Любимый в подарок

Глава 27

На следующий день Марк выехал из своего номера по-тихому, даже не разбудив меня, чтобы попрощаться.

Ну что ж, не буду из-за этого загоняться.

Я тоже к обеду покинула свой номер. Внизу в холле, выписываясь из гостиницы, с опаской оглядывалась, боясь увидеть Глеба или его белобрысую, с которой он вчера ужинал. Мне неприятна была мысль, что они, скорей всего, живут в одном номере.

Хотя это довольно странно, у Глеба же вроде дом был в подмосковье. Если его, конечно, жена не отняла при разводе. Скорей всего так и произошло. Но мне это уже не должно быть интересно.

К счастью Глеба я не встретила. Спокойно вышла из гостиницы и отправилась на Казанский вокзал.

В свой город добралась утром. Отца предупреждать о приезде не стала, а то бы он вопросами меня засыпал, а я не готова сейчас говорить ни о чём, тем более о личной жизни.

Прямо на вокзале сама взяла такси и доехала до дома. Консьержка встретила меня с удивлением.

— Здравствуйте, Света. Ваш отец не говорил, что вы приедете.

— Он сам не знал, я сюрприз ему решила сделать, — отшутилась я, подходя к лифту.

— Грузчики через два часа приедут, — доложила пожилая женщина. — Если понадобится помощь, скажите, я мужа своего пришлю, — добавила она, улыбаясь.

Я ошарашенно на неё уставилась.

— Какие грузчики? Какая помощь?

Консьержка переменилась в лице.

— Ну как же, коробки ваши вынести. Квартира же продана.

— Что?!

— Как? Вы разве не в курсе?

— Ваш папа на днях продал квартиру. Скоро новые жильцы приедут.

— Спа-си-бо, — по слогам произнесла я и вошла в приехавший лифт.

То, что я была в шоке, это ничего не сказать. Я знала, что по документам на эту квартиру прав не имела, отец её на себя оформлял, когда покупал. Когда он мне её дарил, торжественно вручая ключи, пообещал, что как только отучусь в универе, переоформит квартиру на меня.

А теперь, получается, он взял и продал её. Без моего ведома!

Если у отца вдруг возникли финансовые проблемы, то я бы, безусловно, поняла и не осудила. Но даже в этом случае, он должен был меня предупредить, всё-таки тут мои вещи остались. И куда он их отвезти собирался? К моей маме на квартиру или выслать мне в Лондон? Ничего не понимаю.

Я открыла своими ключами квартиру и наткнулась на множество коробок обмотанных скотчем в прихожей. Они хаотично стояли друг на дружке по две, по три, а то и по четыре штуки, как кубики в детской игрушке.

Оставив сумку с вещами, с которыми я прилетела из Лондона, на полу, я прошла на опустевшую кухню.

Даже утварь кухонная вся была убрана: тарелки, кружки, столовые приборы… Воды попить не из чего.

Я включила кран и умылась холодной водой. Немного стало легче.

Затем достала из сумочки бутерброд, который купила на вокзале, но так и не съела и небольшую бутылочку с водой, в которой осталось только пара глотков. Хорошо хоть не выбросила на вокзале в урну, попросту забыла.

Оглядев осиротевшую кухню печальным взглядом, я поняла, что даже сесть мне некуда — перевязанные между собой стулья тоже находились в прихожей и ждали переезда.

Я прошла в гостиную и уселась на покрытый брезентом диван (он также подготовлен к транспортировке), съела бутерброд и допила остатки воды.

Далее я расстегнула куртку, сняла шапку, откинулась на спинку дивана, запрокинула голову, прикрыла глаза и почти мгновенно заснула.

В поезде мне не удалось поспать. Не могу я полностью расслабиться, когда рядом что-то постоянно стучит и тебя постоянно потряхивает, и ещё по коридору кто-то ходит туда-сюда на каждой остановке.

А здесь хорошо, спокойно…

Проснулась от того, что меня кто-то тряс за плечо. С трудом открыв тяжёлые веки и подняв голову, увидела отца.

— Ну привет, — без радости в голосе сказал он мне, присаживаясь рядом на диван. — Рассказывай, зачем приехала. Если за вещами, то я как раз собирался тебе их в Лондон прислать. — Взглянув на стулья, добавил: — Кроме мебели конечно. Её я тоже продал.

— Почему, пап?

— Что значит почему? Ты ведь здесь больше не живёшь. Зачем квартира пустовать будет? Ты же с Марком неплохо обустроилась в его доме, поженитесь скоро. Или я чего-то не знаю? — с подозрением поднял родитель одну бровь.

— Мы не собирались жениться, папа, — со вздохом ответила я. — И мы не вместе.

— В смысле? Поругались что ли? Так это не беда, помиритесь. Со многими парами это происходит на первых порах, как это говорят, — отвел взгляд в сторону и прищурился, вспоминая. — О! Точно! — снова посмотрел он на меня. — Притирка характеров это!

— Пап, услышь меня, пожалуйста! Мы с Марком не были вместе! Мы просто друзья. Понимаешь?!

— Ну вы же говорили…

— Мы ничего такого не говорили. Ты сам так решил. И опять нас не спросил.

— Но вы и не возражали, — нахмурился он.

— Чтобы ты нам нотации не читал.

Отец сцепил руки в замок, склонившись немного вперёд и какое-то время сидел с задумчивым и хмурым видом.

— Ну и? Что дальше думаешь делать? — наконец он снова решил поговорить со мной.

— То, что и раньше — получить диплом и работать по специальности.

— Ну-да, ну-да, стать самостоятельной и независимой, — язвительно произнёс родитель, опять с задумчивым видом глядя в одну точку перед собой.

— Да. Разве это плохо?

— Плохо! Ещё как плохо! — снова посмотрел он на меня. — Ты что, совсем не догоняешь? Тебе в руки такие деньжищи сами в руки шли, а ты отказалась! Ты хоть знаешь, какой годовой доход компании Эдуарда, от акций которой ты тоже добровольно отказалась?!

— Мне это не интересно.

— Понятно, что не интересно. Потому что дура! — рявкнул он на меня, что я невольно сжалась. — Отец поднялся с дивана и начал медленно прохаживаться по прихожей туда-сюда, глядя себе под ноги и сцепив руки за спиной, как заключённый, под нос бормотал упрёки: — Парень в неё втюрился по уши, нет чтобы этим воспользоваться и прикарманить себе весь бизнес его папаши, так она и тут как дура себя повела.

— Мне не нужен его бизнес! Он нужен тебе! — осмелилась я сказать, вцепившись в чехол дивана от напряжения и пристально глядя на отца.

Всем своим видом я старалась показать, что больше его не боюсь.

Отец резко остановился, посмотрел на меня сквозь прищуренные веки, как обычно смотрят на врага и, быстро подойдя ко мне, ударил меня по щеке.

На секунду я оглохла. Щека горела, из глаз брызнули слёзы, а душа обливалась кровью. Никто и никогда меня раньше не бил. А тут я получила оплеуху от родного отца, которому большую часть своей жизни была не нужна. И за что? За то, что не хочу жить по его указке!

— Да как ты смеешь, дрянь! — прошипел он, нагнувшись ко мне, и заглядывая в лицо, так как я отвернулась немного в сторону, претерпевая боль от удара. — Я столько для тебя сделал. Столько средств в тебя вложил. Надеялся, что ты в скором времени вернёшь мне всё с процентами. А ты?! Неблагодарная дрянь.

Пересилив себя, я повернулась и посмотрела отцу в глаза. Посмотрела так, что он даже изменился в лице и отошёл от меня на пару шагов назад.

— Ах вот значит как? Я всего лишь твой проект?! Столько лет я была тебе не нужна и тут вдруг ты появился, начал разыгрывать из себя любящего папочку, а на самом деле ты всего лишь использовал меня, чтобы я в будущем принесла тебе бизнесс твоего друга на блюдечке! — Подумав об Эдуарде Игнатьевиче, я машинально вспомнила и о Полине, особенно о её внешности немного схожей с моей, и меня осенила новая догадка, которую я непременно озвучила: — Скажи, пап, а если бы Марк не влюбился в меня, то ты бы подложил меня самому Эдуарду? Ты ведь знал, что он любил молодых стройных блондинок, а я как раз подхожу под эти стандарты. Таков был твой план?

Отец молчал, с гордостью выпрямившись он смотрел на меня не отрываясь, словно соглашаясь с каждым моим словом. Мне стало так противно, что мой недавно съеденный бутерброд запросился наружу.

Я вскочила и побежала к кухонной раковине. Хорошо хоть водопроводная вода в свободном доступе имелась, а то могли бы и её отключить, чтобы счётчики для новых жильцов не накручивать.

Умывшись холодной водой, я смогла справиться с тошнотой, но не спешила отходить от раковины, а то вдруг снова поплохеет.

Отец подошёл к кухонному окну и, повернувшись ко мне спиной, уставился куда-то вдаль. Заговорил он совершенно другим тоном, словно исповедовался:

— Напрасно ты считаешь, что я думаю только о себе. Конечно же я виноват. Я сделал большую ошибку, отказавшись от тебя, когда ты была ребёнком. Но тогда я считал себя бесплодным. Сейчас всячески стараюсь искупить свою вину и обеспечить тебе будущее. Да, я надеялся с твоей помощью заполучить компанию Эдуарда. Он оказался куда более успешным бизнесменом, чем я. Хотя начинали мы с ним одновременно. В итоге он захватил практически весь рынок не только в нашей стране, но и за рубежом. И всё это может попасть в чужие руки, если его неудавшийся сынок всё промотает.

Мне стало обидно слышать такое про Марка. В последнее время я очень к нему прониклась, и я видела, как он старался избавиться от зависимости. И у него получилось!

— Марк изменился.

— Ты сама-то в это веришь?! — опять взорвался отец, повернувшись ко мне и взмахнув руками. — Бывших наркоманов не бывает! Спроси любого специалиста в этой области! Даже если ремиссия будет длительной, когда-нибудь он всё равно сорвётся! — Опять отвернувшись, родитель какое-то время стоял молча и, снова повернувшись, более спокойно добавил: — Эдуард тоже это понимал, поэтому сам, повторяю, сам предложил мне поженить вас. Когда он узнал про тебя и увидел твои фотографии, просто загорелся этой идеей. До этого у меня и мысли подобной не возникало. Когда он мне такое предложил, я смекнул — почему бы и нет?! Лучше бизнес Эдуарда перейдёт мне и моей дочери, чем его сынуля всё под откос отправит. Разве я не прав? Ну ответь же, чего молчишь?!

— Я не знаю, папа. Может ты и прав. Но я не хочу.

— Чего ты не хочешь? Денег не хочешь? Но ты же привыкла к ним, разве нет?

— Да, привыкла. Но такой ценой их получить не хочу.

Лицо отца скривилось в скептической гримасе.

— Только не говори, что ты готова вернуться в хрущёвку к матери и отчиму. Потому что своё жильё снимать ты не сможешь. И на дальнейшую помощь мою не рассчитывай.

— То есть, ты снова меня бросаешь, папа? — проглотив комок обиды, спросила я.

— Я учу тебя жизни, дочь. Ты же хотела самостоятельности. Хотела быть независимой? Вперёд! — отец махнул рукой в неизвестном направлении. — Посмотрим, насколько хватит твоей гордости, когда столкнёшься с безденежьем. Может тогда поймёшь, что Марк твой единственный шанс к безбедной жизни. Только смотри, не тяни с возвращением в Лондон слишком долго, а то Марк успеет тебя разлюбить или компанию раздербанить. — Снова посмотрев в окно, отец, дополнил: — Всё-таки это тоже моя ошибка. Не надо было тебе дарить такой “подарок”. Это всё из-за него. И какая нелёгкая его в Лондон принесла? Если бы ты с ним не связалась…

— Глеб здесь ни причём. Я бы всё равно не вышла за Марка.

Отец одарил меня ненавидящим взглядом.

— Убирайся вон. И не смей звонить мне, если вдруг понадобятся деньги. До тех пор, пока не образумишься, у меня нет дочери.

Эти слова прозвучали из уст моего отца с таким презрением, что мне опять стало нехорошо. Включив кран, начала умываться. Я только что поняла, что отца у меня не было и нет. Человек, который только что сказал мне такие страшные слова — совершенно чужой для меня и никогда родным не станет.

— Хорошо. Как скажешь, — тихо вымолвила я, отправляясь к своей сумке в коридоре.

— Банковскую карту, что я тебе дал, можешь выкинуть! Я только что её заблокировал! — крикнул мне родитель из кухни. — И про универ забудь! Больше ты там не учишься! Официанткой будешь работать или на шесте крутиться, чтобы с голоду не сдохнуть!

Отец ещё что-то кричал обидное в мой адрес, но я уже не слышала, точнее не воспринимала. Подхватив свою сумку на плечо, я, пошатываясь, словно в бреду, вышла из своей бывшей квартиры. Эмоций не было совершенно. Была полная апатия.