Лось

Глава 9

Сквозь самые сладкие утренние минуты сна донесся тихий разговор:

- Сам?! Купил?! Любочка, если это не любовь с первого взгляда, то я уже не знаю, что тогда!

- Дана, не болтай! Какая любовь?! Мне двадцать шесть, а ему хорошо, если двадцать...

- И все равно, Люба! Нельзя себя недооценивать! Ты у нас вон какая красавица! Не то, что я!

- Дануша, солнышко! Ну, зачем ты так?! - чуть проснувшись, я признал голос своей ночной приятельницы, - Ну, хочешь, я сейчас уйду, а ты его разбудишь?

- Ты что?! - зашипела незнакомка, - Он же к тебе пришел!

- Ко мне... - грустно констатировала обладательница шикарных карих глаз и много чего другого, - Только имени моего он так и не спросил...

К стыду понял, что это так, но когда меня мелочи останавливали?

- Люба! Ты где? - заорал из кровати-полуторки, являющейся сестрой-близнецом моей собственной. Разве что постельное белье выгодно отличалось ярким узором и неповторимым запахом домашнего уюта.

- Вот видишь!!! - раздался пыхтящий шепот, - Иди! Ждет же!

Без косметики при свете дня вчерашняя продавщица оказалась даже симпатичнее, чем я запомнил. С удовольствием завалил пришедшую на зов девушку в постель и принялся ласкать, пока слабое сопротивление не перешло в новый акт любовной игры.

- Давай вставать! - прервала она довольную дрему, - Я нам завтрак приготовила, остыл уже.

- Тебе когда на смену?

- Завтра в ночь, а что?

- Планы есть?

- Ничего такого...

- Тогда так: сначала закупаем все мне в комнату, а то я совсем недавно заехал. А вечером идем в кино?

- Миш, ты прости, но у меня с деньгами...

Я пока так и не смог привыкнуть, что при развлечениях платит девушка, а не парень, поэтому заткнул ей рот самым действенным способом - поцелуем.

- О деньгах не волнуйся, мне подъемные выдали. И уже аванс подоспел, а я даже местных злачных мест не знаю, все на работе пропадал! Будешь моим гидом!

Представленная мне за завтраком соседка по боксу заставила мимолетно пожалеть о несбывшемся: Любаша была хороша, но и ее подружка при близком рассмотрении стоила внимания. Хотя... недолгое общение оставило впечатление в пользу ночной знакомицы - выпрыгивавшая из трусов в попытках понравиться Дана (Данелия, если полностью) на фоне невозмутимой и имевшей собственное достоинство Любы явно проигрывала.

Жизнь опять налаживалась: по-житейски сметливая Люба выяснила у меня сумму, которую я был готов потратить на хозяйственную мелочь, и точно уложилась в нее, комфортно обустроив мой быт. Решив, что от добра добра не ищут, следующую ночь провел тоже у нее, а вскоре вообще почти переехал, возвращаясь к себе лишь на время ее ночных смен. Девчонка мне понравилась во всех смыслах: и своей красотой, и ненавязчивостью, и даже некоторой зажатостью в постели - нашлось куда применить собственный опыт. Почти полная, переходящая в назойливость доступность местных женщин вместо первоначальной радости стала вызывать строго обратную реакцию: такие вот "давалочки" с их одинаковыми поведенческими алгоритмами смазались в одно лицо, и, что характерно, снизу они тоже не различались - ни у одной "поперек". С удивлением осознал, что даже скучаю по отказам, по возможности "распушить хвост" и уболтать, и, может быть, даже не уболтать. В этом ракурсе неагрессивные манеры Любы выгодно отличались.

Возня с командой подчиненных оставляла мне немного свободного времени, а после прошедшей комиссии, когда пятерка златопогонных дамочек с примерно таким же количеством генералов-мужчин благосклонно посмотрели на наши прыжки и кульбиты, этого самого времени стало еще меньше - Краснова исполнила обещание и нашла мне зал для занятий. Никогда, даже когда активно занимался спортом, не мыслил себя в роли тренера, но тут пришлось вспомнить и своего первого наставника, и его методы. Ребята и девчата, увлеченные первыми успехами, на занятия приходили не из-под палки, а горя азартом, учились с удовольствием, явно грезя будущими подвигами. Их эмофон и меня заражал энтузиазмом, благодаря чему первые планы испытаний, написанные только "чтобы было", давно канули в Лету, теперь я специально по часу вечером изгалялся, придумывая им новые каверзные задачки и ставя новые планки.

Совместная работа с Ван-Димычем тоже дарила сплошное удовольствие - проф с интересом воспринял идею управляемого полета, и уже месяц мы с ним и с остальным мозговым штабом дружно штурмовали способ придать утюгу аэродинамические свойства. Мою идею каких-либо закрылков с ходу отмели, как неосуществимую, да я и сам смутно представлял, какого размера должны быть эти прибамбасы, чтобы хоть как-то влиять на направление прыжка, а решали вопрос каскадом мелких сопл по бокам экза. В настоящий момент выходила ерунда - сопла грелись, раскаляя металлическую раму, дополнительные движки меняли развесовку, усложняли управление и жрали резерв прыжковых батарей, каждая из которых весила по семь килограммов, а стоила - мама не горюй! Плюс каждая зарядка перед ежедневным прогоном, который длился всего полчаса, накручивала на счетчике кругленькое число стат-часов (в местных единицах измерения я периодически путался, но англичанку Мэри Статсон, заменившую в этом мире Джеймса Ватта, выучил одной из первых) и соответственно обходилась в такую же кругленькую сумму денежного эквивалента. Но первые неудачи нас лишь подстегивали, решение, казалось, вот-вот найдется.

Насколько зашибись все катилось в апреле - настолько же отвратительно пошло в мае, словно сглазили.

Первым звоночком стало попадание двух испытательниц - Инны и Зои в медпункт с переутомлением после выполнения придуманных мною трюков. Примчавшаяся оттуда на следующий день Юля долго выступала передо мной не как девушка друга, а как обличенное властью лицо. Как она меня чихвостила, как чихвостила! Сначала просто незатейливо орала, а потом мозг чайной ложкой выела, прочитав заодно целую лекцию об особенностях женского организма. Вроде бы битый жизнью мужик, о критических днях знаю не понаслышке, а попал впросак. От вываливаемой на голову медицинской терминологии краснел как школьник.

Новой напастью стали собственные эксперименты: опыты "в железе" ставились исключительно над моим личным экзом, и стоит ли удивляться, что я постоянно ходил в синяках и ожогах, а один раз сам загремел на четыре дня в больничку, дав лишний повод Максу встречаться с его подругой.

После залечивания вывиха запястья и прочих травм явился на работу и впервые зарубился с профессором. До этого мы, бывало, спорили, но тут я сам нарвался:

- Это что? - вырвавшись от эскулапов, спросил у профа, найдя его не за очередным разбором схем размещения сопл, а за изучением каких-то новых чертежей.

- А?.. - оторвался Ван-Димыч от своего занятия, - Миша! Выпустили! - обрадовался он мне.

- Выпустили под честное слово, что неделю проведу спокойно.

- Ну и хорошо, сегодня-завтра тестов не будет, потом майские, как раз отдохнешь.

- Какие майские? - слегка насупился я, как всегда, сталкиваясь с чем-то мне неизвестным. Уж всяко не "Мир-труд-май!" и не день Победы имелись в виду, тем более что обе даты миновали.

- День рождения императрицы, три дня законных выходных, - пояснил Воронин, все еще пребывая в собственных мыслях, - Можно даже в Москву или еще куда съездить, если у куратора отметку сделать, где будешь.

При упоминании куратора я скорчил рожу и суеверно постучал по дереву, чтобы не накликать - как и предсказывал Угорин, любви у нас с ней не сложилось. Мерзкая тетка не понимала моего положения при шефе и постоянно пыталась ограничить доступ к секретной информации, отправляя заниматься тем, что считала моими должностными обязанностями. Сколько ни пытался ей втолковать, что мои успехи как раз и проистекают из того, что, хотя бы поверхностно принимая участие в разработке, знаю, что и как в "девятке" должно работать, так и не смог втемяшить в ее тупую голову с фальшивыми кудряшками, что не надо мешать творческому процессу. Плюнул, в конце концов, и по примеру шефа, да и остальной нашей команды, старался пореже попадаться ей на глаза. По моему личному мнению, навязанная имперской безопасностью Людмила Васильевна бесилась с двух моментов: во-первых, она ни черта не понимала в нашей деятельности, несмотря на наличие профильного образования (физ-мат она закончила, но это было так давно...). А во-вторых, Ван-Димыч не воспринимал ее всерьез, опять же, несмотря на высокое звание и наличие профильного образования. Кто-то из руководства крупно просчитался, назначив ее сюда, забыв об огромном мужском эго профессора. С тем же Угориным, который не слишком разбирался в предмете, Воронин мог посоветоваться и даже прислушаться к его словам, правда сам капитан обладал здравым смыслом и не лез выше головы, оставляя реализацию за теми, кто в ней шарил. Но все советы и указания Маздеевой начальник резко воспринимал в штыки. Хотя на моей памяти ничего здравого эта крашеная мамзеля ни разу не предложила.

- Ладно, Москва погодит, нас и здесь неплохо кормят, - отозвался я, даже не дернувшись бежать оформлять выезд за территорию Муромцево. Грымза почти наверняка отфутболит, так чего мотать нервы? Да и не ждал меня никто в Москве, а смотаться до родного Масюниного городка трех дней не хватит - это отпуска надо ждать, плюс согласовывать поездку не с Маздеевой, а с персонами повыше рангом, посвященными в частности моей биографии, - Так что это?

- Проект брони, подкинули смежники на изучение и внедрение. Вот, прикидываю что к чему.

- Опа-опа! - воскликнул, разворачивая к себе томик, - И что же они нам навертели?

В эскизах выглядело все красиво - эдакий "железный человек" обтекаемых форм. На броню даже мускульный рельеф нанесли, несказанно умилив меня тщательно прорисованными сосочками. Что же ниже-то в такие же анатомические подробности не стали вдаваться?! Зассали? Долистал до женской разновидности и расстроился - опять цензура! На рисунке округлости прикрывались имитацией то ли жилетки, то ли корсета. То есть женскую грудь - ни-ни, а мужскую - во всей красе! Похихикав над неравноправием, сосредоточился над техническими характеристиками и начал в голос ругаться при Ван-Димыче, чего раньше себе не позволял:

- Это что за непотребство? Сталь марки ВСД, она же по хрупкости даже слабее дуг экза, а Чума их на мне на мах перебивал. А масса? Шеф, двадцать восемь килограммов, это же на оружие ничего не останется! Чем, по-вашему, мы тварей встречать будем? Блестящими сиськами слепить?

- Миша!.. - попытался урезонить меня проф, - Это пока черновой вариант.

- Иван Дмитриевич, да это же форменное издевательство! Эта, с позволения сказать, броня, еще и коленному шарниру мешать будет! - уцепился я за выхваченное глазом несоответствие размеров, - Вот, смотрите, здесь никакого зазора нет для свободного хода! Итицкая сила, они что, считают, что нога при ходьбе не сгибается?!

- Для этого и отдали на изучение, чтобы получить от нас замечания! - донеслось от скрипнувшей при открытии входной двери. Стук по столу не помог - в кабинет незваным гостем просочилась Грымза собственной персоной, - И вам, Михаил, не мешало бы придерживать язык! Не знаю, где вы до этого учились манерам, но они у вас напрочь отсутствуют. Мои соболезнования вашим учителям!

- А вот не надо, Людмила Васильевна, подслушивать не предназначенное вам и вмешиваться в чужие разговоры!

- А вам, Михаил, лезть в чужие для вас области! - припечатала куратор, - Иван Дмитриевич! Я, по-моему, ясно объяснила, что на этих документах гриф секретности?!

- Людмила Васильевна! Мнение Миши для меня важно!

- С каких пор мнение неуча вдруг стало основополагающим? Вы еще с уборщицами тогда обсудите!

- Да с тех самых, с каких я вот в этом буду прыгать! - "Тупая ты корова!" - добавил про себя, - Весь нынешний резерв составляет сорок килограммов, проверено неоднократно! И я предпочту его почти весь забрать на вооружение и патроны, чем на эту ерунду!

- Эту "ерунду" разрабатывала специально для вас целая научная группа! - оскорбилась особистка, - Я не позволю выпускать абсолютно незащищенных бойцов!

В глубине души я с ней отчасти соглашался: совсем без брони нельзя, вот только предлагаемый вариант мне категорически не нравился - выходил слишком громоздким.

- Так я не говорю, что защита не нужна! - еще раз попытался донести свою мысль, - Какая-никакая даже для психологического комфорта требуется! Но не это убожество!

- Миша! - вмешался профессор в нашу перепалку, - Выйди, нам с Людмилой Васильевной поговорить надо.

- Шеф! - попробовал упереться я.

- Миша! - повысил голос Воронин.

Поняв, что малость перегнул палку, но все еще кипя от негодования, покинул кабинет. Ворвавшись в рабочий зал, психанул и сорвал злость на своих подопечных. Даже Паша, с которым удалось поладить и почти сдружиться, удивился моему взвинченному состоянию:

- Кто и где тебя накрутил? Или рука до сих пор болит?

- Броню посмотрел, которую нам навязывают.

- Броня - это хорошо! - обрадовался он.

- Двадцать восемь килограммов! И ладно бы что-то приличное, а то чуть ли ни листовое железо!

- Ну, ты совсем уж не нагнетай! - попытался успокоить меня Отрепин, - Не дураки же наверху сидят!

- Паш! Вот поверь, мне есть с чего беситься - мы же не против людей воевать собираемся! До этого мы все затачивали на мобильность и наскоки, скорость и увертливость - это конек девятки! А теперь прикинь - легкое вооружение тварей не берет!..

- Вполне берет, я читал отчеты! - прервал меня на полуслове Павел, - Суставы или лицевые пластины вскрываются обычными палашами, даже без клановых секретов.

- Паша, да меня с палашом против твари не то, что императрица, сам господь бог не заставит выйти! Мы не в семнадцатом веке живем! Только пулемет, и только тяжелый! Какая схватка, о чем ты?!

- Миха! Разуй глаза! Для чего, по-твоему, крепления на манжетах у девятки?! Для чего здесь нас, специалистов по холодному бою собрали?!

- Каких еще специалистов?

- Я чемпион Москвы по сабельному бою, пять лет назад был лучшим в своей возрастной группе. С Яковом мы к одному тренеру ходили, он, конечно, со старшаками тренировался, но я его помню, надежды, между прочим, подавал! Жаль, бросил незадолго до семнадцати, но здесь снова занимается. Инна, Зайка и Тушка - призеры в фехтовании на рапирах. Из нас всех только Анатолий раньше атлетикой занимался, но его сейчас усиленно гоняют, Светлану с Еленой тоже каждое утро. Почему мы, по-твоему, только к одиннадцати, а то и позже являемся? Тренируемся!

- Трындец! - выдал вердикт, оседая на скамейку, - Не может быть, Паша! - встряхнулся я, - Ты тварей хоть раз близко видел?

- Можно подумать, ты видел? - хмыкнул лейтенант.

Ну да, секретность и еще раз секретность! Мою победу похоронили под ворохом собранных со всех подписок, за нарушение которых грозили неминуемыми карами. Меж собой, конечно, народ периодически вспоминал, как оно произошло и почему нас из Москвы в Муромцево перевезли, но шепотом и оглядываясь. Не сложись у воронинцев с моими подчиненными стойкая взаимная неприязнь, кто-то бы наверняка проболтался, но пока что приписанные к КБ военные пребывали в неведении. К тому же Маздеева общение группы с научной частью коллектива сознательно ограничивала, мы даже обедать обычно в разные места ходили. Да только мне сейчас плевать!

- Паша, я - видел. И в гробу мне снились все сабли и мечи, когда я Войну из пулемета едва-едва ухайдакал. Нет, как последнее средство - может быть, патроны не бесконечные, но чтобы вообще без огнестрела?

- Не дрейфь, прорвемся! - легкомысленно отмахнулся он от моих слов, - Ухайдакивают их клановые, ухайдакаем и мы.

- Паш, вот я не понимаю твоего отношения! Клановые - да, они с огнестрелом не бегают, но у них свои способы с тварями справляться. К тому же ты не видел их тренировок, а я видел.

Отрепин еще более скептически хмыкнул, типа: "Ну, давай! Заливай! Верю-верю!" И даже злиться на его недоверие было бесполезно, если подумать, то мои ничем не подтвержденные слова звучали слишком завирально.

- И все же, давай каждый заниматься своим делом, - подытожил он, поднимаясь со скамьи, где сидел рядом со мной, - Ты - учишь нас, а мы как-нибудь, помолясь...

- Пойдете на убой! - перебил его я, - Ладно, время еще есть, будем думать!

Обидно, но Воронин мои чаянья не поддержал. Даже на встречу с разработчиками брони меня не взяли, а то я бы высказался! Одно утешает, со слов Максима, который все же попал на расширенное совещание вместе с другим нашим коллегой - Николаем, шеф в словах не стеснялся и вставил смежникам по первое число, его речь даже разобрали потом на цитаты. Неласково принятые "броневики" прониклись, и вскоре прибыл новый проект, а потом и сами отлитые пластины, которые наши стали навешивать на все девятки, к тому времени их снова стало четыре полноценных и моя экспериментальная. Из-за закаченного скандала мою забронировали минимально, прикрыв лишь жизненно важные органы, но и то новый девайс сожрал почти пятнадцать килограммов, заметно утяжелив движение.

Пока возились с броней, прибыли вибро-мечи, которые замаялись прицеплять и подключать, их питание отличалось от нашего, две недели мучились с синхронизацией и переходниками. В рабочем режиме, конечно, консервный чудо-ножик выдавал приличные характеристики, легко перерезая стальной рельс, но все равно доверия к навязанному штатному вооружению экза у меня не возникло ни на грош.

А еще, для полного счастья, наступил разлад в моих отношениях с командой. Я бы так и гадал, с чего вдруг охлаждение, но вскоре просветила Лена Краснова, зайдя в мой закуток до начала тренировки. Оказалось, что Отрепин мне тогда не поверил и из лучших побуждений в тот же день сходил к куратору за уточнением. Майор Маздеева - кто бы сомневался! - ничего в моем рассказе не подтвердила, вдобавок я сам потом получил по первое число за разглашение, еще и премии лишили. А Павел на правах старшего по званию собрал вечером всех испытателей и ославил меня брехуном.

- Наплюй! - грубовато успокоила Елена, в очередной раз подтвердив догадки Угорина о высоком статусе и допуске, - Если тебя утешит, то я тоже считаю, что целиком делать ставку на мечи - полная глупость, надо только дождаться, когда эта мысль дойдет до верхушки.

- Лена, а нельзя эту мысль как-то пораньше им в головы вложить? Ты меня пойми: я ведь не против брони, и не против наличия в экзе чего-то колюще-режущего. Но можно ведь это все как-то по-умному скомпоновать?

- Пыталась уже. Там, наверху, мнения разделились, споры идут - до рукоприкладства доходит.

- Почему? У вас там что, поголовно идиоты?

- Вот только не надо в позу обиженного вставать! Один ты все понимаешь, а вокруг сплошь идиоты! - завелась Краснова, - Пока длится ожидание и поединок, место окна берут в кольцо. В зависимости от рельефа местности радиус оцепления от пятидесяти до ста метров. А теперь представь, что по этому пятачку ты со своим пулеметом будешь носиться?! Сколько ты по всадникам попадешь, а сколько по своим? Это тебе в январе повезло, что твоя стрельба никого не зацепила, хотя риск был, говорят, многие с крыш за тобой наблюдали, и к моменту расстановки заслона ты уже все патроны истратил. А представь, что ты того же Воронина шальной пулей снял бы?

- Итицкая сила! - ни разу не задумывался о таком исходе, а ведь и вправду легко мог кого-то случайно зацепить! Тяжелый пулемет не шутка - прямым попаданием руки-ноги отрывает.

- На самом деле задача не настолько безнадежная, - более спокойным тоном продолжила Елена, - Заслон обычно первым делом бронированные щиты выставляет, формируя коридоры для тварей, реальный риск только для наблюдателей останется, и здесь тоже можно что-нибудь придумать. Командование боится, что вы в тесном пространстве дружественным огнем друг друга накроете.

- Но можно же поединки один на один проводить?.. - заикнулся было я, - Где-то, помнится, проскакивало, что до полудня твари один на один выходят.

- Твари-то выходят, а вот гражданские отчего-то нет! - рявкнула Краснова, снова распаляясь, - Лось, эвакуация семидесяти квадратных километров в населенном пункте никогда гладко не проходит, я уже молчу про расстановку оцепления! Спроси у своего Угорина, я хоть его и не люблю, но он тебе лучше расскажет, во что это всегда выливается. Потому и начинают всегда поединки незадолго до заката, чтобы целый день в запасе был, и то бывает, не успевают! А там уже без вариантов: четыре на четыре, да по темноте! Свет всегда выставляют, но иногда всадницы своими искрами его сносят, иногда твари что-то такое применяют, что все гаснет. В таких условиях по своим попасть - раз плюнуть!

- Не горячись, понял, - хмуро прервал ее я, - Хреновая картина тогда получается, не в нашу пользу. Может тогда вообще не стоило все затевать? Светка, вон, от простых придурков отмахаться не смогла, а ты ее предлагаешь против всадников выставлять!

- Не мешай все в одну кучу! Нас со Светой никто против тварей выставлять не собирается. Считай, что мы здесь такие же кураторы, как Маздеева. Она по общим вопросам, а мы по практическим. А вот Заек наших натаскивай!

Прозвище Зайка с моей легкой руки сначала пристало к Зое, а потом прилипло ко всей троице вчерашних школьниц.

- А Заек, значит, не жалко? - прищурившись, спросил у Красновой.

- Миша, Зайки, между прочим, даже тебя постарше! - отбрила она, напомнив о физическом возрасте тела, - И не смотри так на меня, они девочки не простые, еще себя покажут!

Тяжело вздохнул, смиряясь. Я даже не Крижа первым делом пытался из группы отчислить, а трех этих милых девочек, но с тех пор, как пошли результаты, подходящих причин не находилось.

- Ладно, понял я тебя. Пошли, время! - выходя в тренировочный зал, по привычке придержал дверь, пропуская Елену вперед, но та, поравнявшись со мной, внезапно навалилась грудью и принялась горячо целовать в губы, обдавая мятным запахом только что съеденной конфеты.

Ничего не понял, даже ответил с неожиданности, но вскоре попытался отстраниться, упираясь спиной в шкаф. Бесполезно. Не желая причинять боль, постарался аккуратно отодвинуть женщину, но опять не преуспел. Вырвался только тогда, когда она посчитала нужным закончить спектакль.

- Так надо, - прошептала она мне в лицо, глядя абсолютно трезвым расчетливым взглядом.

Зачем - понял, когда увидел исчезающий в дверях кончик Светиной косы. Елена, впервые на моей памяти пренебрегая обязанностями телохранительницы, насмешливо посмотрела на выход, на меня, на остальных и встала в строй. Яков при виде моих распухших губ присвистнул, толкнул в бок Толика, тот украдкой показал большой палец, зато Павел полоснул злым взглядом, тут же переведя внимание на трех притихших Заек.

Через час Королева вернулась и в последующие дни продолжила исправно ходить на тренировки, но ни о каком неформальном общении речь больше не шла. А меня самого словно в дерьмо мордой макнули. Я ведь знал, что Светик ко мне неровно дышит, она и не скрывала этого обстоятельства, и, чего врать-то? - мне льстило ее внимание. Дальше легкого флирта у нас с ней не заходило, но порой мне приходилось сильно жалеть о самим же собой очерченных рамках. А теперь?.. Оправдываться?.. Вроде как: это не то, что ты подумала? Большей тупости я не знал, да и не имелось у нас никаких обязательств друг перед другом. В общем, как ни мерзко, но спустил бабью подлость на тормозах, став лишь с одной конкретной змеей более жестким на спаррингах. И все мрачное удовлетворение украла всего одна фраза, с загадочной улыбочкой обращенная к товарищам:

- Бьет, значит, любит.

Тьфу, дрянь, еще хуже сделала! Светик после ее слов вообще от меня шарахаться стала, заподозрив в садистских наклонностях. Зарекся тягаться с Красновой на ее поле, сохранив с ней одинаково ровный тон, как и со всеми.

Единственный положительный момент - команда сплотилась, правда, против меня. Учебные бои один на один я у них еще выигрывал, даже после прикрепления к экзам брони и имитации мечей (сходиться с "вибро-девайсами" - дураков нет, хотя на одиночных прогонах мы их использовали для привыкания). Побеждать получалось за счет рукопашки и лучшего знания возможностей девятки. Зато вдвоем-втроем они меня уделывали всухую.

Ну, и окончательно меня добило расставание с Любой. Какое, к чертям собачьим, расставание?! Она меня просто-напросто кинула, не вернувшись с майских праздников из дома, еще и косвенно обокрала! По пришедшему приказу ее вещи общим скопом запаковала местная хозяйственная служба, отправив вместе с женскими труселями и лифаками половину моего белья, куртку, стоптанные кроссовки сорок четвертого размера и кое-что еще по мелочи. Я бы знал, так хоть забрал бы заранее, но пришел в уже пустую комнату к такой же офигевшей Данелии - соседку подруга тоже не предупредила. Не знаю, зачем Любе мои шмотки, но пусть подавится!

Короче, к лету у меня настроение было за отметкой ноль, прочно уйдя в отрицательные значения. Предчувствие новых неприятностей только усиливалось, однако наступившая развязка превзошла все ожидания!

Проспал. Выходные провел на работе: обижайся - ни обижайся на шефа, а он тоже лицо подневольное, на мое нытье возобновить работы по управляемости прыжка лишь вздохнул и произнес без своих обычных двусмысленностей:

- Финансирование. Пока не решим основные задачи - краник перекрыли.

Зато на составление всей документации разрешили - нет, потребовали! - трудиться сверхурочно. Даже меня из рабочего зала подтянули к перешивке и копированию, бросив команду на самостоятельные тренировки. Кстати, их потом тоже припахали. А таскать несколько дней подряд до поздней ночи без перекуров тяжелые тома и кипы бумаг туда-сюда вымотало капитально. Я со своим молодняком так не ушатывался!

И вот, отстояв без выходных две недели, проспал. Обычно нас всех Макс будил, но он в мае окончательно съехался с Юлей, Мишка тоже куда-то усвистал на ночь, и меня разбудить оказалось некому. Проснувшись незадолго до двенадцати, махнул рукой - все равно уже не оправдаться, и с чувством, с толком позавтракал, пожарив себе яичницу с колбасой. Заполировав все чаем, оделся и поплелся на Голгофу - даже странно, что шеф никого не отправил за мной и не позвонил на вахту. Может, пожалел?

О жалости никто не вспоминал, всем было не до меня - под Ржевом открылось окно. Как по заказу - в слабозаселенной местности, на старом заброшенном карьере, еще и на границе зон ответственности двух кланов. Сигнал от ПОО перехватили, но передачу кланам заблокировали. Вся лаба носилась толпами по коридорам, споря кому ехать вместе с командой. Впрочем, уже не вместе, моих орлов туда отправили самолетом еще час назад. Кинулся к шефу:

- Иван Дмитриевич!!!

- О, объявился! - с сарказмом произнесла сидевшая при полном параде Маздеева, пытаясь не дать мне слова. Не на того напала!

- Иван Дмитриевич! - не обращая внимания на мерзкую тетку, проорал я, - Нельзя же ребят вот так вот в пекло бросать! Отправьте меня с ними!

- Конечно! Твою...

Воронин пытался продолжить, но Грымза не дала ему договорить:

- Я запрещаю!!! - и хлопнула рукой по столу, - Хватит и того, что вы с собой четырех своих инженеров берете!

- Но Миша же...

- Ваш Миша, осмелюсь напомнить, всего лишь ваш помощник! Мне напомнить вам штатное расписание?! Места на самолете для него нет!

Проф попытался оспорить ее решение, но, увы, здесь командовал не он. На вполне осуществимую угрозу не взять на окно его самого Ван-Димыч сдулся и беспомощно развел руками. Я долго неверяще смотрел ему вслед, не находя слов.

Настроение в КБ царило похоронно-возбужденное. Те, кого не взяли, а в их числе оказался и Мишка, унывали от невозможности попасть на зрелище, но при этом активно обсуждали, как "наши" вломят тварям. И всем вдруг стало побоку, что восьмерку пилотов у нас раньше недолюбливали, что при их виде корчили рожи и сбивались с нормальных разговоров на неприятные шепотки... Нет, теперь они вдруг стали "нашими"! Мне рьяно и искренне сочувствовали, подозревая Маздееву в желании сорвать все лавры с моей работы. И только я, спрятавшись на рабочем месте от перевозбужденных коллег, зажав голову, раскачивался, прислонившись к стене - вот не было у меня никаких радужных ожиданий! Да ребята даже до моего январского уровня работы в девятке пока еще не дотягивали!

- Знал, что тебя здесь найду! - воскликнул Угорин, врываясь в мою каморку, - Собирайся!

Я с надеждой вскинулся на него.

- Не пялься, говорю, собирайся! Уговорил Краснову, она тебя возьмет!

- А она разве не?..

- Улетели зайки и мужики, эти две крали своим паровозом добираются. Говорил же, не простые девочки!

- Каким паровозом?.. - метафору капитана я сначала воспринял буквально.

- Бортом, бортом! Вылет через двадцать минут, не успеешь - вини себя сам! Собирайся!

- Да что тут собирать! - подорвался я к выходу. Мою девятку увезли общим чохом вместе с остальными. Зачем, если меня не собирались брать, - непонятно, возможно просто грузили все подряд.

- Откуда я знаю! Может, тебе какие-то масленки-шестеренки требуются! - на ходу пропыхтел Угорин, пытаясь за мной угнаться.

На улице я заозирался в поисках транспорта.

- Мотик за углом припаркован!

Не люблю, ни мопеды, ни мотоциклы. Мама меня воспитывала только с бабушкой, родня отца после его смерти от меня отказалась, пусть это останется на их совести. И каким-то особым благополучием наша маленькая семья похвастаться не могла. Поэтому в детстве я мог лишь завистливо коситься на старших, обладающих заветным движком на двух колесах. Позже интересы сместились, мечтать стал о другом, а когда появились деньги, уже прочно убедил себя в нелюбви к данному средству передвижения.

Мчась за спиной капитана по дорогам Муромцево, нашел кучу новых доводов в пользу своего отношения к мотоциклам - вел Алексей Игоревич как заправский лихач, но, надо признать, доехали мы вовремя.

Лететь предлагалось на госпитальном самолете. Усадив меня среди стоек под капельницы, Краснова мотнула головой в сторону двери в другой салон:

- Как взлетим, приходи! - и скрылась за переборкой.

Капитана на борт не взяли:

- Я невыездной! - махнул он рукой, провожая меня до трапа.

Вспомнив, что Угорин до сих пор находится под следствием, возражать не стал, только с благодарностью кивнул.

Полет прошел нервно. Елена почти сразу после взлета укрылась прихваченным из стопки одеялом и задремала, Света сама не шла на контакт, а остальные пассажиры являлись врачами и судорожно пересчитывали свои запасы, переругиваясь в процессе. Сидеть у них в отсеке было особо негде, разве что на каталке расположиться, но, как суеверный человек, рассаживаться или разлеживаться на ней я опасался. Так и ушел в итоге на собственное место накручивать себя и паниковать.

Проснулся от болтовни вышедших в мой отсек втихаря покурить медработников, что, вообще-то, было строго запрещено. Как оказалось, мы уже почти час кружили над крохотным военным аэродромом под Ржевом, дожидаясь очереди на посадку. В первую очередь сажали борты с техникой и солдатами, возможности заштатной полосы заметно не дотягивали до свалившегося на нее потока. Снова прошел в основной салон и тихонько тронул Елену за плечо:

- А?!. Что?..

- Мы уже на месте. Нас не принимают, а уже семь часов.

- Семь?.. - потянувшись, Краснова заглянула в комм, - Семь! Сиди здесь! - зачем-то сказала она, вручив мне свое одеяло.

Открыв дверь к пилотам, женщина что-то начала им говорить, слова за гулом движков не разбирались, пока не прозвучало достаточно громко и четко:

- ... Сокол на борту!

Волшебная фраза, видимо, сломала сложившийся порядок, потому что, вернувшись, сержант отправила меня обратно:

- Иди на место, идем на посадку,

На полосе нас уже ждал армейский джип, куда со всеми почестями сопроводили Светика с телохранительницей, ну, и меня заодно.

Как ни отдавали честь нашей машине (сержанту и фельдфебелю, между прочим, обалденные звания, и что же я от них отпихивался?!), ехать по запруженной дороге мы могли исключительно с общей скоростью. И ладно бы ехать, но заторы случались на каждом шагу, отнимая драгоценное время.

В пункт наблюдения я, опережая своих попутчиц, ворвался в 21:12.

Ровно на одну минуту позже выхода Отрепина, Перепелицина, Крижа и Субботиной.

До заката оставалось еще десять минут, я рвался остановить и заменить хоть кого-то из них! Хотя бы Зою-Зайку!

Поздно.

Ровно на одну минуту поздно.

Потом, анализируя записи, я пойму, кто и где ошибся, но сейчас...

Павел бился до последнего, он сопротивлялся даже с перебитой ногой, он показал весь класс! Я вряд ли когда-либо увижу фехтование круче, но Война был быстрее.

Зоя полегла сразу, не сумев увернуться от прыжка Чумы. Она просто растерялась.

Яков сумел тяжело ранить Глада, еще немного, и он бы его добил! Вмешался быстро освободившийся Чума. Двое на одного. Яшка прыгал, выжимая из девятки всё, недаром он был самым упертым!.. Ему не хватило каких-то сантиметров, всадники подловили его в конце прыжка.

Толик, которого так не любил Макс, после нелепой гибели Зайки забыл все на свете, потерял голову и... потерял голову. Раздор, с которым я толком не бился, оказался не менее опасным противником, чем Чума или Война.

Начавшаяся какафония стычки двух волн меня, казалось, не затронула.

Кто-то выталкивал меня из вмиг ставшего опасным наблюдательного пункта, кто-то орал в ухо... мне было всё равно.

Три парня и девчонка, которым я не стал другом (и не стремился, если честно), не стал наставником (не захотел напрягаться, плюнув на недоверие), не стал товарищем по поединку (одна минута!)

Твари рвались за периметр, нас, ошалевших баранов, тащили прочь под прикрытием взвода постоянно стреляющих бойцов, а я все оглядывался, не веря тому, что произошло на моих глазах.

Ребят порвали как котят, и это моя вина.

Больше никто так не погибнет.

Клянусь.