Лучший друг моего парня 2

Глава 6

Мне нужно отойти от прилюдно трахающейся парочки, найти Сашу и попытаться увести его домой, несмотря на дорогу в ад, куда он непременно меня отправит, но я не могу.

Безвольная идиотка, мазохистка, тряпка.

Ненавижу себя за это.

Гейден что-то сломал внутри меня. Разрушил почти до основания стену, которую я строила со времён детского дома.

В социальном учреждении такого типа никому не сладко. Жизнь не подкидывает тебе подарков в виде заботливых приёмных родителей на второй день пребывания, внимательных учителей и воспитателей — по большей части им есть дело лишь до самих себя, дорогих гаджетов от спонсоров, которые, пока ты спишь, в любой момент могут украсть. Ничего из этого у меня не было. Там нет тёплых эмоций, любви, ласки. Там каждый выживает сам по себе. Абстрагируется или, наоборот, сбивается в стаю. В стае выжить проще. Но я всегда была одиночкой. Не подпускала никого близко, ни с кем не дружила, ни в кого не влюблялась. И не собиралась этого делать, пока не встретила на своем пути Мирона.

Видит бог, я как могла сопротивлялась своему личному дьяволу и проиграла.

— Что-то ещё? — медленно произносит Гейден.

Я не заметила, как он успел опять открыть глаза и теперь смотрит на меня в упор, удерживая на коленках льнущую к его груди Вику. Мирон держит её за шею и не даёт отстраниться. Прикрывается от меня, будто щитом.

Подруга посылает мне уничтожающий, чуть расфокусированный взгляд и шепчет одними губами: «Уходи». Дорвалась до своего джекпота и теперь хочет взять от него по полной. В прошлый раз Гейден ей позволил лишь отсосать ему в своей машине, насколько он будет щедр сегодня, не хочу знать.

Мирон сощуривает свои огромные глаза, сжимая губы в плотную линию, на его щеках отчётливо выступают напряжённые желваки. Он думает, я закачу ему ревнивую истерику?

— Нет, больше ничего. — Развернувшись, шагаю в сторону шумной гостиной.

Светомузыка слепит глаза, с непривычки выступают слёзы. Смахиваю их пальцами и встряхиваю волосами, пробираясь через тусующуюся толпу. Знакомых лиц не так много. Я вижу Марику, подружку Вики, целующуюся с каким-то парнем. Стаса, придурковатого парня из компании Саши, над шутками которого обычно смеются только глупые идиотки вроде Марики. Они оба были на видео с Соколовым, но я нигде не вижу самого Соколова.

— Эй, Киса, я здесь! Меня ищешь? — машет рукой Марк.

Он сидит на большом светлом диване, придвинутом к стене. Из мебели в комнате есть только он, несколько складных стульев и небольшой журнальный столик, заставленный напитками. В углу крутит вертушки диджей, устроившись за небольшим пультом.

Дом явно готовят к продаже. Или грабители прошлись по имуществу Гейденов и вынесли большую часть.

Марка с двух сторон облепили две блондинки в пёстрых коротких платьях, покрытых пайетками. Сегодня что, репетиция Нового года? Издалека девушки выглядят одинаковыми, только подойдя ближе, я понимаю, что черты их лиц всё же отличаются друг от друга, а вот тюнинг один и тот же. Наращённые ресницы, похожие на грабли, блестящие впалые скулы, неестественно надутые губы.

— Не тебя, где Саша? Пошёл домой? — спрашиваю, не переставая осматриваться, прыгаю взглядом с одной мужской фигуры на другую.

Мне кажется, в толпе я вижу Мирона, и сердце пропускает удар. Так быстро свалил от Вики? Теряет хватку.

— Я думал, ты пригонишь не из-за него. Играешь в мамочку? Нравится? — усмехается Марк, шлёпая блондинку, ту, что справа, по заднице.

Останавливаю глаза на младшем Гейдене и приподнимаю брови. Девушки, прилипшие к нему, настороженно поглядывают в мою сторону, ревниво цепляясь руками за шею парня. Он нетерпеливо ведёт головой, скидывая с себя их руки.

— Скорее подрабатываю няней. Так где он? Видел?

— Не-а, зато я видел своего брата. Дать ориентир, где поискать?

— Я его уже видела, — произношу, поджимая губы.

В пальто становится невыносимо жарко, и я, стянув его с себя, перебрасываю через руку.

— Разочаровал тебя? — склонив голову набок, интересуется Марк.

— У нас с твоим братом это взаимно.

— Может, и ещё что взаимно, просто ты не замечаешь?

— Не думаю. Ты просто не в курсе… — запинаюсь, — не в курсе всего, что было.

— Так расскажи.

— Секретная информация, не для лишних ушей, — намекаю на прилипал-блондинок.

— Я могу от них избавиться, — быстро произносит Марк, выпутываясь из цепляющихся за его тело рук.

— Не спеши. Я не настроена сегодня на откровения.

Усмехаюсь, отворачиваясь и ещё раз обвожу взглядом дом. Замечаю широкую спину Соколова в конце комнаты, около выхода. Он ловко протискивается между людьми и уже скрывается из моего поля зрения. Его светлая футболка с оранжевым принтом на груди мелькает ещё раз, около лестницы, ведущей на второй этаж. Той самой, где ещё недавно Мирон сидел в компании Вики. Парочка куда-то делась.

Оставив Марка разбираться с возмущенно повизгивающими девицами, иду за Соколовым, расталкивая людей.

На втором не включен свет, пустынно и даже заброшенно. Попахивает хоррором. И лишь приглушенные биты, доносящиеся снизу, напоминают о том, что сейчас в доме находится по меньшей мере два десятка людей.

Я толкаю первую попавшуюся дверь, из-под которой льётся полоска света, и попадаю в небольшую спальню без мебели.

Саша с какой-то незнакомой девушкой склонились к подоконнику, почти соприкасаясь головами, и тихо о чём-то переговариваются.

Вздрагивают, слыша стук открывающейся двери, и поворачиваются.

— Ты кто? — ощетинивается девица. — Чего припёрлась? Здесь занято!

— Тебя забыла спросить, — уверенно шагаю внутрь, осматривая помещение.

Соколов, пошатываясь, фокусирует на мне взгляд и широко, неправдоподобно улыбается, картинно разводя руки, словно для объятий. Но я знаю, что он лучше отгрызёт себе руку, чем прикоснётся ко мне. Всё это лишь спектакль. Фарс.

— О, моя любовь пожаловала. Не пугайся, малыш, — обращается к незнакомке, — она нас не сдаст. Ей за это моя маман приплачивает, огромные деньги.

— За что? — спрашивает девушка, потирая нос двумя пальцами.

— За молчание.

Саша отходит в сторону, открывая мне обзор на окно, за которым чернеет ночь, и подоконник, над которым опять склоняется девчонка, подносит к носу какую-то штуку и делает глубокий вдох, втягивая в себя воздух. Или не совсем воздух.

— Что здесь происходит? — шепчу потрясённо. — Какого чёрта ты делаешь, Саша?

Не веря своим глазам, стремительно подхожу к застывшей парочке. Девчонка кашляет, вновь потирая нос, и протягивает Соколову трубочку, предлагая уже ему втянуть в себя белый порошок.

— Расслабься, малыш. У меня всё под контролем, — гудит Саша, склоняясь к дорожкам.

Действую интуитивно. Быстрым движением сметаю наркотики, превращая их лишь в оседающую на пол мелкую пыль.

— Какого хуя ты творишь! — орёт взбешённый Соколов. — Совсем охренела! Ты знаешь, сколько я бабла на это положил? Сука!

Девочка заливисто смеётся, тыча в замершего парня пальцами. Саша её веселья не разделяет. Его красивое лицо багровеет, искажается яростью, и он кидается на меня, смыкая на моей шее руки. Сдавливает.

Встряхивает как куклу. Голова дёргается, зубы клацают друг о друга. Я в ужасе распахиваю глаза, царапая ногтями запястья Соколова, сдираю его кожу, а он лишь сильнее надавливает пальцами, пытаясь лишить меня доступа к кислороду.

— Прекрати… — выдавливаю из себя еле-еле. — Ты меня убьёшь!

Из горла вырываются хрипы, на глазах выступают слёзы. Я пытаюсь лягнуть Сашу, отодрать его от себя, сбросить, но ничего не получается. Он больше, сильнее и, кажется, совсем сошёл с ума. Потерял над собой контроль.

— Может, я этого и хочу, сука! — шипит Соколов, приближаясь к моему лицу, его слюна летит на губы, и меня передёргивает от отвращения. — Как бы я хотел тебя удавить, тварь. Как ты появилась, всё полетело к хуям собачим! Командовать вздумала! Да кто ты, мать твою, такая!

Неожиданно в щёку Саши впечатывается кулак. Он, скуля, прикусывает губы и ослабляет хватку, заваливается на пол, увлекая меня за собой, а в следующий момент его буквально отдирают от меня.

Торопливо отползаю подальше, пытаюсь сделать первый болезненный вдох. Ощупываю шею трясущимися пальцами. Горло горит, словно я проглотила горсть стекла. Слёзы бегут по щекам, застилая обзор. И я не сразу понимаю, что в комнате уже полно народу. Что все смотрят, как Мирон нависает над своим лучшим другом, моим парнем, который только что пытался меня убить, и осыпает его превратившееся в кровавое месиво лицо ударами.

— Хватит… — пытаюсь произнести, но вместо слов вылетает лишь хрип, приносящий адскую раздирающую боль. — Прекрати… Мирон… пожалуйста… хватит.

Он наконец останавливается. Медленно поворачивает голову в мою сторону, оставляя Сашу валяться без движения. Прожигает взглядом, от которого в сердце разгорается агония.

Мирон, пошатываясь, поднимается на ноги и идёт ко мне. Опускается на пол рядом и аккуратно тянет руки со сбитыми костяшками, пытаясь убрать мои от шеи. Его волосы растрепались, футболка кое-где заляпана кровяными брызгами, острый как бритва взгляд внимательно ощупывает моё лицо.

— Не бойся. Я просто посмотрю. Дай мне посмотреть, что он сделал, Ангелина.

6.1

Его прикосновения жалят. Они мягкие, тёплые и очень осторожные. Непривычные. На секунду простреливает мысль: вдруг это не Мирон, а его брат? Я ведь могла спутать в момент страха, паники и боли, принять желаемое за действительное, решить, что именно мой Гейден ринулся меня спасать. Мой, который моим никогда и не был. Который только что был с другой.

Я ничего не забыла, но сейчас, в данный момент, мне хочется побыть слабой. Сбросить броню и кинуться к парню на грудь. Чтобы пожалел, защитил. Мне это необходимо.

— Мирон? — спрашиваю тихо и неуверенно, выдавая все свои сомнения разом.

Глаза парня находят мои. Он смотрит слишком долго и пристально для текущего момента, где мы совсем не одни, а затем кивает, приподнимая двумя пальцами мой подбородок. Перемещает внимание на горящую кожу.

— Да. Это я.

— Что ты здесь делаешь? — несу чушь, потому что мне важно поробовать сказать хоть что-то, даже через боль.

Кажется, если я буду молчать, то совсем лишусь голоса. Навсегда.

— Где мне быть? Это мой дом, если ты забыла. Больно? — Теперь он касается моей шеи двумя руками, продвигается аккуратно и осторожно, сдвигая подушечки пальцев буквально по миллиметру.

Мурашки по телу.

Слёзы накатывают с новой силой. Дёргаюсь, когда Мирон осторожно ощупывает повреждённые участки на коже.

Я кричала на него, чтобы никогда ко мне не прикасался, чтобы не подходил ко мне после других. Теперь хочу, чтобы не останавливался.

— Совсем нет. — И тут же морщусь от собственной лжи.

Больно, ещё как, но пусть потрогает ещё. Пусть позаботится ещё. Ведь стоит ему только отстраниться, встать на ноги и выйти из комнаты, всё вернется на круги своя, где мы чужие друг другу люди и не имеем права на касания.

Скашиваю взгляд, цепляясь за стонущего Соколова. Он уже пришёл в себя и пытается перевернуться, схватившись двумя руками за лицо. Я чувствую к нему отвращение — как никогда раньше — и ненависть. Лютую, обжигающую все внутренности ненависть. Хочу подойти к нему и ударить в ответ. Со всей силы врезать этому конченому мудаку по яйцам, так чтобы они у него посинели!

— Забудь о нём, на меня смотри, — велит Мирон, мягко прося вернуться к нему взглядом.

Его лицо бледное, с чётко выраженными линями скул, острым подбородком и тёмным разлётом бровей, между которыми залёг излом. Он хмурится и выглядит озабоченным. Костяшки его пальцев сбиты, из них сочится кровь. Я накрываю его ладонь своей, безмолвно моля прекратить меня трогать. Мирон в ответ отводит мои руки, укладывая их на своё колено.

Девчонка, что была с Сашей, резво хватает свои вещи и выбегает из помещения не оглядываясь, на входе врезаясь в Марка.

— Твою мать… — тянет тот.

Второй Гейден, приоткрыв рот, осматривает комнату. Бросает короткий взгляд на нас с его братом, затем на стонущего Соколова и громко цокает языком. Качая головой, тихо бормочет что-то похожее на «пиздецнахуйблять» и, протискиваясь через толпу зевак, уже громко и для всех объявляет:

— Так, все видосы на телефонах разом поудаляли. Фотки тоже. Если что-то попадет в сеть, мы легко узнаем, кто это слил. И нюдсы того чувака, кто это сделает, запестрят по интернету со скоростью света и в первую очередь отправятся на почту его матери. Всем ясно? Теперь на выход. Вечеринка закончилась, я правильно понимаю?

— Правильно, — жёстко произносит Мирон и добавляет уже для меня: — Повернись медленно вправо.

— Зачем? С каких пор ты стал врачом?

— Давай, киса, послушайся Мира, он в Германии столько от моих докторов понабрался, что может дать фору доктору Хаусу. — Присаживается рядом Марк, и тихо свистит, рассматривая мою шею: — Это Сокол тебя так? Ни хуя, блть. Он чё, сдурел?

— У него и спроси, — огрызаюсь, нехотя слушаюсь Гейденов и вскрикиваю от простреливающей до самого затылка боли.

В глазах мутнеет. Мне нехорошо.

— Короче, надо заводить «порш», — резюмирует Марк под молчаливое согласие своего брата.

— Нужен рентген, — подтверждает тот, хмурясь ещё сильнее.

— Всё нормально. Убери..те руки, — протестую вяло, пытаясь ещё раз оттолкнуть Мирона.

Я не привыкла быть в центре внимания. Не привыкла, когда настойчиво проявляют заботу, и чувствую себя неуютно, уязвимо. Вся моя броня разом дала трещину и слетела, осыпаясь к ногам. В который раз перед парнем, который этого не заслуживает.

— Ни хера не нормально. Поедем в больницу.

— Вызовите такси, я поеду одна. Не нужно со мной нянькаться. И вечеринку заканчивать не нужно. Ради кого? Ради какой-то левой девки? Если бы Вика подвернула ногу, вы бы тоже остановили веселье и повезли её в травму? Кстати, где она?

— Лина… — предостерегающе цедит Мирон, резко меняя тон на не терпящий возражений. — Ты не подвернула ногу, тебе чуть не свернули шею.

— Где Вика? — стою на своём, упорно сверля взглядом мрачного Гейдена.

Гейден-клоун поднимает руки ладонями вверх, оставляет нас вдвоём и, подойдя к Соколову, пихает ногу того носком кроссовка.

Мирон тоже встает на ноги, игнорируя неудобные вопросы, и мягко тянет меня на себя, помогая подняться.

Пол под ногами кружится, словно я катаюсь на детской разноцветной карусели в парке. Инстинктивно хватаюсь за руку Мирона, стараясь не свалиться мешком к его ногам. Он опускает ладонь мне на спину и осторожно подтягивает ближе к себе.

Ноздри заполняет знакомый терпкий мужской запах.

Так пах наш первый почти животный секс.

Потом, кровью, табаком и морским бризом.

Закрыть глаза, и я снова в спальне в квартире Мирона. На его постели, придавленная его телом. Он входит в меня, ритмично работая бёдрами, шепчет пошлости вперемешку с нежностями и, не прекращая, ласкает пальцами, подталкивая меня к черте удовольствия.

Это лишь воспоминания, которые живут внутри меня. Никто не сможет их отнять и запретить мне об этом думать.

— Где Вика?

— Поехала домой. Ещё вопросы?

У меня есть только один вопрос: трахался ли он с ней? Но его я так и не решаюсь задать.

— Этого уродца тоже надо туда подкинуть. Не хочу, чтобы он скопытился здесь, — бодро приговаривает Марк, рассматривая залитое кровью лицо Соколова.

Мирон сломал ему нос. И меня бесконечно радует этот факт. Как только выберусь из цепких рук Гейдена, позвоню Эвелине и предложу в следующей раз самой заботиться о своём сыне. Я больше не намерена это делать. Искупалась в грязи достаточно, век не отмыться.

— Спускай его в машину, — велит Мирон.

— Ненавижу марать руки, — скривившись, произносит Марк и, особо не церемонясь, приводит Соколова в вертикальное положение. — Вставай. Идём, чё застыл?

Саша выглядит ужасно. Вся его футболка около ворота в ярких кровавых кляксах. Глаза припухли и отекли. Он растягивает губы в жуткой улыбке, обнажая перепачканные кровью зубы, и смотрит на нас с Мироном с безумной ненавистью.

— Сука и кобель. Идеальная пара. Где ты свои стальные яйца потерял? — В отвращении сплевывает на пол, удерживая руку около носа, переводит взгляд только на Мира. На секунду в его глазах мелькает непонятная мне эмоция, а затем он снова плюется. — Ведёшься на тварь, которая продаст тебя за пачку налички. Открой, блть, глаза, Гейден. Послушай старого друга. Столько телок вокруг, а ты выбрал самую неподходящую.

Его слова не ранят, а лишь подкидывают в моё пропахшее смрадом болото, в котором я, не переставая, вязну с самого первого дня знакомства с Мироном, а затем и Сашей, ещё грязи. Я думала, нельзя замараться ещё больше. Ошибалась.

Отшатываюсь от Мирона, опираясь ладонью о шершавую стену. Он больше не удерживает меня. Легко отпускает. Боится испачкаться?

Гейден подходит вплотную к Саше и, не проронив ни слова, вдавливает руку ему в лицо. Пока тот не начинает визжать и плакать от боли как девчонка.

Зажмуриваюсь, зрелище не самое приятное. Но в этот раз я Мирона не останавливаю. Пусть делает что хочет.

— Сука, сука… сука… — скулит Соколов.

— Ты лучше скажи мне, где твои яйца, Саша? Раз ты решил отыграться на девчонке…

Продвигаясь вдоль стены, медленно иду к выходу из комнаты, где меня настигает Марк. Приобнимает за талию, перемещая руку точно под грудь, за что получает от меня полный скепсиса взгляд.

— Всегда использую шанс, что дает мне жизнь, — делится своей философией, подмигивая.

Слабо улыбаюсь.