Литературное приложение «МФ» №07, август 2011

Вадим Попов Тот, кто ловит на мосту vadgpopov@gmail.com

Дети пропадали парами.

Сначала, год назад ушли гулять и не вернулись домой сёстры Сафроновы из четвёртого «А». Их тёмно-красную скакалку нашли на каменном мосту с невысоким парапетом через заросшую камышом речку Стешу. Милиция сначала предположила, что сёстры просто сбежали из дома, потом — что они утонули. Последнее звучало нелепо, учитывая, что близняшки учились в спортивной школе и имели детские разряды по плаванию. Да и утонуть в летней обмелевшей Стеше надо было постараться. Сёстры учились в параллельном с Игорем классе. По просьбе отца девочек они всем классом несколько дней вместе со старшеклассниками и учителями обшаривали подвалы и чердаки жилых домов, лазили по заброшенным гаражам и заглядывали в ветхие сараи на окраине города, аукая Лиду и Наташу.

Весной, когда на речке начал трескаться лёд, исчез тёзка и ровесник Игоря со смешной фамилией Заяц и его приятель Сергей Лузга. Заяц и «Зга», как и все пацаны из школы, пока держал лёд, катались на коньках по замёрзшей Стеше. Ледоход начался на следующий день после их исчезновения, поэтому посчитали, что они просто провалились под лед и утонули. Когда опросили прочих «конькобежцев», выяснилось, что в тот вечер Заяц и «Зга» оставались на льду последними и катались неподалёку от того самого каменного моста, где нашли скакалку Сафроновых. Лёд растаял, прошло половодье, а тел так и не нашли.

Никакой закономерности из этих двух случаев вывести было ещё нельзя, зато в школе стали рассказывать страшные истории про «мост в ад». Рассказывала их и Галка. Она училась с Игорем в одном классе, и они болтали обо всём на свете, переписывали друг другу музыку и иногда вместе ходили в кино. Ничего такого между ними не было, просто друзья, просто есть o чём поговорить, как отмахивался Игорь, когда пацаны начинали доставать его вопросами вроде «Что у тебя с ней?». Галка пропала в конце мая, через пару дней после начала каникул. Дождливым субботним утром она повела соседскую дочку Инночку на утренник. Игорь не мог избавиться от воспоминания об этой строчке в списке мероприятий на аляповатой афише, наклеенной на выкрашенный серой краской щит рядом с домом культуры: «29.05. 9:00 Детский утренник «Здравствуй, лето красное!». Девочек хватились, только когда они не вернулись домой к обеду. И почти сразу нашлись те, кто видели их без чего-то девять, быстро идущих к дому культуры. Они явно опаздывали, и, видимо, Галка решила пройти напрямик.

«Сбережёшь минуту — потеряешь жизнь». Эту дурацкую фразу со школьного плаката, посвящённого правилам дорожного движения, он, не переставая, повторял, когда, прихватив с кухни мясницкий секач, обшаривал в тот день и сам мост, и вонючую свалку на берегу под ним, а потом район, а потом и весь город, расширяя зону поисков от моста кругами, всё шире и шире, пока не настала ночь. Домой он ввалился в третьем часу, когда родители как раз собирали соседей на поиски его самого. Он содрал с ног облепленные грязью ботинки, произнёс: «Я Галку искал» (в этот момент все вдруг перестали орать) и, не снимая куртки, ушел к себе в комнату.

После третьего двойного исчезновения город громко заговорил о маньяке. Кое-кто из взрослых жителей перестал выпускать детей из дома по вечерам и запретил приближаться к мосту днём. Отец сказал Игорю ещё после его полночного возвращения с поисков Галки: «Сынок, я тебя понимаю, и я тебя никогда пальцем не трогал, но если вдруг увижу рядом с этим чёртовым мостом — сидеть долго не сможешь», и красноречиво похлопал пальцами по пряжке офицерского ремня. Игорь промолчал.

Пара торговых палаток в старом сквере рядом с мостом стояли закрытыми. Начальник городской милиции на встрече с жителями клялся, что его опера роют землю, и призывал к осторожности.

На лето ехать в пионерский лагерь Игорь отказался наотрез, сказав, что лучше поживёт на каникулах у бабушки, тем более старым надо помогать, а он ведь самый заботливый внук в мире, ага. Родители довольно легко согласились. Впрочем, Игорь подслушал их разговор на кухне и понял, кому должен быть благодарен за такое решение.

Мама сначала артачилась, рассуждая о прекрасном детском коллективе, играх, конкурсах и песнях у костра, которые отвлекут ребенка от печальных мыслей, но отец, не повышая тона, срезал её одной фразой.

— Скажи мне, тебе доводилось так рано терять друзей?

Каждое слово звучало, как удар кулака по столу.

Мама молчала.

После паузы отец сказал:

— Он уже не ребёнок, Таня. Наш сын мужчина. И если мужчина хочет пережить свою беду в одиночестве, то это его право.

Дом бабушки стоял всего километрах в семи от города, что прекрасно укладывалось в планы Игоря. Первые пару недель он пахал, как проклятый, стараясь привести в порядок всё, что можно и в доме, и в невеликом бабушкином хозяйстве, пока тронутая заботой баба Лиза сама не попросила внука отдохнуть.

С середины июня несколько раз в неделю он вставал очень рано и отправлялся в город. Поскольку запас карманных денег Игоря не позволял так часто ездить на автобусе туда и обратно, он шёл пешком. Бабушке говорилось, что он играет с деревенскими и детьми дачников.

Никакие игры в то лето Игоря не интересовали. Его звал мост.

Приближаясь к нему, он надвигал на глаза кепку (не дай бог попасться на глаза кому-нибудь из отцовых знакомых), а в школьной сумке через плечо нёс завёрнутый в газету тяжёлый отрезок чугунной трубы. В свои двенадцать лет Игорь был умным мальчиком, сыном офицера, да и драться в школе ему доводилось не раз. Он понимал, что тот, кто похищает (и, вероятно, убивает) детей парами, скорее всего, взрослый сильный мужчина или же похитителей несколько. В этом случае железка, которая уже за счёт своей тяжести может сломать руку или пробить голову, гораздо полезней, чем какая-нибудь заточка или даже финка.

Обливаясь потом от подступающего ужаса, он раз за разом проходил по мосту. Ничего не происходило.

Он обшарил оба берега под мостом.

Он несколько раз проплыл под мостом на самодельном плоту, внимательно осматривая его.

Он снова обыскал каждый уголок в радиусе трёх километров от моста.

Всё было тщетно.

Если бы Игоря спросили, он вряд ли смог бы точно ответить, что именно заставляет его прилагать всё новые усилия. Тайна, совершенно невообразимая в его скучном родном городе и безусловно заслуживавшая детективного расследования? Или горькая, невыносимая для двенадцати лет догадка, что больше никогда они вместе с Галкой не войдут в кинозал и не сядут на соседние кресла, чуть соприкасаясь локтями, рождавшая жгучее желание найти причину этой несправедливости? Он, наверное, ответил бы, что одно дополняет другое. А может быть, дело было в том, что происходившее было злом необъяснимым, злом бессмысленным, злом без видимых причин и оттого — вызывавшим особенно жгучую ненависть.

Он не ходил на мост уже два дня. Игорь устал от не дающих никакого результата поисков. Кроме того, надо было обдумать всё заново: он понимал, что что-то упускает в своём расследовании. Да и потом, имидж заботливого внука нуждался в поддержании, и, помимо привычных повседневных дел, в эти два дня он приводил в порядок мастерскую. Покойный дед Василий был великий рукодел, и оборудовал в гараже, стоявшем рядом с домом, мастерскую. Два дня Игорь выметал мусор, вытирал пыль, копался в инструментах и любовался дедовским «Уралом». Со слов бабы Лизы, мотоцикл был давно не на ходу, однако, стерев с него пыль, Игорь радостно обнаружил, что агрегат неплохо сохранился. И если наладить мотор да сменить камеры… далее в голове Игоря начинали крутиться кадры из байкерских фильмов.

Но подходить к освоению мотоцикла надо осторожно, чтобы до поры до времени не встревожить родителей. Ничего сложнее велосипеда Игорь не ремонтировал, значит, нужна книжка про устройство и ремонт мотоцикла. Ни в бабушкином доме, ни в дедушкиной мастерской книжки не нашлось, но Игорь прекрасно помнил, что видел её в городской квартире: то ли на одной из книжных полок, то ли на антресоли. Вполне могло оказаться, что та книжка как раз про «Урал». Значит, надо заехать домой и забрать её, благо ключи у него есть, а родители на работе и будут не в курсе. А уж потом, когда он починит мотоцикл и предъявит результат, то вряд ли они будут иметь большие возражения против того, чтобы их мастеровитый сын на нем ездил. И это отличный метод на время переключить голову с расследования на что-то другое.

Вдруг Игорь увидел, как он, весь в коже, подъезжает к подъезду Галкиного дома на «Урале», подкатывает громко, без глушителя, конечно, и Галка сбегает с крыльца, он подаёт ей второй шлем, она поправляет прядь своих прямых чёрных («индейских», так она их называла) волос, садится позади него и… В носу явственно защипало. Чёрт…

На следующее утро он привычно встал в дикую рань и отправился в город. Игорь задумался, снова и снова перебирая в памяти события вокруг моста, и привычка повела его не кратчайшим путём до города и к дому, а по выученному наизусть маршруту последних недель. Он понял, куда пришёл, только когда поднял глаза от тропинки и увидел вдалеке мост.

Он стоял на холме на правом берегу Стеши. Ниже тропка спускалась на набережную с выселенными и предназначенными под снос двухэтажными бараками ещё довоенной постройки. Дальше среди зелени белели полуразбитые гипсовые скульптуры городского сквера. Приятное место, но из-за близости моста гуляющих там уже несколько месяцев как не было. Прямо напротив Игоря, на левом берегу реки было старое городское кладбище, постепенно терявшееся в дымке начинающегося мелкого дождя. Неширокий проезд отделял кладбище от понурого ряда заброшенных фабричных корпусов. За ними можно было разглядеть здания универмага и злосчастного дома культуры. Петляющая улица тянулась оттуда, из центра, и разрезав промзону, упиралась в Стешу и превращалась в мост. На правом берегу напротив моста, перед сквером, был пустырь. Говорили, что там планировали поставить то ли памятник, то ли фонтан, да так и не собрались.

Район под снос, потом под застройку, сквер почистить — вот и конец кошмару. Примерно так подумал Игорь и тут же сам себе возразил: «Это ничего не решит». Он представил на месте всей этой разрухи многоэтажные новостройки, похорошевший сквер, из которого, беседуя, выходят две молодых мамы с колясками и… неспешно заходят на мост. Игоря передёрнуло.

Он спустился к набережной и, глядя на круги от редких дождевых капель на зеленоватой поверхности Стеши, подумал, что если его сюда занесло, то глупо будет не взглянуть на мост снова. Правда, своего обычного куска чугунины для ломания рук маньякам он не захватил. Кстати… Он засунул руку в карман. Вчера, копаясь в ящике с дедушкиными инструментами, он нашел небольшой складной ножик с перламутровой ручкой. Кончик обломан и лезвие всего одно, но в целом вещица очень приятная. Он машинально сунул ножик в карман джинсов и только сейчас обнаружил его снова, достал из кармана и подбросил на ладони.

— Привет, а я думал, ты на каникулы уехал куда…

Он обернулся и увидел Вальку Зотова из соседней школы, с которым они вместе гоняли в футбол.

— О, привет! Я в деревне сейчас в основном жи…

— А сюда приходишь на мост в ад взглянуть? — Валька, ухмыльнувшись, кивнул в сторону моста. — Был на нём после этих исчезновений хоть раз? А?

Игорь пожал плечами.

— Сто раз был.

— Ну да? Крутой пацан, значит? — Валька откинул длинноватые белобрысые волосы со лбы и увидел ножик. — А что это у тебя? Можно?

Игорь, не показывая неудовольствия, протянул ему ножик. Валька открыл лезвие, повертел в руке, сложил, внезапно отскочил в сторону и сказал:

— На мосту его тебе отдам, понял?

— Зачем?

— Посмотрю, насколько ты крутой! Валька засмеялся и, развернувшись, бросился к мосту. Игорь не успел толком опомниться, как уже бежал за ним, стараясь перепрыгивать лужи. Чем ближе был мост, тем большее беспокойство охватывало Игоря. Дело было не в ножике, Валька был известный юморист, но не гопник, способный зажать чужую вещь.

— Подожди!

Валька хохотнул и прибавил темпа.

Игоря тревожил мост. Он чувствовал, что что-то делает не так, что последний кусочек головоломки встаёт на место, и что он не готов к этому.

Вот уже Валька остановился на середине моста и, развернувшись к нему, протягивал ножик, а губы его складывались в добродушную улыбку, мол, не сердись, шутки у меня такие, вот уже Игорь подбежал к нему, протягивая руку, вот он уже смыкал пальцы на ножике, когда он вдруг всё понял.

Все его поиски на мосту и около него были бессмысленны…

(в воздухе послышался еле слышный хрустальный звук, словно невидимый великан прикоснулся к гигантскому камертону)

…потому что он проводил их в одиночку…

(звук нарастал, теперь напоминая нечто среднее между звуком ситара…он моментально вспомнил, как они с Галкой слушали «битлов»…и художественным свистом)

…а дети исчезали парами…

(звук превратился в мелодию чарующей, неземной, запредельной, невыносимой красоты)

…и теперь они стояли с Валькой на этом мосту…

(он почувствовал, как его рука механически опускает ножик в карман джинсов, а голова, и вслед за ней тело разворачиваются к источнику звука)

…стояли ВДВОЁМ!

Окно в никуда раскрылось, как цветок.

Ещё секунду назад за парапетом моста не было ничего, кроме дождливого пейзажа, а сейчас Игорь с Валькой зачарованно смотрели, как в паре метров от них распахнулось окно в другой мир. Из окна на лица мальчиков лился тёплый солнечный свет. В центре окна, на фоне пронзительно синего неба, парила женская фигура в ослепительно белых с золотом одеждах с невыразимо прекрасным лицом, острыми, словно бы эльфийскими ушками и трепещущими полупрозрачными крыльями за спиной. Женщина протягивала им обоим руки и улыбалась. Она не открывала рта. Но это божественное пение исходило от неё, из светящейся и переливающейся всеми цветами радуги сферы на лбу, в том месте, где на изображениях индусских богов, как знал Игорь, изображают третий глаз.

Игорь и Валька заворожённо делали шаг за шагом навстречу этому прекрасному лицу, этим точёным рукам, этой тянущей, словно канат, музыке, лишь бы это наслаждение не прекращалось никогда… пока почти одновременно не вскочили на парапет.

— Фееея… — пропел-пролепетал Валька.

Они протянули руки фее и…

За секунду до того, как блаженство обернулось кошмаром, часть сознания Игоря вдруг осознала, что у этой женщины карие глаза Галки, а потом ему в лицо из проёма вдруг пахнуло гнилью. В это мгновение руки женщины и мальчиков соединились. Пожатие было сильным, холодным и болезненным. Рывок — и они оба, потеряв опору, упали вперёд.

Игорь приготовился к падению в Стешу, но полёт был недолгим. Ноги наступили на что-то твёрдое и скользкое, и поехали вперёд. Он опустил глаза и понял, что стоит на каменной поверхности, покрытой толстым слоем слизи, пахнущей так, что дышать было почти невозможно. Вокруг вились мухи. Он начал поднимать глаза и обомлел. Его правую руку сжимала за предплечье грязная кожистая лапа с жёлтыми кривыми когтями, оставившими на коже кровавые борозды.

Игорь поднял глаза ещё выше, и у него перехватило дыхание. Красота существа, втащившего их сюда, стремительно таяла. «Третий глаз» на сером морщинистом лбу теперь напоминал что-то вроде отростка кожи на индюшином клюве, и он постепенно тускнел. Эльфийские ушки постепенно превратились в уши летучей мыши, лицо приобретало обезьяньи черты, глаза превратились в две немигающих жёлтых плошки, как у лемура, с острыми точками зрачков. Тело существа напоминало бы туловище гориллы, покрытое густым чёрным мехом яка, если бы не огромные кожистые крылья за спиной.

— Ковахо? — спросила тварь с явно насмешливой интонацией, разведя тонкие губы и обнажив желтоватые клыки, а потом отпустила их руки. Сначала Игорь услышал нескончаемый, раздирающий уши вопль Вальки, а потом понял, что наконец смог втянуть в себя воздух и теперь кричит сам. Крик Вальки оборвался глуховатым ударом головы о камень. Игорь автоматически нагнул подбородок к груди, как отец учил его делать при падении на спину. Он так же машинально перекатился бы кувырком назад и попытался бы встать на ноги, но в этот момент тварь схватила его за правую лодыжку и взлетела.

Крылья хлопали, Игорь болтался вниз головой, а в другой лапе чудовища в том же положении висел ударившийся затылком Валька. Игорь заткнулся и кусал губы, чувствуя, как кровь приливает к голове. Он посмотрел вниз. Там текла медленная бескрайняя река глинистого цвета, а прямо под ними становился всё меньше небольшой скалистый островок, на который они вывалились из своего мира. Когда тварь взлетела метров на двадцать над скалой и замерла на месте, хлопая крыльями и словно примериваясь, Игорь неожиданно понял, что сейчас должно произойти, и словно очнулся. В момент, когда она отпустила по-прежнему молчавшего Вальку и он полетел вниз, Игорь качнулся к чудовищу, вцепился левой рукой в мех на ноге, а другой замахнулся. В момент, когда череп Вальки с треском ударился о скалистый островок посередине реки, тварь довольно ухнула, а кулак правой руки Игоря ударил тварь в заросший вонючим мехом пах.

Удар получился слабым, чудовище только взвизгнуло и подняло Игоря за ногу так, что теперь его лицо и морда твари находились на одном уровне. Тварь оскалила зубы, и сейчас мальчик мог рассмотреть их во всех тошнотворных подробностях: острые, жёлтые, с черноватыми разводами и застрявшими красно-серыми волокнами мяса. Он ощутил запах полупереваренной еды и гнили. Крылья хлопали. Пасть приближалась. Игорь бился, как червяк на крючке, размахивая руками и понимая, что рассерженное чудовище сейчас откусит ему нос, или вырвет глаза, или вцепится в горло. В ушах выл ветер, в глазах темнело, он чувствовал, что сил больше нет и сознание уже готово ускользнуть, чтобы дать ему умереть, как только что умер Валька, — не чувствуя ничего. Почти наощупь он поймал между пальцев кожистый отросток «третьего глаза» твари, который ему показался грецким орехом, завёрнутым в тёплую ткань, зажал его в кулаке и дёрнул.

Вопль чудища ударил по ушам, как тысяча паровозных гудков, оглушил, заставив зажмуриться и снова закричать. Через долю секунды он сообразил, что лапа существа, мёртвой хваткой сжимавшая его правую ногу, разжалась, и он падает вниз. Открыв глаза, он успел увидеть блеск летящей навстречу воды и тут же почувствовал страшный удар.

Это было словно тщетная попытка проснуться: будильник звонит, а ты, не в силах оторвать голову от подушки, снова засыпаешь, но поставленный на повтор будильник упрямо звонит снова, ты опять пытаешься продрать глаза, и вновь проваливаешься в сон, и опять, и опять… Захлёбываясь, Игорь начинал дёргаться, делал пару гребков, отплёвываясь, поднимал голову над водой, и сквозь слипшиеся ресницы видел слепящее солнце. Не было сил двигаться, не было сил смотреть, глаза закрывались, сознание вновь начинало покидать его, и он снова проваливался под воду, чтобы начать захлёбываться…

В какой-то момент он вынырнул из повторяющегося кошмара и осознал, что лежит, опираясь на локти, на мелководье. Кровь из носа капля за каплей расплывалась на поверхности коричневатой воды красивыми разводами, розовела, бледнела и растворялась, чтобы дать продемонстрировать свою красоту следующей капле. Наконец он поднял голову и увидел рядом песчаную косу. Всё плыло перед глазами, но он заметил, что по песку что-то раскидано. Он тут же забыл об этом и на четвереньках пополз к суше.

Когда Игорь пришёл в себя, он сидел на песке возле воды, скрестив ноги по-турецки, раскачивался вперёд-назад и почти беззвучно что-то пел. Сорванное горло болело и ощущалось изнутри горячим. Кулаки в такт мелодии врезались в мокрый песок. Прямо перед ним в воде лежало, чуть колыхаясь в такт его ударов по песку, что-то яркое. Он чувствовал, что спокойнее всего будет не всматриваться в этот предмет, а и дальше вот так же сидеть на берегу с полузакрытыми глазами.

Он умолк, прекратил раскачиваться, опустил руки в тёплую воду и протёр глаза.

Эту вещь он узнал сразу.

Половинка красного пластмассового браслета.

На месте синеватого камушкастекляшки теперь была впадина, которая выглядела, словно пустая глазница.

Этот браслет Галка обычно носила на левой руке, над часами. Он часто съезжал, и тогда, чтобы узнать время, ей приходилось отодвигать его повыше. В классе она сидела впереди него на соседнем ряду и часто смотрела, сколько ещё минут осталось до звонка.

Игорь зажал половинку браслета в кулаке, потом обхватил кулаками голову и снова принялся раскачиваться туда-сюда. Кричать он больше не мог, слёз не было и ему просто мучительно хотелось проснуться. Он подумал, что если он спит, то надо ущипнуть себя за руку, но когда, приоткрыв глаза, увидел на своей руке синяки от мёртвой хватки крылатого существа и царапины от его когтей, то вскочил на ноги. После удара о воду болело все тело. Он попробовал потянуться и застонал. С огромным трудом он смог присесть на корточки, а потом распрямиться и сделать наклон.

Игорь огляделся. В паре метров от него торчал из песка ботинок с коньком. Интересно, Зайца или «Зги»? Поодаль ветерок дёргал рукав присыпанной песком зимней кожаной куртки. Ещё чуть дальше из песка торчала человеческая кость. Желтоватобелая, вероятно, отполированная водой, песком и ветром, и уж наверняка зубами его нового знакомого. Он зажал рот руками почти машинально, первоначального ужаса не возникало. Мысли в голове ворочались вяло, его тошнило. В голове Игоря медленно возникла картинка скелета из «Детской энциклопедии» и он как-то отстранённо подумал, что, скорее всего, это бедренная кость. Подняв глаза, он уви дел вдалеке знакомую покатую скалу. Он вспомнил запах на обеденном столе твари и вьющихся вокруг мух и его наконец вырвало. Прополоскав рот, он плескал себе в лицо водой до тех пор, пока не почувствовал себя лучше и стал осматриваться.

Это была небольшая песчаная отмель в форме вытянутого полумесяца посреди реки. Впрочем, повсюду была вода и берегов не было видно, так что слово «река» пришло ему в голову из-за течения и слабого шума водопада, слышавшегося где-то дальше, с закруглённой стороны островка. А со стороны рогов полумесяца примерно в километре от островка виднелась скала из серого камня. Игорю казалось, что он видит тёмные разводы от засохшей крови, а в какой-то момент ему почудилось, что ветерок снова донёс вонь разлагающейся плоти.

Он подошёл к небольшому камню, сел и постарался облокотиться на него, и вдруг вспомнил не такую уж и давнюю мечту, появившуюся сразу после того, как Игорь прочёл «Приключения Робинзона Крузо»: оказаться на необитаемом острове и осваивать его. Он обвёл взглядом песчаную косу длиной метров в двадцать. Дурацкая мечта. На его острове были только песок, несколько вещей из его мира…и под слоем песка наверняка много костей.

Ветерок слегка обдувал его и в голове всё больше прояснялось. Теперь вся история выглядела понятно и просто… если путешествия в параллельные миры (или на другие планеты? или в прошлое Земли? куда он вообще попал?) считать простым делом. Эта крылатая тварь, неважно, насколько она разумна, нашла способ открывать окно (он вспомнил красивое слово из фантастических романов — «портал») в его мир и заманивать детей к себе, сюда. И жрать их. Видимо, этому существу особенно нравились мозги, раз оно так приноровилось так метко кидать тела с высоты головой о камень. Ему повезло вырваться и повезло второй раз, когда он упал не на обеденную скалу твари, а рядом, в воду. И, как все объедки жертв чудовища, его принесло течением сюда. Интересно, почему это чудовище ловило детей именно парами? Может, это было условие, без которого не мог открыться портал. Или ей просто нравилось добывать сразу двойную порцию еды. А может, такие твари… с «третьим глазом»… частые гости на Земле?

Игорь нашёл того, кто ловит детей на мосту, но главное теперь было не это. Как выбраться отсюда? У него была твёрдая уверенность, что крылатое существо вернётся за ним. Он почувствовал, как внутри нарастает волна паники, ощутил желание стать маленьким-маленьким, превратиться в незаметную песчинку на этом пляже, чтобы его было невозможно найти.

Он закрыл глаза и повторил, как заклинание, фразу отца: «Наш сын мужчина».

Но что же он, мужчина… ха, мужчина двенадцати лет, сделает с этой летучей дрянью? Выколет ей глаз дедушкиным ножиком? Или перережет горло? Даже если он справится в драке с монстром, который вдвое, а то и втрое тяжелее его, — что он будет делать дальше на этом куске суши посреди реки? Пухнуть с голоду? Или попытается доплыть до одного из берегов, которых отсюда не видно, сколько ни смотри на горизонт? Или поплыть вперёд, к водопаду? Плот здесь построить было не из чего, а сам он, в отличие от близняшек Сафроновых, пловец был неважный. Он старался гнать прочь мысль о том, что может навсегда остаться в этом мире, где жрать друг друга в порядке вещей.

«Как можно выйти из другого мира в свой?»

Игорь повертел между пальцев обломок Галкиного браслета, сунул его в нагрудный карман куртки, встал и побрёл вдоль берега. Под подошвой встопорщилась деревянная ручка второй сафроновской скакалки. Он выдернул тёмно-красный резиновый жгут из песка и поводил пальцем по облупившейся краске на ручке.

«Как правило, выход находится там же, где и вход».

Он осторожно, одной рукой поднял кожаную куртку «Зги», и, отстранив от себя, несильно потряс. В дружелюбие этого мира Игорь не верил и боялся напороться на местного скорпиона. Из куртки сыпался песок. Осмелев, он перехватился двумя руками и встряхнул куртку как следует. На песок упало что-то круглое. Это была пластмассовая рыболовная катушка с леской. Вероятно, «Зга» ходил с отцом на подлёдный лов. Он проверил все карманы куртки, но ничего больше не нашёл.

Игорь почти улыбнулся. Что ж, во всяком случае, теперь ему, как настоящему Робинзону, осталось сделать крючок, наживить его лоскутом кожаной куртки, закинуть удочку и попытаться что-нибудь поймать. Например, гигантскую пиранью, если он вдруг заскучает до прилёта твари. Игорь смотрел на катушку лески на своей ладони, подбрасывал её и ловил снова, пытаясь поймать начавшую оформляться мысль.

«Мы чего-то не видим», — так всегда говорят следователи в кино, пытаясь вычислить преступника. Игорь ощущал себя в таком же положении: ожидаемое озарение никак не наступало.

— Я чего-то не вижу, — сказал он вслух и вздрогнул.

Секунду назад он был в растерянности, а сейчас мысль возникла сразу как единое целое. Игорь вдруг понял, что именно должен сделать, и ему стало жутко. Потом он медленно засунул руку в карман джинсов, вытащил дедушкин ножик и раскрыл его.

Самым сложным было сохранять спокойствие и неподвижность.

— Коооо…вааааааа…хоооооооо… — донеслось издалека, словно позывные радиостанции.

Он лежал на песке, раскинув руки, солнце просвечивало сквозь веки красным и его била дрожь. Хлопанье крыльев приближалось и завершилось скрипом песка под лапами.

«Если она поймёт, что я притворяюсь, она просто прыгнет и вцепится мне в горло… Надо просто ждать… поймать момент». Шорох песка. Перед закрытыми глазами мелькнула весёлая и улыбающаяся мама, в центре семейного застолья, а рядом с ней бабушка. Потом возник отец, и в голове Игоря всплыла его фраза. «Когда ты целишься, ты не должен думать о том, что хочешь попасть в центр мишени. Ты должен просто задержать дыхание и потянуть спусковой крючок. И ничего больше».

Скрип песка совсем близко, хлопанье крыльев. Вонь. Песок скрипел часто, и он понял, что тварь передвигается на четвереньках.

«…просто задержать дыхание и потянуть спусковой крючок…».

Он не знал, сможет ли притворяться дальше, если это существо сядет ему на грудь. Он почти перестал дышать. Ему казалось, что он видит, как это чучело подбирается к нему, рассматривая лежащее на песке тело, а потом, убедившись в его беспомощности, протягивает к нему лапу. Запах становился всё гуще.

«…просто задержать дыхание…»

Он почувствовал, как его хватают за куртку на груди, как один из когтей прорывает ткань и впивается через майку прямо в тело. Тварь пыталась приподнять его. Может, чтобы понять, жив он или мёртв. А может, чтобы удобней было перегрызть горло.

«…и потянуть спусковой крючок…»

Он широко открыл глаза и вцепился левой рукой в жёсткий мех на груди существа. Глаза чудовища широко раскрылись, и в этот момент правая рука Игоря с зажатым в ней камнем, описав дугу, ударила тварь в висок. Он успел ударить ещё раз, прежде чем правая лапа существа сомкнулась на его горле. Он успел вцепиться левой рукой в лапу существа на своей груди, а правой бил и бил его камнем в голову. Он чувствовал, как когти впиваются в шею, сразу стало невозможно вдохнуть. Тварь то пыталась навалиться на него, то встать на задние лапы, то увернуться от ударов камня, испуская звуки, средние между рычанием и громким кашлем. Оскалив зубы, она попыталась вцепиться ему в лицо.

Игорь отпустил левую лапу и схватил тварь за шею. Теперь чудовище душило его двумя лапами. Перед глазами всё было красным, в ушах звенело, существо скалило зубы, а он лупил и лупил его по голове ставшим совсем неподъёмным булыжником.

Всё кончилось внезапно. Тварь судорожно дёрнулась, раскрыла и тут же сложила крылья и от очередного удара повалилась набок.

— Как бы я хотел прирезать тебя, мразь!

Игорь подумал, что разговаривает сам с собой, наверное, просто, чтобы не сойти с ума. Он сомневался, что это существо может понять русский язык.

— Я надеюсь, у тебя крепкий череп, Гарпия Горгульевна, и я не убил тебя.

Он поймал себя на том, что копирует уверенный тон среднестатистического героя боевика. Так было легче. Говоря все эти небрежные фразы «крутого мужика», он не давал себе раскиснуть. Он осознавал, что для последних нескольких часов с ним случилось слишком много страшного, и опасался совершить промах. До сих пор ему везло и он сможет выжить, только если не начнёт паниковать и ошибаться. Вот он и говорил с этой тварью и сам с собой тоном Шварценеггера, словно у него за спиной «калашников», а рядом стоит отец с парой друзей.

— Ведь ты, красавец, мой обратный билет, так что пока живи.

После того как Игорь оторвал лапы чудовища от своего горла и наконец смог прокашляться, в первый момент он действительно хотел даже не прирезать, а забить этого монстра камнем насмерть. Но вовремя остановился. Теперь он боялся, что повредил голову твари настолько, что та не сможет взлететь. Вполне земная кровь красного цвета засохла на половине морды, один глаз заплыл.

— Хоть жизни ты и не заслуживаешь…

Из кожаной куртки он заблаговременно, до драки, нарезал несколько ремешков. Передние лапы твари он, придя в себя, сразу же связал ей спереди. Между ступнями задних привязал в качестве распорки ту самую торчавшую из песка бедренную кость. Возясь с этой костью, он и начал беседовать вслух то ли с собой, то ли с этим летучим людоедом.

— …Но мне ты ещё пригодишься.

Он вспомнил кое-что из читанной в прошлом году книжки по морским узлам. Кроме того, рядом с первым коньком (с ботинком) он неожиданно нашёл второй, парный (но без ботинка), связал их куском скакалки и соорудил из них для твари нечто среднее между намордником и рыцарским забралом. Сложнее всего было с толстенными когтями — ни срезать, ни обломать их было невозможно. В конце концов он примотал леской пальцы монстра друг к другу, а поверх когтей навязал кусков кожи. Но не на узлы и не на все эти смехотворные путы он надеялся. Игорь завязал двойную леску на основании «третьего глаза» монстра и надеялся, что таким образом сможет пресекать все его попытки освободиться. Концы лески он связал таким образом, что получилось нечто вроде повода, обмотанного в месте хвата куском кожи, чтобы леска не резала руку. Из кожи он соорудил свободный пояс и ошейник для твари. Нельзя сказать, чтобы эти поделки из старой кожаной куртки выглядели надёжными, но это было лучшее, что он мог сделать.

К пробуждению твари он постарался подготовиться, и всё равно оно было пугающим. Резкий выдох, утробный кашляющий рёв и рывок. Он стоял у существа за спиной, готовый к чему-то подобному, и всё же еле успел вскочить очнувшемуся монстру на спину, между сложенных крыльев, поставив ноги на пояс, левой рукой ухватившись за ошейник. Правая рука сжимала поводья из лески.

Игорь никогда не ездил верхом и не представлял, что это такое — сидеть на живом существе, желающем от тебя освободиться. Тварь заметалась по всему островку, взметая песок, пыталась встать на задние лапы, но распорка между ног не давала держать равновесие. Она то падала вперёд, то валилась назад и каталась с боку на бок, пытаясь придавить Игоря. Несколько раз в этой скачке он случайно дёргал за поводья. В этом случае чудовище взвизгивало и на момент обмякало, а потом чехарда начиналась снова.

Наконец, когда существо очередной раз встало на задние лапы, Игорь громко выматерился, зло дёрнул поводья и, стараясь не свалиться, постарался ударить своего «коня» коленями по рёбрам. Тварь заорала, неожиданно расправив крылья, часто замахала ими, ощутимо дрожа всем телом, тяжело поднялась в воздух и зависла в полуметре над песчаной косой.

— Ну! Давай, давай!

Игорь, не трогая повод, пинал коленями и понукал чудовище. Да, существо было сильным, а Игорь весил не так уж много, но удары камнем по голове явно не остались для твари без последствий. Он слышал хриплое, с повизгиваниями, дыхание и ощущал дрожь существа. Крылья оглушительно хлестали его с двух сторон.

Потеряв терпение, он, не выпуская из руки повода, хлопнул существо по затылку. И тут тварь замахала крыльями чаще и полетела. Игорь прижался к спине твари, опустил голову и увидел, как песчаный полумесяц уплывает назад. Он посмотрел вперёд: скала из серого камня была впереди и чуть слева от них. Он сжался и хлопнул тварь по левой части головы. Тварь вздрогнула и повернула направо.

— А, чёрт!

Он залепил монстру леща по правому уху и тот, ухнув-кашлянув, свернул налево и, чуть вихляя, полетел прямо к своему обеденному столу. Чем ближе становилась скала, тем быстрее существо, явно понявшее конечную точку их маршрута, стремилось её достичь. Над гниющим месивом из человеческих останков всё так же вился рой мух. Тварь зависла над скалой и, часточасто замахав крыльями, начала опускаться. Игорь спрыгнул, удержался на ногах в скользкой слизи, но при этом дёрнул чудовище за затрещавший ошейник. Существо, коснувшись связанными задними лапами скалы, сложило крылья и начало заваливаться назад. Игорь прыгнул обратно на спину твари, попытавшись толкнуть её посильнее, чтобы не дать ей опрокинуться на спину. Он перестарался. Тварь упала ничком и с Игорем на спине поехала по скользкому камню к краю скалы. Вытянув замотанные передние лапы вперёд, она пыталась тормозить. В нескольких шагах от края обеденного стола твари они остановились. Сразу налетели мухи.

— Давай!

Игорь сам не понял, как очутился на загривке существа, сидя на коленях и дёргая одновременно ошейник и повод.

— Давай, мразь!.. Давай, открывай!.. Я домой хочу!..

Ничего не происходило. Тварь ревела и ухала, а он орал на неё на пределе голоса. Горло снова заболело, и боль вдруг отрезвила его. Он отпустил ошейник и неожиданно для себя, протянув левую руку вперёд, нащупал кожистый «третий глаз» твари и сжал его в кулаке.

— Ххеу? — сказала тварь, как показалось ему, с вопросительной интонацией. И тут же он почувствовал что-то. Сначала ему показалось, что он ощущает пульсацию крови в кулаке, а потом он понял, что это вибрирует зажатый «третий глаз».

Невидимый великан снова прикоснулся к хрустальному камертону, звук превратился в странно присвистывающую ноту ситара, которая дала начало красивой мелодии. Красивой, но и только.

— На меня твои песни больше не действуют… — прошептал Игорь. — Где окно?

Как и утром, портал раскрылся неожиданно. Через дыру в окружающем мире чуть выше головы чудовища не было видно ничего, кроме клубящейся мглы. Игорь зачарованно смотрел на раскрывающееся окно и в первые пару секунд даже не обратил внимание на уже привычное хлопанье крыльев.

Тварь взлетала, и портал двигался вместе с ней.

Он вцепился в ошейник, лупил существо коленками по бокам, дёргал повод, но оно неумолимо поднималось вверх и в сторону. Они успели подняться примерно на высоту девятиэтажки чуть сбоку от скалы, когда через несколько секунд тварь внезапно сложила крылья, издала похожий на смешок кашель и… осталась висеть в воздухе. Со спины чудовища был виден открывшийся портал — тоннель в другой мир, задёрнутый серой занавеской. Окно открылось и держало в воздухе открывшего его. Возможно, именно портал позволил твари сопротивляться даже воздействию на самое чувствительное место. Оттолкнувшись от плеча чудовища, можно было просто шагнуть в другой мир. Игорь представил как грохнется с этой высоты о каменный мост через Стешу. А может, он попадёт в мезозой? Или вообще в открытый космос?

Впрочем, выбора не было. Во рту стало горько. Он вцепился в шерсть на спине отдыхавшего чудовища, рывком влез на загривок и сделал шаг вперёд.

Шаг показался ему очень долгим, словно он задумался о чём-то.

Потом Игорь грянулся лицом о сосновый ствол и в раскоряку сел на ветку. Было больно, но не слишком. Никогда ещё он не рассматривал с таким благоговением красновато-жёлтую сосновую кору.

Вдруг он осознал, что звучавшая фоном мелодия привлекает его внимание, вновь очаровывает и зовёт взглянуть на её источник. Он поневоле обернулся и вжался в ствол дерева. Портал был совсем рядом, сантиметрах в двадцати, и с его стороны, как и сегодня утром, был проницаем для человеческого зрения. По ту сторону портала, трепеща радужными крылышками, реяла прекрасная фея в бело-золотых одеждах с большими карими глазами. От феи ощутимо несло протухшим мясом. От «третьего глаза», радужно пульсировавшего во лбу существа, тянулась через портал леска к руке Игоря. На какой-то краткий миг молитвенно сложенные точёные руки прекрасного существа превратились в две лапищи с жёлтыми когтями, пытающиеся вырваться из остатков пут.

— Ты к нам больше не придёшь, — сказал Игорь.

Увидев тёплые глаза Галки на лице этого существа, он понял, что уже не может остановиться. Сжав ногами ветку, на которой сидел, Игорь залез левой рукой в нагрудный карман куртки, вытащил половинку красного браслета и протянул в сторону чудища.

— Узнаёшь? Это тебе! — он швырнул половинку Галкиного браслета в портал.

Карие глаза прекрасной феи расширились и внимательно следили за куском пластмассы, медленно, словно в масле, плывущим к ее лицу.

— Ковахо? — спросил Игорь, старательно скопировав насмешливую интонацию твари, и двумя руками дёрнул за леску.

Лицо феи, услышавшей вопрос на своем языке, исказилось ужасом. Вслед за этим леска по ту сторону окна натянулась, «третий глаз» на лбу вспух кровавым фонтаном, личина прекрасной феи вмиг испарилась, зубастое существо завизжало и начало заваливаться набок. Игорь сдёрнул с руки петлю и бросил в медленно закрывающийся портал. Потом, вцепившись в ветку, он опасливо попробовал заглянуть по ту сторону окна. Он увидел, как тварь пыталась планировать, но потом опрокинулась навзничь, сложив крылья, камнем пошла вниз и с глухим звуком ударилась о скалу.

Поёрзав на ветке, Игорь прислонился к сосновому стволу, и стал смотреть в закрывающееся окно.

В мире летучей твари начинался закат. Он успел полюбоваться вспыхнувшими тусклым золотом водами реки без берегов под синими небесами, а потом прореха между мирами закрылась.

В мире Игоря ещё даже не наступил вечер.