Лунная Дева

I

Урсан ожидал своего друга в узкой лощине между двумя полулысыми холмами лесной чащи. С Шишкарём он был знаком ещё до встречи с Посредником. Однажды Урсана заинтересовал огромный природный массив с довольно разнообразным рельефом местности, который стелился густым зелёным ковром, разрезанным на неровные части голубой змейкой реки, а местами пучился к небу причудливыми холмами и каменными возвышенностями. Тогда он без раздумий опустился вниз, чтобы полюбоваться на диковинную красоту. Только ступив на землю, Урсан сразу ощутил знакомое умиротворение. Со всех сторон к нему тянулись невесомые лучики света и ласкали его своими добрыми нежными улыбками. Его увидели, признали и по-дружески приветствовали. В оставленном им городе тоже встречались отдельные островки природной красоты, но ощущения казались ему несравнимыми. В то время Урсан ещё не мог привыкнуть к режущим душу механическим звукам и хаотичности человеческих мыслей, вносивших дискомфорт в его внутренний мир. А на лоне природы всё пело, всё дышало искренностью, какой-то совершенно другой сказочной жизнью. Мысленно поблагодарив природу за радушие, он заскользил вдоль деревьев вниз по склону возвышенности, пока не оказался возле говорливой реки. Шум набегавшей на пороги воды заглушал пение птиц и протяжные мелодии ветра, но в этом шуме было столько гармонии и величия, что он невольно заслушался голосом гордой реки. Её голос словно перекликался с его душевной силой, с той беспредельной свободой, которая тогда ещё таилась где-то внутри него, в самых глубинах его естества. Что-то до сладостной боли знакомое и родное шевельнулось в нём в те минуты. На какой-то миг Урсану даже захотелось остаться там навсегда. Но вдруг его внутренний локатор уловил чьё-то присутствие. Он понял, что за ним наблюдают. Его явно изучали и оценивали. Урсан мгновенно собрался, настраиваясь на волну незнакомцев, и просканировал их возможности. Наблюдатели оказались существами разумными, к тому же обладавшими значительными силами, но угрозы от них не исходило. Успокоившись, он с пониманием отнёсся к таким мерам предосторожности, чужаки всегда настораживают, до тех пор, пока не становятся ясны их намерения. Ещё какое-то время Урсана не выпускали из поля зрения, а потом оставили в покое, не узрев в пришельце опасности для своего мира. На более близкий контакт они идти не спешили, а он не настаивал, уважая их выбор. Но сознательный контакт между ними всё же состоялся, не тогда, а чуть позже. Когда он вновь посетил эти места, его уже не опасались и ждали. Первым его знакомым оказался лесной дух по имени Шишкарь. Именно с ним сейчас и встречался Урсан.

— Приветствую тебя, брат мой, — сказал Урсан, завидев появившегося друга.

— И тебе здравия, брат.

— Ты всё сделал, как я просил?

— Всё до шишечки, девонька твоя мне доверилась, пароль к её душе пришёлся, — ответил Шишкарь.

— Спасибо, брат, ты оказал мне добрую услугу. И в дальнейшем надеюсь на твою помощь.

— Мы ж побратимы с тобой, Урсан и моё слово — камень. Братья мои кровные приглядят за поместьем, их не учуют, а ежели учуют, не встревожатся особо, эти уж привыкшие к нам.

— Хорошо, Шишкарь. Но ты ещё обещал поделиться секретами своей магии. Не забыл? Мне бы не помешали навыки вашей маскировки.

— Кой-какие секреты доверю. Магия-то она во всём живом, взять хоть ручеёк, он ж не от скуки журчит, он толкует о чём-то, почуй его, услышь, и отворится дверка в неведомое. Я ж тебя сразу тогда заприметил, из наших ты, из природных, враз ведь услышал о чём птички щебечут и цветочки поют, они ж не обманулись в тебе, доверились. И река почуяла в тебе своего.

— Живые души все природные, брат, все свои, если душа жива, то она всегда найдёт общий язык с себе подобными, — ответил Урсан.

— Так оно, — согласился Шишкарь.

— Слышал я, что под усадьбой Дьюола есть целая сеть тоннелей… Ты не в курсе? — спросил Урсан.

— Как же, слыхал о тех подземельях, их ещё древние робили, а этот ворог их к дланям своим прибрал да к своим бесовым культам приспособил.

— Шишкарь, меня очень интересует — куда они уходят и как далеко?

— Не ведаю я про то, Урсан, не моя это стихия… слыхал лишь про северный, тот самый долгий, говорят — аж до Северных Увалов тянется, а то и подалее будет… Ежли надо, то поспрошаю у братьев подземных, эти уж, знамо, ведают.

— Спроси, обязательно спроси. Меня как раз интересует этот тоннель, хочу поглядеть его нутро, только с той стороны зайти хочу.

— Слыхал, эти шибко за подземельем приглядывают, в этих нечистях мало людского, от лукавого они. Брат мой, бди в зоркости, — предостерёг Урсана Шишкарь.

— Ничего, не в первый раз, и с этими совладаем. Спасибо, Шишкарь, учту твой совет.

— А тебе шибко к спеху подземелье-то? — поинтересовался Шишкарь.

— Чем раньше, тем лучше. Сам понимаешь, какое время грядёт.

— Тогда обожди малость, я к подземным наведаюсь, тут обожди, я мигом.

— Жду.

По желанию Шишкарь мог принимать человеческую форму, но всё же предпочитал своё естественное духовое состояние. Вот и сейчас он исчез так же неожиданно, как и появился, словно растворился в воздухе.

Урсан не стал терять времени даром и почти сразу же вышел на телепатический контакт с Посредником. Этот канал связи был надёжно защищён целой системой галактических шифров и до сих пор оставался не разгрызенным орешком для «охотников» Дьюола. Другими каналами они пользовались в тех случаях, когда необходимо было, как можно естественнее слить дезинформацию своим визави. После того, как они обменялись приветствиями, Урсан перешёл к делу:

— Всё идёт по плану, Звёздочка в центре внимания, интрига закручивается. Как и договаривались, дадим им несколько дней на обмен информацией и притирку, а потом пригласим в наш круиз. Ты уже знаешь, как оповестить их друзей?

— Да, я продумал этот вопрос, уверен, их друзья не оставят такую лакомую пищу без внимания. Чем займёшься сейчас?

— Я сегодня же хочу разведать конечный пункт назначения наших подопечных, погляжу, как лучше их встретить, они заслужили радушный приём, — в словах Урсана слышались шутливые нотки.

— Согласен, это дело ко времени. Чувствую, появилась новая информация, друг мой, так? — более сдержанно произнёс Посредник.

— Жду, скоро будет.

— Тогда удачи и до связи.

Вскоре появился Шишкарь. Он успел разжиться довольно подробными и занятными сведениями по подземным коммуникациям нужного направления. Поблагодарив Шишкаря, Урсан отправился в путь. В отличие от Дьюола и его компании он был знаком с легендой о Двуликих Вратах от начала и до конца, ему не нужно было заблуждаться догадками, он легко мог отсеять правду от вымысла. Эти знания давали ему определённое преимущество не только во времени, но и в самой стратегии предстоящей схватки. Оставалось наладить телепатический контакт с Татьяной, благо, что та глубоко хранила связь со своей наставницей и всё, что с ней было связано — пускала в своё сердце. Шишкарь помог ему наладить этот мысленный мосток с девушкой и вселил в неё уверенность. Теперь Урсан надеялся использовать этот канал для передачи некоторой информации, чтобы направить эту опасную игру в нужное ему русло. А, кроме того, девушка должна была стать его глазами и ушами в стане противника.

Пребыв на место, он огляделся. Когда-то очень давно он уже бывал здесь, но сейчас многое изменилось, некогда высокие Гиперборейские хребты превратились в обыкновенные холмы, хотя и сохраняли прежние очертания на местности. Время оказалось нещадным даже к стремящимся в небеса. Сейчас эти бесконечные гряды холмов, протянувшиеся с запада на восток, называли — Северными Увалами. В те далёкие времена эти изогнутые в огромный лук горные гряды даже считались поясом Земли, своеобразным чертогом колыбели нынешней цивилизации. Ведь за ними простирались земли детей Борея и Меру, гиперборейцев, которых во вселенском братстве называли — Небесными Росами. Когда-то земли по ту сторону гор до самого Северного полюса были другими, сказочно прекрасными и плодородными, а климат удивительно мягким. Воистину — райское место, земля блаженных. Легенды и мифы часто упоминали о священной горе Меру, ставшей матерью для Небесных Рос, однако эту гору никто никогда не видел. Но Урсан прекрасно знал, что легенды не ошибались. Меру действительно существовала в самом центре Северного полюса, хотя горой её нельзя было назвать, ну, разве что в переносном смысле. Скорее, это была своеобразная незримая «пуповина», питающая Землю небесным нектаром жизни. Меру издавна являлась космическим порталом, притом — самым мощным в пределах планеты, именно её духовная сила наполняла Землю тончайшими флюидами любви и красоты. Но не лоно Меру сейчас интересовало Урсана, а другие врата, которые как раз и проецировались на один из холмов поникших Гиперборейских гор. С той информацией, которой располагал Дьюол, он бы никогда не смог отыскать проекцию Двуликих врат, но подсказка была совсем рядом. Недостающие тексты книги Татьяны, как раз указывали на это место, да и не только, там водились и другие секреты. А в полотне Полянского скрывалась сама картинка той самой местности, вот только увидеть её могла лишь одна Татьяна. Как настроиться, чтобы войти внутрь картины она уже знала, оставалось только заострить цель, и ответ не заставил бы себя ждать. Именно в этом и таилась связь её книги с картиной Полянского. Теперь все герои были расставлены по своим местам, а грандиозные события уже ожидали стремительной развязки.

Урсан принял человеческий облик, желая почувствовать себя частью этого уходящего трёхмерного мира, такого прекрасного и жестокого, противоречивого и по-детски наивного. Он вдохнул всей своей грудью и с замирающим сердцем залюбовался бескрайними северными просторами.

«Ещё совсем немного и всё здесь станет другим… как жаль, что не все это понимают», — подумал он, интуитивно выбирая вдалеке нужный холм.

Сначала он решил осмотреть сами врата, а потом уже переместиться к подходам в тоннель, о котором ему поведал Шишкарь.

Спустя минуту он уже стоял перед сторожевыми вратами в мир прообразов легендарной Гипербореи.

II

В ожидании Дьюола Мердина нервно прохаживалась по его кабинету, поглядывая на настенные часы. Наконец дверь распахнулась, и на пороге появился сам хозяин кабинета.

— Ты где был, я уже устала ждать? — вопросительно поглядела на него женщина.

— Прости, милая, я разбирался с нашими делами, — коротко ответил Дьюол, намереваясь поцеловать свою подругу.

Та с готовностью подставила губы и произнесла:

— Что-то новенькое накопал?

— Скорее, старенькое систематизировал, и кое-что прояснил, — как-то неопределённо ответил Дьюол.

Женщина поняла его слова по-своему и решила немного пококетничать:

— Мой таинственный кавалер уже заинтриговал свою даму, она вся в ожидании.

— Ладно, не буду томить тебя, только не сердись, дослушай, а выводы сделаем вместе…

Мердина согласно кивнула.

— Так вот, я собрал воедино все сведения, все наши наблюдения за участниками этой игры и пришёл к одному интересному заключению… Да, вернее всего, портал существует и всё, что о нём сказано — правда, но беда в том, что правила игры нам пытаются навязать, причём очень искусно, я бы даже сказал — ненавязчиво. Как то уж всё просто у нас складывается. Ну, сама посуди, хотите картину — получите, столько возни, а ведь никто даже не помешал, то же самое с книгой, вроде бы всё есть, да не всё… самое-то главное они придержали. Для чего? Мердина, ты не находишь, что всю ключевую информацию нам подбрасывали как бы между прочим? В основном мы её черпали из разговоров тех двоих, без особого труда подбирая дешифраторы защиты. А вот некоторые их разговоры мы так и не расшифровали. Всё это наводит на мысль, что наш интерес к этому делу кто-то умело подогревает и пытается манипулировать нами…

— Но ты же сам сказал, что случайно нашёл те тексты… Ты считаешь, что и с этим тебе помогли? — уже с лёгким раздражением произнесла Мердина.

— Сейчас даже и не знаю, — в задумчивости усмехнулся Дьюол, — меня что-то потянуло в те места, не могу тебе объяснить, но это что-то вроде внутреннего зова…

— Дьюол, ты шутишь или издеваешься надо мной?! Тебя что-то там позвало и ты, толком не разобравшись, решил всё поставить на эту карту, всю свою жизнь и мою тоже! — уже не выдержала женщина. — А я же тебе доверилась, я прикрывала тебя от козней этих прихвостней Ханмары! Зачем ты так со мной, Дьюол?!

Дьюол подошёл к ней вплотную и взял её за руку:

— Я ведь тоже доверился тебе… Мердина, не сердись, ещё не всё потерянно…

Но женщина со злостью вырвала руку и буквально ошпарила его взглядом:

— Я не хочу быть в роли загнанного зверька, это не моя роль! Я сама ловчий, им и останусь!

Мердина хотела ещё что-то сказать, но в этот момент Дьюол порывисто привлёк её к себе. Несколько секунд женщина отчаянно сопротивлялась, но потом затихла в его крепких объятиях.

— Ты так прекрасна, милая, даже в своём гневе… За это я тебя и люблю.

— Дурак… несносный дурак, — совсем по-простому прошептала она, — мне так хорошо с тобой…

После страстного затяжного поцелуя Мердина легонько оттолкнула от себя Дьюола:

— Ты сказал, что ещё не всё потеряно… Что ты придумал?

— Всё так, любимая, ты только не переживай, мы доделаем начатое и всё у нас получится. Когда знаешь замысел врага — всегда есть шанс переиграть его. А у нас такой шанс не один и козырей у нас хватает, ведь девчонка с художником у нас, здесь их не достанут, а они — ходячая информация. Да, я тебе не успел сказать, полчаса назад у девчонки был контакт с неизвестным, хотя он очень искусно маскировался, но «охотникам» удалось его зафиксировать и весточку от пришельца они перехватили. Это тоже козырь, пускай думают, что провели нас. А что я придумал… есть два варианта, можно выбить из неё информацию нашими особыми методами…

— Нет, это не тот случай, — перебила его Мердина, — ты же сам знаешь степень её защиты, под давлением мы вытащим из неё лишь жалкие обрывки информации, бессознательный источник едва ли способен раскрыть цельную картинку, а вот партнёр… Нет, давай не будем отходить от первоначального замысла, тем более она сама уже созрела для разговора.

— Хорошо, согласен. Тогда, я предлагаю принять её условия и поиграть в откровение, давай заинтересуем её нашими планами, но интерпретируем их несколько иначе, у этой девочки есть чувство сострадания…

— А-а, я поняла твой замысел, — довольно улыбнулась Мердина, — ты хочешь представить нас жертвами. Хороший ход, я и сама об этом подумывала. Лишь бы не переиграть.

— Не переиграем, у нас с тобой в этом вопросе особые таланты, не одно тысячелетие лепим из этих смертных послушных гомункулов, — рассмеялся Дьюол.

— Только она не из их числа, — напомнила Мердина. — Ну ладно, попробуем, только разговор начну я, ты подхватишь по мере надобности и следи за её настроением.

— Согласен, у тебя это лучше получится, милая.

— Кстати, совсем забыла, а как она прошла испытание в тоннеле? — вдруг вспомнила Мердина.

— Была сильно напугана, но держалась молодцом. Теперь будет осторожнее.

— Зачем ты держишь его здесь? Ты так к нему привязан? — неожиданно спросила женщина, внимательно поглядев в глаза Дьюолу.

— Как тебе сказать… он плод моего первого опыта, пускай и не совсем удачного, но в нём мои гены… Да, возможно, ты права, я привязан к нему, но не только, в нём я черпаю животную страсть, необузданную силу и они мне помогают побеждать.

— Дело твоё, — закрыла свой вопрос Мердина. — А где сейчас наша гостья?

— В мастерской художника, тот уже вышел из «комы», воркуют голубки, наверно, — с усмешкой ответил Дьюол.

— Пускай воркуют до завтра… А у меня есть предложение, мой Дьюол, — томно произнесла Мердина, обвивая руками шею мужчины…

В то самое время Татьяна, действительно, беседовала с Полянским в его домике. Девушка уже успела вкратце обрисовать ему сложившуюся ситуацию. Валера практически отошёл от чужеродного воздействия, но вмешательство в его психику не прошло даром, эти последствия выражались в его повышенной возбудимости. Поэтому всё услышанное он воспринимал с раздражением и даже с негодованием:

— Чертовщина какая-то, до сих пор не могу поверить во всё это безумие! Вот как можно просто выключить человека из реальности?! Да кто они такие вообще?! Иллюминаты или эти самые… драконовые?

— У них есть такие возможности, Валера. А кто они такие — пока не знаю… Но мы выясним, обязательно всё выясним… ты, главное, не волнуйся, — ответила девушка, пытаясь успокоить своего друга.

— Да как не волнуйся, Тань?! Тут такое творится — похищения, чёрная магия, какие-то нечеловеческие опыты проводят, монстры по подземелью бегают! Как не волноваться-то?! Кому расскажешь — так не поверят же!

— Валера, возьми себя в руки, нам сейчас необходим холодный рассудок, эмоциями мы ничем себе не поможем, — проявила настойчивость Татьяна.

Полянский склонился к ушку девушки и быстро прошептал:

— Тань, когти рвать нужно отсюда и прямо сейчас.

— Нет, Валерочка, мы не будем этого делать, — спокойно и очень твёрдо возразила Татьяна, зная, что их слушают. — Сам подумай, кругом вооружённая охрана, система электронного наблюдения, а ещё куча незримых наблюдателей повсюду. Мы и шага за ворота не ступим.

— Да ты что, Тань? Вот так просто взять и сложить ручки? — растерянно проговорил Полянский.

— Ручки складывать никто не собирается, мы должны выяснить — зачем мы здесь… Валера, пойми, мы просто обязаны узнать причину нашего похищения, без этого ничего не откроется. Нам надо договариваться с ними и даже идти на уступки, тогда, может, и они изменят к нам своё отношение и поделятся информацией… А иначе нас не выпустят отсюда никогда… и это в лучшем случае.

— Есть и худший? — насторожился Полянский.

— А ты сам-то как думаешь? Мы им нужны, пока можем принести какую-то пользу и в этом гарантия нашей жизни. В чём эта польза — я пока не знаю, но надеюсь, что вскоре всё откроется. Доверься мне, я знаю, что делать, — произнесла девушка, одновременно выравнивая полевую защиту своего друга.

Состояние Полянского стало улучшаться, его лицо приняло естественный цвет, а глаза отозвались пониманием.

— Добро, Танюша, понял я, записал. Спешить не будем, а дальше поглядим, — уже совершенно спокойно ответил Валера. — Тань, ты не хочешь перекусить? У меня тут остатки прежней роскоши завалялись… А за их барский стол что-то не хочется садиться.

— С удовольствием, Валера, я ужасно проголодалась, давай, доставай свои запасы, будем кутить! А потом прогуляемся. Идёт?

— Наш вариант! — обрадовался мужчина. — Я сейчас, я быстренько всё извлеку из холодильника и разогрею, а ты мне накрыть поможешь. У меня и бутылочка Бургундского имеется!

После экспромтного ужина слегка подшофе они решили отправиться на прогулку. Необыкновенно ясная осенняя ночь встретила их дыханием лёгкого морозца и таинственным мерцанием фонарей, висевших по обе стороны центральной аллеи. Но особую загадочность ночному небу придавала огромная полная луна, затмившая своим палевым сиянием даже далёкие созвездия. Татьяна с улыбкой взяла под руку Полянского и потянула в сторону видневшегося мостика. Какое-то время они шли молча, словно боясь вспугнуть хрупкую тишину ночи и трепет близости. Тишина просто поражала, казалось, что в ней утонули даже голоса охранников и негромкая песня ветра. Первым опомнился Полянский:

— Тань… знаешь, несмотря ни на что я так счастлив, мне так хорошо сейчас… с тобой… я даже представить себе не мог, что может быть так хорошо… Какая удивительная ночь, какие волшебные звёзды и ты рядом со мной… Это предел моих мечтаний!

— И мне хорошо, Валерочка… знаю, завтра всё будет иначе, но пускай это будет завтра, а сейчас маленького счастья у нас никто не отнимет, оно наше… Нет, подожди, давай загадаем желания, прямо сейчас загадаем, чтобы всё у нас было хорошо. Валер, погляди… Большая Медведица смотрит прямо на нас… как ярко сверкают звёзды ковша, семь братьев или сестёр, как у Плеяд…

— Или семь мудрых старцев, — поддакнул девушке Полянский.

— Давай про себя загадаем это желание, чувствую, это знак свыше, там видят нас и помогут, — с волнением почти прошептала Татьяна.

— Добро, Танюша.

Минуту — другую они молча созерцали звёздное небо, думая каждый о своём, но оба просили удачи.

Только глубокой ночью они разошлись по своим комнатам и заснули мертвецким сном.

Уже под утро Татьяне приснился странный и такой волшебный сон. Она шла по узкой тропинке средь невообразимых по красоте розово-белоснежных садов навстречу восходящему солнцу. По дороге её пленяло многозвучное пение диковинных птиц, и сопровождали стайки прекрасных невесомых бабочек. Татьяне казалось, что эти легкокрылые красавицы заглядывают к ней в глаза и улыбаются своим золотистым сиянием. Миновав сад, она чудесным образом оказалась посреди нескончаемой цветочной дали, благоухавшей непередаваемыми ароматами, тончайшие флюиды цветов доверчиво тянулись к девушке, лаская нежными прикосновениями, и что-то шептали ей. Их шепот так походил на волшебную песню маленьких серебряных колокольчиков, что Татьяна невольно заслушалась, проникаясь чувственным созвучием к этому сказочному оркестру. Голова Татьяны моментально закружилась от всей этой немыслимой красоты, от тончайших звуков и пьянящих ароматов, она словно зачарованная нежилась в божественном лоне, не в силах сдвинуться с места. И вдруг свет стал ещё ярче, золотисто-розовое сияние буквально поглотило её в своих нежных объятиях, полностью растопив её сердце вместе с остатками прежних чувств. Невесомой бабочкой она кружилась в сказочных россыпях поющего света, пока игривый лучик не опустил её на цветочную поляну. И в этот момент Татьяна увидела её… это была её бабушка, только молодая и такая красивая, девушка не могла ошибиться, она хорошо помнила фотографии бабушкиной молодости. От переполнявших её чувств Татьяна потеряла дар речи, а ей там много хотелось рассказать самому родному человеку. Лицо бабы Насти лучилось той самой радужной улыбкой, которую Татьяна помнила всегда и не смогла бы забыть никогда.

— Душа — это цветок, девочка моя, прекрасный таинственный цветок, и только от тебя самой зависит, чтобы он расцвёл во всей своей красе, — неподвижными губами произнесла она.

Как только она это сказала, рядом с ней появился спаситель Татьяны. Бабушка взяла его за руку и вновь заговорила:

— Верь ему, девочка, это мой друг.

Татьяна проснулась со счастливыми слезами на глазах и ещё некоторое время, сидя в кровати, переживала те незабываемые моменты сна.

III

В тот же день после завтрака Дьюол в присутствии Мердины пригласил Татьяну в свой личный кабинет для разговора, видимо, давая понять, что выказывает этим жестом особое расположение к ней. На такие уловки девушка уже не велась, но готовилась ко всему, всё зависело от того, в какое русло зайдут переговоры. Войдя в тайное убежище Дьюола, Татьяна получила от хозяина разрешение присесть на диван. Устроившись поудобнее, она огляделась. В тускло освещённой комнате царил образцовый порядок, окна были затемнены бархатными портьерами, на столе ничего лишнего, кроме канцелярских принадлежностей и толстого блокнота. В обстановке она не нашла ничего сверхъестественного, обычный рабочий кабинет — глубокие кожаные кресла, такой же диван, овальный стол из красного дерева ручной работы и старинный книжный шкаф. На одной из стен располагалась целая галерея холодного оружия, даже на первый взгляд было видно, что коллекция имеет огромную ценность, бывший парень Татьяны серьёзно увлекался оружием, и она немного поднаторела в этом вопросе. Здесь были — старинные кинжалы, изогнутые японские мечи, разнообразное оружие викингов, двуручные мечи средневековья, всевозможные сабли, шпаги и ещё много-много чего. Вероятно, Дьюол не одно столетие собирал эту уникальную коллекцию. Всё это время девушку не покидало чувство чего-то упущенного или скрытого, был здесь какой-то подвох. Она ещё раз оглядела комнату и остановила свой взгляд на дальней стене, её чем-то смущала именно эта стена. Татьяна включила всю свою интуицию и вдруг отчётливо увидела, что внешняя часть стены является обыкновенным декоративным муляжом, скрывавшим за собой главный секрет кабинета. Татьяна не смогла доподлинно разглядеть, что было за стеной, возможно, там находилась какая-то картотека или хранилище секретных документов. Единственное, что она смогла точно увидеть — это лифт, так же скрывавшийся от посторонних глаз. В прошлый раз девушка всего этого не разглядела, возможно, тогда она ошиблась, в библиотеке могла быть ещё одна дверь. Всё это время Дьюол неотрывно наблюдал за Татьяной, не проронив даже слова. Мердина задерживалась, и молчаливая пауза грозила затянуться. Татьяна решила не форсировать события и поддержала молчаливую игру нервов. Наконец появилась Мердина. Прямо с порога она с игривой миной на лице обратилась к девушке:

— Ты же сюда так рвалась, Танечка. Ну как, потешила своё любопытство?

— О чём ты? — выразила удивление девушка.

— Хватит уже играть в прятки, я предлагаю заняться серьёзными вещами, — уже серьёзно проговорила Мердина. — Мы подумали над твоим предложением и решили поделиться своими тайнами. В свою очередь, ты должна нам обещать то же самое. Откровение на откровение, как ты и хотела. Мы даже готовы сделать первый шаг. Устраивает?

— Пока устраивает. Начнём прямо сейчас? — мило улыбнулась Татьяна.

— Для того и собрались, — буркнул Дьюол. — Но для начала Мердина расскажет тебе одну историю, ты внимательно послушай её и постарайся правильно нас понять, от этого зависит наше дальнейшее сотрудничество.

— Я постараюсь.

Мердина с загадочным видом прошлась по кабинету, заглянула в окно, явно разгуливая «аппетит» собеседницы и, обернувшись к Татьяне, спросила:

— Ты ничего не слышала о тайном правительстве Гайи? Ну, или Земли, как вы её называете.

— Об этом вроде писали… и по телевизору что-то подобное слышала, — пожала плечами девушка, — но, в это трудно поверить…

— Вот видишь, Танечка, если даже ты сомневаешься… То, что же остаётся другим?

— А чем я отличаюсь от других? — в свою очередь полюбопытствовала девушка.

— О-о, это особая тема разговора, мы к ней обязательно вернёмся, но чуть позже. А пока я продолжу. Именно на сомнения всё и рассчитано. Как можно верить тому, что противоречит обычной логике и не существует явно? Да, вроде бы всё ясно, всё на виду, везде царит демократия, люди голосуют за достойных правителей, вверяют им свои судьбы и даже жизни. Вроде бы всё так, да не совсем… Почти все сильные мира сего, которые мозолят людям глаза с экранов телевизоров — всего лишь марионетки, обычные исполнители воли незримых хозяев планеты. А всё, что здесь происходит — лишь картинки навязанной вам иллюзии, навязанной с самого детства. Людям всегда давались уже готовые шаблоны жизни, куда уже были встроены дозволенные жизненные ценности и даже стереотипы поведения. И в этих узких рамках, от сих и до сих пор — создавалось искусственное многообразие, где не только позволялось потешить свою надутую значимость, а даже поощрялось предаваться низменным инстинктам. В этом преющем болотце рождалось много никчёмных и бредовых идей, высиживались тлетворные кучи глупости, здесь было всё кроме правды. Да, Танечка, всё, что творилось и твориться в этом мире не обходится без ведома тайных хозяев, хотя они сами всегда остаются в тени…

Неожиданно Мердина замолчала и перестала вышагивать по комнате, вероятно, собираясь с мыслями. Потом грациозной походкой направилась к дивану, на котором сидела Татьяна и расположилась подле неё. Её глаза прямо-таки источали серьёзность и в то же время особую доверительность. Таким глазам невозможно было не довериться. Выдержав паузу, она произнесла:

— Прав тот, кто правит, милая, и этот закон придуман не нами.

— Где-то я уже это слышала, — в глазах Татьяны блеснули насмешливые искорки.

— Да, мы проверяли тебя, Танечка… проверяли, чтобы быть уверенными в твоей надёжности. Позволь, я закончу, а после всё обсудим, — спокойно отпарировала Мердина.

Девушка согласно кивнула.

— Хочу сказать, что схем манипуляций с умами множество, но суть-то одна — размягчить мозги слушателей и делать с ними всё, что захочешь. Чем не потешный балаган с чёртиком-зазывалой? Образно, конечно, но не далеко от истины. Такой чёртик-краснобай обычно собирает вокруг себя толпу зевак, разогревает их мозги до нужной ему кондиции, а потом объявляет о начале представления с главными действующими лицами. Дальше начинается настоящий балаган, парнокопытные сородичи чёртика с добродетельными мордочками начинают пережёвывать в красках какую-нибудь бредовую, но очень завлекательную идею, подбирая заветные ключики к доверчивым сердцам пёстрой публики. Поданная под вкусным соусом мысль тут же подхватывается толпой и стремительно набирает бонусы доверия, а когда спадает занавес, идея словно обретает новую жизнь, обрастая гурьбою фанатичных поклонников, которые тут же разносят её по застоявшемуся болотцу. Конечно, рано или поздно импульс любой идеи иссякает, она отходит на второй план, однако связи с публикой не теряет никогда, она просто затаивается, меняет личину и ждёт, ждёт своего часа, только помани её, дай ей второе дыхание и она тут как тут. Этот чёртик никогда не дремлет, он появляется вновь и вновь, раз за разом придумывая новые потехи… или выдвигает на заклание какую-нибудь «паршивую овцу», которая посмела отбиться от общего стада. Всё это правда, Таня, истинная правда, поверь мне, я всё это знаю не понаслышке. Мы с Дьюолом считались не самыми последними лицами в стане манипуляторов и нередко сами писали подобные сценарии, мы искусственно создавали этот хаос в умах, чтобы не осталось в них ничего сознательного и святого, чтобы легче было понукать толпами, чтобы вершить власть над душами людей. Мы питались человеческими пороками и до одури напивались их пагубными страстями…

Татьяна была готова ко всему, но рассказ Мердины потряс её до основания, стараясь не подавать виду, она продолжала внимательно слушать.

Между тем Мердина продолжала:

— Однажды я поняла, что всё… я не могу так больше, мне стал противен весь этот мерзкий спектакль, весь этот махровый обман… мне стало жаль людей, жаль их заблудшие, обманутые души… Своими сомнениями я поделилась с Дьюолом, и он поддержал меня. Мы решили бороться за более справедливую жизнь, даже нашли единомышленников в своей среде, но наш заговор был раскрыт…

— Теперь мы в бегах, и наши жизни уже ничего не стоят, нас ищут повсюду… моя усадьба — это последнее наше прибежище, — с видимой грустью добавил Дьюол. — Ты уж не обессудь за нашу неучтивость к тебе и художнику, но иначе мы не могли… мы защищаем себя и в каждом видим недруга, оттого такие жёсткие меры. Кстати, мы слышали, что говорил твой художник о нас… отчасти он был прав.

Татьяна обвела взглядом своих собеседников и обескуражено произнесла:

— Да-а… у меня даже нет слов, какие страшилки вы мне порассказали… бр-р… даже мурашки по коже… Неужели всем нам отведена роль обманутых статистов, заложников чьей-то чудовищной прихоти? Рабство какое-то! Неужели мы не заслуживаем ничего другого? Нет, нет, я не могу в это поверить…

— Придётся поверить, Танечка, я не шутила с тобой ни на йоту, — заключила Мердина. — А насчёт рабства ты хорошо сказала, так всё и есть. Поверь мне — психическое рабство ещё страшнее физического.

— А как же свободная воля? У каждого же есть свобода выбора? — не сдавалась Татьяна.

— О чём ты, Таня, какой выбор? Большинство людей даже не понимают смысла этого слова! За нашу бытность на планете таких прозревших было несколько сотен, не больше. Это же замкнутый круг, из которого практически нет выхода.

— Не знаю, не знаю… ты смутила меня, но я не буду сейчас спорить, может, в чём-то ты и права… Ну, хорошо, допустим… А в чём моя-то здесь роль, чем я могу помочь вам? И при чём здесь Полянский?

Мердина подсела вплотную к Татьяне и очень интимно приобняла её:

— Танечка, ты наша последняя надежда… Если ты согласишься нам помочь, то у нас появится шанс спастись, а если мы спасём свои жизни, то у нас будет возможность раскрыть людям глаза, мы вместе с тобой сможем это сделать. Я сейчас всё тебе постараюсь объяснить, знаю, ты сведущая в некоторых вопросах эзотерики и законы кармы и перевоплощения для тебя не новость. Всё верно, так всё и есть, этот круговорот не прекращается ни на минуту, одни души приходят, другие уходят, чтобы вновь вернуться. Беда лишь в том, что они не помнят себя, себя настоящих, они, по сути — как бы спят здесь, ум бодрствует, а душа находится в забвении… Танечка, ты знаешь, в чём ценность всего этого представления?

— Наверно, в опыте. Мы с Валерой этот вопрос недавно обсуждали.

— Да, ты права, конечно же, опыт, неоценимый опыт земных тягот, падений и побед, заблуждений и проблесков осмысления… А в чём же главный приз?

— Я не думаю, что в богатстве и власти… но у многих на этот счёт другое мнение, — негромко проговорила Татьяна, — если следовать твоей логике то, скорее, в пробуждении, в осмыслении себя… Так ведь?

— И здесь ты не ошиблась… хотя отказаться от власти и денег сможет далеко не каждый, это самое сложное испытание, это всё та же ловушка для обманутого ума, тем более, когда деньги и власть стали смыслом твоего существования, — произнесла Мердина. — На самом же деле всё обстоит иначе, по-настоящему свободен тот, кто не заблуждается страстями этого мира, а видит их истинное лицо.

— Скорее, нутро — вставил реплику Дьюол.

— Милый, это не меняет сути сказанного. Да, можно тысячелетиями обманываться блеском своих ролей, но так и не понять, что всё это — лишь быстротечный мираж, а самое главное так и не найдено… Время жизни уплывает незаметно, оно как вода просачивается сквозь пальцы и забирает с собой память прошлого, оставляя душам лишь крупицы опыта… Так было всегда и всё повторяется вновь и вновь, пока не наступит прозрение, но о таких счастливчиках я уже говорила, они большая редкость. Полагаю, ты меня поняла, Танечка. Ладно, это всё отступления, теперь главное… здесь собраны разные души, есть очень древние, а другие совсем молодые, у каждой из них за спиной свои накопления и своё представление о жизни, а вот твоя душа, Танечка, выпадает из этих категорий…

— Что это значит? Я не понимаю тебя, — встрепенулась Татьяна.

— Я объясню. В тебе нет памяти прошлых жизней, мы долго пытались разгадать эту загадку, и пришли к выводу, что твоя душа воплощается здесь впервые, хотя все воплощения молодых душ уже закрыты. Но ты не молодая душа, это и так понятно.

— И что ты хочешь этим сказать? — уже еле сдерживала своё волнение девушка. Её сердце буквально пульсировало в груди, обдавая всё тело то холодными, то горячими волнами.

— А как ты сама думаешь, загадочная Дева? — подлила масла в огонь Мердина.

В кабинете воцарилась мёртвая тишина. И вдруг внутри себя Татьяна услышала их пароль, потом знакомый голос посоветовал ей принять открытую игру, согласиться на все условия, и следовать его подсказкам.

Татьяна сразу же заострила свой вопрос:

— Если я зрелая душа и не имею памяти прошлых воплощений — тогда кто я?

Ей ответил Дьюол:

— В этом-то вся соль… ты посланница иного мира, впрочем, как и мы с Мердиной. Да ты и сама уже заметила, что с тобой происходит.

— Заметила, но чтобы додуматься до такого… уф-ф, в голове не укладывается… Над этим надо поразмыслить, — честно призналась Татьяна.

— Поразмысли, поразмысли, уверен, скоро тебя не будут терзать сомнения на этот счёт. В последнее время я тщательно присматривал за тобой и кое-что про тебя узнал. У тебя есть своя особая миссия и по воле случая она пересеклась с нашими проблемами… Вот такие дела. Если дашь согласие, то мы приобщим тебя к нашим знаниям, а это немало. Мы предлагаем тебе взаимовыгодное сотрудничество, ты помогаешь нам спастись, а взамен получишь главный приз. Теперь ты знаешь, в чём его ценность. Думаю, расклад равноценный, плюс — мы поможем тебе выполнить твою миссию. Ну как?

Татьяна поднялась с дивана и в задумчивости прошлась по кабинету, делая вид, что обдумывает предложение. В эту минуту она буквально ощущала своей спиной два цепких пронзительных взгляда.

— Что будет со мной и Валерой, если я откажусь? — спросила она.

— Ты же сама догадываешься, что вас ждёт. Ничего хорошего, — довольно жёстко ответил Дьюол.

— Таня, пойми нас правильно, это вопрос жизни и смерти, мы вынуждены защищаться, — вторила ему Мердина.

— Похоже, о продюсерской помощи тоже можно забыть… — почти про себя еле слышно проговорила девушка.

Однако Мердина её услышала и попыталась оправдаться:

— Только не подумай, Танечка, что мы тебя обманули, на тот момент всё было в силе, даже вопросов бы не возникло… Но сейчас всё изменилось, пойми, сейчас жизненно важно совсем другое, это касается не только нас, но и тебя с твоим другом.

Возникла томительная пауза, Татьяна думала о своём, а её собеседники ожидали ответа девушки.

— Хорошо, я согласна, — наконец произнесла она, — только у меня есть условие… Полянский должен мне помогать, мне нужна его помощь, без него я не смогу во всём разобраться.

Это условие только сейчас сообщил её тайный друг, и она поспешила его озвучить.

— Принимается! Верное решение, девочка! — громыхнул Дьюол, сменив гнев на милость.

— Спасибо, Танечка, что выслушала и всё правильно поняла, — отметилась Мердина. — Сейчас время отдыха, пообщайся со своим другом, а после обеда приступим к работе.

Татьяна заскочила к себе за верхней одеждой и зразу отправилась к Валере, им нужно было многое обсудить. Идея о привлечении Полянского пришлась девушке по душе, она уже и сама понимала, что лучшая гарантия его безопасности — их совместная деятельность, пока он находился рядом с ней, ему ничего не угрожало.

Завидев Татьяну, Полянский несказанно обрадовался и бросился к ней навстречу:

— Танюша, где ты была? Я уже обыскался тебя!

— Успел соскучиться? — игриво улыбнулась она.

— Угу, ещё как… да и беспокоился за тебя, — честно признался мужчина.

— Всё нормально, Валера, я беседовала с Мердиной и Дьюолом. Нам нужно поговорить. Давай пройдёмся, на воздухе как-то свободнее…

— Добро, Танюша, я сейчас, я быстро!

Они шли очень близко, невольно касаясь друг друга руками, наслаждаясь свежим морозным воздухом. Татьяна не спешила нагружать Полянского новыми и очень запутанными головоломками, она обдумывала, как бы лучше всё это преподать. Валера интуитивно понимал, что происходит в душе Татьяны и с вопросами не лез, догадываясь, что разговор предстоит серьёзный.

Наконец девушка настроилась и заговорила, осторожно подбирая слова:

— Валер, всё, что я сейчас скажу, касается жизни и смерти, в том числе и наших с тобой жизней… Дослушай всё до конца и не перебивай, все неясности проясним после. Запомни одно, сейчас каждое наше слово и даже мысль будут иметь огромное значение, поэтому, постарайся быть сдержанным, следи за собой. Это очень важно, очень!

— Тань, я не знаю, что ты мне хочешь сказать, но я обещаю…

— Хорошо, слушай.

Девушка открыла ему всё, что узнала из беседы с хозяевами усадьбы и уже подводила рассказ к взаимным договорённостям. Полянский слушал молча, стараясь не выказывать своего волнения, одни лишь глаза выдавали бушевавшие внутри него страсти.

Только Татьяна закончила, он буквально выдохнул:

— Вот это да! Ужастики отдыхают! Блин… ведь читал об этом и даже взаправду всё принимал, но чтобы вот так воочию… Да уж, фантастика!

— Валера, это не фантастика, а реальность, причём очень опасная… Понимаю тебя, в это трудно поверить, но прошу тебя — поверь и прими всё как есть. Так будет легче, Валерочка. Времени на раскачку у нас нет, после обеда начнём.

— Тань, да не уговаривай меня, я с тобой готов куда угодно, даже к чертям на поминки! Ты же знаешь…

— К чертям не надо, — улыбнулась Татьяна. — Валер, я сейчас к себе, нужно кое-что обдумать, встретимся перед обедом у меня.

— Добро, Танюша, я пока эскиз закончу. Тьфу-ты, какой к чёрту эскиз! Нет, не буду, такое в голове…

— Разберёшься. Я побежала.

В комнате Татьяна попыталась отогнать все лишние мысли и вытащить из памяти даже малейшие детали последних страниц своей рукописи и изменений. Постепенно нужные ей образы стали выстраиваться в сознании девушки, разворачиваясь в цельную картину смыслового сюжета. Данная информация была ей просто необходима, чтобы сопоставить её с версией Дьюола и Мердины, объединив то и другое, она смогла бы ответить на многие свои вопросы. Так, по крайней мере, ей казалось в те минуты. Она доподлинно не знала, что творится в головах её «партнёров», но чувствовала некий подвох в их рассказе. Понимая, что доля правды там тоже присутствовала, Татьяна усиленно пыталась отсеять её ото лжи.

Как и договаривались, Полянский зашёл за Татьяной, и они отправились на обед. В обеденном зале им посчастливилось побыть вдвоём, так как другой паре слуги накрыли в кабинете Дьюола, где предстояла их скорая встреча. В назначенное время Татьяна с Валерой оказались у дверей кабинета хозяина усадьбы, наружная охрана без всякой проверки сразу же пропустила их вовнутрь. В помещении их уже ожидали.

— Как пообедали, друзья мои? — казённым вопросом отметилась Мердина.

— Спасибо, всё было на высшем уровне, — в том же тоне ответила Татьяна, а Полянский согласно кивнул.

— Ну, тогда к делу, присаживайтесь поближе, — вступил в разговор Дьюол, — знаю, что мастер в курсе нашего разговора, поэтому обойдёмся без предисловий.

Он извлёк из тёмного конверта стопку с фотографиями и разложил их перед своими гостями. К каждому снимку был приколот листочек с текстом, по-видимому, с описанием содержимого фотографии.

Татьяна с Полянским вопросительно взглянули на Дьюола, пока не понимая его действий.

— Эти фотографии были сделаны с наскальных рукописей в одной из пещер северного Предуралья. Всё, что имеется на фотографиях — это обрывки легенды одного древнего народа, сейчас их называют гиперборейцами. Если вкратце, то легенда рассказывает о Двуликих Вратах, обладающих чудодейственной силой незримых миров, которые к нужному времени должна открыть некая Лунная Дева, она обладает особым ключом, но активировать его может только её тень, следующая впереди неё…

— Танечка, мы клоним к тому, что эти врата и являются нашей последней надеждой, потому, что для нас больше нет места на этой планете, мы не сможем спрятаться никуда от своих преследователей, это наш последний шанс на спасение, — пояснила Мердина.

— Да, Мердина права, всё так и есть, — произнёс Дьюол, — поэтому, вы ознакомьтесь сначала с легендой, на прикреплённых листках есть перевод с наскальных текстов, а когда закончите, продолжим.

Татьяна с Валерой стали покладисто изучать фотографии, время от времени негромко переговариваясь между собой. Другая парочка молча наблюдала за происходящим, не вмешиваясь в этот процесс. Когда общее представление о сути дела было получено, у Татьяны сразу же возник законный вопрос:

— И вы считаете, что Лунная Дева — это я?

— А разве не так, Танечка? — обласкала её взглядом Мердина. — Вспомни-ка детали своего рождения, вспомни, как тебя называла бабушка в детстве…

— Ну да, да, я помню… но не я же одна такая…

— По рождению — согласна, таких много, вот только с твоими способностями нет никого, во всяком случае, мы таких больше не нашли. А искали, очень искали.

— Плюс — твоя книга и картина мастера, в них очень много интересной информации и она уж точно пересекается с этой легендой. Вспомни ваш недавний разговор, вы же сами поняли, что между вашими творениями есть связь… и связь непростая с замочком и ключиком, — включился в разговор Дьюол.

— Тань, я же тебе говорил про эту связь, в ней точно есть какой-то шифр! — не выдержал Полянский.

Его уже с головой захватила тайна Двуликих Врат и участие в ней его картины.

— Вы правы, мастер, осталось эту самую связь нащупать и потянуть за ниточку весь клубок тайны. Думаю, мы все в этом заинтересованы.

В те минуты Татьяна прислушивалась не только к разговору за столом, а ещё и к голосу её друга внутри себя. Он посоветовал девушке приоткрыть большую часть информации из книги, а всё остальное перенести на завтра. Татьяна решила последовать его совету.

— Хорошо, я поняла вашу мысль. Вы ищите эти врата, чтобы скрыться от преследователей, но не знаете точно, где они и, как и когда их можно открыть. У вас есть я, носитель ключа, но нет его активатора — тени. Дальше, в нашем распоряжении есть моя книга и картина Валеры, там есть подсказки. Осталось найти эти подсказки, так ведь?

— Танечка, я удивляюсь твоей проницательности, ты всё верно подметила и всё разложила по полочкам. Теперь осталось решить задачку с этими неизвестными и получить результат, — довольно захлопала в ладоши Мердина.

— Ммм… кажется, я знаю, как вам помочь, — задумчиво произнесла девушка, — да, скорей всего, это и есть подсказки…

— Ну-ка, ну-ка, просвети! — встрепенулся Дьюол.

— В шестой главе четвёртой части, которую я дополнила, мои герои искали одну древнюю загадочную страну и так же наткнулись на послание из прошлого, только они нашли ритуальную статуэтку, в которой был запечатан свиток… этот свиток и стал им подсказкой…

Татьяна видела, с каким напряжённым вниманием на неё глядели все трое, ловя каждое её слово, и напустила ещё больше таинственности:

— Тот свиток неплохо сохранился и кроме текста содержал несколько рисунков… вверху были изображены две перекрещенные спирали, своими вытянутыми концами они как бы выстраивали своеобразную арку. Рисунок спиралей тоже отличался, в ту и другую были вплетены какие-то знаки… я не скажу какие, по сюжету я их не видела. Да, ещё над спиралями находились — солнце и луна, солнце по правую сторону, луна по левую.

— С рисунками всё? — нетерпеливо спросил Дьюол.

— Да, больше ничего не было.

— А сам текст, ты помнишь его?

— Помню. Могу дословно:

«Под сенью безмолвных всевидящих старцев длань тайны пронзает иссеченный лук, подперший плечами и брезг и вечор, он зоркой стрелою пугает полудне, и зрит тетивою живой в полунощь».

— Но это только первая часть, — поспешила предупредить всех Татьяна.

— Вторую ты тоже помнишь, Таня? — спросила молчавшая до сих пор Мердина.

— Слово в слово, это последнее послание свитка, слушайте:

«Длань тайны сожмёт рукоять лука, когда лагвица Мары наполнится до краёв и до близкого дна разольёт лагвицу Сея».

— Хм… кое-что начинает проясняться, — задумчиво проговорил Дьюол, что-то прокручивая в своей голове. — А почему здесь так пестрит разной речью?

Татьяна пожала плечами:

— Не знаю, само как-то легло…

— В принципе, картинка вырисовывается, — заключил Дьюол, но развить свою мысль не успел, в разговор вмешался Полянский:

— Дьюол, вы позволите мне покопаться в этом ребусе? Я когда-то увлекался древнерусским и смогу быть полезен.

— Почему бы и нет. Валяйте, мастер! — благодушно разрешил Дьюол.

— Вероятно, здесь речь идёт о каком-то объекте или рельефе местности, вытянутом с запада на восток, плечи лука подпирают — вечор и брезг… объекте похожем на лук, живая тетива — это натянутая тетива и зрит она в полунощь, то есть на север, следовательно, кончик стрелы должен смотреть на юг или полудне. Касаемо всевидящих старцев, то тут проще простого — это семь звёзд ковша Большой Медведицы. Помнишь, Танюша, мы вчера только об этом говорили?

Татьяна согласно кивнула.

— Значит, наш объект находится где-то в Северном полушарии, — поставил точку Полянский.

— Браво, мастер, браво! Вы быстро соображаете, — хлопнул в ладоши уже Дьюол. — Ваш вывод подтверждает и текст легенды. Я долго ломал голову над смыслом «стези полночных чувств», а теперь всё встало на свои места, у этого слова есть второе значение. Полунощь или полночь — это на древнерусском означает север, получается, что «стезя полночных чувств» — это дорога в направлении севера, или ощущение северного пути. А что вы скажете о второй части книжного текста?

— Ну-у… скорей всего, что лагвица Мары — это образ наполненной чаши ночи, самой долгой ночи в году, когда дню, или свету — Сея отводится всего часов пять в сутки. А это уже конкретная дата — день зимнего солнцестояния, двадцать первое или двадцать второе декабря в северном полушарии… как в этом году будет — нужно посмотреть в календаре.

— Всё верно, мастер, всё верно, мы не ошиблись в вас, — расщедрился на похвалу Дьюол. — Но есть ещё кое-что важное… Я знаю, что является луком, в древности такую форму имели Гиперборейские горы, да и сейчас имеют, они, действительно, были вытянуты с запада на восток, а теперь на месте их развалин находятся Северные Увалы. Далее, Луна и Солнце это не что иное, как два полюса, отрицательный и положительный, они как раз и отражают два рабочих качества Двуликих Врат, спираль — это символ изначальной жизни, вытянутая — жизни во времени и действии, получается, что спиральная арка и есть те самые врата. И ещё, рукоять сжатая дланью тайны говорит о том, что с этого дня у врат начинается мёртвый сезон, как я понял, аж до самого весеннего равноденствия. А посему, мы должны успеть до контрольного времени, чтобы не вляпаться в нудное и опасное ожидание.

— Прекрасная работа, друзья мои! Поздравляю, с мёртвой точки мы сдвинулись! — с чувством объявила Мердина. — Что ж, теперь у нас есть примерное место и время, а это уже немало. Остаётся найти саму проекцию врат и активатора ключа. Танечка, что ты ещё можешь нам сказать?

Татьяна на минутку задумалась, словно перетряхивая про себя свою память…

— Знаете… вот это, наверно, то, что нам нужно… В последней части книги мои герои вышли на довольно высокий и крутой берег озера, такого не очень ровной квадратной формы… Они восторженно глядели вниз на изумрудную гладь воды, и вдруг девушка, моя главная героиня, услышала в своей голове очень красивую мелодию и почти сразу увидела в озере отражение какой-то местности. Она увидела эту картинку одна, причём в мельчайших деталях, ей даже показалась, что она сама находится внутри картинки и напитывается ощущениями той местности… Позже, именно эта подсказка помогла им найти конечную цель путешествия, — выдала очередную порцию информации Татьяна.

— Так это же моя картина, она тоже квадратная! Точно картина! — неожиданно выпалил Полянский. — Тань, скажи им, как ты проникла в неё и что увидела. Это и есть путь!

Мердина с Дьюолом переглянулись и вместе уставились на Татьяну.

— Ну да, было такое… и ощущения похожие и музыка опять же… Да, да, всё верно… да, ты прав, Валерочка, мне стоит попробовать заглянуть в неё снова.

— Зачем же дело встало? — быстро отреагировала Мердина. — Откладывать не будем, прямо сейчас и займёмся этим. Дружно поднимаемся и вперёд!

— Только оденьтесь, нам ещё соплей ваших не хватало! — шутливо бросил вдогонку Дьюол. — Идите, я скоро буду.

— И то правда, заскочите к Тане, а я вас в мастерской подожду, — поддержала своего друга Мердина.

Когда Татьяна с Полянским вошли в мастерскую, Мердина уже выдвинула картину на видное место и что-то в ней пыталась разглядеть. Следом за ними появился Дьюол.

— Итак, все на месте, для эксперимента всё готово. Будем приступать! — громко объявила Мердина. — Танечка, ты вспомни, как было в прошлый раз и, пожалуйста, сконцентрируйся на имеющихся данных, нам нужна конкретная информация о месте врат.

— Хорошо, я попробую, — автоматически ответила Татьяна, уже мысленно настраиваясь на связь с картиной. Всё получилось, как и в прошлый раз, вначале она утихомирила свой ум и, ухватившись за мелодию, стала вживаться в образ девушки на полотне. Прошла минута, а может, больше, Татьяна с трудом улавливала смысл времени, так быстро её захватил вихрь знакомых чувств… В круговороте этого сладостного безумия, она всё же успела подумать о цели своего появления здесь и тут же какая-то неведомая сила понесла её вдаль…

Очнулась она неожиданно, резким толчком, едва устояв на ногах. Татьяне казалось, что её голова стремительно кружится вместе с полом и стенами мастерской. Ещё чуть-чуть и она бы упала. Но в этот момент её подхватили чьи-то руки и бережно перенесли на диван. Над ней кто-то склонился, но его лица девушка разглядеть не смогла, всё буквально расплывалось перед её глазами. А потом и вовсе наступила кромешная темнота.

IV

В покоях Дьюола и Мердины царила рабочая обстановка, они очень обстоятельно обсуждали сегодняшний день, вдумчиво разбирая его результаты. Когда всё было разобрано и расставлено по полочкам, Мердина спросила:

— Как ты думаешь, дорогой, смогла ли она что-то увидеть?

— Трудно сказать… но судя по её состоянию, наша девочка забралась очень далеко, вибрационный фон прямо-таки зашкаливал, да ты и сама видела. Я кое-что уловил из её остаточных мыслей, но там одни обрывки, длинный тоннель, долина реки, холмы, пещера… Хотя эта информация мало что даст, таких мест хватает, разве что тоннель… он очень похож на мой.

— Это тоже хлеб, мой Дьюол, во всяком случае, мы можем уличить её в обмане.

— Ну да, хоть не втёмную. Времени у нас слишком мало, милая, очень мало, чувствую, скоро зашевелятся наушники Ханмары. И тогда для нас начнутся лихие времена.

— Ты прав, дорогой, надо спешить, я долго не смогу водить их за нос, эта неразлучная парочка — Харлидей с Сальересом уже лезут мне под кожу, они о чём-то догадываются, но кроме домыслов у них пока ничего нет… Однако всё может очень быстро измениться не в нашу пользу.

Словно в подтверждении её слов внутри Мердины вспыхнул маячок сигнала, она насторожилась, настраиваясь на телепатический контакт. Через минуту женщина смогла обрадовать своего возлюбленного внезапным приглашением на приём к лорду Сердвуку. Дьюол прекрасно знал цену таким незапланированным встречам и особой радости не выказал.

— Что скажешь, мой Дьюол? — спросила Мердина, пытаясь скрыть ощущение тревоги.

— Скажу, что надо быть во всеоружии, тиски начинают сжиматься, если мы добьёмся отсрочки, то на несколько дней… ежели, конечно, повезёт.

— Ты прав, времени у нас уже нет. Послушай меня, послушай внимательно… чтобы не вызвать подозрение появимся порознь, сначала я, потом ты. До твоего прихода я постараюсь разрядить обстановку, а ты будь готов обещать всё, что угодно в недельный срок, а за это время мы успеем собрать информацию и подготовить отход. Чтобы тебе не говорили, стой на своём, что ты уже у цели и осталось лишь отшлифовать детали. Придётся сдать им часть информации… я предлагаю версию о возможном хаосе после открытия врат, полагаю, они клюнут.

— Идёт, этим и зацепим их. Все козыри у нас на руках, работа близится к завершению. Мердина, на всякий случай я подстрахуюсь.

— Хорошо, это не помешает. Я у себя, быстро переоденусь и в путь.

— Подожди, Мердина! — остановил её мужчина. — Знаю, не время сейчас… Скажи, то, что ты говорила тогда Татьяне — правда?

— Я много что говорила, — лукаво улыбнулась она. — Тебя интересует что-то конкретное?

— Я про то, что тебе надоела вся эта мерзость, и тебе стало жалко людей.

Мердина вздохнула и с виноватой улыбкой покаялась:

— Отчасти — да, я почти не играла, Дьюол… Ладно, я к себе.

В назначенный час Дьюол появился возле замка лорда Сердвука, но появился он не один, неподалёку расположились его верные «охотники», готовые по первой команде прийти на выручку своему хозяину. Эти воины могли часами сохранять невидимость, и по боевым качествам были куда искусней охраны лорда и его гостей, они являлись лучшими образцами его селекционных работ с генным материалом разных рас, но основу их гениальности и универсальности составляли гены самого Дьюола. Он считал их своими детьми, а «охотники» отвечали ему невероятной, самозабвенной преданностью. Поэтому, насчёт своей безопасности Дьюол был относительно спокоен, а больше надеялся на то, что дело не дойдёт до силового разрешения.

Дверь ему открыл тот же слуга, затем настала очередь дворецкого, произнёсшего несколько дежурных фраз. Проследовав через длинный зал, Дьюол на секунду остановился у первой двери, ещё раз проверяя свои ощущения, и уже без остановок проделал знакомый путь до кабинета лорда Сердвука. Там его ожидали всё те же знакомые лица. После общепринятых приветствий он расположился на отведённом ему кресле. На правах хозяина первым заговорил лорд Сердвук:

— Дьюол, мы пригласили вас для того, чтобы прояснить некоторые неясности… Двое присутствующих здесь считают, что сроки вашего расследования сильно затянулись, а настоящие результаты не оправдывают себя. И ещё существует мнение, что вы сознательно затягиваете это дело, вынашивая какие-то свои выгоды в обход общего дела. Леди Мердина пыталась заверить нас в обратном, лично мне её доводы показались убедительными, но других они не удовлетворили. Уважаемый Дьюол, мы хотим знать, как всё обстоит на самом деле?

— В первую очередь хочу выразить благодарность леди Мердине за поддержку, я не знаю, в чём заключались её доводы, но всё равно признателен ей, — произнёс Дьюол, поднимаясь и демонстративно кланяясь женщине.

Мердина ответила лёгким кивком головы.

— Господа, что же касается обвинений в свой адрес… то, если честно, я не совсем понимаю причины таких подозрений, я тысячи и тысячи раз доказывал преданность нашему общему делу и никогда не давал повода усомниться в своей компетентности…

— Дьюол, не нужно этого позёрства! Вас никто не обвиняет в прошлых грехах и не отбирает у вас ваших заслуг, мы имеем в виду настоящее дело, которое уже успело порасти вашими домыслами и недомолвками, — резко высказался Харлидей.

— У вас есть конкретные обвинения, сэр Харлидей? Или одни лишь ваши домыслы? — усмехнулся Дьюол.

— Что?! — взбесился его оппонент, переходя на угрожающее рычание. — Да что вы себе позволяете, кто вы такой здесь?! Вы, ты… Ты никто!

— Я есть я, и уж точно не ваша собачка на побегушках, — спокойно ответил Дьюол.

— Дети мои, дети мои, давайте сменим тональность, — тут же вмешался кардинал Лоренти, — мы все сейчас на грани, но не забывайте, что наша сила в согласии.

— К чёрту ваше согласие, кардинал, к чёрту, этот чужекровка насмехается над нами! Разве вы все не видите, не видите?!

— Дьюол, вы явно перегнули палку, вы не ровня нам! — поддержал своего друга Сальерес. — Вы сейчас же должны извиниться.

— Дьюол, я прошу вас, сделайте это, — обратилась к нему Мердина.

— Видали, у этого чужекровки заступница объявилась! И каким же местом он купил тебя, а, рыжая бестия?! — пошёл в разнос Харлидей.

— Лучше за своими потаскушками приглядывай, рогоносец! — не осталась в долгу Мердина, видимо, что-то зная.

— Что?! Да ты… ведьма!

— Я и не спорю, — мило улыбнулась женщина.

В эти секунды Дьюол готов был разорвать Харлидея, но всё же сдержался, поклявшись себе, что никогда не простит ему этих слов.

— Прекратите! Все прекратите, хватит! — громогласно осадил стороны лорд Сердвук. — Вы хотите выцарапать друг другу глаза, чтобы обезуметь совсем?! Вы забыли, зачем мы здесь собрались и вообще, зачем существуем?!

— Нет, мы не забыли, лорд, но этикет никто не отменял, — сказал дон Сальерес, — мои слова остаются в силе, иначе разговора не получится.

— Я готов принести свои извинения сэру Харлидею, но и он пусть извинится перед леди Мердиной, это будет правильно, ну а я как-нибудь перебьюсь, — произнёс Дьюол, тем самым разряжая обстановку.

Как ни странно, но Харлидей согласился, обменявшись извинениями, они вновь приступили к теме незапланированной встречи.

На этот раз Дьюол очень обстоятельно рассказал о своих успехах в расследовании и временных шероховатостях, уверив всех присутствующих в окончательном успехе дела. И посетовав на нехватку времени, попросил ещё неделю на заключительный аккорд. А в качестве последнего довода раскрыл их с Мердиной домашнюю заготовку, которая была встречена с заметным интересом, возможность повлиять на вибрационный фон планеты вселяла в присутствующих особые надежды.

Таких групп избранных было несколько, каждая из них отвечала за свою сферу деятельности, в том числе и регион. К «юрисдикции» лорда Сердвука как раз относилась европейская часть этого многослойного пирога тайной власти.

Подвёл итог не совсем простого разговора сам лорд Сердвук:

— Господа, несмотря на возникшее непонимание, я удовлетворён нашей встречей, компромисс найден и это главное. Теперь окончательные сроки определены. Дьюол, с этого дня вы уже на испытании и промашки быть не должно, в противном случае — вы знаете, что вас ожидает.

— Знаю и постараюсь оправдать доверие, — с достоинством ответил Дьюол.

— Вас, леди Мердина, это тоже касается, вы теперь его поручитель, с вас такой же спрос, — с нескрываемым злорадством напомнил Харлидей, предвкушая свою месть в случае их неудачи.

— Разумеется, мой друг. Поверьте, я не стану как страус прятать свою голову в песок, — сверкнула своими зелёными глазами женщина.

Сразу после появления в своей усадьбе, Дьюол вызвал на территорию Сигурда, его верный слуга тот час же появился.

— Сигурд, с сегодняшнего дня у нас на одного врага стало больше, а может, и на два. Это избранные и они будут готовить месть. Так что — делай выводы. Усиль контроль подступов к территории по всему периметру на предельную глубину, выстави там дополнительные силы. Обо всех странностях и подозрительных лицах докладывай мне лично! Ты понял?

— Понял, Хозяин. Можете не сомневаться.

— И ещё… подготовь к экстренной эвакуации пять «саней» по северо-западному маршруту, проверь лично, тревожный запас по высшему уровню, на пути следования поставь сюрпризы, задействуем в случае погони. Если они решатся на штурм все подземные лаборатории и коммуникации должны быть уничтожены. Да, продумай отходные маршруты для обслуги. Всё остальное по плану.

— Сделаю, Хозяин, — коротко ответил Сигурд и, получив разрешение, удалился.

Уже наступило утро, но рассвет не спешил пробуждаться от сумрачной спячки. Вдохнув всей грудью свежесть морозного воздуха, Дьюол зашагал к основному зданию. В холле его уже поджидала Мердина.

— Дал новые указания? — спросила она.

— Эти меры предосторожности не лишние. Да ты и сама всё понимаешь.

— М-да… неделя срок небольшой, если ничего не изменится… Харлидей ждать не любит, это не в его стиле, полагаю, под нас начнут копать на всех направлениях, — озабоченно произнесла женщина.

— Я виноват, не сдержался… сам не понимаю, как это вышло, — вздохнул Дьюол. — Прости меня, Мердина.

— Не вини себя, мой дорогой, это должно было случиться, рано или поздно, — попыталась утешить его женщина и тут же прыснула от смеха:

— Зато, как ты ему по носу щёлкнул, одно удовольствие! Я чуть со смеху не умерла, еле сдержалась! Видел бы себя в зеркале этот напыщенный индюк!

— А сейчас этот напыщенный индюк рисует план нашего уничтожения, — заметил Дьюол. — Ну и чёрт с ним, мы тоже не лыком шиты!

— Мне уже нравится твоё настроение, мой Дьюол. Пока мы вместе — мы сила, помни об этом всегда… я никогда тебя не предам, мой родной, — ласково произнесла женщина, прижимаясь к своему избраннику.

Почувствовав ответную нежность сильных горячих рук, Мердина затихла в его объятиях.

— Странное ощущение, любимая… я знаю, что скоро мы исчезнем отсюда навсегда и никогда, никогда больше не вернёмся… Где-то там нас ждёт другая жизнь, совершенно другая… Но откуда же эта грусть? — почти прошептал он.

— Так всегда бывает, мой Дьюол, мы привыкаем к своему прошлому и грустим, когда теряем его… но это пройдёт, обязательно пройдёт, в этом нет ничего дурного…

— Да, ты права… и это пройдёт.

— Ты стал сентиментальным, мой милый, таким ты ещё больше мне нравишься, — проворковала довольная Мердина.

— Не нужны нам сейчас эти сантименты, — будто сбросил с себя наваждение Дьюол. — Мы должны быть сильными и злыми! Иначе эта свора шакалов нас на части разорвёт!

Мердина отстранилась и внимательно поглядела ему в глаза:

— Я согласна с тобой, Дьюол. Не пора ли нам посетить нашу Танечку?

— В самое время, мне доложили, что она уже проснулась.

Когда они вошли в комнату Татьяны, та, в самом деле, уже бодрствовала лёжа в постели. Полянский всю ночь продежурил возле кровати девушки и выглядел порядком уставшим.

— Ну как самочувствие, путешественница? — прямо с порога раздался бодрый голос Мердины.

— Спасибо… неплохо, — ещё сонно ответила Татьяна.

— Вижу, твой верный рыцарь глаз не смыкал. Завидная преданность, ты счастливица, Танечка.

Татьяна с благодарностью взглянула на Валеру и немного смутилась. Уловив влюблённый взгляд Полянского, Мердина улыбнулась краешками губ.

— Вы хотели узнать, что я видела? — поспешила с вопросом Татьяна.

— Да, Танечка, хотим, — не стала деликатничать Мердина.

— Мердина, Таня ещё слаба, ей бы отлежаться немного, — вступился за девушку Полянский.

— Мы бы рады, мастер, но обстоятельства диктуют своё, у нас уже практически нет времени, сейчас на счету каждый час, — опередил свою возлюбленную Дьюол.

— Ситуация, действительно, очень сложная, мы почти уверены, что наше убежище рассекречено… у нас остаётся от силы два — три дня, потом начнётся самое страшное. Нам нужно спешить, Танечка! — подтвердила Мердина.

— Я в порядке… я готова всё рассказать, — негромко произнесла девушка. — Я помню всё… сначала меня вынесло в какой-то полутёмный тоннель, очень длинный… я даже потеряла счёт времени… потом я очутилась в долине реки и какое-то время шла по ней в сторону видневшихся холмов… холмы были довольно высокими, в ложбине между холмами я обнаружила пещеру, она открылась передо мной так неожиданно, даже вблизи её невозможно было разглядеть. Довольно странная пещера, таких я ещё не видела, три каменных зала соединялись тоннельными переходами… мне даже показалось, что она была рукотворной, уж очень ровная сглаженная поверхность камня… и ещё там были какие-то знаки, очень много знаков, похожих на спирали с разными линиями и фигурками. Я прошла сквозь всю пещеру и оказалась у другого выхода. А когда я уже выходила на свет передо мной вдруг вспыхнула огромная очень красивая радуга, она была похожа на арку, упиравшуюся сводом в небо и касавшуюся земли. А потом всё исчезло, и я вернулась…

— Татьяна, ты хорошо запомнила это место? Ты сможешь узнать его? — тут же спросил Дьюол.

— Да… скорее всего, смогу, его трудно не узнать.

— Ты гений, девочка!

— Ну вот, теперь у нас осталась задачка с одним неизвестным, — с улыбкой заметила Мердина, — ещё один шажок и мы у цели.

— Мердина, ты имеешь в виду тень Лунной Девы?

— Да, Танечка, да, в этой неизвестной особе и таится самое главное. Ты ещё не поняла, кто или что ей может быть?

— Знаете… у меня есть одно предположение, но я бы хотела ещё поразмыслить наедине… Давайте встретимся чуть позже, тогда я буду лучше готова, — попросила отсрочки девушка.

— Ну, хорошо, так и сделаем, — согласился Дьюол. — Ты оповести нас, когда будешь готова. Мы уходим. И вы, мастер, тоже на выход, отоспитесь пару часиков.

— Да, Валера, иди, поспи немного, я в порядке, — поддержала Дьюола девушка.

— Добро, Танюша, если ты настаиваешь… Но если что нужно — зови, — нехотя согласился Полянский.

Все трое дружно собрались и оставили Татьяну наедине со своими мыслями. А подумать ей было о чём, ситуация развивалась настолько стремительно, что поглотила почти все её козыри, оставался лишь один. Девушке очень хотелось услышать совет своего тайного друга, и она сразу же после ухода гостей мысленно позвала его. Ответ поступил незамедлительно. Услышав всё, что хотела, она с улыбкой направилась в ванную комнату. Не спеша Татьяна привела себя в порядок, используя возникшую паузу для упорядочивания своих мыслей. Теперь она была главным действующим лицом, живым центром всего этого сложного действа, продуманного кем-то до мельчайших подробностей. С каждым днём глубинная память девушки радовала её всё новыми и новыми проблесками из её прошлого. И пускай пока это были лишь отдельные фрагменты, обрывки, вырывавшиеся из глубин Татьяны вспышками озарения, но всё равно они давали ей надежду на скорое пробуждение. Предчувствие чего-то очень важного, уже вызревшего в своей потенциальной силе и дожидавшегося лишь какого-то знака, не покидало девушку уже вторые сутки. Сознательным оттягиванием времени разговора Татьяна давала возможность Дьюолу с Мердиной возгореться ещё большим нетерпением, другой цели она не преследовала, свои дальнейшие шаги девушка уже знала.

Часа через два она решилась и через слугу оповестила хозяина усадьбы. Однако место встречи девушка назначила сама, не в кабинете Дьюола, а у своего любимого дерева. Получив через того же слугу согласие Дьюола, она стала собираться. Возле мастерской Татьяна встретилась с Полянским, и что-то быстро шепнула ему на ухо. Тот в ответ согласно кивнул. Они молча направились по дорожке в сторону видневшегося мостика, лишь изредка обмениваясь короткими фразами. К назначенному времени все четверо собрались возле причудливого дерева. Татьяна погладила его морщинистую кору и вопросительно поглядела на Дьюола с Мердиной:

— Вы готовы дать слово чести, что возьмёте с нами Валеру, если я расскажу вам свой последний секрет?

— А ты уже знаешь, кто тень? — в свою очередь спросил Дьюол.

— Знаю. Но расскажу, если вы выполните моё условие. Согласитесь, не такое уж оно принципиальное для вас… взамен вы получите гораздо больше.

— Это и странно для нас, Танечка… Может, пояснишь, отчего такая сговорчивость? — вступила в разговор Мердина.

— И ещё один вопрос — почему ты назначила здесь встречу? — не без ехидства поинтересовался Дьюол. — Это дерево прямо магнитом тебя манит.

Недолго думая, Татьяна пошла в наступление:

— Не вижу никакой почвы для подозрений, что бы вы там не думали, я предлагаю вам беспроигрышный вариант… Всё без обмана, вы выполняете моё условие, я довожу вас до самых врат и открываю их… а там уже как получится. Захотят они вас принять или нет, я не знаю. Наверно, суть в том, что вы хотите там найти… от этого и зависит результат.

— Ты говоришь загадками, девочка, для полного доверия нужна твёрдая почва, — произнёс Дьюол. — Нам бы хотелось полной ясности.

— Какой ясности, Дьюол? Всего даже я не знаю, я лишь проводник, знающий, как открыть врата, а что дальше — мне не известно. Даю вам честное слово.

— Хорошо, Таня, меняем твоё честное слово на наше, нас устраивает такой обмен. Но если ты нас обманешь, не взыщи, — подытожила промежуточные итоги разговора Мердина.

Её пронзительные зелёные глаза доходчиво говорили, что она не шутит.

— До этого дело не дойдёт, Мердина, всё будет без обмана, — заверила её девушка.

— Принимается, мастер в деле! — рубанул по воздуху рукой Дьюол. — А теперь поведай нам о тени и ключе.

— Знаете, здесь оказалось всё просто… когда я была ещё ребёнком бабушка посвятила мне одну сонату и назвала её — «Песнь Лунной Девы». Я совсем забыла про эти ноты, но перед встречей с вами случайно обнаружила их, тогда я ещё не знала, что они значат для меня, а теперь поняла… они и есть активатор ключа, а тенью является моя бабушка, она всегда шла впереди меня и вела меня за собой… Изначальные ноты я сожгла, но соната в моей памяти, в любое время дня и ночи я смогу её воспроизвести голосом. Но сразу предупреждаю, если вы захотите её из меня вытащить, у вас ничего не получится, можете и не пробовать. Вот мой ответ.

— Как всё гениальное просто! — буквально пропела Мердина. — Ах, ах, ах… а мы чуть не сломали себе головы… Нет, Танечка, мы не станем вытаскивать из тебя сонату силой, доверимся твоему честному слову. Правда, мой Дьюол?

— Раз обещали, так и будет, — кивнул головой мужчина и перевёл взгляд на Татьяну:

— Ты точно сможешь это сделать?

— Я смогу, — ещё раз заверила всех Татьяна.

Во время разговора Полянский молчал, помня слова Татьяны и прекрасно понимая, что именно сейчас решается его судьба.

— Татьяна, тот тоннель, что ты видела, действительно, похож на мой? — вновь спросил Дьюол. — Это не праздный вопрос, от точности твоего ответа многое зависит.

— Да, теперь я уверена, это тот самый тоннель.

Дьюол переглянулся с Мердиной и, получив в её взгляде одобрение, решился на последний шаг:

— Так, все точки в нашей договорённости расставлены, у нас есть два дня на подготовку, сегодня и завтра, этот срок оптимальный. О часе отбытия я объявлю позже, а пока можете быть свободны, отдыхайте, набирайтесь сил. Все организационные заботы я беру на себя. Да, если что-то вспомните полезного, не таитесь, мы же теперь партнёры.

— Разумеется, Дьюол, — за себя и за Полянского ответила Татьяна.

После того как Мердина с Дьюолом ушли, Татьяна вновь погладила дерево и улыбнулась. Ничего не понимающий Полянский вопросительно поедал девушку взглядом.

— Тань, я сделал, как ты просила… Что всё это значит? — не выдержал минутного молчания Валера.

— Скоро узнаешь, Валерочка, скоро узнаешь… а пока будем отдыхать и наслаждаться жизнью, — с загадочной улыбкой ответила девушка.

V

В резиденции теневого властителя земного мира Ханмары сегодня царило нервное беспокойство, с самого утра он был не в духе и слуги с охраной старались не попадаться ему на глаза. Ханмара всегда чувствовал запах плохих новостей, и сейчас это чувство не покидало его. Эта была одна из многочисленных его резиденций на внешнем плане планеты и находилась она на одном из тихоокеанских островов. В последние годы он редко покидал сферы астральных миров, которые тесно граничили с поверхностью Земли, но были невидимы человеческому глазу. В этих околоземных мирах сейчас ему было значительно комфортнее, весь «нектар» человеческих страстей оседал в их чреве, давая ему возможность насладиться чудодейственным коктейлем из низменных человеческих чувств. А в его земной вотчине всё шло не так, как он привык видеть тысячелетиями, пространственные энергии нарастали с каждым днём, буквально иссушая по каплям его потемневшую душу. Под натиском невыносимых фотонных излучений и возросшей активности светлых межгалактических сил его некогда всемогущий клан сдавал свои позиции, сдавал одну за другой. Да, они были ещё сильны, их преданные вассалы всё ещё стояли у руля планетарной власти, в их руках всё так же находились несметные богатства, накопленные бесчисленными войнами и хитроумной системой оболванивания людей. Но вся эта некогда могучая конструкция порабощения человеческих душ уже дышала на ладан, она скрипела как старая несмазанная телега, раскачиваясь от каждого порыва «Огненного ветра». Ханмара и его приближённые судорожно искали всевозможные спасительные ниточки, чтобы хоть на десять лет, хоть на год продлить своё господство на этой планете. Самым эффективным противодействием всё нараставшим потокам «Огненного ветра» они считали создание управляемого хаоса, который своими тёмными вихрями нарушал стройные порядки фотонных излучений и вносил дисгармонию в психосферу планеты. Но постоянно поддерживать систему хаоса становилось всё сложнее, маски лживой добродетели уже не спасали правителей Земли, мир становился всё более открытым и прозрачным, его трёхмерные рамки уже начинали таять в более высоком измерении, пробуждая от сна многие человеческие души.

На самом пике своих удручённых мыслей повелителю доложили о прибытии двоих избранных. Дав согласие на приём незапланированных гостей, Ханмара перешёл из своего кабинета в овальный зал, служивший для таких встреч. Ещё несколько веков назад он распорядился оборудовать зал кривыми зеркалами, усмотрев в этом нехитрую потеху для своей циничной натуры, его откровенно забавляли карикатурные образы своих подданных. Облик Ханмары совсем не походил на воплощение вселенского зла, можно даже сказать, что он был по-мужски красив: вполне европейские черты лица, иссиня-чёрные длинные волосы, немного вытянутый с горбинкой нос, вот только глаза выдавали в нём демона тьмы, в них отражалось его зловещее величие вместе с холодной необузданной силой. Но те, кто знал его ближе, не заблуждались этим вполне человеческим образом, у Ханмары было много лиц.

Спустя минуту двустворчатые двери распахнулись и на пороге зала появились Харлидей с Сальересом. Получив разрешение приблизиться, они сделали несколько шагов и, остановившись на почтительном расстоянии, поклонились.

— Что привело вас ко мне? — небрежно спросил Ханмара, не отвечая на приветствие.

Вошедшие переглянулись, видимо, решая кто начнёт разговор. Первые слова прозвучали из уст Харлидея:

— Мой Повелитель, мы прибыли не с лучшими известиями… но они очень важны.

— Хм, раньше за плохие вести гонцам отрубали головы. Не боитесь возродить традицию? — криво усмехнулся Ханмара.

На лицах избранных появилось замешательство и даже испуг, однако Сальерес поддержал своего друга:

— Повелитель, ваше право решать нашу судьбу… но прошу, сначала выслушайте нас.

Ханмара махнул рукой, разрешая им высказаться.

— Повелитель, в нашем стане завелись предатели, и мы можем назвать их имена, — проговорил Харлидей.

— Прежде чем вы их назовёте, я хочу знать, есть ли у вас доказательства их вины, — глаза Ханмары буквально буравили лица гостей.

— Есть, Повелитель, сначала это были подозрения, а теперь у нас есть прямые доказательства их причастности к заговору.

— Даже так! — громыхнул Ханмара, наливаясь гневом. — Их имена!

— Это леди Мердина и Дьюол, Повелитель, — доложил Харлидей, ожидая реакции своего кормчего.

— Мердина?!.. Дьюол, Дьюол… Это тот самый воин из созвездия Ориона, что когда-то прибился к нам?

— Точно так, Повелитель. Он не наших кровей.

— Я слышал о нём только лестные отзывы, да и Мердина всегда была предана мне. Вы не ошиблись?

— Нет, Повелитель, не ошиблись, за последнее время многое изменилось, — уже ответил Сальерес.

— Так рассказывайте всё, что знаете, без утайки, — дал добро Ханмара.

Харлидей начал рассказ с самых истоков расследования Дьюола, описав в подробностях всё, что было известно на их уровне. Начал он с пришельца из рода Дивьянов, потом перешёл к его сговору с одним из посредников, увязав их разговор с Двуликими Вратами, из-за которых и разгорелся весь этот сыр — бор. Особое место в рассказе уделил русской девушке Татьяне, владевшей тайной ключа от врат, которая напрямую была связана с картиной художника Полянского. А в конце доложил о результатах своего параллельного расследования. Детали, упущенные Харлидеем, с готовностью восстанавливал Сальерес. Ханмара слушал очень внимательно, не перебивая, но чувствовалось по его лицу, что рассказ запал в его сердце.

Выслушав всё до конца, Ханмара задумчиво прошёлся по залу и, возвращаясь назад, спросил:

— Значит, их близость способствовала заговору, и решение вскрыть врата они принимали вместе?

— Именно так, Повелитель, они уже второй месяц вынашивают этот план, а нас вводят в заблуждение, — произнёс Сальерес, — вот и вчера они снова попросили недельную отсрочку…

— Вы что хотите сказать, что наш корабль уже дал течь, и первые крысы уже бегут?! — моментально вскипел Ханмара. — Ну, что скажете?! А может, и вы уже на очереди?!

— Что вы, Повелитель, мы всецело преданы вам, поэтому мы здесь. Мы не отвечаем за этих отступников и готовы принести вам их головы, — поспешил заверить его Харлидей.

— Нет, вы за всё несёте ответственность, за всё, что творится в вашей вотчине! И запомните это раз и навсегда! Это ваш общий промах, общий, и Сердвуку это передайте! — продолжал неистовствовать Ханмара, а потом вдруг сменил тон:

— Где они скрываются?

— В усадьбе Дьюола, Повелитель, это в России, — ответил Сальерес.

— Так, если эти двое попросили отсрочку, то хотят уложиться в эти сроки. Источник информации надёжный?

— Самый надёжный, Повелитель, это один из посредников, мы его уже давно купили со всеми потрохами, — заверил Ханмару Харлидей. — Их служба безопасности перехватила переговоры этой парочки, как раз по нашему вопросу, так что не сомневайтесь. Посредники сами озабочены этой проблемой… я убеждён, что скоро они нагрянут к нам со своими жалобами.

— Двуликие Врата… хм, может, в них и есть наш последний довод, — усмехнулся Ханмара, обдумывая что-то своё. — Харлидей, ваши разведчики уже там?

— Да, Повелитель, они рядом и пока не выдают себя, внешние подступы хорошо контролируются «охотниками» Дьюола, а эти головорезы очень бдительны.

Ханмара кивнул и отдал недвусмысленный приказ:

— Слушайте оба… это особое дело, проблем с избранными у нас ещё не было, поэтому займётесь им лично. Харлидей, ты назначаешься главным, с тебя и спрос, а ты, Сальерес, будешь рядом и подстрахуешь. И не вздумайте перепоручить это дело своим вассалам, пожалеете! Откладывать решение мы не будем, завтра же подтяните к усадьбе лучшие наши силы и приступайте к штурму. Запомните, мне не нужны головы этих четверых, мне нужны живые источники информации! Я всё хочу слышать из первых уст! Остальных убейте.

— Будет исполнено, мой Повелитель! — с преданными глазами отрапортовал Харлидей.

— И запомните, хорошо запомните, в случае промаха — оба головой ответите! Всё ясно?!

— Да, Повелитель! — в один голос ответили избранные.

— Идите, — махнул рукой Ханмара в сторону дверей, а потом вдруг окликнул своих подданных:

— Стойте! Если всё сделаете как надо, то ты, Харлидей, займёшь место Сердвука, а ты, Сальерес, станешь его правой рукой. Свободны!

Недавняя настороженность на лицах избранных быстро сменилась подобострастными улыбками, но так же было видно, что они с трудом сдерживаются от ликования, уже предвкушая близость желанной власти.

После ухода Харлидея и Сальереса, настроение Ханмары несколько поправилось, даже несмотря на предательство двух своих подданных. Перспектива устроить в этом мире новое Вавилонское столпотворение галактического масштаба легла целительным бальзамом на его истерзанное сердце. Для его клана открывалась неплохая возможность внести существенные коррективы в замыслы Собора Посвящённых и отдалить свой уход с планеты на неопределённый срок. Ханмара сделал несколько шагов в сторону самого любимого зеркала и, встретившись со своим искажённым изображением — громогласно расхохотался. От безумного смеха задрожали не только зеркала, но и стены зала, его смех вихрем врывался в каждую комнату этого трёхэтажного дома, вводя в ужас его обитателей…

В то же самое время в усадьбе Дьюола полным ходом шла подготовка к отбытию в район Северных Увалов. Когда солнце уже клонилось к горизонту, в кабинет к Дьюолу постучался Сигурд. Получив разрешение войти, он прикрыл за собой дверь и замер в ожидании.

— Что-то случилось, Сигурд? — поднял на вошедшего взгляд сидевший за столом Дьюол.

— Хозяин, вы просили докладывать обо всех странностях и происшествиях…

— Ну и?

— «Охотниками» были замечены наблюдатели, пока их немного, они расположились вокруг усадьбы несколькими группами по двое, но границу внешнего периметра охраны не нарушали. Что прикажете, Хозяин?

— Возьми одного и потолкуй с ним с пристрастием.

Сигурд молча кивнул и вышел.

Дьюол снова погрузился в работу. Примерно через час в дверь кабинета вновь постучали.

— Докладывай, — коротко бросил Дьюол, взглянув на вошедшего Сигурда.

— Хозяин, это разведчик сэра Харлидея, он мало что знает, но утверждает, что приказ о наблюдении был дан с самого верха и в ближайшие дни готовится что-то серьёзное.

— Так, так, так… значит, зашевелился осиный улей, — с усмешкой проговорил Дьюол. — Как у тебя с подготовкой?

— Всё готово, Хозяин, «сани» исправны, укомплектованы, маршрут я лично прошёл, там всё нормально, сюрпризы расставлены. Ждём вашей команды.

— Скоро будет команда. И ещё… подготовь несколько групп прикрытия по всей длине маршрута, пускай костьми ложатся, но выиграют мне время, как можно больше времени. Мне нужна фора, Сигурд. Ты понял?

— Понял, Хозяин, всё сделаем.

— Сегодня и этой ночью они точно не сунутся, а вот завтра… Завтра будь настороже вдвойне! Всё, ступай!

Сигурд поклонился и вышел.

Не успел Дьюол разобраться с мыслями, как без стука вошла Мердина.

— Что-то случилось, дорогой? — с порога спросила она. — Вижу, какой-то переполох, даже Сигурд взбудоражен…

— Да, есть немного, мы уже под наблюдением, думаю, здесь без Ханмары не обошлось. Мы взяли языка, это человек Харлидея.

— Всё-таки доложили юродивые! — вспыхнула женщина. — Сколько у нас времени, Дьюол?

— Мало, Мердина, мало… в лучшем случае, как запланировали, а в худшем — завтра крайний срок.

— У нас всё готово?

— Да, уйти можем в любой момент. На всякий случай переведём художника поближе к нашей девочке… не думаю, что они рискнут ночью или утром, такими силами не идут на штурм, но кто его знает…

— Правильно, мой Дьюол, правильно, лучше подстраховаться, — сказала Мердина, садясь мужчине на колени.

Обвив его шею руками, она глубоко вздохнула:

— Вот и заканчиваются последние деньки нашего прошлого… а впереди одна неизвестность… Но она не пугает меня, ведь ты со мной…

Дьюол нежно поцеловал свою подругу, крепко прижимая её к себе.

— Ты — это я, а я — это ты… мы одно целое, родная моя, одно сердце, одна душа… мы с тобой одно чудесное созвучие… Я так тебя люблю!

Как же я хотела от тебя это услышать, любимый мой, хотела каждой клеточкой своего существа… и вот услышала…

Мердина, теперь я буду всегда говорить тебе эти слова и ещё много-много самых лучших слов в мире… только тебе, любимая…

VI

Татьяна с Полянским под ручку прогуливались по слегка оледеневшим дорожкам усадьбы, вспоминали прошлое и размышляли о том, что их ждёт в ближайшее завтра. Над ними сияло звёздное небо и вместе с ночной тишиной навевало лёгкую ностальгическую грусть о том, что уже не вернётся к ним никогда. После недолгой паузы Татьяна вдруг спросила:

— Валер, а ты скучаешь по Игорьку и Свете? Только честно…

— Скучаю, конечно… я очень люблю Игорёшку, а к Светке больше привычка осталась… Гад я, наверно, но ничего не могу с этим поделать, в глаза говорю — люблю, а в душе уже ничего… А раньше ведь были чувства, были… н-да, были и сплыли…

— Валера, ты не один такой, так часто бывает… любовь возгорается, а потом куда-то уходит и не надо себя винить за это.

— Опять ты меня успокаиваешь, мой ангел хранитель, — с теплотой произнёс Полянский, теснее прижимаясь к девушке.

— Да ладно тебе. Ну, какой из меня ангел-хранитель? В себе бы разобраться, — отшутилась Татьяна.

— Нет, Танюша, нет… всё правильно я говорю, ты уже столько раз меня спасала и поддерживала… без тебя бы мне не выдержать всего этого. Когда ты со мной мне ничего не страшно, мне хочется совершать подвиги и сходить сума.

— Спасибо, Валерочка, — просто сказала девушка.

— Тань, знаешь, у меня такое странное чувство появилось… я не могу представить себя дома, ну, в той прошлой жизни, такое ощущение, что всё… всё, что мог там — сделал, будто выдохся я в той жизни, выжал себя до капли… Но я хочу жить, только по-другому хочу, а как — не знаю пока. Тань, мне так стыдно… мне стыдно тебе признаться, но я не хочу возвращаться к Светке, да и вообще… Вот такой я гад!

— Валер, я не знаю, что тебе сказать… Прислушайся к своему сердцу, оно не лжёт никогда, я знаю… может, не сейчас, может, чуть позже, но оно ответит тебе, обязательно ответит, и ты всё поймёшь. Тогда всё станет на свои места. У каждого из нас своё предназначение, своя дорожка, главное понять, что это она, та самая…

— Да, верно, я и сам не раз себя проверял… иногда подворачивается какое-то выгодное дело, а сердце жмётся, не лежит к нему, неуютно как-то, холодно, значит, не твоё… А бывает, что всё наоборот, на сердце так тепло, словно оно само тебе подсказывает — вот оно твоё, возьми его, не прогадаешь.

— Валерочка, ты же зрелый и умный человек, сам всё прекрасно понимаешь, — улыбнулась Татьяна.

— Понимать-то понимаю, но не всегда делаю, что должен делать по душе, — вздохнул Полянский. — Ладно, Тань, проехали. Ты лучше скажи, что думаешь о нашем послезавтрашнем вояже? Ничего сердце не подсказывает?

— Моё сердце говорит, что всё будет хорошо, — успокоила своего друга девушка и задала встречный вопрос:

— Слышала, ты на мой этаж перебираешься, да?

— Угу, Дьюол распорядился, мол, для компактности проживания, так, на всякий случай. Да это и понятно, если за ними ведётся охота, то лучше уж всем вместе, тем более лифты в подземелье только в основном здании, как я понял. Сейчас погуляем немного, и переберусь, вещей-то у меня — кот наплакал.

— Переберёшься, так в гости заходи, чаю попьём, — предложила Татьяна.

— Если приглашаешь, обязательно зайду, — обрадовался Полянский.

— Буду ждать.

Они погуляли ещё минут десять и разошлись по своим делам, Полянский отправился собирать вещи, а Татьяна решила поразмыслить над своими дальнейшими действиями. Всё, что они обговаривали со своим тайным другом, она выполнила, но впереди предстояло самое сложное. Поэтому, оказавшись в своей комнате, она первым делом установила с ним контакт и, получив несколько дельных советов, успокоилась.

Над усадьбой Дьюола нависла непроницаемая ночь, налетевший откуда-то ветер нагнал облака, и те закрыли последние звёзды. Окна дома тоже зияли безжизненной темнотой, лишь огоньки фонарей вдоль основной дорожки напоминали о существовании здесь чего-то живого. Все подступы к усадьбе надёжно охранялись системой наблюдения и верными «охотниками» Дьюола, готовыми, скорей, погибнуть, чем не оправдать доверие своего хозяина. Но не только тучи сгущались над заснувшей усадьбой, что-то невидимое и очень страшное надвигалось на эту отдалённую обитель. С каждым новым боем настенных часов в холле неумолимо приближался час развязки незримого противостояния.

Вновь наступило утро. Первый осенний снежок за ночь успел припорошить округу и теперь весёлыми искорками переливался под лучами улыбающегося солнца. В обеденном зале было накрыто на четыре персоны, но за столом находились только Дьюол с Мердиной, остальные задерживались. Вскоре в дверях появились Татьяна с Валерой и, пожелав приятного аппетита своим новым партнёрам, приступили к трапезе. Однако закончить поздний завтрак им не довелось, через несколько минут в зал влетел Сигурд и, плюнув на все формальности, прокричал:

— Хозяин, их уже очень много и они всё прибывают, скоро штурм!

— Встречаемся в этом же составе через десять минут у моего лифта в библиотеке! Мердина, ты знаешь, что делать. Всё, уходим! — распорядился Дьюол и поспешил куда-то с Сигурдом.

Татьяна с Полянским наперегонки побежали в свои комнаты за тёплой одеждой, остальное, как сказал вчера Дьюол, уже было предусмотрено в тревожном багаже. В назначенное время к месту сбора подошли лишь трое, все в утеплённой водоотталкивающей одежде, специально сшитой по заказу Дьюола. Сам он по известным причинам задерживался.

— Ничего, скоро он будет, подождём, — успокоила своих спутников Мердина. — Он отдаёт последние распоряжения в случае нападения на усадьбу. Не бойтесь, всё будет нормально, нас прикроют его «охотники».

— Кто на нас хочет напасть? — взволнованно спросил Полянский.

— Это люди Ханмары, о которых мы говорили, им лучше в руки не попадаться, — ответила Мердина, уже открывая ту самую комнату, в которую по ошибке попала Татьяна.

— К спуску всё готово, осталось дождаться Дьюола, — произнесла женщина.

Через несколько секунд в комнате погас свет, и напряжение стало нарастать. Неизвестность и ожидание невольно щекотали всем нервы.

— Мердина, как мы спустимся, электричества же нет? — всполошился Полянский.

— Не надо паниковать, здесь другая система, — на ходу объяснила ему женщина, направляясь к окну, возле которого стояла Татьяна. Чувствовалось, что и Мердина уже проявляет признаки беспокойства.

— Какие-то вспышки за ограждением… Что это, Мердина? — проговорила Татьяна, указывая рукой на озвученное место.

И в этот момент большая часть территории усадьбы погрузилась во тьму, будто её накрыла тень от крыла гигантского чёрного коршуна. Зрелище было воистину зловещим.

— Вот и началось, — проронила Мердина, потянув за руку Татьяну от окна. — Пойдём, Таня, здесь становится опасно. Давайте-ка все поближе к лифту.

Спустя минуту появился взбудораженный Дьюол, в руке он держал тот самый японский меч, который Татьяна видела на стене его кабинета. Девушка не помнила точно его названия, то ли катан, то ли катана, но это сейчас было не важно.

— Надо спешить, они уже пошли на штурм, охрана с «охотниками» долго не продержатся, их слишком много, — указывая на лифт, быстро проговорил он.

В полном молчании они спускались вниз, но вдруг где-то наверху в доме раздался мощный взрыв, ударная волна была такой силы, что докатилась до самого подземелья, приведя в дрожь кабину лифта. Все кроме Дьюола насторожились, испытывая тревожные чувства.

— Что это было, Дьюол? — спросила Татьяна, стараясь удержать самообладание.

— Это конец моей усадьбе… пускай теперь по руинам скачут, козлики, — с горькой усмешкой ответил мужчина.

— Так это ваши люди сделали? — предположил Полянский.

— А кто же ещё, не этим же оставлять моё добро.

Они благополучно опустились прямо к посадочной платформе, где уже швартовались пять аппаратов, чем-то напоминавших бобслейные бобы, только эти были больше и полностью закрытые. Сигурд с отрядом «охотников» уже поджидал их на месте, в руках каждого из них была странная трубка с небольшой рукоятью и каким-то цилиндрическим прибором сверху. Не находя другого объяснения, девушка приняла эти трубки за оружие. Татьяна впервые увидела «охотников» в человеческом обличье, а не скользящими за её спиной незримыми тенями. В первом аппарате разместился Сигурд с тремя «охотниками», в следующем — Татьяна, Валера, Мердина и Дьюол, а за ними пристроились оставшиеся три экипажа с четырьмя «охотниками» на каждом борту. Остальная часть отряда осталась прикрывать их отход. Как только посадка завершилась, они без промедления тронулись в путь, стремительно набирая скорость. Но на подъезде к одной из тоннельных развилок Дьюол стал притормаживать аппарат, оповестив по экстренной связи всю колонну о своём решении.

— Подождите, я быстро! — коротко сказал он и, прихватив меч, направился в боковой тоннель.

Татьяна сразу же сообразила, что была уже здесь однажды. Недолго думая, она бросилась вслед за Дьюолом.

Когда девушка нагнала Дьюола, он стоял лицом к лицу с тем страшным существом и что-то говорил ему, всё крепче сжимая поднятый меч. Татьяна разобрала лишь обрывок его последней фразы:

— У меня нет другого выхода, прости, брат…

— Нет, Дьюол, не надо! — закричала девушка, понимая, что должно сейчас произойти. — Не делайте этого, Дьюол, я прошу вас…

Она подошла совсем близко к этому существу и дотронулась до его груди. Его сердце бешено билось, а в глазах стояли слёзы…

Дьюол взглянул на Татьяну, потом на своего названного брата и медленно опустил меч.

— Иди, брат, ты свободен, — с видимым облегчением произнёс мужчина.

Тот час же по тоннелю раскатился страшный рёв, и это странное существо бросилось на помощь к своим более удачливым собратьям по генетической селекции. Оттуда уже были слышны звуки боя, передовой отряд воинов Ханмары сумел-таки прорваться к первой тоннельной развилке, где встретился с лучшими силами Дьюола.

— Спасибо, Таня, ты дала мне выбор, — поблагодарил Дьюол, когда его несчастное, но такое преданное творение исчезло из видимости.

— Не расслабляйтесь, Дьюол, ваш главный выбор ещё впереди, — не отводя взгляда, ответила девушка.

— Может быть, — задумчиво проговорил он и тут же потянул Татьяну за собой:

— Время, уходим!

По-видимому, бой вступал в свою кульминацию, в глубине тоннеля происходило что-то невообразимое и ужасное, раздавались взрывы, то и дело темноту озаряли яркие световые вспышки. Несколько секунд Дьюол молча глядел в ту сторону, будто прислушиваясь к звукам боя, а потом приказал продолжить движение. Через некоторое время они вновь остановились. Сигурд подбежал ко второму аппарату и попросил Дьюола выйти.

— Хозяин, мне доложили, что скоро они прорвутся, «охотники» отступили, чтобы выиграть время, но их очень мало, они долго не выдержат. Если они всё-таки прорвутся, то быстро нагонят нас, вы же знаете их возможности. Может, вам телепортироваться вчетвером? — быстро проговорил Сигурд.

— Нет, Сигурд, нельзя, если бы мы были вдвоём с Мердиной… а с этими я не могу рисковать, мне нужна ясная голова этой девочки.

— Я понял, Хозяин. Тогда я оставлю здесь двенадцать «охотников», они прикроют нас, выиграем некоторое время.

— Хорошо, так и сделаем.

— Хозяин, возьмите на всякий случай этот пульт, здесь десять кнопок, пять красных с избирательными взрывами, два первых уже использовали, последний заряд заложен за три километра до конечной точки, это для безопасности, чтобы не рухнул остаток тоннеля. И пять кнопок жёлтого цвета с электромагнитными ловушками, последняя находится у самого выхода. У меня есть такой же пульт.

— Понял. Сигурд. Оставляй «охотников», трогаемся дальше!

Сигурд тут же побежал расставлять «охотников» для засады. Спустя пару минут они вновь тронулись в путь. Из всего каравана осталось лишь два аппарата, Сигурд со своей командой двигался впереди, а замыкал короткую колонну экипаж Дьюола. Переданный Сигурдом пульт чем-то напоминал морского краба, чтобы он всегда был под рукой, Дьюол положил его на панель управления.

Всё время в пути они сохраняли напряжённое молчание, но первой не выдержала Мердина:

— Дьюол, долго нам ещё?

— Думаю, минут сорок — пятьдесят, если всё будет нормально.

— Тьфу-тьфу-тьфу, — образно сплюнул через левое плечо Полянский.

Однако это не помогло. Не прошло и пяти минут, как где-то совсем близко за их спинами прогремел взрыв, от которого задрожал даже каменный свод тоннеля. Толчок был внезапным и очень сильным, будто в них сзади со всего маху врезался гружёный грузовой автомобиль. Их аппарат подпрыгнул и начал резко крениться набок, на скорости развернувшись на девяносто градусов. В салоне раздались крики и возникла паника. Все повалились со своих кресел, а лежавший на панели пульт упал вниз. В этой неразберихе кто-то случайно наступил на него и тут же раздался мощный взрыв, но уже где-то впереди. Аппарат снова тряхнуло и отбросило назад. Через минуту всё стихло.

— Все целы? — спросил Дьюол, оглядывая по очереди своих спутников.

— Вроде бы, — со стоном выдавил Полянский, выбираясь из-под кресла.

— Будем жить, милый, — отозвалась Мердина, — только за синяки на заднице я тебе счёт выставлю…

— Не переживай, родная, оплатим и полечим, — принял шутку Дьюол.

— Татьяна, а ты как? — не услышав ответ девушки, забеспокоился Дьюол.

— Да жива я, жива… ногу только ударила, — раздался слабый голос Татьяны.

Осмотром Дьюол остался доволен, никто сильно не пострадал, все отделались лишь незначительными ушибами и синяками.

— Всё, выходим по одному, я открываю верхнюю дверь, — скомандовал он.

С трудом выбравшись из изрядно помятого аппарата, они увидели довольно невесёлую картину. В тоннеле стояла плотная пылевая завеса и царила невероятная разруха, в пределах видимости валялись груды раздробленных камней, местами завалившие монорельсы. Как оказалось, техника Сигурда тоже превратилась в сплошное месиво, но он и его «охотники» были в норме, похоже, такие встряски только укрепляли их боевой дух.

Разобравшись с ситуацией, Дьюол отозвал в сторону Сигурда:

— Отправь двоих проверить тылы, а сам погляди, что там по маршруту.

— Понял, Хозяин, сделаем!

В мгновение ока «охотники» исчезли. Спустя некоторое время обе группы вернулись, и Сигурд объяснил положение:

— Хозяин, мы оказались между двух завалов, за нами «охотники» подорвали отходной путь вместе с собой, а впереди… видимо, кто-то случайно нажал на кнопку пульта.

— Впереди большой завал? — спросил Дьюол.

— Приличный, но брешь можно пробить. Я просканировал весь маршрут за завалом, дальше относительно чисто, небольшие препятствия есть, но преодолимы.

— А что с преследователями, сколько их осталось?

— «Охотники» и электромагнитные ловушки изрядно их потрепали, не думаю, что их много…

— Их не так просто убить, они умеют защищать свои полевые структуры, — проговорил Дьюол. — Хорошо, сделаем так, бери всех «охотников» и отправляйся в тыл, скоро преследователи появятся. Попытайся их задержать. Сигурд, я знаю, что этот приказ равносилен смерти, но ты сам всё понимаешь… послужи ещё.

На лице Сигурда не шелохнулся ни один мускул, он смело поглядел в глаза Дьюолу и произнёс:

— Я всё понимаю, Хозяин… вы всегда были для меня примером, примером во всём, а ваш дом был моим домом, теперь я потерял свой дом и своих братьев, моего мира больше не существует, а вы должны жить… Я всё сделаю, Хозяин, удачи вам!

Дьюол крепко обнял своего верного помощника и сказал ему то, что никогда раньше не говорил:

— Спасибо тебе, друг мой, спасибо за всё.

Потом резко развернулся и пошёл к своим спутникам.

— С собой берём только самое необходимое: минимум воды и еды, оружие, фонари. Всё остальное — к чёрту! Передвигаемся бегом, под ноги смотрите.

Экипировавшись походными рюкзаками, они трусцой побежали вперёд, возглавлял группу Дьюол, а присматривать за тылами вызвалась Мердина. Несмотря на собственный приказ о лимите вещей, меч всё же остался у Дьюола на поясе в ножнах. Такими темпами за несколько минут они добрались до основного завала. Утомлённым казался только Полянский, он тяжело дышал и явно нуждался в отдыхе. Остальные, как ни в чём не бывало, принялись осматривать препятствие в виде груды камней до самого свода. Сам свод хотя и изрядно пострадал, но всё же световыми дырами не просвечивал. Дьюол сразу нашёл слабое место в завале и вернулся за трубкой, которую прихватил с собой из аппарата. Наставив это странное оружие на выбранное место, он дотронулся до цилиндрического прибора, и из трубки вырвался золотистый луч. После нескольких движений лучом по намеченному контуру — груда каменей начала плавиться и рассыпаться в каменную пыль. Делая своё дело, луч без устали скользил по уже видимому проходу, слой за слоем вытачивая твёрдый гранит. Когда появился первый просвет, за их спинами вновь послышались звуки боя, четверо смельчаков ценой своих жизней выигрывали им драгоценные минуты времени. Мердина с Дьюолом переглянулись и, поняв друг друга без слов, выставили вперёд разведённые руки, обрушив оставшуюся часть проёма, даже не притрагиваясь к камням. Ослабленная конструкция завала моментально зашаталась, грозя обвалиться в любую секунду, но руки Дьюола и Мердины своей немыслимой силой остановили уже начавшееся падение. Падающие камни будто зависли в воздухе, подчиняясь какому-то магическому внушению.

— Быстрей в проход пока держим! — надрывно крикнул Дьюол. — Вещи наши заберите!

Татьяна с Валерой пулей влетели в образовавшийся проём и от греха подальше отбежали на некоторое расстояние. А Мердина с Дьюолом, сохраняя равновесие сил, стали медленно перемещаться за черту образовавшегося прохода. Оказавшись на той стороне, они ослабили хватку, и висевшие доселе камни с грохотом повалились вниз, снова заваливая большую часть проёма.

— Ну, вы и даёте! — ошарашенно прокомментировал произошедшее Полянский.

— Ничего особенного в этом нет, немного науки и психических навыков, — спокойно отреагировала Мердина и с лукавинкой в глазах взглянула на Татьяну:

— У нашей Танечки и поболее возможностей имеется, только она скромница всё таится от нас.

— Тань, о чём это она? — непонимающе спросил Полянский.

— Не слушай её, Валера, она просто переутомились, — ответила шуткой девушка.

— Ой ли? — рассмеялась Мердина.

— Хватит, не до этого сейчас! — жёстко осадил их Дьюол. — Погоня уже близко, выдвигаемся в том же порядке. Потерпите, немного осталось. Всё, вперёд!

Выстроившись в колонну, они побежали дальше. Недалеко от выхода из тоннеля Мердина крикнула:

— Дьюол, мы не одни!

Дьюол дал знак остановиться и поспешил к Мердине. Замерев, они оба стали всматриваться и вслушиваться в пространство тоннеля, откуда исходила угроза. Казалось, что они буквально сканируют пустоту своим внутренним зрением.

— Подстрахуй меня, — коротко бросил Дьюол Мердине, сделав несколько шагов вперёд со своим оружием.

Мердина молча кивнула и встала в боевую стойку. Спустя несколько секунд в метрах пяти от Дьюола неожиданно появились два странных существа, их облик чем-то походил на человеческий, но плотность тел была более разряженной. Не иначе — мерцающие привидения. Дьюол среагировал мгновенно, без всяких раздумий резанув того и другого острым лучом из своего оружия. Те пытались усилить защиту, но не успели, луч сделал своё дело, разорвав в клочья полевую структуру этих существ. Но тут же за спиной Дьюола возникла ещё одна угроза, мужчина почувствовал нападавшего, но атаковать было уже поздно, однако он всё же успел закрыть себя со спины световым щитом. Реакция Мердины оказалась не хуже, чем у Дьюола, женщина молниеносно выбросила вперёд ладонь, выпуская из неё разящий луч. Через секунду с противником было покончено.

— Спасибо, родная, — проговорил Дьюол, уже стоя лицом к Мердине. — Это разведчики, остальные на подходе. Я выставлю последнюю ловушку, нам нужна небольшая фора, а вы бегом к выходу. Всё, вперёд!

Группа из троих человек беспрекословно двинулась в путь, а Дьюол остался колдовать с ловушкой. У самого выхода Дьюол нагнал их. Тоннель выпустил их у обрывистого берега реки, этот вход не был знаком местным жителям и до сегодняшнего дня надёжно оберегался людьми Дьюола. Но с утра охрана была снята и отправлена на усиление групп «охотников». Вскоре они вышли в долину реки, и Татьяна попросила остановиться, чтобы сориентироваться по памяти на местности.

— Ну как, узнаёшь? — нетерпеливо спросил Дьюол.

— Знаете… вроде бы да, я вспоминаю это место… одна река закручивается спиралью вправо, а вторая резко поворачивает под углом девяноста градусов… да, всё правильно, нам вдоль неё, туда, — ответила девушка, показывая направление.

— Тань, и сколько нам шлёпать до этой пещеры? — полюбопытствовал Полянский.

Девушка на секунды задумалась.

— Ох, трудно сказать… видение это одно, а на местности совсем другое, — наконец произнесла она. — Не знаю, может, не больше десяти километров, вон же холмы уже.

— Нет, больше, если это то место, что я прикинул на карте, — поправил её Дьюол. — В любом случае стрела должна находиться в центре лука, значит, и врата неподалёку.

— Дьюол, как думаешь, Харлидей с сотоварищами отстал? — поинтересовалась мнением друга Мердина. — Что-то я их не чувствую.

— Да и я, если честно… не учуяли наш след, но это пока, Харлидей так просто не отстанет.

— М-да, этот репейник не в меру липуч, — согласилась женщина и, видя удручённое состояние своего возлюбленного, решила его утешить:

— Милый, не вини себя за их смерть, они знали, на что шли.

— Знаю, Мердина, знаю… но от этого не легче. Всё, хватит сантиментов, в путь!

Запорошенная лёгким снегом долина реки вела их к возвышавшимся в дали Северным Увалам, когда-то служивших защитным чертогом древним гиперборейцам. Там, за этими холмами тысячелетия назад простиралась великая страна свободолюбивого и загадочного народа. Всё время в пути Татьяну не оставляло ощущение, что за ними наблюдают, наблюдают внимательно, но очень осторожно. Судя по лицам Дьюола и Мердины, по их постоянным оглядкам, они испытывали похожие чувства. Один лишь Полянский завороженно глядел на приближавшиеся холмы и что-то бормотал себе под нос. Чем ближе они подходили к цели, тем сильнее в Татьяне боролись противоположные чувства, с одной стороны — тревога всё ещё гнездилась в её сердце, а с другой — внутри неё нарастало ощущение какой-то немыслимой свободы, ощущение, что за её спиной отрастают крылья и зовут в немыслимый полёт. Глубинная память просыпалась в ней вместе с утончённой интуицией, с каждым шагом приближая её к чему-то невыразимо родному и близкому.

Они всё ближе подходили к подножию первых холмов и уже намеревались сделать привал, но вдруг Дьюол насторожился и стал всматриваться в сторону их предстоящего пути. Остальные, как по команде тоже повернулись в ту сторону. В пределах километра или чуть больше на одном из холмов появились человеческие фигурки, казалось, что их было около двух десятков или в пределах того. Никто не сомневался, что это были преследователи, они рассыпались по склону холма и что-то искали.

— Прячемся, быстро в укрытие к холму! — скомандовал Дьюол, подталкивая вперёд остальных.

Без лишних вопросов все четверо бросились в укрытие, надеясь спрятаться в складках местности, но было уже поздно, их заметили. По появившейся активности маленьких человечков на возвышенности можно было судить, что они готовятся к встрече.

— Чёрт, они перекрыли нам дорогу! — сокрушённо проговорил Дьюол. — Придётся рисковать.

— Ты хочешь переместиться поближе к месту? — спросила Мердина.

— А что остаётся? Они не пропустят нас дальше.

— Что значит переместиться? — не понял Полянский.

— Мастер, а вы не помните? Однажды вы уже испытали это незабываемое ощущение, — усмехнулся Дьюол.

— А-а… это тогда в мастерской… Хоть убей — ничего не помню, какая-то вспышка и всё, провал в памяти…

— Мы специально стёрли вашу память, Валера, а потом ввели в нужное нам состояние, — пояснила Мердина.

— Это может быть опасно для вас, но иного выхода я не вижу, — предупредил Дьюол. — Слушайте меня внимательно… чтобы не повредить вашу психику, отключите все свои мысли, станьте чистым листом и тогда всё пройдёт нормально… может быть. Гарантий нет никаких.

— Значит, на той стороне могут материализоваться два милых овоща — Танечка и Валерочка, — не к месту ляпнул Полянский.

Однако Дьюол не повелся на его сарказм:

— Не время шутить, мастер, сделаете, как говорю, и шансы удвоятся.

— И то ладно.

— Теперь станьте спинами друг к другу и делайте, что я сказал, — произнёс Дьюол.

Выполнив его указания, Татьяна с Валерой прижались друг к другу спинами и попытались освободиться от своих мыслей. Мердина с Дьюолом встали напротив них и, замкнув руками круг, принялись нашёптывать какое-то магическое заклинание. Прошло не больше минуты и вдруг пространство вокруг них завибрировало, закружилось в световых вспышках и стало преломляться. За доли секунды этот световой вихрь исчез в пространственном разрыве вместе с ними…

Проявились они уже за спинами преследователей совсем недалеко от нужного места. Мердина с Дьюолом оказались рядом, несомненно, им был знаком опыт совместных перемещений, а вот других членов их команды немного разбросало. Татьяна стояла на коленях возле небольшого пригорка, ощущая слабое головокружение, а Полянский и вовсе лежал, не подавая признаков жизни. Первым делом Дьюол с Мердиной подбежали к девушке, её состояние сейчас было куда важнее.

— Как чувствуешь себя, Танечка? — заботливо поинтересовалась Мердина.

— Нормально, голова только кружится немного…

— Ничего, это сейчас пройдёт, это мелочи, — успокоил её Дьюол. — Ты посиди, а мы твоего художника пока реанимируем.

— Подождите, я с вами, — тут же засобиралась девушка.

Полянский лежал в той же позе, но уже подавал признаки жизни лёгким стоном. Все трое подошли к нему. Дьюол уже было приготовился оказать ему помощь, но Татьяна остановила мужчину:

— Давайте я попробую.

— Не доверяешь? — с усмешкой поглядел на неё Дьюол.

— Лучше всё-таки я, — настаивала Татьяна.

— Ну, валяй, только недолго, не забывай, кто у нас на хвосте.

Татьяна перевернула Полянского к себе лицом и положила на его голову руки. Ей казалось, что секунды отбивают в её сердце ритм какой-то мелодии, руки девушки заскользили по лицу, груди Полянского, подчиняясь этому внутреннему ритму, она интуитивно делала то, что никогда не делала раньше в этой жизни. Совсем скоро лицо Валеры порозовело, и он приподнял голову, непонимающе оглядываясь по сторонам.

— Валерочка, тебе лучше? — ласково спросила девушка, гладя его по голове.

В ответ Полянский утвердительно кивнул и сжал её руку.

— Мастер, вы помните, кто мы такие? — начал свою диагностику Дьюол.

— Да… вы Дьюол… а это Мердина, — немного заторможено проговорил Полянский и перевёл взгляд на Татьяну:

— Тань… что за вопросы?

— Жить будет, — с ехидцей резюмировал Дьюол.

— И доктора не нужно, у нашей Танечки просто волшебные ручки, — вторила ему Мердина. — Я же говорила вам, Валерий.

— Где мы? — спросил Полянский, поднимаясь на ноги.

— Почти на месте, мастер. Даю вам минуту на припудривание носика… больше не могу.

— Бросьте выпендриваться, Дьюол, я в порядке, — обиженно заявил Полянский.

— Теперь вижу! — рассмеялся Дьюол. — Тогда сориентируемся на местности. Татьяна, узнаёшь что-нибудь?

Девушка не ответила, внимательно оглядевшись вокруг, она забралась на пригорок и простояла немногим более минуты. Потом остановила свой взгляд на двух почти одинаковых слегка заснеженных холмах, расположенных чуть впереди по её левую руку.

— Вот они! Это точно они, это здесь! — вырвался из неё крик радости.

— Не ошиблась? Лучше подумай, — сказал подошедший к ней Дьюол.

— Они, они, я не ошиблась! — настаивала девушка. — Вон та ложбинка между холмами, я говорила вам о ней… а слева вход в пещеру…

— Н-да, похоже, похоже, — проговорил Дьюол. — Всё, выдвигаемся!

До искомого места они дошли очень быстро, уже в ложбине Татьяна попыталась отыскать пещеру, но ничего похожего на вход там не оказалось. Обследовав вдоль и поперёк оба холма, к нужному результату они не приблизились.

— Таня, что происходит? Ты обозналась с местом или специально это сделала? — несколько раздражённо спросила девушку Мердина.

— Думаешь, я вас обманываю?

— Ну, а как ещё понимать? — впился в неё взглядом Дьюол.

— Нет, я не обманываю вас! — твёрдо заявила Татьяна. — Это то самое место… только пещеры нет.

Но договорить они не успели, от соседних возвышенностей донёсся голос:

— Мердина, Дьюол, это вы так выказываете своё гостеприимство? Мы к вам с визитом вежливости — а вы решили нас поджарить на адском огне, так? Но мы готовы вас пощадить, если сдадитесь вместе с девчонкой и художником!

— Жаль, что не до конца поджарили! Но можно всё исправить! — выкрикнул Дьюол, направляя свой смертоносный луч на звук голоса.

После попадания луча Дьюола, на близлежащем холме поднялся столб из земли и снега. В ответ ложбину накрыли похожие разрывы, только в удесятерённом количестве.

— Вот гады, чуть не угробили! — ругнулся Полянский, отряхиваясь от налипших на его одежду и голову ошмётков земли. Остальные выглядели не лучше.

— Прячьтесь в мёртвую зону, ближе к холму и не высовывайтесь! — крикнул Дьюол своим попутчикам, вновь направляя на цель «огненную трубку».

Но уговаривать никого не пришлось, все устремились в указанное место и буквально срослись со складками местности.

Обмен любезностями повторился с поразительной точностью.

— Харлидей, ты слышишь меня?! — ворвалась в разговор Мердина. — Тебе какой был отдан приказ, убить нас или взять живыми? Ты не боишься ослушаться своего повелителя, а?

— Если надо будет — ослушаюсь! Лучше не зли меня, рыжая бестия! — осмелел Харлидей.

— Ну-ну! Скажи это лучше Ханмаре!

Возникла недолгая пауза, после чего перепалка продолжилась.

— Сдавайтесь, отступники, и может, умрёте лёгкой смертью! — понеслось с той стороны.

— А, это ты, Сальерес, недоношенный братик этого чокнутого сэра! — прокричал в ответ Дьюол. — Идите вы ко всем чертям!

— Дьюол, я буду резать тебя на мелкие кусочки, на очень мелкие, буду резать медленно и вдумчиво! — вышел из себя Сальерес.

— Ты покойник, чужекровка, покойник! — со злостью добавил Харлидей.

— Эй, болезные, хватит брызгать слюной, а то ещё простудитесь, холодно уже! — не остался в долгу Дьюол, явно пытаясь выиграть время и вывести из себя противника.

В эти минуты Татьяна усиленно искала варианты выхода из непредвиденной ситуации:

«Ну, где же ты, где… Я же не могла ошибиться, не могла, думай, Таня, думай… что-то я упустила, что-то недоглядела… Но что?»

В ответ внутри неё прозвучало всего одно слово:

— Представь.

Словесная война между сторонами продолжалась, но Татьяна уже не слышала ничего, она была полностью поглощена реализацией появившейся подсказки. Несмотря на опасность, она почти вплотную подошла к внутреннему скату холма и напрягла всё своё воображение, мысленно вычерчивая контуры входа в пещеру. Место воображаемого прохода вдруг ожило, осветилось золотистым сиянием и к невыразимой радости девушки раскрыло чрево таинственной пещеры.

Минутой раньше в небе появились три треугольных летательных аппарата и бесшумно, будто зоркие ястребы зависли над соседним холмом, нацеливаясь на свою добычу. Преследователи явно готовились к атаке.

— Тьфу-ты, дождались, они хотят нас загнать в вихревую ловушку, — сокрушённо проговорил Дьюол.

— Нам не хватит энергии её преодолеть, — ответила ему Мердина.

— Да знаю я, из этих сетей сам чёрт не выберется,

Ситуация становилась критической. Дьюол с Мердиной судорожно искали варианты защиты, но, похоже, безуспешно.

— Татьяна, что у тебя! — крикнул мужчина, в надежде на чудо.

— Сюда, сюда! — замахала руками Татьяна. — Я нашла их!

Как по команде все трое бросились на её голос и быстро скрылись внутри пещеры.

— Давайте оторвёмся подальше, а там уж разберёмся, — уже внутри предложил Дьюол, — Татьяна, ты иди первой и показывай куда, а я прикрою вас с тыла.

Никто возражать не стал, слишком близка была опасная копания Харлидея.

Миновав первый большой зал, полностью подходивший под описание Татьяны, они решили немного отдышаться.

— Ох, Танечка, и заставила же ты нас понервничать, — разлился по пещере насмешливый голос Мердины. — А я уже было решила поторговаться тобой с Харлидеем.

— И хорошо, что не продала, всё равно бы себе в убыток, — в том же тоне ответила Татьяна.

— Да уж, милые, с вами не соскучишься и своей смертью не умрёшь, — поддел женщин Дьюол.

— Я буду долго оплакивать тебя, мой дорогой, и до последних своих дней буду хранить тебе верность, — сверкнули золотистыми искорками зелёные глаза Мердины.

— И то утешение, — еле сдерживая улыбку, буркнул Дьюол. — Ещё минуту и поднимаемся, надо спешить.

Было заметно, что чудесное спасение придало им силы и даже вернуло чувство юмора.

Через минуту они двинулись дальше, осматривая фонарями соединительный тоннель в следующий зал. Пещера, действительно, оказалась такой, как описала Татьяна, довольно гладкие каменные стены и правильный арочный свод казались не природными творениями, а рукотворными и даже под ногами ощущалась вполне ровная поверхность без обычных россыпей камней.

— Вот это да! — присвистнул Полянский, когда они вошли во второй уже не такой тёмный зал. — Похоже, эта пещерка ритуальная, глядите, сколько замысловатых знаков на стенах и своде.

И правда, второй зал оказался сплошь усеян какими-то странными знаками, они будто были высечены в камне и обработаны какой-то самосветящейся краской. Во всяком случае, так показалось им в первые минуты.

— Эти знаки похожи на тайный межгалактический язык, его доподлинного шифра даже я не знаю… так, кое-что могу прочесть, но связать в целое вряд ли, — задумчиво произнёс Дьюол. — А ты, Мердина?

— У меня такая же история.

Дьюол с Мердиной подошли ближе к стене и стали внимательно изучать эти знаки. Татьяна последовала их примеру. Один из знаков сразу заинтересовал девушку, что-то в нём ей показалось очень знакомым и притягательным. Это была свёрнутая спираль внутри развёрнутой спирали в форме треугольника. Она дотронулась до него рукой, и знак неожиданно вспыхнул, вспыхнул всего на секунду — другую, обдав теплом руку девушки, живой ручеёк тепла заструился дальше, поднимаясь всё выше и выше к самому её сердцу. Тепло стало быстро разливаться по груди Татьяны, а потом запульсировало настоящим огнём в самом центре. Девушка не могла дышать, не могла сдвинуться с места, а огненный вулкан всё бурлил и бурлил внутри неё. Татьяна собрала последние силы, чтобы вздохнуть, и когда у неё получилось, она вдруг почувствовала, что растворяется в этом огне, исчезает в нём целиком и полностью. Она не ощущала своего тела, ни одна мысль не проникала в этот невыразимый блаженный покой, в этот бескрайний океан любви. Она сама была этим океаном любви. Татьяна пошатнулась и чуть не упала, Полянский вовремя поддержал её сзади за плечи. Повернувшись к Валере, она прижалась к его груди и беззвучно заплакала. Обнимая девушку, вдыхая удивительный аромат её волос, Полянский не понимал, что с ним происходит. Сердце Валеры буквально пламенело от переполнявших его чувств. Их невольная близость длилось всего несколько секунд, а потом Татьяна отстранилась и положила свою руку на его грудь:

— Ты чувствуешь это?

— Да, Танюша…

— Хорошо, — сказала девушка, приложив указательный палец к губам.

В глазах Татьяны трудно было не заметить перемены.

Мердина с Дьюолом так увлеклись обсуждением таинственных знаков, что не заметили происходящего за их спинами. Татьяна подошла к ним поближе и прислушалась к негромкому разговору.

— Да здесь показана вся система ядерного зла, вот погляди, Мердина… это концентрация дезинформации, а это распознавание чужеродных знаковых энергий, даже есть способы лучевого поражения духовного ядра, — произнёс Дьюол.

Мердина согласно кивнула и добавила:

— А вот ещё комплексы высасывания чакральной энергии и способы вихревого усиления дезинформации по уровням нелюбви и кривды…

— Все эти знаки мертвы без подключения к соответствующему источнику. Вы же сами знаете, — неожиданно сзади раздался голос Татьяны.

Мердина с Дьюолом обернулись и заинтриговано уставились на девушку. Первой заговорила Мердина, в её голосе чувствовалось не только любопытство, но и опасение:

— Ты что-то знаешь, Таня, да? Что ты знаешь?

Татьяна не стала ломать комедию и сразу перешла к сути:

— Вы всё правильно говорили о знаках зла, но не увидели на соседней стене знаки защиты от него, там есть знаки обмана зла, защитные блоки, средства дезорганизации и пленения… и способы его выжигания. А эти знаки уже подключены к источнику.

— Ты всё-таки обманула нас? — угрюмо взглянул на девушку Дьюол.

— Ничуть, всё остаётся в силе.

— Что-то я не понимаю тебя.

— Дьюол, помните наш разговор о выборе?

— Ну…

Мердина крепко сжала руку своего возлюбленного и молча следила за разговором.

— В первом зале уже находятся люди Ханмары, но дальше второго зала им не пройти… А выбор в том, что вы можете выйти им навстречу или дождаться их здесь и сдаться, но назад уже вам не вернуться… а можете пойти с нами в третий зал.

Дьюол как-то странно усмехнулся и в который раз провёл рукой по стене пещеры.

— Значит, это не пещера… Были сомнения, были, но не прислушался к своему голосу, — с видимым сожалением произнёс он.

— Верно, не пещера, это наша исследовательская база, и нет здесь никакого холма, это мощнейшая иллюзия, даже в ощущениях, — спокойно произнесла Татьяна. — Решение за вами. Мердина, ты же сама хотела быть моей подругой, ведь так? Что же изменилось сейчас?

— Ты стала другой, Танечка, — ответила женщина. — Хотя… Почему бы и нет? Мой Дьюол, ты не желаешь заглянуть в пасть дракона?

Дьюол повертел в руках «огненную трубку» и со всей силы швырнул её в сторону приближавшихся воинов Ханмары. Их неразборчивые голоса уже были слышны в тоннельном переходе.

— А чёрт с ним, веди! — в сердцах бросил он.

Без лишних слов они направились к тоннелю, ведущему к третьему залу. Когда они уже были на подходе, за их спинами сверкнула мощная вспышка, осветившая заднюю часть псевдо пещеры и всё, что попало в фокус ослепительного сияния начало медленно оседать вниз, будто опускался огромный грузовой лифт. Третий зал оказался правильной полусферической формы и уже совсем не походил на пещеру. По всему периметру этой необычной полусферы сверху донизу таинственно мерцали знаки космического языка. Но они отличались от предыдущих знаков, в них было столько загадочной и невероятно притягательной силы. Некоторое время Дьюол, Мердина и Валера молча наблюдали за игрой космического разума, пытаясь хоть что-то осмыслить в этом неизречённом таинстве мысли.

Раньше всех опомнился Дьюол:

— Да уж, такое не преподают в земных университетах… прямо-таки колыбель изначальной жизни…

— Вы помните? — спросила Татьяна.

— Хм… не забыл ещё.

— Тань, что здесь вообще происходит? Я уже ничего не понимаю… Какие-то тайны, превращения… вы постоянно что-то мне не договариваете, говорите загадками… Где мы, что всё это?! — после вынужденного молчания прорвалось из Полянского.

— Валерочка, потерпи немного и всё, всё узнаешь, — загадочно улыбнулась Татьяна, окинув всех взглядом:

— Кто ещё хочет знать, чем закончится эта история?

— Ну, ты же не зря нас сюда привела, Таня, — произнесла Мердина. — Я догадалась, что у этой истории есть продолжение… Так что же стоит за нашим выбором?

— Да какое продолжение, Мердина?! — с усмешкой выкрикнул Дьюол. — Нет здесь врат и ключа нет, нас провели как сопливых детишек! Это ловушка, Мердина, ловушка! Где ты думаешь сейчас эти прислужники Ханмары? Вот туда же и мы отправимся!

— Вы удивляете меня, Дьюол, я же дала вам честное слово, а я человек чести. Да, насчёт преследователей вы правы, я только что получила информацию о них, они будут удалены на одну необитаемую планету схожую с Марсом, и не скоро смогут покинуть её. Беспросветное упрямство этих заблудших лишило их достойного выбора, а для вас он до сих пор не закрыт. Иначе, вас бы просто не было здесь. В этом вся разница.

— И чего же мы ждём? Где твои друзья? Я же чувствовал, как они следили за ними, — не дал ей договорить Дьюол. На его напряжённом лице ещё сохранялось недоверие к словам девушки.

— Подождите, Дьюол, я ещё не всё сказала… Врата, правда, существуют, и я являюсь их хранителем, вернее, одним из хранителей. Мы не станем дожидаться моих друзей, они присоединятся к нам чуть позже… теперь всё зависит от вас.

— А твоя соната… она тоже фейк или всё же существует? — спросила Мердина. — И я не поняла, что от нас-то зависит?

— Нет, здесь всё без обмана. Если что-то хочешь спрятать от чужих глаз — положи это на видное место. Все эти годы «Песнь Лунной Девы» хранилась в ящичке для нот, не в сейфе, не в другом тайнике, а именно там. Но кроме музыки песня подразумевает ещё и слова, слова и есть вторая часть ключа, а их знала только моя бабушка… Теперь слова мне известны и я могу открыть врата.

Все заинтриговано глядели на девушку в ожидании самого главного. Выдержав паузу, Татьяна вопросительно оглядела своих спутников, и произнесла:

— А что бы вы хотели обрести там? Своё спасение, самих себя или что-то ещё? Мир Сва не приемлет лжи, он знает о вас всё… и всё, что вы захотите скрыть от него, тот час же проявится перед вами и будет жечь вас немым укором. Лишь чистые и свободные души способны вынести всепроникающий взгляд этого мира и пройти сквозь него к самим себе, к тому, чем мы все являемся изначально… Сможете ли вы попросить прощение за все свои деяния у всех, кого вы обидели, кого унижали и презирали, сможете ли вы простить себя и отпустить из своих сердец всю вину за содеянное, выжать её до последней капли и принять своё прошлое целиком без содрогания и боли? Если сможете, то мир Сва примет вас… и у четырёх перекрёстков дорог вам откроется новый путь.

— Это и есть наш выбор? — как-то не очень уверенно произнёс Дьюол. — Ты говоришь о невыполнимых вещах, о невозможном…

— А вы пробовали? Так попробуйте. Невозможно было Дьюолу без Мердины, а сейчас вы одно целое, вас соединила — любовь… она и поможет вам, — осветились лучистой улыбкой глаза Татьяны.

Мердина сжала руку Дьюола и, заглянув в его глаза, почти прошептала:

— И правда, мой Дьюол, чего нам с тобой страшиться? Вдвоём и в огне не страшно…

— С тобой — да, любимая…

— Но всё же лучше гореть в любви, — тут же поправилась женщина. — Родной мой, не хочешь проверить, чей огонь сильнее, прошлого или нашей любви?

— Сейчас и проверим! — разрушил последние сомнения Дьюол. — Татьяна, спой-ка нам свою песнь!

В этот момент раздался взволнованный голос Полянского:

— А как же я? Что будет со мной?

— Я говорила для всех, Валерочка, и для тебя тоже. Ты с нами?

— Да, да, да! — выкрикнул Полянский, как ребенок, подпрыгнув на месте с выброшенными вверх руками. Он даже не скрывал своего ликования.

Татьяна удовлетворённо кивнула, сбросила с себя куртку и запела. Высокий голос девушки был необыкновенно чистым и струящимся как горный ручеёк, а сама песня уносила слушателей куда-то в таинственные заоблачные дали. Никто из них не знал языка слов этой удивительно красивой песни, но по их лицах было видно, что они понимают её. Мердина с Дьюолом слились в нежных объятиях, расставаясь навсегда со своими сомнениями и тревогами, а Полянский неотрывно глядел на Татьяну, не замечая выступивших на глазах слёз. С каждым новым куплетом космические знаки словно оживали новой жизнью, они всё ярче и задорнее играли радужными огоньками, разливая по залу непередаваемую цветовую палитру. И вот в самый кульминационный момент песни световой поток достиг такой силы, что стены и свод псевдо пещеры стали бледнеть и размываться, казалось, что они тают как льдинки на весеннем солнце. И когда последние слова песни слились с самым высоким регистром звукового диапазона, еле видимые контуры плотного мира исчезли совсем, растворившись в иной реальности…

VII

Полянский не понимал, где находится, все его знания, и представления о потусторонних мирах не вписывались в эту невообразимую действительность, где не было ни верха, ни низа, здесь вообще отсутствовали какие-либо формы и терялся сам смысл привычных вещей. Но этот мир не показался ему пустым, наоборот, он виделся ему нескончаемым океаном света, переливающегося всевозможными тончайшими красками и поющего неземным многозвучием. В каждом переливе света, в каждом чудесном звуке чувствовалась сознательная жизнь. Первые мгновения непонимания быстро сменились чувством блаженной радости и безграничной свободы. Полянский совершено не чувствовал своего тела, хотя ощущение формы присутствовало, но формы почти невесомой, воздушной. Лёгкость движения не просто поражала его, а буквально окрыляла. Валера полностью отдался во власть этих незабываемых ощущений и стал просто ими наслаждаться.

Но вскоре любопытство позвало его к первым сознательным шагам, и он принялся наблюдать. В одном небольшом световом облаке Валере причудилось голубое озеро, окаймлённое золотисто-розовыми горами. Лишь только подумав об этом, он вдруг оказался внутри воображаемой картинки, картинки настолько реальной, настолько живой в своём природном естестве, что Полянский замер от изумления, не решаясь вторгаться в эту хрупкую красоту. Ещё с детства он безумно любил воду и всегда восторгался горами, в тайне мечтая однажды поселиться в подобной обители красоты и покоя. Он не раз представлял себя сидящим в плетёном кресле на небольшом мостике, врезавшимся в голубую озёрную гладь, в окружении обласканных солнцем задумчивых гор. Валера всегда имел яркое образное воображение и прекрасную художественную память и без труда в деталях мог представить любую понравившуюся ему картину. Каково же было его удивление, когда его мысленный образ вдруг превратился в живую реальность.

«Вот это да! Это же живой материал, само пространство как невидимый пластилин, брось в него зерно мысли и оно само раскрывается в образе… Да уж, дела!.. И чем чётче воображение, тем ярче и устойчивей картинка…» — проносились в его голове мысли.

Удобно расположившись в кресле, Валера с восторгом взирал на собственное творение и всё ещё не верил своим глазам. Лёгкий ветерок ласково ворошил его волосы, а тонкий золотистый лучик солнца озорно щекотал его щёки, словно зазывая в свой волшебный мир. Поддавшись приглашению, Полянский воспарил над озером и завис над самой его серединой. С высоты голубая вода казалась настолько чистой и прозрачной, что он смог разглядеть даже дно. Каково же было удивление Валеры, когда он увидел под водой множество необычных архитектурных строений и диковинных уголков природы. Они явно что-то напоминали ему, некоторое время ему пришлось напрягать память, пока до него не дошло:

«Боже мой, как я мог забыть… да это же мои задумки, город Сея, город будущего… Как же я мог забыть о своей мечте? У меня и наброски где-то остались…»

Поддавшись внутреннему порыву, он без раздумий нырнул вниз, разбрасывая брызги, и стал быстро погружаться в озёрную пучину. Отсутствие запаса воздуха его совсем не пугало, он даже не придал этому значения, словно знал наверняка, что находится в безопасности. Только вода показалась ему какой-то невесомой и шелковистой.

Оказавшись на живописной возвышенности вблизи придуманного когда-то им города, Валера огляделся и понял, что вода куда-то исчезла, а вместо неё всё окружающее пространство засияло от миллионов и миллионов летающих искр-огоньков, напоминавших ему танцующие розы и снежинки. От сияния этих живых светлячков на душе Полянского стало ещё светлее. С высоты ему хорошо был виден весь город, опоясанный вечноцветущими вишнёвыми садами, так походившими на белоснежные кружева, окутанные нежно-розовой дымкой. А дальше у самых городских окраин проглядывались природные островки в виде замысловатых фигурок, сплошь усеянных изумительными по красоте цветами. Со всего этого прекрасного многоцветия собирались тончайшие эфирные флюиды и заполняли собой городские улицы, образуя живые радужные дорожки, разбегавшиеся по всему городу. По замыслу Валеры они должны были служить естественным средством передвижения внутри его творения.

Несколько лет назад в его голове возникла идея о создании свободного сообщества близких по духу людей, творцов сознательной жизни, этакой духовной общины неподвластной удушливому ярму всевозможных систем и навязанных ценностей, где никто бы не расталкивал локтями своих ближних в погоне за выгодой и призрачным превосходством. В придуманном им городе не имелось места для лжи, тщеславия, агрессии и прочих пережитков человеческих заблуждений по одной простой причине, что мысли свободных людей были чисты и открыты для всех. Здесь каждый мог выбирать дело по своей душе, то, что ближе всего ей, а заслуги каждого мерились не деньгами и славой, не особыми привилегиями и надутыми рейтингами, а полезностью творческого вклада, где самым ценным являлся именно процесс созидания чего-то нового, приносивший радость и удовлетворение вместе с опытом для всех общинников. От денег и прочих ненужных вещей он решил отказаться совсем из-за их ненадобности, а взамен планировал подключить своё детище к источнику изобилия, из которого каждый мог черпать нужное для жизни или, вернее, создавать своим воображением и получать всё, что мог пожелать для своего развития. Эта идея приглянулась его сердцу и как-то незаметно превратилась в настоящую мечту.

Легко скользнув вниз с холма, Полянский очень быстро оказался посреди белоснежного сада, переливавшегося нежнейшими розовыми оттенками. На первый взгляд могло показаться, что этот прекрасный сад ничем не отличается от земного, но первое впечатление было обманчивым, его краски отличались не только большей насыщенностью и яркостью, но и какой-то невыразимой естественностью, что ли. Валера и сам догадывался, что перенесённые в этот мир знакомые формы были наполнены совсем иным содержанием. Чтобы проверить свои предположения он дотронулся до ветки близстоящего дерева и сразу же почувствовал её нежное прикосновение, веточка словно обнимала его руку своим благодатным живым теплом. Ощущения были просто непередаваемые! Мысленно поблагодарив дерево за этот дружественный порыв, Валера направился дальше. То же самый эксперимент он решил проделать с цветами и буквально утонул в ароматах их искренних чувств. Опьянённый душевной радостью, Полянский вступил на одну из радужных дорожек, которая зазвучала прекрасной мелодией и легко понесла его по центральной улице города, вдоль необычных самосветящихся домов, в которых не было ни дверей, ни окон, мимо цветущих массивов сирени и черёмухи, этих чудесных вестников пробудившейся природы. А их сменяли уже набравшие сказочную пестроту осенние парки, дышавшие упоительными запахами опавшей листвы и ощущениями нежной грусти, то здесь, то там прямо из недр скверов и парков пробивались живые серебристые роднички и, собираясь в тоненькие журчащие ручейки, вливались в хрустальные по своей чистоте пруды, через которые пробегали радужные мостики. Здесь было так много всего, о чём мечтала его душа и что было близко ей. Валера мысленно управлял скоростью движения, то ускорялся, то притормаживал, чтобы лучше разглядеть соответствующие своему настроению пейзажи. Вдруг он остановился возле строения в форме правильного многогранного кристалла, переливавшегося тончайшим многоцветием, среди которого особо выделялся аметистовый оттенок. Как только Полянский приблизился к дому — середина его фасада моментально растворилась, образуя арочный проход. Валера вошёл внутрь дома, где не было ничего кроме уже знакомых ему танцующих искр-огоньков, но в замкнутом пространстве их сияние было настолько интенсивным, что ничем не отличалось от яркого солнечного света, только оно казалось очень комфортным и совсем не слепило глаза. Полянский прошёл вглубь помещения и вновь решил проверить свои предположения, представив пейзаж у горного озера с мостиком и креслом. Его желание тот час же воплотилось в реальность. Вдоволь насладившись своими ощущениями, он вернулся в дом. Теперь он был уверен, что очерченные границы города являлись лишь видимой иллюзией, на самом деле здесь вообще не существовало никаких границ. Этот город мог вместить в себя всё многообразие человеческих замыслов и воплотить их в жизнь, причём моментально.

«Да уж, чудеса… Это же целый мир, безграничный мир! Случайно это не сон? Или может, я уже того… Да нет, вроде мыслю, всё чувствую, значит, жив… Только как в это поверить? Ладно, поедем дальше, а там видно будет», — размышлял про себя Полянский, переживая смешанные чувства радости и непонимания.

По первоначальному замыслу на другом конце города он планировал создать что-то вроде узловой портальной развилки в разномерные миры, а выражаясь человеческим языком — космический вокзал дальнего следования, естественно, без всяких билетов и оплаты. В его задумках этот необычный вокзал рисовался целым комплексом сверхскоростных световых тоннелей, способных в минимальные сроки доставить пассажиров в любую точку беспредельного космоса.

Однако поближе ознакомиться со своей задумкой Валера не успел, его остановил голос Татьяны:

— Валерочка, ты ещё успеешь наглядеться на своё детище.

Полянский даже не сразу узнал Татьяну, её светло-медовые волосы были распущены, а стройное тело девушки облегало сари нежно-розового цвета с золотистой вышивкой. Она вся светилась и была так хороша, что невольно завораживала его взгляд, однако её чудесное перевоплощение он принял уже как нечто естественное, за последнее время ему довелось увидеть и не такое. Он и сам уже выглядел иначе.

— Танюша, как я рад тебя видеть! — обрадовался Полянский, откровенно любуясь девушкой.

— Как впечатления? — с лучистой улыбкой спросила она.

Валера словно ждал этих слов и уже не мог сдержать своих чувств:

— Тань, да здесь непочатый край работы для художника! Только подумал, а картинка уже готова, только дорабатывай, шлифуй. Здорово-то как! Тут же такие шедевры можно творить, такие формы ваять! А этот город… это же воплощение моей мечты!

— Верно, это мир творцов, настоящих творцов, и ты в их числе, ты заслужил это право своим трудом, чувствами своими прекрасными заслужил.

— Да? — с радостным удивлением сказал Полянский. — И что же дальше?

— Узнаешь, когда все соберёмся.

— А где Мердина с Дьюолом? — вдруг вспомнил он.

— Они тоже ищут путь к себе. Скоро будут, — пояснила Татьяна.

Ждать им пришлось недолго, вскоре Дьюол с Мердиной появились на радужной дорожке, на его плечи был наброшен красный рыцарский плащ, а она красовалась в модном платье светской дамы начала прошлого века. Оба искренне обрадовались встрече с Татьяной и Валерой. Сейчас эта парочка совсем не походила на некогда грозных иерархов клана Ханмары, а скорее, на обычных любящих друг друга людей. После обмена впечатлениями Дьюол вопросительно поглядел на Татьяну:

— Неужели вы всё знали заранее ещё тысячелетия тому назад и всё это спланировали? Но откуда вы знали, что так и будет, откуда?! Я не пойму…

Но ему ответил свершено другой голос:

— Всего знать в деталях невозможно, события могут меняться, но мы видели возможную картину будущего и прорабатывали разные варианты. Легенда о Двуликих Вратах и Лунной Деве была одним из вариантов, и он сработал. Сработал на тебя, Дьюол, и в этом нет ничего сверхъестественного.

Все оглянулись на голос и увидели перед собой двух высоких мужчин в свободных длинных хитонах и красивую черноволосую женщину в сари небесной лазури. По сияющему взгляду Татьяны и глазам этих троих можно было понять, что они уже виделись и успели о многом переговорить.

— Не удивляйся, воин, ты изначально планировался нашим ключевым исполнителем, мы возлагали на тебя большие надежды и не ошиблись… В тебе всегда подсознательно жила тоска по своему звёздному дому, а с годами она лишь усилилась, но ты боялся, что тебя не простят, и старался заглушить голос сердца. Но безысходность всегда заставляет искать иные пути, вот ты и нашёл наше предложение и ухватился за него. Мы воспользовались твоей страстью к древним рукописям, остальное было уже делом техники. А что было дальше ты знаешь сам, — произнёс уже другой мужчина.

— Я знаю вас обоих… ты называл себя посредником, а ты — пришелец их рода Дивьянов, Урсан, если не ошибаюсь… Н-да, ловко вы нас разыграли, ловко… Значит, эта газета попала ко мне неслучайно, и малоизвестный учёный с гипотезой о наследии Гипербореи был вашей подставой… А я всё гадал, где же промахнулся, — на удивление спокойно произнёс Дьюол и с усмешкой спросил:

— Значит, так вы освобождаете планету от вредных элементов?

— Всё так. Но мы до конца боремся за души заблудших, вы тому пример. А тем, чьи души уже окончательно потемнели, мы даём возможность испытать на себе то, что они желали людям. Я думаю, это справедливо. Посредник — это лишь моё прикрытие, моё настоящее имя — Арагел, я руковожу экспедицией Дивьянов. Мы все здесь из этого древнего рода… и Синтара, названная на Земле Татьяной и Влада, её земная наставница — тоже наши сёстры.

— Всё, что не делается, делается к лучшему, если твои побуждения от сердца, — добавила Влада. — Вы оба нашли свою любовь и возможность исправить своё прошлое, а за это полагается особая награда.

— И какая же? — с замирающим сердцем спросил Дьюол. — Неужели…

— Ты правильно нас понял, воин, всё именно так, — с улыбкой проговорил Арагел. — За этим городом ты увидишь четыре перекрёстка дорог, их смысл ты понял верно, но свою дорогу ты должен почувствовать сам, не ошибись. На ней тебя будут ждать твои звёздные братья, братство Ориона не держит на тебя зла и готово принять тебя обратно.

— Нет, я не могу без Мердины… Да вы что?! Как же я без неё?! — запротестовал Дьюол.

В эти мгновения Мердина умоляюще глядела на Татьяну-Синтару.

— Не волнуйтесь, друзья мои, Влада уже всё вам сказала. Как сказано в легенде: «Двое обручённых тайной пути станут одним у четырёх перекрёстков дорог». Но вы уже стали одним целым, так что идите вместе, — успокоила их Синтара и со смешинкой в глазах добавила:

— Если, конечно, Мердина не против.

— Мердина точно не против! — поставила последнюю точку женщина. — Мой Дьюол, я теперь всегда буду с тобой, и в жизни и в смерти, если она есть.

— А я и не сомневался, родная, — сказал Дьюол, нежно обнимая свою подругу.

— Вам пора. Прощайтесь, — торопил их в дорогу Арагел.

Прощание было недолгим, но по-дружески тёплым, в последние дни их многое связывало, а такое не забывается.

Перед тем как уйти, Мердина обняла Синтару и высказала ей то, что лежало у неё на сердце:

— Я рада иметь такую подругу как ты. Спасибо тебе за всё. Прощай, дорогая моя.

— Спасибо, Мердина. Счастья вам! Надеюсь, ещё увидимся, — улыбнулась ей девушка.

— Буду ждать с нетерпением, — ответила Мердина и направилась к своему возлюбленному.

Когда Дьюол с Мердиной скрылись из видимости, Арагел обратился к Полянскому:

— Мой дорогой художник, у тебя тоже есть выбор, ты можешь вернуться обратно либо остаться здесь… Время на обдумывание есть, но немного. Одно хочу сказать, друг мой, наступают великие времена перемен и такие люди как ты нужны нам. Вознесение планеты стало уже необратимым, её ждут другие горизонты, как и души людей. Вот им-то и нужна наша помощь, хотя бы тем, кто уже близок к прозрению. А таких, поверь мне — немало. Если дашь согласие, то будешь работать вместе с Синтарой… согласись, это тоже подарок судьбы.

— А я уже принял решение, я остаюсь… я уже не вижу себя в том мире, но хочу быть полезным в чём-то другом. Я не знаю, что вы мне предложите, но чувствую, что эта работа мне подойдёт, она для меня, сердце хочет её… а семья простит, простит когда-нибудь, — убеждённо ответил Полянский.

— Хорошо, что ты сам это понял, ведь твоё земное время уже истекло, ты сполна получил нужный земной опыт, теперь тебе открыт новый путь, — заключил Арагел и, внимательно поглядев на Полянского, добавил:

— Отец Сириус уже собирает своих детей в отчий дом. Скоро ты многое поймёшь, Синтара тебе расскажет и кое-чему обучит. А мы вынуждены вас покинуть, дела. Но надолго не прощаемся, мы будем появляться и координировать общие действия. Удачи вам!

Валера и Синтара остались вдвоём, в таинственном и непостижимом мире Сва, дорогу к которому им указали Двуликие Врата.

— Тань… ой, извини, Синтара… всё никак не привыкну к твоему новому имени…

— Валера, называй меня как удобнее тебе и мне привычней будет. А позже поглядим, — предложила ему девушка.

— Можно?

— Конечно, можно.

— Понял, записал! — с радостью согласился Полянский. — Танюша, я до сих пор не могу поверить, что всё это реально, что всё это не плод моего воображения… Ну, разуверь меня, Таня, скажи, что я не сплю… Прошу тебя.

— Ты не спишь, Валера, всё это реально, реальней не может быть. Ты поверишь в это, очень скоро ты привыкнешь к новой жизни… а я помогу тебе.

— Спасибо тебе, ты всегда была моим ангелом — хранителем, фу-ты, кажется, я повторяюсь… Тань, я не совсем понял насчёт Сириуса… Что Арагел имел в виду?

— Видишь ли, Валера, в земном эксперименте участвовали души с разных планет и звёздных систем, даже с разных галактик, и уже сейчас близкие души начинают собираться по родственному притяжению. Твоё «родовое гнездо» — Сириус, это очень высокая космическая сущность. Совсем скоро Солнечная система вместе с новой Землёй на многие тысячелетия перейдёт под его руководство. Я тебе всё подробно постараюсь объяснить, но чуть позже, а когда твоя память раскроется полностью, ты сам всё вспомнишь.

— Ну хорошо, я подожду, — не стал настаивать Полянский. — А с чего мы начнём?

— Выказываешь нетерпение, Валерочка? — рассмеялась Татьяна. — Чувствуется настрой, это хорошо. С чего начнём? Валера, да ты уже начал, и кое-что успел воплотить в жизнь. Не понял ещё?

— Подожди, подожди, дай подумать, Тань… э-э… Ты имеешь в виду этот город?

— Конечно же, Валера! Ты ведь строил его в своём воображении не для одного себя, а для близких по духу людей. Так ведь?

— Без вариантов, для них родимых, ну и для себя тоже…

— Твоя задумка, Валера, понравилась Собору Посвящённых, это высший совет межгалактического братства, она была ими одобрена. Поэтому твоему городу дана жизнь, уже скоро он будет заселён людьми нового мышления, и каждый из них внесёт в этот город свою творческую лепту. Мы сообща достроим его для справедливой и свободной жизни. И пускай все эти дома не будут выполнять земные функции, ведь здесь не нужен обычный отдых, да и приём пищи потеряет своё значение, здесь всё будет иначе… но останется символ дружбы, символ любви, то место, где смогут собираться близкие по духу существа и обмениваться своими лучшими чувствами и идеями. Со временем всё здесь, конечно, изменится, но сейчас этот город необходим людям, чтобы привыкнуть в знакомых условиях к новой реальности. Мои друзья специально создали здесь немного пониженный вибрационный фон, чтобы легче прошла адаптация.

— Танюша, это же так здорово! Я же столько мечтал об этом, в тайне мечтал от всех, боялся, что засмеют… А сейчас всё это — реально! Реально, Таня! Ты понимаешь?! — не скрывал своей радости Полянский.

— Теперь всё в твоих силах, Валера, ты сможешь осуществить все свои мечты и даже то, о чём и мечтать не смел, — с улыбкой ответила Татьяна. — Это поистине волшебный мир, все земные сказки о ковре-самолёте, о сапогах-скороходах, о скатерти -самобранке и прочих чудесах — не народный вымысел, а истинная правда. Когда-то очень давно на Земле такое не считалось чем-то особенным, чудеса были в порядке вещей, но со временем на Земле стало меньше света, до такой степени, что подобные вещи стали невозможными… однако память о чудесах прошлого сохранились в народных сказках. Но совсем скоро всё эти возможности вернутся на обновлённую Землю, возврата в тёмное прошлое уже не будет никогда. Валерочка, мы стоим на пороге удивительных перемен, многие тайны будут открыты в ближайшее время и люди смогут приобщиться к величайшим знаниям разных мирозданий.

— Ух, аж дух захватывает от твоих слов! — эмоционально отреагировал Валера. — До сих пор в голове не умещается… Я пытаюсь всё это осмыслить, как-то утрясти в себе, но пока не очень, с трудом…

— А ты просто прими это как данность, как самое-самое естественное и близкое тебе. Ты же не удивляешься, когда видишь журчащий ручеёк, летящую бабочку или восход солнца… все эти вещи для тебя естественны, так прими же и новую данность.

— Я постараюсь… Знаешь, Тань, я хоть и хорохорился перед твоими друзьями насчёт своего решения остаться здесь, но малюсенький червячок сомнений всё же гложет… Может, даже не сомнений, а чувства вины перед семьёй… Танюша, как мне быть?

— Валерочка, я же говорила тебе однажды насчёт голоса сердца, оно одно знает как правильно… а сейчас ты раздваиваешься, голос сердца зовёт тебя к избранному пути, а совесть человеческая тянет назад. Твой выбор это не перетягивание каната, а ощущение правильности, но правильности не человеческой, а внутренней, духовной. Твои сомнения похожи на попытку удержать перезревшее яблоко на дереве, когда его время уже пришло и оно должно упасть. Разве можно остановить то, что уже суждено свыше? Дорогой друг мой, в тебе ещё гнездятся человеческие комплексы о правильности и неправильности, но в этом мире нет противоречий, здесь всё подчиняется закону духа, а он един, един даже в своём разнообразии.

— Хорошо ты сказала о яблоке, мой вариант… я как раз чувствую себя этим самым яблоком, вот-вот упаду, — посмеялся над собой Полянский и вопросительно поглядел на девушку:

— Таня, а откуда ты всё знаешь? Ты же совсем недавно была обычной… Нет, извини, не так выразился, ты всегда была особенной… но ты поняла меня…

— Поняла, Валера. Всё дело в моей глубинной памяти, она раскрывалась постепенно и сейчас этот процесс практически завершён, теперь я свободно могу подключать своё сознание к любым источникам информации, и могу считывать её. Вот и весь секрет. То же самое вскоре произойдёт с тобой, я тебе уже говорила.

— А-а, понятно.

— Валер, а хочешь, я тебе помогу? — вдруг предложила Татьяна.

— И как же?

— Очень просто, мы можем отправиться в наш земной город, и ты сравнишь свои ощущения, тогда и решение не станет обузой. За одним навестишь своих родных.

— А это возможно? — не поверил Полянский.

— У нас всё возможно, — вполне серьёзно сказала девушка.

— Я с радостью, Танюша, только скажи когда…

— А прямо сейчас. Только позволь я дам тебе небольшую подсказку, она поможет тебе, Валера.

Полянский согласно кивнул, приготовившись ловить каждое слово девушки.

— Ты смени точку опоры в своих суждениях.

— Как это? — не понял Полянский.

— Очень просто, раньше ты опирался на свой ум и чувства, а теперь обопрись на свою душу, она не от мира земного и видит всё шире и глубже. Попробуй взглянуть её глазами, а потом сравнишь ощущения.

— Хорошо, Таня, я понял тебя, я постараюсь…

Последние его слова слились с начавшейся вибрацией и через несколько секунд световая вспышка поглотила их…

Они бесшумно плыли по вечернему освещённому городу, взирая на тающий снег, разливавшийся грязными лужицами по тротуарам и улицам, на несущиеся куда-то потоки машин и спешащих по своим делам людей. Никто их не замечал, их попросту не видели, как некогда потерявшего память Урсана. Они заглядывали в горящие окна многоэтажек, провожали прохожих до кафе и подъездов домов, улыбались редким влюблённым парочкам.

«Здесь всё так же, жизнь ворошится, так привычно и незатейливо… люди живут в своих заботах, мечтая о своём маленьком житейском счастье, а между делом — бранятся, осуждают друг друга, обижаются… А где-то далеко отсюда рвутся снаряды и свистят пули, гибнут сотни и тысячи таких же, как они, а уцелевшие теряют единственный кров и страдают от голода. Им в разы хуже, в разы… И они тоже мечтают, но их мечты молят о мире, об обычном мире без войны. И ведь многим в этом городе совершенно нет никакого дела до боли тех несчастных. А некоторые «двуногие» просто бесятся от жира и вседозволенности, у них тоже есть своя мораль и этой морали плевать на всех остальных. Многие ли из людей готовы пожертвовать собой ради других, отдать последнюю рубашку, чтобы кому-то стало теплее? Не знаю, не знаю… Но, слава Богу, на русской земле такие люди были, есть и будут. Какой же пёстрый и неоднозначный мир… мир утерянной правды… Знает ли он себя? Сможет ли вывернуться на изнанку и заглянуть в своё сознательное нутро, чтобы ответить на самый главный вопрос своей жизни — в чём же смысл? — думал Полянский, вспоминая своё недавнее прошлое.

Но вместе с ощущениями прошлого он вдруг вспомнил последний совет Татьяны. И в этот момент в центре его груди что-то зашевелилось, ожило, отдалось болью, но болью такой сладостной, такой желанной, будто что-то внутри него вырывалось на свободу. Но это чувство быстро прошло, и сердце мужчины наполнилось блаженным теплом. С каждой секундой это необыкновенное ощущение только нарастало, разливаясь по всей груди Валеры всевозможными оттенками самых сокровенных чувств. Нечто подобное он уже испытал в псевдо пещере, но сейчас ощущения были гораздо ярче и сильнее. Ему казалось, что его сердце плавится от любви ко всем этим людям. Он любил их без всяких условий и исключений, без разделения на своих и чужих, с их недостатками, странностями и даже пороками, любил просто за то, что они есть. Сейчас он чувствовал неодолимое единство со всеми этими людьми, и это ощущение было далеко за пределами его человеческих чувств.

— Валерочка, ты это почувствовал, ведь так? — журчащим ручейком влился в его блаженную негу голос Татьяны.

— У меня нет слов… Танюша, я не знаю, что со мной… но мне так хорошо, — сбивчиво проговорил мужчина. — Тань, скажи честно, ты помогла мне?

— Разве что самую малость, — не стала отрицать девушка, — но у нас бы ничего не получилось, если бы твоя душа ещё спала… Ты просыпаешься, друг мой, от долгого сна, ещё немного и это удивительное состояние станет твоей нормой, станет твоей истинной жизнью. А сейчас соберись и сделай то, что хотел. Вот твой дом, я не буду тебе мешать.

Полянский кивнул и скользнул в подъезд через закрытую дверь. На лестничной площадке своего этажа он остановился, будто собираясь с духом. Оказавшись в прихожей, он сразу отметил, что здесь ничего не изменилось, даже его лёгкая куртка по-прежнему висела на крючке в открытом шкафчике. Полянский по привычке потянулся к выключателю и нажал на него. Прихожая осветилась.

— Кто там? Игорёшка, это ты балуешься?! А ну быстро спать! — послышался из кухни голос Светы.

Но ответа не последовало. Светлана выбежала в прихожую и в недоумении пожала плечами. Они стояли друг перед другом, буквально на расстоянии вытянутой руки. С минуту женщина неотрывно глядела на Полянского, и ему даже показалось, что она видит его.

— Валерка, — шёпотом проронила она, и словно испугавшись своего голоса, закрыла ладонью рот.

Полянский легонько провёл ладонью по её щеке. Он видел, что Светлана почувствовала его прикосновение, но не могла объяснить свои ощущения, её рука потянулась к лицу, чтобы смахнуть с него что-то незримое и мешавшее ей.

Валера и сам частенько ощущал такие невидимые паутинки на лице, но не придавал этому особого значения, но теперь-то он знал источник таких тайных посылов. Его чувства к Светлане тоже изменились. Нет, прежняя человеческая любовь не вернулась к нему, но новое чувство было совершенно иным, необъяснимо глубоким и безграничным, теперь она была не только матерью его ребёнка, а близкой ему душой.

«Спасибо, родная моя, спасибо тебе за всё. Счастья тебе… ты ещё найдёшь свою любовь, я знаю», — про себя произнёс он.

Светлана не слышала его, но словно что-то почувствовала, она простояла ещё с минуту, к чему-то прислушиваясь, и вернулась на кухню.

Полянский переместился в комнату своего сына. Игорь уже спал, очень трогательно подложив под щёку свою маленькую ладошку. Валера склонился к головке сына и поцеловал его, малыш заворочался и приподнялся на кроватке.

— Здравствуй, папочка, я так ждал тебя… ты пришёл, а я сплю, — сонно пробормотал маленький Игорь и снова заснул.

«Спи, сынок, спи… я так люблю тебя, ты у меня такой светлый и добрый мальчуган… Как же я хочу, чтобы не угас в тебе этот огонёк, как же я хочу этого… Придёт время, и я возьму тебя в наш чудесный город, обязательно возьму…» — думал в эти мгновения Валера.

И только сейчас он увидел, что кто-то стоит у изголовья кроватки сына. Полянский всегда считал, что ангелы-хранители являются только в мужском обличье, однако перед ним стояла совсем юная девушка. Она улыбнулась Полянскому, как старому доброму другу и произнесла:

— Не беспокойся за него, я не дам погаснуть его огоньку, я буду всегда рядом и оберегу его. Делай то, что должен.

Полянский поблагодарил девушку-ангела, поцеловал на прощание спящего сына и покинул квартиру. Татьяна добросовестно ожидала его на улице.

— Валерочка, я помогла тебе? — были первые её слова.

— Всё, считай, что яблочко уже упало, — полной грудью вздохнул он. — Танюша, милая моя, как же стало легко и свободно на сердце…

— Вот и хорошо, друг мой. А за Игорька не тревожься, за ним присмотрят.

— Знаю, мне уже обещала добрая девушка-ангел.

— Ты в любое время можешь их навещать, ещё один ангел-хранитель им не помешает, — подбодрила его Татьяна.

— Спасибо, родная, спасибо за всё, что ты сделала для меня.

— Всегда рада, — задорно рассмеялась она.

Валера задумался, собираясь спросить о чём-то важном. Синтара видела это и не мешала ему собраться с мыслями. Наконец он произнёс:

— Слушай, Тань… я насчёт той легенды, мы вроде бы всё обсудили, но часть текста забыли, я хорошо его помню… я его даже наизусть выучил: «Когда чаша ночи ополовинит себя, и весы замрут в равновесии, тогда золотой луч пронзит лоно Матери…» Что это значит? Или это просто игра слов?

— Нет, не игра, это конкретное время, день весеннего равноденствия, в этот день планируется открытие врат для облучения световым потоком всей территории России. Он должен активировать код трансмутации страны и соединить земную Россию с её небесной сестрой — Святой Русью. С этого момента Россия будет полностью защищена от происков тьмы. И дни клана Ханмары будут сочтены.

— А почему Россия, почему она? — с удивлением спросил Полянский.

— Потому, что Святая Русь — это душа красавицы Гайи — Земли, её духовное сердце… и начало будет положено именно здесь, а потом уже к процессу духовной трансформации присоединятся и остальные страны. Но открывать врата буду уже не я, а целая группа представителей разных цивилизаций. Над этой программой работали лучшие умы межгалактического братства, им и стартовать.

— Н-да, ещё совсем недавно, я бы не поверил во всё это, а сейчас верю, у меня даже нет сомнений, что так всё и будет, — произнёс Полянский.

— И правильно, что веришь, обратного пути уже нет, только вперёд к новой жизни, она уже не только зовёт Землю, она уже здесь, ей осталось лишь проявить себя, а потом расцвести во всей своей красе. Валера, поверь мне, и мой род проходил через подобный рубеж.

— Таня, а ты помнишь свою родину, Арагел, кажется, называл вас Дивьянами?

— Моя родина так прекрасна, что невозможно описать словами, там всё иначе, в нашем мире царствует лишь один закон, закон изначальной любви, любви ко всему сущему. Для неё не существует границ и условий, она беспредельна, как необъятный космос, как сама жизнь, она отдаёт себя всем и ничего не просит взамен. Валера, ты ведь и сам её успел почувствовать, не забыл?

— Как такое забыть… Танюша, а мы можем что-нибудь взять из вашего мира для города Сея? Было бы здорово!

— Именно для этого мы здесь, наша миссия как раз и подразумевает такую помощь, мы всё это обсудим, мой друг, и найдём самые лучшие варианты.

— Танюша, мне так не хочется об этом думать, но я всё же спрошу… Ты же здесь не навсегда? Я даже представить себе не могу, что ты однажды исчезнешь из моей жизни…

— Я понимаю твои чувства, Валерочка, очень хорошо понимаю, но рано или поздно нам придётся расстаться… но это случится не сейчас и не завтра, наша миссия ещё не закончена.

Полянский глубоко вздохнул, стараясь не поддаться грусти, но у него не совсем получилось.

Видя состояние Валеры, Татьяна решила его подбодрить:

— Не вешай нос, друг мой, придёт срок, и расстояние между нами уже ничего не будет значить, я тебе обещаю. А впереди у нас с тобой столько интересного, времени на грусть совсем не останется!

— А чем ещё мы займёмся кроме города? — сразу оживился Полянский.

— Работы много, очень много. Мы должны связать световым коридором два разномерных мира, земной и мир Сва, нам необходимо наладить безопасное перемещение пробуждающихся душ, а ещё оказать помощь тем, кто уже близок к пробуждению. Работать мы будем не одни, но у каждого будет свой участок. Я всё тебе объясню на месте, тебе предстоит немного подучиться, а после обучения начнём. Ты готов?

— А я как пионер прошлого века, — с шаловливым лицом Полянский приложил руку ко лбу.

— Я поняла тебя. Тогда в путь, — сказала Татьяна, с улыбкой приняв его шутку.

Спустя несколько секунд они исчезли из пространства земного мира, чтобы вскоре вернуться обратно.