Джек Ричер: Лучше быть мертвым

Глава 9

Фентон покопалась в своем мобильнике, потом поднесла экран к сканеру под табличкой «Карлайл Смит, колесный мастер». В двери что-то щелкнуло, и она отворилась. Я прошел за ней внутрь. Невозможно было представить, что некогда здесь кто-то занимался тяжелым физическим трудом. Комната была окрашена в мягкие, пастельные тона, всюду диванные подушки, по стенам развешаны ностальгические черно-белые фотографии. Ну и стандартный гостиничный набор мебели. Кровать. Диван. Место для работы. Шкаф. А также туалетная комната с душем. Словом, все, чтобы можно было с удобством скоротать вечерок, кроме разве что кофеварки. Никаких ее признаков. Зато здесь был аккуратно поставленный возле двери чемодан. Фентон проследила за моим взглядом.

– Старая привычка, – сказала она и подкатила чемодан к кровати. – Чтобы всегда быть готовой к переезду. Я думала, что очередной переезд у меня будет сегодня. Надеялась, что с Майклом. Хотя, на самом деле, догадывалась. Не было никаких шансов. Уезжать мне теперь одной. Просто хотелось в этом убедиться. Для меня это не было сюрпризом. Но все равно там, возле «Дерева», меня как обухом по голове хватило. Сама такого удара не ожидала. Несколько секунд я была на грани. Прости, что тебе пришлось такое увидеть. Больше не повторится. А теперь давай забудем об этом. Располагайся. Будь как дома.

Я мысленно прикинул время. Где-то одна минута четвертого. Я успел проголодаться. Завтракал очень давно. Встал рано, еще в Эль-Пасо. Ела ли что-нибудь в тот день Фентон, я не знал. Но денек у нее выдался горячий, адреналина сгорело много. И подкрепиться не помешает обоим. Я предложил что-нибудь заказать. Фентон не спорила. Сразу достала мобильник.

– Пицца тебя устроит? – спросила она.

Выдвинула из-под письменного стола стул и потыкала в телефон пальцем. Я сел на диван. Подождал, когда она закончит с заклинаниями по поводу пиццы.

– Ну что, как я здесь оказался, тебе уже известно. Теперь твоя очередь рассказывать.

Фентон помолчала, словно собиралась с мыслями.

– Думаю, все началось с сообщения, которое я получила от Майкла, – начала она. – Мы с ним, как большинство близняшек, всегда были близки, но в последнее время как-то потеряли друг с другом связь. Он сильно изменился. Особенно после армии. Думаю, это нужно объяснить. Он служил в ТСП. В подразделении технического сопровождения перевозок. В нем состоят специалисты по разминированию, а также применению химического оружия.

– Слышал про таких. Если подразделение очищает территорию и обнаруживает химические снаряды, они вызывают ТСП.

– Должны вызывать. Но так происходит не всегда. Пехотинцы не всегда знают, как выглядит химический артиллерийский снаряд. А в Ираке, не забудь, у противника таких снарядов нет. Официально. То есть они не маркированы, как тому следует быть. Или намеренно маркированы неправильно. Тем более что внешне они ничем не отличаются от обычных снарядов. В частности, сигнальных, потому что там тоже имеется отдельная полость для сигнального вещества – прекурсора[14]. И даже если парни знают, что в снаряде какая-то химия, они иногда пробуют обезвредить его сами. Просто не хотят ждать. При всем желании помощь ТСП придет не скоро. Часов через двенадцать, а то и через сутки. Это значит, что у врага есть до двадцати четырех часов для размещения снайперов и установки растяжек и мин-ловушек. А для нас это значит – еще двадцать четыре часа задержки в зачистке других территорий. За это время повстанцы могут сменить укрытия, выбрать позиции, откуда удобно атаковать, да и гражданское население подвергается опасности: кто угодно может наткнуться на растяжку, подорваться, получить ранение или даже погибнуть. Так что отряд Майкла частенько являлся на место, когда оно уже подверглось заражению. Так, например, было во время самого первого их выдвижения. Это было помещение с кирпичными стенами, располагалось под землей. Несколько пехотинцев буквально провалились в него. Сквозь потолок. В темноте стали ощупывать место, куда попали. А когда поняли, перепугались до смерти. Оказалось, что там хранятся снаряды. Очень давно и в очень плохом состоянии. И наверное, кто-то, сам того не зная, повредил какой-то из снарядов. А в нем содержался горчичный газ. Один из друзей Майкла подвергся его воздействию. Это было ужасно.

– Его удалось спасти?

– Чудом. Эвакуировали на вертолете. В госпитале, пока не проявились худшие симптомы, парня погрузили в искусственную кому. Это спасло его от страшных страданий. И вероятно, спасло ему жизнь.

– Майклу тоже досталось?

– На этот раз нет. Но потом он тоже попал в переделку. Понимаешь, когда люди из ТСП находят химические снаряды, они должны их утилизировать. Если на территории, где их нашли, живут люди, эти ребята должны увезти снаряды куда-нибудь подальше и только потом взорвать. А если заметят что-то необычное, снаряд полагается вскрыть и исследовать. Вот с Майклом такое и случилось. Он перевозил пару снарядов, которые эти умники решили отправить на Абердинский испытательный полигон. Они лежали у него в задней части «хаммера», когда он направлялся на стоянку «черных ястребов»[15]. И вот один снаряд дал утечку. Майклу стало плохо. Ему удалось вернуться на базу, но врачи не поверили, что он действительно отравился. Ожогов не было. Волдырей тоже. Руки-ноги на месте. Его обозвали симулянтом и стали лечить, как наркомана: зрачки, видите ли, были подозрительно суженные. Словом, вину взвалили не на бардак в армии, а на него. У Майкла начались судороги. Боль в грудной клетке. Его непрерывно рвало. Вышел из строя желудочно-кишечный тракт. В конце концов его послали в Германию. В тамошний госпиталь. Несколько недель в нем провалялся.

– Жесть!

– Вот именно. Словом, лечили его спустя рукава. И в результате кто стал козлом отпущения? Майкл. Да его друг, отравившийся горчичным газом, ну и еще куча других пострадавших – наша доблестная армия от них попросту отказалась. Ни один из них не был даже награжден. А знаешь почему? Во время активного применения яд не давал утечки, значит их раны в счет не идут, потому что получены не в результате действий противника. Выходит, вооруженные силы страны как бы говорят им: сами виноваты в том, что с вами случилось. И знаешь что? В воен- но-морских силах, в точно таких же обстоятельствах, их парни получают награды. А тут такая несправедливость. Майкл был просто раздавлен морально. Дождался конца контракта и свалил из армии. Несколько лет ничего не делал и, мне кажется, сорвался с катушек. Я постоянно пыталась с ним связаться, поговорить. А потом у меня самой начались проблемы. – Она похлопала по ноге. – Да и работы стало невпроворот.

– А что у тебя за профессия?

– Лаборант-технолог. Работала в одном местечке неподалеку от Хантсвилла, штат Алабама.

– В связи с этой работой тебя послали в Афганистан?

– Ну да, – кивнула она. – Я должна была контролировать сбор проб. Потом привозить сюда и делать анализы. Мой босс знал, что раньше я служила в армии. И был уверен, что со мной ничего страшного не случится. Какое-то время после этого случая работать я не могла. Операции. Физиотерапия, восстановление. А потом еще и депрессия. Зациклилась на себе. Никого не хотела видеть. Но вот пришло сообщение от Майкла, и это меня встряхнуло. Там было кое-что такое, от чего никак нельзя было отмахнуться.

– Что там было написано?

– «М – помоги! М». Написано от руки на обратной стороне меню одного заведения, «Пегая лошадь» называется. Кафе в этом городе.

– И ты бросила все и примчалась сюда?

– Да, бросила все. Но примчалась не сразу. Старые привычки не умирают. Сначала я провела небольшое расследование. Связалась с его друзьями. И кое с кем из своих знакомых. Пыталась разузнать, во что он вляпался. Где находится. Все дружно отвечали, что не знают. Некоторые обещали поспрашивать. Потом один его однополчанин из шестьдесят шестого рассказал мне про парня, типа агента. Любой бывший военный, который ищет работу и не очень щепетилен насчет законности, может забить с ним стрелку и поговорить. Я связалась с этим агентом. Надавила на него. Он раскололся, сказал, что познакомил Майкла с Дендонкером. Через посредников. Я еще поднажала, и тот признался, что за несколько лет пристроил к Дендонкеру несколько человек. Иногда Дендонкеру требуется бывший военный. Или человек с какой-нибудь необычной квалификацией. Потом он вспомнил о том, что пристроил к нему бывшего снайпера, знатока винтовок пятидесятого калибра. А Майкла он взял, потому что тот разбирался в минах и фугасах.

– Похоже на то, что Дендонкер занимается контрабандой оружия.

– Я тоже так сначала подумала. В общем, приехала. Сунулась туда, сюда. Стала разнюхивать. Никаких следов Майкла, никаких контрабандистов или других преступных банд не нашла. Впала в отчаяние. Снова связалась с тем деятелем, попросила свести меня с Дендонкером. Ждала, что он станет кочевряжиться, но он оказался суперпокладистым. Сказал, что я даже делаю ему одолжение. Что он как раз набирает людей. Всяких, без особой специализации. Причем женщин. Я встревожилась: что бы это значило? Но на кону была жизнь брата. И я сказала, мол, идет. Я согласна.

– И тебе дали работу, вот так запросто?

– Нет. В моей биографии не было ничего такого, с законом я всегда была в ладах, но я захотела немного ее приукрасить и изготовила несколько фальшивых рекомендаций. Потом мне устроили «собеседование». С каким-то шестеркой Дендонкера. Здоровенным таким, на вид жутким амбалом. Он повез меня в какое-то пустынное место, и я должна была показывать ему, что умею стрелять, разбирать и собирать пистолет и водить машину.

– Неужели Дендонкер не догадался, что вы с Майклом брат и сестра? У вас же практически одинаковые имена.

– Нет. Фамилии у нас разные. У него фамилия Кёртис. Я тоже была когда-то Кёртис. Но вышла замуж и взяла фамилию мужа. И сохранила ее, когда его убили. В Ираке.

– Мне очень жаль.

– Не извиняйся. Ты же тут ни при чем.

Фентон отвернулась. Я дождался, когда она повернется ко мне снова.

– Значит, Майкл был нужен Дендонкеру потому, что разбирался в минах?

– Так мне сказал тот деятель.

– И как это связано с общественным питанием?

– Не знаю. Я считаю, наиболее вероятное предположение, что Дендонкер – это типа поставщик. Тайно провозит и продает все, что ему заказывает клиент. Чтобы хорошо оценить товар, ему время от времени нужны эксперты.

– Но Майкл у него остался?

Фентон кивнула.

– И ты не установила с ним контакт, даже когда уже была в деле? – спросил я.

– Нет. Я пыталась, но мне надо было вести себя тише воды ниже травы. Потом – это было два дня назад – я увидела одну женщину и узнала ее. Ее зовут Рене. Она, как и я, работала в бизнесе общественного питания Дендонкера. Но с другой напарницей. И в другую смену. Она работала у него дольше, чем я. Поэтому лучше меня изучила весь расклад.

– Откуда ты ее знала?

– Я ее не знала. Только видела на фотографиях. Она служила когда-то с Майклом в одном отряде.

– Она присутствовала при загрузке контейнеров?

– Нет, – покачала головой Фентон. – Но была в том кафе, «Пегая лошадь». Откуда Майкл взял меню, чтобы послать мне сообщение. Когда она вышла, я проследила за ней до гостиницы. И там приперла к стене. Она призналась, что Майкл в городе и все еще работает на Дендонкера. Участвует в одном специальном проекте. Она поклялась, что не знает, что это за проект. Слышала только, что Майкл время от времени проводит в пустыне какие-то испытания.

– Мины испытывает?

– Возможно, – пожала плечами Фентон. – Ну вот, и тогда я попросила эту Рене… попросила устроить нам с Майклом встречу. Она отказалась. Сказала, что это очень опасно. Видно было, что она откровенно напугана. Тогда я попросила, чтобы она хотя бы передала Майклу мою записку. На это она согласилась.

– И что ты ему написала?

– Ничего такого особенного. Написала, что я здесь. Попросила со мной связаться. Пообещала сделать все, что ему потребуется. И дала свой адрес электронной почты. Который я создала ради такого случая. Его не знает никто.

– Это было два дня назад?

– Да. Еще она сказала, что, возможно, у нее не получится передать записку сразу. И вот сегодня утром на этот адрес пришло сообщение. Я прочитала и сразу поняла, что Майклу грозит большая опасность. Я опасалась худшего. Но мне надо было знать наверняка.

– Как ты это поняла?

– По обращению. Свою записку я подписала «Мики». Это имя известно всем, кто знает меня с детства. И в письме, где мне назначали встречу возле «Дерева», меня называли Мики.

– И что? Ведь Майкл знал тебя, когда ты была маленькой.

– Ты не понимаешь. В детстве мы с ним часто играли в войну, в разведчиков. Однажды в кино увидели, что герои используют свои настоящие имена, только когда им грозит опасность. И сами стали так делать. Вот и в этом письме меня называли моим настоящим именем. То есть либо Майклу грозит опасность, либо мою записку перехватили, и тот, кто на нее отвечал, не знал этого нашего с ним обычая.

– А что стало с женщиной, которая взяла у тебя записку?

– Рене? Не знаю. Сегодня утром я была в гостинице у нее в номере, пошла туда сразу, как получила письмо. Увидела, что в шкафу не хватает кое-чего из одежды. Все белье тоже куда-то исчезло. И туалетные принадлежности. Думаю, ее что-то спугнуло. После того, как она передала Майклу записку. Думаю, бросилась спасать свою жизнь.