Луна над заливом

Глава 2

— Вы берете ваши часы, леди, или мне их выбросить? — спросил бродяга, и с его покрытого пылью и свежим загаром лица на Таню глянули пронзительные синие глаза.

Она молча протянула руку и взяла часы.

Застегивая браслет на запястье, она продолжала чувствовать на себе внимательный ироничный взгляд странного человека в дорогом и безумно мятом и грязном деловом костюме, босого и запыленного.

— Э, да вы, похоже, моя соотечественница, — внезапно перешел он на русский язык, и его глаза теперь уже откровенно заискрились смехом.

Татьяна вздрогнула от неожиданности.

— Что, не ожидали? — прочитал он ее мысли и с явным удовольствием кивнул: — Ну, да, у меня настоящий негритянский выговор. В Бронксе нахватался. Просто я по природе неплохой имитатор, а в первый свой приезд сюда работал на бензозаправке среди черных. Впрочем, это было так давно — вас, мадам, наверное, еще на свете не было!

Его галантность тоже несла на себе отпечаток иронии — Татьяна не могла понять, всерьез ли он говорит ей комплимент, или издевается. Это ее раздражало, и она ответила довольно сердито:

— Ну, тогда вам должно быть не меньше семидесяти лет.

— А что, я похож на семидесятилетнего? — мужчина потер заросший щетиной подбородок. — Вообще-то, может быть, — он усмехнулся и доверительно сообщил: — Мне нельзя пить.

— В самом деле? — холодно спросила Татьяна.

Она не понимала, что, собственно, она тут делает, зачем стоит по щиколотку в песке, портит туфли, теряет время и разговаривает с каким-то психом. Но в этом психе было что-то донельзя притягательное и отталкивающее одновременно. Какая-то тайна.

Он, казалось, не заметил ее тона и охотно ответил:

— Ну, да. Можете себе представить, я сюда шел пешком от Централ-Парка. Два дня шел! — это прозвучало почти мальчишеской похвальбой. — Туфли вдрызг, но туфли не жалко, вот ноги стер…

Он опять поморщился, приподнял ступню и начал ее разглядывать, сокрушенно покачивая головой.

— Пропили все деньги? — Татьяна не скрывала глубокого удовлетворения феминистки.

Он опустил ногу и усмехнулся. Его усмешка преображала все лицо: в глазах зажигались синие искры, широкий твердый рот по-мальчишески растягивался до ушей. Про таких говорят: чертовски обаятельный.

— Если бы! Дело обстоит гораздо хуже. Понимаете, леди, когда я выпью, я готов брататься со всем миром и любить всех вокруг. На этот раз я выбрал объектом любви одну прелестнейшую девчонку, черную, как сапог, всю в блестках, в юбке до пупа, ну, вы понимаете…

— Нет, — сказала Татьяна высокомерно, — не понимаю.

— Да как же!.. — он даже приподнялся. — Уверен, что понимаете! Ну, вот, к примеру… Вы любите лошадей?

Татьяна не ответила. Лошадей она любила, но весь разговор выглядел каким-то бредовым. Однако незнакомцу и не нужен был ее ответ.

— Вот представьте, — сказал он мечтательно. — Круп! Лодыжки!.. Грива!.. М-м-м-м!.. Мечта наездника. Если вы, конечно, понимаете в этом толк. Да еще вся грива заплетена в мелкие косички, в ушах — во-о-от такие золотые кольца, юбка красная в блестках, кофточки, считай, вообще нет — так, пара — тройка каких-то сверкающих лоскутков на цепочках… На ногах — золотые босоножки, а сами ноги… Нет, это нужно видеть. Гладкие, шоколадные, точеные! И руки такие же, и грудь, которая почти не прикрыта этими ее лоскуточками… И глаза размером с колесо от Мерседеса. И губы… Эх! — он махнул рукой. — В общем, вы мне поверьте, леди, там было на что посмотреть.

— Не сомневаюсь, — сухо произнесла Татьяна. — Извините, мне пора.

— Ну, вот!.. — он огорченно скривил рот. — На самом интересном месте…

Татьяна невольно улыбнулась, и он сразу обрадовано продолжил свой рассказ.

— Вы только послушайте, что было дальше! Мы с ней еще выпили, а потом взяли такси и поехали к советскому посольству. По дороге я вспомнил про двух своих знакомых музыкантов, которые играют в метро, мы заехали и забрали их тоже. С ними мы еще выпили, а потом выгрузились у посольства и стали там играть «Катюшу». Я пел, а эта негритяночка мне замечательно подпевала. Потом мы с ней плясали русскую, а потом я изобразил цыганочку с выходом — я, знаете ли, прекрасный танцор… ну, вы потом увидите… Так вот, я стал танцевать цыганочку, но упал, потому что много выпил. Тогда моя прелесть сказала мне, что ей пора домой. Я посадил ее в такси, мы долго обнимались и целовались на прощанье, потом она уехала, а я хотел еще попеть, но оказалось, что мои музыканты куда-то ушли. Тогда я решил пойти в гостиницу. Но в гостиницу меня не пустили.

— Почему? — спросила Татьяна. Этот псих рассказывал так забавно, что она невольно начала слушать.

— А у меня не оказалось бумажника, в котором было все — деньги, документы, гостиничная карточка, паспорт… А также ключ от номера. Записная книжка с телефонами друзей осталась внутри. Я смог вспомнить только, что один из них живет в Бруклине на Кони Айленд. Подумал-подумал и не придумал ничего лучше, чем идти пешком.

— А что, вы не могли взять такси, чтобы ваш приятель вам его оплатил? — недоверчиво спросила Татьяна.

— Теоретически — мог, — энергично кивнул этот сумасшедший. — Но, во-первых, адреса я не помнил. Я решил, что, когда я приду на Кони-Айленд, я уж как-нибудь его найду. Он, вообще-то, компьютерами торгует, можно зайти в какой-нибудь из компьютерных магазинов и спросить. Если не повезет — пойти в другой и спросить там. И в третий. Но я везучий, так что мне должно повезти с первого раза. — Он слегка задумался. — Ну, если он никуда не уехал, конечно, за те годы, что мы не виделись.

— А во-вторых? — спросила Татьяна.

— Что — во-вторых?

— Ну, вы сказали: во-первых, адреса я не помнил… А во-вторых?

— А-а-а… Ну, да. Во-вторых, леди, я ненавижу одалживаться. То есть, я могу, конечно, попросить денег взаймы, но не приехать, жалким, униженным, к другу и, отводя глаза, просить его заплатить за тачку. Это… фу, фу, даже думать противно!

Татьяна покачала головой:

— Ну, господин не-знаю-как-вас-там, у вас просто дворянские замашки! Вы не из бывших, случаем?

Он усмехнулся.

— Да нет, я из новых. Новый русский, слыхали о таких?

Татьяне неожиданно стало очень весело. Она рассмеялась.

— Хорош новый русский — босиком на Брайтоне! А вообще-то, это многое объясняет. Ваши эскапады напротив советского посольства… они, в общем, соответствуют образу.

— А я что говорю? — усмешка затаилась глубоко в его глазах, и у Татьяны снова возникло малоприятное ощущение, что он посмеивается над ней. Впрочем, это был не злой смех. Так взрослый добродушно усмехается, глядя на маленького ребенка, пытающегося выглядеть солидным и серьезным.

— Кстати, — сказал он, разглядывая Татьяну все с той же спрятанной в глазах усмешкой, — вы можете больше не называть меня господином-как-вас-там. Меня зовут Георгий. Можно Гоша. Можно Жора. Можно Гога. — Он усмехнулся уже в открытую, и Татьяна тоже рассмеялась, вспомнив главного героя из фильма «Москва слезам не верит». — А вас как зовут?

— Можете продолжать называть меня леди, — поспешно сказала Татьяна.

Еще не хватало знакомиться с кем попало на пляже! К тому же, судя по его рассказу, этот Жора был тот еще типчик.

— Ну, что ж, — легко согласился Георгий. — Только учтите, что я говорю «леди» всем без разбора. Вас это не задевает?

— А почему меня это должно задевать? — Татьяна пожала плечами. — Послушайте, — она посмотрела на часы. — Мне пора идти.

— А вам есть куда? — спросил он тихо, и Татьяна, прежде чем возмутиться его бестактностью, вдруг остро ощутила собственное одиночество. Ей действительно совершенно некуда было спешить. При мысли о ждущем ее одиноком ужине, она вздрогнула и быстро сказала: — В общем, так. У меня действительно на редкость незагруженный вечер, поэтому я предлагаю вам услугу. Я могу повозить вас по компьютерным магазинам, чтобы вы нашли этого вашего друга. Боюсь, что со стертыми ногами вы будете брести до ближайшего из них не меньше двух дней.

— Я буду вам очень признателен, леди, — серьезно сказал Георгий и с трудом поднялся, оставив продранные туфли на песке. — Мне бы не пришло в голову попросить об этом — у меня, знаете ли, при взгляде на красивую женщину возникают совсем другие мысли… Но я вам очень благодарен за то, что вы это предложили.

Они прошли несколько шагов, когда Георгий внезапно спохватился.

— Ах, черт, — воскликнул он вполголоса. — Совсем забыл!

Прихрамывая, он вернулся и поднял с песка свои туфли. Татьяна почувствовала холодок разочарования — она терпеть не могла в мужчинах бухгалтерской бережливости.

Но Георгий не стал брать туфли с собой. Он доковылял, как подстреленная чайка, по песку до ближайшей мусорной корзины и выкинул их туда. Потом отряхнул руки и с чувством исполненного долга вернулся к Татьяне.

— Понимаете, я в детстве был примерным мальчиком, — объяснил он в ответ на ее удивленный взгляд. — Никогда не бросал мусор на землю. Привычка. — Он шумно вздохнул и сказал, поставив брови домиком: — Кстати, о вредных привычках. Послушайте, леди… Я, конечно, ненавижу одалживаться… Но, если вы мне не дадите в долг сигарету, я умру прямо тут, не дойдя до вашего автомобиля.

Татьяна хмыкнула, — конечно, он углядел оттопыривающую карман пачку, — и достала свое излюбленное Мальборо. Георгий, просияв, поцеловал ей руку. У любого другого этот жест выглядел бы пошло, — отметила она. Глядя, как он жадно затягивается, Татьяна внезапно подумала о том, что, если он не врет и действительно шел сюда с Манхэттена два дня, он должен был здорово проголодаться. Любой курильщик, имея в кармане только мелочь, предпочтет купить на последние деньги сигарет, а не еды. Следовательно, ее случайный знакомый не только зверски хочет курить, но еще и голоден, как волк.

— Знаете что, — сказала она неожиданно для себя, — я совсем забыла. Я сегодня целый день за рулем и еще ничего не ела. Не могли бы вы составить мне компанию — я ненавижу есть в одиночестве, и…

— Послушайте, — перебил он довольно неучтиво, уставившись ей в лицо своими проницательными глазами, — если вы хотите таким образом меня накормить, то не старайтесь. Это детская уловка. А я вполне могу потерпеть. Пост полезен для здоровья.

— Но я в самом деле проголодалась, — запротестовала Татьяна, краснея от того, что он ее поймал. — Уж не думаете ли вы…

— Хорошо, — он опять перебил ее. — Давайте сделаем так. Я могу принять от вас… ну, скажем, пирожок и кофе. Но за это я буду вам должен ужин в ресторане на ваш выбор. Договорились?

— Договорились, — с облегчением сказала Татьяна, и рассмеялась.

Он ей нравился…