Лукавый сексуальный лжец

Глава 6

Люк

Закопавшись по уши в юридическое обоснование и с трудом его понимая, я слышу жужжание телефона на столе.

«Пи-и-и-и-и-и-иво», — приходит смс от Дилана.

Смотрю на время. Какого черта уже шесть часов?

«Где?»

«Новый клуб. На острове [имеется в виду Коронадо — прим. перев.], на 10-й стрит».

Я издаю стон — терпеть не могу ездить в центр среди недели.

Предвидя мой возможный отказ, Дилан добавляет:

«Придет большая часть команды. Джесс бросила Коди. Надо помочь утопить горе в вине».

Моргаю несколько раз, в шоке уставившись на экран телефона. Мы с Коди раньше были в одной команде, и я знаю, что он встречался с Джесс со старших классов. В лучшем случае Коди просто напьется в хлам. И понятия не имею, чем закончится сегодняшний вечер.

Так что несмотря на будний день я не могу отказать. Коди, Дилан, Эндрю, Дэниел и я сдружились еще на первом курсе, когда однажды в декабре тренеры заперли нас пятерых в бассейне в одних плавках на все выходные. В нашем распоряжении было море тренировок и автомат с едой, хотя денег было по нулям. Невозможно тренироваться днями напролет или выиграть два чемпионата без сплоченной команды.

«Буду в восемь», — пишу я и начинаю убирать со стола.

***

Парни заняли два столика так близко в танцполу, как только можно и нужно. Меньше чем в пяти шагах от сидящего спиной к столу Дэниела завлекающе пританцовывает группка девушек, при этом делая вид, что они не замечают, как бывший игрок в водное поло ростом под два метра — а сейчас фитнес-инструктор — не сводит с них глаз.

— Пардон, припозднился, — говорю я в качестве приветствия и, выдвинув себе стул, сажусь. Я никогда не был в этом клубе — он новый, но декор сбивает с толку, создавая впечатление, будто заведение открылось в семидесятых. — Ты как, в порядке? — спрашиваю я у Коди.

Он ставит на стол пустой пивной стакан рядом с еще одним.

— Нет. Но не жалей меня. В последнее время я вел себя с ней, как мудак. Думаю, она это специально сделала — чтобы меня напугать.

Я чувствую, как приподнимаются брови.

— Да? Ну ладно, — трудно сказать, он сейчас совершенно честен с собой или же застрял на стадии отрицания. Даже если он ошибается, и Джесс на самом деле его бросила, я не могу его винить в желании подольше побыть в комфортной иллюзии. Все-таки он встречался с ней почти шесть лет.

Шесть лет… немалая часть жизни, хотя и короче тех десяти, которые я провел с чувством, что принадлежу Миа. Мы вместе росли и получали опыт во всех смыслах этого слова. С одиннадцати лет и до девятнадцати она была моей.

Мой первый раз с кем-то еще ощущался как желание отвлечься. Это было спустя две недели после нашего разрыва, и на тот момент я не хотел задумываться о собственных чувствах. Не нужно было долго раздумывать, с чего это меня постоянно мутило и хотелось просто онеметь: мое сердце было не просто разбито — раскромсано.

Но потом я напился и поцеловал Эли Стирлинг. Она сняла с себя футболку, а потом и с меня. Минута в непосредственной близости друг от друга, и все — у меня стояк. Той ночью я трижды трахнул ее в квартире ее тети на Пасифик бич. Оказалось, секс все так же хорош.

Ощущение продлилось до следующего утра, когда я пришел навестить Миа в ее комнате в общаге и потом просто не выдержал. Технически мы уже не были вместе, но по старой привычке не иметь друг от друга секретов я признался ей в случившемся. Комнату будто наполнил вакуум, когда я выпалил:

— Вчера я переспал с Эли.

Миа с заиканием выдохнула тихое: «Вот как», и мы оба почувствовали, что сейчас это точно конец. Будто кто-то выстрелил из пистолета. Мы сидели на ее кровати совершенно неподвижно, словно на фото, которое разрывается на две части ровно посередине. Не смотря на наше желание расстаться, я знал, что до сих пор ни один из нас на самом деле так это не ощущал. До этого момента мы даже не знали, на что вообще похоже расставание. Никто, кроме Миа, ко мне не прикасался, и внезапно это стало не так. Я больше не был парнем, у кого его любимая — единственная. Больше не был Люком в качестве половинки фразы, в свое время ставшей цельным словом — «Люк-и-Миа». Стал парнем, у кого есть бывшая. Кто начал заниматься сексом с другими людьми. Меня отшвырнуло мощным толчком от нашей с Миа первой любви.

С содроганием вернувшись в настоящее, я спрашиваю:

— Напомните мне, зачем мы приперлись сюда, в центр, чтобы выпить после работы, когда никто их нас в центре не работает?

— Я работаю в центре, — говорит Коди.

Над столом воцаряется молчание, пока Эндрю не выдерживает и замечает:

— Ты ведь работаешь неполный день в Старбаксе.

— Ну да, — отвечает Коди. — В Старбаксе в центре.

— Вообще-то… я работаю в центре, — встревает Дилан, и мы озадаченно вылупились на него.

Дилан живет тремя разными жизнями, две из которых остаются нами незамеченными. Я знаю его с первого курса, но если спросить меня, чем он занят весь день, я предположу, что читает, занимается серфингом, много гуляет и надолго пропадает.

— Погоди, что? — спрашиваю я. — С каких это пор ты работаешь?

Он пожимает плечами.

— Ну, типа с сентя…

— Мы приперлись сюда, — перебивает нас Эндрю, — потому что там, куда я собирался всех позвать, ты, Люк, трахнул барменшу, и…

— Притормози-ка, — говорит Дэниел, наконец повернувшись к столу. — Люк трахнул барменшу в «Майти Брю»?

Я испускаю стон.

— Да не барменша она. Она…

Тут меня перебивает Дилан:

— Думаю, Эндрю имел в виду, что ты спал с барменшей из бара Фреда, — тихо говорит он. Я слышу тут завуалированный вопрос: «Ты трахнул Лондон, Люк?»

Явно запутавшись, Эндрю мотает головой.

— Люк трахнул новую барменшу у Фреда? Вообще-то я про ту рыженькую из «Стоун» в Либерти Стейшен.

Раздраженно запыхтев, Дилан встает и идет в сторону туалетов. А Коди со стоном говорит:

— Да мы скоро вообще хрен найдем, куда выбраться, чтобы не столкнуться при этом с рыдающей в туалете из-за Люка девчонкой.

— Господи боже, — я обхватываю голову руками, а Эндрю толкает в мою сторону ополовиненный стакан с пивом.

— На. Выпей.

— Что вам еще предложить, парни? — слышу, как кто-то говорит у другого конца стола.

— Еще два пива, — отвечает Эндрю, а потом, показав на меня, говорит достаточно громко, чтобы официантка его услышала. — Люк, даже не вздумай трахать эту официантку. Они тут подают Руинейшн, и я буду вне себя, если мы не сможем прийти сюда еще.

— Ладно, — бормочу я в ответ, не поднимая головы. Неужели от подобных разговоров я ржал еще неделю назад? Сейчас же чувствую себя дешевкой.

— А она хороша, — через секунду заявляет Дэниел. — Ну так, в смысле побаловаться.

— Дэ… — встревает неожиданно быстро вернувшийся Дилан.

Я поднимаю руку, перебивая его, и, наклонившись в сторону Дэниела, переспрашиваю:

— «Побаловаться»? Какого хера ты несешь?

— Парни, эй, — с нажимом снова вклинивается Дилан.

Но Дэниел не собирается замолкать и продолжает, поставив локти на стол.

— Я про мимолетное удовольствие, о котором после насыщения практически сразу же и забываешь. Как кусок вкусного печенья. Как глоток энергетика. Симпатичная девчуля, неплохое тело… Побаловаться, говорю же.

Сам того не желая, я смеюсь над этим бредом, — Дэниел иногда такой ебанат — наконец подняв голову и глотнув пива. Но прямо напротив меня, наклонившись стоит Дилан с выражением на лице, красноречиво говорящим: «Заткни пасть». Он смотрит сначала на меня, а потом многозначительно мне через плечо.

Обернувшись, вижу в полушаге стоящую к нам спиной официантку, записывающую заказ у себя в блокноте. Откинув за плечо пшеничного оттенка хвост, она выпрямляется и, сделав глубокий вдох, засовывает ручку за ухо. Когда она поворачивается к нам, на ее лице прилеплена улыбочка, и мое сердце тут же ухает куда-то вниз.

— Два Руинейшна. Что-нибудь еще? — спрашивает она, и на ее щеке появляется ямочка, когда она сглатывает.

Все молчат, а мое сердце сейчас валяется где-то под стулом.

Лондон.

Лондон наша официантка.

Ее взгляд встречается с моим, и я немею. Без понятия, слышала ли она, а если да, то как много?

Слышала ли она о моем очевидном пристрастии к девушкам-барменам? А слова Дэниела? А — вот черт — мой смех в ответ?

— Нет, спасибо, — сдавленно отвечает Дэниел.

Кивнув и улыбнувшись, Лондон разворачивается и идет к бару.

Дэниел громко ржет и делает кислую мину.

— Упс!

— Чувак, — шипит на меня Дилан и качает головой. — Если она слышала вас, мудил, я буду страшно зол. Лондон хорошая, а вы просто ублюдки.

— Блядь, — шепчу я. — Бля-я-я…

Дилан продолжает разочарованно качать головой, глядя на меня, и его обычно добродушное лицо становится хмурым. Он разворачивается и снова уходит в сторону туалетов. Я чувствую себя конченым уродом.

Пожав плечами, Эндрю продолжает разглагольствовать про национальную сборную по водному поло, про Олимпиаду, про то, что все мы должны поехать в Токио посмотреть их игру, но единственное, на что меня хватает, — это пялиться на собственный стакан.

«Мы приперлись сюда, потому что там, куда я собирался всех позвать, ты, Люк, трахнул барменшу».

«Люк трахнул новую барменшу у Фреда? Вообще-то я про ту рыженькую из «Стоун» в Либерти Стейшен».

«А она хороша. Ну так, в смысле побаловаться».

«Да мы скоро вообще хрен найдем, куда выбраться, чтобы не столкнуться при этом с рыдающей в туалете из-за Люка девчонкой».

В фильмах такие моменты показывают в виде нарезки, и музыкальная тема нарастает с каждой фразой. И да, так бывает и в жизни, — когда голоса вокруг стихают, а сердце грохочет где-то у барабанных перепонок. Но ощущения тревоги я не ожидал. Панику, что она, наверное, все слышала, а я, скорее всего, ранил ее чувства. Ужас, ведь по сути я подтвердил все, что она про меня думала.

И проблема в том, что все это — чистейшая правда.

За столик возвращается Дилан и оглядывает бар за моей спиной — думаю, в поисках Лондон — нахмурившись от досады. Как только он начинает вставать, решив пойти поговорить с ней, я резко подскакиваю и, жестом показав ему, что сам разберусь, вытерев ладони о бедра, иду к бару.

Сегодня вторник, и еще довольно рано; в клубе никого нет, кроме нас пятерых и нескольких человек у диджейского пульта. Лондон кажется погруженной в собственные мысли, когда открывает два пива и ставит их на поднос другой официантки, поэтому она не замечает, как я подхожу, пока не останавливаюсь прямо напротив нее и стучу костяшками по стойке.

Вздрогнув, она поднимает взгляд.

— Привет.

— Привет, — сунув руку в карман, я стараюсь выглядеть не так, будто подошел оправдываться по поводу услышанного, а словно просто поздороваться. — Хорошо проводишь вечер?

Лондон пожимает одним плечом, не переставая вытирать стакан.

— Ага. А ты?

— Тоже, — я улыбаюсь, но поскольку она на меня не смотрит, все слова вмиг испаряются у меня из головы. Ситуация неловкая, и она это понимает, но в своей типичной манере не собирается облегчать мне задачу. — Не знал, что ты тут работаешь.

Кивнув, Лондон ставит стакан и берет следующий.

— Недавно начала.

— А-а.

Вот что сейчас скажу: девушек нелегко понять. Она злится? Или просто занята? Или настолько сильно хочет меня поцеловать, что даже не может посмотреть на меня?

— Ты уволилась из бара Фреда?

— Нет, просто нужна подработка.

Лондон отворачивается и, взяв поднос со стаканами, начинает их расставлять на небольшой полке.

— М-м, Лондон…

— Хочешь выпить? — спрашивает она меня через плечо.

— Нет, я…

Ну и что я?

Понятия не имею, что сказать дальше.

Снова повернувшись ко мне, она терпеливо ждет. Мне спросить, слышала ли она? Или сказать, что я не считаю забавными слова Дэнни? Проблема в том, что да, я не считал сказанное забавным, но в то же время не относился к ним как к чему-то ужасному… пока не понял, что он говорил про Лондон, а она — что еще хуже — это слышала. Подошел бы я к ней сейчас, если бы она ничего не слышала?

Именно об этом она может меня спросить, и именно на это у меня нет ответа.

— Просто подошел поздороваться, — с улыбкой говорю я.

Мельком глянув мне на губы, она тут же отводит взгляд.

— Ну привет.

— Заедешь ко мне после работы? — это получилось так откровенно; никаких долгих бесед, никаких намеков. Мой голос даже сорвался на последнем слове.

Взгляд Лондон становится напряженным, но потом она смягчается и слегка мне улыбается. Она искренняя: с ямочками, — улыбка типичной американской девчонки.

— Но твои мальчики предпочитают, чтобы ты не трахал официанток, помнишь?

Бля-я-я…

— Лондон…

— Люк, — мягко перебивает меня она, будто даже после произошедшего не хочет ранить мои чувства. — Думаю, больше не стану это делать.

***

С ключами в руке я иду по плохо освещенной парковке, когда слышу, как меня окликает Дилан.

— Уезжаешь? — подбегает он ко мне. — Только что ведь пришел.

Почесав шею, я смотрю мимо него на свою освещенную светом фонаря машину.

— Завтра на работу, нужно кое-что успеть сделать.

— Послушай, — наклонившись в сторону, чтобы привлечь мое внимание, говорит он. Его плечи слегка опускаются, после чего он повторяет: — Послушай, мужик. Я не в курсе, как хорошо ты ее знаешь, но Лондон не такая, — он смотрит мне прямо в глаза. — Она реально классная.

«Лондон не такая» в переводе означает: она не из тех, кого трахаешь и уходишь, не оглядываясь. Стоило бы сказать ему, что я понял это практически сразу, но это значит нагонять слишком уж много драматизма.

— Все нормально, Дил. Я только что говорил с ней.

— Надеюсь, она тебя отшила, — говорит он, и по его улыбке я понимаю, что он совершенно серьезен, хотя и не хотел так говорить.

— Она именно это и сделала, — я оглядываюсь в сторону клуба. — А ты, кстати, откуда ее знаешь?

— Через общих друзей, — обычно на этом объяснения Дилана и заканчиваются. Но если раньше мне большего и не было надо, сейчас мне стоит титанических усилий не задавать вопросов.

— Ладно, — говорю я. — Увидимся.

— Пока.

Ехать в свой темный пустой дом и к ярко сияющему пустому холодильнику мне не хочется. Поэтому я сажусь в машину, включаю музыку и, отбросив подальше мысли обо всем случившемся, еду к своей сестре, по приезде воспользовавшись своим ключом.

На часах почти десять, так что Марго либо уже спит, либо еще в лаборатории, а ее соседка, по-видимому, осталась у своей девушки. В квартире царит благословенная тишина, а холодильник благословенно полон.

Почти закончив мастерить себе внушительный сэндвич с индейкой, я слышу шаги в коридоре.

— Опачки, — театральным шепотом позади меня говорит Марго. — У нас в холодильнике похозяйничал медведь.

Я инспектирую шкафы в поисках чипсов.

— У тебя тут вкусней, чем у меня.

Обойдя вокруг стойки, моя сестра облокачивается на нее.

— Просто я не жду, когда у меня в холодильнике мышь повесится, прежде чем пойти в магазин.

Поворчав, с охапкой еды иду в гостиную. Чувствую, как Марго идет по пятам, и понимаю, что если на самом деле хотел поесть и посмотреть телик, вместо того чтобы вести беседы, то я попал не по адресу. Я не смогу удержаться и не разоткровенничаться с сестрой; это как рефлекс.

— А что ты здесь забыл? — интересуется она. — Плохой день на работе?

Устроившись поудобней на диване, я беру пульт.

— Нормальный.

— Что-то с командой? Я слышала про Коди и Джесс.

— Да, но он считает, у них все будет хорошо.

Она садится на диван лицом ко мне, поджав под себя ноги. Одну сторону моего лица начинает покалывать от ее пристального внимания.

— Ну и что именно ты тут тогда сидишь заедаешь?

— Голод.

— Люк.

Со вздохом откусываю сэндвич и, размышляя, медленно жую. Проглотив, отвечаю ей:

— Думаю, я облажался с девушкой, которая мне нравится.

Марго резко выпрямляется и мотает головой.

— Что-что, прости? — она издает сдавленный смешок. — Похоже, ты что-то сказал про девушку, которая тебе нравится?

Вскрыв пакет чипсов, я переключаю канал.

— Забудь.

— Ты это серьезно? — придвинувшись ближе, спрашивает она. — Ты из-за девушки горстями лопаешь чипсы?

— Просто хочу есть, Марго. Отстань.

Я попадаю на шоу Джимми Фэллона, и Марго на какое-то время утихает. Запустив руку в пакет, она присоединяется к моему ночному эмоциональному жору. Но я чувствую, как ее интерес все растет и растет, пока наконец она снова не садится прямо, сжав руки в кулаки и дожидаясь рекламу.

Дождавшись, Марго выдыхает давно сдерживаемый воздух.

— Расскажи о ней.

Теперь мне уже никак не увильнуть, ноль шансов. И возможно, потому я и приехал сюда, чтобы на самом деле поговорить. Короче, хрен знает, но я тут и готов рассказать.

— Ее зовут Лондон.

— Хм, не знакома ни с какой Лондон. Она местная?

— В UCSD она изучала изобразительное искусство. Хотя я не там с ней познакомился, — я чешу затылок. — Она работает у Фреда.

— Секси-официантка?

Бросаю на нее настороженный взгляд.

— Секси-бармен, — и игнорирую ее насмешливое фырканье. — Короче. Всю нашу первую ночь я называл ее Логан, а она даже не удосужилась меня поправить. Даже не знаю, собиралась ли она вообще меня когда-нибудь поправить. Дилан как-то назвал ее по имени, и я был просто в ужасе. Ну а ей явно было пофиг.

Почему-то эта деталь кажется особенно важной. Она так много говорит о самой Лондон и о «нас», просуществовавших жалкие две недели.

Марго хмыкает.

— Эта девочка мне уже нравится.

— Ага, ты ей тоже нравишься, — повернувшись к Марго, я вижу, как она вопросительно приподняла брови. — Я рассказал ей, как ты меня эксплуатировала в своем кукольном салоне.

Моя сестра расплывается в горделивой улыбке.

— Мы несколько раз переспали и…

— За одну ночь, как я понимаю?

— Нет, бестолочь. В разные дни.

— Ну ни фига себе, — закатывает глаза Марго. — Постоянные отношения прямо.

Глотнув воды, я ставлю бутылку на стол.

— А ты еще удивляешься, почему я не люблю с тобой разговаривать.

— Ой, я тебя умоляю. Только со мной ты и любишь разговаривать, поскольку я не ублажаю твое гигантское эго, — она пихает меня в плечо. — Давай дальше.

— Она сторонится парней. Бойфренд, с которым у нее были долгие отношения, изменял ей, и меня не покидает чувство, что она в своей жизни видела немало мудаков. Самое интересное, что влечение-то есть, но не уверен, что я ей действительно нравлюсь. Она сказала, что я полон штампов, блядун, придурок, ну и так далее.

— О-о, теперь она мне нравится еще больше, — нырнув рукой в пакет и достав оттуда горсть чипсов, замечает Марго.

— Она умная, забавная и красивая, и… — я настолько отвык от темы девушек и чувств в одном разговоре, что еле выговорил продолжение: — и есть что-то еще. Между нами, я имею в виду.

А потом я рассказал Марго о сегодняшних словах Дэниела, о том, как парни подъебывали меня, что я переспал со всеми горячими барменами женского пола города.

Помолчав несколько секунд, она кладет свою руку на мою, чтобы смягчить удар:

— Они не ошибаются.

— Марго, — я поворачиваюсь к ней лицом. — Это мне никак не помогает.

По моему голосу она вполне может понять, что я не только в дерьмовом настроении, но и чувствую себя самым настоящим дерьмом.

— Прости. Я просто хотела быть честной.

— Знаю, — отвечаю я. — Просто впервые в жизни мне неуютно от того, как я обычно вел себя с девушками. Всегда оправдывал себя тем, что они тоже хотели встретиться со мной на раз — и, возможно, про некоторых из них это правда. Но я уверен, что в основном это не так. А когда Коди поржал, будто нам скоро некуда будет пойти, чтобы не столкнуться с рыдающей из-за меня женщиной, и… Господи. Я что, на самом деле так плох?

— Ты спрашиваешь у своей сестры, правы ли твои друзья по барам насчет твоей шлюховатости?

— Я про то, кажусь ли я настолько ужасным?

Она меняет позу и кладет ногу мне на бедро.

— Честно?

— Честно.

— Отчасти. Ну вот, например, когда мы идем выпить, твой телефон просто не перестает жужжать от смс. Ты настолько к этому привык, что уже не обращаешь внимания. Или еще пример: мы ужинаем, к тебе подходит девушка, и я вижу, как ты силишься вспомнить ее имя. Это… Я в общем-то тоже уже привыкла, но да. Смотрится это неприглядно.

Откинув голову на спинку, я отвлекаюсь от разговора и смотрю, как Джимми Фэллон во что-то играет с Дэвидом Бекхэмом.

— Я не хотела, чтобы ты чувствовал себя плохо, — шепотом говорит Марго. Я вижу, что ее беспокоит этот разговор. Марго постоянно мечется между желанием выдать голую правду и чувством вины, когда речь заходит обо мне.

— Все нормально.

— Просто… — поправив свою пижамную футболку, начинает она. — От Миа — и только Миа — ты шагнул ко всем подряд. Без какого-то постепенного перехода.

— Так я и не хотел никого, как когда-то хотел Миа, — возражаю я.

— Но однажды захочешь, — говорит она. — Может быть, это будет Лондон. Но ты говорил, она опасается парней, а сегодня видела и слышала тебя в баре. Не удивительно, что она держит тебя на расстоянии. Ты сам-то стал бы себе доверять?

В животе тяжело оседает неприятное чувство.

— Я понимаю.

— Слушай, я не говорю, что тебе надо срочно увольняться из высокоранговых плейбоев, но просто взгляни со стороны на себя самого и на то, что делаешь. Твоя жизнь — это идеальная комбинация удачливости и амбиций, но на женщин ты смотришь как на оборудование в тренажерном зале.

Я захлебнулся глотком воды.

— Марго, это ведь ужас какой-то.

Она приподнимает брови, как бы говоря мне: «Что, я не права?»

— Просто научись относиться к девушке так, как хотел бы, чтобы относились к тебе, — продолжает она. — И я сейчас не про игры с участием ее интимных частей тела.

Я фыркаю.

— «Интимных частей тела», говоришь?

Она закатывает глаза.

— Ты был на самом деле хорошим парнем для Миа.

От ее слов я ощущаю беспокойство. Легче всего было помнить конец — когда я был одинок, она беспомощна и разбита, и казалось, мы больше никогда не найдем общий язык. Повернувшись, я смотрю на Марго.

— Правда?

Она с улыбкой отвечает:

— Правда. Замечательным. Идеальным. Все вокруг ей завидовали.

— Ну, — снова повернувшись к экрану, говорю я, — очевидно, не таким уж и идеальным. Иначе она бы не перестала нуждаться во мне.

Марго застывает, а потом берет у меня с коленей пульт и выключает звук.

— «Нуждаться» в тебе? — ее голос стал резким. — Ей и не нужно было в тебе нуждаться. Хотеть быть с тобой — конечно. Наслаждаться тем, что ты рядом — еще бы. Жаждать тебя — фу, гадость — но да.

Со стоном пытаюсь взять пульт, но она убирает его подальше.

— Ты ведь понимаешь, о чем я, — отвечаю я.

— Сомневаюсь. В один чудовищный день у Миа разрушились все мечты. Произошедшее изменило ее и сказалось на ваших отношениях. Это не означает, что ты как-то что-то напортачил.

— И в итоге, — поставив тарелку на кофейный столик, говорю я, — мы оба оказались не в силах справиться с тем, через что она прошла. Вот и все.

Марго пожала одним плечом.

— Согласна.

Я рычу в ответ, желая, чтобы она это опровергла. Вот почему я терпеть не могу говорить о Миа. Все это отстойно, абсурдно и бессмысленно — та авария, ее холодность, мое разбитое сердце, наш разрыв — и до сих пор ощущается кровоточащей раной. Терпеть не могу ее теребить. Но с другой стороны, это всего лишь расставание двух людей. Такое происходит сплошь и рядом.

— Люк, тебе было всего девятнадцать! — повышая голос, говорит Марго. — Понятное дело, ты наговорил ей каких-то гадостей, потому что и самому было больно, а она была не в состоянии обсуждать свои чувства. Вот вы и отдалились друг от друга.

— Я знаю. Просто никогда не думал, что такое произойдет, — отвечаю я тянусь через нее достать пульт.

— Разве мы можем такое предвидеть? Предсказуемая жизнь людей не меняет.

Включив звук, я увеличиваю громкость, давая ей понять, что разговор о Миа, Лондон и обо мне закончен.