Лоренс, любовь моя

Глава 15

Я так больше никогда и не увидела моего деда. Даже после его смерти, которая забрала старика на рассвете следующего дня.

Черная тень, которая все время висела над Большой Сторожкой, чуть не задушила нас в ту ночь. Что касается меня, то я едва не погибла, но прошло немало времени, прежде чем я была в состоянии вспомнить подробности безумного покушения Рейчел Форрестер на мою жизнь.

Лоренс Бракнелл ругал себя за то, что так неосмотрительно уехал и тем самым развязал сиделке руки, но я считаю, что виной всему мое упрямство и дурость. Он умолял меня немедленно покинуть замок, а я отказалась.

Когда доктор Вайбурн наконец-то появился, ему не осталось ничего, кроме как констатировать, что сэр Джеймс вряд ли переживет эту ночь. Сердце больного отказывалось служить, не помогал даже кислород.

Весь день мне приходилось сдерживать свое желание подняться наверх к дедушке, потому что я знала, что Лоренс там вместе с Рейчел, и воображение рисовало мне дикие картины их близости — я никак не могла забыть слова сиделки. Если она не обманула меня, после того, как все закончится, они станут еще ближе, твердила я себе, и это разбивало мне сердце. Они собираются пожениться, какие могут быть в этом сомнения, зато причин чувствовать себя униженной и страдать от воспоминаний о моментах счастья с Лоренсом в машине — сколько угодно. Но одного я никак не могла понять — зачем он обнял и так страстно поцеловал меня?

Я поделилась своими переживаниями с мамой, и ответ ее был коротким и полным горечи:

— Все мужики одинаковые! Ты красивая девчонка, Вера, милая, свежая и неопытная. Это забавляет его. Забудь о нем, и чем раньше это произойдет, тем лучше.

Не знаю, сколько времени прошло, прежде чем Лоренс спустился повидать нас обеих. Должна признать, что он совершенно не выглядел счастливым. Он как-то странно посмотрел на меня, думаю, совесть все же мучила его, а потом заговорил с моей матерью:

— Миссис Роуланд, думаю, между нами всегда было доверие и понимание, я прав?

Я подошла к окну и уставилась на окружающий пейзаж, до моего слуха донесся ответ матери:

— До сегодняшнего дня так и было, мистер Лоренс, но теперь…

— Нет времени вдаваться в дискуссии. Просто я хотел бы попросить вас забрать отсюда Веру, и немедленно. Уезжайте сегодня же, прошу вас, — прервал ее Лоренс.

Я знала, что мама и сама хотела уехать, но такой приказ вызвал в ней протест:

— Послушайте, мистер Лоренс, я работаю на сэра Джеймса и не намерена выполнять чьи бы то ни было приказы до самой его смерти.

— Мой дядя не в состоянии распоряжаться. — Мне показалось, что голос Лоренса звучит устало и измученно, но мне было наплевать на это. Он не вызывал во мне ничего, кроме холодной ярости.

Но было ли это правдой? Разве каждый мой нерв не трепетал при звуках его голоса и от сознания того, что он тут, рядом, стоит только оглянуться? Разве мне не хотелось броситься в его объятия и целовать, целовать, еще хоть раз ощутить вкус его губ, перед тем как проститься навечно?

— Я понимаю, что сэр Джеймс смертельно болен… — начала было мама.

— Он не просто смертельно болен, он умирает, миссис Роуланд, и доктор Вайбурн сказал, что это дело нескольких часов. Сегодня, может быть ночью, а скорее всего, к утру его не станет.

— Так позвольте узнать, что за спешка? Зачем нам с Верой уезжать?

Ответ дался Лоренсу с трудом, и прозвучал он как-то скованно:

— Сейчас я не могу ничего объяснить, скажу только, что должен держать все под контролем, пока из Ланкастера не приедет адвокат прадядюшки, мистер Бунхам.

И тут у меня вырвался истерический смешок:

— По-видимому, у дедушки не было времени изменить завещание?

Я тут же пожалела о сказанном, потому что Лоренс одарил меня горьким взглядом. Только позже я поняла, что перепутала горе и горечь.

— Никто ничего не знает, так что это — еще одна причина дождаться мистера Бунхама, — ответил он.

— Наверное, только мисс Форрестер в курсе всех дел, — задиралась я.

— Вера, Вера! — зашикала мать.

— Не надо, пусть выговорится, скажет все, что у нее на уме, — холодно произнес Лоренс, — но я повторю свою просьбу, миссис Роуланд, увезите ее отсюда до наступления темноты.

Я ответила за свою мать:

— Не оставлю этот дом до последнего вздоха моего деда!

Повисло минутное молчание. Мама была поражена. Думаю, ее изумило, что ее маленькая дочурка, которую она считала довольно послушной и которая только что так хотела уехать, вдруг передумала и проявила такое упрямство. Лоренс походил туда-сюда по комнате, кусая губы и пялясь в пол. Потом вдруг резко поднял голову и словно прожег меня взглядом. Никогда не забуду этого!

— Какая же ты эгоистка, моя дорогая Вера! Хочешь доставить всем еще больше бед и хлопот. — С этими словами он повернулся и вышел из комнаты.

Я кинулась за ним, понимая, что не отвечаю за свои действия. Я была так уязвлена, так страдала, что страсти захлестывали меня с головой.

— Да как ты смеешь называть меня эгоисткой? А ты? У самого рыльце в пуху! Разве не видишь, что ты сделал со мной?! — крикнула я ему вслед.

Он остановился и развернулся. Свет падал на его лицо сквозь высокое окно, ведущее в холл, и я поразилась его бледности. В глазах больше не было ни горечи, ни боли.

— Вера, прекрати вести себя как неразумный ребенок. Воспользуйся своими мозгами, они же у тебя есть. Неужели ты думаешь, что я сделал бы то, что сделал, если бы смог противостоять искушению? Поверь, у меня руки связаны. Я не жду от тебя понимания, просто поверь, и все.

Я дико расхохоталась:

— Довериться мужчине, который все время говорит загадками, не дает никаких объяснений, выказывает любовь и тут же жалеет об этом?! Что еще я должна вытерпеть?

Он тяжко вздохнул и вдруг стал как-то меньше и слабее, будто дух покинул его.

— Хорошо. Путь будет так. Мне нечего возразить.

Но теперь уже и я потеряла свой боевой настрой. Я была молода, ужасно влюблена и до отчаяния несчастна.

Я подбежала к нему, он раскрыл мне навстречу свои объятия и крепко прижал к себе, покрывая мои волосы и шею поцелуями.

— Вера, Вера, любовь моя…

Я прижалась к его рукаву.

— Я не твоя любовь. Ты не любишь меня. У меня должна быть хоть капля гордости, но, видно, ее совсем не осталось. Все, о чем я прошу, — позволь мне еще раз повидать дедушку.

— Он никого не узнает, Вера. Он в коме. Ты только еще больше расстроишься.

Я подняла на него заплаканное лицо:

— Ладно. Приму и это. Но не оставляй его наедине с этой ужасной сиделкой! Умоляю тебя!

— Неужели она настолько плоха? — прошептал Лоренс.

— Да, — твердо ответила я.

— Вера, нельзя утверждать такое, не имея для этого реальных оснований.

— Как я могу доверять ей после всего, что она сделала и сказала? Ты же знаешь, я говорила тебе.

— Ты преувеличиваешь.

И тут, словно железный занавес, между мной и Лоренсом встало шокирующее воспоминание. Я отшатнулась от него.

— О да, конечно. Я понимаю. Ты же собираешься жениться на ней. Теперь понятно! Ты хочешь, чтобы мы с матерью убрались из дома, потому что вы с Рейчел… — захлебнулась я.

Лоренс смотрел на меня с неподдельным ужасом.

— Бог мой! — пробормотал он. — Так вот что у тебя на уме!

— Она сама сказала мне это, когда я пыталась прорваться наверх, к деду. Может, Рейчел врала?

Лоренс словно обратился в ледяную статую. Я бы все на свете отдала, чтобы почувствовать снова силу его утешающих объятий, но он отвернулся:

— Мне нечего сказать, Вера. Пусть мама немедленно увезет тебя.

— Нет. Я никуда не поеду. Нет! — всхлипнула я.

Но лишь пустота слышала мои последние слова, потому что Лоренс потихоньку убрался, закрыв между нами дверь. Я оцепенела. Лоренс ушел. Не стал отрицать, что собирается жениться на Рейчел Форрестер, и ушел. Он хочет, чтобы я убралась отсюда.

Было бы лучше, если бы я прислушалась к нему, сделала так, как он просил, и вместе с матерью без оглядки сбежала из этого проклятого дома, в котором та прожила слишком долго и страдала слишком много.

Но я осталась и тем самым навлекла на себя новые беды.

Дьявольская гордыня, поруганная любовь или что бы там ни было еще заставили меня провести еще одну ночь в Большой Сторожке.

Как только я вернулась к матери, она с жаром поинтересовалась, что тут происходит.

— Просто сумасшедший дом какой-то! Ради бога, Верунчик, почему бы не сделать так, как просит мистер Лоренс? Он хочет, чтобы мы обе уехали, так давай сделаем это.

Но я отказалась. Я была тверда и неумолима. Во мне не осталось ничего от беспомощного ребенка. А может, никогда и не было. Когда я подумала о маме, о том, как она пережила смерть отца, мое рождение и трудности всех последующих лет, я почувствовала, что и в самом деле ее дочь. Но сколь убедительно ни звучали ее слова, они никак не могли повлиять на мое решение остаться до утра.

— Пока мой дед дышит, мы должны быть рядом, — заявила я.

— Не могу понять, но раз ты так настроена, Верунчик, будь по-твоему.

— Мама, — честно призналась я в своих страхах, — как ты думаешь, можно доверять Рейчел Форрестер?

В ее голубых глазах читалась тревога.

— О, Верунчик, Верунчик, даже и не знаю. Она мне никогда не нравилась, но то, что у тебя на уме, — это просто кошмар…

— Не хочу в такую ночь оставлять дедушку с ней наедине. — Я словно оцепенела.

— Но мистер Лоренс, скорее всего, не уедет.

— Вот и хорошо. И я тоже.

— Чем дальше ты уберешься от него, тем лучше, — хмуро заключила мать и занялась приготовлением ужина, пытаясь отгородиться от разыгравшейся драмы домашними хлопотами.

Я отправилась в спальню, бросилась на кровать и закрыла лицо руками. Холодное разочарование поглотило меня. Я старалась не думать о Лоренсе как о любовнике, уверяла себя, что он просто ненадежный мужчина, такой же, как и все остальные: без чести, без совести, без уважения к любви.

Не было ни капли сомнения, что дедушка не успел изменить завещание и что Лоренс Бракнелл так и остался его наследником. Но это больше не играло никакой роли. Лишь одно событие моей жизни имело значение — момент откровения в объятиях Лоренса. Мгновение, заставившее меня повзрослеть и навсегда лишившее покоя.

У меня было так тяжело на сердце, что за ужином, приготовленным в тот вечер заботливыми мамиными руками, я не смогла заставить себя проглотить ни кусочка.

Потом пришла старая Элис, и они с матерью шептались — наверняка сплетничали о том, что происходило в доме. Я была в какой-то мере рада, что мать занята и у нее нет времени приставать ко мне с разговорами.

Я все прислушивалась, не заурчит ли мотор автомобиля Лоренса, и терялась в догадках: не там ли он до сих пор, с ней? Мое горе разрасталось, как снежный ком, стоило мне вспомнить об этих двоих. Я почувствовала себя абсолютно разбитой и лежала, гоняя в голове мысли, и волнуясь понапрасну.

Должно быть, где-то в половине девятого мама пришла ко мне и сказала, что мисс Форрестер спустилась вниз и попросила принести ужин на двоих — холодную курицу и бутылку красного вина из погреба.

Я поглядела на нее, сердце у меня обливалось кровью.

— Видать, мистер Лоренс ужинает с ней.

— Да, и он прислал записку Элис, просит, чтобы та постелила в гардеробной мистера Джеймса. Мистер Лоренс будет ночевать там.

— Как удобно, прямо рядом с ее спальней! — воскликнула я, дико расхохотавшись.

— Верунчик! — Мама была потрясена до глубины души.

— Да забудь! — буркнула я. — Кроме того, какое мне дело?

— Ты сумасшедшая! Как будто нечто подобное может происходить, когда сэр Джеймс при смерти!

— О, почему бы и нет! — пробормотала я и снова расхохоталась.

— Между прочим, он просит Элис тоже остаться здесь на ночь, в комнате для гостей, по другую сторону от спальни сэра Джеймса.

— Зачем еще? — Я села и уставилась на мать, откинув волосы с полыхающего лба.

— Одному Богу известно, вроде бы говорил, что хочет, чтобы она приглядела за всем, пока он съездит в Эгремонт за вещами, которые могут понадобиться.

— Наследник переезжает, — заметила я. Я была взвинчена до предела и сама удивлялась: что со мной такое? Зачем я поливаю грязью любимого человека, ведь я люблю Лоренса, люблю, люблю его всеми фибрами души.

Моя мать больше ничего не сказала и пошла готовить ужин на двоих.

Я в ступоре пролежала в постели еще около часа. В девять я встала, умылась, надела пальто и вышла на улицу. Порыв ветра чуть не сбил меня с ног, когда я открыла заднюю дверь. Ночь обещала быть жуткой, по небу неслись грозовые тучи, то и дело закрывая луну своими рваными черными телами.

Озеро искрилось в этом мертвенном свете, прекрасное, но одновременно наводившее на меня ужас. При мысли об отце я вздрогнула.

Уж лучше думать о Лоренсе. Он никогда не сможет взять и просто выкинуть меня из своей жизни, пришло мне в голову. Мы связаны. Мой дед… его прадядя… мы были одной крови.

— Лоренс! — вырвалось из моих уст.

И вдруг я заметила, что машины нет. Зловещая тишина повисла над домом. Но наверху, в спальне Рейчел Форрестер, вовсю горел свет.

Страх сжал мое сердце своими холодными пальцами. Это был ужас, о существовании которого я и не подозревала. Мне захотелось позвонить Ноле, попросить ее приехать вместе с Джереми, ее братом, с которым мы так и не встретились. Я вдруг затосковала по простым и нормальным Хенсонам, теплой атмосфере Камберлендского поместья. Пока я стояла и размышляла об этом, шторы на окнах Рейчел задернули. Мелькнула белая униформа. Я не могла различить ее черт, но у меня возникло непреодолимое чувство, что она наблюдала за мной своими невероятно жестокими голубыми льдинками глаз.

И как только Лоренс может любить такую женщину? Как? Как?

Я развернулась и побежала назад в дом. Заснуть не удавалось. Думаю, я все прислушивалась к звукам мотора и ждала возвращения Лоренса. И еще, невыносимо было думать о несчастном старике там, наверху, который, может быть, именно в этот момент испускает дух, а рядом нет никого, кроме Рейчел Форрестер и Элис Тисдейл.

Мама так вымоталась, что заснула, как только голова коснулась подушки, и я слышала ее мерное посапывание.

Я вертелась в постели больше часа, пока наконец не решила встать. Я надела брюки и свитер, взяла фонарик, купленный в Сискейле, и как была, непричесанная, пошла к задней лестнице. Мне было не привыкать, ведь я уже не раз проделывала это, пытаясь незамеченной пробраться к деду.

Но дойти я смогла лишь до конца галереи, точнее, до главной лестницы.

Послышался скрип двери, и сердце мое на мгновение замерло. Мне захотелось уменьшиться, исчезнуть, я в страхе прижалась к балюстраде и позвала миссис Тисдейл:

— Элис…

Может, я надеялась, что та выйдет и заберет меня с собой в спальню деда или, по крайней мере, вступится за меня, если Рейчел станет мешать.

Но перед моим взором предстала Рейчел Форрестер собственной персоной. Она возвышалась надо мной, словно башня, будто еще больше прибавила в росте за прошедшее время, и выглядела устрашающе, хотя одета была вовсе не в униформу, а в голубую кружевную сорочку, ее роскошные рыжие волосы струились по плечам. Увидев меня, она зашипела:

— Что ты тут делаешь?

Сердце у меня колотилось, но я нашла в себе силы ответить:

— Пришла попрощаться с дедушкой. Имею право.

Она оглядела меня с ног до головы и скривилась:

— Не думаю, что у тебя есть хоть какие-то права в этом доме, моя дорогая. Начнем с того, что тебе нельзя было позволять возвращаться сюда. У тебя нет никаких законных оснований предъявлять свои требования, и чем скорее ты поймешь это, тем лучше!

Я задохнулась от возмущения. Если Рейчел и напугала меня, я не собиралась показывать это, но в ее глазах и впрямь горел какой-то нездоровый огонек. Я даже начала сомневаться, что она в своем уме.

— Мой дед все еще жив? — потребовала я ответа.

— Тебе скажут, когда наступит конец. А до того времени будь добра, сиди у себя или сделай так, как хочет мистер Бракнелл — выметайся отсюда вместе со всем своим барахлом.

Слова попали в точку, но я все же не собиралась выставлять напоказ свою боль и разочарование. Она увидела выражение моего лица и хохотнула.

— Да ты и впрямь обыкновенная тупая малолетка, — примирительно заметила она. — Не сделала ничего такого, просто пошла не с той ноги. Однако я уже сыта по горло и тобой, и твоей мамашей, но мы с Лори все поставим на свои места, и очень скоро, не сомневайся. Свадьба будет сразу после похорон.

Эти слова могли бы окончательно выбить меня из колеи, если бы не привели в бешенство:

— Что-то Лоренс не говорил мне, что помолвлен с тобой. Может, подождешь, пока он не объявит о своем решении? Как-то с трудом верится, что все это правда!

Наверное, эти слова и стали роковыми, потому что привели ее в неистовство. Она так близко подошла ко мне, что щеки мои обдало ее дыханием и в нем слышался запах бренди.

— С тех пор как ты приехала, от тебя одни неприятности.

— Должна напомнить тебе, — взвилась я. — что я внучка сэра Джеймса Халбертсона, так что мы с Лоренсом дальние родственники!

— Так утверждает твоя мамаша, — глумливо кивнула она, — но доказательств-то нету!

— Да как ты смеешь! — возмутилась я, и теперь у меня не осталось никаких сомнений, что я все время была права по поводу этой женщины. — Да никому, кроме тебя, такое и в голову бы не пришло! Стоит только взглянуть на папино фото, чтобы понять, насколько мы похожи, и если бы ты хорошо знала мою мать, то никогда не сказала бы, что она может соврать в таком деле.

Рейчел рассмеялась, но как-то уж больно ненатурально и визгливо. Длинные тонкие пальцы прошлись по рыжей гриве. Невозможно было поверить, что это нервное создание могло быть одновременно и рассудительной, высокопрофессиональной сестрой Форрестер из рассказов Питера Вайбурна, и что именно ее доктор называл превосходной сиделкой.

— Не собираюсь обсуждать свое рождение ни с тобой, ни с кем бы то ни было еще, — продолжала я, изо всех сил пытаясь скрыть от этой женщины, насколько я напугана. Мне хотелось поскорее пройти к дедушке или, на худой конец, постучаться в комнату для гостей, где проводила ночь Элис Тисдейл.

Но Рейчел преградила мне путь со словами:

— Ты положила глаз на Лоренса с того самого дня, как явилась сюда, что, не так? Все в Восдейл-Хэд в курсе этого!

Я вспыхнула:

— Ложь!

— Все, что касается тебя, — ложь!

— Прошу, — выдохнула я, — дай мне пройти, а если собираешься продолжать в том же духе, давай дождемся Лоренса. Я расскажу ему о твоих грязных инсинуациях насчет моей матери. Поглядим, что он на это скажет.

Рейчел снова захохотала:

— О нет! У тебя не будет ни одного шанса настроить его против меня! Ты и так уже достаточно навредила!

Я была молодой и сильной, в трусости меня тоже никто никогда не упрекал, так что я просто попыталась отпихнуть медичку, но она была выше и сильнее. И она в самом деле была не в себе — в этом теперь не осталось никаких сомнений.

— Психопатка! — закричала я.

И мне пришлось горько пожалеть о своей несдержанности. Это было последнее бестактное замечание в моей жизни, в ту ночь мне преподали хороший урок: прежде, чем открыть рот, надо досчитать до десяти, если не хочешь попасть в беду.

Рейчел взвизгнула и обрушила на меня поток ругательств. Все произошло настолько неожиданно и молниеносно, что я не расслышала ни слова из этой тирады, зато почувствовала, как ее руки вцепились в мои плечи и она начала яростно трясти меня. Тут я не на шутку перепугалась и закричала что есть мочи:

— Элис! Элис! Сюда! Быстрей…

Теперь я уже не опиралась спиной на балюстраду, Рейчел толкнула меня вниз. И тогда я отчетливо услышала ее слова:

— Ты не останешься здесь и не будешь настраивать Лоренса против меня. Никому во всем мире не позволено это, а тебе и подавно, ненавистная дура!

В следующий момент я уже катилась вниз по лестнице. Все мои усилия уцепиться за что-нибудь и тем самым спасти себе жизнь оказались тщетными. Я катилась и катилась, пока не упала и не ударилась головой. Сознание покинуло меня лишь через несколько секунд, и я успела услышать дикий хохот Рейчел, каркающий голос Элис Тисдейл, стук открывающейся входной двери и топот бегущих ног. Сквозь наплывающий туман и боль, пронизывавшую все мое тело, я чувствовала, как заботливые руки Лоренса пытаются помочь мне. И его голос:

— О боже… Вера! Вера!.. Скажи хоть слово.

Но я ничего не ответила и потеряла сознание.