Луна светит безумцам

Глава 31

В мой глаз целился ствол внушительнее государственного внешнего долга. В серых глазах, что смотрели сверху, я прочел неумолимый приговор, но еще до того, как прогремел выстрел, я успел рвануться в глубь сверкающих зрачков. Виски полыхнули яростной болью.

Меня подхватил знакомый водоворот эмоций. Сознания схлестнулись, и начался тот взаимообмен ощущениями, по сравнению с которым выстрел в упор — настоящее милосердие. Лучше немедленная смерть, чем тяжкое погружение в душу Дентона.

Сумею ли я внятно описать, что мне открылось?

Представьте — вы попали в Парфенон или усадьбу Монтичелло, то есть туда, где понятие порядка доведено до совершенства, где царит гармония, где все уравновешенно и пребывает в безмятежности и покое. Лазурное небо над головой, под ногами изумрудная зелень лужайки. Плывут облака, кучерявые и белоснежные, а на земле в цветах резвятся дети.

Добавим парочку опустошительных столетий. Сотрем живые краски. Теперь представьте — сырость по углам, паутина, ветер свищет в разбитых окнах. Небо затянуто дымом, мягкий мох сгнил в болотную жижу. Цветы высохли на корню. Вместо розовых кустов колючие скелеты. Помните детишек, игравших на поляне? С возрастом мальчики превратились в беспробудных пьянчуг — на изможденных лицах отчаяние и презрение к себе. Девочек сменили усталые, худые женщины со взором холодным как лед и расчетливым, как японский калькулятор. Над райскими кущами нависла тень злобы и всеобщего одичания, и некогда счастливые обитатели бродят, словно голодные коты в ожидании подачки или нового пинка.

И еще представьте — после испытаний и тревог вселенная нашего копа и все, что ранее так радовало глаз, покрывается толстенным слоем вонючего ила, усеянного паразитами. Для пущей наглядности подкиньте в смердящее болотце разврат и духовное разложение, нестерпимое и глубокое отчаяние, ускоряющее мучительное падение, толкающее к последней грани.

Такова изнанка Дентона. В сущности, он хороший человек, однако череда нелегких лет вконец его измучила, а доставшаяся невесть откуда власть прожевала, сплюнув лишь грязь и отбросы, и от величественных колонн Парфенона осталась навозная куча.

Я понял и его боль, и его ярость. Я понял — Дентона на край бездны толкнула Темная сила. Он успел в полной мере ощутить эту мощь, насладиться безграничной властью, и вдруг игрушку отняли и принудили покориться. Я знаю, каким он был когда-то, и потому зверь, в которого он обратился, сделался мне ближе со всей его жестокостью, голодом, страстным желанием вернуть утраченное.

Я почувствовал слезы на лице. Тело сотрясала дрожь. Я мог бы пожалеть Дентона и других, но теперь я боялся их больше чем когда-либо. Боялся до полусмерти. Хватило нескольких секунд проникновения, чтобы я усвоил незамысловатую истину, но удержит ли это Дентона от соблазна снести мне башку?

Дентон стоял как вкопанный, не в силах отвести взгляд, хотя встреча в верхах давно закончилась и наши сознания разошлись по домам. Кажется, увиденное ему не понравилось. Он побелел. Пушка плясала в трясущихся пальцах. Дентон утер липкий пот со лба.

— Нет, — выдавил он и снова навел револьвер. — Нет, чародей… Ад не существует, и я тебя не отпущу. — Он заорал изо всей мочи: — Не отпущу-у…

Я напружинился, готовясь уклониться от пули. Пусть даже попытка окажется тщетной…

— Отпустишь, — спокойно произнес чей-то голос.

На груди Дентона, в самой середке, появилась алая точка, веселенькая, словно огонек на рождественской елке. Я изогнул шею. Марконе держал фэбээровца на мушке и шел прямо к нам. Где-то сбоку маячил верный Хендрикс. Прихвостни Дентона замерли. Мерфи лежала на траве. Я не видел ее лица, и мне оставалось лишь с ужасом гадать, жива она или нет.

— Марконе, ты кусок дерьма! — рявкнул федерал.

Тот поджал губы.

— Мы договаривались, что вы доставите его живым, а не казните. Кроме того, ранее вы мудро рассудили не пускать в ход свое оружие. Похоже, вы подзабыли и об этом пункте? Пусть он достанется Макфинну.

— Если Макфинн придет, — прорычал Дентон.

— Наблюдатели донесли, что пару минут назад животные, посланные с ними, взбесились от страха. Милях в трех отсюда. Мистер Дрезден, думаю, он не задержится.

С радушием его улыбки не сравнился бы ни один метрдотель, а от взгляда замерзла бы и льдина.

— Итак. Не пора ли нам уладить разногласия и покончить с дельцем?

Марконе опустил ружье.

Дентон смотрел то на меня, то на гангстера и с каждой секундой мрачнел лицом. Тьма разрасталась в его пылающих зрачках. Надеюсь, я все же успею откатиться…

— Марконе, стреляйте в него!

— Ох, мистер Дрезден, — скучающим тоном откликнулся мафиози. — Ваша привычка сеять раздор всем приелась. Вы проиграли. Так признайте с достоинством поражение.

Губы Дентона тронула слабая улыбка. Я резко добавил громкости и заверещал, как хорошая сигнализация:

— Никакой подставы, Джон. Поверьте — он хочет вас прикончить.

— Ой, боюсь, боюсь, боюсь, — рассмеялся Марконе. — Агент Дентон, нам нужно кое-что обсудить.

— У меня другие планы.

Дентон вскинул ствол и нажал на спусковой крючок. Все произошло очень быстро. Пушка плевалась огнем с такой скоростью, что я бы не взялся считать выстрелы, но Хендрикс отреагировал еще быстрее. Он развернулся на каблуках и подставил широкую спину под свинцовый шквал. Увернуться он уже не успевал, закричать тем более. Он просто рухнул, будто срубленное дерево. Я почувствовал, как дрогнула земля.

Марконе опомнился и начал поднимать ружье, но Уилсон и Харрис повалили его и принялись мутузить. Гангстер исхитрился вывернуться, но Дентон остановил Марконе ударом стальной рукоятки по морде.

— Хватит, — просипел федерал. — Отправьте их в яму. Макфинн близко.

Я выждал удобный момент, чтобы откатиться в сторонку и незаметно, на карачках, ускользнуть. Я уже и маневр сделал, однако уткнулся носом точнехонько в женские ноги, голые и мускулистые. Поднимаю глаза. Бедра. Юбка. Тело — восхитительное. Грудь — отпад. Вокруг обнаженной талии чертов пояс из волчьей шкуры. Смотрю выше. На лице одни глазищи, а в них жуткая, пугающая пустота. Бенн ласково улыбнулась, приставила ножку к моей ране на плече и с извращенным наслаждением вдавила пятку. Хорошие у нее ноги, тренированные… Я чуть не загнулся от боли.

Помню, меня волокли по лужайке. Потом зашуршали елки. Помню, я четко осознал, что и этот колючий ельничек, и тот лесок подальше не хуже каменной стены заглушат любой шум в поместье. Выстрелы, к примеру, вряд ли слышны за пределами усадьбы.

В плече рванул очередной взрыв…

Следующее, что помню, — меня грубо толкнули вперед. Закон тяготения один на всех, и я свалился, не погрешив против правил, то есть основательно припечатался о землю и почти сразу, не успев толком вздохнуть, шлепнулся в воду. Лужа не глубокая, сантиметров пятнадцать — двадцать. Под водой толстый слой ила. Я с горечью вспомнил о новеньком плаще и пошел ко дну. Руки увязли тут же, ледяная вода забурлила, приятно охладив горящее плечо.

Кто-то сграбастал меня за воротник и рывком выдернул из воды, так что я уселся прямиком на задницу. Раненое плечо вело активные боевые действия. Голова кружилась, но меня надежно удерживали в сидячем положении. Наконец я немного оклемался и приоткрыл глаз.

Позади, одним коленом в воде, стояла Мерфи, приглаживая мои намокшие волосы.

— Дрезден, — прошептала она, — ты в порядке?

Я открыл второй глаз и осмотрелся. Мы сидели на дне здоровущей ямы, футов двадцать глубиной и около сорока в поперечнике. Мутная вода, скорее всего дождевая, жирно отсвечивала при луне. Я увидел верхушки деревьев, облака и порядком надоевшее ночное светило. На расстоянии сорока футов над нашими головами и аккурат над центром ямы на протянутых меж елок канатах висела квадратная площадка, сколоченная из деревянных реечек. Размером полтора на полтора метра. Похоже, охотничьи прибамбасы.

— Дрезден, — повторила Мерфи, — ты цел?

— Жив.

Посмотрел на нее — мокрая, грязная, волосы всклокочены.

— Я думал, тебя убили.

— Почти. Им пришлось остановиться, когда позвал Дентон. Не понимаю только, зачем оставлять нас Макфинну?

Я скривился:

— Отмазываются перед Белым Советом. Дентон хочет свалить все на Макфинна.

— Не везет мне с тобой, Дрезден.

— Кстати, как ты освободилась?

— Ей помогли, — небрежно ответил кто-то.

Я повернул голову. Тера Уэст сидела, прислонившись к замызганной стенке. Голая, как обычно, и перепачканная, что называется, от и до. Вокруг нее лежали пять недвижных, насквозь промокших тел. «Альфа» в своей волчьей ипостаси. Тера баюкала волчьи морды у себя на коленях, оберегая ребят от воды. Она выглядела измученной. В янтарных глазах застыла тоска.

— Ерунда какая-то, — пробормотал я. — Зачем нас сюда затолкали? Зачем Марконе понадобилась охотничья ловушка в собственной усадьбе?

— Он задумал поймать Макфинна и продержать здесь до утра. А утром… утром тот будет уязвим.

— Погоди-ка, — задумчиво перебила Мерфи. — Ты сказал, убийства — дело рук Дентона? Все убийства?

— Да. Так или иначе.

Я коротенько изложил ей суть — о магических поясах, подчинивших Дентона и его людей, об «Уличных волках», которых он подставил, и о том, какую роль федерал отвел Макфинну.

Мерфи страшно разволновалась:

— Черт побери! Где были мои мозги? Дентон требовал твоего отстранения и жутко разозлился, увидев тебя в доме Макфинна. Вот почему он так быстро появлялся на месте каждого преступления. Он загодя знал, что кого-то убили.

Сверху донеслись крики. Мы подняли глаза. Над центром ямы, обмякнув, словно тряпичная кукла, свисал Марконе. Тело раскачивалось и слегка подрагивало, когда черепушка встречалась с настилом.

— Что за черт? — взвизгнула Мерфи.

— Наживка, — ответил я. — Дентон подвесил его для Макфинна. Луп-Гару прыгнет на приманку, Дентон обрежет веревку, и ловушка захлопнется.

— Вместе с нами? — тихо спросила Кэррин. — Святые угодники! Эта пакость окажется прямо здесь?

— Дентон наверняка приготовил серебряные пули. Они подождут, пока Макфинн с нами разделается, а потом застрелят его. — Я посмотрел вверх. — Отличный план.

— А нам-то что делать? — Мерфи крепко обхватила себя руками.

Я дернул подбородком.

— Не знаю.

— Ничего не делать, — сказала Тера.

Мы обернулись к ней. Один волчонок норовил сесть (кажется, Билли), но зашатался и снова упал. Зато он мог самостоятельно держать морду над водой.

— Ничего не делать, — повторила Тера. — Мы проиграли.

Я зажмурился, стараясь навести хоть какой-то порядок в голове. Боль и страх подождут. Нужен план. Возле меня дрожащим комочком примостилась Мерфи-Я распахнул пальто, накрыл ее полой и обнял. Никаких задних мыслей! Боже упаси! Просто моя подруга замерзает.

Спустя еще секунду Кэррин заговорила — тихо-тихо, неуверенно. Что сталось с жестким, волевым тоном? В ее голосе почти звенели слезы:

— Я много думала, Дрезден, и пришла к выводу, что ты не причастен к убийствам.

Я слегка улыбнулся:

— Очень великодушно с твоей стороны, Мёрф. Уж не фокусы ли Дентона тебя убедили?

Она тоже улыбнулась, совсем чуть-чуть, и замотала головой:

— Нет, Гарри. Из его фокусов понятно, что он хочет убить нас обоих. Разве я должна тебе верить только поэтому?

— Он добивается моей смерти, Мёрф. Мало тебе?

— Конечно, мало, — ответила она, глядя наверх. — У Дентона вообще обширные интересы.

— Я чист, Мерфи. Вот тебе крест!

— Одних клятв уже недостаточно, Гарри, — выдохнула она. — Слишком многие погибли. Мои люди и гражданские, которых я взялась защищать. Единственный способ обрести почву под ногами — арестовать тебя и остальных и потом распутывать клубок.

— Нет. Ты не найдешь нужных доказательств, а суду предъявишь и того меньше. Мерфи, брось. Мы знаем друг друга тысячу лет. Могла бы поверить мне хотя бы сейчас?

— Могла бы, — согласилась Мерфи. — Но после увиденного… после смертей, крови… Нет, Гарри. Я больше никому не верю. — Она снова улыбнулась. — Ты по-прежнему нравишься мне, Дрезден, но о доверии не проси.

Хотел бы я ответить на ее улыбку, да растрепанные чувства в рай не пускают. И еще боль. Физическая и не только. Тупая, ноющая заноза в сердце. Я оплакиваю нашу дружбу и саму Мерфи. Ее бесконечное одиночество. Если бы я мог развеять горе близкого человека. Если бы мог…

Стоит кинуться ей на выручку, и она в лучшем случае надает пинков. Мерфи из той породы людей, кто отвергнет любую помощь, от кого бы то ни было. Поэтому Кэррин сразила меня наповал, когда согласилась погреться под плащом.

Я снова огляделся. Волчата немного оклемались. Они уже сидели, правда, с трудом и почти не двигаясь. А вот их предводительница, похоже, совсем скисла. Тера по-прежнему смотрела в одну точку, не меняя позы. Веревка с Марконе по-прежнему раскачивалась. Он не шевелился, однако мне почудился слабый стон наверху, я даже почувствовал к нему некоторую симпатию. Конечно, Марконе — ублюдок, каких поискать на белом свете, но участь ему досталась незавидная. Болтается там, как червяк на крючке. Обед для голодной акулы.

Мерфи, «Альфа», Тера, Марконе. Они здесь из-за меня. И погибнут из-за меня. Я виновен в смерти бедолаги Кармайкла и других парней, да и Хендрикс на моей совести.

Я обязан что-нибудь сделать. Обязан.

— Надо выбираться, — сказал я Мерфи. — Помоги вылезти. Где наша не пропадала?

— Ты имеешь в виду… — Она не договорила и перекрестилась, охваченная суеверным ужасом.

Я кивнул. Сваренному раку кипяток нипочем.

— Вроде того.

— Ладно. Как мы тебя отсюда выпрем?

— Мёрф, ты доверишься мне?

Она поежилась:

— А выбор есть?

Я улыбнулся в ответ и встал на ноги. Вода звучно хлюпнула.

— Надеюсь, дело выгорит.

— Вдруг тебя подстрелят, когда ты покажешься?

— А вот это вряд ли. Думаешь, они будут сидеть возле ямы и ждать Макфинна?

— Поправь, если я ошибусь, — сказала Мерфи. — Мы попросту выталкиваем тебя наверх, и ты отправишься на поиски четырех прекрасно вооруженных агентов ФБР, которые, ко всему прочему, и волками оборачиваются, чтобы надрать им задницу, пока не появился страшный и зубастый Луп-Гару? А потом ты и ему навешаешь, хотя раньше ни полицейские кордоны, ни твои магические штучки не могли с ним справиться?

— В точку.

Мерфи смерила меня недоверчивым взглядом, пожала плечами и расхохоталась. Громко. Демонстративно. Затем вскочила и откинула со лба волосы.

— Я думала, будет гораздо хуже.

Откуда-то сверху донеслось мягкое урчание. Мерфи застыла. Ее глаза расширялись, расширялись…

Я поднял голову. Очень медленно.

Луп-Гару сидел на самом краешке ямы. Гора мускулов, рычащая и смертоносная. С бесчисленных клыков хлопьями падала пена. В зрачках, прикованных к «наживке», багровым пламенем отражалась луна. Земля под его когтями крошилась, словно песочное печенье. Я вздрогнул и немного оступился. По воде пошли волны. Зверь глянул вниз. Глазки оборотня превратились в два сверкающих клинка, и он издал хриплый, отвратительный вой.

Отличная память у зверюги.

Сердце заиграло безумное соло на ударных. Я и прежде сходил с ума от страха при одной мысли, что меня сжуют и проглотят, но теперь этот первобытный, животный ужас возродился с новой силой, сметая из головы любые планы и всякую надежду на спасение.

— Это и есть твое «хуже»? — внезапно погрустнев, спросил я Мерфи.