Лучший из врагов

Глава двадцать пятая

В гостинице «Бейсуотер-Корт» скучающий портье, молодой человек, недавно приехавший из-за границы, машинально взглянул на экран телевизора, по которому передавали новости. Он прибавил звук.

Диктора на экране сменила фотография маленькой девочки, а потом размытый снимок серьезного молодого человека с взлохмаченными волосами. Портье не особенно хорошо понимал английский язык, темп речи был для него слишком быстрым, и он позвал горничную.

— Что там говорят? — спросил он.

Она положила стопку полотенец, которую несла, и посмотрела на экран, где в этот момент появилась фотография улыбающейся Элен.

— Черт возьми, это же та самая девушка! — воскликнула она. — Та, что пришла с высоким парнем и маленькой девочкой — они были здесь сегодня днем. Надо позвонить в полицию. Их разыскивают.

— Полиция? — Он в страхе отпрянул. Его отец устроил ему нелегальный приезд в Великобританию. — Нет. Нет полиция. Ты идти работать. Ты ничего не говорить, а то нет работа, нет работа. — Он погрозил ей пальцем.

Сердито покраснев, девушка ушла. Как смеет этот жалкий тип указывать, что ей делать? Он оказался здесь только благодаря своему отцу. А с ней он вообще обращался как с рабыней, после того, как однажды вечером она отказалась зайти в его комнату. Она все равно искала другую работу; на прошлой неделе хозяин не заплатил причитающиеся ей сверхурочные.

Три минуты спустя в центральный полицейский участок Уэст-Энда поступил анонимный телефонный звонок от женщины.

— Ребенок, которого показали по телевизору. Спросите в «Бейсуотер-Корт», они были там сегодня днем, — сказала женщина и быстро повесила трубку.

Даже продвигаясь по перегруженной транспортом Бейсуотер-Роуд, патрульная машина оказалась у дверей гостиницы всего через семь минут. Портье, испуганный тем, что в нем разоблачат незаконно эмигрировавшего в страну иностранца, бросился было на кухню, но ему тут же перекрыли путь к отступлению.

Полицейские действовали спокойно, но уверенно.

— Где они? — потребовал у него ответа старший, пока трое его коллег прошли в вестибюль.

— О чем вы говорите?

— Не притворяйся, мы знаем, что девочка здесь. Где она?

Обрадованный тем, что охотятся не за ним, портье немного успокоился.

— Ах, ребенок. С мужчиной и женщиной. Они уходить.

— Черт. — Полицейский схватил струхнувшего молодого человека за лацканы пиджака и потащил его к двери. — В какую сторону?

Портье дрожащим пальцем показал в сторону Гайд-Парка.

— Когда?

— Час назад. Я не видеть. Я не знать.

Двое полицейских быстро вышли на улицу, а двое других остались в гостинице, чтобы обыскать все комнаты и получить дальнейшие указания от начальства. Им не потребовалось много времени, чтобы установить, что Ангус Макиннон действительно останавливался в гостинице. Дрожащий от страха портье открыл дверь крошечной комнаты, которую доверчивым посетителям выдавали за «роскошный номер на одну ночь в самом центре столицы». На прикроватном столике рядом с небольшим чемоданчиком Ангуса лежал альбом для эскизов. Полицейский открыл его и обнаружил очаровательный карандашный набросок улыбающейся девочки. Миранды Локхарт.

Чарли со вздохом облегчения упала на стул, когда ей сообщили, что Миранду видели в этот день совсем недавно. Она засыпала вопросами молодую женщину-полицейского, которая принесла ей это известие, но та, к сожалению, не могла добавить никаких подробностей.

— Мы знаем только, что малышку увезли в коляске из гостиницы. К сожалению, другими сведениями мы пока не располагаем.

Радость Чарли померкла. Она вдруг задала ошеломляющий вопрос:

— А кто-нибудь видел, что Миранда двигается?

В напряженной тишине Филип быстро подошел к жене.

— Ответьте мне! — почти закричала она.

— Миссис Локхарт, в данный момент мы имеем очень ограниченную информацию. В конце дня вашу няню, ребенка и мистера Макиннона видели в гостинице в районе Гайд-Парка. Служащих гостиницы сейчас допрашивают. Мы сообщим вам подробности, как только все узнаем.

Чарли в отчаянии повернулась к мужу.

— Нельзя ли нам поехать в эту гостиницу? Мы могли бы узнать какие-то подробности, которые пропустила полиция.

— Дорогая, мы должны остаться здесь, — твердо сказал Филип. — Мы должны быть у телефона, на случай если Макиннон попытается связаться с нами.

Она кивнула, но ее отчаяние было столь велико, что когда она обратилась к женщине-полицейскому, ее голос звучал как чужой, и Филин понял, что ее терпение уже на пределе.

— Я хочу, чтобы мне говорили все, все как есть. Ничего не скрывайте от меня. Если буду знать всю правду, я справлюсь. — Голос Чарли дрогнул. — Обещайте, что скажете мне все. Обещаете?

Женщина, у которой глаза тоже были на мокром месте, кивнула.

— Обещаю, — тихо ответила она, моля Бога, что если новости будут неутешительными, не ее пришлют сообщить их.

На Даунинг-стрит «главный кнут» выключил телевизор. От Локхарта одни неприятности, подумал он, но будучи слишком опытным политиком он не спешил делиться своим мнением с премьер-министром.

Эдвард Сандерс выглядел утомленным. Перед этим он дал интервью редактору «Кроникл» — от нее невозможно было отвязаться. Потом его терзал главный обозреватель Би-би-си. Когда ему задали вопрос о пропавшем ребенке, премьер-министр недвусмысленно ответил, что когда дело касается жизни ребенка, предвыборная кампания отступает на второй план. Однако после интервью его настроение изменилось.

— Черт, это какой-то кошмар! Общественность перестала следить за ходом выборов, — сказал он, обращаясь к своим коллегам. — И по моим сведениям, — добавил он, — мы сами отчасти в этом виноваты.

Его коллеги удивленно уставились на него.

— Пока Филип выступал на митинге, этот молодой человек — его сын, я полагаю, мы можем его так называть — написал ему письмо, которое вскрыл его помощник и решил, что его прислал какой-то псих. Письмо пролежало в штаб-квартире партии почти сутки. И представьте себя на месте газетчиков, когда министр устраивает перед ними такое шоу из своей личной жизни.

— Мне кажется, Филип повел себя не совсем умно в этой ситуации, — произнес министр внутренних дел.

— Я бы даже сказал, что он сам отчасти виноват в этом происшествии, — пробормотал себе под нос главный ревнитель партийной дисциплины. Потом громко добавил: — Конечно, все это очень печально. Мне жаль эту милую женщину, на которой он женат.

— Что же мы будем делать? — нетерпеливо спросил премьер-министр.

Один из самых опытных советников, специалист по связям с прессой, известный в партийных кругах своими безапелляционными суждениями, сделал вывод:

— Общественность не должна видеть вашего равнодушия. Как только люди почувствуют, что вы неискренни, ваш рейтинг сразу упадет на два, а то и на три пункта. Мы не можем такого допустить на данном этапе кампании, особенно в провинции. — Его острый ум уже разрабатывал сценарий дальнейших действий. — Сэр, какое у вас расписание на ближайшие двадцать четыре часа?

«Главный кнут» прочитал график встреч премьер-министра.

— Хорошо, — сказал советник. — Я советую вам, сэр, выбрать время и нанести визит Локхартам.

Премьер-министр нахмурился.

— Несколько навязчиво, вам не кажется? Они вряд ли обрадуются.

— Пожалуй, вы правы. — Но у советника имелся и запасной вариант. — Тогда как насчет того, чтобы посетить полицейский участок Уэст-Энда, где расследуется это дело? Мы соберем публику. Вы сможете пожать несколько рук, выразить уверенность в успехе и все прочее.

— Прекрасная мысль, — закивал головой «главный кнут».

— Мы предупредим газеты и телевидение. Они будут цитировать ваши слова о том, как все озабочены… что сейчас еще не время комментировать события… что вы мысленно с родителями девочки… и все такое прочее. Все как обычно.

Премьер-министру не очень понравился такой сценарий — Филип Локхарт был ему глубоко симпатичен. И кроме того Сандерс до сих пор слишком хорошо помнил, что, когда он был еще членом кабинета министров, ИРА[32] и другие террористические группировки угрожали жизни его собственных детей и какие чувства тогда испытывал он сам и его жена.

Сегодня, узнав о случившемся, он сразу же потребовал объяснений от полиции. Сначала он думал, что дело с похищением ребенка Локхартов носит политическую окраску. Как многие влиятельные люди, он считал, что жизнь имеет смысл, когда он, или на худой конец, партия, которую он возглавляет, имеет большую популярность. Когда полиция сообщила, что дело носит чисто бытовую окраску, он был даже несколько разочарован.

— Ваш визит станет главной сенсацией завтрашних газет, — вставил его помощник.

— Да, — подтвердил советник по связям с прессой, которого почему-то интересовало только телевидение, — но если мы поспешим, то вы успеете попасть в «Последние известия в 22 часа»[33].

— Господин премьер-министр, есть еще кое-что, о чем вам надо знать, — подал голос «главный кнут». Выражение его лица было мрачным. — Я тут провел некоторые расчеты, и получается, что двадцать с лишним лет назад нынешний министр транспорта активно занимался сексом с несовершеннолетней школьницей.

Наступила тишина.

— Ну, вряд ли на данный момент общественность заинтересуется этой информацией, — сказал советник. — Конечно, если девочку вернут родителям живой и здоровой, тогда другое дело. — Он замолчал.

Ни один из присутствующих не решился произнести вслух то, что каждый из них подумал. Если ребенка не найдут до завершения выборов, то они приложат все усилия, чтобы это дело осталось в тайне. Даже обычно откровенный «главный кнут» не рискнул высказать свое опасение, что в противном случае, если ребенок пострадает, неустойчивая часть избирателей обвинит в этом правительство. Они будут убеждены, что полицию плохо финансируют, поэтому в ней не хватает опытных людей. С другой стороны, если девочку найдут живой и невредимой, то этот фактор будет благоприятно сказываться на них до самого завершения выборов. И если все подать с умом, то информация о том, что много лет назад министр их правительства занимался сексом с несовершеннолетней девушкой, не отразится на позиции избирателей — молодых, во всяком случае.

Покидая Даунинг-стрит, «главный кнут» молился о скором возвращении Миранды Локхарт почти так же горячо, как и ее родители.

Пол Солтер был потрясен новостями, которые передала Би-би-си. Ребенок Локхартов похищен? Что еще может произойти с этой семьей? Кажется, новая должность Филипа принесла ей одни только неприятности. Совсем недавно «Бархатный голос» сообщил об угрозе Эми решать дело с акциями в судебном порядке. А теперь вот еще это.

Юристы уже заканчивали подготовку документов по слиянию двух компаний, но правильно ли поступают сами Солтеры, связываясь с этой семьей? По мнению Пола, Локхарты не относились к числу людей, приносящих удачу.

Ванесса — другое дело. Он сам был удивлен, как часто думал о ней с тех пор, как вернулся с юга Франции. Бог свидетель, она была вовсе не в его вкусе. Старше, чем все женщины, которые у него были в последнее время, и не такая дерзкая. Но никакого жеманства, никакого притворства. Взрослая, умудренная опытом женщина с прекрасным чувством юмора. Как она заразительно смеялась над его шутками! И, черт, что-то дрогнуло у него в душе, когда они целовались.

Он взволнованно прошелся по комнате. Ему не хотелось звонить ей сейчас, когда процесс слияния компаний вступил в завершающую стадию, но, может быть, как раз теперь у него и есть предлог предложить ей моральную поддержку.

Трубку взяла женщина-полицейский. Она принимала все сообщения для Ванессы, которую, по ее словам, нельзя было сейчас беспокоить. Информация о том, что Ванессу увезли в Лондон на квартиру Локхартов, была известна ограниченному кругу лиц, хотя некоторые газеты, включая «Дейли кроникл», уже знали об этом через своих осведомителей в полиции.

Да, миссис Локхарт сразу же передадут, что ей звонил мистер Солтер. Женщина тщательно записала его фамилию, затем поблагодарила его за участие и, попрощавшись, положила трубку.

Пол Солтер сам удивлялся необычной для себя роли рыцаря на белом коне. В последний раз это случилось с ним восемь лет назад, и тогда привело его к женитьбе.

Внешний вид репортеров никогда не отличался особой элегантностью. Готовые в любой момент броситься за сенсацией, они вынуждены были путешествовать налегке, а потому в одежде они ценили в первую очередь то, насколько она удобна и практична, и с собой не носили ничего, кроме фотокамер.

За полтора часа они успели превратить утонченный викторианский уголок с белыми аккуратными домиками, утопающими в цветах, в свалку. Пустые коробочки из-под фотопленки сотнями валялись среди окруженных каменными бордюрами декоративных лавровых деревьев; первые выпуски вечерних газет свешивались с чугунных ограждений; банки из-под «кока-колы» были раскиданы прямо под вазонами с вьющимся плющом.

В местную полицию уже поступили жалобы на нарушение тишины и порядка от главного судьи округа, президента общества Красного креста и от некой мисс Блеклэш, которая взяла на себя труд выступить от имени пострадавшего мелкого дворянства Вестминстера. Все эти люди жили в нескольких шагах от Локхартов. К соседям, живущим в стратегически более важных точках, уже подкатывали представители «четвертого сословия», предлагая наличные, если их с фотокамерами допустят к окнам, выходящим на Челси-Мэншнс, 16.

Прослушав телевизионное обращение, Чарли, уже не замечавшая ничего вокруг, в том числе и присутствия целой толпы журналистов, закрылась у себя в комнате с Филипом. Время от времени он выходил в гостиную выяснить у полиции, как развиваются события, а она оставалась сидеть в своей комнате, отрешенно уставившись в одну точку и прижав к груди любимого плюшевого мишку Миранды. Она вставала только за тем, чтобы поискать по другим каналам повторение обращения к общественности, и обнаруживала его и на кабельном телевидении, и на четвертом государственном канале и на независимом телевидении.

Каждый раз, когда звонил телефон, полиция требовала, чтобы Филип брал трубку в кабинете, где сидела в томительном ожидании Ванесса. После общей беседы с полицией женщины больше ни минуты не находились в одной комнате вместе.

Чарли печально смотрела в сторону окна.

— При ней мне гораздо тяжелее. Я чувствую себя как в ловушке, не имея возможности свободно пройти по собственной квартире.

— Она ни разу не покинула кабинет с тех пор, как пришла сюда, — сказал Филип.

— Я не хочу рисковать столкновением с ней. Мне невыносимо видеть ее лицо. — Чарли встала и подошла к окну. И в ту же минуту ее ослепили вспышки света на противоположной стороне улицы. Филип мгновенно понял, что они означают.

— Негодяи. Отойди от окна, — велел он. Задернув шторы, чтобы отгородиться от назойливого внимания прессы, он опять выругался, дав волю накопившемуся гневу. — Проклятые репортеры. Неужели в них нет ни капли порядочности? Неудивительно, что все их так ненавидят. Это не работа, это какая-то травля. Я попрошу полицию навести порядок и выставить их отсюда.

В маленьком кабинете за плотно задернутыми шторами сидевшая в одиночестве Ванесса неожиданно остро ощутила, как давят на нее стены. Как и Чарли, она чувствовала себя в ловушке, опасаясь выйти из комнаты, чтобы не столкнуться с возмущенной Чарли. Не в состоянии ничего есть, она только допила остывший кофе и принялась думать, когда же кончится этот кошмар. Она чувствовала себя уставшей и беспомощной, и по мере того, как шло время, качала терять надежду на то, что Ангус позвонит и что Миранда будет найдена.

В центральном полицейском участке Уэст-Энда полным ходом шла работа. Звонки от обеспокоенных граждан, которые хотели выступить в роли добровольных детективов именно в деле о пропавшем ребенке, сливались в непрерывный поток. Звонили люди, которые считали, что они видели Ангуса, Миранду и няню в автобусе, на пляже, в кино. Молодая пара, ехавшая с маленьким ребенком из Лондона в Ливерпуль, оказалась очень испугана, когда на остановке к ним подошли двое полицейских в штатском и попросили предъявить документы. Но к Локхартам этот случай не имел никакого отношения, те просто везли своего полуторагодовалого малыша в гости к прабабушке.

Поступали звонки еще и от категории так называемых «озлобленных»: это были в основном женщины, настолько враждовавшие со своими соседями или родственниками, что обвиняли их в любом преступлении, о котором сообщала пресса, и сразу же звонили в полицию.

Каждый звонок требовал проверки, в надежде что он может дать достоверную информацию.

Иногда звонили одинокие люди, остро переживавшие случившееся, которым просто надо было с кем-то поделиться. В большинстве случаев сразу становилось ясно, что им ничего не известно, но они занимали линию и напрасно отрывали полицию. Поискам мешало и то, что «форд-фиеста» красного цвета был в этом году особенно популярным. Фирма-изготовитель подтвердила, что было выпущено около двух миллионов машин этой марки, и несколько тысяч из них — с индексом Н15.

Дежурный офицер поморщился. Ему предстояла тяжелая ночь. Почему у этих министров такой однообразный вкус? Если бы няне пришлось воспользоваться «фордом GTI», они нашли бы его гораздо быстрее.

После телевизионной передачи сочувствующие избиратели округа Хитгейт устремились в приемную своего кандидата. Несчастье Филипа обеспечило ему рекордное число волонтеров, жаждущих способствовать его переизбранию.

Полиция устроила в гостинице засаду, на случай если Ангус Макиннон вдруг вернется. Судебные эксперты осмотрели каждый дюйм его комнаты в поисках улик, которые могли бы дать хотя бы малейший намек на его местонахождение.

Репортера «Кроникл», торчавшего в вестибюле с тех пор, как в редакции узнали адрес гостиницы, предупредили, что у него могут быть большие неприятности, если обнаружится, что он прибыл сюда до официальной отмены запрета на публикацию материалов по делу Локхартов.

— Они, кажется, всерьез взялись за это дело, — заметил он своему фотографу, наблюдая, как полицейские один за другим входят в дверь гостиницы.

— Шутка ли! Пропал ребенок министра, да еще перед самыми выборами! Они тут все перевернут вверх дном.

Фотограф, ветеран многих расследований, был экипирован по высшему разряду. От прикосновения к пуговице на лацкане его пиджака включалась мини-фотокамера в грудном кармане. У него была с собой и инфракрасная фотокамера. Обычно с помощью ее получались скверные снимки, но это было лучше, чем ничего, если нельзя было воспользоваться вспышкой.

Он был рад, что поблизости не было конкурентов, хоть здесь было не так оживленно. Все, должно быть, бросились к дому Локхартов. Что ж, его редактор лучше знает, куда его посылать.