Лучезар

Глава 23

Тоххи проснулась раньше обычного. Сон, который она только что видела не давал женщине покоя. Видение было такое чёткое, что вызывало сомнение - а сон ли это? И поделиться не с кем - муж Тоххи Логг еще не вернулся из своих каменоломен.А приснилась Тоххи сама Великая Тарха. А это не шутки. И указывала ей Великая своим посохом на пещеру, что возле священного источника. Что всё это означает? Как бы то ни было, придётся идти к пещере - воля Великой закон!Выйдя из своего шатра, Тоххи огляделась. Здесь, вдали от лагеря, близ каменоломен стояло всего лишь несколько шатров. Отдельно шатры молодых каменоломщиков, отдельно тех, кто жил здесь всей семьей. Взглядом Тоххи отыскала светло-коричневый шатёр сына - спит еще наверняка. Ему вечером идти в каменоломни - пусть отоспится.Священный источник находился недалеко от каменоломен. Когда-то, Великая Тарха вложила в этот родник остатки своей великой силы. Любой, пришедший к источнику и напившись ледяной воды, получал исцеление. А работники каменоломен как никто другой нуждались в чудодейственном средстве - промысел их опасен и тяжёл. Тоххи захватила с собой глиняный кувшин - раз уж будет у источника, надо водички набрать.Утренняя прогулка взбодрила Тоххи. Весна, изумрудной зеленью окутавшая холмы, завораживала. Женщина вспомнила, как несколько лет назад, вот в эту же пору Логг позвал её замуж. И была она так же юна и свежа, как нынешние невесты. А теперь уж её сын Лудо того и гляди невесту приглядит. Время быстротечно. Когда-то в её роскошных каштановых кудрях блестело солнце, а теперь нет-нет да и блеснёт серебряной ниткой седина.Наконец, показалась Ежовая пещера. Название свое пещера получила из-за травы, которая росла только близ этого холма. Звали траву ежовой - за острые иглы, которыми были утыканы стебли. Молодые и зеленые иголки были мягкие и гибкие. Но стоило траве засохнуть - иголки превращались в твёрдые шипы, которые больно кололись. Места уколов краснели и чесались. И средство от этих болячек было лишь одно - вода священного источника.Решив, что пещера подождёт, Тоххи поспешила к источнику. И лишь набрав полный кувшин, женщина решила посмотреть - зачем же её сюда звала Великая.Тоххи ожидала увидеть в пещере что угодно. Но только не Хэйлу, которая сидя прямо на каменном полу пещеры, плела сеть из ежовой травы. Тоххи так и застыла у входа с кувшином в руках.Девушка, почувствовав, что кто-то загородил свет, подняла голову.- Хэйла? Ты зачем здесь?- прошептала Тоххи.Хэйла грустно улыбнулась:- На то была воля Великой…Тоххи, скинув плащ, подошла к девушке и с ужасом посмотрела на руки Хэйлы: они были покрыты красными пятнами от шипов ежовой травы.- Это же… сеть искупления?!Хэйла лишь кивнула головой.- Но за что? Такое наказание?- Тоххи, ты не понимаешь. Это не только наказание, но и величайшая милость Великой.Хэйла, как и любая волшебница из знатного рода, хорошо знала обычаи и законы холмов. И даже самые старые поверья и легенды. Когда-то давно-давно, во времена Великой Тархи, одна из волшебниц стала роптать на судьбу, на суровый край, в который привела их Тарха. Это было тяжёлый проступок - воля Великой была непреложна. За такой проступок и наказание было ужасным - изгнание. Но Великая проявила милость - и вместо изгнания велела сплести сеть искупления из ежовой травы. Милость же состояла в том, что после того, как сеть будет сплетена, тяжкие проступки прощаются, будто их и не было вовсе. После смерти Тархи никто из великих не осмеливался даровать такую милость как сеть искупления, ибо только Великая могла даровать величайшую милость. Но изредка, то одна волшебница, то другая отправлялись в Ежовую пещеру. Делали они это не по собственному почину, а по воле Великой.- Тоххи, предупреди мою матушку, что я здесь. Она не знает…- Предупрежу, Хэйла, будь спокойна! Вот тебе кувшин с водой из священного источника. Ты руки-то ополаскивай, как невмоготу будет. А вечером я пришлю за тобой.И Тоххи, вздыхая от сочувствия к бедной девушке, ушла.Солнце еще не скрылось за холмами, а Тоххи уже отправляла своего сына в Ежовую пещеру:- Лудо, иди скорее в Ежовую пещеру, там Хэйла. Приведи её к нам, боюсь, она сама дорогу не найдёт.Лудо, высокий и худощавый парень, уставился на матушку серыми глазами:- Хэйла?! А что она там делает?Тоххи вздохнула:- Плетёт сеть искупления.Лудо хохотнул:- Матушка, что я маленький что ли, чтобы мне сказки рассказывать?За такие слова парень получил от матери хороший подзатыльник. Потирая затылок, Лудо заворчал:- Чего сразу бить-то? Что уж и спросить нельзя?- Вот у Хэйлы и спросишь. Поторапливайся.- Ага, спросишь у неё. У Хэйлы отец старший конюх, будет она с простым каменоломщиком разговаривать…Однако, поворчав и побурчав, Лудо отправился в Ежовую пещеру. С Хэйлой он никогда не общался - в лагере он жил лишь когда обучался воинскому искусству. А став молодым воином, сразу покинул лагерь. Его отец, как и дед, и прадед был каменоломщиком. Значит и его судьба работать в каменоломнях, да добывать самоцветные камни.Как и все в холмах, парень знал о том, что Хэйла нарушила запрет на приворотные чары. С одной стороны, ему было жаль девушку. А с другой считал, что так ей и надо - нечего на чужаков заглядываться. Но по большему счёту, ему до дочери старшего конюха Риго не было никакого дела. Она живёт в лагере, он здесь в уединении и тишине. Она из знатной семьи, он из самой что ни есть простой. А значит общего между ними как между костром и водопадом.В пещере уже начали сгущаться сумерки. Когда Лудо наконец пришёл к пещере, Хэйла устало потирала глаза.- Хэйла, а я за тобой. Меня матушка прислала.Девушка вымучено улыбнулась:- Я сейчас, обожди.Дрожащими руками она пыталась приподнять кувшин, но это ей оказалось не под силу. Лудо, заметив состояние Хэйлы, решил помочь. Присев рядом, он приподнял кувшин.- Полей мне на руки, - попросила волшебница.Все ладони девушки были исколоты. Красные царапины паутиной покрывали руки. От этого зрелища Лудо вздрогнул. Осторожно поливая руки Хэйлы водой, Лудо боялся посмотреть на волшебницу. Наверняка она плачет от боли, а что делать, когда девушка плачет, парень не знал.Однако на лице волшебницы появилась улыбка. Холодная вода остудила горящую боль, успокоила нестерпимый зуд. Красные пятна на глазах бледнели и пропадали совсем. Ранки затягивались, исчезая бесследно. Когда кувшин опустел, Лудо помог Хэйле подняться.Подле ног волшебницы лежала сплетенная из травы сеть. Девушка осторожно, чтобы не уколоться подняла её и повесила на одну из каменных стен пещеры. Лудо не верил своим глазам:- Так это правда? Ну, про сеть искупления?- Правда.Всю дорогу до шатров они молчали. Хэйле было не до разговоров - она устала. Девушку мучил голод, глаза слипались, всё тело болело. А Лудо обдумывал увиденное. На его взгляд плести сеть из ежовой травы это ужасное наказание. Расцарапанные в кровь руки девушки так и стояли перед глазами. Подумаешь, приворотные чары. Ничего же не случилось. Зачем же тогда так мучить несчастную?

Каменный коридор оборвался поздним вечером. Перед Лучезаром и его спутницами открылся довольно крутой склон горы. Где-то внизу темнел лес, за которым находилась дорогая сердцу родная земля. В темноте спускаться по такой крутизне - только шею сломаешь. А привлекать внимание горящими факелами - себе дороже может выйти. Кто знает, где еще их поджидают воины Таргитая. Поэтому решили заночевать в каменном коридоре, который укроет путников от ветра и скроет от чужих глаз языки костра.Девушки так измотались за сегодняшний день, что моментально уснули. Лучезар же остался за часового. Лишь к утру его сменила Чара. Горянка чувствовала на себе ответственность за своих обретенных друзей. Лучезар изранен, одному ему тяжело, а Малаша со своими подружками слишком беззащитны. Так кто же, как не Чара должна помогать Лучезару и стараться облегчить его бремя?На склоне горы, покрытом зеленой сочной травой, как ни вглядывались путники, не было ни одной хоженой тропки. Впрочем, отсутствие человеческих следов сейчас только радовало. Первым спускался Лучезар, за ним Малаша. Последней была Чара. Замерев на мгновение на вершине, девушка окинула взглядом залитую солнцем горную цепь, что тянулась справа от неё. Белоснежные шапки с лохмотьями зацепившихся за них облаков навеяли на девушку тоску. Ведь она покидает свой родной край. Покидает навсегда, и Чара явно почувствовала это. Слева от девушки раскинулась горная долина, в глубине которой мятежники зализывают тяжелые раны. Как сложится их дальнейшая судьба? Узнает ли когда-нибудь она об этом? Варай… Он тяжело ранен. Оправится ли он?Слёзы подступили к глазам девушки. Правильно ли она поступает, бросая горную страну?- Чара, ты чего мешкаешь? Спускайся! - голос Лучезара выдернул черноволосую красавицу из покаянных мыслей.Судьба, наконец, смилостивилась над беглецами. Видимо воинам Таргитая и в голову не приходило стеречь мятежников где-то еще, кроме как у реки. До леса путники добрались на удивление спокойно и без происшествий.Лес встретил Лучезара и его спутниц птичьим свистом. Мелкие птахи будто кричали им: «Ну хватит уже вздрагивать от каждого шороха! Жизнь прекрасна! Весна - пора любви, пора вить гнезда, а вы всё бежите без оглядки!». И хотелось и впрямь забыть пережитые трудности пути, забыть про псов Таргитая, которые где-то еще рыщут в поисках мятежников. Хотелось радоваться тому, что остались живы. Но не кроется ли здесь ловушка? Не приготовила ли судьба жестокий удар для расслабившихся и охмелевших от счастья беглецов?Лучезар был словно натянутая струна. Каждый шорох не оставался без внимания. Его состояние передалось и девушкам. Они боялись даже шепотом что-то сказать друг другу. Несмотря на усталость, шли до самой темноты, когда уже и стволы деревьев не различишь во тьме. Как ни опасались они преследователей, но в лесу дикие звери будут страшнее псов Таргитая. Пришлось разводить огонь. Спать в эту ночь никто не осмелился.Лишь на следующий день лес остался позади. Небольшая речушка встретила путников безмятежным плеском воды. Река так лениво и сонно несла свои воды, что в округе всё казалось подчинено этому размеренному и неторопливому движению. Лучезару даже пришло на ум - а не страшный ли то сон был? Глядя на умиротворение близ реки, не верилось, что еще несколько дней назад он убивал, сражаясь за свою жизнь, свободу. Не верилось, что умирали смелые и отважные воины, защищая своих сестер от неволи и бесчестия. Не верилось, что где-то в горах правит злобный и жадный Таргитай. Не верилось, что в темных лесах каченеев под маской колдуна скрывается благородный Армаз.Перебраться на ту сторону реки оказалось делом не простым. Моста в этом месте не было, а идти вдоль реки в поисках переправы могло быть опасно. Лучезар, недолго думая, срубил топором, что носил за поясом, осину. И перебросил как жердочку через реку. Идти по такому мосту нелегко - ствол осины тонкий - можно и в воду упасть. Да время подгоняет - не ровен час на самых подступах к землям солнца воины Таргитая объявятся.Чара, видя, что подружки нерешительно мнутся на берегу, первой прошлась по стволу дерева. Для жительницы горной страны, привыкшей переправляться и на неустойчивых веревочных мостах, это было пустяком. Следом за Чарой осмелилась перейти через реку и Малаша. Груша немножко помявшись, пошла следом. А вот Млава наотрез отказалась переходить по такому непрочному мосту. Пришлось Лучезару переходить реку с перекинутой через плечо девушкой.Лишь пройдя несколько шагов, путники вдруг резко остановились. А потом кинулись обнимать и целовать друг друга с радостными криками. Они наконец-то на родной земле!Теперь перед ними лежала проселочная дорога. Слева от которой раскинулось село Берёзовка, а справа Гороховка.Староста Гороховки Вощук был мужиком строгим. Его лохматые седые брови всегда были нахмурены, так что глубокая морщина меж бровей навсегда врезалась в чело. Спорить с Вощуком не решались ни зажиточные мужики Гороховки, ни старожилы села, ни бойкая и крикливая баба Бабура. И лишь единственный сын старосты красавец Звяга не боялся рассердить батюшку. Над сердитым ворчанием старика молодец лишь посмеивался в густые пшеничные усы.Звяга не часто наведывался в Гороховку. Сам молодец еще с мальчишества служил в Княжеске при дворе. Сначала на побегушках, а теперь ни кем-нибудь, а сотником в дружине царь-девицы. Но стоило Звяге лишь объявиться в родном селе, как все девушки в округе, словно с ума сходили. Даже из Берёзовки молодки прибегали - поглазеть на красавца. Вся эта суматоха только досадовала парня. Смешными ему казались ужимки сельских красавец. И если бы ни батюшка - он бы и носа не казал в эту глушь. А тут еще взбрело в голову старику - женить сына! И как не отговаривал Звяга батюшку от этой затеи - Вощук стоял на своём. Пригорюнился молодец. В селе полно девок. Да вот только ни одна не пришлась ему по сердцу. На деревенских посиделках он всех девок рассмотреть успел - ни одна не глянулась. А Вощук всё ворчит - с каких это пор родной сын таким разборчивым стал? Скоро весенняя ярмарка невест - а Звяга всё еще не выбрал жену себе.Вот и в этот день старик опять набросился с упреками:- Не выберешь на этой ярмарке жену - на глаза мне не показывайся!- Батюшка, ну что ты заладил? Я среди сенных девок царь-девицы никого себе не приглядел, а ты со своими деревенскими ко мне пристаешь! Ну не нравятся они мне. Только и могут, что семечки лузгать, да сплетни собирать. Нет в них задора какого-то, не хватает чего-то…- А я вот сейчас хворостиной тебе вдоль спины-то вытяну, может сразу все на свои места встанет? И задор появится?Звяга хохотнул:- Батюшка, ты еще вели мне портки снять! Что я тебе малец что ли, хворостиной меня пугать.Вощук заворчал на жену:- Это всё ты виновата! Избаловала сына! Всё пылинки с него сдувала! Вот теперь любуйся!Новожея, жена старосты, лишь вздохнула. Прав муж, во всем прав. Один единственный сынок у них народился, больше нет деток. Так как же было с него пылинки не сдувать, как было ни баловать? А теперь вот и внуков не дождёшься - отрадой на старости лет.Вощук открыл было рот, чтобы снова что-то сказать да так и замер с открытым ртом. Чуткое ухо старосты уловило какой-то шум за окном, переполох. Непорядок. Чего это там бабы всполошились, словно куры раскудахтались? Обратившись к жене, Вощук сказал:- Ну-ка глянь во двор. Чего там стряслось?Новожея вернулась растревоженная.- Ну чего молчишь? Сказывай чего там?- Так девки из полона вернулись…