Лукас

А я? Кто я? Я не знаю.

Маленькой девочкой я мечтала о сказочной любви, как и все. Мечтала о любви, которая будет длиться вечно. Представляла букеты цветов без особых причин, а просто чтобы сказать: я люблю тебя. Фантазировала о волшебном предложении, выйти замуж и прекрасном свадебном платье. Впрочем, в реальной жизни ничего этого не бывает. По крайней мере, в моей не было. Конечно, у меня были счастливые моменты, но волшебных не было никогда. До сих пор.

Мечтательно вздохнув, я поднимаю глаза на звезды в темном зимнем небе.

— Мне нравится понятие родственных душ, — наконец отвечаю я, сжимая его руку. — Мысль о том, что есть на свете кто-то, кто любил тебя раньше, любит сейчас и будет любить снова и снова? Это очень глубокое понятие, но, боюсь, к сожалению, такое случается только в кино и книгах.

Он притягивает меня к своей груди и обвивает рукой мою талию. Высвободив другую из моей, он проводит ладонью по моей руке, плечу и обнимает меня за шею, заставляя поднять голову так, чтобы можно было смотреть прямо в глаза.

— Может быть. — Нежный поцелуй в губы. — А может быть, и нет. — Его губы снова прикасаются к моим и в этот раз медлят.

— Если родственные души существуют, я хочу, чтобы ты был моей, — шепчу я, на мгновение оторвавшись от его губ.

И это правда. Я на самом деле очень этого хочу. Может быть, это именно то чувство, которое мы оба отмечаем раз за разом… та искра, замирание сердца, странное немедленное узнавание, чувство, что мы уже были знакомы. Тихий стон вырывается из его горла, он еще ближе притягивает меня к себе, соскользнув вниз с подлокотника, и теперь я уже полностью лежу на нем сверху. Он накрывает нас пледом, находит губами мои губы и жадно целует. Его руки медленно скользят по моему телу, давая мне возможность привыкнуть к прикосновениям. Развернувшись, чтобы мы оба теперь лежим на боку, он перемещает мою ногу на свою талию и скользит ладонью по моему бедру наверх, к моей попе, прижимая меня к своему телу, и я чувствую его напряженный член сквозь ткань джинсов. Сердце стучит все быстрее, когда я прикасаюсь к его груди, обнаженной в вырезе рубашки и, наклонившись, целую его в этом месте.

— Расстегни мою рубашку, — слышу я его шепот, его тяжелое дыхание. Дрожащими пальцами я расстегиваю оставшиеся пуговицы и отвожу в сторону темную ткань, а затем позволяю себе прикоснуться к его груди и крепкому, накачанному животу. Мой разум и тело борются друг с другом… разум настаивает, что я не готова двигаться еще дальше, а тело твердит: давай, давай же, ДАВАЙ.

Потянувшись вниз, он берется за край моего свитера, поднимает его, и я замираю, а внутренняя битва в моей голове начинается с новой силой.

— Я просто хочу почувствовать тебя на своей коже. И все, — успокаивает меня Лукас, почувствовав мою панику. Приподнявшись, я даю ему снять с себя свитер, и он тут же обнимает меня, крепко прижимая к себе. Какая же теплая у него кожа, даже на холодном ночном воздухе.

Наши губы снова встречаются, руки нежными прикосновениями исследуют друг друга, а тела неспешно двигаются в унисон в умиротворяющем ритме. Намотав мои волосы на руку, он потихоньку заставляет меня поднять голову и целует шею, а затем скользит губами вниз, чтобы поцеловать чувствительное место посередине груди, в то время как его пальцы ласкают кожу у самого края моего кружевного лифчика. Его нежные, неспешные прикосновения и поцелуи — именно то, что мне сейчас нужно и чего так хочется, и, похоже, он каким-то образом это понимает. Я закрываю глаза и позволяю себе расслабиться в его объятиях, наклонившись, чтобы поцеловать его макушку, в то время как его губы и язык ласкают мою грудь. Его волосы кажутся мягкими и шелковистыми под моими губами и пахнут шалфеем. В его объятиях так легко потеряться. Он как будто распаляет все мои нервные окончания, будит все мои желания и успокаивает все мои страхи и неуверенность в себе. Он очень быстро нашел путь к моему сердцу.

Лукас медленно проводит языком вверх по шее, возвращаясь к моим губам, заставляя меня трепетать.

— Тебе холодно? — спрашивает он, повыше натягивая плед.

— Нет… совсем нет. — качаю я головой. — Просто у меня опять от тебя мурашки. Ты так целуешься…. Лукас, у меня нет слов.

Он глубоко вздыхает и прикасается к моей щеке.

— Можешь остаться со мной сегодня? Тебе обязательно нужно домой?

О боже. Так не хочется покидать уютную теплоту его объятий, нарушать все крепнущую близость между нами. Мне страшно, что она разрушится и больше не вернется. Не хочу, чтобы этот момент закончился. Никогда. Томми у Пола, но Мейси дома одна, и я сказала, что тоже вернусь домой. Да, можно было бы позвонить ей, сообщить, что я сегодня не приду домой, но что она подумает? Она знает, что я пошла на первое свидание с новым мужчиной. Как я — мама — буду выглядеть в ее глазах, если не приду домой? Не хочу, чтобы дети думали, что оба их родителя начали вступать в беспорядочные связи. И если бы я осталась… готова ли я зайти так далеко?

Нет. Я не готова. Пока еще.

— Я не могу, — наконец отвечаю я. — Прости. Мейси дома одна, а я обещала ей, что вернусь. Знаю, ей почти восемнадцать, но я раньше никогда не оставалась где-то на ночь, и она знает, что я сегодня пошла на свидание, а я не…

— Ш-ш-ш… — Лукас прижимает к моим губам палец и улыбается. — Айви, я все понимаю. Конечно, для тебя многое сейчас в первый раз. И для твоих детей тоже.

— Прости… — Мне кажется, это я из нас двоих веду себя как малолетка, которая вечно спешит домой и дает задний ход, когда доходит до секса.

— Не проси прощения. Я умею быть терпеливым. — Он набирает полную грудь воздуха и выдыхает. — Мы еще увидимся?

— Да, я хочу встретиться.

Широкая улыбка освещает все его лицо, и она заразительна — я улыбаюсь в ответ.

— Ты очень милый, когда улыбаешься, — говорю я, проводя пальцем по тату на его груди.

— Ты и сама милашка. Ну… будешь со мной крепко дружить? Вы так это называете?

Шлепнув его по плечу, я таращусь на него, приоткрыв рот.

— Лукас! Мне же не семьдесят! О, Господи!

Смеясь, он прижимает меня к себе, обнимает огромными накачанными руками.

— Ну, откуда мне, блин, знать, как это правильно сказать?

— А что именно, прости, ты пытаешься сказать?

— Я пытаюсь сказать, я хочу, чтобы ты была моей девушкой, и, кажется, я с позором провалил миссию.

Даже горло перехватило от переизбытка милоты. Разве можно сказать «нет» такому сексуальному очаровашке? Серьезно, это просто невозможно.

Приподнявшись, я убираю прядь волос, упавшую ему на глаза.

— Ничего ты не провалил, Лукас. Думаю, ты вообще не в состоянии что-то провалить.

— Ну, так это «да»?

С улыбкой и участившимся биением сердца в груди, я наклоняюсь и целую его в губы.

— Это «да».

13

ЛУКАС

Мое первое свидание с Айви не могло быть идеальнее. Ужин получился отлично, она выглядела потрясающе, Рэй держал клюв на замке, а целоваться с ней под одеялом, под звездами, было просто восхитительно. Я не хотел, чтобы вечер заканчивался. Если закрыть глаза, я все еще чувствую ее вкус на своих губах, ощущаю прикосновения ее мягкой кожи.

С тех пор прошло больше недели, и за это время я ее не видел.

Я чуть ли не умолял ее встретиться на Рождество, но она была занята семьей, и я, конечно, уважаю это и все понимаю. Хотя мне бы хотелось быть частью ее семьи, а не посторонним человеком. Возможно, когда-нибудь так и будет.

Спустя приблизительно пару сотен смс и несколько телефонных звонков я отправляюсь за ней, чтобы сегодня вечером отвезти на концерт группы. Мне становится немного неловко, когда я останавливаюсь на подъездной аллее ее дома. Наверное, стоило позволить ей самой приехать ко мне, как она и хотела, но я настоял, что заеду за ней сюда. Однако звонить в дверь дома, где она жила вместе со своим мужем — странно. Она открывает дверь через несколько мгновений и выходит, не приглашая меня войти. Вот это было бы по-настоящему неудобно. Вместо этого она обвивает руками мою шею и прижимается ко мне.

— Я по тебе очень скучала, — раздается шепот. Черт, я и пять секунд не пробыл рядом, а уже не могу сдержать эмоций и таю.

Прижав Айви крепко к себе, я приподнимаю ее, а она смеется и виснет на мне.

— Я тоже по тебе скучал. Уже начал думать, что ты решила отправить меня во френд-зону.

Поставив ее обратно на ноги, я заглядываю в ее лицо, страшась увидеть в ней какую-нибудь перемену, но ничего такого нет. Ее глаза сияют все так же, как когда мы расстались больше недели назад.

— Нет, Лукас. Ну какая френд-зона, дурачок. Мне так жаль, что не получилось увидеться на Рождество. Я очень хотела, правда, но нужно было сосредоточиться на детях, чтобы у них были нормальные праздники.

— Я понимаю, — взяв ее руки в свои, заверяю я. — Ты прекрасная мама, и мне это в тебе очень нравится.

Мы идем к машине, я открываю для нее пассажирскую дверь, а затем обхожу и сажусь за руль. Перегнувшись через консоль и повернув ее лицом к себе, я целую Айви в губы, и она издает слегка удивленный тихий возглас, чем заводит меня еще сильнее. Притянув ее так, что она оказывается полулежащей на моей груди, я прижимаю ее к себе и целую глубже, языком нахожу ее язык.

Она отодвигается.

— У тебя очень тесная машина, — шутит девушка. — Не самая подходящая, чтобы обниматься на переднем сиденье.

— Мне все равно. Умираю, хочу поцеловать тебя. — Положив ладонь ей на затылок, я притягиваю ее обратно к себе. Жаль, что нужно ехать в клуб, было бы классно просто увезти ее к себе домой. Больше всего прямо сейчас мне хочется оказаться с ней на своей кровати, исследовать каждый сантиметр ее тела, окончательно свести ее с ума.

— Я много думала о твоих поцелуях, — говорит она нежным тихим голосом. Может, она и старше меня, но, откровенно говоря, она такая маленькая, милая и застенчивая, что кажется гораздо моложе своих лет. Думаю, она сама этого не понимает, но я-то вижу.

— О, серьезно? И что ты думала? — Я провожу языком по ее нижней губе и скольжу рукой по джинсам к ее попке.

— О том, как мне хорошо с тобой. — Даже в темноте машины я вижу, как ее глаза цвета морской волны сияют, вижу ее блестящие губы, влажные от моего поцелуя.

— Я хочу, чтобы со мной ты чувствовала себя, как никогда раньше, Айви.

Она закрывает глаза, как будто впитывает в себя мои слова так, чтобы запомнить их навсегда, а потом открывает их снова.

— Я уже себя так чувствую, — шепчет она, прежде чем прижаться губами к моей щеке.

Вздохнув, я помогаю ей устроиться в пассажирском кресле.

— Нужно ехать, или мы опоздаем, — поясняю я. — Хотя я бы лучше остался здесь и просто побыл с тобой наедине.

— Я тоже, но очень хочу увидеть группу. Я так ждала этот концерт с тех пор, как ты мне про них рассказал. Можем побыть наедине после. Мейси сегодня останется на ночь у подруги. — Она смущенно улыбается, и, думаю, я понял намек. Чего она не знает, так это того, что чуть позже увидит меня на сцене вместе с группой, и я очень надеюсь, что после этого ее мнение обо мне не изменится.

В клубе полно людей, перед входом очередь, поэтому я посылаю смс Вэндалу, чтобы он встретил нас у задней двери и провел внутрь.

— Так, так, так… ты все же нашел кого-то, с кем я не имел удовольствия, — удивляется он, разглядывая Айви, скользя по ней взглядом. Знаю, он это специально, чтобы меня накрутить, но не собираюсь обращать внимание на его идиотские заскоки. Сегодня у меня слишком хорошее настроение, не хочу, чтобы он его испоганил.

— Айви, это мой брат, Вэндал. Вэн, это Айви.

Айви, похоже, ошеломлена его видом, что для большинства женщин обычная реакция. В начале они выглядят испуганными, но потом их странным образом к нему тянет. Я наблюдал это столько раз, что и не сосчитать. Вэндал высокий парень, метр девяносто три, и с мускулатурой, как у борца. У него длинные черные волосы, почти до задницы, смуглая кожа и до хрена тату. Мы с ним в чем-то похожи, но он крупнее и на лице у него вечно грозное выражение.

— Приятно познакомиться, — вежливо откликается Айви. Я кладу руку ей на плечи, и она прижимается ко мне; ее тело льнет к моему так, словно она была сотворена из части меня самого.

— Это мне приятно, милая. — Улыбается ей Вэндал. Улыбается, блин! С ним такое не часто случается. — Надеюсь, тебе понравится шоу.

Я увожу ее подальше от него, пока он не ляпнул какую-нибудь непристойность и не вывел меня. Мы проходим по коридору к двери, которая ведет в клуб.

— Ого, какой здоровый парень, — выдает Айви, когда мы отходим от него подальше. — Похож на индейца.

— Ага… у нас разные матери.

— Ты как-то говорил о племяннице… Его дочь?

Найдя зарезервированный для нас столик недалеко от сцены, я киваю.

— Да, Кэти — его дочка. Он хороший папа, в этом ему не откажешь. Но ее мамаша — сумасшедшая мегера. — Я помогаю ей снять пальто и вешаю его на спинку стула, прежде чем присесть рядом. — Кэти чуть младше твоего сына. Может, познакомим их, когда я в следующий раз буду с ней сидеть?

Знаю, ее нервирует мысль о знакомстве меня с ее детьми, но, если мы будем продолжать встречаться, рано или поздно придется позволить мне познакомиться с ними. Не хочу, чтобы со мной обращались, как с секретом, которого нужно стыдиться. Она еще не очень хорошо меня знает и не понимает, как важно для меня быть частью семьи… и иметь собственную семью. Если в конце концов ее детям я не понравлюсь, не представляю, как буду разбираться с ситуацией.

— Ладно, — обещает она. — Будет интересно. Мейси отлично ладит с детьми. Думаю, ей понравится твоя племянница.

Я прислоняюсь лбом к ее шее и целую в ушко.

— Ты сегодня восхитительно выглядишь.

На ней черный кружевной жакет, внизу красный шелковый топ, джинсы скини и черные кожаные ботинки. Волосы сегодня лежат прямо, в отличие от обычных легких волн, и кажется, что они еще длиннее, достают почти до талии. Хотел бы я нарисовать ее обнаженной, чтобы только волосы прикрывали тело. Я бы вставил этот рисунок в рамку и повесил у себя в спальне. У меня в голове полно идей, что я хотел бы с ней сделать, пожалуй, эту мысль стоит отправить в тот же список.

От моего комплимента Айви сияет.

— Ты тоже хорошо выглядишь… Должна сказать, «Конверсы» меня заводят, — признается она, и на ее губах расплывается чувственная улыбка.

— Тогда я их никогда больше не сниму.

Я как раз собираюсь ее поцеловать, когда нас прерывает подошедшая компания из трех человек. Две девчонки и парень останавливаются возле нашего столика.

— Привет. Я Лукас. Вы, ребята, наверное, Эвелин, Майк и Эйми? — Я встаю чтобы поздороваться, и та девушка, что пониже ростом, кивает в ответ. Она нервно оглядывается по сторонам, словно ищет кого-то взглядом или, наоборот, надеется, что их не заметят. Но я сразу понимаю, чем она понравилась Шторму. Она милая и у нее огромные, выразительные глаза. Она немного похожа на трогательного совенка.

— Это мы. Ты — кузен Шторма?

— Ага. А это Айви.

Познакомившись, мы рассаживаемся, и я замечаю, как бойфренд Эви начинает пожирать глазами каждую симпатичную девчонку в заведении, в то время как Эви разговаривает со своей подругой и Айви. Шторм прав; бойфренд — мудак и, очевидно, блядун. Мог бы, по крайней мере, попытаться не так явно пялиться. Долбоеб. Шторм подходит к нашему столику поздороваться, и, сложно сказать, кто им больше очарован — Эви или ее парень. Он так фанатеет от Шторма, что даже не замечает, как тот приобнимает его девушку за плечи и шепчет ей на ушко что-то, от чего она краснеет. Айви встречается со мной взглядом, видимо, в шоке от разворачивающейся на наших глазах катастрофы. Я только качаю головой. Не представляю, как Шторм собирается разруливать это безобразие, но, ради него же самого, надеюсь, у него все получится. Только несколько человек, и я в их числе, знают, что он все еще мучается от ночных кошмаров после того, как много лет назад его первая жена покончила с собой. Несчастья, похоже, преследуют нашу семью. Я бросаю взгляд на собственные покрытые татуировками запястья. Легкие неровности на коже от тонких шрамов все еще можно разглядеть. Интересно, как скоро Айви заметит их и начнет задавать вопросы?

Для некоторых боди-арт — это способ рассказать о тех вещах, к которым они неравнодушны. Для других — это камуфляж, с помощью которого мы скрываем, кто мы есть на самом деле.

14

АЙВИ

Я не была на концерте и не слушала живую музыку уже несколько лет, и, когда Лукас пригласил меня пойти с ним, название группы не показалось мне знакомым. Сейчас, оглядываясь вокруг, разглядывая топчущихся вокруг людей в толстовках и футболках с логотипом «Эшес и Эмберс», я осознаю, что у Мейси в комнате на стене висит их постер. И у нее есть несколько их футболок. Супер. Конечно, моя дочь непременно должна быть фанаткой группы, с которой так близок Лукас, как будто одно только то, что ей нравится мужчина, с которым я встречаюсь, недостаточно неловко. Теперь мне придется выслушивать, как она фанатеет от целой группы.

Свет гаснет, занавес на сцене поднимается, и группа начинает играть; мускулы, длинные волосы, татуировки и сексуальные голоса — мужественности на сцене в избытке. Звучат они просто потрясающе, и толпа начинает сходить с ума. У края сцены, поодаль от остальных, стоит играющий на бас-гитаре Вэндал. Отсюда он выглядит откровенно устрашающе и немного завораживающе. Я легко могу понять, почему Эви так нравится Шторм. Он сексуальный, игривый, харизматичный на сцене. Вокалист похож на Шторма внешне, но держится намного сдержаннее, покачивается в такт музыке с микрофоном в руках. Голос у него глубокий, эмоциональный, завлекающий. Он мог бы петь алфавит, и даже тогда звук его голоса был бы восхитителен, до того он хорош. Еще один гитарист, красуясь, ходит по сцене, размахивая в такт музыке длинными светло-русыми волосами. Он обнажен до пояса, рваные выцветшие джинсы сидят низко на бедрах, открывая на всеобщее обозрение подтянутый пресс, а чуть ниже косые мышцы в форме буквы V — такие же, как у Лукаса, — от которых женщины просто без ума. Ударника разглядеть почти не удается, но судя по тому, что я умудрилась рассмотреть, волосы у него еще длиннее, чем у остальных, и он там сзади отжигает по полной — изредка подбрасывая вверх и ловя палочки.

Стайка женщин постепенно подходит ближе к сцене. Они визжат, хватают парней на сцене, особенно Шторма, за ноги. Я бросаю взгляд на Эви. Представляет ли она, во что вляпалась, связавшись с рок-звездой? Не знаю, смогла бы я терпеть бесконечную вереницу женщин, пристающих к моему мужчине, пытающихся его пощупать и одному Господу богу известно что предлагающих ему, лишь бы только быть рядом. Если молодая, сексуальная девчонка так легко вскружила голову Полу, как же реагируют мужчины, когда такое происходит постоянно? И знать не хочу.

Сразу после второй песни Лукас наклоняется ко мне и целует меня в щеку.

— Я скоро вернусь, куколка.

Кивнув, я смотрю ему вслед. Молодой человек подходит к сцене, обменивается парой фраз с блондинкой рядом и исчезает в маленьком коридорчике неподалеку.

— Вы давно встречаетесь? — спрашивает Эви.

— О… ну, мы на самом деле не то чтобы встречаемся. Все очень быстро случилось. Мне тридцать шесть, и я недавно в разводе. Мы познакомились, когда я пришла делать татуировку, и вроде как тогда все и началось.

— Замечательно! Он очень милый.

Она, конечно, права, и он, кажется, становится все очаровательнее с каждой нашей встречей.

— Думаю, да. — Я улыбаюсь ей. — Не знаю… Он намного моложе меня. Ему только двадцать четыре. У меня дочь-тинейджер, которая в него слегка влюблена, и ей нравится эта группа. Все это для меня в новинку. Думаю, я для всего этого немного старовата.

— Прекращай! — машет рукой моя собеседница, с улыбкой отметая мои сомнения. — Ты не выглядишь на тридцать шесть! Возраст вообще никому не интересен. Шторм о нем очень тепло отзывается. Он — отличный парень. Если ты с ним счастлива, значит, все как надо.

— Посмотрите-ка, кто заговорил! — вмешивается подруга Эви, подталкивая ее локтем.

— Я слышала про вас со Штормом, — тихо замечаю я так, чтобы бойфренд девушки не услышал. — Лукас рассказывал, что случилось.

— Что ты слышала? — уточняет она с широко распахнувшимися от страха глазами.

— Про снегопад, и как он в тебя влюбился. Не волнуйся. Я ничего не скажу. Лукас просто очень хочет, чтобы Шторм был счастлив.

— Я тоже этого хочу. — Взгляд ее теплеет.

Мелодия заканчивается, и я смотрю на сцену. Певец снимает микрофон с подставки и подходит поближе к краю сцены.

— Вы, ребята, слышали, кажется, что мой брат застрял в эпицентре снежной бури несколько недель назад? — Он поворачивается к Шторму и смеется. — Застрял в машине посреди леса?

Толпа вопит, а Эви сейчас, похоже, шлепнется в обморок.

— Ну так эта девчонка, с которой он там застрял, — продолжает вокалист, — не имела, блин, понятия о том, кто он. Можете себе представить?

— Нет! — ревет толпа.

— Десять баллов, правда?! Так вот, Шторм предложил ей надеть нашу толстовку, он же вечно тащит их к себе, вот одна и завалялась в машине. — Мужчина снова оглядывается на Шторма, а тот качает головой и хохочет, стоя на другом конце сцены. — А она ему такая говорит: «Ой, это одна из тех групп, что вечно орут так, что ни фига не разобрать, что они поют?».

Толпа стонет и хохочет. Эйми — подруга Эви, бьется в истерике, а сама Эви прячется за бокалом, делая глоточек. Мне ее даже немного жаль. Она выглядит так, словно ее мутит.

— Поэтому мы решили исполнить песню, в которой не будет гребаного ора, специально для Снежной цыпочки. И, поскольку случай особенный, споет эту песню Шторм. Это одна из его любимых песен.

— О боже, — только и произносит Эви, в то время как толпа вокруг безумствует.

— Вы все знаете, — продолжает брат Шторма, — что он не умеет петь так же хорошо, как я, поэтому будьте к нему снисходительны, ладно?

Он ставит микрофон на место, на стойку, и уходит. Гаснет свет.

Бойфренд Эви поворачивается к ней.

— Это будет интересно, — с легкой усмешкой замечает он. Если честно, думаю, он знает, что между Эви и Штормом что-то есть, но ему просто все равно. Вот поганец. Есть в нем что-то неприятное. Настоящий кретин.

На сцене на какое-то время воцаряется тишина и темнота, а затем раздаются первые нежные ноты скрипки. Внезапно луч прожектора освещает одного из членов группы в правом углу затемненной сцены. У него в руках скрипка, он легонько водит смычком по струнам, извлекая из нее чарующие прекрасные звуки.

Несколько оглушительных мгновений спустя я осознаю, что это Лукас стоит под ослепительным синеватым лучом света, словно бесплотный ангел, и, закрыв глаза, медленно играет вступление к песне. Он потрясающе выглядит на сцене, во время игры мускулы на руке напрягаются, и все женщины вокруг пускают слюни. Я в том числе.

Появляется еще один, лиловый луч прожектора, освещает Шторма, сидящего с гитарой в руках на высоком табурете в центре сцены, и он начинает петь красивую песню о любви. Его голос и одинокий романтичный голос скрипки — умопомрачительное сочетание. Не могу отвести глаз от Лукаса. Он так прекрасен — воплощение чувственности и уверенности в себе. Музыка льется из скрипки, словно он родился с ней в руках.

Я беру Эви за руку под столом, и мы держимся друг за дружку, как связанные, наблюдая за мужчинами на сцене, в которых неумолимо влюбляемся, и понимаем, что после этого нам больше не быть прежними. В голову приходят слова Лукаса о том, что они постараются заставить нас влюбиться в них. Ну как тут устоять?

Поверить не могу, что он никогда не говорил о том, что играет, или что будет играть сегодня. Интересно, может быть, он полноценный член группы, играет в ней все время? Должна признать, Лукас на сцене — картина возбуждающая. Голова слегка склонена, волосы падают на лицо и плечи, мышцы на руках и груди напрягаются, когда он играет на прекрасном инструменте — ослепительная смесь темной готики, обаяния, вечной классики, облаченной в чертовски сексуальную форму.

Вот черт! Неужели я правда встречаюсь с двадцатичетырехлетним тату-мастером и рок-звездой по совместительству? Как это вообще произошло? Я всего-навсего скучная, обычная сотрудница отдела кадров. Лукас совсем не моего уровня парень.

Следующая песня, которую они играют, гораздо жестче, остальные музыканты присоединяются по мере того, как огни становятся ярче, и по сцене рассеивается дым. Я наблюдаю, как Лукас неторопливо двигается по сцене, добавляя к музыке короткие быстрые элементы соло на скрипке. Смычок порхает по струнам, и его темные волосы разлетаются в разные стороны, когда он машет головой в такт музыке. Невозможно описать, насколько это сексуальное зрелище. Зрители без ума от него. С трудом оторвав от него взгляд, я обращаю внимание на толпу красивых женщин, старающихся пробраться поближе к сцене, таращащих глаза на Лукаса и Шторма, тянущихся к ним и делающих бесконечное число фотографий.

Значит, мало того, что в тату-студии перед ним целыми днями лежат полуобнаженные красавицы, так у него, скорее всего, еще и собственные фанатки есть. Несметное множество страхов и комплексов накрывает меня словно волной, и я тяжело вздыхаю.

Если симпатичная девчонка так просто смогла впорхнуть в нашу жизнь, очаровать и увести моего внешне ничем особо не примечательного мужа — скучного сотрудника офиса, то как, скажите на милость, могу я удержать такого как Лукас?

Группа делает короткий перерыв, и, спрыгнув со сцены, Лукас пробирается через кучку лапающих его женщин обратно к нашему столику. Я стараюсь подавить приступ ревности. Он им всего только улыбнулся. Он не останавливался, чтобы поговорить с какой-то из них, не дал никому возможности пофлиртовать. Он не бабник. Широко улыбаясь, он подходит к столу, волосы прилипли к влажному лбу.

— Ну как? — спрашивает он, запыхавшись. Видимо, адреналин после выступления все еще будоражит ему кровь. Я передаю свой стакан с водой, и он делает несколько жадных глотков.

— Лукас, это было удивительно! — пищит Эйми, прежде чем я успеваю открыть рот. — Парень, ты зажег!

— Спасибо, мне и самому понравилось. — Он улыбается девушке, а затем обращает все свое внимание на меня. — Ты молчишь, — замечает он, присаживаясь и притягивая мой стул поближе к своему, одновременно стараясь отдышаться. — Под этими прожекторами, блядь, так жарко.

Я с трудом заставляю себя улыбнуться, пока не до конца понимая, как отношусь к новой информации.

— Я просто удивлена… Понятия не имела, что ты играешь на скрипке…

— И фортепиано, — добавляет он, ухмыляясь.

— И фортепиано, — повторяю я, — в рок-группе. Почему ты мне раньше не сказал?

— Боялся тебя отпугнуть. — Он оглядывает толпу вокруг нас и снова поворачивается ко мне. — И еще хотел тебя удивить.

— Ты определенно меня удивил. Но это было потрясающе. Переход от медленной классической мелодии к металу — невероятно. Мне очень понравилось. — Слегка наклонившись к нему, я добавляю приглушенным голосом. — Ты выглядел очень сексуально, вышагивая по сцене.

— Да ну? — Молодой человек приподнимает одну бровь. — Тебя это заводит?

— Лукас… — Я оглядываюсь вокруг, чтобы убедиться, что никто нас не слышит.

— Эй, не вздумай давать задний ход и стесняться. — Его пальцы на моей щеке, и он разворачивает меня к себе.

— Ты такой плохой! — Я подсела на его постоянные шуточки в свой адрес. — Нравится сводить меня с ума?

— Ты не представляешь, как сильно мне хочется свести тебя с ума, Айви. — Его хрипловатый голос ласкает все мое существо, и я крепко сжимаю бедра. «Устной» прелюдии со мной раньше не случалось, но ни фига себе, у Лукаса получается бесподобно. — Я хочу, чтобы ты знала. — Он слегка откашливается. — Я играю только вступления и немного соло в нескольких песнях. В турне с группой я не езжу, на все репетиции не хожу. Только иногда играю с ними в местных клубах. — Молодой человек смотрит прямо мне в глаза. — Студия для меня важнее всего. И ты.

— О. — Его слова меня шокируют. — Я?

— Да, ты… Айви, меня не интересует короткий роман без обязательств. — Голос у него сейчас такой серьезный: глубокий, ровный и умиротворяющий. Он не лжет, не говорит того, в чем не уверен, и я искренне восхищаюсь этой его чертой больше, чем всеми остальными.

— Меня тоже, — отвечаю я и надеюсь, что он понимает серьезность моих слов, как я понимаю его.

Мы остаемся в клубе до конца концерта, и после того, как затихают звуки последней песни, Лукас зарывается лицом в мою шею и шепчет на ухо.

— Пойдем. Я хочу побыть с тобой наедине.

Всю дорогу домой Лукас на взводе, включает жесткий рок на радио и стучит пальцами по рулю в такт музыке. Совершенно ясно, что музыка его возбуждает, заряжает энергией. Я не против помолчать, поскольку все еще прокручиваю в голове события вечера, пытаюсь разобраться в собственных чувствах. То, чем он занимается, то, кем он является — мне не по себе от этих мыслей. Работа, хобби, увлечения — все, что составляет его жизнь, подразумевает, что рядом всегда множество женщин, которым нравятся необычные мужчины вроде него. Сексуальные. Удивительные. Талантливые. Известные. Творческие. Романтичные.

Я уже однажды потеряла мужа из-за беззастенчивого распутства другой женщины. После такого вручить свое сердце мужчине, который живет под постоянным прицелом жадных взглядов нескольких сотен женщин, мягко говоря, страшно. Смогу ли я принять такую ситуацию, не превратившись в параноика?

С другой стороны, меня саму чрезвычайно привлекают именно эти необычные аспекты его личности, благодаря которым он тот, кто есть. Я сама удивилась тому, как сильно возбудилась, видя его на сцене. Осознание того, что целая толпа женщин хочет его, а он поедет домой со мной, опьяняет. Я чувствую себя желанной, особенной. Снова чувствую себя молодой.

Протянувшись, он берет мою руку, подносит ее к своим губам и кладет наши обе ладони на мою ногу.

— Ты какая-то тихая, — подмечает он, приглушив музыку. — Все хорошо?

— Все в порядке. Просто думала о том, как красиво ты сегодня играл. Эви очень понравилась песня, которую для нее спел Шторм. Она была искренне тронута.

— Я надеялся, что тебе понравится. Может быть, план Шторма по завлечению Эви сработает.

— Уверена, что уже сработал. — Я улыбаюсь, крепче сжимая пальцами его ладонь. — Это было очень мило, как и все, что ты делаешь.

Он немного прикусывает колечко на губе, а затем бросает на меня короткий взгляд и снова сосредоточивается на дороге.

— Я не всегда бываю милым и тихим, Айви.

От звука его голоса, который вдруг стал глубже, загадочнее и таинственнее, внутри у меня все сжимается.

Я нервно облизываю губы. Мне так нравится милый Лукас, которого я знаю, и представить его каким-то другим мне не удается.

— Ладно, — бормочу я, не в курсе даже, услышал ли он меня, потому что больше он не произносит ни звука. Просто держит меня за руку и покачивает головой в такт рок-музыке, доносящейся из колонок.

Чуть ранее я сказала, что Мейси остается ночевать у подруги, и он в курсе, что Томми на этих выходных у Пола, а значит, я свободна на всю ночь.

Могу не ехать домой.

Могу остаться у него.

Могу переспать с ним.

Могу быть… свободной.

15

АЙВИ

Он открывает для меня дверь машины и приобнимает, закрывая от холодного ветра, пока мы идем через темную парковку к его дому. Gока он отпирает дверь, cнежинки тихо падают вокруг нас, и вскоре мы заходим внутрь.

Лукас помогает мне снять пальто, потом снимает с меня кружевной жакет и кладет на деревянную скамью в холле возле двери.

Я со смехом стряхиваю с волос снежинки.

— Не знала, что сегодня будет сне…

Оборвав меня на полуслове, он хватает меня за талию, резко разворачивает и прижимает к стене, а его рука зарывается в мои волосы. Потянув за них, он заставляет меня повернуть голову, прижавшись щекой к стене.

Его тело обвивает меня, мускулистая грудь прижата к моей спине, бедра тесно льнут к моим сзади, попой я чувствую его напряженный член. Я зажата между его телом и каменной стеной холла, словно в западне, и наслаждаюсь ею, а сердце бешено стучит о ребра. Я хочу остаться в его тюрьме.

— Положи руки на стену, — напряженным, хриплым голосом, практически шепотом велит он. По позвоночнику прокатывает волна дрожи, но я делаю, как он сказал, просто потому что это он. В этот момент, в этом месте, когда его прекрасное крепкое тело льнет ко мне, а рука закопалась у меня в волосах, я готова сделать все, что он ни попросит. Я прижимаю ладони к стене — стене, которая когда-то была стеной церкви.

— Не хочешь спросить, зачем я живу в церкви? — как будто прочитав мои мысли, дразнит он. Собрав еще несколько прядей моих волос в ладонь, он осторожно убирает их с моего лица и шеи.

— Зачем ты здесь живешь? — затаив дыхание, спрашиваю я.

— Чтобы ты могла боготворить каждый… мой… чёртов... сантиметр.

Вот, черт. Лукас-милашка, похоже, покинул здание.

— И я именно этим планирую заниматься с тобой, куколка.

Он прикасается губами к моей шее, а свободной рукой крепче обхватывает талию, удерживая на месте, пока ласкает ртом чувствительное место у меня за ушком так, как я и не представляла возможным. Его губы движутся вниз по шее, целуя, посасывая и покусывая мою кожу, он медленно проводит языком по моей ключице. Не переставая покрывать меня легкими поцелуями, он слегка тянет за волосы, заставляя меня запрокинуть голову назад, и, как голодный вампир, продолжает терзать мою открытую плоть, а легкие касания пирсинга на его губе и в языке совершенно завораживают. Я практически таю в его руках, одурманенная, опьяненная до головокружения прикосновениями его теплых влажных губ.

Стянув вниз мой шелковый топ так, что он собрался в складки где-то в районе локтей, Лукас целует мою обнаженную спину, лаская нежное место между лопатками, и волны горячего трепета охватывают все мое тело. Я чувствую, как он расстегивает мой лифчик, и тонкая ткань скользит вниз к моей талии. Его горячий язык скользит вниз по позвоночнику, словно медленно пробуя меня на вкус, и, опустившись на колени за моей спиной, он целует мою поясницу. От отпускает мои волосы, берется за пояс моих джинсов и одним быстрым рывком стягивает их вниз вместе с трусиками, заставляя меня ахнуть от неожиданности. Джинсы болтаются внизу, у лодыжек, а я теперь остаюсь практически голая и все еще прижатая к стене. Я никогда раньше не была так откровенно обнажена. Странное чувство: смесь жуткого смущения и дикого возбуждения.

— Лукас…

— Тсс… доверься мне, и ты уйдешь отсюда другим человеком, детка.

Его руки медленно ласкают мои бедра, губы двигаются вдоль талии, а затем ниже, он целует мои ягодицы, и я вздрагиваю от легкого покусывания.

— Повернись, — шепчет он, направляя мои бедра ладонями. Мне не остается ничего другого, как повернуться. Прислонившись спиной и головой к стене, как в бреду, я смотрю вниз, на него, стоящего передо мной на коленях. Он похож на сексуального бога, глаза, подернутые пеленой, полны желания и страсти. Боже мой, он ведь на самом деле хочет меня. Меня.

— Ты очень красивая, — восхищенно произносит он, проводя ладонями вверх по моим голеням, затем все выше, и, наконец, берется руками за мои бедра. Наклонившись вперед, он целует живот — мою самую ненавистную часть тела. Я подаюсь вниз, пытаюсь убрать его голову, но он хватает меня за руки и крепко прижимает их к моим бокам, продолжая покрывать меня поцелуями.

— Нет ничего такого, что бы мне в тебе не нравилось. Я хочу всю тебя, — говорит он. Я закрываю глаза, прислонившись обратно к стене, и стараюсь перебороть свои комплексы, забыть обо всем, кроме него и его прикосновений.

Отпустив мои руки, он проводит ладонями чуть вниз по бедрам и слегка раздвигает мои ноги. Я чувствую, как его губы накрывают мой клитор. Его язык порхает по крошечному чувствительному бугорку, а когда он начинает посасывать его, все мое тело содрогается от шока и удовольствия. Но Лукас твердо держит меня, крепче прижимается лицом к месту у меня между бедер, и, проводя языком по моей нежной розовой плоти, раздвигает им мои губы. Его рот, такой теплый и влажный, ощущается просто потрясающе, и ноги у меня тут же становятся ватными; он все продолжает облизывать меня, и моя киска трепещет, жаждет еще больше Лукаса.

Он резко встает, проводит руками по моему телу и обнимает за шею, слегка сжимая в объятиях, а затем овладевает мной, целует долгим глубоким поцелуем, ласкает мой язык своим.

— Я сейчас понесу тебя наверх, — практически рычит он между поцелуями. — И не планирую в скором времени выпускать. Так что, если ты этого не хочешь, пожалуйста, останови меня сейчас.

У меня перехватывает дыхание. Только Лукас мог сказать «пожалуйста» посреди безумно сексуального предложения и при этом не испортить момент. Я качаю головой. Не останавливайся никогда.

— Ну уж нет, — настаивает он. — Никаких кивков и молчаливых согласий. Скажи мне, чего ты хочешь. — Он проводит большим пальцем по моей нижней губе, не сводя с меня взгляда темных глаз. — Хочу услышать, как ты это говоришь.

Я нервно глотаю и пытаюсь вспомнить, как вообще нужно произносить слова.

— Я хочу тебя.

Он поднимает меня, несет мимо каркающего в нашу сторону Рэя вверх по лестнице, затем по коридору в свою спальню и кладет на огромную кровать. Откуда-то из невидимых колонок доносятся звуки рок-музыки, глубокие низкие звуки вибрируют в такт с моим сердцем. Пламя электрического камина справа от постели озаряет комнату отблесками оранжевого цвета.

Я лежу, не двигаясь и не произнося ни звука, на черном покрывале, пока Лукас снимает с меня туфли и оставшуюся одежду, а затем, остановившись у изножья кровати, просто смотрит на меня, будто пытается запомнить. Наконец он отходит на несколько шагов назад и начинает раздеваться сам — небольшое стриптиз-шоу специально для меня одной. Я откровенно завидую его уверенности в себе, пока он стаскивает с себя одежду, открывая моему взгляду идеально вылепленное тело, украшенное черными татуировками, которые, кажется, покрывают восемьдесят процентов его тела. Смотреть, как он обнажается — словно наблюдать за тем, как кто-то разворачивает красиво упакованный подарок-сюрприз: не знаешь наверняка, что там внутри, но тебе все равно, потому что процесс разоблачения так же важен, как сам подарок.

Его спальня — потрясающее место с высокими сводчатыми потолками, деревянными балками и большими окнами с витражами. И посреди всего этого великолепия, рядом с огромным распятием из черного металла на стене, стоит обнаженный Лукас. Зрелище вызывает целую бурю эмоций глубоко у меня внутри. Он одновременно светлый и темный. Падший ангел, потерянный, до безобразия милый, но распутный и надломленный от нисшествия. Я хочу почувствовать его на себе, внутри себя, рядом с собой. Хочу вдохнуть его в себя и никогда больше не выдыхать. Я абсолютно зачарована им.

Он медленно приближается к кровати. Его возбужденный член будто указывает путь, а глаза ни на мгновение не отпускают мой взгляд. Забравшись на кровать, он опускается, ложится на меня и опирается на руки. Наши обнаженные тела прижимаются друг к другу, он смотрит на меня, пряди его шелковистых волос падают мне на лицо, прячут нас подобно черному водопаду.

— Как думаешь, ты могла бы полюбить меня? — У меня сжимается сердце от ничем не прикрытой боли в его голосе.

Внутри этого красивого сексуального мужчины все еще живет покинутый маленький мальчик, который думает, что он нелюбимый. Нежеланный. Сердце разрывается не только потому, что я — мама, но и потому, что я — женщина, которая уже знает цену его сердцу.

Я протягиваю руку и убираю в сторону его волосы. Не хочу, чтобы что-то мешало видеть его глаза.

— Лукас, конечно, я могу полюбить тебя. — Я с трудом глотаю комок в горле. Мне страшно сказать слишком много, но еще страшнее сказать слишком мало, когда ему так нужно услышать эти слова. — Мне кажется, я уже тебя любила, а сейчас мое сердце просто просыпается и вспоминает, каково это.

— Я тоже именно так чувствую, — тихим голосом говорит он, проводя ладонями вниз по моему телу и между моих ног. Его пальцы скользят по моим влажным губам, а затем один палец проскальзывает в меня. Он шумно вдыхает, я чувствую его дыхание на своих губах, прежде чем он накрывает их поцелуем.

— Ты мне доверяешь? — спрашивает он, в то время как его палец двигается по кругу внутри меня, доводя до исступления.

— Да.

— Я раньше не занимался сексом без презерватива. Никогда. Я хочу быть с тобой. Не хочу все время снимать и надевать новый, чтобы продолжить. Хочу заниматься с тобой любовью без перерывов.

На несколько мгновений я замираю, таращась на него. Не знала, что такие вещи принято обсуждать, и, если честно, даже не думала об этом. Вот что значит восемнадцать лет брака — оказываешься в полном неведении о серьезных вопросах. Но я знаю, Лукас не стал бы меня обманывать и не сделал бы что-то, что могло бы мне навредить. Я ему верю.

— Хорошо… Я не забеременею.

— Ты мне веришь? — уточняет он.

— Да.

— Спасибо, — шепчет он и целует до потери сознания. Он поблагодарил меня.

Мужчина спускается чуть ниже вдоль моего тела, целует мою грудь, проводит языком вокруг соска, слегка царапает кожу колечком на губе, и, когда сосок напрягается, берет его в рот. Он ласкает языком чувствительную плоть, и я чувствую, как накатывают волны наслаждения. Я сжимаю бедра вокруг его руки, требуя еще больше ласки.

Лукас поднимает голову и одаривает меня хитрой улыбкой.

— Хочу, чтобы ты сама решила, куколка. — Он наклоняется и целует ложбинку между грудями, затем языком проводит вверх до шеи и слегка покусывает ее.

— Что решить? — отзываюсь я.

— Я могу медленно и долго целовать тебя во всех местах, довести до бессознательности, пока ты не начнешь умолять, или могу прямо сейчас войти в тебя членом, и зацеловать после, когда ты кончишь на мне.

— О, — только и в состоянии выдавить я дрожащим голосом. Я практически испытала оргазм, просто слушая, как он соблазнительно говорит непристойности, одновременно скользя пальцем внутрь меня и обратно.

— О? — поддразнивает молодой человек, прижимаясь ко мне всем своим твердым телом, и его длинный, горячий член давит на мое бедро. Господи Боже.

Я обвиваю его руками и глажу по спине.

— Войди, — едва слышно шепчу я.

Он высвобождает руку у меня между ног, берет меня за бедра, приподняв их, обвивает моими ногами свою талию, и в то же время одним плавным мощным движением погружает в меня член.

От огромного количества нахлынувших ощущений и эмоций — удивление, удовольствие, боль — у меня вырывается негромкий вскрик, и мужчина, лежащий на мне, замирает, не двигается внутри меня, а просто ждет. Чувствовать его внутри восхитительно, он словно был создан специально для того, чтобы быть там, где сейчас находится. Я закрываю глаза и практически не дышу, наслаждаясь им, вбирая в себя его запах, его вкус, звук его дыхания — каждое ощущение. Он невероятный. Я никогда раньше не чувствовала такого, и, вероятно, больше не почувствую. Отодвинув в сторону мои волосы, он гладит меня по щеке и нежно целует мое лицо.

— Дыши, куколка, — шепчет он между поцелуями. — Я научу тебя летать.

Он двигается медленно, словно хочет убедиться, что я ощущаю его каждый сантиметр, пока его член входит и выходит из меня, заполняет меня полностью, глубже, чем когда бы то ни было раньше в моей жизни. Член у него внушительных размеров, тут мой бывший посрамлен. Прости, Пол! Шарлен, мне очень жаль!

Все в нем кажется таким большим и мощным; крепкие мускулы и невероятный контроль над собственным телом и движениями. Неловкости или небрежности в нем ни на грамм. И ни за что на свете не скажешь, что ему всего двадцать четыре.

Он вращает бедрами, словно ввинчивая в меня член, задевает клитор ритмичными движениями. Глубоко вздохнув от удовольствия, я обхватываю ногами его талию сильнее, и, проведя ладонями вниз по его телу, сжимаю руками его мускулистую задницу. Он целует меня глубже, пирсинг на его языке задевает мои зубы. Я открываю глаза, и он продолжает двигаться, не сводя с меня своего темного взгляда.

— Черт, какая ты приятная, — выдыхает он, прислонившись лбом к моему лбу.

— И ты тоже. — Мои руки скользят по его влажной от выступившего пота спине и сжимают широкие плечи.

— Хочешь еще?

Я киваю и нахожу губами его рот.

— Да… — мурлычу я.

Он поднимается, берет меня за колени, раздвигает мои ноги еще шире и начинает двигаться быстрее и жестче.

Матерь божия! Такое чувство, что он решил оттрахать меня до потери сознания. Лукас замедляет движения, как будто дразнится, выходит из меня, берет член в руку и прижимает головку к моей влажной киске, ласкает ее, а затем снова резко вбивается глубоко внутрь. Он несколько раз повторяет это безумие, пока я не начинаю извиваться и стонать, как мартовская кошка. Я уже не помню, кто я, и мне все равно. Я только хочу его. Всего его и все, что он может мне дать.

Он склоняет голову, продолжая вдалбливаться в меня, его влажные волосы разлетаются вокруг лица, и я вижу сексуальную улыбку на его губах.

Просунув руки мне под спину, он поднимает меня так, что я оказываюсь сидящей у него на коленях, обхватив ногами его спину, и крепко прижимает меня к себе мускулистыми руками. Мы целуемся, теперь уже не так жадно и судорожно, он обхватывает ладонями мои ягодицы, приподнимая и снова опуская меня на своем члене. Вверх и вниз, я скольжу вдоль его тела, и это потрясающе — чувствовать его плоть глубоко внутри себя, в то время как он целует и ласкает меня. Я ласкаю руками его лицо, скольжу ими по его спине, запускаю их в его волосы.

Наши тела находят идеальный ритм, и скоро я чувствую нарастающий внутри меня экстаз. Я сжимаю в руках пряди его волос, и он стонет, уткнувшись лицом в мою шею, когда я как будто взрываюсь и рассыпаюсь на кусочки вокруг него. Он обнимает меня и целует с бешеной страстью, шепчет что-то, чего я, дрожащая от сотрясающего меня оргазма, даже не в состоянии разобрать. А потом чувствую, как он, резко толкнувшись в меня, кончает, с глубоким рычанием и стоном, вырывающимся из его груди. И он прав. Я, кажется, лечу: мое тело и сознание наслаждаются восхитительным ощущением его удовольствия. Все остальное исчезло. Я чувствую, слышу, вижу только Лукаса.

Мой темный ангел.

Он осторожно опускается на постель, не выпуская меня из объятий, и разворачивает нас обоих на бок, лицом к друг к другу. Он все еще во мне, наши руки медленно ласкают тела друг друга, мы тихонько целуемся. Я никогда не чувствовала такую физическую и эмоциональную близость с другим человеком. Мы долго лежим вот так, целуясь. Потом опять занимаемся любовью, медленно, словно во сне, пока я не начинаю снова всхлипывать, трепетать и вздрагивать в его крепких объятиях, а он все шепчет мое имя снова и снова, кончая внутри меня.

Кажется, я влюбляюсь так сильно, что у меня сотрясение сердца.

Спустя какое-то время я просыпаюсь в его объятиях. Мы лежим на его огромной кровати. Я смотрю, как он спит, завороженная его красотой. Мне кажется, я теперь не я, вся моя сущность принадлежит ему. Я уже и не помню, каково это — не принадлежать ему. Мне хочется поцеловать его, обнять и любить его до скончания веков, и даже еще дольше. Я хочу, чтобы он никогда больше не чувствовал себя ненужным и нежеланным. От одной только этой мысли сердце мое готово разлететься на осколки.

Осторожно убрав с себя его руку, я выбираюсь из высокой кровати и на цыпочках крадусь в прилежащую к спальне ванную. Ноги и все женские части у меня ноют от долгих постельных игр.

Размер его ванной комнаты, с ванной-джакузи в одном углу и стеклянной душевой зоной в другом, ошарашивает. Не могу поверить, что такой молодой парень живет вот так, в такой роскоши. Однако он сам, кажется, ее даже не особо замечает, и уж точно он такой жизнью не испорчен. Я немного освежаю лицо и вдруг вспоминаю, что мой мобильник остался внизу, вместе с пальто и сумочкой. Я возвращаюсь из ванной, и, подняв с пола рубашку Лукаса и набросив ее на себя, тихонько выхожу из комнаты. Приглушенный свет, струящийся через витражные окна, и неяркие огни расставленных там и сям ламп дают достаточно света, чтобы можно было спокойно перемещаться по дому и видеть, куда идешь.

— Привет, — каркает Рэй, когда я спускаюсь вниз. Блин, напугал до чертиков.

— Тс-с… пора спать, — шепотом уговариваю его я.

— Понесу тебя наверх, — говорит он голосом Лукаса. Твою мать! Ворон не только видел, как мы забавлялись в холле, но еще и слышал нас.

— Рэй, — шиплю я. — Нет! Плохая птичка! Нельзя так говорить!

Интересно, как долго он помнит фразы, которые слышал. Надеюсь, до завтра успеет забыть.

— Наверх, — упрямо повторяет он.

Не обращая внимания на птицу, я беру сумочку и возвращаюсь наверх. Лукас все еще крепко спит, накрытый одеялом ниже пояса. Я сажусь на пол рядом с кроватью и проверяю мобильный. Есть сообщение от Мейси: она написала, что все нормально, она у Шелли, и пропущенный звонок от Томми. Я быстро набираю сообщение Мейси: «Увидимся завтра». Ужасно себя чувствую из-за того, что пропустила звонок Томми перед сном, надеюсь, он не расстроился, что я не ответила. Раньше со мной такого не случалось. Я все еще смотрю на экран телефона, как вдруг всплывает новое сообщение, к сожалению, не от Мейси, а от Пола, и меня охватывает раздражение.

«Пол: Ты где?»

«Я: Я занята».

«Пол: Где ты?»

«Я: Не твое дело. У Томми все в порядке?»

«Пол: Да. Он звонил, а ты не ответила».

«Я: Знаю, жаль, что так получилось. Я ему утром позвоню».

«Пол: Ты дома?»

Что за дурацкий допрос. Грубиян.

Я оглядываюсь вокруг себя, раздумывая, стоит ли отвечать на назойливые сообщения Пола. Вокруг комнаты расставлены разные фигурки горгулий, кажется, они смотрят на кровать. Я насчитала шесть штук. Не уверена, нравятся они мне или пугают.

«Я: Нет».

«Пол: А где тогда тебя носит в 2 часа ночи?»

Я»: Я знаю, который сейчас час. Почему ты не в постели, не наслаждаешься прелестями Шарлен?»

«Пол: Она спит».

«Я: Собираюсь последовать ее примеру. Я устала. Позвоню Томми утром».

«Пол: Где ты собираешься спать, Айви?»

«Я: Я на свидании».

«Пол: С кем???»

«Я: Отвали».

Я ставлю телефон на беззвучный режим и заталкиваю его обратно в сумочку. Что он о себе возомнил?

Как только я забираюсь на кровать, Лукас просыпается и открывает глаза, щурясь на меня в полумраке, освещаемом только электрическим камином комнаты.

— Айви? Все хорошо?

— Я просто проверяла телефон, хотела посмотреть, не звонили ли дети.

— У них все в порядке? — Он потягивается и садится на кровати.

Кивнув, я подвигаюсь поближе к нему.

— Да, один пропущенный звонок от Томми. Я немного переживаю.

Молодой человек притягивает меня к себе, обнимает и целует в макушку.

— Прости. С этого момента будем следить, чтобы твой мобильник был рядом все время, пока ты здесь, и, если хочешь, можешь дать им мой домашний номер. Пусть звонят в любое время.

— Все нормально. Я не могу быть привязана к ним двадцать четыре часа в сутки.

— Я понимаю… но хочу, чтобы ты здесь отдыхала, а не переживала, и хочу, чтобы твои дети знали, где ты.

— Ты сам-то представляешь, насколько ты милый?

— Сними это. — Он тянет за край рубашки, которая на мне надета. — Я был в ней на сцене. Она, наверно, вся пропитана потом.

Я улыбаюсь, но стягиваю с себя рубашку через голову и кладу ее на пол, рядом с кроватью.

— Я не против походить в рубашке, пропитанной твоим потом, — замечаю я, улыбаясь.

— Ты же останешься на ночь? — спрашивает он, накрывая меня своим телом.

— Если ты хочешь, то да, останусь.

— Ты шутишь? Конечно хочу. Я вообще не хочу, чтобы ты уходила.

— Я могу остаться до утра.

— Пока и этого достаточно. — Лукас целует кончик моего носа.

16

ЛУКАС

Можно вычеркивать «Проснуться рядом с женщиной моей мечты» из списка дел, которые нужно успеть сделать, пока не сыграл в ящик.

Она спит, лежа на животе, обнимает мою подушку, одна ее нога согнута в колене. Я хочу подойти, раздвинуть ей ноги пошире и утонуть в ней, но не буду этого делать. Не хочу, чтобы она подумала, будто я собираюсь просто трахать ее все время, и на этом все. Она для меня значит гораздо больше. Но, блядь, какая же соблазнительная картина.

Вместо этого я тихонько целую ее в щеку, принимаю душ и выхожу прогуляться до кафе, чтобы взять нам два ванильных латте с тростниковым сахаром и рогалики. Когда я подхожу к дому, возвращаясь с кофе, на парковке стоит машина. Странно, сегодня воскресенье, а у нас редко бывает запись на воскресенье. Я пересекаю парковку, подхожу к машине, стучусь в окно, и чувак за рулем опускает его.

— Вам чем-то помочь? — интересуюсь я.

Он смотрит в мобильник, потом на мой дом, а потом снова на меня.

— Это дом 26 по Мейн-стрит?

— Да. У вас назначен сеанс? — спрашиваю я, искренне надеясь, что Вэндал не накосячил, назначив парню время и забыв об этом. Такое уже случалось.

— Сеанс? — озадаченно повторяет он.

— Да, в тату-студии?

— Нет, я ищу Айви.

— Айви? — Я против воли прищуриваюсь.

— Да, это моя жена. GPS-приложение на наших телефонах говорит, что она здесь, по этому адресу.

Вот ведь мудак, твою, блядь, мать! Я чувствую, как внутри закипает ярость. Ни хрена ему не испоганить мои первые выходные с Айви.

— Она в доме, спит, — спокойно говорю ему я.

— Что? — бледнеет говнюк. — И с какого хрена ты это знаешь?

— Потому что она в моей постели.

— Что, прости? — От шока лицо у него скрючилось.

— Слушай, мужик, я не знаю, какого хера ты здесь делаешь, но давай кое-что проясним. Во-первых, она уже не твоя жена. Помнишь, ты ее бросил и переехал к своей подружке? Во-вторых, тебе здесь нечего делать. Моя студия сегодня закрыта, к себе домой я тебя не приглашал, так что, по-моему, ты нарушаешь границы моей собственности.

— Какого хрена делает моя жена в твоей постели?

— Твоей жены в моей постели нет. В моей постели моя девушка. И я сейчас собираюсь внутрь, отнесу ей кофе, который для нее купил, пока он не остыл. Свали с моей парковки.

— Я хочу с ней поговорить. Она вчера вечером не ответила, когда звонил наш сын.

— Правильно, мы были заняты. Она позвонит ему, когда проснется. А, кстати, где сейчас Томми? Если ты забрал его, чтобы провести вместе выходные, то почему не с ним, а выслеживаешь Айви?

— Да пошел ты, чувак!

Я закусываю кольцо на губе, стараюсь взять себя в руки. Меньше всего мне хочется, чтобы Айви расстроилась из-за драки между мной и этим мудилой.

— Я сейчас иду в дом, — спокойно отвечаю я. — Вали с моей парковки. Если, когда я зайду внутрь, ты еще будешь здесь, я позвоню в полицию, они приедут и уберут тебя отсюда.

Я ухожу, не давая ему шанса сказать еще что-нибудь. Не сказать, чтобы я больно радовался тому, что этот урод, очевидно, все еще цепляется за Айви и не в состоянии принять тот факт, что она встречается с другим. Неужели он серьезно думал, что красивая и милая девушка вроде нее останется одна, или что он сможет держать ее на коротком поводке, пока сам развлекается и трахается с кем попало?

Ни хрена подобного, мужик!

— Руки на стену, — кудахчет Рэй, когда я прохожу через гостиную по дороге наверх. Вот дерьмо!

— Рэй, ты — красивая птичка, — произношу я, пытаясь отвлечь его на обычные птичьи разговоры. Забыл вчера, что он мог слышать нас в фойе и теперь начнет повторять это все.

— Я — красивая птичка, — повторяет он.

— Да, красивая птичка.

— Я хочу тебя, — выдает он в ответ, копируя голос Айви.

Я бросаю на него свирепый взгляд.

— Рэй, будь хорошей птичкой.

Он наклоняет свою маленькую головку, внимательно смотрит на меня невинным взглядом. Но я его хорошо знаю.

— Я — красивая птичка, — осторожно говорит он.

— Будешь продолжать издеваться, куриная башка, закончишь свои дни в салате.

Я поднимаюсь по лестнице и обнаруживаю Айви сидящей на кровати с мобильным телефоном в руках. Она хмурится, глядя на экран. Внутри у меня все обрывается. Что, если Пол пришел в себя и хочет вернуть ее обратно? Он, конечно, урод, но они вместе прожили восемнадцать лет, и он подарил ей двоих детей. А я пока успел только подарить ей татуировку и провести с ней одну ночь, пусть и с несколькими оргазмами.

— Эй, — приветствую я ее, присаживаясь на кровать. — Я принес нам латте и рогалики.

Она улыбается немного сонно.

— Как ты догадался, что я умираю, так хочу кофе? — Она целует меня в щеку, забирая стакан.

— Это же твой любимый. — Я киваю в сторону ее телефона. — Все в порядке?

— Ага, я звонила Томми. — Она забрасывает телефон обратно в сумочку. — Он играет в Xbox, сказал, что они с Шарлен вдвоем, а его отца нет дома. А потом пришло сообщение от Пола. Он спрашивает, где я.

— Что ты ему ответила?

— Сказала, что со своим бойфрендом, и вообще, это его не касается.

— А он что сказал? — продолжаю расспрашивать я. Интересно, собирается ли Пол сообщить ей о нашей стычке на парковке?

— Ничего. — Она пожимает плечами и отпивает немного кофе. — Он не ответил. Не понимаю, что на него нашло.

— Очевидно, он ревнует, я его за это не виню.

— Может ревновать сколько влезет. Он сам вырыл себе яму и переспал в ней со своей шлюшкой, вот пусть теперь там и остается.

— Ого! — у меня вырывается смех. — Обожаю маленькую решительную Айви!

Я решаю не говорить ей, что Пол отследил ее до моего дома с помощью GPS. Нет смысла расстраивать и нервировать ее, особенно, если, судя по всему, Пол тоже решил об этом не упоминать. Скорее всего, он к этому времени себя чувствует полным кретином.

Мы доедаем завтрак, сидя на полу спальни перед камином, болтаем о группе и о моей студии. Надеюсь, она расспрашивает меня, потому что ей интересно, а не потому, что сомневается во мне.

— Что, если Пол захочет тебя вернуть? — задаю я вопрос, потому что не могу выбросить эту мысль из головы. Он все называл ее своей женой, и мне от этого как-то очень не по себе.

— Он не захочет. Шарлен молодая и очень красивая.

Я укоризненно смотрю на нее, склонив голову набок. Ужасно, что она считает кого-то лучше себя только потому, что так сказал Пол.

— Айви, ты тоже молодая и ослепительно красивая. Ты — красавица. — Я целую ее губы. — Очаровательная. — Снова целую. — И умница. — Целую еще дольше. — И потрясающая в постели.

— Лукас… — Девушка заливается краской и опускает взгляд на чашку кофе в руках. — Это не так.

Я заставляю ее поднять лицо, положив палец ей на подбородок.

— Именно так, Айви. Поверь мне.

Она качает головой и убирает мою руку.

— Я не привыкла так думать о себе.

— Я знаю, но охотно готов напоминать тебе, чтобы ты держала меня рядом.

— Я планирую держать тебя при себе. — Ее глаза цвета морской волны сияют, когда она смотрит на меня.

— Так что, если Пол захочет тебя вернуть? Узнав, что ты решила двигаться дальше и с кем-то встречаешься, он вполне может очнуться и понять, что на самом деле теряет.

Она какое-то время думает, глядя на огонь, и, хотя я хочу быть уверен в ней, мне неприятно, что она вообще задумалась. Кажется, это не очень хороший знак, правда? Если она задумывается об этом дольше, чем на пару секунд?

— Лукас, — в конце концов говорит она. — Я не хочу тебя обидеть. Никогда.

Сердце у меня перестает биться. Я сам перестаю дышать.

— И? — настаиваю я. Тишина сводит с ума.

— И я чувствую очень сильную связь с тобой. Думаю, ты и сам это знаешь.

— И?

— Можешь на минутку перестать вести себя, как пятилетний ребенок, и дать мне договорить, Лукас? — немного злится она.

— Прости. Говори быстрее.

— Я не хочу Пола обратно, — продолжает она, взяв меня за руку. — Мне очень нравится то, что происходит между нами. Все происходит быстрее, чем я представляла… но мне нравится быть с тобой. Нравится, какой я становлюсь рядом с тобой. Рядом с тобой я счастлива. — Она заглядывает в мои глаза и улыбается. — Но…

— Есть еще «но»?

Айви пальцами касается моего запястья и осторожно проводит ими по шрамам, которые стали почти незаметными, так давно они появились.

— Вот это меня пугает, Лукас. Я не могу ничего гарантировать прямо сейчас, но не хочу, чтобы ты ранил себя, если у нас что-то не сложится. — Она глубоко вздыхает, продолжая поглаживать мое запястье. — У нас впереди долгий путь, и, как бы нам обоим ни хотелось, чтобы все получилось, никто никогда не знает, что может случиться. Мне важно знать, что ты в порядке и не поступишь вот так, если что-то не сложится.

Я стискиваю зубы. Ненавижу свое прошлое, демонов, что меня преследовали тогда, и иногда, кажется, преследуют до сих пор.

Она отставляет в сторону стакан с латте и придвигается ко мне.

— Не хотела заводить этот разговор сегодня утром после того, как мы провели такую чудесную ночь вместе, — как будто извиняется она.

— Нет, все в порядке. Ты вправе знать, с каким сумасшедшим недоумком ложишься в постель.

— Лукас, я совсем не считаю тебя таким, но это очень важно. Это тревожный звоночек.

Ого.

— Да, думаю, ты права, — признаю я. — Я сделал это давно, был тогда очень молод. Мне было четырнадцать. Нашел номер телефона своей мамы среди вещей, принадлежавших прабабушке, когда мне их передали. Я носил с собой маленькую бумажку с ее номером несколько месяцев, прежде чем набрался храбрости позвонить. В приемной семье было больно паршиво. — Я вздыхаю, и она крепче сжимает мою ладонь. — В общем, не уверен, что представлял, как она отреагирует, но позвонил. Когда она сняла трубку, я сказал ей, кто я, а она ответила: «Ты мне не нужен. Никогда больше мне не звони. Не хочу иметь с тобой ничего общего». И положила трубку.

— О боже мой, Лукас. Мне так жаль.

— Короче, я сорвался. Я и так уже был не в себе, много пил, был в не проходящей депрессии. Не спал нормально, мне было трудно привыкнуть к школе после того, как в детстве столько лет я проучился дома — все навалилось сразу. Меня нашел мой друг — Финн. Он жил на этой же улице, в доме напротив, и тупо решил зайти, когда я не открыл дверь. Он же вызвал скорую, и, как мне потом рассказывали, технически я был мертв две минуты.

— Лукас… — Айви еще крепче сжимает мою руку.

— В общем, я, естественно, загремел в психушку; сказать, что мои приемные родители были во мне разочарованы, значит не сказать вообще ничего. После психушки я еще долго лечился у психолога, учился принимать тот факт, что некоторым людям я могу, мягко говоря, не нравиться, но убиваться в буквальном смысле по этому поводу не стоит. Сейчас я намного сильнее, Айви. Если ты не захочешь меня, я это приму. Не попытаюсь покончить с собой. У меня есть студия, и брат, и Кейти, и бабушка, да и гребаная птица, о которой нужно заботиться. Я в порядке.

Она обвивает меня руками и обнимает так крепко, что я едва могу дышать.

— Мне больно от того, что кто-то тебя так ранил, Лукас.

— Все нормально. Вот такая вот херня случается. Сейчас у меня все хорошо, правда.

— Нет, это не нормально. Ты удивительный человек. Я так люблю твою душу. Не хочу, чтобы тебе когда-нибудь еще пришлось почувствовать такую боль.

Люблю твою душу.

— Ну, если повезет, такую боль мне больше пережить не придется. — Я отодвигаюсь от нее, чтобы посмотреть на ее лицо. — Но не хочу, чтобы ты чувствовала себя заложницей в этой ситуации, Айви. Если когда-нибудь тебе придется меня бросить, значит, придется смириться. Не нужно оставаться рядом только потому, что боишься меня ранить или того, что я наложу на себя руки. Я так больше не сделаю. Просто хотелось убедиться, что ты уже разлюбила Пола, прежде чем мы двинемся дальше, ведь, само собой, потерять тебя будет очень больно.

Большими пальцами я вытираю слезы с ее щек, а она наклоняется и очень нежно целует меня в губы, как будто старается стереть воспоминания о тяжелых временах из моей памяти.

— Я разлюбила Пола, — заверяет она между поцелуями. — Я очень быстро и сильно в тебя влюбляюсь, и мне очень страшно. Все это так неожиданно… Ты, разница в возрасте, группа…

Откидываясь назад, на пол, и притягивая ее так, что она оказывается на мне сверху, я убираю волосы ей за плечо и целую ее шею.

— Все это неважно, Айви. Важно только, как мы друг к другу относимся, разве не так?

— Так.

— И как хорошо нам вместе. — Я нежно кусаю ее шею, скользя руками к талии.

— Да.

— И прямо вот сейчас я хочу почувствовать, как ты кончаешь, когда я ласкаю тебя ртом.

— Лукас!..

Как же мне нравится этот звук, когда она ахает от удивления и смущения.

Я через голову стягиваю с нее свою футболку и отбрасываю подальше. И то, что она носит мою запачканную потом одежду на голое тело, мне тоже очень нравится.

— Обожаю, что ты такая застенчивая, куколка, но должен предупредить, от этого мне только больше хочется проделывать с тобой всякие грязные штучки. Ты слишком долго ждала, пока тебя будут трахать и любить как следует. — Я сдергиваю с нее трусики и их тоже отбрасываю прочь. — Пожалуй, позволю тебе решить самой и в этот раз. — Я целую ее грудь и опускаю руки пониже, сжимаю в ладонях ее ягодицы. — Можешь присесть вон на то кресло, и я попирую тобой, как в ресторане с открытым буфетом или садись мне на лицо, оседлай мой язык, как настоящая девчонка-ковбой.

— Господи боже, Лукас! — шепчет она.

— Выбирай, или я сам за тебя выберу. — Я засасываю в рот ее сосок, ласкаю его языком, и дыхание у нее тут же учащается.

— Буфет, — едва дыша и чуть слышно произносит она, впиваясь ногтями в мои плечи.

Я встаю и на руках несу ее к старинному креслу из красного бархата в углу комнаты.

— Вот ведь черт! — ворчу я. — Надеялся сегодня побыть лошадкой.

Я усаживаю ее в кресло, в тайне наслаждаясь выражением шока на ее лице, когда она видит, как я становлюсь перед ней на колени и раздвигаю ей ноги.

Присев на пятки, я сначала рассматриваю открывшийся мне чудесный вид: ее нежные бледные бедра напряжены, волосы волнами спадают на грудь, соски проглядывают сквозь них. Она потрясающе красивая и чувственная. Каждая частичка ее ждет и жаждет меня. Как бы мне хотелось сфотографировать ее вот в этом состоянии и нарисовать ее такой.

— Ради всего святого, Лукас, не смотри туда, — просит она, покрываясь пятнами от смущения. Я веду пальцем по ее промежности, наблюдая, как между нежных розовых губ появляется крошечная капелька влаги. Наклонившись, я слизываю ее языком, и Айви вздрагивает, хватает меня за волосы. — Господи! — выкрикивает она, и ее тело выгибается навстречу мне.

— Можешь меня так называть, детка. В конце концов, мы в моей церкви.

Подняв ее ноги, я забрасываю их себе на плечи, поворачиваю голову в сторону, чтобы поцеловать и облизать ее бедро, почувствовать, как напрягаются ее мышцы.

Медленно я облизываю ее киску, мой язык нежно скользит между ее складочек, наслаждаясь ее сладким вкусом. Раздвинув ее губы руками, я льну к ней ртом, вращаю языком внутри ее, ласкаю ее чувствительные точки с помощью украшений на губе и языке, и она трепещет от удовольствия. Сначала один, а затем два пальца погружаются в ее нежное влажное лоно, и я поднимаюсь выше, языком играю с ее клитором, облизываю его круговыми движениями медленно, потом быстрее, когда чувствую, как она прижимается ближе к моему лицу. Я беру крошечный бугорок в рот, начинаю сосать его, все быстрее двигая пальцами в ней. Айви вцепляется руками в мои волосы, ее бедра ритмично ударяются о мое лицо, она расслабляется и поддается наслаждению. Я слышу ее стон и крепче сжимаю губами нежный комочек плоти, осторожно покусываю его, и ее бедра сжимаются вокруг меня. Я готов зацеловать ее всю. Еще пара секунд, и вот она уже дрожит и всхлипывает, тянет меня за волосы и кончает на моем языке, губах и лице, а у меня от ее сдавленных криков окончательно сносит крышу.

Член у меня в джинсах твердый как камень, я хочу попросить ее взять его в рот, пососать его, но боюсь, она еще к такому не готова, особенно, если брать в расчет ее странный фетиш по поводу рта и вилок. Вместо этого я быстро расстегиваю пуговицу на джинсах, дергаю вниз молнию, беру в руку подрагивающий член и вхожу в нее, пока ее оргазм еще не совсем утих.

— О боже мой, — стонет она, обвивая ногами мою талию. Она такая горячая и влажная внутри, мне хватает всего нескольких глубоких резких толчков, и вот я уже кончаю внутри нее, совершенно потеряв над собой контроль.

— Черт, — выдыхаю я, притягиваю ее к себе за шею, чтобы поцеловать. Я хочу буквально поглотить эту женщину ртом и членом.

Мы долго медленно целуемся, наше дыхание постепенно выравнивается, застилающий сознание туман рассеивается. Пока мы наслаждаемся посторгазменной негой, Айви нежно гладит меня по спине, ласково, любовно целует меня в губы, в лицо, в шею. Я, похоже, попал в рай.

Твою мать; я влюбился в эту девушку. Потыкайте в меня вилкой. Я, кажется, готов.

В одном из долгих телефонных разговоров во время Рождественских каникул Айви рассказала, что ей никогда не приходится расслабляться на выходных, в эти дни она занимается стиркой, убирается в доме, занимается детьми, и поэтому я решил провести весь остаток дня отдыхая и расслабляясь. Я заманил ее с собой в душ, устроил пенный массаж, сам вымыл ей волосы, а потом нарядил в уютную толстовку с логотипом группы. Несколько месяцев назад Ашеру пришла в голову идея сделать толстовки и футболки со специальным хэштэгом для каждого члена группы, на моих написано #боготворименя.

Прочитав надпись, Айви выразительно поднимает брови.

— Стоит вообще спрашивать, что это значит? — интересуется она.

— Просто такая шутка. На футболках Вэндала написано #испорченаВэндалом, а это куда хуже.

— Это точно, — хихикает она. — До сих пор это скорее ты меня боготворил… скоро мне придется боготворить тебя, — говорит она, исподлобья глядя на меня.

Да. Прямо сейчас. На коленях передо мной.

— Конечно, когда будешь готова, куколка, пожалуйста. Церковь Лукаса всегда открыта только для тебя.

— Я даже не могу… — Она качает головой. — Лучше сейчас закрыть эту тему.

Остаток дня мы просто отдыхаем вместе, сидя у огня в гостиной, обнимаясь и рассуждая о моей коллекции антиквариата, пытаясь заставить Рэя забыть непристойные слова, которые он услышал накануне.

— Как думаешь, это странно, что мне не хочется уходить? — спрашивает Айви, когда приходит время отвезти ее домой.

— Если это странно, то мы оба с приветом. Я не хочу, чтобы ты уходила. Оставь себе мою толстовку, пожалуйста. Мне нравится, как она на тебе смотрится.

Улыбаясь, она берет пальто и сумочку, а я — ключи от машины.

— Спасибо тебе. Я отлично провела время. — Девушка смотрит на меня с тоской. Как же не хочется отвозить ее, но Пол скоро должен привезти Томми домой.

В холле, перед дверью, прежде чем выйти на улицу, я обнимаю ее еще раз.

— Мне тоже понравилось. Не хочу, чтобы ты уходила. Когда мы снова увидимся?

— Скоро… дай мне немного времени подумать. На следующих выходных Томми будет со мной.

— Можешь привезти его сюда. Я совсем не против. Комната для него здесь есть. Можете оба остаться на ночь. У меня есть Xbox, и вообще я могу подготовить все, что ему захочется, чтобы ему тут понравилось.

— Не уверена, что уже готова к этому.

— Я мог бы приехать в гости к тебе, — предлагаю я.

— Это еще хуже. — Глубоко вздыхает она. — Не знаю, как лучше поступить.

— Детка, все в порядке. Тут нет никаких правил. Просто, если ты хочешь, чтобы я был частью твоей жизни, мне придется общаться с твоими детьми. А я хочу быть частью твоей жизни, надеюсь, ты это понимаешь. Не хочу видеться с тобой только в те дни, когда Пол забирает Томми. Это раз в две недели. Не поступай так с нами, пожалуйста.

— Я знаю… ты прав, — кивает девушка. — Дай мне подумать, как лучше все устроить. Обещаю, я все решу. Не хочу видеться с тобой раз в две недели.

— Надеюсь, что так. — Мы выходим на улицу, и я запираю дверь. — У меня уже были отношения только ради секса, ни к чему не обязывающие. С тобой я такого не хочу.

Когда мы подъезжаем к ее дому, мне вдруг становится не по себе от мысли, что Пол может предъявить какие-то претензии, когда привезет сына. Что, если он начнет ругаться с ней?

Я беру ее за руку, прежде чем она выйдет из машины.

— Айви, мне нужно тебе кое-что сказать.

— Хорошо…

— Сегодня утром Пол был у моего дома. Я обнаружил его на парковке, когда ходил за кофе.

— Что?.. — вскрикивает она. — Что он там делал? Почему ты мне не сказал?

Черт. Она рассердилась.

— Он сказал, что отыскал твой телефон с помощью какого-то GPS приложения, и оно, блядь, привело его к моему дому.

— Вот дерьмо. Ты с ним разговаривал?

— Ага, он стоял на моей парковке. Я подумал, что, может быть, он — клиент, но потом он сказал, что ищет тебя.

— Господи боже! Что на него нашло?

— Твою мать, я без понятия. В общем, я сказал, что ты внутри, и он знает, что ты была со мной. Он, как мне показалось, очень рассердился, все называл тебя своей женой. Я немного переживаю, что он закатит сцену, когда приедет сюда с Томми.

Айви раздраженно вздыхает, отворачивается от меня и смотрит в окно.

— Нужно было мне сразу сказать, — отмечает она.

— Знаю. Просто не хотел тебя расстраивать и портить весь день. Он тебе об этом не написал, и я решил, он в замешательстве и не хочет, чтобы ты узнала, что он тебя преследовал.

— Уф. Ладно, жаль, что он появился возле твоего дома, и тебе пришлось с ним разбираться. Ты не должен был этого делать. Но впредь, пожалуйста, говори мне о таких вещах.

— Хорошо. Не злись.

— Я не на тебя злюсь. Просто не понимаю, что с ним случилось. Он получил все, что хотел, и должен теперь оставить меня в покое. Он сам ушел. А мне пришлось смириться. Это было его решение.

Ее слова как нож мне в сердце и масло в огонь моей паранойи, что Пол хочет вернуть ее, и у него, возможно, получится уговорить ее позволить ему вернуться. Как будто услышав мои мысли, Айви поворачивается ко мне.

— Лукас, быть с тобой — мой выбор. Я только констатирую факт, что он первый решил уйти. Я была счастлива… или думала, что счастлива. — Она тянется ко мне через панель управления машины и целует в щеку. — Не переживай. Мы с тобой провели чудесные выходные. Давай будем решать проблемы по мере поступления, ладно? Не волнуйся по поводу того, что он должен сюда заехать. Кричать и скандалить — это не про него.

Нет конечно, зато выслеживать — про него.

— Хорошо. Хотя рядом с моим домом ему лучше больше не появляться. Ладно я, а вот если Вэндал заметит, что он там крутится, все может закончиться не так красиво.

— Уверена, он туда больше не приедет.

— Ты мне напишешь или позвонишь потом? Дашь знать, все ли в порядке?

— Да, конечно, я тебе сообщу.

Прежде чем наконец отпустить, я долго целую ее в губы.

— Я от тебя без ума, Айви. Я на самом деле хочу, чтобы все получилось. — Я обнимаю ее покрепче и зарываюсь лицом в ее волосы; от них приятно пахнет моим шампунем, как будто она сама — часть меня.

— Я тоже, — бормочет она. — Твоя настойчивость сработала.

17

АЙВИ

Пока я готовлю ужин для детей и жду возвращения Томми, злость на Пола все распаляется. Да как он смеет следить за мной и заявляться домой к Лукасу? Что за беспардонное вмешательство в мою личную жизнь? Ведет себя как глупый подросток.

— Мам, это на тебе толстовка «Эшес и Эмберс»? — удивляется Мейси, заглянув на кухню.

Вот дерьмо! Совсем забыла снять ее, и о том, что Мейси, конечно, узнает логотип группы.

— Да, я вчера вечером ходила на их концерт, — беспечно замечаю я в надежде, что она, как обычно, отвлечется на свой смартфон и забудет обо мне.

Но она практически подлетает ко мне с другого конца комнаты:

— Ты сейчас пошутила? Почему ты не предложила мне пойти? Билеты на концерт были моментально распроданы. Тебе же даже не нравится такая музыка!

Я глубоко вздыхаю, ясно осознавая, что проваливаюсь все глубже в собственноручно вырытую яму. Придется говорить правду.

— Ладно, родная, мне нужно тебе кое-что рассказать. Помнишь тату-мастера, парня, чинившего нам пристройку?

— Ага. — Она радостно кивает. — Симпатяга с охренительной фигурой.

— Его зовут Лукас. Я с ним встречаюсь, и это он пригласил меня на концерт. Он в этой группе...

— Черт возьми, мам! — визжит Мейси. — Лукас Валентайн? Это был он?! Я еще подумала, знакомое у него лицо!

— Да, это он. — Я делаю шаг назад и прислоняюсь к кухонному шкафчику. — Я не знала, что он музыкант и играет в группе.

— Он новенький, мам! Играет только несколько офигенных соло в их новом альбоме. Твою мать, просто охренеть!

— Мейси, прекрати материться и кричать. — Я потираю виски. Ее голос как будто проникает прямо в мозг, даже голова разболелась.

Она смотрит на меня, как на сумасшедшую, и картинно падает на один из стульев у обеденного стола.

— У меня, блин, истерика! То есть, ну какого черта! Мам, ему же вроде лет двадцать! И он секси. Тебе же не нравятся сексуальные парни.

Я добавляю в кипящую воду немного пасты, стараясь не думать об обнаженном Лукасе, лежащем на мне, о его мускулах, татуировках и длинных волосах. Нет, сексуальные парни мне точно нравятся.

— Мейси, ему двадцать четыре, и, естественно, мне нравятся привлекательные мужчины.

— Да, но не такие, как он! Тебе нравятся старые скучные мужчины, как папа.

Помешивая пасту, я стараюсь придумать достойный ответ, не критикуя при этом Пола.

— Внешность в мужчине не самое главное, а твой отец совсем не старый. Ему всего тридцать семь. Лукас очень хороший парень. Безумно талантливый. У него свое дело, и он очень приветливый и чуткий, глубокомыслящий человек.

Дочка театрально закатывает глаза.

— Мам! Ну серьезно! Ну кто думает о таких вещах, когда смотрит на парня вроде него? Никто!

— Что ж, очень зря. Он же человек, а не вещь.

— Сексуальный человек. Нужно рассказать Шелли. У нее будет припадок. — Она достает мобильник и начинает быстро печатать, но я забираю телефон у нее из рук.

— Нет. Мейси, это не шутки. Не нужно сплетничать со своими подружками о моих отношениях.

— Ого, ни фига себе! — Она смотрит на меня, вытаращив глаза. — У вас с ним все серьезно? Как у папы с Шарлен?

Фу. Какое ужасное сравнение. Думаю, интерес Пола к Шарлен основан исключительно на ее внешности и не имеет никакого отношения к ее личностным качествам, но нашей дочери об этом говорить я точно не буду.

— Да, думаю, все может стать серьезно. Пожалуйста, Мейси, мне очень нужно, чтобы ты вела себя в этой ситуации как взрослая. Мне и так непросто, но он мне очень нравится, и я хочу, чтобы ты и Томми с ним познакомились, и чтобы он вам тоже понравился.

— Мама? Алле? Я с ним уже познакомилась и даже флиртовала с ним прямо вот здесь, у нас на заднем дворе.

— Я знаю…

Она закусывает губу и смотрит на меня с виноватым видом:

— Прости. Блин, как неудобно. Я же понятия не имела. Я бы не вела себя с ним как шлюшка, если бы знала, что он тебе нравится.

— Не знаю, что это значит, но так себя вести вообще ни с кем не стоит.

Я еще раз помешиваю пасту и несколько раз глубоко вздыхаю, чтобы успокоиться. Думаю, придется принять таблетку «Валиума», чтобы дожить до конца вечера и не сорваться с катушек.

— Мам, в последнее время все вокруг — сплошной бедлам. У меня такое чувство, что я участвую в реалити-шоу или типа того. Сначала папа слился с чистильщицей зубного налета, а теперь еще и ты встречаешься с рок-звездой. Того и гляди за мной начнет ходить оператор с камерой.

— Милая, мне тоже хочется, чтобы все было нормально, насколько это возможно. Лукас на самом деле просто обычный парень, который по стечению обстоятельств в родстве с целой кучей рок-звезд, и они используют его музыкальный талант в нескольких композициях. Я не стану другой оттого, что мы с ним будем вместе, и не превращу нашу жизнь в дурдом.

— Мам, на тебе рубашка с логотипом рок-группы и хэштегом «боготвори меня». Уже слегка дурдом. Так, для информации…

Я откидываю пасту и выкладываю ее на сервировочное блюдо, пока в голове проносятся образы Лукаса, ласкающего меня у стены своей церкви.

— Мейси, пожалуйста. Мне очень нужна твоя поддержка и понимание. Сама видишь, я с ним как будто совсем в чужой стихии, но он мне очень нравится. Я с ним счастлива.

— Ну, это заметно. Когда папа был здесь, ты вообще очень редко улыбалась. А как начались визиты в тату-студию, стала улыбаться, начала одеваться получше, да и выглядишь куда довольнее. Если ты счастлива, то и я тоже счастлива. Хотя, конечно, безумно завидую, что у тебя есть горячий бойфренд, а у меня нет, — поддразнивает она. — Иметь классную маму вроде как круто. — Она поднимается со стула и обнимает меня. — Люблю тебя. Я очень рада, что ты счастлива.

Я обнимаю ее в ответ. Надеюсь, когда-нибудь мы с моей девочкой станем лучшими подругами, как я мечтала, когда мне было всего восемнадцать, и я была беременна. Я хотела ее больше всего на свете.

— Я тоже тебя люблю.

Мейси затихает на несколько минут, пока накрывает на стол.

— А с Тэлоном ты познакомилась?

— С Тэлоном? — повторяю я, выкладывая соус в чашу.

— Ага, это их гитарист. У него длинноватые светло-русые волосы, и он жутко симпатичный.

А-а. Тот, что был без рубашки.

— Я с ним не разговаривала, но видела его на сцене. Познакомилась только очень коротко с Вэндалом и Штормом.

— Шторм! Он в реальной жизни такой же сногсшибательный?

— Он очень милый. Они с Лукасом, кажется, очень близки.

— Ну ладно. Тэлон — мой любимчик. Лукас, по-моему, самый младший, а потом идет Тэлон.

Нас прерывает звонок в дверь. Мне наконец-то удалось убедить Пола пользоваться им, а не заходить сразу в дом, когда вздумается. По-моему, у него больше нет права так поступать.

— Пойду приведу Томми, — сообщает Мейси и исчезает, но спустя несколько секунд кричит из коридора: — Мама! Папа хочет с тобой поговорить!

Прекрасно. Чувствую приближение еще одного неудобного разговора. Я быстро ополаскиваю руки и выхожу в холл, где ждут Пол и дети.

— Идите, начинайте ужинать, пока я поговорю с вашим папой, — предлагаю им я, быстро целуя Томми, прошмыгнувшего рядом.

— Ты покрасила волосы, — замечает Пол, когда они уходят.

— Ты об этом хотел поговорить?

— Нет, но выглядит очень хорошо.

— Что именно ты хотел? — Я скрещиваю руки на груди. — Я бы хотела поужинать со своими детьми.

Он озадаченно потирает затылок ладонью.

— Что с тобой происходит? — приглушенным голосом спрашивает он.

— Что, прости?

— Ты ходишь на свидания? Проводишь ночи с другими мужчинами?

— Ты серьезно? — таращусь на него я. — С какой стати тебя это касается? И речь идет об одном мужчине, не о «других мужчинах».

— Мы еще пока официально женаты.

— Ты бросил меня и детей, чтобы переехать в новую квартиру с разлучницей, Пол. Подал на развод через неделю. Прошло уже несколько месяцев, и я все это время была одна. Думаю, мне уже можно сходить на свидание.

— Она не разлучница.

— Она знала, что ты женат. Она несколько раз встречалась с твоими детьми и со мной, и тем не менее все равно с тобой переспала. Даже если ты такой свинья, чтобы начать ее домогаться, она должна была держаться от тебя подальше, зная, что ты женат.

— Видел я твоего так называемого бойфренда. — Пол свирепо смотрит на меня. — О чем ты только думаешь?

— Я думаю, что он прекрасный человек, он обращается со мной, как с принцессой, и я ему на самом деле нравлюсь.

— Да он же гребанный мальчишка-панк. Выглядит как цирковое пугало.

Я стараюсь не выйти из себя и прикусываю язык. Ужасно надоело, что люди пытаются судить о Лукасе по его внешнему виду и не видят, какой он удивительный человек. Не знала, что дискриминация против людей с боди-артом так сильно распространена.

— Ты его не знаешь, Пол. Он удивительно талантливый, успешный, преданный и хорошо воспитанный. Ты мог бы у него кое-чему поучиться.

Он наклоняется ближе ко мне, и я чувствую у себя на лице его горячее дыхание.

— Не хочу, чтобы этот клоун находился рядом с моими детьми.

—Твое мнение в этом вопросе меня не интересует. Ты бросил нас ради дешевой шлюшки. У вас больше года был роман, и ты все это время нам лгал. У тебя нет никакого права осуждать его только потому, что у него есть тату и пирсинг. Он хороший человек.

— Он, блядь, совсем мальчишка. Что, совсем отчаялась?

— На себя посмотри! Кажется, он старше твоей подружки, так, для информации.

Мужчина качает головой и нервно прохаживается по холлу.

— Не представляю, что на тебя нашло, Айви.

— На меня? С тобой что случилось? Ты разрушил восемнадцать лет брака, а теперь преследуешь меня? Ты сам выбросил меня на помойку и не имеешь права следить за мной и как-то вообще комментировать, с кем я решила провести время.

— Не думал, что ты выкинешь что-то подобное.

— Подобное чему? Найду кого-то, с кем буду счастлива?

Он резко останавливается и пристально смотрит на меня.

— Что у тебя вообще может быть общего с таким, как он? Он просто потрахается немного и избавится от тебя. Может, еще и с заразой какой-нибудь останешься в итоге.

Я вздыхаю, его истерика и убогие попытки настроить меня против Лукаса мне надоели.

— Мы отлично ладим, и он умеет меня рассмешить. Мы хотим от жизни одного и того же. Нам обоим важна и нужна преданность. А самое главное — я счастлива, а все остальное сейчас неважно. И это ты от меня избавился. Очень быстро.

Он подходит ко мне и кладет руку мне на плечо.

— Мне очень жаль, что я так поступил, Айви. Я все время об этом думаю и ужасно себя из-за этого чувствую. Не хотел тебя так сильно обидеть.

Было время, когда мне так сильно нужно было услышать эти слова, когда они еще могли для меня что-то значить, но сейчас все прошло. Я ничего к нему не чувствую, кроме раздражения.

— Ну, что сделано, то сделано, Пол. Мы оба теперь движемся вперед. Я бы хотела, чтобы вопрос с разводом поскорее уладился. Нужно будет решить и утвердить твой график посещений детей и разобраться, что будем делать с этим домом. Тогда оба будем окончательно свободны.

— Ты этого хочешь?

— Ты этого хотел, Пол. Я не хотела ничего из того, что случилось, но оказалась там, где оказалась.

Он прислоняется к стене и опускает голову.

— От одной мысли, что этот парень к тебе прикасается, с ума схожу. Ты всегда была только моей. А теперь я представляю, как этот мальчишка с длинными волосами и татуировками лезет к тебе, и меня тошнит.

Я пытаюсь справиться с непрошеными слезами, наворачивающимися на глаза.

— Я так же себя чувствовала. Мы были друг у друга первыми и должны были быть единственными. Представляешь, что я чувствовала, когда узнала, что ты спал с другой женщиной у меня за спиной? — голос у меня срывается, и я глубоко вздыхаю. — Я слышала, как ты говорил ей, что хочешь ее трахать. Ты вообще представляешь, как больно мне было?

Он облизывает пересохшие губы и медленно кивает, до него доходит смысл моих слов:

— Теперь я понимаю.

— Вот и прекрасно. Ты это заслужил.

Он поднимает на меня глаза, и я вижу в них сожаление и печаль, но сейчас уже слишком поздно. Несколько месяцев назад я бы ухватилась за такую возможность, постаралась бы дать ему понять, как сильно его люблю и как много нас связывает. Я бы попросила его вернуться и попытаться начать все заново. Умоляла бы бросить Шарлен и простила бы его.

Но не сейчас, потому что теперь мое сердце принадлежит мужчине, который разбудил во мне слишком много новых желаний. Я хочу видеть, как темные волосы падают на его глубокие, чувственные глаза. Хочу чувствовать своим телом его твердое тело, покрытое татуировками. Хочу, чтобы он нежно обнимал меня, как куколку, в один момент и жестко овладевал мной у стены — в другой. Хочу слышать, как он играет прекрасную музыку и видеть его удивительные работы. Но больше всего хочу быть хранительницей его раненного сердца.

— Тебе лучше уйти, — говорю я, выпрямив спину. — Я хочу побыть с детьми.

Я разворачиваюсь и оставляю его одного в холле. К тому времени, как я дохожу до кухни, чтобы насладиться ужином в компании своих детей, до меня доносится тихий щелчок закрывшейся входной двери.

«Лукас: Это был самый классный день в моей жизни. Я скучаю».

«Я: Мне тоже понравилось, и я тоже по тебе скучаю. Очень сильно. ХО»

«Лукас: Как прошел вечер?»

«Я: Вечер был интересный. Я рассказала о тебе Мейси. Она в шоке, но в целом, думаю, не против. Ей очень нравится группа, особенно Тэлон. ;-)»

«Лукас: Ну уж нет. Он ей проходу не даст».

«Я: Да, давай лучше постараемся избежать такого, пожалуйста».

«Лукас: А в остальном как?»

Понимаю, он намекает на Пола, хочет узнать, все ли в порядке, или что-то изменилось.

«Я: Пол заходил, когда привез Томми. Закатил истерику по поводу того, что я встречаюсь с тобой. Ревнует. Он — единственный мужчина, с кем я раньше была, и ему трудно принять то, что я с тобой».

«Лукас: Зашибись. Он сам тебя отпустил».

«Я: Знаю. Приблизительно так и я ему сказала».

«Лукас: Горжусь тобой. Я знаю, как тебе все это тяжело дается».

«Я: Точно. Чувствую себя разбитой».

«Лукас: Хотел бы я быть рядом, обнять тебя, подбодрить немного».

«Я: Я бы тоже хотела. Мне как раз этого не хватает. Ты лучше всех на свете обнимаешься».

От него нет ответа, поэтому я проверяю, как там дети, переодеваюсь в пижаму и устраиваюсь поуютнее в кровати, чтобы немного почитать, в надежде, что это поможет мне отвлечься, и я смогу хорошо выспаться. Как раз когда я забираюсь под одеяло, жужжит телефон.

«Лукас: Что делаешь?»

«Я: Сижу в кровати, читаю. Думала, ты уснул. :)»

«Лукас: Подойди к входной двери».

«Я: Что?»

«Лукас: Давай же, женщина, иди уже. ;)»

О Господи! Он что, здесь?

Я набрасываю халат и тихонько спускаюсь вниз. Когда, открыв входную дверь, я выхожу на улицу, Лукас стоит прямо передо мной, улыбаясь.

— Лукас! Ты с ума сошел!

Он притягивает меня к себе и крепко обнимает.

— Эй, если моя девочка хочет, чтобы ее обняли, значит, нужно ее обнять.

— Ты. Самый. Лучший. В мире, — выдыхаю я, обвивая руками его за талию и прижимаясь.

Он кладет палец на мой подбородок и приподнимает так, чтобы заглянуть мне в глаза.

— Все нормально, куколка моя?

— Теперь да. Ты такой милый, Лукас. И мне так страшно. — Я начинаю плакать, сама не знаю почему. Наверное, потому что совершенно обескуражена собственными чувствами к нему: слишком глубокими, слишком идеальными и так странно знакомыми.

— Эй, эй, ну. Все хорошо, — шепчет он. — Я здесь, и я никуда не денусь. Я рядом, и я буду о тебе заботиться, Айви. — Он нежно целует мои губы. — Думаю, это как раз то, что тебе необходимо — чтобы кто-то о тебе заботился.

Сердце у меня готово разорваться от нежности, и я зарываюсь лицом в его теплую грудь. О таких, как Лукас, женщины обычно только мечтают, и вот он здесь, на моем пороге, обнимает меня. И он настоящий — не сон, не персонаж книги, не герой фильма. И он мой.

18

АЙВИ

— О, Господи! Мам, как ты думаешь, может быть, там будет кто-нибудь из группы? — спрашивает Мейси, когда мы останавливаемся на светофоре.

Покачав головой, я приглушаю звук радио.

— Нет. Мы едем к нему домой, чтобы вы двое могли с ним познакомиться и немного узнать друг друга. Никого из музыкантов группы там не будет.

— Можно, я поговорю с птичкой? — подает голос Томми с заднего сиденья. — Она со мной захочет поговорить?

— Да, — улыбаюсь я ему в зеркало заднего вида. — Можешь поговорить с Рэем, и он, скорее всего, тоже будет рад с тобой поболтать.

Остается только молиться, чтобы Рэй не выдал вслух что-нибудь неприличное.

— Поверить не могу, мы едем в гости домой к Лукасу Валентайну. — Мейси делает звук радио обратно погромче. — Это грандиозно! У папы настоящий приступ случился, когда я ему рассказала. Оказывается, Шарлен тоже от них фанатеет. Ты об этом знала?

— Что? — переспрашиваю я. — Ты ему рассказала?

Машина за нами начинает яростно сигналить, чтобы мы наконец двинулись с места.

— Мам, зеленее не будет. Поехали, — закатывает глаза Мейси.

Я давлю на газ и крепче цепляюсь за руль в попытке взять под контроль внезапно нахлынувшие эмоции. В сознании мелькает миллион разных сценариев. Я и так достаточно нервничала по поводу первого знакомства и визита детей домой к Лукасу, а новая информация о том, что разлучница-Шарлен еще ко всему прочему и фанатка «Эшес и Эмберс» только добавляет беспокойства.

— Родная, я бы не хотела, чтобы ты рассказывала папе обо всем, что я делаю.

— Прости. Просто я так обрадовалась! А он очень рассердился. Особенно когда Шарлен сказала, что ходила на их концерт в прошлом году.

— Ладно, давай только постараемся не добавлять еще больше стресса к и без того непростой ситуации?

— Я и сама не хотела. Они все равно постоянно ругаются.

— Кто ругается? — уточняю я, заворачивая на парковку перед домом Лукаса.

— Папа и Шарлен. Каждый раз, когда я разговариваю с папой по телефону, она ноет что-то на заднем плане, а в те несколько раз, когда я ездила к ним в гости, она все время ходила с недовольным лицом. — Мейси выглядывает в окно и озадаченно смотрит на меня. — Зачем мы остановились?

— Лукас живет здесь. — улыбаюсь ей я.

— Что? — Лицо у нее тут же загорается оживлением, как это бывает только у сумасшедших возбужденных подростков. — Ты встречаешься с парнем, который живет в старой каменной церкви? Мам, я хочу быть тобой, сто пудов!

— Разве можно жить в церкви? — интересуется Томми, пока мы выбираемся из машины.

— Да. — Я беру его за руку. — Это уже не церковь, но очень много лет назад тут был храм. Сейчас его переделали в обычный дом.

Он разглядывает здание, пока мы подходим ближе к входной двери.

— А мне нужно вести себя тихо? И молиться? — на всякий случай решает уточнить мальчик.

— Ну, думаю, не стоит кричать во все горло, мы же в гостях. — Я улыбаюсь ему и сжимаю в руке маленькую ладошку. — Но шептать не надо и молиться тоже.

— Я помолюсь, чтобы он познакомил меня с Тэлоном, — шутит Мейси.

Не понимаю, почему всегда удивляюсь, когда дочка говорит о парнях. Я сама была всего на несколько месяцев старше нее теперешней, когда забеременела ею. Неужели я была такой юной и уже занималась сексом, думая, что влюблена? Тогда я казалась себе такой взрослой и искушенной. Неудивительно, что родители так переживали. Представить себе не могу Мейси беременной и собирающейся замуж в ближайшем будущем. От одной мысли содрогаюсь.

Лукас открывает нам дверь с широкой улыбкой на лице и быстро чмокает меня в щеку. Я даже благодарна ему за такую консервативность в проявлении чувств перед моими детьми. Он сегодня особенно хорош и мил: на голове черная вязаная шапочка, длинные волосы торчат из-под нее, а одет он в белую футболку, выцветшие джинсы и мои любимые черно-белые кроссовки.

— Привет, — здоровается он, пожимая руку Томми. — Я — Лукас.

Томми буквально светится, глядя на него.

— А я — Томми! У тебя такой классный дом!

— Что ж, спасибо, приятель. Привет, Мейси, — смеется Лукас. — Заходите.

— Черт возьми, — выдыхает Мейси, осматриваясь вокруг, когда мы проходим в гостиную. — Невероятное место!

— Спасибо, — благодарит Лукас. — Устраивайтесь поудобнее.

Томми несется прямиком к клетке с птицей.

— Ого! — кричит он. — Смотри! Он по-настоящему настоящий!

Рэй наклоняет маленькую головку и шумит крылышками.

— Я красивая птичка, — говорит он.

Томми оглядывается на нас, глаза широко распахнуты, рот приоткрыт.

— У-у-у! Он по-настоящему разговаривает!

— Я хочу тебя, — выдает следующую фразу Рэй. Лукас и я переглядываемся и стараемся не засмеяться.

— Он меня хочет! — Томми прыгает на месте от восторга.

Мейси подходит к братику и, скрестив руки на груди, с деланно строгим лицом и улыбкой поворачивается к нам.

— Надо же, какой интересный набор фраз у этой птички, — поддразнивает она.

Я беру их обоих за руки и тащу подальше от компрометирующей птицы.

— Давайте оставим его в покое, а не то он испугается. Он наверняка не привык к такому вниманию и толпе народа, правда, Лукас?

— Вот именно, — кивает Лукас. — Он слегка не в себе, когда вокруг много людей.

Я присаживаюсь на диван и наблюдаю, как Лукас показывает детям дом, а также отвечает на бесконечные вопросы Томми про антикварные предметы и статуэтки и на восхищенные комментарии Мейси про группу. Он очень терпелив и мил с ними обоими, и им он тоже искренне нравится, я это сразу вижу. Они окончательно очарованы, когда он приглашает их на кухню, чтобы вместе приготовить мини-пиццы, и каждый может выбрать начинку на свой вкус. Тесто и все остальные ингредиенты были приготовлены заранее. Я расслабляюсь и, пока наблюдаю за ними, мозг постепенно уносится вдаль — туда, куда, скорее всего, пока еще носиться не стоит, но ничего не могу с собой поделать — не могу удержаться от мысли, что из Лукаса получится отличный отчим.

С каждой неделей, что проходит мимо, я все больше к нему привязываюсь, все сильнее в него влюбляюсь, мне все время хочется больше Лукаса и быть рядом с ним. А теперь, по большому счету, можно забыть о моих страхах насчет того, что детям он не понравится.

Я все наблюдаю за ними тремя, и, поймав случайно мой взгляд с другого конца комнаты, он озорно мне подмигивает. Хочется расцеловать его всего от счастья, но я сдерживаю порыв. Не хочу смущать детей, слишком уж проявляя чувства у них на виду. Не знаю, как ведут себя при них Пол и Шарлен, но с нами они точно никогда не почувствуют неловкости.

После ужина я помогаю Лукасу убрать кухню, а дети перемещаются в гостиную.

— У тебя замечательные дети, — улыбается Лукас, притягивая меня к себе и быстро обнимая. — Оба уже самостоятельные личности.

— Спасибо. Ты им очень нравишься. Я могу сказать наверняка.

— Это у них, наверное, от мамы, — смеется он.

Я подхожу к двери и заглядываю в гостиную, где Томми играет в видеоигру, сидя на полу, а Мейси читает одну из книг Лукаса по искусству, свернувшись калачиком на диване.

Он подходит ко мне сзади и, обвивая руками, прислоняется головой к моей макушке.

— Видишь? Им здесь хорошо, Айви. Мейси читает, не сидит в телефоне и не чатится. А твой сын только что приготовил отличную пиццу.

Он нежно разворачивает меня лицом к себе.

— Завтра я буду сидеть с Кейти, она останется у меня на ночь и на весь день в воскресенье. Почему бы вам с Томми не приехать к нам на ужин и не остаться на ночь? А потом можно провести всем вместе всё воскресенье? У меня две свободные спальни, каждому из детей достанется собственная комната. Будет прикольно. Кейти милая девчушка. Она тебе понравится.

Я немного колеблюсь, прежде чем ответить, но не потому, что не хочу, а потому что его идея кажется очередным важным шагом в лестнице наших отношений. Если Томми и я оба останемся на ночь у Лукаса, познакомимся с ребенком из его семьи — все это для меня очень серьезно. Это значит, что мы все больше окунаемся в жизни и семьи друг друга, и на кону оказываются не только наши чувства, но и чувства других людей.

Лукас рассматривает выражение моего лица и хмурит лоб.

— О чем ты переживаешь? — тихо спрашивает он.

— Еще больше впутывать в отношения детей… серьезный шаг.

— Я в курсе, и не предлагал бы это, если бы не был абсолютно серьезно настроен по отношению к тебе и не хотел стать частью твоей жизни. Я не стал бы просто так ранить родного человека. — Он слегка сжимает мою талию. — И я совершенно точно не хотел бы проводить побольше времени с твоими детьми, если бы не был уверен, что мы двигаемся в правильном направлении.

— Я знаю, знаю. — Я закрываю глаза и глубоко вздыхаю. — Хорошо… мы останемся на ночь завтра. Думаю, Томми понравится. Ему, похоже, с тобой комфортно.

Поверх моего плеча он смотрит на детей в гостиной.

— Мне он тоже нравится. Именно этого я хочу.

— Чего ты хочешь?

— Тебя, детей… Все сразу. — Он смотрит в мои глаза и улыбается.

— Ты уверен? — Его слова проникают в сознание и сердце начинает колотиться быстрее.

— Уверен. Ни капли не сомневайся, детка. Я об этом всегда мечтал.

— Тогда ладно. Давай завтра заночуем вместе, посмотрим, как справимся с двумя маленькими детишками, которые носятся вокруг, и птичкой, которая повторяет все, что мы говорим.

Рассмеявшись, он обнимает меня покрепче.

— Звучит зашибенски.

19

АЙВИ

Проведя несколько часов в компании Лукаса и двух маленьких детей, я начинаю думать, что ему стоит открыть детский сад вместо тату-студии. Он потрясающе ладит с детьми. Его пятилетняя племянница Кейти — очаровательная маленькая девочка и обожает своего дядю. Мы сидим, уютно устроившись на диване с ней и с Томми, смотрим диснеевские фильмы, а потом Лукас помогает им самостоятельно приготовить десерты с мороженым. Когда приходит время ложиться спать, я увожу Томми в отведенную для него спальню, а Лукас укладывает Кейти.

— Ты хорошо провел сегодня время? — спрашиваю я у Томми, накрывая его одеялом на огромной кровати. Он кажется в ней совсем маленьким.

— Да, мамочка. Лукас веселый, и Кейти тоже.

— Я очень рада, зайчик.

— Мы еще сюда приедем?

— Да, точно приедем. — Я целую его в лоб. — Думаю, мы будем немало времени проводить с Лукасом. Ты не против?

— И с Рэем тоже? — На лице у сынишки расплывается счастливая улыбка.

— Да, и с Рэем тоже.

— Мама, ты выйдешь замуж за Лукаса?

— Не знаю, милый. Но мы друг другу очень нравимся.

— Вы сейчас лучшие друзья? — спрашивает он.

Я улыбаюсь и киваю:

— Да, пока что мы — лучшие друзья.

— А можем мы завести щенка?

Щенка? Это что-то новенькое.

— Мы подумаем и решим, ладно?

— Хорошо. Спокойной ночи, мамочка.

— Спокойной ночи.

Я еще раз целую его в щечку и выхожу из комнаты. В коридоре я останавливаюсь у двери во вторую свободную спальню, посмотреть, как дела у Лукаса с Кейти. Он сидит на краю ее кровати, читает ей книжку, пародируя голоса персонажей. Она сидит на кровати в окружении мягких игрушек, а вместо темно-бордового комплекта постельного белья кровать теперь застелена розовым, с мультяшными котятами. О боже, я сейчас растаю! Он перестелил для нее постель и поменял одеяло. Через несколько минут глаза у нее медленно закрываются, он тихонечко целует ее, раскладывает вокруг нее игрушки и выходит ко мне в коридор.

— Ты потрясающий, — шепчу я.

— Правда, она очень милая?

— Правда. И ты тоже очень милый.

Он берет меня за руку и ведет в свою спальню. Прикрыв дверь наполовину, он скидывает с ног кроссовки.

— Придется оставить ее открытой, вдруг кому-то из них придет в голову позвать нас. — Он бросает взгляд в сторону приоткрытой двери. — Наверное, тебе будет непросто, но придется постараться сдерживать свои стоны в экстазе, чтобы быть хотя бы на пару децибел тише.

Он стягивает через голову футболку, потом шапочку и тянется ко мне.

— Стоны и экстаз? — повторяю я, понимая, что краснею.

Он ловит мои губы своим ртом и ведет меня к кровати, не прерывая поцелуй и стягивая на ходу мою рубашку.

— Может, нам не стоит валять дурака, пока дети совсем рядом?.. — шепчу я, пока он расстегивает мой лифчик.

— Не, не, не… — Голос у него тихий, он снимает с меня лифчик и сжимает в руке мою грудь. — Мы не станем превращаться в тех родителей, которые не занимаются сексом, потому что дети спят в соседней комнате. Мы просто постараемся вести себя тихо-тихо.

— Ты хоть представляешь, как это непросто?

— Я знаю, насколько это непросто, — дразнит он, прижимаясь ко мне всем телом.

Хихикая, я зарываюсь носом в его шею:

— Ты такой плохой!

Он осторожно толкает меня на кровать и быстро снимает с меня туфли и брюки.

— Забирайся под одеяло, — шепчет молодой человек, отодвигая покрывало. — Думаю, нужно прикрыться. Вдруг один из детей решит заглянуть к нам.

— Отличная идея! — шепчу я в ответ, залезая под одеяло, пока он стягивает с себя джинсы и забирается в кровать ко мне. Мы лежим на боку, лицом друг к другу, я убираю в сторону прядь его волос, упавшую на глаза. — Спасибо, что пригласил нас сегодня. Мне очень понравилась Кейти. Она очень милая и воспитанная. И Томми она тоже понравилась.

Лукас кладет руку мне на бедро.

— Вы, ребята, тоже ей очень понравились. Обожаю эту малышку. Она — моя маленькая принцесса.

Я тихонько целую его губы и позволяю себе опустить возведенную вокруг собственного сердца оборонительную стену еще на капельку ниже.

— Я в тебя сильно втрескалась, — шепчу я, играя с прядью его волос. Он притягивает меня к себе, откидывается на спину так, что я лежу на нем, и, собрав в одну руку мои волосы, убирает их в сторону.

Его глаза ищут мои в полумраке комнаты.

— Айви… я тоже. Втрескался по самые уши.

Сердце мое накрывает волной нежности, я закрываю глаза, впитывая в себя его слова, чтобы навсегда сохранить их в памяти. Его ладонь ласкает мою щеку.

— Детка, мы могли бы так жить. Ты же это знаешь? Мы можем быть вместе навсегда.

Навсегда. Я когда-то верила в то, что «навсегда» бывает. Пока оно не закончилось. Может быть, «навсегда» вообще не существует, а когда люди говорят это слово, они на самом деле имеют в виду «пока все будет легко и просто». Вечность в наши дни, похоже, измеряется хорошими моментами, но заканчивается, когда начинаются плохие.

Глядя в его темные глаза, я понимаю без тени сомнения, для Лукаса «навсегда» бесконечно. Я это чувствую.

Его руки скользят вниз по моему телу и останавливаются у моей попы. Он сжимает в ладонях мои ягодицы.

— Если ты мне позволишь… Я так много могу тебе дать. И физически, и духовно. — Он целует мои губы, покусывает нижнюю и слегка отодвигается, оттягивая нежную плоть. Я резко вздыхаю и прижимаюсь бедрами к его твердому члену. — Я хочу завлечь тебя в свой мир и никогда больше не отпускать.

— Я тоже этого хочу, Лукас. Пожалуйста, не думай, что я этого не хочу.

Наклонив голову, я целую его в губы, сначала осторожно, потом более страстно, и наши языки сплетаются в бесконечном поцелуе. Его теплые руки медленно скользят по моей спине, по плечам, вниз по рукам, пока наши ладони не соприкасаются. Переплетя пальцы с моими, он поднимает руки у нас над головами и прижимает их к изголовью кровати, заставляя меня приподняться и выгнуться.

— Хочу, чтобы ты трахнула меня вот так… без рук, — предлагает он тихим голосом.

— Лукас… — Теплота разливается по моему телу, распаляет огнем мои бедра. Его «непристойные» слова как всегда шокируют и возбуждают, и я чувствую, как между ног мгновенно становится влажно и горячо. Приподнявшись на коленях, я располагаюсь прямо над его твердым членом и, покачивая бедрами, опускаюсь на него до тех пор, пока влажная головка не скрывается полностью в моих складочках, а затем сажусь, вбирая в себя его всего.

— Совершенство, — бормочет он голосом, хриплым от желания, и крепче сжимает своими пальцами мои. — Люблю твое тело. Позволь ему любить меня в ответ.

Его слова помогают мне побороть неуверенность в себе от сознания, что сверху я, наверное, выгляжу не особенно привлекательно. Никогда не любила эту позу — до сих пор. Видеть его под собой, его разбросанные по подушке волосы, полуприкрытые чувственные глаза, покрытые татуировками руки, вытянутые за головой, напряженные мускулы — пульс у меня начинает зашкаливать. Притянув меня к себе одной рукой, он зарывается лицом между моих сисек, проводит языком по мягким округлостям, пока я продолжаю медленно двигаться на нем. Он засасывает в рот мой сосок, и меня словно пронзает электрическим током.

Как будто приглашая меня двигаться в унисон с ним, Лукас начинает двигать бедрами вверх, медленными томными кругами впиваясь в меня, и я выгибаю спину навстречу его легким толчкам.

— Поцелуй меня. — Его голос выводит меня из охватившего мое сознание эротического беспамятства, но только на мгновение. Мне никогда раньше не указывали, что делать, не связывали во время секса — даже ради смеха, — и я никогда не могла понять в чем кайф, когда видела такое в кино. Но сейчас, когда он крепко удерживает мои руки, не позволяя прикоснуться к себе, когда сексуальным, хриплым голосом приказывает поцеловать его — вот где настоящий афродизиак. Мое тело как будто растекается, сливается с его, мои губы льнут к его рту, приоткрываясь, чтобы пропустить внутрь его язык, а пальцы еще сильнее обвиваются вокруг его ладони.

Мы занимаемся любовью, большими пальцами он осторожно ласкает кругами мои ладони, и каким-то непостижимым образом от этого крошечного движения внутри меня разгорается еще большее желание. Такое обыденное прикосновение — его пальцы скользят по моим ладоням — для меня становится верхом чувственности. Большие пальцы ритмично двигаются одновременно с его бедрами, и я окончательно теряю разум, содрогаясь от оргазма, прижимаюсь губами к уголку его рта и сдавленно шепчу его имя.

— Не останавливайся… — Все еще сжимая мои руки в одной ладони, он заставляет меня подняться так, чтобы я сидела на нем прямо. — Я хочу тебя видеть.

Он отпускает мои руки и сжимает ладонями грудь.

Моя киска сжимается вокруг его члена, когда меня пронизывает очередной волной экстаза, но назойливый голос в голове тут же напоминает: «Ты, наверное, кажешься сейчас такой толстой. У тебя же растяжки. Слезай и спрячься под него!».

Он поднимается, обнимает меня сильными руками, притягивает ближе к себе, ритмично покачивается, проникая в меня еще глубже.

— Ты потрясающая, — рычит он, тянет меня за волосы, заставляя откинуть голову назад, и льнет губами к моей шее, посасывая и нежно покусывая. Потом немного отталкивает меня так, что я прогибаюсь в талии, широко разведя в стороны бедра и выпятив вперед грудь, после чего Лукас, обхватив мою талию, начинает двигать меня вверх и вниз на своем члене. Я как завороженная смотрю на него, на напряженные мышцы его плеч, живота и бедер, на выступившие на его груди капельки пота, поблескивающие на татуировке, изображающей дракона, отчего тот кажется почти что живым. Я практически парализована и не в состоянии двигаться. Он такой красивый. Живое искусство. Лукас — все то, чего я хочу, хотя до сих пор и не подозревала об этих желаниях. А ведь я хочу его. Правда.