Локумтен

3

Суматоха была дурная, без видимой причины. Все носились как угорелые, будто рядом разворошили осиное гнездо. Карету ещё не закладывали, она стояла в сарае. Зато солдаты были здесь все как один, толкаясь и мешая друг другу. И, будто их было мало, среди них мелькали чужие в зелёных беретах. Этих Филь раньше не видел.

– Эй, малец, а ну не путайся под ногами! – раздался за его спиной густой бас.

Не успел Филь посторониться, как получил по уху древком копья от проходившего мимо «зеленоберетника». Вжимаясь в стену, мальчик огрызнулся:

– Сам глаза пошире разуй!

Проскользнув мимо конюшни, он нырнул в кузню.

– Можно я у тебя облегчусь? – спросил он Прения, имея в виду, конечно же, «передохнуть».

Кузнец накачивал мехи горна. В кожаном фартуке, голый по пояс, он был чёрен от копоти и угольной пыли. Он глянул на Филя через плечо:

– Зайди вечером, я занят!

Схватив щипцы, он стал вращать ими что-то ослепительно яркое в горне.

– Хозяйка пожелала узнать, готово ли, – напомнил ему Филь. Потирая ушибленное ухо, он раздумывал, стоит ли просить разрешения постучать молотком по горячему металлу. Бывало, что кузнец позволял.

– Скажи, что принесу в полдень, – кратко ответил Прений.

Он явно заканчивал срочную работу. Делать было нечего, Филь поворотил к выходу.

– У-й-й… Забери тебя сатана! – взвыл он, шибанув голень о ларец у косяка. Пока Прений окончательно не заперся у себя в кузнице, этот ящик тут не стоял.

Толчея во дворе достигла размеров, будто вот-вот разразится война. Филь смекнул, что надо убираться отсюда, пока не заработал по другому уху. Но для этого надо было пройти по узкому мосту, а у него торчала толпа солдат и пялилась на лес, стволы которого до середины скрывал туман.

За мостом трое солдат окружили лежавшего на песке зверя, смахивавшего на волка. Ноги и пасть у него были необычно длинные. Филь в недоумении застыл у мостового ворота. Рядом кто-то тихо рассмеялся, тронув его за рукав.

– Закрой рот! Муха залетит, – шепнула ему Габриэль.

От неожиданности Филь дёрнулся – девочка стояла прямо за его спиной. Она была его ровесницей и следовала за ним, куда бы он ни пошёл, чем иногда крепко донимала.

Не считая нужным обременять себя приветствиями, Филь спросил её:

– Слышь, а что там за чудище? Откуда оно взялось?

Габриэль сразу разгадала его намерения:

– Не ходи туда! Папа говорит, нам нельзя подходить к лесу, когда стоит такой туман!

Туман, однако, интересовал Филя меньше всего. Он протиснулся сквозь толпу и побежал по мосту. Габриэль поспешила за ним.

– Ты что, не боишься? – крикнула она. – Говорю тебе, туман!

Отмахнувшись от неё, Филь приблизился к зверю. Что бы это ни было, это был не волк. Клыки зверя были тёмно-серые, а глаз не было вовсе – вместо них белела мерзкая скользкая плесень. Филь попятился.

Один из солдат сказал предупреждающе:

– Ты, малой, в самом деле, осторожней. Бывали случаи!

– Так он ведь мёртвый, – неуверенно возразил Филь.

– Бывало, что и мёртвый вставал.

– А что тут случилось? – озабоченно спросила солдата Габриэль. – Он не ранил никого?

– Нет, эту тварь сняли в прыжке, теперь повезём в столицу. Двоюродный братец нашей будущей императрицы всем обещает за них денег. Что он с ними делает, одному Одину известно!

– Говорят, он повредился рассудком после возвращения из Запретных Земель, – сказал другой солдат.

– Его старший брат тоже не подарок, – с ухмылкой заметил третий.

Погружённый в размышления Филь оторвался от созерцания мохнатой туши и обвёл глазами лес. Ночной побег уже не казался ему доброй идеей. Он глянул вправо и влево вдоль береговой линии.

– Что ж, тогда нечего и время терять…

Прищёлкнув языком, мальчик бодро зашагал обратно в замок.

– Какой ты всё же поросёнок, Филь! – прозвенел голос за его спиной. – Вечно ты так, никогда не объяснишь ничего! Что ты там увидел, что тебе приспичило возвращаться? – нагнав его, затараторила Габриэль. – А я думала, что мы в грот сходим до отъезда! Вот куда ты спешишь сейчас, скажи!

Филь придержал шаг: мысль про грот была неплохая. Заодно можно присмотреть место, куда спрятать мешок, а в карту он наглядеться успеет.

Он сказал, оборачиваясь:

– Тебе туда не разрешают. Матушка по шее надаёт, забыла её обещания?

Габриэль фыркнула независимо:

– Вот ещё! Она просто тебя опасается, потому что ты походишь фигурой на Мервина, только волосы у тебя светлые. Она думает, что тут дело нечистое, а ещё она думает, что ты можешь быть сердаром.

Филь на это только дёрнул плечом – ему это было неинтересно. Он уже слышал от Руфины, что сердарами здесь называли местных разбойников, известных своей живучестью. А про всевозможные страхи госпожи Фе не наслушаешься. Тут ему пришло в голову, что, возможно, город на карте был Кейплиг, а затеряться в столице ничего не стоит.

– Габриэль, а сколько ехать на лошадях до вашего Кейплига? – спросил он.

– Долго, не меньше десяти часов!

Шевеля губами, мальчик посчитал, что это два дня пешком. С ночёвкой в лесу, где водятся волки. Которые вряд ли испугаются его кухонного ножа.

У Филя в груди появилось чувство, что его самого обложили как зверя. То-то никому нет дела, где он ходит тут целый день.

– Что ж, тогда пойдём в твой грот, – разочарованно произнёс он.

Они повернули от моста налево. Один из солдат крикнул им что-то, но Филь пропустил это мимо ушей.

– Габриэль, а твой отец богатый? – осторожно поинтересовался он.

По его мнению, одеваться к празднику следовало во всё нарядное и вообще как-то готовиться. А тут нагнали солдатни и на этом закончили. Да и хозяйка не выглядела женщиной, собирающейся на торжество.

– Да что ты! – воскликнула Габриэль. – Есть куда богаче. А у нас, кроме дома на Хальмстемской дороге, и нету ничего.

– Как это нет ничего? – удивился Филь, но сразу спохватился. – П-подожди! Какой дом на Хальмстемской дороге?

– На полпути в Кейплиг, направо по развилке.

Сердце Филя подпрыгнуло от радости. Он решил, что попадёт туда во что бы то ни стало и переночует там. Мальчик прибавил шагу. Габриэль сказала:

– Там наша усадьба. Её Руфина любит, а Эша с Лентолой не выносят. Потому что в ней можно с ума сойти от скуки и нет соседей. Ну, кроме одного чокнутого старикашки. А замок… Он совсем нам не дом, он принадлежит Империи, и мы живём в нём, только пока папа на службе, а на зиму мы перебираемся в Кейплиг.

Западный ветер нанёс в бухту кучу водорослей. Их крепкий запах заставлял детей держаться в стороне от кромки прибоя. Но рядом был лес, а Габриэль не желала подходить к нему близко.

Филь спросил, кивнув на погружённые в серое облако стволы:

– А этот туман откуда?

– Оттуда, – помрачнев, сказала Габриэль. – Когда он появляется, нас никуда не пускают! Если до обеда не уйдёт, придётся ехать под охраной Почтовой гильдии, а это полная тоска. Они летят без остановок так, что все кости потом болят. Я как увидела их береты, сразу всё настроение пропало!

Филь хмыкнул: об «оттуда» он тоже был наслышан. С первого дня здесь его кормили сказками, что он якобы очутился на другой стороне земли. И что этот край полон злодеями, у которых разве что голова не отрастает сама, а также разной прочей нечистью. Беспредметными мечтаниями Филь не страдал, и поэтому эти откровения его не трогали. У него имелись доказательства, что слабый ум не чужд семье Фе.

Косоглазая Эша хоть и щёлкала числа как орехи, явно была не от мира сего. Иногда никто не понимал, что она такое говорит. Имелась ещё психованная Лентола и пугливая Габриэль. Да и госпожа Фе была хороша – хотя прошёл уже месяц с появления Филя, она продолжала кидать на него недобрые взгляды, подозревая в нём ребенка сердаров, и всё лишь потому, что он пережил штормовую ночь. Поэтому Филь не собирался доверять никому из них, а то он сам превратится в Лентолу или, что хуже, в госпожу Фе.

Скала с исполинским гротом была уже близко: оставалось подняться на заросший можжевельником склон и осторожно спуститься, потому что выходящая к замку сторона круто обрывалась в море.

Подойдя к гроту, Габриэль поморщилась:

– Фу-у!

– Что такое? – спросил Филь.

– Как тут воняет! Словно гнилыми объедками…

Девочка остановилась в нерешительности, но Филь бестрепетно шагнул в полумрак. В гроте в самом деле пованивало. Габриэль придержала его за руку:

– Не ходи дальше!

– Чего это ради? – возмутился он.

Она глянула на него в затруднении:

– Говорю, тебе туда не надо! Ты не поймёшь.

– Ну это мне решать!

– Филь, погоди!

Не обращая на неё внимания, он поспешил вперёд. Однако, когда они вдвоем достигли середины пещеры, из её тёмного угла раздалось приглушённое рычание.

От страха Филь замер на месте.

– Что это? – прошептал он чуть дыша.

На него смотрели два красных глаза. Глаза принадлежали больной лисе. Она тряслась, словно готова была издохнуть в любой момент.

– Ну во-от… – скривилась Габриэль. – Как я и говорила! Ты что, лис не видал? Она не убежала от тумана и теперь умрёт!

Поняв, что Габриэль не испугана, Филь тоже постарался взять себя в руки.

– Лиса умрёт, потому что не убежала от тумана? – проговорил он недоверчиво.

Габриэль сразу подкинулась:

– Ты ещё поспорь, ты ничего не понимаешь! Мама запретила тебе говорить, она сама хочет рассказать, и теперь мне попадёт. Это не лиса, это мелюнга!

Лиса-мелюнга сделала движение, будто её сейчас вырвет. Филь тряхнул головой, думая, что ему кажется – зубов в пасти животного было в два раза больше обычного. И часть из них шевелилась!

Лиса взвизгнула и заскребла лапами, будто готовясь к прыжку. Затем непостижимым образом она вдруг оказалась у них за спиной. Филь покрылся испариной: из её раззявленной пасти лезло что-то скользкое, со своей пастью и ногами.

Он цапнул Габриэль за руку. Девочка попробовала вырваться:

– Да ничего она не сделает!

Филь её не отпустил. «Лиса, может, не сделает, а эта тварь сделает!» – подумал он и быстро оглянулся: дорога на другую сторону грота была свободна. Филь хотел сказать об этом, но не смог разжать зубы – он лишь выбил ими длинную дробь. Покрепче сжав руку Габриэль, он потянул её за собой.

– Филь, ты двинулся! – воскликнула она возмущённо. – Ты накличешь беду! Ой, какой ты дурень! – сопротивляясь, орала Габриэль. – А-а! – завизжала она под конец.

Она сумела вырваться, только когда они уже падали в море. Вынырнув, Филь увидел её, распластавшуюся на воде. Он догадался, что неудачный удар о воду вышиб из неё дух. Не успев испугаться, мальчик вспомнил, что в последний момент заметил нёсшуюся к ним по глади бухты шлюпку – спасение было рядом.

В самом деле, на них тут же надвинулся деревянный борт, и чьи-то руки втащили Габриэль в шлюпку. Филь услышал, как она там отрывисто кашляет. Затем другая рука сгребла мальчика за шиворот и выдернула его из воды. А потом, не успел Филь обрадоваться, ему влепили оглушительную затрещину.

– Ему десять лет, значит, пять плетей, – проговорив это, госпожа Фе скрылась в замке.

В толпе, заполонившей двор, охнули. Вывернув голову, Филь заметил Ирения с кнутом в руке. Сам же он стоял, привязанный за руки к кольцу в крепостной стене.

Мальчик потерянно огляделся: кроме Руфины и поварихи Момо, все сурово смотрели на него. В шлюпке он пытался объяснить, что случилось, но у него ничего не вышло. Слова звучали в его голове, да не доходили до языка. Он так и не смог произнести ни слова, беспомощно мыча всю дорогу.

Габриэль во дворе не было. После того как её внесли в замок, Филь её не видел. Всё, что он видел сейчас, – это стену перед собой да людей, которые не испытывали к нему сочувствия.

Прений размахнулся, Филь крепко зажмурился. Затем к спине мальчика будто прижали раскалённую кочергу. Но тут двери в замок распахнулись, и Габриэль птицей слетела с крыльца.

– Он же спасал меня, он меня спасал! – закричала она. – Он глупый, он ничегошеньки не знает, он тут всего месяц живёт!

Следом за ней на ступенях появилась госпожа Фе. Габриэль метнулась обратно.

– Ты, это ты виновата! Отчего ты запретила говорить ему про демонов?

Хозяйка жестом остановила кузнеца, изготовившегося ко второму удару.

– Я хотела посмотреть, как он станет реагировать, но не находила удобного случая, – произнесла она невозмутимо. – Тебя спасал? Хорошо. Руфина, займись этим спасителем, будем считать его достаточно наказанным… Прений, – позвала она, – ты мне нужен!

Из кухни во двор сновали работники. Чтобы никому не мешать, Филь стоял на скамье в углу перед Руфиной, которая мазала ему спину жгучей мазью, приговаривая:

– Не стоило тебе толкать Габриэль! Прыгни она сама – и ничего бы не было. Вы же чудом не угодили на валуны. Мелюнги он испугался, дурачок. Думаешь, почему у нас нет скотного двора, а мясо сюда возят с самого Бассана? Потому и нет. Любят они скотину бессловесную, твари эти!

Когда кухня на время опустела, Руфина зашептала скороговоркой:

– Плохое здесь для тебя место, удирать тебе надо! Я видела во сне, плохо тебе будет. Пять лет – крайний срок, когда дитя способно вобрать в себя наши порядки, а тебе десять. Мать собиралась вышвырнуть тебя вон, когда поняла, откуда ты. Не сердись на неё! У нас есть легенда, что тот, кто ступит на этот берег после лютого шторма, рождённый под Плеядами сын моряка и каледонской ведьмы, принесёт с собой многие беды!

Потеряв всякое терпение, Филь воскликнул, дёрнув больным плечом:

– Моя мать не ведьма, она родом из Эндоры, а мой отец совсем не моряк!

Легенда у них, скривился он. Хотели, чтобы ему влетело, так ему влетело, зачем ещё ахинею нести? Вот он угодил в переделку! Филь засопел, пытаясь остановить слёзы, навернувшиеся от болючей мази, а только этого ему сейчас не хватало.

– А кто ты по крови? – спросила его Руфина.

– Аскеман, – прошипел Филь сквозь зубы, снова дёрнув плечом. – Мы живём в Неаполе.

Руфина качнула головой:

– Ой, плохо! Аскеманов считают за чуму и божью кару, нехорошая кровь. Кое-кто даже думает, что наши сердары с ними в родстве. Как звали твоих отца и мать?

– Буи и Мата Темпе, – высвобождаясь, буркнул Филь. – Это у вас черти в скалах сидят, у нас такого нет!

Натянув рубаху, он спрыгнул со скамьи и рванул к выходу, но угодил головой в брюхо главного повара, только вошедшего в кухню. Придержав мальчика за воротник, он сказал:

– Руфи, твоя мать требует сорванца к себе, а тебе пора собираться в дорогу. Почтовые ждать не станут.

Филь сначала подумал, что госпожа совсем потеряла совесть, но затем встревожился: а ну как она передумала и решила добавить? Ведь если не везёт, так не везёт! Ну ничего, пусть они только уберутся отсюда, а уж он что-нибудь придумает. Его тревоги умножились, когда он услышал голос хозяйки, доносящийся из её кабинета.

– Ты пуны перепил? – спросила она раздражённо. – Мне кубок нужен до отъезда!

– Прошу прощения, – ответил Прений, – но я сделал всё, что в моих силах. Для завершения требуется два часа на полировку. Мальчишка отнял у меня время, а то бы я успел. Кстати, я его пожалел.

– Я заметила. Тебе понадобятся инструменты?

– Нет, всё можно доделать руками.

– Тогда быстро собирай своё добро, ты поедешь с нами.

– А кто останется за локумтена? – спросил Прений.

– Никто, – сухо ответила хозяйка. – Это пустая традиция.

– В неё верят люди!

Госпожа Фе, вздохнув, помолчала.

– Иди-ка ты лучше собирайся, – произнесла она отрывисто. – А локумтен – моя забота!

Не желая, чтобы его приняли за подслушивающего под дверью, Филь распахнул её так, что угодил створкой по пальцам кузнеца, стоявшего у порога. Ларец, который Прений держал в руках, выпал.

Не успев как следует позлорадствовать, Филь обомлел: на ковре перед ним лежал сияющий золотом кубок. С его дна, заполированный вровень с ним, сверкал зелёный драгоценный камень. Он был как большой светящийся глаз.

Хозяйка метнула на Филя взгляд, который говорил, что эта неприятность взбесила её посильнее, чем происшествие с Габриэль.

– Прений, – сказала она, поднимаясь во весь свой немалый рост. – Я думаю, мы нашли нам локумтена… Поди-ка сюда, – подозвала она Филя. – Сейчас ты будешь принят в нашу семью!