Лукавый сексуальный лжец

Глава 8

Люк

Уставившись в потолок, я перебираю в памяти несколько последних встреч с Лондон. Это странно, когда все заканчивается настолько резко и полностью. И я понимаю, почему она больше не хочет заниматься со мной сексом. Понимаю, почему считает, что я не в ее вкусе. Проблема в том, что сейчас к Лондон не подступиться, и мне никак ее не убедить, что я стою ее времени.

Оказывается, я успел забыть, как сильно терпеть не могу всякие беспокойные чувства.

Партнеры компании сейчас на встрече в Лейк-Эрроухед, но большинство стажеров по понятным причинам не приглашены. Нам с трудом доверяют принести юридическое обоснование из одного офиса в другой, не говоря уже о посвящении во внутренние дела компании или детали самых интересных дел. Это означает, что у меня появилось несколько выходных, вот только время жутко не подходящее. Мне не хочется провести их в бесконечных раздумьях.

Поэтому я заполнил день всякими делами: отвез бабулю на ее лечебную физкультуру, помог Эндрю вытащить старый холодильник из гаража, намотал несколько кругов в бассейне. А к тому времени, как настала пора ехать на ланч с отцом, я ощутил напряжение в плечах и спине.

Все вернется в норму, когда я снова буду в настроении для старого доброго перепихона, но Лондон, Миа и с трудом поддающееся распознаванию множество тел, поцелуев и взглядов, составляющее мою реальность между ними двумя… Мне кажется, я уже сам не могу понять, чего хочу.

От приближающегося окончания учебного года кампус Калифорнийского Университета Сан-Диего практически вибрирует. Кто-то из студентов валяется на лужайке, кто-то кидает фрисби, а кто-то просто лениво прогуливается по дорожкам, будто занятия уже кончились.

Впереди стоит парень, выглядящий очень знакомо… Мой памяти требуется всего секунда узнать его, а когда это происходит, желудок ухает куда-то вниз.

Это Ансель, он разговаривает со студенткой. Он высокий, поэтому немного наклоняется, чтобы смотреть в глаза, и во время разговора постоянно жестикулирует. В его внимании к ней нет никакого сексуального подтекста, но даже просто глядя на него, мне понятно, насколько ему важно, что она его понимает.

Проклятье. Он хороший парень.

Я оглядываюсь назад, откуда пришел. Мне нетрудно избежать встречи с ним — достаточно вернуться назад и обойти кругом корпус гуманитарных факультетов, но по какой-то причине я не двигаюсь, даже когда в голову приходит план отхода. А с каждой секундой мои шансы уйти незамеченным тают.

И тут он оборачивается и видит, как я стою тут и наблюдаю. По его лицу заметно, как он меня узнает и потом, сглотнув, снова смотрит на девушку.

Она начинает уходить, а он делает шаг мне навстречу.

Как бы я поступил на его месте? Выдал хук справа? Прошел мимо?

Он останавливается в метре от меня.

— Люк.

— Ансель. Привет.

Мы обмениваемся кратким и самым неловким на свете рукопожатием.

Сейчас, вдали от тусклого освещения бара, я думаю, он на несколько лет старше меня. И дело не столько в морщинках на лбу, сколько в том, как он на меня смотрит: спокойно, уверенно и прямо в глаза.

— Как ты здесь оказался? — спрашивает он.

— Мой отец руководитель Института биоцепей. [ориг. название Biocircuits Institute, BCI UCSD — прим. перев.] Он работает… ну, вон там, — я показываю на здание позади него, и он оборачивается посмотреть. — И мы договорились вместе пообедать.

Когда он снова поворачивается ко мне, с приподнятыми бровями произносит тихое:

— А-а.

— Но я заметил тебя и хотел поговорить.

Ансель коротко кивает, побуждая меня продолжать.

— Тем вечером я повел себя, как мудила. Хочу извиниться.

Он снова приподнимает брови и подбородок, от чего мне понятно, что он не это ожидал от меня услышать.

— Я знал, что Миа с кем-то, — продолжаю я, — и что она начала жить дальше. Ну то есть, — тут же добавляю я, — и я тоже, конечно. Но я не знал, что она вышла замуж. Это просто сбило с ног.

Он кивает, но по его лицу ничего не прочесть.

— Я понимаю.

— И все-таки меня самого удивила собственная реакция, когда мы встретились, — с улыбкой говорю я. — Потому что это кажется безумием — привычно относиться к девушке спустя четыре года, правда ведь?

Он смеется в ответ, и его взгляд смягчается.

— Не обязательно, — замечает он. — Речь же о Миа. Думаю, я бы не смог к ней относиться иначе и век спустя.

Теперь и я издаю смешок.

— Это точно.

Его улыбка исчезает.

— А еще речь идет о травмирующем опыте для вас обоих, разве нет? Вы были вместе так долго, а она чуть не умерла.

Всякий раз воспоминания о том дне ощущаются ударом в живот: как позвонила Харлоу, как я ошалело помчался в больницу, как четырнадцать часов вышагивал по комнате ожидания, не присев ни на минуту, пока она была на операции. Не было никаких хороших новостей. И как бы я не сожалел о тех своих словах, они и по сей день ощущаются правдой: «У меня такое чувство, что девушка, которую я любил, погибла под колесами того грузовика».

— После аварии она нуждалась в ком-то рядом, но не во мне, — говорю ему я и понимаю — наверное, впервые — насколько это правда. — Все действительно настолько просто.

Ансель кивает и смотрит куда-то мне за плечо.

— Во всяком случае, тебе не о чем разбираться со мной, — говорит он. — Я знаю, эти воспоминания ранят Миа, и она чувствует, будто потеряла члена своей семьи, потому что она больше тебя не знает. А по собственному опыту я в курсе, насколько это неправильно — двигаться дальше, притворяясь, будто ничего не случилось, — его расслабленная улыбка возвращается, и я чувствую благодарность; его лицо как профи куда более суровое. — Приходи к нам как-нибудь поужинать. У нас потрясающий новый дом, Миа снова танцует — и очень счастлива. Она с большим удовольствием повидается с тобой.

Похлопав меня по плечу, он уходит мимо меня по дорожке.

***

Этим же вечером мне не хотелось оставаться дома. Смс от Дилана пришло как раз, когда я собрался поехать заказать начос. И когда он предложил встретиться, я не нашел ни одной причины отказаться. Меня одолевало дурное настроение из-за произошедшего в клубе, но как бы мне ни хотелось увидеться с Лондон, в бар к Фреду меня не тянуло. Существует тонкая грань между пообщаться и пофлиртовать с кем-то, кому ты тоже нравишься, или даже не очень, и быть жалким ничтожеством. По моим ощущениям, я приблизился опасно близко к этой грани.

Мы решаем пойти в «Клоув», в новый клуб, где я бывал пару раз, и — если только у Лондон нет третьей работы — я надеюсь ее там не будет, и ей не придется смотреть, какой я мудила.

Находим столик поближе к бару, и к тому времени как к нам присоединяются Дэниел и Эндрю, я чувствую себя довольно неплохо, выпив пару бутылок пива. Музыка тут превосходная, девушки еще лучше, и если не ошибаюсь, я попал под прицел длинноногой брюнетки за угловым столиком.

Я кожей чувствую ее неустанное внимание, и наши глаза на мгновение встречаются, когда я смотрю Эндрю через плечо. Тут же отвожу взгляд, надеясь, что это выглядит, будто я рассеянно оглядываю клуб. Мне нужно как-то решить возникшую дилемму. С одной стороны, хороший трах — отличный способ сегодня отвлечься. И потом, я уже говорил: секс — он все так же хорош. Но с другой стороны, я чувствую нерешительность из-за пусть призрачной, но все возможности, что с Лондон все может быть очень хорошо. Не знаю, может, все-таки стоит отправиться к Фреду. Мне хочется вернуться, подначивать и поддразнивать ее, снова найти тот общий ритм, что у нас уже был. Противно от мысли, что я могу общаться с ней разве что с прицелом на грядущие шалости. Все же приятней думать, что она была права, и мне правда не обязательно доставать член из штанов, чтобы кому-то понравиться.

Та брюнетка пробирается сквозь толпу, а когда оказывается в паре метров от меня, мы встречаемся взглядами, и я понимаю: избежать с ней встречи, не оказавшись полным мудаком, тут никак не выйдет.

— Здравствуй, — говорит она и зажимает соломинку между своих розовых блестящих губ.

— Привет.

— Как вечер?

Слегка улыбнувшись, я киваю.

— Неплохо.

Наклонив голову в сторону, она какое-то время удерживает мой взгляд.

— Рада, что ты здесь.

Мои брови взлетают вверх.

— Я… тоже рад, что ты здесь.

Жду, что она представится, пригласит потанцевать, — все что угодно, кроме этого:

— Хочешь, уйдем отсюда?

— Уй…

Что?

— Ага, — покусывая соломинку, отвечает она. — Ко мне.

Я моргаю. Несколько раз. Ну просто даже для меня это слишком быстро. Но адреналин уже гуляет по венам, и я становлюсь сам себе привычным, кем-то менее сложным, рефлекторно расслабившимся от перспективы нагнуть ее над кроватью и оттрахать, пока не забуду имя Лондон. Кивнув, я ставлю свое пиво на столик позади меня и беру ее протянутую руку.

Я чувствую себя хорошо.

Это — хорошо.

И просто.

И, кстати, Марго, какого хера? В девяноста случаев из сотни так и происходит: женщина подходит ко мне в баре и явно хочет перепихнуться. И я еще при этом должен анализировать собственные действия?

Между прочим, я чувствую себя прекрасно — после недели воздержания, после разговора с Анселем. Возможно, мне действительно нужно было закрыть вопрос с Миа и отпустить. Марго права: это хорошо — знать, что Миа счастлива, что она живет жизнью, которую сама выбрала и сама строит. А после того как поговорю с ней напрямую, буду чувствовать себя еще лучше.

Безымянная брюнетка ведет меня к своей Камри и открывает дверь. У нее офигенная грудь, изящные ноги и пухлый, исключительно трахабельный рот.

— Поедем вместе или ты за мной?

Но в глазах нет искорки, в характере огня, никакого хорошо подвешенного языка и дразнящей улыбки. И никаких ямочек. Я закрываю глаза от возникшего образа Лондон. Она была просто триггером, катализатором, толчком вперед. Мне нужно было разобраться во всем с Миа, а чтобы это сделать, нужно было что-то почувствовать. Благодаря Лондон я и почувствовал хоть что-то, пусть и ненадолго; теперь я в этом не сомневаюсь.

А еще я не сомневаюсь в том, что если поеду на своей машине, то уже домой.

— Вместе, — открыв пассажирскую дверь, я смотрю на нее поверх машины и показываю на себя: — Я Люк.

Она смеется и кивает, словно сказанное мной и так очевидно.

— Я знаю, глупенький.

А потом садится в машину.

Ну допустим.

Сажусь тоже, и прежде чем я успеваю пристегнуться, она кладет руку мне на промежность и, придвинувшись, шепчет:

— Хочу, чтобы ты кончил на меня.

Отстранившись, я выдавливаю из себя улыбку и стараюсь скрыть легкое отвращение. Нет, обычно такая стимуляция воображения мне очень даже нравится, и я за то, чтобы девушки откровенно говорили о своих желаниях, но этой явно не хватает утонченности. Из приветствия она прыгнула в откровенное порно.

Она ведет машину и держит руку на моем бедре, поглаживая вверх-вниз и по члену. Все потирает и потирает, наполовину приятно, наполовину раздражающе. Я закрываю глаза каждый раз, когда она меня касается.

С другой стороны, чувствую странное оцепенение. Это из-за нее? Или со мной что-то не то? Ощущение, что я наблюдаю за нами снаружи машины.

На каждом красном сигнале светофора она делает что-то вроде небольшого стриптиза, но с каждой расстегнутой ею пуговицей у меня в висках пульсирует один и тот же вопрос:

Как тебя зовут?

Как тебя зовут?

Как тебя зовут?

Это важно. Были ли это важно две недели назад? Не-а, это могло быть даже забавно: я бы поделился с друзьями и товарищами по команде историей о том, как трахнул девчонку у нее дома, не спросив имя. А сейчас эта безымянность меня напрягает. Благодаря Лондон это стало важно.

Я снова закрываю глаза, а в животе все сжимается, когда она, резко и визжа шинами, сворачивает на парковку и останавливается. Ее дом где-то в полукилометре от моего.

Оказавшись в лобби, она прижимается ко мне и целует, размазывая блеск по моим губам и подбородку. Каждый раз, когда она немного отстраняется, это ощущается как отдирание пластыря, пока наконец ее блеск полностью не исчезает, и остается только прикосновение мягких губ — кожа к коже. Она наполовину хихикает, наполовину стонет, когда я хватаю ее за задницу или впиваюсь пальцами в талию. И я убираю руки, потому что ее хихиканье звучит отвратительно — ни капли не искренне и не по-настоящему.

Повернувшись, она берет меня за руку и ведет вверх по лестнице в квартиру 2А, и тут на меня накатывает дежавю. Когда наклоняется открыть дверь, она потирается задницей об мой пах, а потом разворачивается ко мне лицом и втаскивает внутрь, схватившись за воротник рубашки. Я осматриваю квартиру, и от того, что многое вокруг кажется знакомым, на шее и щеках вспыхивает румянец.

Я уже бывал здесь.

Вглядываясь в ее лицо — она прикусила губу отбеленными зубами, а глаза соблазнительно полуприкрыты — я начинаю хотеть, чтобы она сказала, будто ее соседка не дома или давно спит. Что-нибудь вроде этого.

Поскольку я в ужасе, что трахнул ее соседку, и если та появится тут и увидит меня, вечер превратится в кошмар.

— Ты одна живешь? — наконец выдавливаю из себя я.

Она мотает головой.

— Мелисса на работе, — теперь ее глаза еще больше заблестели. — А что? Хочешь, чтобы она к нам присоединилась? Она будет дома к полуночи.

Я с облегчением вздыхаю. До этого времени еще больше двух часов.

— Мне и так хорошо.

Хищно улыбнувшись, она хватает меня за шлевку брюк и тянет за собой по коридору.

В спальне толкает меня к стене и, опять схватившись за воротник рубашки, отрывает несколько пуговиц. Это смотрится настолько комично, настолько чересчур, что мне хочется громко заржать. Эта девчонка как клишированная порно-звезда. Я недоуменно смотрю, как она начинает раздеваться, шлепнув меня по груди снятой блузкой, а потом и трусиками, после того как стянула с себя джинсы.

В голове проносится нелепейшая мысль: если бы это увидела Марго, она ржала бы, как конь. Это так нелепо и так смешно, что я бы к ней присоединился.

И, господи, от этого у меня ни фига не встанет.

Закрываю глаза, решив расслабиться и сдаться этому грядущему сексу с абсолютной незнакомкой. Ее руки решительные и грубые; оцарапав мне грудь, она стаскивает с меня джинсы до середины бедер. Опустившись на колени, делает все, что, как думают женщины, жаждет каждый мужчина: много языка и немного зубов, глаз не спускает с моего лица, сосет, активно двигая головой, и восхищается мои членом.

Презерватив надет. Она хочет сверху. Я чувствую какую-то отчаянную похоть — не потому что вот-вот кончу, а словно боюсь, что желание сойдет на нет. Звуки, которые она издает — явный перебор, и они специально для меня: ахи и охи, вскрики и стоны на тему того, какой большой у меня член, как она сейчас кончит, и как хочет, чтобы я трахнул ее до боли, и что-то еще нечленораздельное. Запустив руки себе в волосы, она дергает их от якобы мучительного удовольствия.

Она так паршиво притворяется, от чего теряю темп. Я ленивый говнюк, поддавшийся ненапряжным привычкам. Зажмуриваюсь сильнее от этой жалящей мысли.

Но едва закрыв глаза, импульсивно начинаю думать о Лондон: о ее теплой коже и тяжелой груди в моих ладонях, о звуках, рвущихся — словно она старалась, но не смогла больше сдерживаться — из ее горла. Происходящее сейчас все-таки ни капли не похоже на секс с Лондон — как бы яростно я не цеплялся за эти воспоминания.

Мысль, что мне нужно думать о Лондон, чтобы сохранить эрекцию, подчеркивает уже зародившуюся панику в моей груди. Да я долбаный идиот! Я ведь знаю, чего хочу, и трачу время, не находясь рядом с ней.

Я получил диплом, играл в команде по водному поло с лучшими спортсменами мира, но я по-прежнему остался все тем же, каким был больше четырех лет назад, в день, когда вошел в тот дом у пляжа и трахнул Эли Стирлинг.

Хватаю переигрывающую красотку, объезжающую меня, чувствуя, что пора заканчивать, пока я не переборщил с самоанализом и не психанул прямо тут. Поглаживаю ее между ног — хорошо прижимая пальцы и настойчиво двигаясь по кругу — и она, удивляя саму себя, начинает нуждаться в большем. Удовольствие стало реальным. Я замечаю, как подрагивают ее бедра, как начинает пульсировать внутри.

Она встречается со мной жадным взглядом.

— Шлепни по сиськам! — кричит она. — Шлепни по сиськам!

Я ошалело пялюсь на нее.

— Ч-что?

— Шлепни. Ударь. Мать твою, просто сделай это!

Помедлив, чувствую, как кровь холодеет от ужаса. Протянув руку, я делаю, как она сказала, и ощущаю, как внутри нее я полностью обмяк, даже когда она с воплями кончает, запустив ногти мне в кожу.

Внутри меня словно срабатывает переключатель, и я понимаю, почему она не представилась.

Понимаю, почему и квартира показалась знакомой. И нет, я не трахал ее соседку.

Я когда-то трахнул именно эту девчонку.

И забыл.

***

От хохота Марго чуть не задыхается.

— Зря ты сказал мне, ой зря, — тяжело дыша, говорит она. — Я не дам тебе забыть этот вечер! Ни за что.

Этот вечер запросто можно назвать худшим в моей взрослой жизни. Я настолько противен сам себе и знаю только двоих людей, с кем могу поделиться и кто мне не даст спуску: это Марго и Дилан.

— Я и не хотел тебе рассказывать, — со стоном говорю я. — Я сначала позвонил Дилану, но он был под кайфом и хреново соображал. Мне просто нужно поговорить с кем-нибудь.

— Боже, могу себе представить. Это ж жуть. Как ты мог ее не узнать? По лицу, например. По сиськам. Ну хоть как-нибудь!

Я мотаю головой и, придерживая телефон, снова со стоном ложусь на диван.

— Да не знаю я! Кажется, раньше она была блондинкой. И вроде бы выглядела немного знакомой. Но, Марго — я сейчас скажу самую отстойную вещь на свете, но уж слушай, раз взялась — она выглядела как миллион других девушек. Худенькая, с длинными каштановыми волосами, большие сиськи, накрашенные блеском губы.

— И как же ты тогда узнал ее?

Шлепни по сиськам! Шлепни по сиськам!

Качая головой, я отвечаю:

— Ну нет. Я тебе ни за что не скажу.

— О боже, ты прав, молчи.

Мы оба замолкаем, и мне слышен ее телевизор на заднем плане.

— Приедешь переночевать? — спрашиваю я.

— Люк, уже поздно.

— Ну Марго-о-о-о, — начинаю скулить я. — Я чувствую себя ниже плинтуса, а дом такой большой и пустой.

— И что, даже постель мне застелешь?

— А то.

Она глубоко вздыхает, и я знаю, что победил.

— Ладно, дитятко. Буду у тебя в десять.

***

Старшая сестра делает мне попкорн и горячий шоколад, а потом подкладывает себе под голову диванную подушку.

Обычная цена за ее услуги — массаж ног под запись шоу Джимми Фэллона.

— Спасибо, что приехала, — говорю я, проматывая первую рекламу.

Она закрывает глаза.

— Молчи уже.

С преувеличенным драматизмом хлопаю округлившимися глазами.

— Ты самая лучшая старшая сестренка в мире.

— Знаю, — она потягивается и пихает меня ногой. — Вот тут еще, где подъем. Весь день простояла на ногах.

Я морщусь.

— У тебя ноги пахнут.

Марго фыркает.

— А ты пошел домой к незнакомке, прежде чем понял, что уже успел когда-то с ней переспать.

Вздохнув, я отвечаю:

— Ты права, это в сто раз хуже, — делаю еще один глубокий вдох и рассказываю о еще одном важном событии дня: — Ну, в общем, сегодня в кампусе я случайно встретился с Анселем.

Она открывает один глаз.

— С Анселем?

— Муж Миа.

Ее рот округляется, и спустя пару секунд она выдыхает тихое:

— Ого.

— Ты должна мной гордиться. Я подошел и извинился, что по-мудацки разговаривал с Миа.

Она приподнимается на одном локте и вопросительно смотрит на меня.

— И?

— И… знаешь, он хороший парень, — я пересказываю ей наш с ним разговор. — Мне по-прежнему нужно поговорить с Миа, но сейчас я чувствую себя в миллион раз лучше.

— Люкер, можно я спрошу тебя кое о чем?

Я большим пальцем массирую основание пальцев ее ноги.

— Конечно.

— Когда смотришь на Миа, думаешь ли ты о…

Оставив ее ногу, я протестующе поднимаю свою руку.

— Нет! Нет. Больше нет, — заметив на ее лице озадаченное выражение, я добавляю: — Я не хочу спать с Миа.

Марго сдерживает растущую улыбку.

— Ну ладно.

Она с трудом умудряется не расхохотаться, от чего у меня внутри все сжимается от ужаса.

— Ты ведь на самом деле не об этом хотела меня спросить, да?

— Ага.

Опускаю голову.

— Вот блин.

— Люк, у тебя серьезные проблемы с сексом.

Я шлепаю ее по лодыжке.

— Просто закончи свой вопрос.

Зловеще ухмыляясь, она спрашивает:

— Когда смотришь на Миа, думаешь ли ты, что она может прийти к кому-нибудь домой, с кем когда-то переспала и забыла об этом?

Подскакиваю и щекочу ее бока, пока она не начинает визжать.

— Иди ты в жопу! — перекрикиваю я ее визг. — Давай спрашивай нормально.

— Ладно! Ладно! — задыхаясь и уворачиваясь, говорит она. — Когда смотришь на Миа, думаешь ли ты о том, что это классно — видеть ее снова счастливой?

Откинувшись на спинку дивана, я обдумываю, как именно ответить, потому что правда заключается в том, что я чувствую много всего. Если в двух словах, то да, я счастлив за Миа, потому что она потрясающая и заслуживает много любви. Но при этом все куда сложнее. Мне плохо, что я не смог ей дать, в чем она нуждалась. Еще я чувствую разочарование, что так отреагировал на то, что подошла к концу важная часть моей жизни. И что я пошел на крайности, лишь бы поскорей открыть новую страницу. Терпеть не могу, что мне до сих пор грустно из-за расставания с Миа и еще грустнее, что до знакомства с Лондон я совершенно ничего не чувствовал.

— Это классно, да, — отвечаю я, и Марго, должно быть, видит все это на моем лице, потому что улыбается мне, а потом слегка пинает ногой в живот.

— Ай! Господи боже, знаешь, я передумал. Не хочу, чтобы ты тут оставалась.

Она спускает ноги с моих коленей.

— Мне просто хотелось выпихнуть тебя из этого ощущения подавленности, куда ты соскальзываешь. У тебя был дерьмовый вечер, но ты уяснил для себя главное и двигаешься дальше. Временами ты можешь быть идиотом, Люкер, но все-таки не безнадежен. Просто не делай тех же ошибок снова, — она немного мнется, а потом добавляет: — Я имею в виду, еще раз снова.

Потирая рукой живот, я с осуждением смотрю на нее.

— Так. Уже поздно, пойду-ка я спать, — Марго наклоняется и целует меня в лоб. — Я тебя люблю. Не засиживайся допоздна.

— Не буду, — отвечаю я и импульсивно добавляю: — Думаю, я хочу позвонить Лондон.

Ожидаю в ответ очередную порцию подковырок, но она просто говорит:

— По-моему, это хорошая идея, — и уходит в свою спальню.

Услышав, как закрылась дверь, достаю из кармана телефон. Мне немного смешно — пока разговаривал с сестрой, мне пришло семнадцать смс-сок, и ни одной от девушки, с которой я хочу общаться.

Даже пока собираюсь с мыслями ей набрать, приходят еще две: от Дилана, который зовет меня присоединиться к ним у Эндрю, а вторая от девушки из Сиэтла, с кем я однажды переспал.

Что за адову хуйню представляет из себя моя жизнь?

Больше не раздумывая, нахожу в контактах телефон Лондон. Наверное, она на работе и может долго не проверять телефон. А я боюсь, что спячу долго ждать. Поэтому выбираю ее рабочий.

— Бар Фреда, — берет трубку она, и мое сердце по-дурацки подпрыгивает.

— Логан? Это Люк, — говорю я.

Она молчит довольно долго, как по мне, потом отвечает:

— Привет.

— Привет, — я понимаю, что она на работе, поэтому мне нужно сразу же перейти к сути, иначе ее позовут. — Слушай, я тут подумал, может потусим?

— Потусим?

— Ну да, — улыбаясь, отвечаю я. Никогда еще не ощущал себя таким нервничающим придурком. — Так говорят детишки, когда хотят что-нибудь поделать вместе. Давай потусим на пляже. Или давай потусим и поужинаем. Как-то так.

Она смеется и говорит:

— Не думаю, что это хорошая идея.

— Не сомневался, что ты так и думаешь, — замечаю я и сажусь прямее. — Но я обещаю, что постараюсь, чтобы это на все сто процентов того стоило. Выключу телефон. Заплачу за ужин. И не закажу ни одного Хайнекена.

— Ты звонишь мне на рабочий, чтобы пригласить на свидание?

— Я боялся, ты не ответишь на мобильный, увидев, что это я.

Когда она снова смеется, от этого звука я закрываю глаза. Он с хрипотцой, и в нем я слышу ее раздражение и уже заготовленный отказ.

— И когда?

Внутри теплой волной проносится надежда.

— Как насчет завтра?

Так и вижу, как она прикусывает ноготь большого пальца, обдумывая.

— Завтра вечером я работаю.

— А днем? Адвокатские конторы завтра, очевидно, не работают.

— Днем?

— Ага.

Ее пауза длится миллион лет.

— У меня завтра… инвентаризация.

— Инвентаризация?

— Весь день, — тут же добавляет она. — Кажется, э-э-э, начинается в десять, а может, и раньше. Мне нужно посмотреть в календаре, но он, э-э-э, в кабинете Фреда. И, возможно, она продлится аж до начала моей смены, — она делает паузу, а потом продолжает: — Знаешь, на самом деле, в следующие пару недель у меня дел навалом.

Не могу решить, нравится ли мне или нет, что врушка из Лондон ну просто никакая. Она как будто сидит в засаде и обстреливает меня.

— А, ну ладно, я понимаю. Хорошо тебе сегодня поработать, — говорю я ей. — Может, как-нибудь в другой раз.

Закончив звонок, я падаю на диван, ругаясь от разочарования в подушку.