Любитель шампанского

Глава 1

Было далеко за полночь. Темное ноздреватое небо источало капли влаги. Засунув руки в глубокие карманы плаща и надвинув на самые глаза шляпу, Корридон не спеша шел на Олд-Комптон-стрит. Улицы в Сохо[5] были безлюдны: зарядивший с вечера дождь согнал с тротуаров обычных гуляк.

На углу Олд-Комптон и Флит-стрит Корридон остановился, чтобы закурить сигарету. Загораживая пламя спички от ветра, он прислушался – не раздастся ли неосторожно сделанный шаг, но ничего не услышал. И, кинув быстрый взгляд через плечо, увидел лишь пустынную улицу, унылую и мокрую… Корридон бросил спичку в водосток и свернул на Флит-стрит.

В течение вот уже двадцати часов у него было впечатление, что за ним следят – причем без каких бы то ни было оснований – два или три человека.

В принципе, такое случалось не в первый раз. Во время войны за ним охотилось гестапо, сейчас, когда он выполнял определенные поручения, с ним порой хотела встретиться полиция. Благодаря острому чутью Корридону всегда удавалось избавиться от преследователей. Теперь, однако, он просто не представлял себе, кто мог заинтересоваться им до такой степени. Конечно, у него хватает врагов, которые с удовольствием свели бы с ним счеты, но ведь он не прятался, и его очень легко можно было застать дома, вместо того, чтобы зря таскаться следом в течение суток. Это обстоятельство интриговало Корридона и действовало ему на нервы.

Желая убедиться, что воображение не сыграло с ним дурную шутку, он намеренно вышел под дождь в надежде заставить преследователей обнаружить себя. И до сих пор ничего не получалось. Корридон возвращался по собственным следам, сворачивал в переулки, крутился на месте – но они оказывались неуловимыми, как привидения.

Неподалеку, в конце Флит-стрит, находился клуб «Аметист». Туда и решил отправиться Корридон: пускай загадочные враги караулят его на улице. Может, удастся увидеть их из окна… Так или иначе, ожидание под дождем охладит их пыл.

Клуб «Аметист» затаился в тупике. Он принадлежал к тем подозрительным заведениям Сохо, где всегда можно найти убежище от чрезмерного любопытства полиции и днем и ночью получить выпивку. Когда-то здесь располагался винный склад, но теперь фасад дома был выкрашен в яркий лимонный цвет, в зале стояли кожаные кресла и покрытые стеклом столы, а вдоль стен красовались запыленные зеркала. За стойкой бара хозяйничал Зани – огромный, напомаженный, мрачный и опасный.

Зани, владелец клуба «Аметист», не брезговал ни одним из тех дел, которыми промышлял Сохо. Гигантского телосложения, темноволосый, с негритянскими чертами лица, он напоминал Корридону злодея из фильма ужасов или урода из коллекции монстров. Костюм, сшитый у лучшего портного, белая рубашка, галстук в крупный горошек и огромный бриллиант на мизинце левой руки шли ему, как горилле смокинг.

В зале находилось человек двадцать мужчин и женщин, и все повернулись, когда Корридон начал спускаться по ступенькам, ведущим из вестибюля в бар. Подозрительные взгляды провожали его сквозь клубы табачного дыма. Шум голосов затих. Военного покроя плащ, который носил Корридон, его широкие плечи и манера держать голову не внушали завсегдатаям доверия. Клиентуре бара было ясно, что вновь прибывший не принадлежит к их миру, хотя и не полицейский.

Корридон, с полным безразличием к вызванному им тихому переполоху, уверенно направился к стойке.

– Говорили мне, что ты здесь, – сказал Зани, протягивая ему огромную лапищу, – но я не верил, думал – басни. На твоем месте я бы в эту паршивую страну не возвращался.

– За меня не беспокойся, – ответил Корридон, делая вид, будто не замечает протянутой руки. – Стаканчик виски, если оно у тебя не отравлено.

В противоположном конце помещения маленький худенький человек в клетчатой красно-белой рубашке и серых фланелевых брюках играл на рояле с профессиональной виртуозностью.

– Никакого яда, – процедил Зани с застывшей улыбкой. – Напитки – экстра-класс. Вот, попробуй. – Он придвинул Корридону стакан и бутылку. – Ты, вроде, был в Штатах?

– Да, но мне надоело. Решил сменить обстановку.

Зани с понимающим видом подмигнул:

– Ходят слухи, что там въедливая полиция, а?

– Не удивлюсь, если однажды кто-нибудь заткнет тебе пасть твоей же бутылкой…

Улыбка Зани погасла.

– Ладно, ладно, шучу… Как твои дела?

– По-всякому, – осторожно ответил Корридон. – Мною никто не интересовался?

– Нет. Тебя так долго не было… – Зани пожал плечами, с любопытством разглядывая Корридона. – Чем собираешься заняться?

– Не лезь, куда не просят. Чем меньше будешь знать, тем меньше расскажешь своим друзьям… Кстати, ты не видел Роулинса? Он, часом, не спрашивал обо мне?

– Заходит иногда, – безразлично проговорил Зани, – но о тебе ни гугу. Он пошел в гору после твоего отъезда– стал старшим инспектором. Учти.

Значит, следит за ним не полиция. Мало кто знал, что Зани осведомитель, но для Корридона это не было секретом.

– Кто-то мной интересуется. Следят целый день.

– Ну и что? Гестапо охотилось за тобой два года, однако, как мне кажется, они ни разу тебя не поймали.

– Один раз поймали, – сказал Корридон, и его лицо помрачнело. – Но оставим это. Сейчас мне надо выяснить, что происходит. У тебя нет никаких соображений на этот счет?

– У меня? При чем тут я? Я ничего не слышал и ничего не знаю…

Корридон пытливо заглянул в темное лицо мулата, затем пожал плечами:

– Ладно, продолжай оставаться в неведении. – Он допил виски, расплатился и встал с табурета. – Я немного посижу у тебя. На улице льет, как из ведра.

– Чувствуй себя как дома!.. Девочка нужна?

– Я слишком стар для подобных развлечений.

Корридон цинично улыбнулся и небрежной походкой направился к роялю.

– Привет, Макс, – сказал он пианисту.

Тот продолжал играть и ответил, не разжимая губ:

– Привет.

Корридон не сводил глаз с танцующих пальцев исполнителя, его лицо выражало вежливое внимание. Можно было подумать, что его заинтересовала музыка.

– Что-нибудь знаешь, Макс?

Макс начал играть «Ночь и день».

– Тебя спрашивала одна милашка, – произнес он, все так же не шевеля губами. – Дня три назад приходила сюда с Крю.

Корридон стряхнул с сигареты пепел и продолжал глядеть на бегающие пальцы пианиста.

– Кто такая?

– Понятия не имею. Похожа на иностранку, молодая, темноволосая, с большими глазами. Зовут Жанна. Мне показалось, что Крю ее боится…

– Чего она хотела?

– Спросила меня, где ты живешь и вернулся ли ты в наши края. На оба вопроса я ответил «нет».

Корридон кивнул.

– Это все?

– Она еще сказала, что если я извещу Крю о твоем появлении, то получу пять фунтов.

Корридон вскинул брови.

– Видно, придется мне поговорить с Крю.

– Ты еще заглянешь к нам?

– Наверное. Во всяком случае, спасибо, Макс. За мной не пропадет.

– Я не об этом, – возразил пианист. – Эффи была бы рада тебя видеть.

Корридон широко улыбнулся.

– Кстати, как она поживает?

– Совсем взрослая стала. Фигурка, как у Грейбл, сам заглядываюсь. Ты ее просто не узнаешь.

Корридон вытащил из кармана пятифунтовую банкноту, скомкал ее и незаметно уронил на клавиши.

– Продолжай помалкивать, дружище, – сказал он и удалился.

Крю… За четыре года Корридон совсем забыл его. Покопавшись в памяти, он вспомнил высокого мужчину с длинными светлыми волосами и с неизменной красной бутоньеркой в петлице костюма.

Личность Крю всегда была немного загадочной. Никто не знал источников его доходов. Одни говорили, что он живет за счет женщин, другие-что он осведомитель, третьи, более умные, предпочитали молчать. Крю нигде не работал, но часто с наступлением ночи шатался по Пикадилли или по шикарным барам в районе Лейстер-Сквер[6]. Иметь с ним дело Корридону довелось только один раз, за покером. Корридон выигрывал-пока в игру не вошел Крю. После этого фортуна отвернулась. На третьей сдаче Корридон заметил, что Крю жульничает, и разбил о его голову бутылку из-под пива.

«Кто знает, – думал Корридон, – вдруг тот затаил на меня обиду». Сам он не представлял себе такого, чтобы четыре года таить злобу, и это казалось ему диким, но бывают же мстительные люди… Если Крю хочет поквитаться, он может быть опасен. У него явный талант лезть в чужие дела.

«Но кто эта девушка? – спрашивал себя Корридон, сидя за угловым столиком со стаканом виски. – Кто эта похожая на иностранку брюнетка с большими глазами?..» Тщетно он рылся в своей памяти, вспоминая знакомых женщин, – ни одна из них не подходила под описание. Было время, когда женщины играли значительную роль в его жизни, однако теперь Корридон совсем ими не интересовался. Военные невзгоды показали ему, что следует обходиться без всего лишнего.

Он встал и вновь подошел к бару.

– Наверху, наверное, есть комната, из окна которой видна улица? – спросил Корридон, опираясь всем телом на стойку.

– И что же? – подозрительно произнес Зани.

– Я хочу посмотреть на улицу.

– Хорошо, – ответил, наконец, Зани. – Комната Эф-фи. Она еще не спит. Я позову ее.

Он открыл дверь позади стойки, громко свистнул и прокричал:

– Эй, Эффи, поди сюда! – Потом, повернувшись к Корридону, спросил: – Для чего тебе улица?

– Не суй нос в чужие дела, – сухо проговорил Корридон. – И затихни, ты начинаешь меня раздражать.

– Разве я не имею права задать такой простой вопрос?

– Заткни пасть, – оборвал Корридон. – Ты слишком много болтаешь.

В дверь позади стойки вошла Эффи. Когда Корридон видел ее в последний раз, ей было пятнадцать – маленькая, неуклюжая девочка, тихая, худенькая, с неоформив-шейся фигуркой. У Корридона перехватило дыхание – она невероятно изменилась за три года. Если бы не ее отталкивающая заячья губа, девушка была бы по-настоящему красива.

При виде Корридона кровь бросилась ей в лицо, ее глаза заблестели.

– Здравствуй, Эффи. Ты еще не забыла меня? – спросил он с напускным равнодушием.

Он знал, что был ее кумиром, и отвечал ей чуть иронической симпатией. Шесть лет назад Зани обнаружил Эффи на улице у дверей своего клуба. Так как девочка отказывалась говорить о своих родных и о своем прошлом, было ясно, что она убежала из дома. Это несчастное маленькое создание, умирающее от голода, грязное, с двумя большими зубами, видневшимися под заячьей губой, вызывало жалость. Зани требовалась кухарка. Он предложил девочке остаться и с тех пор нещадно ее эксплуатировал – как и всех, кого только мог.

– Добрый вечер, мистер Корридон, – тихо промолвила она.

Зани криво усмехнулся при виде ее смущения. Влюбленность Эффи его забавляла.

– Поднимись вместе с ним в свою комнату и дай ему посмотреть в окно – или уж куда там ему приспичило.

Следуя за Эффи, Корридон попал в тускло освещенный коридор. Как только дверь за ними закрылась и не стало слышно музыки и голосов, он поймал руку девушки и притянул ее к себе.

– Ну, ты довольна, что видишь меня? Конечно, можешь возражать, но держу пари, что ты и не вспоминала обо мне!

– О, напротив! – с жаром воскликнула она. – Я никогда не смогу вас забыть! Клянусь! Просто я потеряла надежду увидеть вас вновь.

– И ошиблась… Мне не хватало тебя, Эффи. – Корридон рассматривал девушку, держа ее за руку, и, к собственному удивлению неожиданно понял, что в самом деле скучал. – Ты изменилась, словно в сказке… Честное слово, да ты красавица!

Эффи нерешительно освободила свою руку и поднесла ее к уродливой губе.

– Не надо так говорить… Это неправда.

– Ты про губу? Это же мелочь, ерунда. – Внезапно в голову ему пришла мысль, и, не думая о последствиях, он выпалил:

– Я знаю хирурга, который все сделает. Ты будешь довольна. Как только у меня появятся деньги, мы этим займемся. Тебе не придется долго ждать: месяц, от силы два.

Корридон тут же пожалел о своем легкомыслии. Он всегда поддавался диким порывам. Не позже чем на прошлой неделе, к примеру, дал пять фунтов старушке, которая продавала цветы, – для того лишь, чтобы увидеть ее лицо в момент, когда она обнаружила свое богатство. В тот же вечер возле театра на Странде он заметил бедно одетую пару, тоскливо разглядывавшую фотографии актеров. Он купил им два билета в партер и удалился, широко улыбаясь при виде двух ошеломленных лиц. Но на этот раз ему нельзя было поддаваться!.. Благодарность и преданность, которые он читал в глазах Эффи, увеличивали его смятение. Корридон вспомнил, что девушка всегда безоговорочно верила ему. Во время войны, когда его часть квартировала в Лондоне, он часто коротал свободные часы в клубе и всегда заглядывал на кухню, чтобы поболтать с Эффи, помогая ей мыть посуду. Он делал это из жалости, а также потому, что гордился своим милосердием. Но все обернулось неожиданно:

Корридон обнаружил, что всерьез нуждается в Эффи, вернее, в ее обожании. Как-то она призналась ему, что каждый вечер молит Бога, чтобы с ним ничего не случилось; тогда Корридон лишь посмеялся над ней. Но как ни странно, именно мысль о том, что за него молятся, поддерживала Корридона, когда он попал в лапы гестапо. Эта девочка была единственным человеком на свете, который безраздельно верил ему… А какой мужчина может без этого обойтись? Какой мужчина не испытывает потребности быть любимым? Корридон мог сколько угодно посмеиваться над ее молитвами, но рано или поздно он должен был привязаться к ней. Доверие этого юного существа будило в его душе глубоко запрятанные, почти забытые чувства.

Эффи смотрела на него напряженно, с преданным самоотречением собаки, которая видит возле себя кость, но не может ее достать.

– Месяц или два! О, нет, невозможно!..

– Точнее не скажу. Все зависит от того, когда у меня будут деньги.

Корридон произнес это с некоторым раздражением, очень недовольный собой. Сколько же может стоить подобная операция? Сто фунтов, двести? Он не имел ни малейшего понятия. Надо быть сумасшедшим, чтобы дать такое обещание! Но слово вылетело, теперь уже не откажешься…

Эффи заме) ила нотку досады в его голосе.

Вам самому нужны деньги. А мне не к спеху, поверьте… С вашей стороны очень любезно предложить закую помощь, – сказала она.

– Ладно, ладно, поглядим, – ответил Корридон. И неожиданно почувствовал радость. Он действительно в силах ей помочь, хоть как-то отблагодарить ее за молитвы. – Пошли, проводишь меня наверх. Об этом поговорим в другой раз.

Довольная тем, что Корридон улыбнулся, девушка проворно взбежала по лестнице. Корридон поднимался медленнее.

«Я в лепешку разобьюсь, – думал он, – но сдержу обещание. Она этого стоит».

– Сюда, – сказала Эффи, открывая дверь.

Комната была маленькая и темная. Корридон тут же наткнулся на кровать.

– Не включай свет, – быстро предупредил он. – Мне надо кое-кого высмотреть.

– Кого? – с беспокойством спросила девушка.

– Вот это я и хочу узнать.

Из окна открывался вид на Флит-стрит. Улицу освещал фонарь, но никого не было видно. Корридон, не шевелясь, стоял несколько минут, напряженно всматриваясь в ночной мрак.

– Они наверняка здесь, – проворчал он сквозь зубы.

Он открыл окно и высунул голову, на лицо стал капать холодный дождь. Ниже окна находилась покатая крыша.

– Что вы делаете? – вскричала Эффи, когда Корридон перекинул ногу через подоконник.

– Хочу посмотреть поближе.

– Но вы упадете! – Девушка схватила его за руку. – Не надо! Говорю вам, вы можете упасть!

– Ерунда! – нетерпеливо бросил Корридон. – Не беспокойся, я привык к таким упражнениям.

Одной рукой держась за подоконник, он стал скользить по выступу, пока не нашарил водосточную трубу. Эффи показалось, что он сейчас упадет. Не в силах наблюдать за ним, она отвернулась от окна и спрятала лицо. Корридон был поражен, увидев ее отчаяние.

Черепицы были мокрыми и скользкими. Если он поскользнется, если водосточная труба не выдержит его тяжести, он полетит вниз головой. Но мысль о смертельной опасности не остановила его – он просто не думал об этом. Корридон хотел добраться до кирпичной стены соседнего дома – оттуда будет видна вся улица.

Водосточная труба угрожающе затрещала, но он уже достиг цели. Взглянув вниз, Корридон убедился в правильности своего предположения: Флит-стрит была как на ладони, и он стал методично осматривать каждую дверь, каждый закоулок, надеясь заметить какое-нибудь движение или огонек сигареты, которые могли бы выдать затаившихся преследователей.

Он долго оставался неподвижным, забыв про дождь и холод, но ничего не обнаружил. Ноги его окоченели, руки с трудом держались за трубу. Глаза Корридона привыкли к темноте и, наконец, его терпение было вознаграждено: в глубине одного из дверных проемов колыхнулся едва уловимый силуэт человека. Проехавшее мимо такси на секунду осветило невысокого мужчину в застегнутом до самого подбородка плаще и в черном берете военного образца, сдвинутом набок.

Корридон ни минуты не сомневался, что это один из тех, кто целый день ходил за ним по пятам. Он никогда не видел этого человека и не знал, что заставляет его, несмотря на холод и дождь, часами караулить на улице. И был совершенно уверен, что преследует его не одиночка. Скорее всего, девушка, которую Крю приводил в клуб, тоже член этой шайки.

Карабкаясь назад в комнату Эффи, Корридон решил не обращать больше внимания на типа в черном берете. Объяснения загадки он добьется у Крю.

Глава 2

На следующий день, около девяти часов утра, Корридон стоял перед дверью квартиры Крю.

Он провел ночь в «Аметисте», устроившись в кресле и задрав ноги на стол, глухой к протестам Зани, который уговаривал его вернуться домой. На заре он вновь вылез на крышу, но человека в черном берете не обнаружил. Из соображений безопасности Корридон покинул клуб, перемахнув через заднюю стену на боковую улочку. Он доехал на такси до Чаринг-Кросс-роуд, зашел в парикмахерскую и побрился. Потом позавтракал в маленьком кафе, где просидел довольно долго, попивая кофе и перелистывая газеты. Мужчина в черном берете по появлялся. Наконец Корридон решил покинуть кафе и с час плутал по переулкам. Убедившись, что слежки нет, он направился к цели.

Четырехкомнатная квартира Крю находилась этажом выше табачной лавки на маленькой грязной улочке возле «Друри-Лейн»[7]. Чтобы попасть к нему, нужно было пройти мимо двух вонючих мусорных ящиков, загораживавших вход, и подняться по лестнице до тускло освещенной площадки.

По тому, как Крю вел себя в лучших домах Уэст-Энда[8] и как он одевался, его можно было принять за дипломата или за светило с Харли-стрит[9] – конечно, специалиста по женским болезням. У него был изысканный респектабельный вид, а говорил он с уверенностью светского льва, чем всех вводил в заблуждение. Его считали состоятельным человеком, однако все его богатство заключалось в располагающей внешности, аристократических манерах да в ловкости пальцев.

Крю специализировался на карманных кражах, о чем не подозревал даже Корридон, знавший Уэст-Энд, как собственный кошелек. Крю безумно боялся полиции и возможного ареста, поэтому выбирал свои жертвы очень тщательно, удостоверившись сперва, что риск стоит того. Он мог украсть часы с руки собеседника, вытащить толстый бумажник, засунутый в карман пиджака под плащом, извлечь запонки из манжет-а его жертве и в голову бы не пришло, что это сделал он. Снять колье или брошку, открыть женскую сумочку и поживиться деньгами было для него детской забавой.

Когда Корридон подошел к квартире Крю, дождь уже кончился. Робкие лучи солнца еще более подчеркивали грязь и запустение улицы. Корридон был удивлен. В его представлении всегда элегантный, гладко выбритый и чуть надменный Крю просто не мог жить в такой дыре. Он даже остановился на минуту перед табачной лавкой, решив, что Зани дал ему неправильный адрес. Никто не обращал на него внимания. Вдоль тротуара выстроилась длинная вереница грузовых и легковых автомобилей.

Зани предупредил, что квартира находится над табачной лавкой, а других табачных лавок на улице не было. Увернувшись от человека, который, разгружая грузовичок, шел прямо на него с мешком картофеля, Корридон поднялся на верхний этаж и прислушался, но гомон с улицы заглушал все шумы в доме.

Он властно постучал и приложил ухо к двери. Долго стояла тишина, затем послышалось движение, лязгнул запор, дверь приоткрылась, и показалось лицо Крю.

Корридон не видел его четыре года, но время мало изменило ловкого карманника. Разве что он немного похудел и облысел, да в уголках глаз образовались морщинки. Но в целом это был тот самый лощеный Крю, которого Корридон однажды гвозданул бутылкой.

При виде посетителя Крю судорожно дернулся, рванулся назад и попытался захлопнуть дверь, но Корридон успел просунуть в щель ногу.

– Привет. Не ожидал меня увидеть?

Рот Крю был полуоткрыт, он шумно дышал. В его глазах притаился ужас.

– Я не могу вас сейчас принять, – дрожащим голосом проговорил он. – Вы пришли неудачно.

Корридон саркастически улыбнулся, с силой толкнул дверь, вынудив Крю попятиться, и вошел в маленькую прихожую.

– Не забыл меня?

Его взгляд выразительно остановился на белом шраме на лбу Крю.

– Корридон, если не ошибаюсь? – спросил Крю с нерешительной улыбкой… – А я как раз собрался уходить – деловое свидание. – Он посмотрел в холодные серые глаза Корридона и стал теребить пальцы, потом неожиданно сунул руки в карманы брюк. – Я… я должен извиниться. Встретимся как-нибудь в другой раз.

Крю состроил странную гримасу, пытаясь держаться непринужденно. Это ему плохо удавалось, было заметно, что он чего-то страшно боится. Корридон огляделся. Его удивила роскошная ваза с желтыми и красными тюльпанами.

– Я вижу, эта царапина у тебя до сих пор не прошла, – произнес он, показывая пальцем на лоб. – И что-то мне подсказывает, что вскоре у тебя будет еще одна.

Крю сделал шаг назад и уперся в стену, с ужасом глядя на Корридона.

– Чего вы хотите?

Он больше не улыбался. Вся его уверенность исчезла, на лице появилось трусливое выражение.

– Ты один? – спросил Корридон.

– Да… Но вам лучше не трогать меня. – С него градом катил пот. – Мой адвокат…

Крю замолчал, поняв, сколь абсурдно говорить об адвокате с таким человеком.

– Вам лучше не трогать меня, – повторил он.

– Проходи, – велел Корридон. – Поговорим.

Крю неохотно повиновался. Корридон проследовал за ним в комнату и закрыл за собой дверь. Он никак не ожидал увидеть такое уютное, светлое, со вкусом обставленное помещение. Повсюду стояли вазы с тюльпанами и нарциссами, воздух был пропитан ароматом цветов.

– Во всяком случае ты знаешь, что такое комфорт, а? – восхитился Корридон, присаживаясь на подлокотник большого кресла. – У тебя здесь очень недурно!..

Крю, прислонившийся к дивану, казалось, сейчас упадет в обморок. Корридон внимательно посмотрел на него. Он никак не мог понять, чего так боится этот человек отнюдь не робкого десятка. Даже когда Крю уличили в мошенничестве, он вел себя спокойно и самоуверенно. Именно эта наглость и заставила Корридона ударить его.

– Что с тобой? – резко спросил он. – Чего ты дрожишь?

Крю издал какой-то нечленораздельный звук и, в конце концов, выдавил:

– Ничего, со мной ничего…

– Ты словно боишься, – произнес Корридон, не спуская с него глаз. – Но раз говоришь, что ничего, значит, ничего. – И вдруг добавил, понизив голос: – Кто такая Жанна?

В комнате повисло гробовое молчание, нарушаемое только громким тиканьем стоявших на камине часов и прерывистым дыханием Крю. Его губы конвульсивно вздрагивали.

– Еще раз спрашиваю: кто такая Жанна – девушка, которую ты приводил в клуб три дня назад?

– Уходите, – пролепетал Крю. – Если вы не оставите меня в покое, я вызову полицию.

– Не будь идиотом.

Корридон вытащил из кармана пачку сигарет, закурил, а спичку швырнул в камин.

– Девица расспрашивала обо мне Макса. А это, представь себе, меня интересует. Кто она?

– Неправда, – выдавил Крю. – Она тебя не знает и никогда не видела. – Он потянул пальцами за воротник, который стал ему тесен. – С чего ты взял, что она о тебе спрашивала? Это неправда.

– Ну, ладно, не имеет значения… Кто она такая?

Поведение Крю интриговало Корридона. У него был испуганный вид, но Корридон понял, что боится он не его.

– Ты ее не знаешь, – сказал Крю. – Это одна моя знакомая. Какое тебе до нее дело?

Корридон выпустил кольцо дыма и проследил его взглядом.

– Хочешь, чтобы я тебя ударил? – беззаботно спросил он. – Так и будет, если ты не заговоришь.

Крю замер и весь сжался, озираясь по сторонам. Затем быстро кинул взгляд через плечо на дверь в глубине комнаты. Его глаза перебегали от этой двери к Корридону, будто стараясь намекнуть ему на что-то.

– Лучше не трогай меня, – еще раз повторил он дрожащими губами.

И снова посмотрел на дверь, словно желая показать, что в квартире не один. Корридон задумался и в свою очередь перевел взгляд с двери на Крю, подняв брови. Крю утвердительно закивал головой.

– Расскажи мне о Жанне, – сказал Корридон, спокойно поднимаясь со своего места.

– Что тебе рассказать? – Испуганный взгляд вновь устремился к двери. – Просто знакомая…

– Что там за этой дверью? – прошептал Корридон, бесшумно подойдя к Крю. Он видел капельки пота на лице Крю, чувствовал запах бриллиантина от его волос. – Чем она занимается? Откуда она взялась? – потребовал он громким голосом.

Крю поднял три пальца, указывая на дверь.

– Я ничего о ней не знаю. Мы познакомились на улице… Ты понимаешь, что я хочу сказать. Симпатичная брюнетка…

– Их трое? – прошептал Корридон.

Крю кивнул. Он начал приходить в себя, понемногу к нему возвращалась уверенность.

– А с маленьким типом в черном берете ты случайно не знаком?

Весь появившийся было апломб Крю моментально исчез, ноги его подогнулись, будто Корридон ударил его в живот.

– Не понимаю, о чем ты говоришь, – с трудом пролепетал он и вдруг в припадке отчаяния стал орать: – Убирайся! С меня достаточно! Ты не имеешь права врываться ко мне! Вон отсюда! Я не желаю тебя видеть!

Корридон расхохотался.

– Им, должно быть, это все уже надоело, да и мне тоже, – презрительно проговорил он и, повысив голос, закричал: – Выходите, вы, трое! Я знаю, что вы здесь.

Крю повалился в кресло, казалось, он не дышит. Потом, видя, как открывается дверь, он с шумом втянул в себя воздух и застыл. Держа в руке автоматический маузер, в комнату вошел человек в черном берете.

Корридону не первый раз грозили оружием. В таких обстоятельствах он делался нервным и злым, потому что знал, с какой легкостью любой болван может продырявить ему живот – добровольно или по приказу. Среди людей, которые наставляют оружие, встречаются такие, которые не собираются жать на курок, но есть и иные, те, кто только и ждет случая выстрелить.

Мужчина в черном берете принадлежал к категории лиц, готовых стрелять по любому поводу. Корридон убедился в этом, заглянув в сумрачные и горячие глаза своего противника. Для такого типа человеческая жизнь – все равно что пятно на старом плаще или грязь под ногтями. Маузер служил не просто угрозой– он был предвестником смерти.

– Только не шевелитесь, друг мой, – проговорил тип в черном берете.

По легкому акценту Корридон понял, что перед ним поляк. Он перевел взгляд с пистолета, нацеленного ему прямо в сердце, на дверь. Там стояла темноволосая девушка с высокой полной грудью, одетая в черный свитер и в черные же брюки. Большие черные печальные глаза плохо гармонировали с ярко накрашенными губами, на лбу виднелся длинный шрам. Ноги у нее были длинными, бедра – узкими, и вся ее фигура производила впечатление мальчишеской – пока взгляд не останавливался на ее груди. Особое внимание привлекали глаза – твердые и безжалостные, закаленные в ненависти и страданиях, в битвах и поражениях.

– Привет, Жанна, – сказал Корридон, широко улыбаясь. – Разве нельзя обойтись без оружия?

– Садитесь, пожалуйста, и не вздумайте размахивать руками, – произнесла девушка холодным тоном. – Мы хотим с вами поговорить.

Корридон продолжал улыбаться, но губы его застыли. Он кинул быстрый взгляд на Крю, чьи испуганные глаза не отрывались от пистолета.

– Для того вы и следили за мной все это время? – поинтересовался Корридон. – То-то я смотрю, люди вы робкие…

– Прошу вас сесть, – твердо повторила девушка.

Человек в черном берете указал пистолетом на кресло.

– Туда, – сказал он.

Корридон пожал плечами и сел.

На пороге открытой двери показался третий тип – высокий, худой и однорукий. Шрам пересекал его лицо и терялся под черной повязкой, закрывавшей левый глаз.

– Все в порядке? – спросил он у девушки. – Я бы хотел заняться делом, если мое присутствие здесь необязательно.

Никакого сомнения: этот человек был англичанином, причем вышел, скорее всего, из хорошей семьи, получил университетское образование и, безусловно, руководил всей этой группой. Он был настоящим джентльменом, и его вид лишь подчеркивал фальшивую элегантность Крю. Скромный твидовый костюм, короткие светлые ухоженные усы, платок, выглядывающий из карманчика…

– Да, – ответила девушка. – Но хорошо, если бы ты забрал с собой этого… – Она махнула рукой в сторону Крю. – Он будет нам мешать.

– Разумеется. – Однорукий сделал знак: – Пошли.

Он говорил таким тоном, будто привык, что все его слушаются. Пока Крю еле-еле волочил ноги, взгляд однорукого перенесся на Корридона, и его лицо осветилось улыбкой.

– Пожалуй, нам пора представиться, – произнес он и указал на молодую женщину. – Жанна Персиньи. Человек с пистолетом – Ян, выговорить его фамилию просто невозможно. Я – Ренли, Найджел Ренли. Будьте добры выслушать то, что вам хочет сказать Жанна. Я прошу прощения за пистолет: суровая необходимость у вас репутация опасного человека. Ян не горит желанием ссориться с вами, да и я был бы огорчен, если бы вам пришла в голову мысль швыряться мебелью… Ну вот, я высказался, а теперь мне нужно уходить. Остальное узнаете от Жанны. – Он кивнул в сторону удалявшегося Крю. – Этот господин не с нами. Случай свел нас вместе. И не знаю, кто больше об этом сожалеет… скорее, все-таки мы.

Улыбнувшись на прощанье, Ренли вышел, закрыв за собой дверь.

Корридон снял шляпу и пригладил огненно-рыжую шевелюру, благодаря которой в отряде особого назначения его прозвали «Кирпич». Такие, как он, всегда привлекают женщин. У него было тяжелое лицо с квадратным подбородком, твердым ртом и чуть свернутым набок носом. Серые колючие глаза и саркастическая улыбка отпугивали многих. Выделялся он скорее мускулами и силой характера, чем добродушием, но иногда на него накатывала сентиментальность, отчего Корридон очень смущался.

Сидя в кресле и глядя на девушку и Яна, он признался себе, что не имеет ни малейшего понятия о смысле происходящего. Оба эти человека напоминали Корридону людей, с которыми ему приходилось иметь дело во Франции во время войны: фанатиков Сопротивления, стрелявших, не раздумывая. Однорукий был совсем другой породы. «Странно, – думал Корридон, – что их связывает?» Рен-ли понравился ему. Он встречался с подобными людьми: смелыми, решительными, надежными, которые делали дело скромно и тихо, не выставляя напоказ свою храбрость.

Девушка придвинула стул с прямой спинкой и села за стол напротив Корридона. Ян стоял как статуя, не шелохнувшись и не отведя маузера.

– Вы не могли бы ответить на несколько касающихся вас вопросов? – спросила девушка, положив руки на стол и пристально глядя на Корридона.

– А почему я должен отвечать на ваши вопросы? – возразил Корридон. – Что все это означает? За кого, черт побери, вы меня принимаете?

Не забывая об оружии, он нарочно пытался вывести ее из себя, но лицо девушки окаменело.

– Нам необходим человек для одного поручения… строго конфиденциального. – Жанна говорила по-английски без акцента, но иногда ей приходилось подыскивать слова. – Только предварительно мы должны убедиться, что вы именно тот человек, который требуется. Нам нельзя допустить ошибку.

– Плевал я на все поручения! Зря тратите время.

– Разве вам не нужны деньги? Работа будет хорошо оплачена.

Корридон саркастически улыбнулся.

– Что значит «хорошо»?

Они смотрели друг на друга, и Корридон подумал, что их разделяет не просто стол, а целая пропасть. Непреодолимая пропасть. Этому не было логического объяснения – говорила интуиция. В девушке чувствовалась жестокость – такая жестокость, которая совершенно исключает жалость, любовь, сердечность. Несмотря на всю ее красоту, Корридону никогда бы не пришло в голову ухаживать за ней – она была сексуальна, как манекен. Оставалось лишь догадываться, какая жизнь превратила ее в камень.

– Возможно, тысячу фунтов, – спокойно произнесла Жанна.

Он посмотрел на одежду молодой женщины, на старый и грязный плащ Яна и ответил, смеясь:

– Вот именно – «возможно»!

– Я сказала: тысячу фунтов. Половину сейчас, половину после окончания работы.

Корридон понял, что она не шутит, и это его удивило. Тысяча фунтов огромная сумма!

– О какой работе идет речь?

– Вы готовы ответить на несколько вопросов, подтверждающих вашу личность? – снова спросила Жанна.

Она была спокойна и уверена в себе, словно привыкла покупать и добиваться.

– Смотря какие вопросы.

Корридон лучезарно улыбнулся, показывая, что первый раунд за ней. К тому же вся эта загадочная история его крайне заинтриговала.

– Вы действительно Мартин Корридон, холостяк, тридцати трех лет?

– А что, с виду не скажешь?

Он поскреб подбородок и посмотрел на Яна. Поляк не сводил с него глаз, но по крайней мере опустил пистолет.

– У вас никогда не было постоянной работы, – продолжала девушка. – Вы занимались всевозможными гешефтами и мошенничествами. Начали в семнадцать лет: обслуживали игральные автоматы в публичных домах. Потом стали боксером, выступали на ярмарках. Между двадцатью тремя и двадцатью пятью годами вы били баклуши, зарабатывая себе на жизнь игрой на биллиарде. Позднее устроились гидом, возили американских туристов в Париж и Берлин, свободно говорите по-французски и по-немецки. Ког да вся эта кутерьма вам надоела, вы стали телохранителем одного американского миллионера, который возомнил, что его собираются убить… Я не ошибаюсь?

– Кое-какие мелочи вы пропустили, но в общем все верно. Продолжайте, – сказал Корридон, порядком удивленный.

– Сейчас перейдем к мелочам. – Некоторое время Жанна молчала, глядя вниз на свои руки, потом резко вскинула голову. – В 1938 году некое лицо, связанное с Министерством иностранных дел, поручило вам похитить у посла могущественной державы документы огромной важности, предупредив, что в случае неудачи никакой помощи со стороны официальных властей не последует. Вы согласились – за триста фунтов. И у раскрытого сейфа вас застал секретарь посольства… Пришлось его убить.

Жанна сделала паузу и вновь посмотрела на свои руки.

Корридон рассеянно потер подбородок. Можно было подумать, что он не слушает.

– Вам удалось ускользнуть от преследования и передать документы по назначению. В течение двух месяцев полиция, не зная, что вы работаете на Министерство иностранных дел, не спускала с вас глаз в надежде, что вы себя выдадите. Но вы были осторожны. Им так и не удалось получить достаточно доказательств, чтобы отправить вас за решетку. Верно?

Корридон беспечно улыбнулся.

– В 1939 году вы стали агентом британской секретной службы и объехали всю Европу, собирая информацию о подготовке немцев к войне. В Германии вас «засветила» полиция, и вы вернулись домой. Дело, которое вам затем предложили, вы не приняли и со службой в разведке порвали. Когда началась война, вы пошли в армию. После ранения в Дюнкерке – в составе отряда особого назначения, отряда коммандос. Тоже верно?

– Продолжайте, если не лень. У вас недурно получается, – усмехнулся Корридон, удобнее устраиваясь в кресле.

– Вы совершили несколько рейдов в тыл противника, – помолчав, сказала Жанна. – Потом вам поручили более опасное дело: вы стали шпионом.

При слове «шпион» Корридон сжал губы, нахмурил брови и посмотрел на потолок. Даже теперь, сиустя два года, он не любил вспоминать об этом.

– Вас много раз сбрасывали с парашютом во Францию и в Германию. Вы собирали ценные сведения, но в основном ваша миссия заключалась в ликвидации некоторых нежелательных лиц – двойных агентов, фашистских ученых, некой женщины, которая выпытывала у пленных информацию, иначе недоступную… Вы успешно находили этих людей и уничтожали их.

Слушая холодный и твердый голос Жанны, Корридон воскрешал в памяти прошлое. Женщина, которая заставляла пленных говорить… Она была прекрасна – миниатюрная, с нежной кожей и большими глазами. Стоило ей обнять вас, и кровь начинала бурлить в жилах… даже если вы знали, что это – подлое создание, чье тело служит лишь приманкой… Перед мысленным взором Корридона ясно возникло ее лицо, каким оно было, когда женщина поняла, что он собирается ее убить; лицо, сквозь красоту которого мгновенно проступили подлость, продажность, трусость. Корридон выстрелил ей в рот, и пуля крупного калибра разнесла голову…

От воспоминаний его лоб покрылся испариной, сердце заколотилось. Это привело его в чувство. Корридон шевельнулся и посмотрел на девушку злыми глазами.

– Однажды гестапо вас поймало, – продолжала она. – Вас пытали, требуя, чтобы вы выдали товарищей и раскрыли свое задание. Но несмотря на пытки вы ничего им не сказали. Вам удалось бежать как раз в тот момент, когда союзники вошли в Германию. Четыре месяца вы провели в госпитале – залечивали раны, полученные в гестапо.

– Достаточно, – оборвал Корридон. – Чего вы от меня хотите? Что кроется за всем этим? Оставьте в покое мои личные дела, иначе я уйду отсюда.

– Еще немного, прошу вас. Это необходимо. После войны, не найдя себе подходящего занятия, вы уехали в Штаты и там провели год, подрабатывая контрабандой. Американской полиции не понравилась ваша деятельность, но вам удалось ускользнуть от нее. Вот уже неделю вы в Лондоне, без гроша в кармане. Куда приложить свои силы, вы пока не знаете. Развлекаетесь понемногу, вымогая деньги у рэкетиров, но даже эти гангстеры находятся под покровительством полиции. Мы предлагаем вам сделку… Работу, которая принесет вам 1000 фунтов.

Вошел Ренли, держа руку в кармане. Он кинул быстрый взгляд на Корридона, потом небрежной походкой приблизился к Жанне.

– Ну, как дела? – спросил он с ободряющей улыбкой. – Мы немало о вас знаем, не правда ли?

– Если у вас уйма свободного времени, вы сможете собрать еще множество других сведений, – сухо ответил Корридон.

Он сунул руку в карман, и Ян сразу наставил на него свой пистолет.

– Вынимайте руку – только медленно, – проговорил поляк напряженным голосом.

– Ради Бога! – пожал плечами Корридон, доставая из кармана пачку сигарет. – Я вообще все делаю медленно.

– Убери оружие, – велел Ренли Яну.

– Не уберу, – ответил тот. – Я ему не доверяю. Ты можешь думать что хочешь, но я останусь при своем мнении.

– Есть еще один вопрос, который мы должны задать вам, прежде чем расскажем, в чем будет заключаться ваша работа, – сказала девушка, не обращая внимания на Яна.

– Повторяю, у меня нет к нему доверия… – вновь попытался вставить Ян.

– Замолчи! – закричала на него девушка. – Говорить буду я!

– Тебе даже пикнуть не дают, бедняжка, – иронично бросил Корридон поляку.

– Мне нужно задать вам еще один вопрос, – отчеканила Жанна, повернувшись к Корридону, и ее глаза заблестели.

– Валяйте! Ну?

Она заколебалась, потом посмотрела на Ренли.

– Спроси его ты.

– Разумеется… Пожалуйста, покажите нам свою грудь и спину. Надеюсь, вам ясен смысл просьбы. Видите ли, мы не совсем уверены, что вы – Корридон. У нас в досье нет вашей фотографии. Зато известно, что у вас на спине и груди шрамы. А мы… хотим исключить всякую возможность ошибки.

Корридон собрался встать. Достаточно!.. Его глаза потемнели от гнева, губы сжались в прямую бледную линию.

– Не шевелиться! – рявкнул Ян, угрожающе поведя пистолетом. – Одно движение, и я стреляю! Я очень хорошо стреляю: могу по очереди отстрелить вам все пальцы. Я не шучу!

Взяв себя в руки, Корридон осел в кресле.

– Думаете, я тут же стану перед вами обнажаться? – насмешливо спросил он. Ему хотелось позлить Яна. – Убирайтесь к чертовой матери!

Наступило напряженное молчание. Потом Ян сделал шаг вперед, но Ренли схватил его за запястье.

– Довольно! – прикрикнул англичанин. – Все неправильно!.. Иди карауль Крю! Иди, тебе говорят!

Ян рассвирепел.

– Мы теряем время! – яростно заорал он. – Позвольте мне действовать! Этот тип расселся в кресле и издевается над нами! Дайте мне три минуты, и я отучу его смеяться!

– Болван! – презрительно закричала Жанна. – Это ты-то – после того, что с ним сделало гестапо? Ты?!

Поляк круто повернулся к ней. Его губы судорожно подергивались.

– Все это пустая болтовня… – начал он срывающимся голосом.

Больше он ничего не сказал. Корридон выскочил из кресла, вырвал у Яна пистолет и сильно ударил им его по голове. Двое остальных не успели даже пошевелиться. Ян, шатаясь, сделал несколько шагов, уткнулся в стену и медленно сполз на пол. Жанна и Ренли молча смотрели на Корридона.

– Он прав! Довольно болтовни! Я сыт по горло. – Зловеще улыбаясь, Корридон сунул маузер в карман плаща и нагнулся за своей шляпой. – Честное слово, был момент, когда я боялся, что потеряю самообладание, – продолжил он. – Все, счастливо. Советую вам больше не встречаться мне на пути. В следующий раз я буду менее вежлив.

– Красивая работа, – восхищенно произнес Ренли. Он повернулся к Яну, который, потирая голову, с трудом пытался встать на ноги. – Иди займись Крю. Ты уже достаточно натворил глупостей.

Не говоря ни слова, Ян прошел в соседнюю комнату и с треском захлопнул за собой дверь. Корридон тоже направился было к выходу, когда вновь заговорил Ренли:

– Я должен извиниться перед вами, мы вели себя неправильно. И все же, может, потолкуем, как деловые люди?

Корридон бросил взгляд через плечо.

– Вряд ли мы найдем общий язык.

Жаль, сказал Ренли. – Мы нуждаемся в вашей помощи и готовы как следует заплатить. Тысяча фунтов это серьезно. Будьте благоразумны, по крайней мере хоть выслушайте меня. Ян дурак. Он воображает, будто с помощью пистолета можно добиться всего. Я возражал с самого начала… Ну что мне сделать, чтобы убедить вас?

Корридон широко улыбнулся.

– Ладно, уговорили. – Он присел на подлокотник кресла, держа шляпу в руке и всем видом показывая, что готов уйти в любой момент. – О какой помощи речь?

– Нам надо удостовериться, что вы действительно Корридон, – быстро вставила Жанна. – Это крайне важно.

– Разумеется, – подтвердил Ренли. – Видите ли, если мы ошибаемся на ваш счет и будем говорить откровенно, нам грозят большие неприятности. Дело сугубо конфиденциальное. Один раз мы уже ошиблись. Этот тип, Крю, украл у меня бумажник с документами и решил нас шантажировать. Мы с огромным трудом его разыскали, и теперь пришлось вот расположиться здесь, чтобы не выпускать его из виду. До сих пор не знаем, что с ним делать… Если вы действительно Корридон, то у вас на груди должны быть шрамы – следы работы гестапо.

Коррдон выпустил из ноздрей струйку дыма, потом пожал плечами, снял пиджак, вынул запонки из манжет рубашки и закатал рукава. Кисть каждой руки, немного повыше запястья, опоясывал широкий белый шрам.

– По вечерам на меня надевали наручники, – пояснил он мрачным голосом. – И нагревали их, чтобы мне не было холодно… Этого достаточно?

Мужчина и женщина хладнокровно смотрели на шрамы – без жалости, без ужаса, а просто с любопытством.

– В гестапо не страдали избытком воображения, – заметил Ренли, дотрагиваясь до шрама на своем лице. – Мне это сделали раскаленным штыком.

Корридон бросил на него внимательный взгляд.

– Вы тоже получили от них свою порцию?

– О, и я, и Жанна!.. Все верно, – сказал Ренли, обращаясь к девушке. – Это действительно он. На шраме отпечаталась марка наручников.

– Хорошо, – произнесла Жанна. – В таком случае мы можем поговорить.

Ренли отошел от Корридона, взял из ящика на камине сигарету и закурил.

– Дело необычное, – начал он, глядя на тлеющий кончик своей сигареты. – И очень опасное. Я не знаю никого, кто смог бы выполнить его лучше, чем вы. Мы сами уже пробовали, но тщетно. Если вы откажетесь, просто не представляю, кто этим займется.

– Так в чем же все-таки дело? – резко спросил Корридон.

– Нужно найти и уничтожить одного человека, – ответил Ренли. – И мы хотим поручить это вам.

Глава 3

«Вам заплатят тысячу фунтов. Половину сразу, половину после окончания работы».

Пока Корридон, сидя в кресле, слушал Ренли, эта фраза не переставала звучать в его ушах. «Половину сразу, половину после окончания работы…» Всякий раз разговор о рискованном деле начинался именно так. Репутацию удачливого исполнителя опасных операций Корридон завоевал себе без труда. Несколько преувеличенные слухи о его подвигах во время войны заставляли людей думать, что он – сорвиголова, которому море по колено. К нему обращались те, кто боялся рисковать собственной шкурой… у каждого от денег оттопыривались карманы и одинаково блестели глаза – маленькие глаза, похожие на пуговицы. Он слушал этих типов с таким же вниманием, как слушал сейчас Ренли, торговался с ними, поднимая цену, объяснял план будущих действий. Они по секрету доверяли ему свои тайны, делились своими страхами и радовались, что нашли верного человека – сильного, ни перед чем не останавливающегося, презирающего опасность. И все попадали под его обаяние, покупались на прямую и открытую манеру поведения и доверчиво выплачивали аванс… Понимание приходило позже, когда день или два спустя Корридон как бы случайно находил клиента и спокойно заявлял, что он передумал и советует найти другого исполнителя или вовсе отказаться от дела. Некоторые храбрились и требовали деньги назад, но под холодным жестким взглядом теряли уверенность и делали вид, что шутят. Корридон отвечал всегда одно и то же: «Можете на меня жаловаться» – и не спеша уходил, засунув руки в карманы, надвинув шляпу на глаза, насмешливо улыбаясь.

«Половину сразу, половину после окончания работы…» Такого рода доходы позволяли ему недурно жить. И, слушая Ренли, он думал, почему бы и этому предложению не разделить участь предыдущих.

Только предложение, которое ему сейчас делали, не было похоже на предыдущие. И эти трое не были похожи на тех, кто прибегал к его услугам раньше.

Ренли обратился к Жанне:

– Думаю, лучше мне продолжить одному. Но если хочешь остаться…

Девушка вышла, даже не взглянув на Корридона, и тот, к своему удивлению, почувствовал, что комната с ее уходом опустела.

Ренли достал из шкафа бутылку виски и два стакана.

– Немного рановато, но, тем не менее, выпьем.

Он плеснул в стаканы и протянул один Корридону.

– Когда Жанны нет, я могу говорить свободно. В сущности, эта история выглядит бредовой… За ваше здоровье, – добавил он, поднимая стакан.

Корридон кивнул и сделал глоток. Если удастся вытащить из Ренли пятьсот фунтов, можно будет оплатить онерацию для Эффи… У него потеплело на душе при мысли о том, как она обрадуется. Надо хорошо сыграть свою роль, и тогда есть шанс выйти из этой комнаты с деньгами в кармане.

– Да, необычная история, будто из книги, – задумчиво повторил Ренли. – Трудно представить себе, что она произошла в действительности. Между тем… Вам не показалось, что Жанна немного… странная?

– Вы все такие, – холодно ответил Корридон. – Забавная троица. Секретное общество, что ли?

– Что-то в этом роде, – улыбнулся Ренли. – Вы отлично поймете нас – сами прошли через это. Потому мы и решили обратиться к вам. Знаем, вы нас не выдадите… даже если не согласитесь помочь.

– Не выдам, – подтвердил Корридон. – Но вовсе не обязательно приму ваше предложение. Ближе к делу.

– Конечно. – Ренли помолчал немпого, потом продолжил: – Мы трое – это все, что осталось от небольшой группы людей, которые участвовали во французском Сопротивлении. Вначале нас было девять: два француза – Пьер Гурвиль и Жорж, две француженки – Жанна и Шарлотта, два поляка – Ян и Любиш и трое англичан – Гаррис, Мэллори и я.

– Понятно, – буркнул Корридон.

Такие небольшие группки были ему хорошо знакомы. Во время войны он часто по долгу службы имел дело с горстками патриотов, действующих самостоятельно и почти фанатично.

– В основном мы пускали под откос поезда, – рассказывал Ренли. – Нам постоянно приходилось менять места, прятаться днем и выходить на операции по ночам. Мы проделывали чертовски сложную и трудную работу.

Его единственный глаз зажегся лихорадочным блеском.

– Нашим командиром был Пьер Гурвиль, человек необычайно отважный и сообразительный. Замечательный человек… Я не стану утруждать вас мелочами. Скажу только, что ради него мы были готовы на все, а без него ничего не смогли бы сделать. Он отлично разбирался в людях, знал, кому что поручить и как оптимально использовать наши возможности. Он вдохновлял нас на самопожертвование… Жанна и Гурвиль любили друг друга, – тихо продолжал Ренли. – Они составляли единое целое, если можно так выразиться. Это было не просто любовью, а нечто большим: слиянием двух умов, двух сердец, двух душ.

Он посмотрел на свой стакан и нахмурил брови.

– Из меня плохой рассказчик, но вы должны понять, это очень важно. Они жили друг для друга… И друг для друга, не раздумывая, умерли бы. Трудно передать…

– Ладно, ладно, – пробормотал Корридон, пытаясь скрыть свое нетерпение. – Ну а потом, очевидно, кто-то из вас предал этого Гурвиля?

Ренли бросил на него пронзительный взгляд.

– Конечно, вам все равно, вы ведь не знали Пьера. Но в общих чертах… да, именно так.

Корридон допил виски. Теперь ему было ясно, о чем пойдет речь. Предательство – не чудо на белом свете.

– Ну а я-то чем смогу вам помочь?

– Сейчас объясню, – ответил Ренли. – Буду, насколько могу, краток. Жанна, Мэллори и я попались. Мы отправились на задание и из-за собственной ошибки были схвачены. Не стану докучать вам подробностями. В гестапо знали, что мы из группы Гурвиля. Нас допрашивали. Но интересовались они только Пьером, так как, пока он оставался на свободе, поезда шли под откос. Жанна и Мэллори присутствовали на моем допросе. – Он поднес руку к шраму и посмотрел на Корридона с честной улыбкой. – Я не продемонстрировал особого мужества. Я даже кричал, когда не мог перенести боль…

– Ничего удивительного, – вставил Корридон, нервно усмехнувшись.

– Да… Гестаповцы хотели знать, где скрывается Пьер, но мне удалось вытерпеть все… Наконец они устали. Надо сказать, что я был не в лучшей форме. Тогда они занялись Жанной. Я не сомневался, что от нее им ничего не добиться, но они думали иначе и старались вовсю. А потом вновь взялись за меня. Я потерял сознание… Позже Жанна рассказала мне, что произошло. – Неожиданно он встал и стал ходить по комнате. – Не могу понять!.. Мэллори раскололся. Не успели они за него взяться, как он заявил, что скажет все.

Воспоминания разволновали Ренли. Его лицо выражало адскую муку.

– Мне выкололи глаз, а рука была в таком плачевном состоянии, что ее пришлось ампутировать. Что касается Жанны… Сами понимаете, что с ней вытворяли. Сколько же мы вынесли, и подумать только – зря.

Он подошел к окну и посмотрел на улицу.

– Когда со всем этим было покончено, нас троих поместили в одну камеру. Я сходил с ума от боли, у Жанны шла кровь. Мэллори держался в стороне и выглядел спокойным… Жанна буквально бросалась на него! Она плакала, кричала, поносила его последними словами. Мэллори же только раз открыл рот, чтобы сказать: «Ну неужели вы не понимаете, идиоты! Они бы мучили нас до тех пор, пока кто-нибудь не заговорил бы. Пьер поймет – это превратности войны».

Корридон слушал вполуха. Он раздумывал. Пятьсот фунтов! А может, и больше. Надо поторговаться. Да, почему бы не поднять цену?

– Нужно рассказать вам некоторые подробности о Мэллори, – продолжил Ренли, снова наполняя стаканы. Корридон заметил, что его рука дрожит. – Брайан был пилотом и попал к нам, убежав из лагеря для военнопленных. Парень – выше всяких похвал. Красивый, решительный, неунывающий, до войны, как видно, хорошо обеспеченный… К нему сразу проникаешься доверием. Он совершил сказочный побег, убив двух часовых, неделями спасаясь от преследования… Пьер не раз говорил, что Брайан – лучший член нашей группы, а Пьер понимал толк в людях. Мэллори был очень отважен и будто смеясь ходил на самые рискованные операции. Мы считали его твердым и верным человеком.

– Я встречал немало таких типов, – заметил Корридон. – Они великолепно держатся, пока не запахнет жареным. Тогда они буквально преображаются – нет внутреннего стержня.

– Этого нельзя сказать о Мэллори, – возразил Ренли. – Его хватали раз десять, и ему удавалось выпутаться. Один Бог знает, что с ним случилось в ту ночь. Хотел бы я понять… Он выдал убежище Пьера, а с ним там были Шарлотта и Жорж. К счастью, Любиш, Гаррис и Ян были на задании. Однако Мэллори дал гестаповцам их подробное описание. Он выложил все, что знал.

– Когда это было?

– Приблизительно полтора года назад. О, мы долго не могли решиться. Кроме того, мешали и другие обстоятельства, к примеру, не хватало денег. В какой-то момент казалось даже, что ничего у нас не выйдет, но в конце концов все утряслось.

– Гурвиля взяли?

– Да. Жорж и Шарлотта были убиты во время перестрелки, но Пьер, к сожалению, достался им живым. Он умер после двух недель пыток.

– Что случилось с вами?

– Нам повезло. На тюрьму упала бомба. Удалось бежать из руин…

– А Мэллори?

– Он тоже убежал. Причем первым – мы были слишком слабы, чтобы поспеть за ним.

– И теперь вы хотите его прикончить?

– Да. Жанна очень долго болела. Она чуть не лишилась рассудка, и спасла ее лишь жажда мести, желание найти Мэллори. Мы поклялись поквитаться с ним и своего добьемся. Любой ценой. Это дело чести.

– Но какова моя роль? – поинтересовался Корридон, с удовольствием вытягивая свои длинные ноги.

– Это я предложил вас нанять, – признался Ренли. – Мои товарищи согласились, однако до конца вам не доверяют. Видите ли, Ян был мужем Шарлотты, и у него, как и у Жанны, есть личные причины для поисков Мэллори. Мое положение не такое, но я связан с ними словом.

– А где двое других?

– Они погибли, – спокойно ответил Ренли. – Мэллори убил их на прошлой неделе.

Глаза Корридон зажглись неподдельным интересом.

– На прошлой неделе? Вы хотите сказать, здесь… в Лондоне?

– Да. – Ренли вновь стал мерить комнату шагами. – Мы недооценили Мэллори. Знали, что найти его будет трудно, но считали, что впятером-то уж справимся. Брайан – первоклассный стрелок, силен, быстр, опасен, как тигр. И охота на людей ему знакома. Но и мы не новички в этом деле; кроме того, нас было пятеро… Теперь в успехе приходится сомневаться. Нас осталось лишь трое, где Мэллори – неизвестно. Гаррис получил кое-какие сведения, пошел по указанному адресу и не вернулся; его труп вытащили из какого-то пруда в Уимблдоне. Хотя ничего нельзя доказать, мы-то знаем, что убийство – дело рук Мэллори. Любиш также напал на след. Его тело было найдено на железнодорожном полотне, обезображенное поездом. Смерть в результате несчастного случая, по мнению полиции… После этого я уговорил Жанну проявить благоразумие. Нам требуется помощь постороннего. Мэллори знает, что мы хотим его смерти. Он защищается и пока что выигрывает. Теперь нужно, чтобы за ним охотился кто-нибудь ему неизвестный. Мы навели справки и вышли на вас. Найдите его, остальное – за нами. Однако предупреждаю: если хотите победить, нужно действовать быстро. Мэллори может не дать вам возможности связаться с нами, и вам самому придется вступить с ним в бой. Поэтому мы платим тысячу фунтов.

– Значит, речь идет об убийстве? – сказал Корридон с вежливым интересом. – Вы отдаете себе в этом отчет?

– А вы, казнив Марию Гауптман и других предателей, считаете себя убийцей? – тихо спросил Ренли.

– Нет. И знаете, в чем разница? То были узаконенные убийства. А если я кого-нибудь убью сейчас, меня арестуют, будут судить и, скорее всего, повесят.

– Можно представить это несчастным случаем или самоубийством, – сказал Ренли. – Как поступил Мэллори, избавившись от наших товарищей.

Корридон глотнул виски. Он делал вид, что раздумывает. На самом деле, решение было принято давно.

– Теперь взглянем на проблему с моей стороны, – произнес он. – Вы хотите, чтобы я таскал для вас каштаны из огня. Лично у меня против этого типа ничего нет. Такие люди встречаются часто. Стрелять в человека на войне и стрелять теперь – это разные вещи.

Ренли, нахмурившись, потушил сигарету. Глубокие морщины прорезали его лоб и сошлись над переносицей.

– Не будем ходить кругами, – проговорил он неожиданно резким голосом. – Да или нет?

– Только не за тысячу фунтов.

Ренли просветлел.

– Значит…

– Значит, я готов выполнить все что угодно, – оборвал его Корридон, – но за разумную сумму. Вы хотите, чтобы я рисковал своей жизнью. Тысячи за это мало. Никто не даст гарантии, что Мэллори не перехитрит меня и я не разделю участь тех двоих. Или другой вариант: мне все удается, но я допускаю ошибку; тогда меня ждет веревка.

– Понимаю. В сущности, вы правы. Жаль, что мы небогаты, – наивно сказал Ренли. – При всех обстоятельствах больше полутора тысяч мы заплатить не можем. Да и то сами останемся на мели.

У однорукого англичанина было открытое честное лицо, и Корридон понимал, что он говорит правду. Спор ни к чему не приведет. Торг закончился, так и не успев по-настоящему начаться.

Корридон подумал немного, потом пожал плечами.

– Хорошо, согласен на полторы тысячи. Откровенно говоря, мне хотелось вытянуть из вас больше.

– Увы! – смеясь, ответил Ренли. – Практически это все, что у нас есть. Поэтому я и выложил карты на стол. Мне еще нужно посоветоваться с остальными – вдруг не согласятся?

– Что ж, советуйтесь. И учтите: половину суммы сейчас, половину после окончания работы, – сказал Корридон, с трудом удерживаясь от улыбки.

Вошел Крю – Ренли выгнал его из комнаты, чтобы он не мешал разговору с Яном и Жанной. При виде Корридона, небрежно развалившегося в его кресле и улыбающегося, он испуганно вздрогнул.

– Ты бы лучше сел… И перестань трястись, – сказал ему Корридон. – Меня попросили присмотреть за тобой.

– Что они собираются делать? – скороговоркой пробормотал Крю. В его глазах затаился ужас. – Что они собираются со мной делать, не знаешь? Ты тоже участвуешь в их игре?

Корридон закурил сигарету и выпустил в Крю облако дыма.

– Может, и участвую… У меня нет ни малейшего представления, что с тобой собираются делать. Да мне и плевать. Ты, видно, спятил, раз хотел их шантажировать.

– Да, – согласился Крю, вздрогнув. – Но я же их не знал. Эта девица способна на все. – Он кинул боязливый взгляд на дверь. – По-моему, она сошла с ума.

– Иностранцы, конечно, непредсказуемы, но я не делал бы столь далеко идущих выводов.

– Вот уже четыре дня, как они сидят здесь, – проговорил Крю, сжимая и разжимая кулаки. – Я под постоянным Надзором, не могу и шага ступить. Словно в тюрьме… Просто невыносимо.

– Не нужно было лезть в их карманы.

Крю отшатнулся, его лицо залилось краской.

– Они тебе рассказали, да? Я остался без денег, – начал оправдываться он. – А у них вообще нет права находиться в нашей стране!.. Их документы не в порядке. Я… я хотел лишь пятьдесят фунтов.

– Лучше бы ты оставил их в покое, – назидательно сказал Корридон, которому до смерти надоело его нытье. – На меня можешь не рассчитывать, я тут ни при чем. Ты сам напросился на неприятности.

– Думаешь…

Крю не закончил фразу, боясь сформулировать мысль, которая терзала его на протяжении сорока восьми часов. Он бросил на Корридона отчаянный взгляд и забегал по комнате.

– У меня совсем расшатались нервы. Если бы я знал, чего они хотят! Они ведь не собираются… – Он вновь остановился, закусил губу и внимательно посмотрел на Корридона. – Они не доверяют мне, вот что меня тревожит! Чего они боятся? Я дал им слово и даже предложил поклясться на Библии.

– У тебя в доме есть Библия? – насмешливо спросил Корридон.

– Нет, но они могли бы купить ее, – с серьезным видом ответил Крю. – Я оплатил бы этот расход… – Его голос дрогнул. – Мне не доверяют! Что делать?

Корридон с трудом удержался от зевка.

– Можешь плеснуть мне еще немного виски… Между прочим, это твоя бутылка или их?

– Просто невероятно! – продолжал Крю, делая вид, будто не слышит вопроса. – Надо же влипнуть в такую историю! Я и не думал, что все может так кончиться… Они хотят пришить какого-то Мэллори. – Нервный тик передернул его щеку. – Это убийство, но им плевать. И девица еще похлеще тех двоих. Тебе не кажется, что она похожа на гранит?.. Я никогда таких не встречал. – Крю резко повернулся и заломил руки. – Не могу отделаться от мысли, что они хотят меня убить, – простонал он. – Понимаю, глупо так думать, но я представляю себя на их месте… Они собираются убить Мэллори, так почему бы им не убить и меня?

Крю стремительно подошел к Корридону.

– Не могу больше спать, нервы ни к черту. – пожаловался он, судорожно дыша.

– Лучше выпей со мной, – сказал Корридон, вставая. – Посмотри, на кого ты похож.

– Думаешь, мне конец? – спросил Крю, вытирая лоб скомканным грязным платком. – Этот безумный поляк… Он все время так на меня смотрит, будто собирается стереть меня в порошок!

Корридон налил изрядную порцию виски, добавил немного содовой и сунул стакан в руку Крю.

– Не будь идиотом, – проговорил он. – Успокойся. Ничего с тобой не случится.

– Хотел бы я быть в этом уверен, – вздохнул Крю, залпом выпив виски. – Если так будет продолжаться, я сойду с ума. Они все время смотрят на меня. А она… она хуже всех. Бешеная. Ты не представляешь…

Вошли Ренли и Жанна. Крю испуганно попятился.

– Не откажите в любезности, составьте компанию Яну, – произнес Ренли спокойным голосом. – Поверьте, мне искренне жаль часто вас беспокоить, но ведь есть в этом доля и вашей вины, не так ли?

– Нет, я отказываюсь! – заорал Крю, отступая назад. – С меня довольно! Вы не имеете права! Убирайтесь!.. Уходите отсюда, умоляю вас!

На его глазах выступили слезы, и в это время в комнату вошел Ян.

– Идем, – сказал он.

Обессиленный Крю, словно автомат, медленно побрел через комнату. Ян последовал за ним и закрыл за собой дверь.

– Он уверен, что вы собираетесь его прикончить, – насмешливо произнес Корридон. – Вероятно, заморочил себе голову полицейскими романами.

– Мы решили выплатить требуемую вами сумму, – проговорила Жанна, будто не слыша предыдущей реплики.

Удивленный и несколько сбитый с толку, Корридон забыл про Крю. Он ожидал долгой торговли.

– Половину сейчас и половину после окончания работы?

– Да, – ответила девушка.

Корридону почудилось что-то неладное, и сразу же проснулись подозрения: уж больно все гладко. Вероятно, где-то расставлена ловушка. Или он переоценил противника?.. Корридон замер в кресле, поглаживая свой стакан и не сводя глаз с Жанны.

Девушка стояла посреди комнаты, засунув руки в карманы брюк; ее лицо было непроницаемым. Ренли отрешенно глядел в окно.

– Отлично, – сказал Корридон. – Теперь выкладывайте подробности, и я займусь делом. Мне понадобится фотография или хорошее описание этого парня. Вы знаете, где он может находиться?

– Боюсь, что фотографии у нас нет, – ответил, поворачиваясь, Ренли. – Зато есть точное описание. Что касается его местонахождения… В наших руках две нити; Гаррис и Любиш воспользовались ими и в конечном итоге нашли Мэллори. Вам придется сделать то же самое. Только советую проявлять предельную осторожность, а не то как бы вам не разделить их участь.

Корридон широко улыбнулся. Пока Ренли говорил, он все время чувствовал на себе взгляд Жанны. Настороженность этого взгляда заставляла его быть начеку.

– Обещаю. Итак, что же это за нити?

– Сперва нам казалось, что найти Мэллори будет нетрудно. Однако он тщательно замел все следы. Мы пытались вспомнить подробности наших с ним бесед, но он очень мало рассказывал о себе. Мы знаем лишь адрес тетки Мэллори, который он дал нам на случай своей смерти, и имя его подружки. Его тетка живет в Букингемшире, около Уэндовера. Любиш поехал, чтобы повидаться с этой женщиной… и остался на рельсах между Уэндовером и Грейт-Миссенденом. Похоже, в то время, когда к ней пришел Любиш, там находился Мэллори. Что касается его подружки, то ее зовут Рита Аллен и работает она в универмаге на Риджент-стрит, в галантерейном отделе. К ней приходил Гаррис – и на следующий день его нашли в пруду в районе Уимблдона. Возможно, она живет где-то там рядом. Вот те две нити, которыми мы располагаем. И вам придется ими воспользоваться.

– В надежде, что хоть одна из них приведет меня к этому парню, – закончил Корридон. Он допил виски и поставил стакан на стол. – Хорошо. Посмотрим, что можно сделать. Я буду держать вас в курсе событий.

– Мы еще не знаем, останемся здесь или нет, – сказал Ренли. – Видно будет… – Он кинул быстрый взгляд на Жанну. – Зато мы знаем, где найти вас. Не бойтесь потерять с нами связь, – добавил он со смехом. – Это вам не удастся, даже если вы очень захотите.

Намек был совершенно ясен, и никакая улыбка не могла скрыть таившуюся в нем угрозу.

Корридон рассмеялся.

– О, я не собираюсь спасаться бегством!.. – И, поднявшись, добавил с напускным энтузиазмом: – Пора идти. Дело кажется интересным. Надеюсь, я вас не разочарую. – Он сунул руку в карман плаща и вытащил маузер. Жанна и Ренли окаменели при виде оружия, но заметно успокоились, когда Корридон положил пистолет на стол. – Оставляю его вам. Вдруг пригодится вашему приятелю в берете. А у меня есть свой собственный.

Ни Жанна, ни Ренли не сказали ни слова.

– Давайте описание этого парня.

Ренли вытащил из внутреннего кармана пиджака конверт.

– Здесь все, что надо.

– Все? Деньги тоже? – с улыбкой поинтересовался Корридон. – Он ощупал конверт и покачал головой. – Денег нет! Мы ведь ясно договорились: половина сейчас, не так ли?

Жанна вытащила из шкафа старый кожаный портфель.

– Вы согласны дать нам расписку?

– Что-что? – переспросил Корридон, думая, что ослышался.

– Вы согласны дать нам расписку? – повторила девушка невозмутимым голосом.

– Ну разумеется!

Корридон был потрясен подобной наивностью. Эти люди не имеют права находиться в стране, их документы не в порядке. И тем не менее надеются на какую-то расписку…

Ренли протянул ему листок бумаги и ручку.

– А деньги? – напомнил Корридон. – Вы не могли бы положить их на стол? Я, конечно, вам доверяю, но дело есть дело, не так ли?

Жанна бросила на стол три пачки купюр и замерла, касаясь пальцами рукоятки маузера, готовая выстрелить при первом подозрительном движении. Корридон выдвинул стул и сел.

– Если бы я хотел обмануть вас, то не отдавал бы пистолет, правда?

– Пересчитайте деньги, – сухо сказала она.

– Только не надо одолжений, вы сами просили меня согласиться, подчеркнул Корридон, уязвленный презрением, сквозившим в ее взгляде. – Не я вас искал. Надеюсь, вам ясно, что всякая работа должна быть оплачена?

– Пересчитайте деньги! – еще холоднее отчеканила Жанна, и в ее глазах вспыхнул огонек.

Пожав плечами, Корридон быстро проверил деньги.

– Все точно, – сказал он, расписываясь на листке бумаги. Потом сунул деньги в портфель, зажал его под мышкой и встал. – Не встретиться ли нам завтра вечером в «Аметисте»? К тому времени будут какие-нибудь новости.

– Хорошо, – напряженно проговорил Ренли. – Мы рассчитываем на быструю работу. Для нас эти деньги много значат.

– Представьте себе, для меня тоже, – парировал Корридон, не сумев скрыть усмешки.

– Мы полагаемся на вашу честность, – напомнил Ренли.

– Конечно, – сказал Корридон, – но это не помешало вам взять у меня расписку, – добавил он, взглянув на Жанну.

Девушка молча и пристально смотрела на него. Ее большие темные глаза были задумчивы, губы плотно сжаты.

– До встречи.

Они не шевельнулись. Корридон сделал несколько, шагов и у самой двери обернулся. Ренли убирал расписку, Жанна застыла у стола, держа руку возле пистолета. Атмосфера была напряженная, но для того, чтобы напугать Корридона, этого было мало. Деньги у него в руках!.. Все получилось до нелепости просто и как никогда легко. Естественно, когда эти люди прозреют, они начнут ему угрожать, но Корридон привык к угрозам и был уверен, что дальше дело не пойдет. И Ян со своим маузером не пугал его. Если эта троица окажется слишком надоедлива, стоит только шепнуть несколько слов Зани, и все будет в порядке. Зани с радостью передаст информацию полиции, особенно такую, которая не касается его клиентов. Он преподнесет их Зани, как на тарелочке.

– Итак, до свидания, – повторил Корридон и через маленькую прихожую вышел на лестницу.

Семьсот пятьдесят фунтов! Теперь операция для Эффи обеспечена.

Пожилой торговец занимался оформлением витрины лавки: толстыми неуклюжими пальцами старался воздвигнуть пирамиду из сигаретных пачек. Он поднял голову, и его взгляд встретился со взглядом Корридона. Проходя мимо, Корридон подмигнул ему.

Глава 4

Корридон никогда не жил подолгу на одном месте и поэтому не мог похвалиться уютным гнездышком. После возвращения в Лондон он занимал трехкомнатную квартиру над гаражом, расположенным позади больницы Святого Георгия. Квартиру он снял с мебелью, чистоту и порядок поддерживала приходящая каждый день прислуга, а питался он всегда вне дома, так что маленькой, скудно обставленной кухонькой практически не пользовался.

В комнатах было темно и сыро, постоянный грохот машин, лай собак и другие уличные шумы не утихали ни на минуту, не давали сосредоточиться. Окно спальни, тоже темной и сырой, выходило на высокую, загораживающую свет стену. Но отсутствие покоя и уюта мало тревожило Корридона: он просто не замечал ничего этого. Квартира – это место, где спят; как таковая, она отвечала своему назначению и, кроме того, имела определенные преимущества: находилась неподалеку от Уэст-Энда, все ее окна были забраны решетками, а прочная дубовая дверь запиралась на тяжелый засов. Все остальные помещения дома занимали различные конторы. В шесть вечера служащие уходили, и до девяти утра Корридон оставался один, как в крепости, – вдали от назойливых взглядов и любопытствующих ушей.

Корридон вернулся домой раньше, чем обычно. Он пообедал в маленьком ресторанчике, дошел не спеша по Пикадилли до Гайд-Парк-Корнер[10] и оказался у себя немногим раньше девяти. Отпирая дверь, он услышал перезвон Большого Бена[11] и остановился, чтобы посчитать удары. Эти звуки неизменно будили в нем ностальгические чувства, вызывая в памяти военную Францию: укрывшись в каком-нибудь потайном месте, он слушал девятичасовый выпуск новостей из Лондона и успокаивал себя мыслью о том, что Большой Бен на месте и будет на месте завтра…

Когда прозвучал последний удар часов, Корридон вошел в квартиру, запер дверь на ключ и засов, включил свет и поднялся по крутой лестнице в гостиную. Сырой затхлый воздух и стерильная чистота напоминали приемную в лечебнице для неимущих.

Прежде чем снять плащ, Корридон опорожнил карманы и обнаружил конверт, который дал ему Ренли; он совсем забыл о нем. Корридон небрежно расправил конверт, прошел в спальню, зажег свет, закурил и повалился на кровать, с удовольствием вытянув ноги. Удачный день – семьсот пятьдесят фунтов!.. Он отнес эти деньги в банк – кассир еще бросил на него удивленный взгляд, – а потом отправился в некий симпатичный домик в Кенсингтоне[12], где жил хирург, специалист по пластическим операциям, у которого он лечился после гестапо. И рассказал об Эффи. «Мне плевать, сколько это будет стоить, доктор. Только сделайте». Хирург согласился.

Корридон позвонил Эффи, сообщил о назначенном приеме у врача и торопливо повесил трубку, стесняясь выслушивать восторженные благодарности.

Еще он встретился с одним человеком в Уайтчепеле[13] и с другим человеком на Балхем-Хай-стрит, и два маленьких пакета, тайком привезенные из Америки в подкладке плаща, перешли из рук в руки. На автобусе вернулся в Уэст-Энд, пообедал и пошел к себе. Теперь, лежа на постели и устремив глаза в потолок, он чувствовал себя удовлетворенным.

В тиши комнаты, за надежными стальными решетками, Корридон вспомнил вдруг о Жанне Персиньи. Интересно, что она сейчас делает?.. Завтра вечером в клубе он скажет ей, что не намерен браться за эту работу. Можно вообразить их реакцию! В глазах Жанны вспыхнут презрение и ярость. Ренли смутится, как человек, случайно уличивший друга в неприличном поступке. Ян схватится за маузер…

Корридон криво усмехнулся: пускай судятся! Что они могут?..

Он вспомнил про конверт Ренли, открыл его и стал рассеянно читать машинописный текст. Ему было неинтересно. Ну кто такой Мэллори? Ничего не значащее имя… Корридон читал от скуки – надо же чем-то заняться перед сном.

«Брайан Мэллори. Родился 4 февраля 1916 года. Рост – метр восемьдесят шесть. Вес – восемьдесят пять килограммов. Волосы темно-каштановые, глаза карие, кожа светлая.

Особые приметы: голос – вследствие ранения во время бегства из лагеря – тихий, сдавленный. Не в состоянии кричать, но говорит отчетливо и ясно.

Привычки: когда злится, имеет обыкновение бить правым кулаком в ладонь левой руки. Когда доволен, потирает руки. Сигарету держит всегда между большим и указательным пальцами. Спички зажигает о ноготь большого пальца. Гордится своей невозмутимостью, смеется и улыбается редко».

Корридон нетерпеливо хмыкнул и заглянул наугад на следующую страницу.

«Единственная родственница – тетка, мисс Хильда Мэллори, воспитывала его с четырехлетнего возраста, после смерти матери. С отцом отношения были плохие, встречались редко. Тем не менее отец сделал его своим наследником и оставил большое состояние…»

Корридон зевнул и, скомкав листки, бросил их в угол комнаты.

«Надо раздеться и лечь по-настоящему», – подумал он, закрывая глаза. Прошло несколько минут. Он не шевелился. Его лицо постепенно разгладилось и утратило выражение жестокости. Корридон заснул.

Ему снилось, что в конце постели, сложив на коленях изящные белые руки, сидит Мария Гауптман. Ее лицо разбито и окровавлено – как тогда, когда она лежала мертвая у его ног. Она пытается что-то сказать, но от ее головы остались лишь широко раскрытые глаза над зияющим провалом с несколькими торчащими зубами. И все же он твердо знает: она пытается что-то сказать.

Не первый раз ему снился этот сон, и всегда у него складывалось впечатление, что Мария собирается сказать что-то очень важное… Но она ничего не говорила просто сидела на постели, вселяя в его сердце ужас; сидела и не уходила.

Корридон проснулся от стука в дверь. Он оторвал голову от подушки, чувствуя, как ноют челюсти – опять во сне скрипел зубами, – и прислушался. Когда стук повторился, он бесшумно скользнул в гостиную, не зажигая света, отодвинул занавески и выглянул в окно. Она едва виднелась в лунном свете – стояла все в тех же черных брюках и черном свитере, засунув руки в карманы, с непокрытой головой, с сигаретой в губах.

Корридон застыл на миг, не сводя с нее глаз, потом включил свет и спустился по лестнице. Он понятия не имел о причинах столь позднего визита, но открыл дверь не колеблясь.

– Входите. Вы одна?

– Да, – ответила Жанна, ступив в маленькую прихожую.

– Поднимайтесь наверх, – сказал Корридон и закрыл дверь – но лишь после того, как выглянул во тьму и убедился, что Ян или Ренли не прячутся в тени поблизости.

Жанна поднималась по лестнице, а он следовал за ней, глядя на ее прямую спину, на покачивающиеся бедра. Девушка вошла в гостиную и остановилась возле камина.

– Что привело вас сюда в такой поздний час? – спросил Корридон с порога. – Я уж собирался ложиться – плохо выспался прошлой ночью.

Она отвела от него взгляд и стала рассматривать комнату – ничего не упуская, впитывая каждую деталь. Наблюдая за ней, Корридон впервые обратил внимание на скудость обстановки, на потертый ковер, кресло с выпирающей пружиной, старый, с пятнами, стол…

– Выпьете немного? – резко спросил он, сняв с полки бутылку джина. – Где-то должен быть и вермут.

Корридон скрылся на кухне, раздраженный тем, что ему понадобился предлог уединиться, прийти в себя от ее тревожащего присутствия. Когда он, найдя вермут, вернулся в комнату, беспокойное чувство улеглось, но скованность и напряжение остались.

Жанна все так же стояла у камина– безмолвно, недвижно, настороженно. Насвистывая сквозь зубы нехитрый мотивчик, Корридон смешал коктейль и поставил на стол бокалы.

– Чувствуйте себя как дома. Эту дыру, конечно, трудно назвать домом, но лучшего у меня нет. – Он сел в кресло, и то затрещало под его тяжестью. – За ваше здоровье! – Корридон сделал глоток и поморщился. – Паршивый вермут, надо сказать…

Девушка будто не замечала предложенного бокала.

– У вас обыкновение давать слово и нарушать его, так ведь?

Корридон не ожидал такой прямой атаки и на мгновение опешил, но потом рассмеялся.

– Все узнали обо мне, практически все! – Он вытянул свои длинные ноги. – Это верно. Я не всегда выполняю обещания.

– Вы беретесь за определенную работу, получаете деньги и затем бросаете порученное дело, – продолжала она. – Весьма легкий способ зарабатывать на жизнь, правда?

Корридон кивнул.

– Да. Порой даже слишком легкий. – Он ответил беззаботно, но был удивлен ее спокойствием. Он предполагал, что девушка в ярости бросится на него, и в глубине души был бы рад, если бы она так поступила. Он чувствовал бы себя увереннее.

– И у тех, которые вам платят, не остается никакой надежды?

– Ни малейшей, – весело согласился Корридон. – Дела, которые мне предлагают, обычно не терпят огласки. Но, разумеется, у вас есть моя расписка, можете подать на меня в суд, – добавил он и рассмеялся.

Жанна погасила окурок, взяла коктейль и долго смотрела на Корридона поверх бокала. Он приготовился уворачиваться, думая, что она выплеснет содержимое ему в лицо. Но вместо этого девушка одним глотком осушила полбокала, подошла к дивану и села.

– Полагаю, Крю сообщил вам, что наши документы не в порядке? И, следовательно, что мы не имеем права находиться в Англии?

– Между прочим, да. Я еще отметил, что с вашей стороны несколько рискованно рассчитывать на мою расписку.

– Вы не собираетесь искать Мэллори, не так ли?

Ситуация складывалась не так, как обычно, но, в конце концов, Жанна просто приблизила момент объяснения, который все равно неизбежен. Немного раньше, немного позже – какая разница?

– Разумеется, не собираюсь, – спокойно ответил Корридон. – Если он вам так нужен, убивайте его сами.

Нельзя же всерьез ожидать, что я убью незнакомого человека лишь потому, что вы на это неспособны?

– И все же вы приняли наши деньги?

– Я никогда не отказываюсь от денег.

Корридон достал из кармана пачку сигарет и предложил девушке. Жанна сделала шаг и взяла сигарету. Он заметил, что ее тонкая рука не дрожит.

– А кто их просит обращаться? – продолжил Корридон. – Оставили бы меня в покое.

Жанна откинулась на спинку дивана и безмятежно скрестила ноги. Это необычайное спокойствие начало смущать Корридона.

– Вы отлично перенесли удар, – произнес он, желая вывести ее из себя. – Потерять такие деньги – нешуточное дело.

Впервые за время их встречи девушка улыбнулась.

– Вы думаете, я дура, правда?

– Нет, – смеясь, возразил он. – Но, пожалуй, чересчур наивны.

– Потому что я попросила расписку?

– Ну, вы же не сможете получить по ней.

– Разумеется. Я это знала. И попросила дать ее совсем по другой причине.

Корридон насторожился. Не ошибся ли он в оценке этих людей? С самого начала ему казалось, что все идет слишком гладко. Но что они могут сделать? Деньги в банке…

– Что же это за причина?

Жанна допила коктейль и протянула бокал.

– Налейте мне еще.

Пока Корридон с удивлением готовил новую порцию, девушка продолжила:

– Я пришла, чтобы уговорить вас найти Мэллори.

Он посмотрел на нее через плечо, недоуменно вскинув брови.

– Полагаете, вам это удастся?

– Вы же не откажетесь? – Жанна подалась вперед/– Он предатель и заслуживает смерти. Два года назад вы не жалели предателей.

– Предатель он или не предатель, мне плевать, – сказал Корридон, протягивая ей бокал. – Я выполнял приказы. Мои личные чувства к тем или иным мужчинам и женщинам не имели никакого значения.

– Вы бы не колебались, если бы знали Пьера, – проговорила она и с такой силой сжала кулак, что ее пальцы побелели.

– Да, но я его не знал. – Корридон вновь сел в кресло. – На свете сотни подобных Пьеров. И только потому, что вы были любовниками…

Жанна вскочила с места, опрокинув бокал. Ее глаза метали молнии.

– Вы будете искать Мэллори или нет? – угрожающе потребовала она.

– Ну конечно нет, – небрежно ответил Корридон, обретя в себе уверенность. – Таскать каштаны из огня? Извольте сами.

– Это ваше последнее слово? – вскричала девушка. Она изо всех сил пыталась совладать с обуявшей ее яростью. Ее грудь судорожно вздымалась, лицо побелело и стало похоже на восковую маску.

– Безусловно. И вы ничего не сделаете. У вас есть моя расписка, но обращаться в суд вы не посмеете. Есть еще Ян со своей хлопушкой, но мне он не ровня, и вы это знаете. Вы мне не страшны, все трое! Деньги у меня, и я не собираюсь их вам отдавать. Вот и весь сказ.

Жанна неожиданно отвернулась, спрятав от него лицо, и простояла так неподвижно несколько секунд; потом подошла к дивану. Когда она села, Корридон заметил, что к ней вернулись уверенность и хладнокровие. Он напрягся, не зная, чего сейчас ожидать.

– Я с самого начала чувствовала, что так будет. Но Ренли все время твердил, что верит вам.

– Он слишком доверчив, – согласился Корридон, пристально наблюдая за девушкой. Он больше опасался ее спокойствия, чем гнева. – Ренли судит о других по себе, а это большая ошибка.

– Да, большая ошибка. – Жанна отвернулась и стала рассматривать висящую над камином гравюру. – Однако на сей раз вам придется идти до конца. Конечно, мы предпочли бы ваше добровольное содействие, но, к сожалению, это невозможно, и нам остается лишь силой заставить вас выполнить обещанное.

– Смелое заявление! – Корридон искренне рассмеялся.

Она впилась в него горящим взглядом.

– Это не пустые угрозы. Мы поручили вам найти Мэллори, и вы его найдете.

– Интересно, откуда такая уверенность?

Жанна помолчала немного, выдержав драматическую паузу, и, не сводя с него глаз, произнесла:

– Крю мертв.

Корридон вспомнил слова Крю: «Не могу отделаться от мысли, что они хотят меня убить. Я представляю себя на их месте…»

От такого удара Корридон долго не мог опомниться; по спине потекла струйка холодного пота. «Неужели я их недооценил? Или она лжет?»

Жанна закуривала сигарету, когда Корридон наконец взял себя в руки и резко спросил:

– Какое мне дело, жив он или мертв? У меня нет ничего общего с этим типом.

Она откинулась на спинку дивана и постукивала пальцем по сигарете, стряхивая пепел на выцветший ковер.

– Что-то вы плохо соображаете. Подумайте немного. Живой Крю, может, и был вам безразличен. Но мертвый… О, теперь он немало для вас значит!

– Что вы хотите этим сказать?

– Крю был застрелен через пять минут после вашего ухода, – невозмутимо обронила Жанна. – Все еще не понимаете? Ну, думайте!

Корридону стало ясно, что его как-то перехитрили. Но как?.. Только холодное торжество во взгляде девушки показывало ему, что он проиграл.

– Крю для меня ничто – живой или мертвый.

– Вряд ли они этому поверят.

– Кто это «они»?

– Полиция, разумеется!

Теперь Корридон все понял – и покраснел от гнева. На пистолете обнаружат отпечатки его пальцев (он вспомнил: Ян был в перчатках). Долговая расписка подскажет мотив. Его видели выходящим из квартиры Крю – продавец табачной лавки вспомнит о нем и даст показания. Полиция вот уже несколько лет только и ждет возможности его сцапать; они будут удовлетворены такими уликами.

– Вы лжете! У вас духу бы не хватило убить Крю!

Жанна посмотрела на него долгим взглядом, но ничего не сказала, будто его слова не заслуживали ответа. Корридон закурил, перекинул ногу на ногу, потом сделал нетерпеливое движение и встал.

– Только попробуйте меня впутать, – предупредил он, – и я вас всех потяну за собой.

– Не думаю, что вам это удастся, – тихо возразила Жанна, откидывая изящной рукой прядь темных волос, упавшую на лоб. – Кто знает о наших отношениях с Крю? Мы были предельно осторожны… А теперь, поверьте, нас там уже нет.

Корридон потер подбородок, глядя на нее, затем отвернулся и стал смешивать себе коктейль, лихорадочно соображая, пытаясь отыскать какую-нибудь лазейку.

– Только не рассчитывайте отсюда спокойно уйти после того, что вы наговорили. Мне стоит лишь вызвать полицию, рассказать свою версию этой истории и вручить им вас. Такой вариант вы не предусмотрели?

– Не самый умный поступок, – с улыбкой произнесла Жанна. – Придумайте что-нибудь поудачней… Ваше слово против моего; ваша репутация против моей. Вы уверены в их выборе? Мне в худшем случае грозит несколько месяцев тюрьмы. А скорее всего, меня просто вышлют из страны. Но ведь я могу вернуться.

Она права, он показал себя не с лучшей стороны… Корридон маленькими глотками пил коктейль и с мрачным видом размышлял. В сущности, это было неизбежно – в такой игре нельзя постоянно выигрывать. Он всегда знал, что рано или поздно допустит ошибку. Оставалось лишь признать свое поражение. И надеяться, что этот раунд – не последний.

– Ну, хорошо, – сказал Корридон, заставив себя рассмеяться. – Похоже, вы приперли меня к стенке. Я верну деньги. Вы этого хотите, да?

– Нет, деньги нам не нужны. Вы их взяли – а теперь заканчивайте работу. Найдите Мэллори!

– К черту Мэллори! – Корридон взорвался. – Ищите его сами! Завтра я верну вам деньги.

– Вы будете искать Мэллори, или мы переправим пистолет и расписку в полицию. Решайте.

Лицо Корридона окаменело.

– Не злоупотребляйте своей удачей.

– Удача тут ни при чем. Мы раскусили вас и приняли меры предосторожности. У вас нет выбора, поймите.

Корридон снова сел. Если у них хватило выдержки спокойно убить Крю, то вину они свалят на него, и глазом не моргнув.

– Да, носледнее слово, похоже, за вами, – беспечно признал он.

– Вы сами нам подыграли. – Жанна затушила сигарету.

– А Крю? За что вы его убили? Он же вам ничего не сделал!

– Не надо было лезть в наши дела, – ледяным тоном отрезала Жанна. – Никто не смеет стать у нас на пути. Мы не могли ему доверять – но мы его не убили бы, если бы вы вели себя честно. С того момента, как вы нас обманули, его участь была решена. Это прекрасная возможность держать вас под контролем.

Неожиданно ему в голову пришла мысль, что Жанна блефует. Он не мог себе представить: Крю мертв, хладнокровно и безжалостно убит. А если они просто где-то его спрятали?

– Вы должны найти Мэллори, – продолжала девушка. – У вас есть все исходные данные. Мы не будем вмешиваться в ваши действия, поступайте как угодно, важен результат. Помните только: вы должны найти Мэллори. Даем вам три недели.

– А что потом?

– Если не найдете, нам предстоит решить: действительно ли, несмотря на все усилия, вас постигла неудача, или вы плутовали. Все предусмотрено. Пистолет и расписка находятся у поверенного, которому дано указание переслать их в полицию, если в течение недели от нас не поступит никаких известий.

Она замолчала, глядя на Корридона безмятежно и серьезно.

– Почему не пришел Ренли? Или Ян? Почему явились вы?

Жанна сделала нетерпеливое движение, словно вопрос не имел смысла, был пустой тратой времени.

– Ренли ничего не знает о Крю. Ян слишком неуравновешен. Кроме того, мне не нужны посредники.

– Значит, Ренли не знает? Он будет ошеломлен убийством, да?

– Может быть. Не важно. – Жанна шагнула к двери. – Вы все поняли? Мы будем поддерживать с вами связь. В вашем распоряжении три недели. И осторожнее с Мэллори: он очень опасен.

– Позвольте, я пойду первым, – сказал Корридон. – Надо включить свет.

Он спустился по ступеням, зажег лампу в прихожей и открыл дверь, ведущую во двор. Холодный ветер ударил в лицо; свет из прихожей поблескивал на влажных камнях мостовой и бросал на стену гаража напротив две гигантские тени. Жанна стояла на пороге рядом с Кор-ридоном, глядя в чернильную тьму.

– Мы со своей стороны сдержим обещание: найдите Мэллори, и получите остальную сумму.

– Только не воображайте, что все будет по-вашему, – процедил Корридон, не в силах больше сдерживать злость. – Я не из тех, кого легко шантажировать, и вы в этом скоро убедитесь.

Его слова подействовали на нее молниеносно, будто искра коснулась пороховой бочки. Ему и раньше казалось, что хладнокровие девушки напускное, маска, скрывающая подлинные чувства, но он и не подозревал в ней такой дикой ярости.

Жанна внезапно отпрыгнула, оказавшись под светом лампы, и неузнаваемо преобразилась: лицо ее окаменело, глаза запылали лютой ненавистью раненого хищника, даже волосы на голове словно встали дыбом.

– А вы убедитесь, что меня нелегко обманывать! – выкрикнула она хриплым голосом. – Мне нужен Мэллори! И вы его для меня найдете! Да-да, найдете, грязный мошенник! Бульварный герой! – Жанна выплевывала слова прямо ему в лицо. – Неужели вы думаете, что я с самого начала не заметила вашей подлой игры? Но для меня все средства хороши, если они помогут мне найти Мэллори, вот почему я не гнушаюсь вами пользоваться. Найдите его! – Ее голос поднимался все выше и выше, срываясь на визг. – Найдите его, слышите?! Или я вас не пощажу! Вы будете болтаться на веревке!

Корридон ошеломленно застыл, глядя на перекошенное лицо, на горящие глаза, на охваченное необузданной злобой существо, казавшееся теперь порождением ада.

– Найдите Мэллори! – прохрипела она.

И исчезла, бесследно растворившись во мраке ночи.

Застегивая пояс плаща, Корридон тихонько напевал, еле сдерживая кипящие чувства. Первым делом нужно убедиться, что Крю мертв. Если его убили, то можно не сомневаться: эта ведьма приведет в исполнение свои угрозы. С самого начала он подозревал, что она опасна, а теперь стал верить, что она не в своем уме. «Бешеная», – сказал о ней Крю. Похоже.

Корридон взял шляпу и вышел, не погасив света. Если за ним следят, пусть лучше думают, что он дома. Он спустился, открыл дверь и исчез в ночи.

Через полчаса Корридон оказался у цели. Грязная и мокрая улица была пустынна, табачная лавка заперта до утра. Квартира Крю была погружена во тьму.

Он замер перед дверью и осветил замок фонариком. Корридон умел открывать любые замки, а этот вообще не представлял никакой сложности. Корридон нащупал язычок целлулоидной пластинкой, поковырялся немного и распахнул дверь. В поздри ударил тяжелый аромат цветов. И еще один запах: запах пороховой гари.

Корридон прислушался, вошел в гостиную и медленно повел вокруг лучом фонарика. Никого. Шторы были опущены, на полу возле окна лежали опавшие лепестки тюльпанов. В соседней комнате луч света выхватил из темноты кровать, кресло, туалетный столик, платяной шкаф, вазу с завядшими нарциссами и синий шелковый халат, висевший на крючке. Корридон направил фонарик вниз. У кровати на коврике из бараньей шкуры лежал на боку Крю.

Корридон вздохнул, приблизился к телу и наклонился. В Крю стреляли в упор. Пуля маузера пробуравила в центре его лба маленькое аккуратное отверстие. Ян, вероятно, выстрелил неожиданно, потому что на лице покойника не отразилось ни волнения, ни страха. Можно было подумать, что он спит.

Корридон отвернулся. Его опасения оправдались, и он ни секунды не хотел здесь задерживаться. Корридон не впервые смотрел на труп, но это убийство не оставило его равнодушным. Интересно, долго ли еще пролежит на коврике тело? Хоть бы продавец табачной лавки не вспомнил его… Впрочем, все будет зависеть от того, когда обнаружат труп. Во всяком случае сюда не следовало приходить, это очередная ошибка. Надо было понять, что Жанна не шутит. Если его увидят выходящим из квартиры…

Он быстро выключил фонарь и замер, затаив дыхание, напряженно прислушиваясь. Действительно в соседней комнате затрещал паркет, или ему показалось? Медленно и безмолвно тянулись секунды… Корридон сделал шаг, вновь остановился и на этот раз безошибочно уловил, как скрипнула половица. Если б он не был так напряжен, этот слабый звук потерялся бы в отдаленном шуме Странда.

Мрак, казалось, сгустился. Корридон протянул руку к двери, но ничего не нащупал. Еще несколько секунд он шарил в пустоте, а потом внезапно понял, что дверь, которую он закрыл, войдя в комнату, теперь была распахнута.

В гостиной кто-то есть!.. Корридон приготовил фонарь и скользнул вперед. А потом из темноты раздалось:

– Это ты, Ренли?

Голос шел из ниоткуда. Бестелесный, он, как пар, растекался по комнате и своим необычным, призрачным звучанием вызывал дрожь.

– Кто здесь? – крикнул Корридон. И, подчиняясь инстинкту самосохранения, тут же упал на одно колено.

Ослепительная вспышка разорвала темноту. Корридон дернулся, когда пуля будто раскаленным штыком оцарапала ему щеку. Он успел заметить какой-то неясный силуэт – силуэт, выхваченный вспышкой и мгновенно исчезнувший. Он бросился плашмя на пол в ожидании следующей пули, но услышал лишь, как хлопнула дверь, и кто-то быстро сбежал вниз по лестнице.

Корридон медленно встал, держась за окровавленную щеку. По придушенному голосу и меткости сделанного в темноте выстрела он догадался, что это был Мэллори.

Глава 5

Несмотря на то, что у Корридона не было ее примет, Риту Аллен он узнал с первого взгляда. В галантерейном отделе работали три продавщицы, но только одна из них могла быть подружкой Мэллори, остальные две не годились по возрасту. Рядом с ними Рита казалась олицетворением свежести и энергии. Судя по косым, неприязненным взорам, бросаемым друг на дружку, Рита и ее коллеги не желали иметь между собой ничего общего.

Еще не увидев двух пожилых продавщиц, Корридон догадался, что эта яркая крашеная блондинка с алыми коготками – именно она. В этом сугубо женском, интимном отделе Корридон чувствовал себя как слон в посудной лавке. Его огненно-рыжая шевелюра и широкие плечи выглядели совершенно неуместно рядом с нежно-голубым бельем. Он посмотрел на Риту Аллен, и их взгляды встретились; он прочитал в ее глазах расчетливый интерес, ощутил реакцию на его телосложение и внешность, и богатый опыт подсказал ему: все будет просто.

У прилавка почти никого не было. Обслуживали только одну клиентку – пожилую худощавую женщину с тонким лицом. Она покраснела от смущения, увидев Корридона, и быстро спрятала что-то воздушное, с лентами, оборками и кружевами. Потом к нему подошла Рита Аллен, на ходу поправляя белокурые волосы, пленительно улыбаясь крупным, аккуратно накрашенным ртом.

– Я могу вам помочь? – спросила она.

Корридон мгновенно почувствовал гибкость и стройность крепкого тела под черным шелковым платьем. Ей было около тридцати – зрелая, чувственная женщина, знающая толк в одежде и мужчинах.

– Пожалуй. Я хотел бы купить пару чулок… Но они, наверное, по талонам?

Он поймал на себе ее внимательный взгляд, оценивающий стоимость его костюма, золотых часов, ботинок из тонкой кожи.

– Увы! – Рита рассмеялась. У нее был приятный смех, и Корридон невольно подхватил его. – Боюсь, что так.

– Ну, значит, все исключается, – огорченно произнес он. – Хотел, знаете ли, расположить к себе жену одного человека, с которым у меня дело. Но ваших талонов у меня, разумеется, нет.

– Жаль, – с искренним сочувствием проговорила Рита. – Придется вам подыскать что-нибудь другое. Только сейчас не так-то просто сделать подарок.

– Да, надо было захватить какую-нибудь безделушку с собой, но я подумал об этом уже на пароходе. – Корридон бросил взгляд на витрину с бельем, затем подкупающе улыбнулся. – Эх, столько набирался смелости, чтобы проникнуть в эту святая святых, и все зря!

– Купите ей сумочку, – предложила Рита, явно желая задержать его подольше.

– Ну, что-нибудь подыщу… – Он смущенно мял в руках шляпу, не сводя с продавщицы восхищенного взгляда. – Так или иначе, если бы я сюда не зашел, то не познакомился бы с вами. Между прочим, раз уж мы об этом заговорили, нельзя ли назначить вам свидание? Если я решу поболтаться вечером на улице возле вашего магазина, у меня будет хоть небольшая надежда?

Ее голубые глаза заискрились, но она с улыбкой покачала головой.

– Ни малейшей. Я не имею обыкновения ходить на свидания с незнакомцами.

– Понимаю… А может, сделаете исключение для одинокого приезжего, который не знает даже, где потратить деньги?

Она снова покачала головой, но уже менее решительно.

– Боюсь, что нет.

– Не везет, – мрачно посетовал Корридон. – Конечно, у такой девушки десятки поклонников. Наверняка, все вечера расписаны…

– О, как раз нет. – На секунду ее губы перестали улыбаться, и взгляд стал жестким. Если бы Корридон не следил за ней внимательно, то и не заметил бы этого. – Но разве я похожа на тех, кто встречается с незнакомыми мужчинами?

– Так познакомимся! Если вы свободны сегодня вечером, почему бы нам не провести его вместе? Меня зовут Стив Хенли. А вас?

– Рита Аллен. Но я действительно…

– Хорошо, хорошо, простите, что побеспокоил. Когда я вас увидел, мне пришло в голову… Знаете, один, в чужом городе… Очень жаль.

Она быстро заговорила, опасаясь, как бы он не принял ее слова слишком серьезно.

– У вас в самом деле такой несчастный вид, что я прямо расстраиваюсь… Ладно, только ради вас! Но вы понимаете, что это против моих правил? Я очень разборчива в знакомствах.

Корридон широко улыбнулся, и она ответила ему доброжелательной улыбкой. Теперь, когда Рита дала ему понять, что она девушка серьезная, препятствий больше не ожидалось.

– Значит, решено?

– Вы не первый американец, с которым я встречаюсь. Надо сказать, что вы, американцы, умеете найти подход к женщине!

– Это верно… В баре «Савой» в восемь вечера. Договорились?

– Да.

И он не сомневался: придет.

Все оказалось проще, чем он предполагал. Направляясь к Пикадилли-Серкус[14], Корридон задавался вопросом: сумел ли Гаррис назначить ей свидание? Если да, оно не пошло ему на пользу. Но в себе Корридон был уверен. На ошибках учатся. Его жизнь не закончится в пруду.

– Пойдем ко мне, – промурлыкала Рита, сжимая руку Корридона. – Я не хочу, чтобы все это кончалось… Такой прекрасный вечер!

– Целиком «за», – согласился он, поддерживая девушку на ногах. – К тебе, так к тебе. А где ты живешь?

– Недалеко – в Уимблдоне. Поедем на такси. – Рита прижалась к нему всем телом. – Я немного пьяна, да? Тебе не кажется, что я чуть-чуть пьяна?

– Весьма возможно, – хмуро ответил Корридон. – Немудрено. Поглотить бесчисленное количество коктейлей, бутылку шампанского и три двойные порции бренди! Я тоже не совсем трезв.

– Ты очень милый, Стив. Я рада, что не отказала тебе. – Она изо всех сил стиснула его руку и склонила голову ему на плечо. – Люблю мужчин, которые умеют тратить деньги. Большинство из вас такие скупые… А мы отлично провели время, правда?

– Ну! – подтвердил Корридон и замахал идущему навстречу такси. Пока водитель, не обращая внимания на оживленное движение, разворачивался, перед мысленным взором Корридона встал прошедший вечер.

Мужчины на Риту заглядывались: из всех присутствовавших в баре женщин она была самой красивой и сексуальной. И все же Корридон смертельно скучал. Потуги поддерживать непринужденный разговор и игривое настроение измотали его до предела. Теперь, усталый и раздраженный, он мечтал только добраться до дома и там расспросить Риту о Мэллори. Корридону так все опостылело, что ему было уже безразлично, получит он информацию или нет, – лишь бы от него не требовали близости.

– А у меня будет еще лучше! – пообещала Рита, словно прочитав мысли Корридона. И снова прижалась к нему, намекая, что он не зря тратил деньги. – Веришь?

– Еще как, – холодно обронил Корридон, открывая дверцу машины. – Куда ехать?

Она сказала адрес и, удовлетворенно вздохнув, упала на сиденье.

– Обожаю ездить на такси… Обними меня покрепче.

Потом запустила пальцы в его волосы и притянула к себе, ища губами его губы.

Целуя ее, Корридон скосил глаза на плакат, который украшал перегородку, отделявшую их от водителя. Это была реклама турбазы: озеро и очаровательная девушка в бикини, обнимающаяся на плоту с дружком. Надпись на плакате гласила: «РАЗВЛЕКАЙТЕСЬ С УДОВОЛЬСТВИЕМ»… Блондинка в его объятиях тихонько застонала и прижалась к нему еще крепче. «И это называется „развлечение”?» – тоскливо подумал Корридон. Сидевшая рядом женщина ему не нравилась, он не чувствовал к ней ни малейшего влечения. Но нужно было играть роль до конца. И он не разжимал рук, пока Рита сама не прервала поцелуй.

– Хорошо… – вздохнула она. – Ты очень милый, Стив. – Ее глаза закрылись. – Держи меня так. Я хочу спать.

– Ну что ж, спи, – сказал Корридон, украдкой вытирая рот рукой. И добавил обреченно: – Я не убегу.

К его великому облегчению, Рита действительно заснула, опустив голову ему на плечо, а он безучастно смотрел в окно, думая о Гаррисе: может быть, она и того называла милым и притягивала к себе для поцелуя.

Так или иначе, Гаррис мертв. Его убили, очевидно, когда он выходил от Риты. Корридон нащупал под плащом обнадеживающую тяжесть револьвера в наплечной кобуре. Мэллори заблуждается на его счет – он не Гаррис.

Во втором часу ночи такси остановилось перед маленьким, уединенным домиком в Уимблдоне. Рита выпрямилась, когда шофер открыл дверцу, и быстро поправила прическу.

– Все в порядке? – осведомился Корридон, помогая ей выйти из машины.

– Да. Последняя порция бренди была, пожалуй, лишней. – Она хихикнула, сжимая его руку. – Но теперь я, слава Богу, в норме.

Расплачиваясь с водителем, Корридон заметил метрах в ста от дома Риты Аллен большой пруд, окруженный деревьями, – не тот ли самый, где нашли Гарриса?

– Пойдем скорее. – Рита потянула его за рукав. – Я хочу выпить.

– Ты живешь одна? – спросил он, входя следом за ней в темную прихожую.

– Да, совсем одна. – Она рассмеялась. – Удивлен?

– Немного. Для одинокого человека, на мой взгляд, квартира удобнее.

– Входи же!

Рита провела его в гостиную и щелкнула выключателем.

«Любовное гнездышко», – цинично подумал Корридон. Главенствующее место в комнате принадлежало дивану. Напротив двери находился буфет, заставленный бутылками и бокалами. Возле электрического камина стояло большое кресло-качалка. Отличный китайский ковер покрывал пол, а два светильника заливали потолок янтарными лучами.

– У тебя здесь уютно! – заметил Корридон, кинув шляпу на диван.

– Да, – отозвалась Рита, – уютно…

В голосе девушки внезапно прозвучала горечь, и Корридон бросил на нее острый взгляд. Она стояла у буфета и с отсутствующим видом смотрела на диван.

– Ну, что ты будешь пить? – вдруг спросила Рита, словно очнувшись от забытья. – Только не думай, что так же у меня обставлен весь дом. Эта комната – особая.

– Предпочитаю скотч. Я сам приготовлю… Что же здесь такого особого?

– Садись. – Она плеснула себе в бокал, открыла маленький холодильник, вмонтированный в буфет, и достала лед. – А разве не особая? Я называю ее «театром действий». – Рита пожала плечами. – Знаю, я такая же, как все… Ведь так обычно говорят, да?

– О чем ты? – удивился Корридон.

– Ни о чем. Все хорошо. – Она неожиданно улыбнулась. – Я пойду переоденусь быстренько. Отдыхай.

«Сколько раз я слышал эти слова?» – подумал Корридон, наливая себе скотч. Сколько так называемых порядочных женщин, с которыми он был знаком, рано или поздно произносили эту фразу?.. Она вышла из комнаты, а через несколько минут вернется и захочет его ласк… Эта мысль была ему неприятна, и он, нахмурившись, стал расхаживать из угла в угол. Комната не представляла для него интереса: никаких шкафов, никаких ящиков, где могли бы сохраниться ведущие к Мэллори следы.

Шаги Риты доносились со второго этажа, и Корридон, выйдя в прихожую, включил свет и заглянул в другую дверь. Голый пол покрывал лишь толстый слой пыли. Что ж, правда: не все комнаты так великолепны, как гостиная. Любопытно, сколько еще пустых помещений в этом доме?

Корридон качался в кресле, когда вошла Рита. В ярко-красном шелковом халате, она остановилась на пороге, давая ему собой восхититься, но он видел только куклу с невыразительно вылепленным лицом.

– Прелестно! – Корридон проводил взглядом девушку до дивана, – Позволь, я приготовлю тебе выпить.

Рита села и повернулась к нему; халатик распахнулся, обнажив ее красивые длинные ноги.

– А всего несколько часов назад мы даже не были знакомы! – воскликнула она.

Он кивнул серьезно и подал ей бокал.

– Скажи мне, зачем ты работаешь в магазине – при таком доме?

– Жить-то надо, – словно оправдываясь, ответила Рита.

– Там так хорошо платят? – удивился Корридон, указывая на обстановку.

– Конечно, нет! Просто я хочу быть независимой. Но хватит об этом. – Она протянула к нему руку. – Иди ко мне, садись рядом.

Он решил не тратить больше времени. Его привело сюда дело. Пора им заняться.

– Закуришь? – предложил Корридон, протягивая портсигар.

Недоуменно, с легким раздражением она взяла сигарету, и тогда, не сводя с нее глаз, он достал из кармана коробок и чиркнул спичкой о ноготь большого пальца. Этот трюк был явно знаком Рите – она слегка вздрогнула и быстро взглянула на Корридона.

– Забавно, да? – спросил он, когда она прикуривала. – Меня научил этому один парень во Франции, с которым я встретился во время войны.

– Вот как? – Рита выпустила его руку и откинулась на подушки, стараясь казаться спокойной. – Я видела в кино: так прикуривают всякие отрицательные герои.

– Странно, иногда ничтожная деталь может вызвать воспоминания… Этот парень, о котором я говорил, был летчиком. Мы познакомились после его побега из лагеря для военнопленных.

– Не надо о войне, – торопливо вставила Рита. – Лучше давай поговорим о нас.

– Симпатичный парень, – продолжал Корридон, будто ничего не слышал. – Я часто себя спрашиваю: что с ним случилось? Он был ранен в горло и мог говорить только шепотом. Однажды он меня чертовски выручил. Мне очень хотелось бы увидеться с ним.

Рита закрыла глаза, под слоем умело нанесенной косметики проступила бледность.

– Да, вот еще что! Он как-то рассказывал, что снял и обставил для любимой девушки домик, где они могли бы встречаться. И вскользь упомянул о буфете с холодильником– довольно редкой и роскошной вещице… – Корридон помолчал, увидев, как напряглась Рита. – Ты с ним случайно не знакома? Его звали Брайан Мэллори.

По улице с ревом, на второй передаче, проехала машина. У соседнего дома она остановилась, захлопали дверцы. Раздался веселый мужской голос:

– Спасибо, старина! Надеюсь, не заблудишься? Все время прямо и второй поворот направо. Вокзал у подножия холма.

– Не говори так громко, дорогой! – закричала женщина. – Ты перебудишь всю улицу. Конечно же, Берти знает дорогу… Правда, Берти?

Другой мужской голос перекрыл шум работающего мотора:

– Не беспокойтесь. Ну, до следующей встречи!

– Еще раз спасибо, старина. Мы отлично провели время, просто отлично! Не забудь, теперь моя очередь приглашать!

Хлопнула дверца.

– Счастливо!

– До свидания, Берти! – взвизгнула женщина.

– Пока, ребята! Смотрите не делайте там ничего, о чем нельзя потом рассказать матушке!

Мотор взревел, и машина умчалась. В наступившей тишине голос Риты Аллен прозвучал неестественно громко:

– Значит, ты тоже один из них? – Она выпрямилась и сжала пальцами подол халата. – Я могла бы догадаться… Боже мой, какая идиотка!

Рита с трудом поднялась с дивана и подошла к Корридону, который продолжал сидеть.

– Ну почему вы не оставите меня в покое?! – Она судорожно дышала, ее глаза потемнели от гнева и страха. – Я не хочу оказаться замешанной в этой истории.

– Ты погрязла в ней по самую шею, – холодно возразил Корридон. – Гарриса убили.

Она поднесла руку ко рту и стала кусать пальцы, бессвязно выкрикивая:

– Не желаю слушать!.. Знать ничего не знаю!.. Мэллори для меня пустое место!

– Нет, моя пташка, сухой тебе из воды не выйти… – Она попятилась, и Корридон схватил ее за руку. – Гарриса убили.

Рита попыталась вырваться. Ее светлые волосы рассыпались и закрыли лицо. Поняв, что ей не освободиться, она начала плакать.

– Оставь меня! Что ты несешь, не понимаю… – простонала она. – Его не убили, он сам покончил с собой. Так писали в газетах. Я здесь ни при чем!

Корридон резко встряхнул ее за плечи.

– Его убил Мэллори. Гаррис пришел к тебе, а Мэллори уже поджидал… И это называется «я здесь ни при чем»?!

Рита снова стала вырываться.

– Ты сошел с ума! – закричала она. – Мэллори и духу тут не было! Он неделями не показывается!.. Тот дурак сам покончил с собой!

– Это ты так говоришь, но я-то знаю: его убил Мэллори. Если ты не замешана в этой истории, лучше признавайся: где он прячется?

– То же самое хотел выведать ваш Гаррис. И посмотри, что с ним стало! – Рита судорожно сжала кулаки. – С чего ты взял, что его убил Мэллори?

– Где он?

– Понятия не имею, клянусь! – Она окинула комнату затравленным взглядом. – Я тут ни при чем!

– Не поможет, милая. Говорить придется в любом случае – мне или полиции… Выбирай.

При упоминании полиции Рита смертельно побледнела, медленно опустилась на колени и взвыла:

– Откуда мне знать?! Я в самом деле ничего о нем не знаю. – Она поймала руку Корридона и впилась в нее алыми ногтями. – Я чувствовала, что этим кончится! Нельзя было с ним связываться. Какое безумие!.. Сначала я его любила, воображала, что он на мне женится. И отдалась ему… Да я на все была готова, лишь бы дождаться от него доброго взгляда!.. Но ему неведома доброта.

Слова извергались из ее уст неудержимым потоком.

– Он купил дом и обставил эту комнату, даже не посоветовавшись со мной. А потом заявил, что здесь я буду жить. Я не могла ему перечить, мне не хватало мужества послать его к черту. Так продолжалось шесть пет. Шесть лет он делал со мной что хотел, использовал меня как шлюху. И так будет продолжаться – пока ему не надоест. Он не даст мне ни гроша. Если бы не друзья…

Корридон нетерпеливо шевельнулся.

– Довольно. Не желаю слушать. Скажи только, где он скрывается. Это все, что мне от тебя нужно.

Рита отпрянула от него и вскочила на ноги.

– Этого же требовал и тот болван, а теперь ты говоришь, что его убили. – Она с ужасом указала на. окно. – Его нашли там… в пруду. Приехала полиция и скорая помощь. Я видела носилки, покрытые простыней, и догадалась… Только я думала, это самоубийство. Я чуть не рехнулась от переживаний… – Ее голос поднялся до крика. – Оставь Мэллори в покое! Он приносит несчастье. Ты слышишь? Он приносит несчастье!

– Успокойся, – холодно отрезал Корридон. – Если знаешь, где он, скажи.

– Вы все против него, да? – вдруг взмолилась Рита, сжав руку Корридона. – Эта девица, коротышка в черном берете?.. Я видела их из окна, они приходили сюда к пруду. Ты тоже один из них? В чем он виноват перед вами?!

– Не твое дело. Отвечай на вопрос: где найти Мэллори?

Но она, будто не слыша, взахлеб продолжала:

– Увидев тебя в магазине, я и подумать не могла, что ты из их банды. Ты был так добр ко мне, устроил такой чудесный вечер, и ты же его испортил. Разве тебе понять, какая у меня собачья жизнь!.. Мне дико нужны деньги, еще немного, и я пойду на панель. А все он!.. Я была скромной, порядочной девушкой, и надо же было встретить его… – Она погладила Корридона по руке, и того передернуло от отвращения. – Не часто удается познакомиться с таким милым, щедрым человеком… Хуже всего старики…

Корридон вырвал руки, поднялся, не в силах скрыть брезгливую гримасу, подошел к буфету, одним глотком осушил бокал и стал ходить по комнате.

Рита внезапно успокоилась и следила за его движениями подозрительным, расчетливым взглядом. Корридон вдруг понял: она хочет получить от него денег, и разозлился на себя за то, что не сообразил раньше.

– Скажи мне, где прячется Мэллори, и получишь десять фунтов, – пообещал он, вытащив из кармана бумажник.

– Но я не знаю, – сказала она, не сводя глаз с двух пятифунтовых купюр. – Он ничего о себе не рассказывает– просто звонит, когда ему надо. Я не знаю даже его адреса.

Корридон пожал плечами. Он терял терпение. Неприкрытая алчность ее взгляда, атмосфера похоти, царившая в комнате, – все действовало ему на нервы.

– Что ж, нет так нет. – Он стал убирать деньги в бумажник, но, перехватив ее почти умоляющий жест, остановился. – Ты передумала?

– Не буду притворяться, что мне не нужны деньги. До конца недели я без гроша… Нет, мне очень нужны деньги!

– В таком случае постарайся их заработать, – грубо, буркнул Корридон. – Мэллори тебе писал?

– Да, однажды, после первой встречи, – ответила Рита, чуть поколебавшись. – И ни разу с тех пор.

– Обратного адреса, конечно, на конверте не было?

– Нет.

– А почтового штемпеля?

– Не помню.

– Глупости! Ты наверняка обратила на это внимание. Откуда пришло письмо?

– Из Данбара[15], – промолвила Рита безжизненным голосом.

– Он был там в отпуске?

– Не знаю.

– Надо отвечать получше, если хочешь получить эти деньги.

– А вдруг ты меня обманешь?

В ее глазах вспыхнула жадная хитрость, и Корридон отметил, что древнейшая профессия оставила на Рите неизгладимые следы.

Он бросил ей пятифунтовую бумажку.

– Держи пока. Остальное получишь, когда скажешь мне то, что я хочу знать.

Она поспешно схватила банкноту.

Если бы я не нуждалась так отчаянно в деньгах…

– Можешь не оправдываться, – брезгливо перебил ее Корридон. Он никогда не говорил тебе про Данбар?

Рита замялась на секунду, затем сказала неохотно:

– По-моему, он где-то гам живет. Как-то раз он вскользь упомянул, что собирается купить небольшой остров и построить на нем дом.

– Давно это было?

– Когда мы только познакомились, лет пять назад.

– Возможно, конечно, это ложь, но я сомневаюсь. С тех пор он не возвращался к этой теме.

– А ты не знаешь, где именно?

– Нет.

Корридон задумался ненадолго, потом спросил:

– Часто Мэллори к тебе приходит?

– Как ему в голову взбредет. – Лицо Риты окаменело. – Иногда дважды в неделю, а то – исчезает на месяцы.

– Когда ты видела его в последний раз?

– Недель шесть, может, семь назад. Я точно не помню.

Корридон провел рукой по волосам. Его мучало ощущение, что он бродит в потемках.

– Каких-нибудь своих друзей он тебе не называл?

– О, нет. Его личная жизнь для меня тайна.

Корридон смотрел на Риту задумчивым взглядом. Не много же удалось выведать за десять фунтов… Нет даже уверенности, что она говорит правду. Дом на острове вблизи Данбара… Больше смахивает на сказку. И никакой иной мало-мальски ценной информации. Стоило ли тратить целый вечер и десять фунтов ради таких сомнительных сведений?

– Тебе больше нечего сказать? Родственники у него есть?

– Сестра.

– Вот это уже лучше. Дом на острове, тетка в Уэн-довере, а теперь и сестра.

– Откуда ты знаешь?

Рита снова замялась.

– Она как-то раз звонила, спрашивала его.

Корридон почувствовал, что Рита лжет.

– Звонила сюда? Довольно странно, тебе не кажется? Братья обычно не рассказывают сестрам о своих… подружках.

– Это я подружка? – усмехнулась Рита.

– Кто ты – не имеет сейчас ни малейшего значения, – отрезал Корридон. – Мы говорим о сестре Мэллори. Когда она тебе звонила?

– О, давно, вскоре после нашего с ним знакомства.

– Она не оставила, часом, своего телефона? – поинтересовался Корридон, немного подумав.

– Между прочим, оставила. Я совсем забыла об этом.

– Какой же номер?

Рита моментально смекнула: здесь можно поторговаться.

– Ну что такое десять фунтов?.. Ты не дал бы чуть больше? – вкрадчиво спросила она. – Трудно представить, до какой степени мне нужны деньги…

– Номер? – сухо повторил Корридон.

Ее глаза зло вспыхнули.

– Не помню.

– Что ж. – Корридон пожал плечами. – Пять фунтов ты получила, а остальные пять останутся у меня. – Он встал. – Я сыт по горло. Все. Привет!

– Ты такой же жестокий, как и все! – злобно выкрикнула она. – Дай еще восемь фунтов, и я тебе скажу.

– Пять. Это мое последнее слово. Не хочешь, не надо.

Рита устремила на него внимательный взгляд, пытаясь определить, не блефует ли он, а увидев, что Корридон убирает деньги в бумажник, сдалась.

– Хорошо. Подожди здесь. Я записала его куда-то в книжку. Сейчас принесу.

После ее ухода прошло не больше минуты, и вдруг тишину разорвал дикий, леденящий душу крик. Корридон бросился к двери, но не успел он открыть ее, как сильный удар потряс дом. На миг Корридон оцепенел, вцепившись пальцами в ручку двери, а потом выбежал из комнаты.

Разбитое тело Риты лежало у подножия ступеней. Ее голова неестественно запрокинулась назад. Длинная обнаженная нога указывала в направлении темной лестницы, как гневный перст обвиняющего.

Глава 6

Корридон стоял перед дверью своей квартиры, нашаривая в карманах ключи, когда из тьмы и дождя беззвучно возникла темная бесформенная фигура. Корридон мгновенно повернулся, сунул руку под плащ и уже выхватил револьвер, но в этот миг голос торопливо произнес:

– Не волнуйтесь, это я-Ренли.

– Вы что тут – в игры играете?! Подкрадываться вздумали! – возмутился Корридон, с досадой отмечая про себя, до какой степени сдали нервы.

– Я вас жду не первый час, – напряженно сказал Ренли. – Нам нужно поговорить.

– Хорошо, – коротко бросил Корридон. – Входите.

Он открыл дверь, проводил нежданного гостя по крутой, погруженной во тьму лестнице в гостиную и вылез из насквозь промокшего плаща.

– Ну, что стряслось?

В ярком электрическом свете лицо Ренли казалось белым и изможденным. С его макинтоша на ковер стекала вода.

– Они убили Крю, – хрипло выдавил Ренли.

Корридон окинул его безразличным взглядом. Столько событий произошло после смерти Крю, что сам этот факт казался ему незначительным и стародавним.

– Ну и что? Вы только сейчас узнали?

– Значит, вам известно?.. – Ренли провел рукой по лиду. – Об этом уже трубят газеты?

– Снимайте ваш плащ. Смотрите, какая лужа натекла, – сказал Корридон. И, пока Ренли расстегивал макинтош, продолжал:

– В газетах ничего нет. Вчера вечером ко мне приходила Жанна. Она дала понять, что если я не найду Мэллори, пистолет и расписка попадут в полицию. На оружии мои отпечатки, расписка объяснит мотив… А разве вы не в курсе?

Ренли был словно оглушен. Он стянул с себя плащ и бросил его на пол.

– Это убийство, – произнес он сдавленным голосом.

Корридон с любопытством посмотрел на него.

– Конечно, убийство! Что с вами? Вы же собирались отомстить Мэллори, а это тоже убийство. Какая разница?

Ренли повалился в кресло, как будто ноги перестали его держать.

– Так хладнокровно убить… Невероятно! Она сумасшедшая. Они оба сумасшедшие. Я настоящий идиот, что ввязался с ними в эту историю.

– С каких пор вы сделались чистоплюем? – удивился Корридон. – Во время нашей встречи вы сами горели желанием расправиться с Мэллори.

– Я никогда не верил по-настоящему, что они его найдут, тихо проговорил Ренли. – Я не принимал их планы всерьез. Никогда, клянусь вам! – Его голос окреп. – Сейчас же отправляюсь в полицию. Не желаю иметь с убийством ничего общего.

– Поздновато вы передумали, – заметил Корридон. – Идти в полицию теперь бессмысленно. Прежде всего надо разыскать Мэллори, и как можно скорее.

– По неужели не ясно? Если я дам показания в полиции, то тем самым сниму с вас подозрения! – воскликнул Ренли, стукнув кулаком по подлокотнику. Они не смогут пришить вам убийство Крю!

– Полиция давно тянет ко мне свои лапы, отозвался Корридон, нервно расхаживая по комнате. Вам не поверят. Кроме того, завтра меня будут разыскивать по подозрению уже в другом убийстве.

Ренли подскочил в кресле.

– В другом убийстве? Что вы имеете в виду?

– Сегодня вечером я провожал домой Риту Аллен.

Она упала с лестницы и свернула себе шею.

– Это ведь не убийство…

– Вот как? – спросил Корридон. – Ее столкнули. Но главное, что я там был. Рано или поздно отвозивший нас таксист даст мои приметы полиции. Видели и как я выходил из квартиры Крю – торговец табачной лавки. Тот тоже рано или поздно припомнит мою внешность. В один прекрасный день какая-нибудь светлая голова сопоставит эти два убийства и сделает соответствующие выводы.

– Кто же ее столкнул? – спросил Ренли, напряженно подавшись вперед. – И откуда вы знаете, что ее столкнули?

– Не догадываетесь? Мэллори.

Ренли отпрянул.

– Я не верю.

– Он, наверное, был в доме, когда мы приехали. Риту понесло: она стала выдавать секреты, крича во все горло. Потом она отправилась наверх за одной вещью для меня, и он ее столкнул. – – Если это не Мэллори, то кто же еще?

Ренли побелел.

– Все равно не верю, – пробормотал он и бессильно поник в кресле.

– Странно. При нашей первой встрече вы только о Мэллори и говорили: и такой он, и сякой… Словом, безжалостный убийца. Почему же вдруг все это стало казаться вам невероятным? – Корридон повысил голос, с подозрением глядя на Ренли. – Что-то не стыкуется… Каким образом вы ввязались в маниакальный план убийства Мэллори? В чем ваша роль?

– Ни в чем, – едва слышно произнес Ренли. Он замялся на миг, потом, будто решившись на отчаянный поступок, заговорил:

– Всю свою жизнь я, в сущности, был неудачником Очевидно, по-настоящему я так и не вырос. С детства свободное время я посвящал чтению приключенческих романов. Только это и обожал, таким и получился – дешевым, низкопробным… Когда Жанна сказала, что будет мстить Мэллори, идея мне понравилась. Но ни на одно мгновение я не допускал, что мы его действительно отыщем, иначе никогда бы не согласился. – Легкий румянец выступил на его изможденном лице. – По правде говоря, я боялся возвращаться в Англию, боялся необходимости искать работу. Я и раньше-то ни на что не годился а теперь, с одной рукой…

Ренли не искал сочувствия. Он просто излагал факты.

– Я предпочел бы остаться с ними во Франции. У Гарриса и Любиша были кое-какие средства, и пока мы держались вместе, деньги делились поровну. Мы еле сводили концы с концами, но дух взаимопомощи многое скрашивал. Ничто нас не тяготило – ни заботы, ни хлопоты… Короче говоря, я жил, как в авантюрном романе. Смерть Гарриса была для меня тяжелым ударом, но я не верю, что это дело рук Мэллори. Гаррис, вообще-то, был странным человеком и панически боялся воды. Возможно, он упал в пруд случайно и просто не выплыл, парализованный ужасом. Нет, я уверен, что Мэллори тут ни при чем. Затем наступила очередь Любиша, и я терялся в догадках. Это тоже мог быть несчастный случай. Жанна с пеной у рта обвиняла Мэллори, но откуда ей знать? Вдруг Любиш выпал из поезда?

Ренли потер рукой колено и уставился вниз на выцветший ковер.

– Жанна решила, что настал мой черед искать Мэллори. Но я не хотел этого делать! Он мне нравился. Замечательный был парень! – Его лицо прояснилось. – Шальной – не боялся ни черта, ни дьявола. Клянусь, он не мог выдать Пьера из-за страха перед гестаповскими пытками. В нем не было ни капли трусости.

Ренли задумчиво пригладил усы и нахмурился.

– Тогда-то я и предложил прибегнуть к помощи постороннего. Мне стоило адского труда уломать Жанну!.. Сейчас я раскаиваюсь. Поверьте, мне искренне жаль, что я впутал вас в эту историю.

– Мне тоже, – мрачно вставил Корридон.

– Но знаете, я до последнего момента не верил, что Жанна действительно поручит вам убийство Мэллори. Сегодня я понял, что они не шутят. – Ренли беспокойно заерзал в кресле. – Ян застрелил Крю, как только я вышел вслед за вами из квартиры. Когда я возвращался, он поджидал меня на улице и сказал, что Жанна решила перебраться в другое место и идти к Крю небезопасно. Я, конечно, заподозрил неладное, но у меня не хватило смелости задать вопрос в лоб. Жанна сняла комнаты в грязной маленькой гостинице возле Чансери-Лейн, и мы отправились туда. Только к вечеру Жанна сообщила мне, что Крю мертв. Она не распространялась, но по лицу Яна было видно, что это он убил несчастного воришку. Мне все стало ясно. Я понял, что не могу больше оставаться с ними. И пришел к вам.

Корридон подавил зевок. Он был измучен, голова казалась чугунной.

– Ну хорошо, пришли. Что дальше?

– Не знаю. Я хотел обратиться в полицию, но раз вы против… Не знаю.

– Никакой полиции! – нетерпеливо бросил Корридон. – Выход один – найти Мэллори. У него есть сестра, вам это известно?

– Сестра? – удивился Ренли. – Тетка – да, но о сестре я никогда не слышал. Вы уверены?

– Несколько лет назад сестра Мэллори звонила Рите Аллен и дала номер своего телефона. Мне повезло, я нашел этот номер в старой записной книжке в спальне Риты. Он значится в телефонной книге: Энн Мэллори живет в доме номер 2а по Чейни-Уок[16], в поселении художников. Я собирался немного поспать и сегодня же заглянуть к ней. – Корридон дотронулся до пластыря на щеке. – Да, кстати, вот еще что… Я нашел Мэллори.

И он рассказал про свой визит к Крю и о том, что произошло в квартире.

– Он принял вас за меня? – проговорил ошеломленный Ренли. Ноя никогда не делал ему ничего плохого!

– Если бы он хотел вас убить, то не убегал бы, а выстрелил второй раз, – сказал Корридон.

Однако Ренли нс мог прийти в себя.

– Мы отлично ладили! И вдруг стрелять…

– Поймите, он промахнулся умышленно.

– Нет, просто не представляю, – покачал головой Ренли. – Вы уверены, что это был Мэллори?

– Кто бы это ни был, говорил он сиплым голосом, скорее даже каким-то отчетливым шепотом, и хорошо вас знал.

– Да – убито произнес Ренли. – Мэллори, больше некому.

– Ну ладно, все, я иду спать, – сказал Корридон. – Для одного вечера с меня довольно. Останетесь здесь или вернетесь к своим друзьям?

– К ним не вернусь. Если позволите, переночую у вас, а завтра…

– Завтра и решим. Ложитесь на диване. Я принесу вам одеяло.

Устроив Ренли, Корридон удалился к себе и закрыл дверь. Ему не спалось. Он стал думать об одноруком британце и решил уговорить его вернуться к дружкам. Разумная тактика: иметь своего человека в стане врагов. Если повезет, удастся даже забрать пистолет и расписку. Тогда все неприятности останутся позади…

Ночью его мучили кошмары. На этот раз в ногах постели сидела Рита Аллен и тоже порывалась ему что-то сказать. Но как только она начинала говорить, из мрака протягивалась рука и зажимала ей рот. Рука Брайана Мэллори.

Когда Корридон около десяти утра зашел на кухню Ренли варил кофе.

– О Крю уже трубят газеты, – известил он, стараясь не показывать беспокойства.

Корридон машинально пригладил волосы и буркнул:

– Ну? О чем же там пишут?

– Полиция хочет допросить… Почитайте лучше сами. Газета в гостиной.

– А о Рите ничего?

– Пока нет. Тип из табачной лавки довольно точно вас описал.

Корридон криво улыбнулся.

– Ну, что я говорил!

Информация занимала почетное место на первой странице. Там же была помещена фотография продавца из табачной лавки. Тот сообщал репортерам, что рослый, плотного сложения мужчина в плаще и серой фетровой шляпе вышел из квартиры Крю приблизительно в то время, когда было совершено преступление. Полиция, говорилось в материале, ведет розыск этого мужчины, так как надеется получить от него сведения, которые могут пролить свет на убийство. Из квартиры ничего не пропало.

Ренли принес в комнату поднос с кофейником и тостами.

– Подождите, по-настоящему они зашевелятся, когда обнаружат тело Риты, – сказал Корридон, наливая себе чашку кофе. – Придется мне обзавестись каким-нибудь алиби.

– И поскорей избавьтесь от плаща и шляпы, – посоветовал Ренли. Он взял себя в руки, выглядел спокойным и собранным. – Если их здесь найдут…

– Вы правы. Может, займетесь этим? Я соберу чемоданчик, а вы отнесете его в клуб «Аметист», возле Флит-стрит, и отдадите Эффи Роджерс. Скажите ей, что от меня, и попросите подержать пока. Хорошо?

– Конечно, – согласился Ренли. – А как насчет алиби?

– Это я сам, – отрезал Корридон. – Теперь слушайте. Я много думал о вас. По вашим словам, вы сожалеете, что втянули меня в эту историю. Верю. Но готовы ли вы протянуть мне руку помощи?

– Разумеется! – без колебаний ответил Ренли. – Для того я и пришел к вам вчера. Хотите-обращусь в полицию, хотите…

– Я хочу, чтобы вы вернулись к своим товарищам. – Ренли начал было возражать, но Корридон непреклонно продолжал: – Они слишком хитры, их нельзя оставлять без присмотра. Ну и мало ли… Вдруг представится возможность забрать пистолет и расписку?

– Вы многого от меня требуете, – медленно проговорил Ренли. – Иными словами, я должен шпионить за ними?

– Решайте сами: нет, так нет. Но я не вижу, как еще вы можете мне помочь.

Ренли поколебался немного, затем произнес:

– Хорошо. Я сделаю все, что в моих силах. Однако мне это не по душе. Если они обнаружат…

– Как? Скажите им просто, что я от вас ускользнул… Я принимаюсь за Мэллори. Сегодня обязательно зайду к его сестре. Кстати, запишите ее номер телефона – вдруг срочно понадоблюсь. Я буду там около полудня. А где найти вас?

– Мы остановились в гостинице «Эндфилд» на Брюэр-стрит, рядом с Чансери-Лейн, – ответил Ренли, записывая адрес и номер телефона Энн Мэллори на обратной стороне конверта.

– Отлично. Я уложу вещи, и вы можете идти. Ни слова тем двоим о сестре Мэллори. Отныне мы их ни о чем не информируем.

Когда Ренли ушел, забрав чемоданчик, Корридон позвонил Зани.

– Позавчера я был в клубе до двенадцати часов дня, – многозначительно сказал он, услышав на другом конце провода гортанный голос. – Передай это Максу. И считай, что заработал пятьдесят фунтов.

Несколько секунд Зани молчал. Слышалось только его сопение.

– У них есть твое описание, – наконец проговорил он. – Такое алиби недолго продержится.

– Нужно, чтобы продержалось, – отчеканил Корридон. – Постарайся.

Снова последовало молчание.

– Ладно. Я свое дело сделаю, но не пеняй на меня, если…

– Постарайся, – сухо повторил Корридон и повесил трубку.

Некоторое время он хмуро смотрел на телефон. Когда-то на Зани можно было рассчитывать смело, но теперь, похоже, владелец клуба не горит желанием оказать услугу. И все же лучшего варианта не было.

Корридон шел в спальню, когда раздался телефонный звонок. Он вернулся и снял трубку.

– Да, кто это?

– Я… Эффи, мистер Корридон, – произнес дрожащий голос.

Он сразу понял: что-то произошло. Эффи никогда прежде ему не звонила. Сейчас ее голос дрожал от волнения.

– Что случилось, Эффи?

– Никак не могу к вам пробиться!.. У нас была полиция. Я слышала, как они разговаривали с Зани. Он дал им ваш адрес.

Лицо Корридона окаменело.

– Давно?

– Больше десяти минут назад. Одного полицейского я знаю – Роулинс, старший инспектор. Он говорил что-то об убийстве.

– Чепуха, Эффи, не беспокойся. Спасибо, что позвонила. Я посылаю тебе с человеком чемоданчик, ты пригляди за ним, там мои вещи. Извини, я спешу. Счастливо!

Он повесил трубку и застыл, погрузившись в раздумье. Во входную дверь резко постучали. У миссис Якобс, которая убирала квартиру, был свой ключ; значит, не она. Нетрудно догадаться, кто пришел…

Корридон беззвучно скользнул к окну и выглянул через занавески во двор. С дома не спускали глаз двое коренастых мужчин. Одним из них был Роулинс.

На своем веку Корридон побывал во многих переделках и никогда не терялся. И полиция не первый раз шла по его следам. Он знал, что делать.

Он быстро прошел в спальню, открыл шкаф и надел на себя висевшее там легкое пальто и шляпу. На дне шкафа лежал небольшой рюкзак с необходимыми вещами – как раз на такой случай. Корридон схватил его, вытащил из ящика стола пачку купюр и сунул их в карман пальто. Уже более настоятельный стук застиг его в гостиной. Он усмехнулся, закинул рюкзак на плечо и вышел в коридор. Прямо над его головой находилось слуховое окно. Он отвел задвижку, сдвинул раму, подпрыгнув, ухватился за край и подтянулся на руках.

Со стороны двора его закрывала дымовая труба. Зная, как тщательно действует Роулинс, Корридон не сомневался, что за домом наблюдают и с улицы. Поэтому, держась ближе к центру крыши, он пополз к гаражам. Предпоследний в ряду бокс оказался пустым. Корридон поднял раму и осторожно пролез на пыльный затхлый чердак. Потом спустился по лесенке, тихонько приоткрыл дверь гаража и выглянул во двор. Роулинс и его спутник стояли к нему спиной и, задрав головы, смотрели на окна второго этажа. Многие шоферы перестали мыть машины и с интересом наблюдали за происходящим. Корридон ждал. Все взоры были прикованы к дому, по он понимал, что первый же его шаг привлечет всеобщее внимание. Роулинс обменялся несколькими фразами со своим коллегой, решительно кивнул и быстро пошел к выходу со двора.

Корридон отпрянул от щелки и замер, пока шаги Роулинса не стихли. Потом снова выглянул.

Роулинс исчез, зато другой полицейский явно собирался торчать здесь целый день. Корридон терпеливо ждал. Через несколько минут детектив повернулся к нему спиной и побрел в дальний конец двора. Корридон, не колеблясь, проскользнул в дверь и направился к улице, каждую секунду ожидая услышать позади себя окрик, с трудом удерживаясь от соблазна оглянуться. Однако ничего не произошло. Благополучно выйдя со двора, он ускорил шаги и двинулся по направлению к Гайд-Парк-Корнер.

На воротах в двухметровой зеленой стене висела табличка: «Чейни-Уок. Художественные мастерские».

Корридон помедлил секунду, огляделся по сторонам и вошел в ворота. Огромный асфальтированный двор был полон маленьких коттеджей с застекленными крышами. Номер «2а», крошечный аккуратный домик с побеленными стенами, стоял в самом конце левого ряда, словно архитектор, задумав построить пятнадцать мастерских, нашел место лишь для четырнадцати, а последнюю стыдливо спрятал.

Корридон приблизился к выкрашенной в синий цвет двери и позвонил. Потом, втянув голову в плечи и засунув руки в карманы, стал ждать. Он совершенно не представлял, что говорить сестре Мэллори, и рассчитывал только на свою сообразительность – сама внешность Энн подскажет ему нужные слова. Стоя под теплым солнцем, Корридон, будто взявшая след гончая, чувствовал растущее возбуждение.

Дверь открылась, на пороге стояла молодая девушка. С первого же взгляда он испытал острое разочарование, ожидая почему-то увидеть кого-нибудь наподобие Риты Аллен. Но сестру Мэллори никак нельзя было назвать эффектной. Среднего роста, очень худенькая, с тонкими и слабыми руками. Ее широко раскрытые серо-голубые глаза смотрели прямо и приветливо, под скромным платьем угадывалось хрупкое тело. Все вместе взятое производило впечатление ранимости и беззащитности.

– Добрый день, – сказала девушка спокойным чистым голосом.

Ее лицо осветилось улыбкой. Казалось, она говорит Корридону, что он ей нравится, что она встречает его добром и верит, что ей отплатят тем же.

Охотничий азарт и самоуверенность слетели с Корридона, как шелуха, надежды на сообразительность развеялись в дым. Эта тихая наивная девушка с большими серьезными глазами выбила его из колеи. И у него вырвалось то, чего он никак не собирался говорить, – правда.

– Я разыскиваю вашего брата, Брайана Мэллори, – робко произнес он. – Вы ведь его сестра?

Улыбка дрогнула, лицо девушки омрачилось.

– Как, разве вы не знаете? – сказала она, будто сразу признав в Корридоне старого товарища. – Брайан погиб. Почти два года назад.

Глава 7

Гостиница «Эндфилд» на Брюэр-стрит явно не принадлежала к числу первоклассных. Вывески над входом, зажатым между фотоателье и магазином канцелярских товаров, не было. Название гостиницы было выведено золотистыми буквами на стеклянных панелях так давно и витиевато, что прочитать его было невозможно.

За распахивающимися в обе стороны двухстворчатыми дверями начиналась крутая лестница, наверху которой зачем-то висел пыльный занавес из бусинок, противно гремящих на постоянном сквозняке. Занавес отгораживал от ступеней маленькое, темное, почти квадратной формы фойе с шестью креслами, тремя бамбуковыми столами и двумя чахлыми пальмами, растущими в тусклых медных горшках.

Административная часть находилась тут же рядом. На взгляд простого постояльца, она состояла из вечно запертой двери с табличкой «УПРАВЛЯЮЩИЙ» и небольшой, но грозной надписью «Посторонним вход строго запрещен» и крошечного окошка, напоминающего железнодорожную кассу. Согнувшись в три погибели и постучав, вы могли обратиться в это окошко с просьбой о комнате, а после томительного ожидания получить и ключ, не видя при этом ничего, кроме черного корсажа, пыльного и плоского, и дряблых рук жены управляющего.

Расположенная неподалеку от кабинета управляющего дверь с табличкой «Комната отдыха. Только для проживающих в гостинице» вела в помещение даже еще более темное и унылое, чем фойе. Свет с трудом проникал в два маленьких окна, которые выходили на тыльную сторону зданий по северной стороне Чансери-Лейн, и в комнате отдыха царили полумрак и затхлость. К холодному пустому камину зябко жались азиатские ландыши, в самых темных углах притаились расставленные попарно старые кожаные кресла. За бамбуковым столом возле одного из окон сидел Ян Шиманович, человек в черном берете.

Вот уже почти час, плотно сведя колени и опустив толстый подбородок на сжатые кулаки, Ян предавался воспоминаниям. Так он проводил почти все свободное время. Вся его жизнь теперь заключалась в прошлом. Будущего у него не было. Он напоминал человека, страдающего неизлечимой болезнью и смерть которого могла наступить в любую минуту, без предупреждения. К такой перспективе он относился с полным безразличием, если задумывался о ней вообще. Думы его постоянно занимали два человека: Шарлотта и Мэллори.

О своей жене он сохранил точные и прекрасные воспоминания. Ему стоило лишь закрыть глаза, и она возникала перед ним ярче, чем в жизни. И сейчас, тоскуя в мрачной пыльной комнате, он видел перед собой ее образ: невысокая, крепкого сложения женщина, склонная к полноте, с мускулистыми ногами, широкими бедрами и спадающими на плечи волосами цвета воронова крыла. Шарлотте не было и семнадцати, когда они поженились. В тридцать пять она погибла.

Ян старался воскресить в памяти малейшие подробности каждого дня их совместной жизни. Он вспоминал и тяготы лишений, и простые скромные радости, вспоминал адский труд на купленной им – поляком – в чужой стране ферме. Он вспоминал отчаянные попытки вылезти из бедности, мужество и доброту Шарлотты, как гневным огнем зажглись ее глаза, когда она узнала, что второй раз за двадцать пять лет Германия напала на Францию. Он ждал, что его призовут в армию, но враг прорвал линию Мажино, и маленькая ферма около Седана сразу же попала под власть гитлеровцев. Яна, конечно, посадили бы в лагерь, если бы Шарлотта не спрятала его и не держала в укрытии, пока не схлынула волна немецких солдат. Именно у нее родилась мысль вместе пойти в ряды Сопротивления. Ян сперва колебался: это дело мужское, но она настояла на своем.

Пьер Гурвиль и Жанна приняли их с радостью, и они вчетвером как только могли подрывали коммуникации бошей. Позже к ним присоединились Жорж, Любиш и Ренли; потом Гаррис и, наконец, Мэллори.

Ян не доверял англичанам. Разве не Англия обещала помочь Польше? Разве не англичане втянули Францию в войну? Разве не они позорно бежали из Дюнкерка на свой остров, оставив Польшу и Францию на произвол Гитлера?

Мэллори Ян доверял еще меньше, чем двум остальным англичанам. Он не любил его потому, что Мэллори относился к их делу, как к игре, совершенно не обращая внимания на опасность, которая жутким страхом грызла сердце Яна. Страхом не за себя – за жену.

Когда Жанна сообщила, что Мэллори выдал Гурвиля, он не удивился. Сам он избежал ловушки гестапо только потому, что пришел позже, через несколько часов после того, как взяли Гурвиля. И нашел тела Шарлотты и Жоржа, убитых в перестрелке.

Сперва ему казалось, что Шарлотта не могла умереть. Ян жил словно в ступоре, все время ожидая услышать ее громкий смех, увидеть, как она готовит еду или стирает с тем умиротворенным выражением лица, которое служило ему постоянным напоминанием об их счастье.

Он не мог поверить. Он слышал слова, но мозг его был будто в тумане. Лишь через несколько дней он понял, что в смерти Шарлотты повинен Мэллори. Тогда отчаяние и горе сменились жаждой мести. Ян рвался в одиночку кинуться на поиски предателя, но Жанна уговорила его подождать. Она тоже хотела свести с ним счеты и убедила Яна в том, что им надо подготовиться, в частности, Яну необходимо овладеть английским языком, так как охотиться за Мэллори предстоит в Англии.

Больше года он изучал английский. Любиш, Гаррис и Ренли добровольно вызвались остаться с ними. И Рен-ли, который давал уроки Яну, был поражен его успехами. Все это время – пока они готовились, пока откладывали каждый грош, зарабатывая деньги любой черной работой, – все это время Ян лелеял свою ненависть к Мэллори и не мог смириться с тем, что в охоте участвуют посторонние. Он сомневался в своих силах, не был уверен, что сумеет обойтись без помощи в чужой стране, но мысль о том, что Гаррис и Ренли вмешиваются в глубоко личное дело, наполняла его горечью.

Затаил он неприязнь и к Жанне – за ее ненависть к Мэллори, – считая, что ее любовь к Гурвилю не идет ни в какое сравнение с его любовью к Шарлотте. С самого начала он осуждал их связь. Им нужно было пожениться, раз уж они так дорожили друг другом. Супружество – вот единственный исход настоящих отношений между мужчиной и женщиной. Если бы они были женаты, он, скрепя сердце, признал бы за Жанной право на месть. Но они не поженились. В таких отношениях не могло быть искреннего чувства.

Если бы только он мог сделать все сам, думал Ян, сидя в кресле у окна, то давно бросил бы Жанну и Ренли и продолжал охоту за Мэллори в одиночку. Но без них, он обязательно вляпается в Лондоне в какую-нибудь неприятность, которая неминуемо приведет его в полицию. А там обнаружат, что у него нет паспорта, и отправят обратно во Францию или, еще хуже, в Польшу. И продовольственные карточки умеет доставать только Жанна, и деньги все у нее, а что можно сделать без денег? Мысль о том, что врага ищет Корридон, его бесила. Он бурно протестовал, когда Ренли предложил воспользоваться посторонней помощью, но Жанна согласилась с этим, и они оказались в большинстве: двое против одного.

Единственное, что приносило Яну удовлетворение, это смерть Крю. Впервые после приезда в Англию он взял инициативу в свои руки – пока Ренли и Жанна, в растерянности, колебались. Не успел Ренли выйти из квартиры, как он всадил воришке пулю в голову. Жанна находилась в соседней комнате. Ян старался заглушить звук выстрела подушкой, но она все же услышала и вошла как раз в тот момент, когда Крю уже лежал на полу, а он сам гасил загоревшуюся наволочку.

Жанна, надо отдать ей должное, не закатила истерику, а сразу увидела возможность держать Корридона в руках. Яну никогда бы не пришло в голову свалить на него убийство Крю. Он сомневался, что на пистолете сохранились отпечатки пальцев Корридона, но, как сказала Жанна, это не имеет значения, пока сам Корридон в это верит. Главное, его можно было держать в узде. Теперь Ян хотел убедить Жанну отказаться от услуг Корридона, забрать деньги, а если он заартачится, расквитаться с ним по-своему.

Оставался еще Ренли. Он был ненадежен, да и смерть Крю его потрясла. Ян никогда не доверял этому слабаку. Правда, он неплохо показал себя во Франции, выдержал пытки гестапо, но это было во время войны, которая делает мужчин мужественными, а год покоя и безделья превратил Ренли в тряпку. Вскоре придется заняться и им…

Дверь в комнату отдыха открылась, и вошел пожилой человек. Он остановился на пороге, всматриваясь в темноту. Его морщинистое лицо выражало недовольство.

– Опять куда-то задевали «Таймс»! – проговорил он дребезжащим голосом. – Где только не искал… Я не собираюсь долго терпеть эту комедию!

Ян кинул на него презрительный взгляд и вновь отвернулся к окну.

Старик в нерешительности колебался. Гнев подточил его силы. Он был одинок, тянулся к общению и с радостью присел бы, чтобы поговорить с этим парнем, на вид иностранцем, но у него не хватало духа завязать беседу.

– Извините за беспокойство, я не знал, что здесь кто-то есть, – робко произнес он. Потом, так как Ян промолчал, старик стал хорохориться: – Уму непостижимо, как вам разрешают въезд в страну! У нас и так достаточно иностранцев. Вероятно, в правительстве сидят сумасшедшие! Нам самим скоро нечего будет есть.

– Уходи, старый идиот, – не поворачивая головы, бросил Ян.

– Что? Что вы сказали? – забеспокоился старик, очень удивленный. – Прошу прощения, я плохо слышу. Повторите, пожалуйста.

Ян нетерпеливо повел плечами, не считая нужным ответить. Старик замялся, чувствуя презрительное к себе отношение, и, не зная, что теперь делать, пробормотал:

– Вы случайно не видели «Таймс»?.. Я буду жаловаться управляющему. Вам не понять: это часть уклада нашей жизни…

Он вышел в коридор и, шаркая ногами, направился к кабинет управляющего, оставив дверь в комнату приоткрытой.

Ян встал, закрыл дверь, потом вновь занял свое место за столом и стал планировать смерть Ренли.

Жанна Персиньи вошла в гостиницу и медленно, задумчиво стала подниматься по ступенькам, сжимая под мышкой несколько газет. Она раздвинула занавеску из бусинок как раз в тот момент, когда старик, который хотел завязать беседу с Яном, стучал в окошко управляющего. При виде Жанны его рука застыла в воздухе. Он заметил молодую женщину в первый же день ее приезда и с тех пор задавался вопросом, кто она такая. Он уже много лет жил в «Эндфилде» и ненавидел его всей душой.

Но пенсия отставного капитана английской колониальной армии в Индии не позволяла ему отыскать место получше. Старика звали Генри Мидоус. Семидесятитрехлетний и совершенно одинокий, он давно не видел в гостинице такой молодой и красивой женщины. Жанна, в черном свитере и черных брюках, казалась ему пришедшей из другого мира.

– Доброе утро, – сказал он тонким дрожащим голосом и поклонился. – Вы сегодня рано… Ага, газеты! Я как раз разыскивал «Таймс». У вас случайно…

Окинув его холодным неприязненным взглядом, Жанна молча прошла мимо. Такая грубость и полное пренебрежение будто ударили старика. Он повернулся, провожая девушку глазами, и неожиданно почувствовал себя очень старым и никому не нужным.

Жанна вошла в комнату отдыха и закрыла за собой дверь.

– Полиция обнаружила труп Крю, – спокойно сообщила она по-французски.

Ян подпрыгнул и быстро обернулся.

– Я не слышал, как ты вошла, – сказал он, оправдывая свою нервозность. – Что, уже трубят?

Жанна бросила газеты на стол и села в пыльное кресло в дальнем углу.

– На первой странице.

Ян стал просматривать газеты. На его гладком пухлом лице ничего не выражалось.

– Корридон описан точно, – отметил он, закончив чтение. – Ему не ускользнуть.

– Не думаю. Он достаточно хитер, выкрутится. И с еще большим рвением будет искать Мэллори.

Ян отбросил газеты и пытливо посмотрел на Жанну.

– Но если его схватят, он расскажет про нас. Зря мы связались с таким типом. Надо было действовать самостоятельно.

– Перестань ворчать, надоело! – раздраженно воскликнула Жанна. – Если кто-нибудь и способен отыскать Мэллори, так это он. Сам посуди: он лучше нас знает страну и, кроме того, неизвестен нашему врагу.

– Повторяю, мы совершили ошибку, – сказал Ян настойчиво. – Я был против с самого начала. Зачем ты послушалась Ренли?

– Ты невежда, – повысила голос Жанна. – Только и можешь критиковать. Ты так глуп и упрям, что готов броситься в пасть волка, разделить участь Гарриса и Любиша. Ну а я на это не согласна. Ты хочешь расправиться с Мэллори сам, но для этого тебе не хватит мозгов, – как и мне, и Ренли. А Корридону хватит. Сколько раз я должна повторять? Какая разница, кто покончит с Мэллори? Лишь бы с ним было покончено!

– Это ты так думаешь, – хрипло возразил Ян. Его глаза горели сдерживаемым гневом. – Я желаю убить его собственными руками, и я доставлю себе это удовольствие!

– Ну что ж, валяй! – вспыхнула Жанна. – Не собираюсь тебя останавливать. Найди его и убей… Если сумеешь!

– Сумею – в свое время, – заверил Ян. – Вот уже больше года я жду этого момента. Не хватало только мне зависеть от каприза женщины!

– Господи, какой дурак! – презрительно бросила Жанна. – До сих пор все делала я. Это я провезла тебя в страну, я составляла планы и доставала карточки, которые дают нам возможность существовать. Я нашла Корридона. А ты… Все, что ты сделал, это убил Крю, и еще неизвестно, не придется ли нам об этом жалеть. И ты еще смеешь говорить о женских капризах!

– Увидим, – сказал Ян, отворачиваясь к окну. – Лично я не стал бы ждать. Тебя, может, это и устраивает, но меня нет. Если мы хотим быть вместе, придется действовать активнее. Иначе я возьму часть денег и займусь делом сам.

– Деньги проси у Корридона, – с насмешливой улыбкой парировала Жанна. – Они теперь у него, и если ты думаешь…

Она внезапно замолчала, так как дверь открылась, и на пороге возник Ренли. Он бросил на них быстрый взгляд, закрыл дверь и со смущенным видом подошел к камину.

– Почему ты вернулся? – спросила Жанна, подаваясь вперед. – Где Корридон?

– Не знаю, – ответил Ренли. – Я его потерял.

Наступило долгое молчание. Потом Ян повернулся к Жанне, грозно тряся пальцем.

– Вот видишь! Он удрал вместе с деньгами! А ты еще называешь меня дураком!

– Замолчи, – еле сдерживаясь, процедила Жанна, неожиданно встала и подошла к Ренли. Черные глаза пылали на ее бледном напряженном лице. – Как это случилось? Я же велела тебе не выпускать его из виду! Что произошло?

– Он отправился к себе домой, – спокойно ответил Ренли. Я наблюдал, пока не погас свет, и решил, что Корридон лег спать. С утра я ничего не ел и забежал в кафе напротив перекусить. Меня не было от силы четверть часа. Всю ночь я провел возле его двери, но утром он не вышел. Вероятно, смылся, пока я был в кафе.

Жанна яростно взмахнула руками.

– Ты почему мне не позвонил? Тебя мог бы подменить Ян. Ты что, не в состоянии соображать? Мне надо растолковывать тебе каждую мелочь?

– Его счастье, что он удрал вечером, – произнес Ренли, поджав губы. – Утром явилась полиция. Они все еще были там, когда я ушел.

Жанна и Ян переглянулись. Ян встал.

– Полиция? – переспросила Жанна.

– Да. Мне повезло, что сам не влип, – вовремя заметил полицейскую машину.

– Видишь! – торжествующе воскликнул Ян. – Говорил же, найдут!

– Его еще не поймали, – сказала Жанна, скрывая свое беспокойство.

– Я сделал все, что мог, – продолжал Ренли. – Пойду спать всю ночь не сомкнул глаз. А вы подумайте, что нам делать.

– Больше мы его не увидим, – с горечью сказал Ян. – Удрал вместе с деньгами. Теперь, когда за ним гонится полиция, плевать ему на нас. Очередной провал… – Он бросил на Жанну неприязненный взгляд. – Пора заняться тем, что мы должны были сделать неделей раньше, – найти Мэллори. Я пойду на встречу с Ритой Аллен.

– Можешь себя не утруждать, – опрометчиво выпалил Ренли. – Она мертва.

Не успел он это произнести, как понял, что допустил промашку.

– Мертва? – повторила Жанна. – Откуда ты знаешь?

– Мне сказал Корридон, – признался Ренли, сознавая, что врать опасно.

– Корридон? – Ян и Жанна переглянулись. – Когда это он тебе сказал?

Ренли переступил с ноги на ногу, вытащил портсигар и размял сигарету, чтобы дать себе немного времени подумать.

– Вчера вечером. Мы… мы столкнулись случайно на улице. Он был у нее дома.

– Ну-ка, погоди! – Ян насторожился, и глаза его стали ледяными. – Почему ты не сообщил об этом сразу?

Ренли нервно закурил дрожащими руками.

– Вы же не даете мне возможности! – резким тоном ответил он. – Я просто не успел.

– Неужели? Что-то непохоже. Ты говоришь, она мертва. Как она умерла? Что произошло?

– Корридон думает, что ее убил Мэллори.

Ян и Жанна вздрогнули.

– С чего он взял? – спросила Жанна, подняв руки к горлу.

Тем временем Ренли обрел самообладание.

– Корридон провожал Риту Аллен, – объяснил он спокойно, – а Мэллори, по его мнению, прятался у нее в квартире. У Риты развязался язык, и Мэллори, вероятно, услышал ее признания. Она поднялась наверх за какой-то вещью, потом раздался дикий крик… Рита лежала у подножия лестницы со свернутой шеей. Корридон уверен, что постарался Мэллори. Похоже на правду. Не представляю, кто бы мог это сделать, кроме него.

Ян подошел к нему вплотную.

– Что еще тебе известно? Ты ничего не скрываешь?

Ренли отпрянул от пронзительного злобного взгляда.

– Что мне скрывать? – жалобно проговорил он.

– Да? А для чего эта женщина поднялась наверх?

– Откуда я знаю? Корридон не расписывал мне все детали.

– И ты его не спрашивал? Точно? Или, может быть, просто нам не говоришь?

– Что ты себе… – сердито начал Ренли, но его перебила Жанна.

– Хорошо, Ренли, достаточно. Иди спать.

– Нет, не достаточно! – взорвался Ян. – Он врет! Я ему не верю! Я никогда ему не верил! Он что-то утаивает!

– Ты что несешь?! – встревоженно воскликнул Ренли. – Попридержи язык! Я не больше твоего знаю, что сообщила ему Рита. Корридон не из самых разговорчивых!

– Оставь его в покое, Ян, – сказала Жанна.

– Ну, нет! – вскричал поляк вне себя от ярости. – Я доберусь до правды!

– Иди ты к черту! – заорал Ренли и, повернувшись, направился к двери.

– Ренли!

Что-то в голосе Яна заставило Ренли быстро оглянуться, и он увидел наставленный на него маузер.

– Не двигайся! – продолжал Ян. – Я хочу…

– Спрячь пистолет, дурак! – закричала Жанна. – Сюда идут.

Дверь отворилась, и в комнату вошел Генри Мидоус, с детским восторгом размахивающий номером «Таймс».

– Миссис Коддистолл с самого утра…

Увидев пистолет, он запнулся на полуслове и замер с разинутым ртом. Блеклые глаза под редкими белесыми ресницами широко раскрылись и бегали между Яном, Ренли и Жанной.

– Что случилось? Что здесь происходит? – хрипло выдавил он.

Ян торопливо убрал пистолет в плечевую кобуру и с угрожающим видом шагнул к старику.

– Ян! – предостерегающе одернула его Жанна.

Мидоус попятился.

– Что… что… что…

Голос изменил ему под безжалостным свирепым взглядом Яна, и, бросив «Таймс» на пороге, он убежал, быстро семеня ногами.

На миг в комнате воцарилась тишина. Первой ее нарушила Жанна, и голос ее прозвучал одновременно сдавленно и яростно:

Сумасшедший! Проклятый дурак! Ты все испортил! Думаешь, старик будет молчать? Нам надо сматываться! Живо! Собираем вещи!

– Ничего он не сделает, – ошеломленно пробормотал Ян. – Он выжил из ума.

Поднимайтесь и укладывайте вещи! – повторила Жанна. – Если только он вызовет полицию…

Она оттолкнула Яна и выскочила в коридор. Старик исчез. Жанна бегом бросилась к лестнице.

– Она права. – У Ренли от волнения стало дергаться лицо. – Ты действительно сумасшедший дурак! И слишком любишь размахивать оружием.

Он тоже кинулся к двери. Ян, что-то ворча, последовал за ним.

– Идите скорей! – позвала Жанна с верхней площадки. – Он ушел. Скорей!

Они побежали по лестнице. Никому и в голову не пришло заглянуть в телефонную кабину возле кабинета управляющего. Генри Мидоус был там, скрючившись в три погибели. Его стариковское сердце судорожно колотилось в чахлой груди. Пистолет! Боже мой, в гостинице «Эндфилд»!.. Если бы не он, Мидоус, в комнате отдыха могло произойти убийство! Вот так!.. Этим иностранцам нечего делать в его стране. Господи, да его самого могли застрелить!..

Он задрожал. Но офицеру не должно бояться оружия. Мидоус знал, что надо делать, и был преисполнен решимости выполнить свой долг. Как только Ян и Ренли исчезли на лестнице, он выпрямился. Ему не хватало воздуха, члены сковывала чрезвычайная слабость, но не колеблясь старик снял трубку и, подслеповато прищурившись – некогда идти за очками, нельзя терять ни секунды! – дрожащим пальцем набрал номер 999.

Они вышли из своих комнат одновременно, держа в руках по кожаному чемоданчику. Все трое был одеты в старые, зеленого цвета плащи и черные береты, которыми их снабдили во Франции. Стоя на лестничной клетке, крепко прижавшись друг к другу, они чувствовали свое единство и силу, как во время войны, когда самозабвенно сражались с общим врагом. Несмотря на свое сомнительное положение, Ренли ощутил прилив энергии и бодрости. Он понял неожиданно, что жизнь для него – именно в этих ощущениях. В настоящих, не книжных событиях. В действии. И еще он с удивлением осознал, что доведись ему заново строить жизнь, он вновь связал бы свою судьбу с этими иностранцами. Приключения, опасность – но только не жалкое существование: квартирка в сером районе, опостылевшая жена, нудная работа… Жизнь человека из толпы…

Гостиница затаилась. В комнате отдыха было пусто, даже занавес из бусинок застыл, будто окаменев при виде беглецов. Все трое знали, что за ними наблюдают. За те десять минут, пока они кидали вещи в чемоданы, ситуация изменилась. Атмосфера нависшей катастрофы на каждого из них влияла по-разному.

Ренли был возбужден, полон отваги – как школьник, посмотревший фильм о герое, который в одиночку прорвался через стан врага.

Ян был испуган. До сих пор все складывалось для пего удачно, и он не мог поверить, что фортуна отвернулась. Теперь, если их общее дело сорвется, то только по его вине, по его собственной непростительной глупости. Скоро облеченные властью лица узнают, что у него есть оружие. Полиция начнет расследование, а он до смерти боялся полиции. Если его сцапают, то посадят в тюрьму. Мысль о том, что он попадет в тюрьму, а Мэллори будет разгуливать на свободе, приводила его в бешенство. Ян был готов на все, лишь бы не угодить в лапы полиции. Для него война продолжалась, и он находился во вражеском лагере. Он не отступит перед смертью, не отступит перед убийством, если это поможет ему ускользнуть.

Жанна это чувствовала и понимала, какую опасность представляет собой Ян в таком состоянии. Пытаться сейчас отобрать у него оружие бесполезно. Он всегда был безжалостен, и если она станет ему перечить, то пойдет против нее. Жанна надеялась только на удачу, на счастливый случай, который помог бы им беспрепятственно выйти из гостиницы.

Она спускалась первой, за ней следом Ян, Ренли шел замыкающим. Они двигались спокойно, не спеша, ожидая, что капкан вот-вот захлопнется. Ренли оглянулся и увидел голову женщины, склонившейся над перилами; женщина тут же испуганно отпрянула.

Жанна уже спустилась до середины лестницы, когда заметила движение, которое заставило ее замереть. В дверях комнаты отдыха стоял Мидоус; он сразу же исчез, увидев их. Жанна успела разглядеть только тощую ногу в старом, но тщательно начищенном ботинке. Значит, старик стоял на страже, так же как и жена управляющего, прильнувшая к окошку – амбразуре своей крепости.

Мидоус не терял времени даром. Он позвонил в полицию и предупредил управляющего: оружие в руках иностранцев! Волна паники проникла под мирный кров гостиницы. Даже старый швейцар, который по своей должности обязан был задерживать жильцов, намеревающихся съехать, не заплатив, покинул свой пост и укрылся в мужском туалете.

Управляющий сперва отказался поверить Мидоусу и уж было решил убедиться лично, но по здравом размышлении передумал. Конечно, Мидоус – выживший из ума занудный старик, но, в конце концов, он бывший офицер, а британская колониальная армия не плодила лжецов и паникеров. Пусть разбирается полиция!.. Управляющий не вышел из своего кабинета и на всякий случай даже запер себя на ключ.

Трое достигли фойе.

– Идем, – сказала Жанна, полагая, что счастье им улыбнулось.

Она шагнула к последнему пролету, раздвинула занавес из бусинок и резко остановилась. В гостиницу только что вошли двое полицейских. Они подняли головы, и один из них крикнул: «Минутку, мисс!» и устремился к ней навстречу.

Жанна вмиг увидела, как пропали труды четырех лет. Ее охватила паника. Она хотела повернуться и бежать и, без сомнения, поступила бы так… Но бежать было некуда.

Полицейский – высокий светловолосый молодой парень с решительными глазами – уже почти настиг ее, когда напряженную тишину гостиницы разорвал оглушительный выстрел маузера.

Глава 8

«Брайан погиб. Почти два года назад».

Корридон даже не пытался скрыть свое удивление. Его взгляд переместился с лица девушки на синие и белые цветы ее платья. Он никак не ожидал услышать подобный ответ и сразу подумал: ей известно, что он охотится за Мэллори, и таким образом она пытается сбить его со следа.

– Я не знал, – тихо произнес Корридон. – Прошу прощения. Если бы я знал, то не стал бы вас беспокоить.

Он с трудом оторвался от ее платья и, подняв глаза, встретил прямой честный взгляд.

– Ничего, – сказала девушка быстро, словно желая ободрить его. – Два года – долгий срок. Сначала мне было очень тяжело… Но нельзя же вечно жить прошлый, правда?

– Пожалуй, – согласился Корридон, не представляя, что делать дальше. – Очевидно, мне не имеет смысла продолжать поиски. Очень жаль. – Затем, поняв, что говорит не то, поспешно добавил: – Трудно поверить, что такой человек, как Мэллори, мертв. – Он отступил на шаг, нагнулся и взял лямки рюкзака. – Не смею вас больше отвлекать…

Корридон чувствовал, как ее серые глаза внимательно изучают его, и думал, не узнала ли она в нем недруга брата.

– Нет-нет, так вы не уйдете, – живо проговорила Энн. – Войдите, прошу вас. Вы с ним вместе воевали? Вы тоже летчик?

– Нас познакомили, – осторожно ответил Корридон. – Замечательный был человек… Между прочим, я Корридон, Мартин Корридон. Не хочу вам мешать…

Девушка сделала шаг в сторону и широко распахнула дверь.

– Входите, прошу вас.

Он переступил через порог и оказался в просторной студии. Деревянный каркас застекленной крыши бросал строгие квадратные тени на зеленый пробковый пол. На подрамнике стоял незаконченный холст с изображением нагой женщины. Корридон совершенно не разбирался в живописи, но его поразили глаза этой женщины. Казалось, они смотрят прямо в душу.

– Замечательно! – невольно вырвалось у него. – Ваша работа?

– Да.

Едва доставая головой ему до плеча, Энн, засунув руки в большие карманы платья, стояла так близко, что почти касалась Корридона. Некоторое время они молча смотрели на картину, затем, с оттенком печали в голосе, девушка произнесла:

– Брайан, шутя, назвал бы ее открыткой. Он мне сильно помогал. В нем от природы было заложено отличное чувство перспективы.

Глаза нагой женщины, слишком честные и проницательные, начали беспокоить Корридона. Он отвернулся и стал рассматривать студию, в которой царил образцовый порядок. С одной стороны помещения находились полки с книгами, и их пестрые переплеты красиво сочетались с многочисленными цветами, расставленными по комнате, и с развешанными по стенам картинами. Большой, покрытый подушками диван занимал место в одном углу, в другом стояла радиола.

Работы на стенах были выполнены рукой Энн. Корридон узнал ту же внутреннюю энергию, те же яркие краски и твердую точную кисть. Он еще удивился про себя, что такая хрупкая на вид девушка пишет такие мощные картины. Если в творчестве проявляется характер, то, значит, в ней таится немалая сила. Сила духа.

Корридон чувствовал себя явно не в своей тарелке, не знал, с чего начать, о чем говорить. Энн же, наоборот, была очень приветлива и обращалась с ним, как со старым знакомым.

– Когда вы познакомились с Брайаном?

Она неожиданно повернулась к нему, и Корридон с замешательством обнаружил, что ее взгляд такой же проницательный и честный, как у женщины на картине.

– Мы встретились случайно, – ответил он, жалея, что не ознакомился подробнее с биографией Мэллори, которую предоставил ему Ренли. – В течение недели жили под одной крышей… Он дал мне взаймы десять фунтов. Я хотел их вернуть.

– Садитесь, пожалуйста, – пригласила Энн. – Я давно не встречала никого из его знакомых. Теперь мне жаль, что я мало ими интересовалась… Что-нибудь выпьете или, считаете, рано?

– Выпить для меня никогда не рано, – сказал Корридон, снимая пальто. Пока она доставала из буфета бутылку джина и бутылку «Дюбонне», он продолжил: – После войны я долго провалялся в госпитале, а затем отправился в Америку. И вот недавно вернулся оттуда и вспомнил, что должен вашему брату деньги. Честно говоря, я подумал, что это прекрасный повод для встречи. Пытался найти его адрес в телефонном справочнике, по вместо его имени нашел ваше. Он как-то упомянул про сестру, Энн. Я догадался, что это вы, и вот пришел…

– Что он вам обо мне рассказывал? – Она поставила бутылки на столик. Руки у нее чуть дрожали. – Садитесь же!

– Не помню, – ответил Корридон, опускаясь в кресло.

Он не собирался лгать больше, чем необходимо. Ему и так было необычайно трудно играть взятую на себя роль, постоянно приходилось подавлять порыв во всем признаться, поведать ей о Жанне, Яне и Ренли, о причинах которые заставили его искать Мэллори.

– Мы разговорились о своих близких, и он упомянул вас. В памяти осталось имя Энн – мое любимое.

– И вы забыли остальное? Как жаль! Признаюсь, я немного сентиментальна. Мне дорого все, что связано с Брайаном.

В замешательстве Корридон обратился к помощи повой лжи:

– Правда, я не помню. По-моему, он говорил, что вы красивы…

Она испытующе посмотрела на него.

– Нет, этого он не говорил. Ну, ладно. Я не должна была вас расспрашивать.

– Простите. Напрочь вылетело из головы… Я и подумать не мог, что мне удастся с вами познакомиться.

Он поспешил сменить тему. – А как Брайан погиб? Если вы не хотите говорить об этом…

– Не хочу говорить об этом? – Девушка подалась вперед, щеки ее порозовели. Корридон поразился, что вначале она показалась ему некрасивой. – Наоборот, я только и ищу предлога, чтобы поговорить о нем! Второго такого нет!.. Через несколько недель после начала войны его сбили и взяли в плен. Он бежал и вступил в один из отрядов французского Сопротивления. Ему удалось тогда переслать мне письмо – последнее, что я от него получила. Письмо принес американский пилот, его приятель… Брайан казался таким счастливым, работая с этими людьми! Их было восемь, они пускали под откос поезда. Командиром был француз, Пьер Гурвиль. Брайан отзывался о нем восторженно, как о человеке бесстрашном, умном и справедливом. Он вообще писал очень образно, и все восемь членов группы были как живые: два француза, две француженки, два поляка и три англичанина, включая его самого. Одной молоденькой француженкой, Жанной Персиньи, он просто восхищался. Вероятно, это были замечательные люди. Я страшно волновалась, зная, какой опасности он подвергается, но ничего не могла изменить… Даже написать ему не могла. Потом из Министерства военно-воздушных сил мне сообщили, что он попал в руки гестапо и был убит при попытке к бегству. Он погиб за два дня до капитуляции Германии.

«Тупик», – подумал Корридон, уверенный, что девушка говорит то, что принимает за правду.

– Его смерть потом подтвердилась? – осторожно поинтересовался он. – Всякое иногда случается…

Энн бросила на него изумленный взгляд.

– Почему вы об этом спрашиваете?

Корридон решил прощупать, что она знает на самом деле.

– Я недавно говорил о вашем брате… С Ритой Аллен. – Он заметил, как девушка вздрогнула и сжала кулаки. – Вы знакомы? По ее мнению, ваш брат жив. Она утверждает, что несколько недель назад видела его.

Гнев, который обуял Энн при имени Риты, исчез так же быстро, как и появился. Она долго молчала, внимательно глядя на Корридона.

– Что за ерунда? Зачем вы ходили к этой женщине? Я не понимаю.

Корридон смущенно поерзал в кресле.

– Ваш брат говорил и о ней. И вот случайно несколько дней назад мы с ней встретились. Услышав ее имя, я вспомнил, что она была подругой Мэллори. Естественно, я спросил у нее, как найти вашего брата. Адреса она не знала, но заявила, что в прошлом месяце они виделись.

– Что за ерунда! – гневно повторила Энн. – Вы ошибаетесь, она никогда не была подругой Брайана. Он мне о ней рассказывал. С его стороны это было чисто плотское влечение. Вы же знаете молодых офицеров – они словно боятся что-то упустить… Ну а эта девица сама бросилась ему на шею. И сразу же стала доить из него деньги. Он и встречался-то с ней всего один или два раза… Как у нее хватает наглости делать такие заявления?!

Корридон был удивлен.

– Она дала мне понять, что их знакомство длится около шести лет. Она даже сказала, что он купил и обставил ей домик.

– Домик?! – воскликнула Энн со смесью возмущения и презрения. – Но это смешно! Брайан знал ее всего несколько дней, а потом его послали за границу. Больше они никогда не виделись.

– Он мог вам всего не говорить, – возразил Корридон, раздраженный ее слепой верой в брата. – Братья обычно не рассказывают сестрам…

– Дело не в этом, – перебила она. – Нас не касаются взаимоотношения моего брата и этой женщины. Она заявила, что он жив? Ну что ж, она лжет!

– Но по какой причине? – спросил Корридон, против воли вовлеченный в спор. – Для чего ей лгать?

Они сперва растерялась, затем ответила:

– Сколько вы ей заплатили за эти сведения?

Теперь растерялся Корридон.

– Откуда вам известно, что я ей заплатил?

– Говорю вам, я знаю эту женщину. Ради денег она способна на все.

– Да, действительно, я ей заплатил. Однако почему она скачала, что Брайан жив?

– А разве не это вы ожидали услышать? Скажи она вам, что он мертв, вы бы быстро потеряли к ней всякий интерес.

Корридон внимательно смотрел на девушку. Такая мысль не приходила ему в голову, и она посеяла в нем сомнения. Пока он раздумывал, пытаясь решить, солгала ему Рита Аллен или нет, Энн встала, прошла через комнату и остановилась у холста.

– Я начинаю беспокоиться, – произнесла она после продолжительного молчания. – Брайан никогда не упоминал вашего имени. Не знаю почему, но мне кажется, что вы не знакомы с моим братом. Что именно вам от него надо?

Корридон быстро поднялся и хотел что-то сказать, как вдруг заметил, что к дому приближается, пошатываясь, человек в зеленом плаще и черном берете. Ренли! Задыхающийся, потный, с безумными глазами, Ренли подбежал к двери, привалился к косяку и стал громко стучать.

Одним прыжком Корридон пересек комнату, распахнул входную дверь и подхватил падающее тело.

– Что случилось? – воскликнул он. – Что вы тут делаете?

Ренли пытался отдышаться. Его грудь судорожно вздымалась.

– Что случилось?!

– Они гонятся за мной по пятам, – хрипло выдавил Ренли. – Мне некуда было идти… только сюда… Этот проклятый дурак убил двух полицейских…

– Замолчите! – прошипел Корридон и поспешно оглянулся.

Сзади стояла Энн.

– Ваш брат писал в письме о Ренли, помните: один из восьми? Так вот, это он! Вы сказали, что, к вашему сожалению, плохо знаете друзей Брайана. Теперь у вас есть возможность познакомиться.

Щеколда зеленых ворот в высокой белой стене поднялась, и ворота медленно приоткрылись. Прошло несколько секунд. Потом в щель просунул голову полицейский и внимательно оглядел двор. Удостоверившись, что все спокойно, он решился открыть ворота и, сжимая в руке дубинку, медленно двинулся вперед. За ним появился второй полицейский, тоже с дубинкой.

Коттеджи стояли футах в двадцати друг от друга. Корридон, укрывшись за занавеской, видел из окна проход между двумя домиками, а также часть двора и ворота. Он видел, как оба полицейских осторожно продвигались по узкой дорожке из бетонных плит. В распахнутые ворота с любопытством глазели зеваки, собравшиеся на другой стороне улицы на почтительном, вполне безопасном расстоянии.

Рядом с Корридоном, тоже глядя в окно, стояла Энн.

Полицейские шаг за шагом приближались к правостороннему ряду коттеджей. Корридон испытывал к ним симпатию. Слишком жалкими выглядели их дубинки против предполагаемого вооруженного убийцы; и все же не чувствовалось в медленных движениях полицейских ни сомнения, ни страха.

– Вас засекли? – спросил Корридон, не отрывая глаз от окна.

Ренли, без сил повалившийся в кресло, понемногу приходил в себя. Когда он ответил, его голос звучал уже уверенней.

– Не думаю. Я был ярдах в пятидесяти впереди, потом завернул за угол и бросился сюда, по пути никого не встретив. Вряд ли меня видели. Они уже здесь?

– Осматривают двор.

Ренли с трудом поднялся.

– Если меня схватят, я пропал. Кто поверит, будто я не знал, что Ян собирается стрелять? Хладнокровное убийство на глазах у свидетелей!

– Садитесь и молчите, – оборвал Корридон, с беспокойством взглянув в сторону Энн. – Если они не знают, что вы здесь, то это еще полбеды. – Ренли упал в кресло, а Корридон продолжал, обращаясь к девушке: – Мне очень жаль. Я вам все объясню, только не сейчас. Что бы ни произошло, вас я постараюсь не впутывать. Впрочем, полагаю, вы не останетесь безучастной?

Она посмотрела на него – встревоженно, но без испуга.

– Ни вас, ни вашего товарища я никогда раньше не видела. Если полиция будет задавать вопросы, я сообщу им то немногое, что мне известно.

Корридон улыбнулся.

– Это самое разумное. Но мы не можем допустить вашей встречи. – Он взглянул на Ренли. – Придется ее связать. Поройся здесь – надо найти кусок веревки или шнура… И поторопись!

Энн быстро сделала шаг назад, но Корридон схватил ее за запястье.

– Прошу вас, будьте благоразумны, – сказал он. – Вы не пострадаете, только не кричите и не вырывайтесь. И Ренли, и меня разыскивает полиция. Мы не хотели бы прибегать к силе – разве что в самом крайнем случае. Пожалуйста, не пытайтесь сопротивляться. Как только эти двое уйдут, мы оставим вас в покое. Обещаю, что мы не причиним вам зла.

– Я чувствовала в вас фальшь… – произнесла Энн. – Хорошо, я не буду сопротивляться. Я слышала, что сказал ваш приятель. Он убийца, да?

– О господи, нет! Ренли и мухи не обидит. Он приехал в Англию с товарищами вашего брата. Стрелял Ян. Ян, помните? Поляк?

Девушка была в таком смятении, что даже не испытывала страха.

– Что все это значит? Зачем вы оба сюда пришли?

– Извините, объяснения позже, – ответил Корридон.

В комнату вошел Ренли с охапкой ремней и шарфов, найденных в спальне Энн.

– Наблюдай за двором, – велел ему Корридон, взяв два ремня.

Ренли подошел к окну.

– Так вы не будете сопротивляться?

Корридон отпустил руку девушки, но внимательно за ней следил, подозревая, что она станет кричать. Однако Энн тихо сказала:

– Нет. Что я должна делать?

– Повернитесь и заложите руки за спину.

Она повиновалась, и Корридон быстро связал ее запястья.

– Не очень туго? – спросил он, удивляясь, до какой степени ему не нравятся собственные поступки.

– Нормально.

Корридон смял в кулаке шелковый носовой платок, который дал ему Ренли.

– Откройте рот.

Теперь ей стало страшно.

– Я не буду кричать, – пообещала она и попятилась.

– Послушайте, если произойдет какой-нибудь срыв, и вас найдут в таком виде, то непременно захотят узнать, почему вы не позвали на номощь, – терпеливо разъяснил Корридон. – Кляп необходим – для вашей же пользы.

Энн немного побледнела, но позволила заткнуть себе рот.

– Ну вот и отлично, – бодро проговорил Корридон. – Давайте пройдем в спальню. Будете лежать на кровати, пока все не останется позади. Как только они уйдут, я вас развяжу.

Они миновали крошечную прихожую и попали в спальню. Девушка села на кровать и подняла на него полные страха и беспокойства глаза.

– Я хочу, чтобы вы мне верили, – сказал Корридон, становясь на колени и связывая ее ноги. – С вами ничего не случится, даю слово. Как только они уйдут, я вас тут же освобожу. А теперь лежите спокойно. Надеюсь, вам не очень неудобно?

Энн откинулась на подушки.

– Представляю, что вы сейчас думаете, – продолжал он, желая во что бы то ни стало ободрить ее. – Все будет хорошо. Вы ведь не боитесь, а?

Девушка поколебалась немного, потом покачала головой. Корридон похлопал ее по плечу, улыбнулся ей и поспешил в студию.

– Ну как? – спросил он, заглядывая через плечо Ренли в окно.

– Думаю, они осматривают каждый дом, один за другим, – ответил Ренли. Стоя рядом, Корридон чувствовал его дрожь.

– Должен сказать, что вы просто напрашиваетесь на неприятности. Чистое безумие – говорить о таких вещах при посторонних!.. Так что же произошло?

Ренли глубоко вздохнул.

– Ян прикончил двух полицейских! Дурак, сумасшедший кретин!.. Он что-то заподозрил и обвинил меня в предательстве. Я все отрицал. Тогда он вытащил пистолет и стал мне угрожать – прямо в гостинице, в комнате отдыха! И, разумеется, вошел постоялец и это увидел. Жанна поняла, что пахнет жареным, и велела нам складывать вещи. Мы уже спускались по лестнице к выходу, когда появились полицейские. Один из них бросился к Жанне, и Ян спокойно его застрелил. Второй и пошевелиться не успел, как Ян и его ухлопал… Самое хладнокровное убийство, какое я видел!

Корридон закурил.

– Единственное, чего не следует делать в этой стране, так это убивать полицейских, – мрачно сказал он. – Хуже неприятностей не бывает… Что потом?

– Я, наверное, потерял голову, – продолжал Ренли тихим голосом. – Сообразив, что они мертвы, я бросил вещи и выскочил на улицу. На гостиницу глазели прохожие – видимо, услышали выстрелы. Представляю, какой у меня был вид. Один тип попытался остановить меня, но я вывернулся. – Ренли неожиданно обернулся. Его лицо подергивалось. – Вы можете не поверить, но Жанна выбежала из гостиницы с диким криком «Держите его!», словно я убийца. Естественно, все бросились за мной, а Жанна и Ян в суматохе сели в полицейскую машину и укатили. Они проехали мимо меня, даже не взглянув, а за мной гналась разъяренная толпа…

Корридон скрыл усмешку.

– Железное самообладание!.. Ну, продолжайте. Как вы сюда попали?

– Мне повезло. Один раз я налетел прямо на полицейского, но вырвался и удрал. Я путал следы, прятался, снова бежал. Потом взял такси до вокзала Виктория. Когда я расплачивался с водителем, нас догнала полицейская машина, и один из фараонов заорал шоферу, чтобы тот меня задержал. Мне снова удалось бежать, и все началось заново. Потом я сообразил, что нахожусь рядом с Чейпи-Уок. Если бы я не завернул сюда, меня бы поймали.

Корридон хмыкнул.

– Долго оставаться вам здесь нельзя. Вы все испортили, Ренли, спутали мои карты. Я только успел наладить контакт, как появились вы.

Однако Ренли не слушал, занятый собственными переживаниями.

– Кто поверит, что я невиновен? – пробормотал он сквозь стиснутые зубы. – Те двое – настоящие дьяволы! Сперва они свалили на вас убийство Крю, а теперь хотят подставить меня.

– Действительно, дьяволы, – согласился Корридон с улыбкой. – Но это не значит… – Он замолчал, ткнул Ренли локтем и кивнул в окно. – Вот они!

Два полицейских и плешивый человечек в бежевом вельветовом костюме, скромно державшийся чуть сзади, вышли из-за ряда коттеджей и направились к дому № 2а.

– Ступайте в спальню! Предоставьте это мне, – велел Корридон. – И будьте наготове – возможно, вам придется уходить в спешке.

Звонок раздался, когда Ренли был уже в спальне. Корридон дал ему время закрыть за собой дверь, потом пошел открывать.

– Что вам угодно? – небрежно поинтересовался он.

– Мы ищем человека, который находится где-то здесь, – резким голосом ответил один из полицейских и вытянул шею, заглядывая в прихожую. – Высокий, худой, однорукий и одноглазый. На лице шрам. Одет в плащ зеленого цвета и черный берет.

– Такого не видел.

К двери протолкался плешивый. Его маленькие водянистые глазки смотрели напористо и зло, небритый подбородок был агрессивно выпячен вперед.

– А вы кто? – спросил он. – Я вас раньше не видел.

Корридон смерил его надменным взглядом.

– Вам не мешало бы побриться, – заметил он с издевательской улыбкой. – Или вы отпускаете бороду?

– Кто вы такой?!

Толстые и дряблые щеки человечка в бежевом костюме налились пунцовой краской.

– Меня зовут Хэнли. Я старый знакомый мисс Мэллори. А вам что за дело?

– Я Холройд, Криспин Холройд, – заявил плешивый, будто это все объясняло. – Сосед мисс Мэллори. Где она? Я хотел бы с ней поговорить.

– Она вышла в магазин, – бросил Корридон и демонстративно повернулся к полицейскому. – Это все?

– Если вы не видели интересующего нас человека…

– Нет, не видел.

Холройд потянул полицейского за рукав и зашептал ему что-то на ухо. Корридон уловил слова «Незнакомец… впервые… мне он не нравится…»

Корридон подмигнул полицейскому.

– Если у вас есть свободное время, то через полчаса вернется мисс Мэллори. Она вам за меня поручится.

– Ладно, ладно, – ответил тот, бросил гневный взгляд на Холройда и с явным раздражением вырвался из его хватки. – Пошли, Билл, – сказал он своему коллеге, – зря мы здесь околачиваемся. Он, вероятно, побежал дальше.

Корридон наблюдал, как полицейские и Холройд удалялись по дорожке. Холройд протестовал, но его но слушали.

– Все в порядке, – закричал Корридон, закрыв дверь.

В прихожую вошел Ренли, бледный и напряженный.

– Что будем делать с ней? – Он кивнул в сторону спальни.

– Она-то как раз у себя дома. Вопрос в том, что дела и. с вами.

Ренли прошел в студию и начал нервно мерить ее шагами.

– Положение безнадежное. Лучше всего, если я добровольно сдамся. Может быть, мне поверят.

– Кто-нибудь видел, как это произошло?

– Не знаю. Вряд ли… Они ведь все от нас попрятались. Выстрелы-то, конечно, слышали, но готов поспорить, что никто и носа не высунул.

– И все же полиции теперь наверняка известно, что вы были не один. У них есть описание Яна. Если его схватят первым, то, возможно, найдут маузер.

– Мне от этого не легче, – с отчаянием проговорил Ренли.

– Да. Надо что-то предпринять… Через несколько часов вся полиция будет на ногах.

– Что же делать? Сдаваться?

– Лучше идите со мной, – сказал Корридон после минутного размышления. – Скоро обнаружат труп Риты Аллен, и тогда все они бросятся на меня. Я направляюсь в Шотландию. Да, между прочим, я вам не говорил, что Мэллори купил вблизи Данбара остров с домом? Прекрасное убежище для нас! И кто знает – вдруг мы случайно обнаружим там его самого?

– Мы пойдем с вами, – бесстрастно отчеканила с порога Жанна, а в комнату мимо нее прошел Ян и наставил на Корридона пистолет.

Глава 9

– Я гляжу, вам доставляет удовольствие затягивать петлю на собственной шее, – насмешливо произнес Корридон, переминаясь с ноги на ногу.

– Без резких движений! – предупредил Ян. В его глазах сверкала злоба. – А ты садись! – велел он, обращаясь к Ренли.

С явным облегчением Ренли сел.

– Выходит, вы следили за своим товарищем? – спросил Корридон.

Жанна подошла к нему со спины.

– Да, – ответила она. – Не шевелитесь, я заберу у вас оружие. Если шелохнетесь, Ян будет стрелять!

– Ради бога, забирайте, милости прошу… Я-то надеялся, что больше вас никогда не увижу, – сказал Корридон, взглянув на Жанну через плечо. – Вы, конечно, знаете, что полиция совсем рядом?

Жанна засунула руку в его плащ, вытащила пистолет и отошла в сторону.

– Я все знаю, – коротко бросила она. – Не пытайтесь хитрить, Корридон. И ты тоже, Ренли.

Она обошла вокруг Корридона и опустила пистолет в карман своего плаща.

– Не мешай мне держать его на мушке, – нетерпеливо проговорил Ян. – Постарайся стоять на одном месте!

– Стрельбы не будет. Теперь у нас общие проблемы. Лучше работать вместе.

– Ваши проблемы меня не интересуют, – отрезал Корридон. – Я не сторонник убийства полицейских, так что отвечайте сами за себя. А эта хлопушка здорово смахивает на пистолет, из которого угрохали беднягу Крю. Сильно сомневаюсь, что отпечатки моих пальцев сохранились. Теперь, полагаю, я совершенно свободен.

Жанна достала из кармана дневную газету и швырнула ее Корридону.

– Не делайте поспешных выводов! – горько усмехнулась она. – Нашли тело Риты Аллен и разыскивают вас. Тут и ваша фамилия фигурирует… Так что неприятностей у вас ничуть не меньше нашего. Даже больше – нас, по крайней мере, не знают поименно.

Корридон пробежал глазами первую страницу и скорчил гримасу.

– Нет хуже врага для преступника, чем таксисты. И меня еще называют «опасным»! Да, развинтились у них нервы… – Корридон бросил газету на пол и холодно улыбнулся. – Разве я похож на «опасного»? – Он закурил и задумчиво посмотрел на Жанну. – Любопытно, как давно продают этот выпуск?

– Полагаю, не больше часа. Почему вы интересуетесь? Вас здесь видели? – резко спросила она.

– Еще бы! Я имел беседу с двумя полицейскими и одним соседом. Они занимаются поисками нашего друга Ренли. Вы их не заметили по дороге? Когда они прочитают описание, то сразу же вернутся… и с подкреплением.

– Какое описание? – хрипло выдавил Ренли. Это были его первые слова с тех пор, как появилась Жанна.

Корридон подобрал с пола газету и кинул ему:

– Можете убедиться.

Затем он посмотрел на Жанну.

– При всех обстоятельствах оставаться здесь нельзя. Нам надо сматываться.

Она сделала нетерпеливый жест.

– Все улицы в районе перекрыты полицией. Среди дня проскользнуть не удастся.

– Если мы сейчас же не уйдем отсюда, нас переловят, как крыс в ловушке, – сказал Ренли, просмотрев газету.

– Ну вот, опустились до штампов! – рассмеялся Корридон. – Лично я не причисляю себя к крысам.

Ренли бросил на него затравленный взгляд.

– Нужно уходить! Нам нельзя сидеть на месте! Они вернутся!

– Только не нервничайте. Полицейские и этот тип Холройд видели меня здесь. Хорошо – устроимся до ночи в студии Холройда. Если полиция сюда вернется и найдет дом пустым, то они решат, будем надеяться, что я прорвался через кордон. А если они снова начнут осматривать студии, я уверен, что Ян сумеет заставить Холройда покривить душой.

– Кто такой Холройд? – спросила Жанна.

– Добрый сосед. Он живет как раз напротив.

– Где сестра Мэллори?

Корридон задумчиво посмотрел на девушку.

– Удивительно! Вы всегда в курсе последних событий! Каким образом вы узнали о ее существовании?

Жанна ответила ему прямым холодным взглядом. Ее глаза на бледном напряженном лице сверкали.

– Не тяните время! Где она?

– В спальне, связанная.

– Она тебя видела? – спросила Жанна, повернувшись к Ренли.

– Да.

– В таком случае, оставлять ее нельзя.

Корридон понимал, что она права, но соглашаться не хотел.

– Если забрать ее к Холройду, все осложнится…

– Холройд! – перебил Ренли, указывая в окно. – Смотрит сюда.

Через тонкую занавеску был виден Холройд, стоявший на пороге своего дома. Он наблюдал за их коттеджем. На его бледном потном лице читалось выражение живейшего любопытства.

– Я им займусь, – быстро сказала Жанна. – Берите сестру Мэллори, все свои вещи и следуйте за мной.

Она вышла из комнаты, открыла входную дверь и зашагала по дорожке по направлению к Холройду. Не дожидаясь исхода их встречи, Корридон прошел в спальню. По беспорядку, который царил на кровати, он понял, что Энн пыталась освободиться. Она подняла на него наполненные тревогой глаза.

– Ситуация изменилась, – коротко сообщил Корридон. – Я не могу вас пока отпустить. Здесь вся банда: Жанна Персиньи и поляк, Ян. Но сюда может нагрянуть полиция, и мы перебираемся к Холройду.

Он развязал девушке ноги и помог встать. На пороге спальни появился Ренли.

– Идем! Все в порядке, она уже там.

– Захватите мою шляпу, – попросил Корридон, – и не забудьте рюкзак. – Он взял Энн под руку. – Ничего не бойтесь, я не позволю причинить вам зла.

Но на этот раз она не дала себя уговорить и резко отодвинулась.

– Будьте благоразумны… – терпеливо начал Корридон.

Оттолкнув Ренли, в комнату вошел Ян.

– Не тяни время! – злобно рявкнул он. – Тебе сказано привести ее, значит, веди, да поживей!

Он наставил пистолет на Энн, которая при виде его окаменела.

– Пошли, малышка, – сказал Корридон. – Все будет в порядке, только не надо сопротивляться.

Ян не спускал с нее глаз.

– Вытащи кляп, – приказал он. – Ее могут увидеть. Если она закричит, я буду стрелять. Накинь ей на плечи пальто. – Поляк приблизился к Энн, а Корридон подошел к шкафу за пальто. Глаза Яна были холодны, как смерть. – Попробуй сыграть с нами шутку, и я тебя убью. Я с удовольствием убью сестру предателя!

Корридон шагнул между ними, отодвинув Яна в сторону, вытащил кляп и накинул на плечи девушки пальто, чтобы не были видны связанные запястья.

– Не слушайте его, – сказал он, беря ее за руку. – Пойдем.

– Шевелись! Выходи! – прорычал Ян, обращаясь к Ренни. Тот прошел вперед, Корридон и Энн – за ним.

В студии Холройда было грязно и тесно от угрюмых безжизненных акварелей с видами Чейни-Уок и набережной Темзы. «Их здесь не меньше сотни, – подумал Корридон, устраиваясь в ветхом кресле около печи с прошлогодним пеплом. – Мертворожденные творения бездарной кисти, обреченные вечно висеть на этих стенах».

Жанна присела на подлокотник другого старого кресла напротив Корридона, опустив смуглые сильные руки на колени, и с задумчивым видом смотрела то на Корридона, то на окно.

Ренли возился в кухоньке – готовил из тех продуктов, что нашел в доме. Запах поджариваемого бекона внезапно напомнил Корридону, что он голоден.

За закрытой дверью, в спальне, Ян неохотно сторожил Энн и Холройда.

Когда Энн вместе с Корридоном вошла в дом, она оказалась лицом к лицу с Жанной. Взгляды молодых женщин встретились. Лицо Жанны посерело, в глазах зажглась мстительная ненависть, и Корридон поспешил увести Энн в спальню.

Жанна до сих пор не обрела своего обычного горького спокойствия, и, глядя на нее, Корридон с тревогой осознал, что женщин нельзя оставлять наедине. Так велика была ненависть Жанны к Мэллори, что она могла не сдержать ее в присутствии Энн.

Словно догадавшись, о чем он думает, она неожиданно сказала:

– Поговорите с ней. Узнайте, где находится этот остров. Придется взять ее с собой.

Корридон и сам уже понял, что это неизбежно, и внутренне очень тревожился. Но выхода не было. Если Энн сообщит, как найти остров, ее нельзя оставлять. Иначе полиции сразу станет известно, где их теперь разыскивать.

– Хорошо. – Корридон вытащил мятую пачку сигарет и предложил ее Жанне. – А Холройд? Что будем делать с ним?

– Он нам не нужен: ничего о нас не знает. К тому же очень важно, чтобы стало известно: сестра Мэллори у нас. Мэллори будет искать ее. Она послужит приманкой в ловушке, которую мы ему устроим.

– Почему вы так уверены, что он бросится на ее поиски?

– Не сомневаюсь, – тихо проговорила Жанна, и ее (смуглые руки сжались в кулаки.

– Нам немало еще предстоит. Путешествие будет долгим и весьма непростым. Вся полиция страны пойдет по нашим следам.

– Думаете, это меня беспокоит? Мы ушли от гестапо, уйдем и от английской полиции.

– Энн считает, что ее брат мертв. Ее известили, что он погиб при попытке к бегству. Вы уверены, что Мэллори действительно жив? Тут случайно не может быть ошибки?

– Вы хотите сказать, что это призрак убил Гарриса и Любиша и столкнул Риту Аллен с лестницы? – саркастически спросила Жанна. – Конечно, в его интересах притвориться мертвым, избавиться от нас, а потом вновь воскреснуть!

Корридон повел плечами.

– Пожалуй… Ладно, я поговорю с ней. Самое главное сейчас – найти этот остров… Кстати, о Мэллори, – продолжил он, вставая, – ваши планы придется изменить. Если мы все-таки его поймаем, то только для того, чтобы передать полиции. Понимаете? Он снимет с меня подозрения в убийстве Риты, и его повесят. Вы будете отомщены. Но не смейте его касаться! Теперь он мой. Ясно?

Жанна посмотрела на него с ледяной усмешкой.

– Мы его еще не поймали. А может, и вообще не поймаем… Поживем, увидим.

Корридон понял, что ей доверять нельзя. Они с Яном собирались убить Мэллори, это очевидно. Что будет с ним, Корридоном, им плевать. Значит, надо опередить их, самому во что бы то ни стало разыскать Мэллори и оберегать его от них, пока за дело не возьмется полиция. Операция предстояла сложная.

Не желая больше спорить, Корридон направился в спальню. Энн и Холройд сидели на стульях; их руки были заведены назад и связаны за спинками. Ян растянулся на кровати и курил, держа маузер поблизости. Он поднял голову и посмотрел на Корридона недобрым взглядом.

– Уведи Холройда и выметайся сам.

Ян быстро вскочил.

– Чего ты хочешь?

– Мне нужно поговорить с ней, – ответил Корридон, указывая головой на Энн.

– Шевелись! – велел Ян Холройду, угрожая ему пистолетом.

Лицо Холройда было пепельно-серым. Когда он поднялся, ноги его подогнулись, и он чуть не упал.

– Смелее! – ободрил Корридон. – Ничего страшного с вами не случится. Через несколько часов мы уйдем. Подумайте только, о чем вы сможете рассказать! Вы станете местным героем!

И подтолкнул дрожащего Холройда к двери.

– Сейчас я это уберу, и вам сразу станет легче, – сказал Корридон, развязывая ремень, которым были стянуты руки девушки. – Настало время немного поговорить.

Она потерла запястья, восстанавливая кровообращение, но промолчала.

– Хочу, чтобы вы поняли, – продолжал Корридон, слегка смущенный ее прямым спокойным взглядом. – Этот поляк – убийца. Жанна-психопатка, а то и просто сумасшедшая. Ренли совершенно безобиден, но слаб духом и смертельно боится тех двоих. Все они разыскиваются по обвинению в убийстве. Убить для Яна – раз плюнуть. Он уже застрелил двух полицейских и беднягу Крю, который на свою беду сунул нос куда не следует. Если Ян вообразит, что мы можем доставить ему неприятности, то уничтожит нас не задумываясь. Говорю все это для того, чтобы вы поняли: пытаться бежать-опасно.

– Если это правда, – произнесла Энн, – то каким образом вы оказались в их компании?

– Я вам уже сказал: Ян прикончил одного типа по имени Крю. Так получилось, что я беседовал с беднягой за несколько минут до убийства. Меня видели выходящим из его квартиры и теперь подозревают в преступлении. Не буду вдаваться в подробности, но если меня схватят, я с трудом сумею оправдаться, а возможно, и не сумею вообще. Вот почему я с ними: надеюсь найти доказательства, что Крю убит Яном, а не мной.

Энн недоверчиво смотрела на него, продолжая растирать запястья.

– Ничего не понимаю. Все это просто фантастично!.. Ну как я могу вам поверить?

– Подождите, – сказал Корридон. – Только, ради Бога, не вздумайте глупить.

Он вернулся в студию. Жанна и Ян перешептывались между собой; Холройд с искаженным от ужаса лицом неотрывно следил за ними глазами. Ни на что не обращая внимания, Корридон порылся в груде старых газет на столе, выбрал нужную и поспешил в спальню.

– Вот, читайте, – произнес он, протягивая газету девушке. – Здесь все детали убийства Крю. Вплоть до описания моей внешности.

Энн быстро прочитала репортаж и отложила газету на стул. Корридон заметил, что она взволнована.

– Но откуда мне знать, что не вы убили его?

– Не имеет значения. Честно говоря, если вы думаете, что я убийца, мне все равно. Главное, чтобы так не думала полиция.

– Понимаю, – сказала девушка, покраснев. И добавила резко: – Но при чем тут мой брат?

– Разве я утверждал, что он замешан в этой истории?

– Тогда зачем вы ко мне пришли? Зачем задавали о нем столько вопросов? Я не верю, что вы с ним знакомы. И почему этот человек назвал его предателем? Что он имеет в виду?

– Ваш брат мертв. Оставим его в покое.

– Они не верят, что он мертв, да? – быстро спросила она.

– Нет. Но это еще ничего не значит.

– Не верите и вы. И Рита Аллен. – Грудь Энн судорожно вздымалась, в ее глазах появился испуг. – Он жив, да? Потому они и пришли? Он им что-то сделал? Они преследуют его? Я вас умоляю, скажите, он жив?!

– Во всяком случае, так они думают, – осторожно ответил Корридон.

– Они ему больше не друзья?

– Нет.

– Почему?

– На то есть определенные причины. Вам лучше в это не вмешиваться.

– Но я хочу знать, жив ли мой брат. Я вас прошу, скажите правду!

– Вам известно не меньше, чем мне. Вы говорите, Министерство военно-воздушных сил известило вас о его смерти. Другие уверены, что он жив и скрывается, чтобы ускользнуть от возмездия. Вот все, что я могу вам сообщить. Они полагают, что если увести вас с собой, ваш брат бросится на выручку. Таким образом они надеются устроить ему ловушку… – Корридон замолчал и раздраженно щелкнул пальцами. – Я слишком много болтаю.

– Продолжайте, прошу вас, – тихо сказала Энн.

– Ну, ладно. Только предупреждаю, это будет не слишком для вас приятно. Впрочем, вряд ли вы поверите… Вот что мне рассказали. Жанну, вашего брата и Рен-ли схватили гестаповцы. У них хотели узнать, где скрывается командир группы, Гурвиль. Жанна и Ренли не сказали ни слова даже под пытками. Ваш же брат добровольно выдал эту информацию. Его и пальцем не тронули, а он им все выложил. Гурвиля поймали и замучили в гестапо. Эти трое желают отомстить за его смерть. Вот почему они ищут вашего брата.

Энн резко выпрямилась. На белом, без кровинки, лице горели широко раскрытые глаза, наполненные слезами гнева и возмущения.

– Нет! Нет! Это ложь! – вскричала она страстно. – Кошмарная, чудовищная ложь! Брайан никогда бы так не поступил! Он не способен на предательство! Как они смеют!..

Корридон закурил и аккуратно бросил спичку в пепельницу, не глядя на девушку.

– Я лишь повторил их рассказ. Эти люди сражались с ним бок о бок. Зачем им лгать? В чем смысл всех их дьявольских ухищрений, дикой жажды мести, если он не выдавал Гурвиля?

– Говорю вам, это ложь! Брайан никогда не предал бы друга, а Гурвиль был его другом. Я не верю ни одному слову!

– Ваше право, – сухо заметил Корридон. – Однако они верят, и этого достаточно.

– Вы тоже обвиняете его?

– То, что сделал ваш брат, меня никак не касается.

– Но ведь вы тоже думаете, что он предатель? Как вы смеете так думать?! Вы же его не знаете!

Корридон действительно не подвергал сомнению то, что рассказал ему Ренли. Даже сейчас, безразличный к боли и негодованию Энн, он верил этой версии безоговорочно.

– История правдоподобная. Поступок вашего брата вполне объясним. Ренли оставил в гестапо руку и глаз, Жанна вынесла страшные пытки-специальные, для женщин… Рано или поздно кто-нибудь заговорил бы. Ваш брат дал нужные сведения, и это избавило его от мучений. Я не могу его обвинять.

– Вот как? А я бы обвиняла! – Девушка сжала кулаки, и Корридону показалось, что она его сейчас ударит. – Если бы он предал друга, я бы сама… – Энн отвернулась, борясь со слезами. – Но он этого не сделал, я знаю!

– Хорошо, – проговорил Корридон бесстрастным гоном. – Что бы там ни было, ничего изменить уже нельзя. Не следовало вам рассказывать. Я и не хотел.

Она неожиданно повернулась к нему.

– Брайан жив?

– Да. Жив и здоров.

– О, Боже! – Энн бессильно опустилась на кровать.

Корридон подошел к окну и стал смотреть на белый коттедж напротив. Наступило молчание.

– Его жизнь в опасности? – наконец спросила девушка.

– Возможно, – не поворачиваясь, ответил Корридон. – Если они загонят его в угол, то непременно убьют, но судя по тому, что мне о нем говорили, он вполне способен себя защитить.

Снова повисло молчание.

– Что будет со мной?

Корридон повернулся.

– У вашего брата есть домик под Данбаром, не так ли?

Энн удивленно вскинула голову.

– Да.. Откуда вам это известно?

– На островке, верно? Где точно он находится, вы не знаете?

– Конечно, знаю. Он принадлежит теперь мне. Почему вы спрашиваете?

– Потому что мы все направляемся туда. И вы с нами.

– Думаете, Брайан там?

– Я ничего не думаю. Они уверены, что он попытается вас спасти.

Глаза девушки вспыхнули.

– Безусловно. Если узнает, где я.

Еe вера в брата выводила Корридона из себя.

– А вдруг нет? Вы ведь несколько лет его не видели!

– Он придет. Он своего не уступит.

Глядя на задумавшуюся девушку, Корридон пришел к выводу, что она необычайно привлекательна… И сам себе удивился – такие мысли!

– Вы недавно интересовались, не останусь ли я безучастной, сказала Энн внезапно. – Теперь я хочу вас спросить: па чьей стороне вы? На моей или на их?

Он не ожидал этого и досмотрел на нее с недоумением.

– То есть как?

– Вы просили меня вам доверять. Почему?

– Ну, полагаю, мне было вас жаль, – проговорил Корридон, смутившись. – Хотелось вам помочь – в конце концов, вы попали в это положение по моей вине.

– Действительно. И вы не передумали? Я имею в виду – помочь мне?

– Конечно, – суховато ответил Корридон. – Я позабочусь, чтобы вам не причинили зла.

– Вы сказали, что остаетесь с ними, лишь поскольку хотите снять с себя подозрение в убийстве. Другими словами, вы против них. Я тоже. Было бы логично объединить наши усилия, не так ли?

– Пожалуй, – с улыбкой произнес Корридон. – А вы далеко не глупы.

– Брайан тоже. Если он жив и находится в опасности, я постараюсь ему помочь. Но я и от вас ожидаю помощи. Вы ведь ничего не имеете против него?

Корридон колебался. Он никак не мог признаться ей, что Мэллори убийца.

– Я сделаю все, что в моих силах, чтобы они его не пристрелили.

– Он не предавал Гурвиля, – продолжала Энн твердым и спокойным голосом. – Вы придерживаетесь иного мнения, я знаю, но он не предавал. И вы убедитесь в этом, если встретитесь с ним на Отшельнике.

– Любопытное название.

– Остров находится в двенадцати милях от Басс-Рок, между Басс-Рок и Данбаром.

– Вы можете нас туда проводить?

Она кивнула.

– И сделаете это?

– Да, – без колебаний ответила Энн.

Корридон с удивлением посмотрел на ее исполненное решимости лицо.

– Почему?

– Я хочу, чтобы столкновение с теми тремя произошло на знакомом месте. Вы не представляете, насколько опасен остров для тех, кто не знает каждую его пядь. Безлюдье, внезапные густые туманы, множество укромных уголков, зыбучие пески и острые скалы. Мы с Брайаном знаем остров как свои пять пальцев. – Ее глаза вспыхнули. – А они – нет. О да, я приведу их.. И они еще пожалеют об этом, обещаю вам!

Глава 10

В грязной студии Холройда они ждали наступления ночи. Ян, засунув руки в глубокие карманы плаща, прислонился к стене у окна; с его тонких губ свисала сигарета. Рядом в кресле дремала Жанна. Всякий раз, стоило ей погрузиться в сон глубже, она резко вздрагивала и выпрямлялась. Ренли сидел напротив них, подперев голову рукой, мрачный и молчаливый; за весь день он едва промолвил несколько слов.

В дальнем конце комнаты, отгороженные от остальных аляповатым экраном, сидели рядом на диване Энн и Корридон. Атмосфера в коттедже была напряженной, и Корридон старался убрать Энн с глаз Жанны, уверенный, что от столкновения молодых женщин ничего хорошего ждать нельзя.

С помощью Энн он разработал маршрут поездки в Данбар. Решили, в конце концов, воспользоваться ее машиной. В Данбаре, по словам девушки, они пересядут на моторную лодку, принадлежавшую ей же, которая переправит их на остров.

Оставалось ждать наступления ночи. Полицейские не возвращались, и Корридон предположил с облегчением, что они не связали его внешность с описанием примет, опубликованным в газетах.

Каждые полчаса Ян отходил от окна и направлялся в спальню, где, привязанный к кровати, лежал Холройд. И каждый раз, проходя мимо Корридона и Энн, он бросал на девушку взгляд, полный недоверия и ненависти.

Чуть позже семи, когда начали сгущаться сумерки, Ренли пробормотал что-то насчет ужина и удалился на кухню.

Корридон, уставший от долгого ожидания, тоже поднялся и подошел к окну. Когда он проходил мимо Жанны, та вздрогнула и выпрямилась.

– Уже пора? – спросила она.

– Нет еще, – ответил Корридон, чувствуя на себе подозрительный взгляд Яна. – Стемнеет примерно через час. – Все трое посмотрели на мрачное небо. Над крышами коттеджей медленно карабкались грузные тучи. Становилось прохладнее. – Будет дождь, – продолжил он. – Повезло – меньше людей на улицах.

Остальные промолчали. Ощущая их враждебность, Корридон нетерпеливо передернул плечами и направился на кухню, где хозяйничал Ренли.

– Как дела? Помощь не требуется?

– Они со мной не разговаривают, – прошептал Ренли взволнованно. – Теперь я понимаю, что испытывал Крю.

– Не нервничайте, – сказал Корридон. Он бросил взгляд назад через открытую дверь и увидел спину Яна, смотревшего в окно. – Нас трое против двоих. Энн на нашей стороне.

– Какой от нее толк? – спросил Ренли безнадежным тоном.

– Она будет полезна, когда мы попадем на остров.

– Если мы туда попадем. Я знаю их лучше вас. Они безжалостны. Мне не доверяют…

Он замолчал, услышав сдавленный крик. Одним прыжком Корридон достиг порога кухни. Энн вышла из-за экрана, чтобы присоединиться к ним, и оказалась лицом к лицу с Жанной. В тот момент, когда Корридон влетел в комнату, Жанна, бледная от ярости, схватила Энн за руки. Ее лицо было искажено безумной ненавистью.

Корридон быстро взял Жанну за плечо и резко повернул ее к себе, заставляя отпустить Энн.

– Достаточно, – напряженно проговорил он. – Успокойся. Без драматических сцен, пожалуйста.

Секунду Жанна смотрела на него, будто не узнавая, потом попыталась нанести удар, но Корридон на лету перехватил ее руку и толкнул. Она отшатнулась и едва не упала.

– Достаточно, я сказал! – рявкнул он.

Жанна привалилась к стене, силясь заговорить, но язык не повиновался. Затем она вдруг начала задыхаться, в ней произошла чудовищная перемена. Глаза закатились и будто провалились в глазницы, мышцы лица окаменели, хриплый свист вырывался сквозь стиснутые зубы. За несколько секунд Жанна буквально потеряла человеческий облик.

– Осторожно! – закричал Ренли. – Я уже видел ее в таком состоянии…

Корридон невольно отпрянул; Энн судорожно втянула в себя воздух. Ненависть, горевшая в глазах Жанны, поразила их обоих. Пальцы Жанны скрючились, смуглые руки поднялись, словно прикидывая расстояние перед тем, как нанести удар.

Ян, до сих пор безмолвно наблюдавший, неожиданно бросился между ними и, не колеблясь, ударил Жанну в подбородок. Она повалилась вперед, но он подхватил ее и осторожно опустил на пол. С удивительной для него нежностью поляк приподнял веко молодой женщины и пощупал пульс.

– Принеси подушку, – сказал он Ренли, но выполнил его просьбу Корридон.

Ренли с расширенными от ужаса глазами замер, не в силах пошевелиться, и только смотрел на лежавшую без сознания Жанну.

Пока Ян подкладывал ей под голову подушку, Корридон достал носовой платок и вытер лицо. С неожиданной слабостью во всем теле он понял, что его первое впечатление о Жанне было правильным. Она действительно сумасшедшая.

– Принести воды? – неуверенно предложил Корридон. Он всегда терялся, сталкиваясь с болезнями и больными.

– Нет, теперь все будет в порядке, – ответил Ян. В его слегка навыкате глазах затаилась тревога, грубые руки с нежностью поправляли подушку. – Она немного поспит. Приступ. У нее иногда такое бывает. Стоит ли удивляться? – Он встал и посмотрел на Энн, бледную и испуганную. – Немногие женщины смогли бы перенести то, что выпало на ее долю.

– Но это очень серьезно, – сказал Корридон, подходя к Энн.

– Только не надо ей ничего говорить. Она сама и не вспомнит. Ерунда, нервы… – произнес поляк с напускной небрежностью.

– Не рассказывайте сказок, – сухо возразил Корридон. – Жанна вела себя как буйно помешанная. Она нуждается в уходе.

– В самом деле? – с улыбкой процедил Ян. – Не думаю. Во всем виноваты тревоги и волнения. Жанна слишком многое пережила. Она поправится, когда мы найдем Мэллори.

И он вновь улыбнулся – холодной зловещей улыбкой, от которой по спине Энн пробежали мурашки.

Жанна открыла глаза. Перед ней на коленях стоял Ян и осторожно тряс ее.

– Очнись! Как ты себя чувствуешь?

Голос доносился до нее словно издалека, в голове шумело, виски сдавливала ноющая боль. Перед глазами все расплывалось, но знакомое круглое лицо поляка действовало на нее успокаивающе. Жанна попыталась приподняться.

– Я чувствую себя хорошо… – покорно ответила она. – Я спала?

Неожиданно осознав, что сидит на полу и держится за руку Яна, девушка уставилась на него испуганно и тревожно.

– Что произошло? Что со мной случилось?

– Ты потеряла сознание, – ответил Ян голосом, каким разговаривают с больными. – Полежи немного, время еще есть. Корридон отправился за машиной.

– Потеряла сознание?! Ты лжешь! – Она судорожно вцепилась в руку поляка. – Что произошло?

– Ты просто потеряла сознание, – терпеливо повторил Ян. – Не волнуйся, ничего особенного.

Она была уверена, что он лжет, и ей стало страшно.

– Скажи честно! У меня опять был припадок?

Жанна пристально, с мольбой, вглядывалась в лицо Яна, стараясь прочитать правду.

– Как в последний раз? Признайся! Я должна знать!

Он замялся, и Жанна усмотрела в его замешательстве доказательство своей правоты.

– Приступ очень тяжелый? – спросила она, не дожидаясь ответа. – Сколько времени я была без сознания?

– Ничего страшного, – пробормотал Ян. – Обычный обморок. – Потом, видя ужас и недоверие в глазах Жанны, добавил: – По всей вероятности, больше это не повторится, так что не расстраивайся.

Жанна прикоснулась к подбородку и вздрогнула.

– Больно!.. Ты меня ударил?

– Нет! Ты потеряла сознание, вот и все. Пустяки!

– Ты меня ударил, – монотонно повторила девушка. – А говоришь, пустяки. – Она взяла его за руку. В ее голосе вдруг зазвучала энергия, вызванная отчаянием. – Ян, что со мной происходит? Я чувствую, что схожу с ума. Голова раскалывается. Мне страшно!

– Это все нервы. Вспомни, каково тебе пришлось…

– Что же будет? – спросила Жанна, выпуская его руку.

Терпение поляка иссякло.

– Мне совершенно безразлично, что с нами будет, – лишь бы мы успели найти Мэллори! Мне больше незачем жить… А тебе?

Она обхватила голову руками, сдавив пальцами виски.

– Только найдем ли мы его? И если найдем… это все. После его смерти наша жизнь теряет смысл. Нам конец.

– Моя жизнь закончилась, когда погибла Шарлотта, – просто сказал Ян. – Но давай не будем сейчас говорить об этом.

Жанна вновь схватила его руку.

– Не знаю, что бы я без тебя делала, Ян. Мы спорим между собой, иногда ссоримся, порой даже испытываем ненависть друг к другу, но когда нужно, в трудную минуту, ты всегда рядом.

Яну стала надоедать эта сентиментальность. За двадцать минут долготерпения исчерпался весь его запас нежности и доброты. Теперь он хотел только одного: чтобы она поскорее восстановила силы и не была для него обузой.

– У нас общий враг, – сухо проговорил он. – Настоящие друзья всегда спорят. Этим и испытывается дружба. Вставай, время не ждет.

Жанна сделала нечеловеческое усилие, пытаясь обуздать разыгравшиеся нервы, взять себя в руки, забыть о дикой боли в голове. Медленно, неуверенно, она поднялась на ноги, держась за Яна, постояла немного, шатаясь… Потом оттолкнула его.

– Как обстоят дела?

– Корридон с девушкой пошли за машиной, Ренли на кухне, собирает продукты.

Жанну захлестнул приступ раздражения: никогда он не может действовать правильно!

– И ты отпустил их вдвоем?!

– Я нс мог от тебя отойти, а кому-то ведь необходимо отправиться за машиной…

Она опомнилась.

– Прости меня, Ян. Только теперь им ничто не помешает удрать. Ты об этом подумал?

Поляк безразлично пожал плечами.

– Пусть удирают, мне все равно. Мы в них не нуждаемся.

– Нет, Корридон нам нужен, это он найдет Мэллори. Мы не должны выпускать его из виду!

Ян взорвался.

– Перестань талдычить одно и то же! Доверься мне! Почему ты так надеешься на Корридона?

– Не знаю. Это сильнее меня. Интуиция. Я уверена, что он найдет Мэллори. Не могy объяснить, почему, но я чувствую это, как чувствуют голод. Наши судьбы каким-то образом связаны… Я знаю: он найдет Мэллори.

Что ж, хорошо, – вздохнул Ян, стараясь оставаться спокойным. – Увидим. Только предупреждаю тебя: ему нельзя доверять.

– Знаю, – как-то беспомощно призналась Жанна, – и ненавижу его. Моя бы воля, я бы с ним не церемонилась. Однако именно он приведет нас к Мэллори.

– Пойду посмотрю, что делает Ренли, – сказал Ян, сознавая, что если они не прекратят разговор о Кор-ридоне, он может не выдержать. – Садись и жди. Скоро придет машина. Волноваться не о чем.

Он прошел на кухню.

– Ну, все готово?

Ренли бросил на него смущенный взгляд.

– Да подсобрал, что тут есть, хотя было не густо… Как она?

– Нормально. Машины пока не видно?

Ренли покачал головой.

– А Холройд – с ним все в порядке?

– Понятия нс имею. Я к нему не подходил.

Ян презрительно усмехнулся.

– От тебя немного пользы…

Он вышел из кухни, пересек студию и заглянул в спальню. Жанна усышала приглушенный возглас.

– В чем дело? – спросила она, когда поляк вбежал в комнату.

– Он удрал! – сказал Ян. – Этот идиот Ренли за ним не следил. Сейчас сюда нагрянет полиция!

– Не включайте свет, – предупредил Корридон, входя вместе с Энн в ее коттедж. – Предполагается, что мы в гараже… А теперь послушайте, что я хочу сказать. Эта женщина опасна, она сошла с ума. Вам нельзя ехать с нами.

Они стояли, почти касаясь друг друга, в темной студии. Он не видел ее лица-лишь общий силуэт, – но слышал ее ровное дыхание.

– Поклянитесь, что не выдадите, куда мы направляемся, и я вас отпущу. А им скажу, что вы убежали.

– Я поеду вместе с вами, – не задумываясь, ответила Энн. – Если Брайан жив, я должна быть там. Ему, возможно, потребуется моя помощь.

– Но Жанна просто помешанная! – с тревогой повторил Корридон. – Я не могу постоянно вас оберегать, и кто знает…

– Придется рискнуть. Теперь, когда вы меня предупредили, я буду настороже. Я отправляюсь с вами, это решено.

– Ладно, – сказал Корридон. – Будь по-вашему. Надо признать, что, зная остров, вы действительно можете помочь. Мы сэкономим немало времени… Не передумаете?

– Ни в коем случае.

– Тогда берите, что вам нужно, и побыстрей. Где у вас здесь телефон? Мне надо сделать звонок.

– Возле окна.

Как только девушка исчезла в спальне, он ощупью нашел аппарат и позвонил на почту.

– Примите телеграмму. Инспектору Роулинсу, криминальная полиция, Скотланд-Ярд. _«Сравните пули, которыми убиты Крю и двое полицейских в гостинице „Эндфилд“. Владелец маузера, из которого они выпущены, Ян… диктую по буквам: Ян Ш-и-м-а-н-о-в-и-ч. Записали? Продолжаю. Этот человек с двумя товарищами проживал в гостинице; расследование покажет, что они же три дня провели в квартире Крю. Никакого отношения, повторяю, никакого отношения к этим убийствам я не имею. Корридон»_. Вы все записали? Прочитайте, пожалуйста. – Он прослушал, хмыкнул и сказал: – Отлично. А теперь, моя красавица, отправляйте! – и повесил трубку.

Корридон хотел уже отойти от окна, когда его внимание привлекло какое-то движение. Через двор к коттеджу Холройда подкрадывались едва различимые фигуры, изредка поблескивая металлическими пуговицами. Корридон отпрянул от окна и кинулся к спальне.

– Энн! – прошептал он. – Где вы?

Она быстро возникла из темноты и чуть не столкнулась с ним на пороге.

– В чем дело? Я почти готова…

– Полиция! Бросайте все. Из дома есть второй выход?

– Да, вот здесь. Идите за мной.

В голосе Энн не было ни колебания, ни страха. Она решительно взяла его за руку и повела во тьму.

– Погодите, – сказал Корридон, когда девушка остановилась перед дверью. – Давайте разберемся. Куда мы идем?

– В гараж, потом через него на Рили-стрит, а оттуда на Кингз-Роуд.

– Хорошо. От меня не отходите. Если нас засекут, бросайтесь на землю. На этот раз они будут вооружены. Понятно?

– Да.

Он осторожно открыл дверь черного хода и выглянул наружу. В этот миг тишину разорвали три выстрела.

– Ян… – прошептал Корридон. – Дайте руку. Идем! И постарайтесь не шуметь.

Они погрузились в ночь, и тут же со стороны дома Энн раздались еще выстрелы. Совсем рядом закричали.

– Пора! – сказал Корридон и решительно повел девушку на едва освещенную Рили-стрит. – Улицу могли оцепить. Если нас остановят, предоставьте все мне.

Они быстро зашагали к ярким огням Кингз-Роуд. На полпути Корридон заметил во мраке одинокого полицейского и, не замедляя хода, взял Энн под руку.

– Приготовьтесь бежать, – процедил он краешком рта. – Вроде бы рядом с ним никого нет?

– По-моему, нет, – ответила девушка хрипловатым от волнения голосом.

– Эй, минутку! – окликнул их полицейский, замахав рукой.

– Как только подам знак, бегите, – прошептал Корридон, а затем громко обратился к полицейскому: – Это вы нам?

Теперь они поравнялись и стояли совсем рядом. Полицейский сделал еще шаг вперед, пытаясь разглядеть их в темноте, и Корридон мощным ударом в подбородок свалил его на тротуар.

– Бегите! – приказал он и подтолкнул Энн вперед.

Одного взгляда было достаточно: смятая постель, два куска веревки на полу, колышущиеся от ветра занавеси… Как давно удрал Холройд? Пятнадцать, двадцать минут назад? Полиция, вероятно, уже извещена.

Стоя на пороге позади Яна, Жанна и Ренли ошеломленно смотрели на пустую кровать. Жанна до сих пор находилась будто в полусне; ее отсутствующий вид и остекленелые глаза вызывали у Яна тревогу. На француженку всегда можно было положиться в случае опасности. В прошлом. Теперь об этом не могло быть и речи.

По всей вероятности, она еще не оправилась от приступа, решил Ян, и сейчас ни на что не годна. Он быстро посмотрел на Ренли и к своему огромному облегчению убедился, что британец, как ни странно, сохраняет присутствие духа.

– Они вот-вот будут здесь. – Ренли сразу оценил нависшую над ними угрозу. – Если Холройд позвонил, у нас остаются буквально считанные минуты.

– Да, и на этот раз полиция будет вооружена, – мрачно добавил Ян. – Отсюда смыться – не то что из «Эндфилда»… Пригляди за Жанной. Я посмотрю, что там снаружи.

Он инстинктивно понял, что на Ренли сейчас можно положиться. Нависшая угроза, безнадежность их положения обострили его чутье, вернули ему мужество. Время пошло вспять. Это был тот самый Ренли, кто сражался с гестапо, кто выдержал все пытки; член непокоренной девятки.

Ян почувствовал эту перемену. Он вспомнил, как всего двенадцать часов назад собирался убить его, и криво усмехнулся.

– Вылезай в окно, – посоветовал Ренли. – Возможно, у двери засада.

«Правильно», – подумал Ян. Былые навыки быстрее возвращались к Ренли, чем к нему. Он вытащил из кобуры маузер и взвесил его на ладони.

– Дай ему пистолет Корридона, – велел он Жанне.

Но та стояла как статуя: молча, не шевелясь. Слышно было только, как из ее груди с шумом вырывался воздух.

– Забери у нее оружие, Найджел, – сказал Ян, впервые обратившись к англичанину по имени. Он хотел показать Ренли, что вновь доверяет ему, и не мог найти иного пути, не мог выразить свое чувство словами.

Ренли сунул руку в карман Жанны и достал оттуда пистолет. Девушка с дрожью отстранилась.

– У меня болит голова, – простонала Жанна, прислонясь к стене и сжав виски руками.

У Яна вырвался жест отчаяния. Ренли снял пистолет с предохранителя, и в ночной тиши щелчок прозвучал как выстрел.

– Пойду проверю, что делается позади дома, – сказал Ренли. – Стой здесь, пока я не вернусь, – обратился он к Жанне, – и ни о чем не волнуйся.

В его голосе сквозили внимание и забота, и Ян подумал, что вот в таких безнадежных ситуациях и проявляется старая дружба.

Когда Ренли беззвучно скрылся, Ян подошел к окну, раздвинул занавеси и стал вглядываться во тьму. Он ничего1 не увидел, но все же его инстинкт, хоть и дремавший до этого, но не утративший своей остроты, подсказал: снаружи опасность. Ян отворил окно и прислушался. Сперва доносился лишь монотонный гул движения на Кингз-Роуд, потом, когда уши привыкли к отдаленному шуму, стали выделяться другие, тихие, почти неуловимые звуки: плеск воды о бетонный парапет, шуршание подошв по асфальту, позвякивание металла, приглушенные голоса. Ян застыл и напрягся, а затем, когда глаза, наконец, свыклись с темнотой, различил силуэты людей, занимавших позиции перед коттеджем. Поблескивание пуговиц подтвердило его догадку. Полиция была уже здесь-осторожно и неторопливо окружала логово затравленного, но еще очень опасного зверя.

Вернулся Ренли.

– Вот и все, – сказал он. – У черного хода караулят четверо.

– Впереди я насчитал пока восемь, – ответил Ян. – На самом деле их гораздо больше, а улицы наверняка перекрыты. Нам придется нелегко.

Он говорил вяло и невыразительно, но горло его пересохло, сердце судорожно колотилось, в висках стучала кровь.

Они молча стояли в темноте. Вновь Ян почувствовал, какое спокойствие исходит от англичанина, и злился на себя за то, что сам находится на грани паники.

– Втроем нам не уйти, – сказал Ренли. – Бери Жанну и попробуй прорваться через черный ход. Я вас прикрою.

Ян не мог поверить своим ушам.

– Ты нас прикроешь? – тупо повторил он. – То есть как?

– Идите, – настаивал Ренли. – Это единственный шанс. Бери ее с собой и беги.

– Ты понимаешь, о чем говоришь? – спросил потрясенный Ян. – Тебя же прикончат!

– Какая разница? – Ренли подавил всколыхнувшуюся в нем бурю чувств. – Мне все равно конец. Сейчас не время для долгих речей. Надеюсь, вам удастся проскользнуть.

– Да… – Яну было стыдно – и это тот человек, которого он совсем еще недавно собирался пристрелить! – Но ты тоже имеешь право…

Ренли оборвал его, оттолкнув от окна:

– Забирай Жанну! Как только я начну стрелять, бегите!

Ян нашел в темноте руку англичанина и сжал ее изо всех сил, униженный тем, что обязан ему жизнью.

– Мой верный друг, – проговорил он, хотя из души рвались проклятья. – Мой добрый верный друг!..

И исчез, оставив Ренли одного.

Некоторое время Ренли стоял, не шевелясь, потрясенный чудовищностью своей жертвы. Ян недавно сказал, что война для них продолжается. А на войне, когда человек отдает жизнь за друга, это героизм – так всегда считал Ренли. И еще больший героизм, пытался убедить он себя, – отдать жизнь за врага. Он не питал никаких иллюзий относительно Яна. Рано или поздно поляк убил бы его – пулей в голову, ножом в спину, какая разница? Все равно он был приговорен; Ренли не заблуждался на этот счет.

Так лучше. Теперь они будут помнить его до конца своих дней. И больше не придется ожидать смерти, следя за каждым движением Яна, не спать по ночам, боясь повернуться спиной…

А еще, думал Ренли, этим поступком он, наконец, одержал победу: заставил Яна назвать его своим лучшим другом!.. Ренли горько усмехнулся. Это триумф: ибо спаси ему Ян жизнь, он бы не назвал его другом.

Стволом пистолета Ренли чуть отодвинул занавеску, и холодный сырой воздух из открытого окна коснулся его разгоряченного лица. Сомнений нет: стоит начать стрелять, и конец наступит быстро. Те, снаружи, шутить не намерены. Убиты два их товарища, и они церемониться не станут… Интересно, что будет с Мэллори? Мэллори… Жаль парня. Какой бес в него вселился – пойти на предательство?.. Но если бы не Мэллори, эта фантастическая ситуация и возникнуть не могла!

С другой стороны, горько отметил Ренли, если бы не Мэллори, он бы сейчас работал на заводе или протирал штаны в конторе; снимал бы пенки с людской жалости, показывая пустой рукав и черную повязку поверх глаза, как нищий выклянчивает подаяние, щеголяя своими лохмотьями. По крайней мере Мэллори избавил его от такого унижения. Мэллори наградил его быстрой смертью…

«Кто знает, – сказал себе Ренли, – быть может, мы еще встретимся на том свете?» И хотя он не верил в «тот свет», все же почувствовал облегчение.

Потом Ренли услышал, как Ян отодвинул засов на двери, и на короткий, кошмарный момент его уверенность вдруг ослабла, и он задрожал, больше чем полиции боясь этой слабости, своей собственной несостоятельности. Пистолет в руке стал весить тонну. Чтобы поднять его, требовалось колоссальное усилие. Ян прошептал: «Мы готовы», и были в этом шепоте и нетерпение, и недоверие.

Тогда Ренли рывком отдернул занавеси, встал, не скрываясь, прямо перед окном и, хотя все его нервы кричали в агонии, сжавшись в ожидании смертельного удара, начал стрелять в темноту.

Глава 11

Такси подъехало к тупику рядом с клубом «Аметист». Шел дождь – холодный серый занавес в свете уличных фонарей. Флит-стрит была пустынна.

Склонив голову, будто закрывая ее от брызг, Корридон расплатился с водителем и под проливным дождем побежал с Энн по переулку.

Он направился прямо к служебному входу, открыл железную дверь и втолкнул девушку в тускло освещенный коридор, где пахло помоями и кухней.

– Пока все в порядке. Если я найду Эффи, несколько часов мы здесь будем в безопасности, – тихо проговорил Корридоп и стряхнул с плаща воду.. – Ждите здесь. Я постараюсь не задерживаться.

– Хорошо, – ответила Энн. – А если кто-нибудь меня увидит?

– Скажите, что вы подружка Эффи. Но я быстро. – Он дотронулся до ее руки и улыбнулся. – Вы молодец. Можно подумать, вам каждый день приходится убегать от полиции.

– Идите к Эффи, – напомнила Энн. – Комплименты подождут.

«Феноменальная девушка! – думал Корридон, быстро шагая по коридору, ведущему к подземным кухням. – Какая выдержка! Она не дрогнула. Если Мэллори из того же теста, то понятно, почему Жанна и Ян так его опасаются!»

Дверь на кухню была приоткрыта, и Корридон, не входя, заглянул внутрь: разгоряченные повара носились между плитами, в ноздри ударил сильный запах лука и топленого жира. Эффи он не увидел и двинулся дальше. Девушка сидела в овощной и чистила картошку, тихонько что-то напевая.

– Эффи! – окликнул он с порога. – Ты одна?

От неожиданности она выронила нож и, глядя на него широко раскрытыми глазами, поднялась, прижав к груди кастрюлю с картошкой.

– Мистер Корридон!

Он вошел в помещение, ногой прикрыл дверь и улыбнулся.

– У меня, как обычно, неприятности. Нужна твоя помощь… Не откажешь?

– Конечно! – Эффи отставила кастрюлю. Ее большие глаза потемнели от беспокойства. – Что случилось, мистер Корридон?

– Можно подняться к тебе? Со мной друг. Я не хочу, чтобы Зани знал, что мы здесь. Кстати, где он?

– В зале. Я должна почистить картошку, а потом свободна. Вы найдете мою комнату?

– Надеюсь. Приходи, как только освободишься. Раздобудь, пожалуйста, железнодорожный справочник с расписанием поездов и прихвати что-нибудь поесть. Но главное, о нас никому ни слова!

– Не волнуйтесь, мистер Корридон. Идите ко мне. Я буду минут через десять.

Он обнял ее за хрупкие плечи и дружески привлек к себе.

– Ты замечательная девочка, Эффи. Я знал, что когда-нибудь ты меня выручишь.

– Вас ищет полиция? – спросила Эффи, нежно прикоснувшись к его руке.

– Боюсь, что да, – ответил Корридон с улыбкой. – Не тревожься, выкрутимся… Приходи поскорей.

Он вернулся к Энн, которая, прислонившись к грязной стене, ожидала его с невозмутимым спокойствием.

– Идем наверх. Эффи разрешила нам подняться в ее спальню.

Они достигли комнаты, никого не встретив. Прежде чем зажечь свет, Корридон задернул шторы.

– Давайте помогу, – предложил он, когда девушка сняла плащ, и повесил оба плаща-ее и свой – на крючок за дверью. – Садитесь на постель, там удобнее, чем на стуле… – И добавил, улыбаясь: – Вот теперь вы не скажете, что ведете спокойный образ жизни.

– Если я художница, – ответила Энн с легкой насмешкой, – то это еще не значит, что я божий одуванчик… Все время думаю о тех троих – им ведь оттуда не ускользнуть, правда?

– Держу пари, что как раз наоборот. Они не новички в таком деле. Давайте полагать, что они ушли, и в своих планах исходить из этого. Я настоятельно рекомендую вам вернуться домой. Пока вы ни в чем не замешаны, но если останетесь со мной, то рано или поздно попадете в серьезные неприятности.

– Вы очень хотите от меня отделаться? Я не боюсь неприятностей и отлично могу постоять за себя-вся в Брайана.

– Похоже на то, – сухо произнес Корридон. – Но зачем связываться с полицией? Если уж вы должны попасть на остров Отшельника, почему бы вам не отправиться туда самостоятельно?

– Я считала, что мы договорились объединить усилия. – Ее глаза насмешливо блестели, но лицо оставалось серьезным.

– Это было до вмешательства полиции, – терпеливо возразил Корридон. – Дело в корне изменилось.

– Я уже потеряла из виду тех троих, – с внезапной твердостью сказала Энн, – и теперь не намерена терять из виду вас… К тому же, – добавила она, рассмеявшись, – вам не найти этот остров без меня, а я хочу, чтобы вы попали туда раньше, чем они.

Корридон нахмурился и задумчиво посмотрел на нее.

– Поразительно… Женщины так себя просто не ведут! Все совершенно неправильно: вы должны быть смертельно напуганы. А вместо этого с первым встречным – который практически напал на вас, – бросаетесь в дикую авантюру!.. Не понимаю.

– Во всем виновата война, – со смехом проговорила Энн. – Надеюсь, вы не думаете, что я валяла дурака у себя дома? Вот так и сложились иные нормы поведения– или дурные привычки, не знаю, как правильнее назвать. С тех пор я старалась вести тихое, мирное существование, но преуспела лишь наполовину, когда неожиданно появились вы… – Она помолчала и улыбнулась. – Скажем, я люблю острые ощущения и не собираюсь лишать себя такого удовольствия.

– Что же вы делали во время войны? – подозрительно спросил Корридон.

– То же, что и вы. Сперва я вас не узнала, но потом сообразила. Я много о вас слышала. Вашим инструктором был Ричи, да? А я была в группе Мэссингема.

– Мэссингема?.. Боже милосердный! Не хотите ли вы мне сказать, что вы были в команде его сумасшедших амазонок?

– Именно. Десять прыжков с парашютом. Я даже немного горжусь.

– Когда нам сообщили, что готовится девичий парашютный десант, мы решили, что это новое секретное оружие! – Глаза Корридона заблестели. – Господи, если б Мэссингем знал, какие шуточки мы сочиняли о его ударных войсках!.. Будь я проклят! Вот, значит, как…

– Не удивляйтесь, – сказала Энн. – Глядя на меня, многие думают, что я хрупка, как спичка. Поверьте, это не так. Я вполне могу постоять за себя.

– Не сомневаюсь, – заверил Корридон, всегда испытывавший глубокое уважение к воспитанницам Мэссингема. – Естественно, это все меняет…

В дверь тихонько постучали. Вошла Эффи, неся поднос с едой. И едва не выронила его, увидев Энн. Корридон заметил, как потемнели ее глаза. Она будто погасла и оттого сразу потеряла всякую привлекательность.

– Заходи, Эффи. – Корридон взял у нее из рук поднос. – Познакомься – Энн Мэллори. Энн, это Эффи, мой лучший друг.

Но даже эта неуклюжая лесть не затушила холодного огня в глазах молодой девушки. И когда Энн поблагодарила ее за помощь, Эффи покраснела и отвернулась, сразу же почувствовав в незнакомке соперницу.

– Расписание принесла? – спросил Корридон, опуская поднос на стол, и посмотрел на часы: десять с минутами.

– Сейчас попробую найти, мистер Корридон, – неприязненно ответила Эффи и вышла из комнаты.

Корридон нахмурился.

– Давайте скорее поужинаем, – сказал он. – Нельзя терять времени.

Энн взяла сэндвич с цыпленком, потом протянула тарелку Корридону.

– Она в вас влюблена?

– Кто? Эффи? – Корридон пожал плечами. – Наверное… Милая девочка. Боюсь, что я сам виноват… Я знал се совсем ребенком и хотел бы помочьей избавиться от заячьей губы. Она была мне верным товарищем, вот и вес, – по крайней мере, с моей стороны.

Энн заметила его смущение и тактично сменила тему.

– Хорошо бы узнать, что случилось с теми тремя. Нам надо попасть на остров раньше их.

Вернулась Эффи с расписанием.

– Послушай, – обратился к ней Корридон, – я должен уехать из Лондона. Нет смысла вдаваться в подробности, чем меньше тебе будет известно, тем лучше для тебя же. Сегодня вечером мы отправляемся в Шотландию. Потребуется еда в дорогу, и еще я хочу, чтобы ты проводила нас на вокзал и купила билеты. Полиция, конечно, взяла вокзалы под наблюдение; нам очень важно сесть на поезд незамеченными. Ты поможешь?

– Хорошо, мистер Корридон, – мрачно ответила Эффи. Мысль о том, что Корридон едет с этой девушкой, ранила ее в самое сердце.

– Пожалуйста, приготовь провизию и попроси подняться сюда Макса.

– Постараюсь, – безжизненным голосом ответила Эффи и вышла из комнаты.

– Бедняжка, по-моему, принимает меня за свою соперницу, – с тревогой сказала Энн. – Не лучше ли вам успокоить ее на этот счет?

– Боюсь, это невозможно, – произнес Корридон, оторвав глаза от справочника, который он сосредоточенно изучал. – Я и сам-то не вполне спокоен на этот счет.

Энн на секунду опешила, а потом высокомерно повела плечами.

– Вы вовсе не обязаны говорить мне подобные вещи. Я бы даже предпочла, чтобы вы воздержались от подобных комплиментов.

Корридон вновь уткнулся в справочник.

– Хорошо, – сказал он, пробегая взглядом расписание поездов на Шотландию. – Но дело обстоит именно так, и я решил, что вам не мешает об этом знать… Есть поезд в час ночи на Данбар с вокзала Кингз-Кросс. Завтра в полдень будем на месте.

– Думаете, вокзалы под наблюдением?

– Если те трое ускользнули, полиция наверняка начеку– перекроет все так, что и мышь не проскочит, – ответил Корридон. – Вот почему я и хочу, чтобы билеты взяла Эффи. Мои приметы известны всем; а теперь, возможно, известны и ваши.

Энн пошарила по карманам.

– Не угостите сигаретой? Я все оставила дома. Жаль, что не было времени собрать вещи.

– я тоже оставил свой рюкзак, – посетовал Корридон, протягивая ей пачку сигарет. – Причем у Холройда. Полиция узнает, что я был там вместе с Яном. Просто здорово, да? – Он раздраженно махнул рукой. – Я, видимо, совсем ошалел, раз не подумал об этом раньше.

Дверь приоткрылась, и в проеме возникла голова Макса. Его глаза остановились на Энн, и он тихонько присвистнул.

– Я тебе нужен?

– Входи и закрой за собой дверь, – коротко сказал Корридон. – Знакомить вас не стану. Чем меньше ты будешь знать, тем меньше тебе придется лгать.

Макс отвесил Энн глубокий поклон.

– Весьма сожалею, мадам.

– Ладно, ладно, – поморщился Корридон. – Оставь свои светские замашки для более подходящего случая. Слышал что-нибудь о перестрелке на Чейни-Уок?

Макс улыбнулся.

– Еще бы, весь клуб гудит! Только об этом и говорят.

– Что там произошло?

– А ты не знаешь?! – удивился Макс. – Ну и ну!

– Что же там произошло? – сухо повторил Корридон.

– Та самая троица, что шлепнула двух фараонов в «Эндфилде». – Судя по восхищенному блеску в его глазах, Макс не жаловал спокойную жизнь. – Полиция получила сведения, что их можно найти в одной из студий на Чейни-Уок, и окружила дом. Однорукий задержал полицейских, а двое других спаслись бегством через черный ход. Пальба была отчаянная. Хотел бы я там присутствовать! Похлеще того случая на Сидни-стрит, Впрочем, ты тогда под стол пешком ходил…

– Бог с ней, с Сидни-стрит! Им удалось бежать?

– Да, тем двоим. Однорукого просто изрешетили. Жаль парня. Вот кому не откажешь в выдержке… – Макс печально покачал головой. – Те двое пустили в ход нож – одного фараона прикончили, а другого ранили. Говорят, один из них задет, но, возможно, это болтовня. Во всяком случае, оба скрылись.

Корридон и Энн обменялись взглядами.

– Хорошо, Макс, благодарю. Держи рот на запоре.

– Не беспокойся. – Макс замолчал, не сводя задумчивых глаз с Корридона. – Ходят слухи, что ты как-то связан с той троицей… Выдумки, полагаю?

– Сейчас не время задавать вопросы, – отрезал Корридон.

– Понятно… Мое дело предупредить. Полиция твердо обещала найти эту парочку. Фараоны буквально на ушах стоят! Будь осторожней.

Корридон кивнул.

– Я буду осторожен. – Он вытащил из кармана две пятифунтовые банкноты. – Вот, купи себе галстук.

Тонкие пальцы Макса приняли деньги.

– Если бы не нужда, я бы их не взял, – проговорил он. – Спасибо. Я могу тебе еще быть полезен?

Корридон покачал головой.

– Счастливо, Макс.

Макс снова поклонился Энн.

– Надеюсь, наша следующая встреча, мадам, состоится при более благоприятных обстоятельствах, – сказал он.

И исчез – так же тихо, как и появился.

Одинокая электрическая лампочка, свисавшая с потолка часовни, едва освещала пол и передние скамьи. Серебряное распятие тускло блестело в мерцании двух восковых свечей, горевших по обеим сторонам алтаря. В глубине часовни, закрыв лицо руками, сидела старуха. Ее громкое астматическое дыхание нарушало тишину и напоминало мужчине и женщине, затаившимся в тени на задней скамье, что они не одни.

Старуха не торопилась уходить. Она вошла в тот момент, когда Ян, болезненно скривившись, снимал плащ, и села неподалеку, а теперь молилась с таким усердием, что Ян просто бесился. Он старался пережать вены, но рана в левом бицепсе постоянно кровоточила. Кровь пропитала рукав, капала на скамью и белый каменный пол часовни. Снять пиджак и тем самым привлечь внимание старухи Ян опасался – полицейские прочесывали близлежащие улицы. Один крик, и они были бы здесь.

Жанна сидела рядом, не сводя глаз с сияющего распятия, и ее полное безразличие приводило раненого в ярость и отчаяние.

Случилось чудо, им удалось бежать. Жанна ничем не помогала и была только обузой; кукла, которую приходилось тащить и толкать. Охваченная пугающей апатией, она, похоже, просто не отдавала себе отчета в опасности. Ян до сих пор не мог понять, как им посчастливилось прорваться через кордон. Был момент, когда казалось, что все пропало. Из темноты возник фараон. Он поднес ко рту свисток и замахнулся дубинкой, но свист замер у него на губах, когда Ян ушел от удара и воткнул ему в живот нож. Во тьме грянул выстрел, и пуля раскаленной иглой прошила руку Яна. Но он не выпустил Жанну, а, скрипя зубами от боли, потащил ее за собой, ища брешь в цепочке безжалостных охотников.

В ту секунду, когда уже казалось, что выхода нет, и им завладело отчаяние, Ян увидел церквушку. Он рванулся к ней и, притянув к себе Жанну, затаился у входа, стиснув в руке нож. А полицейские пробежали мимо, разрывая тишину сырого воздуха пронзительными свистками, уверенные, что дичь не уйдет.

Только тогда Ян понял, что кровь ручьями льется из его руки. Голова будто горела, в ушах стоял звон, мешающий прислушиваться. Держа Жанну за руку, Ян увлек ее в часовню, сел на скамью и тут же провалился во тьму, где не было ни боли, ни убийств, ни кошмарной опасности оказаться схваченным и запертым, подобно дикому зверю, за железной решеткой.

Но легкость, с какой истощенный мозг был готов принять беспамятство, испугала Яна, он заставил себя встряхнуться. Рассчитывать ему приходилось только на себя, Жанна ни на что не годилась. Она сидела, глядя прямо перед собой чуть расширенными темными глазами; ее рот дергался в тике, пальцы судорожно сжимали виски.

Ян украдкой обернулся и бросил взгляд назад – взгляд, выдававший его растерянность и страх. Старуха по-прежнему сидела на месте, наклонившись вперед, закрыв лицо руками и облокотись на переднюю скамью. Дыхание ее стало еще громче. Она больше не молилась; она спала.

Ян расстегнул пиджак, скривившись от боли, снял его и с испугом посмотрел на пропитанный кровью рукав.

– Сделай что-нибудь! – отчаянно прошептал он на ухо Жанне. – Я истекаю кровью. Помоги мне!

Девушка медленно повернула голову и уставилась на него отсутствующим взглядом, будто в полудреме. Он сватил ее за руку и встряхнул, глубоко вонзая ногти в кожу. Девушка попыталась освободиться, но Ян еще сильнее сжал ее руку.

– Я истекаю кровью! Помоги мне!

Тогда Жанна наконец пришла в себя и перевела взгляд с его лица на рукав.

– Дай нож, – сказала она, вырываясь. – И сними свой шарф.

Он с облегчением вздохнул и протянул ей нож. Жанна с присущей ей ловкостью отрезала рукав и открыла опухшую рану.

– Сделай тампон и как можно туже перевяжи. Надо остановить кровь.

Она сделала тампон из нескольких носовых платков и перетянула руку шарфом.

– Вот теперь хорошо, – выдохнул Ян, смахнув выступившую на лице испарину. – Помоги мне набросить плащ. Старуха может проснуться.

Потом оставалось только ждать. Он устроился поудобнее и положил около себя пистолет. В нотах чувствовалась слабость, и Ян с ужасом подумал, как много крови потерял. Если сейчас появятся полицейские, о бегстве нечего и мечтать. Он убьет столько, сколько сможет, и застрелится. Живым им его не взять.

Ян посмотрел на часы: четверть одиннадцатого. Интересно, что с Корридоном и той девчонкой? Если им удалось уйти от полиции, собираются ли они на остров? Действительно ли Мэллори скрывается там, как предполагает Корридон?..

Ян протянул руку и дотронулся до холодного ствола пистолета, словно желая набраться от него сил. Он знал, что времени ему осталось немного. Рано или поздно полиция его настигнет. Если он хочет поймать Мэллори, это нужно сделать как можно скорее. Остров-вот последняя надежда. Если Мэллори там нет, то придется – признать свое поражение. Теперь, когда по пятам гонится полиция, невоможно искать Мэллори по всей стране. Надо любой ценой попасть на остров… Но как это сделать, Ян не имел ни малейшего представления.

Была уже полночь, когда он решил, что можно без особого риска выйти на улицу. Старуха, так и не заметив их, давно ушла.

Долгое время в часовне царила тишина. Потом Ян ласково тронул Жанну за плечо, выводя ее из дремы.

– Пора идти. – Его рука болела и словно отнялась. – Ты хорошо себя чувствуешь?

Жанна выпрямилась, и он с удовлетворением отметил, что в ее глазах появилось осмысленное выражение. Она понемногу приходила в себя.

– Все нормально, – ответила Жанна и поправила растрепавшиеся волосы. – А ты? Как твоя рука?

– Ничего, обойдется. Нужно идти!

– Я не слишком-то тебе помогала, верно? – неожиданно спросила она.

Ян покачал головой, чересчур усталый и обеспокоенный, чтобы быть мягким.

– Теперь тебе придется наверстывать. Я сейчас мало на что способен. Мне плохо.

– Что надо делать?

– Ты меня спрашиваешь? – резко сказал Ян. – Разве не ты всегда составляла планы?

Жанна посмотрела на него долгим и беспомощным взглядом, тщетно пытаясь сосредоточиться, и Ян с ужасом понял, что на нее рассчитывать нельзя. Последний приступ явно помрачил ее рассудок. Прежде Жанна быстро приходила в себя и становилась как всегда энергичной и находчивой. Но теперь ее умственные способности были совершенно расстроены, и держалась она только за счет своей воли и выдержки. Она отчаянно заставляла себя думать и все равно не знала даже, с чего начать.

– Остров, – нетерпеливо напомнил Ян. – Нам надо попасть на остров. Как туда добраться?

– Поезда в Шотландию отправляются с вокзала Кингз-Кросс. Автомобиль для нас исключен.

– Кингз-Кросс? Где это? – спросил он, покачиваясь из стороны в сторону, чтобы унять боль.

– Возле Грей-Иннз-Роуд. Придется идти пешком.

У Яна сжалось сердце. Долгий переход страшил его. Ноги дрожали, время от времени накатывалась дикая слабость. Он знал, что не выдержит дороги.

– Боюсь, мне не дойти, – проговорил поляк и тут же подумал, что если она поймет, в каком состоянии он находится, то, весьма вероятно, захочет его бросить. Он решил при малейших признаках предательства убить ее. Теперь голова у него была легкой и кружилась, а боль в руке доводила до исступления. Ян с трудом скрывал отчаяние и гнев. – Я потерял много крови.

Жанна повернулась, окинув его взглядом, и увидела серое искаженное лицо, бусинки пота, выступившие на лбу, и клокотавшую внутри ярость.

– Ян… – Она мягко прикоснулась к его раненой руке. – Не волнуйся, все будет хорошо. Мы найдем какой-нибудь выход. Я тебя не брошу. Ты так много сделал для меня… Рискнем взять такси?

Ян облизал пересохшие губы. Чего он совершенно не ожидал от нее, так это проявления доброты. Смерть Пьера убила в ней все человеческие чувства, и эта неожиданная жалость тронула его до глубины души.

– Пешком я далеко не уйду, – промолвил он. – Без такси нам просто не обойтись. Я оставлю свой плащ здесь, а ты дай мне твой. Может, нас и не узнают, если мы будем с непокрытыми головами. Не забудь, они ищут береты.

Жанна сняла плащ и накинула его ему на плечи, скрывая раненую руку.

– Нужно уточнить расписание. – Приняв ответственность и инициативу на себя, она вновь обрела твердый голос. – Ты подожди здесь, а я позвоню на вокзал, хорошо?

Ян покачал головой.

– Мы не должны расставаться, Жанна.

Она поняла, что он боится предательства, и, все еще неуверенная в себе, охваченная страхом перед невыносимой болью в голове, страхом потерять рассудок, почувствовала вдруг прилив счастья при мысли о том, что Ян в ней нуждается.

– Тогда просто сядем на товарняк… По крайней мере к этому нам не привыкать.

Ян медленно поднялся, с трудом держась на ногах.

– Одно из немногих наших преимуществ, – грустно проговорил он. – Впереди долгий путь. Я беспокоюсь. Как ты думаешь, мы доберемся?

– Да. – Жанна повернулась и устремила взгляд к серебряному распятию на алтаре. – Дай мне еще несколько минут. Может быть, я последний раз нахожусь в церкви.

Ян привалился к скамье, борясь с надвигающимся обмороком.

– Поторопись, – хрипло выдавил он, вытирая со лба пот.

Жанна опустилась на колени перед алтарем, а Ян, глядя на ее широкие плечи и прямую спину, удивлялся: как она может молиться? Он тоже когда-то верил в Бога; но с этим давно покончено. Его вера умерла вместе с Шарлоттой. «Так откуда же в Жанне стремление молиться? – спрашивал он себя, сидя с закрытыми глазами. Ему было холодно, чтобы не закричать от боли в руке, приходилось изо всех сил стискивать зубы. – Неужели она воображает, что Бог сотворит для нее чудо? Или она хочет примириться с ним? Как ей получить прощение, когда единственная цель ее жизни – убить Мэллори?.. Нет, она зря тратит время».

Ян нетерпеливо потянул Жанну за плечо. Она повернулась к нему, подняла голову и сверкнула странно горящими глазами.

– Надо идти. Дорога каждая секунда.

Жанна встала.

– Да, ты прав. Нам с тобой нечего здесь делать.

Они молча вышли из часовни и на мгновение замерли.

А потом, словно два привидения, растворились в пустынной и мокрой улице.

Глава 12

Северный экспресс прибыл на станцию Бервик по расписанию – в восемь утра. С черного угрюмого неба падал дождь. Он барабанил по навесу платформы и стекал на толпы пассажиров, которые ринулись к вагонам, спеша занять свободные места.

Бервик был последней остановкой перед Данбаром, и Корридон высунулся из окна вагона третьего класса, внимательно оглядывая платформу, – не видно ли полиции.

На вокзале Кингз-Кросс он засек несколько агентов в штатском. Караулили ли они его, сказать было трудно, и Корридон решил не рисковать. Получив от Эффи билеты, они с Энн разделились, договорившись встретиться в поезде после Бервика, если все будет хорошо. Энн села за десять минут до отправления; он же ждал до последней секунды и вспрыгнул на подножку вагона, когда поезд уже тронулся. Оставалось ждать. Если при посадке его заметили, то самыми опасными станциями были Питерборо, Йорк, Дарлингтон, Дархем, Ньюкасл и Бервик. На каждой остановке Корридон искал глазами полицейских, но не видел никого, кто возбудил бы его подозрения.

Корридон облегченно вздохнул и подозвал мальчишку-разносчика, бегом помчавшегося к нему. Он купил несколько газет, сунул их в карман и решил, что пора искать Энн. Она села в головной вагон, и Корридон подумал: найдется ли для него место в переполненном составе? Он подождал, пока два летчика уложили, наконец, свои чемоданы, и после того, как поезд тронулся, зашагал по качающемуся проходу, переходя из вагона в вагон, пока не увидел беспокойно высматривающую его Энн.

Их взгляды встретились, но Корридон как ни в чем не бывало прошел мимо и остановился в тамбуре. Ожидая девушку, он достал из кармана газеты и пробежался по заголовкам. На первой полосе красовался крупный снимок, под которым было набрано жирным шрифтом: «ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ ЭТОГО ЧЕЛОВЕКА?» Корридон отлично помнил эту фотографию. Он снялся для одной своей подружки, но карточку так и не послал, в последний момент передумав, а поставил на каминную полку, совершенно о ней забыв, пока однажды вечером не обнаружил, что она исчезла – видимо, выкрадена полицией.

Не желая читать того, что напечатано мелким шрифтом внизу, Корридон развернул другую газету и вновь увидел свою фотографию.

Такой неприятности он не ожидал. В любой момент его мог кто-нибудь опознать. Хуже не придумаешь! Люди, как правило, не запоминают описания; зато многие способны уловить сходство со снимком.

С растущим беспокойством Корридон стал читать газету. Полиция обращалась к населению с просьбой оказать содействие в поимке Мартина Корридона, который должен быть допрошен в связи с убийством Эдвина Kpjю, Риты Аллен (названной в материале «очаровательной блондинкой») и двух полицейских, хладнокровно застреленных в гостинице «Эндфилд». Предполагается, осторожно сообщалось в газете, что этот человек может дать важные для следствия показания.

О Яне Шимановиче там выражались без церемоний. Прямо констатировался факт, что он разыскивается по обвинению в убийстве двух полицейских. «Преследование вооруженного поляка продолжалось всю ночь, но до сих пор его местопребывание неизвестно».

– Покажите, – требовательно сказала Энн, подойдя к Корридону прежде, чем тот успел спрягать газеты. Он быстро сложил их и убрал в карман плаща.

Не задерживайтесь здесь, проходите дальше. Нас не должны видеть вместе. В газетах помещена моя фотография, в любую минуту меня могут задержать.

Энн сразу поняла нависшую опасность, но вместо того чтобы уйти, взяла его за руку и потянула в туалет, закрыв за собой дверь на задвижку.

Здесь нас пока никто не потревожит, – спокойно проговорила она. – Откуда у них ваша фотография?

Корридон усмехнулся.

Какая разница? Она у них уже несколько лет. Главное, в любой момент меня могут опознать; если уже не опознали.

– Покажите снимок!

Он сперва замялся, не желая, чтобы Энн узнала о смерти Риты Аллен, но потом решил, что рано или поздно этого не миновать, так пусть уж лучше услышит от него. Он вытащил газеты и протянул их ей.

Девушка внимательно вгляделась в фотографию.

– Да, сходство есть… Через полчаса мы будем в Данбаре. Что вы намерены делать?

– Рискнуть, – мрачно произнес Корридон. – А вот вы держитесь от меня подальше.

Энн слушала его вполуха, быстро пробегая глазами текст, и Корридон настороженно ждал ее реакции, когда она прочитает про смерть Риты. Долго ждать не пришлось. Девушка вдруг оцепенела, сжав пальцами газету.

– Она мертва! – воскликнула Энн, подняв на него пытливый взгляд. – Тут сказано, что ее убили!

– Совершенно верно, – тихо сказал Корридон. – Полиция считает, что это сделал я. Я действительно был у нее в это время. Она упала с лестницы.

На лице Энн появились страх и отвращение.

– Но тут говорится, что ее убили, – настойчиво повторила она. – И еще другого, как его… Крю. Вы и у него были?

– Да.

Корридон вытащил пачку сигарет и предложил ей, но Энн покачала головой и стала потихоньку отодвигаться, пятиться от него, вжимаясь в дальний угол крохотного помещения. Делая вид, что не замечает ее растущего беспокойства, Корридон закурил и глубоко затянулся.

– Я знаю, о чем вы думаете. Ну что ж, вы вправе иметь свое собственное мнение, и мне не под силу его изменить. Согласен, скверная история. И опять же, я ничего не могу поделать. А главное, это не имеет ни малейшего значения, – сказал Корридон.

И тут же осознал лживость своих слов. Это имело значение. Он не хотел, чтобы Энн считала его убийцей.

– Сейчас мы с вами расстанемся. С моей стороны непростительная глупость, что я вообще втянул вас в это дело. Примите совет: как только приедем в Данбар, первым же поездом возвращайтесь в Лондон. Я один доберусь до острова, найду там вашего брата и переговорю с ним. Если хотите ему помочь, не сообщайте полиции, куда я направляюсь.

– Вы ведь что-то скрываете от меня? – резко спросила девушка. С самого начала я чувствовала, что вы что-то скрываете. Что?

И потому что Корридону внезапно стало важно, чтобы Энн сохранила о нем при расставании хорошее мнение, он решил сказать правду.

– Вы правы. Говорить об этом неприятно, но другого выхода нет. Помните: группа Гурвиля первоначально состояла из девяти человек! Гурвиль, Шарлотта и Жорж были убиты гестапо; ваш брат исчез. Оставшиеся пятеро были уверены, что это он предал Гурвиля, и приехали в Лондон с намерением отыскать его. Любиш и Гаррис напали на след – и умерли насильственной смертью: один упал с поезда, другой утонул в пруду. Я пришел к Рите Аллен, чтобы расспросить ее о вашем брате. Пока я находился у нее дома, Риту столкнули с лестницы и сломали ей шею. – Корридон прислонился к стене, не сводя глаз с лица Энн. – Любиш, Гаррис и Рита погибли – потому что знали что-то о вашем брате или случайно столкнулись с ним. Кто их убил? Ответ, мне кажется, ясен.

– Не понимаю, к чему вы клоните, – тихо произнесла она. – Думаете, это дело рук Брайана?

– Я не верю в совпадения. По крайней мере, ‘ в три совпадения подряд. Одно – да, два – может быть, но не три!

– Так вот почему вы хотите найти брата!

– Совершенно верно. И вы не можете оставаться нейтральной. Самое лучшее для вас-предоставить все мне, а самой вернуться в Лондон. Если вы выдадите полиции мое местопребывание, то тем самым выдадите, где находится ваш брат.

– Он вам очень нужен, да?

Корридон впился в нее взглядом.

– Очень. Видите ли, если мне не удастся доказать, что Риту Аллен прикончил не я, моя песенка спета. Полиция обвинит в убийстве меня. Я во что бы то ни стало должен найти вашего брата.

– Почему вы не сказали мне этого раньше?

– По правде говоря, я рассчитывал выйти на него через вас.

– Почему же вы вдруг передумали?

Корридон снял шляпу и пригладил волосы.

– Вероятно, потому, что узнал вас ближе. Вначале вы были для меня всего лишь полезной. Теперь…

– Понятно.

– Ну вот и все. Возвращайтесь на свое место, а в Данбаре садитесь на обратный поезд и езжайте домой. Забудьте обо мне. Я буду справедлив с вашим братом, обещаю.

Неожиданно им овладело страстное желание схватить ее и обнять. С огромным трудом он сдержался и с неубедительным равнодушием добавил:

– Итак, до свидания. Приятно было познакомиться.

Коррид он открыл дверь, стряхнул руку, которая хотела удержать его, и быстро зашагал по проходу.

2

Длинная цепь товарных вагонов, судорожно дергаясь, остановилась. Один за другим залязгали буфера, и утренний покой разорвал истошный гудок локомотива, вставшего на красный сигнал семафора.

Ян очнулся и, подняв голову, уставился во тьму. Мирное покачивание вагона в конце концов усыпило его. Но теперь, когда поезд остановился, он тут же пришел в себя. Боль в опухшей и будто раскаленной руке толчками отдавалась в висках, словно по голове били резиновым молотом. Никогда в жизни Яну не было так плохо… Это вызвало у него страх.

– Жанна! – Голос сорвался на хрип, искаженный до неузнаваемости, и Ян испугался еще сильнее. – Жанна!.. Ты здесь?

– Да, здесь, – раздалось из темноты, и он услышал, как она села на пол вагона.

– С моей рукой совсем худо, – выдавил Ян сквозь зубы, когда тело вдруг захлестнуло волной огненной боли. – У нас ничего нет попить?

– Нет.

Он надеялся, что она подойдет к нему, ждал слова сочувствия, но Жанна осталась на месте. Несколько минут Ян лежал, не двигаясь, стараясь хоть как-то унять дикую боль в голове. Господи, как же он ослабел за время сна! Руки, ноги, все мышцы будто расплавились в охватившей его лихорадке, и все же мозг сохранил удивительную ясность: если не произойдет чуда, ему уже не выйти самостоятельно из этого вонючего вагона.

– Здесь впору задохнуться. Ты не могла бы впустить свежего воздуха? Где мы? Жанна, посмотри!

Ян услышал, как она встала и ощупью пробралась к двери, потом раздался лязг металла, верхняя часть двери откинулась наружу, и тусклый свет зари проник в вагон, высветив силуэт девушки.

Ян нечеловеческим усилием попробовал сесть, но боль и слабость тут же заставили его упасть, судорожно хватая ртом воздух. Молот застучал с удесятеренной силой, раскалывая голову на части.

– Красный семафор, – спокойно сообщила Жанна и стала всматриваться в циферблат часов. – Сейчас четыре утра.

– Где мы находимся? Ты хоть представляешь?

– Точно не знаю. Возле Шантили, по-моему. – Она вновь высунулась наружу, вглядываясь в почти неразличимые окрестности. – К западу от Шантили, пожалуй.

«Шантили? О чем она говорит?» Напряжение оказалось слишком большим, и Ян бессильно закрыл глаза. Он лежал не шевелясь, как ему казалось, бесконечно долгое время, затем поезд дернулся, загремели в обратном порядке буфера, и тишину вновь разорвал крик паровоза.

Толчок привел Яна в чувство. Что она сказала? Шантили? Но Шантили во Франции, а они в Англии; по крайней мере, так он думал. А если нет? Ян заскрипел зубами, чувствуя, как по лицу стекает холодный пот, и напряг все силы, пытаясь вспомнить точно, что произошло. Бегство с Чейни-Уок, часовня… Там, в часовне, он потерял много крови. Жанна сказала, что нужно попасть на вокзал Кингз-Кросс. Они взяли такси. За рулем сидел какой-то старик, усталый и ко всему безразличный. Он бросил на них лишь короткий взгляд, когда они влезли в машину, и никогда не опознает их, Ян был в этом уверен. А еще он помнил, что потерял в такси сознание, и Жанне стоило больших трудов привести его в чувство – буквально в ту секунду, как они подъехали к вокзалу.

Откуда только взялись силы, чтобы выйти из машины? В памяти остались самые смутные впечатления, как его поддерживала Жанна, как брели они по бесконечным путям куда-то в калейдоскопический водоворот белых, зеленых и красных огней. Время от времени какой-нибудь локомотив с оглушающим ревом выпускал пар, и тогда по коже ползли мурашки, а колени подгибались. Яну постоянно мерещилось, что навстречу несется состав: вот-вот он сомнет их и безжалостно раздавит, превратив в кровавые клочья… А они все шли и шли вдоль вагонов к неведомой призрачной цели.

Откуда Жанна знает, на какой поезд садиться, Ян понять не мог. Она оставила его у цистерны с нефтью, а сама исчезла во тьме. Ее не было очень долго, хотя время и потеряло для него всякий смысл. Он был счастлив уже тем, что просто сидел, не шевелясь, нянчил свою больную руку и мог ни о чем не думать, отдаваясь волнам забытья, благодарный Жанне за то, что она взяла ответственность на себя.

Ян помнил, как она подняла его и поддерживала, пока он переставлял одну ногу за другой, сосредоточившись лишь на самом процессе движения и совершенно не заботясь о направлении.

Он помнил неодолимый запах рыбы, и скрежет засова на двери, и сильные руки Жанны, за воротник плаща втянувшей его в вагон. Без ее помощи ему бы туда никогда не влезть.

Но больше он не помнил ничего. Он упал всем телом на раненую руку, и взрыв боли будто ударной волной швырнул его сознание в кошмарную бурлящую черноту.

И вот теперь Жанна говорит о Шантили. Выходит, они пересекли Ла-Манш? Как они могли оказаться к западу от Шантили? Может, она назвала какой-то английский город, похожий по звучанию?..

Ян погрузился в воспоминания. Шантили! Здесь они сражались. Здесь находится последнее прибежище Пьера Гурвиля. Здесь похоронена Шарлотта… Задохнувшись от восторга, Ян подумал, что каким-то чудом Жанне удалось вывезти его из Англии. Но здравый смысл взял верх-он наверняка что-то не так понял.

– Что ты сказала, Жанна? Где мы находимся?

– В Шантили, – нетерпеливо ответила она, оглянувшись через плечо. – Встань и посмотри сам! Чего ты валяешься? Поднимайся! Через несколько минут поезд остановится!

– Но как мы сюда попали? – растерянно спросил Ян. – Мы же ехали в Шотландию… Что произошло?

– Заткнись! Ты бредишь! – сердито выкрикнула Жанна и вновь высунулась наружу. Ее волосы развевались, как флаг на ветру.

Ян, спрятав лицо, заплакал. Свершилось чудо, и теперь ему было совершенно безразлично, что ждет их впереди. Они едут домой! Если он умрет здесь, то будет счастлив. Если его похоронят рядом с Шарлоттой, он примет смерть с радостью… И снова заговорил здравый смысл. Они не могут находиться во Франции. Это просто невозможно.

– Жанна! Иди сюда! – позвал Ян, стараясь перекрыть шум поезда. – Жанна!..

– Подожди! – закричала она и обернулась. Резко и четко обозначился ее силуэт на фоне серого утреннего неба. – Я высматриваю Пьера. Он обещал нас встретить.

– Жанна! Что ты говоришь?!

Но она не обращала внимания. С долгим душераздирающим гудком поезд промчался мимо освещенной газовыми фонарями маленькой станции: безлюдной, тоскливой и грязной от дождя и нефти.

– Он не остановился! – исступленно закричала Жанна. – Он проехал мимо Шантили!

На какой-то кошмарный миг Яну показалось, что она сейчас выбросится. Жанна высунулась из вагона, с трудом сохраняя равновесие, стараясь в последний раз увидеть станцию, в то время как после поворота длинный хвост состава вышел на прямую, и поезд стал набирать скорость.

– Мы проехали мимо! – Жанна повернулась и отчаянно заломила руки. – Что подумает Пьер? Что нам делать?

– Иди сюда и садись, – сказал Ян, окончательно убедившись, что она сошла с ума. Он и раньше подозревал, что после пыток в гестапо, потери Пьера и долгих месяцев болезни ее рассудок помрачился. Странные припадки, взрывы дикого, неукротимого гнева, сменяемые периодами апатии и молчания, лихорадочный блеск в глазах – все это было признаками помешательства. И именно теперь, когда он в ней так нуждается, тоненькая изношенная нить разума окончательно оборвалась.

– Сейчас не время сидеть! – яростно воскликнула Жанна. – Поезд идет в Париж. Надо что-то делать!

– Я ни на что не гожусь, – возразил Ян. – Я тяжело ранен. Неужели ты не помнишь? Пуля в руку…

Шатаясь от вагонной качки, Жанна подошла к нему и опустилась на колени.

– Как тебя ранило? Почему ты мне ничего не сказал? Когда это произошло?

Ее глаза лихорадочно блестели, из груди с присвистом вырывалось учащенное дыхание.

– Тебе плохо, – сказал Ян, взяв девушку за руку. – Соберись, ты мне нужна… Послушай, Пьер мертв. Его предал Мэллори. Мы сейчас в Англии, едем в Шотландию, чтобы найти там Мэллори. Вспоминаешь?

Жанна долго молчала, стоя на коленях, и он чувствовал, как дрожит ее тело. Наконец она проговорила:

– Да, вспоминаю… А только что все казалось таким реальным! Я думала, мы встретим Пьера, но ты прав, он мертв…

«Удалось ли мне привести ее в чувство? – мучился Ян, пытаясь разглядеть выражение ее лица. – И если удалось, долго ли она продержится?» Нет, теперь он не сомневался, что просветление могло быть только временным.

– Не надо волноваться, – произнес Ян. – Мы уже давно не ездили в поезде, вот и вспомнилось невольно… Мне тоже сперва показалось, что это Франция… Но где мы находимся?

– Не знаю, – хрипло выдавила Жанна. – У меня болит голова. Не задавай мне вопросов.

Она встала, безжизненно добрела до двери и вновь уставилась в полумрак.

«Бесполезно!» – с отчаянием подумал Ян. Что с ними будет? Теперь, когда задача отыскать Мэллори возложена только на него, решимость Яна ослабла. Это невозможно, чересчур много препятствий! Он готов был сложить оружие и признать себя побежденным, и едва пришел к такому решению, как его захлестнул летаргический покой. Даже боль в руке, казалось, отступила, и через несколько секунд Ян погрузился в сон настолько крепкий, что ни вагонная тряска, ни пронзительные гудки паровоза не могли его разбудить.

Корридон поспешно двигался по проходу, когда высокий крепкий человек вышел из купе первого класса и преградил ему путь. Это был инспектор Роулинс.

– Только, пожалуйста, без шума, – проговорил он с широкой улыбкой. – Сзади вас стоит Хадсон, так что давайте без эксцессов.

Сердце Корридона судорожно дернулось, он застыл, по, взяв себя в руки, с нарочитой непринужденностью воскликнул:

– Боже мой, Роулинс! Добрый день. Вот уж не ожидал вас здесь увидеть! Вы получили мою телеграмму?

– Получил, – приветливо ответил инспектор.

Этот улыбчивый, краснолицый, крупного сложения человек с открытым нравом, полный энергии и пышущий здоровьем, всегда выглядел так, будто только что вернулся с двухнедельного отдыха на море. Корридон знал, что он храбрый полицейский, честный и самоотверженный. Преградить ему вот так вот путь – дело нешуточное и опасное, и Корридон невольно почувствовал к нему уважение.

– Вы напрасно о Крю беспокоились, – доброжелательно продолжал Роулинс. – Ваше послание не дало нам ничего нового. И все же за информацию спасибо. Не возражаете, если Хадсон вас обыщет? У вас, вероятно, при себе оружие?

– Конечно, – ответил Корридон с насмешливой улыбкой. – Валяйте, Хадсон, в правом кармане.

Хадсон с каменным лицом сунул руку в карман Корридона и вытащил автоматический пистолет 25-го калибра.

– Чего это вы игрушками увлеклись? – удивился Роулинс, потирая ладони. – Я ожидал увидеть что-нибудь посолиднее… Разрешение на оружие у вас есть, старина?

– Ну разумеется! Оно у меня в бумажнике. Хотите взглянуть?

– Не к спеху! Вы не очень-то стремились отдать себя в руки правосудия, верно?

– А разве у правосудия ко мне претензии? – Корридон вскинул брови. – Я чист как стеклышко.

– О, поверьте, так говорят ну абсолютно все преступники! – просиял Роулинс. – Я поражен, Корридон. Вы – и вдруг уподобляетесь прочим!.. Заходите сюда, старина. На вашем месте я был бы горд, – продолжал он, заводя его в купе первого класса, из которого только что сам вышел. В купе сидел еще один полицейский, метнувший на Корридона хмурый взгляд. – Нам пришлось потеснить пассажиров, чтобы освободить место. А из Данбара специальная машина отвезет вас в Лондон. Вы должны чувствовать себя важной персоной!

– И так чувствую, – заверил Корридон. – Однако в Лондон возвращаться не собираюсь.

– Мне искренне жаль, старина, но с вами хотят немного потолковать, – сказал Роулинс, вытаскивая пачку сигарет. – Какие-то мелочи, очевидно… Попортим здоровье?

Корридон взял предложенную сигарету и прикурил от зажигалки инспектора.

– Ну, если так, – рассмеялся он, – то не возражаю. – Ему хотелось выяснить, знает ли Роулинс, что Энн в поезде. – Кстати, откуда вы взялись?

Роулинс устроился возле двери.

– Мы сели в Бервике, увидев ваше красивое лицо в окне. Не хотелось беспокоить вас раньше времени. Правда, Хадсон?

Хадсон, сидевший рядом с Корридоном, хмыкнул.

– Наши парни засекли вас еще в Кингз-Кросс, – продолжал инспектор, – да чуть-чуть опоздали. Пришлось позвонить в полицию Питерборо, и на поезд сел инспектор Стюарт. Судьбе было угодно, чтобы я сам оказался в Карлайле – совсем по другому делу, не имеющему к вам никакого отношения. Мне позвонили, и я присоединился к вам в Бервике.

«Ни слова об Энн», – с облегчением отметил Корридон.

– Вы предъявляете мне обвинение?

– Только в самом крайнем случае, – с обворожительной улыбкой ответил Роулинс. – И на вашем месте я бы до этого не доводил. Не стоит портить отношений. Я предпочитаю обратиться к вашей доброй воле. Конечно, если вы заупрямитесь, я вас арестую. Так что решайте.

– В чем меня обвиняют?

Роулинс подмигнул.

– Ну же, старина, не стоит допытываться. Коли совсем припрет, я всегда к чему-нибудь смогу придраться… В первую очередь мы хотим с вашей помощью взять этого поляка. А потом уже, возможно, придется побеседовать с вами более серьезно. Не говорю, что это обязательно, но и зарекаться не стану.

– Другими словами, доказательств у вас нет, – подытожил Корридон. – И обещаю вам, никогда не будет.

Роулинс глубоко затянулся.

– Увидим! – беспечно проговорил он. – Признаюсь, старина, я бы с огромным удовольствием засадил вас за решетку. И даже, если повезет, обеспечил бы вам петлю. Все не дает мне покоя тот маленький эпизод перед войной, когда вы прикончили секретаря посольства. Знаете, у меня такое чувство, что я плохо тогда сработал, а от плохой работы, извините за вульгарность, у меня изжога.

– Какого секретаря посольства? – спросил Корридон.

– Ладно, ладно, сейчас это не имеет значения… А та блондиночка, – неожиданно прибавил инспектор, – хороша была в постели?

– Вы говорите загадками! Сперва секретарь посольств, теперь какая-то блондинка… Что это значит?

Роулинс весело обратился к двум детективам, смотревшим на Корридона с холодной неприязнью.

– Вот выдержка, а?! Да, ему палец в рот не клади. – Инспектор вновь повернулся к Корридону. – Я говорю о той шлюшке, которую вы проводили домой в ночь на семнадцатое мая, о Рите Аллен. Ну, помните, та, что упала с лестницы и сломала себе шею?

– Впервые о ней слышу, – с готовностью ответил Корридон. – У меня немало знакомых блондинок, но Рита… Нет. Как, вы сказали, ее фамилия?

Неожиданно чья-то тень упала на пол купе, и Роулинс быстро вскинул голову. В дверях стояла молодая девушка. Корридон тоже поднял голову, и по его спине пробежал холодок. Это была Энн.

Она стояла на пороге и улыбалась Роулинсу.

– Прошу прощения. Я бы хотела здесь сесть, – сказала она, переведя взгляд на толстые ноги инспектора, которые загораживали проход.

Роулинс стремительно поднялся.

– Извините, мадам, – вежливо произнес он, – купе забронировано. Уверен, что вы найдете себе другое место.

– Боюсь, чго и дальше все занято, – возразила Энн, ничуть не смутясь. – Я уже смотрела. И потом, нигде ведь не обозначено, что купе забронировано?

Совершенно верно, мадам. Но мы из полиции, – терпеливо разъяснил Роулинс. – Так что вынужден вам отказать. Весьма огорчен.

– О, я не знала. Но раз вы из полиции… Могу я попросить вас об одном одолжении? – Энн кокетливо улыбнулась.

– Разумеется, – удивленно согласился Роулинс. – О чем речь?

– Мой брат утверждает, что никто еще никогда не заплатил штрафа в пять фунтов за то, что без причины сорвал рычаг аварийного тормоза. Он говорит – обман! Но ведь на самом деле штрафуют, правда?

– Штрафуют, мадам, действительно штрафуют, – ответил Роулинс. – Это все?

– Да. Простите за беспокойство.

Сердце Корридона заколотилось. Этот абсурдный вопрос мог означать только одно: Энн собиралась остановить поезд, чтобы дать ему возможность удрать.

– Пустяки, мадам, рад служить! – галантно сказал Роулинс.

– Еще раз спасибо. – Энн улыбнулась и закрыла дверь.

– Очаровательная девушка! – заметил Роулинс, потирая ладони. – Старина, вы, как знаток женщин, не находите, что она очаровательна?

– Безусловно, – ответил Корридон.

И с пересохшим ртом стал ждать остановки поезда.

Глава 13

Кто-то закричал истошным голосом:

– Остановите ее!

Но Энн открыла дверь вагона, выпрыгнула на откос и бросилась к мосту, перекинутому через небольшую речку в глубине долины. Когда она уже подбегала, Корридон сиганул с ограждения вниз, и рука Роулинса схватила пустоту.

Из вагона вывалились еще два детектива-один из них прижимал к носу окровавленный платок и присоединились к инспектору.

Все трое, затаив дыхание, следили, как Корридон летит к воде, – казалось, бесконечно долгое время. При всем своем мужестве Роулинс не решился последовать за ним.

Они были так поглощены этим, что не заметили Энн, влезшую на ограждение моста в нескольких метрах от них.

Десятки пассажиров, высунувшихся в окна поезда, увидели эту сцену и, не веря собственным глазам, в ужасе закричали. Роулинс повернулся и бросился к девушке, но Энн была уже в воздухе.

Корридон выплыл на поверхность как раз в тот момент, когда Энн спрыгнула. Пулей и почти без всплеска она вошла в воду, и едва она вынырнула, как Корридон быстро поплыл к ней.

– Идиотка! – заорал он, приближаясь к девушке. – Вы могли сломать себе шею!

– А вы разве нет? – возразила Энн. – К тому же все обошлось, правда?

– У вас действительно все нормально?

– Ну конечно! – Она плыла рядом с ним. Согласитесь, я остановила поезд как раз вовремя… Что касается меня, то иного выхода просто не было. Этот инспектор мог догадаться, что я ваша сообщница, а мне вовсе не хочется попасть в тюрьму.

– Сработано отлично, – признал Корридон. – Но почему вы это сделали, черт побери? Я же велел вам держаться от меня подальше. Теперь посмотрите, во что вы вляпались!

– Вода – не худшее из того, во что можно вляпаться, – рассмеялась Энн. – Мне лучше здесь, чем там.

Они обернулись и посмотрели, что делается на мосту. Большинство пассажиров выбежали из вагонов и усыпали ограждения. Корридон узнал в толпе Роулинса и помахал ему рукой. Инспектор, приняв неизбежное, ответил ему тем же.

– Бедный старый Роулинс! Держу пари, сейчас он дьявольски сквернословит!.. Ну, давайте проплывем немного вниз по течению, а потом выберемся на берег. Я сильно сомневаюсь, что им удастся здесь спуститься к воде, но все равно, времени лучше не терять.

Течение было довольно сильным, и вскоре мост остался далеко позади. Через несколько минут они обернулись на слабый гудок паровоза: поезд, теперь похожий на игрушку, вновь тронулся в путь.

– Интересно, Роулинс остался или спешит на ближайшую станцию, чтобы поднять тревогу? – вслух подумал Корридон. – Спорю, он предпочитает висеть на телефоне, а погоню предоставить другим. Ну, не устали еще?

– Чуточку, – созналась Энн. – Одежда мешает… Как вы полагаете, может, хватит?

Он внимательно осмотрел поросший густым лесом берег.

– Ладно. Давайте левее!

Вскарабкавшись на крутой откос, Энн без сил рухнула на траву.

– У-уф! – выдохнула она. – Совершенно потеряла форму… Любопытно, мы когда-нибудь высохнем?

Не обращая внимания на стекавшую с него воду, Корридон поднялся и осмотрел полупустынную местность с пологими холмами, покрытыми кустарником.

– Ничего-ничего, высохнем, – подбодрил он. – Отдышитесь немного и пойдем.

– А вы знаете, куда идти?

– Туда, на северо-восток. Кратчайший путь к Данбару. По этим холмам прогулка получится, конечно, не из легких, но ничего не поделаешь. Похоже, здесь и в помине нет никакого жилья.

– Может, дальше, за холмами? – вздохнула Энн, трудом вставая на ноги. – Господи, я совсем разбита!.. Так и придется мне в мокрых тряпках шлепать до Данбара?

Корридон с улыбкой посмотрел на нее.

– Снимайте их, я не возражаю. Сушить времени нет.

– И не рассчитывайте! – сказала она, стараясь по частям отжать платье. – Но серьезно, нужно найти, где переодеться, да и перекусить не мешает. Вы понимаете, что до Данбара миль двадцать?

– Ну, для вас это просто пустяки! По-моему, амазонки Мэссингема не пасуют перед неудобствами.

– Я же вам говорю: совершенно вышла из формы, то будем делать? Может, угоним какую-нибудь машину?

Корридон рассмеялся.

– Самый верный способ навести на себя полицию, другое дело – попробовать нанять… Но сперва эту машину надо найти! Ладно, в путь.

– Я и шага не ступлю в таком виде! – решительно заявила Энн. – Зайду за дерево и выжму одежду. В туфляx полно воды, а на спине, похоже, барахтаются рыбки.

– Только поскорее, ради Бога.

Она исчезла в чаще. Корридон, ожидая ее, тоже выжал пиджак и брюки.

– Энн! – крикнул он, застегивая ремень. – Все-таки почему вы остановили поезд? Мы же договорились расстаться! И вдруг вы вновь появляетесь и помогаете мне бежать…

– На вас больно было смотреть – такой грустный понурый в окружении полицейских, – ответила она, взглянув из-за деревьев. – Ну как я могла уйти?

– Бросьте эти шутки, – отрезал Корридон. – Меня считают убийцей. И вы отлично знаете, что я разыскиваю своего брата. Если бы меня посадили, все ваши проблемы решились бы сами собой. Так в чем же дело?

– Вы старались уберечь меня, когда явились те трое, вам обязана, – ответила Энн. – И кроме того, я совершенно уверена, что вы непричастны к смерти Риты Ален. Сперва, признаюсь, мне было немного страшно, однако потом, оставшись одна, я подумала и пришла выводу, что вы невиновны.

– Ну и глупо! – с раздражением бросил он. – Лучше б вы не лезли в то, что вас не касается.

– Иными словами, вы хотите сказать мне спасибо! – рассмеялась Энн.

Около шести вечера Корридон заметил, что их преследуют. До того времени он считал, что удалось запутать следы, но увидев неожиданно возникшую на гребне холма цепочку людей, понял: Роулинс оказался хитрее.

– Вот они! – воскликнул Корридон, указав рукой. – Смотрите, вон там!

Девушка и он стояли на опушке леса и вряд ли были видны, но Корридон знал, что всякое резкое движение неминуемо их выдаст; особенно если среди преследователей есть пастухи с наметанным глазом.

– Думаете, ищут нас? – спросила Энн.

– Безусловно! Давайте вернемся в лес – только не спеша, иначе заметят.

Медленно, осторожными шагами они вновь углубились в чащу. Корридон опустился на землю и потянул Энн за собой.

До сих пор им везло. В нескольких милях от моста они наткнулись на одинокую ферму. Корридон решил рискнуть: надо было обсохнуть, да и раздобыть немного еды на дорогу.

Жена фермера поверила россказням об автомобильной катастрофе. Она высушила их одежду и нажарила огромную сковородку яичницы с ветчиной, пока они, завернувшись в одеяла, грелись у камина.

Фермерша сообщила, что в полдень приезжает фургон с продуктами. Водитель фургона, по ее мнению, не откажется подбросить их до Бортуика, где можно найти квалифицированного механика.

Это Корридона устраивало. Одежда уже успела высохнуть, когда приехал фургончик. В Бортуике они сели в автобус на Гиффард-обманный ход, потому что машину нанять не удалось. Корридон не сомневался, что в автобусе их кто-нибудь опознает и поднимет тревогу.

Теперь они находились приблизительно в пяти милях от Гиффарда: пешком шли в Данбар. Они были полны сил, так как хорошо отдохнули, и мысль о погоне не слишком-то беспокоила Корридона. Он был уверен, что они сумеют ускользнуть.

– Десятью минутами раньше – и мы бы выскочили прямо на них, – заметил Корридон, наблюдая, как цепочка преследователей уклоняется в сторону. – Куда идти – вот загвоздка. Если придерживаться прежнего маршрута, они легко догадаются, что мы стремимся в Данбар.

– Почему бы не направиться на север? – предложила девушка. – Доберемся до Хэдингтона, а оттуда, если сумеем оторваться, повернем на восток к Данбару.

Он удивленно посмотрел на нее.

– Откуда вы знаете?

– Ох уж эти мужчины! – со смехом воскликнула Энн. – Конечно, только вы всеведущи!.. Ларчик просто открывается: я часто путешествовала по Шотландии: приходилось бывать и в Хэдингтоне.

– Примите мои поздравления, – улыбнулся Корридон. – Жаль, что у нас нет карты. Идти вслепую опасно, да и времени много потеряем. Как, сумеете довести нас до Хэдингтона?

– Надеюсь, – неуверенно ответила она. – В прошлый раз мне не было нужды удаляться от дорог… Что будем делать? Ждать, пока стемнеет, или сразу двинемся в путь?

– Мы не можем позволить себе терять время. – Цепочка преследователей скрылась за холмами. – Они направляются на запад; мы пойдем на север. Если соблюдать осторожность… Думаю, нужно идти.

Они пустились в дорогу.

– Я за вас волнуюсь, – неожиданно сказал Корридон. – Лучше б вы тогда меня бросили.

– Не тревожьтесь, – с улыбкой проговорила девушка. – Я вполне способна постоять за себя.

– Вам так кажется, – сухо возразил он. – Но если меня обвинят в убийстве Риты Аллен, вы запоете по-другому. Слышали о таком понятии: «соучастие в преступлении»?

– К чему расстраиваться раньше времени? Я же не волнуюсь! Так почему волнуетесь вы?

Корридон хмыкнул, а потом резко и с недовольством произнес:

– Для вас ведь не секрет, что вы начинаете мне правиться!

– В самом деле? – Энн кинула на него быстрый взгляд. – Только, по-моему, вас это не радует.

– Совершенно не радует. Я вам не подхожу. Мне нужно взять себя в руки.

– У вас определенная склонность делать из мухи слона.

– Когда-то я менял женщин, как перчатки. Война выбила из меня дурь, и, казалось, я совсем потерял интерес к прекрасному полу. – Корридон посмотрел на девушку. – Вы же меня интересуете, и я, естественно, недоволен.

На этот раз она не нашла, что сказать, и после долгого молчания Корридон продолжил:

– Вы обручены?

– Что-то вроде, – улыбаясь, ответила Энн. – Он служит на флоте. Мы видимся раз в полгода.

Корридон снова хмыкнул.

– Ладно, тогда все ясно.

Вот как? Что же вам ясно? Мы просто симпатизируем друг другу, – словно оправдываясь, проговорила девушка.

– Ну и продолжайте симпатизировать, – мрачно отрезал Корридон. – Избавитесь от многих огорчений. Зачем лишние сложности?

– Какие сложности?

Он остановился и посмотрел на Энн пристальным взглядом.

– Вы мне нравитесь. А когда мне кто-нибудь нравится, я стараюсь не причинить этому человеку зла. Такой уж я сентиментальный. Трудно поверить, глядя на меня, правда? Увы, это мой порок.

– Почему вы должны причинять мне зло? – удивленно спросила она.

– Я ищу вашего брата, верно? – нетерпеливо сказал Корридон. – И собираюсь передать его в руки полиции. А вы невольно сбиваете меня с толку.

– Вам не придется передавать его полиции, – тихо произнесла Энн. – Вся эта история высосана из пальца.

– То есть?

– Говорю вам, Брайан не убивал Риту Аллен и не предавал Гурвиля. Я очень хорошо знаю его. В чем-то он похож на вас: Брайан просто не стал бы делать ничего подобного. Так что не тревожьтесь.

– Послушайте, – вздохнул Корридон, – кто-то ведь убил Риту, Любиша и Гарриса. Если не ваш брат, то кто?

– Понятия не имею. Но только не Брайан.

– Это не объяснение.

– И к тому же я не верю, что он жив. Мне очень хотелось бы поверить. Я почти поверила вначале, услышав ваш рассказ. И все же… Я очень его любила и знаю, когда он погиб. Однажды ночью год назад я проснулась с сознанием того, что он мертв. Извещение пришло лишь спустя четыре месяца. Я даже не почувствовала удара.

Корридон ласково похлопал ее по плечу.

– Давайте больше не будем об этом. Думайте лучше о своем милом морячке… Вперед! Мы зря теряем время!

Немного позднее, когда солнце садилось за холмами, случилось неожиданное. Сперва Энн услышала гул двигателя. Она подняла голову и увидела, как над вершинами сосен появился вертолет.

– Ложитесь! – закричал Корридон.

Но Энн уже лежала в густой траве, когда он упал рядом с ней. Они замерли, не спуская глаз с вертолета, зависшего прямо над ними.

– Нас засекли! – с отвращением воскликнул Корридон. – Ну, что вы скажете! Да, видно, я им отчаянно нужен. – Пилот машины высунулся и помахал рукой. – Дружелюбный!.. Сейчас вызовет по радио своих псов. Идемте скорее в лес, это наше единственное спасение.

Они вскочили и бросились к сосновому бору. Вертолет коршуном следовал за ними.

Порыв ветра донес звук человеческих голосов, и Корридон посмотрел назад. Справа на вершине холма появилась группа людей. Они быстро приближались, ориентируясь на описывающий круги вертолет.

– Двое из них умеют бегать по-настоящему, – мрачно заметил Корридон. – Давайте живей! Не стоит встречаться с ними на открытом пространстве.

– По-моему, вообще не стоит с ними встречаться, – на одном дыхании проговорила Энн и рассмеялась.

Она бежала легко, ее глаза сияли от возбуждения. Корридон с трудом поспевал.

Он еще раз оглянулся. Двое самых быстрых вырвались далеко вперед от основной группы преследователей и явно нагоняли. Корридон стиснул зубы и ускорил бег, но расстояние между ними неумолимо сокращалось.

– Бегите! – крикнул он Энн. – Поджидайте меня в лесу. Я займусь этими двумя… Ну же!

Девушка, послушно прибавив ходу, стрелой понеслась к лесу.

Тяжелый топот сзади становился громче, и Корридон вновь бросил взгляд через плечо. Его почти настигли. Он споткнулся и чуть не упал.

– Эй, остановитесь! – закричал один из преследователей и еще прибавил скорости.

Опушка была совсем рядом, и Энн, с шумом ломая ветки, уже скрылась в лесу. Корридон не собирался увлекать погоню в чащу. Остальные преследователи отстали на полмили – достаточно, чтобы управиться с этими двумя, а потом спокойно убежать.

Он неожиданно повернулся, и когда первый бросился на него, ребром ладони нанес точно выверенный удар в шею. Человек упал, словно подрубленный, и замер.

Его напарник испуганно отпрянул, оценив внезапно изменившуюся ситуацию, но Корридон кинулся ему в ноги, и они оба покатились по траве. Корридон легко отшвырнул рвущиеся к его горлу руки, встал на колени, а когда соперник попытался последовать его примеру, выдал ему правой по подбородку, и тот свалился.

Корридон мгновенно вскочил. Преследователи, измученные долгим бегом по пересеченной местности, все еще были далеко. Заметив в толпе пыхтящего Роулинса, он помахал ему и устремился в чащу. Энн схватила его за руку, и они вместе помчались по тропинке, терявшейся в глубине бора.

Судя по звукам, преследователи достигли леса: слабо доносились хруст сломанных веток, крики и свистки. Энн и Корридон продолжали бежать, чуть сбавив ход, пока шум погони не затих.

Корридон остановился.

– Кажется, все, – проговорил он, вытирая лицо рукавом. – А здорово мы от них улизнули, правда?

Энн, прислонившись к дереву, пыталась отдышаться. У нее был совершенно измученный вид, но она ответила ему улыбкой.

– Что теперь? – спросила девушка, вглядываясь в сумрачный сосновый бор.

– Чтобы преследовать нас в лесу, слишком темно. Скорее всего, они отойдут и будут ждать утра. К тому времени, если нам хоть немного повезет, мы будем далеко.

– Значит, вперед?

– Самый лучший вариант. Ну, готовы?

– Не могу этого сказать. Но другого выхода, похоже, нет.

– Спешить не обязательно. Пойдем по этой тропинке – должна же она куда-то вести. А как выберемся из леса, сориентируемся на местности.

Через полчаса они вышли на опушку. В кромешной тьме идти было трудно – если бы не специальная тренировка, они не сделали бы и шагу. Из-за туч выглянул дрожащий лик луны, где-то вдали мерцали огоньки деревни.

– Любопытно, куда мы попали? – вслух подумал Корридон. – И кстати, не перекусить ли нам, прежде чем двигаться дальше? Я умираю с голоду.

Они сели рядом на траву. Из сумочки на поясе Энн достала провизию, предложенную гостеприимной фермершей. Ели молча, занятые своими мыслями. Корридон чувствовал беспокойство: что же будет, когда он лицом к лицу столкнется с Мэллори? И наоборот: что делать, если Мэллори на острове не окажется?

– Вы опять о чем-то тревожитесь? – спросила Энн, поднимая на него глаза.

– Ну! – Он рассмеялся. – Люблю, знаете ли, потревожиться… Только не будем пережевывать одно и то же, ладно?

«Хорошо ей говорить, что Мэллори мертв, – думал Корридон. – Однако привидения не стреляют по ночам». Он вспомнил шепчущий голос в квартире Крю, выстрел… Нет, Мэллори жив! И чрезвычайно опасен.

– Смотрите, там машина! – внезапно воскликнула Энн. – Внизу, наверное, дорога.

Из-за холма вырвались два длинных луча света, медленно приближающиеся к деревне.

– Не очень-то они торопятся, – заметил Корридон, напряженно вглядываясь в темноту. – Похоже, останавливается… – Он вскочил на ноги. – Остановилась! Давайте скорей, Энн, может, подбросят нас до города.

– А вдруг это полиция? Стоит ли рисковать?

– Мы будем осторожны. Пошли!

Спуск к дороге был крутым и в то же время легким, и вскоре они нодобрались к стоявшему с поднятым капотом автомобилю. Над мотором склонился какой-то мужчина, светя себе электрическим фонариком.

– Ждите здесь, я с ним переговорю, – велел Корридон.

Покинув Энн, он стал приближаться к машине и, подойдя ближе, убедился, что водитель один.

– Вам помочь?

Мужчина резко выпрямился и направил на Корридона луч фонаря.

– Вряд ли вам это удастся, – раздраженно ответил он, не скрывая дурного настроения. – Разве что вы разбираетесь в автомобилях… Проклятая железяка! Просто взяла и остановилась – да еще в такой дыре!

– Здесь неподалеку деревня, милях в пяти. – Корридон подошел ближе и рассмотрел водителя. «Никаких оснований для беспокойства, – подумал он. – Типичный коммивояжер».

– От этих новых моделей меня тошнит! – сказал водитель, в сердцах ударив ногой по колесу. – Машине всего два месяца, но вечно что-то барахлит!

– Давайте взглянем, – предложил Корридон и склонился над двигателем. – Что случилось?

– Чертова паскудина сперва зачихала, а потом совсем заглохла.

– С бензином порядок?

– Полный бак. Говорю вам, эта гадина постоянно ломается!

– Наверное, карбюратор… Инструменты есть?

– Прошу. Вы очень любезны. – Водитель воспрянул духом. – Каким чудом вы здесь оказались?

– Маленький поход с женой, – степенно ответил Корридон и повысил голос: – Дорогая, выходи!

Из темноты появилась Энн.

– Представляю вам мою супругу!.. У этого господина нелады с мотором. Постараемся помочь.

– Муж – мастер на все руки, – смеясь, сказала Энн. – Я уверена, что он в два счета все исправит.

– Замечательно! – воскликнул мужчина. – Меня зовут Брюэр. Спасибо вам, добрые самаритяне! Я в машинах ни шиша не смыслю.

Он восхищенно уставился на Энн, и девушка неожиданно обнаружила, что ее юбка здорово села, обнажив большую часть ног.

– Честно говоря, для нас это тоже удача, – произнес Корридон, раскладывая инструменты. – Мы тут заблудились и хотели остановить какую-нибудь машину. Довольно пустынное местечко, правда? Так что везение обоюдное.

Пока он возился с карбюратором, Брюэр явно обхаживал Энн и почти расстроился, когда Корридон закрутил последний винт и попросил включить двигатель.

– Думаю, теперь все будет в порядке. Просто грязь набилась. Ну, попробуем!

Двигатель завелся при первом нажатии на стартер.

– У вас действительно золотые руки! – просиял Брюэр, высунувшись из окошка. – Если б не вы, торчать мне здесь всю ночь. Прошу садиться! Куда прикажете доставить?

– Вообще-то, мы направляемся в Данбар, – сказала Энн. – Не подбросите?

– Почему же нет? Я в Эдинбург, но буду счастлив оказать вам услугу.

Машина набрала скорость, и рука Энн скользнула в руку Корридона, но его мысли были заняты Мэллори.

Глава 14

Моторная лодка была футов восемнадцати в длину, имела десятисильный двигатель и рулевое управление. Она висела в ангаре, в колыбельке на стальных тросах, и при нажатии кнопки электрическая лебедка плавно опустила ее на воду.

Пока Энн проверяла мотор, Корридон с беспокойным чувством нес вахту у двери.

Как только Брюэр, довезший их до главной улицы Данбара, исчез из виду, они направились к морю. И почти сразу же у Корридона возникло ощущение, что за ним следят. Однако сколько он ни вглядывался и ни вслушивался в темноту, ничего не сумел заметить и, не желая зря тревожить Энн, промолчал.

Теперь, стоя на страже у ангара и не имея своим подозрениям осязаемых доказательств, Корридон пытался списать все на расшатавшиеся нервы.

– Порядок, – сказала Энн. – Поехали?

– Да, – ответил он, неохотно покидая свой пост. – Поднимается ветер. Чем скорее мы тронемся, тем лучше. Нам долго?

– Около часа, – ответила девушка. – Главное – добраться до острова. В доме полно припасов, по крайней мере на неделю хватит.

– На неделю? Этого вполне достаточно. – Корридон вновь напряженно замер – Ну что ж, поехали, – сказал он наконец.

Энн заметила его беспокойство.

– Что-нибудь не так?

– Ерунда, скорее всего, просто нервы расшалились. У меня такое чувство, будто за нами наблюдают.

– Тогда давайте скорее уедем. Ужасно…

Она запнулась, тихо вскрикнув, когда неожиданное движение в дверях заставило их обоих повернуться. По лодке промелькнула чья-то тень.

– Кто там? – спросил Корридон, шагнув вперед.

Наставив на них маузер, на свет вышла Жанна. Ее бледное лицо выражало твердую решимость, глаза сверкали.

– Я еду с вами, – проговорила она, словно задыхаясь.

У Корридона вырвался вздох облегчения. Слава Богу, не Роулинс!

– Вы верны себе – всегда появляетесь в самый неподходящий момент, – сказал он с широкой улыбкой.

– Как вам удалось сюда добраться?

– Мы договорились здесь встретиться, – отчеканила Жанна бесстрастно. – Надеюсь, вы не воображаете, что от меня легко избавиться?

– Я вообще о вас забыл, – произнес Корридон, настороженно поглядывая на маузер. – А Ян? Тоже прячется в темноте?

– Нет.

– Где же он?

Она расхохоталась, и от этого неестественно звучащего голоса по спине Корридона пробежала дрожь. Он внимательно присмотрелся и заметил, что Жанна совсем больна. Она осунулась, кожа на лице будто стянулась, плотно обтягивая кости и придавая ей вид дикого изголодавшегося зверя. Глубоко запавшие глаза, окруженные темными кольцами, лихорадочно блестели, бескровные губы потрескались.

– Он мертв.

– Мертв? – Корридон был поражен. – Что произошло? Полиция?..

Жанна посмотрела на Энн, и в уголках ее рта появилась саркастическая усмешка.

– Спросите у нее. Она знает. Его убил Мэллори.

Энн судорожно выдохнула и сделала шаг вперед, но Корридон остановил ее.

– О чем вы говорите? – недоверчиво спросил он Жанну.

– Я все видела. – Она нервно провела рукой по густым черным волосам. – Он за нами следил.

– Следил?

Жанна секунду молчала, и вдруг слова полились из нее непрерывным потоком.

– Ренли был убит, он пожертвовал собой ради нас.

Яна ранили. Нас едва не схватила полиция. Мы спрятались в часовне.

Она неожиданно остановилась, сжав пальцами виски.

– Ну, говорите! Что потом?

– Мы сумели сесть в товарный поезд. Нам повезло, поезд шел прямо на Данбар. Яну было очень плохо. Он страдал от жажды и все время просил пить. Я оставила его и начала перебираться по вагонам в надежде найти воду. Потом я услышала крик и обернулась: Ян свешивался наружу, из последних сил держась за дверь… – Жанна понизила голос и добавила почти шепотом: – Мэллори держал его за горло. Я ничего не могла сделать, я была слишком далеко. Ян упал на рельсы, и встречный поезд превратил его в крошево. Он умер, как Любиш. Его убил Мэллори.

По спине Корридона пробежал холодок.

– Значит, вы видели Мэллори? – спросил он, не сводя с Жанны глаз.

– Да.

– И вы его узнали? Вы не могли ошибиться?

Ее лицо окаменело.

– Вы всерьез считаете, что я могла ошибиться?

– Она лжет, – шепнула Энн, прижимаясь к Корридону дрожащим телом.

– Подождите, дайте ей сказать… Что же случилось потом?

Взгляд Жанны затуманился. Она нахмурила брови и неуверенно, будто напрягая ослабевшую память, проговорила:

– Он отправился на остров. Я его видела.

– Не торопитесь! – попросил Корридон. – Мэллори знал, что вы едете вместе с Яном. Почему он не попытался убить и вас?

Жанна оцепенела, тупо уставившись прямо перед собой, дуло маузера опустилось.

– Он на острове. Я видела, – с трудом выдавила она.

– Интересно, как он мог туда попасть? Вот его лодка. Выходит, он обошелся без нее?

Жанна потерла рукой лоб. Она выглядела растерянной.

– Я его видела. Он взял лодку на пристани… Из всей нашей группы осталась одна я. Мэллори убил их поодиночке. Он перехитрил их!.. Но со мной у него ничего не выйдет. – Жанна шагнула вперед, угрожающе подняв пистолет. – В лодку, живо! Мы и так потеряли много времени. На этот раз он не уйдет.

– Пошли, – сказал Корридон Энн и добавил вполголоса: – Будьте начеку, она совсем сошла с ума.

Жанна села на корме, нацелив на них маузер. Энн, напряженная и бледная, запустила мотор и направила лодку в открытое море.

Остров Отшельника оказался гораздо больше, чем ожидал Корридон. Он рисовал в воображении каменистый пятачок, поэтому был глубоко потрясен, когда увидел высокий скалистый берег, исчезающий во мраке. Над водой стелился тяжелый морской туман, в расщелинах жутко завывал ветер. Приближение лодки вспугнуло чаек, и они неожиданно взмыли из тьмы в воздух, на миг перекрыв скорбным криком рев разбивающихся волн.

От причала с маленьким ангаром круто вверх уходили ступеньки, вырубленные в скале, и маленькая группа начала подниматься, цепляясь за камни и борясь с дикими шквалами ветра, грозившего скинуть их в море. Корридон насчитал более двухсот ступеней, прежде чем выбрался на равнину. Вдали, на фоне холодного неба, вырисовывался силуэт огромного утеса с зазубренным пиком.

Наклонившись вперед навстречу ветру, Корридон следовал за Энн по узкой дорожке. Жанна шла сзади; время от времени она сдавленно бормотала что-то, спотыкаясь о камни.

Дом возник из тьмы совершенно неожиданно. Он стоял у подножья скалистой стены, но был открыт яростным ветрам с Северного моря. Это приземистое двухэтажное строение, сложенное из толстых бетонных плит и крепившееся к скальной породе стальными тросами, уродством и мощью напоминало древнюю шотландскую крепость.

Возле дома Корридон заметил другую вереницу узких ступеней, уходящих куда-то вверх. Позже он узнал, что они вели на плато – самую высокую точку острова, кроме далекого пика Отшельника.

Дом был погружен во мрак, в окнах, как в черных зеркалах, отражались медленно плывущие тучи. Энн подошла к двери, но Корридон схватил ее за руку и оттащил назад.

– Не так быстро, – предупредил он, рассматривая фасад. – К чему спешка? Если здесь кто-нибудь прячется…

– Никто здесь не прячется, – перебила его Энн. – Неужели вы поверили вранью этой женщины?

– И все равно рисковать не стоит.

– Мне нечего бояться! – Девушка вырвалась, и прежде чем Корридон успел опомниться, подбежала к двери. – У вас есть фонарик? – спросила она, обернувшись через плечо. – Мы всегда опечатываем дом, когда уезжаем. Так что если печать цела, то никого там нет.

Корридон подошел к ней и осветил большую сургучную печать. Печать была цела, дверь явно давно не открывали.

– А другой вход есть? – спросил он, когда к ним настороженно приблизилась Жанна.

– Нет, – ответила Энн, – войти можно только отсюда. Как видите, на окнах первого этажа ставни, и закрыты они изнутри.

Она достала из кармана ключ и отперЛа замок. Все трое оказались в большой, уютной гостиной.

Пока Энн зажигала свет, Корридон выступил вперед.

– Оставайтесь здесь. Я осмотрю дом.

– Вы никого не найдете, – устало произнесла девушка.

– Ничего, на всякий случай.

Он прошел по всем помещениям, убедился, что в дом можно проникнуть только через входную дверь, и вернулся в гостиную. Энн стояла перед электрокамином, Жанна беспокойно мерила комнату шагами.

Время близилось к полночи, и Корридон предложил подождать с поисками до утра. Жанна нехотя согласилась. Размеры острова, острые скалы и ярость ветра, очевидно, произвели на нее сильное впечатление.

Когда Энн вызвалась проводить ее в спальню, она сказала, что останется в гостиной, у камина.

– Не стоит ее дергать, – тихо проговорил Корридон. – Пойдемте лучше наверх.

Он вошел вслед за Энн в одну из четырех спален второго этажа и закрыл за собой дверь.

– Вы все еще думаете, что Брайан где-то здесь? – спросила девушка, в изнеможении опустившись на кровать. – Вы верите ее лжи?

– Я уверен, что она сошла с ума, – спокойно ответил Корридон. – Ее рассказ об убийстве Яна – просто бред.

Похоже, она так помешалась на Мэллори, что половина изложенных ею фактов, вероятно, плод ее воображения. – Он нахмурил брови и потер подбородок. – Я даже готов допустить, что вся эта история – вообще вымысел. Если б только объяснить смерть Любиша, Гарриса и Риты Аллен… Беда в том, что как бы ни была ненормальна Жанна, Ян и Ренли тоже не сомневались, что ваш брат жив.

– Значит, вы не верите, что поляка убил Брайан?

– Нет. Вспомните: она сказала, что ничего не могла сделать, когда увидела, как борются Ян и Мэллори. Но у нее был маузер! Ясно, что он был именно у нее, а не у Яна, ведь поляк упал с поезда, и как тогда оружие попало к ней? Жанна великолепно стреляет – почему же она не расправилась с вашим братом? Нет, концы с концами не сходятся. Скорее всего, Ян умер от ран, а она либо вообразила, будто это дело рук Мэллори, либо умышленно лжет. – Корридон взъерошил волосы. Но зачем ей лгать? Что-то здесь не так, какого-то звена не хватает… – Он встал и подошел к девушке. – Ложитесь спать. Дайте мне подумать и ни о чем не беспокойтесь.

– Господи, какое облегчение, что вы не верите ее россказням! – воскликнула Энн, взяв его за руку. Брайан совсем другой…

– Она утверждает, что он на острове, – перебил Корридон. – Отлично! Если так, я его найду. У меня предчувствие, что завтра все кончится.

– Брайана здесь нет, – просто сказала Энн.

– Ложитесь. И заприте дверь. Жанне доверять нельзя. Жаль, что я не могу отобрать у нее пистолет… Ступайте, Энн. Сегодня уже ничего не сделаешь, надо ждать рассвета.

После ухода Энн Корридон стал нервно расхаживать по комнате. В окно бил дождь, доносились завывания ветра и шум прибоя. Смутное ощущение тревоги не позволяло ему раздеться и лечь в постель.

Корридон, раздраженный, упал в кресло. Сколько же он уже без сна? Немного вздремнул в поезде – и все. Веки его были налиты свинцом, и тем не менее Корридон чувствовал, что заснуть не сможет. Он развалился в кресле, закрыл глаза и стал думать о Мэллори.

Мэллори: голос в ночи; образ, сложившийся по чужим рассказам: замечательный парень, подлец, мифическая личность, воплощение зла, безжалостный убийца. Человек, которым восхищался Ренли и которого обожала Энн; ненавистный враг для Яна и Жанны. Честный, смелый и благородный; предатель. Где он, этот неуловимый призрак, – таится здесь, на острове, или похоронен во Франции, в безымянной могиле?

Корридон в отчаянии ударил кулаком по ручке кресла.

В цепи не хватает одного звена. Теперь он был в этом уверен. Все началось с предательства. Если бы Мэллори молчал, ничего бы этого не случилось. Гаррис, Любиш и Рита Аллен были бы живы. И те трое не обратились бы к нему за помощью. Если бы Мэллори молчал… Но почему он выдал Гурвиля? Даже Ренли не мог этого понять. Не тут ли таится ключ к разгадке?

Неожиданно в комнате погас свет.

Авария на линии или кто-то отключил рубильник? Корридон бесшумно встал, на ощупь пробрался к двери и выглянул в коридор. В доме царила кромешная тьма. С судорожно колотящимся сердцем он прислушался и на фоне отдаленного рокота волн уловил доносящийся снизу голос, от которого волосы у него на голове поднялись дыбом. Шепот, хриплый и будто бестелесный, тот самый, что он слышал в квартире Крю… Голос Мэллори.

– Жанна, ты здесь?

Корридон пришел в себя за мгновение до выстрела и ослепительной вспышки. Тут же раздался крик. Кричала Жанна! Потом послышался звук отодвигаемого засова, и в дом ворвался порыв холодного ветра.

Из своей комнаты выскочила Энн, в темноте столкнувшись с Корридоном.

– Что это? Что случилось? – Ее голос дрожал от страха.

Корридон оттолкнул ее в сторону, выбежал на лестницу и включил фонарь.

Гостиная была пуста. Распахнутая входная дверь еще качалась на петлях.

– Жанна! – окликнул Корридон.

Ответа не последовало.

– Где распределительный щиток? – спросил он у Энн.

– На кухне.

– Ждите здесь, – бросил он и побежал по лестнице. Через несколько секунд свет загорелся, и Корридон вошел в гостиную. – Ее нет.

– Кто стрелял? Что произошло? – Энн спустилась в комнату.

Корридон шагнул к двери, вгляделся в рассекаемую дождем тьму, потом закрыл дверь на засов.

– Посмотрите хорошенько, Энн. Я хочу найти пулю.

Пулю, засевшую в дубовой панели, которыми были обиты стены, нашла Энн. Корридон выковырял ее ножом и задумчиво повертел в пальцах сплющенный кусочек металла.

– Это пуля от маузера, – произнес он и криво усмехнулся. – Я же говорил, что не хватает одного звена! Меня обманывал голос. Думаю, теперь все ясно.

С плато над домом открывался вид на весь остров, в дальнем конце которого гордым черным пиком на фоне утреннего неба высился Отшельник. Кое-где виднелись поляны, поросшие вереском, но в основном до самого моря тянулись голые камни. С трех сторон остров заканчивался обрывом, лишь по восточной оконечности проходила широкая полоса песка.

Внимательно изучив окрестности, Корридон пришел к выводу, что на полянах не спрятаться. В скалистой части острова с огромными валунами – вот где можно найти надежное укрытие, и Корридон решил начать поиски оттуда.

Он спустился в небольшую долину и, пригнувшись, двинулся вперед, стараясь держаться ниже уровня кустов. За долиной начинался подъем. Через некоторое время Корридон вышел к пересечению двух тропинок, одна из которых вела к песчаному берегу, а вторая змеилась по крутому склону к скалам в западной части острова. Тропинка к берегу свободно просматривалась, и Корридон предпочел другую. К тому же он хотел сверху вновь окинуть взглядом окрестности, в том числе и песчаный пляж.

Когда Корридон достиг скал, было около полудня, и солнце пекло вовсю. Он бродил уже три часа и не встретил ни одной живой души, не считая чаек, которые носились над ним с громкими криками.

Корридон лег на землю, чтобы не выделяться на фоне неба, и подполз к обрыву. Прямо внизу тянулась каменистая гряда, правее начинались пески, уже просохшие на солнце. Что-то на поверхности песка привлекло его внимание. Он вытянул шею и хорошенько вгляделся.

Следы! Даже на таком расстоянии, с высоты двухсот футов, явственно виднелась цепочка человеческих следов. Следы были довольно глубокими и вели на север, от дома.

Корридон был ошеломлен. Вот уж чего не ожидал он увидеть! Мэллори! И будто по подсказке вдали мелькнула чья-то тень. Тщетно озираясь по сторонам, Корридон уже решил, что воображение сыграло с ним злую шутку, когда заметил силуэт высокого широкоплечего мужчины. Силуэт исчез так же быстро, как и появился, но этого было достаточно.

Не колеблясь, Корридон на четвереньках стал спускаться по тропинке, потом выпрямился и побежал по неровной каменистой почве. В долину он вбежал задыхаясь, по лицу катил пот.

Дальше, вплоть до Отшельника, простиралось открытое пространство, усыпанное обломками скал. До утеса оставалось с полмили, когда из какой-то расщелины вылетел орел, взмыл высоко вверх и издал испуганный крик. Корридон догадался, что человек, которого он только что видел, находится поблизости, и стал осторожно продвигаться в этом направлении, стараясь, чтобы из-под ног не сыпались камни.

Через полчаса он высунул голову из последних кустов и посмотрел на подножье Отшельника. То, что он увидел, заставило его выпрямиться во весь рост. Удивленное и тревожное выражение исчезло из его глаз, на лице заиграла широкая улыбка.

Неподалеку на валуне сидел крепкого сложения мужчина, ожесточенно растиравший лодыжку. На его красном, опаленном солнцем лице застыло недовольство.

Он резко вскинул голову и при виде Корридона облегченно вздохнул.

– Привет, старина, наконец-то! – бодро воскликнул он. – Отвратительные здесь дороги. Признаться, я рассчитывал встретить вас раньше. Проклятый остров мне уже порядком осточертел.

Это был инспектор Роулинс.

– Вы не поверите, – неторопливо приближаясь, сказал Корридон, – но я не меньше вас рад нашей встрече.

Роулинс продолжал излучать дружелюбие, но взгляд его стал напряженным, а рука будто случайно опустилась в карман пиджака.

– Неужели? – удивленно произнес он. – Никогда бы не подумал, что вы будете рады меня видеть! Удивлены – да, но рады…

– Тем не менее это правда, – заверил Корридон. – Что вы там шарите? Револьвер не понадобится, – насмешливо продолжал он, усаживаясь рядом с инспектором. – Я не причиню вам хлопот. Вы невольно подтвердили одну мою теорию… Скажите, не вы разгуливали по берегу в нескольких милях отсюда?

– Ну я. – Роулинс с трудом удерживал на лице улыбку, в его глазах читалось недоумение.

– Представьте себе, а я было решил, что кое-кто другой. Хотя кому еще, кроме полицейского, под силу оставить следы такого размера… Как вы сюда попали?

– Нас навел поляк, – коротко сообщил инспектор. – Француженка здесь?

– Безусловно. Значит, Ян у вас?

– Да. Вернее, у нас то, что от него осталось. Мои ребята подобрали его на путях возле Кокбарнспата. Ему было что рассказать.

– С ним все в порядке?

– Не сказал бы. Сомневаюсь, что он долго протянет. Ян упал с поезда. Чудо, что он вообще еще мог говорить после этого.

Корридон закурил и протянул пачку Роулинсу. Ему показалось, что сзади раздался шорох, но он не повернул головы.

– Упал? Его не сбросили?

– Эта француженка… Как ее имя?

– Жанна Персиньи.

– Вот-вот. Он заявил, что она его оглушила и столкнула на рельсы.

Корридон кивнул.

– Так я и думал.

– А что вы об этом знаете? – резко спросил Роулинс.

По склону скатился камушек. Роулинс поднял голову, но Корридон словно ничего не замечал.

– Много чего… Вся эта история вертится вокруг одного человека по имени Брайан Мэллори. Ян не упоминал о таком?

– Ха! Он только о нем и говорил! И еще о вас – как вас наняли для поисков этого типа, и… Послушайте, правда, что вам заплатили семьсот пятьдесят фунтов?

Корридон усмехнулся.

– Он преувеличивает. Хотя мне действительно выдали небольшой задаток.

Роулинс пытливо посмотрел на него.

– Он уверяет, что Мэллори убил двух его друзей: Любиша и Гарриса, а также Риту Аллен. Бедный парень совсем свихнулся… Мы сразу же навели справки. Мэллори погиб больше года назад. В этом нет никакого сомнения.

– Вы уверены?

– Совершенно уверен.

– Полагаю, Ян ввел вас в курс дела? – поинтересовался Корридон. – Он рассказал вам о Гурвиле и о том, с чего все началось?

Инспектор хмыкнул.

– О, да! Сейчас мы проверяем, но к нам это отношения не имеет. Я занимаюсь в первую очередь расследованием убийства Риты Аллен и хотел бы побеседовать с француженкой… – Он не спускал с Корридона пристального взгляда. – У вас изумительное самообладание. Что вам известно о Рите Аллен? Вы ведь были у нее, когда она умерла, правда?

Корридон кивнул.

– Только между нами: был. Но я и пальцем ее не тронул. Я услышал крик, обнаружил у подножия лестницы тело и счел за лучшее удалиться. При моей репутации положение сложилось слишком уж щекотливое. Понятия не имею, упала она или ее столкнули.

– Экспертиза показала, что ее столкнули. Иными словами, убийство, – мрачно проговорил инспектор.

– Это еще надо доказать, – возразил Корридон. – Вам будет нелегко убедить судей.

– Попробуем. При вашей репутации… – Роулинс улыбнулся. К нему вновь вернулось хорошее настроение. – Я не удивлюсь, если партия останется за нами.

– Цыплят по осени считают, – вкрадчиво произнес Корридон. – Как я полагаю, сейчас вам предстоит маленький сюрприз, только, ради Бога, не делайте резких движений. Она великолепно стреляет и вот уже минуты три держит нас под прицелом. Вы разве не слышали? – Он обернулся через плечо и повысил голос: – Выходите, Жанна. Я познакомлю вас с инспектором Роулинсом.

Из-за валуна с маузером в руке появилась Жанна. В уголках ее рта блуждала презрительная улыбка.

– Хоть один раз вы пришли вовремя, – сказал Корридон и, бросив взгляд на ошеломленного инспектора, добавил:. – Перед вами Жанна Персиньи. Не советую с ней шутить. Сидите себе спокойно и, если можете, помалкивайте. Нам с Жанной надо поговорить. Правда, Жанна?

– Вот как? – ответила она ледяным тоном.

– Послушайте… – начал было Роулинс, но Корридон жестом перебил его.

– Не знаю, слышали ли вы наш разговор, но если нет, то вам будет небезынтересно, что Ян попал в полицию и развязал язык. По его словам, именно– вы, а не Мэллори, сбросили его с поезда. Это так?

Жанна хранила молчание, прислонившись к скале и крепко сжимая в руке пистолет. Несмотря на издевательскую усмешку, она казалась на грани изнеможения.

– Сейчас можно и признаться, – резко сказал Корридон. – Это вы сбросили его на рельсы?

– Да, – хрипло произнесла она. – Ну и что?

– Как – ну и что? – воскликнул Корридон. – Это очень важно! – Он помолчал немного, потом продолжил: – Обидно: вы не знали, что год назад Мэллори погиб.

Жанна вздрогнула.

– Он жив, – сказала она, поднимая руку ко лбу.

– Увы, нет. – Корридон не сводил с нее глаз. – Знай вы, что он мертв, ничего бы этого не произошло, верно? До вчерашнего вечера я, как последний идиот, во все верил. Но вы переиграли. Ваш трюк с имитацией голоса Мэллори был хорош только один раз, зря вы его повторили. Убедившись, что двери и окна заперты, я понял: проникнуть в дом никто не мог. Потом я нашел пулю от маузера, и все стало ясно. Лишь один человек мог нажать на курок и прошептать ваше имя – вы сами. Я начал соображать: если вы имитировали голос Мэллори вчера, то, вероятно, вы же имитировали его в квартире Крю. Тогда возникает вопрос: зачем? Не потому ли вы это делали, что хотели как можно больше запутать охоту?

На белом, как полотно, лице Жанны стала дергаться мышца. Девушка молчала.

– Интересовал меня и другой вопрос: почему были убиты Любиш, Гаррис и Рита Аллен? Их всех объединяло одно: каждый кое-что знал о Мэллори… какие-то сведения, которые могли привести к нему. Если Мэллори мертв, то кто их убил?

Жанна отпрянула от пристального взгляда Корридона. Она тяжело дышала, глаза лихорадочно горели.

– Моя ошибка заключалась в том, что я принял рассказ Ренли о предательстве Мэллори за чистую монету, – безмятежно продолжал Корридон. – Ренли сам искренне верил… Но ведь об этом он узнал от вас! Не Мэллори выдал, где скрывается Гурвиль, а вы!

Жанна судорожно вздохнула и подняла руки к лицу.

– Это единственно возможное объяснение. Я вас не виню: имею личный опыт, как работает гестапо. Ничего не добившись от вас, они стали пытать Ренли, а когда он потерял сознание, вновь вернулись к вам и на этот раз сумели заставить вас говорить. Мэллори слышал, как вы выдали Гурвиля, но он пожалел вас и из рыцарских побуждений взял вину на себя. Благородный поступок, как раз в его духе… Когда Ренли очнулся, он сказал ему, что выдал Гурвиля. И Ренли поверил. Я прав?

Жанна попыталась что-то вымолвить, но ни одного звука не вырвалось у нее из горла. Ее лицо посерело, она с трудом держалась на ногах.

– Здесь и таится ключ к разгадке, – снова заговорил Корридон, внимательно наблюдая за Жанной. – Ян вбил себе в голову во что бы то ни стало отомстить, и вы боялись, что он узнает правду. Вы понимали: найди он Мэллори, и тот может все рассказать. Вы сделали все возможное, чтобы помешать этому. Когда Любиш и Гаррис напали на след Мэллори, вы их убили, опасаясь разоблачения. Вы подслушали признания Риты Аллен про остров Мэллори, испугались и столкнули ее с лестницы. – Он неожиданно вытянул руку и направил на Жанну обвиняющий палец: – Убийца – вы! Только вы одна! Мэллори здесь ни при чем!

Жанна на миг застыла с дергающимся лицом и лихорадочно горящими глазами.

– Да! – визгливо закричала она. – Да, я выдала Пьера! Вы не представляете, что они со мной делали!.. Но я не просила Мэллори брать вину на себя. Он любил меня, болван, словно я могла обратить внимание на такое ничтожество… Да, я убила их!

Жанна начала пятиться, угрожая пистолетом.

– Оставайтесь на месте! – завопила она, когда Роулинс встал. – Я не дам посадить себя в тюрьму! Если вы двинетесь, я вас убью!

Она повернулась и, не разбирая пути, бросилась бежать вдоль каменистой гряды к обрыву. Роулинс громко закричал и рывком устремился вперед, но остановился, когда за ней помчались двое мужчин, выскочившие из кустарника.

– Догоните ее, Хадсон! – заорал он. – Не дайте ей уйти!

Но детективы не могли угнаться за Жанной.

– Ничего, далеко она не уйдет, – тихо произнес Корридон.

Достигнув края обрыва, Жанна даже не пыталась свернуть. Через мгновение донесся глухой удар – тело разбилось о скалы.

Детективы, неся завернутый в плащ груз, шли по песку к полицейскому катеру.

Засунув руки в карманы, Роулинс стоял на ветру, о чем-то задумавшись, и время от времени поглядывал на Корридона, который сидел на камне и курил.

– Похоже, и на этот раз вы выйдете сухим из воды. Вот ловкость!.. – с завистью проговорил инспектор.

– Вы заблуждаетесь на мой счет. У меня доброе сердце и отзывчивая душа. Я всегда готов помочь людям, а мне от этого сплошные неприятности. Не берите с меня пример!

– Ага! – фыркнул Роулинс. – «Помощь людям» за семьсот пятьдесят фунтов! Советую вам впредь быть поосторожней. Рано или поздно добром это не кончится.

– Дело не в деньгах – сколько бы они ни заплатили, это сущие гроши за такие испытания! – с горечью сказал Корридон. – Мои фотографии были напечатаны в каждой газете, меня преследовали, пытались застрелить, обвиняли в убийстве и Бог весть что еще! А теперь, вероятно, придется ехать с вами, давать показания, копаться в грязи… Да если бы я знал, как это дело обернется, я бы к нему и пальцем не притронулся!

– Утешьтесь по крайней мере тем, что мы вас долго не задержим. На ваше счастье Хадсон и Сандерс были поблизости и могут подтвердить слова Персиньи. Ну, пора в путь. Вы ничего с собой не берете?

Корридон чуть поколебался, потом покачал головой.

– Нет, я готов.

– А ваша лодка? Вы же не вплавь сюда добрались? – с хитрой улыбкой поинтересовался Роулинс.

– О лодке не беспокойтесь, – сухо ответил Корридон. – Не стоит терять время. Она на другом конце острова. Я кого-нибудь пришлю, чтобы ее привели в Данбар.

– А та молодая женщина? Ну, которая остановила поезд? – настаивал инспектор. – Она же здесь? Ей грозит штраф в пять фунтов. Я вынужден забрать ее с собой.

– Не говорите глупостей! Никто не видел, как она остановила поезд, а я под присягой заявлю, что она тут ни при чем. В суде вы ничего не докажете. Оставьте ее в покое.

– Не имею права. Я обязан снять свидетельские показания.

– Послушайте, она замечательная девушка! – горячо произнес Корридон. – Это ее дом, ее лодка… Хоть раз забудьте, что вы полицейский. Не впутывайте ее в эту грязь.

Роулинс поскреб подбородок.

– Она сестра Мэллори, да?

– Вы прекрасно это знаете. Газеты поднимут немалый шум, а я не хотел бы, чтобы ее имя фигурировало рядом с моим. Репортеры придадут такую окраску… У вас есть дочь?

Инспектор широко улыбнулся.

– Осечка. У меня сын. – Он задумался и спросил: – Не ее ли десять раз забрасывали во Францию во время войны?

– Ее. Вы в наши-то дни прыгните с парашютом… Посмотрим, как вам это понравится!

– Еще чего! – возмутился Роулинс. Он помолчал и продолжил уже другим тоном: – Ладно, как ни странно, сейчас, пожалуй, вы правы. Не стоит афишировать ее связь с таким прохвостом… Хорошо, в дорогу!

– Подумать только, есть люди, которые считают полицейских бессердечными! – с насмешкой проговорил Корридон.

Когда он уже направлялся к катеру, Роулинс бросил невзначай:

– Вы не хотите проститься с ней? Мы подождем.

Корридон удивленно посмотрел на него.

– Зачем? Она не в моем вкусе. К тому же у нее дружок на флоте, – добавил он угрюмо.

– О, моряки – бравые ребята! – согласился Роулинс. – И все равно вы меня разочаровали. Я-то думал, что с женщинами вы орел!

– Да заткнитесь в конце концов! – прорычал Корридон и, садясь в катер, посмотрел на скалистый берег в надежде последний раз увидеть Энн.