветаева, В. Иванов, Н. Тэффи, А. Ремизов, И. Шмелёв, Б. Зайцев, Е. Замятин, К. Бальмонт, И. Северянин, С. Чёрный, Н. Бердяев, Г. Федотов, С. Булгаков, Г. Флоровский, И. Ильин, Л. Шестов, С. Франк, В. Зворыкин, С. Рахманинов, К. Коровин, В. Кандинский, приводит в то самое детское суворовское воодушевление: «Мы – русские, какой восторг!» Благодаря им интеллектуальный мир навсегда запомнил не только «парижскую ноту» непревзойдённой русской поэзии, но и «русский Париж» (который, по выражению Д.С. Лихачёва, фактически стал столицей «второй русской культуры»), «русский Берлин», «русскую Прагу», «русский Сан-Франциско» – места, где проходила непростая жизнь наших соотечественников, сохранивших русский дух, родной язык, преданность Родине...

«Мы не в изгнании, мы в послании», – говорили русские эмигранты. Философ Г. Федотов писал: «Никогда эмиграция не получала от нации столь повелительного наказа – нести наследие культуры... Зарубежная Россия – уникальное явление в мировой цивилизации. Русский Серебряный век был продлён на несколько десятилетий». Так называемый «философский пароход», с нестерпимой болью отрывавший от родных берегов цвет нации – выдающихся мыслителей, лучших сынов России, – стал своего рода ковчегом спасения не только для них, но – через них!.. – и спасением самой России в её многовековой национальной самобытности, её культурного кода, исторической памяти.

«Апологию эмиграции» (воспоминания в трёх томах!) Роман Гуль назвал «Я унёс Россию». Он пишет: «Нас спасает – как это ни банально звучит – только духовная связь с Россией. С той вечной Россией, которой мы – сами того не осознавая – ежедневно живём, которая непрестанно живёт в нас и с нами – в нашей крови, в нашей психике, в нашем душевном складе, в нашем взгляде на мир… «Если кончена моя Россия, – я умираю», – писала в одном стихотворении Зинаида Гиппиус, подчёркивая эту нашу ничем не разрываемую, метафизическую связь с музыкой русской культуры»…

Таков был интеллектуальный, духовный, патриотический уровень «русских европейцев» с трагического «философского парохода», высокое благородство которых по отношению – скажем прямо! – к неласково обошедшейся с ними Родине вызывает глубокое уважение.

...и русофобский

Не прошло и ста лет, как «удивлять» Европу из России устремились «новые» европейцы… «Смердяковский пароход» отчаливает от оплёванных берегов под лозунгом: «Пора валить из поганой Рашки!» До того им тошно здесь, что даже некий поэт Улюкаев, тогда ещё не разжалованный из министров, вместо того чтобы печься о благе России, в творческих конвульсиях требовал: «Езжай, мой сын, езжай отсель…», достигая высшего интеллектуального экстаза в финале шедевра: «Ха-ха, хе-хе, хи-хи, ху-ху О боги».

Но ещё и до «хе-хе» и «ху-ху», не дожидаясь улюкаевского благословения, «смердяковским пароходом» из страны «свалили» Б. Березовский, А. Козырев, Евг. Киселёв, А. Кох, С. Шустер, М. Ходорковский, А. Пионтковский, Е. Чичваркин, С. Гуриев, Г. Каспаров, А. Троицкий, А. Мальгин, Г. Чхартишвили (Б. Акунин) А. Васильев, И. Пономарёв, М. Гайдар, Ж. Немцова, Е. Чирикова…

Эти «новые европейцы» тоже уверены, что они «не в изгнании, а в послании»… Своё «послание» (как правило, почему-то в форме «благородного» доноса) – напрямую или через массмедиа – они адресуют Госдепу, западным лидерам, всем профессиональным и добровольным энтузиастам русофобам. Идеологом их мотивации можно считать жителя города Скотопригоньевска, лакея, чьим именем по праву и назовём пароход, на котором они отправились «дивить» Европу. «В двенадцатом году, – философствовал их идейный предтеча, – было на Россию великое нашествие императора Наполеона французского первого, отца нынешнему, и хорошо, кабы нас тогда покорили эти самые французы: умная нация покорила бы весьма глупую-с и присоединила к себе. Совсем даже были бы другие порядки-с.… Я всю Россию ненавижу».

«Если кончена моя Россия, – я умираю», – причитает Зинаида Гиппиус, а скотопригоньевский европеец, вчерашний главред «Коммерсанта» А. Васильев, в интервью из Женевы вещает: «Нет такой страны – Россия! Это громадная геополитическая ошибка… я не знаю чья, Господа Бога или Чарльза Дарвина. Такой страны не было, нет и не будет. Она вредна…»

Нина Бродская, в сравнении с которой «новый европеец» Васильев не пережил и тысячной доли испытаний, в страшные годы Великой Отечественной войны, молится о своей стране:

Что мне осталось, проси не проси я,

Пусть разорится дотла…

Только б Россия, Россия, Россия,

только б Россия жила.

(«Страшно. Безвыходно страшно…», 1941, Тулуза)

Философ И. Ильин в изгнании тревожится о судьбе оставленной Родины: «Быть русским – значит не только говорить по-русски. Но значит – воспринимать Россию сердцем, видеть её драгоценную самобытность и неповторимое своеобразие, понимать, что это своеобразие есть Дар Божий, данный русским людям, и в то же время – указание Божие, имеющее оградить Россию от посягательств других народов... Быть русским – значит верить в Россию, так как верили в неё все русские великие люди, все её гении и строители».

Но птенец гнезда Ельцина А. Кох, явно ни к «гениям», ни к «строителям» России не относится: «Я не понимаю, чего такого особого в России? Россия должна расстаться с образом великой державы… Я думаю, для того, чтобы отобрать у нас атомное оружие, достаточно парашютно-десантной дивизии. Однажды высадить – и забрать все ракеты к чёртовой матери!..» Опять скотопригоньевский лакейский словарь: «Я не только не желаю быть военным гусариком, Марья Кондратьевна, но желаю, напротив, уничтожения всех солдат-с… Русский народ надо пороть-с…»

Бывший чемпион мира по шахматам Г. Каспаров, мелкая пешка на «Великой шахматной доске» всемирных русофобов господ Бжезинских и Соросов, мнит себя могучим стратегом, назойливо пытаясь всучить свой план «Дранг нах Остен» Западу: «На мой взгляд, исходя из логики исторического процесса, единственный возможный сценарий перемен в России – это может быть результат серьёзного внешнеполитического поражения. Для этого Запад должен проявить ту политическую волю, которая была у Рейгана, у Тэтчер…», например, «как это делал в своё время Рейган, поставляя стингеры афганским моджахедам» (то есть тем, кто убивал русских солдат и кто разваливал Советский Союз!)…

«Я старый. Меня девушки не любят»

Можно ещё посочувствовать Каспарову, у которого в голове всего 64 чёрно-белые клеточки, по которым он строит воспалённые комбинации о либеральном завоевании России, но чтобы человек, считающий себя русским писателем, стучал на свою страну, настраивал против неё иностранные государства, – это уже за пределами добра и зла и сравнимо разве что с Иудиным грехом!..

Так, на вопрос французской журналистки о «франко-российском сближении» ещё один «новый европеец» Григорий Чхартишвили (Б. Акунин) мелочно и подленько стал клепать на свою страну: «Вам не следует забывать о том, что сегодня Россия, по сути, является государством одного человека, Путина, который принимает все решения… Это агрессивная страна, идеологически тираническая, ксенофобская и гомофобская…» И далее, словно вспомнив, что он не только клеветник, но и писатель, Чхартишвили приправляет свою ложь стилистической завитушкой с претензией на апокалиптическую таинственность: «Если вы входите в российскую сумеречную зону, вы теряете всякое чувство ориентации»… А его рассуждения о «двух народах» – «Есть Мы и есть Они. У Нас свои герои: Чехов там, Мандельштам, Пастернак, Сахаров. У Них – свои: Иван Грозный, Сталин, Дзержинский, теперь вот Путин» – так это либеральный расизм «юберменшей» по части Шендеровича–Быкова–Новодворской…

Фёдор Тютчев

Теперь тебе не до стихов,

О слово русское, родное!

Созрела жатва, жнец готов,

Настало время неземное...

Ложь воплотилася в булат;

Каким-то Божьим попущеньем

Не целый мир, но целый ад

Тебе грозит ниспроверженьем.

Все богохульные умы,

Все богомерзкие народы

Со дна воздвиглись царства тьмы

Во имя света и свободы!

Тебе они готовят плен,

Тебе пророчат посрамленье, –

Ты – лучших, будущих времён

Глагол, и жизнь, и просвещенье!

О, в этом испытанье строгом,

В последней, в роковой борьбе,

Не измени же ты себе

И оправдайся перед Богом...

24 октября 1854

Владимир Набоков, действительно русский интеллектуал и европеец, уж точно не чета нынешним «скотопригоньевцам», знал, о чём говорит, когда утверждал:

Бессмертное счастие наше

Россией зовётся в веках

Мы края не видели краше

А были во многих краях…

Мы знаем молитвы такие,

Что сердцу легко по ночам;

И гордые музы России

Незримо сопутствуют нам.

(«Родина», 1927)

Кстати, характерная черта «новых европейцев» в том, что они собственные комплексы, тайные и явные грехи и пороки любят приписывать другим. Так, старый подстрекатель, политолог А. Пионтковский, скрывающийся на Западе от российского правосудия, называет Россию «мутантным, фашистским государством». Каков профессионализм этого русофобствующего эксперта-чревовещателя, можно судить по его бездарным прогнозам: «Трамп, кстати, никогда не станет президентом США». Казалось бы, оконфузившемуся политическому Паниковскому самое время ныть: «Отдайте мне мои деньги… я совсем бедный! Я год не был в бане. Я старый. Меня девушки не любят» и воспользоваться советом Бендера: «Обратитесь во Всемирную лигу сексуальных реформ... Может быть, там помогут». Но с Пионтковского как с глухаря вода, он уже токует о победе Трампа: «Москве рано пить шампанское».

Поэт русского зарубежья В. Дик­сон, надрывая сердце, в «неподдельной и беззаветной патриотической тоске» (И. Ильин) пишет потрясающий гимн своей Родине, по сути, «послание» в будущее: «Это вечное слово – «Россия» – Словно ангельский свет для меня, Словно совести зовы простые, Словно вихри снегов и огня». (июнь 1928, Орлеан). Но «совести зовы простые» вряд ли слышит «новая европейка», живущая на Западе, – политолог, профессор аж трёх (!) американских университетов, ведущий исследователь Королевского института международных отношений в Лондоне Лилия Шевцова. Крутая интеллектуалка («большой учёный»!) несёт всему миру «послание» о том, что Россия – это «страна заходящего солнца», и жутко страдает, что никак не удаётся добить её Родину, хотя «была одна удачная попытка – формирование Европой и Америкой санкционного режима, но дальше этой попытки дело не идёт. Запад оказался в параличе, прострации»… Однако «святая простота» Шевцова всё подбрасывает и подбрасывает свои вязанки хвороста в русофобский костёр…

Н. Бердяев, русский философ, оторванный от Родины, думает о Родине, осмысливает её Судьбу: «Русский народ создал могущественнейшее в мире государство, величайшую империю. С Ивана Калиты последовательно и упорно собиралась Россия и достигла размеров, потрясающих воображение всех народов мира». Но, увы, не потрясает она воображение «новых европейцев», этих странных, словно без роду и племени, без памяти и сердца, больных русофобией господ.

Вот Хрущёва Нина, правнучка Никиты Хрущёва, живущая в США и считающая себя «гражданкой мира», почему-то озаботилась судьбой ненавистной ей России в духе своего малограмотного деда, подложившего нам свинью в виде подарка Крыма Украине, стучавшего лаптем по трибуне ООН и рассуждавшего об искусстве на уровне своей проамериканенной правнучки: «После Олимпиады в Сочи олигархам надоел Путин и его замшелые обещания гипотетического русского величия. Его убирают (как – не знаю, но приходит на ум судьба Лаврентия Берии). Большая часть населения поддерживает перемены, и новые реформаторы заново начинают трансформацию России к демократии. Их первая задача – уменьшить размер страны и при этом получить прибыль для России. В конце концов ни одна страна не может модернизироваться, если у неё такие гигантские размеры и нет стратегии по развитию и улучшению территорий. Продажа Калининграда Германии, Курильских островов Японии»…

Для Ходорковского Россия – всего лишь «территория свободной охоты» ...а для З. Гиппиус, Д. Философова и Д. Мережковского – Дар Божий

«По снегу русскому, домой»

Ещё несколько лет назад М. Ходорковский призывал собратьев либералов и себя самого к покаянию, ибо «...для многих (хотя, бесспорно, не для всех) наших предпринимателей, сделавших состояние в 90-е годы, Россия не родная страна, а всего лишь территория свободной охоты. Их основные интересы и жизненные стратегии связаны с Западом...» Сегодня же «вскормлённый в неволе орёл молодой» заявляет, что готов возглавить правительство в случае смещения президента Путина в результате «дворцового переворота»: «Я приеду, как только режим начнёт разваливаться».

Лидер экологического движения в защиту Химкинского леса Е. Чирикова – новоиспечённая европейка, ныне живущая в Эстонии. Отмечена наградой Государственного департамента США «За храбрость». В интервью американскому репортёру проявила недюжинную смелость и европейскую толерантность, используя «зоологическую» терминологию: «Русский народ во многих отношениях похож на крупный рогатый скот. Он стерпит всё». Видимо, речь о том самом народе, о котором писала всюду гонимая (и в зарубежье тож!), не прикормленная госдепами и всюду нищенка, истинная русская европейка Марина Цветаева:

О, неподатливый язык!

Чего бы попросту – мужик,

Пойми, певал и до меня:

«Россия, родина моя!»

(«Родина»1932. Пригород Парижа Кламар)

Про «рогатый скот», вероятно, относится и к русскому поэту И. Северянину, находившемуся «в послании» в той же Эстонии, где ему случалось в нищенские периоды продавать тамошним домохозяйкам пойманную рыбу, предлагать собственные книги проживавшим в таллинских гостиницах русским. Вся его «храбрость», не отмеченная Госдепом, заключалась в любви к Родине и своему народу, да ещё в чистой надежде на то,

Как хороши, как свежи будут розы,

Моей страной мне брошенные в гроб!

«Новые европейцы» со «смердяковского парохода» ждут поражения России (и желательно так, чтобы от неё даже имени не осталось), дабы вернуться победителями на «территорию свободной охоты» для довершения начатого в 90-е годы…

Наши русские европейцы, эмигранты первой волны с «философского парохода» мечтали «вернуться в Россию стихами», книгами, верой, надеждой, любовью… И они вернулись, хоть и трагически поздно. Мы знаем всю меру их отчаяния, их любви, знаем, как стремились они домой, как хранили веру в Россию, какой прошли путь … Вот почему, господа скотопригоньевцы, все вы со всеми вашими амбициями, претензиями, со всем змеиным ядом ненависти не стоите и восьми строк Георгия Иванова, которые светят как негасимая тонкая свеча памяти целого поколения русских людей:

За столько лет такого маянья

По городам чужой земли

Есть от чего прийти в отчаянье,

И мы в отчаянье пришли.

– В отчаянье, в приют последний,

Как будто мы пришли зимой

С вечерни в церковке соседней,

По снегу русскому, домой.

Поклоняющийся родной стране Владимир Набоков и мечтающий о её поражении шахматист Каспаров