Луна над заливом

Глава 19

Гроза уже подобралась к городу, и где-то в стороне океана небо освещалось беззвучными вспышками. Первые капли дождя упали на остывший асфальт, порывы ветра выдували в узких проходах между зданиями заунывные звуки, как будто несколько музыкантов, готовясь сыграть грандиозный хорал, пробовали трубы в оркестровой яме.

Выскользнув из дома, Татьяна и Георгий оказались на заднем дворе, огороженном металлической сеткой и заставленном бачками с мусором. Тусклая лампочка освещала лишь небольшой участок перед дверью, и неожиданно зазвеневшая крышка мусорного бака, сорванного одним из порывов, заставила Татьяну вздрогнуть. Георгий стиснул ее руку. Его ладонь была горячей, но неожиданная встреча со старым другом пробудила в Татьянином спутнике запасы сил.

Александр взял «сторожа» на себя и проделал это с большой ловкостью: взъерошил седой ежик, потер лицо руками, расстегнул до половины спортивную куртку, превратившись в сонного похмельного мужика, вялого и безобидного на вид, вышел, зевая, на площадку. Там он потоптался, несколько раз чиркнул спичкой, сказал «ч-черт!..» и прошаркал в дальний конец. Сквозь приоткрытую дверь Татьяна и Георгий слышали его голос:

— Слышь, земляк… спички нету? Как узнал, как узнал… нашего мужика за версту видать. Тоже не спится? Я вообще в грозу спать не могу, с детства. Во, бля, слышишь, как воет? Бр-р… Так нету спичек? Ну, давай зажигалку…

Потом Татьяна услышала быструю возню, потом стремительные легкие шаги вниз и вверх по лестнице, и, через пару минут, голос Александра:

— Чисто. Гошка, пошел!

Они пробежали через площадку. Спустившись по лестнице к черному ходу, Георгий распахнул тяжелую дверь.

Теперь они пробирались через двор к дальнему концу, где, по словам Александра, сетка была порвана, и лаз вел во двор соседнего здания.

Дыра за мусорными бачками была не слишком большой, и Татьяна испугалась на мгновение, что раненый Георгий не сумеет пролезть в нее, не потревожив перевязанного бока. Но спутник просочился в лаз виртуозно, как кот.

В смежном дворе было так же темно, лампочка над подъездом раскачивалась от ветра. Пустые мусорные баки уже вовсю катались по асфальту — надвигался нешуточный шторм.

Выбравшись на соседнюю улицу, Георгий с Татьяной быстро пошли вдоль припаркованных у кромки тротуара машин, разыскивая ту, о которой говорил Александр: голубой «камаро» с вмятиной на правой передней дверце. Вереница автомобилей была длинной, и, когда их поиски увенчались, наконец, успехом, с неба хлестнуло отвесным дождем. Пока Георгий, чертыхаясь, отпирал двери, Татьяна успела промокнуть в своих парусиновых тапочках. Грязный рюкзак, в который она запихала аптечку, деньги и лекарства, неприятно коробился от влаги и царапал ей плечо. «Надо было купить спортивную сумку, а это барахло выкинуть к чертям», — с запоздалым сожалением подумала Татьяна, забираясь на переднее сиденье. Она не слышала, о чем разговаривали мужчины в комнате, пока Георгий одевался, но вести машину он решил сам: теперь уже отсутствие прав не играло никакой роли.

Татьяне хотелось спросить, уверен ли Георгий, что рана не помешает ему вести машину, но по выражению его лица видела, что в данной ситуации ее номер — последний, и лучше помалкивать в тряпочку. Понятно, что Александр — не простой товарищ, выучка видна за версту, и то, что они с Георгием старые знакомые, объясняет умение Татьяниного спутника бесшумно и грациозно двигаться, видеть в темноте, не терять присутствия духа ни при каких обстоятельствах и без промаха стрелять. Машину он тоже водил как ас, гораздо лучше Татьяны. Куда они несутся в грозу по грохочущим улицам, она не спрашивала. Мелькали размытые огни витрин, пустые улицы в сплошной пелене дождя, на черном небе вспыхивали молнии, и Татьяна вспомнила «Door's» и их «Мчащихся в грозу». Когда-то она так любила слушать эту вещь под шум дождя, сидя в уютном кресле с чашкой горячего чаю с лимоном… нет, лучше кофе! Татьяна съежилась на сиденье и чуть не застонала от невозможности счастья: чашки кофе в кресле, знакомого тепла своей квартиры, тишины и покоя, необязательных новостей по телевизору…

Георгий мельком взглянул на нее и ободряюще улыбнулся.

— Потерпи. Скоро приедем.

Телепат чертов, — подумала Татьяна сердито… А Георгий еще раз внимательно взглянул на нее и вдруг притормозил у промокшего зеленого козырька над освещенной дверью маленького магазинчика.

— Я сейчас, — сказал он, выскакивая из машины под дождь, и скрылся за стеклянной дверью.

Она вздохнула и сунула руку в рюкзак, нашаривая сигареты. Пачка куда-то завалилась. Татьяна сунула руку поглубже в брезентовые недра и внезапно ощутила под пальцами что-то, на ощупь похожее на тех набитых твердыми полимерными шариками зверушек, которых очень любят дети. У Татьяны в машине тоже валялась такая игрушка — симпатичный медвежонок, которого она иногда, для разрядки, брала в руки: набитое шариками тельце массировало ладонь, успокаивало и умиротворяло.

Татьяна зажала в кулаке странный предмет, которого никак не должно было оказаться в рюкзаке, и поднесла его к свету. Это был лоснящийся от грязи кожаный мешочек, очевидно, оставшийся от прежних владельцев. Кожаная тесемка, стягивающая горловину, была завязана на несколько тугих, слипшихся от времени узлов. Татьяна подцепила узел ногтем, но он не поддавался.

Дверца распахнулась — Георгий с двумя бумажными стаканчиками запрыгнул в машину, отряхиваясь от дождя, как вышедший из воды пес.

— Кофе, — сказал он бодро. — Горячий. Держи. Что это у тебя?

— Посмотри, что я нашла, — она протянула ему мешочек, и лицо Георгия стало серьезным, а взгляд — острым.

Он взял у нее находку, помял, взвесил на ладони.

— Где ты его взяла?

Татьяна пожала плечами, отогнула крышечку на стакане с кофе и сделала глоток. Кофе был скверный, как во всех этих забегаловках, но зато горячий.

— Нашла в рюкзаке.

— А рюкзак у тебя откуда?

— Я же тебе говорила… Купила в одной лавчонке, чтобы не отсвечивать лакированной сумкой при моем затрапезном виде. Хотела выбросить — уж очень грязный, но не успела. А что там, как ты думаешь?

— Не знаю, — Георгий качнул головой, отъезжая от кромки тротуара. В одной руке у него был стаканчик с кофе, находку он сунул в карман. — Сейчас доберемся до места, развяжем и посмотрим… Прикури мне сигаретку, а?

Татьяна вспомнила, что так и не нашла пачку, и снова начала рыться в рюкзаке. Отыскав, в конце концов, сигареты, она прикурила две — для себя и для Георгия, и стала смотреть в окно. Местность, по которой они ехали, заставила ее вздрогнуть. Это был район, пользующийся дурной славой. Большинство домов выглядели так, будто побывали под бомбежкой лет сорок назад. Жителей здесь было немного — в основном опустившийся сброд, наркоманы, бродяги и прочая шушера. По этому району даже днем ходить было небезопасно. Но Георгий, похоже, собирался где-то здесь остановиться: он сбросил скорость и ехал медленно, как будто высматривая номера домов на стершихся табличках, свет фар выхватывал из дождливой темноты груды мусора, выбитые стекла, заколоченные двери.

Внезапно Георгий, совсем сбросив скорость, свернул и остановился возле запертых ворот. Татьяна вглядывалась в темноту, а ее спутник вышел из автомобиля, повозился с вынутыми из кармана ключами и отпер висячий замок. Глухие ворота распахнулись, и Георгий махнул рукой Татьяне. Она пересела за руль и осторожно въехала в темный двор заброшенного с виду дома. Позади Георгий запер ворота на засов, предварительно навесив снаружи замок, и поспешил к ней.

— Подвиньтесь, леди!

Она послушно подвинулась, и он скользнул на водительское место, медленно провел машину в глубину двора — фары освещали такое же запустение и груды мусора, как на улице, — и въехал в совсем уже непроглядную черноту облупленной арки. Арка заканчивалась тупиком: выход на улицу был замурован, — и была достаточно глубокой, чтобы машину невозможно было обнаружить даже днем, с крыши или из окон соседних домов.

Георгий заглушил мотор, вышел, подождал, пока выберется Татьяна, и запер дверцы. Щелкнула зажигалка, при свете колеблющегося огонька Татьяна разглядела обшарпанную дверь и две выщербленных цементных ступеньки вниз. Георгий сунул ключ в замочную скважину, повернул, дверь отворилась без скрипа.

— Осторожно, ступеньки. Ноги не сломай.

Они спустились, Георгий запер за ними дверь и нашарил на стене выключатель. Татьяна зажмурилась от света, потом открыла глаза и поморгала. Помещение было просторным — что-то вроде студии с маленькой кухней. Окон не было, и вообще квартира выглядела нежилой, хотя и была полностью обставлена.

Татьяна бросила рюкзак на пол и прошла на кухню. Здесь в стенных шкафчиках стояли в стройном порядке коробки с сухими завтраками, консервы, чай, кофе, галеты, непочатая бутылка коньяка.

— Ого! — Она повернула кран, подождала, пока стечет муть и наполнила чайник. Возглас Георгия заставил ее броситься обратно в комнату.

Он сидел в кресле и что-то рассматривал. На журнальном столике валялся кожаный мешочек из рюкзака, тесемки были разрезаны, а на ладони Георгия… Она наклонилась, не веря своим глазам. Темные камешки, посверкивающие волшебными искрами, были пугающе красивы.

— Что это? — прошептала Татьяна.

— Опалы, — ответил Георгий. — Черные опалы. Мы с тобой богачи.