Ловушка для Артемиды

Глава вторая

Чтобы добраться до жилища Арт Жеса, Румту потребовалось около суток. Совсем немного, если учесть, что от города мутантов до старой заброшенной усадьбы, где жил охотник, было без малого восемьдесят километров.

Как только Румт оставил людей, он перебрался на дальний конец острова и перед тем, как воспользоваться рекой, успел заметить, что отряду Каси и Беса удалось поднять бронекар в воздух и скрыться.

Значит, хотя бы на время люди избежали опасности, подумал мут. Хотя неизвестно, удастся ли им остаться в живых. Их машина серьезно повреждена, о чем они, кажется, и сами пока не знают, и все будет зависеть от того, насколько далеко от города она в таком состоянии может их перенести. Лучше бы, конечно, подальше. Впрочем, здесь от меня уже ничего не зависит. Значит, будем делать то, что должно и не беспокоиться о том, на что повлиять не в силах. Как и всегда. Ну, или почти всегда.

Дождавшись, когда муты, обескураженные тем, что добыча ускользнула, покинули мост и набережную и снова растворились среди ночных развалин, Румт достал из кустов заранее припрятанный там водонепроницаемый рюкзак, надел его на спину, бесшумно вошел в темную воду и нырнул.

Он мог без особого труда оставаться под водой около двадцати минут, и ему потребовалось лишь два раза вынырнуть для смены воздуха в легких, чтобы миновать опасные районы, где его могли бы заметить. Еще несколько месяцев назад он мог здесь ходить в любое время и делать, что хотел. Но последнее время муты, враждебные людям, уж слишком косо начали поглядывать на тех своих сородичей, которые не разделяли их взглядов и устремлений. А Румт именно к таким, не разделяющим, и относился.

Румт выбрался из воды на крутой правый берег, когда город остался позади. Огляделся, прислушался, никого вокруг не обнаружил и быстро вскарабкался наверх. Здесь он опять некоторое время тихо полежал в траве, пытаясь учуять хоть малейшую опасность и, убедившись, что путь свободен, поднялся и зашагал на юго-запад.

Усадьба Арт Жеса располагалась на опушке леса. Когда-то он, вероятно, сливался с громадным, занимающим сотни квадратных километров лесным массивом, который начинался дальше к западу. Но теперь это был отдельно растущий лес, в котором охотник и убежденный индивидуалист Арт Жес чувствовал себя полным хозяином. Радиационный фон здесь был гораздо ниже, чем в городе и на равнинах к востоку, поэтому и лес, и населяющая его живность, были почти нормальными. С точки зрения человека, а не мутанта, разумеется. Нет, попадались и здесь сильно мутировавшие виды растений и животных. Но не в такой степени и не в таких количествах, как на необозримых, до сих пор зараженных радиацией пространствах, к северу и востоку от города мутов. Получалось, что лес Арт Жеса рос на незримой границе, фронтире между двумя мирами. Миром прежним, насчитывающим десятки, а, возможно, и сотни тысяч лет. И миром новым, родившимся сто пятьдесят лет назад после ядерной мировой войны и успевшим за этот микроскопический промежуток времени развиться и набраться грозных, непонятных и большей частью неизвестных человеку сил.

Почти сутки непрерывного движения без сна и еды не слишком утомили Румта, – его организм был способен переносить и не такие нагрузки. Но все же он с удовольствием бы отдохнул и поел в обществе старого приятеля, и поэтому улыбка тронула лицо мута, когда он с ближайшего холма разглядел в одном из окошек усадьбы неяркий свет.

Три, больше похожих на мифические чудовища, нежели на собак, пса, денно и нощно охраняющие жилище хозяина от непрошеных гостей, узнали Румта еще издали и лишь одобрительно рыкнули в качестве приветствия, пропуская его к крыльцу.

Он только собрался постучать, как дверь открылась, и за ней из полумрака прихожей выступил Арт Жес собственной персоной.

В правой руке охотник небрежно держал многозарядный карабин, ствол которого был направлен точно в живот посетителя, а левой – старинную масляную лампу, бросающую теплый свет на худое, исчерченное ранними морщинами, лицо хозяина.

– Это ты, – констатировал он и отступил назад и в сторону. – Так я и думал. Другого бы мои собачки уже уложили. Или скушали. Но осторожность никогда не помешает. Заходи.

– Здравствуй, Арт, – улыбнулся Румт.

– Да что мне сделается, – привычной фразой ответил хозяин. – Впрочем, и ты здравствуй. А то мало ли что. Времена что-то нынче пошли неспокойные.

Мут прошел за Арт Жесом в гостиную на первом этаже и огляделся. Неяркого света лампы и сверхчувствительного зрения Румта вполне хватило, чтобы заметить, что в комнате, практически, ничего не изменилось с тех пор, как он был здесь последний раз около трех месяцев назад. Тот же основательный дубовый стол, те же стулья и пара кресел, низкая и широкая тахта, застеленная оленьей шкурой, камин и чудовищных размеров оскаленная голова вепря над ним.

– Садись и отдыхай, – приказал Арт и поставил карабин в угол, а лампу на стол. – Я уже поужинал, но ты ведь, думаю, жрать хочешь?

– Предложишь – не откажусь, – улыбнулся Румт, снял рюкзак и покосился на кресло. – Но для начала хотел бы умыться. Сутки в дороге. Да, я тебе патроны принес, как ты и просил.

– Что, шел, не останавливаясь? – удивился хозяин. – Интересно. Значит, следует ожидать новостей. Ладно, это потом. За патроны спасибо, а бочка с водой на заднем дворе, ты знаешь. Там же найдешь мыло и полотенце. Давай, мойся, а я пока на стол что-нибудь соберу.

Когда Румт вернулся в дом, на столе уже стояли два канделябра по четыре зажженных свечи в каждом, глубокая тарелка с холодным вареным мясом, соль, нарезанный лук, хлеб, объемистая бутыль с прозрачной жидкостью и две алюминиевые кружки.

– Ух ты! – сглотнул невольно набежавшую слюну Румт.

– Чем богаты, – усмехнулся хозяин и разлил по первой.

Спиртное Румт обычно не употреблял, совершенно не испытывая в нем потребности. Но от угощения Арта, когда бывал у него в гостях, не отказывался. И не потому, что боялся обидеть – охотнику было совершенно все равно, пьет с ним мут или нет. Просто в этом доме и этот именно самогон, собственноручно и любовно приготовленный Арт Жесом, оказывал на Румта особо благотворное и ни с чем не сравнимое действие. Нет, он не пьянел никогда подобно людям, но мир вокруг приобретал все же иные краски, а надежды и оптимизма в душе изрядно прибавлялось. И это, вероятно, было главным. Потому что за сто четыре года своей жизни Румт изрядно подрастерял и то, и другое. При этом он ясно понимал, что если не умрет случайной или насильственной смертью, то жить ему еще лет двести, а может быть, и гораздо больше.

И как, прикажете, преодолеть эту бездну времени без вышеупомянутых качеств? Вот именно. Очень трудно. Даже, практически, невозможно. Значит, качества эти надо всемерно в своей душе взращивать, холить и лелеять всеми доступными способами. И одним из таких способов – причем очень действенных! – как раз и является…

– Эй! – чуть насмешливый голос Арта вернул мута к действительности. – Очнись, приятель! Не время мечтать – время выпить. А уж потом мечтать.

– Да, ты прав, – Румт поймал себя на том, что снова непроизвольно улыбается. – Давай выпьем. За встречу. Я по тебе соскучился.

– Хм. Спасибо. Я тоже иногда о тебе вспоминал.

Они чокнулись кружками.

Румт, зажмурившись, вылил в себя обжигающую глотку и пищевод жидкость и потянулся за мясом и луком.

Арт Жес дал гостю время закусить и немедленно разлил по второй.

– Теперь давай за твой дом, – сказал Румт. – Я его люблю. Это вообще единственный дом, который я люблю.

– И для меня это единственный дом, – легко согласился охотник. – Другого и не надо. Давай. Пусть стоит и не падает.

После третьей, которую, не мудрствуя, выпили за здоровье присутствующих, тарелка с мясом опустела, и Румт сыто отвалился на спинку стула.

– Все, – сообщил он. – Больше не могу. Спасибо.

– А у меня больше и нет, – сказал охотник без тени усмешки. – Вернее, есть, но уж больно в погреб лезть неохота. Ну что, может еще по одной? – он кивнул на бутыль.

– Ты же меня знаешь – ответил Румт. – Мне этого вполне достаточно, чтобы стало хорошо, а лучше уже все равно не будет. Давай сам, если хочешь.

– Нет, – отрицательно мотнул головой Арт. – Сегодня у меня не питейный вечер. Сам не хочу. Чайку, вот, с удовольствием. Как ты насчет чайку?

– Радостно, – кивнул Румт. – А то меня от твоего угощения что-то в сон потянуло.

– Так спи, – предложил хозяин. – Кто мешает?

– Не время спать, – подмигнул Румт. – Время рассказывать. А уж потом спать.

– Понял, – хмыкнул Арт. – Тогда со стола убери, пока я чай сварганю. Чтобы тебя не так в сон тянуло.

– Чай настоящий, – похвастался он через пять минут, разливая по кружкам горячий настой. – Выменял у «диких» по случаю две недели назад. Полкило за две оленьих шкуры. Недорого. С учетом того, что они все равно украли его у сестер-гражданок.

– Или в схроне каком-нибудь нашли, – вставил Румт.

– Нет, – возразил охотник. – У чая из схронов другой совсем аромат. Хуже. Герметичность герметичностью, а сто пятьдесят лет – не шутка. Тут никакой продукт не устоит, потеряет вкусовые качества. Ну, если не считать хорошо закупоренного коньяка, разумеется.

– Ты говоришь, что виделся с «дикими» две недели назад? – спросил Румт.

– Да.

– С пещерными или лесными?

– С пещерными, конечно. Зачем лесным оленьи шкуры? Там своих оленей – стреляй не хочу. Да и чай они не пьют. Дикари – одно слово.

– Действительно, – почесал лоб Румт. – Что-то я после обильного ужина резко поглупел.

– Ерунда, просто расслабился, – утешил гостя Арт.

– Погоди, – поднял на него свои темные глаза мут. – Они что, сюда к тебе приходили?

– Еще чего, – фыркнул хозяин. – Это я в горах охотился. У меня ж там заимка есть. Забыл?

– Нет, я точно плохо соображаю, – пожаловался Румт и сделал несколько глотков из кружки. – А между тем разговор у меня к тебе серьезный. И как раз по поводу «диких», сестер-гражданок и мутов.

– Тогда давай спать, – решил Арт. – Потому что серьезные разговоры лучше на свежую голову разговаривать. Если ты не торопишься, конечно. Я-то совершенно точно не тороплюсь. Может твой разговор до утра потерпеть?

– Может, – подумав, согласился Румт. – До утра может. Но не дольше.

– А дольше и не нужно. Я, конечно, пофигист известный, но мне тоже интересно. Заинтриговал ты прямо меня.

– Чем же это? – удивился Румт. – Я же ничего по сути не сказал.

– Так тебе для этого и говорить было не надо. Достаточно, что такой человек, как ты, ради одного разговора сутки без остановки шагал ко мне от самого города. Ты ведь от города шел?

– От города, – подтвердил мут. – Только я не человек. Я мутант.

– А мне по фигу, – сказал Арт. – Все, давай спать. Вон тахта, ложись. Я рано встаю.

– Спокойной ночи.

– Куда она денется. Только свечи и лампу погасить не забудь.

С этими словами Арт Жес поднялся, взял один канделябр и вышел из комнаты.

Румт некоторое время прислушивался, как поскрипывают ступеньки лестницы под ногами охотника (усадьба была двухэтажной, и спальня хозяина располагалась как раз на втором этаже), затем задул свечи, прикрутил фитиль лампы, улегся на тахту и через полминуты уже спал крепким сном.

Он проснулся, как будто вынырнул из воды. Сразу открыл глаза и сел, оглядываясь. В комнату сквозь окно проникал робкий свет раннего утра. Солнце еще не взошло.

Половина пятого, определил по своим внутренним безошибочным часам Румт. Часа полтора-два вполне бы еще мог поспать. Ну, и что меня разбудило?

Он прислушался. И в доме, и снаружи было тихо. То есть совершенно.

Стоп. Румт спустил ноги на пол, встал, прошел к окну, распахнул двойные рамы и выглянул наружу.

Так и есть. Птицы. Куда, спрашивается, девались лесные птицы, которым давно пора проснуться и петь свои утренние песни? Чего-то испугались? Но в случае опасности подали бы голос собаки Арт Жеса, а они молчат тоже.

Румт прикрыл глаза и прислушался к своим ощущениям. Обычно он и сам мог учуять опасность издали не хуже, а то и гораздо лучше любой птицы или собаки, но сейчас не чувствовал ничего. Или… Да, кажется что-то есть. На востоке. Очень далеко, почти на пределе восприятия. Но, если, например, взобраться на соседний холм…

Румт налил в кружку холодного чая, выпил, обулся, захватил с полки в прихожей бинокль Арта и вышел на крыльцо.

Восток уже вовсю пылал всеми красками восхода, и с минуты на минуту должно было подняться солнце.

Румт огляделся. Странно, но собак он нигде не увидел. Спят еще, что ли? Он легко сбежал с крыльца, вышел за ворота и направился к возвышенности, расположенной в полукилометре к югу от усадьбы. Этот холм был первым в северных предгорьях хребта, за которым простирались цивилизованные территории под властью сестер-гражданок.

На холм Румт поднялся одновременно с солнцем.

Когда он остановился на вершине и обратил свой взор к востоку, светило только-только выползло полностью из-за края горизонта и теперь, в утренней дымке, сияло на краю неба, словно новенькая медная монета.

Здесь же, на вершине холма, мут обнаружил и всех трех собак Арт Жеса. Жуткие псины стояли в ряд и, не отрываясь, смотрели на восток. При появлении Румта они даже не повернули лобастых голов, и только одновременно качнули из стороны в сторону хвостами, как бы говоря: «С добрым утром, конечно, и все такое, но мы очень заняты, извини».

Не теряя зря времени, Румт поднес бинокль к глазам и отрегулировал резкость.

Вначале он не заметил ничего странного или необычного. Та же, местами холмистая, с разбросанными там и сям рощицами и отдельными деревьями равнина, тот же горный хребет, тянущийся почти точно с востока на запад или с запада на восток – кому как нравится…

Стоп, а это что?

У самого горизонта, на пределе видимости, происходило какое-то движение. Казалось, что шевелится сама земля, и это шевеление медленно, едва заметно, распространялось с севера на юг, к горам. И в ту же секунду, когда Румт догадался, что это такое, встающее на востоке солнце закрыла черная низкая туча.

Птицы!

Тысячи, нет сотни тысяч ворон (других птиц в той стороне, как совершенно точно знал мут, и не водилось), сбившись в невероятных размеров стаю, тоже направлялись к горам. Как и крысы с дикими собаками, стремящиеся по земле в том же направлении.

Румт опустил бинокль и обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть темно-русую шевелюру взбирающегося на холм Арт Жеса.

– Вот ты где, – произнес вместо приветствия охотник. – О, и собачки с тобой. А я проснулся, гляжу – никого. И бинокля нет. Что тут у вас?

Собаки, увидев хозяина, интенсивно замахали лохматыми хвостами из стороны в сторону, показывая, что они тут, на страже, и очень рады встрече.

– Сам посмотри, – Румт протянул бинокль.

– Да я и так вижу, – Арт приложил ладонь козырьком ко лбу и посмотрел на солнце. – Вороны? Хорошенькая стая. Здоровенная. Прямо туча. Пожалуй, такой я раньше не встречал. К горам летят. Зачем, спрашивается?

– А по низу идут собаки и, думаю, крысы, – сообщил Румт. – Туда же, к горам.

– Дай-ка, – охотник взял бинокль, приник к окулярам и некоторое время молча оглядывал горизонт на востоке.

– Н-да, – озадаченно промолвил он. – Просто великое переселение зверей и птиц какое-то. Что им там делать? В горах жрать нечего.

– Если не считать людей, – тихо произнес Румт. – И в горах, и за горами.

– Что ты сказал? – Арт удивленно воззрился на мута. – С каких это пор животные-мутанты суются к людям? Никогда такого не было на моей памяти. Может быть, на твоей? Ты же у нас долгожитель.

– И на моей не было, – покачал головой Румт. – Но обстоятельства изменились. И, я думаю, совсем не в лучшую для людей сторону. Как «диких», так и сестер-гражданок.

– Так ты из-за этого ко мне пришел? – догадался охотник.

– Да, – сказал мут. – Из-за этого. Нам нужно решить, что теперь делать.

– Нам? – удивился Арт. – Не знаю, как ты, а я собираюсь делать то же самое, что и всегда.

– Боюсь, теперь не получится, – вздохнул Румт. – Ни у тебя, ни у меня.

– Даже так?

– Увы.

– Плохие новости.

– Да.

– Ладно, тогда пошли в дом, и ты мне все расскажешь. За завтраком. Терпеть не могу слушать плохие новости натощак.