Ломка

2

Андрей проснулся в девять. Сладко потягиваясь, позволил себе еще немного понежиться на мягкой пуховой перине, давая затекшему раскисшему телу прийти в рабочее состояние. Полежав самую малость, неторопливо оделся и вышел на крыльцо.

Здесь его ждала маленькая неприятность. Бродивший поблизости черный петух с пунцовым гребешком расценил появление молодого человека как посягательство на священные особы вверенных ему кур, сновавших рядом. Взъерошив перья на длинной шее, хозяин куриного гарема начал атаку. Парень не растерялся и, пуская в ход ноги, начал контрнаступление. В отличие от кудахтающего соперника, Андрей терпеливо молчал, боясь привлечь внимание стариков, а больше деда, скорого на язвительное словцо в сопровождении коротких смешков в окладистую русую бороду. Будучи в душе оптимистом, парень, обозрев ограду, увидел возле будки Пушка – собаку, ласковое прозвище которой в данный момент никак не вязалось со всклокоченной, местами линявшей шерстью. Оскалившийся Пушок изредка кидал умоляющие взгляды на человека, потом переводил налитые кровью глаза на ненавистного задиристого петуха, всегда нагло расхаживающего в опасной близости и игнорирующего законные притязания ночного сторожа на неограниченную власть в усадьбе. Кто знает, почему между животными не получилось дружбы. Баба утверждала, что виной всему короткая собачья цепь, которую вольная птица свысока презирал. Дед же говорил, что красавец-петух за версту чует непородистое происхождение пса, особенно ярко выражавшееся в периоды линьки.

Андрей быстро смекнул, что гонор молодого раззадоренного петуха быстро поутихнет в кобелиной пасти, и стал теснить птицу к будке.

До собаки оставалось несколько сантиметров, и Пушок неминуемо растерзал бы зарвавшуюся птицу, но петух, ощутив спиной подлую засаду, взмыл высоко вверх, оттолкнулся от воздуха и успешно ретировался в огород. Все бы ничего, да последний взмах ноги, произведенный в яростном конечном запале, заставил Андрея потерять равновесие и рухнуть на землю. Содержимое собачьей миски, опрокинутое при падении, неравномерно окатило правый бок и теперь вязко стекало.

В таком неприглядном виде и застал Андрея высунувшийся из времянки дед.

– Тьфу, язви тя в душу, – сказал старик неизвестно кому и вновь скрылся за дверью.

Андрей быстро отмыл замаранный бок и вошел во времянку. Запах свежеиспеченных пирогов, ворвавшись в ноздри, пробудил аппетит. Бабушка переливала из крынки в кружку купленное у соседки молоко, так как своей коровы старики по немощности уже не держали. Дед, шмыгая огромным красным носом, изредка встряхивал головой, наверное, по поводу казуса, в котором недавно оказался внук.

– Что стряслось опять, Андрюшенька? – запричитала бабушка, обернувшись к внуку.

– Да ничего существенного. Просто петух ваш задиристый больно.

– Ух, окаянный, он и на меня ить кидался третьего дня. Говорила деду зарубить его, а он, знай, все молчит да пыхтит себе в бороду. Внука нам на нет изведет, петух энтот.

– Не изведет. Поделом вам, – буркнул дед.

Петух в усадьбе действительно никого не боялся, кроме деда и, пользуясь поддержкой старика, с достоинством расхаживал, где ему было угодно, кидаясь на всякого, кто вставал ему поперек дороги. Благо, куры неслись хорошо, и ему пока ничего не угрожало.

– Андрюшенька, садись к столу, не побрезгуй бабушкиными пирожками. Тесто на славу удалось, – обратилась бабушка к внуку.

– Андрю-ю-шенька, Андрю-ю-шенька, – передразнил старуху дед. – Как с мальцом, с ним вошкаешься. Парню двадцатый пошел, а она все Андрю-ю-шенька.

– Так кровинушка ж наша.

– Ты спроси у кровинушки, когда он у нас последний раз был… Молчишь? Так я тебе отвечу. Полгода скоро будет. Совсем стариков забыли, – строго, с еле скрываемой обидой сказал дед.

– Ну, Андрей Иванович, это ты зря. У меня учеба, а папа с мамой вам постоянно помогают, чем могут.

– Ты меня помощью-то не попрекай. То сыновний долг каждого знатного человека. Все наскоком, все впопыхах у вас. Три недели назад залетели родители твои, как заполошные, зерно в клети ссыпали и – на хода. Словом обмолвиться некогда. Бизнесмены чертовы!

– Будет вам, – примирительно сказала бабушка, и все приступили к еде.

Наевшись пирогов, Андрей и дед отправились налаживать уличную колонку. В шланге, шедшем из колонки, случился прорыв, и его пришлось залатать. Андрей недовольно заметил:

– 21 век идет, а у вас тут не то что горячей и холодной – иногда вообще воды нет… А так-то, знаешь, дед! По-моему, здорово здесь у вас. Если и задуманы были кем-то когда-то дедушки и бабушки, то задуманы они были в деревне, а уж никак не в городе.

– Понял, наконец, студент? То-то. А теперь к окнам присмотрись. Все ведь до последнего в своих лачугах ждали, пока мы воду подадим. Сейчас с флягами потянутся, я их знаю.

Время подходило к одиннадцати. Андрей выгнал новенькую «тойоту» из ограды и поехал к девушке, помня о ночной договоренности.

Наташа ночь спала плохо, часто просыпаясь и думала о брате. Родителям ничего говорить не стала, да им в принципе было глубоко наплевать на детей.

Отец в прошлом был ударником в кайбальском совхозе, но потом окрестные поля засевать почти перестали, и Николай Заваров остался не у дел. Потеряв работу, стал пить, срывая злобу на жене и детях. Мать Наташи, Зоя Заварова, в девичестве была бабой боевой и приятно по-женски полной. Парни толпами вились подле нее. Она допускала до себя всех, но повода к долгим отношениям не давала никому. Любила красиво одеться и щегольнуть перед деревенскими. Только гармонисту Кольке Заварову хмельной залихватской игрой на тальянке однажды удалось заманить Зойку в лес. Через девять месяцев появился первенец Толька, и жизнь молодой супружеской пары потекла своим чередом. Заваровы получили от совхоза добротный дом, обзавелись хозяйством, позже приобрели «Москвич-412» модели. Теперь от былой красоты Зои не осталось и следа. Пристроившись пить на пару с мужем, она смотреть за собой перестала, почернела, и вскоре все, что было нажито за долгие годы, Заваровы пустили по ветру. Теперь все их богатство было – Наташа да Толька.

Андрей подъехал к покосившимся от хозяйского недосмотра воротам и посигналил. Наташа открыла калитку и вышла на улицу. Девушка была одета в короткую кожаную юбку, плотно облегающую фигуру, и ярко-оранжевый топик. Невысокая, с прямым очаровательным носиком, тонкими губами и длинными ресницами вчерашняя знакомая произвела на парня благоприятное впечатление.

– Здравствуйте, красавица. Машина в Вашем распоряжении, – сказал Андрей в открытое окно.

– А я думала, что ты не приедешь.

Через секунду девушка юркнула в машину, дверь которой Андрей приоткрыл изнутри.

– Ну что?! Поехали?.. Извини, вчера не спросил, как тебя зовут.

– Наташей.

– А меня Андреем. С братом твоим, скорей всего, все в порядке, иначе бы уже сообщили. Так что не переживай.

Дальше ехали, перебрасываясь незначительными фразами. Андрей рассказал, что учится в ХГУ на экономическом факультете, что приехал навестить бабушку, а после поездки в больницу вернется в Абакан и будет устраиваться к отцу на работу.

Приехав в Белый Яр, большое село, располагавшееся в десяти километрах от Кайбал, не без труда отыскали больницу. Девушка сразу направилась к дверям, но Андрей окликнул ее на ступеньках:

– Наташа, нехорошо идти к больному с пустыми руками.

– Ах да, я совсем забыла, – растерянно ответила она и вернулась к машине.

Возле больницы стоял ржавый ларек, куда и зашли парень с девушкой.

– Андрей, а ведь у меня совсем нет денег, – смущенно сказала Наташа, прячась от глаз продавщицы.

– Ну, это не беда. У меня как раз есть немного лишних, – браво ответил парень, выхватив из кармана бумажник, распухший от обилия сотенных купюр. Об этом необдуманном шаге Андрей в следующее мгновение уже пожалел. Стыд залил краской его лицо, когда он увидел, как по-детски удивилась его недавняя знакомая. Он до последнего времени даже не предполагал, что не каждый может позволить себе купить самое необходимое.

Набрав фруктов, они пошли в больницу. Андрей остался в фойе, взяв с Наташи слово, что она умолчит о том, кто ее привез.

Через час Наташа вышла. Она старалась выглядеть веселой, но это у нее плохо получалось – выдавала мертвенная бледность, кстати, шедшая ей. Понимая, что девушка сильно переживает, Андрей с расспросами приставать не стал. Они доехали до Кайбал в полном молчании. Возле дома Наташа сама заговорила:

– Знаешь, Андрей, – большое спасибо тебе. У брата все благополучно, проколотое легкое ему заклеили… Там с ним наши ребята лежат. Они так рады были меня видеть; я ведь вторая из деревенских их навестила. До меня только к Кольке Мухменову мать приезжала. Про тебя, как ты наказал, ничего говорить не стала. Только, пожалуйста, ответь мне: зачем тебе все это надо?

– Ответ напрашивается самый банальный, но у меня пока нет и такого. Ничего, – со временем, думаю, появится. А теперь мне пора, – шутливым тоном сказал Андрей, грустно улыбнулся и уехал.

Наташа долго смотрела вслед удалявшейся машине, силясь понять поступки юноши. Женское самолюбие упрямо твердило ей, что он делал все из-за нее. В свою очередь девушка удивленно отметила про себя, что, только расставшись, она мечтает увидеть юношу снова. От этой мысли приятно защемило сердце.