Луна светит безумцам

Глава 26

Мы с Терой шли вдоль 49-й улицы по направлению к озеру. Нас поджидал старенький фургон, движок тихо работал. Фары мигнули навстречу, и водитель откатил боковую дверцу.

— О Господи! Гарри, что они с тобой сделали?

Сьюзен неловко скользнула ко мне. Я ощутил ее тепло и не удержался, здоровой рукой обнял за плечи, прижал к себе. Узкие джинсы подчеркивали красоту длинных ног, бордовый жакет выгодно оттенял смуглую кожу. Она стянула волосы сзади, и от этого обнаженная шейка казалась еще тоньше, еще беззащитней. Сьюзен была немыслимо нежная, теплая. От нее веяло таким чистым и по-женски прекрасным ароматом, что я против воли почти повис на ней. Вся боль, сидевшая внутри, взбунтовалась с новой силой, словно соперничая с нежностью моей подпорки.

— Избили, — пояснила Тера. — Я же говорила, не убьют его.

— У тебя не лицо, а ящик с раздавленными помидорами, — присмотревшись, сказала Сьюзен. На ее личике залегла глубокая тень.

— В твоих устах это звучит как музыка, — пробормотал я.

Они погрузили меня в фургончик, где скучилась «Альфа» — Джорджия, Билли и другие. Там же лежали, тихонько постанывая, голубоглазый парнишка и девушка с волосами цвета мышиной шкурки. Джорджия, как заправская медсестра, суетилась подле раненых друзей. Ребята облачились в купальные халаты, простые и неброские. Спасибо, хоть не сидят в чем мать родила. Обстановочка и без того порядком нелепая. Не хватало еще трястись в фургончике с компашкой голых и не слишком симпатичных школяров.

Усаживаясь, я начал застегивать ремень безопасности и заметил, что руки покрыты противными черно-багровыми пятнами. Трудно понять, где они начинаются, где заканчиваются. Не руки, а один сплошной синяк. Я привалился к стеклу, подперев голову кулаком вместо подушки.

— А ты-то здесь откуда? — спросил я Сьюзен, когда она забралась на водительское сиденье.

— Им был нужен шофер, и, как оказалось, только я достаточно стара, чтобы взять напрокат машину.

Я поморщился.

— Ох…

Сьюзен вставила ключ в зажигание.

— Рассказывай, не молчи. Я думала, умру, когда ты сиганул из машины. Мы выполнили твою просьбу, позвонили в полицию. Тера пошла взглянуть. Приходит и говорит, мол, так и так, полиция опоздала, «Уличные волки» тебя захватили. А почему пикап-то перевернулся?

— Не повезло. Покрышки взорвались.

Сьюзен искоса посмотрела на меня.

— Сволочи! Тебя будто поезд переехал. Лежи спокойно, Гарри. Мы найдем тихое местечко, ты отдохнешь.

— Давай лучше найдем поесть. Подыхаю с голоду. Тера, ты следишь за восходом?

— Слежу. Тучи рассеялись. Даже звезды видны.

— Фантастика, — пробормотал я и уснул.

Фургончик трясло, но мне было плевать. Я спал как убитый и проснулся лишь от крепкого аромата жаркого. Мы стояли возле закусочной. Сьюзен, груженная пакетами, отсчитывала наличные. Я высмотрел в одном пакете золоченую бумажную корону, лениво подцепил за ободок и водрузил ее себе на макушку. Сьюзен прыснула.

— Король бутербродов и повелитель сандвичей! — напыжившись, возвестил я.

Сьюзен засмеялась и покачала головой. Тера даже не улыбнулась. Я решил проверить состояние детишек и обнаружил, что все без исключения (даже раненые) демонстрируют волчий аппетит и лихо уплетают за обе щеки. Тера перехватила мой взгляд.

— Щенки, — прошептала она, будто этим все сказано. — Раны совсем не так опасны, но шрамы останутся. Будет, чем похвастаться.

— Рад слышать.

Я отхлебнул глоток колы и захрустел жареной картошкой. Горячая, еще с парком.

— Объясни, как твоя кровь попала в ресторан Марконе. Той ночью. Перед полнолунием.

Тера пальцами вытащила начинку из гамбургера и принялась грызть мясо.

— Спроси в другой раз.

— Другого раза может не быть.

Она достала новый кусок.

— Я знала, что парни, которые потревожили моего жениха, близко. Я вычислила, где они снова ударят, и отправилась туда, чтобы их остановить.

— Одна?

Тера хмыкнула.

— Мало кто из перекинувшихся волком знает, как следует жить в этом облике. Но почти все изначально хищники по натуре. Я прыгнула в окно и дралась. Числом задавили. Пришлось бежать.

— Ну а детишки? — спросил я.

Она оглянулась. Готов поклясться, глаза ее потеплели и засветились гордостью, даже лицо смягчилось.

— Дети с могучим сердцем. Они хотели учиться, и я учила. Попроси их рассказать свою историю.

Я прикончил картошку.

— Как-нибудь попозже. Куда мы едем?

— В укромное место. Вооружимся, подготовимся…

— Я вооружусь, я подготовлюсь. Ты со мной не пойдешь.

— Ошибаешься, чародей. Пойду.

— Нет.

Янтарные глаза сверкнули.

— Чародей, ты силен. Но я не позволю этим людям разлучить меня с женихом. И пойду с тобой, даже если ты убьешь меня, чтобы остановить.

Настала моя очередь первым отвести глаза. Я хмуро потягивал напиток. Тера безмятежно разоряла следующую булочку с мясом.

— Кто ты?

— Одна из тех, кто потерял слишком много близких.

Златоглазая устроилась поудобнее и погрузилась в молчание, давая понять, что беседа окончена.

— «Одна из тех, кто потерял слишком много…» — ворчливо передразнил я Теру, вернулся на место и скорбно ссутулился над своим бутербродом. — Как раздеться, так первая. Стриптиз изобразить — не вопрос. Вервольфов малолетних натаскать — раз плюнуть. А до дела дойдет, глазки в кучку, рожа кирпичом…

За спиной раздался странный шелест. Я обернулся. Тера грызла кусок мяса. Глаза ее сверкали и губы чуть кривились в уголках. Фыркая носом, волчица беззвучно смеялась.

«Укромным» местечком дамы обозвали огромный дом в окрестностях Золотого Берега, неподалеку от дворца в миниатюре, принадлежавшего самому Марконе. По меркам соседа, этот особняк не так уж и велик. Впрочем, с равным успехом можно сказать, что Эйфелева башня не так уж и велика, с точки зрения Годзиллы. Сьюзен уверенно направила фургончик через пролом в высоченной изгороди, потом по белой бетонной дорожке к шестиместному гаражу, двери которого величаво поднялись перед нами.

Я вывалился из фургона и во все глаза уставился на припаркованные в гараже «мерседес» и «субурбан».

— А мы где вообще? — выдавил я.

Тера открыла заднюю дверь нашего транспортного средства (после увиденного иначе не назовешь), и оттуда посыпалась ребятня, не забывая помогать раненым друзьям. Джорджия потянулась, и под халатиком проступили соблазнительные подробности ее телосложения. Девушка откинула копну рыжеватых волос.

— Это особняк моих родителей. Они в Италии. Вернутся на будущей неделе.

Я устало потер переносицу.

— Наверное, родители даже не догадываются о твоих вечеринках?

И в ответ схлопотал раздраженный взгляд из-под длинных ресниц.

— И не догадаются. Мы хорошенько вычищаем за собой всю кровь. Давай-ка, Билли, уложим этих двоих в постель.

— Ты иди, — отозвался парень, не сводя с меня глаз. — Я догоню.

Джорджия хотела возразить, но только головой мотнула и с помощью другого парнишки повела раненых бойцов внутрь. По-прежнему голая, будто так и надо, Тера шлепала следом. Оглянулась разок и исчезла в доме. Сьюзен встала передо мной, напрочь загородив обзор.

— Пять минут, Дрезден. Потом я.

— Угу, — был дан ответ.

Сьюзен испарилась, и мы с Билли остались вдвоем. Невысокий крепкий очкарик, засунув руки в карманы, хмуро на меня пялился.

— А что, нынче все чародеи разгуливают в детских коронах или это нам дико повезло?

— А что, нынче все оборотни разгуливают в очках и льют на себя водопад одеколона или это в честь полнолуния? — парировал я, стаскивая с головы корону.

Он усмехнулся. Ну вот, так-то лучше. На обиженных воду возят…

— Быстро соображаете. — Он протянул мне руку. — Билли Борден.

Мы обменялись рукопожатием, причем он явно пытался раздавить мою ладонь.

— Гарри Дрезден.

— Видок у вас помятый, мистер Дрезден. Надеетесь одолеть их?

— Нет, — честно признал я горькую правду.

Билли коротко кивнул и поправил съехавшие очки.

— Значит, мы вам понадобимся.

Опять двадцать пять! И бойскауты туда же. Мда-а, стороннички подбираются хоть куда. Чип и Дейл спешат на помощь!

— Ну уж нет. Фигушки.

— Почему?

— Видишь ли, малыш, ты не встречал подобных гексенвольфам. Не сталкивался с акулами вроде Марконе. И уж точно не представляешь, каков Макфинн в деле. А даже если представляешь, назови мне причину, по которой ты обязан прогуливаться поблизости?

Он очень внимательно выслушал мою тираду.

— По той же причине, что и вы, мистер Дрезден.

Я открыл рот… и закрыл.

— Разумеется, я знаю гораздо меньше вашего, — продолжил Билли. — Но я же не полный кретин. И у меня глаза имеются. Многие ведут себя так, словно ничего не происходит. Нацию губят, мистер Дрезден.

Вы в курсе, что за последние три года количество тяжких преступлений выросло на сорок процентов? Количество убийств, особенно в крупных городах и сельской глубинке, выросло почти вдвое, а похищений и бесследных исчезновений людей — на триста процентов?

Я тупо смотрел на мальчишку. Действительно, раньше цифры меня как-то не занимали. Мерфи и другие копы говорили, что на улицах становится все хуже и хуже. Я и сам чувствовал, как мир наполняется тьмой. Чувствовал не на уровне слов, а где-то на уровне подсознания или глубже. Проклятие! Теперь понятно, почему я весь вечер идиотские номера откалываю. Стараюсь по-своему поднять факел.

— Я пессимист, мистер Дрезден, и думаю, люди не способны сами себе нанести такой вред. В смысле если бы преступники трудились в три смены, не покладая рук, они бы и тогда не сумели выйти на триста процентов. В газетах разное пишут. Что, если Потусторонний Мир задумал вторжение и в этом все дело?

— А если и так? — вопросом на вопрос ответил я.

Хотя Билли избегал встречаться со мной взглядом, в его голосе звенела непоколебимая уверенность.

— Тогда каждый должен что-нибудь предпринять. Поэтому мы здесь. Вся «Альфа». Когда мы пересеклись с Терой при работе над Северо-Западным проектом, она предложила нам эту возможность. Конечно, мы сразу же ухватились.

Я смотрел на него и думал, что спорить бессмысленно. Я наизусть знаю, какие доводы посыплются. Сам такой. Будь я лет на десять моложе, на голову пониже и на пару килограммов полегче, может, мы бы и поговорили. К тому же малыш обладает Силой. Я имею в виду, волком перекинуться — не дешевый салонный трюк. И все-таки иного не дано. Я не хочу, чтобы на мне повисла кровь еще и этого паренька.

— Ты не готов играть наравне со взрослыми, Билли.

— Может быть, — ответил он. — Но скамейка запасных опустела.

Ну, что на это скажешь? Я давал ему шанс. Он принял решение.

— В таком случае, оставайся здесь. Ты нужен нам живой. Все может закончиться очень скверно. Тогда гексенвольфы придут сюда, и раненых придется кому-то защищать.

— Если они прорвут вашу линию обороны, нам тоже не выстоять. Лучше напасть всем скопом. С вами.

Я фыркнул.

— Смотрю, у тебя все козыри на руках?

— Ставлю на фаворита, — покачал головой Билли.

Мы помолчали. Я ничуть не сомневался в искренности парня. От него прямо-таки за километр шибало самым неподдельным чистосердечием, неопытностью и донкихотством. С этими качествами живется хорошо. До поры до времени, пока однажды они не обернутся против владельца. И потом невежество… Нет, не совсем так. Скорее невинность… Ведь парень не знает, на что идет. Сегодняшний день не в счет. Цветочки. Я поведу его за ягодками в опасный, жестокий и кровавый мир. А хуже всего то, что, как бы я ни поступил сейчас с Билли и его приятелями, эти невинные дети не доживут до рассвета.

Малец сказал истинную правду. Помощь действительно нужна.

— Каждый, кто пойдет, будет подчиняться только моим приказам, — сказал я, и глаза мальчишки засверкали. — Будете делать, что я скажу и когда я скажу. Подчиняться беспрекословно. Усек?

— Усек, — подтвердил Билли с дерзкой ухмылкой, которая никак не вязалась с сомнительной внешностью школьного зубрилы в купальном халатике. — Вы умный человек, мистер Дрезден.

Я зарычал на него, и тут свет, падающий из открытого гаража, куда-то делся. Мы услышали довольно гаденькое хмыканье, и свет снова зажегся. В дверном проеме, тонкая и гибкая, как тростинка, стояла Джорджия. В высшей степени раздосадованная.

— Билли Борден, у тебя других дел нет, как попусту торчать в темноте?

Маленькая фурия с грозным видом шагнула вперед. Билли спокойно посмотрел на нее.

— Передай всем: мы выступаем. Дрезден изменил мнение. Кто согласен ему подчиняться, идет с нами. Кто откажется, останется с Синди и Алексом.

Глаза Джорджии распахнулись широко-широко. Она даже ойкнула от волнения. Девочка повернулась ко мне и стремительно обняла, чем вызвала в ноющем чародейском плече шквал возмущения. Потом, не сбавляя скорости, бросилась на шею Билли и неловко дернула его за халат. Халат съехал, грудь парнишки оголилась. На светлой коже отчетливо проступили длинные полосы запекшейся крови. Наискосок через грудь и дальше на плечо. К чести Билли надо признать, что его полнота на деле оказалась прилично развитой мускулатурой.

— Что это? — проговорила девушка. — Идиот! Почему не сказал, что тебя ранило?

Билли поежился и запахнул халат.

— Подсохло уже. Да все равно повязка не удержится, когда я перекинусь.

— Не надо было хватать того волка за сухожилие. — Джорджия поджала губы. — Он слишком быстрый.

— Я почти достал его.

— Тебя почти убили, — не сдавалась она, хотя голос заметно смягчился. Руку с плеча парня она не убрала, да и Билли смотрел на нее скорее выжидающе, чем сердито. Джорджия молчала. Так они стояли и просто смотрели друг другу в глаза.

Скажите на милость! Маленькие влюбленные оборотни…

Я тихонечко поковылял в дом.

Никогда особо я в Бога не верил. Впрочем, я верил в существование некоей силы вообще, Бога там или еще кого, способного это звание принять, потому что, если есть демоны, где-то непременно должны быть и ангелы. Логично? А раз есть дьявол, значит, есть и Бог. Где-то. Правда, пересекаться с ним мне не доводилось.

И тем не менее я взглянул на потолок. Взглянул без слов, на ум ничего не шло. Если Бог слышит, надеюсь, он получил немое послание. Я страстно желал одного — чтобы дети остались живы.