Литературно-критические очерки. Н. Глебов, А. Шмаков

Живые страницы истории

Николай Александрович Глебов хорошо знаком юному уральскому читателю повестями «Карабарчик», «Детство Викеши», «Даниил Кайгородов». Повесть «Карабарчик» была переиздана в Москве и за рубежом.

Большой интерес представляет трилогия Глебова «В степях Зауралья».

Первая часть трилогии — «В предгорьях Урала» — была издана в Челябинске в 1954 году. В ней большое место занимает проблема разложения буржуазного мира. Сама мысль отразить распад старого мира «изнутри», на судьбе нескольких поколений буржуазной семьи, — не новая в литературе. Горький в «Деле Артамоновых» показал неизбежность вырождения никчемных потомков энергичного и предприимчивого хозяина фабрики Ильи Артамонова как следствие исторической закономерности: бывшие хозяева жизни вынуждены сдавать свои позиции, на смену Артамоновым пришли ткачи Морозовы. Судьба артамоновского рода поставлена в зависимость от революционного движения, чье развитие и определяет крушение Артамоновых. «Из закоптелых фабричных окраин вышел на улицу Новый хозяин», — так об этом процессе написал Д. Бедный.

Горьковскую тему распада буржуазной личности Глебов раскрывает на жизненном материале, который он превосходно знает. На истории семьи Никиты Фирсова. Правдивое изображение быта и нравов купеческой среды дореволюционного Урала — бесспорное достоинство Глебова-романиста. Сошлемся, к примеру, на такую живописную сцену, как встреча с богатой кержацкой семьей Вершининых «раскаявшихся» молодых. Каждая деталь зримо раскрывает и обстановку, и обычай, и характер. Грозный старик Вершинин заставил молодых ползти по всему большому каменному двору до крыльца, потом огрел их плетью, и только после этого уже «простил» и благословил. Молодой зять, в скором будущем крупный промышленник Никита Фирсов, а пока еще просто маляр Никишка, плутовато поглядывает по сторонам и успевает приметить все богатые постройки вершининского двора, Хитрый Никишка угодливо называет богатого тестя «богоданным тятенькой», а сам прикидывает, сколько можно получить на приданое от этого «старого черта».

Вот так извиваясь, прибегая к любым средствам, ради наживы, и начнет свой путь Никита Фирсов. Стяжательство станет потом смыслом всей его жизни.

Сцена «прощения» молодых, а также первый эпизод книги, рассказывающий о том, каким путем нажил богатство Фирсов, являются своеобразной экспозицией книги. Повествование о семье Фирсовых не случайно начинается с убийства человека; этим моментом подчеркивается преступность всей их последующей жизни.

С годами Никита Фирсов утрачивает прежнюю суетливость, обретает уверенность в себе, а с ней и степенность, в манерах его все чаще проявляется звериная хватка сурового старика Вершинина. Фирсов прибирает к рукам все сырьевые рынки Предуралья, вводит монополию на торговлю хлебом, грабит своих прежних конкурентов, разоряет крестьян-хлеборобов, в голодные годы крепко наживается на торговле скотом и хлебом.

В романе сделан акцент не на самой практике стяжательства, а на результатах ее. Мир собственности калечит душу человека, развращает и опустошает. Когда-то Никита Фирсов любил похвастать умельством. Он рассказывает встречному крестьянину о своем мастерстве, о том, что Никишка Фирсов не простой маляр, а живописец, умеет лики святых писать, природа наделила его талантом. В прежнем Фирсове была «душа жива», но путь наживы, который он избрал для себя, вытравил в нем творческое начало.

Все зависит в жизни от того, какому делу посвятил себя человек. Для Никиты Фирсова целью жизни становится накопительство.

Деньги, деньги, деньги. Деньги нужны ему, чтобы властвовать над людьми. «Дай только время — все Зауралье заставлю на карачках ползать», — грозится Фирсов. И в годы революции Фирсов будет упорно цепляться за свое добро, надеяться на возврат «лучших времен», на восстановление нажитого преступлениями капитала.

Собственническая психология задавила в нем остатки человечности. Жену Никита никогда не любил, женился ради денег, и теперь мстит за свое унижение в молодости. На детей смотрит, как на товар, который предстоит выгодно сбыть. Дочь выдает замуж за своего компаньона; сына Сергея женит на богатой вдове Дарье Видинеевой, и это исполнение отцовской воли стало для детей Фирсова началом их жизненной катастрофы. Никита Фирсов видит, что дети стоят в стороне от дела, поэтому он берет на службу бывшего дьякона Елеонского, такого же, как он сам, жулика.

Неслучайно, что «помощник» в критический момент отнимает у больного, немощного Никиты шкатулку с золотом и этим ускоряет смерть своего бывшего хозяина.

Сюжетная линия, связанная с характером Никиты Фирсова, начинается мотивом убийства и завершается подобной же сценой (жена Фирсова рассказывает сыну о последних днях его отца). Такой прием кольцевой композиции позволяет автору впечатляюще показать сам принцип, на котором основаны отношения в мире собственности: «человек — человеку волк», «с волками жить — по-волчьи выть». В этот принцип поверил с юности бывший маляр Никита Фирсов. Все подчинив расчету, загубил жизнь себе и детям и погиб, задыхаясь от бессильной ярости к тем, кто отнял у него власть и богатство.

Фирсов не просто скопидом. В нем вместе со страстью к деньгам растет ненависть к народу и надвигающейся революции.

Вот сцена на мельнице в голодном 1911 году. После сытного обеда Никита выходит на крыльцо и окидывает довольным хозяйским глазом добротные постройки, купленные им у Дарьи Видинеевой. Он видит истощенных казахских детей, похожих на живые скелеты, нищую старуху, обезумевшую от голода, выслушивает гневные обвинения старшего сына, но мрачные житейские впечатления не могут его вывести из себя. Даже терпеливое сердце жены Никиты Фирсова Василисы Терентьевны и то не выдерживает, она приходит к осуждению всей жизни своего мужа: «Настоящий стратилат. Правда говорится, что через золото слезы льются».

Характер Никиты Фирсова раскрывается в бытовых, жанровых сценах, путем сатирического заострения образа, умелого использования художественной детали.

Вот Никита Фирсов возвращается домой с поминок у Дарьи Видинеевой; он сделал все, чтобы Сергей остался у Дарьи и теперь мечется у себя в комнате в ожидании сделки. Куда девалась степенность Фирсова! Он места себе не находит, рвет и мечет, призывает господа, раздражается беспечностью жены, не разделяющей его азарт игрока. Что стоит, например, такая бытовая зарисовка автора, великолепно раскрывающая натуру Никиты:

В этой сцене много художественных находок. Это такие детали, как «крепкий сон» Василисы Терентьевны («пожевывала во сне губами»), манера Никиты («потирая на ходу руки», «двинул ее в бок кулаком») и, наконец, описание «благочестивых» старцев, которых следует «прошпаклевать», и мысли Никиты во время молитвы. А в целом, очень неназойливо, без нравоучений, автор зло смеется над ханжеством, мнимым благочестием Никиты, над его ничтожной страстью, над тем, что энергия Фирсова переходит в суетливость, над всем образом жизни и мыслей стяжателя.

В таком же плане написана сцена пробуждения Никиты Фирсова в своем доме. Он проснулся не в духе, обругал жену и работника, и все из-за досады. А досаду вызвали монашки-постояльцы, которые прожили неделю в доме Фирсовых, «выклянчили две трубы самого тонкого холста» и уехали, не заплатив. («Нахлебницы Христовы. Поклонами отделались. Тьфу! Чтоб их холера взяла, — кряхтя, Никита вылез из-под одеяла и, почесав бок, подошел к зеркалу»).

Во внешнем облике Никиты автор постоянно подчеркивает, варьирует, заостряет детали, характеризующие его как хищника. У Никиты «узкое, продолговатое лицо», «с хищным оскалом», «беспокойные, пронизывающие глаза», «мелкие хищные зубы», «завертел головой, кок сыч», «он был страшен», «ястребиные глаза», «сверлит глазами», «скалит зубы». Конкуренты говорят о нем: «жила», «змей скользящий», «стратилат». Символична сцена, в которой Никита наблюдает из окна своего особняка, как матрос влез на памятник «царю-освободителю» и накинул ему петлю на шею.

Перед нами враг, все еще не сдавший свои позиции, затаившийся и коварный. На это последнее обстоятельство надо обратить внимание. Всем ходом повествования автор подчеркивает: Фирсов — хитрый и умный противник, он не перестанет сопротивляться. При малейшей возможности Фирсовы поднимут голову. Именно такова логика развития характера Никиты.

Примечательна встреча Никиты с Толстопятовым, в которой они обсуждают весть о свержении царя. Вот позиция Фирсова: смириться, выждать, «а придет время… так давнем, что кровь брызнет». Его черное дело будут в годы гражданской войны и восстановительного периода защищать уже с винтовкой в руках и Дорофей Толстопятов, и Сила Ведерников, и Никодим Елеонский. Об этом расскажет автор во второй и третьей частях книги. А пока вернемся к истории семьи Фирсовых.

Юность детей Никиты Фирсова — Сергея и Агнии — совпала с тем периодом в жизни буржуазии, когда она уже сдавала свои позиции наступающему рабочему классу. Поэтому для младшего поколения Фирсовых характерно чувство обреченности, отсутствие веры в свои капиталы, которая давала силу Никите.

Младший сын — красавец Сергей — пошел по стопам отца, стал достойным продолжателем торгового дома. В нем есть отцовская ловкость, дерзость, самонадеянность, задор. Но, в отличие от отца, Сергей становится временами безразличным к своему богатству, опускает руки. Как личность Сергей мельче, в нем нет той цельности, которая отличала стяжателя Фирсова-старшего. Сергей пьет, проводит время в кутежах и разврате, вызывая этим осуждение со стороны отца, оберегающего семейные устои. Но ссора Фирсовых не выходит за рамки класса. Сергей также люто ненавидит большевиков, отнявших у него дом, леса, земли, маслодельные заводы, вступает в армию Колчака. Однако, неверие в жизнь, предчувствие неизбежности конца преследуют озлобленного Сергея в белом лагере. Младший Фирсов логически приходит к самоубийству. Сам уход его из жизни свидетельствует о поражении тех, кто еще недавно был хозяином.

Характер Сергея проявляется в тяжелой семейной драме, в мелочах обыденной жизни.

Жизнь его начиналась неплохо: была молодость, сила, уверенность, что добьется всего, чего захочет, была любовь к красивой девушке, дочке ямщика Устинье.

От самого Сергея во многом зависело, как сложится его судьба. Человек талантливый по натуре, Сергей способен чувствовать красоту своего края, понять и оценить искренность Устиньи. Более того, Сергей порою приходит к мысли о преступности собственнического мира. Так было с ним в гостях у богатого заимщика Дорофея Толстопятова, друга отца.

Толстопятов радушно угостил Сергея розовым свиным салом борова, который съел годовалого парнишку у работницы. Об этом случае Толстопятов рассказал гостям с заметным раздражением: ведь пришлось-таки заколоть живность раньше срока, а что до ребенка, то ведь и сама поселянка с голоду помирает, ребенок ей в тягость.

Сергей Фирсов был потрясен услышанным, впервые трезво оценил он духовно родственную ему купеческую среду: «Людоеды мы». На смену этим мыслям пришло воспоминание об Устинье, олицетворяющей для Сергея самое чистое, дорогое, что было в его жизни, что он сам предал:

Лирический пейзаж в этой сцене передает настроение Сергея, раскрывает лучшую сторону его натуры, его способность возмущаться бесчеловечностью в окружающих и в самом себе.

Но это настроение самоанализа не является характерным для Сергея, а с годами и вовсе пропадает, сердце его ожесточается, вспышки недовольства гасятся попойками. Сергей повторяет путь отца, утрачивает те ценные качества, которыми его наделила природа.

Однажды встав на путь предательства своих чувств, женившись из-за денег, Сергей с каждым годом все больше теряет себя. Происходит нравственное и физическое разрушение. Последняя встреча Устиньи с Сергеем на мельнице, куда Устинья привезла зерно, исполнена драматизма.

У Сергея уже ничего не осталось от прежнего, кроме оскорбленного самолюбия. Он хочет унизить Устинью, выместить на ней свою боль, обиду. В его грубости, жестокости, во всем хищном облике чувствуются усвоенные уроки Фирсова-старшего. Вместе с тем, Сергей жалок, особенно, когда с ним происходит припадок. «Падучка. Должно быть, от разгульной жизни», — так устами Устиньи завершается рассказ о загубленной жизни Сергея.

В годы гражданской войны, когда Сергей сражается на стороне белых, ненависть к большевикам и месть толкают его на поджог своей бывшей мельницы. Неудача еще больше ожесточает его, сердце каменеет. Хладнокровно приказывает Сергей Фирсов, командир конной разведки, зарубить трех пленных красноармейцев и спокойно смотрит, как конвойные отирают о мокрую траву окровавленные клинки. А когда, спасаясь от натиска Красной Армии, отряд Фирсова подошел к монгольской границе, Сергей отстал от конников и пустил себе пулю в лоб.

Так завершилась трагическая судьба младшего Фирсова, способного человека, продавшего свою жизнь золотому тельцу.

Тема вырождения старого мира звучит в характерах сестры Сергея Агнии, его жены Дарьи Видинеевой и расстриги — дьякона Никодима Елеонского. Их судьбы прослеживаются параллельно и дополняют образ младшего Фирсова.

Показывая нравственное падение Дарьи Видинеевой, когда-то сильной, красивой и властной женщины, гордой своими капиталами, Глебов по-своему раскрывает известную истину: нельзя добыть счастье богатством и несправедливостью.

Изломана жизнь Агнии Фирсовой. Отец продает ее своему компаньону — датчанину Тегерсену.

В годы гражданской войны Агния бежит с мужем за границу, там вступает на самый подлый путь: продает не только свою честь, но и Родину. По заданию американской разведки она едет в Советскую Россию, и здесь-то ее настигает возмездие.

Не привыкшая с детства к труду и самостоятельности, Агния продается из-за денег. К этому приводит воспитание Никиты Фирсова. О таких людях в свое время гневно скажет большевик Виктор Словцов:

Власть собственности губит в человеке человеческое, — таков вывод Глебова. Только порвав с миром собственников, человек может развить свои дарования, стать творцом, прожить полезно.

На этот путь встает старший сын Никиты Фирсова Андрей.

Владелец мануфактурного магазина Кочетков с осуждением говорит о сыновьях Фирсова: «Старший-то, Андрей, все графа Толстого под мышкой таскает. А младший, и не говори, бесшабашная головушка растет». Для Кочеткова одинаково враждебно и озорство Сергея и свободомыслие Андрея. Главное — сыновья Фирсова не работники, хороших торговых людей из них не выйдет. Вслед за мануфактурщиком характеристику Андрею дает и сам Никита: «От этого книжника помощи ждать нечего. Со студентами да с ссыльными компанию водит».

Учение в инженерном училище в Петербурге, беседы с «политическими» позволили Андрею понять правду жизни. Он встает на путь революционной борьбы. Но тема Андрея — это уже новая тема: народ и партия в годы революции. Об этом пойдет речь дальше, а пока завершим разговор о семье Никиты Фирсова.

Одним из колоритных образов из окружения Фирсова является расстрига — дьякон Никодим Елеонский, предприимчивый помощник торгового дома.

Вот какое впечатление произвела фигура дьякона на обитателей дома Фирсовых. Стряпуха Мария первая оценила пришельца: «Варнак, наверное. Ишь, рожа-то как у разбойника. Как бы не стащил что». Агнии он напомнил опричника с картины: «Лицо, как у Малюты Скуратова». Сергей предположил, что Елеонский — конный прасол. Никита Фирсов сразу прикинул, что «этот кутейник» может ему пригодиться.

Большевик Русаков, выслушав рассказ Виктора Словцова о пьяных разглагольствованиях бывшего дьякона о том, что он пьет «от неустройства жизни», что «бог есть внутри нас, остальное все переменчиво», сразу дает четкую политическую оценку образа мыслей Елеонского. Русаков называет Елеонского последователем теории богоискательства, разъясняет Словцову реакционность ее и опасность «новых апостолов».

Предостережение Русакова было не случайным. Дьякон оказался помощником Фирсова не только в торговых делах. Это он по указанию своего хозяина приходит к учительнице Христине Ростовцевой и грозит ей за то, что она сеет «крамолу».

В первые годы после революции Елеонский именем бога хочет запугать и смирить народ. Кулаки, добиваясь открытия церкви, пустили слух, что человек без покаяния не найдет покоя в земле. Елеонский и разыгрывал в этой комедии заглазную роль: нарядившись в белый саван и изображая мертвеца, пугал по ночам мирных жителей, пока не был арестован милицией.

Разоблачение теории и практики «богоискателей» типа Елеонского дополняет изображение кризиса буржуазного общества в романе «В предгорьях Урала».

Эпизоды, рисующие купеческую среду, написаны зримо, арсенал изобразительных средств, которым пользуется Глебов, многообразен, красочен; выразительна авторская речь, речь персонажей.

Вот, например, витиеватая манера речи дьякона. Обилие церковных слов в сочетании с бытовизмами хорошо передает изворотливость и ханжество расстриги.

Дьякон называет Никиту Фирсова «владыкой дома сего», о себе говорит: «аз есмь человек», упоминает «чертоги Вельзевула», приводит цитаты из священного писания и здесь же добавляет совсем «земные» слова о своем животе, «пустом, как турецкий барабан». О конце своей духовной карьеры дьякон сообщает: «Вылетел с церковного лона в три счета». Сочетание просторечного «вылетел в три счета» со словами «церковное лоно» убедительно раскрывает характер разгульного расстриги. К тому же автор уместно добавляет к речи Никодима: «Весело ответил пришелец».

В другом случае, в речь дьякона органично вставляется авторское: «весело блеснул хитроватыми карими глазками» (заметим, не глазами, а «глазками»! да еще хитроватыми, «добавил с деланной грустью», «почесал грязной пятерней затылок», «пустоцвет, — подумал недружелюбно расстрига» (об Агнии). На вопрос Никиты о семейном положении дьякон ответил, притворно вздохнув и опустив голову: «Вдов. Через это и свернул с пути праведного». Все эти разбросанные авторские детали, жест, реплики персонажа в целом создают портрет в движении, характеризуют образ всесторонне.

Никите Фирсову присуща уже иная манера: категоричность суждений, грубость, искажение непонятных ему «книжных» слов (Никита малограмотен, в отличие от «интеллигентного» дьякона), обилие просторечий. Социалистов Никита называет «сыцилистами», «искариотами», «книжниками», Сергея в ссоре — «аспидом» и «василиском», «щенком». На старшего сына кричит: «Ты мне акафисты не читай!» На жену «шипит»: «Тетеря ты сонная, дура стоеросовая».

Никита бойко щеголяет такими просторечными словами как «восподи», «краля», «гулеван», «ежели», «маленько», «срамота смотреть», «промашку дал», «диво», «вестимо» и т. д. Он остер на язык: метко «окрестил» зятя Тегерсена «козлом Мартынкой», «кислятиной», дьякона — «кутейником», оценил живость ума Христины, назвавшей их с Никодимом «церберами» («Однако, занятная девица. Ловко она отделала нас с Никодимом»). Часто Никита прибегает к пословицам или афоризмам.

Индивидуализация языка Фирсова-старшего — важнейшее средство типизации образа. Глебов правдиво описывает детали обстановки, одежды. Сама вещь становится средством характеристики купеческой среды.

В доме Фирсовых обращает на себя внимание парадное крыльцо, выложенное плитами чугунного литья, перила лестницы покрыты лаком, над обеденным столом висит массивная люстра, а в углу — кадки с фикусами и олеандрами. Все это как бы кричит о богатстве, о роскоши.

А вот и дом Дарьи Видинеевой: все выставлено напоказ, вещи заслоняют человека. Автор подчеркивает в описании обстановки нагромождение вещей и ту же безвкусицу, что в доме Фирсовых. Здесь и бархат, и ковры, и массивное трюмо с множеством безделушек из кости и ореха, горки серебра и посуды в буфете, и, конечно, толстый бухарский кот, растянувшийся на подоконнике среди цветов.

Красочно описание обеда в доме Видинеевой. Каждая деталь говорит за себя, сатирически заостряет образы «хозяев мира сего», представляет их во всей наготе. Приведем отрывок из этой сцены:

Не менее колоритен, чем дьякон из приведенной сцены, местный исправник, старый холостяк Пафнутий Никанорович, рассказывающий в пьяном виде историю из своей разгульной жизни. У этого исправника одна фамилия чего стоит: Захваткин. А сочетание таких деталей как надушенный платок, который он подносит к «осоловелым глазам», и то, что его «грузное тело» по знаку хозяйки слуги вынуждены были «вынести» в сенки, дополняет характеристику этого «именитого человека».

Или еще пример. Глебов отдельными зарисовками дает описание утра в Марамыше. И, как бы мимоходом, вставляет выразительный штрих:

Итак, купеческая среда предстает в романе Глебова в живых картинах и характерах, и это несомненное его достоинство. Заостряя в образах купцов их волчий облик или показывая вырождение буржуазного класса, Глебов не теряет чувства меры, за исключением отдельных досадных просчетов.

Подчас писатель так нагнетает это «страшное» в облике купцов, что заставляет Сергея «скрипеть зубами» (в эпизоде с поджогом мельницы), Никиту «зловеще скалить зубы». В таких моментах Глебову изменяет художественное чутье. Слишком беллетризована история Лукерьи Великановой. Луша — и красавица, и «соблазнительница», и боевая атаманша, и коварная вдохновительница своеобразного «бабьего бунта», эдакая вариация Лушки Нагульновой на уральской земле. Ничего нового в развитие сюжета этот образ не вносит и, на наш взгляд, не обогащает роман. Не находит своего развития и характер Дорофея Толстопятова. Он все тот же со своими свиньями, животной ненавистью к большевикам, со своей полоумной дочкой; разве что принимает участие в борьбе бандитов против Советской власти, но об этом больше сказано, чем показано.

Вообще в третьей части романа образы становятся схематичными. Вскользь говорится о судьбе Силы Ведерникова, о вредительстве Мокшанцева колхозу, сами характеры врагов художественно неубедительны. Им не хватает тех сочных красок, которыми выписан портрет купечества в первой части трилогии.

Трилогия Глебова изображает жизнь народа в переломный момент исторического развития. Крушение старого мира, рождение нового вовлекло в борьбу миллионы трудящихся. Великая Октябрьская социалистическая революция пробудила к действию дремлющие силы народа. Этот процесс становления сознания народа под руководством большевистской партии — в центре внимания Глебова.

В «Предгорьях Урала» постоянно подчеркивается контраст между миром собственников и трудовым народом. В заимке Толстопятова цинично говорят о переселенцах, которых кормят хлебом с лебедой и отрубями. Автор заставляет Фирсова-старшего взглянуть на свои жертвы: голодных детей и женщин. Андрей обличает действия отца, спекулирующего хлебом, и вновь говорит о голодающих, Крестьяне-хлеборобы, приехавшие на базар, жалуются на жизнь: не житье, а чистая мука. В сцене приезда на мельницу Сергея Фирсова Глебов подчеркивает рознь между казаками и мужиками, социальную неоднородность самого казачества (с одной стороны, кулак Сила Ведерников, с другой — казачья беднота).

В романе утверждается мотив трудовой жизни, отношение к труду является критерием нравственной цельности и чистоты героев. Так автор поэтизирует трудовую семью старого Лупана, любящего землю, его сына — труженика Евграфа; постоянно занятую работой Устинью, которая пришлась по душе этим людям. В романе постоянно чувствуется оценка исторических событий, их восприятие людьми труда. Особенно это звучит в массовых сценах, главах, рассказывающих о кануне революции.

Вот эпизод. Апрель 1917 года. На железнодорожной станции мужики обсуждают последние события, происходит такой разговор.

Или другой эпизод. Никита Фирсов отправляется в Зауральск узнать, что происходит. Фирсовский работник Прокопий обращает на себя внимание Никиты невиданной ранее дерзостью, независимостью, веселостью. Они едут мимо деревни и слышат разговор крестьян.

Так в массовых сценах предстает в романе собирательный образ народа.

Выделяет автор и ряд характеров людей из народа, постепенно осознающего свои права. Это молодые рекруты Епифан, Федот, Осип, все трое — ученики большевика Григория Ивановича Русакова. Медленно и целеустремленно расшатывал Русаков привычные понятия молодежи о вере, царе и отечестве. Из частых разговоров с ним казаки узнали, что служба царская — сплошной обман, поняли, что рабочие, одетые в солдатские шинели, — их братья. Вот почему при известии на фронте о свержении царя ученики Русакова расправляются с белыми офицерами, а в последствии становятся видными людьми в Советах.

Удались Глебову такие народные характеры как Устинья и дед Ераско (в чем-то, правда, повторяющий деда Щукаря).

Устинья Батурина в первых главах романа — красивая, скромная девушка, влюбленная в Сергея Фирсова, мечтающая о счастливом замужестве. Устинья привлекает непосредственностью, искренностью чувств; нам открывается бурная жизнь ее сердца. Но не только это пленяет в Устинье, есть в ней такая скрытая сила, такие порывы (эпизод с тройкой), что приводят бывалого ямщика Батурина в восхищение: «Эх, парнем бы тебе родиться».

Эти задатки найдут потом свое развитие и достойное воплощение, а пока первое столкновение Устиньи с жизнью: женитьба Сергея на богатой чуть было не привела ее к гибели. Молча, затаенно хранит свое горе Устинья, и в этом умении переносить стойко страдания проявляется ее сильный характер. Чистота и цельность натуры Устиньи раскрывается в драматических сценах: встречах с Сергеем, в отношениях с семьей мужа.

Вторым рождением для Устиньи стали события Великой Октябрьской социалистической революции. Участие ее мужа Евграфа в борьбе с белоказаками и трагическая его смерть, столкновение с Силой Ведерниковым, беседы с большевиком Русаковым — это все вехи на пути становления характера Устиньи. В сцене на мельнице, когда вмешательство Устиньи предотвратило драку между казаками и «иногородними», спровоцированную Ведерниковым, Устинья предстает перед нами во всей своей красоте и силе, восхищает умением просто сказать о главном, как истинная ученица Русакова и Евграфа. Устинья нашла такие слова, которые убедили мужиков, не побоялась бросить их в лицо хозяину, человеку, которого все еще любила.

В образе кривого бобыля Ераски опоэтизированы такие исконные качества русского крестьянина как лукавость и живость ума, умельство, любовь к веселой озорной шутке. Характер дается в комических ситуациях.

События революции вовлекли в борьбу все слои крестьянской массы, в том числе и таких как Ераска. Он еще слабо разбирается в политике, но полагается на свое «нутро» в понимании того, что есть правда, справедливость. Автор так представляет читателю Ераску:

Вот как однажды «услада» оказала мужикам помощь. Во время столкновения бедняков с богатым казачеством из-за покоса, когда в ход пошли было колья, подоспел Ераска со своей балалайкой.

Такие же «подвиги» совершает Ераско и в годы гражданской войны, когда служит разведчиком у партизан, арестовывает «мертвеца» Елеонского и т. д.

Комическое в романе оттеняет драматические сцены, изображающие остроту классовой борьбы, а в сочетании юмор и драматизм положений передают многообразие самих жизненных ситуаций.

Итак, Глебов поэтизирует исконное стремление народа к протесту против угнетателей, его активность, живой ум, трудолюбие, веру в партию большевиков. Именно в судьбах народа видит автор трилогии, как писатель социалистического реализма, решающую силу истории. Высшим выражением народного самосознания выступают большевики: Григорий Иванович Русаков, Нина Дробышева, Виктор Словцов, Андрей Фирсов, Христина Ростовцева.

Есть в романе и попытка рассказать о подлинно исторических деятелях революционного движения на Урале: председателе Челябинского горсовета Евдокиме Лукьяновиче Васенко, Дмитрии Колющенко; упоминаются в книге имена Самуила Цвиллинга, Сони Кривой.

К сожалению, живых портретов этих товарищей, героически сражавшихся за Советскую власть на Южном Урале, романисту не удалось создать, и это серьезный недостаток эпопеи. Как много выиграла бы трилогия Глебова, если бы вместо беглых зарисовок были выписаны характеры челябинских большевиков!

Но обратимся к тому, что есть в книге, к художественным образам коммунистов.

Слесарь Русаков — профессиональный революционер, сосланный в уездный город Марамыш. Гордость за рабочий класс, спокойная уверенность в правоте идей партии большевиков, в победе революции — все это выделяет Русакова среди других революционеров. Он оказывает влияние на крестьянскую молодежь, впитывающую новые, непривычные ранее понятия о том, что такое классовая борьба, пролетариат, интеллигенция, интернационализм. В Русакове подкупает ребят та простота, с которой он умел говорить о политике, смелость поступков.

Вот молодой парень Епифан впервые получает от Русакова ответственное задание: передать в Челябинске пакет одному товарищу. Русаков идет на риск, но без этого немыслима его профессия, а доверие к ученикам — это его принцип. Происходит такой разговор.

Мы чувствуем и робость крестьянского парня, готовность его «уважить» Григория Ивановича и, в то же время, боязнь за себя. Русаков понимает переживания Епихи, но у него нет другого выхода, и тогда он применяет лучший способ убеждения в данной ситуации: прямой, откровенный разговор, основанный на доверии к молодому человеку.

Пройдет время и Епифан выполнит много заданий партии, на своих руках он вынесет из боя командира партизанского отряда Русакова, будет сражаться за Советскую власть под Волочаевском, но первых уроков не забудет никогда.

Такое же влияние, как на Епиху, оказывает Русаков на Осипа, Федота, формирует их души. Интеллигентов Русаков учит распознавать демагогическую суть разных буржуазных теорий: от меньшевистских речей Кукарского до теории «богоискательства», проповедуемой Елеонским.

Во второй книге Русаков показан как командир партизанского отряда, освобождающего родной город от колчаковщины, затем — председатель уездного комитета.

С образом Русакова связана одна из важных тем романа — тема интернационализма. В годы мировой войны Русаков терпеливо разъясняет крестьянам, кому выгодна эта бойня, рассказывает о солидарности пролетариата всех стран. Он отважно вступается за пленного чеха Яна и его жену, оказавшихся жертвами шовинистического разгула; не только останавливает избиение, но и страстно бросает толпе казаков слова правды и упрека. За судьбой Яна и его семьи внимательно следит Русаков и в трудные дни партизанских боев, и в первые годы создания коммуны, Яну поручает он отремонтировать первый трактор, выехать на сев. Бывший пленный чех Ян обретает в России свою вторую родину, становится полноправным гражданином нового советского отечества.

Мы видим, что некоторые общие черты большевистского характера в лице Русакова Глебов запечатлел. Но индивидуальности, конкретности, «данности» характера Русакова в романе не получилось. Фигура большевика не раскрыта в действии, развитии, столкновении. Речь героя бледна и невыразительна, внутренний мир остался за пределами книги.

А ведь образ Русакова задуман как идейный центр всей композиции романа. Замысел не нашел достойного воплощения, и в этом состоит один из самых характерных художественных просчетов Глебова в решении проблемы народа и партии.

Докажем эту мысль ссылкой на Андрея Фирсова, образ, имеющий принципиальное значение в изображении кризиса старого мира и рождения новых отношений.

В книге «В предгорьях Урала» показаны некоторые своеобразные черты в облике Андрея. Зримо воспринимаются такие эпизоды как столкновение сына с отцом на мельнице, когда Андрей обвиняет Фирсова-старшего в спекуляции хлебом и отказывается полностью от наследства, разговор Андрея с исправником в полицейском управлении, где Фирсов смело заявляет о своем несогласии с царским режимом и нежелании идти на компромисс с совестью. Здесь проявляются решимость Андрея навсегда порвать с семьей отца, независимость суждений, мужество и непреклонность. Когда Фирсов-старший предпримет последнюю попытку примириться с сыном и предложит ему подкупить власть, чтобы не идти на войну, Андрей на деле докажет, что не пойдет дорогой отца. В отношениях со Словцовым, Дробышевой, Русаковым Андрей проявляет себя как человек увлекающийся, способный чутко откликнуться на новые идеи, понять их и принять.

Наконец, облик Андрея раскрывается во встречах с Христиной Ростовцевой, в беседах с матерью. А далее идет цепь поступков, никак не мотивированных автором.

Посмотрим, как раскрывается мировоззрение Фирсова. Приводится разговор Фирсова с Виктором Словцовым, в котором «Андрей рассказал о ссоре с отцом и намекнул о своей связи с революционными кружками Петербурга». Виктора это радует, но и удивляет, так как он всегда считал Андрея всего лишь богатым либералом, правда, отличавшимся прямотой и честностью.

Так вот, больше того, что сказано от лица автора об Андрее, кроме этого намека на связи с революционерами в первых главах романа, ничего ни о взглядах, ни о деятельности Фирсова не говорится. Характер предстает перед нами уже сложившимся, сформировавшимся до начала действий.

Показывать формирование характера героя или не делать этого — воля автора. Но суть в том, что своих большевистских взглядов Андрей никак не проявляет (сцена с исправником, в этом плане, еще ни о чем не говорит). Уход на войну Андрей объясняет только тем, что он не может оставаться в тылу, когда «тысячи кормильцев идут на фронт, оставляя полуголодные семьи», Андрей готов выполнить свой «воинский долг». Виктор Словцов называет такое понимание долга очередной «иллюзией либерализма». Виктор пытается объяснить Фирсову истинные цели войны, говорит о том, что сам не собирается «бороться за царя Николая и приближенных», что есть разные представления об отечестве. Цель Виктора ясна: «С помощью правды мы раскроем глаза народу и поведем его в последний, решительный бой».

В конце разговора Андрей «задумчиво барабанит пальцами по столу» и легко соглашается: «Да, пожалуй, ты прав». Эти его слова нисколько не убеждают нас в том, что он разобрался в сложных проблемах, составлявших предмет разговора. И вдруг в последующих сценах мы узнаем о таких действиях Андрея на фронте, которые были бы под силу, пожалуй, таким людям, как Виктор Словцов. При первой вести о свержении царя Андрей организует митинг и выступает перед солдатами с конкретной политической программой действий: предлагает послать представителей в полковой комитет, четко объясняет позицию партии большевиков. Командиру полка фон Дитриху Андрей заявляет, что он большевик. Но как и когда он стал большевиком, как произошел в нем этот сложный процесс духовного развития, не показано, а поэтому действия Андрея на фронте логически не мотивированы, поступки героя определяются авторской волей, а не жизненной вероятностью.

«В степях Зауралья» образу Андрея уделено много места. В отличие от первой части, теперь характер раскрывается через события. Достоинством второй книги является динамичность повествования, острая интрига, созданная в духе приключенческих романов. Главу о действии Андрея в тылу Колчака можно с успехом экранизировать, она почти целиком написана в форме диалога. Сами события этой главы, повествующей о подвиге большевистского разведчика, увлекают в мир отваги, мужества и риска. Но события заслоняют здесь характер Андрея. Образ Фирсова временами выполняет роль «связки» острых сюжетных ситуаций. Можно представить себе на месте Андрея другого большевистского разведчика, выполняющего ответственное задание партии. Он будет таким же патриотом, верным своему долгу, ловким, находчивым, смелым. Но все эти качества свойственны и Виктору Словцову, и Нине Дробышевой, и такому парню, как разведчик Дороня. Однако у каждого они проявляются по-своему. Этого «своего», фирсовского, в Андрее мало.

В третьей части романа («Дороги сходятся вновь»), наиболее слабой из всей трилогии, образ Андрея совершенно тускнеет. Он показан в очень сложной обстановке. Действие происходит уже в 30-е годы, Андрей работает инженером на строящемся Челябинском тракторном заводе. И вот обнаруживается, что его сестра Агния Тегерсен, приехавшая из-за границы, выполняет задание американской разведки. О переживаниях Андрея написано:

Этот абзац не может претендовать на раскрытие душевного состояния Андрея (в свое время Андрей, «задумчиво барабаня пальцами», слушал рассуждения Словцова о войне; теперь снова «стал задумчив»), а именно в таком духе ведется речь об Андрее на протяжении всей третьей книги.

В авторских описаниях облика положительных героев много общих мест, стандартных фраз. Сравним, к примеру, портреты разных людей. Об Андрее Фирсове: «Это был крепко сложенный молодой человек; не по летам вдумчивый и серьезный, со светло-голубыми глазами, с мягкими чертами лица, унаследованными от матери». В другом месте об Андрее говорится: «Вскоре в дверях показалась плотная фигура молодого человека, одетого в студенческую форму и высокие болотные сапоги. Всегда открытое, приятное лицо с серыми выразительными глазами было сейчас хмурым». (Подчеркнуто мною, — Л. Ш.).

О Нине Дробышевой: «Дробышеву нельзя было назвать красавицей. Но немного продолговатое лицо с чуть раскосыми глазами было приятно, в особенности, когда она смеялась, обнажая ряд ровных зубов».

О Дороне: «…превратился в эти годы в красивого юношу с открытым умным лицом, с достоинством носящего форму».

Примеры можно было бы продолжить, но уже из приведенных видна стереотипность деталей. Вторая зарисовка портрета Андрея ничего не добавляет к первой (разве что глаза были светло-голубыми, а стали серыми), мы уже знали, что он молодой человек, что у него крепкая (или плотная, не все ли равно!) фигура. Далее мы видим, что у Андрея — «открытое, приятное» лицо, у Нины — тоже приятное лицо, а у Дорони — «открытое, умное». Сам по себе цвет глаз или их форма (раскосые у Нины) еще не дает представления о какой-либо черте характера героя.

А ведь на этих же страницах Глебов рисует хищный облик Никиты Фирсова, где каждая деталь говорит за себя. И не только Фирсова. Вот портрет председателя станичного Совета, продавшегося бандитам: «Круглое, как арбуз, лицо с маленькими плутоватыми глазками выражало угодливость». О дутовском офицере Маслове сказано несколько слов («грузный, с багровым лицом и бараньими глазами»), а мы его сразу себе представляем.

Безликость портретных характеристик (а также и речевых; речь Андрея, Русакова, Словцова слабо индивидуализирована) приводит автора к схематизму. Этот недостаток романа Глебова, возможно, объясняется и склонностью автора к сатирической типизации, заострению, гротеску (в этом своеобразие Глебова как писателя) и более глубоким знанием купеческой среды, и, наконец, тем, что проблема создания положительного героя нашего времени — наиболее сложная в литературе (о чем свидетельствует опыт многих советских писателей). Так или иначе, но подлинной художественной правды в решении этой проблемы Глебов достиг лишь в отдельных эпизодах, где действуют Нина Дробышева и Виктор Словцов.

Уже с первой сцены Нина привлекает прямотой и независимостью суждений, резко обрывает разглагольствования пристава. Виктор Словцов характеризует ее как убежденную марксистку, не признающую компромиссов. Андрея поражает в Дробышевой страсть к работе, вера в народ, в его способность откликнуться на живую, прогрессивную мысль.

В облике Нины автор поэтизирует окрыленность, романтическую настроенность, высокий накал чувств, готовность совершить подвиг. Эти особенности ее натуры проявляются и тогда, когда она вдохновенно цитирует строки буревестника революции и когда покоряет Андрея Фирсова своей страстной верой в близкие перемены: «Скоро, скоро наступит весна. Так будем же ее вестниками». Верной себе остается Нина Дробышева и при исполнении своего долга. Ее и Виктора Словцова не сломили никакие пытки и мучения, они сумели сохранить душевную бодрость в кровавых застенках белогвардейцев, поддерживали друг друга и своих товарищей. Избитые до полусмерти, они были сильнее убийц.

Эпизоды в тюрьме и расстрел большевиков написаны на высоком дыхании. Героика незабываемых лет Октября, красота и бессмертие подвига большевиков во имя завтрашнего, во имя сегодняшнего дня — торжества коммунизма — запечатлена в них во всем величии.

Вот Нина подходит к тюремному окну и на минуту предается человеческой слабости.

В контрасте звучит тема солнечного мира и тюремной тьмы:

И после этих грустных раздумий звучат страстные, так характерные для Нины, слова гнева и ненависти: «Будь вы прокляты, убийцы!»

Сцена сопротивления Нины и Виктора на допросе, раскрывающая великую силу ненависти к классовому врагу и преданности идеям коммунизма, — лучшая в романе. Ее хочется привести целиком.

К сожалению, такая яркая сцена, рисующая коммунистов в действии, единственная в романе.

Если сравнить три книги романа по мастерству исполнения, то следует признать, что они написаны неровно. В первой части («В предгорьях Урала») живописнее бытовые эпизоды, глубже раскрыта психология героев, автор подробно анализирует взаимоотношения людей, создает индивидуальные характеры. Особенно это относится к сюжетной линии, раскрывающей историю семьи Фирсовых. В остром конфликте противостоят в книге купечество и народ, причем этот конфликт раскрывается изнутри, путем сопоставления человеческих судеб, столкновений взглядов на жизнь, морали, мировоззрений. Своеобразие сюжета в том, что эти два мира не всегда сталкиваются непосредственно (как, например, объяснение Андрея Фирсова с отцом или избиение чеха Яна). Конфликт развивается как отношение героев к самой действительности: к отечеству (которое по-разному понимают Виктор Словцов, Русаков, Нина Дробышева, с одной стороны, и Фирсовы и Толстопятовы — с другой), к долгу, к труду.

Во второй книге «В степях Зауралья» и, особенно, в третьей «Дороги сходятся вновь» на первый план выдвигается само событие и зачастую это приводит к схематизму характеров (об этом уже шла речь в связи с образом Андрея Фирсова). Экспозиция романа «В степях Зауралья» сразу вводит нас в обстановку острой борьбы, причем повествование основано на исторических документах, наряду с вымышленными действуют и подлинные лица. Первая глава начинается с воспоминаний полковника царской армии Войцеховского о встречах с Локкартом, Гайдой и Нулансом, о директивах Антанты, о планах захвата Челябинска. Кончается глава картиной, рисующей высадку чехословацких солдат на станции Челябинск в мае 1918 года и первые их выстрелы, возвестившие о начале боев. Во второй главе рассказывается о вооруженной борьбе челябинских рабочих во главе с Васенко и Колющенко и об уходе большевиков в подполье. Эти первые эпизоды определяют дальнейшее развитие действия, показ борьбы народа за Советскую власть в Челябинске и Зауралье. Действие развивается стремительно. Некоторые сближения судеб героев кажутся произвольными и случайными (например, встреча разведчика Андрея Фирсова со своей сестрой Агнией Тегерсен на балу в Омске). Но это лишь на первый взгляд; подобные встречи жизненно мотивированы: война разбросала людей во все концы страны, сдвинула с родных мест, пути их могли совпасть.

«В степях Зауралья» на первый план в сюжете выдвигаются образы коммунистов, их героический подвиг в годы гражданской войны; то есть руководящая роль партии подчеркивается и самим построением романа. Кульминацией всего романа являются главы, раскрывающие величие подвига большевиков Виктора Словцова, Нины Дробышевой. Погибли прекрасные люди, но их дело бессмертно, новые товарищи придут на смену павшим. Именно об этом и думает Нина, вспоминая слова записки неизвестного коммуниста, найденной в Зауральской тюрьме: «Я знаю, я верю — старый строй рушится, обломками убивая нас. Но нас много, все новые и новые силы идут под красное знамя». А далее все действие романа «В степях Зауралья» показывает эти «новые силы», то есть борьбу народа за Советскую власть на Южном Урале и Зауралье.

Третья книга «Дороги сходятся вновь» объединена с предшествующими не только общностью действующих лиц и идеи, но и композиционно. В ней снова делается акцент на классовой борьбе, которая в годы восстановительного периода приняла скрытые формы: кулачество в деревне, диверсии на строящемся Челябинском тракторном заводе. Однако, в третьей части романа нет той глубины раскрытия конфликтов и характеров, которая отличала, особенно, первую книгу. В третьей части поражает беглость зарисовок, обзорность в изображении событий.

Полностью трилогия была опубликована в 1963 году Челябинским книжным издательством, первые две части были переработаны. Глебов убрал ссылки на исторические даты, с которых начиналась почти каждая глава. Так в первой главе «В предгорьях Урала» (издания 1954 г.) сообщалось о времени действия: «Накануне Петрова дня, в тот год, когда кончилась война с японцами». Вторая глава начиналась строками: «Был день троицы 1908 года». Такое начало глав было стереотипным, а, главное, автор не всегда сводил концы с концами. В главе о 1908 годе об Андрее говорилось уже как о студенте инженерного училища, судя же по событиям первой главы (конец японской войны), Андрею могло быть в 1908 году самое большое 4—5 лет. Так что авторские исправления, сделанные в новом издании, вполне плодотворны. Это последнее относится и к отдельным правкам эпизодов, характеров, которые осуществлены в последнем издании.

Оценить значение любого произведения можно лишь в сопоставлении его с другими произведениями, близкими по проблематике.

Почти одновременно с первой частью трилогии Н. А. Глебова вышел исторический роман Н. А. Поповой «Заре навстречу» (Свердловск, 1954 г.), повествующий о героической работе уральских большевиков в период между двух революций.

В изображении дореволюционного быта Урала и противоречий буржуазной эпохи писатели опирались на классические традиции (творчество Мамина-Сибиряка и других мастеров слова). В какой-то мере, именно поэтому так удались им живописные картины и образы, обличающие прежних хозяев щедрого уральского края.

Наиболее трудным оказалось решение проблемы революционного движения на Урале, тем более, что эта область еще слабо освоена нашей художественной литературой.

Ни Попова, ни Глебов не избежали характерного для многих авторов недостатка: схематизма образа реальных исторических деятелей (Свердлов, Васенко, Колющенко).

Писатели подчас увлекались информационным изложением исторических событий вместо их художественного показа. Особенно это относится к последней части трилогии Глебова, представляющей собой беглый пересказ отдельных моментов сложной эпохи социалистического строительства. Но в романах есть и свой положительный опыт.

Рецензент «Заре навстречу» А. Громова назвала книгу Глебова «В предгорьях Урала» «явно беспомощной попыткой» в решении революционной темы[4]. Вряд ли неоконченный к тому времени роман Глебова заслуживал столь уничтожающей оценки. И у Поповой есть ряд эскизных образов революционеров (Иван Даурцев, Павел Ческидов, Софья, Хромцов).

Вместе с тем, отдельные эпизоды в романах Глебова перекликаются, как бы обогащая друг друга той жизненной правдой, которая заложена в характерах героев (сравним, например, сцены, рисующие мужество Марии Чекаревой и Нины Дробышевой во время пыток и допросов, или картины гибели Ильи Светлакова и Виктора Словцова).

И все-таки, преимущество автора романа «Заре навстречу» в раскрытии революционной темы очевидно: Н. А. Попова показала деятельность рабочего класса Урала, раскрыла сложность и противоречивость революционного движения, становление социалистического сознания людей из народа под влиянием идей партии.

К большой удаче писательницы надо отнести характеры ведущих героев: рабочего Романа Яркова и его жены Анфисы. Эти люди цельные, душевно богатые, умельцы своего дела. Они проходят под руководством большевиков серьезную школу, постепенно отрешаются от иллюзий и наивных представлений о классовой борьбе.

В политически остром характере «революционера поневоле» Рысьева Н. А. Попова развенчала тех, кто во имя личных целей, подобно Самгиным, примазывался к великому движению.

В сравнении с образом Рысьева, особенно проигрывают такие глебовские персонажи как Кукарский и Устюгов, нарисованные односторонне и плакатно.

За исключением отдельных персонажей (Устинья, Виктор Словцов, Нина Дробышева), Глебову не удалось показать сложность развития характера, переходы из одного психологического состояния в другое. Особенно проиграл от этого образ Андрея Фирсова, занимающий одно из центральных мест в сюжете. Статично изображен председатель укома Григорий Иванович Русаков.

В конце 50-х годов, когда накоплен плодотворный опыт всей советской литературы (от фадеевского Левинсона до всемирно известного Павла Корчагина) по освоению передового типа нашей эпохи, образы-схемы не могут не разочаровать требовательного читателя.

Следует признать, что революционная тема еще ждет своего решения. Показать подвиг борцов за идеи ленинской партии, величие тех, кто своим самоотверженным трудом подготавливал Великую Октябрьскую социалистическую революцию — почетная задача каждого художника.

В южноуральской литературе она еще не решена на современном идейно-художественном уровне.

Историческая трилогия Глебова относится к тем книгам, которые не залеживаются на книжных полках. Правдивое воспроизведение краха старого мира и героики борьбы советского народа в годы революции всегда будет воспитывать патриотическое чувство к своему краю и людям, отдавшим жизнь за счастье народа.

Глебов не исчерпал в «Степях Зауралья» заветную тему. Работая несколько лет журналистом в горном Алтае, сталкиваясь с людьми, писатель повсюду видел то новое, что пришло в жизнь с Великим Октябрем. Захотелось рассказать об этом, показать совместную борьбу народов России за Советскую власть. Так возникла повесть «Карабарчик», ведущей темой которой является дружба народов.

Работник богатого заимщика Прокопий Кобяков берет себе в дом алтайского мальчика, оставшегося сиротой, и воспитывает его вместе со своим сыном Янькой. С самого раннего детства видит «найденыш-алтайчонок» Карабарчик корыстолюбие и обман богатых и щедрое сердце простых тружеников, таких, как его приемный отец. Побои и голод в доме богатея Зотникова, от которого мальчик вынужден был скрываться в тайге, пока его не нашел охотник Темир, радушие и ласка в семье батрака Прокопия — таковы первые впечатления Карабарчика от жизни. Во время конских состязаний в Теньге Карабарчик на себе познал несправедливость. Вместо того, чтобы наградить, как обещано, победителя — Карабарчика сажают под замок в подвал. Автор раскрывает, как сама обстановка революционного подъема формирует характер детей. Большое влияние на них оказывают лучшие люди Теньги: матрос Печерский, Прокопий Кобяков, Темир. Карабарчик и Янька учатся у старших смелости, мужеству, а, главное, умению отдавать свои силы борьбе за счастье народа. Название повести содержит глубокий подтекст. «Карабарчик» по-алтайски — скворец, вестник весны. Об этом говорит Темир, приведя в стойбище найденыша.

В повести мы не найдем глубоких психологических характеристик героев, — и в этом ее слабая сторона. Так заимщик Зотников — это вариация купца Никиты Фирсова: так же жаден, бесчеловечен, смысл жизни видит в наживе. В приемах раскрытия характера автор повторяется. Вот эпизод объяснения Зотникова с Прокопием Кобяковым по поводу воровства алтайских лошадей.

С подобными, излишне прямолинейными (что приводит к односторонности образа) описаниями «страшного» врага со звериным оскалом, угрозами, «впившимися» пальцами мы встречаемся и в трилогии. По такому принципу созданы образы Яжная, Сапока и других врагов. Они не очень убедительны, т. к. слишком односторонне и неглубоко раскрыты их характеры.

Достоинство книги — в остром конфликте, стремительном развитии действия. Характеры раскрываются в поступках, столкновениях, причем действие ослабевает лишь к концу повествования (здесь автор неоправданно вводит новые эпизодические лица, вроде Журавея, Вострикова, которые ничего нового не вносят); последние эпизоды описательны. В основном же, повесть отличается четкостью композиции: каждое новое испытание, выпадающее на долю Карабарчика, — веха на пути становления его характера.

Основа повести — приключенческая. Карабарчик убегает от преследователей, охотится в тайге, попадает в западню, образовавшуюся во время снежного обвала; вместе с Янькой выпускает из загона алтайских коней, украденных кулаками; побеждает в конных состязаниях; отважно проникает в опасную пещеру, чтобы выручить друга, и, наконец, помогает партизанам в их борьбе с колчаковцами.

Все эти события описаны увлекательно, живо, Карабарчику принадлежит в них главная роль; в преодолении трудностей закаляется воля, находчивость, смелость мальчика, его готовность выполнить любое задание старших друзей.

Для детей притягательная сила Карабарчика — не только в его общественной активности, но и в том, что он любит живую природу во всех ее проявлениях: птиц, собак, лошадей, деревья, цветы. Примечательны в этом плане такие эпизоды повести как столкновение Карабарчика и Яньки с сыном хозяина, задушившим воробьиного птенчика, или спасение Карабарчика его верными друзьями — сторожевыми собаками Мойноком и Делбеком.

Глебов интересно рассказывает об удивительной природе Алтая, о богатствах этого замечательного края, нравах и обычаях алтайского народа, причем, акцент автор делает на тех переменах, которые пришли в алтайские аилы с Великой Октябрьской социалистической революцией.

Властно входит новое в быт. Меняются люди тайги, и сама природа, кажется, ликует, радуясь обновлению горного Алтая. Старый аил — это нечесаная и немытая сорокалетняя Куйрук, которая 22 года ходит в одном платье: стирать белье — значит, смывать свое счастье. Старый аил — это фигура горбатого Кичинея, которому за неплатеж налогов связали руки веревкой, надели на плечи тяжелый железный таган и посадили на морозе «замаливать грехи». Старый аил — это шаман, погубивший больную девушку Эрдине. Новое алтайского аила — русская фельдшерица, заставившая Куйрук впервые в жизни вымыться и сменить одежду; это — библиотека-читальня, выездная кооперация и многое другое. Главные перемены произошли в судьбе людей. Темир, Прокопий Кобяков, Янька, Карабарчик нашли свою счастливую долю, стали хозяевами родного края — таков смысл книги Глебова, примыкающей по своей идейной направленности к трилогии «В степях Зауралья».

Повесть «Карабарчик», адресованная детям среднего школьного возраста, вполне отвечает требованиям литературы для подростков. Романтика героического подвига, динамика революционных событий увлекает и захватывает ребят. Вот почему эта книга популярна не только среди школьников нашего края. Она переведена на несколько языков народов Советского Союза и социалистических стран. Написание «Карабарчика» свидетельствует о широте творческих интересов Глебова, о том, что он талантливый детский писатель. Он создает увлекательные повести для детей: «Асыл», «Детство Викеши», книгу рассказов о природе и людях уральского края. Эти произведения отличаются разнообразным содержанием, живостью изложения.

Но Глебова вновь манит прошлое Урала, он пишет роман «Даниил Кайгородов».

Положительной стороной этой книги является правдивое изображение подневольного каторжного труда первых рабочих Бакальских рудников горного Урала, показ творческих возможностей народа, временно почувствовавшего себя хозяином в период пугачевского восстания.

Однако, характер крепостного рудознатца Даниила Кайгородова, подобно положительным персонажам «В степях Зауралья», схематичен. Это обстоятельство значительно снижает художественный уровень произведения.

В целом, тема пугачевского восстания раскрыта в романе поверхностно. В книге есть жанровые, батальные сцены, повествующие об осаде пугачевцами Челябинска, о совместной борьбе русского и башкирского народа, вводятся в действие исторические фигуры: командующий пугачевским войском Грязнов, царский полковник Колонг. Но эти эпизоды — лишь беглый пересказ событий, характеров. Живой истории, художественно воспроизведенной, нет в романе. Вот, например, в какой манере сообщается о захвате Челябинска царскими войсками.

Все эти безликие выражения (вроде «переменного успеха», «отчаянной решимости»), мелькающие «то тут, то там», выражаясь языком автора, не воссоздают трагической картины сдачи Челябинской крепости пугачевскими войсками.

В романе историческая эпоха предстает слишком в беллетризованном плане. История крестьянской девушки Серафимы, ставшей любовницей богатого заводчика, невесты Даниила Фроси, сосланной по навету ревнивой Серафимы в монастырь, подчас заслоняет основную сюжетную линию. Особенно это обращает на себя внимание во второй части романа, где речь идет о пугачевском движении. Только мы приблизились к фактам истории, а автор уже уводит нас снова в кержацкую семью Фроси, затем в монастырь, где прячут девушку. Подробно описываются потайные ходы, мрачная келья, появляется спаситель в образе глухого монаха Дармедона, потом — знахарка и так далее. Приключение разрастается в самоцель и нарушает цельность композиции исторического романа. Умение Глебова создать динамическое действие, развить интригу оборачивается в данном случае во вред автору. История только тогда предстает перед читателем во всей ее жизненной вероятности, когда событийность органично сочетается с глубиной и правдой характеров. Такой идейно-художественной цельности в романе «Даниил Кайгородов» Глебову достигнуть не удалось.

Глебов — старейший уральский писатель. В основном, он выступает как автор исторических романов и повестей.

Там, где Глебов, в погоне за ложной занимательностью, беллетризует историю, или подменяет изображение информацией — он отступает от подлинной художественности.

Когда же писатель идет от жизненной правды, стремится запечатлеть историческое прошлое в живых картинах и образах, он доносит до современного читателя героический пафос борьбы народа за свои права. В этом и заключается нравственная сила его лучших книг.