Локумтен

2

Филь приоткрыл окно, высунулся и опасливо поглядел в сад. Сад здесь был густой и неухоженный, без какого-либо порядка засаженный деревьями и колючим кустарником с крупными ягодами, наливавшимися алым цветом в лучах разгорающейся на небе зари. За исключением собаки, дремлющей у фонтана, сад был пуст. Филь открыл окно шире, взобрался на подоконник и соскочил на галерею.

Мрамор студил босые ноги, но надевать сандалии было нельзя: стук подошв мог разбудить госпожу Фе – её окна торчали распахнутыми створками этажом выше. После пожара на факельном складе у Филя не было желания раздражать её больше. Только не сегодня, когда он придумал наконец, как отсюда сбежать.

Мальчик прокрался по галерее к обзорной площадке и уселся на покрытые росой плиты. Свесив ноги в пропасть, он просунул голову меж балясин ограждения. Море было неспокойно, но сегодняшнему шторму было далеко до того, который зашвырнул Филя в Хальмстем. Оставалась надежда, что какой-нибудь корабль да придёт.

Замок Хальмстем был огромен – Филь таких сроду не видел и даже не знал, что такие бывают. Казалось, ему не было конца и он был полон самых необыкновенных уголков. Располагался он на выступающей в море скале, а населён был преимущественно военным людом. Но в его округе не жило ни души, сколько бы Филь ни вглядывался с башен в окрестные леса. Создавалось впечатление, что стоит поднять подвесной мост – и ты окажешься отрезан от всего мира. То есть замок был вроде большой, а по сути – жуткая дыра.

Чем Филь занимался, тут не заботило никого. Трижды в день его кормили на кухне и раз в неделю выдавали чистую одежду. Господин Фе отсутствовал, занимаясь подготовкой к торжествам в Кейплиге. А госпожа Фе делала вид, что никакого Филя здесь нет. Всё выглядело так, словно он в любой момент мог отсюда уйти, только у него имелись на этот счёт сомнения.

Предоставленный самому себе, он времени не терял. За прошедший месяц он успел облазить замок от подвалов до зубцов крепостных стен, так что вряд ли опять заблудится, как это случилось с ним в первую неделю. Однако он продолжал считать, что его водят за нос. Иначе почему его никто не заставляет ничего здесь делать, а кормят как на убой? Даже когда он спалил факельный склад, его лишь послали месить навоз. И пусть он, казалось, навек пропитался мерзким запахом, это было ерундовое наказание.

А зачем его учат местному языку? Лентола, по указанию матери, ежедневно давала ему уроки. Однако никто не хотел дать ответ, что это за замок и почему он так странно расположен, что вокруг него ничего нет, отделываясь от расспросов всякой чепухой.

Филь слышал, что его хотят куда-то переправить, и решил, что его собираются продать в рабство. Поэтому он задумал делать отсюда ноги как можно быстрее.

Мальчик заметил вдалеке парус, и сердце его быстро забилось. Обхватив столбики ограждения, он высунулся ещё дальше, ожидая смены галса, пытаясь понять, этот ли корабль заходил сюда три дня назад. У того, который был ему нужен, реи были длинные.

Хальмстемский фарватер не баловал простотой, и суда здесь швартовались на другой стороне бухты. А там из моря торчала скала, с которой ничего не стоило перепрыгнуть на рею и с неё по вантам перебраться на палубу. Кому это знать, как не Филю, с пяти лет ходившему по морям.

Корабли здесь были крупные, но дела это не меняло. А если удачно подгадать, то и прыгать не придётся – всё зависело от осадки корабля. Появлялись они редко, зато с нужной стороны. Там находился пустой дом Филя, потому что, кроме отца, у мальчика никого не было. Их дом с этим замком не сравнить, но это было всё, что у него осталось. Его тянуло туда, а здесь всё было такое чужое и непонятное, что он ощущал себя пятым колесом у телеги.

Молодое сердце не умеет долго находиться в тоске. Мать мальчика сгорела от лихорадки после родов, и её он не знал. Так что, погоревав об отце, Филь решил, что это была рука судьбы. Ну и что, что он остался один? Родители живы в его сердце. Зато отпала нужда идти по отцовским стопам и становиться торговцем – занятие, которое Филь считал скучным. Куда лучше было сделаться пиратом!

Парусник сменил галс, и дольше ждать смысла не стало: судно шло мимо транзитом. Погоревав об утерянной возможности, мальчик поднялся на ноги. Осуществить побег сделалось сложней, требовалось придумать что-нибудь новое.

Пролетев по галерее, Филь забрался к себе в комнату и выбежал в коридор. На Дозорной башне пропели зорю, Хальмстем просыпался.

Заметив в кухне засаду в лице Лентолы, Филь притормозил. Небывалое дело – эта девица не посещала кухню, кто угодно, только не она. Но сегодня её принесло каким-то ветром сюда, что сразу испортило мальчику всё удовольствие от общения с поварами.

Главный повар Люнг, толстенный дядька, нарезал хлеб огромным ножом. С головой, обтянутой чёрным платком, он напоминал разбойника. Повариха Момо, поперёк себя шире, завидев мальчика, развела руками. Филь увидел, что его место за струганым столом занято одним из солдат, и тут Лентола его заметила.

– Где ты ходишь? – отрывисто спросила она. – Ступай за мной!

Её чёрные как уголь глаза сузились, губы сделались тонкими и поджались. Задрав голову, потому что девица возвышалась мачтой над ним, мальчик встревоженно спросил:

– А мой завтрак?

– Твой завтрак будет позже.

Филь едва не взвыл, услыхав это: Лентола ломала ему все планы. Заведя его в просторную комнату, где он ещё не бывал, она указала ему на кресло.

В комнате было тихо, звуки просыпающегося замка сюда не проникали. Вдоль высоких стен здесь располагались набитые книгами стеллажи. На огромном столе была разложена карта, к которой Филь сразу примёрз взглядом. Удача сама шла ему в руки: Лентола не знала, что он умеет их читать. На краю стола валялся давно осточертевший учебник.

– Сегодня ты будешь учиться один, – проговорила Лентола, задрав по обыкновению нос. – Позавтракаешь, когда кухня накормит солдат. Мы готовимся к отъезду и не хотим, чтобы ты путался у нас под ногами!

Настроение Филя от этого лишь улучшилось, ибо уроки с Лентолой радости ему не доставляли. Она вечно держалась с ним как наследная принцесса, всем своим видом напоминая, что одежда на нём шитая-перешитая с чужого плеча.

В её присутствии он делался неуклюжим. Кабинет хозяйки, где обычно проходили уроки, становился тесным, и мальчика брал страх, как бы не свалить груду книг на столе или не скинуть какую-нибудь дорогую вещицу с полки. Руки совершенно переставали его слушаться, чем только увеличивали опасности, которые мерещились ему со всех сторон. Короче, эти уроки были для Филя сущим наказанием.

Шурша платьем, Лентола выплыла в двери. Как подброшенный пружиной, Филь выпрыгнул из кресла и выбежал на балкон. Каштан в саду достигал перил, а значит, это было логово господина Фе. За прошедший месяц мальчик не раз замечал, как тот наблюдает за ним отсюда.

Переложив учебник в кресло, Филь склонился над картой. На ней имелись небольшие холмы и речка, но моря там не было. Изображённая местность вообще не походила на Хальмстем, и Филь сердито сдвинул белёсые брови: не для того он здесь очутился, чтобы уйти ни с чем!

Карта оказалась увесистая, но он сумел её свернуть и развернуть вторую из рулона, ничего не уронив со стола. Однако это снова оказалось не то. Разочарованный Филь скинул карту на пол и развернул следующую.

На ней он увидел знакомую бухту, от которой уходила на северо-запад дорога. Дорога была на удивление прямая и тянулась далеко за дугу из крошечных треугольников вокруг места, где должен быть Хальмстем. Что означали треугольники, Филь не знал. Дорога шла лесом и заканчивалась на окраине какого-то города. Сообразив, что с такой дорогой другие детали не нужны, мальчик потянулся за очередным листом.

Из коридора послышался топот и девчоночий смех. Филю захотелось немедленно всё бросить и присоединиться к компании, однако он лишь глянул на дверь и продолжил своё занятие. Один путь он отыскал, но ещё требовалось найти запасной.

Наконец он нашёл, что хотел: очередная карта охватывала даже больше, чем он смел надеяться. Обнаружив такое богатство, Филь ахнул, ненароком саданув по чернильнице и опрокинув её.

Душа его нырнула в пятки: за изгаженный чернилами стол его вздуют, но если узнают, что он рылся в картах, не избежать настоящей беды. Отец говорил ему, что с картой обставишь любого, находя обходные пути быстрее всех. Поэтому те, кто знает цену картам, берегут их и не любят, когда чужие запускают в них нос.

Дрожащими руками Филь сложил, как мог, испорченный лист и сунул его себе за пазуху. Затем он собрал остальные, валявшиеся вокруг на полу. Пятно на столе он накрыл одним из них. Он ещё успел вытереть чернила с пальцев о портьеру, когда в коридоре раздались увесистые шаги и на пороге выросла Руфина.

Вторая дочь семьи Фе превышала размерами всех сестёр, здоровье из неё прямо пёрло. Румянец у неё был, будто она мазала щеки свеклой, а коса на груди могла соперничать толщиной с причальными канатами крупных кораблей. И ещё Руфина была добрая. Однажды она спасла Филя от местного задиристого петуха, пнув того так, что тот пересек двор со скоростью камня из пращи.

– Слышь, – сказала Руфина. – Пошли, ты зачем-то понадобился матери.

Филь вдруг осознал, что успел нестерпимо проголодаться.

– А завтрак-то как же? – воскликнул он. – Я не кусал ещё ничего!

По лицу Руфины он догадался, что где-то влепил ошибку. Мальчику стало интересно, в чём он ошибся, и он сразу утратил запал. Однако пока его держат тут взаперти и гоняют по замку, солдаты на кухне сожрут всё съедобное, оставив одно противное мясо марро.

Разгадав его переживания, Руфина вытянула из кармана сарафана красное яблоко. Взяв его, мальчик зашагал по коридору.

– Этим меня не купишь, – сердито пробормотал он через плечо.

Встреча с госпожой Фе была вернейшим способом испортить себе день. Филь подумал о том, как весело рассчитывал провести его, и скорбь его только умножилась. Однако тут он вспомнил что-то более важное, оживился и спросил не оборачиваясь:

– Ээ… Послушай, Руфина, а у тебя найдётся мешок с завязками? – Как сказать «вещевой», он не знал. – Готов поменяться на яблоко!

– Да уж придумаем чего-нибудь, – раздался ответ за его спиной.

Филь просиял: в этом была вся Руфина, она не задавала лишних вопросов. Значит, скоро принесёт что-нибудь, подумал он, и туда можно будет сложить то, что давно ожидало под кроватью: кусок вяленого марро, кухонный нож, гамур (особая смола, которая начинала светиться, если её как следует помять), штаны и рубаха Мервина – убитого сердарами сына госпожи Фе. Туда же следовало положить карту, пока кто-нибудь не заметил, как она выпирает у Филя из-за пазухи.

Вспомнив о похищенном сокровище, мальчик ударился в панику: нельзя ему встречаться сейчас с госпожой! Они были уже у кабинета хозяйки, времени не оставалось. Недолго думая, Филь обернулся и выпалил:

– Ой, Руфина, что это над тобой?

Девушка задрала голову, а Филь дунул в противоположную сторону. Когда он вернулся, совсем не сердитая Руфина спокойно поджидала его там, где он её оставил.

Госпожа Фе в кабинете читала длинный, свешивающийся до пола пергамент.

– Долго же мне пришлось поджидать вас, – недовольно проговорила она, скатывая документ. – Почему задержались?

Она кинула острый взгляд на мальчика. Лицо у неё было надменное и холодное. Не избавься Филь от карты, он сейчас стучал бы зубами от страха.

– Я смотрю, ты взопрел, так старательно учился. Куда он бегал? – спросила она Руфину.

Девушка ответила, показав на яблоко, которое мальчик продолжал сжимать в руке:

– В кухню.

– Я есть хочу! – поддержал её Филь. – Когда мне есть дадут?

– А позаниматься ты успел? – вместо ответа осведомилась у него госпожа Фе. – Перо, как я вижу, ты до сих пор не научился правильно держать.

Зная с шести лет, как держать перо, Филь хотел возразить, но передумал. Спрятав ладони за спину, он уставился в пол, машинально сосчитав в очередной раз, что за такой ковёр можно выменять табун лошадей.

– Отправляйся к Ирению и спроси, всё ли готово, – сказала ему госпожа Фе. – Потом делай, что хочешь. Эша останется с тобой в Хальмстеме, а когда мы вернёмся, я проверю, что ты выучил за эти два дня. Усвоил?

Последний вопрос Филь не понял, но кивнул и поспешил вон. Ещё одно небывалое дело – проверка его знаний госпожой! Закрывая дверь, он услышал:

– Руфина, подожди… Эша сегодня рисовала? Что именно?

Позавтракав хлебом с сыром – единственным, что нашлось в кухне съедобного после прожорливой солдатни, Филь выбежал во двор, где царила суматоха.