Лось 2

Глава 1

Брать одно купе на троих, если двое кроме тебя — влюбленная парочка, определенно не лучшая идея! Потянувшись сквозь сон с верхней полки за минералкой, я сначала замер в шоке: а что, человек и так загибается?! А потом спешно отдернул руку и развернулся к стенке, пряча пунцовеющее лицо — кое-какие вещи я предпочел бы развидеть раз и навсегда. Как назло, еще недавно донимавшая дрема ушла, помахав ручкой, и теперь я не видел, зато четко слышал, а в некоторые моменты еще и ощущал — эмпатия-то никуда не делась! — что творится на лежанке подо мной.

Приглушив способности до минимума, заткнул уши подушкой и в надежде отрешиться от всплесков активности снизу стал в очередной раз гонять себя по событиям последних дней.

Покупка билетов. Одно то, что нам, привыкшим добираться небом, втрое взвинтили цены на рейс, как не работающим в Муромцево, уже выглядело со стороны администрации… не будем материться, выразимся политкорректно — некрасиво. Но девушки в кассах твердили как заведенные: неработающим скидки не полагается! А без льгот, положенных сотрудникам СБ, стоимость авиаперелетов для несчастных выпнутых на вольные хлеба зашкаливала, и нам с Максом пришлось удовольствоваться сомнительной радостью выбираться наземным ходом.

От билетов мысль скакнула еще назад: на самом деле из нас двоих выпнутым был только я, Макса почти неделю мурыжили с обходным листом, уговаривая остаться сначала в Воронинском КБ, а потом еще в одном со сходной тематикой. Заманивали должностями и зарплатами, но друг закусил удила и последнюю делегацию, возглавляемую Потеевской, припершейся к нам в общагу, просто спустил с лестницы, поливая отборной нецензурной бранью. И хотя я всецело разделял его негодование, даже мне стало неловко слышать применяемые обороты, обращенные в адрес пожилой и в общем-то невиновной в сложившемся положении женщины.

— Достаточно было просто сказать "нет", — одернул я его, затаскивая из коридора к нам в бокс.

— Если бы я просто сказал нет, — стряхнул Макс мои руки, — эта канитель растянулась бы еще на час-два, а так, — он посмотрел на комм, — семь минут и готово! И потом, с чего ты жалеешь эту дуру?

— Она тебе в матери годится! — попытался я объяснить.

— Лось, я не знаю, в каком мире ты живешь, но сейчас она для меня не женщина, а представитель конторы, которая чуть меня не законопатила пожизненно, а то и вовсе… К тому же зовут они меня к Кобуцкому, прекрасно зная, что не за горами слияние двух КБ, а значит я автоматом снова окажусь под Ворониным!

— Про второе не знал…

— Слухи давно ходят, это ты со своими пилотами отстал от жизни, — просветил Макс.

— Ладно, проехали, но вот насчет конторы… Вытащили тебя мы с Угориным — два капитана имперской безопасности.

— Разжалованный капитан! — поправил он меня, — И ты, который относился к их когорте лишь по недоразумению! А теперь уже нет.

— А пойдем-ка мы с тобой прогуляемся, — внес предложение, чувствуя, как и меня захлестывает паранойя Угорина. Вроде не кусал меня Алексей Игоревич, воздушно-капельным что ли передалось?.. Но вести предстоящий разговор в помещении не тянуло нисколько.

— Не хочу я здесь гулять. Да и куда мы пойдем?

— За водкой. Нам с тобой сутки с лишним ехать, а знаю я эти цены на вокзалах и в поезде!

— Ее же не продают! — сделал порыв удержать меня Макс, в нежелании топтать ноги.

— Господи, Макс, ну что ты как маленький! Места знать надо!

— О! Так бы сразу! — оживился друг, хватая ботинки.

Уже на улице возобновил разговор:

— Макс, чтоб ты знал и не обижался потом. Я собираюсь вернуться.

Кудымов остановился и смерил меня прищуренным взглядом:

— Поворот… объясниться не хочешь?

— Для того и вытащил. Только ты выслушай до конца, а потом высказывайся. Вернуться я собираюсь не завтра и не послезавтра. Сейчас мне велено год или даже два гулять на воле, не влипая в истории, чем я с большим удовольствием собираюсь заняться. Но по-настоящему со службы меня никто не отпускал.

— А как же трибунал и разжалование?

— Макс, хоть ты-то не повторяй этот бред, — досадливо сплюнул от его наивности, — Какое разжалование? И за что, в конце концов? Если за абсолютно то же самое Угорину сняли судимость, вернули его звание и награду?

— Неподчинение приказам… и потом, ему посмертно…

— За неподчинение приказам в мирное время максимум выговор дают, в отставку могут выпереть, что фактически со мной сделали, но никак не разжалуют. Обставили просто все с соответствующим антуражем, а так…

— И когда ты собирался мне сказать?

— Как видишь, говорю сейчас.

— И чем тебя купили?

— Макс, меня не купили… Хорошо, бля, купили! Ты ведь знаешь, что на основе наших пилотов собираются основать новый род войск? Пока не знают, какое придумать название, потому что "экзоскелетные" как-то не звучит, но это наименьшая из проблем. Командующим поставят кого-то из императорской семейки, мне пообещали должность зама с правом решающего голоса. Сейчас это дело отложили немного, слишком многое надо утрясти, но планы никто не сворачивал. И мне поставили несколько условий, одно из них — что ты вернешься к работе над девяткой. Оно не обязательное, но довольно весомое. Как видишь, я ничего от тебя не утаиваю.

— И с чего такая честность?

— Да с того! — взорвался я, — Что мы заигрались в секретность! Если бы Мишка сразу признался в своих долгах, ничего бы ни случилось! Если бы ты сразу же признался, что конфеты нашел в своей куртке, то и тебя бы не арестовали! Если бы у меня детство в жопе не заиграло, Алексей Игоревич остался бы жив! Если бы, да кабы! Секретики на секретиках! А на хуя, спрашивается? Каждый видел лишь часть, а мне пришлось вытягивать все из всех клещами!

Немного помолчав, обдумывая мои слова, Макс решительным шагом возобновил движение, абсолютно не в ту сторону, правда.

— Если мы за водкой, то сворачивать нужно туда, — дернул я его за рукав, указывая правильное направление.

— Возвращаться не будем. Обойдем квартал, выйдем куда надо, заодно проветримся, — ответил он, не останавливаясь и нисколько не сомневаясь, что я последую за ним. Пожав плечами, и впрямь последовал. Что поделать, если в данном ответе сосредоточилась вся суть Макса?

Спустя еще какое-то время, он спросил:

— И как, по-твоему, я сюда вернусь?!

— Сейчас — действительно никак. Вам обоим с Ван-Димычем нужно время, чтобы остыть. Но я тебя уверяю, пройдет год-два — и прибежишь поперед собственного визга.

— С чего бы? — глянул друг недоверчиво.

— С того. Начнем с самого начала: откуда в Петербургском университете узнали про твое существование? Да еще так вовремя? — в следующие слова я вложил максимум доступного сарказма, — Они там что, ночами не спали, все караулили: когда же Максик Кудымов освободится, чтобы к нам приехать массы просвещать?!

— Ну-у… — Макс загрузился, не зная ответа, — Там хорошая научная база…

— Отличный ответ от человека, считающегося гением! — ухмыльнулся я, — Узнать о твоем существовании они могли одним единственным способом: им приказали тебя пригласить. Ладно, не приказали, — исправился я, глядя на насупленное лицо товарища, — Скажем по-другому: настойчиво попросили. И как это ни назови, но фактически им тебя навязали! Коллеги тебе рады не будут, создавая невыносимую обстановку в моральном плане и гадя по мелочам. К нормальным исследованиям тебя не подпустят, или подпустят не сразу, сначала будут тянуть резину. Идем дальше: очень быстро ты вспомнишь, что зарплата рядового преподавателя сильно отличается от того, что ты получал здесь. Конечно, тебе еще как кавалеру "Звезды" капает копеечка, но согласись, разгуляться на эти деньги ты уже не сможешь. К тому же ты у нас почти семейный человек, а семейный тратит больше. А если пойдут дети, то намного больше. Приплюсуй затраты на свадьбу, обустройство, съем приличной квартиры… Через некоторое время даже Юлька, стойко пережившая твой арест, начнет капать тебе на мозги. И вдруг тогда, когда ты уже с головой погрузишься в описанную мной безнадегу, тебя снова пригласят сюда, с повышением, от которого ты отказываешься сейчас! Неужели ты не согласишься?

— Безнадега… какое емкое слово! Ты забываешь, что я могу устроиться не только на кафедре!

— Кем?! Дворником?! Сторожем в булочной ночами подрабатывать?! Не смеши! У тебя узкая специализация, места, где ты сможешь полностью развернуть свой талант, по пальцам пересчитать можно. И все они под плотным контролем безопасности.

— Тогда я вообще не понимаю, зачем меня отпускать?

— Сейчас ты нервный и озлобленный, на ножах с шефом. Работать будешь из-под палки. А погуляв на воле, повзрослеешь и успокоишься, найдешь всему оправдания.

— Уже…

— Что "уже"?

— Уже нашел. Знаешь, это ведь я в свое время настоял, чтобы Ван-Димыч Мишку к себе позвал. Меня он прямо с первого курса выдернул, а с Рыбаковым долго раздумывал… Я его как дятел каждый день долбил: когда, когда?! Добился, мать его… Хуже другое, Мишка тоже к Ван-Димычу не рвался, его я тоже задолбал… Сначала они долго притирались. Смешно… мой характер ты знаешь, но я с шефом сразу сработался, а Мишка долго тяготился. А я, дурак, считал, что он счастья своего не понимает…

— И Бастилию тоже ты развалил! — сердито прервал я поток самобичевания.

— А что не так с Бастилией? — удивился собеседник.

Я схватился за голову:

— Ой-ё-ё!!! Забудь! — и зачастил в стремлении скрыть промашку, — У Мишки своя голова на плечах была! У Ван-Димыча, кстати, тоже. В смысле, и сейчас есть.

— Не мельтеши, — Макс поднял руку, призывая к молчанию, — Дай подумать!

За время его раздумий мы успели обойти квартал и почти вплотную подойти к нужному адресу.

— А тебя зачем? — внезапно раздался вопрос.

— Тебе краткий или полный ответ?

— Правдивый. Столько, сколько сможешь, но пусть это будет правда, — не повелся друг, вынуждая меня взвешивать каждое произнесенное слово.

— Сейчас служба безопасности облажалась по-полной. Цель вроде бы достигнута: окна схлапываются, но при этом они у разбитого корыта: коллектив КБ развален, человек, которого они прочили мне на смену, оказался пустышкой, а немного погодя еще убедятся, что методика подготовки без меня не работает.

— Ты?..

— Да, я. Обещать — не значит жениться, сейчас они напели много, но где гарантия, что свои обещания они собираются выполнять? Это моя страховка на случай нечестной игры, с сорока пилотами новый род войск не организовать. А если им верить, чего я не собираюсь делать… — на многозначительную паузу Макс понятливо осклабился, — меня убирают из-под удара, пока они тут вычистят вскрывшийся нарыв — Рыбаков ведь с чьей-то подачи работал! Заодно без спешки разработают уставы, штатное расписание, в общем, все бумаги, которые должны сопутствовать нормальному процессу. Попутно, я думаю, посмотрят, кто к нам с тобой будет в друзья набиваться.

— Это будут веселые два года! — сделал вывод Макс, — Спасибо за честность, — скрывшись в тени, он протянул мне руку, — Я не забуду!

— Да что там…

— Нет, ты не понимаешь! Одно дело, если я просто вернусь, поджав хвост, а совсем другое — если вернусь с новыми наработками. Это многое значит.

— Я рад, что ты со мной! — ответил на его рукопожатие.

После вспышки чужого удовольствия, пробравшего до печенок даже с приглушенными способностями, осторожно освободил уши: как оно там? "Там" разбавлялось нежным шепотом и звуками поцелуев. Завернулся в подушку обратно и приступил к следующему раунду воспоминаний.

Почти следом за Маздеевой в камеру зашла Краснова, как только на входе не столкнулись?

— Сидишь?

Промолчал, хотя так и просилось ответить: "Да нет, бля, просто охладиться зашел!" В отличие от плюс тридцати на улице за толстыми стенами комендатуры жара не чувствовалась.

— Ну что, много тебе Люда наболтала? — Полковник уселась напротив на пустую шконку, демонстративно забросив ногу на ногу, оголяя бедра. Провокация получилась так себе, на человека, посмотревшего "Основной инстинкт" впечатления не произвела, к тому же даже в теле Масюни я уже повидал немало женщин в разной степени раздетости, а несмотря на небольшую разницу в возрасте между Шэрон Стоун в том фильме и телохранительницей сейчас, до убийственного шарма актрисы Елене было далеко, недостатки ее фигуры за год, что мы не виделись, никуда не делись.

— Немного, но мне хватило.

— Плохая я, плохая Света и хорошая Люда?

— Примерно.

— Хорошо, спрашивай!

— Что?

— Что хотел, спрашивай! Что смогу, отвечу.

— Зачем ты погнала ребят на убой?

— О-у! — протянула полковник, — А Людочку-то я недооценила, однако… И до этого стерва докопалась… Хорошо…

Краснова встала и прошлась по камере, измеряя ее шагами от окна до двери. Шесть шагов, я и так ей мог сказать, уже неоднократно проверил.

— Хорошо… — снова повторила Краснова, устраиваясь обратно уже без спецэффектов, — Во всем виноват ты! — неожиданно обвинила меня она, еще и пальцем ткнула обличающе.

— С хрена ли баня упала?! — возмутился на ее выпад.

— Слишком хорошо готовил группу. Вам специально очень сырой материал дали, а ты умудрился за три месяца почти превратить их в нормальных пилотов. Так, глядишь, они и с одними мечами тварей бы уделали!

— А это разве плохо?

— Во-первых, да, плохо! Потому что рано! Еще ничего не было готово. А во-вторых, стоило один раз выиграть с мечами, и пулеметов вам не видать!

— Это почему?

— Стоимость, Миша, стоимость! Бюджет на армию не резиновый, если выделять деньги на вас, значит у кого-то их урезать, а этот кто-то будет очень недоволен! И военному министру начнут лить в уши, что вы требуете лишнего! Нам надо было раз и навсегда показать, что с мечами против тварей могут биться только клановые бойцы.

— То есть четверо неплохих ребят погибли только из-за того, что кому-то из вас наверху стало лень доказывать очевидное?

— Кровь всегда была хорошей смазкой для проведения некоторых реформ. И потом, мне тебе напомнить, кто писал рапорты на отчисление этих самых хороших ребят? На Субботину три рапорта за подписью некоего Лосяцкого М.А., на Крижа — шесть, на Перепелицина — семь! Одного Отрепина ты почему-то забыл, но, подозреваю, к концу ты уже не был им так доволен, а рапорт не стал писать исключительно по причине отсутствия реакции на остальные.

— Лена, моя личная неприязнь сейчас не имеет значения.

— Не чистоплюйствуй! Тебе тоже был важен результат, иначе не драл бы Маздееву, стоило мне дать подсказку. Или ты мне будешь сейчас утверждать про вспыхнувшую любовь?

Фыркнул в ответ.

— Вот то-то же. И ты, и я не гнушаемся подлостями, если они на пользу делу. Если бы информация о вашей связи ушла по инстанции, то стоила бы майору карьеры. То есть ты готов был сломать человеку жизнь в угоду тому, что считал правильным. Из-за того, что ты считал правильным, погиб твой приятель Угорин. Поэтому не надо меня упрекать. Я была готова к своей цене, и не сомневайся, с меня ее тоже спросили.

— Мне вас не переубедить, — перешел я на официальное "вы", задетый ее словами.

— И не надо. Еще что-то будешь спрашивать?

— Зачем?.. У вас на все найдется ответ. Сейчас выяснится, что и Королева Светлана никакого отношения к трибуналу не имеет, и Потеевская только притворялась, а сама тайком Максу передачки с котлетками носила, и Мишка исключительно из лучших побуждений подсунул Максу отраву. Знаете, с такими ответами лучше не получать их вовсе.

— Обиделся на правду? А правда, Миша, это такая штука, которая никому не нравится. В одном ты не промахнулся: Света и впрямь не имеет никакого отношения к тому, что сейчас с тобой творится, но нам надо тебя отсюда убрать, поэтому предлог не хуже прочих. И запомни, что всем, кто попробует копнуть глубже, ты именно так и будешь отвечать: не ответил высокопоставленной девочке взаимностью, а она тебе отомстила. Светлана сама не в восторге от придуманной легенды и согласилась только при условии, что тебе это прямо скажут. Так вот, я исполняю свое обещание и говорю тебе как есть: Света не причем. Она уже давно раскусила мою маленькую хитрость и по-прежнему тебя хочет, даже больше чем раньше, жаль, ты сейчас шуточки не поймешь! — и подленько хихикнула, сопровождая смешок порцией злорадства в эмофоне.

— Я вообще не вижу, над чем здесь смеяться.

— Так я и говорю: шуточки не поймешь. Ладно, черт с ним, одним голосом я поработала, пришел черед другого. Капитан Лосяцкий! — в голосе телохранительницы прозвучало нечто, заставившее встать на обращение, поправив форму, — Именем и словом императрицы! — а дальше прозвучало то самое предложение, от которого не отказываются. Гарантом сладких посулов выступало имя той, кто сейчас говорила устами Красновой — сомневаюсь, что полковник стала бы в данной ситуации размениваться на розыгрыши. К тому же эмоции, читаемые весь разговор, как ножом отрезало. Неплохо сработано. Вот только выхода, кроме как подчиниться, у меня так и так не было, что выбешивало неимоверно.

Возня на нижних полках прекратилась, а я долго еще пялился в потолок вагона, то проваливаясь в воспоминания, то делая заметки на будущее. При любых раскладах жить в ближайшем времени предстояло так, как будто предложения не поступало, и жить, желательно, хорошо. Первичная адаптация прошла: может и не идеально, но местную школьную программу я усвоил, жизненные реалии тоже. И промашки, которые приходилось объяснять амнезией, размахивая справкой как флагом, случались все реже. Из самых значимых за последний год — допущенный в разговоре с Максом ляп с гранатами и лимончиками, и с ним же упоминание разрушенной Бастилии совсем недавно, остальное обычно списывалось окружающими на невнимательность или оговорки.

Вот только определиться с тем, чего мне хочется, оказалось трудно, уже вторую неделю я ломал голову, куда мне теперь податься, причем с непонятными перспективами: то ли на время, то ли навсегда. До этого момента я полтора года рвал жилы, развивая дорогостоящую игрушку в полноценное оружие, носился между конструкторами, подстегивая их на переделки и улучшения, собачился с начальством, обучал новых пилотов. И теперь могу смело сказать: дело сделано, джинн из бутылки выпущен. Рано или поздно, так или иначе, но кланы перестанут играть в жизни общества ведущую роль. И даже моя маленькая страховка вряд ли станет великим препятствием: да, большинству обучаемых на определенном этапе нужен человек с Шелеховской кровью, чтобы разрушить ступор в мозгах, но я не единственный такой в мире. Есть куча народу — носителей родовых способностей, не связанных с кланом: потомки выбраковки, потомки изгнанных, просто ренегаты и их дети. Наверняка их даже не десятки, а сотни или тысячи, и наверняка среди них найдется человек со схожими с моими способностями. Вопрос времени, ресурсов и упорства в поисках, которых у государственной машины хватает. Так что даже если я умру завтра, одну миссию я точно выполнил. Другое дело — дадут ли мне снять с нее сливки?

Вписываться сходу в новую миссию и искать, что притягивает тварей, я пока не чувствовал себя готовым, коробки с бумагами и письма Олега Агеева так и ехали в багаже нераспечатанным грузом. В конце концов, заслужил я нормальный отдых или нет? При отпуске в свободное плавание мне настоятельно рекомендовали держаться к Максу поближе. Жить вместе с их парочкой я точно не смогу, это просто будет странно выглядеть, но кто мешает мне побыть студентом? Сессию заочников я пропустил, год в учебе все равно теряю, так кто мешает потерять его хотя бы с минимальной пользой? Статус кавалера "Золотой Звезды" дает мне право учиться в любом вузе бесплатно, вот и посмотрим.

Так и уснул.

А следующим днем, усадив Юлю в гостинице на чемоданы, мы с Максом отправились по одному и тому же адресу с разными намерениями. Он — устраиваться на работу, я — выяснять условия приема. Северная столица, трепещи!

Питер, который Петербург, но без привычной раздражающей приставки "Санкт", был основан Петром Романовым. Да-да, тем самым, но здесь ни разу ни императором, а всего лишь шурином очередного Рюриковича — бунтарке Софье в этой истории повезло стать царицей через замужество. Семейное счастье ее длилось недолго — сгорела в "антоновом огне", рожая какого-то по счету наследника мужу, но братьев своих к государственной кормушке пристроить успела.

Развернуться как в нашей реальности "царю-корабелу" не дали — львиная доля энергии его деятельной натуры ушла на склоки и интриги, предпринимаемые для удержания у трона. И, как ни странно, стране данный факт пошел только на пользу — вынужденный действовать с оглядкой на вышестоящее начальство, Петр все равно вошел в историю как великий реформатор, но без большинства перегибов и самодурства, допущенных им у нас. Одним из его великих деяний считается завоевание для империи выхода к Балтийскому морю и основание города Петербурга, в названии которого отразилась его любовь к себе и к иностранщине — других "бургов" кроме Петербурга и Оренбурга, заложенного по легенде им же в виде крепости на реке Орь, но достроенной уже после смерти Петра, на карте России нет. Впрочем, будем еще реалистами — не носи его августейший племянник и по совместительству покровитель Романова то же имя, северная столица могла называться совсем по-другому.

По логике "Петра творенье" должно было вырасти намного скромнее и не таким пафосным, но не будем забывать его стратегическое значение для тогдашней России. По сложившейся традиции город стали отдавать в кормление наследнику престола, а царевичи и царевны в стремлении показать себя и перещеголять других, да еще при таких папе с мамой, на свою игрушку не скупились. К тому же бояре, сами околачивавшиеся в Кремле, частенько отправляли своих отпрысков ко двору младшего поколения Рюриковичей в надежде на последующее возвышение, вливая в строительство дополнительные ресурсы — ведь не может же дитятко Иван-Иваныча жить во дворце хуже, чем у сынка/дочки Сидор-Сидорыча! Так и получила в итоге русская Венеция статус второй молодой столицы, мало уступая старой во влиянии. Сейчас порядок изменился — во главе города обычно стоял кто-то из старшего поколения, но обязательную практику в местной администрации молодежь из монаршей семейки обычно проходила.

Мое знакомство со здешним Питером прошло сумбурно: сдача документов в универ, вылившаяся в итоге в целый квест, поиски квартир, метание по городу с баулами. Только-только немного разгреблись, как пришел вызов от Лизы — в конце июля она разродилась без малого четырехкилограммовым мальчишкой. Новый Алексей Угорин, названный, разумеется, в честь папочки, ждал меня на обещанные крестины. Пришлось ехать в Рязань, исполнять данное слово. Все бы ничего, но Лизина бабулька восприняла мой визит и заботу о новорожденном по-своему, несколько раз ставя нас с молодой матерью в неловкое положение. Старая перечница так достала своим сводничеством, что провожала меня вдова Алексея чуть ли не с облегчением.

Вернувшись, застал Макса холостяком — Юля, не нашедшая подходящую работу за месяц, укатила к родне погостить. В ее отсутствие растерянному Кудымову пришлось вспомнить все фазы процесса готовки магазинных пельменей, наводящие на него ужас не хуже, чем на меня его объяснения работы реверса девятки. Однако Макс еще числился единоличником и допустить меня к плите отказался наотрез.

— А пошли сегодня куда-нибудь! — выдал он на второй вечер после моего возвращения, разглядывая получившееся неаппетитное месиво из разваренного теста и комочков мясного фарша.

— Пошли! — итоги его кулинарных потуг даже всеядного меня оставили равнодушным. Если бы совсем денег не было, то схавал бы за милую душу, но один поход в кафе невосполнимую брешь в бюджете не пробьет, к тому же вернется Юлька, и мы уже запросто никуда не выберемся.

Не самая лучшая слава расположенного неподалеку кафе "Матрешка", слывшего излюбленным местом сбора клановой молодежи, в опасливом пересказе квартирной хозяйки на нас впечатления не произвела: во-первых, со слов все той же Оксаны Ивантеевны для мажористой тусовки еще было рановато — на комме светилось 19:02, а основное гульбище начиналось где-то ближе к полуночи. Чтобы просто поесть, одного-двух часов нам должно хватить за глаза. А, во-вторых, заведение славилось чисто женскими драками, как раз таки мужикам в нем ничего не грозило. Вот если бы Юля была с нами, тогда да, вряд ли мы туда сунулись — свою подругу Макс от лишних волнений оберегал.

Пришли, расположились. Уютненько. И не скажешь, что здесь почти еженедельно массовые побоища происходят. Народу кроме что-то отмечавшей за дальним столом небольшой женской компании не наблюдалось, а пахло вкусно, не в укор Кудымовским талантам. Поели, накатили по сто граммов за окончание трудовой недели — это я все еще порхал вольной птицей, а друг мой уже пахал на благо имперского образования. Где сто, там еще сто пятьдесят — в отсутствие благоверной Макс слегка расслабился. Может показаться странным, но Мишка в отношении Юльки сильно заблуждался, обвиняя в спаивании, — по чуть-чуть для настроения она не возражала, но напиваться, кроме того единственного случая запоя, не позволяла своему жениху никогда.

— Это вам! — официантка достаточно высокого роста, который наводил на мысль о наличии искр, поставила перед нами холодный запотевший графинчик граммов на пятьсот.

— В честь чего? — сразу же насторожился я.

— Девочки награды обмывают, — работница "Матрешки" кивнула на шумный столик в другом конце зала, — Хотят поделиться радостью.

— Награды, это я понимаю! И уважаю! — не слушая моих возражений, Макс наполнил обе рюмки и опрокинул свою, предварительно отсалютовав ею в сторону праздновавшей компании.

— Макс! — поморщился я, уже догадываясь, что последует за его жестом.

— Лось! Ты как моя мать нудишь! — огрызнулся друг, — Нормальная ситуация, сейчас девчонки подсядут, мы с ними поболтаем. Ни тебя, ни меня данный презент ни к чему не обязывает!

Может, Макс и считал нормальным, когда его угощали незнакомые женщины, зато я таких ситуаций, только вывернутых наизнанку в половом отношении, нагляделся за прошлую жизнь достаточно — нас банально клеили. Но дело уже было сделано — подарок оказался принят благосклонно. С другой стороны — а кому мне хранить верность? Таинственной Натали с "говорящей" фамилией, так и не ответившей на единственное отправленное письмо? Если бы остался в струе, то не постеснялся бы написать еще раз, но что я мог предложить ей в своем нынешнем состоянии? Свое тело? Сомнительная основа для долгосрочных отношений. Вдобавок в чуть затуманенном мозге родилась мысль, что настоящий друг должен встать с другом плечо в плечо и смело принять опасность на грудь… или другое место! С Лизой по понятным причинами, что бы там ни фантазировала ее бабка, у меня не сложилось, и с начала мая в моей постели никого не было, так чем не повод исправить упущение?

— Мальчики, познакомимся? — первой к нам за столик подсела, видимо, виновница торжества, сверкающая новеньким орденом "Анны" — двадцать схлопнутых окон, если не ошибаюсь. Я сам лично отразил их двенадцать, и принижать подвиг девушки, сидящей перед нами, совесть не позволяла.

Проявивший чудеса галантности Макс представил нас обоих.

— Кап-три Анастасия, Настя, — представилась она в ответ. Ну, свое звание Настя могла бы и не упоминать — необтертые полосы на погонах, полученные, вероятно, вместе с орденом, говорили сами за себя. Другое дело, что разобраться в знаках различия мог не каждый. И, кстати, по общевойсковой иерархии я оказался повыше ее рангом: капитан ИСБ стоял чуть старше флотского, но в данном случае — кланового капитана третьего ранга. Если переводить во флотские понятия, то я в сумме со своими наградами скорее котировался где-то на уровне кап-два.

Пока я делал свои умозаключения, к нам за стол перебралась вся отмечавшая компания в количестве шести рыл, то есть лиц, конечно, и девчонки зацепились языками с охотно отвечающим им Максом. "Плечо в плечо" — иронично напомнил себе, включаясь в разговор. Болтовня перемежалась тостами, и даже устойчивые к выпивке мы постепенно "поплыли", без всяких воздействий согласившись на совместный поход в сауну. Вызванная официантка оперативно собрала нам корзину с собой, и мы дружно переместились в соседнее здание продолжать праздник.

"Пошли девочки (в данном случае — мальчики) в баню, заодно и помылись" — всплыла цитата под струями душа. Как это обычно бывает в банях, даже вне парилки царила духота и влажность, и я весь облился потом, прежде чем удовлетворил первую из выпавших на мою долю девиц. Новоиспеченная кап-три положила глаз на Макса и увела его в помещение куда-то по соседству. Остальные всадницы — а кем еще могли быть отмечавшие награду девушки? — резвились в бассейне, до которого я еще не добрался, но собирался.

— Потереть спинку? — раздался сзади мурлыкающий голос.

— Потри, — согласился я, протягивая через плечо намыленную мочалку

После нескольких поглаживающих мазков по спине мочалка сменилась на нежные ладони, а вдоль столба позвоночника прокатилась горячая волна возбуждения.

— Тихо-тихо, мой герой!.. — шепнула она, когда я с размаху впечатал ее в стену, насаживая на ставшее обратно твердым орудие.

Даже с Зайками я никогда не проявлял того рвения, какое показал сейчас, трахая совершенно незнакомую мне молодую женщину, разукрашенную шрамами. После сегодняшнего вечера в мысленном блокнотике напротив графы "яростный секс с незнакомкой в душе" наверняка можно смело ставить жирную галочку — вряд ли такое когда-либо повторится. Моя партнерша уже не раз достигла пика, а я долбился в нее как заведенный, не в силах остановиться. И лишь новый оргазм на грани боли, пойманный моей эмпатией, дернул, наконец, за спуск, после чего я чуть не рухнул от собственной смеси удовольствия и опустошенности.

— Силен! — выдохнула она мне в губы, одаривая последним поцелуем. Только сейчас заметил, что незнакомка была еще и выше меня.

Женщина выскользнула за дверь, а я снова встал под струи текущей воды, домываясь на чистом упрямстве.

"Итицкая сила!!! — выдал внутренний голос, — А их же шестеро! По трое на брата! Можно я уже сдохну прямо сейчас?!"

У бассейна растянулся на лежаке, опасаясь даже смотреть на глубину: утону, нахер!

Дожидающаяся своей очереди третья неохваченная девица выбралась из воды и осторожно пристроилась рядом, рисуя когтистым пальцем завитушки на едва вздымающейся груди.

— Не сейчас! — поймал ее кисть, притянул к себе и поцеловал, — Надо немного отдохнуть.

— Хочешь, сделаю массаж? — предложила она, отмахиваясь от хихикающих подруг.

— С удовольствием, — не стал отказываться, переворачиваясь и подставляя под сильные руки спину.

Массаж больше походил на ласки, но сам я пока целиком соответствовал революционной ситуации — верх не хотел, а низ не мог. И вдруг знакомая прокатившаяся волна вдоль позвоночника вернула хозяйство в боевую готовность. Лежать стало резко неудобно, и я перевернулся под ожидавшей такого развития событий девушкой. Но дальше все пошло не по ее сценарию: сильным толчком я сбил ее на пол и вскочил сам следом.

— Саша! — встревожено вскрикнула одна из плавающих в бассейне.

— Урод, ты что творишь?! — заорала первая оттраханная мною.

— Что. Ты. Со мной. Сделала? — прорычал я над поднявшейся на колени "массажисткой", тряся стоящим торчком членом. Не самое грозное средство устрашения, поэтому я еще добавил затрещину для скорости прохождения информации, повторно свалив неудавшуюся партнершу на пол.

— Ах ты!!! — кинулись на меня ее подруги.

Драться голым на мокром кафельном полу не лучшее развлечение, поэтому церемониться не стал, короткими скупыми движениями опрокидывая всех трех девиц обратно в воду. На шум выскочили еще две амазонки из двери напротив той, из которой пришел я.

— Что здесь?..

Настя — единственная, которую я запомнил по имени, — на ненужные возгласы размениваться не стала, в одно мгновение оказавшись рядом со мной.

"Ногайские, бля! Зуб даю — Ногайские!" — сверкнула мысль, когда чудом уклонился от предназначенного удара, отправляя Настеньку в ее выбирающихся из бассейна соратниц. Только этот клан славился феноменальным ускорением.

Вторая выскочившая от Макса девица попыталась повторить трюк отмеченной наградой всадницы, но то ли выпила поболее, то ли не дотягивала до ее скорости, а выполнить ускорение так же чисто не смогла, дав мне время подготовиться и провести контратаку.

"Бля!!! Макс!!!" — дошло почти тут же. Если техника сродни "бодрячку", то мне, почти двухсотискровому, даже примененное дважды воздействие почти ничем не грозило — ну, помаюсь потом денек слабостью — все равно суббота. А вот для не-икса Макса могли настать совсем другие итоги — пусть у него всего одной искры до нужного количества не набирается╦ но эта сотая искорка не зря имела решающую роль, отделяя иксов от не-иксов. Для простого человека, к каковым относился мой друг, вторая доза магического энергетика могла привести к последующему плохо поддающемуся лечению истощению, а третья вообще стать фатальной. Ясно, что пожелавшие развлечься клановые сучки класть хотели на наше здоровье после, к тому же, даже обратись Кудымов куда-то, мы никогда и никому ничего не докажем — мои голословные утверждения к делу не подошьешь, но мне здоровье единственного оставшегося друга было дорого, поэтому, не обращая внимания на несущиеся из бассейна угрозы, рванул к товарищу.

Предотвратить первый "стоячок" (просто пришло в голову по аналогии с "бодрячком") я безусловно опоздал: расплывшийся в дебильном оскале Макс остервенело двигал задницей, заставляя массажную кушетку стонать и скрипеть. Или это его партнерша издавала такие звуки? В общем, лежбище под парочкой ходило ходуном. И оно понятно, что выражение лица у нас в этот момент даже близко не умное, но в эмофоне до меня доносились подобные недавно испытанным отголоски эйфории. Теперь, когда знал, чего ждать, поразился: насколько неестественной она ощущалась по сравнению со случайно засвидетельствованной в поезде. Как раз на моем феерическом появлении у парочки случился финиш, почти сбивший меня с ног накалом страстей. Прийти в себя помог посыл сосредоточенной злости, несущийся со спины. Автоматом встретил его блоком, снова опрокидывая виновницу безобразия на подруг, приближающихся следом.

— Макс! Одежду и на выход! — думаю, друг уловил в моем голосе нечто, что заставило его преодолеть догнавший расслабон и подскочить не хуже новобранца.

— Что? — прорезался его голос уже на застегивании брюк.

— Уебываем отсюда! Быстро!!! — заорал я, отражая новую атаку. Действий девиц я уже не видел — только размазанные силуэты, но выручала эмпатия — девки просто полыхали злостью, позволяя подлавливать их вблизи себя. Хорошая способность мне, однако, досталась! Быть забитым до смерти мне не улыбалось точно также, как и затраханным до того же состояния.

На новой атаке я наконец-то перестал воспринимать своих противниц как женщин — до сих пор я неосознанно придерживал силу ударов. "Стоячок" или "бодрячок" — а тело налилось дурной энергией, усиливающей удары неизвестно во сколько. Я и в нормальном состоянии мог убить одним тычком, но то обычного человека, всадницы все же однозначно покрепче, теперь же, пользуясь аккумулированными силами, мои удары пробили и клановых сучек, круша им ребра и челюсти.

— Лось, а ты не охуел? — спросил Макс, осторожно выглядывая в общий зал.

— Мать твою!!! — психанул от его тормознутости! "Миха" — это при представлении, "Лось" сейчас! Еще бы полностью фамилию-имя-отчество произнес, да адрес назвал! — Пшел на улицу!

Не выпуская стонущую голую компанию из вида, трясущимися руками натянул штаны с рубашкой. Слышали девки последние слова Макса или нет?.. Слышали, конечно, не с моим счастьем надеяться на обратное.

— Сестренке моей по крови — Кровавой Ведьме — привет передавайте! Пусть она от вас приходит. А увижу кого-то из вас… убью. Сам лягу, но убью! — бросил на прощание.

Утомленный Макс, едва добравшись до квартиры, почти сразу уснул. Я же еще долго ходил из угла в угол его кухни, натурально очкуя идти в соседний дом, где располагалось мое съемное жилище. В процессе перебора страшилок я сожрал весь тазик слипшихся холодных пельменей, досадуя на собственную переборчивость несколько часов назад. И даже мысль, что за наш ужин заплатила избитая мною компания, не грела душу, а наоборот, заставляла нервничать еще больше. Но под конец ночи сон сморил и меня, а с утра все уже не казалось таким запущенным — вряд ли всадницы признаются, что их побил обычный парень. И вообще, будем решать проблемы по мере поступления. Плохо только, что большинство из них мы создаем себе сами, причем на ровном месте.