Лучезарная звезда

Глава I

Стелла в одиночестве нежилась на берегу. Она почти месяц жила в Санине и собиралась задержаться там до конца купального сезона. Ей нравилось окружавшее ее спокойствие, то, что ее на время оставили в покое, и она могла без помех наслаждаться каждой минутой, каждой песчинкой, каждым солнечным лучом, оставлявшим легкий отпечаток на коже.

Волны ласкали ноги, ровный шум прибоя сливался в убаюкивающий шёпот.

Только море, только солнце, песок и она…

Принцесса с улыбкой проводила группку перистых облаков, на миг прикрывших солнце тонкой вуалью. Она любила море, особенно такое, тихое и безмятежное.

Подумать только, четыре года назад она убегала по этому песку от маргинов! Теперь даже не вериться…

Стелла потянулась и перевернулась на живот. Вот так бы и пролежала всю жизнь!

Маркус обещал вернуться к восьми, значит, еще долго никто не помешает ей наслаждаться красотами побережья.

Внезапно шум прибоя смолк.

Принцесса открыла глаза и удивленно взглянула на море — нет, вроде бы все в порядке. Она снова закрыла глаза и явственно ощутила, как ледяной ветерок пробежал по телу, словно обжег кожу холодом.

Девушка приподнялась на локте и села.

Темная туча, появившаяся откуда-то из-за горизонта, медленно наползала на солнце.

— Будет гроза, — с сожалением констатировала Стелла. — Жаль, был такой погожий день!

Она оделась, обула сандалии и села, обхватив колени руками, наблюдая за белыми барашками прибоя.

Ветер не стихал, а, наоборот, набирал силу. По спине пробежала знакомая дрожь. Нет, неужели опять? Что ему от нее нужно? Опять какие-то свитки, перстни? На этот раз она никуда не поедет, ей уже не семнадцать, и приключений ей хватит на всю оставшуюся жизнь.

Стелла встала, пошла по самой кромке воды. Очередной порыв ветра сбил ее с ног. Откашлявшись от воды, она поднялась на ноги и убедилась, что была права: искать нужно было не в море, а на берегу.

Огромный черный сварг стоял немного правее ее, всего в нескольких шагах от прибоя; усилившийся ветер нещадно трепал густую длинную, не по сезону, шерсть.

Принцесса сделала вид, что не заметила его. Чтобы скрыться от пристального взгляда, она сделала первое, что пришло ей в голову, — окунулась в теплое море.

— Сомнительное укрытие, — усмехнулся бог. — Вылезай сейчас же, ты прекрасно меня видела.

Да, прятаться глупо, Стелла нехотя вынырнула и присела на один из выступавших из воды камней. Между ними была узкая полоска воды — но хоть что-то!

Девушка передернула продрогшими плечами и отжала волосы.

— Может, ты вылезешь из воды?

— Мне и тут хорошо, Ваша милость.

— Перестань ёрничать, вылезай!

— Я бы предпочла остаться здесь. Ваше появление никогда не сулит ничего хорошего, а от неприятностей я предпочитаю держаться подальше.

Она тут же поняла, что сболтнула лишнее, но было уже поздно, оставалось только ждать его реакции. Но ее не последовало.

— На этот раз все серьезно, хотя могла бы, все же, следить за своим языком. — Мериад подошел ближе.

— Что произошло? — Стелла с беспокойством взглянула на бога. Он какой-то не такой и явно чем-то обеспокоен.

— Если ты слезешь оттуда и не будешь перебивать, я тебе все расскажу.

Принцесса осторожно вышла на берег и покорно села, ощущая мертвенный холод, исходивший от сварга — будто тысячи ледяных ножей вонзались под кожу.

— Каждое Ваше появление сопровождается таким могильным холодом? — решилась спросить она.

— Когда как. Привыкай, скоро станет еще холоднее. Будет вечный день, а потом — вечный мрак, который принесет с собой Эвеллан.

— Но я-то тут причем? Я обыкновенная смертная девушка… — начала, было, принцесса, но натолкнулась на его взгляд.

— Тебя выбрали. Ты должна привезти Лучезарную звезду.

— Кто выбрал? Какая звезда? Я ничего не понимаю…

— Может, дослушаешь до конца, а станешь, как обычно, перебивать меня своими глупыми вопросами? — нахмурился бог. — Я ведь могу ничего не рассказывать, а ехать тебе все равно придется.

— Я никуда не поеду. Я уже вернула Вам долг и отныне намерена вести спокойную мирную жизнь.

— Не намерена она, видите ли! Если я прикажу, побежишь! А что касается того, кто выбрал… Не я, разумеется, — фыркнул он. — Виармата. Она написала, что остановить войну богов может только лиэнская рыжеволосая девочка. Да, девочка, и не возражай! По сравнению со мной ты вообще младенец.

— Если это война богов, то ее никак не может остановить обычная смертная девочка.

— Значит, нет?

Стелла промолчала, ожидая потока божественного гнева.

Бог вздохнул:

— Ты такая же упрямая, как и прежде. Что толку заставлять тебя силой — все равно не поедешь. Не стоило и пробовать. Стелла, ты даже не представляешь, насколько ты сейчас важна для всех нас: только от тебя зависит, каким будет мир. Разумеется, ты можешь не согласиться… — Мериад поймал ее удивленный взгляд. — Да, можешь, что бы я ни говорил, я не в силах тебя заставить, но, знай, своим отказом ты обрекаешь мир на власть Эвеллана. Стелла, подумай! Я прошу тебя, не отказывайся сразу. Если ты согласишься, получишь все, что захочешь.

Это было так странно: бог выпрашивал ее согласия. Она украдкой взглянула на него — да, она не ошиблась, он именно просил. Замер в ожидании ответа.

— А кто такой Эвеллан? — Стелла решилась задать еще один вопрос.

— Типичный глупый человеческий вопрос, — вздохнул Мериад. — Хотя, чего от вас ожидать, вы же ничего не знаете о мире… Эвеллан — вечное зло, вернее, его материальное воплощение. Ко всему прочему, он отец твоей старой знакомой, Вильэнары.

— Так вот в кого у нее такие замашки! — не выдержав, прокомментировала девушка.

— Замашки, как ты выразилась, у нее скромные, особенно по сравнению с отцом. Она так, посредственность! А теперь, будь любезна, прикуси язык и внимательно выслушай меня. Вы, здесь, на земле, и понятия не имеете о том, что творится в божественном мире. Собственно, это правильно, я всегда ратовал за то, чтобы вы в это не вникали, но раз уж тебе…. Словом, там далеко не все в порядке. И в лиэнском тоже. Все началось с того, что Марис привлекла на свою сторону Герцона. К ним присоединились Шелок, обиженный на Вербиса Хафен… Их не так уж мало, этих обиженных, и к каждому Марис нашла свой подход. Эта тварь давно продала душу Эвеллану, но добрейший Амандин терпел ее — и, вот, дотерпелся! — В его голосе сквозила злоба. — Даже твоей обожаемой Жарджинде наскучили ее забавы, и она решила попробовать себя в новой роли — занять место Изабеллы. Она заманила Фериарда в Феармир, а теперь вовсю склоняет на свою сторону колеблющуюся Тарис. И ведь она переметнется, переметнется из-за Анжелины, глупого, никому не нужного спора! Разумеется, с ними будет и Беарис — не пойдет же она против дочери?

— Ещё один вопрос можно? — робко спросила Стелла.

Эмоциональная тирада Мериада не вязалась с образом надменного властителя человеческих душ, одним своим видом показывающего, что они стоят на разных ступенях развития. И тут — такая откровенность, будто он говорил с равной… Мериад никогда в так резко не отзывался в ее присутствии о других богах, даже о Марис, — он ведь говорил с человеком, который при любых обстоятельствах должен бояться и почитать богов. Определенно, что-то происходит, что-то необратимое, раз уж Мериад изменил привычной линии поведения.

— Ну?

— Чего Вы от меня хотите? Я ведь так, песчинка…

— Это не я хочу, а мы хотим, — поправил он. — Ты должна будешь попрощаться с сестрой и, как можно скорее, выехать в Дерги. Там тебя встретит Анжелина и обо всем подробно расскажет. Решай быстрее, у нас не так много времени!

Мериад огляделся по сторонам и исчез.

— Каждый раз ему что-то от меня нужно: что-то уничтожить, что-то привезти… Но на этот раз он волновался, — размышляла Стелла, направляясь к месту, где она оставила лошадь. — Война богов… Их слишком много, немудрено, что они поссорились. А этот Эвеллан просто решил этим воспользоваться. Ну, а я, как всегда, должна всех спасти, чтобы великие боги могли спокойно править миром. Хорошо, если мне за это хотя бы скажут «спасибо»!

Вокруг было тихо, в воздухе разлилось тягостное напряжение. Нет, вроде бы все, как всегда: дома, люди, занятые обыденными делами, почтительно снимающие шляпу при ее появлении, но принцесса кожей ощущала, что что-то не так. От этого было не по себе, будто война богов уже началась.

В гостинице её встретил Сомарт, один из приближенных королевы. Один его вид говорил о том, что блаженные дни на пляже окончены.

— Что случилось? — Стелла поспешила к нему, предчувствуя недобрые вести. Сердце бешено колотилось, билось быстрее, чем она дышала. — Что-то с сестрой? Да не молчите, не молчите же, Сомарт!

— Позавчера Её величество получила письмо…

— Что за письмо, какое письмо! О боги, почему я должна все вытаскивать из Вас клещами?!

Она увлекла его наверх, подальше от любопытных ушей. Сердце билось все быстрее и быстрее.

— Письмо от Его величества короля Сиальдара.

— Что в нем? — Стелла опустилась в кресло. Если там что-то страшное, лучше выслушать это сидя.

— Дакира начала военную компанию. Её войска перешли грандванскую границу и взяли Валькир.

— А Сиальдар? Они официально объявили войну?

— Они не объявляли войны. Сиальдарская граница тоже нарушена, их флот заблокировал все порты от Родезы до Ликола. В столкновения с местными жителями войска пока не вступали. Они блокируют дороги и как будто чего-то выжидают. Посланные к ним парламентеры вернулись ни с чем.

— Как это, ни с чем? Они отказываются вести переговоры? Чего, чего они хотят?

— Мне кажется, Дакира стремиться выйти к морю Виниале.

— Понятно, — вздохнула Стелла. — Безусловно, сначала Грандва. Месяца два, не больше, при условии, что у них профессиональная армия. А я думаю, что хорошая, раз в Дакире отряды наемников квартируются в каждом мало-мальски крупном местечке. Скаллинар — это просто разминка, этих кочевников они разгонят за неделю. А потом они возьмут Сиальдар в тиски — вот чего я боюсь!

— Ваше высочество поражает меня своими познаниями в военном деле.

— Да перестаньте Вы! — отмахнулась от него принцесса. — Приберегите комплименты для другого случая, когда они будут уместны. Велите собрать мои вещи: завтра утром мы выезжаем в Лиэрну.

Красная луна войны светила в окно.

Ночь была ясная, без единого облачка, но Тарис не выбросила из рукава ни единой звезды. Вглядываясь в эту пугающую бездонную черничную синеву, принцесса заметила странные бардовые всполохи на северо-востоке — будто зарницы грозы, но она знала, что гроза тут не причем.

— Они делят власть, — тихо прошептала она, — но они бессмертны, с ними ничего не случится, а пострадаем мы, смертные.

— Ты весь вечер мрачнее тучи, теперь еще разговариваешь сама с собой. Что случилось? — Маркусу надоели ее недомолвки. — В конце концов, я твой друг и имею право знать! Ты не дождалась меня на берегу, потом приехал Сомарт, и ты сорвалась с места. Что происходит?

— Понимаешь, я не могу тебе рассказать… — Она медлила, пытаясь понять, как много можно ему объяснить. — Видишь ли, началась война. Две войны. Дакира напала на соседей. Дядя прислал письмо сестре. Я попробую договориться с Валаром, мне кажется, я имею на него некоторое влияние. Вернее, имела, но, по крайней мере, мы с ним знакомы. Может, он меня и выслушает по старой памяти.

— Не делай глупостей! Сиди, где сидишь, они без тебя разберутся.

— Я должна попытаться предотвратить кровопролитие. Маркус, я не хочу, чтобы дядю убили, чтобы убили моих друзей! И я не хочу, чтобы дакирский флот однажды утром возник в устье Уэрлины. Да, возможно, он не пожелает меня слушать, но я хотя бы попытаюсь!

— Не езди, обещай мне, что ты не поедешь! Тебя могут взять в заложницы… Да и как ты к нему проберешься?

— Не знаю. Маркус, я ничего не знаю! На меня взвалили столько проблем! Тут и Дакира, и Лучезарная звезда…

— Что за звезда? — насторожился принц.

— Днем со мной говорил Мериад. Он просил меня, понимаешь, просил! Просил привезти звезду и кого-то боялся — все время оглядывался по сторонам. А звезда? Я и сама не знаю, что это.

— Прекрасно, просто замечательно! Ты поедешь за какой-то безделушкой, а по пути сложишь голову в Дакире.

— Эта безделушка спасет мир. А Дакира… Понимаешь, я его знаю, если его не остановить, Дакира будет простираться от Ашелдона до Дабара.

— А ты сильна в географии! — усмехнулся принц. — С тех пор, как начала много читать, ты очень изменилась.

— Надо же мне когда-то взрослеть, — вздохнула она.

Жизнь на берегах Лиэны напоминала бурную горную речку: почти каждое селение встречало их огнями, переполненными постоялыми дворами и беженцами с севера.

— Так, Сомарт, кажется, Вы не все мне рассказали, — Стелла с укором посмотрела на своего спутника. — Итак, что еще?

— Я просто не хотел Вас тревожить…

— Потревожьте, сделайте милость!

Уже через четверть часа она знала все.

Добис стал центром крупного мятежа, тщательно подготовленного мятежа, во главе которого стояли Кулан и Корнелла, сестра погибшей Наамбры. Судя по всему, им помогали восставшие боги.

— Хуже не придумаешь, — сквозь зубы процедила Стелла. — Нас всех стравили между собой.

Узнав о Добисе, Маркус заторопился домой, но благоразумие удержало его от принятия скоропалительных решений.

Лиэрна напоминала муравейник, развороченный лесным зверем. Люди собирались у торговых лавок, гостиниц, постоялых дворов, на рынках и площадях, о чем-то шептались, бросая взгляды на храм Амандина. Он притягивал их, став на время средоточием городской жизни.

Люди сидели на ступенях и напряженно ожидали окончания жертвоприношения.

Стелла спешилась и пробралась сквозь толпу в храм. Она слышала, как горожане шептались за ее спиной: «Ее высочество нам поможет, ее любят боги».

Пройдя мимо статуи Амандина, принцесса рассеянно кивнула ожидавшим Ее величество придворным и поднялась на галерею. Здесь пахло благовоньями и духами. Она сразу узнала этот аромат — духи Старлы.

Огонь в жертвеннике ярко пылал; жрица монотонно читала:

— …охрани нас, Великий, от бед. Пусть мечи наших врагов превратятся в пыль, а сами они — в прах. Не оставь нас, детей своих, помоги нам безграничной силой своей.

При виде принцессы она замолчала.

— Продолжай, Селина. Когда ты закончишь, я хотела бы помолиться.

Жрица, всего полгода назад заступившая на место Дейры, кивнула и скороговоркой зашептала ритуальные слова.

Стелла вернулась на галерею и остановилась перед небольшой нишей — там, в кресле, сидела светловолосая женщина.

— Я знала, что ты приедешь, — улыбнулась Старла. — Селина уже закончила?

— Нет, еще бормочет. Объясни мне толком, что случилось. Я столько всего слышала, голова идет кругом.

— Пожалуй, я не буду рассказывать тебе о добисском мятеже и дакирцах, лучше дам почитать два письма. Одно — от Наваэля, другое — от этой выскочки Корнеллы.

Стелла пробежала глазами письмо дяди и мысленно повторила известные факты о дакирской армии: около пятидесяти тысяч, среди них — генры, ашелдонские и адилаские наемники. Они уже захватили часть Грандвы, ту, что за Симонароки, вторглась в Сиальдар, дойдя до Консуло. Она почти не несла потерь, а вот грандванцы… Королевы в страхе бежали из Броуди в Елизу, готовые каждую минуту покинуть страну. Письмо заканчивалось просьбой о помощи. «За такой короткий срок я не успею собрать большую армию. От могущества Сиальарской империи не осталось и следа», — с горечью писал Наваэль.

Принцесса отложила письмо и, прислушавшись, развернула второе послание. Оно было коротким и дерзким.

Ее величеству, королеве лиэнской Старле.

Я, Корнелла, сестра великой Наамбры и любимица богов, требую, чтобы Вы вернули мне то, что принадлежало до этого Маргулаю, а именно: северо-лиэнские земли с городами Монте, Добис, Монтере, Фарендардуш-Гард и Джерагандеил, ограниченные морем и горами с запада и востока, границей — с севера и лесом Шармен с юга.

В случае исполнения моих требований обещаю прекратить всякие военные действия против Вас. В противном случае я передаю судьбу Лиэны в руки моего командующего.

Соглашайтесь, Ваше величество, я знаю, какая опасность грозит Вам с юга.

Пока еще королева Добисская Корнелла Krn

Хозяин долины Фен и Сафе Kylan

Стелла едва удержалась от того, чтобы не порвать надушенную дешевыми духами бумажку.

— Неслыханная наглость! Старла, они же нас ни в грош не ставят! Немедленно собирай армию и посылай в Добис. А эту Корнеллу, королеву Добисскую… Нет, — выдохнула она, — ничего не делай, просто отдай Фарнафу. Она всего лишь пешка, уверена, фигуры двигает Кулан. Похоже, этот маргин решил породниться со служителями Марис, чтобы приобрести новую покровительницу. Для этого ему нужна Корнелла. Почему, почему я не убила его!

— С чего ты решила, что он главарь мятежников?

— Старла, это же читается между строк! Прочитай еще раз — и поймешь. А подпись? Он же подписался, как король. Хозяин долины Фен… Хозяин, понимаешь, хозяин твоих земель! Эта Корнелла — непроходимая дура, к тому же у нее нет вкуса. — Принцесса презрительно швырнула письмо на пол. — Надо же выбрать такие вульгарные духи!

— Значит, она писала письмо под диктовку Кулана?

— Более того, я не уверена, что она вообще его писала. Но решать тебе, ты ведь лучше меня разбираешься в политике.

— В последнее время у меня было много поводов в этом усомниться, — улыбнулась Старла. — Ты так повзрослела…

— Просто один человек заставил меня много читать, — усмехнулась Стелла, бросив взгляд на жреческую — закончила ли жрица?

— И как же он тебя заставил? — Королева тактично воздержалась от выяснения личности таинственного благодетеля сестры.

— Намекнул на пробелы в моем образовании. Я заново перечитала все книги по географии, даже «Энциклопедию путешествий», потом взялась за историю, право, литературу… Наверное, это придумка Изабеллы. Но решать, ехать или нет, буду я, а не они!

— Куда ехать? Зачем ехать? — заволновалась Старла и с укором добавила: — Ты опять что-то от меня скрываешь.

— Прости, но это мое дело. У тебя и так забот хватает.

— Стелла, умоляю тебя, хотя бы сейчас посиди дома! Ради меня!

— Как получится. Извини.

— Ты опять за старое? Стелла, милая, останься дома! — Королева ухватила ее за руки, крепко сжала запястья. Пальцы ее дрожали.

— Меня просил Мериад, — шепотом ответила принцесса и сделала шаг в сторону жреческой.

— Опять он! Он погубит тебя! Он-то бессмертен, а ты смертна. Откупись от него жертвами.

— Он просил меня. Просил, понимаешь? Я просто съезжу в Дерги и вернусь. Старла, я должна тебе кое-что сказать, — принцесса на мгновенье задумалась. — Вернее, предупредить. Не молись Хафену и Жарджинде.

— Почему? — удивилась Старла. — Они боги, мы обязаны их почитать.

— Отныне не обязаны. Они на стороне Марис.

— Откуда ты знаешь? — Она недоуменно смотрела на сестру.

— Я бы предпочла не знать, но я любимица богов. Вот теперь не сплю и мучаюсь вопросом, что делать.

— А меня этот вопрос мучает всю жизнь. Я теряю страну и ничего не могу с этим поделать. Ладно, иди, отдыхай и ни о чем не думай.

— Бедная сестренка! — Стелла обняла ее. — Корона слишком тяжела для тебя, она тебя убивает. Тебе нужно отдохнуть, переложить заботы на другие плечи.

— Чьи? — вздохнула Старла. — Я бы с радостью, но….

— Мужа или жениха.

— Кого же ты прочишь мне в женихи?

— Хотя бы Янесла или южного ветра.

— Ты шутишь, — улыбнулась королева. — Янеслу всего пять лет.

— То, что нужно, — подмигнула сестра. — Целых тринадцать лет свободы.

На галерею вышла Селина, принеся с собой приторный шлейф благовоний.

— Я закончила, Ваше величество. Ваше высочество, жреческая в Вашем распоряжении.

— Спасибо, Селина.

Когда принцесса спустилась в полутемный зал, королевская свита уже разошлась.

Конная статуя так же спокойно, величественно и загадочно смотрела сверху вниз из сгущающихся сумерек… В мозаике пола плясало пламя светильников; шаги гулко отражались эхом под потолком.

— Нет, я не могу уехать, я должна быть рядом с сестрой, когда это начнется, — прошептала девушка. — Она такая хрупкая, такая болезненная, а они владеют колдовством. Вы — великие боги, вы все можете и сами победите Эвеллана. Я должна и останусь в Лиэрне. Простите!

Стелла взглянула на статую, словно ожидая ответа, и, как в прежние времена, взметнув огнем волос, направилась к выходу.

Но она остановилась на пороге. Остановилась и медленно оглянулась, инстинктивно посмотрев наверх.

Храм — это окно в мир богов, и, похоже, сейчас оно приоткрылось.

Прижавшись к стене, будто силясь слиться с ней в одно целое, принцесса слушала голоса. Сначала тихие, будто шелест ветра в листве, едва различимые, потом более внятные, словно шепот за занавеской.

Они говорили смело, уверенные в том, что храм пуст. Но он не был пуст, и невольная свидетельница жадно глотала каждое слово.

— Ты считаешь, что это безопасно? — Голос принадлежал женщине и излучал сомнение.

— Да он глухой, чего бояться? — Марис. Но кто та, вторая?

— Все же мне не по себе… Мне кажется, будто я участвую в чем-то непоправимом, в том, в чем потом буду раскаиваться.

— Ты сделала верный выбор, — усмехнулась Марис. — Не осталась с дряхлеющими стариками, а выбрала того, кто действительно силен. Перестань причитать и займись делом! От тебя нужно не так уж много — позаботиться о том, чтобы он беспрепятственно мог придти сюда под покровом ночи.

— И больше ничего? — с облегчением спросила вторая богиня.

— А какой от тебя еще толк? Не беспокойся, мы не заставим тебя убивать дряхлого хозяина храма. Думаю, этого не кому из нас не придется — он сам все сделает. Мы лишь позаботимся о том, чтобы ему никто не мешал.

— А если кто-нибудь узнает?

— Кто? Никто не может ему противостоять.

— Ильгресса может.

— Ильгресса? — рассмеялась Марис. — Да она ничто без своей Лучезарной звезды! Говорю тебе, перестань хныкать! Ты, что, их жалеешь? Этих гордецов, которые веками держали нас за второй сорт! Эту кичливую Анжелину, которая всегда тебя презирала, делала гадости за твоей спиной, а потом лицемерно называла подругой? Разве не она отбила у тебя единственную любовь твоей жизни? Он ведь был ей не нужен, а ты страдала. Неужели ты забыла?

— Нет, не забыла. И не забыла того, что она с ним сделала.

— Тогда вперед, готовься к приходу Эвеллана. А я немного задержусь среди смертных — они совсем распустились. Особенно эта девчонка, которой покровительствует Мериад. Такая же дрянь, как он сам, и такая же смертная, — рассмеялась Марис.

— Такая же смертная? — удивилась богиня. — Как, неужели…

— Да, — принцесса была уверена, что Марис довольно улыбается. — Я только что узнала от мужа, что Эвеллан решил эту проблему. Они теперь все смертные, как эти никчемные людишки. Смертные для него, разумеется.

Голоса расплылись, превратились в неясное бормотание, а потом исчезли. Стелла снова осталась одна посредине пустого храма. Одна, но с богатой пищей для размышлений.

Народа на ступеньках не было. Лиэрна успокоилась, снова походила на ту Лиэрну, к которой она привыкла. Обыкновенный медленно погружающийся в сон город.

— Что же им сказала Старла? Так быстро их успокоить… Но другого я от нее не ожидала, — улыбнулась принцесса, но на сердце было неспокойно.

Она медленно шла по укрытым тенями улочкам (как же хорошо, что можно ходить по ним вот так, без опаски!) и подспудно пыталась найти тревожные признаки надвигающейся войны. Но их вроде бы не было, и принцесса с облегчением списала свои страхи на разыгравшееся воображение.

На Мосту лудильщиков Стелла встретила Маркуса. Он был не один, с каким-то незнакомцем. При виде нее он почтительно снял шляпу — значит, знал, кто она.

Почувствовав, что ее появление внесло в беседу нежелательную скованность, принцесса предпочла оставить их наедине.

Она шла и думала, думала, пытаясь сложить в уме недостающие части головоломки. Но головоломка никак не желала сходиться, поэтому Стелла решила выбросить ее из головы. Ей нужен был ветер, свежий воздух и приятная компания.

Вечер выдался прохладным, принесенная из комнат шаль оказалась не лишней.

Стелла сидела в саду и пристально смотрела на красную луну. Незадолго до этого она говорила со Старлой. Под этой луной она казалась бледнее обычного и, одетая во все белое, походила на приведение. Принцесса не удержалась и подшутила над ней — в ответ королева едва заметно улыбнулась. Беседовали о мятеже, о том, во сколько обойдется военная компания. Подсчеты выходили нерадостные.

— Ничего, — успокаивала сестру Стелла, — сэкономим на платьях и приемах.

Потом королева ушла, а принцесса осталась.

Ей было стыдно за покрасневшие от бессонницы глаза Старлы, стыдно за то, что после храма она поехала кататься с Маркусом, пытаясь забыть о происходящем. Но вечерняя прогулка не помогла.

Стелла сорвала какой-то цветок и принялась обрывать лепестки. Душистый шелк падал на подол длинного придворного платья. Ей было неуютно в этом платье, оно душило ее, ей хотелось расшнуровать корсет, избавиться от этих шуршащих юбок.

— Нервы, — подумала она.

Нужно на время отвлечься, чтобы потом собраться с мыслями и продумать план действий. А еще лучше ничего не изобретать, а довериться Фарнафу — в конце концов, его с детства обучали превратностям военного дела.

— Ой! — Стелла невольно вскрикнула, когда острый шип впился ей в палец.

Она выбросила уколовший ее цветок и вытерла платком кровь.

— Я был о тебе лучшего мнения. — Когда она подняла голову, перед ней, скрестив руки, стоял Мериад. — Фериард томиться в плену, Эмануэла в большой опасности, а ты… Между прочим, у нас максимум четыре месяца на то, чтобы достать Лучезарную звезду, а она в Адиласе. И то это при благоприятном стечении обстоятельств. Честно говоря, я не уверен, что у нас есть хотя бы месяц.

— Я никуда не поеду. Простите.

— Стелла! Ты, что, не понимаешь, что без этой звезды не будет прежнего мира?

— Ваша милость, Вы сказали, что я могу отказаться.

— И? — Его глаза впились в ее лицо.

— Я отказываюсь.

— Стелла, я прошу тебя…

— Нет.

— Значит, то, что я прошу, а не требую, для тебя ничего не значит?

Принцесса промолчала. Согласиться умереть только потому, что он ее просит?

— Не умереть, а спасти нас. Стелла, повторяю, без звезды ничего не будет: ни тебя, ни твоей сестры, ни твоей страны… И нас тоже, — тихо добавил он.

— Если это так важно, пусть Ильгресса сама привезет свое сокровище.

— А тебе не приходило в голову, что она не может? Ильгресса — вечное добро, она везде и нигде. Может статься, что сейчас у нее нет физического обличия. Она хочет, чтобы ты забрала звезду, и мы поедем в Адилас. Все же, не стоило давать тебе свободу выбора. — Очередной укоризненный взгляд.

— Кто это «мы»? — насторожилась принцесса.

— Не могу же я бросить тебя в полном неведении, одну против всех, — усмехнулся бог. — Да без меня ты сбежишь по дороге!

— Мне очень лестно и все такое, я Вас уважаю и понимаю всю важность…

— Ничего ты не понимаешь! И вечно думаешь не о том, что нужно. Сама Ильгресса хочет тебя видеть, тебя, заносчивую смертную мушку — а ты и нос воротишь! Я пытался говорить с тобой на равных, но ты до этого не доросла, поэтому я беру дело в свои руки. Завтра же ты уезжаешь в Дерги. Поговори с Анжелиной и отправляйся к заливу Чорни, я буду ждать тебя. Ты у меня девочка умная, — слабая улыбка, — надеюсь, быстро поймешь, что я не просто так вытащил тебя из родного дома.

— Так Вы… — Ее не прельщала перспектива путешествия в обществе бессмертного. Одна мысль о том, что он будет контролировать ее каждую минуту, вызывала в ней смесь страха и недовольства.

— А тебя что-то не устраивает? — прищурился Мериад.

Стелла промолчала и закусила губу. Но мысленно она ответила: «да».

— Без меня тебя убьют на первом же перекрестке!

— До сих пор почему-то не убили, — не удержавшись, пробормотала девушка.

— До сих пор тебе попадались люди. Ничего, — усмехнулся бог, — ты скоро почувствуешь разницу!

Так, ей опять чего-то не договаривают. Она опять пешка в их хитроумной шахматной партии.

— Каждая пешка может стать королевой. — Он читал ее мысли, словно открытую книгу. — Ну, так что?

— Нет. У меня сестра…

— Стелла, мне, что, в красках нарисовать тебе картину будущего мира, мира, которым будут править Эвеллан и его полоумная выскочка-дочка? — Мериад терял терпение. — Если ты не согласишься, вы обе: ты и твоя сестра — узнаете, какова на вкус смерть. Да, к твоему сведению, у нее бывает вкус — смотря, как умирает человек. Считай, что у тебя нет выбора — так тебе будет проще.

Бог исчез, растворившись в теплом молочном тумане, обволакивавшем сад со стороны реки.

Глава II

Старла натянула поводья и обернулась к Фарнафу. По первому жесту главнокомандующий подъехал к своей королеве.

— Вы исполнили все, что я приказала?

— Да, Ваше величество.

— Прекрасно! Я хочу, чтобы армия сегодня же двинулась на Добис и разгромила мятежников.

— Как прикажите, Ваше величество.

— Надеюсь, солдаты обеспечены всем необходимым?

Фарнаф на мгновенье замялся, а потом ответил утвердительно.

— Сколько их? — Взгляд королевы бесцельно скользил по улицам.

— Я не вижу необходимости отрывать от дел всех боеспособных лиэнцев, ведь стране пока ничего не угрожает…

— Так сколько, Фарнаф? — Ее снедало беспокойство, которое возросло еще больше, когда Фарнаф уклонился от прямого ответа. Он обычно прямолинеен, а теперь отделывается отговорками. Не хочет лгать? Значит, положение дел далеко от идеального. Что с армией? Что происходит с ее армией, будет ли она в состоянии противостоять той темной, пока неявной, угрозе с юга? Ко всему нужно готовиться заранее.

— Семь тысяч.

— А дакирцев в разы больше… — Она крепко сжала поводья. — Нам не удастся набрать больше двадцати трех тысяч, даже если мобилизуем все взрослое население. Фарнаф, нам нужно молиться, молиться, чтобы нас не зажали в клещи с двух сторон. Ступайте и проследите за тем, чтобы хотя бы эти семь тысяч были прекрасно экипированы.

— Ваше величество не желает выступить перед армией с речью, чтобы ободрить ее перед походом?

— Кого я могу ободрить? — усмехнулась Старла. — Я, хрупкая болезненная женщина, не внушая уверенности даже самой себе. Кроме того, я устала…

Фарнаф промолчал и почтительно пропустил вперед королеву. Да, ей не стоит выступать с речами, теперь он и сам это видел. Вот ее сестра, пожалуй, могла бы, но она не станет — принцесса Стелла не терпит публичных пафосных речей. Интересно, куда она уезжает? Одна, без охраны, как тогда, три года назад, когда она так скоропалительно покинула Деринг. Может, конечно, с ней поедет ее друг, принц, — но разве так полагается? Королева, похоже, знала, куда она направляется, но не станет же он спрашивать об этом королеву? Да и не его это дело, его дело отныне — действующая армия.

— Итак, ты меня бросаешь? — Старла вздохнула. — А мне так нужна сейчас твоя поддержка, твоя жизнерадостность, твой оптимизм…

— Ты и без меня справишься. — Стелла крепко сжала ее руку.

— Знаешь, последние события лишили меня сна, я превратилась в тень королевы.

— А ты запрись в своих покоях и прикажи тебя не беспокоить, — улыбнулась принцесса. Она была одета по-дорожному и казалась более рассеянной, чем обычно.

— Стелла, мне не до шуток!

— А я и не шучу. Отдых тебе жизненно необходим. Ты изводишь себя, Старла, принимаешь все близко к сердцу…

— Куда ты на этот раз?

— Не знаю. Боги безмолвствуют.

— Ты права. Жрица целую ночь молилась Амандину, но он так и не ответил — это впервые. Скажи, — шепотом спросила она: — это действительно война?

— Я не знаю, я ничего не знаю, — покачала головой принцесса. — Мериад говорит загадками или чего-то не договаривает, а другие боги…Иногда мне так хочется крикнуть им всем: «Хватит!». Старла, прошу тебя, забудь о них и спасай страну! Вся эта война, все эти мятежи преследуют одну единственную цель — возвести на мировой трон Вильэнару. Ради этого она уничтожит все королевства между двух морей. Собери армию, будь начеку, не дай им обмануть себя!

— Я постараюсь, — грустно улыбнулась Старла. — Если Миралорд слышит меня, пусть он не оставит тебя.

Серые глаза королевы наполнились слезами, но Старла держала свои чувства в ежовых рукавицах. Она молча поцеловала младшую сестру и, отвернувшись, приказала своим спутникам: «Мы возвращаемся во дворец».

— Какая же она все-таки сильная! — Принцесса проводила ее тоскливым взглядом. С годами она все больше походила на мать, да, Старла — вылитая Минара: те же движения, та же мимика, такие же глаза, только в отличие от матери Старла редко улыбалась.

Стелла знала, что чем дольше она стоит здесь и смотрит вслед удаляющемуся королевскому эскорту, тем выше вероятность того, что она не выдержит, окликнет сестру, захочет ей что-то сказать… И она будет тянуть время, терзаемая с двух сторон чувством долга. На одной чаше весов — настоящее, на другой — будущее. Что, что же из этого важнее? Быть рядом в последнюю минуту, если, не приведите боги, она наступит, или попытаться ее предотвратить?

Но решения — они на то и решения, что не допускают сомнений. И принцесса повернулась спиной ко всему тому, что ей было так дорого.

— Дядя прав, — лавируя между горожанами, она приближалась к воротам. — Я тогда не понимала, говорила всякую чушь, но он был прав, Старле нужна опора, а Лиэне — король. Или не король, а консорт? Лучше уж консорт, ведь Старла королева по рождению. Она лиэнка — а он чужестранец, чужой. Когда вернусь, взгляну, что говорят об этом законы — честно говоря, я как-то упустила из виду момент престолонаследия.

— У тебя далеко идущие планы, — рассмеялся Маркус. Узнав, что она в очередной раз ввязалась в опасную авантюру, он не пожелал отпускать ее одну.

— Да какие планы? Я теперь не загадываю наперед.

— Стелла, я тебя не узнаю! Где же твои привычные колкости?

Принцесса пожала плечами. Ей не хотелось с ним препираться.

— Со времени нашего путешествия за головой Маргулая твои манеры значительно изменились к лучшему.

— Это комплимент или издевка?

— Как хочешь.

— А я никак не хочу, мне все равно. Вот что, друг мой, перестань шутить и подстегни Лерда, если не хочешь, чтобы меня ждала долгая мучительная смерть от рук разгневанного Мериада.

Они выехали за ворота и пустили лошадей рысью, окунувшись в просторы лиэнских дорог.

Жизнь вошла в прежнее русло: крестьяне убирали урожай, лошади покорно перевозили грузы из города в город, только солдаты в темно-синих плащах, вереницами тянувшиеся на север, напоминали о том, что спокойствие обманчиво.

Стелла планировала оказаться в предместьях Дерги к концу недели, но боги решили иначе, послав ей два видения.

Из красноватой дымки на горизонте появились двое: мужчина и женщина. Оба — в разноцветных одеждах, с фарфоровыми, будто обескровленными лицами.

Первой подошла Она и смело взяла под уздцы коня Маркуса.

— Куда ты спешишь, путник? — Голос у нее был сладким, как мед. — Ты устал, твой конь тоже — не лучше ли остановиться и немного передохнуть?

— Я спешу. — Несмотря на лаконичный ответ, принц, похоже, не торопился расстаться с незнакомкой. — Скажи, тут ведь должна быть развилка… По какой дороге можно скорее попасть в Дерги?

Женщина улыбнулась и погладила Лерда.

— К сожалению, я не знаю, зато знает мой брат.

— Маркус, поехали! — Принцесса нервничала. Откуда эта женщина, кто эта женщина? Она так бесстрашно остановила Лерда… Зачем? Ведь она чего-то хотела. Хотела, но молчит, буравя принца глазами. А он, как зачарованный, смотрит на нее. — У нас мало времени.

— Время — ничто, главное — то, что ты хочешь, — заговорил Он. — Мы остановим время, тогда вы сможете немного побыть с нами.

Их голоса были так похожи, оба полны елея и меда.

Повинуясь инстинкту, Стелла не позволила прикоснуться к сбруе Лайнес и старательно избегала взгляда незнакомца.

— Я бы с радостью, но моя спутница… — Бездонные глаза незнакомки сделали свое дело.

— Позвольте мне уговорить её. — Незнакомец склонил голову и вкрадчиво обратился к девушке: — Достопочтимая принцесса, Вашим лошадям нужен отдых, позвольте им недолго постоять в тени деревьев и попить чистой воды из ручья.

— Поблизости нет ни ручья, ни деревьев, — покачала головой Стелла.

— Сейчас все будет, только прикажите! Разве человеческие желания не созданы для того, чтобы они исполнялись?

Незнакомец с готовностью вытащил из кармана мешочек и, захватив из него щепотку искрящегося порошка, со словами: «Сахред берит, лемар им дора, ленс ан роже. Велен!» — развеял его в воздухе.

Стелла вздрогнула, услышав последнее слово. Все-таки у нее развито шестое чувство, оно сразу подсказало ей, что что-то здесь нечисто. А тут еще это «велен»… «Велен, да будет так!» — говорила когда-то Наамбра; ей вторили Маргулай и колдуньи из Фарендардуш-Гарда.

Серебряная змея на пальце больно кольнула палец.

— Спасибо, я знаю, — прошептала девушка и громко сказала: — Мы немедленно уезжаем.

— Но почему? — удивился незнакомец, переведя на нее свои гипнотизирующие глаза. Они были холодными, безо всякого выражения и цвета. Глаза существа, а не живого человека.

— Действительно, почему, Стелла? — вторил ему Маркус. — Мы только что познакомились с такими милыми людьми… Ариетта обещала показать мне коня необыкновенной красоты, которого недавно купил ее брат.

— И ты поверил, коневод? Купился на такую чушь? — Принцесса укоризненно посмотрела на него. Вот, что значит, смотреть им в глаза! — Да пойми ты, это козни богов, искусно расставленная ловушка, в которую ты так глупо попался. Не веришь? Так я тебе докажу!

Стелла осторожно вынула меч и пустила луч солнца по клинку так, чтобы он ослепил незнакомца. Видение Жарджинды рассеялось, оставив после себя струйку белого пара.

Маркус, раскрыв рот, смотрел на то место, где минуту назад стоял брат Ариетты.

— Это как? — только и сумел выдавить он из себя. — Ариетта, ведь он…

Но Ариетты уже не было.

— Стелла, объясни мне, куда они делись?

Она промолчала, пожала плечами и убрала меч. Подсказки дают только одному, глупо пытаться объяснить, что она чувствует — все равно, что живописать слепому красоту оттенков пурпура.

— Надо же, догадались! — Перед ними возникла создательница чарующих видений. — Это были всего лишь мои Ариетта и Гадис, сотканные из мыслей почивших магов. Они совсем безобидные, правда? Даже ребенок с ними справится. А вот сможете ли вы победить тех, кто будет потом, — это вопрос! Марис тоже приготовила вам сюрприз.

Богиня со смехом превратилась в разноцветных бабочек, тут же разлетевшихся в разные стороны.

— Терпеть не могу богов и их магии, — прокомментировала появление Жарджинды Стелла. — Рядом с ними всегда чувствуешь себя по-дурацки.

Маркус бросил взгляд на небо — может, боялся, что богиня услышит и вернется, — и тихо спросил:

— Все же, как ты догадалась?

— Почувствовала.

— А ты знала, что они исчезнут от света?

— Нет, просто силы тьмы бояться солнца. Признайся, — прищурилась она, — тебя очаровала эта призрачная красотка?

— Стелла, перестань! — смутился принц.

— Я видела.

— Что ты видела?

— Твои глаза. Я всегда знала, что ты доверчив, а теперь стал еще доверчивее.

— Это еще почему?

— Женщины, — подмигнула ему принцесса и, не выдержав, рассмеялась. — Анжелина тебе все объяснит.

— Стелла, не говори ерунды!

— Это не ерунда, просто ты не желаешь признавать собственные слабости.

Маркус обиделся и пустил Лерда галопом.

Стелла улыбнулась и поймала себя на мысли, что начала «умничать».

— Что это со мной? — подумала она. — Я сама себя не узнаю, иногда мне кажется, что внутри меня живет кто-то другой. Этот другой такой серьезный, такой принципиальный, прозорливый и постоянно снабжает меня различными беспорядочными сведениями. Неужели это из-за книг, которыми я забила себе голову?

Стелла чувствовала, как медленно, но верно теряет ниточку, связывавшую ее с детством — беззаботным, безответственным и безрассудным.

Они сделали привал на берегу Уэрлины. Принцесса много смеялась, шутила, позволив себе на время забыть о Добисе, войне богов и своей невыполнимой миссии.

Стоя на мосту, она бросала в воду камушки, считала проплывавшие по небу облака. И на мгновенье ей даже показалось, будто не было на свете ничего, кроме этого ласкового летнего неба.

Вслушиваясь в плеск воды, ровное поскрипывание повозок, протяжные крики птиц, ощущая приятный обволакивающий запах очага, вместе с ветром долетавший с противоположного берега, Стелла закрыла глаза. Она снова видела себя маленькой девочкой, семенившей рядом с матерью по огромному, как ей тогда казалось, саду. Такая крошечная, в очаровательном розовом платьице, спотыкаясь, бежит по песчаным дорожкам, а мать кричит ей: «Осторожно, Стелла, ты упадешь!». А она не слушает и бежит, чтобы действительно упасть и больно удариться носом о землю.

В детские воспоминания ворвалась резкая трель.

Принцесса вздрогнула и открыла глаза.

У береговой опоры моста сидела женщина и, хитро улыбаясь, извлекала из дудочки тот самый неприятный звук. Почувствовав взгляд принцессы, она перестала играть.

Даже здесь, стоя на мосту, девушка чувствовала исходивший от женщины запах белладонны. К нему примешивался еще один, не такой навязчивый, но все же сильный. Нахмурившись, принцесса пыталась понять, чем же это пахнет, и вдруг заметила в пепельных с металлическим отливом волосах ветку рододендрона. Рододендроны росли только в южных королевствах.

— Я решила, что новый цвет волос идет мне гораздо больше, чем прежний. — Марис улыбнулась. Стоило ей только заговорить, как Стелла сразу поняла, кто эта женщина. — Ну, а ты что думаешь, смертная?

Принцесса промолчала. Богиня обмана была для нее одинакова во всех обличиях.

— Я вижу, ты не выбросила из головы эту абсурдную идею?

— Какую идею?

— Привезти Лучезарную звезду. Думаешь, будто бы я не знаю, что этот могильщик прибегал к тебе вилять хвостом?

Вилять хвостом? Нет, хвостом он не вилял, потому что просто не умеет. Просил — да, но не более.

— Это мой долг, — сухо ответила принцесса.

— Долг перед кем? Ты нужнее сестре в Лиэне, чем где-то за морем. Мериад слишком запугал тебя, он любит проделывать такое с людьми для поднятия самооценки. Ты хоть знаешь, зачем ему нужна Звезда?

— Чтобы спасти мир от зла.

— Какая же ты наивная! Скажу тебе по секрету: ни я, ни мой муж не похищали Фериарда, это его работа. А теперь он хочет заставить тебя привезти самую бесценную вещь в мире, чтобы погрузить землю в вечную ночь. Подумай сама, Мериад — бог загробного мира, мира, где никогда не бывает солнца. Он его не любит, более того, не удивлюсь, если он его ненавидит. Лучезарная звезда засияет только на ночном небосклоне. Вместе с ней ты принесешь Мериаду безграничную власть. Зато он тебя наградит, только вот чем, не знаю, — усмехнулась она.

— Я Вам не верю.

— Можешь не верить, но кто же кроме него мог уговорить Тарис не рассыпать звезды по небосклону? А люди грешат на Марис, считают меня виновной во всех своих бедах.

Богиня снова заиграла на дудочке.

— Как ты думаешь, она говорит правду? — тихо спросил подошедший к подруге Маркус.

— Не знаю, право, не знаю… Похоже, она не лжет, а врал мне кто-то другой. Я бы не удивилась, если Мериад пожелал остановить солнце.

А Марис все играла, заставляя верить своим словам. Колдовская паутина мелодии оплела друзей, опутала разум — тонкие серебряные нити, невидимые, но прочные.

— Все еще можно исправить, — сказала богиня, отложив дудочку в сторону. — Поезжайте в Джисбарле, соберите людей, до основания разрушьте его храм и отрубите голову его статуе. Там, наверняка, будет Ольхон — убейте его тоже, он соглядатай зла.

— Спасибо, я так и поступлю, — ответила одурманенная Стелла.

— И не будешь больше его слушать?

— Нет.

— И не поедешь в Дерги?

— Нет. Я сделаю все, как Вы велели.

Марис улыбнулась и опять заиграла на дудочке. Зачарованные, друзья смотрели на нее, следили за движениями пальцев, танцем пепельных прядей.

Внезапно музыка оборвалась. Богиня поднялась во весь рост и зашептала заклинание, сопровождаемое скаллинарскими ругательствами.

Очарование музыки исчезло, Марис больше не властвовала над их умами. Друзья в недоумении озирались по сторонам.

У ног Марис возник оставленный дома Шарар и вцепился зубами в дудочку богини. После нескольких неудачных попыток, Марис сдалась, исчезла, оставив колдовской инструмент собаке.

Стелла подошла к Шарару, протянула руку за дудочкой. Пес разжал зубы, позволив хозяйке взять ее и разломить надвое.

Шарар медленно подошел к мосту и сел, повернувшись к ней спиной.

Принцесса встала на колени, велев Маркусу сделать то же самое, и три раза громко сказала: «Простите глупых смертных, прости нас за то, что посмели усомниться в Вас».

Прощение пришло в виде радостного лая собаки. Хотя позже Стелла подумала, что это не было прощением, а ее слова были обращены в пустоту. Да, скорее так оно и было, он ее не слышал, потому что если бы слышал, случилось что-нибудь ужасное, ведь тогда, в тот миг, она действительно поверила Марис. Да и как не поверить, если она умела убеждать, а в ее словах была доля правды? Солнце и смерть плохо уживаются вместе.

— Маркус, мне кажется, или тени длиннее обычного? — Принцесса смотрела на опоры моста, мощные, надежные опоры, рассеченные затуманенной гладью воды. Они казались такими вечными, такими прочными.

— Конечно, тебе показалось! — усмехнулся принц. — Если хочешь, давай кого-нибудь остановим и спросим?

Девушка отрицательно покачала головой. Слишком богатое воображение, только и всего.

По мере приближения к Дерги пейзаж менялся, становился более обжитым. То там, то здесь мелькали деревушки, расходились клинья убираемых полей, разбегались многочисленные ограды и оградки. Вот проступили сквозь зелень рощицы очертания господского дома, вот проехала мимо скрипучая телега. Повсюду была жизнь: от придорожной канавы — прибежища свиней и нерадивых пьяниц — до проржавелых вывесок постоялых дворов, зазывавших посетителей гостеприимным дымком.

Дерги, город вечно молодой и прекрасной Анжелины, встретил их тончайшим ароматом духов: его, среди прочих, донес до них порыв ветра. Запах был еле уловим, но принцесса все же его почувствовала и решила въехать в город через квартал парфюмеров. Маркус, шутя, заметил, что ей нужно думать не о духах, а о спасении мира, но, вопреки его опасениям, подруга на это никак не среагировала.

Повинуясь простому женскому желанию нравиться, принцесса с затуманенным взором блуждала по царству ароматов, брала в руки вычурные склянки дымчатого стекла, наносила на запястья капельки благовонной жидкости и, прикрыв глаза, вдыхала запахи далеких стран. Одуряющий сладковатый аромат, витавший в полутемных лавочках, напоминавших жилища чернокнижников, постепенно проникал в нее, заполнял голову, вытеснял мысли.

Будь у нее больше денег, она скупила бы все, но пока остановила свой выбор на маленькой склянке изумрудного «Эльманеля», за которую, в прочем, Стелла заплатила не малые деньги. Но как только духи невидимым покровом обволокли ее тело, девушка тут же забыла об их стоимости.

Завершив паломничество по парфюмерным лавкам, принцесса велела Маркусу ждать себя в гостинице «Белый голубь» и отправилась к храму Анжелины.

Это не был типичный лиэнский храм со строгими линиями, простыми, но торжественными. Это был храм любви, чуждой строгости и холодности. Круглый, увитый плющом и диким виноградом, терявшийся за шпалерами роз, он напоминал облако. У него не было резных колонн, таких, как в Ари; мертвые рукотворные цветы заменяли живые.

Бесчисленные стаи голубей кружились над храмовым двором. Солнечный свет искрился в чаше фонтана. Птицы щебетали под стропилами.

Вальяжно, прикрыв глаза в сладкой послеобеденной дреме, на белой мраморной лестнице растянулись лесные обитатели. При виде принцессы они стремительно затерялись в прохладе сада.

Стелла в нерешительности поднялась на одну ступеньку и огляделась — ни души. Ни сторожа, ни садовника, ни, тем более, жрицы. Куда же ей идти? В храм? А что дальше? Подойти к святилищу?

Принцесса поднялась еще на одну ступеньку. Тяжелый шлейф курительных масел окутал ее, а потом, будто скользкий шелк, соскользнул и улетел прочь, гонимый ветром.

Заветная дверь с голубем, сжимавшим в цепких лапках кольцо, была все ближе. Вокруг по-прежнему было тихо, как обычно и бывает в храмовых садах, чтобы ни один звук не потревожил обитель божества.

— Я давно жду тебя, Стелла.

Стелла вздрогнула, подняла глаза и увидела Анжелину. Окруженная голубями, богиня спускалась к ней, придерживая длинный подол платья.

— Поднимайся ко мне, в мою земную обитель.

Девушка начала осторожно подниматься по лестнице, но замерла при виде вышедшей на звук голосов рыси.

— Не бойся, она безобидна, как котенок! — Анжелина потрепала дикую кошку за ушком и легким шлепком отогнала прочь. Рысь покорно отошла на дальний край лестницы и легла, подставив солнцу пятнистые бока.

Богиня провела гостью в храм и остановилась перед небольшим резным креслом.

— Здесь я выслушиваю просьбы тех, кто хочет получить высшее счастье. — Анжелина села, указав Стелле на место у ступеней внутренней галереи. — Но тебе нечего просить у меня: ты прекрасна и любима, тебе не нужны мои дары.

Слова ее лились плавно, но звонко, будто вода, переливаемая из одного кувшина в другой.

Воспользовавшись возможностью, принцесса осмотрела храм. Вопреки традиции, в нем не было статуи, вместо нее росло миртовое дерево. Оно было увешено монетами, яркими лентами, венками — нехитрыми дарами, которые приносили в храм просители. Вдоль стен стояли курительницы, источавшие терпкий аромат эфирных масел. На широких подоконниках сидели голуби; тут же стояли поилки и кормушки.

Часть храма была отделена от любопытных глаз галереей, задрапированной узорчатым шелком.

— Я говорила, что я не нужна тебе, но ты нужна мне. — Голос богини вновь приковал к себе ее внимание. — Меня просили кое-что объяснить тебе… — Богиня помолчала, перебирая пальцами длинные золотистые волосы. — Все началось очень давно, так давно, что никто и не помнит тех времен. Я тоже не помню. Мы думали, все окончено, но просчитались. Зло только дремало, оно и не думало умирать. А раз оно спало, то должно было рано или поздно проснуться. На этот раз всему виной были козни Марис и глупая обида Тарис. Не знаю, стоит ли тебе это знать, но я расскажу. Тарис когда-то любила одного юношу, который, увы, был холоден к ней. Да, — улыбнулась Анжелина, — я помню его. Милый мальчик, слагавший в мою честь оды, он был мне не нужен. Она же думала, что я специально внушила ему любовь к себе, и пришла ко мне. Я старалась разубедить ее, но несчастная не желала ничего слушать. Кажется, он трагически кончил свои дни… Недавно Тарис нашла нового возлюбленного среди бессмертных, но, увы, предмет ее обожания был ветренен и увлекся земной девушкой. Девушка была упрямой, но очень нравилась ему, поэтому он попросил меня помочь ему. Тарис узнала об этом и потребовала выдать соперницу. Я укрыла бедную девушку, а Тарис затаила в душе обиду. Тут-то она и попалась в сети Марис. Я пробовала поговорить с ней, но все без толку… Словом, все те обиды, которые мы таили друг против друга, внезапно превратились в снежный ком, который теперь увлекает нас в бездну. Одного я не пойму, — казалось, она говорила сама с собой, — почему Хафен вдруг решил, что люди почитают его меньше Вербиса? Все мы поссорились, чем тут же воспользовался Эвеллан, которого разбудила дочь.

— Зачем Вы рассказываете это мне, простой смертной?

— Мериад доверяет тебе, а его покровительство — лучшая рекомендация.

— Так это он? — удивилась она.

— Разумеется. В некоторых вопросах он так косноязычен! — рассмеялась Анжелина и шепотом спросила: — Скажи, а ты не боишься?

— Боюсь чего?

— Ввязаться в эту игру?

— Нет, — неуверенно ответила Стелла.

— Я бы боялась, — улыбнулась богиня. — Но если я начну живописать тебе все подстерегающие тебя опасности, Мериад меня убьет. Успокойся, он будет рядом, а это не маловажно. Итак, тебе следует пересечь Ринг Маунтс и отплыть в Адилас из одного из сиальдарских портов, лучше из Архана — он наиболее безопасен. В Скали тебя встретит Мериад и объяснит, что делать дальше.

— Но он велел мне ехать к заливу Чорни.

— Все меняется. Он тоже не знает, что будет завтра, хоть и решает людские судьбы.

— И он не знает, где спрятана Лучезарная звезда? — удивилась девушка.

— Если бы кто-то знал, миром давно правили Эвеллан и Вильэнара. Счастливого тебе пути, безопасной дороги и спокойного моря!

Анжелина наклонилась к ней и прошептала:

— Помни: женские чары ранят больнее меча. И не забывай о своем счастье. Все эти поручения и все награды за них не стоят счастья. Оно зависит только от тебя. Я не в силах подарить тебе любовь, ты должна завоевать её сама. И тогда рухнет замок Вильэнары, а колдунья умрет.

У принцессы защемило сердце. Любовь? Она кого-то полюбит? Кого? Чья любовь отправит Вильэнару в небытие?

— А где я ее найду, Прекраснейшая? — наконец решилась спросить она.

— Любовь? — улыбнулась Анжелина. — Ищи, она рядом, только протяни руку.

Что, вот так, без подсказок?

— Но это же твой выбор, — пожала плечами богиня. — Любовь либо поселяется в сердце, либо нет. В подобных делах я редко вмешиваюсь в ход вещей: нельзя же насильно сделать счастливым? Любовь — это хрупкий цветок, одно неверное движение — и… Это пламя, пожирающее изнутри. Любовь — сомнение и, в то же время, вера. Она вечность, мир, заключенный в одном мгновении. Любовь у всех разная, откуда же мне знать, какая выпадет на твою долю? Такое в Книге судеб не записывают. Но ты не думай об этом, — улыбнулась Анжелина, — позволь вещам идти своим чередом и чаще прислушивайся к своему сердцу.

— Но как я узнаю…

Богиня рассмеялась:

— Как все! Ты просто будешь знать.

Внимание принцессы отвлек белый кот. Когда она обернулась, Анжелины уже не было, лишь струйка благовоний, расплывшаяся над пустым креслом, напоминала, что всего мгновенье назад в нем сидела Бессмертная.

Погрузившись в состояние мечтательной меланхолии, на время утратив интерес к внешнему миру, Стелла вышла из храма и направилась к «Белому голубю». Она ехала, отрешившись от уличного шума, ехала и задавала себе один единственный вопрос: кто он, тот, кого предсказала ей гадалка из Мен-да-Мена, тот, кто на мгновенье привиделся ей во сне? Вызванный памятью расплывчатый образ казался знакомым, будто она уже где-то видела его, но где? Он был таким мутным, как она ни пыталась, черты не желали проявляться. Что ж, человеку не нужно знать своего будущего.

Маркус поджидал ее у дверей гостиницы.

— Где тебя носило? Вот-вот накроют к ужину. — Он встретил ее привычным ворчанием.

— Неужели так поздно? — удивилась она. — А мне казалось, не прошло и часа с тех пор, как мы расстались.

— Ну, узнала все, что хотела?

— Да. Мы едем в Архан.

— Ты с ума сошла, там же война!

— Если не хочешь…

— Нет, я поеду. В Архан — так в Архан, но только после ужина!

Глава III

Стелла уныло смотрела на обгоравшие свечи в давно не чищеном подсвечнике. Они были дрянные — видимо, у хозяина постоялого двора не было денег на восковые свечи, вот он и покупал эти ужасно коптящие из сала. А, быть может, он сам их делал.

Пухлая племянница хозяина накрыла стол грязно-белой скатертью и расставила тарелки с ужином.

— Маркус, иди есть! — Принцесса постучала по столу. — Твоя Крыла принесла нам поесть.

Крыла глупо рассмеялась и, покачивая бедрами, вышла из комнаты.

— Почему ты называешь ее моей? — Принц присел за стол и пододвинул к себе тарелку. — Это она строит мне глазки.

— Поэтому она и твоя.

Еда оказалась такой же посредственной, как и свечи. Тем не менее, принцесса заметно повеселела, уплетая тушеное мясо с овощами, даже шутила; Маркус тоже перестал хмуриться и с удовольствием совмещал утоление голода с приятной беседой.

После, когда Крыла унесла грязные тарелки, друзья обсудили планы назавтра и разошлись по своим комнатам.

Стелла подошла к окну и посмотрела вниз. Ее комната была на втором этаже, а окна выходили во двор. Она приоткрыла окно, свежий ночной ветерок приятным холодком коснулся лица.

Откуда-то из деревни донесся собачий лай; заржали в конюшне лошади. И все же там — тишина, покой…

Принцесса закрыла окно и села на кровать.

До Ринг Маунтс оставалось всего ничего, и она уже начинала тосковать по Лиэрне. Ее беспокоила Старла, чье здоровье оставляла желать лучшего.

Свеча медленно догорала, того и гляди, готовая погаснуть и погрузить комнату в вязкий мир ночи.

Стелла встала, повесила ножны на спинку кровати: предыдущие путешествия научили ее всегда держать оружие под рукой, — задула свечу и легла. Заснула она быстро и без сновидений проспала до утра.

После завтрака к ней зашел Маркус; по его лицу было видно, что с ним что-то не так.

— Что случилось? — Принцесса отодвинула в сторону пустую тарелку. — Ты плохо спал? Да, постоялый двор не из лучших, но другого в Ерети нет.

— Ты знаешь названия всех деревушек в округе, — кисло усмехнулся принц, поигрывая ножом.

— Просто узнала название у хозяина. И не играй с ножом, а то поранишься.

— Извини, я волнуюсь. Представляешь, — он сел, — меня пытались ограбить!

— Ограбить? Кто? — Стелла удивленно подняла брови. — По-моему, это тихое место.

— Хозяйский сынишка. Его науськала эта толстая дура Крыла. Он пробрался ночью, мне повезло, что я проснулся от идиотского смеха Крылы. Схватил ее за руку, отобрал у мальчишки кошелек и хорошенько ему всыпал.

— А кошелек лежал на столе?

— Да.

— Ну, ты сам виноват! — укоризненно покачала головой девушка. — Никогда не держи деньги на виду. Я этому давно научилась, иначе бы потеряла свои десять тысяч талланов в Елизе.

— У тебя богатый опыт!

— Ты позавтракал или от расстройства не съел ни кусочка?

— Нет, отчего же, Крыла не испортила мне аппетит.

— Тогда собирайся, мы уезжаем. Если тебя не затруднит, расплатись с хозяином, а я заседлаю лошадей.

Когда принц вышел во двор, Стелла была уже в седле и самодовольно позвякивала монетами в черном бархатном мешочке.

— Откуда это у тебя? — удивился Маркус.

— Надо уметь просить богов, — улыбнулась принцесса. — Если они втянули меня в эту авантюру, пусть оплатят мое путешествие.

— Так это их деньги?

— А чьи же? Были их, а теперь мои. Ну, ты едешь, или мне придется скитаться по Сиальдару в одиночестве — вряд ли счастливый случай сведет меня с бароном Остекзаном.

— Что это за барон? — нахмурился принц.

— Всего лишь друг, только и всего. Не ревнуй, Маркус, могут же у меня быть другие друзья, кроме тебя?

— Могут. Поверь, я не имел в виду ничего такого…

— Верю-верю, — улыбнулась Стелла.

Дорога по-прежнему бежала между полями, все реже и реже разбавленных дворянскими усадьбами. Они ветшали с годами: хозяева предпочитали жить в городах, предоставив крестьянам возможность обрабатывать землю по своему разумению. В прочем, кое-где, где городов было мало или они мало отличались от деревень, родовые усадьбы были еще обитаемы и старели вместе со своими владельцами.

Стелла перебирала в памяти свое прошлое путешествие, рассеянно кивая принцу, рассказывавшему ей о Джосии.

Солнце клонилось к закату, друзья все чаще оглядывались по сторонам в поисках ночлега.

Впереди был небольшой лесок; вправо отходила узкая проселочная дорога. Принцесса не любила такие места: в них часто прятались разбойники, но объехать опасный лес было невозможно.

Лайнес тревожно повела ушами.

— Мне тоже тут не нравиться, — покачала головой девушка.

— Нам не сдобровать, если там действительно кто-то есть. — Маркус тревожно вглядывался в просветы между деревьями. — И стоило нам заехать сюда на ночь глядя?

— Перестань ворчать! Мы должны были попасть сюда сейчас и попали. А если что, боги не дадут нам умереть. Должен же Мериад избавить нас от неприятных встреч, если он оторвал меня от золотого песка Санины.

Не успела она договорить, как стрела вонзилась в морщинистую кору дерева.

— А здесь стреляют, — пошутила Стелла и сняла с плеча лук. — Только бы добраться до этого шутника!

Она спряталась за деревьями и натянула тетиву.

— Маркус, — не оборачиваясь, прошептала принцесса, — будь осторожен! Тебя здесь вообще не должно было быть, и я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Постарайся не поворачиваться спиной к стрелку.

Между деревьев промелькнула тень. Уловив ее краешком глаза, Стелла наугад пустила стрелу. Кто-то вскрикнул — в цель.

— Кажется, я его убила. Но, знаешь, я не уверена, что наш стрелок был один. — На всякий случай принцесса достала вторую стрелу. — По-моему, благоразумнее бежать отсюда без оглядки. Лесок небольшой, думаю, прорвемся.

Не успела она договорить, как тишину разрезала надвое еще одна стрела.

— Так и есть. Бежим!

Пригнув головы, они скакали вперед, к свету, прислушиваясь к адской какофонии свистящего в воздухе металла. Скакали не по прямой, зигзагами: движущееся по заданной траектории тело — идеальная мишень.

Оказавшись на открытом пространстве, принцесса обернулась и тут же натянула поводья — Маркус держался рукой за левый бок. Когда? Он ведь даже не вскрикнул…

Она с тревогой посмотрела на полоску леса — сколько их там? Осмелятся ли они выйти из укрытия? Безопасно ли стоять здесь? Кажется, да, они дальше полета стрелы, выпущенной с опушки.

— Маркус, ты ранен? — Девушка подъехала к другу, испуганно вглядываясь в его побледневшее лицо.

Маркус кивнул.

— Можешь ехать?

— Да, но, боюсь, нам придется завернуть к одному из местных баронов, — виновато улыбнулся принц.

— Тебе нужен врач. Я найду кого-нибудь и…

Она не договорила — внимание привлек подозрительный звук. Стелла вся обратилась в слух. Вот он повторился снова. Шелест листвы. Кустарник. Девушка натянула тетиву, не сводя взгляда с куста. Там кто-то есть, это не ветер.

Из леса выехали всадники — десять хорошо вооруженных людей в черных масках. Словно по сигналу из кустов выпрыгнули еще двое, пешие, но с угрожающего вида ножами.

— Если хочешь жить, отдавай деньги, красавица! И побрякушки тоже. Живо!

Принцесса бездействовала и лихорадочно прокручивала в голове возможные варианты. Драться? Пожалуй, она сможет убить одного-двух, но оставшихся с лихвой хватит для того, чтобы убить их. Бедный Маркус, как ему драться с раненным боком? Его придется исключить, а одной ей никак с ними не справиться. Отдать деньги? Но где гарантия того, что их отпустят? Да и с какой стати она должна отдавать кому-то свои деньги! Попытаться бежать? Тут уж верная смерть, если только удача не будет на их стороне. Но процент этой удачи так мал… Что же делать?

Но все же тетива натянулась, и, просвистев в чистом вечернем воздухе, стрела вонзилась в грудь одного из разбойников. Все, лук теперь бесполезен, он бесполезен в ближнем бою. Закинув его на спину, принцесса обнажила меч и по очереди парировала выпады обоих прятавшихся в кустах разбойников. Не слушая эмоциональных протестов Маркуса, она велела ему не высовываться и «не геройствовать».

На удивление быстро покончив с этими двумя (принц все же не удержался, чтобы не помочь ей), Стелла спокойно ожидала новых разъяренных противников. Ждать пришлось недолго: всего мгновение — и она оказалась в самой гуще событий. Радовало то, что они напали на нее не все сразу, предоставив возможность маневрировать, уклоняясь от ударов. А уклоняться приходилось каждую минуту, одновременно отчаянно отбиваясь от одного и держа в поле зрения остальных.

После принцесса не раз помянула добрым словом Лайнес с ее высокими курбетами и Шарара, заставившего парочку разбойников неудачно приземлиться после падения с лошадей.

Грабители отступили. Воспользовавшись временной передышкой, Стелла, тяжело дыша, оглянулась на Маркуса. Превозмогая боль, он по-прежнему был рядом, готовый с мечом в руках прикрыть ее с тыла.

— Не надо, Маркус, уходи!

— Что значит «уходи»? Ты хочешь, чтобы я тебя бросил, и они тебя убили? Стой, что это у тебя на рукаве?

Она рассеянно взглянула туда, куда он указывал, — кровь. Царапина, ничего страшного, стоило обращать внимания!

— Ты ранена?

— Да нет же, это не моя, — солгала принцесса. Легкое ранение в левую руку — не повод беспокоить того, кому действительно нужна помощь. Ну да, у нее есть пара неприятно саднящих царапин, да, нож полоснул ее по предплечью — но это же не смертельно.

Разбойники о чем-то шептались, искоса посматривая на своих жертв.

— Что-то замышляют, — подумала принцесса и попыталась максимально сконцентрироваться, припоминая все то, чему она научилась за последние годы. Это будет ее последний бой, но ей не придется за него краснеть.

Промелькнуло перед глазами лицо Старлы. Жалко ее, она не оправдала ее надежд.

Один из разбойников снял с плеча лук и, усмехнувшись, неторопливо потянулся за стрелой.

— Подожди, Эрик, я тоже хочу позабавиться, — крикнул ему другой.

— Одна для меня, другая для Маркуса. — Стелла тяжело вздохнула и взглянула на темнеющее небо. Сил двигаться не было никаких. Может, стоит вот так замереть, чтобы навсегда запомнить, какого удивительного чистого цвета это небо? Все лучше, чем лица этих мерзавцев.

Стрелы одна за другой просвистели в воздухе, но почему-то упали на землю, не долетев до цели.

— Тебе помочь? Или предпочитаешь гордо рисковать своей жизнью?

Конечно, это были штучки Мериада, и она увидела его, повисшего между небом и землей.

Стелла удивленно смотрела на него, потом перевела взгляд на разбойников. Они были обескуражены не меньше ее, но, похоже, бога не видели, иначе тут же бросились врассыпную.

— Да, они меня не видят. Пока, — улыбнулся Мериад. — Можешь считать это персональным представлением. Стелла, я не пойму, чему ты так удивляешься. Ты же твердила, что я должен помогать тебе, вот я и помогаю.

— А раньше… — выдавила из себя принцесса и взвизгнула, почувствовав жжение в раненой руке.

— Ты большая девочка, должна хоть что-то делать сама. А за руку извини, я хотел сделать по-другому, но ты меня отвлекла. По крайней мере, ты у нас теперь в целости и сохранности.

Девушка удивленно осмотрела себя: действительно, отметины от оружия куда-то исчезли, кровь высохла, рана затянулась.

— Спасибо!

— Да не за что.

Он не произнес ни слова, только пристально посмотрел на недоуменно вертевшего в руках лук разбойника — и он рухнул замертво. Легкое движение руки — и оставшиеся в живых в мгновение ока оказались пешими.

— Я не могу лишить тебя удовольствия убить того, кто ранил твоего друга. Вот он, тот высокий в коричневой куртке. Делай с ним, что хочешь.

Стелла кивнула и поскакала к разбойникам. Они пытались ранить ее, но безуспешно, один за другим по желанию невидимой силы бездыханными падая на землю.

Человек в коричневой куртке остался один. Он напоминал ребенка: такой же беспомощный и растерянный. Правосудие принцессы уровняло его шансы вместе с товарищами в тот же день попасть в Лену.

— Как же Вам просто убивать людей, Ваша милость! Всего один взгляд… А я тренируюсь не первый год и все не могу научиться.

— Тут нечем гордиться, лучше бы выучила дворцовый этикет. — В его голосе читалась осуждение. Стелла промолчала, так как поняла, что изначально изрекла не самую умную мысль.

— Еще бы умную! — Книга ее мыслей вновь была раскрыта на нужной странице. — Ты бы еще восхищалась тем, как летает птица, и сожалела, что сама много раз пыталась, но не смогла. Хотя, надеюсь, такая дурость не придет тебе в голову. Каждому своё. Ладно, вас нужно куда-то пристроить на ночь, особенно твоего дружка. Что мы имеем? — Мериад на мгновенье задумался. — Тут неподалеку есть усадьба, вас там примут. И не забудь наложить на рану листья судана. Поторопитесь, — усмехнулся он, — а то повстречаетесь на темной дорожке с Марис.

— Я ее не боюсь, Всемогущий.

— Если бы Всемогущий… Ну, прощай.

Темные облака заволокли небо, скрыв бога из виду. Когда они рассеялись, от него не осталось и следа.

— Он всегда такой… милый? — поинтересовался Маркус. — Даже проявил сочувствие к моему ранению…

— Нет, забота и предупредительность — это его неестественное состояние. Это-то меня и пугает.

Проехав немного по пустынной дороге, они оказались у низкой ограды и вскоре наткнулись на раскрытые воротца. Лошади свернули на проселочную дорогу, петлявшую между унылых полей и мелких деревушек, и с последними лучами заката остановились возле старинного помещичьего дома. Стелла соскочила на землю, под лай собак прошла по посыпанному песком двору, поднялась на крыльцо и позвонила в дверной колокольчик.

Ей открыла служанка в форменном сером платье и спросила, чего ей угодно.

— Мне угодно войти, — свысока ответила Стелла. — Доложи, что это скромное жилище почтила своим вниманием Её высочество лиэнская принцесса. И пусть пошлют за лекарем — мой спутник ранен.

— Проходите, Ваше высочество. — Служанка поклонилась и посторонилась, пропуская августейшую особу. — Я сейчас же доложу барону Фемису.

Оставив дверь открытой, она опрометью бросилась прочь, стуча по полу деревянными сандалиями.

Принцесса вернулась к Маркусу и помогла ему спешиться.

Хозяин встретил высоких гостей на пороге и поспешил заверить, что уже послал за лекарем. Стелла рассеянно кивнула и, передав спутника по поруки людей барона, последовала за хозяином в уютную гостиную в левом крыле дома.

Барону Асану Фемису было уже за сорок; некогда он был женат, но прошло уже пять лет, как он овдовел. Покойная супруга родила ему двоих детей: мальчика и девочку. Помимо них в доме жила незамужняя сестра барона, Маиса.

Принцессу удивило то, что никто не усомнился в ее статусе, не удивился тому, что она делает поздним вечером посреди полей южной Лиэны, но потом списала это на «штучки» Мериада. Он же обещал, что их здесь примут.

Маиса принесла гостье чай со сладостями и скромно присела на краешек старого дивана. «Как скаллинарка», — подумала принцесса.

Взяв в руки чашку, девушка приготовилась отвечать на вопросы хозяев. Но ее ни о чем не спрашивали.

Проведав Маркуса и убедившись, что он окружен теплом и заботой, принцесса прошла в отведенную ей комнату и, наскоро отмыв с себя дорожную пыль, провалилась в глубокий сон.

Стелла проснулась в спальне с массивной дубовой мебелью. Она нежилась в постели, считая черно-белые ромбы на потолке. Вставать не хотелось, несмотря на то, что солнце горящими стрелами било сквозь щель в неплотно задернутых шторах.

Девушка потянулась и перевернулась на другой бок, чтобы лучше рассмотреть обстановку комнаты. Она полностью соответствовала южно-лиэнскому провинциальному стилю, главными чертами которого были дешевая роскошь и кустарное подражание сиальдарским интерьерам. Местные феодалы заказывали у местных умельцев столы и стулья с львиными головами, покупали вычурные тяжеловесные светильники, искренне полагая, что эти вещи исполнены дворцового изящества.

Пересилив лень, Стелла встала, умылась, оделась и вышла в узкий коридор. На лестнице она столкнулась со служанкой.

— Вы уже встали, Ваше высочество? — Она сделала реверанс. — Госпожа велела узнать, не соблаговолите ли Вы позавтракать с ней.

— Соблаговолю, — улыбнулась девушка.

Маиса ждала ее в той же комнате, где они вчера пили чай. В этой женщине было что-то странное: несмотря на то, что барон был не так уж беден, а сама она — не уродлива, Маиса вела жизнь «старой девы» и беспрекословно подчинялась брату, словно восточная женщина.

— Доброе утро, Ваше высочество. — Баронесса почтительно поднялась к ней навстречу. — Надеюсь, Вы хорошо отдохнули?

— И Вам доброе утро. — Стелла села. — Спасибо, хорошо. У меня к Вам одна просьба, — улыбнулась она, — не называйте меня «Ваше высочество», можно просто на «Вы».

— Как пожелаете. Чего бы Вы хотели на завтрак?

— Да ничего особенного, я буду то же, что и Вы.

— Но, может быть, Вы желали бы…

— Я полагала, что в Лиэне не принято так преклоняться перед гостями, — рассмеялась Стелла.

— Извините, привычка, — смутилась Маиса. — Брат говорит, что женщину украшают предупредительность и услужливость. А еще покорность.

— У Вашего брата замашки тирана, — покачала головой принцесса.

— Нет, что Вы! Он ко всем очень добр, а строг только со мной. Я сама виновата. Когда я была немного старше Вас, да простите Вы мне такое дерзкое сравнение, я влюбилась, безрассудно и безнадежно. Он был не из моего круга, ветренен, но красив, как Теарин. — Воспоминания о первой любви вызвали мечтательную улыбку на ее лице. — Я совсем потеряла разум, настолько, что решилась бежать с ним. Я назначила ему свидание у калитки старого сада, там, за домом. Вместе с ночным ветерком слетела по лестнице, отворила калитку… Он ждал меня со сладкими словами любви на устах. Только мы взялись за руки и поспешили к лошадям, появились слуги и силой вернули меня домой. Возлюбленный вероломно бежал, едва услышав их шаги. Отец был уже не молод, мой недостойный поступок свёл его в могилу. Теперь Вы понимаете, что строгость брата оправдана; будь я в послушнее и смиреннее в юности, над нашей семьёй не нависла бы угроза позора.

— Поэтому Вы не замужем?

— Я могу выйти замуж лишь за того, на кого укажет брат. Простите, простите меня, я утомила Вас болтовней и ненужными откровениями, и чай уже остыл.

— Ничего, я люблю холодный чай.

Принцесса позавтракала. Все это время Маиса не двигалась и, казалось, не дышала. На губах застыла услужливая улыбка, а взгляд был обращен куда-то в пространство, за пределы стен комнаты.

— Она похожа на забитого зверька, — подумала Стелла.

После завтрака принцесса навестила Маркуса.

Принц полулежал на высоких подушках. Выглядел он лучше, чем вчера, но на лице по-прежнему ни кровинки.

— Доброе утро. — Стелла придвинула стул к кровати. — Как твой бок?

— Спасибо, уже лучше. Меня перемазали всякой дрянью, так что теперь я иду на поправку, — Маркус улыбнулся. — А ты как?

— А что я? Выспалась, позавтракала, ни на что не жалуюсь.

— Тебе тут как?

— Да так, — пожала плечами девушка. — Слушай, выздоравливай скорее!

— Если бы это было в моих силах.

В комнату вошел деловитый пожилой мужчина в черном и попросил ее уйти.

— Больному нужен покой, — сказал он, позвякивая склянками на столе.

Стелла покорно вышла, оставив друга наедине с врачом. Она бесцельно бродила по дому и наконец вышла в сад, о котором упоминала Маиса. Он ей понравился: пестрый от цветов, пропахший душистыми травами.

Принцесса подошла к калитке. Интересно, она все та же, или ее заменили после неудачного побега баронессы?

Здесь пахло нагретой солнцем травой, просто, но в то же время приятно. Внезапно вместо этого запаха она ощутила другой — аромат фиалок. На ветках зачирикали птички, запорхали по воздуху бабочки. Несомненно, в саду появилась богиня, но вот какая?

Ответ девушка нашла очень быстро: среди ветвей обозначился профиль Эмануэлы.

— Здравствуй, принцесса. — Ее голос звенел, словно ручеёк.

Эмануэла спорхнула на землю; от ее венка из небесно-синих фиалок вновь пахнуло весной. Вся она, такая воздушная и грациозная, казалась самым неземным существом из всех богинь и, вместе с тем, такой близкой и родной.

— Нет-нет, не надо меня приветствовать, — она опередила готовые сорваться с языка принцессы слова. — Я пришла, чтобы помочь тебе. Я вылечу твоего друга и перенесу вас к Ринг Маунтс.

— Разве это возможно, Божественная? — удивилась Стелла.

— Конечно, возможно! — улыбнулась Эмануэла. Какой, наверное, глупый вопрос для нее. — Мне подвластны силы природы, а время — это такой пустяк! — Она рассмеялась.

Вечно юная богиня подошла к принцессе и коснулась ее ладони — на них распустились снежно-белые лилии.

— Ты похожа на эти цветы — такая же чистая внутри.

Эмануэла провела рукой по воздуху — и на сконфуженную девушку посыпался дождь из снежно-белых цветов.

Богиня хлопнула в ладоши и звонко прокричала:

— Лети ко мне, моё облачко!

Прозрачное, словно тончайший лессарский шелк, облако медленно спустилось с небес.

— Лети к принцу Маркусу и исцели его.

Облако дрогнуло и полетело к дому.

— Считай, что твой друг здоров. — Эмануэла улыбнулась. — Вечером Вы сможете уехать.

Богиня исчезла, оставив после себя легкий аромат фиалок. Стелла удивленно взглянула на то место, где она только что…. Стояла? Парила? Она искала подвох, но пока не находила. А он должен быть — с чего вдруг с ней общаются на равных, решают ее мелкие проблемы, играют ради нее в игры со временем, вмешиваются в естественное течение вещей? И все улыбаются, так приветливы и милы. Все это наводило на мысль, что она выступает в роли ягненка, которого холят и лелеют, чтобы потом принести в жертву.

— А с них станется! — хмыкнула принцесса. — Одной смертной больше, одной смертной меньше — какая им разница? Не лучше ли бежать, пока еще не поздно, не ввязываться в эту авантюру? Ведь это была просьба, а не приказ, я имею право отказаться, даже сейчас. И откажусь.

Она зашагала по саду с твердым намерением здесь и сейчас покончить с ролью пешки в чужой игре. Ей не нужны их подарки, с Маркусом будет все хорошо и без их помощи.

Стелла замешкалась у двери, постучала. Тишина. Может, принц спит? Она осторожно приоткрыла дверь и заглянула в комнату — так, доктор ушел. Хорошо. А Маркус? Спит? Нет, повернул голову и смотрит на нее. Тогда почему не ответил?

— Привет, можно войти? — Девушка в нерешительности отворила дверь пошире.

— Конечно, заходи. — Принц улыбнулся и загадочно добавил: — У меня есть для тебя сообщение.

— Какое сообщение? — Заинтригованная, она присела на край кровати.

— От твоего…Хм… небесного друга, или кто он там тебе?

— Маркус, ты не бредишь? — Принцесса потрогала его лоб — нет, вроде, не горячий. — Какого еще небесного друга? Я с птицами не дружу.

— Ну, ладно, не друга. Патрона. Так понятнее?

Стелла помрачнела. Вот это новость!

— Он, что, был здесь? — нахмурилась она.

— Минут пять назад. Знаешь, сначала комнату наполнил какой-то туман…

— Это облако Эмануэлы. Кстати, как ты себя чувствуешь?

— Странно, но бок совсем перестал болеть. Удивительно!

Хоть это радует. Так что там с Мериадом?

— Ну, а этот когда появился? — Девушка поспешила вернуться к прежней теме.

— Извини, часов у меня нет! — съязвил принц. — Да он пробыл тут минуту, испарился за пару мгновений до того, как ты постучалась. Я еще подумал, почему он пришел ко мне, а не к тебе…

— Потому что я ему надоела. Он что-нибудь сказал?

— Да. Появился из дальнего угла, скептически посмотрел на меня (ну и неприятный у него взгляд!) и сказал следующее: «Пусть только попробует!». Потом, видимо, услышал твои шаги и исчез. Стелла, это он о чем?

— О том, что мы возвращаемся в Лиэрну. Хватит с меня, твоя рана, между прочим, на моей совести!

— А как же спасение мира и прочие великие дела?

— Великие дела меня давно не интересуют, я вдоволь в это наигралась. Лучше я всерьез займусь Добисом.

— Поедешь бороться со злом? — прищурился Маркус.

— Не бойся, геройствовать не буду, останусь вместе с сестрой.

— А как же грозное «пусть только попробует»?

— А никак! Ему надо, пусть сам и едет. Решено, как только ты выздоровеешь, мы немедленно вернемся домой.

— Вот, значит, как? — Прогремел голос под потолком. — Стелла, мне, кажется, мы все уже обсудили.

Принцесса вздрогнула и непроизвольно схватила друга за руку.

— Ну, поезжай, поезжай, только потом не удивляйся, если земля вдруг разверзнется у тебя под ногами. — В невидимом голосе читались обида и осуждение. — Доживай свои дни в норе, смертная трусиха! Пожалуйста, я мешать не буду, пусть твоя сестра умрет у тебя на руках, пусть твоя родина исчезнет с лица земли — мне до этого нет никакого дела.

Принцесса поежилась, представив нарисованную богом страшную картину. Неужели это правда?

— Что, не веришь? Может, тебе это показать?

Что-то щелкнуло в ее мозгу, и она увидела черное от копоти небо. Ленивые языки пламени лизали дворовые постройки. Стекла почти во всех окнах были разбиты. Тишина. Посреди комнаты на истоптанном сапогами полу сидит Стелла и отчаянно пытается привести в чувства сестру. Голова Старлы безвольно лежит у нее на коленях, она бледна, как полотно. Принцесса прикладывает к ее лбу смоченный водой платок, что-то шепчет. Потом открывается дверь, и в темном проеме возникает фигура солдата. Он хищно осматривается по сторонам и, заметив какую-то безделушку, шагает к ней, не замечая скульптурную группу на полу.

— И это не мои фантазии. — В голосе звучал металл, холодный, звонкий, хлесткий.

— А если… — робко начала Стелла.

— Что если? Мне надоели твои «если»! Надо было сразу сказать «нет», причем не сейчас, а давным-давно.

— Я и сказала! — обиженно вскинулась она.

— Что ты сказала, кому ты сказала? Мне? Анжелине? Ты болтала что-то о сестре, о том, что не можешь ее оставить…

— А этого мало?

— Мало. Твое капризное: «Я не поеду» не считается. Только голову всем морочишь! Говорил же, что толку из тебя не выйдет, но, как же, она, видите ли, написала… — в полголоса пробурчал он. — Так что думай!

И она подумала, хотя думать тут было не о чем — за нее все заранее решили.

На следующее утро принцесса всеми силами пыталась объяснить барону Фемису внезапное выздоровление своего спутника, до хрипоты спорила с врачом, но все же сумела убедить обоих, что это чудо.

— И как, они поверили? — после, когда уже они выехали со двора, спросил Маркус.

— Не знаю, — пожала плечами девушка. Маиса точно поверила (видел бы ты, как она восхваляла богов!), а вот врач… Он так на меня посмотрел, наверное, подумал, что ты колдун.

— Почему?

— А кто, по-твоему, может выздороветь за один день? Конечно, логичнее было подумать на меня, но я принцесса… Хотя, может, он и на меня подумал. Да какая разница!

Оставив позади господский дом, они выехали на проселочную дорогу. Снова замелькали поля и деревни, показалась знакомая ограда.

Стоило им выехать на тракт, как все вокруг поплыло. Пространство, окружающий ландшафт закрутило, завертело, изогнуло в причудливые узоры, накрыло туманной дымкой, сквозь которую нельзя было разглядеть даже собственных рук. Тело легонько покалывало.

Когда дымка рассеялась, друзья увидели склоны Ринг Маунтс.

— Вот это да! — восхищенно прошептала Стелла.

— Это те горы, о которых ты говорила? Красивые. — Маркус благоговейно смотрел на искрящиеся вершины, на мириады камней и хвойных пик, взбиравшиеся к небу, жадно вдыхал запах гор. Казалось, перед ним раскинулась родная Страна гор.

— Меня они тоже в первый раз очаровали. — Принцесса на всякий случай внимательно осмотрела себя и лошадь — вроде бы путешествие во времени и пространстве никак не отразились на обеих. — Но настоящая красота гораздо южнее. Поверь, Симонароки еще прекраснее!

— Я тебе завидую, — честно признался принц. — Помниться, когда-то я разыгрывал из себя всезнайку, пытался тебя учить, но теперь ты меня перещеголяла.

— Приятно на время поменяться ролями, — улыбнулась девушка. — Надеюсь, я не буду строгим учителем.

Стелла смело поехала навстречу горным вершинам. Они казались ей вечными; даже если миром будет править Эвеллан, они останутся на своих местах.

Маркус с интересом осматривал новый для него край и временами беспокойно оглядывался: в нем была жива память о недавнем нападении.

А горы снисходительно смотрели на них сверху вниз, наверное, молчаливо посмеиваясь над делами и страхами людей.

Глава IV

Прохладный ветерок дул с гор, но здесь, в долине, было тепло. В подернутых легкой зыбью водах Шаад отражалось небо, пока еще голубое, ясное, пронизанное светом.

Побрякивая оберегами, по берегам бродили лошади. Быть может, среди них рос новый Ферсидар.

С разных сторон к озеру подъехали двое, показали друг другу что-то и заговорили, тихо, пристально следя за погонщиками.

— Ты давно из Навара?

— Нет, только что оттуда.

— И как? Далеко от города сиальдарская армия?

— Они разбили лагерь у Рофана. А как наши дела?

— Почти вся Грандва наша, — с гордостью ответил собеседник. — Обе королевы бежали.

— Говорят, Броуди богатый город… Повезло вам!

— Не бойся, тебе тоже перепадет! Покончим с Грандвой, возьмемся за Розин.

— Но у сиальдарцев большая армия… И они умеют воевать.

— А у нас еще больше. Как охраняются эти места?

— Плохо, они на редкость беспечны.

— Значит, мы легко сможем высадиться в Архане и окружить их с севера.

— Разумеется! Главное, все продумать. Надеюсь, тебя никто не заподрзрил?

— Обижаешь! Я, что, первый год из школы?

— Мало ли…

— Ну тебя, Унифред, я свое дело знаю.

Всадники огляделись, видимо, кого-то заметили и, попрощавшись, разъехались в разные стороны.

На дороге в Архан появились еще два всадника. Они тоже остановились у озера.

— Можно подумать, я в Дакире, а не в Сиальдаре! — Стелла соскочила на землю и подошла к воде. — Тут полным-полно генров.

— А генры — это кто?

— Дакирские наемники, войны Валара, преданные ему до последней капли крови.

— А откуда ты знаешь, что они здесь? — в сомнении покачал головой Маркус.

— Я не знаю, я вижу. Например, только что, на этом самом месте, нагло, на глазах у всех, разговаривали двое генров.

— Почему ты решила, что те двое — генры?

— Маркус, не смеши меня! Поверь, я их узнаю и не с такого расстояния! Эта зараза быстро расползается по миру. Бедный дядя, как бы он не потерял королевство!

— Не бойся, у сиальдарцев большая армия…

— Может быть, но я знаю Валара. Он бы не начал войну, если не был уверен в успехе. За то время, что мы общались, я поняла, что он заранее просчитывает все варианты, выстраивает игру на много ходов вперед. Не хотела бы я сейчас с ним встретиться!

— Ты его боишься?

— Немного, — прошептала она. — Он умный и хитрый, к тому же колдун. Умный, хитрый и холоднокровный.

— Помниться, ты хотела поговорить с ним, — напомнил принц.

— Я от своих слов не отказываюсь. Если представился случай, я попыталась бы. Но ехать к нему специально… Нет, теперь я понимаю, насколько это рискованно. Где-то неподалеку притаилась еще одна колдунья, уж эта-то меня ненавидит! Словом, я хожу по краю вражьего логова.

— Ну, не преувеличивай! Да, у тебя есть парочка недоброжелателей, но не более.

— А тебе этого мало? Знаешь, — вздохнула Стелла, — я бы многое отдала за то, чтобы их не было: ни Марис, ни Вильэнары. И, заодно, Эвеллана.

— А Эвеллан — это? Стелла, тебе не кажется, что пришло время все мне рассказать? Ты сломя голову несешься за какой-то Лучезарной звездой, боишься какого-то Эвеллана… Зачем тебе это? Если это нужно богам — то это их личное дело, не твое.

— Как выяснилось, и мое тоже. Во всяком случае, меня в него ввязали. Мериад говорит, что так я спасу родину от дочери Эвеллана, Вильэнары. А я не хочу, чтобы в один прекрасный день она заняла трон сестры. Прости, больше я ничего не могу тебе сказать.

Поймав насупленный взгляд Маркуса, она улыбнулась:

— До Архана еще далеко, а ты уже раскис. Выше голову, Маркус!

Погонщики загоняли лошадей в загоны; в селениях загорались огни.

Стелла посматривала по сторонам в поисках ночлега, когда на одном из поворотов столкнулась с дюжиной всадников. Они вели себя настороженно, но открытой враждебности не проявляли.

— Опять разбойники? — уныло протянул принц. — Неужели они есть даже в Сиальдаре?

— А где их нет, — пожала плечами Стелла.

Может, они и не разбойники? Грабители бы давно напали, а эти стоят и смотрят. Может, все же мирные жители?

— Что вам угодно? — на ломаном сиальдарском спросила девушка. — Пропустите нас!

— Нет, — жестко ответил один из всадников. — Мы вас не пропустим. Мы не потерпим врагов на сиальдарской земле.

— Мы не враги, — покачала головой Стелла, — мы друзья.

— Мы вам не верим. Вы чужестранцы, значит, шпионы.

— Как же быстро испарилось сиальдарское гостеприимство, — девушка обернулась к своему спутнику. — А барон Остекзан в свое время доказывал, что Сиальдар — самое чудесное место на свете.

— Вы, случайно, говорите не о бароне Маране Остекзане? — Грубый мужской голос сменил приятный женский. — Вы знакомы с ним?

— Да. — Стелла огляделась по сторонам, но женщины не увидела. Наверное, ее закрывают всадники. Если так, это дама, воспитанная благородная дама. — К сожалению, я не смогла вполне оценить всю красоту его имения у Шала.

— Пропустите их.

Всадники расступились, и принцесса увидела обладательницу приятного голоса — хрупкую миниатюрную женщину верхом на гнедой лошади. На вид ей было чуть больше тридцати. Черные волосы блестящими локонами выбивались из-под шляпки, обрамляя ухоженное, без единой морщинки лицо.

— Позвольте представиться, — женщина улыбнулась. — Графиня Милет, Альбина Милет, владелица этих земель, к вашим услугам. А теперь разрешите узнать ваши имена.

— Стелла, — просто представилась девушка.

— Она очень знатная дама, — вставил Маркус. — Но путешествует инкогнито.

— Инкогнито? — подняла брови графиня.

— Если угодно, я состою в близком родстве с Его величеством, — нехотя призналась принцесса. — А мой спутник… — Она вопросительно взглянула на друга; как она и думала, он представился сам.

— Виконт Маркус, госпожа графиня.

— Это такая честь для меня… — притворно, как и подобает светской даме, смутилась графиня. — Прошу, не откажите в любезности, отужинайте у меня.

Интересно, что она подумала? Наверное, решила, что Стелла сбежала из дома с этим «виконтом Маркусом». И к лучшему — будет меньше вопросов.

Альбина Милет взмахнула рукой, приглашая их проехать первыми, и, обернувшись к одному из своих спутников, вполголоса сердито отчитала его.

Всем другим цветам графиня предпочитала красный; вскоре этому нашлось объяснение.

За поворотом, подарившим встречу с графиней Милет, была деревня; за ней темнела в сгущающихся сумерках роща, скрывавшая большой господский дом, старый, с причудливыми башнями и узкими стрельчатыми окнами. Приглядевшись, Стелла поняла, что это и не дом вовсе, а замок, перестроенный под дом. «Славное прошлое» строения то и дело напоминало о себе, то высоким крыльцом, то тяжелыми дверьми, то большими проходными залами, то зубчатым парапетом.

Во дворе — квадратном «каменном мешке», над которым нависали служебные крылья дома, более новые, низкие, аскетичные — их встретила ватага слуг, в мгновение ока помогшая им спешиться и налегке пройти в дом.

Приказав отнести вещи друзей в гостевые комнаты, графиня широким жестом пригласила пройти в столовую.

Принесли тазы с розовой водой и полотенца. После ритуала мытья рук сели за стол. Честно говоря, за ним было неуютно: с одной стороны сидит хозяйка, с другой они — и между ними пропасть из белой накрахмаленной скатерти. Оба вздохнули с облегчением, когда графиня велела накрыть к чаю в другой комнате.

Альбина Милет сама разливала напиток по белым фарфоровым чашкам и, наслаждаясь звуком собственного голоса, рассказывала о себе:

— Я, сеньоры, всю жизнь провела при дворе, там и встретила графа Милета. Он был богат, а я молода и хороша собой. Ах, какой у меня был выезд, все розинские дамы провожали мою карету завистливыми взглядами. То было чудесное время, Вы, наверное, меня понимаете, — она улыбнулась принцессе. — Обожание, поклонники, балы… Но, вижу, Вам это неинтересно.

— Отчего же? — Стелла отпила немного из чашки и одарила графиню насмешливым взглядом: напрасно ты думаешь, что твои рассказы могут задеть меня, если бы ты знала, сколько у меня обожателей, не стала хвастаться своими. — Мне очень интересно.

Взгляд возымел действие — губы ее дрогнули.

— Я когда-то была амартас нашего короля. Но красота с годами тускнеет, нашлись другие, начались интриги… Мне пришлось уехать вслед за мужем в эту глушь. Мой граф умер два года назад — подавился костью, и теперь из воспоминаний о прошлом у меня остались только мои красные шелка.

— Почему именно красные?

— Когда-то покойный король сказал, что красный мне к лицу, с тех пор я ношу только красное, — улыбнулась Альбина.

Графиня ненадолго замолчала, а потом предложила им еще чая.

Дверь в диванную скрипнула, в комнату вошла темноволосая девушка и скромно присела в сторонке. Она была очень похожая на Альбину, только моложе.

— Ты пропустила ужин, Галиэр, — с укором сказала графиня. — Но ты успела к вечернему чаю. Если хочешь, я прикажу принести тебе чайный прибор.

Девушка покачала головой и потянула за шнурок для вызова слуг.

Горничная без слов поняла, что нужна еще одна чашка.

— Моя сестра Галиэр, — представила вошедшую Альбина.

Галиэр вздрогнула и покосилась на сестру.

— Извините, она нелюдима.

Стелла понимающе кивнула.

После, уже утром, бесцельно бродя по залам и переходам, принцесса наткнулась на дверь, отличавшуюся от других по цвету. Она была приоткрыта, и, поддавшись любопытству, девушка заглянула внутрь и увидела Галиэр: та стояла на коленях перед зеркалом и водила по воздуху зажженной свечой. Галиэр вздрогнула, почувствовав чужое присутствие, и быстро вскочила на ноги.

— Простите, я не хотела Вам мешать. — Принцесса поспешно затворила дверь.

— Нет, нет, Вы мне не помешали, — удержала ее Галиэр. — Проходите.

Подумав, Стелла с опаской вошла. От ее взгляда не укрылось, что хозяйка комнаты быстро спрятала за ширму какую-то статуэтку.

— Вы очень странная, Галиэр. — Принцесса присела на мягкий диван. — Полная противоположность сестры — никуда не ходите, не выезжаете… Вы могли бы иметь успех.

— Успех? — Галиэр усмехнулась. — Вы ошибаетесь, чтобы быть успешной, нужно быть красивой.

— Но Вы красивы.

— Я красива? Это моя сестра красива, а меня наш «добрый» бог наградил уродством.

Она улыбнулась, показав кривые зубы. Да, такой улыбкой можно отпугнуть поклонников.

— Для меня закрыт путь в Розин, для меня закрыты все пути. Я не смогу найти себе мужа.

— Когда я вошла, Вы совершали какой-то обряд… — переменила тему девушка.

— Да, — смущенно ответила Галиэр. — Раз добрый бог не смог мне помочь, мне пришлось обратиться с мольбой к другому.

— К Герцону? — ужаснулась принцесса.

— Умоляю, не говорите сестре, она убьет меня! Поймите, только Герцон может помочь мне. Это правда, он это может: он уже избавил меня от врожденной хромоты.

Сиальдарка смущенно опустила глаза, ожидая порицания.

— Поверьте, от этого Вы не станете счастливее. — Конечно, можно ее осудить, но зачем? Она и так понимает, что поступает плохо, и собственная совесть гложет ее изнутри.

— Почему? — тихо спросила Галиэр.

— Зло не приносит добро. Ничего не дается даром. Что Герцон потребует взамен?

— Повиновения. Он хочет, чтобы я сказала ему, если здесь появится золотоволосая женщина, летающая по воздуху. Вы ее не видели?

— Нет.

Стелла подошла к зеркалу и заглянула в него. Если Галиэр и успела вызвать бога, то он уже покинул комнату.

В дверь кто-то настойчиво скребся. Сиальдарка быстро потушила свечи и приоткрыла ее. В комнату вбежал Шарар.

— Волк! — испуганно взвизгнула Галиэр и с ногами забралась на диван.

— Это мой пес, не бойтесь. — Принцесса шикнула на Шарара. Да, он подрос, а вести себя так и не научился.

— Вы идите, я знаю, что из меня плохая собеседница. — Сиальдарка отдернула тяжелые портьеры, солнце залило комнату ярким светом. — Я и без того Вас утомила.

Стелла не стала спорить и ушла: зачем убеждать ее, если она ничего не хочет слушать? Это ее право, ее решение.

С одной стороны, принцессе было жалко молоденькую Галиэр, но, с другой, служение Герцону вызывало в ней страх, презрение и подозрения.

Графиня Милет, настоящая светская львица, не удержалась от того, чтобы не обсудить с гостями политику. Ее тоже мучили тревожные предчувствия, томительное ожидание развязки дакирской экспансии.

— Ваше светлость, никогда бы не подумала, что стану свидетельницей такого. — Альбина поправила атласный бант на темно-красном парчовом платье. — Мы всегда жили со всеми в мире, у нас всегда были самые лучшие дипломаты, самая лучшая армия — и вот… Дакирцы пируют в Консуло, стоят под стенами Нандера. Наш бедный король не знает, откуда ждать нападения: с севера или запада.

— С севера? — удивилась Стелла.

— Они ведь могут приплыть по морю и зайти в тыл армии. Если дакирцы дойдут до Рофана, мы с сестрой уплывем в Адилас. Да, это непатриотично, но я не хочу рисковать.

— А почему не в Лиэну? В моей стране Вас приняли бы с распростертыми объятиями.

— Извините, Ваша светлость, но в Вашем королевстве неспокойно, а я люблю твердую королевскую руку.

— Боюсь, графиня, Вы ее нигде не найдете, — заметил Маркус. — Адилас — вовсе не оазис спокойствия. Я слышал, там полным-полно дакирцев, разыскивающих таких же, как Вы, беглых сиальдарцев и грандванцев.

— И что они с ними делают? — Графиня помрачнела.

— Наверное, заставляют заплатить отступные. Или предают в руки правосудия тех, кого считают преступниками.

— Ничего, у меня есть связи, — обретя былое спокойствие, улыбнулась Альбина. — В Суфе живет моя троюродная сестра, а дочь свояченицы мужа обосновалась в Ренде. Ей принадлежит остров Санкт, — с гордостью заметила она.

Маркус усмехнулся: за хвастливыми словами графини скрывалось невежество, которое оценила даже Стелла. Остров Векван, самым крупным поселением которого был портовый город Ренда, считался глухой провинцией. Вряд ли кто-то по собственной воле согласился бы жить там и, тем более, гордился этим. Но оба тактично промолчали.

Подойдя к окну, принцесса увидела Галиэр: серая неприметная фигурка бесцельно бродила по подъездной аллее. Одетая более чем скромно, она разительно отличалась от сестры, ведшей непринужденную светскую беседу с принцем в этой помпезной гостиной.

Меряет шагами промокшую после ночного дождя землю и о чем-то думает. О чем? О сделке с Герцоном?

— Что Вас там так привлекло, Ваша светлость? — поинтересовалась Альбина.

— Ваша сестра.

— Галиэр? — удивилась графиня. — Разве она может кого-то заинтересовать?

— Почему нет? — удивилась принцесса, отвернувшись от окна.

— Она бесцветна и скучна. Целыми днями бродит по окрестностям или сидит взаперти в своей комнате. Бедняжка уродлива и так страдает от этого!

Это было сказано с жалостью, снисходительной жалостью высшего существа к низшему. Но намного ли она лучше Галиэр? Если бы ее младшей сестрой занимались в детстве, она была бы не менее красива.

— Я бы не сказала, что она уродлива, — покачала головой Стелла.

— Она не стоит Вашего внимания, обычная серая мышка. Конечно, — улыбнулась Альбина, — иногда случается, что серые мышки расцветают, но не в этом возрасте. Я бы на месте Галиэр попробовала заняться сочинительством: она могла бы добиться успеха на этой ниве. Может, даже стала вхожа в свет: если твои пьесы пользуются успехом, уже неважно, как ты выглядишь. Сонсир горбат — однако, сколько женских сердец он разбил своими стихами! Я пробовала ей намекнуть, но, увы, бедняжка не желает ничего слушать. Видимо, ей больше нравиться сидеть здесь и мечтать о том, что никогда не сбудется.

Принцесса еще раз обернулась к окну: темная фигурка была далеко. Все же, интересно, о чем она сейчас думает?

Вечером покой старинного особняка нарушил один из соседей графини; вслед за ним вернулась домой Галиэр.

— Каждый раз удивляюсь, как Вы не боитесь гулять в темноте! — Как ни странно, гость первым делом обратился не к хозяйке, а к ее сестре. — И заходите так далеко… Знаете, где я нашел ее, графиня?

— Понятия не имею. — Похоже, вопросы о Галиэр раздражали Альбину. Наблюдавшая за ней принцесса заметила враждебность, проскользнувшую в ее глазах, когда сестра осмелилась поднять на гостя глаза и, более того, заговорила с ним. Похоже, это была ревность. Но зачем ревновать к той, которая, по ее собственным словам, уродлива и бесцветна?

— Разве я захожу далеко? — Галиэр смущенно улыбалась. — Всего лишь дошла до фермы Бритта.

— И опять вся в грязи, — презрительно поджала губы хозяйка и, взяв себя в руки, снова надела благодушную личину. — Ваша светлость, сеньор, разрешите представить моего соседа, барона Габриеля Уэста.

— К вашим услугам, — поклонился барон, с интересом скользнув глазами по гостям своей соседки.

— Проходите, проходите, барон, — засуетилась Альбина. — Я прикажу принести закуски и чего-нибудь выпить. Как всегда красного, барон?

— Что Вы, не беспокойтесь, я ведь на минутку. Хотел узнать, почем в этом году Вы продаете пшеницу.

Графиня разочаровано кивнула, но отступать не собиралась. Ее непробиваемая настойчивость привела к тому, что барон остался на ночь.

После ужина играли в карты.

Вопреки обычному ходу вещей, Галиэр не ушла к себе, а устроилась с книгой в уголке. Что-то изменилось, и, похоже, Стелла нашла причину — она, вернее, он сидел напротив неё. Так вот зачем девушка заключила сделку с Герцоном, вот почему так тяготилась своими физическими недостатками.

А барон Уэст даже не замечал её и расточал комплименты старшей сестре. Та сияла, буквально светилась изнутри и, даже проигрывая, обворожительно улыбалась.

Друзья прогостили у графини Милет три дня, и все это время Стеллу терзали сомнения на счет Галиэр. Действительно ли она служит Герцону только по глупости, или за мнимой простодушной личиной скрывалась очередная служительница Вильэнары? На этот вопрос она так и не ответила.

Когда друзья уезжали, Галиэр тоже вышла из своей комнаты, чтобы попрощаться. Кутаясь в теплую шаль, она робко стояла за спиной сестры.

Принцесса чувствовала взгляд, буравивший её спину. Наверное, боялась, что она выдаст ее тайну. Наконец Галиэр осмелилась подойти и, оглянувшись на сестру, обращаясь к Стелле, прошептала:

— Я больше не буду служить ему. Я поеду в Розин, надеюсь, там меня вылечат. Я куда угодно поеду, хоть в Дакиру!

— Вы с ума сошли! Как же война?

— Я давно ничего не боюсь, — покачала головой девушка. — Я пеком пойду, истрачу все деньги, доставшиеся мне от отца, но стану красивой. Есть же врачи, которые мне помогут?

Сколько же надежды было в ее голосе!

— Конечно. — Стелла решила не разубеждать её. Кто знает, может, и есть такие врачи-колдуны, умеющие исправлять кривые зубы. — Только подождите до конца войны.

Девушка кивнула и громко сказала:

— Счастливого пути! Надеюсь, вы добром будете поминать наш дом.

Люди графини проводили их до границы владений госпожи и, указав, направление на Архан, удалились.

Эту повозку они встретили на выезде из деревни. Запряженная парой разномастных лошадей, она неспешно двигалась по обочине, ими правил старик в пестрой одежде.

Поравнявшись с ними, повозка остановилась — возница хотел пропустить всадников. Из возка высунулись испуганные женщины разных возрастов: от детей до покрытых густой сеткой морщин старух.

— Что случилось, Логан? — Стройная гибкая фигурка спрыгнула на землю; темные глаза дерзко глянули на принцессу. — Опять королевские чиновники?

— Мы не чиновники, а путешественники. — Стелла с любопытством рассматривала девушку. Она была не похожа на характерную обитательницу здешних мест: слишком темные глаза, смуглая загорелая кожа, тонкие руки. Женщин подобного типа принцесса встречала в Скаллинаре, но незнакомка скорее походила на страллу, чем на скаллинарку.

— Тогда что вам от нас нужно? — Черные глаза по-прежнему буравили ее.

— Ничего.

— Вот и езжайте своей дорогой.

— А сами-то Вы кто, грубиянка? — нахмурилась принцесса. — Что-то Вы не похожи на сиальдарку.

— Мы из племени харефов из Ашелдона.

— А что вы делаете так далеко от родины?

— Бежим от войны. Вы, северяне, не любите нас, считаете ворами, бродягами, жуликами — а мы просто вольные птицы, пляшем, поем, продаем разные вещи…

Харефка тряхнула золотыми браслетами на запястьях и, взметнув пышными юбками, отороченными кружевом, подошла к тому, кого она называла Логаном:

— Если они не чиновники и не солдаты, мы можем ехать.

— Подожди, Йона, я хочу поговорить с ними.

— О чем нам говорить с сиальдарцами? — недовольно топнула ногой девушка.

— Мы не сиальдарцы, — возразила Стелла. — Мы лиэнцы.

— Вернее, лиэнка она, а я житель Страны гор, — поправил её Маркус. — Мы любим кочевников, на востоке нашей страны живут цыгане.

— Цыгане нам не родня. — Йона заглянула в повозку, что-то сказала другим женщинам. Судя по всему, цыган она недолюбливала.

— Далеко еще до Архана? — поинтересовался принц.

— Миль сорок. Только там опасно: много адиласцев, а между ними попадаются дакирцы.

— Вы едете из Ашелдона?

— Нет, из Рошана. Мы жили в мире с грандванцами, пока не началась война. Тогда нас, как всех ашелдонцев, объявили врагами, — харефка усмехнулась. — Они так глупы, эти рошанцы, поэтому дакирцы так легко заняли их город.

В ее голосе сквозило презрение, презрение к грандванцам.

— А Вы высокого мнения о дакирцах, — не преминула заметить Стелла.

— Конечно. Они никогда не гнали нас с насиженных мест, не травили нас собаками, не бросали в нас грязью. Они умный, хоть и коварный народ и, скорее всего, получат то, чего добиваются.

Йона еще раз внимательно оглядела принцессу, потом подошла, взяла за руку и сказала:

— У Вас интересные глаза. В них долгий путь, но в конце вас не будет двое, только ты одна. Тебя ждут неприятные встречи и яркий свет на восходе солнца.

— Вы гадалка? — насторожилась Стелла.

— Нет, — рассмеялась харефка. — Судьба написана в твоих глазах, я просто прочитала их, как книгу. Некоторые из нас умеют больше.

Йона заняла своё место в повозке; лошади тронулись, забренчали оберегами.

— Странный народ, — прошептала Стелла, проводив глазами случайных встречных. — Трудно им будет жить в Сиальдаре с таким характером.

Архан, как и предостерегали харефы, оказался не такой уж спасительной гаванью. Этот развороченный муравейник кишмя кишел сомнительными личностями. Тут следовало держать ухо востро, опасаясь не только за свой кошелек, но и за свою жизнь.

Внешне Архан ничем не отличался от других подобных городов, был ничуть не хуже, но и не лучше: узкие странные улочки перемежались с новыми бульварами, грязные лачуги — с богатыми особняками, блеск с нищетой, аромат духов — со зловоньем портовых кабачков. Словом, это был типичный крупный портовый город со всеми его прелестями и недостатками.

Но все это они увидели только завтра, а сейчас наслаждались лишь его неясными очертаниями на горизонте.

Стелла в задумчивости поигрывала поводьями; Шарар трусил рядом с Лайнес, временами отвлекаясь на очередной новый запах.

— Стелла, о чем ты думаешь? — Маркус съехал на обочину, пропуская груженную овощами повозку; плохо смазанные колеса рождали какофонию, которой позавидовал бы любой демон.

— Ни о чём. Просто тоскливо. — Она в который раз окинула взглядом унылые прямоугольники полей.

— По-моему, все, как обычно, — пожал плечами принц.

— Ошибаешься. Здесь все не так. Разве ты не чувствуешь этой гнетущей атмосферы? Я помню совершенно другой Сиальдар. Это веселое королевство, шумный бал… Видел бы ты Розин!

— Чего же ты хочешь — война. Какой уж тут праздник?

— Как ты думаешь, мне стоит написать дяде?

— Не знаю, тебе решать.

— Тогда напишу. Нужно достать письменный прибор. Чувствую, — улыбнулась она, — он нескоро попадет в мои руки, так что можно спокойно начать сочинять текст письма.

— Зачем? Пока мы доберемся до постоялого двора, ты все забудешь.

— Не забуду. Точно так же я сочиняла в Дакире письмо к тебе.

— Ну, как хочешь.

«Девушка со странностями», — мысленно прокомментировал Маркус.

Запоминать текст письма принцессе не пришлось: из-за поворота показалась блестящая крыша дома.

— А вот и бумага, — обрадовалась Стелла. — Надеюсь, мы сможем здесь немного отдохнуть.

Дом оказался одной из построек большой деревни, растянувшейся на полторы мили по обеим сторонам дороги; то здесь, то там слышался оживленный говор, женские перебранки, мелькали чьи-то фигуры.

Друзья свернули на деревенскую улочку; перед глазами замелькали беленые заборы, бочки с дождевой водой, повозки с зерном и какими-то ящиками.

Стелла остановилась возле местного постоялого двора и спросила у хозяина, толстого лысого человека, гревшегося на солнышке у двери своего заведения, найдутся ли у него перо и бумага.

— Конечно, госпожа! — оживился хозяин. — Заходите, располагайтесь, я мигом их принесу. Вы даже можете у меня отужинать. Смею заверить, еда у меня хорошая, проезжие не жалуются.

— Жаркое у тебя есть? — спросил Маркус.

— Есть, господин, — расплылся в улыбке хозяин. — Моя жена готовит превосходное жаркое, даже сеньор барон похвалил его.

— Что за барон? — Принцесса спешилась и привязала лошадь к коновязи. Во дворе пахло свежим хлебом и пивом.

— Обычный барон. Молодой, на гнедой лошади. Кажется, из армии. Сегодня утром он прискакал из Архана.

— Он еще здесь? — У нее промелькнула мысль, что неплохо бы расспросить офицера о состоянии дел в Рофане.

— Да, сеньор уезжает завтра утром, едет в свое имение под Шала.

— Откуда Вы знаете, что он отправиться именно туда? — насторожилась девушка. Конечно, может, это просто совпадение… А вдруг ей действительно повезло?

— Он случайно обмолвился об этом в разговоре.

— А имени своего он не назвал?

— Сейчас я посмотрю в книге.

Хозяин на несколько минут скрылся из виду и, вернувшись, сообщил:

— Он записался, как барон Остекзан.

Принц заметил, как оживилась его спутница при упоминании этого имени.

Планы принцессы тут же претерпели изменения: она сняла две комнаты на солнечной стороне и отвела лошадь в конюшню. Поистине, поразительная метаморфоза — недавнюю скуку как рукой сняло, ее место заняло деятельное оживление.

— Что случилось, Стелла? Ты не собиралась здесь ночевать. — Маркус пристально наблюдал за выражением ее лица.

— Я знаю этого барона.

— И что? Почему он так тебя интересует?

— Потому что Маран мой друг. Я хочу его видеть, хочу поговорить с ним — разве это не естественно? Мы с ним сто лет не виделись. К тому же, так мне не придется писать дяде, барон все передаст ему с моих слов. Трактирщик сказал, он был в Архане, значит, сможет ввести нас в курс дела: нам же нужно знать, что там твориться? Сделай одолжение, переговори с хозяином об ужине.

— А ты куда?

— Попробую отыскать Марана.

— Прямо сейчас? — усмехнулся принц.

Стелла одарила его ответной усмешкой, протянула кошелек и скрылась из виду.

— Опять я лишний. — Маркус со вздохом расседлал Лерда. — Половина жителей Сиальдара — ее друзья, а я толком не знаком даже с ее дядей.

Конь тряхнул головой и ткнулся мордой в ладонь хозяина.

Не застав барона в его комнате, Стелла решила, что он пошел к старосте. Там его тоже не оказалось, и она в задумчивости остановилась посреди дороги. Стоит ли обойти деревню или повернуть к постоялому двору? Будет же он ужинать.

Здравый смысл подсказал, что лучше вернуться, и она вернулась, словно страж, замерев возле двери.

Принцесса чуть не пропустила его, отвлеклась на «красочное представление», устроенное что-то не поделившими крестьянками, а когда обернулась, увидела знакомый силуэт у конюшни.

— Здравствуйте, Маран. — Улыбка не сходила с ее губ. Она стояла там же, у двери, и терпеливо ждала, пока барон обернется и узнает ее. Интересно, сколько ему на это потребуется?

Но у девушки была слишком приметная внешность, чтобы ее образ мог так быстро изгладиться из памяти.

Конечно, он не сразу вспомнил ее, потребовалось несколько секунд для того, чтобы, пристально вглядевшись в ее лицо, Маран неуверенно переспросил:

— Ваше высочество?

— Собственной персоной. — Она сделала шаг к конюшне. — Рада видеть Вас в добром здравии. Трактирщик сказал, что Вы здесь остановились, и я решила поздороваться. Мы ведь с Вами давно не виделись…

Он рассеянно кивнул и, не сводя с нее удивленного взгляда, спросил:

— Что Вы здесь делаете?

Конечно, другая принцесса сочла бы этот вопрос грубым, но другая принцесса не стала бы стоять у дверей постоялого двора, дожидаясь какого-то барона, поэтому девушка и не подумала обидеться, загадочно ответив:

— Я здесь по делам.

Такой ответ барона вполне устроил, да он и не ожидал другого, и разговор плавно перетек в другую область: последних военных новостей. За обсуждением обороны Рофана их и застал Маркус, предложивший перенести беседу за обеденный стол.

Глава V

Свежий морской бриз раздувал паруса, постукивал снастями кораблей, увозивших грузы и пассажиров в Адилас, южные порты Сиальдара, Камор, извечный соперник Сунара, который, несмотря на войну, по-прежнему торговал с соседями, и на острова моря Уэлике.

Архан кипел жизнью, он был полон жизни, сочившейся, словно кровь, по артериям его улиц и площадей. По нему нескончаемым потоком сновали груженые подводы; перекрикивая скрип колес, переговаривались соседи; из раскрытых настежь окон особняков доносились звуки музыки.

С высоты второго этажа гостиницы «Королева морей» Стелла наблюдала за нехитрыми перипетиями существования узкой улочки, на которую выходили западные окна террасы, огибавшей гостиницу с двух сторон. Ей нравилось в Архане, впрочем, ей всегда было комфортно в больших городах, пропитанных духом бившей через край энергии. Нравилась неугомонная жизнь, не замиравшая ни на мгновенье, чье присутствие незримо ощущалось даже безлунной ночью. Такие города вселяли в нее уверенность, дарили чувство спокойствия и защищенности.

Маркус ушел в порт, надеясь отыскать корабль, отплывающий в Скали; барон тоже ушел куда-то с утра, сразу после завтрака.

Принцесса спустилась во двор, подошла к колодцу. В его тени разлеглись две белые собаки, принадлежавшие хозяину гостиницы. Они были настолько ленивы, что даже не подняли головы.

Присев на скамью возле колодца, Стелла потрепала увязавшегося за ней Шарара и бросила взгляд на маленький садик — в нем играли дети супружеской пары, остановившейся в восточном крыле.

— Нужно развеяться, иначе я зачахну от тоски. Думаю, вылазка в город — это то, что нужно.

Вернувшись к себе, принцесса переоделась, пару минут простояла перед зеркалом, колдуя над волосами, и, полностью удовлетворенная своим внешним видом, снова спустилась вниз.

Освоившись в стране матери, девушка ничем не выделялась среди местных жителей и беспрепятственно осматривала старинные узкие портовые улочки, пыльные бульвары и широкие светлые улицы аристократической части города. Она живо подмечала своеобразные черты горожан, в которых смешалось сиальдарское благородство и восточное обаяние, быстрая речь и деловитость. Странная пестрая смесь, кровь «живого города».

Несмотря на трудности передвижения верхом по загроможденным просмоленными бочками улочкам с нависающими над мостовой гирляндами сохнувшего белья, принцесса не пожалела, что не пошла гулять пешком: лошадь защищала от приставаний подвыпивших матросов.

Пресытившись специфической атмосферой порта, девушка углубилась в городской лабиринт. Временами улицы были настолько узкими, что приходилось спешиваться и вести лошадь в поводу.

Запахи этого района были на любителя, но, ведомая любопытством, Стелла не обращала на них внимания. Она, словно губка, впитывала крики торговок, визгливые звуки шарманки, запахи жареных каштанов и сладких бобов, продавшихся на каждом перекрестке.

Впереди, были более богатые кварталы, светлые, дышащие благополучием, но принцесса не спешила туда, зная, что не найдет там ничего интересного, кроме лавок. Истинный Архан следовало искать не там, а здесь, среди нависающих над мостовой деревянных домов.

Вдоволь поплутав по колоритным местам нефешенебельной части города, Стелла перебралась в соседний квартал.

Окна домов извилистой улочки выходили только на левую сторону. Тут пахло пряностями и сладковатыми цветами. Среди серых безликих стен выделялся дом с маленьким аккуратным садиком. Принцесса остановилась перед ним, осторожно, стараясь не привлекать внимания, рассматривала из-за кроны одинокого дерева белокурую красавицу в окне. Она сидела на подоконнике в лёгком декольтированном платье, свесив на улицу загорелую руку, и словно ждала кого-то.

Женщина показалась ей интересной, поэтому Стелла спешилась, отвела лошадь к таверне, где за мелкую монету за ней согласился присмотреть один из вертевшихся неподалеку мальчишек, и вернулась к загадочному домику.

Его хозяйка сидела на прежнем месте; на губах застыла мечтательная улыбка.

Потянувшись, женщина поправила вырез платья и убрала ноги с подоконника. Изящная ручка по-прежнему свешивалась из окна.

На противоположном конце улицы показались два всадника на холёных лошадях, с головы до ног закутанные в тёмно-синие плащи.

— Что-то они мне не нравятся, — принцесса вжалась в углубление в стене одного из домов.

Всадники подъехали к дому с садом и постучались в дверь, нарочито не замечая белокурой хозяйки, при виде них наполовину высунувшейся из окна второго этажа.

— Открыто, открыто, сеньоры! — защебетала она. — Я сейчас спущусь.

— В Розине идет дождь, — сказал один из незнакомцев.

— А в Архане всю неделю светит солнце, — бодро ответила белокурая головка. — Я вас заждалась, думала, и не приедете вовсе.

Оглядевшись, всадники спешились и расстегнули пряжки плащей. Из-под них блеснули карнеолы.

У принцессы похолодели руки.

— Что здесь твориться? Даже в глубине Сиальдара спокойно разъезжают генры и развлекаются с сиальдарками. Если они меня заметят, в Лиэну я уже не вернусь. И почему я не взяла с собой оружие? — посетовала она.

Скрипнула дверь, на улицу вышла хозяйка. Поверх фривольного платья она надела глухой длинный жилет — видимо, чтобы не вызвать пересудов соседей.

— Вам следует остерегаться королевской гвардии. — Она говорила тихо, испуганно озираясь по сторонам. Женщина добавила еще что-то, что, Стелла не расслышала.

— Нам некого бояться, Витала, — усмехнулся один из генров. — Селед оставил тебе письмо?

— Да. Сейчас принесу.

— Подожди, — удержал ее мужчина. — Наши лошади устали…

— Беретта позаботится о них, прошу в дом, сеньоры.

— Ты всегда была обходительной, Витала, — усмехнулся генр.

— За это меня и любят, — улыбнулась женщина и скрылась за дверью. Генры последовали за ней.

Спустя пару минут смуглая девушка завела лошадей за ограду. Убедившись, что они не испортят цветник, она вернулась в дом.

— Вот и вся забота, бедняжки! — прошептала Стелла. Осторожно перебравшись ближе и удобно устроившись в естественном зеленом укрытии, она не сводила взгляда с окон второго этажа.

Терпение ее было вознаграждено. Генры подошли к окну, и принцесса слышала каждое слово из их разговора с хозяйкой.

— Война выиграна. Грандва наша. Его величество с нетерпением ожидает момента, когда грандванские королевы приползут к нему на коленях, умоляя, чтобы он разрешил им жить в их прекрасном дворце в Броуди.

— Разве Ваш король не заберет его себе? — удивилась Витала. — Я слышала, Броуди прекрасен, а дворец, наверное, полон сокровищ.

— Детка, сразу видно, что ты не была в Монамире и не видела великолепия королевского дворца, — снисходительно хмыкнул генр. — Его величество присвоит себе часть сокровищ грандванских кладовых и с чистым сердцем оставит милым дамам их особняки. Уж поверь, для него — это мелочи!

— Не отказалась бы я от такого домика! — вздохнула сиальдарка.

— Ничего, кто-нибудь тебе такой подарит, — обнадежил собеседник. — Ты бы интрижки не с мелкой сошкой заводила, а с кем-нибудь познатнее.

— Да не ходят ко мне такие, у них свои дамочки есть, такие, как эти грандванки. И все такие красавицы!

— Ты только о красоте и думаешь, Витала! Принесла бы, что ли, вина.

— Если сеньорам угодно…

— Нам всё угодно. Поторопись, милашка, и попроси Ливию зайти к нам.

— Она не придет, — покачала головой Витала. — С тех пор, как Алакс её обидел, посчитав, что она может стать его амартас, Ливия отказывается встречаться с вами.

— Всё же позови её, — настаивал генр.

Спустя пару минут принцесса увидела хозяйку дома, спешившую на соседнюю широкую улицу. Теперь она была одета, как добропорядочная горожанка среднего достатка. Вернулась она быстро и не одна — за ней на поджарой рыжей кобыле ехала женщина — дакирка с тёмными, как смоль, волосами. Остановившись перед домом Виталы, она брезгливо поморщилась.

— Скажи им, что я не желаю разговаривать там. — Голос у дакирки был высокий и властный; по всему видно, что она привыкла командовать людьми.

— Хорошо, хостес, — склонила голову Витала. Она даже не подумала возмутиться тому, что дакирка открыто высказала неприязнь к ней и ее дому.

— Я подожду здесь, поторопись.

При появлении генров всадница не спешилась. Она была словно лед, гордая и неприступная.

— Что вам угодно? — Её губы презрительно скривились.

— Каларда, хостес, — по очереди приветствовали ее генры. — Илвред арика ив йозу хазес.

— Каларда. Йот фалаэн йозас? Ив ластусан реми мие, калле, илгес следал, йот мие вер фалаэн иетон ар йази верот йолкас.

— Дела Ливия, вред Янлинд рирардт йозе йот юса генрар фавед эс Броуди?

— Ди. Йоз фавед, дзан брен мин йет? Йет вред ларфэ! Илрадерф, чре такен Броуди, — женщина вновь поморщилась.

— Йоз вред таруфин, Ливия.

— Хотс вред, — усмехнулась она. — Вред йет йол?

— Вер. Йоз райар нер Алакс?

Ливия не удостоила его ответом.

— Честно говоря, мы хотели попросить у Вас денег, почтеннейшая.

— Вы ничего от меня не получите. Убирайтесь! Сарадан.

— Ну же, не сердитесь так, Ливия, уделите нам пару минут Вашего драгоценного времени!

— Оно слишком дорого стоит.

— Мы проделали такой долгий путь — и неужели в награду наткнемся на стену Вашего безразличия?

— Ну, что еще?

— Как обстоят дела у сиальдарцев, хостес?

— Я все написала Янлинду, — жестко ответила Ливия. — Я всегда жила в мире с сиальдарцами и не раскрою секретов Архана. Если вы искали предательницу, то просчитались. Сарадан!

Ливия демонстративно повернулась к ним спиной и степенно удалилась.

— Проклятая женщина, она предала нас! — пробурчал генр. — На месте Янлинда я бы с ней не церемонился. Ей самое место в подземельях Камора — ведь она, кажется, оттуда родом?

— Вы напрасно сердитесь на неё, — защебетала Витала. — Госпожа Ливия никого не предавала, просто она влюбилась. Влюбилась в сиальдарца. Вы должны понять, Вы же знаете, что такое любовь для женщины.

— Что это, по-твоему, если не предательство?

— Маленькая месть, всего лишь маленькая женская месть. За Алакса. И любовь… Ах, Вы недооцениваете, силу любви! Особенно вначале, когда она только разгорается. Сейчас он для нее отчество, семья, жизнь, но любовь остывает, а Родина остается. Не беспокойтесь, она оставила деньги и велела заехать к Мерфину. Кажется, он нашел рецепт старинного зелья, превращающего людей в беспомощных детей. Действие его кратковременно, но все же…

— Узнаю Ливию! — довольно улыбнулся ее собеседник. — Наша Ливия не упустить шанса отомстить врагам, особенно при помощи колдовства.

— Я тоже умею колдовать, сеньоры. Хотите убедиться?

— Пошли, пошли, Витала, поколдуй над нами немного.

Весело посмеиваясь, они скрылись за дверью.

Разумнее было бы немедленно уйти и позвать кого-нибудь из военных, но девушка поступила иначе. Раз уж она здесь и слышала их разговор с Ливией, нужно попытаться узнать, о чем они будут говорить в доме: не станут же они беседовать о важных вещах на улице.

Выбравшись из своего укрытия, Стелла в нерешительности остановилась перед домом. Как же туда попасть? Проще всего через раскрытое окно, но ведь они, наверняка, сидят в той самой комнате. Через дверь? Но она заперта. Или не заперта?

Оглядевшись по сторонам и бросив боязливый взгляд на окно, принцесса перелезла через ограду и в три прыжка оказалась возле двери. Прижавшись спиной к стене, она осторожно коснулась ручки, потянула ее на себя. А вот это уже интересно, это уже шанс — там только щеколда, причем хлипкая. Дверь старая, если потянуть, между ней и косяком образуется небольшой зазор, сквозь который приходит мизинец. Изловчившись, Стелла открыла щеколду и проскользнула в крошечную прихожую со множеством крючков для верхней одежды и подставкой для зонтов. Взгляд непроизвольно кольнули знакомые темные плащи. Зато вторая находка порадовала — на специальной полочке под зеркалом лежало оружие.

За прихожей было что-то вроде холла, заставленного аляповатой мебелью и разнообразными растениями в пузатых кадках. В нем одуряюще пахло духами. С одной стороны была дверь в гостиную — большую, обитую плюшем, комнату с обилием мягких банкеток, диванчиков и кушеток и певчим дроздом в клетке у окна. Пусто, хотя поднос с недопитым чаем свидетельствовал о том, что совсем недавно здесь были люди. «До того, как поднялись вверх по лестнице, — подумала девушка. — Не станут они сидеть на кухне, да и Витала махала им со второго этажа».

Больше всего на свете она боялась, что ступеньки предательски заскрипят, но обошлось, и принцесса без приключений добралась до площадки второго этажа.

Поднимаясь, она услышала заливистый женский смех, и, оказавшись наверху, была предельно осторожна.

— Эй, Ливия, пусть твои красавицы нальют нам вина!

Так, это генры. Интересно, увидят ли они ее сквозь приоткрытую дверь? Будем надеяться, что нет.

Стоять на лестничной площадке было опасно, поэтому, оглядевшись, девушка притаилась на маленькой лесенке, ведущей на чердак, благо ее загораживало декоративное деревце. Сквозь листву был виден краешек комнаты.

Развалившись на кушетке, генры, уже в расстегнутых рубашках, без верхней одежды, попивали вино, закусывая фруктами с медного блюда, которое держала полуодетая девица. На миг промелькнула Витала в розовом пеньюаре.

— А ты тут хорошо устроилась, Витала! — хмыкнул один из генров. — И девочки у тебя хорошие. На первый взгляд.

— И на второй тоже, — поддакнула из глубины комнаты Витала.

— Это мы проверим. Эй, что ты там делаешь?

— Пишу письмо.

— Кому это?

— Одному нашему другу. Он как раз проездом в Архане и мог бы быть Вам полезен. Тут ведь полным-полно военных, он мог бы вас беспрепятственно провести.

— Да не беспокойся ты так, мы сами о себе позаботимся! Витала, мне показалось, или ты пообещала над нами поколдовать?

Генр встал и пошел к ней по дороге хлопнув по попке девицу с подносом. Его товарищ отставил в сторону бокал и бросил еще одной, невидимой с лестницы девушке:

— Хватит танцевать, иди сюда!

Улыбаясь, к нему подошла высокая шатенка в костюме для танца живота и, скинув мягкие туфли, удобно устроилась на кушетке. Генр протянул ей виноградинку — шатенка взяла ее без помощи рук и облизнула губы. Дакирец обнял ее за талию и скормил ей еще одну виноградину. Изогнувшись на кушетке, девушка положила голову ему на колени и, жеманничая, потянула за завязки длинной юбки. Шуршащая ткань соскользнула на пол, обнажив нижнее белье и стройные ноги в черных чулках с атласными подвязками. Генр провел рукой по округлости ее бедра, потом скользнул пальцами выше, по упругому животу и закованной в корсаж груди. Наклонившись, он что-то прошептал сиальдарке на ухо, девушка рассмеялась и забралась к нему на колени. Генр потянул за шнуровку корсажа, и через минуту он медленно сполз с пышного бюста красавицы. Сиальдарка поправила волосы и потянулась за недопитым бокалом. Она будто случайно пролила немного вина себе на грудь и, пока клиент (у Стеллы не осталось сомнений в том, что она забралась в публичный дом) языком собирал рубиновые капли с её кожи, залпом осушила фужер.

Вторая девушка поставила поднос на пол и принялась неторопливо раздеваться, предмет за предметом бросая на кушетку. Оставшись в одних чулках, она, усмехнувшись, спросила:

— Ну, у кого грудь лучше: у меня или у Селии?

— Эй, Гаральд, глянь, какой у меня богатый десерт! — сняв рубашку, крикнул товарищу генр. — Тут у меня и вишенки, и яблочки, и персики, и дыньки…

Поняв, что ничего нового она не узнает, принцесса поспешила ретироваться из дома, стараясь выбросить из головы гадкую сцену на кушетке.

Во дворе «Королевы морей» она столкнулась с бароном Остекзаном. Окинув его придирчивым взглядом, девушка с улыбкой подметила, что ему к лицу форма офицера королевской гвардии.

— Здравствуйте, Ваше высочество. По Вашему лицу не скажешь, что прогулка была удачной.

— Здравствуйте, Маран. Сколько раз я просила называть меня просто по имени!

— Но не при посторонних же.

— А тут везде посторонние, так что смело называйте.

— Хорошо, как Вам будет угодно. Куда ездили?

— Да так, гуляла. Бесцельно шаталась по городу и подслушала один разговор… Очень нехороший разговор. Как только королевская гвардия допускает, чтобы дакирские шпионы беспрепятственно разгуливали по Архану?

— Увы, с этим трудно бороться!. Мы делаем все, что в наших силах, выслеживаем их — а они исчезают прямо у нас из-под носа. Правда, четверых вчера повесили, — с гордостью добавил барон.

— Чудесно! Еще раз браво Валару — у него чудесная армия! Шпионят при свете дня и остаются безнаказанными. Кстати, я могу показать место, где они собираются.

— Буду чрезвычайно признателен. Могу Вас обрадовать: этой ночью мы очистим Архан от дакирцев.

— Неужели? С чего бы это вдруг?

— Просто есть один план, — загадочно ответил Маран.

— Маркус уже вернулся?

— Кажется, нет. Не ждите его раньше трех пополудни.

— Хорошо, тогда после обеда я покажу Вам «дакирский дом».

Призвав на помощь свою память, Стелла снова оказалась на извилистой улочке, где пахло дешевыми пряностями. Она остановилась, чтобы подождать барона, разговаривавшего с содержателем таверны на углу. Разыгравшееся воображение рисовало целые полки генров, наблюдавшие за ней из дома Виталы; она боялась повернуться к нему спиной. Но вот послышался знакомый перезвон и позвякивание оберегов.

— Пожалуй, в королевских гвардейцев влюблена добрая половина прекрасного пола, — рассмеялась девушка, глядя на его горделивую посадку и солнечные блики, игравшие на богатой перевязи. — И почему женщины сходят с ума от военных?

— Вам это не грозит, — подъехав к ней, улыбнулся в ответ сиальдарец.

— И почему же? — шутливо спросила она.

— Потому что Вы благоразумны и предпочитаете очаровывать сами.

— Спасибо за комплимент, придворный льстец.

— Разве Вы станете отрицать, что обворожительны до безобразия?

— Прямо-таки до безобразия?

— Чрезмерно, Ваше высочество. Куда уж нам, простым смертным, до такой божественной красоты.

Стелла одарила его еще одной улыбкой и указала на дом Виталы. Бросив взгляд за ограду, она убедилась, что генры все еще там.

— Как Вас только угораздило заехать на улицу Мартессы? — укоризненно покачал головой Маран. Он внимательно осмотрел сад и задержал глаза на раскрытом окне второго этажа. — Ну, да ладно, Вы же не знали…

— Чего я не знала?

— Какой репутацией пользуется это место.

— Вы тактично пытаетесь намекнуть, что это публичный дом?

— Спасибо, Стелла, больше мне от Вас ничего не нужно, — Барон предпочел уклониться от ответа. — Если хотите, можете подождать меня в таверне.

— Нет уж, я останусь здесь, — решительно заявила девушка.

— Ваше высочество! — Барон сделал ей знак замолчать, предупредив поток возражений, и увлек в укрытие.

Дверь дома Виталы отворилась, выпустив человека в синем плаще. Он успели сделать несколько шагов по мостовой, когда в проёме окна появилась Витала и закричала: «Осторожно, гвардеец!». Но она опоздала — карнеол полетел на мостовую. Хозяйка завизжала и с шумом захлопнула окно.

— Вот и всё. — Маран довольно улыбался.

— А как же второй?

— Через пару минут здесь будут солдаты, сколько бы их ни было, им не уйти.

— А Витала?

— Скорее всего, отделается испугом. Думаю, она никогда больше не свяжется с генрами.

— Но разве ее не…

— Она нравится Арханскому губернатору.

— Что ж, тогда давайте заглянем чего-нибудь выпьем. Я знаю, принцессам не положено сидеть в сомнительных местах, но после этих приключений мне просто необходима кружечка вина или, на худой конец, эля, — шёпотом сказала Стелла и покраснела.

— Никогда еще не встречал принцессу, которая пила бы эль, — рассмеялся барон, покосившись на труп.

— И никогда не встретите, — улыбнулась девушка.

В «Королеве морей» их ждал Маркус. Судя по выражению его лица, ждал уже давно.

— Наконец-то вернулись! И сразу оба. Конечно, — он осуждающе посмотрел на подругу, — тебе гораздо интереснее с ним, чем со мной. И не надо оправдываться, я все понимаю. Ты его давно не видела и все такое, но могла хотя бы записку оставить, чтобы я не ломал голову, в какую ещё передрягу ты влипла.

— Конечно, когда ты исчезаешь на целый день, меня это совершенно не волнует, — парировала Стелла. — Лучше расскажи, нашёл ли ты корабль?

— Нет. Все почему-то категорически отказываются плыть в Скали.

— Неудивительно, — подал голос барон, — теперь редкий сиальдарский корабль отважиться плыть в Адилас: боятся дакирцев. Море Уэлике перестало быть безопасным.

— Дакирцы топят сиальдарские корабли? — ужаснулась принцесса.

— Нет. Хотя, был один случай… Если им попадается какой-нибудь корабль, они проверяют пассажиров, ищут сиальдарцев. Но дело даже не в них, а в пиратах. Они чувствуют себя безнаказанными и нападают даже возле адиласких берегов.

— Что же нам делать? — раздосадовано спросила девушка. Если ей не удастся попасть в Адилас, всё кончено.

— По-моему, следует нанести визит маркграфине Жулан. У нее есть несколько торговых судов, думаю, она не откажет Вам в просьбе.

— Женщина — и занимается судоходством? — изумился принц. — Я не знал, что в Сиальдаре это дозволяется.

— Её покойный супруг был совладельцем половины судов в Родезе. После его смерти маркграфиня выкупила несколько кораблей и перевела их в порт Архана.

— Но зачем ей было выкупать корабли мужа?

— По завещанию они переходили его брату.

— Все равно странно.

— Она дакирка, — пожал плечами Маран. — Этим все сказано.

В его понимании дакирцы были людьми со странностями, нарочито не вписывающимися в рамки порядочного общества.

Дом маркграфини Жулан находился не в фешенебельной части города, в ряду одинаковых особняков с картинки, а ближе к порту, на большой торговой площади; его задний двор выходил на улицу, перпендикулярную улице Мартессы — странное совпадение.

Маран попросил их обождать и, спешившись, взбежал по ступенькам к массивной двери. Позвонив в дверной колокольчик, он справился у слуги, дома ли хозяйка. Получив утвердительный ответ, довольный барон вернулся к своим спутникам.

— Вы уверены, что она нас примет? — с тревогой спросила Стелла, входя в прихожую.

— Не беспокойтесь, обязательно примет, — ободрил ее Остекзан.

— Но, может, все же, стоило спросить…

Барон покачал головой:

— Она нас примет.

Он, очевидно, хорошо знал расположение комнат и привычки хозяйки, потому что, отказавшись от услуг дворецкого, уверенно проходил комнату за комнатой, пока не остановился перед приоткрытой дверью.

— Маркграфиня? — Маран постучал.

— Заходите, я жду Вас, — радостно ответил голос по ту сторону двери. Стелла узнала его, даже несмотря на теплые нотки, которых в нем не было, когда она услышала его впервые.

Барон толкнул дверь и посторонился, пропуская вперед своих спутников.

Возле окна, в удобном кресле у письменного стола сидела тёмноволосая женщина. Несмотря на вдовство, она была еще молода. Невысокая, хорошо сложенная, с тонкими чертами лица и вздернутой верхней губой.

— Рада снова Вас видеть, барон. — Она улыбнулась и протянула руку для поцелуя.

— Взаимно, любезная маркграфиня. — Маран склонился над ее рукой.

— Вижу, Вы не один. — Ливия одарила посетителей бархатным взглядом и убрала недописанное письмо в шкатулку. Заперев ее на ключ, она обернулась к барону; на губах по-прежнему играла улыбка.

— Это мои друзья. У нас есть к Вам маленькая просьба.

— Просьба? — Маркграфиня удивленно подняла брови. — Какая же?

— Моим друзьям жизненно необходимо попасть в Скали, и мы набрались храбрости обратиться к Вам.

— У меня есть один капитан, который за шестьдесят талланов перевезет Ваших друзей в нужное место. Я напишу ему.

— Благодарю Вас, графиня. — Барон еще раз поцеловал ее руку.

— Право, не стоит, я ничего не сделала, — улыбнулась Ливия. — Не хотите ли отобедать со мной?

— Благодарю, но мы уже отобедали.

— Нет, нет, я не могу вас просто так отпустить, — засуетилась маркграфиня. — Хотя бы десерт! Попробуйте моего вина: оно дакирское.

Ливия позвонила в колокольчик и приказала возникшему на пороге степенному лакею:

— Вина и фруктов нашим гостям. Только смотри, самого лучшего! И пусть принесут пирожных, тех, со взбитыми сливками.

— Прошу за мной. — Ливия встала и гостеприимным жестом пригласила пройти в столовую.

Через пару минут принесли вино и фрукты, затем пирожные в широкой хрустальной вазе. Извинившись, хозяйка ненадолго оставила их, чем не преминула воспользоваться принцесса. Подсев к барону, она возбужденно шепнула ему:

— Я видела ее у дома Виталы. Они просили у неё денег.

— Всё может быть, но, смею Вас заверить, маркграфиня не предательница.

— Почему Вы так уверены?

— Я знаю.

— Но она говорила с генрами!

— Это ничего не значит. Я хорошо знаком с маркграфиней и могу за нее поручиться.

— Знаете, что я слышала на улице Мартессы?

— Что же? — Теперь он слушал внимательнее.

— То, что она влюблена в какого-то сиальдарца. Уж не в Вас ли? — подмигнула девушка.

— Боюсь, Вы ошибаетесь, — барон помедлил с ответом. — То, что она принимает меня, вовсе не означает, что она питает ко мне какие-то чувства.

— Я бы не удивилась, если бы она в Вас влюбилась. Представляете, какая романтичная история! — подзадоривала его принцесса. — Она — дакирка, он — сиальдарец. Она влюблена в него и ради него предает родину.

— В фантазии Вам не откажешь! — рассмеялся Маран. — Будь она правдой, история действительно была бы крайне романтична.

— Тогда почему Вы так смутились? Или это Вы влюблены в марграфиню?.

Барон покачал головой:

— В милейшую маркграфиню действительно влюблен сиальдарец, но не я, а мой добрый знакомый, которого Вы тоже знаете.

— Правда? — прищурилась Стелла.

— Клянусь камнем из розинского храма!

Маркус, во время их короткого разговора отдавший дань дакирскому вину, встал, подошел к подруге и отвел ее в сторону.

— Стелла, зачем ты взяла меня с собой? — укоризненно спросил он. — Я чувствую себя третьим лишним среди всех твоих новых и старых знакомых. Я тебе нужен в качестве охранника?

— Маркус!

— Тогда зачем? Ты и без меня отлично справляешься. Вот зачем мы здесь? Вы все так боитесь дакирцев — а просите помощи у дакирки.

— Во-первых, ты сам напросился со мной в дорогу, а, во-вторых, не пытайся ничего понять.

— И что же мне делать?

— То, что подсказывает интуиция.

Вернулась Ливия и прервала их прения. Она переоделась и по-другому зачесала волосы.

— Всё улажено, — она опустилась на любезно отодвинутый бароном стул. — Завтра утром в Скали отплывает «Арика».

— «Счастье» — хорошее название для корабля, — заметила Стелла. — И стоит это счастье шестьдесят талланов с носа.

— Вы знаете дакирский? — удивилась хозяйка.

— Да, немного. Спасибо, маркграфиня.

— Всегда рада помочь. — Дакирка пленительно улыбнулась.

Вошёл важный слуга с подносом, поставил на стол восточные сладости и разлил вино по опустевшим бокалам.

— За ваше удачное плаванье! — произнесла тост Ливия и маленькими глотками осушила бокал.

Гости последовали ее примеру и похвалили букет вина.

— Дакирское, — с гордостью заметила маркграфиня. — Из долины Трофенара.

Принцесса внимательно наблюдала за выражением её лица и заметила мимолётную усмешку, скользнувшую по её губам. Чему она усмехалась? Может, тому, что ее гости не знали о её тесной связи с враждебной Сиальдару Дакирой, или она предрекала неудачу их плаванью в Адилас? Так или иначе, произнося сладкие гостеприимные речи, Ливия думала о чем-то другом, более важном.

— Вы надолго в Архан? — Хозяйка повернулась к Марану.

— Всего на пару дней, до приказа.

— Жаль, — вздохнула она. — Я надеялась, что Вы почтите меня своим вниманием в среду. Надеюсь, — прикрыв веки, добавила Ливия, — Вы еще помните, что я каждый месяц устраиваю приёмы для друзей.

— Я бы с радостью, но служба…

— Что ж, в таком случае… Барон, можно Вас на минутку? Раз уж Вы все равно едете на юг, я хотела бы передать с Вами одну вещь. Надеюсь, Вы не откажите мне в этой маленькой просьбе?

— Маркграфиня, как Вам такое могло придти в голову? С радостью!

Ливия поднялась со своего места и прошла в соседнюю комнату; Маран последовал за ней. Их не было всего пару минут, а потом они вернулись, непринужденно беседуя о каких-то мелочах.

Вечером, в «Королеве морей», склонившись над столом, Стелла отмечала на принесенной хозяином карте маршрут предстоящего путешествия. Ее не покидала мысль о том, что кто-то наблюдает за ней из темноты ночи. Но за окном были лишь звезды и яркие огни города.

— Если нам повезет с погодой, плаванье займет около недели, — вслух размышляла принцесса. — А потом нас ожидает встреча с Мериадом. Боюсь, тебе придется остаться в Скали.

— Вот ещё! — Маркус пересчитывал оставшиеся деньги. — Мы поедем вместе.

— Сомневаюсь. Ильгресса говорила только обо мне, о тебе — ни слова.

— И что я буду делать без тебя в Скали?

— Развлекаться. Там полным-полно хорошеньких женщин.

— Ну, ты скажешь! — рассмеялся принц.

В дверь постучали.

— Войдите! — Девушка свернула карту и махнула Маркусу рукой — мол, убери от греха подальше деньги.

В комнату вошел Маран в походном плаще с пурпурным подбоем и церемонно поклонился обоим.

— Я зашел попрощаться: через полчаса меня уже не будет в городе.

— Как, уже? — удивилась Стелла. — Так быстро?

— Служба, Ваше высочество. Не хотите ли передать что-нибудь Вашему дяде?

— Да, конечно, я сейчас напишу, — растерянно пробормотала девушка и потянулась за чернильницей. — Надеюсь, его не утомляют мои письма. Мне так жаль, что Вы уезжаете. Я думала, Вы проводите меня…

— Война, Ваше высочество, — грустно улыбнулся он. — Мне тоже очень жаль.

— И никак нельзя?

Барон покачал головой.

— Но куда Вы на ночь глядя? — Стелла в замешательстве стояла возле стола. Нет, конечно, она знала, что с Мараном придется расстаться, но думала, что все будет, как обычно: утром они вместе позавтракают, он проводит её в порт, посадит на корабль, пожелает доброго пути…

— Ваше высочество, приказы исполняют немедленно, независимо от времени суток, — усмехнулся Остекзан.

— Полчаса, Маран, всего полчаса. Ну, хорошо, четверть часа. Маркус, — она обернулась к принцу, — надеюсь, ты не обидишься…

— Разумеется, — кивнул Маркус. — Я же понимаю, что вам нужно попрощаться.

— Значит, четверть часа, — повернувшись к барону, улыбнулась девушка. — И в эти четверть часа никаких «Ваших высочеств»!

Глава VI

Толстый корабельный кот терся о ноги, всеми силами пытаясь заполучить заветный кусок ветчины. Он урчал, подпрыгивал, приподнимая длинные усы, скользил зубами по коже сапога, щекотал руку кончиком хвоста, умильно заглядывал в глаза — но все напрасно: Стелла его не замечала и неспешно пережёвывала завтрак. Маркус сидел рядом и продолжал долгий нудный разговор о коневодстве. Принцесса особо не вслушивалась, ограничиваясь редкими кивками и короткими: «Ну да?» и «Угу». Пережевывая хлеб с ветчиной, она думала о бароне Остекзане. Что с ним будет, сумеет ли он благополучно добраться до Рофана, или его подкараулят по дороге, чтобы отомстить за улицу Мартессы?

Не давала ей покоя и маркграфиня Ливия, так странно улыбавшейся им на прощание.

— Стелла, ты меня слушаешь? — Что ж, роль внимательной слушательницы ей не удалась. Он, конечно, обидится, зато ей не придется больше выслушивать нескончаемый трактат о приручении лошадей к седлу. Интересно, в светском обществе Джосии, если таковое имеется, обсуждаются те же вопросы? — Стелла, да что с тобой?

Принц беспокойно взглянул на неё.

— Со мной ничего, всё в порядке, — попыталась улыбнуться девушка. — Просто вспомнилось наше отплытие…

Это было два дня назад.

Солнце вставало над Арханом, покрывая легким румянцем крыши и стены домов. Море Уэлике тихо плескалось о пристань; свежий, еще хранящий прохладу ночи, ветерок играла со свернутыми парусами кораблей.

Стелла проснулась рано, одновременно с солнцем, наскоро позавтракала, тепло оделась и вышла на улицу, полной грудью вдохнув паркую прохладу последних августовских дней. Подрагивая после сна, разрывая остатки тумана, рыхлыми комками ваты растекавшегося по мостовым, она шагала к порту.

Чем ближе девушка подходила к морю, тем сильнее становился ветерок.

— Интересно, осень будет холодной? — подумала принцесса и, прищурившись, взглянула на солнце — оно медленно выползало из-за крыш, разгоняя остатки тумана. Ей вспомнилась Лиэрна; в голове невольно промелькнула мысль: а взошло ли вот так же солнце в Лиэне?

Навстречу ей двигался конный патруль; позвякивание сбруи звучало особенно ясно, громко и чисто посреди окружающего безмолвия. Стелла приветствовала их на ломанном сиальдарском и назвала верный отзыв. Патруль скрылся из виду, завернул за угол; девушка ещё долго слышала цокот копыт.

Тишина длилась недолго: захлопали ставни, лязгнули дверные запоры, безмолвие улиц прорезали голоса.

В портовом районе уже открылись таверны; из их прокопченных недр доносились песни подвыпивших моряков.

Стелла смело свернула в узкий проулок, пересекла пропахшую рыбой площадь и вышла на набережную.

На волнах покачивались корабли, оплетенные рядами выставленных для просушки сетей. Слегка поскрипывали снасти, напрягали жилы толстые канаты. У барок, в правой части порта, копошились матросы, перетаскивая на берег мешки с зерном.

Принцесса без труда отыскала «Арику» и переговорила с капитаном. Филуш — так звали капитана — подтвердил, что согласен перевезти их в Скали, добавив, что по этому поводу к нему уже приходили от маркграфини Жулан. Стелла отдала ему задаток, заверив, что остальное отдаст, оказавшись на борту. Филуш согласился и сообщил, что корабль отплывает через три часа с четвертью.

Маркус отчитал подругу за утреннюю прогулку, но его отповедь не произвела на нее должного впечатления. Вернее, никакого впечатления.

— Я должна была переговорить с капитаном, — пожала плечами девушка. — Если бы я обо всем не позаботилась, мы бы надолго застряли в Архане.

— И, как, удачно?

— Вполне. Через два с половиной часа мы должны быть в порту.

— Должны — значит, будем. Ты уже позавтракала?

— Конечно. Так что давай, перекуси чем-нибудь и собирай вещи, а я пока погуляю по городу, попрощаюсь с Арханом.

— А тебе, что, разве не нужно собираться?

— А у меня все давно собрано, — усмехнулась принцесса.

Во дворе Стелла столкнулась с одним из постояльцев «Королевы морей» — молодым гвардейцем, недавно примерившим чёрно-белую форму. Он учтиво поклонился и смущенно покосился на лошадь, которую чистил слуга.

— Уведи его, Гетир. — Голос у капрала был ещё детский, высокий и чистый.

— Не стоит, — улыбнулась девушка. — Лошадей тоже иногда нужно чистить. Вы, наверное, скоро возвращаетесь в действующую армию?

— Да, Ваше высочество. Ваше высочество, у меня есть одно поручение… — Он смущённо замолк.

— Какое? Ну же, я не кусаюсь!

— Барон Остекзан приказал проводить Вас в порт.

— Узнаю Марана! — рассмеялась Стелла. — Как Вас зовут?

— Рентав, будущий барон Тарн.

— Почему будущий?

— Я, Ваше высочество, младший сын графа Тарна и после победоносной войны с Дакирой, наверняка, получу баронский титул, — смущённо объяснил юноша.

— Что ж, удачи!

Стелла немного побродила по городу, заглянула в центр Архана. Сметливый загорелый торговец, похожий на адиласца, убедил ее купить флакончик «Омченто» с тонким ароматом речных лилий, гиацинта и диких белых хризантем, растущих на острове Иста. Эти духи завораживали женщин во многих королевствах, хотя и уступали роскошному ашелдонскому «Амбассодору», разбивавшему сердца и опустошавшему кошельки.

«Омченто» занял место рядом с мускусным «Эльманелем» в бархатном мешочке.

Когда принцесса вернулась, принц уже был во все оружии.

— Опять духи купила? — укоризненно покачал головой он. — И не жалко тебе денег?

— Ты же знаешь торговцев! Они заставят купить все, что угодно, даже оборотня, не то, что «Омченто», — виновато вздохнула девушка.

— Ну, ладно, хоть хорошую вещь купила.

Пока Стелла упаковывала личные вещи, принц расплатился с хозяином гостиницы.

Во дворе принцессу поджидал Рентав. Молодой капрал подвел ей лошадь. Поблагодарив его за заботу, девушка краем глаза заметила, что Маркус неодобрительно посмотрел на молодого сиальдарца.

— Он ревнует меня ко всем знакомым, — подумалось ей.

Гетир ехал впереди, разгоняя зазевавшихся пешеходов — Рентав проявлял излишнее рвение, заботясь о вверенной ему командиром девушке. Стелла улыбалась и едва удержалась от смеха, когда он, гарцуя на разгоряченном шпорами скакуне, бросался исполнять любые её желания.

— Интересно, если тебе захочется цветов, он скупит все розы в городе? — с усмешкой поинтересовался принц, прислушиваясь к бряцанию сиальдарских оберегов.

— Не суди его строго, он всего лишь мальчишка, — девушка бросила косой взгляд на своего провожатого: казалось, он застыл в седле по стойке «смирно». Нет, лучше отвернуться, а то опять начнет приставать со своим: «Вам что-нибудь нужно?».

— Если Вам чего-то захочется, я к Вашим услугам. — Значит, обращенный на него взгляд Рентав все-таки заметил.

— Спасибо, но мне ничего не нужно, — улыбнулась принцесса. Или, может быть, попросить чего-нибудь: мальчику будет приятно. Да, пожалуй, какую-нибудь мелочь. В голове закружился рой маленьких необременительных желаний. Какое же? Попросить что-то купить? Но что… Точно, купить! Пусть он купит ей бисквитного печенья.

— Знаете, Рентав, у меня все же есть к Вам маленькая просьба, — медленно проговорила она. — В Адиласе не пекут бисквитного печенья, а мне хотелось бы…

— Я мигом, Ваше высочество! — Он не дал ей договорить.

— Полетел, голубок! — усмехнулся ему вслед Маркус. — Не боишься, что он тебе все печенье в городе скупит?

— Я оставлю себе одну маленькую коробку, остальное ему придется вернуть. Честно говоря, мне совсем не хочется печенья, просто он так старается….

— … что ты не смогла не поощрить его?

— Что-то вроде того.

Сияя от счастья, Рентав догнал их на соседней улице и с поклоном протянул Стелле голубую коробочку. Поблагодарив его, девушка чуть слышно шепнула принцу:

— Вот видишь, всего одна коробка.

В порт они попали вовремя, до отплытия еще оставалось время, и вещи были без спешки погружены на корабль.

Попрощавшись с Рентавом и в который раз заверив его, что он безупречно выполнил свои обязанности, друзья поднялись на борт.

Расправив паруса, отдавшись на волю ветра и штурвала, «Арика» медленно оттолкнулась от пирса.

Стелла еще раз простилась со своим юным провожатым, крикнула, чтобы он передавал привет своему командиру — может еще, что-то, она не помнила. Её внимание было поглощено не им, юным капралом, а Арханом, медленно исчезающим вдали, Арханом с его суетой, запахами рыбы и шумом прибрежных кабачков.

Над головой с истошными криками кружились чайки, высматривая добычу сквозь призму морской глади.

Вот город превратился в огромную декорацию, потом декорацию сменили неясные силуэты, затем — орнамент, пятна и точки — и он совсем исчез, растворился посреди моря, неба, солнца и соленых брызг.

Домучив завтрак, Стелла поднялась на палубу. Подойдя к борту, она втянула в себя свежий морской воздух. Ей нравилась бескрайняя ультрамариновая гладь, подернутая мягким рисунком волн, ежеминутно менявших ее, будто кусочки стекла при повороте ручки в калейдоскопе.

Маркус остался внизу, в каюте: у него разболелась голова, во всяком случае, он так сказал, но девушка предполагала, что он пал жертвой «морской болезни».

Интересно, как поживают лошади? Им, бедным, наверное, плохо в темноте, в замкнутом тесном помещении — но что она могла поделать? Максимум, чем она сможет им помочь — выпустить их размяться на острове Иста. Но когда это будет?

К принцессе подошёл капитан и хмуро бросил взгляд на горизонт.

— К вечеру соберется буря, — пробурчал он.

— С чего Вы решили? — удивилась девушка. Небо казалось ясным и безмятежным.

— Видите вот то облачко, черное такое? — Он указал на горизонт. — Оно верный предвестник бури.

Стелла с трудом разглядела на небе темную точку — совсем крошечная, неужели из-за нее разразиться буря?

— Но оно такое маленькое…

— Это сейчас оно маленькое, а к ужину о-го-го, как разрастется!

Предсказания капитана сбылись: после обеда небо затянуло облаками, заморосил дождь.

Маркусу стало лучше, и они вместе смотрели с палубы на темное пятно на востоке.

— Да, невеселая тучка! — хмыкнул принц. — Хорошенько нас сегодня потреплет!

— Ничего, может, буря пройдет стороной. А даже если и нет, то ничего страшного — это же не ураган!

— А ты оптимистка!

— А то! — усмехнулась принцесса.

— Вот осень наступает…

— И снова я болтаюсь невесть где вдалеке от дома. Как ты думаешь, у Лардек есть права на эту часть моря Уэлике?

— Почему это тебя интересует?

— Потому что она может устроить нам большие неприятности.

Мокрые паруса хлопали у них за спиной, навевая грустные мысли.

Дождь усиливался, хлестал по лицу, лужами растекался по палубе. Когда он превратился в сплошную стену, путешественники спустились вниз.

Сбросив мокрый плащ и промокнув волосы, Стелла присела на табурет возле массивного грубо сколоченного стола.

— Да уж, настоящая буря! Боюсь, это гнев Герцона.

— Ты вечно шутишь с богами — вот и дошутилась.

Принцесса промолчала и повертела на пальце серебряное кольцо: оно почему-то стало горячим. Рубиновые глазки змеи будто бы стали ярче, предвещая неожиданное неприятное развитие событий.

— Он предупреждает меня, — прошептала девушка.

— Кто? — не понял принц.

— Валар. Ну, тот самый дакирский король, который воюет с дядей.

— А причем тут он?

— Притом, что он подарил мне это кольцо. И теперь оно предупреждает меня об опасности.

— Стелла, ну сама подумай: зачем ему о чем-то тебя предупреждать? Ты же для него враг.

— Маркус, да в том-то всё и дело, что я не знаю, кто я ему. Когда он сделал этот подарок, он был влюблён в меня. А сейчас… Я не знаю. Даже если он до сих пор меня любит, Маркус, он никогда в этом не признается. Знаешь, я очень ему благодарна, и за это кольцо — тоже. Я тогда была такой дурой, даже поблагодарить его нормально не смогла…

— Тебе не кажется, что ты слишком тепло отзываешься о нём? Стелла, это на тебя не похоже, — подозрительно прищурился Маркус.

— Ты говорил бы то же самое о человеке, четырежды спасшим тебе жизнь, — раздраженно ответила она. — Так что можешь напрасно не улыбаться — я не влюблена. Да и что такого я сказала? Что благодарна ему за свою жизнь? Но это правда. Кем бы он ни был, он сделал всё для того, чтобы мы с тобой сейчас разговаривали.

Корабль резко накренило вправо. Не удержавшись, друзья упали на пол.

— Ничего себе, качнуло! — потирая ушибленное колено, пробормотала Стелла. — Как там наши лошадки?

— Так же, как и мы.

— Я бы их привязала крепче: корабль так мотает.

— Стелла, сиди, где сидишь. Нечего и думать, чтобы шляться по кораблю в такую погоду!

Но принцесса не послушалась, хлопнула дверью и застучала каблуками по просмоленным доскам.

— Сумасшедшая! — крикнул ей вслед Маркус.

Она плохо прикрыла за собой дверь, ему пришлось встать, осторожно, держась руками за стену, дойти до неё и закрыть.

Сквозь какофонию непогоды доносились крики матросов. Да, несладко им там приходиться под дождем и шквалистым ветром!

Вернулась Стелла, заверила, что с лошадьми все в порядке; она насквозь промокла.

— Ты, что, на палубу поднималась? — шикнул на неё принц.

— Я только одним глазком. Маркус, там такое твориться!

Корабль снова резко накренило, и девушка больно ударилась головой о стену.

— Меня чуть не смыло, — принцесса благоразумно села на пол.

Буря крепчала; спустив паруса, капитан доверился воле морской стихии.

«Арика» взлетала на очередной гребень волны и стремительно падала в бездну, в клокочущую белую пену.

Осмелившись выйти в коридор, куда то и дело залетали водяные брызги, Стелла слышала, как капитан молился. Неужели все так безнадежно? Крепко вцепившись пальцами в дверной проём, девушка с тревогой вслушивалась в свист ветра, скрип такелажа и пугающий треск досок. Что это? Борта? Мачта? Так и есть, матча. Предательски гнется и скрипит. Стоит ветру проявить чуть больше настойчивости… Словом, все будет кончено.

С трудом удерживая равновесие, Стелла опустилась на колени и, прислонившись к более-менее прочной поверхности (сейчас все здесь было более-менее прочным), зашептала, захлёбываясь каплями дождя:

— Помогите мне, Всемогущие! Не убивайте меня, повелительница воды Лардек и властительница ветров Беарис, я невинна перед вами! Помогите мне, всесильные боги, я… Я слишком молода, чтобы умереть!

Перед глазами возникла клокочущая, бурлящая пелена, сверху — цвета голубиного крыла, а там, у нее под ногами, — темнее, чем агат. Огромная воронка засасывает её, тонны воды, смыкаются у нее над головой. Вода медленно заполняет лёгкие, по капельке вытесняет пузырьки воздуха…

— Хозяин жизни и смерти, — с удвоенным пылом зашептала девушка, — спаси меня! Не по твоей ли воле я оказалась здесь, в этом бушующем море? Помоги мне, спаси меня! У сестры нет никого, кроме меня, если меня не станет, весь её мир рухнет, она умрет, а с ней — и Лиэна. В мир придет темнота, вечная темнота… Вы же не хотите этого?! Вы же говорили, что я нужна Вам — так помогите мне! Вам же всё подвластно, остановите бурю! Я знаю, смерть — врата в другой, вечный мир, но я не хочу отворять их теперь. Вы же говорили, что я Ваша любимица, помогите мне, помогите ради всего святого! Не убивайте, не убивайте меня… — Её голос всё чаще сбивался на рыдания. — Старла… Она так слаба, она умрёт от горя. Пожалейте её, пожалейте её ради Лиэны…

Маркус присел рядом с подругой и с печальным унынием смотрел на видимый отсюда клочок взорвавшегося неба. Ему некому было молиться: Никара ничем не могла ему помочь.

Кораблекрушение, безусловно, вещь серьезная, и большинству неподготовленных может стоить жизни. Но, как известно, если вокруг вода, то не всё в ней тонет. Причём, не только то, о чем вы подумали. Например, дерево. А так же те, в ком это дерево присутствует. Чаще всего, в природе встречается дуб. Он ютится в людях в двух вариантах: в виде глупости и упрямства. Стелла обладала лучшим из этих недостатков, поэтому не смогла бы утонуть даже в девятибалльный шторм.

В небе появился голубь, крошечное белое пятно посреди сгущающейся темноты. Разрезая тучи хрупкими крылышками, борясь с ветром, он спускался всё ниже и, наконец, присел в двух шагах от Стеллы. Приглядевшись, девушка заметила у него в клюве зеленую ветку.

— Это символ, Маркус, это знак! — закричала принцесса и прижала ветку к сердцу. — Слава богам, мы ещё кому-то нужны!

Море утихло, ворчащие тучи расползлись, приоткрыв край янтарного солнца.

Удивленные матросы перешёптывались, возвращаясь на свои места. Снова подняли парус, и изрядно потрепанная бурей «Арика» продолжила плаванье.

Стелла вернулась в каюту и упала на кровать.

— Не буди меня, Маркус, — попросила она и провалилась в сонное небытие.

Корабль медленно приходил в себя; робкие головы пассажиров замелькали в дверях кают.

Делать было все равно нечего, принцесса, судя по всему, собиралась проспать до утра, поэтому принц решил прогуляться в кают-компанию, переброситься парой слов с кем-нибудь из пассажиров и, чего греха таить, выпить капельку рома — совсем не лишнее после недавнего светопреставления.

В прокуренной кают-компании царил хаос — последствия недавней бури. Подняв с пола стул, Маркус придвинул его к столу (уж его-то, наверное, ничего с места не сдвинет) и покосился на буфет — осталась ли целая посуда? Решив не рисковать, он прогулялся на камбуз и взял деревянную кружку. С ромом было все в порядке (он хранился в бочонках, а не бутылках), и принцу без труда удалось наполнить кружку тёмной янтарной жидкостью.

Ром оказался крепким, с непривычки даже стало не по себе, но после следующего глотка он не ощущал ни крепости, ни терпкости.

Хлопнула дверь — в кают-компании возникла супружеская чета. Он — высокий и худой, одетый в простой коричневый сюртук, она — полноватая, ничем не примечательная. Единственное яркое пятно на общем сером фоне — красный шейный платок у женщины.

Мужчина усадил супругу и покосился на ром. Выпить не решился, вместо этого достал трубку и закурил. Хлопнуло оконце, в кают-компанию заструился свежий морской воздух.

— Да, изрядно нас потрепало! — крякнул мужчина и представился: — Йохан.

Называя в ответ своё имя, Маркус подумал: забавно, они познакомились только сейчас, хотя живут в соседних каютах. Эти двое, наверняка, слышали истеричные крики Стеллы. Или не слышали — ветер свистел так, что он сам себя не слышал. Конечно, не слышали, сами, наверное, молились.

— Я уж, грешный, думал, что мы все утонем.

— Йохан! — подала голос женщина. — Я, вот, верила, что ничего с нами не случится. С хорошими людьми не может случиться ничего дурного.

— А где Ваша спутница? — Йохан пропустил мимо ушей нравоучительный комментарий супруги.

— Отдыхает. Буря ее измотала.

— Вы, как я посмотрю, не сиальдарцы…

— Нет, мы с востока. — Лучше сказать, что с востока — мало ли там стран?

— В Скали плывете?

— В Скали. У нас там дядюшка.

— А что ж он у вас в Адиласе, а вы сами… — Собеседник попался любопытным, да его можно было понять — из развлечений на корабле только карты, выпивка и разговоры.

— Так уж получилось, — Принц сделал вид, что не хочет вдаваться в подробности семейных отношений.

— А мы, вот, до Сустенты, раньше вас сойдем на твердую землю. Честно говоря, скорей бы! Сил моих больше нет, все время из стороны в сторону мотает, только табаком и спасаюсь.

— Как Вы думаете, ужин накроют, как обычно? — снова вклинилась в разговор супруга Йохана. Она сидела, сложив руки на коленях, вперив взгляд в пространство.

Маркус пожал плечами: после такой качки ему бы кусок в горло не полез.

Хлопнула дверь, и к их скромному обществу присоединились еще двое. В кают-компании стало оживленнее; под тоскливые протяжные крики чаек завязалась карточная игра.

На следующее утро на горизонте показался остров Иста. Зелёный, пропитанный ароматом диких хризантем, он раскинулся на полпути между Арханом и островом Дана; на нем не было ни одного крупного поселения, только несколько деревушек, самая крупная из которых, Фуэрто, на восточном побережье острова издавна привлекала к себе парфюмеров. Местные жители зарабатывали на жизнь не земледелием, а производством сырья для тончайших ароматов.

Но истинную славу Исте принесла семья Балео, придумавшая знаменитый «Омченто».

«Арника» пристала к острову, чтобы пополнить запасы провианта и пресной воды.

Корабль покачивался на волнах в маленькой бухточке; на берег сошла не вся команда — большинство осталось на борту, чтобы привести судно в порядок после бури.

Стелла выполнила обещание и выпустила лошадей на берег.

Они ехали под сводами влажного леса, наслаждаясь волшебными запахами.

— Здесь всё пропитано «Омченте»! — восхищенно пробормотала девушка.

— И не удивительно: его здесь делают. — Изловчившись, принц сорвался хризантему и протянул своей спутнице.

— Спасибо. А ты любишь цветы?

— Люблю, почему бы и нет. Правда, у нас их мало, но мы все равно каждую весну украшаем изображение Никары цветами.

— Интересно, а где растут речные лилии?

— В реке, я думаю.

— Я не дура, и без тебя знаю, что в реке. Но вот где река?

— Найдем, — обнадёжил ее друг.

Где-то впереди шумела вода. Они поехали на звук и оказались возле миниатюрного водопада, разбивавшегося о покрытый мхом известняк.

— Как красиво! — Принцесса спешилась и, оглядевшись, радостно крикнула: — Смотри: речные лилии!

— Ты как ребенок! — покачал головой Маркус.

— Хотя бы не ты, хорошо? Мне иногда так хочется побыть ребенком… Знаешь, — улыбнулась она, — скажу тебе по секрету: я всё еще ребенок.

— В твои-то годы и с твоим прошлым?

— А что не так с моим прошлым? — нахмурилась девушка.

— Да так… Ты успела кое-кого убить, и уж они-то не считали тебя ребенком.

Принцесса промолчала.

Будь ее воля, она могла бы долго сидеть так, вглядываясь в быстрое течение реки.

— Искупаться бы, — мечтательно протянула принцесса.

— Холодновато для купания — как-никак, сентябрь на пороге.

— Жаль! А на юге, наверное, вода ещё тёплая.

Девушка встала и подвела лошадь к воде. Сняв сапоги и подоткнув юбки, Стелла зашлёпала босыми ногами по илистому дну. Она с удовольствием пробежалась с Лайнес вдоль берега, смыв с себя дорожную пыль и, заодно, приняв холодный душ из брызг.

С завистью наблюдая за подругой, Маркус в конце концов не выдержал, тоже разулся и потянул за собой Лерда. Стелла рассмеялась, когда конь окатил его с ног до головы, но улыбка быстро исчезла с её лица: на берегу тревожно лаял Шарар.

Принцесса выбралась на берег, бросилась к оружию и заняла выжидательную позицию.

— Что с тобой? — Принц замер посредине реки.

— Шарар никогда не ошибается, у него чутье. Тут кто-то есть, кто-то враждебный.

Переменив позицию, она вжалась в мшистый известняк и впилась взглядом в лес. Через пару минут из него появилась группка людей в странных одеждах: длинных ярких рубахах, подпоясанных кушаками, широких темных штанах и белых платках, обмотанных вокруг головы; медные концы луков поблескивали на солнце. Оглядевшись, они направились к реке. И не просто к реке — именно к ним.

— Кто вы? — Человек шепелявил, с трудом выговаривая слова. К тому же, у него был жуткий акцент.

— Приезжие.

Принцесса была напряжена и не сводила взгляда с колоритной группы.

— Сиальдарцы? Значит, враги. Мы не любим сиальдарцев.

Его спутники закивали и крикнули: «Хура!».

— Отдайте оружие. — В подтверждение серьёзности своих требований он потряс луком.

— Кто это? — тихо спросил Маркус. Он уже выбрался из воды и застыл, не зная, безопасно ли наклониться и отжать штанины. Принц все стоял и думал, а вода продолжала стекать в наскоро обутые сапоги.

— Ума не приложу. Может, ашелдонцы? Хотя, может статься, что и адиласцы с юга.

— Откуда ты знаешь?

— Книги, мой друг.

Ашелдонцы привели оружие в боевую готовность.

— Сдавайтесь, или мы убьём вас.

— Эй, может быть, объясните, чем вам так не угодили сиальдарцы? — подал голос принц, заслонив собой подругу. — У вас, что, кровная вражда?

— Нет, — ашелдонец осклабился, продемонстрировав щербатые зубы. — Просто нам не нравятся именно вы.

— Это еще почему? Я, например, первый раз вас вижу…

— И в последний, сиальдарец!

Сколько у них времени? Сколько мгновений? Хватит ли их на то, чтобы спрятаться и увести лошадей?

Первая стрела просвистела за их спиной. Чрезвычайно неприятное чувство, когда всем телом ощущаешь колебание воздуха и искренне надеешься, что меткость подвела стрелка, и заостренный треугольник металла не вонзится под лопатку.

Принцесса пригнулась и юркнула за один из камней. Вторая стрела попала в него.

— А они не такие уж хорошие стрелки, — хмыкнул из своего укрытия Маркус.

— Не обольщайся! У себя на родине они очень хорошо стреляют, настолько хорошо, что их нанимают в качестве наёмных убийц.

— Наёмных убийц?

— Маркус, они же не по собственной воле загнали нас в ловушку, им за это заплатили!

— Но тогда бы они знали, что мы не сиальдарцы, — возразил принц.

— Им просто не сказали — зачем?

— Однако хорошо же ты осведомлена на счет наёмных убийц! — Он пробовал шутить под смертоносным дождем.

— Не так уж и хорошо. Просто я — как раз тот человек, ради которого их нанимают. А на счет ашелдонцев… По совету одного человека я недавно прочитала «Заметки путешественника» Ганераса.

— Сколько же в тебе книг!

— Много. Слушай, тебе не кажется, что нам пора что-то делать? Лично я не собираюсь пасть жертвой безымянного ашелдонца.

Девушка приготовила лук, осторожно высунулась из укрытия и выстрелила.

— Ну, как? — спросила она, моля всех богов, чтобы следующая стрела не попала ей в голову.

— Ты виртуоз своего дела, — усмехнулся Маркус. — Только у меня плохие новости: оставшиеся двое разделились. Один остался у реки, а другой обходит нас с тылу.

— У тебя из оружия что-то есть?

— Ножик. Самое полезное оружие для ближнего боя. Смотри, как я сниму его.

— Не могу: я немножечко занята. — Стелла распласталась на земле, не сводя глаз с ашелдонца. Они оба друг друга видят, и оба медлят. Кто первый?

Или он ждет, пока выстрелит его товарищ?

Раз. Два. Три. Она резко метнулась обратно за камень и, высунувшись с другой стороны, выстрелила.

Что-то тяжелое упало у нее за спиной. Стелла вздрогнула и обернулась — среди редкой травы посреди мха лежал ашелдонец.

— Маркус, я даже не знаю, что и сказать… — пробормотала она.

— Должен же от меня быть хоть какой-то толк, — хмыкнул юноша.

— Теперь все. Этот тоже готов. Я, конечно, проверю, но издали он похож на мертвеца.

Принцесса медленно выпрямилась и крадучись спустилась к реке, туда, где лежали оба ашелдонца, один дальше, другой ближе, на подходе к камням, за которыми она недавно пряталась. Вытащив меч, девушка по очереди вонзила его в оба трупа. Крови было мало — значит, они и до этого были мертвы. Всё-таки она хорошо стреляет!

Успокоившись, принцесса присела на корточки и по очереди осмотрела одежду убитых. У одного нашёлся кошелёк, у другого — кисет с табаком. «Негусто», — пробормотала она.

— Все в порядке? — крикнул Маркус.

— Да. А у тебя?

— Тоже.

— Тогда вернемся на корабль? Иста, безусловно, прекрасный остров, но, кто знает, сколько ашелдонцев прячутся в его лесах.

Неподалеку от побережья их насторожил шум — похрустывал валежник, шелестел листвой кустарник. Звуки доносились из глубины леса и постепенно приближались.

— Как ты думаешь, это ашелдонцы? — шёпотом спросила Стелла.

— Сейчас проверю.

Принц смело свернул с дороги.

— Ну, ашелдонцы? — нетерпеливо спросила девушка, приведя оружие в боевую готовность.

— Нет, посмотри!

Подъехав, она увидела всадника на сером в яблоках коне. Это был мальчик, босоногий мальчик в красном колпачке. Он держал деревянный ковш и щедро поливал землю из бочонка, крепившегося к седлу.

Заметил их, мальчик улыбнулся и энергично забарабанил ногами по округлым бокам коня.

— Забавный, — усмехнулся принц. — Зачем он поливает землю?

— Понятия не имею. Хочешь, спрошу?

Стелла хотела подъехать ближе, но всадник растворился в косых лучах солнца, насквозь пронизывавших лес. Принцесса удрученно вздохнула и хотела повернуть обратно, когда заметила лошадь редкой масти: тело — вороное, хвост и грива — серебряные. Животное глянуло на неё агатовым глазом и исчезло за деревьями.

— Маркус, ты видел?

— Что?

— Лошадь.

— Да, конечно.

— Куда она пошла?

— Как бы тебе сказать… Никуда. Она стояла, потом сделала шаг — и всё.

— Колдовство, — резюмировала девушка.

Глава VII

В оставшиеся до острова Дана дни Стелла практически не спускалась в каюту. Она стояла на корме, всматриваясь в колышущуюся размытую морскую даль. Маркус не мешал ей, довольствуясь обществом других пассажиров; он догадывался, где сейчас витают ее мысли — за много миль отсюда на северо-востоке.

Как-то утром принц не выдержал и попытался вырвать ее из хоровода сомнений, переживаний и воспоминаний.

— О чем ты думаешь? Стоишь тут, мерзнешь…

— Ах, Маркус, в этом мире все рушится! — Она тяжело вздохнула. — Все вдруг стало с ног на голову. Этого не должно быть, но я на собственном примере убеждаюсь… Хуже и быть не может.

— Ты о войне богов?

— Нет, о Лиэне. Я ведь закрывала на все глаза, не замечала, что в ней давно не существуют крепкой королевской власти, а тут это добисское восстание… Страна разваливается на части, а я смотрю и ничего, понимаешь, ничего не могу сделать! Смотрю, как кто-то убивает самое дорогое, что у меня есть. Может, все они, те, кто наверху, правы, и мы всего лишь бесполезные песчинки? А теперь ветер просто разносит песок по воздуху…

— Не преувеличивай, всё не так уж плохо. Старла прекрасно со всем справится.

— Она такая слабая! Ты, наверное, не знаешь, но у нее всегда было слабое здоровье, она с детства болеет. Что толку будет в её уме, если она не сможет встать с постели? Если бы я только знала… Мне следовало убить Кулана у озера Фен.

— Но ты его не убила. Прошлое не перепишешь.

— Конечно, Фарнаф опытный военный, — Стелла не слушала его и продолжала размышлять вслух, — но у нас мало людей. Если он справится с Куланом, то против дакирцев ему не устоять. Да, ты можешь назвать меня паникершей, но я же вижу, что происходит с Сиальдаром и Грандвой! Мы абсолютно беспомощны, немногим лучше Скаллинара. В Лиэне великолепные ремесленники, резчики, камнетёсы, архитекторы — кто угодно, но не оружейники. Доспехам королевской охраны лет сто, не меньше, а у простых солдат они и вовсе кожаные. После того, как старый Хондрик заключил на вечные времена мир со всеми своими соседями, мы превратились в страну земледельцев. Хорошие оружейники сейчас на вес золота.

— Кто тебе сказал, что Лиэне придется защищаться от угрозы с юга?

— Это нетрудно предугадать. К плохому нужно готовиться заранее.

— Что-то раньше ты не была пессимисткой!

— Не было повода.

— Но ведь и сейчас это только домыслы.

— Маркус, я боюсь! Подумай сам: хватит ли у дяди сил сдержать их у Рофана? Два против одного, что они обойдут сиальдарцев со стороны грандванского Тегуальсира, зажмут в клещи и принудят капитулировать.

— Лес Зачаби их задержит. Ты, кажется, говорила, что там живут оборотни.

— Уже не живут: дядюшка устроил на них славную охоту. Да если бы и жили, у дакирцев есть колдуны. Скорей бы вернуться домой и помочь сестрёнке!

— Как? Что ты можешь? Превратишь землепашцев в военных, закупишь оружие и вооружишь их до зубов?

— Конечно, нет, — усмехнулась девушка. — Для начала я потребую от богов в качестве награды защитить Старлу. Потом прикончу Кулана и Корнеллу — хоть эту проблему я смогу решить сама.

— Как Маргулая?

— Я не самоубийца, — покачала головой Стелла. — Я попрошу, это будет второй частью награды.

— Но если, как ты сама говорила, в стране нет крепкой королевской власти, это не поможет: язва-то останется.

— Поможет. Я все продумала. Найду Старле хорошего жениха. Случайно, не знаешь, в адилаской королевской семье нет никого подходящего?

— Насколько я знаю, нет. Король женат, у него двое детей: мальчик и девочка. Но принцу Морису всего шесть лет.

— Жалко! А брат короля? Ах да, он старше Стеллы, намного старше.

— Если что, он недавно овдовел, — улыбнулся принц.

— Нам вдовцы не нужны. Так, в Дабаре королева, братьев у нее нет. Другие наши соседи… Нет, никого. Слушай, Маркус, женись на Старле.

— Ты шутишь?

— Вовсе нет, я серьёзно. Ты наследный принц, с головой у тебя всё в порядке, я тебе доверяю… Смешно, конечно, будет называть тебя дядей, но ты всегда любил меня поучать, — улыбнулась девушка. — Маркус, будь паинькой, спаси Лиэну.

— Вечно у тебя какие-то странные фантазии! Я не хочу жениться. Тем более на Старле.

— А чем тебе не нравится Старла?

— Она же мне как старшая сестра. Да и ее ты спросила?

Принцесса промолчала.

— Судя по твоим рассказам, у тебя будет большое королевство, — усмехнулся Маркус.

Стелла непонимающе взглянула на него.

— Ну, не у тебя, у твоего дакирского короля, — поправился принц. — И снова будет простираться на сотни миль с севера на юг огромная империя, только уже не Хризская.

— Какая еще Хризская империя, я не знаю никакой Хризской империи. Знаю Сиальдарскую, Индабскую, Улокскую…

— Не пытайся вспомнить: её давно нет. Когда-то, тысячи две-три назад, возле озера Хриза в Грандве образовался крупный торговый город. Туда стекались многие племена долины между двух морей. Через некоторое время они объединились под властью Артикса (в честь него потом назвали провинциальный городишко), который назвал свою столицу, тот самый торговый город, Хризой. Артикс завоевал большую часть современной Дакиры, всю Грандву, Сиальдар, Скаллинар, дошёл до Мандин. Его империя просуществовала почти семьсот лет (поразительно долго, не правда ли?); за это время в Хризе сменилось двадцать семь королей. В честь них названы многие грандванские города, вроде Рошана. Кстати, Тегуальсиром звали последнего короля хризской династии.

— И что случилось с этой империей? — Его рассказ отвлек её от моря и от размышлений о судьбе Лиэны.

— Пришли племена с юга и развеяли хризцев по свету. От их столицы остались жалкие развалины.

— Ты их видел? — В ней разыгралось любопытство.

— Нет, но в одной книге по истории был рисунок остатков хризского храма солнца — всего три колонны. Говорят, над озером Хриза витают души былых властителей, а под водой спрятаны несметные сокровища, но их никто не нашел.

— Почему? На свете так много охотников за драгоценностями, неужели за все эти годы они ничего не вытащили?

— Кто же захочет вытаскивать из воды черепа хозяев сокровищ, чтобы превратиться в пыль?

— Причём тут черепа? Мы, кажется, говорим о сокровищах.

— А притом, что они лежат на дне под охраной трех магов.

— Что-то я запуталась. Черепа, маги, сокровища… Откуда в озере появились маги?

— Так последние хризские короли были магами, вернее, два короля и один наследный принц. Они погибли в магической битве на месте пустыни Одок. Будь они живы — кто знает, может, империю удалось бы спасти.

— Что-то я не помню, чтобы Тегуальсир был магом, — возразила девушка. — Я кое-что читала о нем, фрагмент какой-то книги.

— А он и не был. Его брат был.

— Но как эти люди попали в озеро?

— Да кто их знает? Может, их могилы разграбили завоеватели, а кости выбросили в воду. Честно говоря, рассказы об этих сокровищах — просто легенды, так что, может, в озере и нет ничего.

— Есть. После твоего путаного объяснения я наконец-то поняла, зачем Валар ездил к озеру Хриза: он говорил с этими магами.

— Ты опять заговорила о дакирском короле, — подмигнул Маркус. — Уж не влюбилась ли ты в него, подружка? Ты, конечно, отнекиваешься, но постоянно о нем говоришь. Везде один Валар. И кольца его не снимаешь.

— Я ношу его кольцо совсем по другой причине.

— Какая разница, главное то, что ты его бережешь. Тебе следовало бы радоваться успехам дакирской армии, королева Монамира.

— Маркус, ты дурак?! Я не влюблена в него!

— Уверена? У нас была одна королева, которая люто ненавидела своего подданного, а потом вышла за него замуж. Если стесняешься сказать вслух, просто кивни. Это ведь нормально, он спас тебе жизнь, а девушки часто влюбляются в своих спасителей.

— Тогда я бы сто раз успела влюбиться в сто абсолютно разных людей, — усмехнулась принцесса и отвернулась.

— Но ни о ком другом ты так часто не говоришь.

— Это чистое совпадение.

— Слушай, а он, вообще, какой?

— Обыкновенный, — буркнула девушка.

— Красивый?

— Маркус, хватит, мне это надоело!

— Что, если бы он вдруг предложил тебе руку и сердце? — не унимался юноша.

— Ничего. Он никому бы больше их не предложил, — угрюмо ответила Стелла.

— Потому что ты бы сказала «да»?

— Потому что он был бы мертв. Хоть у него и две жизни, у меня хватило бы терпения дождаться его воскрешения, чтобы навек отправить к праотцам.

— Жестокая ты, Стелла, — покачал головой принц.

— А они не жестоки к Старле, Лиэне? Им же хочется разделить между собой наши леса и поля. Но Вильэнара не получит во владения весь мир, а Валару не достанется моя Страна поющих рек. Если потребуется, я костьми лягут, но они ничего не получат. Ничего!

Она махнула рукой и решительно зашагала прочь.

— Не узнаю её, — вздохнул принц, проводив взглядом прямую гордую спину. — Она стала такой серьезной, жёсткой, думает о судьбе страны, готова драться за неё зубами. А была такой беззаботной… Неужели люди так быстро меняются?

Остров Дана встретил их моросящим дождем.

Капитан сказал, что они простоят в порту Сустенты два дня и напомнил, что пассажирам необходимо отметиться в специальной книге порту.

— Зачем только эта книга, лишняя бюрократия! — бурчал Маркус, вместе со всеми шагая к красной вывеске с кораблем.

— Может, дело в войне. Хотя, они всегда регистрировали приезжих — так, на всякий случай. У них на уме только цифры.

— Какие цифры?

— А, не спрашивай! Филуш пытался мне объяснить, но я не поняла. В общем, нам надо просто расписаться в специальной книге. Это быстро.

Принцесса толкнула тяжелую дверь и очутилась в длинной комнате с низким потолком. В дальнем конце стояли столы регистраторов, возле которых толпились пассажиры «Арики».

— Сюда, — кинул ей регистратор в форменном сером сюртуке.

Подойдя, девушка заметила на столе толстую потрепанную книгу в зеленом переплете.

— Прошу Вас. — Адиласец пододвинул ей письменный прибор.

Девушка открыла книгу на чистой странице и, немного подумав, написала:

— Баронесса Шала.

— Имя, пожалуйста, — улыбнулся регистратор, бегло глянув на запись. — И распишитесь.

Принцесса расписалась и добавила имя Арстела — если кто-то слышал, что ее называют Стеллой, ни у кого не возникнет вопросов.

— Корабль «Арика»? — спросил адиласец, заполняя остальные графы.

Стелла кивнула и отошла от стола.

— Почему Шала? — тихо спросил её Маркус.

— Первое, что пришло в голову. Не забудь расписаться под тем же именем.

— Зачем?

— Затем. Мы же брат и сестра. Подписывайся!

Регистратор как-то странно покосился на них, потом еще раз пробежал глазами по подписям, но промолчал.

— Добро пожаловать в Адилас, — он казенно поздравил их с окончанием бюрократической процедуры. — Следующий!

Стелла одарила его презрительным взглядом и вышла на свежий воздух.

Улицы Сустенты были узкими, со множеством каменных лестниц; по обеим сторонам росли рододендроны. Возле порта тянулись низкие стены построек с причудливыми водостоками. Далее эти стены сокращались, редели; замелькали белые двухэтажные домики с цветниками на искусственных земляных террасах.

Из окон долетал тонкий аромат «Омченто».

— Экзотический колорит, — подумала Стелла.

Дождь прекратился; солнышко заиграло в листве рододендронов.

Захлопали калитки; на улицах показались женщины в длинных узких платьях и атласных чалмах с непомерно длинными шлейфами, которые они наматывали на руку. Смеясь, они стучали каблучками по лестницам, спеша в неизвестном направлении. Волна яркого пряного восточного аромата накрыла улицы.

— Интересный городок! — Принц заглянул в один из двориков: маленькая девочка с длинными косами играла с огромной гладкошерстной собакой. Почуяв постороннего, пес повернул острую морду и оскалил зубы.

— Нужно скорее завернуть за угол, пока он на нас не набросился, — посоветовала Стелла. — Я бы на твоем месте не вмешивалась в личную жизнь адиласцев. Они, как и скаллинарцы, не жалуют любопытных чужестранцев. Про адиласцев я читала, а про скаллинарцев узнала на своём собственном опыте.

— Но я всего лишь заглянул во двор, — оправдывался Маркус.

— За такое «заглянул» Селебра посадили в тюрьму за два месяца. Так что осторожнее!

Они неторопливо поднимались и спускались по лестницам, наблюдая за тем, как город оживает после дождя.

Несколько раз мимо проехали лёгкие повозки, которыми правили дамы в невероятно ярких накидках с перьями, крепившимися к рукавам и воротнику.

— Местная знать, — пояснила принцесса, проводив очередную «птичку» насмешливым взглядом. — В детстве я с отцом побывала в Суфе и вдоволь повидала этих «пернатых». У самых знатных павлиньи перья.

— Как же они умудряются ездить по этим лестницам? — Маркус с интересом рассматривал удаляющийся дамский силуэт.

— А они не ездят. В адиласких городах существует два вида улиц: конные и пешеходные. Мы с тобой гуляли по пешеходным предпортовым улицам, а теперь вышли на более широкую конную. Сустента — город небольшой, поэтому тут всё смешалось. В крупных городах бытует чёткое разделение лабиринтов пешеходных и конных улиц; они сосуществуют параллельно.

— Как всё сложно!

— Полностью с тобой согласна.

Они свернули в узкий проулок, спустились по лестнице и зашагали по очередной пешеходной улочке.

Внезапно Стелла почувствовала лёгкое покалывание в спине, словно кто-то сверлил её взглядом. Девушка обернулась, но никого не увидела. Обычная улочка, редкие прохожие. Никто на нее не смотрят, разве что, беззубый мальчишка с интересом поглядывает на них, держась за руку то ли матери, то ли няньки. Но это явно был не его взгляд, тот взгляд был тяжелый, пристальный, недобрый.

— Маркус, ты чувствуешь? — Неприятное чувство не покидало её.

— Что чувствую?

— Чей-то взгляд. За нами следят.

— Тебе показалось, никто на тебя не смотрит.

— Надеюсь, ты прав.

Навстречу шла адиласка с кувшином воды. Стоило ей поравняться с ними, как лицо её исказилось от страха. Она выронила кувшин, закрыв лицо руками.

Оцепенение ужаса быстро прошло, и адиласка присела на мостовую, запричитала над разбитым сосудом.

— Не знаешь, чего она так испугалась? — Стелла пристально огляделась по сторонам — нет, абсолютно никакой опасности, только это покалывание… Так бывает, когда отсидишь ногу. Она наклонилась, чтобы помочь женщине — и сердце на миг замерло. На один короткий миг, когда, едва различимое человеческим ухом, что-то просвистело там, над ее головой. Просвистело и со звоном отскочило от стены. Съёжившись, сидя на корточках, не решаясь пошевелиться, девушка скосила глаза — кинжал. Он предназначался ей, неизвестный враг целился ей в голову. Боги, какое счастье, что она шла впереди Маркуса, впереди, а не рядом! Ведь тогда этот кинжал мог убить его.

— Стелла, с тобой всё в порядке? — донёсся до неё испуганный голос принца.

Она кивнула, все еще продолжая думать: что, если его? Её это пугало намного больше, чем то, что она сама была на волосок от смерти. Это было бы… Это на всю жизнь, она никогда бы себе не простила.

Улица опустела, только разбитый кувшин напоминал о том, что город обитаем.

Пошевелившись, принцесса вновь ощутила знакомое покалывание и наконец поняла, что это вовсе не дрожь, не спазм мышц, не ее больное воображение, а отголоски волн колдовства. Рядом был колдун или колдунья, и она чувствовала растекающуюся по воздуху магию.

Мгновенно вскочив на ноги, пугливо озираясь по сторонам, отчаянно борясь с подступающим к горлу откуда-то снизу, из желудка, страхом, Стелла нащупала рукоять меча — он вселил в неё уверенность.

— Стелла, что с тобой? — Маркус удивленно смотрел на вертевшуюся, словно уж на сковородке, подругу, а она пыталась уловить, увидеть таинственного недоброжелателя. Где он? Спереди? За спиной? Сбоку? Почему она не чувствует, откуда идут эти волны? Страх снова сдавил горло, начал нашёптывать: «Ты в ловушке».

В очередной раз резко обернувшись, девушка увидела Его. Неестественно высокий, тонкий всадник на взмыленной, с пылающими огнем красными глазами лошади медленно спускался по лестнице. В руках у него был меч; во взгляде читалось: «Душа твоя взвешена, и приговор твой вынесен».

Принцесса оглянулась на друга и удивилась тому, как спокойно он смотрит на это страшное видение.

— Маркус, Маркус, очнись! Маркус, неужели ты не видишь? — Она в отчаянье дергала его за рукав, бессильно наблюдая за тем, как шаг за шагом всадник приближается к ней.

Принц не двигался. Вообще не двигался.

Ей овладел панический страх; забыв о былой привычке встречать опасность лицом к лицу, девушка бросилась бежать, но ноги предательски заплетались. Сеть колдовства опутала её; это действительно была ловушка. И она, словно птичка, билась в магическом силке.

Всадник был совсем близко, Стелла чувствовала жар, исходивший от его лошади, видела каждую складочку его просторной одежды, сквозь которую просвечивала мертвенно бледная, с голубоватым оттенком кожа.

Сжав волю в кулак, она постаралась унять биение собственного сердца.

— Ты переступила черту, господин недоволен. — Голос был низким и будто обволакивал её со всех сторон. — Он предупреждает тебя. Остановись, пока есть возможность.

— Кто он? — хрипло спросила Стелла чужим, деревянным голосом.

— Мой господин, вечный Эвеллан, — глухо ответил всадник.

Так вот оно что… Вот почему у нее так трясутся колени, вот почему все вокруг цепенеет. Перед ней посланник Тьмы.

Костлявая рука убрала меч в ножны, чиркнула длинными ногтями по воздуху, родив фейерверк ярких искр. Голубоватое пламя причудливым ореолом окружило его ладони. Разгоревшись, оно столпом взметнулось в небо и погасло.

— Ничего вечного не бывает. — К девушке постепенно возвращалась былая уверенность: может, чары рассеялись? Или, мелькнула шальная мысль, что они не действуют на неё так же, как на других. Как на Маркуса, к примеру. Наверное, Ильгресса думала перед тем, как выбрать её, должно же было быть в ней что-то, ведь Светлая наперёд знала, что ей придется лицом к лицу столкнуться с демонами. Рано или поздно. И она столкнулась, здесь узкой улочке Сустенты.

— Тебя ждёт награда, достойная награда. Тебя будут бояться и почитать, пред тобой будут преклоняться. Подумай: весь Мендиар будет у твоих ног!

— Я уже подумала. Передай, что мне ничего от него не нужно.

— Зато твоей сестре нужны деньги. Господин подарит тебе всё золото мира. — Голос изменился, превратился в убаюкивающий прибой.

— Вряд ли кто-нибудь согласиться отдать мне свои деньги, а тем более все люди сразу.

— Зачем отбирать деньги у людей? — настойчиво нашёптывал голос. — Деньги живущих — ничто по сравнению с сокровищами мёртвых. Ты будешь утопать в драгоценностях.

— Мне не нужны ни деньги, ни драгоценности, — решительно отказалась Стелла, прогоняя от себя наваждение.

— Неужели? — Он усмехнулся. — Мир держится на золоте. И мир твоей родины — тоже.

— За что же вы предлагаете мне такие деньги?

— За то, что ты вернешься домой. Просто вернешься домой и будешь заниматься своими земными делами, не вмешиваясь в чужие.

— Какие еще «чужие дела»? — не поняла девушка.

— Лучезарная звезда, — просвистел голос.

От нее ждали ответа, но принцесса решила потянуть время:

— Что ж, я подумаю. Только, боюсь, у вас не хватит золота, чтобы выкупить Лучезарную звезду.

— Подумай хорошенько перед тем, как дать ответ господину. Он скоро сам спросит тебя, и то, что ты ему ответишь, решит твою судьбу.

Всадник тронул поводья, и его конь, взвившись на дыбы, оторвался от мостовой, превратившись в крылатое чудовище. Сделав круг над головой принцессы, демон скрылся из виду.

— Стелла, ты такая бледная… — Маркус очнулся и размял затёкшие руки. — У меня такое дурацкое ощущение… Все тело болит. Стелла, да что с тобой? Ты, что, приведение увидела?

Значит, он ничего не видел и ничего не помнит. Даже тот кинжал. Это был конфиденциальный разговор, персональное предупреждение. И персональное предложение.

— Стелла, ты чего? — не унимался принц. — Что, действительно приведение?

Девушка медленно покачала головой:

— Я только что говорила с посланником Эвеллана. От имени господина он предлагал мне власть и деньги за Лучезарную звезду.

— А ты?

— Сказала, что подумаю. А что бы ты сделал на моем месте? — Она поймала его осуждающий взгляд. — Если бы я сразу сказала «нет», то закончила свои дни здесь, на острове Дана.

— А дальше? Ты согласишься? Что ты ему скажешь? — не унимался принц, нервно сжимая руки в кулаки.

— Что дальше? Разве это что-то меняет? Я намерена дойти до конца. Я не продам будущее своих друзей, чтобы мне ни предлагало это чудище! Теперь, когда я видела эту тварь, когда я знаю, что это не просто очередная божественная склока, я рада, что не смалодушничала в Лиэне.

— А этот… посланник, он какой?

— Обыкновенный. Сам понимаешь, он не выглядел, как сказочный принц.

Она окончательно пришла в себя и зашагала вверх по улице, увлекая за собой Маркуса. На душе, конечно, остался неприятный осадок, но ей ведь не привыкать: помнится, Маргулай тоже грозил ей, да и Вильэнара пугала карами небесными. Что ж, с каждым разом ее враги становятся всё сильнее и могущественнее, значит, с каждым годом её больше ценят.

Ей хотелось поскорее окунуться в бурлящий городской поток, чтобы окончательно выкинуть из головы этого всадника. Что толку, если она будет постоянно думать о нем? Неизбежное — оно на то и неизбежное, что его нельзя избежать, а то, что поправимо, всегда можно исправить.

— Это был Шек. — Стелла вздрогнула и, обернувшись на тихий голос, увидела ворона на ветке ближайшего кустарника.

— Шек — это высший демон Эвеллана, — коротко пояснил он.

— Стелла, я ведь тоже слышал… Это он? — Принц недоверчиво покосился на птицу.

— Ну и смертные пошли! — вздохнул ворон. — Сделай милость, исчезни, мне нужно поговорить со Стеллой.

Маркус смущенно кивнул и поспешил оставить принцессу наедине с небесным покровителем.

— Ты поддалась его чарам, Стелла, — укоризненно сказал Мериад, слетая ей на плечо. Девушка непроизвольно закрыла глаза и напряглась, когда цепкие коготки впились в плечо. Она боялась дышать. — Будь осторожна: Шек хитёр, а тебе не чужды человеческие слабости…

— Будьте уверены, я не отдам Лучезарную звезду. — Да, она никому не отдаст её, теперь она точно знала, что будет биться за неё до последнего, ведь от этого самоцвета зависит жизнь её близких.

— И не только близких, — прочитал её мысли бог. — Лучезарная звезда в руках Эвеллана — это конец всему. Ну, во всяком случае, — поправился он, — привычного нам.

Принцесса предпочла не уточнять, кого он имел в виду под словом «мы».

— В Скали ты остановишься в пансионе в четырех кварталах от порта; ты узнаешь его по красным ставням второго этажа. Спросишь хозяйку, скажешь, что ты лиэнка. Да, вот еще что… Маркуса и лошадей придется оставить в пансионе.

— Значит, мне придется идти пешком? — Её не обрадовала подобная перспектива.

— Нет, у тебя будет лошадь, но другая. Я же знаю, — усмехнулся он, — что ты ленива. Ступай, солнце скоро сядет, а ночь лучше встретить под крышей.

Ворон слетел с её плеча и исчез.

На ночь пассажиры «Арики» остановились в гостинице неподалеку от порта. Комнаты были тесные, но чистые, а плата — умеренная.

Взбивая подушки, Стелла искоса наблюдала за располневшей от частых родов хозяйкой, разжигавшей огонь в небольшой, одной на две комнаты печке: ей почему-то казалось, что та непременно её ограбит. Но хозяйка ничего не взяла, и девушке стало стыдно за свои мысли.

Закончив с печкой, адиласка захлопнула ставни и задёрнула занавески.

— Не беспокойтесь, я вовремя разбужу Вас, госпожа. — Хозяйка немного помолчала и добавила: — Вы бы не пускали к себе после заката того сиальдарского господина.

— Почему? — искренне удивилась принцесса.

— Вас неправильно поймут. У вас, в Сиальдаре, можно всю ночь болтать с каким-нибудь господином, а у нас за такие дела сажают под замок. Покойной ночи, госпожа!

Адиласка вышла; Стелла слышала, как она, охая, спускается по скрипучей лестнице.

Выждав несколько минут, к ней постучался Маркус.

— Ну, заходи! — щёлкнув замком, принцесса пустила его в комнату.

Принц быстро проскользнул внутрь и, улыбаясь, спросил:

— Надеюсь, ты не выставишь меня за дверь?

— С чего бы?

— Как, неужели хозяйка не прочитала тебе нотацию? Никаких ночных визитов. Талдычила о порядочных воспитанных девушках, о правилах поведения, приличиях и так смотрела на меня, будто подозревала в каком-то страшном преступлении.

— Не беспокойся, прочитала. Нотация была короткая и содержательная. Как я поняла, впустив тебя, я преступила грань дозволенного и нанесла пощечину общественной морали.

— О, как всё серьезно! — Принц удобно расположился на стуле.

— И глупо. Как тебе, вообще, местные обычаи?

— Странноваты, конечно, и непривычны. Ладно, даже если за это меня посадят в тюрьму, мне нужно с тобой поговорить.

— Только вполголоса, ладно? Вдруг эта мегера подслушивает? Ты пока располагайся, а я запру дверь, заодно и проверю.

Принцесса щёлкнула замком и села напротив друга.

— Ну, говори.

— Я видел во дворе огни. Там какой-то шум, возня, крики… Я спрашивал у хозяина, он сказал, что это ашелдонцы.

— Что они тут делают? — Девушка нахмурилась.

— Знаешь, я задал себе точно такой же вопрос. Судя по их воплям — пируют. Купили десяток бочонков с вином и теперь горланят песни.

— Купили? За деньги?

— Не за шкуры же! Говорят, что-то продали…

— Ну и пусть горланят. — Стелла успокоилась и потянулась за расческой.

— Стелла, это еще не все. Ты думаешь, я пришёл к тебе ради пьяных ашелдонцев?

— Кто тебя знает? — пожала плечами девушка, расплетая косу.

— Их привела женщина. Брюнетка. Красивая брюнетка. Не ашелдонка, и не простолюдинка. И она с ними не осталась.

— Ты думаешь, это Вильэнара? — Её пальцы замерли.

— Вот и я о том же.

— Значит, она нашла нас… Боги, какая же я дура! Конечно, ей ничего не стоило нас выследить, она же колдунья! И она сделает все, чтобы погубить нас.

— Но зачем? Личная месть?

— Вильэнара — дочь Эвеллана. Ей тоже нужна Лучезарная звезда. И очень не нужна я.

— Но у нас нет этой звезды.

— Поэтому мы ещё живы. Стоит нам ее поучить — и тут-то начинается охота! Но они еще не знают, что я затеваю собственную игру, — усмехнулась девушка. — И еще неизвестно, кто выиграет. Да, я простая смертная, но тоже кое-что умею. Маркус, — она наморщила лоб, — у меня для тебя неприятное известие: тебе придется подождать меня в Скали. Сразу оговорюсь, это не моё решение.

Принцесса встала, подошла к окну и отворила один из ставней.

Во дворе горели костры; яркими бесформенными пятнами света прыгали в чьих-то руках факелы.

Ашелдонцев было около дюжины, и все пьяные. От зоркого взгляда девушки не укрылась хрупкая фигурка женщины, сновавшая между ними. Так-то она ушла!

— Интересно, что она им говорит? — подумала Стелла и осторожно высунулась из окна. Прислушавшись, она вычленила из общего гомона и сопения нужный голос. Надо же, такая хрупкая — а голос сталью звенел в чистом ночном воздухе.

Размахивая крученой плетью, Вильэнара кричала:

— Град дэрае йозе, джарта, джарта палердасиф, дагас! Я плачу вам за то, чтобы вы делали свою работу, а не пропивали мои деньги! Я велела вам выследить её, схватить и привести ко мне — а вы? Вы ее упустили! Ну, и где она теперь, где, я вас спрашиваю?!

Ашелдонцы ответили ей дружным взрывом хохота.

Вконец разъяренная колдунья прошипела:

— Ну погоди у меня, жалкие твари, я вам покажу, что случается с теми, кто не исполняет моих приказов!

Сверкнула молния — и один из ашелдонцев замертво упал на землю. Во дворе воцарилась тишина, нарушаемая потрескиванием веток. Ашелдонцы сгрудились вокруг огня и безмолвно смотрели на мёртвого товарища.

Стелла бесшумно затворила окно и задернула занавески.

— Она не знает, что мы здесь, — шепотом сказала она Маркусу.

Глава VIII

Скали стал столицей всего полвека назад, до этого он с переменным успехом оспаривал это право с древней богатой Суфой. Старушке-Суфе пришлось потесниться — каждому отмерен своей век.

Город встретил их высокими стенами из песчаника, сохранившимися со времен Хризской империи. В желтых подтеках, они издавна привлекали чаек, то здесь, то там чистивших перья посреди выветренной каменной пыли и с лёгким презрением посматривавших сверху на проплывавшие мимо суда.

Некогда Старая крепость была главным оплотом королевской власти, теперь она почти полностью обрушилась, остались только эти высокие портовые стены.

Подобные крепости сохранились в Суфе, на острове Сарсидан и некоторых городах юго-западной Дакиры, пограничных с Ашелдоном. Своеобразные, сумрачные, они были отражением своего времени.

«Арика» проплыла под массивной аркой, соединявшей берега портового канала, и бросила якорь у длинного причала. К судну тут же лихо подбежали несколько загорелых мускулистых адиласцев и в мгновение ока пришвартовали его.

Подали сходни, и пассажиры один за другим начали сходить на берег. За отдельную плату матросы и вертевшиеся на причале портовые рабочие помогали выносить багаж и выводить на берег животных. Стелла всегда путешествовала налегке (две сумки на одного), поэтому пренебрегла их услугами.

— А тут оживленно! — присвистнул Маркус, осторожно выводя на причал Лерда. — Ты уверенна, что мы выберемся отсюда без проводника?

Принцесса огляделась: сплошные мачты, тюки, снующие туда-сюда матросы… Да, порт огромный, ничего не скажешь!

— Ну, так как? — Принц с удовольствием прошелся по причалу — наконец-то доски под его ногами не ходили ходуном.

— Давай сначала спросим.

И они спросили, потом зашагали по широкому причалу в сторону неказистых складских помещений. Как оказалось, они стояли не на твердой земле, а на высоких сваях над водой. Осторожно лавируя между портовыми «муравьями», друзья шли мимо складов и, задрав головы, рассматривали тянувшиеся вдоль канала административные здания, оканчивавшиеся той самой памятной аркой.

Выбравшись из паутины порта, они отправились на поиски пансиона с красными ставнями.

Конные улочки замысловато переплетались с пешеходными; всюду мелькали террасы цветников, яркие чалмы адиласок, слышался их бойкий говор, звонкий смех. Принцесса терпеливо раскланивалась с обладательницами черной чалмы с серебряной полосой, с улыбкой принимая ответные поклоны.

— Зачем ты это делаешь? — не выдержав, спросил Маркус.

— Они адиласки в десятом поколении, то есть истинные, коренные представители аристократии, поэтому я обязана с ними здороваться. Это одна из традиций, а в Адиласе удобнее их соблюдать, чем игнорировать. Будешь кланяться — и все эти разряженные петухи и индюшки станут твоими друзьями.

— И все же я не понимаю…

— Что тут непонятного? В Адиласе, как и в Скаллинаре, коренные жители соблюдают давние традиции и требуют того же от приезжих. Я уже поплатилась за невежество в Скаллинаре и не хочу повторения неприятностей. Кланяйся всем адиласкам в черно-серебристых чалмах — и заслужишь благосклонную улыбку.

— Ты стала умнее меня.

— Сам виноват! Надарил книжек, дразнил дурочкой — вот и получил всезнайку, — девушка рассмеялась. — Ладно, так и быть, я тебя утешу: все мои знания поверхностны.

Чем больше кварталов они проезжали, тем чаще на их пути попадались пологие спуски и подъемы. Создавалось впечатление, будто город построен на череде низких холмов.

Наконец, примерно в четвертом квартале от порта выбранная ими конная дорога оборвалась возле глухой штукатуреной стены, из-за которой выглядывали кроны деревьев. В воздухе повис неуловимый аромат «Омченто», который они впервые почувствовали в Сустенте.

— Очаровательный тупичок! — усмехнулась девушка. — Маркус, тут нет калитки?

— Калитки? — удивленно переспросил принц.

— Ну, ворот или чего-нибудь еще, что можно было отворить. Не должна же дорога оканчиваться тупиком!

— Кажется, нет, но за этой зеленью может прятаться все, что угодно. — Он указал на заросли плюща.

Стелла спешилась и, пройдя вдоль стены, поднялась по каменной лестнице на пешеходную улицу.

— Маркус, иди сюда! — донесся оттуда ее голос. — Я нашла пансион.

Принц вздохнул, спешил и, взяв под уздцы лошадей, пошел к ней.

Уровнем выше была узкая пешеходная улочка, обсаженная кустами жасмина. Принцесса стояла возле замысловатой чугунной калитки и с довольной улыбкой указывала на красные ставни второго этажа белого дома, притаившегося за разноцветной зеленью террас цветников.

— Что-то не похоже на гостиницу, — покачал головой Маркус. — С виду — обычный дом.

— Это четвертый квартал от порта, а на втором этаже — красные ставни, так? Значит, это и есть тот самый пансион.

Стелла отворила калитку, поднялась по песчаной дорожке к дверям дома и позвонила в колокольчик. Дверь отворилась, на пороге показалась смуглая женщина в узком бардовом платье. Чалмы на ней не было, вместо нее на темные вьющиеся волосы был накинут платок.

— Что Вам угодно? — пропел ее голос.

— Это гостиница?

— Да. — Темные глаза внимательно рассматривали её.

— Я хотела бы видеть хозяйку.

— Я хозяйка. Чего желаете? — Голос потеплел, наполнился медом.

— Я лиэнка и хотела бы снять две комнаты.

— Какие пожелаете? — Хозяйка расплылась в широкой улыбке. От девушки не укрылось, что она была вызвана упоминанием ее национальности. «Может, это пароль?» — мелькнуло у неё в голове. — Есть с видом на сад, улицу, во двор…

— А тут есть двор? — удивилась Стелла. Что-то она не заметила никакого двора, или там, за домом, есть еще одна улица?

— Конечно. Вы по неопытности не заметили ворота. Давайте я Вам покажу.

Скалийка выплыла из дома, неслышно захлопнув за собой дверь, слетела вниз по садовым террасам и, одарив Маркуса пленительной улыбкой, застучала каблучками по каменным ступеням.

Среди зелени, оплетшей тупик конной улицы, хозяйка гостиницы без труда отыскала железное кольцо и, потянув его на себя, отворила ворота. За ними был маленький чистый дворик.

— Сюда, пожалуйста.

Они ввели лошадей во двор.

Краем глаза Стелла заметила нескольких сиальдарцев. Они о чем-то оживленно спорили, но, заметив новых постояльцев, тут же замолчали.

— Не бойтесь, они лиэнцы, — успокоила их скалийка.

Принц хотел возразить, но принцесса вовремя дернула его за рукав, прошипев:

— Молчи, дурак! Здесь мы оба лиэнцы.

Распорядившись на счет лошадей, хозяйка повела гостей в дом.

Внутри было прохладно, едва уловимо пахло благовоньями.

Они поднялись на второй этаж, прошли по отполированным до блеска сосновым половицам. Скалийка отперла одну из дверей и посторонилась, пропуская их в комнату.

— К сожалению, у меня нет двух свободных смежных комнат, я могу предложить вам вот эту, на втором, и другую, на третьем. Окна этой комнаты выходят в сад, из окон второй видны двор и часть конной улицы.

— Маркус, ты не возражаешь, если я возьму комнатку этажом выше? Сад — это, конечно, прекрасно, но безопасность превыше всего.

— Как хочешь. Я не привередлив.

— Как Вас зовут? — Принцесса обернулась к хозяйке.

— Урсиолла. Или Урси для друзей.

— Интересное имя. Необычное для Адиласа.

— А я наполовину харефка, — улыбнулась Урси. — Так что ничего удивительного.

Вот оно что! То-то ей с самого начала показалось, что в ней есть что-то странное.

— А как мне вас называть?

— Я Стелла, а мой друг — Маркус.

— Что ж, добро пожаловать под гостеприимный кров «Люмьера»! Ужин будет ровно в семь.

Урсиолла отдала принцу ключи и повела принцессу на третий этаж. Он был обшит деревянными панелями; голоса гулко отдавались под потолком длинного коридора.

Комната была большая, светлая, с огромной кроватью под пологом; повсюду расставлены серебряные безделушки, вроде вазочек. Но девушку поразило вовсе не это, хотя непривычно было видеть такую комнату в обычной гостинице — один из оконных переплетов был витражным.

— Там балкон, — пояснила Урси, неопределенно махнув рукой в сторону витража.

— Но я не вижу двери…

— В адиласких домах дверные ручки часто прячутся среди драпировок. Ничего, Вы скоро освоитесь. Итак, — она заговорила деловым тоном, — обе комнаты обойдутся Вам в триста энтоний или, по-вашему, сто таланов в месяц.

— Хорошо. — Не такая уж дешевая гостиница. — Я дам Вам пока тридцать — не знаю, сколько я здесь проживу…

— Как Вам будет угодно. Расплатитесь при отъезде.

Хозяйка пересчитала деньги и спрятала их в расшитый кошелек на поясе.

— Простите, Вы не встречали тут генров? — распаковывая вещи, спросила принцесса. Ей заранее хотелось оценить степень опасности этого места и, заодно, прояснить политическую обстановку.

— К счастью, нет. — Вопреки опасениям, вопрос Урси не удивил. — От них одни неприятности. Правда, в портовой части иногда попадаются ашелдонцы: они известные любители кабаков. Бычий народ, — она презрительно скривила губы. — Мы никогда не тратим последние деньги в подобных заведениях. Приятного отдыха!

Оставшись одна, Стелла умылась, приняла ванну и выстирала свой дорожный костюм. Чувствуя себя свежей и обновленной, она распахнула окно, впустив в комнату южный ветерок.

— А тут еще тепло! — вздохнула принцесса и, заметив зеркало, от нечего делать принялась принимать перед ним разные позы, внимательно рассматривая себя со всех сторон. Пресытившись собственным отражением, девушка утонула в мягких подушках кровати. Боги, сколько дней она не спала на таких подушках!

Прикрыв глаза, Стелла наслаждалась легким дыханием ветерка.

Внезапно её что-то кольнуло. Принцесса вздрогнула и открыла глаза.

Атмосфера изменилась: куда-то мгновенно улетучились нега и покой. По комнате разлилось синеватое свечение, пульсировавшее на стенах.

Стелла вскочила, лихорадочно огляделась — и увидела Шека. Он стоял у окна и смотрел куда-то мимо нее.

— Ты подумала? — спросил Шек. Голос был спокойный, бездушный. Никаких эмоций, никакого интереса к ее особе.

— О чем подумала? — Принцесса присела на край кровати.

— О предложении господина. Ты вернешься в Лиэну?

— Просто так? — Она вымученно рассмеялась, по капельке собирая всю свою решимость, твердость и спокойствие, чтобы противостоять ему.

— Конечно, нет. Ты получишь столько золота, что сможешь в нем купаться.

— Купаться в золоте — дурной тон. Мне не нужно золото, — покачала головой девушка.

— Как, не нужно?! Человек — слабое существо, он падок на благородный металл. Ты не хочешь власти, не хочешь золота… Так чего же ты хочешь? — Он впервые посмотрел на нее, посмотрел с интересом — видимо, до этого от золота не отказывались.

— Свободы.

— Какой свободы?

— Свободы во всём, свободы ото всех.

— А ты хитрая. Если господин исполнит твою просьбу, то не получит Лучезарной звезды, ибо ты будешь вольна в своих решениях.

— Значит, Ваш господин не принимает моих условий?

— Принять их и получить Лучезарную звезду невозможно. Проси, что угодно, но не свободу.

— Мне больше ничего не нужно.

— Неужели? — Шек хрипло рассмеялся. — Что-то я не заметил, чтобы ты обрела свое счастье.

— Зло не приносит счастья. Передайте Эвеллану, что он не может предложить мне ничего, что дороже жизни и света.

— Я передам, будь уверена. — По его губам скользнула усмешка. — Только потом не пожалей об этом.

Шек медленно растворился в синеватом свечении.

Стелла облегченно вздохнула и провела ладонью по вспотевшему лбу. Больше всего она боялась, что он не уйдет, останется, чтобы привести приговор в исполнение прямо сейчас, когда она чувствовала себя загнанным в угол щенком.

— Похоже, я вступила в борьбу с самым опасным врагом, — пробормотала девушка и посмотрела на руку — капельки пота блестели на ней, как алмазы. — По сравнению с ним остальные — просто прах. Боги, что же я, смертная, делаю? Зачем я ввязалась в небесные игры? Стала пешкой в этой запутанной шахматной партии… Они же бессмертны, а моя смерть дышит мне в спину. И я иду прямо к краю пропасти.

Принцесса вышла на балкон, вгляделась в зелень улицы: она была пустынна — потом перевела взгляд на двор: несколько постояльцев чистили лошадей. От этой безмятежности стало легче, расстроенные нервы медленно приходили в норму.

— Пойду к Маркусу. Нужно встряхнуться и не думать. Не думать, не думать об Эвеллане.

Принца в комнате не оказалось. Наткнувшись на запертую дверь, девушка обреченно спустилась на первый этаж — может быть, тут есть жизнь?

За высоким маленьким столиком сидела Урсиолла и пила чай. Неспешно, мелкими глоточками. Шелковистые волосы рассыпались по плечам; в ушах поблёскивали золотые сережки. Неподалёку от хозяйки сидел Маркус и делал вид, что интересуется видом из окна — на самом деле он смотрел на Урсиоллу, ловил каждое её мимолетное движение.

Принцесса подошла к нему и шепнула:

— Будь осторожен, друг мой, такие женщины опасны! Да, она красива, но харефская кровь накладывает свой отпечаток. Вспомни Йону: она тоже была красива.

— Стелла, ты о чём? — Он вздрогнул и обернулся к ней.

— Да о том, что ты, похоже, влюбился.

— Я — влюбился? — вспыхнул принц.

— Ну не я же! — рассмеялась она и похлопала его по плечу. — Я, конечно, не ясновидящая, но кое-какие признаки от меня не утаишь.

Маркус промолчал и уставился на свои руки. Значит, ее слова попали в цель. Что ж, Урсиолла — одна из тех женщин, в которых легко влюбиться.

Хозяйка поставила чашку на стол и обернулась к Стелле. Слышали ли она, о чем они говорили?

— Как Вам комната?

— Спасибо, мне все понравилось. Вид из окна чудесный.

— Все, кто там останавливался, говорили то же самое, — она улыбнулась и сделала маленький глоток. — В Ваших глаз страх, кто Вас испугал?

— Никто. Вам показалось, это не страх, а просто усталость.

Урсиолла вновь посмотрела на нее.

— Нет, я не вижу в Ваших глазах усталости, я вижу страх. У Вас полные глаза страха. Подобное я наблюдала пару лет назад у одного мальчика, с которым говорили демоны.

— Демоны? — Девушка нервничала. Да, харефы видят больше обычных людей, от них ничего не утаишь. Но ей не хотелось пугать Маркуса, это только ее проблемы, не его.

— Вы ведь их видели. — Это не был вопрос, а утверждение.

— Да. — Ей ничего не оставалось, как признаться — что толку спорить с человеком, который и так все знает. — А Вы колдунья?

— Нет, просто, как все харефы, читаю по глазам. Не думайте о них, забудьте, они бесплотны и могут только пугать.

Хозяйка допила чай и вышла из комнаты. Стоило ей переступить порог, как на Стеллу обрушился поток укоризненных слов.

— Ты видела демонов и ничего мне не сказала? — Печать влюбленности исчезла с его лица, теперь в глазах Маркуса царило беспокойство.

— Одного. Ко мне приходил Шек. Но Урси права: он всего лишь видение.

— Стелла, я бы на твоем месте…

— Брось, Маркус, прекрати! Порой ты напоминаешь мне наседку. Если от Шека нельзя избавиться, нужно просто о нем не думать. И не надо закатывать истерику!

— Кто это собрался закатывать истерику? Я?

— А кто же? «Ой, ты видела демона, ой, мне так страшно! Давай вернемся!» — твои слова, верно?

Принц промолчал и насупился.

— А теперь ты еще и дуешься. Нет, ну просто вылитая курица-наседка!

На следующее утро Стелла решила прогуляться по городу. По совету Урсиоллы она повязала голову платком, спрятав под него рыжие волосы.

Проходя через сад, принцесса с умилением посмотрела на Маркуса, беседовавшего с хозяйкой.

— Да, он влюбился, — прошептала она. — Сначала любовь, потом брак — и вот я теряю лучшего друга. Впрочем, чего я хочу, он же когда-нибудь женится, и я отойду на второй план. А Урсиолла… Ну да, она ему не пара, хотя, кто знает? Может, у нее в роду были какие-нибудь эмиры и давно истлевшие короли. Кажется, она тоже ему симпатизирует. Так что я могу с чистой совестью оставить Маркуса на ее попечение.

Стелла еще раз взглянула на «парочку». Урсиолла сидела в пол-оборота к Маркусу и внимательно слушала его сбивчивый эмоциональный рассказ (интересно, о чем?); её тёмные глаза впились в него, будто стремясь вынуть душу.

— Не знаю на счет королей, но ведьмы в ее роду точно были, — вздохнула девушка. — Кажется, с браком я поторопилась. Это будет его первое разочарование.

Не оглядываясь и предоставив событиям идти своим чередом, она хлопнула калиткой и, немного подумав, зашагала по направлению к центру.

Скали существовал жизнью богатого самодостаточного портового города. Здесь было шумно и многолюдно, непривычно многолюдно. С трудом лавируя в людских потоках, Стелла невольно подумала, что по сравнению с ним Деринг — просто деревня.

Где-то выбивали ковры: слышались приглушенные удары палок, сгустки пыли летели над разноголосой улицей.

Замедлив шаг, девушка остановилась у небольшой таверны и, подумав, зашла: ей хотелось пить. Внутри было слишком душно, поэтому, расплатившись за чашку чая, она предпочла устроиться с ней на улице, в плетеном кресле под навесом. Попивая чай, девушка наблюдала за прохожими и посетителями соседних лавочек.

— Они вечно спешат, но никуда не опаздывают, мешают вино с чаем — и живут долго. Адилас, кажется, переводится как «спокойствие». Вечное спокойствие на берегу теплого моря. Спокойствие при видимой суете. У них ведь все по-старому, наверное, сто лет назад люди здесь так же одевались, выбивали ковры, разгружали корабли… И как будто нет войны, солнце будет сиять вечно, а цветы — распускаться каждую весну, — вздохнула она. — Тут суета и спокойствие, а там, на том берегу… Они воют против нас и, в то же время, гостеприимно улыбаются, подавая нам чай.

Принцесса почувствовала, как волна необъяснимой грусти накатила на неё, накрыла с головой. Она смотрела на оживленную улицу и чувствовала, как предательски наворачиваются на глаза слезы, но, в то же время, знала, что не расплачется, что все это останется у нее внутри.

— Это все осень, в преддверии осени всегда грустно, — подумала девушка и плотно, так, что они побелели, сжала губы, изо всех сил давя в себя поднимавшуюся откуда-то снизу, чуть ли не из желудка, слезоточивую волну.

Допив чай, Стелла продолжила осмотр запутанных улочек Скали.

Спускаясь на конную улицу, чтобы лучше рассмотреть заинтересовавший её дом, она чуть не столкнулась с какой-то женщиной. Принцесса хотела извиниться, но, бросив на неё косой взгляд, поняла, что лучше держать язык за зубами.

Женщина её не заметила: была увлечена разговором.

Стелла быстро сделала шаг назад и прислонилась к стене, стараясь не дышать. Видел ли её собеседник этой женщины, почувствовала ли она её присутствие? О, боги, лишь бы нет!

Женщина разговаривала со всадником на запаленной лошади. Картина вполне привычная, если бы не одно «но»: разговор велся на дакирском. Этот язык резал уши после клубившегося вокруг мягкого, гортанного адилаского, рассекая его, словно нож масло.

Наконец незнакомцы заговорили на «языке путников». Впрочем, нет, незнакомцем был лишь один из них, женщину девушка узнала сразу — Вильэнара.

— Так что там? — Колдунья нетерпеливо забрасывала вопросами всадника. — Что с Грандвой? Она наша?

— Почти. Сопротивляется только северная часть.

— Ничего, надолго их не хватит. — Стеллу передернуло от тона, каким это было произнесено, — будто змея выпустила жало. — А Сиальдар?

— Армия дошла до Миксора, но крупного боя сиальдарцам еще не давали.

— Чего он медлит? Мы же сильнее! Что, неужели сентиментальничает? — Теперь в голосе сквозило презрение. А еще тут был какой-то намёк, только на что?

— Он хочет завоевать Грандву и Скаллинар, но ему не нужен Сиальдар. — Вот так новость! — Он может купить его, зачем же завоевывать, теряя людей?

— Глупец! Зачем тратить деньги на то, что само идет ему в руки? Лучше бы помог мне найти её.

— Он знает, где она.

Она. «Она» — это Стелла? Ну, конечно, тут и ребёнок бы догадался!

Её ищут, и дакирцы знают, где она. Или думают, что знают, потому что если знают, почему до сих пор ничего не предприняли? Может, ей предложат заключить сделку: Сиальдар взамен на Лучезарную звезду? И что тогда, что она должна будет ответить? С деньгами все просто, а тут на кону жизнь дяди…

— Так где же? — Глаза Вильэнары горели от нетерпения. — Говори, Уфин!

— Я не знаю, — всадник понуро опустил голову. — Он не скажет. Тем более мне.

— От тебя никакого толку! Возвращайся и передай ему, чтобы перестал дурить.

— Ему это не понравится, — возразил Уфин, — я бы не стал…

— Ты, что, боишься его? — расхохоталась колдунья. — Да он никто по сравнению со мной! Пригрозит ему, что я велю их уничтожить.

— Он не боится угроз, он сильно переменился, госпожа. Да, теперь я боюсь его.

— Глупец! Придумай, что хочешь, только узнай, где она прячется. Ступай!

Всадник ускакал в сторону порта, а Вильэнара не ушла, осталась стоять на прежнем месте.

Опасаясь, что колдунья поднимется на пешеходную улицу, принцесса бесшумно взлетела вверх по лестнице и притаилась за кустом жасмина. Но Вильэнара не спешила двигаться с места; нервно заломив пальцы, она что-то шептала.

Снова возникло знакомое Стелле синеватое свечение.

— Вы оторвали меня от дел, Вильэнара. — Шек повис в нескольких метрах над мостовой — и как его только не видели прохожие? — Надеюсь, что-то важное?

А он не любит дочь хозяина, не считает ее кем-то особенным. Холодный тон, глухое недовольство… А так ли уж ты могущественная, какой себя возомнила?

— Пожалуй. Отец забрал Лучезарную звезду?

— Нет, Ильгресса прячет её. Зато я нашёл девушку, она приведёт нас к звезде.

— Нашёл? Она уже здесь?

— Да. Я говорил с ней.

— И? — Вильэнара нервничала.

— Она отказалась от всего.

— Глупая девчонка, глупая своенравная девчонка! Почему нельзя было ее убить?

— Зачем убивать сейчас, пусть сначала приведёт нас к тому, что мы ищем. Да и убить не так просто: над ней висит защита.

— Что за защита? Покровительство её желчного небожителя?

— Что-то еще, я так и не смог понять.

— Я хочу ее видеть.

— Не стоит, — покачал головой Шек. — Она еще не догадывается, какая сила заключена в ее мече, не дайте ей осознать это. Но, помниться, Вы хотели сказать что-то важное….

— Я потеряла власть, — сквозь зубы пробормотала колдунья. — Дакира больше не принадлежит мне, теперь у меня нет ни денег, ни людей.

— Что такое Дакира по сравнению со всем миром? — усмехнулся демон. — Забудьте и ждите. Господин не обманет Вас.

Шек исчез, а колдунья в недоумении смотрела туда, где он только что стоял. Она напоминала обескураженного ребенка: будто ожидала чего-то, что всегда получала — и вдруг не получила, и не понимала, почему.

Решив не испытывать судьбу трижды, Стелла предпочла уйти.

Она шла без всякой цели, спускаясь и поднимаясь по лестницам, пока не поняла, что ноги несут ее в порт. Что ж, неплохо, можно посмотреть на корабли. Посмотреть и попытаться узнать последние новости — как там, в Сиальдаре?

— Девушка, эй, девушка, подождите!

Сначала она не обратила на этот оклик никакого внимания, но обладатель голоса был настойчив и не поленился броситься наперерез навьюченному ишаку, чтобы оказаться к ней ближе. Тут уж Стелле волей-неволей пришлось его рассмотреть. Нет, перед ней вовсе не был писаный красавец с томным взором — так, потертый жизнью адиласец, улыбавшейся ей во все свои тридцать два зуба. Один, кстати, был золотым. Что ему от неё нужно?

— Девушка, Вы такая красивая…

Так, начинается!

— Девушка, Вы ведь не местная…

Принцесса молчала, размышляя, как бы скорее избавиться от назойливого ухажера.

— Хотите, я покажу Вам город?

До чего настырный! Неужели непонятно, что девушка не хочет с ним разговаривать?!

И тут она поняла, что ему действительно нужно — её кошелек! Отвлекая девушку разговорами, изображая интерес, адиласец незаметно подбирался к ее кошельку, и, если бы она вовремя не заметила, через минуту благополучно скрылся бы со всем его содержимым.

— Ах ты, паршивец! — Девушка вырвала кошелек из рук несостоявшегося воришки. — Ограбить меня хотел, да?!

Она огляделась в поисках стражей порядка — их, как всегда, не оказалось поблизости. Как, впрочем, и вора, который мгновенно затерялся в толпе.

— Отправился зарабатывать на еще один зуб, — хмыкнула Стелла и засунула кошелек за корсаж — так надежнее всего. Тут и следовало его держать, а она расслабилась…

Девушка вернулась в гостиницу поздним вечером, когда на небе зажглись первые звезды. Принцесса зашла через двор, заглянула в освещенные окна первого этажа и прошла в сад. Есть не хотелось, а день приготовил богатую пищу для размышлений.

В саду громко звенели цикады; пахло чем-то приторным и сладким.

Стелла присела на скамью и, подперев голову руками, уставилась на ближайшую клумбу. Мысли то вяло текли, то ускорялись с бешеной скоростью, в который раз прокручивая перед глазами картины минувшего дня. Она хотела, но никак не могла ни на чем сфокусироваться.

— Хандришь? Что-то на тебя не похоже. — Как всегда, голос раздался позади нее. Интересно, почему он никогда не возникает прямо перед ней? Может, появляется по частям? Она хихикнула.

— Ну да, конечно, по косточкам. Не моли чепухи! Просто так ты намного естественнее реагируешь. — Разумеется, для него не существовало такого понятия, как мысли и право индивидуума на внутренний мир. — Как посмотрю, у тебя слишком хорошо развито воображение.

«Слишком хорошо» означало: хватит думать о всяких глупостях, меня тошнит от твоих нелепых мыслей. Словом, вежливое напоминание о том, что ей следует сидеть в собственном человеческом мире и не залезать в чужой, божественный.

— Уже пора? Может, всё-таки подождать до утра? — Стелла надеялась, что он не выгонит ее неизвестно куда на ночь глядя.

— Прямо сейчас ты мне не нужна, — усмехнулся Мериад. — С утра тоже можешь не торопиться. Не забудь сказать Маркусу, что едешь одна.

И как он только держит в памяти десятки имён?

— Сотни, — поправили ее. — А, может, и больше — я не считал. Вас столько расплодилось! Если тебе так интересно, я, разумеется, помню не всех, — небольшая заминка, — своих подопечных, только тех, которые чем-то отличились.

— А Маркус чем отличился?

— Тем, что связался с тобой.

— Мне обязательно ехать одной? Маркус ведь не поймет.

— А ты объясни, примени свой язык по назначению.

— Но вокруг полно сомнительных личностей…

— Боишься? — В голосе звучала издевка. А на губах — снисходительная усмешка.

Конечно, чего еще ждать от смертной — они такой неверный материал…

— Нет. — Оплошность нужно было исправить, иначе все, чего она достигла, пойдет прахом. Мериад восстановит статус-кво, а она вновь станет просто одной из. Проклятая минутная слабость! — Просто мне нужна компания. И моя лошадь.

— Стелла, сколько можно тебе повторять, что ты пойдешь одна. — Он нахмурился, но всего на мгновение. — И лошадь оставишь здесь. Если тебе так уж нужна какая-то зверушка, возьми с собой Шарара.

— И куда мне завтра идти? — обреченно спросила принцесса. — И куда я в конце концов должна попасть?

— Какая разница?

— Должна же я куда-то идти…

— Пойдешь по дороге.

— По дороге куда? — не унималась девушка.

— Какая же ты настырная! Думаю, нам подойдет дорога в Астеру.

— Можно спросить?

— Ты только этим и занимаешься. Что тебе еще? Будешь жаловаться, что не дойдешь пешком до Астеры? Будет тебе лошадь, только успокойся! Завтра выйдешь через западные ворота и увидишь ее. Все?

Конечно, следовало остановиться, но она все же не удержалась:

— Вы говорили, что дальше я поеду одна, а потом вдруг сказали «нам»…

— Как же ты мне надоела! Почему ты не можешь просто сделать так, как тебе велят? Ладно, это я тебе, так и быть, скажу, — Мериад ехидно улыбнулся. — Как бы тебе не хотелось, к великому твоему сожалению, отныне тебе придется терпеть моё общество. А теперь иди отсюда, пока в твоей голове не родился еще один идиотский вопрос.

Стелла вздохнула и покорно прошла к дому.

Маркус сидел в общей зале и вместе с другими постояльцами одаривал хозяйку комплиментами. Со стороны это походило на светский раут имени Урсиоллы. Ей нравилось — в прочем, кому бы не нравилось?

— Маркус, — принцесса прислонилась к дверному косяку и поманила друга рукой, — мне нужно с тобой поговорить.

— Иду! — буркнул принц и в сердцах прошептал: — Вечно она не вовремя!

Стелла остановилась на лестничной площадке, подальше от шумной компании, и сразу, без всякого вступления, сообщила:

— Завтра я уезжаю. Одна. Ты остаешься здесь. И не спорь, пожалуйста!

Ошарашенный принц удивленно уставился на неё, а потом выдавил из себя один единственный вопрос:

— Надолго?

— Не знаю, — честно призналась девушка. — Но, когда я вернусь, мы вместе вернемся в Лиэну.

— Ты, наверное, ждешь, что я стану тебя отговаривать? Но ты же упрямая, мои доводы ничего не изменят, верно? Так что я лучше промолчу, не буду напрасно сотрясать воздух.

— Ты прав, я упрямая и безголовая, — рассмеялась она.

Глава IX

Стелла еще раз потянулась в искрящемся солнечном свете, накинула на плечи первую попавшуюся теплую вещь и вышла на балкон.

С улицы веяло прохладой осеннего утра. Вроде бы и солнце, и, в то же время, чувствуется неумолимое дыхание увядания природы; в воздухе ощущалась легкая сырость, будто касаешься промокшей одежды.

Да, солнце еще теплое, а утро уже наполнено прохладой…

Не заметив поводов для тревоги, — не считать же опасным лениво потягивающегося слугу Урсиоллы? — девушка захлопнула балконную дверь. Босым ногам было холодно, и она скорее юркнула на ковер.

Прислушавшись, принцесса достала из тайника кошелек и пересчитала наличность: полторы тысячи талланов или, в пересчете на местную валюту, четыре с половиной тысячи энтоний. Что ж, пятьдесят таланов, пожалуй, нужно отдать Урси, чтобы та была подобрее с Маркусом. Сказано — сделано. Стелла отложила пятьдесят талланов, переложила часть оставшихся денег в дорожных кошелек и убрала остальное обратно в мешочек. Теперь можно было заняться вещами.

Быстро одевшись и собравшись, девушка взяла сумки и спустилась вниз.

Ковры в коридоре были мягкими и пушистыми, и ей невольно захотелось остановиться, разуться и постоять немного в полосе солнечного света, наискось падавшего на пол из окна в конце коридора, но она подавила в себе это детское неразумное желание.

Спустившись на первый этаж, девушка свернула направо, в небольшой переход, и в нерешительности остановилась перед занавешенной ковриком дверью. Стоит ли ее беспокоить?

Принцесса постучала.

— Войдите! — зазвенел голос Урсиоллы.

Стелла толкнула дверь и переступила порог хозяйской половины. До этого ей не приходилось здесь бывать, их пути обычно пересекались либо в гостиной, либо в общей зале, либо за конторкой в холле, и она с интересом осматривала «святая святых» пансиона.

Здесь было гораздо больше восточного колорита, чем в комнатах для гостей: плетеные циновки, ковры на стенах, оттоманка, причудливые светильники, яркие, но не режущие глаза ткани, бесчисленные подушки, разбросанные как по мебели, так и по полу. И посреди этого — хозяйка, словно какая-нибудь шахиня.

Скалийка сидела в глубоком плетеном кресле и, утопая в подушках, пила чай; густые темные волосы рассыпались по плечам. На ней было что-то вроде пеньюара — свободный халат поверх синих шаровар и тонкой белой рубашки; на босых ногах — мягкие домашние туфли. Теперь в ней явственно проступили харефские корни; черные, как смоль, глаза чуть насмешливо смотрели из-под пушистых ресниц.

Тончайший шлейф пеньюара взметнулся вслед за ней, когда Урсиолла поднялась навстречу постоялице. И снова этот вечный аромат «Омченто»…

— Рано же Вы встали! У Вас какое-то дело? Присаживайтесь, я сейчас принесу чашку.

— Спасибо, я позавтракаю на кухне.

— Ну же, это всего лишь чашка чаю, она не отобьет у Вас аппетит.

Хозяйка усадила принцессу на оттоманку и вышла за чашкой.

— Вот, пожалуйста, — Урсиолла налила ей чаю. — Так что Вы хотели?

— Я хотела расплатиться.

— Как, Вы уже уезжаете? Так скоро? — удивилась скалийка. — Вам не понравился Скали? наверное, Вы просто не на то смотрели. Скали чудеснейший город, уж поверьте мне!

— Дело вовсе не в Скали. И не в Вас, — девушка предпочла отмести еще одну причину своего возможного недовольства. — Просто мне необходимо уехать.

— Ваш друг ничего не сказал мне вчера, иначе бы я…

— Он остается, Урси. Уезжаю только я. Могу ли я, — она помедлила и сделала глоток, — могу ли я попросить Вас об одной услуге?

— Конечно, можете! — Урсиолла расплылась в улыбке.

— Присмотрите за ним, пока меня не будет. Знаю, — рассмеялась Стелла, — он уже не ребенок, но может натворить столько глупостей! Если я не вернусь через месяц, скажите, чтобы он возвращался в Лиэну. И не вздумал меня искать!

— Вы пугаете меня… Куда же Вы едете?

— В Астеру. Только ему не говорите! Вот деньги, которые я Вам должна.

Она протянула хозяйке нагретую ладонью стопку монет, но та, покачав головой, не взяла их:

— Деньги никогда не бывают лишними, Вы и так достаточно мне заплатили. Пойдемте, я сама накормлю Вас и соберу еды в дорогу.

Стелле показалось, что Урси готова была расплакаться, когда укладывала в сумку головки ароматного сыра. Ее подозрения оправдались: когда хозяйка обернулась, на ресницах действительно блестели слёзы.

— Что с Вами? — Неужели ее так расстроил внезапный отъезд постоялицы? Но Урсиолла не похожа на чувствительную барышню.

— Ничего, просто мне не хочется, чтобы Вы ехали в Астеру. Куда угодно — только не туда! — с жаром выпалила Урсиолла, ухватив принцессу за рукав. — Это гиблое место, там убивают людей! Останьтесь!

Заламывая руки, хозяйка сползла на пол и с мольбой посмотрела на Стеллу.

— Почему Вы так не хотите отпускать меня в Астеру? Неужели Вы верите этим сказкам? — Если бы она не знала Урсиоллу, девушка подумала бы, что она помешенная.

— Это не сказки! — замотала головой скалийка. — Пятеро моих постояльцев, пятеро крепких мужчин, поехали туда — и не один не вернулся.

— Может, их просто что-то задержало?

— Если их что-то и задержало, то только смерть. Лошади, одна за другой, прибрели сюда через месяц, на каждой была кровь. Это демоны пригнали их сюда.

— Но Вы же говорили, что демоны не могут убить человека.

— Зато они могут сделать из человека раба. Астерцы продали души злу, они убивают Посланников. Прошу Вас, останьтесь! Боги бессмертны, а у Вас всего одна жизнь!

— О чем это Вы? — Простая ли она хозяйка гостиницы или имеет какое-то отношение к воцарившемуся небесному хаосу?

— Харефы читают по глазам, они знают тайны хризов, знают, почему появилась пустыня Одок, но мы люди и не можем изменить ход времени. Вы не первая Посланница, до Вас было пятеро, пятеро Посланников из разных стран, и все они погибли.

— Зачем они ездили в Астеру?

— А зачем едете Вы? Я не спрашивала их, я не знаю, знаю только, что это были Посланники. Если бы в моих жилах не текла адилаская кровь, и я была старше, то знала бы, — с горечью добавила она и поднялась с пола.

— Кто Вы, Урси? — Стелла невольно отшатнулась от нее. — Волшебница?

— Нет, — покачала головой Урсиолла, — я простая смертная, всего лишь помощница.

— Помощница кого?

— Все харефы служат одному богу, тому же, которого почитают дакирцы. Это добрый бог, велящий помогать и любить всех людей. Следуя его заветам, я открыла эту гостиницу.

Скалийка вытерла слезы и поставила чайник на огонь. Принцесса в который раз удивилась быстрой смене настроения хозяйки: только что она в паническом ужасе умоляла ее остаться, а теперь невозмутима и спокойна.

— Все мы немного комедианты, — усмехнулась Урси, словно прочитав ее мысли, — только играем по-разному. К примеру, в северных королевствах эмоции скрывают под маской безразличия, ну а мы нарочито выплёскиваем их наружу. Впрочем, мы далеко не безгрешны и часто изображаем то, чего не чувствуем. Так поступают все адилаские женщины и все дакирцы. О, это самый лицемерный народ на свете! Даже женясь по любви, они разыгрывают комедию безразличия. Как-то в меня влюбился один генр (тогда я была еще юной неопытной девочкой) и долго-долго ходил под моими окнами — в то время я жила не здесь, а на одном из дакирских островов. Когда же я спросила, любит ли он меня, он ответил, что просто гулял под моими окнами, любуясь цветами. Я не сдалась и поинтересовалась, зачем же тогда он высматривает меня в окне и, увидев, тут же отводит взгляд. Он заявил, что наблюдает за отражением луны и, раз уж я его загораживаю, то и не смотрит в мои окна. Лицемер! Но он все же пришел просить моей руки, утверждая, что хочет жениться по расчету. И я бы вышла за него, если бы он не исчез. Говорят, его убили в пьяной драке. Он и тут обманул меня! — Она усмехнулась. — А ведь он мне нравился.

Чайник закипел, Урсиолла сняла его с огня и заварила чай:

— Чашка хорошего чаю скрасит долгий путь и придаст сил.

Стелла кивнула и в задумчивости присела на табурет.

В дверях появился Маркус, обвел кухню сонным взглядом и улыбнулся, увидев Урси.

— Доброе утро. Садись, а то мне не выпить весь этот чай одной! — засмеялась принцесса.

— Уже уезжаешь? — Он подошел к столу.

— Да, допью чай и поеду.

— Надеюсь, ты передумала идти пешком?

— Маркус, не начинай! И не вздумай поехать за мной, сиди тут и присматривай за Лайнес.

— Стелла, — нахмурился принц, — это уже не смешно.

— А я и не смеюсь. И не шучу.

— Стелла, брось эту безумную затею!

— Как сказал какой-то великий король: «Безумие — путь к славе». Успокойся, я думала, ты давно привык к тому, что я вечно выкидываю что-нибудь этакое.

Маркус нахмурился, но промолчал.

Хозяйка разлила чай и протянула чашку принцу:

— Грусть тоже лечится чаем. Выпейте и отпустите её. Вы же видите, что ее невозможно отговорить.

И как только она смогла проглотить завтрак, как она смогла выпить две чашки чая, когда на душе у нее кошки скреблись? Но смогла ведь.

Стоя рядом с Лайнес, принцесса вспомнила слова Урсиоллы о лицемерии и притворстве. Интересно, у нее хорошо получилось разыгрывать беззаботность? Маркус и так был мрачнее тучи, а если бы она распустила нюни, он бы ее ни за что не отпустил. И правильно сделал бы.

Девушка в последний раз погладила лошадь. Она будто что-то почувствовала, перестала хрустеть сеном и покосилась на нее карим глазом. Интересно, Лайнес тоже ее осуждает?

Принцесса быстро вышла из конюшни; на душе было неспокойно, внутренний голос твердил: «Не уезжай!».

Маркус ждал снаружи, мрачный, как туча. Спасибо, что хотя бы молчит, ей и так тяжело.

— До свидания. — Стелла грустно улыбнулась и тут же весело добавила: — Смотри, не теряй головы!

Принц промолчал, никак не среагировал на ее намеки. Достав вину, он заиграл тоскливую мелодию.

— Перестань, мы же не навсегда расстаемся!

— Кто знает? — пожал плечами юноша. — Я, конечно, верю в лучшее, но даже если ты не уверена… Ладно, не буду. До свидания, Стелла, счастливого тебе пути. И, пожалуйста, возвращайся скорее!

Она отвернулась, чтобы не расплакаться, и быстро зашагала прочь; вслед ей потекла печальная мелодия. Мелькнула мысль: вдруг эта музыка пророческая? Но мысли так ненадежны, девушка поспешила отогнать от себя мрачные предчувствия и сосредоточилась на собственных шагах. Это было так тяжело, особенно когда вслед ей выл Шарар — уж он-то, наверное, что-то чувствует, не даром сын Даура.

Украдкой бросив взгляд через плечо, Стелла увидела, что пес бежит вслед за ней. Она не стала его прогонять: бог не настаивал на том, что ей нужно оставит собаку в Скали.

Когда черный хвост коснулся ног, принцессе полегчало — он как связь, частичка ее мира, которую ей все же позволили взять с собой.

— Чтоб они превратились в пыль, эти бесконечные лестницы! — с чувством пробормотала Стелла, остановившись, чтобы перевести дух. — Как только адиласцы умудряются целыми днями спускаться и подниматься по ним с мешками?

Она с завистью проводила глазами промелькнувшую в створе улицы повозку и спустилась на уровень ниже. Дальше лестниц не было, был монотонный лабиринт из тупиков и лачуг, сгрудившихся у городских ворот.

У самих ворот движение застопорилось, пришлось прокладывать путь через череду повозок и вдруг ставших на удивление медлительными носильщиков. Но вот она уже по ту сторону стены. Что дальше?

В город вели несколько дорог, разумеется, безо всяких указателей. Какая же из них? Почему-то, не задумываясь, Стелла выбрала не среднюю, а правую и, после очередной передышки, взвалив на плечи свой груз, побрела по обочине.

Впереди маячила роща, девушка решила сделать там привал.

Удобно устроившись в тени, принцесса с облегчением избавилась от тяжелой ноши. Плечи зудели, ноги и руки тоже протестовали против непомерной нагрузки.

— Все, дальше я с места не тронусь. Посижу тут, подожду свою лошадь. Если не получу ее до полудня, вернусь в «Люмьер», — решила она.

Принцесса с завистью провожала глазами всадников, взметавших пыль на дороге.

Оглянувшись на город, она заметила, как за деревьями промелькнуло что-то темное. Что-то живое. Девушка встала, подошла ближе и поняла, что это лошадь. Она стояла в дюжине шагов от нее и косилась на принцессу агатовым глазом.

Лошадь была необычной масти, такая же, какую она видела на Исте — вороная с серебристой гривой и хвостом.

— Ну, это уже лучше! — довольно подумала принцесса. — На вид — хорошая лошадка, жалко, без сбруи.

Осторожно, чтобы не спугнуть, Стелла попятилась к вещам за веревкой, но остановилась на полпути: лошадь пошла за ней. Пока девушка пыталась понять причину ее странного поведения, на сцене возник Шарар — он заливисто визжал и нарезал вокруг лошади круги. Интересно, чему он так радовался?

— Чудеса какие-то! — рассеянно прошептала принцесса.

Обезумевший от непонятного восторга пес с разбегу запрыгнул на спину коню, но тут же оказался на земле, сброшенный норовистым жеребцом. Вместо того, чтобы покусать обидчика (а ведь падение было болезненным), Шарар, как ни в чем ни бывало, продолжал весело лаять, виновато виляя хвостом.

— Шарар, что с тобой? — Стелла присела на корточки и позвала собаку — пес никак не среагировал. — Шарар, с тобой все в порядке?

С ним, явно, было что-то не то: Шарар бегал от хозяйки к коню, кружился на одном месте и радостно повизгивал.

Принцесса решила положить этому конец и отогнала собаку. Обиженный Шарар заскулил, но перестал беситься.

Стелла попыталась ухватить жеребца за длинную гриву, но тот мотнул головой и попытался ее укусить — она едва успела отдернуть руку.

— Ну и норов! — прокомментировала девушка. — Если это та самая лошадь, о которой говорил Мериад, приручит ее будет сложнее дикого зверя.

Стелле показалось, что конь осклабился, показав ровный ряд зубов. Несомненно, он усмехался, наблюдая за ее тщетными попытками подойти ближе, чем на пять шагов. Как только она пересекала эту незримую границу, жеребец либо отступал, либо отгонял ударами хвоста. Не выдержав, девушка в сердцах хлестнула его первым, что попалось под руку. Лучше бы она этого не делала! Реакция разгневанного животного была настолько бурной, что принцесса в мгновение ока оказалась на земле, еще в фазе полета больно ударившись обо что-то твердое.

— Вставай и извинись перед Шараром. Мозгов у него в этот раз оказалось больше, чем у тебя.

Скрючившаяся на земле девушка замерла и удивленно захлопала ресницами. Конь разговаривал!

— Ну да, я умею говорить, что из того? Это что-то сверхъестественное? Ты, к примеру, болтаешь без умолку — и никто не удивляется. Стелла, что с тобой, ты же не головой ударилась!

И тут она поняла, поняла и, позабыв о боли, испуганно вскочила на ноги.

Этого не может быть!

— Стелла, ты меня пугаешь! Перестань смотреть на меня так, будто увидела призрак Маргулая.

— Я… я… Я ведь ошибаюсь? — с трудом выдавила из себя принцесса. — Это же невозможно! Я обозналась, верно? Конечно, обозналась, ведь не может же быть, чтобы…

— Как хочешь, можешь думать, что обозналась, но Шарар меня узнал. У него-то нет никаких сомнений, он принимает меня за того, кто я есть.

— И что мне делать? — судорожно сглотнула девушка. И она ударила его? Боги, что же он с ней сделает?

— Ничего, все, что хотел, я уже сделал. Или тебе мало, не считаешь это достойным наказанием? По-моему, вполне достаточно, я не хочу ломать тебе ребра, а потом приводить их в порядок. Это ответ на твой второй вопрос. Что касается первого… У тебя есть лошадь и, как полагаю, какая-то поклажа. Что нормальные люди делают в таких случаях?

— Но я не могу, — замотала головой Стелла.

— Стелла, перестань действовать мне на нервы! Твой идиотизм скоро начнет меня бесить. Так что вперед! Только, — он усмехнулся, — будь осторожнее с веревкой — мало ли что? И, чуть не забыл, у тебя будет еще одна проблема: придется обойтись без седла. Совсем. Любого. Ничего, на пару недель станешь ашелдонкой.

— А уздечки тоже не будет? — Собственно, ответ был очевиден.

— Неужели ты думаешь, что если бы она даже была, я дал бы тебе ей пользоваться? Разумеется, нет! Я тебе не какая-то скотина.

— Просто, у ашелдонцев есть уздечки, и если мне предстоит стать ашелдонкой…

— Молодец, поймала на слове! Ладно, так и быть, будет тебе уздечка. Но такая, какую захочу я. Что держишься за бок? Больно? А нечего было рукам волю давать, в следующий раз умнее будешь. Шевели ногами, мне надоело здесь стоять.

Стелла перетащила вещи к нервно рывшему землю Мериаду. Веревка была под рукой, но воспользоваться ею она не решалась.

— Взяла — и сделала, я не трону. Разумеется, если ты ничего не выкинешь.

Принцесса с благоговейным трепетом коснулась блестящей, цвета воронова крыла, шкуры и, решившись, закрепила поклажу. Проверив, не режет ли веревка, она накинула на спину коню теплый плащ. Забраться на него девушка не решилась и, чтобы потянуть время, обернулась, чтобы позвать Шарара.

За спиной раздался знакомый звук, будто лошадь недовольно мотнула головой, и звякнули удила. Помедлив, принцесса обернулась. Мериад сдержал обещание, но, как и обещал, частично: уздечка была без мундштука.

— Довольна? — Конь снова тряхнул головой. — Чего только не сделаешь ради Лучезарной звезды, — вздохнул он.

— А почему я не могла взять Лайнес? — Девушка все еще нерешительно мялась с ноги на ногу.

— Потому, что тогда я не мог бы быть рядом. Мне нельзя оставлять тебя одну и, в то же время, опасно появляться в человеческом обличие. Почему опасно, объяснять не буду. Вопросы кончились?

— Да.

— Тогда оторви ноги от земли.

Стелла замотала головой:

— Нет, я лучше пешком.

— Стелла, не дури!

— Но Вы же…

— Что я? Я же тебе разрешил. Ну?

Мериад подошел вплотную и склонил голову набок. Принцесса по-прежнему не решалась.

— Мне сделать это насильно? Или тебе просто не забраться? Если хочешь, могу помочь, но, думаю, ты и сама справишься, не в первый раз.

Девушка вздохнула и осторожно положила ладонь на холку. Замерла и, упершись, подтянулась, привычным движением перекинув ногу.

Первое время Стелле было не по себе, она боялась лишний раз пошевелиться, безуспешно пытаясь свыкнуться с божественной сущностью своего коня.

Придорожные кусты мелькали так быстро, что у нее кружилась голова. До этого так быстро она скакала только на Ферсидаре, но тогда ей не было так страшно, ее подстраховывало седло, а сейчас она боялась упасть и, в то же время, боялась держаться крепче. Радовало то, что хоть ритм движений жеребца был близок к иноходи. Правда, от этого ее бедному телу было не лучше.

— Куда мы так спешим? — решилась спросить принцесса, пригнувшись к шее коня.

— Мы пока никуда не спешим. — Вопреки логике, он даже не задыхался; голос был ровный, такой, как всегда. Сначала она удивилась, но потом поняла, в чем дело: Мериад не проговаривал слова вслух, он произносил их мысленно. В итоге они раздавались только в ее голове.

Жеребец перешел на рысь. Девушка была ему благодарна: скакать галопом без седла крайне болезненно.

— А сколько миль до Астеры?

— Порядочно. С твоими разговорами, разумеется, больше.

— Я Вам мешаю? — тихо спросила Стелла. Судя по тону, она его раздражала, наверное, отвлекала от собственных мыслей.

— Немного. Через полчаса будет небольшой лесок, там ты сможешь задать все свои вопросы.

Придорожные кусты замелькали с прежней скоростью. Девушке пришлось смириться с прежними неудобствами.

Обещанный лесок стал долгожданным спасением.

Стелла с трудом сползла на землю, растерла ноги, заодно проверив, может ли она ходить, и с облечением прилегла на опушке возле говорливого ручейка. Ей не хотелось ни разговаривать, ни думать, но мысли все равно лезли в голову, будто назойливые мухи, роились в ее сознании. Взять хотя бы этот ручей — почему в Адиласе реки есть только на севере, а на юге — только ручейки, как этот? Принцесса отмахнулась от очередного навязчивого вопроса и перевернулась на бок. Теперь она видела Мериада, бродившего по воде, и Шарара, лежавшего у дороги. Промелькнула очередная мысль: они стоят по обеим сторонам от нее, будто защищают от возможной опасности. Шарар, пожалуй, да, но Мериад бы не стал…

Она покосилась на удаляющуюся черную спину — да, ему точно нет до нее никакого дела — и, отвернувшись, хотела закрыть глаза — не получилось. В поле зрения попали всадники, стремившиеся разрушить ее мирную идиллию.

Девушка вскочила на ноги и метнулась к пригорку, на котором оставила оружие. На мгновенье задумалась — стоит ли говорить Мериаду? — но промолчала.

Худшие подозрения подтвердились, когда над головой просвистела стрела. Если и дальше так пойдет, этот звук станет для нее привычным.

Юркнув за пригорок, Стелла оглядела диспозицию. Их двое, но ей с лихвой хватило бы и одной, Вильэнары; рядом с ней ашелдонец. Значит, стрелял он.

— Ну, что, допрыгалась? — злорадствовала колдунья. — Помолись своим бессильным богам — и умри!

Ашелдонец скривился в усмешке и снова натянул тетиву. Но стрела не долетела до цели, сгорев в воздухе.

— Ты совсем не изменилась со времен Добиса: такая же безалаберная. — Принцесса ощутила тяжесть ножен с мечом. — И мне по-прежнему приходиться за тобой присматривать.

— Спасибо, — прошептала девушка.

— Прибереги благодарности для другого случая. А теперь залезай!

Девушку не пришлось упрашивать дважды, она тут же забралась на жеребца, но тут же поняла, что ей отведена скромная роль зрительницы спектакля смерти.

Конь показал страшную сущность, легко, будто играючи, в мгновение ока оказавшись возле ашелдонца и убив его одним единственным мощным ударом. Принцессе стало дурно при виде того, что от него осталось.

Вильэнара в страхе завизжала, попыталась спастись бегством, но Мериад не желал ее отпускать. До смерти перепуганная каким-то видением, ее лошадь взвилась на дыбы и сбросила всадницу. Колдунья беспомощно распласталась на земле. Опомнившись, она на четвереньках поползла к дороге, оглянулась, кое-как поднялась на ноги, прихрамывая, побежала…

— Хочешь убить её? — предложил бог. — Тогда не зевай!

Конь замер, предоставив ей возможность прицелиться и выстрелить. К сожалению, стрела лишь слегка задела Вильэнару.

— Стелла, я тебя не узнаю! Тебе, что, пять лет? Ты в двенадцать стреляла лучше, — недовольно прокомментировал Мериад.

Воспользовавшись временным замешательством колдуньи, Шарар подкрался к ней и вцепился ей в горло.

— Она же убьет его! Нет, нет, Шарар, стой! — в ужасе закричала Стелла.

— Не убьет. Не закатывай истерику по пустякам!

Но девушка его не слушала, спрыгнуть на землю и броситься на помощь собаке.

При помощи одного единственного прыжка Мериад оказался возле Вильэнары.

Колдунья мгновенно среагировала на появление грозного противника. Отбросив собаку в сторону, она поднялась навстречу опасности, зашептав заклинание, подняла руки к небу, будто концентрируя энергию в сложенных вместе ладонях, но вдруг покачнулась и, побледнев, прислонилась спиной к дереву. На лице — ни кровинки, в глазах — страх.

Еще одно мгновение — и лицо ее почернело, а ноги подкосились. Колдунья сползла по стволу, судорожно цепляясь пальцами за кору.

Стелла испуганно перевела взгляд на Мериада — он стоял на прежнем месте, глаза необычайно расширены, взгляд сфокусирован на Вильэнаре. Наконец он сделал шаг — и начал меняться. Очертания стали зыбкими, расплывчатыми — и вот вместо лошади перед принцессой было рогатое когтистое чудовище с перепончатыми крыльями.

Вся мощь природного оружия разом обрушилась на Вильэнару, разрывая и терзая ее плоть. Удары были молниеносны и безжалостны; колдунья пыталась обороняться, но все, что она могла, это пытаться скрыться от своего преследователя в паутине колдовства.

Окровавленная Вильэнара появлялась то там, то здесь, все дальше от Стеллы, но смертоносная тень следовала за ней по пятам. Принцессе казалось, что это существо (да, мысленно она называла его существом, по-другому язык не поворачивался), упивается охотой и специально медлит с последним ударом.

Вот они снова оказались рядом: она, вся в крови, с перекошенным от боли и страха лицом, наверное, впервые ощущавшая свое бессилие, впервые ставшая жертвой, и он, припавший к земле для прыжка.

Стелле стало дурно от солоноватого запаха крови, она зажмурилась.

Послышался глухой удар и тихий треск. Девушка поняла, что все кончено.

Ей было страшно, страшно и противно до рвоты — всех предупреждают о гневе бога смерти, но никто никогда не видел, как это бывает.

— Стелла? — Очевидно, она выглядела так, что невольно вызвала его беспокойство. Сейчас подойдет, спросит, в чем дело… Нет, если он, вернее, то, во что он превратился, подойдет ко мне, она ничего не услышит, окаменеет от страха, в голове будет стоять треск ломающихся костей.

Девушка зажала уши руками и опустилась на землю. Она открыла глаза, но старалась не смотреть туда, где лежало окровавленные останки колдуньи.

Легкое движение ветерка — его крылья? Стелла зажмурилась.

— Не бойся, уж тебя-то я не трону. — Очередная попытка успокоить ее.

— Она мертва? — дрожащим голосом спросила девушка.

— Если бы! Через пару дней отец оживит ее.

— Тогда зачем было…

— Затем. Думаешь, она не заслужила? С удовольствием проделал бы это еще много раз. Да, с удовольствием, можешь не кривиться. Ну же, вставай, не так уж все страшно! Вставай, у меня есть для тебя работа. Видишь всякий сброд на дороге толпу? Будь любезна, избавь меня от них.

Стелла осмелилась взглянуть на него — никакого чудовища не было, Мериад снова принял лошадиное обличие. На шкуре — ни кровинки.

— Ну, что расселась? Вставай!

Жеребец направился к дороге, возле которой в нерешительности переглядывались трое ашелдонцев.

— Ну, ты как? — Он остановился и обернулся к ней. — Собираешься что-то делать? — Видя, что девушка не понимает, Мериад пояснил: — Растечешься по земле или все-таки сделаешь пару шагов? Учти, я долго ждать не буду.

Принцесса встала и нетвердой походкой пошла к нему. Постепенно к ней возвращалось былое самообладание, хотя, когда она забиралась на блестящую спину, ей на мгновение стало не по себе.

— Ну вот, пришла в себя, наконец-то! — хмыкнул бог. — Ладно, так и быть, я тебе помогу, бьюсь об заклад, у тебя сейчас руки дрожат.

Убедившись, что она крепко держится, конь с места сорвался в карьер и, будто ножом, рассек группку ашелдонцев. Двое бросились наутек, третий выхватил кривой нож, но Стелла быстро реабилитировалась за проявленную слабость.

— Какой тебе больше нравится? — Мериад резко развернулся и замер. Принцесса невольно поймала себя на мысли, что сейчас он похож на гончую: мышцы напряжены, чуть осел на задние ноги, внутри — будто сжатая пружина.

Не дождавшись ответа, Мериад выбрал жертву сам. Пружина разомкнулась.

Он по очереди настиг обоих ашелдонцев и, немного поиграв с ними в кошки-мышки, позволил Стелле завершить дело.

— Жестокие же у Вас забавы! — вздохнула девушка, убирая меч в ножны.

— Каждый развлекается по-своему. Ты, например, любишь кружить людям головы — тоже не безобидное занятие. — Он шагом возвращался к ручью.

Стелла промолчала. Ей, конечно, хотелось спросить, как часто он так развлекается, но она боялась.

И тут принцесса натянула поводья.

— Это еще что за фокусы? — взмыв на дыбы, недовольно спросил Мериад. — Вильэнара ожила? Если нет, ты у меня получишь!

— Посмотрите: там, у ручья, — прошептала девушка.

Мериад повернул голову и буркнул:

— Чтобы ты в последний раз дергала меня по пустякам!

По берегу ручья ехал босоногий мальчик в красном колпачке; на крупе серого в яблоках коня покачивался бочонок с водой. Всадник весело барабанил по бокам лошади и щедро поливал траву из деревянного ковша. Встретившись глазами с принцессой, он лукаво улыбнулся, она не смогла удержаться от ответной улыбки.

— Какой он милый!

— Спорное утверждение. Впрочем, Дотсеро всегда мил.

— Вы его знаете?

Вместо ответа — фырканье.

— Кажется, я уже видела его… Да, на Исте!

— Раз видела, то иди, поздоровайся. Ты ведь хочешь с ним поговорить?

— А можно?

— Можно. Даже нужно. Слезай, ты мне надоела!

Принцесса соскользнула на землю, но подойти к мальчику не решалась.

— А Дотсеро — это кто?

— Внук Ильгрессы. Он у нас любитель природы, — усмехнулся бог, — заботиться обо всех растениях и зверушках. Дотсеро совершенно безобиден, так что иди. Пусть и у него заболит голова от твоей болтовни.

Пропустив последнее замечание мимо ушей, девушка удивленно спросила:

— Разве у Ильгрессы есть дети?

— Уж внук точно есть, значит, и дети имеются. Кое-кого ты даже знаешь.

Дотсеро поравнялся с ними и снял колпачок.

— Здравствуйте! Бабушка ждет вас. — У него был звонкий детский голос.

— Ну, здравствуй. Опять шляешься там, где могут увидеть люди? Смотри, бабушка надерет тебе уши!

— А меня никто не видит.

— И на Исте тоже? Я знаю, по крайней мере, двоих, кто лицезрел тебя во всей красе.

— Им можно, — улыбнулся Дотсеро. — Не сердитесь, Вы же на самом деле не сердитесь, только делаете вид.

— Ладно, умник, что еще скажешь?

— То, что я, как Вы и просили, все передал бабушке.

— Спасибо. — Голос его потеплел; мальчик оказался прав, недовольство было напускным. — Она в Астере?

— Да. Пытается спасти людей от пагубного влияния Шека и его хозяина, — вздохнул мальчик и серьезным, так не вязавшимся с его беззаботным видом, голосом добавил: — Там, за поворотом, были демоны, я прогнал их.

Стелла удивленно посмотрела на него: такой маленький, безоружный — и прогнал демонов?

— Внешность бывает обманчива, — тут же последовал комментарий «чтеца мыслей». — Он не такой уж маленький и беззащитный. Кстати, Дотсеро, познакомься с любительницей задавать вопросы. Это та самая, которую пожелала видеть твоя бабушка. Зовут Стелла.

— Приятно познакомиться. — Дотсеро снова снял колпачок и широко улыбнулся. — Ты очень милая девушка.

— Да, конечно! — Мериад фыркнул и закатил глаза. — Если хочешь, можешь забрать это сокровище себе.

— Я бы с радостью, но не могу. А она все равно хорошая.

Мальчик нагнулся и, поманив к себе принцессу, прошептал, лукаво посматривая на ее спутника:

— Знаешь, он прав, не все таково, каким иногда кажется. И даже его можно заставить поступать по-твоему. Всего можно добиться ласковым словом.

Стелла удивленно подняла брови, хотела что-то спросить, но Дотсеро поднес палец к губам.

Рассмеявшись, он плеснул в них водой, и исчез.

— Озорной мальчишка! — усмехнулся бог и резким движением стряхнул с себя холодные капли. — Из вас вышла бы отличная пара.

Глава X

Ночь была темная. Холодная роса упала на траву и переливалась в призрачном свете серебряного светила. Луна, царица ночи, неторопливо плыла по небу от одной звезды к другой, но не спешила освещать сгусток мрака у своих ног.

Стелле не спалось; она ворочалась с бока на бок, то и дело бросая беспокойные взгляды на небо. Ей казалось, что вокруг сгустились лиловые тени, стремящиеся подобраться ближе к костру.

И снова этот тихий протяжный звук…

Ей было бы гораздо спокойнее, переночуй она под крышей, но места ночевок от нее не зависели. Хотя, справедливости ради, прошлую ночь она провела в какой-то деревне. Одна. Стоило ей отвязать поклажу, как Мериад куда-то исчез и появился только утром, когда она уже смирилась с тем, что отныне ей придется идти пешком. Впрочем, его исчезновение заметила только она: иллюзия во дворе довольно хрупала сеном, зато не обменивалась с принцессой ехидными комментариями.

Сегодня они ночевали под открытым небом. Вернее, ночевала только она, а бог по обыкновению скрылся из виду, оставив девушку самостоятельно обустраивать свой быт и спальное место. Интересно, а спят ли боги?

Протяжный звук повторился вновь.

Принцесса встала, прошла мимо спящего Шарара и остановилась у жидкого куста возле пригорка, ежась от ночного ветерка.

Рядом блеснули голубые огоньки, блеснули, зажглись снова, поднялись над землей, закружились в медленном танце и, вспыхнув, окончательно погасли.

— Злые духи резвятся, — подумала Стелла и, разогнав рукой дымку, поднимавшую от воды (рядом был ручей), перешагнула на другой берег.

Перед ней мелькали светлячки; из-под ног с кваканьем прыгали лягушки, привлеченные влагой.

Беспокойную ночную тишину разрезал скрежещущий смех, эхом разлетевшийся над лугом. Свечение, похожее на ультрамариновый рассвет, разлилось над головой, выхватив из мрака кусочек неба и земли.

Принцесса вздрогнула и отступила назад, во мрак. Теперь он не казался таким уж пугающим, гораздо страшнее было там, впереди, в полосе сине-зеленого света. Она нечаянно наступила в ручей, ноги тут же промокли, но разве сейчас это важно?

Сияние превратилось в туман и, сгустившись, обрело форму человеческой фигуры.

— Так вот ты какая. — Голос был хрипловатый, тихий, но удивительно четкий. — Такая молодая, такая хрупкая, но смелая. Ты действительно не боишься?

Стелла молчала. Все внутри нее содрогалось от страха, от первобытного животного страха, парализующего движения и мысли, отравляющего ядом кровь. Но ведь голос не угрожал ей.

— Мне передали, что тебе нужно счастье. Ты сказала, что я не могу его тебе подарить. А если могу? Если ты будешь счастлива, ты отдашь мне Лучезарную звезду?

— Это невозможно. — Вместо слов из горла вырвалось бормотание, но ее поняли.

— Для меня нет ничего невозможного. Я знаю, где твое счастье.

Страх ослабил хватку, ей вернулся дар речи, а вместе с ним — способность мыслить и возражать этому голосу.

— Счастье — хрупкая вещь; оно постоянно ускользает. Разве кто-то может сказать, где прячется счастье? Сейчас оно здесь, а через мгновенье его там нет.

— Ты не глупа. — Фигура вышла из оболочки тумана и остановилась в нескольких шагах от принцессы. Несмотря на то, что обладатель голоса был так близко, девушка никак не могла рассмотреть черты его лица. Все, что она успела заметить, это то, что и в отце, и в дочери течет южная кровь. — Но ты забыла, что есть сила, которой подвластно все.

— Нет, не все. — Былая уверенность возвращалась к ней по крупицам; теперь она не боялась смотреть на него. — Вы не можете подарить кому-либо счастье, потому что не знаете, что это такое.

— Откуда такая уверенность? Ты совсем меня не знаешь.

— Знаю. Мне сказали, что Вы — это Зло.

— Ей сказали! — рассмеялся Эвеллан. — Значит, ты веришь словам?

— Не всем словам.

— И правильно. Я не совсем то, что тебе кажется.

— Кем бы Вы ни были, осчастливить кого-либо Вы не можете. Счастье не живет рядом со злом.

— Для тебя сейчас все кажется черно-белым, ты не видишь полутонов, делишь мир на друзей и врагов. Друзья, по-твоему, всегда счастливы, а враги способны лишь творить зло. Но все не так просто, — покачал головой отец Вильэнары. — Тебе нужно счастье? Ты получишь его. У тебя будет свобода, свобода от всех богов на свете, ты будешь любима достойным могущественным и умным человеком, осчастливишь своих близких и друзей — и цена этому всего лишь маленькая звездочка, даже не звездочка, а камушек, от которого тебе все равно нет проку.

Стелла молчала. Может, он прав, и ей не стоит так отчаянно упорствовать, может, она чего-то не понимает, не видит какого-то важного оттенка?

— Ты знаешь, что твоя родина стоит на пороге войны? В ней бушует восстание, которое невозможно подавить малочисленными лиэнскими силами. Твоя сестра — слабая болезненная женщина; после твоего отъезда она не появляется на людях, чахнет день ото дня, молится Амандину, но боги глухи к ее мольбам. Богов уже нет, а ты упорно продолжаешь служить тому, чего нет. Солнце вечно, погасить его невозможно, можно только убить хранителя. Сумерки мира — лишь преддверие нового мира, в котором будет всего один бог. Настоящий, обладающий властью, а не толпа дряхлых беспомощных комедиантов. Прояви благоразумие и не ссорься со мной.

А он прав! Почему она должна жертвовать жизнью сестры ради безумной воли стареющих богов? Многобожие обязательно закончилось бы войной, в которой победил бы сильнейший, только один. Так зачем же пытаться спасти то, что должно погибнуть?

Но этим единственным божеством Стелла хотела бы видеть не Эвеллана, а… пока не виденную ею Ильгрессу. Она подсознательно чувствовала, что именно ей нужно отдать невидимый ключ от врат мира.

Если у нее такой внук, какова же она? Не даром же ее зовут Светлой, она должна излучать свет. Свет, добро и любовь.

Девушка еще раз взглянула на Эвеллана. Воплощение мирового зла? Но, на первый взгляд, он не похож на это воплощение. Вселенское зло должно быть уродливо; его глаза должны быть налиты кровью или хотя бы гореть адским пламенем, а перед ней человек, такой, какого бы она могла встретить где угодно. Хотя темнота мешала ей досконально разобрать черты его лица, и так понятно, что на них нет печати уродства. Нет ни горба, ни горящих глаз, ни звериной шерсти, ни рогов, если бы она ни знала, ни за что не догадалась, кто перед ней. Только этот смех, от которого пробирает дрожь.

Да, неприветливый тип — но и Мериад не подарок. Они даже чем-то похожи, манерой поведения. Интересно, только ли этим? Вдруг они похожи в чем-то еще? Там и там смерть — наверное, это накладывает свой отпечаток. Вечно она выбирает не ту компанию!

Нет, вселенское зло она представляла совсем по-другому. Не должно было оно с ней так разговаривать, так просто, спокойно, даже с некоторым уважением. Оно бы не предлагало, а требовало. Или в этом и состоит весь обман, вся маскировка — ожидаешь одного, а получаешь совсем другое.

Но Лучезарную звезду она ему не отдаст. Если она действительно так важна, то она не отдаст ее никому. Ну, разве что Дотсеро.

— Так мы заключим договор? — Голос Эвеллана прервал череду ее мыслей.

— Нет, — тихо ответила Стелла. — Я ее никому не отдам.

— И что же ты будешь с ней делать? Простая земная девушка, не обученная магии.

— То, что скажет Ильгресса.

— А если она ничего не скажет? Придется ведь кому-нибудь ее отдать.

— Но не Вам.

— Это твое последнее слово?

— Да.

— Что ж, посмотрим! — Он улыбнулся. — Посмотрим, что ты скажешь потом. Когда получишь звезду, я сделаю тебе, еще одно предложение, последнее. Настоятельно советую обдумать ответ, чтобы не погибнуть по вине собственной глупости.

Ночной сумрак снова раскрасили голубоватые огоньки, потонув в густом молочном тумане, окупавшем долину. Когда он рассеялся, Эвеллана уже не было.

Принцесса в изнеможении опустилась на траву. Ее будто высосали изнутри, наполнили чугунной пустотой. Пытаясь выдавить из себя эту пустоту, избавиться от тягостного чувства, девушка, обхватив голову руками, раскачивалась из стороны в сторону.

Спать окончательно расхотелось; кажется, начиналась мигрень.

Над головой пронеслась летучая мышь. Одна. Вторая. Вечные спутники зла, они кружились над ней, кружились низко, почти задевая крыльями волосы.

Принцесса перестала качаться и, не в силах бороться с молоточками в висках, легла на мокрую траву. Тело скрючило, дернуло пару раз, а потом отпустило.

Молоточки стучали все громче; она свернулась калачиком и крепко-крепко сжала ладонями виски. Приступ мигрени разрывал ее голову; казалось, тупая боль расползается из-под пальцев по всему телу.

Девушку бросило в жар, потом в холод, снова повторились судороги. Во рту появился мерзкий металлический привкус. Ее будто выворачивало изнутри наружу, выворачивало и кололо одновременно. То жалило мелкими иглами, то било молоточками.

В горле застрял рвотный ком; груди было жарко, а ногам — холодно.

Принцесса еще крепче сжалась калачиком, чтобы хоть как-то утихомирить бунтующие внутренности.

И тут все как рукой сняло, остались только испарина и слабость.

— Не спишь? — Знакомые глаза блеснули в призрачном лунном свете. — Трава холодная, простудишься.

Конечно, он и не подумал вмешаться, когда она дрожала перед лицом Эвеллана, когда отвечала отказом на его предложение, когда корчилась на этой самой траве. Ему не было до этого дела, а сейчас его волнует, что она простудится. Да по сравнению с тем, что было, это сущая безделица!

— Со мной все в порядке, — пробормотала девушка. Встать она по-прежнему не могла.

Длинная шерсть защекотала щеку. Значит, сейчас он в обличие сварга.

— Это пройдет. Вставай! До рассвета еще далеко, тебе нужно выспаться.

— Мне не хочется спать.

— Пустое! Неужели Эвеллан так напугал тебя? Не слушай его, просто постарайся не вникать в смысл слов, считай, представляй что-нибудь — так будет легче.

Стелла молчала. Дурнота действительно отступила, но спать все равно не хотелось.

Бог осторожно толкнул ее. Девушка неохотно встала и побрела к догоревшему костру (когда это он успел?). Как не странно, стоило ей коснуться щекой свернутого в изголовье плаща, как она тут же заснула.

Ее разбудил Шарар, несколько раз лизнувший ее в лицо. Стелла открыла глаза, посмотрела на небо — солнце было уже высоко. Так, ей, кажется, что-то говорили о рассвете. Неужели проспала?

Девушка вскочила, наскоро позавтракала и отправилась на поиски Мериада: он нне утруждал себя такой мелочью, как ожидание ее пробуждения. Обойдя окрестности, она нашла его в миле от места ночевки. Жеребец пытался что-то откопать — странное занятие для бога.

— Что Вы делаете? — не удержавшись, рассмеялась принцесса.

— И тебе не надоело? — Мериад ответил вопросом на вопрос.

Она вопросительно посмотрела на него.

— Спрашиваешь о всякой ерунде и даже не подумаешь о том, чтобы проверить, нет ли кого поблизости. Если еще помнишь, — долгий взгляд в глаза, — для кому-то ты словно кость в горле.

Значит, она занимается ерундой, а он нет?

— Чем занимаюсь я, тебя вообще не касается, — отрезал Мериад. — Не суй свой нос, куда не следует! Ты на редкость беспечна, назойлива и бестактна.

— Но поблизости никого нет…

— Уже нет. Знаешь, кто был среди той троицы, которая рыскала по окрестностям? — Он прищурился, очевидно, предвкушая ее реакцию и внутренне смакуя ее. — Дакирец.

Стелла переменилась в лице и пробормотала:

— Значит, я все же должна поехать в Дакиру.

Конь фыркнул:

— Зачем? Кому собралась там мозолить глаза? Ты сначала хотя бы одно дело доделай. Ну, что стоишь?

Принцесса нехотя поплелась за вещами, надеясь, что ей не придется тащить их сюда на своем горбу. Ее ожидания оправдались частично: бог соизволил преодолеть только половину разделявшего их расстояния, попутно высказав пару замечаний по поводу продолжительности ее сна, медлительности и нерасторопности. Девушка предпочла оставить возражения при себе.

Как всегда доверив выбор дороги божественному провожатому, Стелла погрузилась в осмотр окрестностей. Вопросов она не задавала, не о чем таком не думала, репликами ее тоже не удостаивали, разве что периодически грубо, без слов напоминали, где и как следует держать ноги, поэтому молчание продлилось вплоть до реки Унар.

Мериад остановился, всем своим видом показывая, что смертным пора спускаться на грешную землю. Так как особых указаний не последовало, девушка спустилась к реке.

Неподалеку смеялись адиласки, Стелла видела краешки их длинных ярких платьев.

Убедившись, что вода чистая, девушка напилась. Поднявшись на косогор, она заметила на противоположном берегу стайку девушек. Указывая на нее, они о чем-то щебетали по-адиласки. Наконец одна из девушек отделилась от подруг и мелкими шажками засеменила к деревянной переправе. На ней было синие платье; длинный шлейф от чалмы намотан на левую руку.

— Вы лиэнка? — спросила адиласка, бросая на девушку робкие взгляды из-под пушистых ресниц.

— Да, — удивленно ответила Стелла, даже не успев подумав, стоило ли говорить правду.

— Вас зовут Стелла?

— Да. — Она, решительно, ничего не понимала.

— Меня просили передать Вам это. — Адиласка протянула ей конверт. — Тот, кто дал его мне, хотел, чтобы Вы прочитали письмо до того, как въедете в город.

— А кто Вам его дал?

— Человек, — пожала плечами девушка в синем. — Обыкновенный человек. Такой низенький, с бородкой.

— Он говорил по-адиласки?

Она утвердительно кивнула и, слегка поклонившись, поспешила ретироваться. Каблучки быстро застучали по мосту, унося свою обладательницу на другую сторону реки. Поравнявшись с подругами, она вместе с ними стремительно скрылась в прибрежных зарослях.

— От кого письмо? — Мериад проявил интерес к адресованному ей посланию. — Кому ты по глупости сказала, куда едешь?

— Я никому не говорила. Ну, разве что Урсиолле. И то, — поспешила оправдаться Стелла, — я лишь обмолвилась, что поеду по дороге в Астеру.

— Она не в счет и так бы догадалась или в глазах у тебя прочитала. Кто-то еще?

— Нет. Право, не знаю, от кого оно. — Девушка внимательно осмотрела конверт: ни печати, никаких опознавательных знаков. Надорвав, она извлекла плотный лист гербовой бумаги. На просвет на нем проступило изображение дракона.

Лист был исписан аккуратным убористым почерком на лиэнском.

С.-Р., 4 сентября.

Ваше Королевское Высочество!

Мне стало известно, что Вы покинули Лиэну и из одного из сиальдарских портов отбыли в Адилас, где сейчас и находитесь. Так же мне достоверно известно, что Вами и Вашими передвижениями активно интересуются люди Вильэнары. Сама Вильэнара в данный момент тоже находится в Адиласе. Она приплыла в Скали вечером того же дня, что и Вы, и лишь счастливое стечение обстоятельств спасло Вас от Уфина — нового командира ее наемников и, по совместительству, главного соглядатая и подручного. Счастливый случай спас Вас и в Сустенте.

Судя по всему, в данный момент Вы находитесь вблизи Астеры, не подозревая о том, что Вас там ждет. Советую Вам объехать город стороной: в Астере Вас поджидают люди Вильэнары. Если Вы попадете в плен к колдунье, она заставит Вас привести ее к Ильгрессе, хотите Вы этого или нет. У колдовства богатые возможности, которые возрастают в стократ, если рядом с учеником могущественный учитель. Надеюсь, мне не нужно объяснять, кого я имею в виду.

Если увидите человека в шляпе с красным пером — знайте, смерть заглядывает Вам в глаза.

Честно говоря, Ваша поездка в Астеру — самая бесполезная и безрассудная из всех Ваших затей. Нет, я не отговариваю Вас от продолжения пути, напротив, советую докончить начатое, но, полагаю, Вам следовало все гораздо лучше продумать до того, как вмешаться во все это.

Будьте предельно осторожны! Особенно в Астере; Ваши злоключения начнутся именно там. Если Вы счастливо избегните людей Вильэнары и доберетесь живой до старой Суфы, я, пожалуй, назову Вас счастливейшей из смертных, хотя, увы, это счастье столь эфемерно! Море — злой рок Вашей семьи, оно может погубить и Вас.

Знаю, Вы упрямы, поэтому больше не стану утомлять Вас своими назиданиями и преступлю к делу. Запомните знамения опасности: красное перо, черная стрела и женщина с гранатовым ожерельем.

Советую попросить Вашего спутника ждать Вас не в Скали, а в Суфе — так Вы выиграете время. Время для Вас сейчас — это все. Чем скорее Вы вернетесь на родину, тем лучше. Поспешите, чтобы беды земные не соединились с бедами небесными.

Подписи не было, но принцесса догадывалась, кто написал это письмо — подсказка крылась в гербовой бумаге.

Итак, в Астере ее ждет ловушка. Прекрасно, она всегда любила расстраивать чужие планы.

— Ильгресса обосновалась далеко отсюда? — Стелла сложила письмо и убрала его в седельную сумку (забавно, сумка есть, а седла нет).

— Нет, где-то в трех милях отсюда.

— Мы заедем в город?

— К чему бесполезный риск? Как я посмотрю, куча народу знает о том, кто ты, где и зачем. Ты сама в этом виновата.

Девушка недовольно хмыкнула.

— Да, виновата. У тебя слишком длинный язык и импульсивный характер.

Да-да, конечно! Импульсивный характер только у нее, все остальные не подвержены такому атавизму, как эмоции.

— Хватит иронизировать, твои шуточки неуместны! — Ее больно хлестнули хвостом по лицу.

Но, вопреки воле Мериада и предупреждения доброжелателя, принцесса все-таки решила заглянуть в Астеру. Зачем? Просто захотелось, соскучилась по людям — ее провожатый особо не жаловал смертных, что, собственно, и неудивительно, а вот ей люди нравились — с ними можно было общаться на равных и не боятся, что кто-то узнает, о чем ты на самом деле думаешь.

Переодевшись и выслушав пару колоритных замечаний по поводу собственных умственных способностей, Стелла весело застучала каблучками по мостовым пешеходных улиц Астеры.

Город показался ей грубой пародией на Скали: серые или песчаные стены домов нескончаемой чередой тянулись вдоль пожухлых кустов жасмина, иногда прерываясь глухими калитками и террасами садов, полускрытых от глаз высокими колючими изгородями.

Принцесса вышла на главную площадь, от которой разбегались лабиринты конных и пешеходных улиц. На ее северной стороне, рядом с заброшенным помпезным зданием, может быть, храмом, высилась колокольня. Рядом помещалась небольшая лавка с благовоньями и тканями; к ней примыкали несколько столиков соседней таверны под соломенной крышей. За одним из столиков сидела пара: мужчина и женщина — и пила чай.

Стелла пробралась сквозь толпу к лавке и спряталась от слепящего солнца под навесом таверны. К ней тут же подошла сероглазая подавальщица и поинтересовалась, не желает ли она чего-нибудь. Девушка заказала тарелку фруктового супа, ягненка с легким гарниром и, разумеется, знаменитый адилаский «розовый» чай.

Дожидаясь заказа, она с интересом рассматривала посетителей таверны. Толпа была разношерстной, попадались даже сиальдарцы, но большинство, разумеется, местные жители.

Среди общей массы выделяется та самая парочка, которая сидит за ближним к колокольне столом. Она — еще молодая, но на тщательно напудренном лице видны первые морщинки. Длинное темное платье контрастирует с накидкой, украшенной серебристыми перьями, и ее пшеничными волосами. Национальность определить сложно, скорее всего, дитя смешенного брака. Он немного старше ее, смуглый, с острыми скулами; придворный костюм четко указывает на положение в обществе. И опять-таки Стелла затруднилась причислить его к какой-то определенной народности.

Интересно, они друг другу кто? Уж точно не влюбленные: в Адиласе не поощряется открытое проявление чувств, они бы не посмели появиться на людях вдвоем. Значит, что-то официальное. Родственники? Но они не похожи. Супруги? Да, наверное, супруги.

Покончив с ягненком, принцесса снова обратила внимание на эту пару. Они уже допили чай; он раскуривал черную трубку с янтарным мундштуком, она что-то вполголоса говорила ему.

Почувствовав на себе неосторожный долгий взгляд, женщина обернулась и с легким акцентом спросила:

— Вам что-то нужно, сеньора?

Стелла смущенно покачала головой и отвернулась. У нее было чувство, будто она покраснела до ушей. А, может быть, действительно покраснела.

— Не желаете разделить нашу компанию?

Принцесса пробовала вежливо отказаться, но женщина настаивала, ей ничего не оставалось, как взять свою чашку и присесть за соседний стол.

— Такой погожий день — а Вы сидите одна. Почему, если не секрет?

— Я назначила встречу другу, а он не пришел, — соврала девушка.

— Так часто бывает. Почему бы Вам не пойти к нему домой, не оставить записку…

— Я не знаю, где он живет, я здесь проездом…

— Проездом? Откуда?

— Из Скали. Вот, — улыбнулась принцесса, — решила осмотреть просторы нашей родины.

— Вы не похожи на адиласку. — И зачем она ляпнула про родину? Теперь пойдут подозрения… И, вообще, надо было быстро поесть и уйти, все равно в городе смотреть нечего.

— По матери я сиальдарка. — Девушка еще раз улыбнулась.

— Тогда понятно. — Похоже, женщину удовлетворил ее ответ.

— А Вы не боитесь разбойников? — Мужчина в придворном костюме отложил трубку в сторону. — Недавно неподалеку от города нашли мертвым одного человека… Говорят, его убил «Черная стрела».

Ее будто кольнуло изнутри, так, что Стелла невольно вздрогнула. Первое знамение беды! Да, не стоило надеяться на свою счастливую звезду, нужно было прислушаться к чужим советам. Легкомысленность непростительна и наказуема.

Девушка искоса взглянула в лицо собеседника — ничего, абсолютно ничего, никакого выражения.

— Прискорбно слышать, что это зло до сих пор не искоренили, — нарочито вздохнула принцесса; сердце бешено стучало, и она всеми силами старалась его унять.

— Говорят, это женщина.

— Не слушайте его, — адиласка укоризненно посмотрела на своего спутника, — он всегда собирает самые нелепые сплетни. Нет, конечно, разбойники иногда промышляют в здешних краях, но они не убивают, а грабят. Разумеется, никакой «Черной стрелы» не существует, это все выдумки простонародья. Но Вам это вовсе неинтересно… Вы ведь из Скали? — Стелла утвердительно кивнула. — Расскажите нам, каково нынче в столице?

— В столице чудесно, Его величество любит веселиться.

— Ах, балы… Всю жизнь порхала бы, как бабочка, если бы не он. — Дама укоризненно взглянула на своего невозмутимого соседа (интересно, на его лице отражаются хоть какие-то эмоции?) и неловко дернула плечиком. Накидка сползла, обнажив краешек гранатового ожерелья.

Тут принцессе и вовсе стало не до шуток. Два совпадения? Вряд ли.

— Фамильная драгоценность? — изображая простое любопытство и, в то же время, пытаясь скрыть страх, спросила девушка. Она осторожно нащупала кинжал, прикинула, как быстро сможет его достать.

— Ожерелье? Да, досталось от бабушки.

— Извините, мне пора. До свидания, сеньора. — Адиласец склонился над ее рукой и взял…шляпу с красным пером. Стелла поднялась вместе с ним, якобы для того, чтобы расплатиться по счету и забрать забытую за прежним столом вещь; на самом деле она тщательно осмотрела площадь и, в подтверждение своих опасений, заметила несколько подозрительных личностей.

— Что с Вами? — забеспокоилась женщина.

Неужели взгляд выдал? Ну да, она же лихорадочно осматривается по сторонам, кому угодно это покажется подозрительным.

Ответить? Нет, пожалуй, не стоит.

Стелла промолчала и покинула таверну, оставив на столе плату за обед.

— Куда Вы так торопитесь, сеньора? — Человек в шляпе с красным пером преградил ей дорогу.

— Я спешу, пропустите!

Напрасный труд: он не сдвинулся с места и, ухмыляясь, изрек:

— Это неучтиво по отношению к даме.

— Она всегда была неучтива, Уфин. — Адиласка встала у нее за спиной. — Будь любезен, проверь, нет ли у нее оружия.

— Ваше высочество? — Он, что, хочет, чтобы она сама отдала ему кинжал?

Видя, что она не прореагировала на его слова, Уфин пояснил:

— Отдайте мне оружие и пройдемте к колокольне. Убедительно Вас прошу, ведите себя тихо и не привлекайте внимания.

— А если я не соглашусь?

Принцесса с горькой улыбкой заметила, что ее зажали в тиски. Да, напрасно ее предупреждали об опасности — она все равно попала в ловушку, как глупая бабочка в паутину. Что толку сопротивляться? Их много — она одна. Или все-таки?

Девушка медленно вытащила кинжал, будто собираясь передать его Уфину, и вдруг резко бросилась бежать. Всего пара шагов свободы — и всё, она попалась. Сопротивляющуюся, ее под руки притащили к Вильэнаре. Колдунья ухмылялась. Одной — злорадство, другой — унижение.

Принцесса с надеждой смотрела по сторонам — нет, никто и не думает ей помогать. Проходят мимо, равнодушно проходят мимо. Разумеется, мимо — ведь что они видят? Скромно одетую чужестранку в окружении свиты кого-то из аристократов. Наверное, считают ее воровкой или кем-то вроде того, никто ради нее и пальцем не пошевелит.

— Как мне надоел этот маскарад! — Колдунья вернула себе прежний цвет волос. — Терпеть не могу светлые пакли! Ну вот, так гораздо лучше. А еще лучше, если избавиться от этой дурацкой прически. Совсем другое дело! — Она довольно поправила свободные черные волны волос. — А теперь пойдемте на колокольню: нам надо поговорить.

— Нам не о чем говорить, — сквозь зубы пробормотала Стелла. Она досадовала на себя, на своё упрямство и глупость, которая привела ее в руки врагу. Неужели жизнь так ничему ее и не научила?

Вильэнара усмехнулась и, подойдя ближе, коснулась ногтем ее подбородка:

— А ты не изменилась!

Принцессу вели к колокольне. Как можно медленнее передвигая ноги, она гадала, что с ней будет дальше. Предмет разговора был заранее известен, так же как и ответ на предложение дочери Эвеллана, неизвестным оставалось лишь наказание, которое девушка за него понесет.

Тихая мелодичная трель проникла в сумрачный мир ее мыслей. Стелла подняла голову и вдруг поняла, что ее никто не держит. Принцесса недоуменно огляделась по сторонам и увидела Дотсеро. Как обычно, он хлопал босыми пятками по бокам коня и наигрывал на дудочке.

Но неужели их так испугал этот мальчик? Девушка перевела взгляд на своих конвоиров — стоят, не шелохнуться, даже Вильэнара оцепенела с поднятой к лицу рукой.

Не переставая играть, Дотсеро поманил принцессу. Стелла послушно подошла к нему и забралась на могучий круп коня.

Когда они покидали город, Вильэнара и ее люди все еще пребывали в странном оцепенении.

Стелла думала, что он приведет ее к Мериаду, и с тревогой гадала, что он с ней сделает, но Дотсеро привез ее в незнакомое место за городом.

Здесь было пустынно; земля вздыбилась рядами невысоких бугров, поросших высокой травой. С одной стороны — заросли колючего кустарника, переходящего в небольшую рощу; с другой — нетронутое, целинное поле.

— Нам сюда? — Принцесса тщетно пыталась отыскать хоть какие-то признаки жизни в этом безжизненном месте.

Дотсеро утвердительно кивнул и спешился, девушка последовала за ним.

Провожатый вел ее через кустарник, не обращая внимания на колючки, царапавшие кожу. Оказалось, что за ним течет Унар — весь в пене от многочисленных порогов, мутный от глинистых берегов.

На берегу паслась белая лошадь. Дотсеро улыбнулся и указал на нее.

Что он хочет?

— Здравствуй, — кобылица обернулась к ней. — Я боялась, что ты не придешь.

Кто она, ведь не просто говорящая лошадь?

— Мериад беспокоился и попросил Дотсеро найти тебя.

Значит, она тоже богиня. Наверное, ей поручено провести ее к Ильгрессе. Все боги нынче превратились в лошадей…

— А где он? — Девушка приготовилась, что ее будут бранить сразу два божества.

— Здесь, недалеко, но, думаю, тебя пока не стоит с ним говорить. Он сердится, а когда он злится, может наговорить и сделать много лишнего. Сколько раз я ему говорила: держи себя в руках, но характер ведь не изменишь. — В ее голосе сквозила улыбка, покровительственная улыбка, с которой обычно говорят о детях. Этот тон натолкнул Стеллу на новую мысль — мысль о том, что для этой женщины Мериад всего лишь большой ребенок.

— А я думала, что ты догадалась. Дотсеро, ты не сказал ей? — Она обернулась к мальчику.

— Нет, бабушка, — отозвался он.

Бабушка? Стоп, неужели? Неужели перед ней Ильгресса?! А она-то сначала подумала, что это Никара — точь-в-точь белое божество Страны гор.

Словно прочитав ее мысли, богиня сказала:

— Одно из моих имен Никара, но большинство зовет меня Ильгрессой.

Кобылица ударила копытом и превратилась в миловидную женщину в белых воздушных одеждах. У нее была удивительная, излучающая мягкое, приглушенное золотистое свечение кожа. Стелла осмелилась заглянуть ей в глаза, лучистые, до краев наполненные синевой — в них не было ни капли сомнения или тревоги, только спокойствие, которое частично передалось и ей.

Как и с Эвелланом, и тут она просчиталась. Девушка представляла Ильгрессу другой — ослепительной, лучезарной, излучающей неземную красоту — а она испускала свет, не физический, в виде нимба или ореола, а внутренний.

Ильгресса вовсе не походила на Анжелину: не пленяла, не поражала, не ловила восхищенные взгляды; такую женщину легко встретить где угодно, она не ниже и не выше вас, не красивее и не уродливее. Ее синонимом было «простота», как в поведении, так и в одежде, и Стелле, привыкшей к гонору небожителей, поначалу было не по себе оттого, что для Светлой она — равная.

Будто струясь по воздуху, богиня подошла к принцессе и коснулась рукой ее лба. От этого прикосновения по телу разошлись волны тепла.

— Да, ты та самая девушка, которая пригрезилась мне много сотен лет тому назад.

— То есть, Вы знали, что…?

— Когда-нибудь это должно было случиться. Я догадывалась, что мы не победили в той битве. Сон — всего лишь сон, спящие рано или поздно просыпаются, — грустно улыбнулась богиня. — Тогда и я и создала Лучезарную звезду, вложив в нее всю силу, свою и тех, кто был мне верен, силу еще молодого мира. Она опасна и в неправильных руках способна натворить столько бед…

— Но почему я, почему Вы выбрали меня?

— Я не выбирала, я просто видела, что это будешь ты. Именно ты должна зажечь на небосклоне Лучезарную звезду, чтобы восстановить утраченный ход вещей.

Ильгресса подняла руки; солнечный свет прошел сквозь кожу, подсветил ее пальцы, пятнами лег на запястья. Богиня сжала ладони, а когда разжала — на них блестел драгоценный камень в форме восьмиконечной звезды; прозрачный, он переливался всеми цветами радуги, излучая чуть заметное теплое свечение.

— Храни ее, не допусти, чтобы силы Зла завладели последней частичкой света. — Ильгресса протянула принцессе камень, все еще хранивший тепло божественных ладоней. — Зажги ее над водами Уэрлины до начала зимы.

— Но как я ее зажгу? — Девушка в недоумении смотрела на то, ради чего она приехала в Адилас.

— Поймав первые лучи солнца, поднимешь ее на скрещенных ладонях так, чтобы дневное светило заиграло во всех гранях. И громко скажешь: «Звезда радости, любви и счастья, займи своё место на небосклоне жизни! Пусть день всегда будет днем, а ночь — ночью». Звезда исчезнет и засияет на небе. Поспеши: вечная ночь уже близко!

Ильгресса подозвала Дотсеро:

— Отсыпь ей немного волшебного песка для защиты от Шека.

Мальчик кивнул и исчез за кустарником. Он вернулся с маленьким холщовым мешочком и услужливо протянул его девушке:

— Когда тебя будет донимать Шек, брось ему немного песка в лицо. А теперь прощай!

Они исчезли одновременно, — внук и его великая бабушка — не дав ей возможности ни поблагодарить, ни попрощаться с ними. Стелла осталась одна на берегу мутного потока с Лучезарной звездой в руках. Но ее одиночество длилось недолго: на противоположном берегу возник Мериад. Мгновение — и он был уже рядом с ней.

— Ну, и долго ты собираешься здесь стоять? — буркнул он. — Ждешь, пока появится Эвеллан? Будь уверена, он себя ждать не заставит. Или вы уже договорились? Ты ведь с превеликой радостью отдашь ему Лучезарную звезду взамен на эфемерное счастье.

— Как Вы можете!? Я вовсе… я никогда…

— Что ты никогда? Только врать мне не надо, тебя даже могила не исправит! Ну, чего стоишь столбом? Нечего сказать, умное создание выбрала себе Ильгресса! Но ей-то хорошо, она сделала свое дело и ушла, а мне с тобой возиться, мучиться от твоей трескотни, пытаться сделать из тебя что-то путное. Только ничего путного из тебя не выйдет, ты на редкость бесполезное бестолковое существо.

— Вы сердитесь на меня? — робко спросила принцесса.

— А ты как думаешь? Тебя же предупреждали, что в Астере опасно — нет же, тебя понесло в самое пекло! Если бы не Дотсеро, болталась бы на колокольне.

— Вы были правы, Вы всегда правы. — Девушка низко опустила голову. — Простите меня!

— Так и быть, — смилостивился бог. — Одной твоей глупостью больше, одной меньше — не имеет значения. А теперь спрячь Лучезарную звезду и приготовься к бешеной погоне за временем.

Она с облегчением вздохнула и осмелилась поднять на него глаза — нет, он еще злится, но скоро успокоиться. Все могло быть гораздо хуже, чем пара часов упорного мрачного молчания и череды редких словесных уколов.