Любила и люблю

2

– Что ты делала с тех пор, как мы расстались? – Дориан сидел, закинув ногу на ногу, и держал на весу чашечку кофе.

Констанс чуть пожала плечами.

– Ничего особенного. Отец умер несколько лет тому назад.

– Да я в курсе. Но я не об этом спрашиваю.

– А больше ничего и не происходило.

Он снова вскинул вверх черную бровь.

– Так уж и ничего? Между прочим, ты за это время успела выйти замуж и открыть свой магазин.

Господи, как же хороша она была сейчас! Он столько думал о ней, так часто видел ее во сне… но реальность оказалась просто ошеломляющей.

– Но ведь ты об этом и так уже знаешь! Моя жизнь ничем не примечательна.

– А тогда, когда ты ушла? – Дориан никак не мог понять, почему она не захотела закончить образование.

Этот день врезался в его память на всю жизнь. В первый момент он подумал, что через пару часов она вернется. Но этого не произошло, и он пришел в ярость, а потом, уже в отчаянии, стал звонить ее подругам, и, в конце концов, родителям.

Бернис Картер с удовольствием сообщила зятю, что Констанс находится в родительском доме, пребывает в полном здравии и не желает больше никогда слышать даже имя Дориана, а тем более – разговаривать с ним.

Но он никак не мог поверить в то, что дело зашло так далеко. Да, у них с женой были проблемы, но разве нельзя все обсудить и договориться?

И все же, сколько бы он ни звонил, Констанс так и не подошла к телефону, а когда он приехал, теща не пустила его на порог. Тогда Дориан пришел к жене на работу и узнал, что она уволилась. В конце концов, ему ничего не оставалось, как смириться с тем, что их совместная жизнь закончилась…

– Я вернулась к родителям, – сообщила Констанс.

– Об этом нетрудно было догадаться, – сухо отозвался он. – Между прочим, я пытался тогда переговорить с тобой.

– Да, я знаю, – согласилась она. – Мама говорила мне об этом.

Выходит, это она поручила матери роль неприступного стража ворот. Как же нужно было его ненавидеть, чтобы не хотеть даже разговаривать! Губы Дориана сжались от обиды и горечи.

– Что они сказали? Наверное, обрадовались? – глухо спросил он.

– Мама всегда считала, что мы поторопились с браком, – уклончиво ответила Констанс.

– В самом деле? – Дориан не смог сдержать сарказма в голосе.

Может быть, это и было правдой, но не всей. Мать Констанс с самого начала невзлюбила его. Она не желала смириться с тем, что ее единственная дочь вышла замуж за нищего студента, и строила куда более претенциозные планы по поводу будущего Констанс. Сама миссис Картер держала мужа под каблучком, и тот покорно подчинялся властной супруге.

– А как отреагировали твои родители? – поинтересовалась Констанс.

Дориан пожал плечами.

– Они расстроились. Говорили что-то вроде: «Вечно вы, молодые, ничего не желаете слушать!» и «Почему тебе всегда нужно учиться на своих собственных ошибках!» Зато их обрадовало мое решение вернуться в университет. Они сейчас в Америке. А почему ты не продолжила учиться?

– У меня были свои причины, – сказала Констанс еле слышно, и Дориан заметил, что она избегает глядеть ему в глаза.

– Ты предпочла работать? – спросил он осторожно.

– Что-то в этом роде, – ответила она.

– А потом встретилась с богатым мужчиной и решила развестись со мной, – прибавил он, не в силах скрыть горечи.

– Все было не совсем так, – запротестовала она.

– Счастье, купленное за деньги! – пренебрежительно фыркнул он.

Всю свою недолгую совместную жизнь они постоянно ссорились из-за денег. Но Дориану и в голову не могло прийти, что они значили для Констанс так много.

Он приехал к ней после окончания университета. Перед ним открывались многообещающие перспективы, и теперь он мог предложить ей куда больше, чем раньше, а главное – его любовь не стала меньше. Тем более страшным ударом оказалось для него известие о том, что Констанс снова вышла замуж. Она жила теперь в большом доме с собственной конюшней, ездила на самых модных автомобилях, проще говоря, осуществила все то, о чем они когда-то мечтали вместе.

– Дориан, это что – допрос с пристрастием? – с укоризной спросила Констанс.

– Я просто хочу знать, – бросил он, чувствуя, как обида и гнев раскаленными клещами сжимают сердце. – Мне это важно.

– Почему? – резко спросила она.

– Неужели не понятно? – Глаза его недобро блеснули. Ведь ты всегда считала, что все наши проблемы кроются в отсутствии денег.

– Отчасти, – признала она, – но не только. Наши родители были правы. Мы оказались слишком молоды для такого испытания. Все это время мы думали только о себе, и каждый стоял на своем. О том, чтобы пойти на уступки друг другу, не было и речи. Мы были эгоистами до мозга костей, вот в чем дело.

– Эгоистами? – спросил он, приподняв бровь.

Конечно, Констанс была права. Они действительно оказались не готовы к семейной жизни. Ни он, ни она не представляли, сколько денег уходит на содержание дома. Если бы они прислушались к совету родителей и поженились, закончив учебу и найдя приличную работу…

– Теперь я вполне счастлива, – сказала Констанс, отвечая на вопрос, заданный им раньше. – А ты?

Дориан никогда не задумывался об этом. Конечно, когда он узнал о ее повторном замужестве, о счастье не могло быть и речи. Он менял женщин с такой скоростью, что потерял им счет, запил и вообще творил такое, о чем теперь вспоминать не хотелось.

Но, в конце концов, он сумел взять себя в руки, решив, что Констанс не стоит таких душевных страданий, и долгое время вполне обходился без женщин.

Так счастлив ли я? – задумался Дориан.

– Я вел насыщенную творческую жизнь, – уклончиво сказал он, так и не ответив себе на этот вопрос.

– И у тебя никого нет?

– Боюсь, мое сердце навсегда отдано одной-единственной женщине.

Он действительно так и не нашел никого, кто смог бы заменить Констанс. Правда, была еще Энди, которую он бесконечно ценил, – партнер, близкий друг, человек, которому можно было излить душу…

Констанс недоверчиво приподняла бровь.

– Уж не хочешь ли ты сказать, что остался холостяком по моей вине?

– Не думаю, что дело только в этом, – ответил он, осторожно подбирая слова.

– Тогда что ты имеешь в виду?

– Что на данный момент я доволен текущим положением вещей.

Сутки назад, возможно, так оно и было, но потом он встретил Констанс… А сейчас слишком много воспоминаний нахлынуло из прошлого, и в его мыслях царила полная сумятица.

– Газеты утверждают, что ты продолжаешь традиции Брайана О'Рили.

Дориан поморщился. Он слишком хорошо знал страсть газетчиков к преувеличениям.

– Не знаю, не знаю… Брайан – один из величайших архитекторов всех времен и народов, и мне выпало счастье работать с ним. А когда он умер, я решил продолжить начатое им дело.

– И теперь ты сам стал мировой знаменитостью и пользуешься всеобщим признанием. Ты должен гордиться собой, Дориан! И признайся, если бы наш брак не распался, тебе вряд ли удалось добиться всего этого.

– Значит, – удивился Дориан, – ты специально наводила обо мне справки? – Это была приятная новость.

Но Констанс отрицательно покачала головой.

– Я все это прочитала в газетах. А где ты сейчас живешь?

Он было приуныл, но тут же успокоил себя. Ведь то, что Констанс расспрашивает его, уже само по себе хороший знак. Значит, она к нему все же не совсем равнодушна.

– Преимущественно в Лондоне, в Челси, там у меня фешенебельная квартира с садом на крыше. Когда мне приходится работать в Европе, я живу во Франции; есть еще вилла в Санта-Фе…

Да, и я мечтал поплавать с тобой в хрустальной воде, посидеть вечером на берегу, глядя в усыпанное звездами небо, с горечью подумал он.

Брови ее приподнялись – изумленно и, как ему показалось, восторженно. На мгновение он испугался, что Констанс сочтет эти слова за хвастовство, но она, похоже, была искренне рада за него.

– Здорово, – улыбнулась она. – Твои дела даже лучше, чем я думала. Приятно было узнать, что власти Шеффилда заказали тебе проект галереи Джейсона.

– Да, я тоже был рад! – кивнул Дориан.

Пару лет назад вся Англия наперебой говорила о коллекции, которую Бенджамин Джейсон завещал Шеффилду. В ней оказались полотна Каналетто, Ренуара и других старых мастеров, долгое время считавшиеся утерянными. Дом коллекционера был буквально набит уникальными произведениями искусства, в том числе редкими изделиями из серебра и фарфора, но все это лежало в ящиках многие десятки лет.

– Это правда, что никто даже не подозревал о том, какие сокровища хранятся в доме Джейсона? – с любопытством спросила Констанс.

– Никто, – кивнул Дориан. – Когда-то он занимался бизнесом, но потом многие годы жил затворником. Он не был женат, более того, даже не имел своей машины. Выходя из дома, старик брал такси, но такое случалось нечасто. У него вообще не осталось никого из родственников, и выяснилось, что старика даже не на что похоронить. – Дориан помолчал. – Я рад, что власти решили почтить его память, и горжусь, что именно мне заказали проект галереи. Было так славно вернуться сюда…

Он не сказал, что согласился на это предложение прежде всего потому, что хотел встретиться с ней.

– В газетах ничего не писали о твоей личной жизни, – осторожно заметила Констанс.

– А ее и не было, – пожал плечами Дориан. – Я жил только работой. Она занимает очень много времени, потому что я вникаю во все детали и лично контролирую каждый этап строительства. Вокруг множество недобросовестных людей, и моя репутация может пострадать. Приходится постоянно все проверять… Впрочем, какое тебе дело до моих проблем…

– Да, – согласилась она, – Крис рассказывал мне, как опасны бывают конкуренты.

– Твой муж занимается строительством? – заинтересовался Дориан.

Он не расспрашивал Констанс о ее втором браке и знал лишь то, что она вышла за какого-то Криса Элдона и поселилась к югу от Шеффилда на окраине прелестного городка Дэрби.

Нельзя сказать, чтобы его этот вопрос не интересовал – напротив, он страстно желал узнать, что за человека Констанс выбрала себе в мужья. Но Дориан знал, что его встреча с соперником могла привести к непредсказуемым последствиям, а потому предпочитал не вникать в детали.

– Да, – ответила она.

– И как вы познакомились?

Констанс смутилась, и, как только она заговорила, Дориан понял, почему:

– Я работала у него, – неохотно призналась она. – Когда я закончила курсы секретарш, сестра Камиллы, моей подруги, устроила меня в эту контору.

– Так ты вышла замуж за своего шефа? – Неужели она оказалась настолько меркантильной?! Деньги были причиной многих их ссор, но чтобы дело дошло до такого!.. Он презрительно усмехнулся. – Насколько я помню, ты мечтала иметь много детей. Где же они?

– Это не твое дело, – отрезала Констанс и бросила взгляд на часы. – Извини, мне пора идти, Дориан.

Он залпом допил кофе и поставил чашку на стол.

– Может быть, мы еще встретимся до моего отъезда в Лондон? – Мне нужно переварить услышанное, остыть, и тогда продолжить разговор, решил он.

Но Констанс отрицательно покачала головой.

– Вряд ли.

– Жаль. – Он неотрывно смотрел ей в глаза.

Может быть, она и не хочет его больше видеть, но он желает обратного.

Оставшись одна, Констанс долго сидела, глядя в пустоту. Ей оставалось надеяться только на то, что Дориан прислушается к ее словам и оставит попытки увидеться с ней.

Она не жалела о том, что ушла от него.

Когда малышка Мэри появилась на свет, у Констанс даже промелькнула мысль о том, чтобы вернуться к мужу. Он, без сомнения, принял бы их с распростертыми объятиями. Но через несколько часов счастливой матери сообщили, что ребенок умер.

Констанс была вне себя от горя и отчаяния. Но худшее было еще впереди: врач осторожно намекнул, что она не сможет больше иметь детей. Молодой женщине показалось, что жизнь потеряла всякий смысл. Спустя некоторое время, немного придя в себя, она поняла, что если бы не ушла от Дориана, то тот теперь сам оставил бы ее. Кому нужна бесплодная жена?

Несколько бесконечно длинных месяцев Констанс просидела дома, ожидая решения о разводе, на который подала сразу же после выхода из роддома. Ей сейчас как никогда нужна была поддержка, но она, сцепив зубы, не отвечала на телефонные звонки Дориана и отказывалась встречаться с ним. Она считала себя не вправе увязывать его.

Получив развод, она уступила уговорам Камиллы и пошла на секретарские курсы при местном колледже, а потом подруга устроила ее продавщицей в магазин фирмы «Си-Би-Эй продакшн». И через какое-то время Констанс неожиданно для себя обнаружила, что ей нравится работать.

Дела шли как нельзя лучше, и вскоре она стала секретарем-референтом президента компании, а затем и его любовницей. Жизнь ее снова, как когда-то, пошла по накатанной колее. Кристофер Брюс Элдон был фактическим владельцем фирмы, и выйти за него замуж было непростым решением. Но, выслушав заверения в том, что он безусловно и категорически не желает заводить детей, Констанс в конце концов уступила.

Она не испытывала к мужу горячей любви и не раз представляла на его месте в постели Дориана. Видимо, Крис это чувствовал, так как обвинял ее во фригидности. В конце концов, они вообще прервали интимные отношения, но при этом остались добрыми друзьями и были вполне счастливы вместе. Когда он погиб, Констанс была вне себя от горя.

Без малого через год после смерти Криса она познакомилась с Гарри Далтоном. Это был добрый, ласковый, чуткий человек, которому она даже решилась рассказать о Дориане. Выслушав исповедь Констанс, Гарри сделал ей предложение. Она ответила отказом, но он не сдавался.

Сейчас Гарри работал по контракту в Малайзии: фирма послала его туда обучать местных специалистов. Прощаясь с Констанс, он попросил ее еще раз обдумать его предложение.

Но она не собиралась менять своего решения. Гарри был слишком славным человеком, чтобы лишить его возможности иметь своих детей. Он помог ей прийти в себя после смерти мужа, вернул вкус к жизни, к тому же с ним было интересно!

И вот на горизонте появился Дориан, и она испугалась. Теперь Констанс жалела, что рядом нет Гарри. Она готова была терпеть даже его грубоватый, приземленный юмор.

Я сделала страшную ошибку, пригласив Дориана в дом, ругала себя она.

Даже сейчас, когда он ушел, Констанс ощущала его присутствие, чувствовала его запах. Столько сил и времени ей пришлось потратить на то, чтобы избавиться от воспоминаний об этом человеке, а теперь все пошло насмарку. Дориан Клиффорд снова вошел в ее жизнь.

Выходные Констанс провела в разъездах. Она посетила скачки, побывала на нескольких конезаводах, и в воскресенье вечером, довольная и переполненная впечатлениями, вернулась домой.

С наслаждением предвкушая душ, легкий ужин и сладкий сон в удобной кровати, Констанс заглянула в почтовый ящик, и от радости по случаю возвращения домой не осталось и следа. Записка гласила:

Ужин в среду в семь вечера.

Подписи не было, но размашистый, решительный почерк казался слишком знакомым, чтобы она могла ошибиться. Ну что ж, винить во всем следовало только себя – не надо было врать, что Крис в отъезде.

Ей совершенно не хотелось встречаться с Дорианом, но похоже, он и мысли не допускал, что она может ответить отказом. Констанс даже не имела возможности позвонить ему, чтобы отменить встречу, так как не знала, где он остановился.

Кажется, он упоминал о лондонской квартире в Челси. Может, там ей удастся что-нибудь узнать? Констанс пролистала телефонную книгу и с удивлением констатировала, что в ней нет ни домашнего, ни рабочего адреса Дориана Клиффорда.

Получалось, что свидания не избежать, нравится ей это или нет. Он наверняка заедет за ней в последний момент, уверенный, что она готова отправиться в ресторан. Разумеется, можно сделать вид, что она не получила записки, или просто скрыться… Откуда ему знать, на два дня или на неделю она уехала по делам? Но поступить так означало проявить трусость.

Зазвонил телефон, и сердце у Констанс чуть не выскочило из груди. Если это Дориан, то она скажет, что он слишком много берет на себя и она не станет встречаться с ним ни при каких обстоятельствах.

Но это был не бывший муж, а мать, напомнившая, что завтра они собирались вместе пообедать. Интересно, подумала Констанс, как бы она отреагировала на появление Дориана? Впрочем, это нетрудно было представить.

В среду вечером Констанс оделась на удивление тщательно, хотя до последней минуты убеждала себя, что никуда не пойдет, а вместо этого пошлет Дориана на все четыре стороны.

Ровно в семь раздался звонок в дверь. Сегодня на Дориане был темный пиджачный костюм, голубая рубашка и серый узорчатый галстук. Он выглядел так, как и подобает преуспевающему бизнесмену, но, кроме того, просто излучал сексуальность, так что сердце у Констанс тревожно застучало, а по телу прокатилась томная волна.

– Ты потрясающе смотришься, Конни! – с порога констатировал он.

Ее серое шелковое платье было скромным, но сидело великолепно, подчеркивая тонкую талию и высокую грудь.

Дориан окинул медленным чувственным взглядом фигуру Констанс, и она почувствовала, что тает.

– Ты никогда особо не церемонился, Дориан, – попыталась она отогнать от себя наваждение.

– Иногда цель оправдывает средства.

Констанс собиралась спросить, куда они едут, но, испугавшись, что дрожь в голосе выдаст ее смятение, промолчала. Кажется, она снова совершила ошибку. Нет, определенно ей следовало уехать! Нельзя было соглашаться на эту безумную встречу.

Загадочно улыбаясь, Дориан усадил ее в машину и, проехав несколько миль по шоссе, свернул в сторону. Они оказались на узкой дороге, ведущей к маленькому частному аэродрому, и Констанс, не выдержав, спросила:

– Куда мы едем?

Он лишь улыбнулся и ничего не ответил.

– Дориан! – возвысила она голос.

Но он просто остановил автомобиль, помог ей выйти и повел в сторону стоявшего на взлетной полосе самолета.

Констанс показалось, что она спит и видит сон.

– Что происходит? Ты пригласил меня на ужин, я надела вечернее платье…

– Вот и хорошо, – невозмутимо произнес Дориан.

– Я требую объяснений! – возмутилась она.

Его озорная улыбка стала еще шире.

– Надеюсь, ты ничего не имеешь против ужина в Париже?