Ловец душ

19

Сознание вернулось к нему вечером следующего дня. Он был абсолютно глухим, а голова трещала так, словно была одета на кол. Лицо чудовищно распухло. После того, как слух мало-помалу возвращался, он вздрагивал от каждого звука. Левое ухо, поврежденное еще при взрыве особняка Вестерна, совсем не подавало признаков жизни. Доктор считал, что оно вряд ли когда-нибудь сможет служить своему хозяину.

Два взрыва в кузовах, содержащих примерно по 50 килограммов динамита, повалили огромные платаны и обрушили верхнюю часть берега речушки на них с Патрицией. Полиция вполне могла бы не заметить их, если бы из грязи не торчала ее рука. И они неизбежно задохнулись бы, придавленные несколькими дюймами земли.

Больше никому не удалось спастись. Жардин был единственным, чье тело сравнительно не пострадало. Он тоже нашел убежище в речушке, но, должно быть, высунул зачем-то голову за секунду до взрыва. Вскрытие обнаружило у него в мозгу обширное кровоизлияние.

– Если бы стены кузовов не оказали некоторое сопротивление взрыву, вы неизбежно бы погибли, – сказал врач.

Карфакс, разумеется, не мог его слышать, но великолепно умел читать по губам.

Позже он прочел в газете, что водителей грузовиков найти не удалось. И еще о том, что Эмерсон был убит, а Лангер ранен через два дня после засады. Они только вошли в вестибюль «Стайвизант-отеля», когда двое убийц выпустили в них шесть пуль. Телохранители сенатора застрелили их на месте. Позже трупы опознали. Это были Лео Конгтон и Умберто Корнелли, имеющие длинный «послужной» список и отсидевшие по пять лет за вооруженное нападение с целью убийства.

Лангер, посетив Карфакса неделей позже, сообщил, что связь между ними и Вестерном доказать не удалось.

– Скорее всего, они сознательно пошли на смерть. Видимо, Вестерн предложил им новые тела, – предположил Карфакс.

– Несомненно, – согласился Лангер. – Им очень нужны были новые тела. У Конгдона было негнущееся колено и глубокие ножевые раны на теле. Корнелли страдал сифилисом третьей стадии, его лицо могло бы повергнуть в ужас чудовище Франкенштейна. Вестерн умело подбирает себе агентов.

– Теперь мы можем с уверенностью утверждать, что он имеет агентов в нашей организации.

– Джексон, один из моих телохранителей, – угрюмо произнес сенатор, – в тот день не вышел на работу. Еще исчез Вейнер, один из моих младших секретарей. Никто из них не должен был, как я считал, знать о наших планах, но они оба видели вас. Само собой, что могут быть и другие, поэтому сейчас мои люди заняты тщательной перепроверкой всех, кто занимает сколь-нибудь близкое ко мне положение.

Поднявшись со стула, Лангер невольно поморщился и погладил перевязанную руку. Отрикошетившая 9-ти миллиметровая пуля задела только бицепс, но рука до конца жизни будет слабой. А сама жизнь, подумал Карфакс, может быть короткой.

– Я не буду больше ждать, пока наше досье пополнится новыми фактами, – сказал сенатор. – Завтра президенту и всем членам правительства будут почтой отправлены все документы, которыми мы располагаем. Эти же материалы поступят в средства массовой информации. Не знаю, во что это выльется, но точно уверен, что Вестерну придется давать показания следственной комиссии. И он не осмелится организовать новую попытку убийства.

– Не стоит быть слишком уверенным в этом, – вздохнул Карфакс. – Возможно, Вестерн и оставит нас в покое, но вы забываете о толпах фанатиков, для которых он является богом.

– А для других – антихристом, – добавил Лангер. – Во всяком случае, он тоже не будет чувствовать себя в полной безопасности. Не удивлюсь, если за ним устроит охоту толпа линчевателей.

– У них не будет никаких шансов. Комплекс Мегистуса представляет собой крепость. Там есть даже круглосуточный патруль в воздухе, вооруженный пулеметами. Разрешение на это Вестерн получил после взрыва своего особняка – там, где уже был один маньяк, может появиться другой.

– Знаю. Не учите дедушку уму-разуму.

Карфакс тяжело вздохнул. Ему уже изрядно надоела эта поговорка. Но не стоило этого показывать. Лангер был как раз тем человеком, который мог возглавить борьбу с Вестерном. Беспощадный, как и противник, Лангер не остановился бы и перед убийством, если бы этого требовали обстоятельства. По крайней мере, так считал Карфакс.

На следующий день документы были опубликованы в печати. «Нью-Йорк Таймс» посвятила им специальный раздел, включающий «Воззвание к народам мира» Лангера и редакционные комментарии к нему. Телевизионные передачи были прерваны продолжительными специальными выпусками, а программы новостей посвятили этому почти все свое драгоценное время. К утру следующего дня Белый Дом буквально захлестнули потоки писем и телеграмм. Половина их принадлежала сторонникам Вестерна, половина – противникам. Почти каждое восьмое письмо содержало настолько непристойные выражения, что газеты с приличной репутацией не смогли напечатать их даже в эпоху вседозволенности. Письма приходили как от сторонников, так и от противников Вестерна.

В 22 часа по телевидению было передано краткое интервью, взятое у Вестерна в Мегистус-комплексе.

Вестерн (сердито, негодующе):

– Я заявляю, что документы, представленные сенатором Лангером, являются поддельными! Он сделал это, чтобы навредить мне, и унизил себя таким подлым мошенничеством, в которое мне даже трудно поверить, и в котором вряд ли мог погрязнуть здравомыслящий человек!

Карфакс (Патриции):

– Ого, вот ярость! У него даже слюна изо рта брызжет.

Патриция (Карфаксу):

– Заткнись!

Вестерн:

– Я утверждаю, что сенатор совсем выжил из ума, выдвигая подобное обвинение! И я знаю, почему! Он убежден, что я дискредитировал... нет, даже разрушил его веру. Но у меня никогда не было ни малейшего намерения вмешиваться в вопросы религиозных верований. «Медиум» – детище науки, научный способ общения с другим миром. Это действительно вселенная, в которую уходят так называемые души, отделясь от тела. Все остальные точки зрения можно легко опровергнуть. Однако...

Ведущий телестудии (перебивая Вестерна):

– Тогда почему Гребски, Торренс, Свэнсон и Симба сбежали в Бразилию? Если они невиновны...

Вестерн:

– А что бы вы сделали на их месте? Конечно же, они невиновны, но совершенно справедливо опасаются смерти от рук фанатиков. Разве можно порицать их за это?

Карфакс:

– Если они думают, что в Бразилии нет чокнутых, готовых на убийство, то их ожидает немалое потрясение!

Патриция:

– Ты можешь не умничать?

Карфакс:

– Не могу. Сам потрясен.

Вестерн:

– ...и пусть он возбуждает дело! Я от своих слов не отказываюсь.

Ведущий (вытаскивая из кармана лист бумаги и протягивая его Вестерну):

– Вот повестка с предписанием предстать перед комиссией сенатора Лангера, сэр.

Карфакс:

– А я-то все гадал, как им удастся сунуть ее Вестерну! Корреспондент-то подставной! Вот пройдоха!

Внезапно камера резко развернулась, показывая зрителям, как один из охранников Вестерна избивает газетчика.

– Вышвырните вон этих ублюдков! – яростно закричал Вестерн.

Карфакс поднялся и подошел к бару.

Пусть теперь попробует отвертеться от комиссии! Федеральные судебные исполнители получат полное право притащить его за шиворот!

– А может, он попытается улететь... допустим, в Бразилию? Что может в сию минуту задержать его самолет? – спросила Патриция.

– Я думаю, президент найдет способ заставить его совершить вынужденную посадку. А если он не подчинится, самолет собьют. Да, очевидно, он попытается улизнуть из Штатов.

– Это приведет к расколу в стране.

– Она уже расколота. Так что, не все ли равно? Кроме того, как я уже говорил, фанатиков теперь по всему миру хватает. Думаю, на правительство Бразилии, если даже Вестерну удастся туда удрать, будет оказано давление и оно его выдаст, поскольку бразильцы, пожалуй, поболее нашего выведены из состояния равновесия всем происходящим. Да будет тебе известно, большинство из них – католики.

– Ты что же, считаешь, будто я ничего не знаю?

– Извини. Не забывай о том, что я – преподаватель.

– И ты меня извини. Просто я разнервничалась.

– А кто не нервничает?

– Я очень беспокоюсь за папу, – сказала она. – Возможно, в сложившейся ситуации Вестерн попытается избавиться от него.

Карфакс об этом уже думал, но не хотел поднимать этот вопрос в разговоре с нею, чтобы не расстраивать зря. Никаких доказательств того, что дядя Руфтон находится в комплексе Мегистуса, не было. Это возможно было проверить, только получив доступ к «Медиуму».

Патриция, должно быть, размышляла таким же образом.

– Похоже на то, – сказала она, – что я смогу таки доказать свои права на «Медиум», не так ли? И тогда мы сможем выяснить, где находится папа.

– Или где он не находится, – заметил Карфакс. – Я хотел бы, чтобы человек Лангера передал самые последние сведения. Может быть, в них содержится ответ на интересующий нас вопрос.

Никто не знал, что случилось с агентом. Он не вышел из комплекса вместе с остальными служащими на выходные дни. В равной степени это могло бы означать и то, что с ним произошло нечто очень неприятное, и то, что он был слишком занят. Прецеденты уже были.

Карфакс нервно расхаживал по комнате.

– Я устал протирать задницу. Самое время выступить, пока Вестерн выведен из равновесия, и я собираюсь это сделать.

– Но это значит все равно, что подписать свой смертный приговор.

– Ты пренебрежешь возможностью спасти своего отца?

– Ради бога, что у тебя на уме?

– Расскажу позже.

Он нажал кнопку видеофона и набрал номер Лангера. Ждать пришлось довольно долго. Наконец, на экране появилось озабоченное лицо сенатора. Он явно был очень занят, но услышав первые несколько фраз, велел своему секретарю отложить следующий видеоразговор.

Как только Карфакс закончил, Лангер удовлетворенно потер ладони.

– Мы ударим по нему с обоих флангов. Я позабочусь о судебной стороне дела сейчас же, а вы с Патрицией вылетайте ближайшим рейсом. Я приму меры, чтобы его придержали, до вашего прибытия в аэропорт.

Через 30 минут Карфаксы поднялись на борт пассажирского самолета, вылет которого задержали специально для них. Они прошли в салон первого класса, и двухпалубный лайнер стал выруливать к взлетной полосе. Он медленно двигался мимо десяти выстроившихся самолетов, которые дожидались, пока пропустят самолет с Карфаксами. Стюардессы источали лучезарные улыбки, чуть ли не каждые пять минут склоняясь над ними, дабы удостовериться, что они не испытывают никаких неудобств. Карфакс подозревал, что под этим сугубо напускным угодливым отношением таится раздражение. Но на это ему было наплевать. Слишком много раз его задерживали, когда он летал второразрядными рейсами. Задерживали из-за таких вот лайнеров с крупными шишками на борту. И теперь он чувствовал себя чуть ли не отмщенным.

Через 2 часа и 3 минуты огромный реактивный самолет пошел на посадку над Лас-Вегасом. Пятнадцатью минутами позже Карфаксы покинули его, а еще через пять минут пристегивались ремнями в салоне двухтурбинного самолета, зафрахтованного Лангером специально для них. Полчаса спустя колеса его коснулись посадочной полосы аэропорта «Бонанза-Серкус».

Остановились они в единственном в мире городе, полностью упрятанном под крышу. Любые крупные транспортные средства были в нем запрещены. Жители пользовались тротуарами и небольшими бесплатными такси-электромобилями. Карфаксов встретил государственный судебный исполнитель Джордж Чанг, проводивший их в здание суда «Атена Тауэр». Там они были представлены судье, который выдал ордер, затребованный Лангером, еще одному государственному исполнителю и окружному инспектору электрических сетей. Ими оказались соответственно Аманда Хиекка, блондинка финского происхождения, похожая на валькирию, и Рикардо Лопес, невысокий коренастый мужчина с сигарой в зубах, родители которого сбежали с Кубы 30 лет тому назад. Все эти ненужные биографические подробности Карфакс узнал от судьи Каснера, который, казалось, старался задержать их малозначащим разговором. Карфакс начал проявлять нетерпение.

– Я не уверен, что нужна такая срочность, – сказал судья. – Хотя сенатор настаивает на чрезвычайной спешке. Не лучше ли будет подождать до завтрашнего утра? Лангеру неизвестно, какое здесь сложилось положение, я пытался объяснить, но он ответил, что его это не интересует. Он жаждет действий. Однако...

– И каково же положение? – спросил Карфакс.

– Взрывоопасное! У ворот в комплекс расположились лагерем не менее трех сотен вооруженных антивестернитов. Они утверждают, что следят, чтобы Вестерн не скрылся. На приказы шерифа внимания не обращают. Но вестерниты тоже не дремлют. Как раз сейчас у них сборище в «Профагги-Холле». Вполне понятно, что они собираются выступить в направлении Мегистуса и вступить в противоборство с собравшейся там толпой. Мэр обратился к губернатору с просьбой мобилизовать полицию штата, но тот отказался. Говорит, что ситуация не требует этого.

Карфакс кивнул. Он знал, что губернатор является близким другом Лангера.

– Сейчас не время затевать политическую игру, – сказал Каснер. – Могут начаться беспорядки. Поэтому я так неохотно выдаю вам ордера – опасаюсь, что ваше появление там может ускорить события.

– У меня свои инструкции, – сказал судебный исполнитель Чанг. – И я не намерен терять здесь попусту ни одной минуты. Вы отправляетесь?

– Конечно. Для этого мы сюда и прилетели, – ответил Карфакс. – Пошли.

– Я настоятельно рекомендую не делать этого, – предупредил в последний раз судья.

– В таком случае, зачем вы выписали ордера? – вспылил Карфакс.

В душе ему было жалко судью, подвергшегося такому сильному давлению со стороны Лангера. Но, с другой стороны, Каснер должен был найти в себе силы противостоять сенатору, несмотря на то, что это могло бы стоить ему карьеры. Судье явно недоставало для этого твердости духа.

Однако сейчас Карфакса в большей степени занимало «благородное собрание» под Мегистусом. Он ничуть не сомневался, что все эти носители антивестернитских настроений были собраны в агрессивную толпу и приведены под комплекс людьми Лангера, и что сделано это было именно после звонка сенатора. Заправлял этим, по всей вероятности, своеобразный клан из религиозных и преступных элементов – церковников и мафии. Большинство членов последней организации были истыми католиками во всем, где только религия не мешала бизнесу, а, следовательно, – непримиримыми противниками Вестерна. Но причина была не только в этом. То, что «Медиум» мог быть использован для снятия показаний после смерти, приводило их в ужас. Ходили слухи, что мафия ввела новую клятву – о неразглашении тайны после гибели.

Лангер был злейшим врагом организованной преступности. Должно быть, переговоры с главарями мафии стоили ему огромных душевных мук, но в политике полезность и компромисс являются главными движущими силами. Свой долг преступникам сенатор выплатит как-нибудь потом. А сейчас идет война, война не на жизнь, а на смерть, в которой не думают ни об этических принципах своих союзников, ни об этике вообще.

Но зачем Лангер собрал толпу перед комплексом? Чтобы напугать Вестерна? Или он планирует запустить ее в ворота, открытые представителям закона? Скорее всего, так. Но это значит послать людей на верную гибель.

Карфакс помрачнел.

Улицы Бонанза-Серкуса были почти пустыми – люди не решались выходить из домов, опасаясь пострадать в стычках между противниками и сторонниками Вестерна. Чанг, однако, заметил, что в самом городе таковые вряд ли будут иметь место. Все действия будут происходить за его пределами – перед Мегистус-комплексом.

– За четверть часа до вашего прибытия тротуары были заполнены вестернитами, спешащими в Зал светских мероприятий. Как только люди Вестерна «подогреют» их, эта воинственная толпа хлынет на улицу. Я надеюсь, что мы доберемся до Мегистуса прежде, чем это произойдет.

– Но почему бездействует полиция? – удивилась Патриция.

– Половина полицейских присоединилась к толпам, – пояснила Хиекка. – А вторая половина просто боится оказаться на чьем-то пути. Никто не хочет быть растоптанным.