Но хозяин только расхохотался. Сам он не верил ни в духов, ни в фей, ни в эльфов - словом, ни во что волшебное, и ему пришлось не по нраву, что его батрак верит во всякую чепуху. И вот он решил образумить его. Приказал батраку тотчас же запрячь лошадь в повозку, поехать на торфяник и забрать оттуда весь выкопанный торф, а как вернется на ферму, разложить торф во дворе для просушки.
Не хотелось батраку выполнять приказ хозяина, а делать нечего - пришлось. Но неделя проходила за неделей, а ничего плохого с ним не случалось, и он наконец успокоился. Он даже начал думать, что маленькая женщина ему просто привиделась и, значит, хозяин его оказался прав.
Прошла зима, прошла весна, прошло лето, и вот снова наступила осень, и ровно год прошел с того дня, когда батрак копал торф у Мерлиновой скалы.
В тот день батрак ушел с фермы после захода солнца и направился к себе домой. В награду за усердную работу хозяин дал ему небольшой кувшин молока, и батрак нес его своей жене.
На душе у него было весело, и он бодро шагал, напевая песню. Но как только он подошел к Мерлиновой скале, его сморила неодолимая усталость. Глаза у него слипались, как перед сном, а ноги стали тяжелыми, как свинец.
"Дай-ка я тут посижу, отдохну немного, - подумал он. - Нынче дорога домой кажется мне что-то уж очень длинной". И вот он сел в траву под скалой и вскоре заснул глубоким тяжелым сном.
Проснулся он уже около полуночи. Над Мерлиновой скалой взошел месяц. Батрак протер глаза и увидел, что вокруг него вихрем вьется огромный хоровод фей. Они пели, плясали, смеялись, показывали на батрака крошечными пальчиками, грозили ему маленькими кулачками и все кружили и кружили вокруг него при свете месяца.
Не помня себя от удивления, батрак поднялся на ноги и попытался было уйти прочь - подальше от фей. Не тут-то было! В какую бы сторону он ни ступал, феи мчались за ним и не выпускали его из своего заколдованного круга. Так что батрак никак не мог вырваться на свободу.
Но вот они перестали плясать, подвели к нему самую хорошенькую и нарядную фею и закричали с пронзительным смехом:
- Попляши, человек, попляши с нами! Попляши, и тебе никогда уже не захочется покинуть нас! А это твоя пара!
Бедный батрак не умел плясать. Он смущенно упирался и отмахивался от нарядной феи. Но она ухватила его за руки и повлекла за собой. И вот будто колдовское зелье проникло в его жилы. Еще миг, и он уже скакал, кружился, скользил по воздуху и кланялся, словно всю жизнь только и делал, что плясал. Но что всего страннее - он начисто позабыл про свой дом и семью. Ему было так хорошо, что у него пропало всякое желание убежать от фей.
Всю ночь кружился веселый хоровод. Маленькие феи плясали, как безумные, и батрак плясал в их заколдованном кругу. Но вдруг над торфяником прозвучало громкое "ку-ка-реку". Это петух на ферме во все горло пропел свое приветствие заре.
Веселье прекратилось мгновенно. Хоровод распался. Феи с тревожными криками сгрудились в кучку и устремились к Мерлиновой скале, увлекая за собой батрака, и как только они долетели до скалы, в ней сама собой открылась дверь, которой батрак никогда раньше не замечал. И не успели феи проникнуть в скалу, как дверь с шумом захлопнулась.
Она вела в огромный зал. Он был тускло освещен тоненькими свечками и заставлен крошечными ложами. Феи так устали от плясок, что сразу же улеглись спать на свои ложа, а батрак сел на обломок камня в углу и подумал: "А что же дальше будет?"
Но, должно быть, его околдовали. Когда феи проснулись и принялись хлопотать по хозяйству, батрак с любопытством приглядывался к ним. А о том, чтобы с ними расстаться, он и не помышлял. Феи занимались не только хозяйством, а и другими, довольно-таки странными делами, - батрак такого в жизни не видывал, - но как вы позже узнаете, про это ему запретили рассказывать.
И вот уже под вечер кто-то дотронулся до его локтя. Батрак вздрогнул и, обернувшись, увидел ту самую крошечную женщину в зеленом платье и красных чулках, что год назад бранила его, когда он копал торф.
- В прошлом году ты снял торф с крыши моего дома, - сказала она, - но на ней опять вырос торфяной настил и покрылся травою. Поэтому можешь вернуться домой. За то, что ты натворил, тебя покарали. Но теперь срок твоего наказания кончился, а он ведь немалый был. Только сперва поклянись, что не будешь рассказывать людям про то, что видел.
Батрак с радостью согласился и торжественно поклялся молчать. Тогда дверь открыли, и батрак вышел из скалы на вольный воздух.
Его кувшин с молоком стоял в траве, там, куда он его поставил перед тем, как заснуть. Казалось, будто фермер дал ему этот кувшин только вчера вечером.
Но когда батрак вернулся домой, он узнал, что это не так. Жена в испуге смотрела на него, как на привидение, а дети выросли и, видимо, даже не узнавали отца - уставились на него, словно на чужого человека. Да и не мудрено - ведь он расстался с ними, когда они были совсем маленькими.
- Где же ты пропадал все эти долгие, долгие годы? - вскричала жена батрака, когда опомнилась и наконец поверила, что он и вправду ее муж, а не призрак. - Как у тебя хватило духу покинуть меня и детей?
И тут батрак все понял: те сутки, что он провел в Мерлиновой скале, равнялись семи годам жизни среди людей.
Вот как жестоко покарал его "маленький народец" - феи!
ИВАН-БОГАТЫРЬ
В некотором царстве, в некотором государстве жили-были старик да старуха. Детей у них не было. Сколько старик со старухой ни тужили, ни горевали, сколько разных знахарей ни звали - детей все нет и нет.
И вот приснился старухе сон: будто есть в глухом лесу тихое озеро, и водится в том озере рыба-золотое перо. Коли золотую рыбку съесть - сын народится.
Старуха пробудилась и посылает старика, торопит:
- Поди вот в такое-то место. Есть там озеро. Излови золотоперую рыбку. Страсть как охота свежей ухи похлебать.
Старик снарядился, взял сети и отправился в путь-дорогу. Ходил, ходил по дремучим лесам, разыскал озеро.
Первый раз сеть закинул, пришла сеть пустая. Другой раз закинул, и опять ничего. На третий раз вытащил сеть, а в ней бьется рыба-золотое перо.
Старик сети собрал, прихватил добычу и воротился домой.
- На, старуха, вари!
Сварили. Едят да похваливают:
- Ох, и до чего уха хороша! Отродясь такой сладкой ухи не хлебали.
Уху выхлебали, рыбу съели, и в тот же день старуха понесла.
Родился у них сын, по имени Иван.
Старик с утра до вечера в поле работает, а старуха по хозяйству управляется да сына качает.
И растет парень не по дням, а по часам: будто тесто на опаре подымается.
По третьему году стал на улицу выбегать, стал в ребячьи игры поигрывать. И тут соседи с жалобой пришли:
- Уймите сына. Шутит он с нашими ребятами шутки нехорошие: кого за руку схватит - у того рука прочь, кого за ногу схватит - нога прочь. Побьет, покалечит всех детей.
Пригорюнились старик со старухой, призадумались: "Что с парнем делать?"
И говорит старик:
- Стану его с собой в поле водить, пусть там играет.
На том и согласились.
На другой день поехал старик на пашню и сына с собой повез. Только старик за соху взялся, просит парень:
- Дай, я пахать стану!
- Ну, где тебе, сынок, ты еще мал. Вырастешь - тогда напашешься, а сейчас побегай, поиграй, только далеко не отходи.
А сын неотступно просит:
- Нет, хочу пахать!
- Ну, ладно, попробуй, - говорит отец.
Парень так глубоко соху в землю вогнал, что конь стал: тянуть не может.
- Ты, сынок, глубоко берешь! Конь не тянет, и соху поломаешь.
Тут Иван соху приподнял, стал коню пособлять, и споро дело пошло. Столько до обеда напахал - старику в день не управиться.
- Стой, сынок, надо коня покормить! Видишь, весь в пене, словно в мыле стал.
Коня отпрягли, пустили на луг, а сами сели обедать.
Попили, поели, посылает отец:
- Сходи, сынок, за конем, пора за дело приниматься.
Пошел парень на луг - нету коня. Оглянулся и видит: сидит за кустом волк - медный лоб, облизывается, а от коня только кожа да кости остались. Увидал волк Ивана, кинулся на него:
- Коня съел и тебя съем!
- Погоди хвалиться раньше времени!
Схватил волка за ноги, размахнулся и так сильно бросил оземь, что только мокрое место осталось. Земля задрожала, и гул пошел, будто гром грянул.
Воротился к отцу и говорит:
- Волк - медный лоб нашего коня съел.
- Экое горе! Хорошо, что хоть ты ему, сынок, на глаза не попал. Пойдем скорее домой, а то как бы и нас с тобой не съел.
Прошло с того много ли, мало ли времени, вырос Иван до полного возраста и стал таким молодцом пригожим: ни в сказке сказать, ни пером описать.
А в ту пору потерялись у царя три дочери: похитил их Сам с ноготок, борода с локоток, Кощеев племянник. Сколько ни искали, никак найти не могли. Ездили и князья и бояре, да никто назад не воротился. Кликнул царь клич по всем волостям, по всем деревням.
- Коль найдется удалец и дочерей сыщет, тому при жизни полцарства отпишу, на любой из трех царевен женю!
Стал Иван проситься у отца с матерью:
- Благословите меня идти царских дочерей искать.
Родители отговаривают:
- Что тебе, сынок, за нужда неведомо куда идти да, может, там и свою буйную голову сложить? Лучше бы невесту приглядел да женился, чем шататься по чужой стороне.
А сын на своем стоит:
- Пришла пора мне на белый свет поглядеть. Чужаядальняя сторона не убавит ума.
И стал в путь-дорогу собираться. Перво-наперво пошел в кузницу и говорит кузнецам:
- Скуйте мне палицу в триста пудов, да такую, чтобы не ломалась, не гнулась, не плющилась.
- Сковать-то мы не прочь, - отвечают кузнецы, - сковать можно, да только нам не совладать с таким поковом.
- Берите железо да сваривайте, а я пособлю!
Принялись за работу. День куют и другой куют, Иван железо поворачивает да в горно носит. На третий день палицу изготовили.
- Испытай, годится ли тебе?
Взял Иван палицу за концы да попробовал через колено - в дугу согнул.
- Нет, это не палица. Куйте другую!
Через три дня сковали другую палицу, крепко закалили. Попробовал гнуть - не гнется, бросил о камень - сломалась.
- И эта не годится!
Сковали и третью палицу. Попробовал согнуть - не гнется, бросил о камень - не плющится. Кинул палицу кверху, скрылась она из глаз, а через три часа с шумом, с гулом обратно летит. Упала на камень, и камень на сажень в землю ушел, а палица не погнулась, не треснула.
- Ну, спасибо, теперь по мне палицу сковали.
На другое утро встал добрый молодец раненько, умылся беленько, льняным полотенцем утерся и стал с родителями прощаться:
- Не горюйте, не печалуйтесь, царевен найду - тогда свидимся.
Сунул за пазуху три пирожка, взял в руки палицу. Отец с матерью вышли провожать сына за околицу. Тут и распрощались. Дошел Иван до поворота и там последний раз шапочку снял, родителям поклонился. Они ему белым платком помахали и воротились домой.
А Иван шел день до вечера, красного солнышка до заката, никто ему не повстречался: ни зверь не прорыснул, ни птица не пролетела.
На другой день увидал Иван человека. В каждой руке у этого молодца по здоровому дубу. Стоит да дуб о дуб поколачивает.
- Здравствуй, богатырь Дубыня!
- Ну, какой я богатырь? Вот есть на свете богатырь Иван. Когда ему было три года, он волка - медного лба убил. Вся земля задрожала. Вот тот богатырь! Да уж не ты ли и есть Иван-богатырь?
- Зовут меня Иваном. Волка - медного лба я убил, а силой еще по-настоящему ни с кем не мерялся.
Стал Дубыня проситься:
- Возьми меня с собой!
- Пойдем.
Долго ли, коротко ли, близко ли, далеко ли шли Иван-богатырь с Дубыней, пришли к двум большим горам.
Стоит между теми горами человек и гору о гору поколачивает, только гул идет.
- Здравствуй, богатырь Горыня!
- Разве я богатырь? Вот, слышно, есть на Руси богатырь Иван. Он в ребячьи годы волка - медного лба голыми руками убил - вся земля дрожала и гор много осыпалось. Вот тот богатырь!
Дубыня на Ивана показывает и говорит:
- Вот кто волка - медного лба убил!
Тут Горыня поклонился и просится:
- Возьми, Иван-богатырь, меня с собой!
- Пойдем.
Стало их трое. Шли с утра день до вечера, красного солнышка до заката, никто им навстречу не попал: ни зверь, ни птица.
На другой день подошли к широкой реке. Лежит на берегу человек, на усах через реку людей переправляет.
- Здравствуй, богатырь Усыня!
- Здравствуйте, молодцы удалые. Вот назвали вы меня богатырем, а того не знаете, что есть на Руси Иван-богатырь. Он ребячьим делом волка медного лба убил. Вся земля тогда дрожала, река из берегов выходила, сколько места затопила. Вот тот богатырь!
Дубыня с Горыней на Ивана показывают:
- Вот он и есть Иван-богатырь.
Тут им Усыня поклонился и просится:
- Возьмите, братцы, меня с собой!
- Пойдем.
И стали четверо путь-дорогу продолжать.
Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается, а добрые молодцы вперед подвигаются.
Шли, шли и увидели избу. Во дворе большое стадо быков, а в избе никого нет. Иван-богатырь говорит:
- Ну, коли хозяина нет, поживем в этой избе, покуда все кругом не обыщем. Сперва обойдем восточную сторону, потом летнюю да западную, а под конец и в северную сторону отправимся. Где-нибудь нападем на след похитника царских дочерей.
На том и согласились.
- Ты, Дубыня, останься, обед вари, а мы восточную сторону обойдем, говорит Иван-богатырь.
Остался Дубыня, зарезал пять быков, сварил. Сидит, в окно поглядывает:
- Что это как долго названых братьев нет: обед простынет.
И вдруг, откуда ни возьмись, бежит Сам с ноготок, борода с локоток, сорок возов сена тянет. Сено притащил, воды из колодца достал. Накормил быков, напоил, стал считать. Считал, считал - пяти голов не хватает.
- Кто тут не кормит, не поит быков, а добром пользуется?
Оглянулся, увидал Дубыню. Схватил его и давай бить.
Бил, бил, приподнял избу с одного угла и сунул туда Дубыню.
- Пусть этот угол не гниет!
И убежал.
Вертелся, вертелся Дубыня и кое-как выбрался. Пришел в избу, влез на печь и лежит.
Названые братья воротились:
- Обед готов?
- Готов.
- А ты чего там лежишь? Вставай обедать!
- Не хочу: я сильно угорел, братцы.
Пообедали. Маловато показалось.
На другой день оставили Горыню обед варить.
И ушли.
Зарезал Горыня семь быков, сварил и стал названых братьев дожидаться. Сидит, в окно поглядывает:
- Чего долго нейдут?
Вдруг бежит Сам с ноготок, борода с локоток, сорок возов сена тянет. Прибежал, быков накормил, напоил, стал считать. Считал, считал - семи голов не хватает.
- Какой тут вор поселился? Не поит, не кормит, а добром пользуется!
Увидал Горыню, схватил и давай бить. Бил, бил, мял, мял, избу с одного угла приподнял и сунул туда Горыню.
- Лежи там!
И убежал.
Горыня вертелся, вертелся, кое-как выбрался из-под избы.
Дубыня, Усыня да Иван-богатырь пришли, а Горыня все на печи лежит, стонет.
- Чего, Горыня, лежишь? Вставай обедать!
- Обедайте, а я не хочу: голова болит, угорел!
- Что тут за угар такой? - говорит Иван-богатырь.
Горыня молчит, и Дубыня молчит.
На третий день оставили Усыню обед варить. Остался Усыня один, зарезал девять быков. Обед сварил, попробовал: щи жирные и мясо уварилось. Сел под окошко, на улицу поглядывает.
Откуда ни возьмись, прибежал Сам с ноготок, борода с локоток, сорок возов сена приволок, Быков накормил, напоил, стал считать. Считал, считал, заругался:
- Да что тут творится? Сегодня девяти голов не хватает!
Схватил Усыню за усы, выволок из избы и давай бить. Бил, бил, таскал, таскал, приподнял избу с одного угла и сунул Усыню под угол.
- Будешь меня помнить!
И сам убежал.
Выбрался кое-как Усыня из-под избы, забрался на печь и лежит, поойкивает.
Воротилась дружина.
- Обед готов?
- Готов давно.
- Слезай обедать. Чего там лежишь?
- Нет, братцы, не могу: голова болит, угорел.
Наутро Иван-богатырь говорит:
- Обойдите сегодня северную сторону, коли там на след не попадем, пойдем прочь, не стоит больше в этом месте царевен искать. А обед сегодня я сварю. Мой черед угореть.
Названые братья ушли, а Иван-богатырь зарезал двенадцать быков, сварил. Сидит на лавке, в окошко поглядывает да песни поет.
Вдруг прибежал Сам с ноготок, борода с локоток, сорок возов сена приволок. Быков накормил, напоил, стал считать. Не хватает двенадцати голов. Услышал песню, оглянулся и кинулся на Ивана-богатыря.
- Вот тебя-то мне и надо, сейчас с тобой рассчитаюсь!
Бились они, бились, Иван-богатырь его смял, сломал и всю бороду оборвал да под лавку и кинул старика.
- Лежи там!
В эту пору названые братья пришли.
- Заждался вас с обедом! Нашли ли чего, след какой?
- Нет, не напали и сегодня на след.
Сидят все четверо, обедают. Взглянул Дубыня под лавку и говорит:
- Глядите-ко, угар-то наш под лавкой лежит.
- Какой такой угар под лавкой? - спрашивает Иван-богатырь.
- Да вот Сам с ноготок, борода с локоток. То и есть наш угар.
Иван-богатырь усмехнулся:
- Чего вы мне раньше не сказали?
- Хотелось узнать, кто из нас всех сильнее. И вот теперь видим: ты, Иван-богатырь, самый сильный из нас.
А Сам с ноготок, борода с локоток в ту пору поотлежался, вскочил, встряхнулся и убежал.
Все четверо добрых молодцов кинулись вслед за ним. Сам с ноготок, борода с локоток добежал до глубокой пропасти и скрылся под землей.
Иван-богатырь говорит:
- Ходили мы, ходили, сколько кругом места обошли, а этой пропасти не видали. Надо туда спуститься, узнать: не у этого ли колдуна царевны томятся?
Взяли воловьи кожи, нарезали из них ремней. Ремни связали.
- Ну, кто пойдет?
Все молчат. Иван-богатырь говорит:
- Спускайте меня и ждите тут безотлучно. Как дерну за ремень, так и тяните.
Взял Иван-богатырь палицу и стал спускаться. Спустился, ремень отвязал и пошел по дорожке. Шел, шел, и вдруг стал свет брезжить. Скоро вышел на свет и увидал Медное царство. Большой медный дворец стоит, а у ворот змеи прикованы на медных цепях. Змеи шипят, вход во дворец стерегут. Подле дворца колодец, а у колодца медный ковшик на медной цепочке висит. Иван-богатырь воды из колодца почерпнул, сам напился и змеев напоил. Присмирели змеи, притихли. Зашел в медный дворец, а там на медной лавке девушка-красавица сидит, шьет. Как стежок стегнет, так солдат выскочит, как другой стежок стегнет - другой солдат выскочит.
- Здравствуй, девица-красавица! Что ты шьешь-пошиваешь, на кого рать-силу сгоняешь?
- Здравствуй, добрый молодец. Я силу сгоняю на Иванабогатыря.
- Кто эту силу поведет?
- Поведет рать-силу Сам с ноготок, борода с локоток.
- А кем тебе он, красавица, приходится?
- Мы три сестры: я, Анна-царевна, средняя сестра - Марфа-царевна, а меньшая - Татьяна-царевна - все мы дочери царя из такого-то царства. Похитил нас Сам с ноготок, борода с локоток и держит в неволе три года. А сам он родной племянник Кощея Бессмертного.
Тут Иван-богатырь говорит:
- Вас-то, трех царевен, трех сестер я и ищу. Брось-ка ты, красавица, шить-пошивать, рать-силу сгонять. Как я обратно пойду, тебя с собой возьму да на белый свет подыму, к отцу с матерью увезу.
Обрадовалась царевна, кинула шитье в печку. А тут и все солдаты исчезли, словно их и не было.
Царевна Ивана-богатыря накормила, напоила. Поотдохнул он в Медном царстве и пошел дальше.
Шел, близко ли, далеко ли, увидал Серебряное царство. Стоит дворец весь серебряный, и все кругом из чистого серебра. У ворот большие змеи-сторожа на серебряных цепях прикованы, шипят, пасти разевают... Подле дворца колодец. У колодца серебряный ковшик на серебряной цепочке висит.
Иван-богатырь воды из колодца почерпнул, сам напился и змеев напоил. Улеглись змеи, присмирели.
Зашел в серебряный дворец, а там на серебряной лавке сидит девушка краше первой. Сидит средняя сестра Марфа-царевна, шьет: как стежок стегнет, так два солдата и выскочат.
- Что, красная девица, шьешь-пошиваешь? На кого ратьсилу сгоняешь?
- Белено мне силу-рать сгонять на Ивана-богатыря.
- Кто поведет ту силу?
- Поведет силу Сам с ноготок, борода с локоток.
- А где он сейчас находится?
- Сам он в третьем царстве.
- Брось, прекрасная царевна, шить-пошивать, рать-силу сгонять на меня. Я обратно пойду, тебя с собой возьму, на белый свет подыму и к отцу с матерью увезу.
Царевна рада-радехонька. Кинула шитье в печку, и солдаты исчезли все вдруг.
Отдохнул в Серебряном царстве Иван-богатырь, попил, поел и отправился в путь-дорогу.
Идет, идет, а свет все ярче и ярче становится. И потом все кругом так засияло - глазам больно. Скоро раскинулось перед ним Золотое царство. Дворец стоит из чистого золота, как жар горит. Окна в том дворце хрустальные, наличники алмазами изукрашены. У крыльца змеи с золотой чешуей, на золотых цепях прикованы, шипят, пасти разевают, дворец стерегут. На дворе колодец, у колодца золотой ковшик на золотой цепочке висит.
Иван-богатырь почерпнул воды из золотого колодца, сам попил и змеев напоил. Притихли змеи, спать улеглись.
Добрый молодец на золотое крылечко ступил, золотую дверь отворил. Во дворце на золотой лавке сидит третья сестра - Татьяна-царевна, столь прекрасная, что ни в сказке рассказать, ни пером описать. Сидит, шьет: как стежок стегнет, так три солдата выскочат, как другой стежок стегнет, так опять три солдата выскочат.
- Здравствуй, Татьяна-царевна, - поздоровался Иван-богатырь, - что ты шьешь-пошиваешь, на кого рать-силу сгоняешь?
- Здравствуй, добрый молодец! Белено сгонять рать-силу на Ивана-богатыря. Шить - силу сгонять охоты нет и не шить нельзя: убьет Кощеев племянник, Сам с ноготок, борода с локоток.
- Послушайся меня, прекрасная царевна, брось шитье в печку, я тебя на белый свет подыму да к отцу с матерью увезу.
- Ох ты, молодец удалый, много сюда охотников хаживало от нашего батюшки, да никто назад не воротился: всех погубил Сам с ноготок, борода с локоток. Он-то силен, да есть еще у него помощник - трехглавый змей. Никто с ним справиться не может. Вот, слышно, народился на Руси Иван-богатырь. Сам с ноготок, борода с локоток да трехглавый змей одного только этого богатыря и побаиваются. Велели нам сгонять силу несметную. Собираются на Ивана-богатыря войной идти.
- Опоздали они на меня войной идти. Сам я сюда пришел с Кощеевым племянником силами померяться да вас, трех сестер, из неволи выручить.
Обрадовалась Татьяна-царевна.
- Вот ты какой есть, Иван-богатырь!
Кинула шитье в печку, и солдат как не бывало. Царевна принялась хлопотать. Скатертью стол накрыла, разных кушаньев да вин нанесла, стала гостя потчевать:
- Кушай, добрый молодец!
Напоила, накормила Ивана-богатыря и говорит:
- Трудно тебе с Кощеевым племянником да со змеем управиться. Ведь у них в саду под золотой яблоней два кувшина стоят: направо кувшин с живой водой, налево с мертвой. Перед боем пьют они живую воду и после того никакая сила их не берет, никакой меч не сечет.
- Спасибо, прекрасная царевна, за ласку да за угощенье. Скажи, где мне найти Кощеева племянника, Самого с ноготок, борода с локоток.
- Лежит он в бане, весь избитый, израненный, парится да поправляется, ждет, покуда войско мы сгоним.
Крепко полюбилась Ивану-богатырю Татьяна-царевна. Она и ростом вышла, и дородством взяла. Золотая коса ниже пояса, брови черного соболя, глаза с поволокой, а идет, будто лебедь белая плывет.
И царевна взглянула на Ивана-богатыря, зарумяниласьзарделась, будто маковый цвет.
- Пойдешь ты биться, - говорит царевна, - береги себя. Не бей Кощеева племянника другожды, а то он опять оживет.
От этих речей встрепенулось сердце у доброго молодца, и стало ему легко, хорошо.
Поднялся с места, взял в руки палицу и простился с красной девицей.
Вышел на крыльцо, спустился в заповедный сад. Отыскал золотую яблоню и переставил кувшины с живой и мертвой водой. Направо, где стояла живая вода, поставил кувшин с мертвой водой, а налево перенес живую воду. Потом пошел в баню. Размахнул двери, а там на полке лежит Сам с ноготок, борода с локоток, парится, кричит:
- Дай жару! Дай жару!
Только Иван-богатырь через порог ступил, как он веник кинул и закричал:
- Что это русским духом пахнет?
Оглянулся и увидел Ивана-богатыря:
- А, Иван-богатырь сюда пришел смерти искать. От меня живым не уйдешь!
И в ту же минуту так свистнул, что семь потолочин вылетело, а прислужники повалились замертво. Соскочил с полка, выбежал на улицу. В ту пору все кругом зашумело, свет померк: прилетел трехглавый змей, в лапах кувшин держит.
- Где он, Иван русский богатырь?
Взглянул и засмеялся:
- Ой, да какой же он маленький! Я его на лапу положу, а другой прихлопну, и останется грязь да вода.
- Не хвались раньше времени, поганое чудовище, - отвечал Иван-богатырь. - Не по тебе ли станут панихиду петь?
А Сам с ноготок, борода с локоток торопит змея:
- Пей из кувшина да бей Ивана-богатыря, нечего тут разговоры разговаривать!
Выпил змей из кувшина воды глоток и сразу ослабел, худо на ногах держится.
Размахнулся Иван-богатырь вползамаха и убил змея.
Сам с ноготок, борода с локоток ногой топнул:
- Ох, вместо живой воды выпил змей мертвую воду!
И свистнул другой раз так сильно, что листья с деревьев осыпались, трава к земле приклонилась. Помешкал и закричал:
- Ах, девки-подлянки, обманули: нету войска! Ну, ладно, и один с тобой справлюсь.
Кинулся на Ивана-богатыря и так крепко его ударил, что по колена в землю вогнал. А Иван-богатырь так ударил Самого с ноготок, борода с локоток, что тот повалился, будто овсяный сноп.
Прислужники Кощеева племянника закричали:
- Бей его еще раз!
Ивану-богатырю ведомо: коли другой раз ударить - оживет Сам с ноготок, борода с локоток. Отвечает он:
- Много чести вашему хозяину, чтобы русский богатырь его дважды бил. Довольно и одного раза.
Тут прислужники сами кинулись на доброго молодца. Иван-богатырь раскидал, разбросал их в разные стороны. Те, кто успел убежать, попрятались, а остальных всех порешил. И пошел в золотой дворец.
Татьяна-царевна в окошечко глядела. Увидала добра молодца издали. На крылечко выбежала, встретила Ивана-богатыря радостная.
- Храброму да удалому слава!
Сняла с пальца именной перстень, надела Ивану-богатырю, поклонилась.
- Как воротимся домой да буде люба тебе, добрый молодец, сватайся у батюшки, а мне ты сразу по сердцу пришел. Буду тебе верной женой.
Иван-богатырь радехонек. Татьяну-царевну за белые руки брал, своей невестой называл.
Стали они в обратный путь собираться. Вышли из золотого дворца. Подала ему царевна золотое яичко:
- Перебрось с руки на руку, увидишь, что будет.
Добрый молодец перекинул золотое яичко с руки на руку, не стало золотого дворца.
- Когда тебе понадобится, - говорит Татьяна-царевна, - где захочешь, там и поставишь золотой дворец, только перебрось яичко с руки на руку. А теперь пойдем к средней сестре.
Пришли в серебряный дворец.
- Собирайся, Марфа-царевна!
Средняя сестра обрадовалась, накормила, напоила меньшую сестру да Ивана-богатыря.
И только спустились с крыльца, перекинула серебряное яичко с руки на руку - не стало серебряного дворца. Подала яичко Ивану-богатырю.
- Где хочешь, там и ставь серебряный дворец.
И пошли к старшей сестре. Анна-царевна тоже перекинула с руки на руку медное яичко - и не стало медного дворца. Подала яичко Ивану-богатырю.
Повел царевен Иван-богатырь туда, где ремень висел.
Привязал к ремню дощечку:
- Садись, Анна-царевна.
Дернул за ремень, тащите, мол.
Вытащили названые братья царевну и не налюбуются:
- Ах, и до чего хороша девица!
Другой раз ремень опустили, вытащили среднюю сестру, краше первой. Опустили ремень в третий раз.
- Садись, Татьяна-царевна, - говорит Иван-богатырь.
- Нет, лучше ты садись. Пусть сперва тебя подымут, а то как бы там чего худого не замыслили против тебя.
Иван-богатырь не послушался.
- Не оставлю тебя здесь одну, а худого про мою дружину ты не думай. Вслед за тобой и меня подымут.
Подергал за ремень.
Дубыня, Горыня и Усыня вытащили Татьяну-царевну да так и обмерли:
- Этакой красоты век не видано!
Сразу все позабыли. Усыня кричит:
- Третью девицу я за себя возьму!
Горыня Марфу-царевну за руки ухватил:
- Эта девица моей женой будет!
- А я, братцы, на первой сестре женюсь! - Дубыня кричит.
- Погодите, добрые молодцы, - говорит Татьяна-царевна. - Забыли вы про Ивана-богатыря. Он трехглавого змея да Самого с ноготок, борода с локоток убил. Он нас из неволи выручил. Надо его сперва достать, а потом и поговорим.
Горыня с Усыней приумолкли. Опустили ремень в пропасть. А Дубыня закричал:
- Не слушайте! Бабьего ли ума это дело? Вытянем Ивана-богатыря кто-нибудь из нас невесты лишится.
Подскочил и перерезал ремень.
- Эх, - говорит Иван-богатырь, - не послушался я Татьяны-царевны: правду она говорила. Ну, да того не воротишь. Надо думать-гадать, как на белый свет попадать.
Пришел он в заповедный сад Самого с ноготок, борода с локоток, перекинул с руки на руку золотое яичко, и стал золотой дворец, как прежде стоял. Добрый молодец напился, наелся и лег спать:
- Утро вечера мудренее. Завтра делами займусь.
На другой день вышел в сад к золотой яблоне, взял кувшин с живой водой.
- Это мне пригодится.
А в ту пору зашумело все кругом, загремело. И как черная туча накатилась, прилетела на ковре-самолете Кощеева сестра, мать Самого с ноготок, борода с локоток, страшная: зубы железные, глаза оловянные, нос крючком, рот до ушей растянут, волосы распущены.
Пала она наземь, катается, плачет:
- Ох, да закатился млад-ясен месяц, не стало моего чадушки, сынка любимого.
Плакала, плакала, из сил выбилась и уснула.
Иван-богатырь перекинул с руки на руки золотое яичко, свернулся золотой дворец.
- Как обратно полетит Кощеева сестра, заставлю поднять меня на белый свет.
Ухватил Иван-богатырь Кощееву сестру за косы и втащил на ковер-самолет, а сам рядом сел.
- Поднимай на белый свет, а то смерти предам!
Кощеева сестра пробудилась, зубами заскрипела, по-змеиному зашипела и взвилась вверх. Носилась, носилась по подземному царству, не могла сбросить с ковра-самолета доброго молодца. Вылетела из подземелья на белый свет и поднялась выше облаков.
- Сейчас в море упаду и тебя утоплю!
Иван-богатырь косы на руку намотал, а в другой руке палицу держит:
- Меня утопишь и сама утонешь: не выпущу тебя.
Билась, билась Кощеева сестра, никак не может спихнуть Ивана-богатыря с ковра-самолета. Поднялась еще выше: земля под ними с копейку. Камнем вниз полетела.
- Падем в лесную чащу, только ты и жив был!
- Я разобьюсь - и тебе смерти не миновать, - отвечал Иван-богатырь.
На аршин до лесных верхушек не долетели, взмыл коверсамолет кверху.
Накинулась Кощеева сестра на Ивана-богатыря.
Когтями рвет и зубами рвет, изо всех сил старается скинуть прочь с ковра-самолета. Бились, бились, не поддался добрый молодец. Сама выбилась из сил, спустилась на зеленый лужок. Только Иван-богатырь на траву вскочил, как обернулась она малой букашкой, и не стало ни Кащеевой сестры, ни ковра-самолета, будто сквозь землю провалились.
- Ну, ладно, выбрался теперь на белый свет.
Помазал царапины да ссадины живой водой, и сразу полегчало.
Поотдохнул, собрался с силами Иван-богатырь и стал из лесу выбираться.
Шел лесами дремучими, полями широкими, через реки, озера переправлялся и пришел в свое царство. Смотрит, что такое? Все царство окаменело. И пахари на полях с конями, и косцы на лугах с косами, и пастухи со стадами, и лесорубы с топорами, и рыбаки на реках с неводами - все, кто как был, так в камень и обратились.
Добрался до стольного города. Зашел во дворец, и там никого живого не нашел. И царь на троне, и царица в тереме, и сенные девушки, и стража все недвижимы, все каменные. По дворцу походил, ни царевен, ни Дубыни с Горыней да с Усыней не нашел и нигде ни одной живой души не встретил.
Вышел из дворца и отправился добрый молодец куда глаза глядят. Шел, шел, смотрит: лежит побитое войско. Крикнул он:
- Есть ли кто живой? Отзовись!
Никто не откликается. Пошел кругом побоища, увидел Дубыню-богатыря, пополам перерубленного.
- Вот где Дубыня смерть нашел!
И вскоре встретилось другое побоище, больше первого. Иван-богатырь вскричал громким голосом:
- Откликнись хоть одна живая душа!
Постоял, постоял - никто ответа не подает. Оглянулся кругом и увидал: лежит под ракитовым кустом убитый Горыня-богатырь.
С версту прошел, увидал третью рать-силу, побитую больше первых двух. Остановился и крикнул:
- Коли есть кто жив человек, отзовись, сказки, кто побил ваше войско?
Тут приподнялся один воин и вымолвил:
- Один только я остался в живых.
И опять повалился на траву, закрыл глаза.
Иван-богатырь помазал ему раны живой водой, встал дружинник на ноги.
- Ах, как мне полегчало. Спасибо, добрый молодец!
Просит Иван-богатырь:
- Расскажи, отчего наше царство окаменело? Кто побил все три войска, и где Татьяна-царевна, Анна-царевна да Марфа-царевна? Я все царские покои обошел, не нашел царевен.
- Три года уже тому миновало, - говорит дружинник, - как похитили у нашего царя трех дочерей. Сколько по всему свету ни искали, найти не могли. А не так давно приехали три чужеземных богатыря: Дубыня, Горыня да Усыня, привезли царевен домой. Отбили богатыри царевен у подземного царя, родного племянника Кощея Бессмертного. Царь с царицей на радостях столы поставили, и пошло во дворце веселье, пиры да угощенье. Слышно было, хотел царь за тех богатырей отдать дочерей в замужество, а царевны супротивились, плакали, не хотели замуж идти. В ту пору и напал на наше царство Кощей Бессмертный с несметными полчищами. Послал царь ему навстречу наши три рати, а воеводами поставил трех богатырей: Дубыню, Горыню да Усыню. Все три наших войска Кощей повоевал: погубил да огнем спалил. Царство и весь народ в камень обратил, а царевен в полон взял и увез в свое Кощеево царство. И вот ты, добрый человек, меня вылечил, а идти мне некуда.
Иван-богатырь говорит:
- Пойдем с Кощеем Бессмертным воевать.
- Покуда Кощеевой смерти не сыщем, нам с Кощеем не справиться.
- Да хоть весь белый свет обойдем, а Кощееву смерть найдем, - отвечал Иван-богатырь.
На том они с дружинником согласились и отправились в путь-дорогу.
Много земель прошли, во многих царствах побывали, везде про Кощееву смерть выспрашивали, а никто сказать не может, где она есть.
Пристигла в пути добрых молодцев темная ночь. Попросились они у бабушки-задворенки переночевать. Она их пустила. Напоила, накормила, стала спрашивать:
- Чьи молодцы, из какой земли? Своей ли волей идете, или неволя-нужда гонит?
Отвечает Иван-богатырь:
- Мы вот из такой-то земли. Идем по своей воле Кощееву смерть добывать. Напал Кощей Бессмертный на наше царство с несметной силой. Войско наше порубил, пожег, а народ и все царство в камень обратил. Надо нам Кощея Бессмертного победить, царство свое от злых чар освободить да трех царских дочерей из неволи выручить.
- Ох, вы, детушки, знаю я, где Кощеева смерть, да достать ее трудно.
- Мы трудов не боимся и жизни своей не пожалеем, а свое царство оживим, - отвечают добрые молодцы. - Скажи только, где искать Кощееву смерть?
- Есть за тридевять земель, в тридесятом царстве каменная гора выше облаков. В середине горы железный ларец замурован, а в том ларце яйцо, в яйце Кощеева смерть. Сколь путь ни тяжелый, при нужде пройти молено, а вот каменную гору раздробить, своротить никому не удавалось.
На другой день Иван-богатырь с дружинником встали со светом вдруг. С бабушкой-задворенкой распростились и отправились в дальнюю дорогу.
Шли, шли, смотрят: сидит на придорожном камне человек, спрашивает Ивана-богатыря да дружинника:
- Куда, молодцы, путь держите?
- Идем Кощееву смерть добывать.
- А где она?
- В тридесятом царстве, за тридевять земель, в каменной горе замурована.
- Возьмите меня с собой, я вам помогу ту гору раздробить: ведь с малых лет по горному делу работаю.
- Пойдем.
Долго ли, коротко ли шли, пришли в тридесятое царство. Увидали высокую каменную гору. Вершина той горы выше туч подымается. Принялись гору дробить. Горный мастер камень бурит да рвет, Иван-богатырь палицей бьет да крупные глыбы отваливает, дружинник мелкие камни отгребает.
Много времени камень дробили, ломали, на аршин в неделю вперед подавались. И до того изнурились, еле на ногах держатся.
Говорит дружинник:
- И в год нам до железного ларца не добраться, пойдем прочь.
- Хоть век будем гору дробить, а не отступимся. Покуда Кощея Бессмертного не победим, назад не воротимся, - отвечает Иван-богатырь.
А горный мастер поддакивает:
- Большая работа лишь по началу страшит, а уменье да труд дело вершит.
И вот на седьмой месяц проломали гору до середины и увидали железный ларец, золотом окованный. Горный мастер говорит:
- Почуял теперь Кощей Бессмертный, что гибель близко. Скоро он сюда налетит. Надо торопиться смерть из ларца доставать, а то будет беда!
Стал Иван-богатырь палицей по железному ларцу бить. Бил, бил, расплющил ларец, а разбить не может.
Вдруг все кругом загремело, загрохотало, буря поднялась.
- Поспешай, Иван-богатырь, - торопит горный мастер, - не разобьешь ларца - все наши труды даром пропадут. Отберет Кощей ларец, век его не сыскать тогда, и людям не будет облегчения, покуда он жив.
А Кощей уже огнем палит.
В ту пору изловчился Иван-богатырь, ударил изо всех сил и вдребезги разбил ларец. Выкатилось яйцо из ларца. Ударил еще раз по яйцу, и такой пошел гром, что вся гора в прах рассыпалась. Упал Кощей Бессмертный на землю бездыханный. Сожгли его, и пепел по ветру развеяли, а сами пошли в Кощеево царство.
Увидали царевны Ивана-богатыря. Кинулась к нему меньшая сестра, заплакала:
- Ты ли это, голубь сизокрылый, Иванушка?
И все три царевны в один голос заговорили:
- Зачем, добрые молодцы, сюда пришли? Скоро Кощей прилетит и погубит нас всех.
- Не печалуйтесь, красные девицы, не станет больше Кощей людей обижать: нету его в живых.
Обрадовались сестры:
- Коли нет Кощея в живых, то и наше царство ожило. Теперь все Кощеевы чары рушились.
И стали домой собираться. Три мешка насыпали каменьев самоцветных да золота. Нашли в кладовой ковер-самолет и скоро попали в свое царство. Прилетели в стольный город, опустились на главной площади возле царского дворца. Царевны побежали к отцу с матерью. А Иван-богатырь перекинул с руки на руку золотое яичко, - стал золотой дворец, потом перекинул серебряное яичко, - поставил серебряный дворец, а под конец перекинул с руки на руку медное яичко, - стал медный дворец.
Царь с царицей дочерей увидали - плачут и смеются от радости, на три дворца не налюбуются.
Ивана-богатыря, горного мастера да дружинника хвалят, угощают, и весь народ их славит. Иван-богатырь поехал к отцу с матерью, привез их в стольный город.
И в скором времени начали во дворце свадьбы играть. Ивана-богатыря повенчали с Татьяной-царевной, за горного мастера отдали среднюю сестру Марфу-царевну, а дружинник женился на старшей сестре Анне-царевне.
Три недели тянулись веселые пиры, столованье, а потом Иван-богатырь с молодой женой да со своими родителями поселился в золотом дворце.
Горный мастер с Марфой-царевной - в серебряном дворце, а дружинник да Анна-царевна - в медном дворце.
И стали все жить-поживать да добра наживать. А как умер старый царь, стал тем царством править Иван-богатырь, крестьянский сын.
ЖОЗЕ И ПРИНЦЕССА
Жил-был добрый малый по имени Жозе. Он был очень любознательный и мечтал объездить все страны. Вот однажды, сев на своего верного коня, он поехал искать по белу свету счастья и новых приключений.
Ехал он, ехал, и вдруг повстречал группу солдат, которые тотчас окружили его и собрались арестовать.
- Но я же ничего плохого не сделал, - возразил Жозе.
- Ты похож на шпиона, а кроме того, нам нужны люди на строительство дорог.
- Но я не хочу строить дороги бесплатно!
- Заключенные не получают денег, - с достоинством изрекли солдаты.
И когда Жозе попытался вновь возразить, они схватили его и посадили в темницу. А поскольку он продолжал возмущаться, они лишили его еды и питья.
А у короля той страны, куда попал бедный Жозе, была дочь. И была она неотразимо красива и необычайно добра. Узнав про бедного чужестранца, заточенного в темницу, она взяла корзиночку, полную вкусных вещей, и поспешила к нему на помощь. А темница в том государстве была полна заключенных, которых каждый день казнили. Король той страны был очень ленив. Целыми днями он играл в мяч и разгадывал кроссворды. Вскоре в королевстве не осталось ни одного нерешенного ребуса, и король очень скучал от безделья. Чтобы улучшить себе настроение, он развлекался тем, что расстреливал часть заключенных и приказывал солдатам набирать новых.
Принцесса каждый день приносила Жозе вкусную еду, и они полюбили друг друга. Солдаты уже привыкли к этому и беспрепятственно впускали ее в темницу.
Однажды один из солдат заметил:
- Сдается мне, что наша принцесса влюбилась в Жозе.
- Да, - ответил второй, - это была бы неплохая парочка, если бы завтра не наступал его черед быть расстрелянным.
Принцесса услышала это и сказала своему возлюбленному:
- Не волнуйся, я что-нибудь придумаю.
На следующий день король встал особенно не в настроении и решил повеселить себя расстрелом Жозе.
Принцесса побежала к возлюбленному и что-то прошептала ему на ухо. Солдаты взяли юношу и привели его к королю.
- Подожди, папа, - вмешалась принцесса, - если он загадает тебе загадку, которую ты не сможешь разгадать, ты сохранишь ему жизнь?
- Конечно, - согласился король, - почему бы и нет? - И он приготовился слушать.
- Что, Ваше Величество, - спросил Жозе, - сначала ходит на четырех ногах, потом на двух и, наконец, на трех ногах?
Король задумался, но сколько он ни старался, не мог придумать ответ.
- Ну хорошо! - сдался он. - Я сохраню тебе жизнь, но ответь мне поскорее, что же это такое?
- Это очень просто: это вы. Ваше Величество. Когда вы были малюткой, вы ползали на руках и ногах, когда вы выросли, то стали ходить на двух ногах. А когда вы станете старым, то возьмете в руки трость, и это будет ваша третья нога. Ну, прав я? Сначала на четырех, затем на двух, а в конце на трех ногах.
Король был поражен простотой ответа.
- Ты, должно быть, очень умен, - сказал он юноше, - раз сумел меня обхитрить. Бери в жены мою дочь и живи с ней счастливо.
В честь молодых был устроен пышный пир, и на радостях выпустили из темницы всех заключенных.
Прошло несколько месяцев, и Жозе вновь захотелось повидать мир. Он оделся в свою старую одежду, вывел из конюшни своего пегого коня и поехал домой. Приехав в родное селение, он очень обрадовался, увидев отца и мать. За разговорами прошел день и ночь, а наутро Жозе вместе с братьями отправился косить в поле. К полудню они устали и сели в тенечке пообедать. Вдруг они услышали звук горнов и увидели золотую карету, мчавшуюся прямо по направлению к ним. За каретой шло целое войско солдат в парадных мундирах, с барабанами и горнами в руках. Родственники Жозе очень испугались, а он только улыбнулся и сказал:
- Не волнуйтесь, это моя жена привезла мне завтрак!
РЫЦАРЬ-ЭЛЬФ
Есть в одном глухом углу Шотландии безлюдная пустошь - поросший вереском торфяник. Говорят, будто в стародавние времена там блуждал некий рыцарь из мира эльфов и духов. Люди видели его редко, примерно раз в семь лет, но во всей округе его боялись. Ведь бывали случаи, что отважится человек пойти по этой пустоши и пропадет без вести. Сколько бы его ни искали, как бы внимательно ни осматривали чуть не каждый дюйм земли, ни следа его не находили. И вот люди, дрожа от ужаса, возвращались домой после бесплодных поисков, покачивали головами и говорили, что пропавший, должно быть, в плену у страшного рыцаря-эльфа.
Пустошь всегда была безлюдна, потому что никто не смел на нее ступить, а тем более поселиться там. И вот на пустоши стали водиться дикие звери. Они спокойно делали себе норы и логовища, зная, что смертные охотники их не потревожат.
Неподалеку от этой пустоши жили два молодых человека - граф Сент-Клер и граф Грегори. Они очень дружили - вместе катались верхом, вместе охотились, а порой и сражались рядом.
Оба они очень любили охоту. И вот граф Грегори как-то раз предложил другу поохотиться на пустоши, несмотря на то, что там, по слухам, бродил рыцарь-эльф.
- Я в него почти не верю, - воскликнул он со смехом. - По-моему, все россказни про него - просто бабьи сказки, какими малых ребят пугают, чтобы они не бегали по вересковым зарослям. Ведь ребенку там и заблудиться недолго. Жаль, что такие богатые охотничьи угодья пропадают зря, и нечего нам, бородатым мужчинам, прислушиваться ко всяким небылицам.
Но граф Сент-Клер даже не улыбнулся на эти слова.
- С нечистой силой шутки плохи, - возразил он. - И это вовсе не сказки, что иные путники шли по пустоши, а потом пропадали без вести. Но ты правду сказал - жаль, что такие охотничьи угодья пропадают зря из-за какого-то рыцаря-эльфа.
Подумать только - ведь он считает эту землю своей и берет с нас, смертных, пошлину, если мы посмеем ступить на нее. Впрочем, я слышал, что от рыцаря можно уберечься, стоит только надеть на себя знак святой троицы - трилистник. Поэтому давай привяжем себе к руке по трилистнику. Тогда бояться нам будет нечего.
Сэр Грегори громко расхохотался.
- Ты что, за младенца меня считаешь? - сказал он. - За ребенка, что сначала пугается каких-то дурацких басен, а потом верит, что листок клевера может его защитить? Нет, нет, сам носи этот знак, если хочешь, а я полагаюсь только на свой добрый лук и стрелы.
Но граф Сент-Клер поступил по-своему. Он не забыл, что говорила ему мать, когда он малым ребенком сидел у нее на коленях. А говорила она, что тому, кто носит на себе трилистник, нечего бояться злых чар, все равно чьих - колдуна или ведьмы, эльфа или демона.
И вот он пошел на луг, сорвал листок клевера и привязал его шелковым шарфом к руке. Потом сел на коня и вместе с графом Грегори поехал на безлюдную глухую пустошь.
Прошло несколько часов. Все у друзей шло хорошо, и в пылу охоты они даже позабыли о своих опасениях. И вдруг оба натянули поводья, придержали коней и стали тревожно всматриваться в даль.
Какой-то незнакомый всадник пересек им дорогу, и друзьям захотелось узнать, кто он такой и откуда взялся.
- Кто бы он ни был, но, клянусь, едет он быстро, - сказал граф Грегори. - Я-то думал, что ни один конь на свете не обскачет моего скакуна. Но теперь вижу, что конь этого всадника раз в семь резвее моего. Давай поедем за ним и узнаем, откуда он явился.
- Сохрани тебя бог гнаться за ним! - воскликнул граф Сент-Клер. Ведь это сам рыцарь-эльф! Разве не видишь ты, что он не по земле едет, а по воздуху летит? Хоть сначала и кажется, будто скачет он на простом коне, но на самом деле его несут чьи-то могучие крылья. И крылья эти хлопают по воздуху, словно птичьи. Да как же можно за ним угнаться? Черный день настанет для тебя, если ты попытаешься его нагнать.
Но граф Сент-Клер забыл, что сам-то он носит на себе талисман, который позволяет ему видеть вещи такими, какие они на самом деле. А у графа Грегори такого талисмана нет, и потому глаза его не различают того, что заметил его друг. Поэтому он и удивился и встревожился, когда граф Грегори резко проговорил:
- Ты прямо помешался на рыцаре-эльфе! А мне так кажется, что этот всадник просто какой-то благородный рыцарь: одет он в зеленую одежду, едет на крупном вороном коне. Я люблю смелых наездников, и потому мне хочется узнать его имя и звание. Так что я буду гнаться за ним хотя бы до края света.
И, не добавив ни слова, граф Грегори пришпорил коня и поскакал в ту сторону, куда мчался таинственный всадник. А граф Сент-Клер остался один на пустоши. Пальцы его невольно потянулись к трилистнику, и с дрожащих уст слетели слова молитвы.
Он понял, что друг его уже заколдован. И граф Сент-Клер решил следовать за ним, если нужно, хоть на край света, и постараться расколдовать его.
Между тем граф Грегори все скакал и скакал вперед, следуя за рыцарем в зеленой одежде. Скакал он и по торфяникам, поросшим вереском, и через ручьи, и по мхам и наконец заехал в такую глушь, куда никогда в жизни не заглядывал. Здесь дул холодный ветер, словно прилетевший с ледников, а на увядшей траве лежал толстым слоем иней. И здесь его ждало такое зрелище, от какого любой смертный отшатнулся бы в ужасе.
Он увидел начертанный на земле огромный круг. Трава внутри этого круга была ничуть не похожа на увядшую, мерзлую траву на пустоши. Она была зеленая, пышная, сочная, и на ней плясали сотни легких, как тени, эльфов и фей в широких, прозрачных, тускло-голубых одеждах, что развевались по ветру, словно змеистые клочья тумана.
Духи то кричали и пели, то махали руками над головой, то, как безумные, метались из стороны в сторону. Когда же они увидели графа Грегори а он остановил коня у черты круга, - они принялись манить его к себе костлявыми пальцами.
- Иди сюда, иди сюда! - кричали они. - Иди, попляши с нами, а потом мы выпьем за твое здоровье из круговой чаши нашего повелителя.
Как ни странно, но чары, сковавшие молодого графа, были до того сильны, что он, хоть и страшно ему было, не мог не пойти на зов эльфов. Он бросил поводья на шею коня и уже хотел было шагнуть внутрь круга. Но тут один старый седой эльф отделился от своих собратьев и подошел к нему. Должно быть, он не посмел выйти из заколдованного круга - остановился у самого его края. Потом наклонился и, делая вид, что хочет что-то поднять с земли, проговорил хриплым шепотом:
- Я не знаю, кто ты и откуда ты приехал, сэр рыцарь. Но если жизнь тебе дорога, берегись входить в круг и веселиться с нами. А не то погибнешь.
Но граф Грегори только рассмеялся.
- Я дал себе слово догнать рыцаря в зеленом, - сказал он, - и я сдержу это слово, даже если суждено мне провалиться в преисподнюю.
И он переступил через черту круга и очутился в самой гуще пляшущих духов.
Тут все они закричали еще пронзительней, запели еще громче, закружились еще быстрее, чем раньше. А потом вдруг умолкли все сразу, и толпа разделилась, освободив проход в середине. И вот духи знаками приказали графу идти по этому проходу.
Он тотчас же пошел и вскоре приблизился к самой середине заколдованного круга. Там за столом из красного мрамора сидел тот самый рыцарь в одежде, зеленой, как трава, за которым граф Грегори гнался так долго. Перед рыцарем на столе стояла дивная чаша из цельного изумруда, украшенная кроваво-красными рубинами.
Чаша эта была наполнена вересковой брагой, и брага пенилась, чуть не переливаясь через край. Рыцарь-эльф взял в руки чашу и с величавым поклоном подал ее брату Грегори. А тот вдруг почувствовал сильную жажду. Поднес чашу к губам и стал пить.
Он пил, а брага не убывала. Чаша по-прежнему была полна до краев. И тут впервые сердце у графа Грегори дрогнуло, и он пожалел, что пустился в столь опасный путь.
Но жалеть было уже поздно. Он почувствовал, что все тело его цепенеет, а по лицу расползается мертвенная бледность. Не успев даже крикнуть о помощи, он выронил чашу из ослабевших рук и как подкошенный рухнул на землю, к ногам повелителя эльфов.
Тут толпа духов испустила громкий крик торжества. Ведь нет для них большей радости, чем заманить неосторожного смертного в свой круг и так его заколдовать, чтобы он на долгие годы остался с ними.
Но вскоре их ликующие крики поутихли. Духи стали чтото бормотать и шептать друг другу с испуганными лицами - их острый слух уловил шум, вселивший страх в их сердца. То был шум человеческих шагов, таких решительных и уверенных, что духи сразу догадались: пришелец, кто бы он ни был, свободен от злых чар. А если так, значит, он может им повредить и отнять у них пленника.
Опасения их оправдались. Это храбрый граф Сент-Клер приближался к ним без страха и колебаний, ибо он нес на себе священный знак.
Едва он увидел заколдованный круг, как решил сразу же переступить магическую черту. Но тут старенький седой эльф, что незадолго перед тем говорил с графом Грегори, остановил его.
- Ох, горе, горе! - шептал он, и скорбью веяло от его сморщенного личика. - Неужто ты, как и спутник твой, приехал уплатить дань повелителю эльфов годами своей жизни? Слушай, если есть у тебя жена и дитя, заклинаю тебя всем, что для тебя священно, уезжай отсюда, пока не поздно.
- А кто ты такой и откуда взялся? - спросил граф, ласково глядя на эльфа.
- Я оттуда, откуда ты сам явился, - печально ответил эльф. - Я, как и ты, когда-то был смертным человеком. Но я пошел на эту колдовскую пустошь, а повелитель эльфов явился мне в обличий прекрасного рыцаря. Он показался мне таким храбрым, благородным и великодушным, что я последовал за ним и выпил его вересковой браги. И вот теперь я обречен прозябать здесь семь долгих лет. А твой друг, сэр граф, тоже отведал этого проклятого напитка и теперь замертво лежит у ног нашего повелителя. Правда, он проснется, но проснется таким, каким стал я, и так же, как я, станет рабом эльфов.
- Неужели я не смогу помочь ему раньше, чем он превратится в эльфа? горячо воскликнул граф Сент-Клер. - Я не боюсь чар жестокого рыцаря, что взял его в плен, ибо я ношу знак того, кто сильнее его. Скорей говори, человечек, что я должен делать - время не ждет!
- Ты можешь кое-что сделать, сэр граф, - молвил эльф, - но это очень опасно. А если потерпишь неудачу, тебя не спасет даже сила священного знака.
- Что же я должен сделать? - повторил граф.
- Ты должен недвижно стоять и ждать на морозе и холодном ветру, пока не займется заря и в святой церкви не зазвонят к заутрене, - ответил старенький эльф. - А тогда медленно обойди весь заколдованный круг девять раз. Потом смело перешагни через черту и подойди к столу из красного мрамора, за которым сидит повелитель эльфов. На этом столе ты увидишь изумрудную чашу. Она украшена рубинами и наполнена вересковой брагой. Возьми эту чашу и унеси. Но все это время не говори ни слова. Ведь та заколдованная земля, на которой мы пляшем, только смертным кажется твердой. На самом деле тут зыбкое болото, трясина, а под нею огромное подземное озеро. В том озере живет страшное чудовище. Если ты на этом болоте вымолвишь хоть слово, ты провалишься и погибнешь в подземных водах.
Тут седой эльф сделал шаг назад и вернулся в толпу других эльфов. А граф Сент-Клер остался один за чертой заколдованного круга. И там он, дрожа от холода, недвижно простоял всю долгую ночь.
Но вот серая полоска рассвета забрезжила над вершинами гор, и ему показалось, будто эльфы начинают съеживаться и таять. Когда же над пустошью разнесся тихий колокольный звон, граф Сент-Клер начал обходить заколдованный круг. Раз за разом он обходил круг, несмотря на то, что в толпе эльфов поднялся громкий гневный говор, похожий на отдаленные раскаты грома. Сама земля под его ногами как будто тряслась и вздымалась, словно пытаясь стряхнуть с себя незваного гостя.
Но сила священного знака помогла ему уцелеть.
И вот он девять раз обошел круг, потом смело переступил через черту и устремился к середине круга. И каково же было его удивление, когда он увидел, что все эльфы, которые здесь плясали, теперь замерзли и лежат на земле, словно маленькие сосульки! Они так густо усеяли землю, что ему едва удавалось не наступить на них.
Когда же он подошел к мраморному столу, волосы его стали дыбом. За столом сидел повелитель эльфов. Он тоже оцепенел и замерз, как и его подданные, а у его ног лежал окоченелый граф Грегори.
Да и все здесь было недвижно, кроме двух черных, как уголь, воронов. Они сидели на концах стола, словно сторожа изумрудную чашу, били крыльями и хрипло каркали.
Граф Сент-Клер взял в руки драгоценную чашу, и тут вороны поднялись в воздух и стали кружить над его головой. Они яростно каркали, угрожая выбить у него из рук чашу своими когтистыми лапами. Тогда замерзшие эльфы и сам их могущественный повелитель зашевелились во сне и приподнялись, словно решив схватить дерзкого пришельца. Но сила трилистника помешала им. Если бы не этот священный знак, не спастись бы графу Сент-Клеру.
Но вот он пошел обратно с чашей в руке, и его оглушил зловещий шум. Вороны каркали, полузамерзшие эльфы визжали, а из-под земли доносились шумные вздохи страшного чудовища. Оно затаилось в своем подземном озере и жаждало добычи.
Однако храбрый граф Сент-Клер ни на что не обращал внимания. Он решительно шел вперед, веря в силу священного трилистника, и сила та оградила его от всех опасностей.
Как только умолк колокольный звон, граф Сент-Клер снова ступил на твердую землю, за черту заколдованного круга и далеко отшвырнул от себя колдовскую чашу эльфов.
И вдруг все замерзшие эльфы пропали вместе со своим повелителем и его мраморным столом, и никого не осталось на пышной траве, кроме графа Грегори. А он медленно пробудился от своего колдовского сна, потянулся и поднялся на ноги, дрожа всем телом. Он растерянно оглядывался кругом и, должно быть, не помнил, как сюда попал.
Тут подбежал граф Сент-Клер. Он обнял друга и не выпускал из своих объятий, пока тот не пришел в себя и горячая кровь не потекла по его жилам.
Потом друзья подошли к тому месту, куда граф СентКлер швырнул волшебную чашу. Но там они вместо нее нашли только маленький обломок базальта. На нем была ямка, а в ней капелька росы.
НЕВЕСТА-МЫШЬ
Было у крестьянина три сына. Старшего и среднего отец любил, ни в чем им не отказывал, а младшего считал дурачком и во всем его обижал.
Жили-пожили, сыновья стали взрослыми, пришло время их женить. Говорит отец:
- Вот, сыновья, вы уже взрослые, жениться вам пора. Поезжайте, кто куда пожелает, а завтра утром вернетесь и скажете мне, каких невест себе сосватали.
Принарядились старшие сыновья, дал им отец по коню, а младшему ничего не дал. В чем был, в том и отправился он за невестой. Старшие братья поехали прямо в богатые дома, быстро себе невест сосватали, дочерей богатых крестьян, пригожих да с большим приданым. А младший брат пошел куда глаза глядят, думает: "Кто за меня, горемычного, пойдет, да и одет-то я не как жених!" А идти надо. Шел, шел по тропке, зашел в лес, да потерял тропку. Много ли, мало ли верст прошел, кругом лес глухой, деревья стоят высокие, кусты непроходимые. Видит - стоит избушка. Маленькая такая, низенькая - надо зайти, отдохнуть, спешить-то некуда! Зашел в избушку, а там никого. Посреди избушки стол стоит, на столе мышка сидит, на гостя глазенки таращит. Сел парень на лавку, думает: "Подожду хозяев, должен же кто-то прийти!" Тут мышь заговорила, ласковым голосом спросила:
- Куда, добрый человек, путь держишь?
Удивился крестьянский сын, отвечает:
- А ведь ты мне ни помочь, ни помешать не можешь, так зачем тебе знать, куда я иду?
- А ты скажи, не скрывай, - молвит мышь, - кто знает, может, я и смогу тебе помочь!
Понравилось парню, что мышь так приветливо с ним говорит, решил сказать ей правду:
- Жениться мне надо, невесту ищу, - и рассказал, как отец наказал всем братьям найти невест и как отправил их в путь.
Мышь ему говорит:
- А ты женись на мне!
Это показалось парню до того забавным, что он рассмеялся, но как вспомнил свой дом, отца, задумался: "Раз все надо мной смеются, называют дурачком, я и невесту приведу по себе!" Согласился он жениться на мышке, обручился с ней и вернулся домой.
Собрались все братья, отец спрашивает у них, кто какую невесту сосватал. Старший и средний сыны похваляются невестами, а младшему хвалиться нечем. Отец говорит:
- Ну, а ты, дурачок, кого сосватал?
- А я в лесу невесту нашел.
- Кого это ты там сосватал?
- А что в лесу есть, то и нашел, - ответил сын.
Не стал он больше ничего объяснять, забрался на печку и лег спать.
На следующий день отец опять позвал сыновей и говорит:
- К завтрашнему утру принесите мне хлеб, испеченный вашими невестами. Я посмотрю, кто лучше печь умеет.
Отправились братья к своим невестам. Старший и средний едут, весело напевая. Младший тоже пошел, хоть и не надеялся ничего получить. "Какой от мышки хлеб! - думает. - Разве что сухую корочку найдет да принесет". Добрался он до избушки, а мышь, его невеста, на столе сидит, словно ждет. Спрашивает она у жениха:
- Зачем пожаловал, мой суженый, не за мной ли приехал?
- Пришел за хлебом. Отец всех нас отправил к невестам, чтобы испекли для него хлеб. Хочет посмотреть, кто лучше печь умеет, - сказал он.
- Не тужи, ложись спать.
Только жених уснул, мышка вышла на крыльцо, позвонила в колокольчик:
- Родичи мои славные, слуги мои верные, собирайтесь все ко мне!
Сбежалось тут мышей видимо-невидимо! Говорит им мышь-невеста:
- Принесите мне каждая свое лучшее пшеничное зернышко!
Мигом разбежались все по норкам, принесли по зернышку, смололи, замесили тесто и хлеб испекли. Утром подает невеста парню хлеб. Обрадовался он, но ничего не сказал, только поблагодарил и пошел домой. Явились сыновья к отцу в назначенное время, каждый подает ему свой хлеб. У старшего сына хлеб из ржаной муки, у среднего - из ячменной, обыкновенный крестьянский хлеб. Раскрывает отец хлеб младшего сына - он такой ароматный, румяный, мягкий - из чистой пшеницы, хоть на царский стол подавай! Удивился отец, откуда у дурачка такой хлеб, но промолчал, не хотел обидеть старших, любимых сыновей. Дает он другое задание:
- Теперь пусть ваши невесты соткут по куску полотна! Я хочу посмотреть, кто лучше ткет.
Опять идут братья к невестам. Младший глядит уже повеселее, надеется, авось и его мышка что-нибудь придумает. Пришел в избушку, мышка тут как тут. Сказал он ей, зачем на этот раз пришел. Она уложила жениха спать, взяла колокольчик, вышла на крыльцо.
- Родичи мои славные, слуги мои верные, соберитесь все ко мне!
Тут сбежалось много мышей, ждут, что она скажет. Мышка-невеста говорит:
- Принесите мне каждая свое лучшее льняное волоконце!
Мыши юркнули в норки, выбрали волокно, что получше, мигом вернулись к хозяйке. И закипела у них работа: быстро спряли нитки, стали основу сновать, ткать - к утру полотно было готово, да такое белое и тонкое, как паутина. Невеста свернула полотно, вложила в ореховую скорлупку, сколько вошло, и подала жениху. Парень поблагодарил мышку и отправился домой. Другие братья уже там с полотном - с большими кусками. Стыдно стало младшему, что у него так мало, да думает: "Пусть смеются, не впервой мне терпеть насмешки!" Показали старшие - обыкновенное грубое льняное полотно. Младший мешкает. Отец и говорит ему:
- Что же ты, дурак, не показываешь мастерство своей невесты? Видать, и невеста в тебя!
Подает он отцу орех, а братья хохочут. Взял отец орех, раскрыл его, вытащил полотно, расстелил - оказалось пятьдесят локтей такого тонкого и белого полотна, какое только у царей, наверно, и бывает! Отец больше прежнего удивился, но не говорит сыну доброго слова:
- Ладно, хорошо, что и ты принес, иди на печку, спи!
Проходит сколько-то дней, опять говорит отец сыновьям:
- Настало время, сыновья, и невест показать. Поезжайте за ними, а завтра утром все будьте здесь!
Старшие, как всегда, на конях, а младший пешком. Идет и думает: "Вот будет потеха братьям и отцу, как приведу я свою мышку. Теперь-то уж выгонят из дому!.. Ах, лучше по свету скитаться или в той лесной избушке жить, чем терпеть обиды в отцовском доме!" С этими думами входит в избушку и говорит невесте:
- Отец хочет тебя видеть.
- Что ж, поедем, - отвечает мышка.
Запрягла она трех черных мышей в карету из ореховых скорлупок, одну мышь посадила за кучера, сама села в карету:
- Ну вот, я готова, едем!
Поехали. Мышь едет, а парень рядом шагает. Хоть и страшно ему, и стыдно, а чему быть, того не миновать! Надо им через речку ехать, по мосту. Въехала мышь в своей карете на мост, а тут прохожий навстречу идет, дивуется:
- Что за путники такие, сроду не видал, чтобы мышь в карете ехала! Вот так барыня! - взял и пнул. И невеста с каретой, и упряжка - все полетело с моста в реку и скрылось под водой.
Парень остановился в смущении, не знает, как и быть, что же он теперь отцу скажет? Сосватал себе мышь, и та утонула, но не успел он еще с места тронуться, как вдруг вода в реке забурлила и на берег выскочила тройка вороных коней, запряженных в золоченую карету! Выбрались кони на дорогу, кучер осадил их, тройка остановилась. А из кареты выходит девушка невиданной красоты, и во сне ему такая никогда не снилась! Стоит он, будто к месту прирос. А девушка смотрит на него, улыбается и говорит:
- Что же ты стоишь? Садись в карету и вези меня к своему отцу! Это я, твоя невеста!
Ничего не понимает парень, но все-таки сел в карету. Подумал, что это сон. Тут девушка стала ему рассказывать о себе:
- Я дочь короля. Злая Сюоятар превратила меня и все наше царство в мышей за то, что я не согласилась выйти замуж за ее сына. И до тех пор я должна была быть мышью, пока не найдется человек, который согласится жениться на мне и пока меня не сбросят в воду. К счастью, прохожий сбросил меня в реку, и я смогу показаться твоему отцу девушкой.
Счастливый жених подъехал с красавицей-невестой, с дочерью короля, к отцовскому дому. Там ждали его, остальные братья с невестами уже были на месте. При виде такой богатой упряжи все опешили. Но когда младший сын подвел свою невесту к отцу - никто глазам своим не поверил, а отец и рта раскрыть не смог. Вот так дурачок, всех одурачил! Тут отцу стыдно стало, что он обижал его, называл дураком. Уж подругому стал смотреть он на младшего сына. На свадьбе отец спрашивает у него, где он нашел такую невесту. А сын опять и отвечает:
- В лесу нашел.
Хотел отец обозвать сына по привычке дураком, да вовремя спохватился. Девушка услышала это и рассказала отцу все без утайки.
После свадьбы младший сын уехал в королевство своей жены, где все уже стало по-прежнему. Там они и сейчас живут в счастье да богатстве, если еще живы.
ЙОРИНДА И ЙОРИНГЕЛЬ
Стоял когда-то в большом и густом лесу старый замок, и жила в том замке только одна старуха, и была она самая большая колдунья. Днем превращалась она в кошку или ночную сову, а вечером принимала опять свой прежний вид. Она умела приманивать всяких зверей и птиц, убаюкивала их, варила и жарила себе на еду. Если кто подходил на сто шагов к этому замку, тот останавливался как вкопанный и не мог сдвинуться с места, пока она не снимала с него заклятия; а если заходила в тот заколдованный круг невинная девушка, колдунья обращала ее в птицу, запирала в клетку и уносила в одну из комнат замка. Гак собрала она в замке целых семь тысяч клеток с разными диковинными птицами.
А жила-была в ту пору девушка, звали ее Иориндой, и была она прекрасней всех остальных девушек на свете. Посватался за нее такой же прекрасный юноша, звали его Дорингель, и это были предбрачные дни, - и весело, радостно было им вместе.
И вот, чтобы поговорить наедине, пошли они раз в лес.
- Только смотри, - говорит ей Иорингель, - к замку близко не подходи.
А вечер был хороший, ярко светило солнце сквозь деревья в темную лесную зелень, и жалобно пела горлинка над старыми буками.
Иоринда несколько раз принималась плакать, потом села она на солнышке и пригорюнилась. Иорингелю тоже стало грустно. И были они так печальны, будто предстояла им близкая смерть. Они оглянулись - видят, что заблудились, не знают, как найти им теперь дорогу домой. А солнце еще не зашло за горы, но скрылось уже наполовину за вершинами.
Глянул Иорингель сквозь заросли лесные, видит - стоят перед ним уже близко-близко старые стены замка. Испугался он, и стало ему до смерти страшно. А Иоринда запела:
Как птичка красногрудая все жалобно поет,
Про гибель неминучую все голубку поет,
Так жалобно, все жалобно,
Тю-вить, тю-вить, тех-тех!
Посмотрел Иорингель на Иоринду и видит - обернулась она соловьем, который пел свое "тю-вить, тю-вить".
Ночная сова с горящими глазами трижды облетела вокруг соловья и трижды ухнула: "угу-угу-угу". И не мог Иорингель сдвинуться с места, стоял точно вкопанный - ни плакать, ни слова молвить, ни рукою пошевельнуть, ни ногой двинуть Вот закатилось и солнце. Улетела сова в лесную чащу, и вышла тотчас оттуда горбатая старуха, желтая да худая, большие красные глазищи, нос крючком до самого подбородка. Проворчала она что-то себе под нос, поймала соловья и унесла с собой на руке. И слова вымолвить не мог Иорингель, и с места не сойти ему было: пропал соловей. Вернулась, наконец, старуха и говорит глухим голосом:
- Прощай, Захиэль! Как глянет месяц в клеточку, ты развяжись - и прощай.
Освободился от чар Иорингель. Упал он перед старухою на колени, взмолился, чтобы вернула она ему назад Иоринду.
Но старуха ответила:
- Никогда тебе больше не видать Иоринды, - и ушла.
Он кричал, горько плакал и горевал, но все было понапрасну. "Ах, что же мне делать теперь?" И ушел Иорингель оттуда и попал, наконец, в какую-то чужую деревню; там долгое время он пас овец. Он часто бродил вокруг замка, но близко к нему никогда не подходил. И вот приснился ему ночью сон, будто нашел он алый цветок, а в середине его большую, прекрасную жемчужину. Цветок он сорвал и пошел с ним к замку, и к чему он ни прикасался тем цветком, все освобождалось от злых чар; и приснилось ему еще, что и Иоринду он нашел благодаря тому же цветку.
Проснулся он утром и стал искать по полям и горам, не найдется ли где такой цветок. Он все искал и на девятый день нашел на рассвете алый цветок. И лежала внутри цветка большая росинка - такая большая, словно жемчужина. Пошел он с этим цветком, и он шел целый день и целую ночь в сторону замка. Он подошел к нему на сто шагов, и никто его не остановил, и вот подошел он к самым воротам. Сильно обрадовался Иорингель, прикоснулся цветком к воротам - и распахнулись они перед ним. Вошел он, идет через двор, прислушивается, не слыхать ли где птичьего пенья; и услышал он вдруг птичьи голоса. Он отправился дальше и нашел зал, а в нем колдунью, и увидел, что она кормит птиц в своих семи тысячах клеток. Как увидела она Иорингеля, рассердилась, сильно разгневалась, стала браниться, плевать на него ядом и желчью, ну, а подступиться к нему и на два шага не в силах. Он на нее и не смотрит, идет себе по залу, осматривает клетки с птицами, и видит он много сотен соловьев в клетках, но как найти ему свою Иоринду?
Присматривается он и замечает, что старуха тайком достает одну клеточку с птицей и несет ее к двери. Мигом прыгнул он за нею, дотронулся цветком до клеточки и до старухиколдуньи, - тут потеряла она свою колдовскую силу, и вот явилась перед ним Иоринда; она бросилась к нему на шею, и была она такая же красивая, как и прежде. И он обратил тогда и всех остальных птиц в девушек и воротился домой со своей Иориндой, и жили они счастливо долгие-долгие годы.
ДОЧЬ ГРАФА МАРА
В один прекрасный летний день дочь графа Мара выбежала, приплясывая, из замка в сад. Там она бегала, резвилась, а порой останавливалась послушать пение птиц. Но вот она присела в тени зеленого дуба, подняла глаза и увидела высоко на ветке веселого голубка.
- Гуленька-голубок, - позвала она, - спустись ко мне, милый! Я унесу тебя домой, посажу в золотую клетку и буду любить больше всех на свете!
Не успела она это сказать, как голубь слетел с ветки, сел ей на плечо и прильнул к ее шее. Она пригладила ему перышки и унесла его домой в свою комнату.
День угас, и настала ночь. Дочь графа Мара уже собиралась лечь спать, как вдруг обернулась и увидела перед собой прекрасного юношу. Она очень удивилась - ведь дверь свою она уже давно заперла. Но она была смелая девушка и спросила:
- Что тебе здесь надо, юноша? Зачем ты пришел и напугал меня? Вот уже несколько часов, как дверь моя на засове; так как же ты сюда проник?
- Тише, тише! - зашептал юноша. - Я тот самый гуленька-голубок, которого ты сманила с дерева.
- Так кто же ты тогда? - спросила она совсем тихо. - И как случилось, что ты превратился в милую, маленькую птичку?
- Меня зовут Флорентин, - ответил юноша. - Мать у меня королева, и даже поважней, чем королева, - она умеет колдовать. Я не хотел ей подчиняться, вот она и превратила меня в голубя. Однако ночью чары ее рассеиваются, и тогда я опять обращаюсь в человека. Сегодня я перелетел через море, впервые увидел тебя и обрадовался, что я - птица, а потому могу к тебе приблизиться. Но если ты меня не полюбишь, я никогда больше не узнаю счастья!
- А если я полюблю тебя, ты не улетишь, не оставишь меня? - спросила она.
- Никогда, никогда! - ответил принц. - Выходи за меня замуж, и я буду твоим навеки. Днем птицей, а ночью человеком - я всегда буду с тобой.
И вот они тайно обвенчались и счастливо зажили в замке. И никто не ведал, что гуля-голубок ночью превращается в принца Флорентина. Каждый год у них рождалось по сыну, да такому красивому, что и описать невозможно. Но как только мальчик появлялся на свет, принц Флорентин уносил его на спине за море - туда, где жила его мать, королева, - и оставлял сына у нее.
Так пролетело семь лет, и вдруг пришла к ним великая беда. Граф Мар решил выдать дочь замуж за знатного человека, который к ней посватался. Отец принуждал ее согласиться, но она сказала ему:
- Милый отец, я не хочу выходить замуж. Мне так хорошо здесь с моим гуленькой-голубком.
Тогда граф разгневался и в сердцах поклялся:
- Клянусь жизнью, я завтра же сверну шею твоей птице!
Топнул ногой и вышел из комнаты.
- О Боже, придется мне улететь! - сказал голубь.
И вот он вспорхнул на подоконник и улетел. И все летел и летел - перелетел через глубокое-преглубокое море, полетел дальше и летел, пока не показался замок его матери. А в это самое время королева-мать вышла в сад и увидела голубя - он пролетел над ее головой и опустился на крепостную стену замка.
- Скорей сюда, плясуны! - позвала королева. - Пляшите джигу! А вы, волынщики, веселей играйте на волынках. Мой милый Флорентин вернулся! Вернулся ко мне навсегда, - ведь на сей раз он не принес с собой хорошенького мальчика.
- Ах, нет, матушка, - сказал Флорентин, - не надо мне плясунов, не надо волынщиков! Милую мою жену, мать моих семерых сыновей завтра выдадут замуж, и день этот будет для меня днем скорби.
- Чем я могу помочь тебе, сын мой? - спросила королева. - Скажи, и я все сделаю, что в моих волшебных силах.
- Так вот, дорогая матушка: тебе служат двадцать четыре плясуна и волынщика - обрати всех их в серых цапель. Семеро сыновей моих пусть станут семью белыми лебедями, а сам я превращусь в ястреба и буду их вожаком.
- Увы, увы, сын мой! Это невозможно! - возразила королева. - Не под силу это моим чарам. Но, быть может, моя наставница, волшебница Остри, скажет, что надо делать.
И королева-мать поспешила к пещере Остри. Вскоре она вышла оттуда, бледная как смерть, с пучком пылающих трав в руках. Она прошептала над травами какие-то заклинания, и вдруг голубь обратился в ястреба, его окружили двадцать четыре серых цапли, а над ними взвились семь молодых лебедей.
И все они немедля полетели через глубокое синее море. Море так и металось, так и стонало под ними. Но они все летели и летели и наконец подлетели к замку графа Мара, как раз когда свадебный поезд двинулся в церковь. Впереди ехали вооруженные всадники, за ними друзья жениха и вассалы графа Мара, потом жених, а позади всех бледная и прекрасная дочь графа Мара.
Медленно-медленно под звуки торжественной музыки двигались они, пока не приблизились к деревьям, на которых сидели птицы. И тут Флорентин-ястреб издал крик, и все птицы поднялись в воздух - цапли летели низко, молодые лебеди над ними, а ястреб кружил выше всех. Свадебные гости дивились на птиц, как вдруг - хлоп! - цапли ринулись вниз и рассеяли всадников. Молодые лебеди окружили невесту, а ястреб кинулся на жениха и привязал его к дереву. Тогда цапли опять слетелись в тесную стаю, и лебеди уложили им на спину свою мать, как на пуховую перину. Потом птицы взвились в небо и понесли невесту к замку принца Флорентина.
Вот как птицы расстроили свадьбу! Такого чуда еще никто не видывал. А свадебные гости? Им только и оставалось, что глядеть, как прекрасную невесту уносят все дальше и дальше, пока, наконец, и цапли, и лебеди, и ястреб не скрылись из виду.
Принц Флорентин в тот же самый день доставил дочь графа Мара в замок своей матери, королевы, а та сняла с сына заклятие, и все они зажили счастливо.
ХРАБРЫЙ МАЗИНО И ВЕДЬМА
Случилось все это в Покапалье - маленьком горном селении. Его домишки толпятся на самой макушке высокого холма. Склоны холма до того круты, что, когда курам приходит время нести яйца, жители Покапальи каждой несушке подвязывают полотняный мешочек. А не подвяжи - яйца так и покатятся вниз по склону, прямо к подножию холма, поросшему густым лесом. По щому этому видно, что жители Покапальи вовсе не такие лежебоки, какими они слывут.
О беднягах вообще много чего рассказывают. Сложили даже поговорку: "В Покапалье все наоборот - осел погоняет, хозяин ревет". Но поговорку эту придумали крестьяне из долины. Ведь жители долин только и ждут случая посмеяться над жителями гор. А над покапальцами смеялись особенно охотно. "За что же?" - спросите вы. Да только за то, что те были людьми покладистыми и никому ни в чем не перечили.
- Э-э, - отвечали они насмешникам, - дайте срок, вернется наш Мазино, посмотрим тогда, кто заревет громче - мы или вы!
Но покапальцы знают, кто такой Мазино, а вы не знаете? Ну так вот. Мазино - это любимец всего селения. Не подумайте, что он какой-нибудь богатырь. Вовсе нет.
Мазино родился сущим заморышем, маленьким и хилым. Мать испугалась, что он совсем раздумает жить на свете, и решила выкупать его в теплом вине. Отец Мазино докрасна раскалил на огне подкову и сунул ее в лохань с вином, чтобы оно нагрелось. После такого купанья Мазино и стал хитрым, как вино, и крепким, как железо. А в люльку маленького Мазино положили скорлупки незрелого каштана. Ведь всякому известно, что горькие зеленые каштаны делают человека умным. И верно, Мазино ума занимать не надо было - своего хватало.
Вот каков Мазино! Откуда же он должен был приехать? Из Африки. Он там служил в солдатах.
А между тем в Покапалье начало твориться что-то непонятное. Каждый вечер ведьма Мичиллина похищала из стада покапальцев то корову, то быка.
Страшная ведьма Мичиллина жила в лесу у самого подножия холма. Стоило ей только дунуть - и коровы как не бывало. Крестьяне, слыша, как с наступлением темноты ведьма шуршит и возится в лесу, стучали от страха зубами и падали на колени, призывая всех святых. Они даже стихи сложили:
Осел погоняет,
Хозяин ревет,
Внизу под горой
Мичиллина живет.
Мы ночью боимся
Ступить на порог:
Чихни Мичиллина
Мы валимся с ног.
Глухими ночами
Все снова и снова
У нас исчезают
Быки и коровы.
Ужасная ведьма
Всех бедствий причина!
Дрожите, бегите,
Идет Мичиллина!
Раньше в Покапалье коровы паслись, сколько хотели и когда хотели, а ночевали где придется. Теперь их на ночь сгоняли на полянку, выставляли дозорных и разводили огромные костры. Но и это не помогало. Потому что стоило проклятой ведьме Мичиллине зашевелиться в кустарнике, как дозорные жались к костру, затыкали себе уши пальцами и зажмуривали глаза. А чуть рассветет, глядь - опять в стаде не хватает одной, а то и двух коров. Тут дозорные принимались вопить и плакать, трясли кулаками и посылали ведьме проклятья.
Не подумайте, что коров не искали. Крестьяне Покапальи устраивали даже облавы, только, разумеется, днем. Но ни коров, ни самой Мичиллины они так ни разу и не видели. С наступлением дня Мичиллина исчезала, оставляя только следы огромных сапог на сырой земле да пряди длинных черных волос на колючих ветках кустарника.
Пришлось бедным покапальцам запереть своих коров в хлевах и ни на шаг не выпускать оттуда.
Шли недели и месяцы. Коровы взаперти совсем захирели. Они так отощали, что вместо скребницы их можно было чистить граблями - зубья грабель как по мерке приходились между торчавшими ребрами.
Никто не отваживался водить скотину на пастбище, никто не ходил в лес, и грибы, которых никто не собирал, вырастали величиной с зонтик.
Жители Покапальи каждый вечер сходились на деревенской площади, чтобы решить, что же им делать. Вечера в горах холодные, и покапальцы разводили костер. Сидя у огня, они чесали затылки и на все лады кляли свою несчастную судьбу, а заодно и ведьму Мичиллину.
Чесали они затылки семь дней, чесали дважды семь дней, чесали трижды семь дней и, наконец, надумали просить защиты у самого графа.
Граф жил в круглом замке на вершине соседнего холма. Замок был обнесен высокой каменной стеной, густо утыканной поверху гвоздями и битым стеклом.
Вот в одно прекрасное утро покапальцы подошли к воротам замка. Они сняли свои круглые рваные шляпы и только потом осмелились постучать в ворота. Им открыли, и покапальцы очутились во дворе замка. Они увидели множество графских наемных солдат. Солдаты сидели на земле и мазали свои пышные рыжие усы оливковым маслом. А посреди двора в бархатном кресле восседал сам граф. Четыре солдата, могучие, как молодые дубы, старательно расчесывали графу его длинную-предлинную черную бороду четырьмя гребешками. Чесали они ее с самого верху до самого низу, а потом опять с самого верху до самого низу.
Старший из покапальцев долго переминался с ноги на ногу, наконец набрался храбрости и заговорил:
- Мы пришли, чтобы просить у вашей светлости помощи.
Граф не промолвил ни слова.
- Проклятая ведьма Мичиллина, - продолжал старик, - совсем нас замучила.
Граф не промолвил ни слова.
- Мы хотим, - добавил старик, - просить вашу светлость о великой милости. Прикажите своим солдатам изловить ведьму Мичиллину, чтобы мы спокойно могли пасти наших коров.
Тут граф открыл рот.
- Если я пошлю в лес солдат, мне придется послать и капитана... Крестьяне радостно заулыбались. - Но если я пошлю капитана, - сказал граф, - с кем же я буду играть по вечерам в лото?
Крестьяне упали на колени.
- Смилуйтесь, синьор граф, помогите нам!
А солдаты вокруг зевали во всю глотку и мазали рыжие усы оливковым маслом.
Граф сказал:
- Я граф и стою троих. Поэтому скажу вам - нет, нет и нет. Да и вообще, раз я не видел вашу ведьму Мичиллину, - значит, никакой ведьмы нету.
Тут солдаты зевнули в последний раз, взяли ружья наперевес и стали медленно наступать на покапальцев. Те пятились, пятились и сами не заметили, как очутились за воротами.
Ничего другого не оставалось покапальцам, как снова собраться вечером на площади, развести костер и чесать затылки. Через час кто-то из крестьян сказал:
- А не написать ли нам Мазино?
Все обрадовались. Написали письмо и отправили.
И вот как-то вечером Мазино явился на побывку.
Сколько тут было шуму и радости! Мазино обступили со всех сторон. Его расспрашивали наперебой и рассказывали наперебой. Через каждые два слова поминали ведьму Мичиллину.
Мазино всех выслушал, а потом заговорил сам:
- В Африке я видел людоедов, которым приходилось питаться саранчой, потому что люди не соглашались, чтобы их ели. В море видел я рыбу, обутую в туфлю и башмак; она хотела стать царицей рыб только потому, что у ее подруг не было ни туфли, ни башмака. Видел я в Сицилии женщину, у которой было семьдесят сыновей и всего один котелок для супа. Видел, как в Неаполе люди мчатся по улице, не двигая ногами, потому что если двое неаполитанцев остановятся посудачить на углу, от их крика поднимается такой ветер, что на всех четырех улицах невозможно устоять на месте. Видел людей черных и белых, желтых и красных, видел худых, как буйвол, и толстых, как щепка, видел немало храбрецов, а еще больше трусов. Но таких трусов, как в моей родной Покапалье, я еще не встречал.
Односельчане слушали речи Мазино, развесив уши и разинув рты. Однако когда он дошел до конца, рты их захлопнулись, и они в первый раз призадумались, не следует ли им обидеться.
Но Мазино не дал им времени подумать об этом как следует. Он заговорил снова:
- Сейчас я задам вам три вопроса, а когда пробьет полночь, я отправлюсь ловить вашу ведьму Мичиллину.
Где уж тут было обижаться!
- Спрашивай! Спрашивай! - хором закричали покапальцы.
- Пусть первым отвечает цирюльник. Много ли бород пришлось ему брить и стричь за последние полгода? И цирюльник ответил:
Бороды мягкие, бороды жесткие,
Бороды длинные, бороды плоские,
Холеные бороды, бороды грязные,
Курчавые бороды, бороды разные
Стригу я и брею без счета,
Такая уж наша работа!
- Так я и думал, - сказал Мазино. - Теперь пусть скажет сапожник. Много ли сапог заказывали тебе за последние полгода?
- Айме! - вздохнул сапожник.
Я звонкие цокколи
Делал, бывало,
И туфли
С резным каблуком...
Видать, Покапалья
Совсем обнищала:
Сижу я без дела,
Хожу - босиком!
- И это похоже на правду! - сказал Мазино. - На третий мой вопрос пусть ответит веревочник. Много ли веревок продал ты за последние полгода?
И веревочник ответил:
Веревки прочные, плетеные,
Веревки крепкие, крученые,
Бечевки, дратву и канат,
Тесемки, нитки и шпагат
За прошедшие недели
У меня скупить успели...
- Теперь, пожалуй, все, - сказал Мазино. - Очень уж я устал с дороги. Вздремну часок-другой. Разбудите меня ровно в полночь, и я схожу за ведьмой.
Мазино улегся у костра, надвинул на глаза свою солдатскую каску и захрапел. До самой полночи покапальцы сидели не шевелясь, даже вздохнуть боялись, чтобы не разбудить солдата.
Ровно в полночь Мазино вскочил на ноги, выпил котелок теплого вина, трижды сплюнул в костер и, не взглянув ни на кого, зашагал по дороге к лесу.
Односельчане принялись ждать. Понемножку все поленья в костре превратились в уголь. Потом все угли превратились в пепел. Потом пепел стал чернеть, чернеть...
К этому времени и вернулся Мазино. Он тащил... Кого бы вы думали? Самого графа! Мазино тащил его за длинную черную бороду, а граф просил, вопил, упирался и лягался.
- Вот вам ваша ведьма! - сказал Мазино и, оглядевшись кругом, озабоченно спросил: - А куда же вы поставили горячее вино?
Хотя от костра еще шло тепло, граф весь сжался в комочек, словно муха в осеннюю стужу.
А покапальцы смотрели то на графа, то на Мазино и слова не могли выговорить от удивления.
- Ну, чему тут удивляться!? - прикрикнул на односельчан Мазино. - Все очень просто. У ведьмы Мичиллины была длинная борода. А цирюльник сказал, что все вы исправно бреетесь. Значит, ни один из жителей Покапальи не мог быть ведьмой Мичиллиной и оставлять на кустах клочья бороды. Ведьма Мичиллина обувалась в добрые сапоги. А сапожник говорил, что покапальцы забыли, как башмаки надевают на ноги. Значит, опять-таки никто из вас не был ведьмой Мичиляиной и не оставлял на земле следов огромных сапог, подбигых гвоздями. А если бы ведьма Мичиллина была и вправду ведьмой, зачем бы ей, скажите на милость, покупать столько веревок? Ведь нечистой силе не надо привязывать краденую жотину... Да куда же запропастилось горячее вино?!
Тем временем граф пытался спрятаться в свою собственную бороду, потому что прятаться больше было некуда.
Мазино спросил:
- Что же с ним сделать?
Покапальцы, которые до сих пор молчали, теперь принялись кричать все разом:
- Удавить его собственной бородой!
- Поставить в огород вместо пугала!
- Посадить в мешок с шестью собаками и шестью кошками.
- Э, - сказал Мазино, - от всего этого мало толку. Прежде всего пусть вернет всех украденных быков и коров. Пусть вычистит хлева, в которых из-за него заперт скот покапальцев. Ну, а потом пусть пасет стадо до тех пор, пока ребра коров не покроются мясом и жиром.
Так и сделали.
А Мазино, устроив дела односельчан, снова отправился служить в солдатах.
ВОЛШЕБНАЯ ТЫКВА
Жила в одном селении сиротка по имени Нью Тхи Май. У нее были черные пушистые волосы, черные блестящие глаза, красные от бетеля губы и очень ловкие пальчики. Богач, которому принадлежала вся земля в этом селении, взял Май к себе. Сиротка работала с утра до поздней ночи - нарезала траву для буйволов, кормила кур, выкапывала маниоку, убирала двор, стирала в горном потоке белье и искусно плела циновки. Она умело подбирала окрашенные волокна трав, и под ее пальцами на циновках возникали силуэты птиц и буйволов.
Но богач всегда был недоволен маленькой работницей. Он называл ее лентяйкой, дармоедкой, требовал все новых услуг, подгонял Май криком, а то и толкал в спину.
Не лучше богача относились к девочке жена хозяина и ее дочь. Когда Нью Тхи Май жаловалась на свою судьбу и горько плакала, жена богача говорила ей:
- Ты должна радоваться, что мы распоряжаемся тобою. Ведь ты живешь не для себя. Ты не имеешь своей воли и почти не существуешь. Только тогда, когда мы пользуемся твоими услугами, ты становишься собой. Мне даже приходится иной раз побить тебя, чтобы ты знала, что имеешь тело. Сама ты просто не можешь это проверить. Голод и жажда говорят тебе, что желудок просит еды, а язык - влаги. Не будь этого, ты бы думала, что ты просто собака, как, впрочем, мы и зовем тебя. Да, такую, как ты, никто не может любить.
Но это не было правдой. По соседству с богачом жила старая женщина, которая часто ласково улыбалась измученной девушке, но ни разу не отважилась защитить ее, боясь вызвать гнев богача. Май сразу заметила доброту соседки, и сердце ее раскрылось, как пурпурный цветок гибискуса.
Девушке очень хотелось сделать старушке что-нибудь приятное: сплести красивую циновку, вскопать грядки, помочь принести бамбук для топлива, но у нее не было ни одной свободной минутки. Сдерживая слезы, Нью Тхи Май только низко кланялась доброй женщине, как можно кланяться самому почтенному, седовласому человеку.
Но вот однажды, когда Май ехала на буйволе, ее заметил молодой тигролов. Девушка очень понравилась ему. Она пела грустную песенку и ласково подгоняла стадо буйволов, не переставая плести из травы легкую накидку, которая должна была защитить ее от дождя. Спрятавшись за ствол пальмы, тигролов проследил, куда повернули буйволы, потом пошел к богачу и, поклонившись ему, стал просить отдать ему Нью Тхи Май в жены.
- Хорошо, - сказал богач, - но ты должен даром отработать у меня три года. Май - моя любимица, она съела очень много риса, и я подарил ей два платья моей жены. Ты должен оплатить все эти расходы.
Юноша оставил дома ружье, взял мотыгу, нож и пошел на поле богача. Работал он не жалея сил, но богач давал ему работу вдалеке от Май и не позволял им разговаривать. И все же любовь соединила их. Май сплела юноше широкополую шляпу и не раз дарила ему орехи, завернутые в листья так искусно, что стебельки их сплетались в первые буквы его имени.
Юноша не оставался в долгу: он поймал скворца и научил его произносить одно лишь слово: "Люблю". Он выпускал своего питомца, и птица летела на пастбище, садилась на спину одному из буйволов, которых пасла Май и, поглядывая на девушку быстрыми черными глазками, повторяла признание.
Тем временем богач внимательно присматривался к юноше. Ему понравилось, как тот работает, но злоба не позволяла похвалить работника.
Дни летели быстро. Прошел год, другой... Тигролов был старательным, ловким и умным. И дочь богача полюбила его.
Узнал об этом хозяин и задумался: "Скоро придет назначенный срок, и я сразу потеряю двух работников. Если мне удастся переманить тигролова на свою сторону и соблазнить тем, что он может получить руку моей дочери, у меня на долгие годы останется даровой работник. Но соблазнит ли его мое богатство?"
Богач стал намекать тигролову: можно породниться. Но юноша любил только Май. Каждую отработанную неделю отмечал он зарубкой на столбе у ворот. До условленного дня оставалось не так уж много времени.
Тогда богач решил посоветоваться с женой.
- Если Нью Тхи Май исчезнет с его глаз, тигролов забудет ее, и тогда наша дочь полюбится ему, - сказал богач.
- Что же ты хочешь сделать? - спросила жена.
- Я думаю, что лучше всего бросить девчонку в реку. - Так они и решили. Когда девушка пошла стирать хозяйское белье, жена богача, крадучись, подошла к ней и столкнула в глубокий водоворот.
Вода заклокотала вокруг девушки. Зеленый дракон - властитель потока схватил Май. Девушка поняла, что сейчас погибнет. Сердце ее забилось. Сквозь глубину воды она в последний раз увидела склонившееся над рекой дерево, на котором висела, обвившись молодыми побегами вокруг ствола, тыква.
- О, как я завидую тебе! - в последний раз вздохнула Нью Тхи Май.
- Кому ты завидуешь? - изумился дракон. - Ты, человек, мечтаешь жить так, как тыква?
Девушка кивнула головой.
- Да! Ведь у меня не было своей жизни, я никогда не могла делать то, что мне хотелось, - сказала она. - Насколько же эта тыква счастливее меня: она греется под солнцем, листья ласкают ее, ветерок обвевает... А если ей придет охота упасть на землю, то она сделает это сама, и люди превратят ее в сосуд. А сколько милых улыбок появляется на лицах людей, когда им подают миску из тыквы, наполненную вкусным рисом!
- Хорошо, - проворчал дракон, - я превращу тебя в тыкву!
Он вынырнул из реки, подбросил Нью Тхи Май вверх, и она, превратившись в тыкву, повисла на прибрежном дереве.
Теперь девушка в первый раз свободно могла подумать о своей прошлой жизни. Она была бы совсем счастлива, если бы не тоска о любимом.
Тем временем богач позвал тигролова и сказал, что Нью Тхи Май убежала со странствующим фокусником. Но тигролов был хорошим следопытом, а след Май привел его к реке и там пропал. Длинным бамбуком тигролов стал шарить по дну. Потревоженный зеленый дракон вырвал шест и гневно фыркнул на юношу.
Нью Тхи Май все это видела и радовалась. Она так плясала в сердцевине тыквы, что скворец тигролова подозрительно посмотрел на неожиданно закачавшуюся тыкву.
Но юноша отошел, ничего не заметив.
По-прежнему несла река свои голубые воды, плескался в глубине зеленый дракон, а иногда по глади вод скользила рыбачья лодка, преодолевая сильное течение Красной реки. Тишина и покой царили вокруг.
Однажды на берег пришла соседка-старушка, полюбившая Нью Тхи Май. Возле дерева, где висела тыква, она остановилась и, приложив руку к глазам, посмотрела вверх.
- О, какая хорошая тыква! Жаль только, что я мала ростом и не дотянусь до нее, - вздохнула старушка. - Сделала бы я из нее красивую мисочку и черпачок...
Тогда Нью Тхи Май тихонько попросила дрозда, и тот клювом столкнул тыкву. Она покатилась по веткам и скользнула в руки изумленной старушки.
- Какая красивая! - пробормотала старушка. - Какая гладкая! Ну, сейчас я тебя разрежу.
И тут старушке показалось, что тыква качнулась, словно говоря: "Не надо!"
- А, пожалуй, верно: оставлю тебя такой, какая есть, - решила старушка. - Уж больно ты хороша, просто жаль резать.
И тыква снова качнулась, как бы подтверждая: "Да".
Старушка пришла домой и положила тыкву на полку возле очага.
С того дня начались для старушки счастливые дни. Вечером она приносила в хижину охапку разных трав, а утром находила в углу готовые красивые циновки. Если кто-нибудь дарил старушке рыбу, то к утру рыба была приготовлена и сдобрена кореньями, а на столе лежало несколько пучков бетеля. Красиво завернутые в листочки, они быстро находили себе покупателей на базаре. Старушка не знала, кто помогает ей, и хотя не раз клялась, что будет ночью бодрствовать и выследит неведомого покровителя, каждый раз засыпала, едва опустив голову на мягкую циновку.
Однажды, когда старушка снова пришла на базар, ее товары заметил тигролов. Он сразу же узнал искусно сделанные пучки бетеля с буквами своего имени, и сердце его бешено забилось от радости.
- Откуда у тебя это? Кто это сделал? - нетерпеливо спросил он старушку. - Я знал одну девушку, которая умела делать такой бетель, но она исчезла. Умоляю тебя, скажи мне всю правду!
Старушка честно призналась, что циновки и бетель она каждое утро находит в своей хижине, но сама не знает, кто их приносит. Тогда тигролов попросил ее показать свой дом.
Вечером он притаился возле плетеной стены хижины и стал следить. Старушка выпила кружку чая и вскоре уснула. Огонь в очаге постепенно угасал, только полная луна, словно повисшая на вершине пальмы, заливала землю голубовато-зеленым светом.
Внезапно лежавшая на полке тыква слегка качнулась, затем с сухим треском распалась надвое, и из сердцевины выскочила маленькая-маленькая девушка. Она прикоснулась к полу руками и стала расти на глазах, пока не превратилась в Нью Тхи Май. Тихонько напевая песенку. Май неслышно ступала по хижине и готовила пучки бетеля. Потом заботливо укрыла спавшую старушку.
Приближался рассвет, пала роса, начали пробуждаться птицы. "Что мне делать? - в отчаянии думал тигролов. - Как освободить Май от волшебных чар?"
Тут он вспомнил о скворце. Тигролов свистнул, и птица подлетела к нему. Долго шептал ей тигролов о чем-то, пока птица не поняла, чего он хочет. Слегка ударив крылом, скворец впорхнул в хижину и, прежде чем девушка заметила его, схватил сухую тыкву и попытался улететь с нею. Но сил у птицы было мало, тыква выпала из клюва и... свалилась прямо в огонь очага. Взвилось пламя. Волшебное убежище Нью Тхи Май свернулось, обуглилось и превратилось в пепел.
Чары дракона были разрушены, и девушке незачем уже было скрываться, а сильные руки юного тигролова стали ее надежной защитой.
С тех пор тигролов и Нью Тхи Май не расставались, жили долго и были счастливы.
БЕЛОСНЕЖКА И СЕМЬ ГНОМОВ
Это было в середине зимы. Падали снежинки, точно пух с неба, и сидела королева у окна - рама его была из черного дерева, - и шила. Когда она шила, загляделась на снег и уколола иглою палец, - и упало три капли крови на снег. И красное на белом снегу выглядело так красиво, что подумала она про себя: "Вот если б родился у меня ребенок, белый, как этот снег, и румяный, как кровь, и черноволосый, как дерево на оконной раме!"
И родила королева вскоре дочку, и была она бела, как снег, румяна, как кровь, и такая черноволосая, как черное дерево, и прозвали ее потому Белоснежкой. А когда ребенок родился, королева умерла.
Год спустя взял король себе другую жену. Эта была красивая женщина, но гордая и надменная, она терпеть не могла, когда кто-нибудь превосходил ее красотой. Было у нее волшебное зеркальце, и когда становилась она перед ним и глядела в него, то спрашивала: Зеркальце, зеркальце на стене, Кто всех красивей в нашей стране? И зеркало отвечало: Вы, королева, красивее всех в стране.
И она была довольна, так как знала, что зеркало говорит правду.
А Белоснежка за это время подросла и становилась все краше, и когда ей исполнилось семь лет, была она такая прекрасная, как ясный день, и красивей самой королевы. Когда королева спросила у своего зеркальца: Зеркальце, зеркальце на стене, Кто всех красивей в нашей стране? Зеркальце ответило так: Вы, госпожа королева, красивы собой, Но Белоснежка в тысячу раз богаче красой.
Испугалась тогда королева, пожелтела, позеленела от зависти. Увидит, бывало, Белоснежку - и сердце у нее разрывается: так невзлюбила она девочку. И зависть и высокомерие разрастались, как сорные травы, в ее сердце все выше и выше, и не было ей отныне покоя ни днем, ни ночью.
Тогда она позвала одного из своих егерей и сказала:
- Заведи эту девочку в лес, - я больше видеть ее не могу. Ты должен ее убить и принести мне в знак доказательства ее легкие и печень.
Егерь послушался и завел девочку в лес, но когда он вытащил свой охотничий нож и хотел было уже пронзить ни в чем не повинное сердце Белоснежки, та стала плакать и просить:
- Ах, милый егерь, оставь меня в живых! Я убегу далекодалеко в дремучий лес и никогда не вернусь домой.
И оттого, что была она такая красивая, егерь над ней сжалился и сказал:
- Так и быть, беги, бедная девочка!
И подумал про себя: "Все равно там тебя скоро съедят дикие звери", и будто камень свалился у него с сердца, когда не пришлось ему убивать Белоснежку.
И как раз в это время подбежал молодой олень, егерь его заколол, вырезал у него легкие и печень и принес их королеве в знак доказательства, что ее приказанье исполнено. Повару было велено сварить их в соленой воде, и злая женщина их съела, думая, что это легкие и печень Белоснежки.
Осталась бедная девочка в дремучем лесу одна-одинешенька, и в страхе она оглядела все листики на деревьях, не зная, как ей быть дальше, как своему горю помочь.
Она пустилась бежать, и бежала по острым камням, через колючие заросли; и прыгали около нее дикие звери, но ее не трогали. Бежала она сколько сил хватило, но вот стало, наконец, смеркаться. Вдруг она увидела маленькую избушку и зашла в нее отдохнуть. И было в той избушке все таким маленьким, но красивым и чистым, что ни в сказке сказать, ни пером описать.
Стоял там накрытый белой скатертью столик, а на нем семь маленьких тарелочек, возле каждой тарелочки по ложечке, а еще - семь маленьких ножей и вилочек и семь маленьких кубков. Стояли у стены в ряд семь маленьких кроваток, и были они покрыты белоснежными покрывалами.
Захотелось Белоснежке поесть и попить, она взяла из каждой тарелочки понемногу овощей и хлеба и выпила из каждого кубочка по капельке вина: ей не хотелось пить все из одного. А так как она очень устала, то легла в одну из постелек, но ни одна из них для нее не подходила: одна была слишком длинной, другая слишком короткой; но седьмая оказалась, наконец, ей как раз впору; она в нее улеглась и, отдавшись на милость господню, уснула.
Когда уже совсем стемнело, пришли хозяева избушки; были то семеро гномов, которые в горах добывали руду. Они зажгли семь своих лампочек, и когда в избушке стало светло, они заметили, что у них кто-то был, потому что не все оказалось в том порядке, в каком было раньше. И сказал первый гном:
- Кто это на моем стуле сидел?
Второй:
- Кто это из моей тарелочки ел?
Третий:
- Кто взял кусок моего хлебца?
Четвертый:
- А кто мои овощи ел?
Пятый:
- Кто моей вилочкой брал?
Шестой:
- А кто моим ножичком резал?
Седьмой спросил:
- Кто это пил из моего маленького кубка?
Оглянулся первый и заметил на своей постельке маленькую складочку, и спросил:
- А кто это лежал на моей кроватке?
Тут сбежались остальные и стали говорить:
- И в моей тоже кто-то лежал.
Глянул седьмой гном на свою постель, видит - лежит в ней Белоснежка и спит. Кликнул он тогда остальных, подбежали они, стали от удивления кричать, принесли семь своих лампочек и осветили Белоснежку.
- Ах, боже мой! Ах, боже мой! - воскликнули они. - Какой, однако, красивый ребенок!
Они так обрадовались, что не стали ее будить и оставили ее спать в постельке. А седьмой гном проспал у каждого из своих товарищей по часу, так вот и ночь прошла.
Наступило утро. Проснулась Белоснежка, увидела семь гномов и испугалась. Но были они с ней ласковы и спросили ее:
- Как тебя звать?
- Меня зовут Белоснежкой, - ответила она.
- Как ты попала в нашу избушку? - продолжали спрашивать гномы.
И она рассказала им о том, что мачеха хотела ее убить, но егерь сжалился над ней, и что бежала она целый день, пока, наконец, не нашла их избушку.
Гномы спросили:
- Хочешь вести у нас хозяйство? Стряпать, постели взбивать, стирать, шить и вязать, все содержать в чистоте и порядке, - если ты на это согласна, то можешь у нас остаться, и будет у тебя всего вдосталь.
- Хорошо, - сказала Белоснежка, - с большой охотой, - и осталась у них.
Она содержала избушку в порядке. Утром гномы уходили в горы копать руду и золото, а вечером возвращались домой, и она должна была к их приходу готовить им ужин. Целый день девочке приходилось оставаться одной, и потому добрые гномы ее предостерегали и говорили:
- Берегись своей мачехи: она скоро узнает, что ты здесь. Смотри, никого не впускай в дом.
А королева, съев легкие и печень Белоснежки, стала опять думать, что она теперь самая первая красавица в стране. Она подошла к зеркалу и спросила:
Зеркальце, зеркальце на стене,
Кто всех красивей в нашей стране?
И ответило зеркало:
Вы, королева, красивы собой,
Но Белоснежна там, за горами,
У гномов семи за стенами,
В тысячу раз богаче красой!
Испугалась тогда королева, - она ведь знала, что зеркальце говорит правду, и поняла, что егерь ее обманул и Белоснежка еще жива. И она стала снова думать и гадать, как бы ее извести. И не было ей от зависти покоя, оттого что не она самая первая красавица в стране.
И вот под конец она кое-что надумала. Она накрасила себе лицо, переоделась старой торговкой, и теперь ее никак нельзя было узнать. Направилась она через семь гор к семи гномам, постучалась в дверь и говорит:
- Продаю румяные яблочки! Продаю!
Глянула Белоснежка в окошко и говорит:
- Здравствуй, голубушка! Ты что продаешь?
- Хорошие яблоки, прекрасные яблоки, - ответила та, и достала ей одно из них показать.
"Эту почтенную женщину можно, пожалуй, и в дом пустить", - подумала Белоснежка. Она отодвинула дверной засов и купила себе красивое яблоко.
Как только она откусила кусочек от него, так и упала замертво наземь.
- Это за то, что ты самой красивой была, - сказала королева и быстро исчезла.
Она вернулась домой и стала спрашивать у зеркала: Зеркальце, зеркальце на стене, Кто всех красивей в нашей стране? И ответило зеркало наконец: Вы, королева, красивей во всей стране.
Успокоилось тогда ее завистливое сердце, насколько может подобное сердце найти себе покой.
Гномы, возвратясь вечером домой, нашли Белоснежку лежащей на земле, бездыханной и мертвой.
Положили они ее в гроб, уселись все семеро вокруг нее, стали ее оплакивать и проплакали так целых три дня. Потом они решили ее похоронить, но она выглядела как живая - щеки у нее были по-прежнему красивые и румяные.
И сказали они:
- Как можно ее такую в землю закапывать?
И они велели сделать для нее стеклянный гроб, чтоб можно было ее видеть со всех сторон, и положили ее в тот гроб, написали на нем золотыми буквами ее имя и что была она королевской дочерью. Отнесли они гроб на гору, и всегда один из них оставался при ней на страже. И явились также звери и птицы оплакивать Белоснежку: сначала сова, потом ворон и, наконец, голубок.
И долго-долго лежала в своем гробу Белоснежка, и казалось, что она спит, - была она бела, как снег, румяна, как кровь, и черноволоса, как черное дерево.
Но однажды случилось, что заехал королевич в тот лес и попал в дом гномов, чтобы там переночевать. Он увидел на горе гроб, а и нем прекрасную Белоснежку, и прочел, что было написано на нем золотыми буквами. И сказал он тогда гномам:
- Отдайте мне этот гроб, я дам вам за это все, что вы пожелаете.
Но гномы ответили:
- Мы не отдадим его даже за все золото на свете.
Тогда он сказал:
- Так подарите мне его, - я не могу жить, не видя Белоснежки, я буду ее глубоко уважать и почитать, как свою возлюбленную.
Когда он это сказал, добрые гномы сжалились над ним и отдали ему гроб, и велел королевич своим слугам нести его на плечах. Но случилось так, что они споткнулись в кустах, и от сотрясения кусок отравленного яблока выпал из горла Белоснежки. Тут открыла она глаза, подняла крышку гроба, а потом встала из него и ожила снова.
- Ах, господи, где ж это я? - воскликнула она.
Королевич, обрадованный, ответил:
- Ты со мной, - и рассказал ей все, что произошло, и молвил:
- Ты мне милее всего на свете; пойдем вместе со мной в замок моего отца, и ты будешь моею женой.
Белоснежка согласилась и пошла вместе с ним; и отпраздновали они свадьбу с большой пышностью.
Но на свадебный пир была приглашена и злая мачеха Белоснежки. Нарядилась она в красивое платье, подошла к зеркалу и сказала: Зеркальце, зеркальце на стене, Кто всех красивей в нашей стране? И ответило зеркало: Вы, госпожа королева, красивы собой, Но королевна в тысячу раз богаче красой!
И вымолвила тогда злая женщина свое проклятье, и стало ей так страшно, так страшно, что она не знала, как ей с собой совладать. Сначала она решила совсем не идти на свадьбу, но не было ей покоя - ей хотелось пойти и посмотреть на молодую королеву. Она вошла во дворец и узнала Белоснежку, и от страха и ужаса как стояла, так на месте и застыла.
Но были уже поставлены для нее на горящие угли железные туфли, их принесли, держа щипцами, и поставили перед нею. И она должна была ступить ногами в докрасна раскаленные туфли и плясать в них до тех пор, пока, наконец, не упала, мертвая, наземь.
ГОРОД НАВОБОД
Жил один добрый и справедливый человек. Он был искусным садоводом и за свою жизнь возделал большой и прекрасный сад. Когда человек этот состарился и не мог уже сам работать в саду, он поручил его своему сыну Хамдаму, который унаследовал от отца его доброту и справедливость так же, как любовь к цветам и деревьям.
Хамдам был женат, и у него уже было двое красивых сыновей.
Почувствовав приближение смерти, отец Хамдама однажды позвал сына и в присутствии друзей и соседей дал ему такое наставление:
- Дорогой сын Хамдам! Я скоро умру, но ты не бросай начатого мной дела, не туши зажженного светильника... Честно трудись, будь добрым и справедливым. Никогда не присваивай то, что принадлежит другому. Вот тебе мой завет. Насколько я помню, я ни у кого ничего не брал и никому ничего не должен. Но память может изменить человеку: может быть, я и взял что-нибудь у кого-то, да позабыл... Если кто-нибудь попросит тебя уплатить мой долг, не отказывайся, не позорь меня, не тревожь мой прах в могиле.
Сказав это, больной замолк и забылся. Посетители тихо покинули его.
- Эй, Хамдам, запомни, что сказал отец! Особенно его последние слова! - сказал Хамдаму один торговец, останавливаясь в воротах.
Этой же ночью старик умер. Хамдам похоронил отца с большим почетом и долго оплакивал его.
Он старался быть таким, каким завещал ему отец. С утра до ночи он усердно трудился в саду, был гостеприимным и принимал всех, кто нуждался в приюте и помощи.
Однажды вечером в сад к Хамдаму зашел тот торговец, который присутствовал при отцовском завещании:
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги