LUV

Действие 1

Гарри Берлин (высокий, дряблый, с щетинистыми усами, в заношенной и помятой одежде: на нем потертая темно-зеленая вельветовая куртка, вылинявшая джинсовая рубаха с расстегнутым воротником, галстука нет, брюки цвета хаки, которые ему велики и подвязаны веревкой, на ногах грязные белые кеды) стоит в глубине сцены, спиной к зрителям. Он, опирается на ограду в нише, смотря то на звезды, то на воду.

Милт Менвилл (худой, бодрый, ниже среднего роста, одетый в явно перелицованный «а-ля континенталь» коричневый костюм; на нем розовая рубашка с закрученным воротником, ярко-желтый галстук и карманным платок, огромные запонки, коричневые замшевые туфли) входит, останавливается, нетерпеливо прохаживается, посматривая на свои часы; вскоре замечает урну; его непреодолимо тянет к ней; он склоняется над урной, достает выброшенное серое пальто «в рубчик» с вельветовым воротником, внимательно его изучает.

Гарри оборачивается. Милт замечает его. Милта осенило и он пытается вспомнить, где он видел раньше этого человека. Гарри достает из кармана блокнот с карандашом, пишет записку, пришлепывает ее к ограде; сбрасывает свою куртку и забирается на ограждение.

Милт: (узнавая, приближается к Гарри) Эй!..

Гарри оборачивается и смотрит на него сверху

Милт: Гарри?.. Точно, Гарри!.. Гарри, Гарри Берлин! А я заметил тебя и подумал, что этот тип — Гарри Берлин! Просто держу пари, что это Гарри! Точно! Это же сам старина Гарри! (Хватает Гарри за руку, пожимает ее) Ну, как ты? Как поживаешь? Как дела, Гарри? (Гарри садится на корточки, медленно спускается с ограды) Слушай, Гарри… я же не видел тебя лет пятнадцать! Помнишь, тогда, на выпускном?.. Мы расставались, а я еще сказал: «Давай, не теряйся!», а ты сказал: «ОК, позвоню через пару дней». И всё! И тишина! Гарри, пятнадцать лет…

Гарри: (пытаясь понять, кто это) Неужели пятнадцать лет?

Милт: Пятнадцать лет.

Гарри: Даже не верится.

Милт: Через месяц — ровно пятнадцать лет.

Гарри: Да, время летит.

Милт: Это точно.

Гарри: Пятнадцать лет через месяц…

Милт: Пятнадцать лет…

Пауза

Гарри: А Вы кто?

Милт: Милт! Милт Мэнвил! Твой старый школьный приятель.

Гарри (пожимая руку): Точно, Милт! Милт Мэнвил!

Они обнимаются, весело смеются. Пока Милт говорит, Гарри надевает куртку, затем срывает и мнет записку, бросает ее за ограждение

Милт: Спроси меня, Гарри, как я жил все это время, и я отвечу тебе, что великолепно! Я стал брокером: акции, облигации, ценные бумаги, сам понимаешь. Деньги — рекой, просто потрясающе. А по ночам занимаюсь разными старинными безделушками, так для себя, для души. Тоже неплохие деньги. А спроси-ка, женат ли я? Да, Гарри, да. В конце концов, я женился. На Эллен. Чудесная, чудесная девушка. Сделал для нее всё. Дом в пригороде — без дураков, 35 тысяч дохода, а какой сад! Большие, мощные деревья, ты бы их видел. А посмотри-ка на эти часы! Чистое золото, 22 карата! (распахивает пиджак, показывает яркую подкладку): Видишь лейбл? (расстегивает рубашку) Шелковое белье. Импорт. Вещь! Да? (поднимает руку): А понюхай это, давай, понюхай. (Гарри неохотно приближается. Милт прижимает его голову себе под мышку): Не плохо, да? Чувствуешь?.. (Торжественно) Ну, а как ты, Гарри? Выкладывай.

Гарри (траурно): Ужасно, Милт, просто кошмар. Хуже и быть не может. Я — на грани. Все рухнуло.

Милт (озадаченно): Не понял.

Гарри: Мир, Милт. Люди. Жизнь. Смерть. Извечные вопросы. Кончено.

Милт (по-прежнему в недоумении): Ох.

Гарри (обняв Милта, идет вперед): Не прошло и двух недель после выпускного, как… случилось это! Как гром среди ясного неба! Разочарование. Отчаяние. Истощение. Работа. Всё одно к одному.

Милт: Ох, оххх.

Гарри садится на бордюрный камень. Милт подкладывает белоснежный носовой платок и садится рядом

Гарри: Помню, как сейчас… я сидел в парке. Было воскресенье, такой теплый день. Даже солнце припекало шею. На коленях у меня лежала открытая книга, и я мечтал, думал… о перспективах, о будущем, строил планы… а потом… вдруг… как бы невзначай, я открыл глаза и увидел прямо перед собой… как бы это сказать? Милт, это был пёс. Фокстерьер. Клянусь, это был фокстерьер. Но кто бы мог подумать, я…

Милт (перебивая): Гарри, скажи проще, что увидел собаку.

Гарри: Да, это была собака…

Милт: Собака. Продолжай.

Гарри: И… он был там, прямо передо мною, он сидел на задних лапах и… он был похож на старичка с маленькой седой бородкой и маленьким морщинистым личиком. Дело в том, что он… Милт, он смеялся. Он смеялся громко и отчетливо, также как я сейчас говорю с тобой. Я остолбенел. Я не мог пошевельнуться. Не понимал, что происходит. Потом он встал и стал ходить на всех четырех лапах и… когда он подошел ко мне,… когда он подошел ко мне, он поднял заднюю лапу и…

Милт: Нет.

Гарри (кивая головой, с искаженным лицом): Прямо на мои габардиновые брюки. Они намокали на моих глазах, намокали и намокали… и стали … абсолютно мокрые, насквозь… Клянусь! А он… развернулся и ушел. Это было как… Это было так нереально, на первый взгляд даже бессмысленно. Я подумал тогда … я подумал… (взволнованно): Почему я? Среди сотен, тысяч людей в парке, он выбрал меня! Почему? (Милт смущенно оглядывается) Что это значит? Как ты это можешь объяснить? (успокаивается) Тут-то все и началось. Все началось с этого. Все, все изменилось с той минуты, все поменялось для меня. Как будто бы я оказался на краю пропасти и глянул вниз. Как мне тебе это объяснить? Какими словами? Это было отвратительно, Милт! И я познал… познал, что мир, в целом, прогнил в бессмысленном зловонии, и далее ничто не имеет никакого значения. Ничто!

Милт: Ты же хотел поступать в медицинский?

Гарри: Не смог.

Милт: А книга, ты же писал книгу?

Гарри (воздевая руки): Бесполезно.

Милт: А изучение греческого?

Гарри: Нет, не могу. (Встает, подходит к песочному ящику, ходит вокруг. Милт тоже встает) Бессмыслица. Нет modus vivendi. Я должен был найти ответ, смысл. Я путешествовал, везде ездил и все осматривал. Я учился у брамина в Калькутте, у буддиста в Нагойе, у раввина в Лос-Анджелесе. И ничего. Я ничего не нашел. Куда было обратиться, и что было делать? Я начал пить, играть в азартные игры, жить в борделях, курить марихуану, брать уроки гитары… и ни-че-го. По-прежнему ничего. Но сегодня вечером… Милт, сегодня вечером я собрался покончить со всем этим и совершить глупый, отвратительный поступок… последний поступок!

Милт (смотрит на ограждение): Ты ведь не собираешься…

Гарри: Верно.

Милт (подходя к нему): Ужасно, как это ужасно, Гарри! Мне сейчас стыдно за тебя. Мне стыдно, что я был твоим однокашником.

Гарри: А ты спроси меня, во что я верю, Милт?

Милт: Во что ты веришь, Гарри?

Гарри: Я ни во что не верю, Милт.

Милт: Ни во что? Это ужасно. Как можно жить, не веря ни во что?

Гарри: В том-то и дело. Я понял. Ответа не существует. Ответ — там, внизу.

Он показывает на ограждение и идет к скамье

Милт (разворачивает Гарри лицом к себе): Давай не терять головы. Возьмем себя в руки. Успокоимся. Успокоимся. А сейчас послушай меня. Я понимаю. Я понимаю все, что ты сказал, но Гарри… Ты не думаешь, что это странно, даже более чем странно, что я случайно проходил именно здесь и именно в ту самую минуту, когда ты задумывал это страшное мероприятие?

Гарри (указывая наверх): Ты думаешь?

Милт (вскидывая обе руки, словно отмахиваясь): Я не говорю об этом, я об этом не говорю! (поднимая палец): Вспомни, есть многое на свете, что не подвластно нашим мудрецам!

Гарри: Лучше и не думать об этом — станет еще хуже, Милт. Ты же не знаешь, через что я прошел. Бывало так плохо, что иногда, иногда в полдень или ночью, непонятно почему, но все мое тело охватывает паралич, я даже не могу пошевелиться и…

На середине речи его тело «твердеет» как доска и он опрокидывается навзничь. Милт подхватывает его в последний момент, неистово трясет его и кричит

Милт: Гарри, что это? Гарри, ради Бога… (Обегает вокруг, поддерживая Гарри, чье парализованное тело вращается, словно часовая стрелка) Помогите! Помогите! Помогите! Сюда! Помогите! Помогите! (к Гарри): Посмотри на меня! Говори со мной, Гарри!

Гарри (спокойно): Так все и происходит.

Милт (садится на песочный ящик): Ты меня до смерти напугал. Это ужасно. Почему ты не обратишься к специалисту, к врачу, к кому-нибудь…

Гарри: Мне никто не нужен. Я знаю, что это, Милт. Воля к жизни покидает меня, понемногу, по каплям. Зачем двигаться, спрашиваю я себя? Зачем что-то делать? Но и это еще не все. Иногда, иногда я перестаю видеть, совершенно теряю зрение, передвигаюсь на ощупь…(Вытягивает руки, притворяется слепым и приближается к краю сцены на опасное расстояние): Милт! Милт! Где ты? Ты все еще здесь, Милт?

Милт (вскакивает и хватает его в последний момент): Здесь, Гарри, я прямо здесь.

Гарри (взявшись сзади за лицо Милта): Помоги мне, Милт. Помоги дойти до скамьи.

Милт (подталкивая его вперед): Конечно. Иди так, Гарри. Вот она. Аккуратно. Она здесь.

Они садятся на скамейку

Гарри (спокойно): Спасибо, Милт.

Милт: Может быть еще чем-то помочь?

Гарри: О нет, я в полном порядке. Вот так это и случается.

Милт: Никогда бы не поверил.

Гарри: И зачем видеть, спрашиваю я? Зачем быть свидетелем всего этого? (трясет Милта за лацкан): Зачем, Милт? Зачем?

Милт: Не знаю, Гарри, я не знаю. (освобождается, поправляет галстук и пр.)

Гарри: Я слепну и перестаю видеть. Все это происходит как-то автоматически. Как-то неконтролируемо.

Милт: Но ведь можно что-нибудь сделать?

Гарри (прикладывает ладонь к уху, притворяясь глухим, громко): Что ты сказал, Милт?

Милт: Я сказал: «Наверное, можно это исправить…»

Гарри: Я не слышу тебя, Милт. Говори медленно, я попытаюсь прочесть по губам.

Милт (произнося медленно, громко и внятно): Я сказал: «Наверное, можно это исправить»

Гарри (вдруг; спокойно): Сейчас я тебя слышу, Милт. Это еще один из моих приступов. Чертовскую боль мне приносят звуки… Зачем слышать, спрашиваю я? Зачем слышать?

Милт: Невероятно! Не думал, что такое возможно.

Гарри: Да, это так. Посмотри на меня. Я — живой пример. Ты даже можешь… (притворяется немым, широко раскрывает рот, не произнося ни звука, и жестикулирует)

Милт (начинает выходить из себя): Гарри? Ты говоришь со мной, Гарри? Гарри, я не слышу тебя. Ты можешь говорить… (Гарри достает блокнот и карандаш, быстро пишет что-то в блокноте) О, Господи, только не это. (Милт смотрит на записку Гарри): Понимаю, Гарри. Я… дай-ка мне. (Милт берет карандаш и блокнот у Гарри и начинает писать): «Дорогой, Гарри. Мы не должны забывать, что, несмотря на…» (Гарри выхватывает карандаш из рук Милта. Милт не позволяет).

Милт (сердито): В конце концов, дай же мне дописать! (начинает писать сначала).

Гарри: Я слышу тебя, Милт.

Милт: Ты слышишь?

Гарри: Когда это случается, я не могу говорить, но хорошо слышу. К чему слова, спрашиваю я вас. Слова пусты и ничего не значат. Они звенят, как галька в пустой консервной банке.

Милт: (кладет в карман блокнот и карандаш) Не знаю, что и сказать, Гарри.

Гарри: Что можешь ты сказать? Что плохо — то не хорошо, Милт. Я в тишине хочу покончить с этим! (достает из кармана куртки веревку с петлей, набрасывает петлю на шею, перебрасывает веревку через поперечину фонаря, пытается повеситься, подтягивая конец веревки).

Милт (вскакивает): Нет, нет, Гарри! Гарри, послушай меня! (хлопая в ладоши): Давай, убери это. (Гарри сползает по фонарному столбу и подавленно садится) Еще успеешь повеситься. (Милт снимает веревку с фонаря, одновременно выдергивая штырек из перекладины, так, что она закачалась) С тобой это происходит, потому что ты в таком состоянии, в котором … Потому что ты не узнал прелести жизни, которую дают деньги, власть, положение в обществе?

Гарри (снимает петлю с шеи, в отчаянии): Ах, Милт…

Милт (вместе сворачивают веревку): Давай-ка, убери ее подальше. Послушай, Гарри, спроси себя: «Ну почему он взлетел так высоко, а я пал так низко?» Спроси себя. (Направляется к урне) Мы оба начинали одинаково: тебе даже было проще — у тебя были деньги, оставленные родителями. У меня же не было ничего, кроме рук и сообразительности. Когда другие спали, я работал. Когда другие говорили, что не получится, я шел и делал. (достает из урны уже знакомое пальто. Оно застегнуто на пуговицы, он стягивает воротник веревкой, наподобие мешка) Только благодаря старанию, самоуважению, настойчивости я и сделал самого себя.

Гарри (встает): Предки оставили мне несколько вонючих тыщонок, это правда, но, разве ты не помнишь, что я никогда с ними не жил, меня растили дед с бабкой, а это было сущим адом, верь мне, сущим адом!

Милт (бросает пальто): Ха! Пожил бы ты денек с моими родителями, тогда бы ты узнал, что такое, действительно, сущий ад. Они были как пара драных кошек. И бедность, грязная, унижающая бедность. Я не ходил в школу до восьми лет, потому что у меня не было ботинок. О, да, мне повезло, когда грузовик с мороженным сбил мальчишку, и мне достались его ботинки. Но они были мне так малы, что я не мог ходить, и меня определили в спецкласс для умственно отсталых детей.

Гарри: Что же в этом плохого? Мои дед с бабкой всегда запирали меня дома. Они терпеть меня не могли, потому что я напоминал им своего отца. Однажды зимой, помню, я вернулся из школы во время кромешной бури, а дверь дома была заперта. Я стучался, я разбил о дверь свои замерзшие руки… А они смеялись надо мной. Они смеялись! Ты только представь. Худенький мальчик, стоящий в метель на улице, практически без ничего, кроме старенькой курточки и портфельчика вместо шапочки, стучит в дверь, умоляя: «Впустите меня! Пожалуйста, впустите!»

Милт: Рай. (небольшая пауза) У тебя был рай по сравнению с моим детством. А представь ты: поздняя ночь, бушует ветер. Маленький, голодный мальчик сидит у керосинки и кормит свою деревянную лошадку куском хлеба, украденным во время обеда. Родители ссорятся. Отец кричит: «Не нравится здесь жить, убирайся к черту!» Мать кричит в ответ: «Это ты мне говоришь убираться?» — и в дикой истерике она хватает мою лошадку и швыряет в отца. Он уклоняется, мать орет, конь разбивается о стену, а мальчик тихо плачет над разбитым игрушечным конем, единственной вещью, которую он так любил.

Гарри: (отходит вправо, разворачивается; задиристо) Тебя когда-нибудь избивали?

Милт: (упрямо) Да.

Гарри: Чем?

Милт: Ремнем, палкой, крышкой радиатора.

Гарри: А цепью?

Милт: Какой толщины?

Гарри: Толщиной… с мою руку.

Милт (расстроился; отходит, возвращается): Что тебе давали на завтрак?

Гарри: Дома?

Милт: Дома.

Гарри: Молоко с водой в пропорции один к трем.

Милт: А мне — кофейную гущу.

Гарри: С сахаром?

Милт: Не в этой жизни. Я ел ее как овсянку.

Гарри (расстроился; уходит, резко оборачивается): Тебя когда-нибудь целовала мать?

Милт: Один раз. Когда я засунул голову между ее губами и фотографией Кларка Гэйбла.

Гарри: А у меня и этого не было.

Милт (расстроился; расхаживает): А что тебе дарили на Рождество?

Гарри: Дарили? Когда мне было пять лет, дед с бабкой купили упаковку пончиков и на каждое Рождество, вплоть до семнадцатилетия мне выдавали по пончику.

Милт: Ты даже не понимаешь, как тебе повезло.

Гарри (выкрикивает): Это были пончики с корицей!

Милт: Гарри, да не о том речь. Даже если мы начали одинаково, я обогнал тебя и достиг успеха. Я сам добился уважения и признания. И не говори, что это было просто. С волками жить… (поднимает пальто, запихивает туда журнал и пустую бутылку) Я справился со всем, работал на двух работах: днем — акции, облигации, ценные бумаги, а по ночам — старые побрякушки и всякая ерунда. (достает из урны куклу без одежды, внимательно осматривает перед тем, как засунуть в пальто) Дождь или солнце, больной или здоровый, семь дней в неделю, пятьдесят две недели в году. Я не переставал трудиться, даже после того как достигал цели. Прямо к успеху. Сам. Не отступая ни на дюйм. (достает из урны ночной горшок, вертит в руках, прежде чем бросить его в пальто) И позволь сказать тебе, Гарри, что ничто не может сравниться с настоящим успехом. (затягивает полы пальто веревкой)

Гарри: Знаешь, мне все это неинтересно, Милт. Нужно что-то еще. Мировоззрение. Смысл. Это трудно обрести. (идет к бордюрному камню, направо) Все, что я ни пробую — кислятина. Все, к чему ни прикасаюсь, рассыпается в пыль. Как будто я на самом дне, и все, что от меня требуется — это сесть и сдохнуть. (садится на бордюрный камень)

Милт (бросая пальто, подходит к нему): Перестань болтать. Как ты мог так измениться? До сих пор не могу поверить. В школе ты был такой жизнерадостный, веселый такой был… (садится на корточках за Гарри, берет его за плечи): Ты вспомни, Гарри! А, помнишь наш футбольный парад, толпы девиц, красная с золотом форма: ты ведешь группу поддержки справа, а я веду слева, мы размахиваем флажками… (он встает, торжественно расхаживает по мосту, что-то напевая, размахивая воображаемой дирижерской палочкой, бросает ее, ловит ее, подбрасывает ее пяткой башмака, ловит, показывает разные выкрутасы с воображаемой палочкой)

Гарри кивает, мямлит: «Да, да, я помню, да, да…»

Гарри (встает, мучительным криком порывая с прошлым): Бесполезно, Милт. Перестань. Только хуже от этого! (Милт валится на скамейку, тяжело дыша. Гарри расхаживает) Хотя, ты прав. В школе все было иначе. Я был другим. Так много ожидал… От себя. От мира. От звезд, от солнца.… А ты помнишь, как меня прозвали в школе?

Милт (задумчиво): Достоевский.

Гарри: Да. Достоевский. Ах, какие у меня были амбиции! Сколько энергии! Моя анатомические опыты, мои исследования, изучение греческого… Постоянно что-то читал, учил… постоянно какие-то предметы, проекты, планы, новые идеи, новые перспективы…(срывается на плач; вдруг срывает с себя куртку, швыряет её) Все! Дайте же мне сделать это сейчас! (взбирается на ограждение)

Милт (бросается за ним): Гарри! Гарри!

Гарри прикрывает лицо руками, кричит и спрыгивает с ограждения, но, к своему изумлению приземляется на мост; разворачивается и снова устремляется к ограждению. Милт хватает его, валит на землю

Милт: Постой, послушай меня. Это всё ужасно, просто ужасно. Ты не ценишь свою жизнь. Это грех. (пинает Гарри снизу) Я сказал, и я рад. (презрительно): Ты посмотри на себя. В твоем-то возрасте! Забитый, дохлый, грязный, в голове каша. Знаешь, Гарри, чтобы жить, требуется мужество. Требуется мужество, чтобы сделать в своей жизни что-то… (поддерживает Гарри под руки, приподнимает и усаживает его; более мягким тоном): Гарри, послушай меня. Любовь…

Гарри: Любовь?

Милт: (берет Гарри за подбородок) Да! Да, Гарри. Любовь, простая человеческая любовь, любовь мальчишки к своему деревянному коню, любовь старого школьного друга, любовь мужчины к женщине. Разве это ничего не значит для тебя?

Гарри: Ты думаешь, что это меня спасет? (он встает, идет налево, вперед)

Милт (встает): Ну!

Гарри: Не знаю, Милт, могу ли я любить.

Милт: Все так говорят, пока не встретят подходящую женщину. Зато потом…

Гарри: Что?

Милт: А ты не знаешь?

Гарри: Откуда?

Милт: Ты хочешь сказать…

Гарри (трясет головой, траурно): Ни разу.

Милт: О, Гарри! Гарри, жить и не любить… И это ты называешь жить? (встает на песочный ящик) Ты же не знаешь, что такое жизнь, как же ты можешь покончить с ней?

Гарри (идет к фонарю, на пути поднимает куртку): Любовь. Мы все читали о ней, все правильно; слышали много о ней. Но где она, Милт? Где? Я не видел ее, хотя дважды пересек мир. (кладет куртку на скамью)

Милт (подходит): Потому что твои глаза не видят, Гарри, твои глаза закрыты. Ты думаешь, что я смог бы ежедневно пахать, отдавая молодость, здоровье и свою жизнь за горсть серебряников, за несколько липких монет, если бы не существовало чего-то такого, что наполняло бы все своим смыслом.

Гарри: А ты что-то понимаешь?

Милт: Конечно, я понимаю. Спроси меня, во что я верю, Гарри.

Гарри: Во что ты веришь, Милт?

Милт: Я верю в любовь, Гарри.

Гарри: В любовь?

Милт: В любовь.

Гарри: Если бы знать, что есть шанс…

Милт: Да, конечно, есть. Пока жив, всегда есть шанс. А сейчас, когда мы встретились… Я помогу тебе, Гарри; познакомлю тебя с людьми, все тебе покажу. Ты повстречаешь женщину, и уж, позволь мне сказать тебе, приятель, однажды ты упадешь на колени и возблагодаришь меня. Что скажешь?

Гарри: Не знаю, как быть… Ты должен понять… (отворачивается) Тяжело… Любовь… Звезды… Солнце… Я… (Гарри вдруг «деревенеет» и как столб падает назад, Милт подхватывает его и не дает упасть)

Милт: Гарри! Гарри! Не начинай опять! (Милт садится на скамью, придерживая неподвижное тело Гарри): Ради Бога, Гарри … Любовь (кричит в его ухо): Любовь!

Гарри (расслабляется и сползает между ног Милта): Случилось, Милт! Сработало! Клянусь! (встает) Как только ты произнес слово «любовь», я почувствовал, что все мое тело расслабляется, и я… вдруг почувствовал…

Милт (встает): Видишь? Что я тебе говорил? Дай только шанс.

Гарри (с энтузиазмом): Дай любви шанс.

Милт: Почему бы и нет?

Гарри: Я же ничего не теряю.

Милт: Что ты можешь потерять?

Гарри (показывая на ограду): Я же всегда смогу… покончить со всем этим, когда захочу.

Милт: (повторяя его жест) Конечно, сможешь.

Гарри: Правильно, Милт.

Милт (берет куртку, надевает на Гарри, застегивает): А теперь, мой старый школьный приятель, теперь ты пообещаешь…

Гарри: Даю слово.

Милт: Больше без глупостей.

Гарри (садится на скамейку): Больше нет.

Милт: Превосходно. Превосходно. (садится рядом) Эх, Гарри, в мире нет ничего подобного, этому… Гарри… Это так все меняет, как будто ты был в помойке, и, вдруг, воспарил к облакам. Знаешь, сейчас я влюблен сильнее, чем в тот день, когда женился.

Гарри: Ты имеешь в виду…?

Милт: Да. Но моя жена не дает мне развод. (встает) Она чудесная женщина, Гарри, пойми меня правильно. Я для нее все делаю. Но когда любовь проходит, что остается? Никакого трепета, никакого возбуждения, никакого удивления… Смотри, вот ее фотография. (достает фото из бумажника)

Гарри: Твоя жена?

Милт: Нет, нет. Это девушка, на которой я хочу жениться. Линда. Разве она не прекрасна? Чтобы она не делала, все наполняется грацией и очарованием, настоящая звезда востока. Посмотри на ее глаза, Гарри, на ее рот, на эту девственную чувственность. О, Боже, ты представить себе не можешь, как сильно я люблю эту женщину, Гарри. Я не могу без нее. Даже минуты. Это настоящая пытка.

Гарри: Так почему ты разведешься?

Милт: Все, что я должен сделать — это попросить Эллен, и … Ты не знаешь женщин, Гарри. Говоришь «нет», они скажут «да». Говоришь «да», они скажут «нет». Нет, это просто невозможно. Никогда. Посмотри на меня, Гарри. Я выгляжу счастливым? Выгляжу, словно у меня есть все в этом мире? Нет. Я несчастен, очень несчастен. (идет влево, обращаясь к фото): Линда, моя возлюбленная, что будет с нами?

Гарри (подходит к Милту, кладет руку на его плечо): Давай, Милт, держись.

Милт (проходит направо, а рука Гарри все еще на плече Милта): Тебе легко говорить, Гарри. Ты не знаешь, какое это мучение. Мы работаем в одном офисе, но не можем даже поговорить друг с другом, не можем посмотреть друг на друга… (идут влево, теперь уже Гарри треплет за шею Милта) Мы должны встречаться в темных аллеях, на автобусных остановках, в душных, шумных барах. Ты знаешь что это? Любая другая женщина давно бы отказалась от меня. Но она… Эта женщина… Говорю тебе, я сойду с ума! (кладет свою голову на плечо Гарри)

Гарри (утешая его): Не все так безнадежно, Милт. А почему бы тебе …?

Милт (отталкиваясь): Я все пробовал, все! Она не дает развода. Я знаю, она не хочет. Я уже и не пристаю к ней с этим. Я уже тысячу раз пробовал, Гарри. Мы с Линдой ничего не можем сделать, только болтаем. (отворачивается от Гарри; в отчаянии) Есть только один выход: она даст мне развод, если сама кого-нибудь встретит… Встретит кого-то и… (оборачивается к Гарри, Гарри машет руками в знак протеста, идет к скамье и садится. Милт следует за ним к скамье, одной рукой обнимает его плечо, а другой берет за руку) Гарри, Гарри, дружище, дружище, мой старый, школьный товарищ. (все сильнее трясет Гарри за руку) Alma mater, alma mater. Вперед, вперед, вперед!.. К победе приведет…

Гарри (высвобождает руку и останавливает Милта): О, нет. Решительно нет. И не проси.

Милт: И это за то, что я спас твою жизнь? Это твоя благодарность?! Гарри, я умоляю тебя, встреться с ней. Просто встреться с ней.

Гарри: Я сказал нет.

Милт: (проникновенно) Достоевский…

Гарри: Это не поможет. Давай прекратим.

Милт: Хорошо, хорошо. Твое право. (Снимает пиджак, складывает его и кладет на скамейку. Устремляется к ограде слева от ниши и запрыгивает на нее)

Гарри (бежит за ним; хватает его за колени): Милт! Перестань! Милт!

Милт: Оставь меня.

Гарри: Не будь дураком.

Милт: Думаешь, я долго так продержусь — жить с одной женщиной, а любить другую? Я не могу спать, есть, работать… Ты думаешь, я железный?

Гарри: Это несерьезно.

Милт: Несерьезно? Смотри. Посмотри на это… (Вытаскивает большой, зловещий нож из кожаного футляра на ремне. Гарри в ужасе отскакивает.) А хочешь знать, зачем я сегодня пришел сюда, Гарри? Хочешь знать, что я делаю в этом, Богом забытом месте?

Гарри: Ты хочешь сказать…

Милт: (спрыгивает с ограждения): Сейчас сюда придет Эллен. А теперь, догадайся сам. (прячет нож обратно в футляр)

Гарри: Нет. Я не верю. Это самая безобразная, самая трусливая и отвратительная идея… Ты действительно собирался…

Милт: Да! Да! Либо она, либо я. Либо один, либо другой. Я больше так не могу, Гарри. А теперь, позвольте мне… (бросается к ограждению. Гарри перехватывает Милта, завязывается борьба)

Гарри: Нет, Милт! Милт! Что ты делаешь? (заваливает Милта; удивленно): Это на тебя не похоже. (сидя на спине Милта) Ты всегда был таким хладнокровным, всегда чертовски старался сделать себя, стать достойным, быть самым первым. А сейчас, ты собираешься все это бросить?

Милт (в отчаянии): Я поимел сполна.

Гарри: Ты всегда работал, с первого дня школы думал о бизнесе, финансах, инвестициях, Уолл-Стрите…

Милт (смотрит на Гарри снизу): Да какой толк от всего этого? Разве не понимаешь, Гарри? Хватит! (зажимает себе горло) Все! Сыт по горло!

Гарри: А любовь, Милт? Как же любовь?

Милт: Любовь?

Гарри: Любовь. То, о чем ты только что рассуждал.

Оба встают

Милт: Линда…

Гарри: Правильно. Линда.

Милт: Гарри, встреться с ней, просто встреться.

Гарри: С Линдой?

Милт: Да нет! Нет! С Эллен. Встреться с Эллен.

Гарри: А ты обещаешь прекратить эти глупости?

Милт: Обещаю. Да.

Гарри: И… (показывает на нож)

Милт: Больше нет. Обещаю.

Гарри: Дай-ка мне это.

Гарри забирает у Милта нож. Неожиданно Гарри оборачивается, бросает нож наугад. Нож втыкается в ящик с песком и вибрирует.

Гарри изумленно оглядывается то на нож, то на Милта

Милт (смотрит на вибрирующий нож): Только встреться с ней, Гарри. Я знаю, вы поладите. Она читает, Гарри, книгу за книгой, книгу за книгой. Она рисует и играет на гитаре…

Гарри (надевает пиджак на Милта, застегивает его): Классику или фламенко?

Милт: Что?

Гарри: На гитаре. Она играет классику или фламенко?

Милт: Я, право…

Гарри: Я играю фламенко.

Милт: Она хорошо играет, очень хорошо играет. И она читает, Гарри. Эта женщина постоянно читает такие книги, о которых я никогда не слышал… И в твердых обложках!

Гарри: Хорошо. Я встречусь с ней. Но это все, что я сделаю

Милт: Это все, что я хочу от тебя.

Гарри: Не забудь свое обещание.

Милт: Не забуду. Я дал слово.

Справа слышны шаги Эллен

Милт: Слышишь? Это она. Она идет. (уводит Гарри налево, к нише) Жди здесь, Гарри. Я приведу ее. Жди прямо здесь. Не двигайся.

Милт бежит вправо, торопиться встретить Эллен. Входит Эллен. На ней норковое манто, юбка и блуза такого же цвета, сумка из крокодиловой кожи и такие же туфли, черный платок на голове, темные очки; в руке свернутый рулон, длиной около метра. Гарри тактично отворачивается к ограде, уставившись вниз на реку

Милт: Эллен, где ты была? Я уже начал беспокоиться. (снимает с нее платок и очки, кладет их на скамейку) Ты даже не знаешь, что случилось. Я встретил своего давнего друга, Гарри Берлина. Помнишь, я говорил тебе о Гарри Берлине! (он расстегивает ее манто, поправляет блузку, стоя на коленях, запускает руку ей под юбку и одергивает ее) Мы жили в одной комнате в общежитии. Я хочу, чтобы ты встретилась с ним, Эллен. Он отличный парень. Вы полюбите друг друга. (достает расческу из своего нагрудного кармана, начинает причесывать Эллен, какое-то время он экстравагантно поигрывает волосами Эллен, как привередливый стилист, затем продолжает говорить) Хочу, чтобы Гарри увидел, как мне повезло. Вот так. (самодовольно что-то напевает; закончив с прической, он достает косметичку из ее сумочки, ведет ее к фонарному столбу, чтобы лучше видеть, наклоняет ее голову назад, наносит на ее губы помаду, промокнув их салфеткой, румянит ее щеки кисточкой, которую достает из своего нагрудного кармана) Забавнейшая история. Прихожу сюда встретиться с тобой, а здесь — он! Он и сейчас здесь, у ограды. Я сразу же его узнал. Но он изменился, Эл. Будь с ним приветлива. Он прошел через ад, бедняга. Помнишь, я рассказывал тебе о нем? Лучший из лучших! Ребята прозвали его Достоевским. Что за парень! На гитаре играет потрясающе… А сейчас ему плохо. Необходимо вдохновение. Любовь. Смысл жизни. Не пугайся, если с ним случится припадок. Он только что отошел, бедняга. (держит пудру около ее лица; с ресниц по щекам Эллен течет тушь. Милт энергично смазывает растекающуюся тушь, наклонят ее голову и накрашивает ей ресницы) Нужно затемнить, тогда глаза будут красивее. Получится настоящий восточный взгляд. Так, так, уже лучше. (кладет пудру и тушь в ее сумочку, достает оттуда пульверизатор и опрыскивает ее) Дай посмотреть. Ты выглядишь просто восхитительно, Эл. Прекрасно! (возвращает пульверизатор, берет ее за руку) Теперь можно идти. Я хочу…

Эллен (освобождаясь, сдерживая гнев): Нет, Милт.

Милт: Почему нет? Он же ждет.

Эллен: Он может и подождать. Я хочу поговорить с тобой. (убирает платок и очки в сумочку и ставит рядом со скамейкой)

Милт (с досадой): Эл…

Эллен: То, что я должна сказать, отнимет лишь несколько минут, а может быть и меньше. Тебя не было дома с той последней ночи…

Милт: Я же объяснял тебе, дорогая. Я задержался в офисе. Клиенты все шли и шли, босс был там и я не мог…

Эллен (резко): Милт!

Милт: Чистая правда, Эл.

Эллен: Не составит особого труда доказать, что ты лжешь, поэтому пусть будет так. Я хочу тебе что-то показать. Я сделала это в ту последнюю ночь, когда тебя не было. (вешает рулон на фонарный столб) Позволь мне объяснить. (она разворачивает график на всю длину, водит по нему пальцем): Эти черные вертикальные линии делят пять лет нашего совместного проживания на месяцы; эти синие вертикальные линии делят месяцы на недели. А теперь внимание. Когда эта красная горизонтальная линия наверху графика пересекает синие вертикали, это указывает на число наших сексуальных контактов в недельный период.

Милт (прикрывает собой график): Эллен, ради Бога… (смущенно оглядывается) Поговорим об этом позже.

Эллен: Ты всегда говоришь «позже». Твоя любимая отговорка. Нет, Милт, сегодня это не пройдет! О подобных вещах должно говорить тогда, когда о них можно говорить. (Милт, бормоча что — то себе под нос, идет к скамье, садится) Если не возражаешь, мне бы хотелось продолжить. Итак. Нетрудно заметить, на этом графике, что в начале нашей совместной жизни красная горизонтальная линия соприкасается с синей вертикалью от четырнадцати до пятнадцати раз в неделю, в то время как, постепенно, число контактов становится все меньше и меньше, а восемнадцать месяцев назад происходит резкое падение. Последний контакт произошел 23 июля, ночью, после свадьбы твоей сестры, и с этой даты красная горизонтальная линия не соприкоснулась с синей вертикалью ни раза. Ни раза! Мне нечего больше добавить, Милт. (она указывает пальцем на нижнюю часть графика, причем, так сильно, что он, рвется. Пауза.) Если такое происходит в законном браке, то нет смысла притворяться. (снимает со столба график) Но ты хочешь притворяться. Конечно, можно не замечать, найти оправдания и рационализировать причины. (помахивает графиком) Но вот факты, Милт. Вот они. Наши отношения испортились до такой степени, что я больше не несу ответственности за свое поведение.

Милт (встает, протягивает к ней руки, улыбается): Дорогая, ты сердишься на меня?

Эллен (по-прежнему в гневе): Вопрос не в том, сержусь я на тебя, или нет. Мы пришли к тому, к чему пришли.

Милт: Понятно. (берет в руки график) Я тоже хочу тебя спросить кое о чем, Эл.

Эллен: Говори, не перебиваю.

Милт: Думаешь, что наш брак — это ошибка?

Эллен: Да.

Милт (триумфально): Я тоже так думал. Но, до того, как я дам тебе развод…

Эллен: Развода не будет.

Милт: Как?

Эллен: Мы совершили ошибку и должны понести наказание.

Милт: Давай вести себя как цивилизованные люди.

Эллен: У меня нет поводов для возражений.

Милт: Прекрасно. (Официально): Эллен, мне бы очень хотелось, чтобы ты встретилась с моим приятелем, которого случайно встретил я, до того, как ты появилась здесь и который ждет сейчас нас там.

Эллен (холодно): Я умею себя вести.

Милт: Тогда позволю себе напомнить, что он — мой друг, и будь с ним полюбезней, ибо твое доброе к нему расположение отразит и наши с тобой добрые отношения.

Эллен: Я прекрасно понимаю.

Милт: Хорошо. Хочешь что-то еще добавить?

Эллен: Ничего.

Милт: Очень хорошо, что мы пока еще понимаем друг друга. (берет график и кладет его на скамейку, идет к Гарри) Гарри, Гарри. Извини, что заставил тебя ждать. (обнимая Гарри, подводит его к месту, где стоит Эллен) Ну, вот и она. Гарри Берлин — Эллен Менвилл! (они невыразительно смотрят друг на друга) Эллен Менвилл — Гарри Берлин! (никакой реакции, Милт становится между ними и кладет руки на их плечи) Мои лучшие друзья. (обнимает их) Мой любимый старый друг… Моя милая жена… Я так ждал этой минуты, я… (крутит головой, но они стоят без движения) Что-то я хотел сказать?.. Да, я должен оставить вас ненадолго…, а вы пока познакомитесь поближе. (проскальзывает между ними, направляется налево) Но я скоро вернусь, так что никуда не уходите. (отводит Гарри в сторонку) Послушай, Гарри, такое дело. Забыл дома деньги. Одолжи ненадолго пять баксов?

Гарри (достает несколько смятых купюр, дает ему одну): Хватит?

Милт: Вполне. Ну, до скорого… (кладет деньги в карман) Гарри, она чудесная девушка. Но у нее был трудный период. Постарайся понять ее. (уходит налево; громко): Увидимся! Уверен, что вы понравитесь друг другу. (обращаясь к Гарри) Ты сможешь! (подбирает пальто и уходит. Через мгновение влетает обратно, забирает всю урну и исчезает)

Длинная, до неприличия, пауза. Эллен достает сигарету из кармана манто, прикуривает, прислоняется к фонарному столбу. Гарри застегивает рубашку, достает уже завязанный галстук из кармана куртки и надевает его, застегивает воротник. Тщательно застегивает куртку, отряхивает брюки. Подходит к Эллен, приобнимает фонарный столб

Гарри: Классика или фламенко?

Эллен: Фламенко.

Гарри: И я. (напевает несколько тактов фламенко. Тишина. Долгая пауза. Гарри указывает рукой вдаль): А там — Эмпайер Стэйт Билдинг.

Эллен: Я знаю.

Гарри: Мне нравится бывать там. Иногда.

Эллен: А мне — нет.

Гарри: Нет?

Эллен: Мне — не нравится.

Гарри: Возможно, вы правы. (снимает галстук и кладет его обратно в карман, расстегивает воротник и жакет, возвращается к скамейке и садится. Пауза. Гарри поднимает глаза) Звездочка… Первая. Смотри, какая крошечная. «Засияла в небе первая звезда, загадай желание — сбудется сполна…» (обращаясь к Эллен): Загадайте желание.

Эллен: Желание… Я хочу стать лесбиянкой.

Гарри (медленно поворачивается и смотрит на нее): Не может быть…

Эллен (бросает сигарету, тушит ее ногой): Может. Может быть это избавило бы от проблем. (вновь прислоняется к фонарному столбу)

Гарри: Были бы другие проблемы.

Эллен: Например?

Гарри: Ну, например, подцепить девочек.

Эллен (горестно): Это не сложно. Нужно только лгать и притворяться.

Гарри: Но существуют и другие проблемы. Знаешь, сколько стоит сегодня хорошая прическа?

Эллен: Сколько бы не стоила, заплачу с удовольствием. Что угодно, только не эта боль в сердце. (обнимает фонарный столб)

Гарри: Послушай, можешь идти, если хочешь. А Милту я скажу…

Эллен: Мне некуда больше идти.

Гарри: Мне тоже.

Пауза. Эллен обнимает фонарный столб, уставясь в небо.

Одной рукой сжимает столб, а ногой упирается в него. Она начинает мрачно петь, внутренним, грудным голосом, сначала тихо, почти про себя, но с чувством. Она не обращает внимания на Гарри, который нервно елозит по скамье

Эллен (поет):

(здесь и далее по ходу спектакля — вариации этой песни)

Гарри (неуклюже): Я знаю, мне Милт все рассказал.

Эллен (поет):

Гарри: Все наладится.

Эллен (поет):

Гарри: Надо перетерпеть.

Эллен (поет, распахивая манто):

Гарри (вздыхает): Ну, всякое бывает.

Эллен (утирая слезы): Прости. Я сама не своя… сегодня.

Гарри: Не извиняйся.

Эллен (отходит от столба, осматривается): А здесь мило.

Гарри: Кажется, будет дождь.

Эллен (смотрит вниз): Интересно, здесь глубоко?

Гарри: Вполне.

Эллен: Знаешь, я очень боюсь воды. Я не умею плавать. Но сегодня… на небе луна, и вода такая красивая, такая манящая…

Гарри: Не надо так говорить…

Эллен: Почему? Как ты думаешь, Гарри, что моя жизнь? Кто я и почему? Можешь не отвечать. Когда я думаю обо всем этом… (еще раз смотрит на воду) Все как-то не так было, как-то нелепо. Детство мое было невыносимым, абсолютно ужасным. Родители разошлись, когда мне было три года. Я полгода жила с отцом, полгода с матерью. Они подбрасывали меня друг другу, как старый мешок.

Гарри: Твое детство было намного лучше моего. (встает, идет влево) Мои вообще оставили меня с дедом и бабкой. Я их видел-то всего раз за пять лет. Это же был ад, Эллен. Поверь, это был ад.

Эллен: Но не такой страшный, как у меня, Гарри. О, нет!

Гарри: Гораздо хуже, чем ты можешь вообразить, Эллен! Гораздо хуже.

Эллен: Ты когда-нибудь жил с алкоголиком?

Гарри: Дед пил…

Эллен: Пил до белой горячки?

Гарри (показывает): Деда иногда потряхивало…

Эллен: Ну, это же абсолютно разные вещи, Гарри! Это не то.

Гарри (расстроенный): А тебя когда-нибудь называли ублюдком?

Эллен: Родственники или на улице?

Гарри: Родственники. (не дожидаясь ответа) А меня только так и называли.

Эллен: А мне никогда не справляли день рождения.

Гарри: А я и не знал, когда у меня день рождения, пока не получил повестку из призывной комиссии.

Эллен: А тебя пытались насиловать?

Гарри (задумался): Э…

Эллен: Я спрашиваю, тебя когда-нибудь хотели изнасиловать? Мне было пятнадцать, Гарри, всего пятнадцать. И два парня… Если бы я не врезала им тогда и не заорала…

Гарри: Где это случилось?

Эллен: Случилось что?

Гарри: Ну, когда двое парней прихватили тебя?

Эллен (обхватив голову руками, болезненно): В Квинсе. На Парсонс бульваре. Я шла домой с автобусной остановки.

Гарри (неистово): Никогда не был на Парсонс бульваре. Никогда не был и не буду. Я даже не знаю, где находится этот проклятый Парсонс бульвар!

Эллен (поворачивается к Гарри): Мне было так одиноко, Гарри, всегда так одиноко.

Гарри начинает прохаживаться вдоль ограды, Эллен подходит к нему, и берет за рукав

Мне не с кем было поговорить, поделиться. Мне не с кем было дружить, потому что мы постоянно переезжали. Я все больше и больше уходила в себя. Я много читала, что-то придумывала, и вообще была слишком умна для своего возраста. А потом…, потом вдруг поняла, что выросла, а вокруг реальная и взрослая жизнь. (Он на том же месте, Эллен непрерывно говорит, уходит, возвращается.) С одной стороны, у меня был трезвый, расчетливый ум, острый, даже проницательный. Мужчины побаивались меня. Они боялись моего ума, способности все анализировать, моей фотографической памяти. Они никогда не спорили со мной, они обижались и высокомерно исчезали, потому что не чувствовали своего мужского превосходства. (Эллен останавливает Гарри) Задай мне какой-нибудь вопрос, Гарри.

Гарри: В каких штатах Ал Смит победил на выборах в 1928 году?

Эллен: На выборах 1928 года кандидат в президенты Альфред Смит победил в восьми штатах: Арканзасе, Алабаме, Джорджии, Луизиане, Массачусетсе, Миссисипи, Род-Айленде, и в Южной Каролине.

Гарри (кивая, пожимая руку Эллен): Очень приятно общаться с тобой, Эллен, но мне, правда, нужно идти. Скажи Милту…

Эллен: Пожалуйста, Гарри, останься! Побудь еще немного. (останавливает его и опять начинает ходить вдоль ограды) Видишь ли, Гарри, с другой стороны… с другой стороны я была женщиной, просто женщиной, которая хотела быть любимой, хотела иметь детей, которая хотела даже всего этого повседневного бытового кошмара, как у всех… (Гарри поворачивается и утомленно отходит от Эллен, которая не замечая, продолжает) … то есть я хотела всего лишь того, что хочет любая женщина. Я даже готова… (Эллен понимает, что Гарри нет рядом, догоняет его и продолжает): Я даже готова подчиниться биологической и социальной необходимости. Я готова принять свою зрелость. Но как все это объединить? Я не прошу вселенского знания, но зачем же я столько училась, Гарри, если не могу элементарно структурировать свою жизнь?

Гарри (сердито идет к песочному ящику и садится): Никто не думает об этих вещах, пока, черт возьми, не станет слишком поздно!

Эллен (идет к скамейке, садится): Во что можно верить, сегодня, где взять сил? Ничего не осталось…

Гарри: А любовь?

Эллен: Любовь?

Гарри: Любовь. А как же любовь?

Эллен: Ну, не знаю… Однажды. Да. Один раз.

Гарри: Однажды — этого уже достаточно. Не каждому и это дано.

Эллен: Ты не знаешь женщин, Гарри. Трагедия не в том, что женщина может и не познать любви, не в этом суть. У женщины всегда есть мечта. Мечта… И в ней она нуждается больше, чем в самой реальности. А любовь? Любовь постепенно подменяется пошлостью, даже цинизмом… Но вот, понимать все это, видеть всю эту мелочность… И тихо ненавидеть… Это убивает. Когда женщина расстается со своей мечтой… (сквозь стиснутые зубы): она превращается в звереныша, в маленькое, злобное существо, которое только и думает, как бы откусить побольше, да отомстить побольнее. Посмотри сюда, Гарри! Смотри! (она распахивает манто и достает большой кухонный нож, встает. Гарри переводит взгляд с ее ножа на нож в песочном ящике) Знаешь, что я собиралась с этим сделать?

Гарри: Неужели..?

Эллен (злобно размахивая ножом): Да, Милт Менвилл! Милт Менвилл! Я хотела сделать это с ним. (Гарри встает и идет к Эллен. Она поворачивается к нему) Я так больше не могу, Гарри. Я знаю, он лжет мне. Я знаю, он встречается с другой женщиной. (размахивает ножом) Я не вынесу этого! Я не позволю ему!

Гарри: Эллен, не надо, он не стоит того…(идет к ней, Эллен внезапно взмахивает ножом так, что Гарри отпрыгивает назад, чтобы избежать удара).

Эллен: А что мне остается? Я не умею знакомиться. Я не могу все начинать сначала. Разве ты не понимаешь, что есть только один выход… Только… (берет нож обеими руки и заносит его над головой) Да! Да! (Гарри обеими руками хватает ее за запястья, борется с ней, чтобы она не воткнула ему нож в грудь.)

Гарри: Отдай мне нож. Отдай…

Эллен: Оставь меня, Гарри, пожалуйста…

Гарри: Такая красивая девушка…

Эллен: Я так хочу. Пожалуйста… Пожалуйста…

Нож направлен прямо на кадык Гарри. Он отклоняется назад и падает на землю. Эллен в истерике пытается, не ведая того, пырнуть Гарри

Гарри: Нет, нет, Эллен…

Эллен: Я не вынесу этого. Не хочу.

Гарри: Что с вами…

Эллен: Прощайте, Гарри!

Гарри: Да не орите же вы!

Эллен: Все, прощайте!

Гарри: Ах ты, сука, ты же меня зарежешь!

Гарри удается, наконец, выбить нож. Нож падает на землю.

Эллен встает и идет к скамейке, закрывает лицо руками и тихо плачет.

Гарри, после нескольких попыток, удается встать. Он подходит к ограде, перегибается через нее, его тошнит. Затем он поднимает нож, и идет к Эллен, предлагая ей свой носовой платок

Эллен (беря носовой платок): Спасибо.

Гарри (предлагает нож): Он тебе нужен? (она мотает головой) Ты уверена? (она кивает, и он кладет нож в карман куртки) Больше без глупостей, да?

Эллен: Да, Гарри, прости.

Гарри (застегивает ей манто): Обещаешь?

Эллен: Обещаю.

Гарри: Вот и хорошо, и забудем об этом.

И вдруг, неожиданно, Гарри достает нож из кармана и швыряет его в ящик с песком, нож втыкается рядом с другим ножом, резко вибрируя.

Гарри с важным видом садится на скамейку

Эллен (садится рядом с ним и возвращает ему носовой платок, склоняет голову на его плечо): Я измучила тебя.

Гарри: Пустяки. (встает и идет к бордюру, садится).

Эллен (подходит и садится справа от Гарри): Не часто встречаешь людей, которые творят добро просто так.

Гарри (отодвигается): Ерунда.

Эллен (пододвигается): Я должна тебе сказать…

Гарри (поворачиваясь и крича): Я сказал, хватит! Забудь! (встает и уходит влево от нее) Да что происходит!? У меня от вас уже голова болит! (вопит) Хоть следующего-то парня пожалей! (садится на ящик с песком)

Пауза

Эллен: Прости меня, Гарри.

Гарри (не оборачиваясь): Все в порядке.

Эллен: Милт рассказывал о тебе. Часто.

Гарри: Я не видел его пятнадцать лет.

Эллен: Он говорил только хорошее.

Гарри: Я изменился. Очень.

Эллен: Он считал тебя почти отцом.

Гарри (оборачиваясь к ней): Он никогда мне об этом не говорил.

Эллен (встает): Ты, просто, не знаешь его.

Гарри: Ему нужно было сказать мне. Я бы помог ему с уроками.

Эллен: Гарри, есть такие вещи…

Гарри: Пустяки. Для меня… это ничего не значит.

Эллен: Может, ты просто не понимаешь?

Гарри: Я не понимаю. Ха, ха!

Эллен: Ты когда-нибудь любил?

Гарри: В смысле… любовь?

Эллен: Любовь. Она здесь. В каждом из нас.

Гарри: Но я подумал…

Эллен: Нельзя убить мечту, Гарри. (романтично поет, посвящая песню Гарри,(идет к Гарри и расстегивает манто, прикасается рукой к его лицу, берет его за руку, медленно, но уверенно приподнимает ее и кладет его руку себе на грудь, и прикрывает ее манто)

Гарри (пока она поет, он нервно ерзает и говорит): Эллен, перестань, хватит… Почему бы тебе не присесть? Я хочу поговорить с тобой, мне надо кое-что рассказать тебе. Я… Ты же не знаешь меня, Эллен. Я конченый человек. Я давно умер. Для всех и… для всего. Эллен, прекрати это чертово пение! Я же пытаюсь объяснить. Я не такой, как ты думаешь. Ничего не поделаешь. (в отчаянии): Ничего хорошего. Поезд ушёл, джигу отыграли, фишек нет! И выхода нет. (тихо): Эллен… Эллен… (Когда она кладет его руку на грудь, Гарри выпрямляется, глаза расширяются, и он начинает страстно петь, затем Гарри встает, обнимает Эллен с шиком, изяществом и манерным поклоном; начинает вальсировать с ней по сцене).

Эллен (ликующе): Танцуй со мной, Гарри, танцуй!

Гарри: Давненько…

Эллен: Закружи меня! Закружи меня!

Гарри: Забавно. Даже приятно!

Эллен: Давай же, Гарри!

Гарри: Мне кажется, что внутри всё поёт!

Эллен: Тогда пой, Гарри, пой!

Взявшись за руки и обуреваемые чувствами, дальнейший текст они поют, как оперную арию

Гарри (поет): О, Эллен, мне кажется, что я влюблен в тебя.

Эллен (поет): О, Гарри, неужели это возможно?

Гарри (поет): Я никогда не чувствовал ничего подобного.

Эллен (поет): Мое сердце бьется, как ставни на ветру.

Гарри (поет): О, как прекрасно быть влюбленным в кого-нибудь, как ты.

Они целуются, медленно опускаются на колени, Гарри заключает Эллен в объятьях

Эллен (глядя в глаза): Мой Достоевский.

Гарри: Эллен Менвилл.

Эллен: Вот уж не думала, что со мной это снова случится.

Гарри: Я чувствую себя сопливым младенцем. Как будто…

Эллен: Это еще не все, Гарри. А теперь, скажи.

Гарри: Сказать что?

Эллен: Просто скажи это.

Гарри: То есть, ты думаешь…?

Эллен: Да, да, скажи это!

Гарри: Я… Эллен, это не так просто. Я никогда…

Эллен: Скажи мне это!

Гарри (с большим трудом, неестественным и срывающимся голосом, да и то после нескольких попыток): Я лю… я лю… я… я… я лю-ю-ю-ю-юблю те… те… тебя.

Эллен: О, Гарри (они целуются, затем встают) Гарри, ты по-прежнему считаешь, что твой поезд ушел …

Гарри: Не говори так. Нет. Жизнь… Жизнь — это тайна.

Эллен (оборачиваясь к авансцене): Ты слышишь, птицы поют?

Гарри (стоит позади, обняв ее): Да, да. (жестикулируя): Здесь птички, здесь птички…

Эллен: Ты видишь солнце?

Гарри: Огромное солнце.

Эллен.: Это наше солнце, Гарри.

Гарри: Солнце, я люблю тебя!

Эллен: Все так внезапно. У меня голова кружится.

Гарри: У меня тоже, Эллен… Скажи и ты это.

Эллен: Ты хочешь, чтобы я это сказала?

Гарри: Да, скажи это. Пожалуйста.

Эллен: Гарри … (глубоко вздыхая): Гарри … ты мне очень нравишься.

Гарри: Нравлюсь?

Эллен: (поворачивается к нему) Думаю, что ты один из самых приятных и самых умных людей, каких я когда-либо встречала.

Гарри: Что ты несешь!?

Эллен: Разве не это ты хотел услышать?

Гарри (сердито): Нет. Нет. Не то! Скажи мне то, что я сказал тебе. Я сказал это. Теперь ты скажи это. Чтобы по честному!

Эллен (садится на скамейку): Но, Гарри, я не знаю. Правда. Однажды меня уже обидели, и … в общем, я должна быть уверена. Я не знаю. Я не была готова ни к чему такому… я… (поворачивается к Гарри) Гарри, а насколько сильно ты меня любишь?

Гарри (идет к скамейке; страстно): Сильно. Очень сильно!

Эллен: Но, насколько сильно?

Гарри (небольшая пауза): Я понял, что ты имеешь в виду.

Эллен: Существует проблема. Любовь — это не биржевой курс, который можно измерить, хоть и существуют разные уровни. Мы должны знать, чего нам ждать друг от друга. Я же — не первая женщина, которую ты полюбил, Гарри? Ведь так?

Гарри: Клянусь, Эллен. Это именно так. Я вообще никогда больше двух раз на женщину-то и не смотрел, пока не пришел на этот мост.

Эллен: Ты, разве, не спал с другими женщинами, Гарри?

Гарри: А ты?

Эллен (встает, берет график со скамейки, протягивает Гарри): Вот, смотри. Здесь полный отчет. И учти, что он был моим мужем. Тут уж ничего не поделать: нравится — не нравится…Так сколько их было, Гарри, хотелось бы знать.

Гарри: Эллен, ну я точно не помню, не могу же я…

Эллен: Посчитай приблизительно. Я просто…

Гарри: Двадцать восемь!

Эллен: (небольшая пауза): Двадцать восемь разных или двадцать восемь раз одну?

Гарри: Шестерых по разу, а одну — двадцать два раза.

Эллен: И кто она, Гарри?

Гарри: Я… Эллен … Я…

Эллен (строго): Я должна знать, Гарри, кем она была?

Гарри (с раздражением): Гуззи Гулер! Гуззи Гулер! Но это была не любовь, Эллен. Мы были детьми. Глупыми, бестолковыми и безмозглыми детьми. Ее брат был моим лучшим другом!

Эллен: Спасибо за честность.

Гарри: А у тебя был только Милт?

Эллен: Один единственный.

Гарри (бросает график около ящика с песком): Я почитаю это вечерком.

Эллен (мягко): Гарри

Они обнимаются

Гарри: Ты меня любишь, не так ли?

Эллен: Ты же сам знаешь.

Гарри: А, как сильно, Эллен? Скажи мне.

Эллен: Вот в этом-то и проблема.

Гарри: Ты права, это проблема.

Гарри вдруг наступает на ногу Эллен, она вопит и отпрыгивает вправо от скамейки

Эллен: Ой! Зачем ты это сделал?

Гарри (застенчиво усмехаясь): Ты, по-прежнему, любишь меня?

Эллен (небольшая пауза): Да… (прихрамывая, идет к нему) Да, люблю.

Гарри: Вот, вот и доказательство! Если после того, что я сделал, ты любишь меня, тогда ничто…

Эллен замахивается и сильно бьет Гарри в живот.

Гарри пополам сложился от боли и еле дышит

Эллен (склоняясь над ним): Не разлюбил ли ты меня, Гарри? (Гарри не может ответить) Ну, Гарри?

Гарри: Нет. Нет. Это… Все нормально. (пытается встать)

Эллен: Теперь я знаю, что не ошиблась! (Гарри обнимает ее сзади) Я буду тебе хорошей женой. И я не буду переживать по поводу твоей работы, денег и всего такого, пока ты не встанешь на ноги. Я многое поняла в браке с Милтом, и теперь-то я точно знаю, что…

Пока она говорит, Гарри хватает ее за блузку и разрывает ее

Гарри: Ну?

Эллен (сдерживая гнев, глядя на разорванную блузку): Я люблю тебя, Гарри.

Гарри: Так же, как прежде?

Эллен: Так же.

Гарри (обнимает ее): Гарри Берлин счастлив! Впервые за пятнадцать лет Гарри Берлин действительно счастлив! (в избытке чувств забирается на ящик с песком). Я не разочарую тебя, Эллен. Я обновляюсь!

Эллен лезет в карман манто и достает ножницы. Она не спеша подходит к Гарри, когда он говорит, и разрезает веревку, которая поддерживает его брюки. Брюки падают. Она прячет ножницы в карман

Гарри: Я буду творить добро. Я знаю, я буду. И мне ничего не нужно, потому что теперь у меня есть всё! Я…(замолкает, смотрит на свои брюки, прикрывается курткой).

Эллен: Твои чувства ко мне не угасли, Гарри? (небольшая пауза) А, Гарри?

Гарри (прикрывается руками): Холодно.

Эллен: Гарри, я задала тебе вопрос.

Гарри: Я люблю тебя, Эллен.

Эллен: Не смотря ни на что?

Гарри: Не смотря ни на что.

Эллен: О, Гарри.

Эллен поднимается на ящик и обнимает Гарри. Пока она обнимает его, Гарри поднимает брюки и подпоясывается

Гарри (резко, деловым тоном): Эллен…

Эллен: Да, Гарри.

Гарри: Ты меня любишь, Эллен?

Эллен: Я люблю тебя.

Гарри: Пожалуйста, отвернись.

Эллен: Гарри …

Гарри: Делай, что я сказал.

Эллен (спрыгивает с песочного ящика): Я тебя люблю, Гарри.

Гарри: Я люблю тебя. А теперь сделай, что я сказал!

Эллен отворачивается. Гарри быстро срывает с нее норковое манто и одним движением швыряет манто за ограду

Эллен (бежит к ограде): Мое манто! Мое манто!

Посмотрев вниз, она поворачивается и скрючивается в припадке бессловесной истерики. Гарри поднимает ее и ведет, корчащуюся, с трудом говорящую, к скамейке. В конце концов, он усаживает ее

Гарри: Ты, по-прежнему, меня любишь?

Эллен (выкрикивая): Я купила его за свои деньги!

Гарри: Да или нет? Ты меня любишь, или нет?

Эллен (всхлипывая): Я тебя люблю.

Гарри (обнимает ее): Я тоже тебя люблю, Эллен. Невероятно. (встает) Мне все ясно. Кажется, я опять могу писать стихи. В школе я их написал целую кучу. (декламирует):

Эллен (холодно): Гарри.

Гарри (подходя к ней): Да, Эллен … Да, дорогая.

Эллен: Можно взять твою куртку?

Гарри: Мою куртку?

Эллен: Пожалуйста, дай мне куртку.

Гарри: Эллен …

Эллен: Я сказала, пожалуйста, дай мне куртку. (Гарри отдает куртку) Гарри, я люблю тебя.

Гарри: Я люблю тебя, Эллен

Эллен: Я знаю, что любишь. (небольшая пауза) Гарри …(Эллен жестом показывает направление, Гарри взглядом следует за ее рукой и понимает, что Эллен показывает на воду). Прощай.

Гарри: Что это значит…?

Эллен (отворачиваясь, пряча лицо в его куртку): Я жду! Я не смотрю!

Гарри (кивая, безропотно): Прощай, Эллен. (идет к ограде).

Эллен (рыдая в ладони): Прощай, мой самый любимый, прощай!

Гарри (не останавливаясь): Я… я люблю тебя.

Эллен: Я люблю тебя! Я тебя люблю!

Гарри взбирается на ограждение, собирается броситься в воду, в это время входит Милт. Увидев Гарри, бросает пальто-мешок, которое стало уже невероятных размеров, бежит к ограждению, хватает Гарри за ноги.

Он пытается стащить Гарри, но Гарри крепко держится за трос

Милт: Гарри! Гарри! Ради Бога!

Гарри: Убирайся…

Милт: Послушай меня. (пытается стащить его)

Гарри: Отстань! (брыкается)

Милт: Любовь, Гарри, вспомни! Любовь!

Гарри: Нахлебался! Пусти меня…

Эллен (бежит к Гарри в его куртке): Нет, Гарри, нет. Ты не должен. Правда. Пожалуйста, не надо!

Гарри: Эллен!

Гарри по тросу спускается на землю и обнимает Эллен. Они целуются.

Милт стоит рядом и критически их оглядывает

Милт (после паузы): Что здесь происходит?

Эллен (освобождаясь от объятий): Скажи ему.

Гарри: Нет, лучше ты скажи ему.

Эллен: Мне кажется, будет лучше, если скажешь ты.

Гарри: Ты так думаешь?

Эллен: Думаю да, Гарри.

Гарри: ОК. (целует ее руку, подходит к Милту) Милт, всё так вышло… хорошо. Мы любим друг друга, и мы… (поворачивается к Эллен) Мы бы хотели пожениться. (Эллен подходит к Гарри, и они обнимаются. Милт спокойно наблюдает)

Милт: Понятно. Стоит только на минуту оставить лучшего друга наедине с собственной женой, и вот — пожалуйста. Тебе не стыдно за себя? Вам обоим не стыдно? (Милт уходит влево. Эллен идет за ним, а Гарри подходит к ней и обнимает ее)

Эллен: Милт, мне нужен развод. И чем раньше ты мне его дашь, тем лучше будет для всех.

Милт: Развод. Ясно. После пяти лет совместной жизни, ты так запросто подходишь ко мне и говоришь: «Милт, мне нужен развод»! И ты думаешь, что я так просто соглашусь? Соглашусь с этой абсурдной и абсолютно аморальной идеей?

Гарри: Давай, Милт, кончай. Ты же знаешь…

Милт (резко): Неважно, что я знаю, а чего я не знаю, Гарри! Пока это касается только меня и моей жены! А тебя это вообще не касается. Пока что, во всяком случае.

Эллен: Милт, мы не были счастливы вместе. Наш брак был ошибкой, это очевидно.

Милт: Не совсем так, Эллен. Бывали и хорошие времена. Дорогая, помнишь, когда мы переезжали после свадьбы, а маляр закрылся в туалете и не мог оттуда выбраться? (заливается смехом, Эллен тоже)

Эллен: Он колотил в дверь и кричал…

Милт: А соседи… (берет Эллен под руку и уводит ее от Гарри)

Эллен: Соседи…

Милт: Они подумали…

Эллен: Они подумали…

Милт: Что это был твой отец… (Гарри пытается оттащить Милта от Эллен)

Эллен: Что он пришел, чтобы забрать меня домой, и что вы с ним…

Милт: Мы с ним…

Эллен: Дрались…

У Гарри не получается ни оттащить Милта, ни встать между ними.

Тогда он хватает Еллен за куртку и пытается притянуть ее

Милт (утирая слезы): Да, было дело…

Гарри: Эллен!

Эллен (не обращая внимания): Это было что-то!

Гарри (громко): Эллен!

Милт (неожиданно мрачно): Она пока еще моя жена, Гарри, и до тех пор, пока она моя жена, у меня есть право говорить с ней! И не надо перебивать!

Эллен (подводит Милта к скамейке; примиряюще): Милт, мы должны принять решение.

Милт: Я лишь хочу, чтобы тебе было хорошо, дорогая. (Эллен садится на скамейку)

Гарри: Она получит развод или нет?

Милт (к Гарри): Хорошо ли ты знаешь эту женщину, чтобы говорить о женитьбе? Что ты вообще знаешь о ней? Ты ее встретил только двадцать минут тому назад, Гарри, двадцать минут! Ты знаешь, что у нее мать алкоголичка? Что без очков она не видит? Она бреет ноги, и никогда не чистит за собой бритву!

Эллен (протестуя): Милт…

Гарри: Я люблю ее, Милт!

Милт: Любовь. Что за слово такое, странное. Итак, прежде чем я дам согласие на этот брак, Гарри, я хочу удостовериться, что вы, детки, соображаете, что творите. Я не могу допустить, чтобы эта женщина опять оказалась у разбитого корыта, как это уже случилось со мной! Не могу и не допущу. (обращается к Эллен; спокойно) Дорогая, знаешь ли ты, что он болен и что у него бывают припадки?

Эллен: Знаю, Милт.

Милт: Ты уверена?

Эллен: Я люблю его.

Милт: У него нет работы.

Гарри: Я найду работу.

Милт (обращаясь к Гарри, сухо): Какую работу?

Эллен (умоляюще): Милт!

Милт (к Эллен): Хорошо. Все хорошо. Если это то, что ты хочешь… (заходит за скамейку) …я дам тебе развод, дорогая. (Гарри садится и обнимает Эллен) И полную независимость. Вы оба достаточно взрослые, чтобы самим решать, что делать и как делать. (становится на колени на скамейку между ними) И не приходите ко мне просить помощи, а также денег, алиментов, официальных гонораров и так далее и тому подобное, потому что все равно ничего не получите. Все сами, сами, сами. (держит руки на их плечах, словно при благословении) Любите друг друга, живите скромно, трудитесь на общее благо, проявляйте терпение и умеренность, делите и радости и печали, уважайте друг друга и в добрые времена и во времена лишений, и вы добьетесь успеха. Эл… (целует ее в щеку) Гарри … (жмет ему руку) И все счастливы! У тебя прекрасная девушка, Гарри. Никто не знает это лучше меня. Береги ее! (Милт идет налево, Гарри следует за ним)

Гарри: Благодарю. О… (держа за руку Милта, нашептывает): Скажи, Милт, а те пять баксов…

Эллен достает расческу из сумочки, укладывает волосы

Милт: Она прекрасная девушка, Гарри. Тебе повезло.

Гарри: Я знаю. Но та пятерка…

Милт: Ты мне что-то говоришь, Гарри?

Гарри: А кому ты думаешь, я говорю?

Милт: Забавно. Я не слышу ничего, что ты говоришь. (бодро): Что-то не так. Говори медленнее, Гарри. Я попытаюсь читать по губам.

Эллен подходит к ним

Гарри (выговаривая слова): Пять баксов, которые ты взял у меня, я… (замечает, что Эллен уставилась на него)

Эллен: О чем это вы, Гарри?

Гарри (не желая, чтобы она знала): Я… я просто…

Эллен: Ты можешь сказать мне. Я хочу помочь. Для этого я здесь. Помогать тебе и быть с тобой.

Гарри (размяк): Эллен …

Эллен: Мой, Гарри

Гарри: Эмпайер Стэйт Билдинг?

Эллен: Да! Да! Эмпайер Стэйт Билдинг! (уходят, взявшись за руки и счастливо смеясь)

Милт (проводив их взглядом, выкрикивает в экстазе): Линда! О, моя Линда! (запрыгивает на скамейку, дотягивается до фонарного столба, повисает на нем, раскачивается и радостно поет)