Любовник made in Europe

Восточные страсти, или Почему Турция не Европа

— Не люблю я Восток! — сказала я своей подружке Лельке по телефону. — Хотят — надуют, а не хотят — все равно надуют. И разбираться даже лень, что у них там за «тонкое дело».

— Я поражаюсь, как ты со своими ксенофобскими суждениями и предрассудками вообще до Праги доехала? — возмутилась Лелька.

— Как-то вот доехала и сравнительно неплохо живу, между прочим.

Лелька, как и я, родом из Екатеринбурга, но уже долгое время живет в Москве. То ли Москва повлияла, то ли бесконечные путешествия, но факт в том, что общительнее человека я не встречала. Подруге наплевать на цвет кожи, вероисповедание, происхождение, возраст и сексуальную ориентацию, короче, на все основные составляющие личности. «Главное, чтобы человек был хорошим», — считала Лелька и готова была дружить со всем светом.

Я жила в интернациональной Праге и страдала предрассудками. Прага действительно похожа на огромный котел. Кого здесь только нет! Минимум по одному представителю со всего мира. При удачном раскладе про чехов можно вообще забыть. Живите своей тусовкой, и никто вам слова против не скажет. Тут есть свои Москва, Берлин, Париж, Афины, Нью-Йорк, что угодно, и вполне возможно, что, живя в Праге лет десять, вы никогда даже не пересечетесь. Хотя интернациональные романы, конечно же, святое дело! Сексуальное влечение не знает национальных предрассудков.

Что касается чехов, то «мешаются» в основном чешки. В основном с американцами. Проведя несложные математические вычисления, переведя баксы в кроны, чешские девицы быстренько сообразили, сколько всего можно купить на американские денежки в родной Праге. А если еще удастся заполучить американский паспорт, то, считай, хрустальная мечта (которую не надо трогать грязными руками) полностью осуществилась! Но я, кажется, начала повторяться. Ну а мужики, что бы там ни говорили, а сами националисты еще те. Редкий чех женится не на чешке.

Но не буду утопать в этих национальных дебрях. Скажу лишь, что мой предрассудок состоит в тотальной нелюбви к восточным мужчинам. Не верю им и не хочу. И упаси бог с таким мужчиной встречаться!

Плановое знакомство со странами Востока я прошла по стандартной для российского туриста программе: Турция, Египет, Эмираты, Тунис (в произвольном порядке). Мне не понравилось нигде. Прошла по три круга. Все равно не понравилось. Не могу сказать, что в Чехии для меня прямо рай земной. Но здесь все как-то понятнее, привычнее, что ли. А там — все чужое.

Последний раз в Турции я была с подружкой Янкой два года назад. В Кемере. Я тогда еще жила в России. Возвращаясь домой, полный женский состав нашего самолета, от шестнадцати до пятидесяти лет, рыдал. Все женщины обещали себе непременно вернуться в Турцию в следующем году. Нам с Янкой казалось, что мы единственные, кто умудрился не завести за две недели роман с «бесподобными» турками.

Романы мы завели, но с американцами, которых мы, к своему удивлению, там обнаружили (или они нас). Отдых закончился, мы расстались, и, уж конечно, никто никому не обещал любви до гробовой доски.

Впрочем, познакомились мы там и с местным населением, но не так близко. В последние два дня я, прочитав всю литературу, привезенную с собой, а также турецкие брошюры о саунах и массажах, объявления и надписи на заборах, сходила с ума от отсутствия чтива. С вопросом: «Где здесь можно купить хоть что-нибудь почитать?» — я обратилась к рядом лежащему молодому мужчине, который, как мне показалось, один из немногих был способен понимать английский. Выяснилось, что ему тридцать два, он действительно способен прекрасно понимать и (что немаловажно) отвечать не только по-английски, но и по-немецки, у него огромные каре-зеленые глаза и длиннющие ресницы. Мужчина оказался приятным. Турком. Звали Толга. Объясняя, где что купить, он не попытался меня обнять или хотя бы прикоснуться и не пригласил на дискотеку или в ресторан. Я была приятно удивлена.

На следующий день мы снова встретились на пляже. Я — с новоприобретенной газетой, он — с маской для ныряния. Мы болтали, смеялись, ныряли, и я даже забыла, что он турок и нужно быть начеку. Впрочем, приглашение в ресторан я все же получила. Последний вечер в Кемере, особых планов никаких, поэтому я согласилась. Чтобы Янка не болталась без дела, ее тоже взяли.

Вечер как вечер. Поужинали, съели десерт, покурили кальян, обсудили политическую ситуацию в мире и русско-турецкие отношения. Единственное, что поражало, — интеллект собеседника. Кто бы что ни говорил, но лично я нигде в Европе и уж тем более в Азии ни разу не встречала человека, который знал бы, где находится Екатеринбург. Москва и Питер — понятно. Но на этом, как правило, все знания иностранного собеседника о России исчерпываются. Толга знал не только Екатеринбург, но и его ближайших соседей — Челябинск и Нижний Тагил. Вообще он много чего знал. Образование получал в Европе, два года жил в Германии и год в Голландии. Уже то, что он гораздо лучше меня говорил и по-английски, и по-немецки, вызывало уважение. На прощание я получила диск Таркана. Дала свой телефон в России и уехала.

Забыть о друге я не успела. Сразу после приземления самолета я получила радостно-восторженную эсэмэс. «Че к чему?» — помню, подумала я и даже не стала отвечать.

Следующие два года стали для меня серьезным испытанием. Я закончила университет, переехала в Чехию, работала как проклятая, собирая деньги, и осталась совсем одна в целом мире, с большими сомнениями, есть ли у меня надежда свить хоть где-нибудь свое гнездо.

Все эти два года Толга был на связи. Звонил, писал, отправлял эсэмэски и посылки в Екатеринбург (а потом и в Прагу), поздравляя со всеми возможными праздниками и днями рождения.

Я его прыти понять не могла. Мы жили в разных странах, с разными мыслями в голове и, что самое важное, совсем не знали друг друга. Два дня пляжного знакомства, согласитесь, не располагают к доверию. Ну а кроме того, мое отношение к туркам предельно понятно (смотри выше). Из-за одного исключения предрассудки, формировавшиеся годами, сразу не исчезнут. Короче говоря, я не понимала, что ему от меня надо и на что он надеется. Толга звонил раза два в месяц, и я выкладывала ему все новости, включая подробности моих отношений, проблемы на работе, кризисы в душе и последствия очередной вечеринки. Я не стесняла себя в деталях. Честно говоря, была уверена, что мы вряд ли когда-нибудь увидимся, потому не особо волновалась, что он обо мне думает. В конце концов, я никого звонить не просила.

Когда я переехала в Прагу, Турция казалась еще дальше. Моя радость от жизни в Европе оказалась столь велика, что я быстренько забыла про всех оставленных где-либо. Вечеринки, тусовки, новые знакомства и впечатления вихрем закрутили меня. Хрустальная мечта тоже сбылась, и я планировала насладиться моментом ликования как можно дольше. Только через полгода стала постепенно понимать, что новое — не всегда лучшее. И вечеринки уже не так веселы, и знакомые по большей части «ни рыба ни мясо», и вообще все одно и то же.

Еще через три месяца у меня началась самая настоящая депрессия. Все надоело. Я вдруг осознала, что из России-то я уехала, но здесь я иностранка, это совсем не мой дом.

На таких вот «волнах» Толга меня и поймал. Он менял работу, и в перерывах между работодателями у него высвободилась неделя. На календаре — середина апреля, еще даже не начался пляжный сезон. Несмотря на это, он предложил провести неделю на море. Угадайте где? Правильно, в Кемере.

Я сомневалась. Человека не знаю, да и особо не хочу. Кроме того, интима избежать вряд ли удастся, а, судя по воспоминаниям двухгодичной давности, как мужчина он меня не особо привлекал. Короче, рассуждать в том же духе я бы могла еще долго, но Толга купил мне билет, и я полетела.

В аэропорту Анталии, когда все туристы разбрелись по автобусам, выяснилось, что меня никто не встречает. В этот же самый момент ко мне стало приставать местное население. Через полчаса ожидания, когда все имеющиеся в наличии деньги были подсчитаны и я пришла к неутешительному выводу, что на обратный билет их не хватит, Толга наконец-то явился. Он летел внутренним рейсом из Стамбула, поэтому и задержался.

Встреча оставила странные ощущения. Вы видите практически незнакомого человека и понимаете, что вам предстоит провести вместе под одной крышей шесть дней. И как-то выжить. Странное чувство. Первые пятнадцать минут я ругала себя на чем свет стоит. Ругала свою склонную к авантюрам натуру. Полететь туда, не знаю куда, к тому, не знаю кому. Толга вел себя сдержанно и, по всей видимости, тоже анализировал, что за кота (вернее, кошку) вытащил из мешка.

Поселились мы в большом доме на берегу моря. В разных комнатах, с разными ванными. Кроме нас, в доме никого не было. Бросили вещи и пошли гулять по набережным. Время от времени Толга пытался подержать меня за руку, впрочем, не слишком настаивал. К вечеру стало понятно, что я ему нравлюсь больше, чем он мне.

Спать разошлись по разным спальням. Я выглядела слишком уставшей, чтобы ко мне приставать. Однако избежать «расплаты» на следующее утро не удалось. В том, что секс в данном случае будет для меня лишь «расплатой», я не сомневалась. Впрочем, все прошло так хорошо и приятно, что обязанность даже стала доставлять мне удовольствие.

Последующие дни были самыми прекрасными за долгий период моей нескучной жизни. Мы брали напрокат машины, ездили в горы, катались на велосипедах, всюду фотографировались, литрами пили пиво на жаре, а по вечерам ели рыбу в лучших ресторанах Кемера и Анталии. От вина, водки и других горячительных напитков я практически отказалась. По сравнению с «алкоголистической» Прагой, казалось, был введен сухой закон. Самое интересное, что пить совсем и не хотелось. Курила только по-прежнему много. При этом даже пачки сигарет мне покупал не переносящий сигаретного дыма Толга.

Вообще, его желание покрыть все мои расходы, от мелких до крупных, начинало нравиться мне все больше. Когда привыкаешь жить самостоятельно, думая и заботясь о самой себе, и вдруг обнаруживаешь, что может быть иначе, это очень приятное открытие. Именно открытие. Оказалось, я совсем забыла, как это бывает. Впрочем, быстро освоилась.

Вела я себя, конечно, как тупая кукла. Много капризничала, нервничала и психовала и, естественно, забывала сказать «спасибо». Вообще, все, конечно, парадоксально, но получилось, что я привыкла жить сама по себе, а когда кто-то обо мне стал заботиться, приняла это как данность.

Секс с каждым днем мне нравился все больше. Приятно ощущать, что тебя все время хотят. И могут.

Неделя пролетела мгновенно. Мне не хотелось уезжать. Постепенно я даже стала ценить, что он для меня делает. Кроме того, Толга оказался на редкость интересным собеседником. Мы разговаривали без перерыва, и в моей голове чувствовалась осмысленная заполненность.

В Прагу я возвращалась лучшим рейсом и с целым чемоданом подарков. Мы не обещали друг другу ничего. В Чехии я даже стала думать, что зря. Вообще, после возвращения у меня настал жуткий период беспокойства. Неделя красивой жизни, и мне не хотелось от нее отвыкать. К тому же я вдруг выяснила, что мне надоели эгоцентричные европейцы и я не хочу уже с ними ничего строить. Даже не то чтобы надоели. Просто у них все по-другому.

Феминистки Европы так долго боролись за равноправие полов, что в отместку получили еще кучу разных бонусов. И вот вы теперь на равных: ты плачешь — и он имеет право, ты устаешь — а он еще как, у тебя критические дни — и у него что-то вроде того. Никто не прыгает вокруг тебя просто потому, что ты умная, красивая, сама зарабатываешь, готовишь и вышиваешь крестиком. Типа я тоже много путешествовал и знаю, в какой стране пиво лучше. Вот и строите отношения по принципу равноправия. Кажется, вроде так и надо. Никто никого ни к чему не принуждает. Добровольно, без эмоций и лишних напрягов.

А эмоций-то хочется! И чтобы вокруг тебя скакали — тоже! И чтобы каждой вскользь оброненной тобой глупостью восхищались, и чтобы экзотическим праздничным блюдом считали твой оливье. В общем, ключевой вопрос: «Куда идти?» То ли на Запад, то ли на Восток.

Толга между тем вернулся в свой деловой Стамбул, но и обо мне не забывал. Я терялась в догадках — что это было? То ли обычный курортный роман, то ли история с продолжением. Мимоходом даже мелькнула мысль, что никто не пострадает, если я в крайнем случае еще куда-нибудь перееду.

Через две недели после возвращения ясности не прибавилось. Все еще хотелось экзотического романа. По всей видимости, Толга тоже хотелось. Поэтому он пригласил меня к себе в Стамбул, благо выходные совпали с майскими праздниками (в Чехии они тоже есть). Я снова полетела в Турцию на четыре дня.

Азия появилась уже в самолете. Смуглые пассажиры разглядывали меня и мой красный плащ весь полет. Произвел впечатление плащ и в аэропорту.

Толга опять опоздал, а когда наконец приехал, поздоровался:

— Ты что, на демонстрацию собралась?

— С чего бы это? Между прочим, красный — самый модный весенний цвет в Европе!

— И в Стамбуле, на митингах протеста, — добавил Толга.

Стамбул мне в целом понравился. Это странное соседство старины и цивилизации: мечетей и скоростных электричек, ветхих построек и шикарных особняков, замужних женщин с покрытой головой и модных размалеванных девиц. И везде люди! Толпы людей, словно в Москве. Только большая часть жителей — смуглые, черноволосые, кареглазые мужчины (впрочем сейчас в столице России — то же самое).

По приезде домой Толга внимательнейшим образом рассмотрел весь привезенный мною гардероб. По его мнению, носить мне было совершенно нечего.

— Невозможно прямо! Либо все короткое, либо с декольте до желудка! Мы же не в Анталии! Ты что, на пляж собиралась?

— Какой пляж? Я так на работу хожу!

— Я даже спрашивать тебя не буду, что это за работа такая! — возмущался турецкий друг.

— И не спрашивай себе! Я так хожу, и нормально, никто на меня рот не разевает! — в свою очередь скандалила я.

— Да пойми ты одно правило — у нас женщина делится секретами своего тела только с мужчиной, с которым встречается. А не демонстрирует его всем подряд. Если ты поймешь эту простую вещь, тебе гораздо проще будет адаптироваться.

— Может, я не хочу адаптироваться?

— Тогда хотя бы не провоцируй!

В общем, из дома мы вышли через час препирательств. На меня все равно все смотрели, хотя я обмоталась шарфом, пряча свое декольте. Не знаю почему. Всюду на улицах встречала оголенных немок, но на них, мне так казалось, никто не смотрел.

Плавали на пароме по Босфору и бродили по городу, держась за руки. На улицах, естественно, не целовались.

Вечером мне, утомленной солнцем и впечатлениями, предстояло знакомство с семьей. Лично я слово «семья» воспринимаю прохладно, а слово «родственники» для меня — синоним ругательного. А что такое турецкая семья? Это море родственников. Впрочем, у Толга семья оказалась сравнительно небольшой и какой-то «продвинутой». Все, за исключением бабушки, говорили по-английски, поэтому можно было поддержать беседу и произвести впечатление. С бабушкой приходилось тупо улыбаться и повторять одни и те же заученные мной турецкие фразы: «Здравствуйте! Как ваши дела? Меня зовут Саша. Я из России. До свидания!» Правда, бабушке мой скудный лексикон Эллочки-людоедки не помешал сделать вывод, что я «приличная девушка». Мне она тоже понравилась. Этакая престарелая княжна.

Вообще у Толга дома все выглядело как-то по-княжески. Мебель в стиле барокко, большие хрустальные вазы, длинные коридоры, голубая ванная размером с бассейн. Мне почему-то вспомнился Тургенев с его «дворянскими гнездами». И я все время некстати смеялась.

Необычно было привыкнуть к сдержанности Толга на людях. Он не мог приобнять меня или поцеловать, высказать своего недовольства или, наоборот, показать бурную радость. А дома, оставаясь со мной наедине, выделывал в сексе такое, что европейцам и не снилось. Порнофильмы стали для нас домашним видео. В этом даже что-то есть — весь день сдерживать свои порывы, чтобы вечером дать им волю.

В целом с Толга было хорошо. Нравилось мне с ним и разговаривать, и капризничать. Я уже много лет чувствовала себя большой девочкой, поэтому радовалась возможности хоть какое-то время ею не быть. Страсти к Толга я, положа руку на сердце, не испытывала, но благодарность за заботу рождала во мне нежность.

Четыре дня пролетели мгновенно. Остались позади и фестивали сальсы, и посещения мечетей, и полеты на воздушном шаре. Мне снова нужно было уезжать, хотя в принципе я могла бы остаться. Договорились встречаться в разных городах. На пару дней, на выходные, просто чтобы увидеться.

Рано утром в понедельник Толга отвез меня в аэропорт. Я сидела в зале ожидания, до рейса оставалось еще сорок минут. Прокручивала в голове события последних четырех дней, а также апрельские события в Кемере и вдруг неожиданно поймала себя на мысли: «Как здорово, что я возвращаюсь в Прагу!» Не то чтобы Стамбул мне не понравился, а Турция не впечатлила. Но… не мое это!

Практически каждый мой шаг, каждое простое действие в этой стране сопровождалось неожиданными трудностями. Надеть то, что хочется, — нельзя, на улицах целоваться тоже, нельзя в лицо сказать, что блюдо было невкусным и не понравилось обслуживание, нельзя развалиться в городском парке на траве, нельзя задирать ноги, сидя в автобусе, нельзя сидеть одной в кафе и просто курить и абсолютно нельзя никуда деться от навязчивого мужского внимания! За тобой беспрестанно наблюдают сотни пар глаз, а их обладатели «подлавливают», так и норовят познакомиться, даже если знакомиться ты совсем не желаешь!

В Турции говорят: «Она турчанка, но очень успешная женщина». То есть успешной она стала вопреки, как бы всем назло, сумев преодолеть главную преграду в лице общественности. То, что в Европе, и в Чехии в том числе, воспринимается как данность, Турция ставит себе в достижение. И я сейчас говорю не о техническом прогрессе. Мобильные телефоны, кабельное телевидение, беспроводной Интернет, электронные билеты, магнитные ключи — все здесь имеется в полном объеме, на мировом уровне, а может, иногда и впереди планеты всей. Но женщина здесь не воспринимается сама по себе, а исключительно в связке с мужчиной. Что же касается мужчины, то «сначала он турок, а потом интеллигент». Фраза грубая, но очень точная. Культура и традиции, формировавшиеся столетиями, не могут быть вытравлены несколькими годами заигрывания с Западом. «Европейский налет» сдувается при первой же возможности.

Турецкий мужчина может быть очень прогрессивным, но все равно не позволит тебе выйти из дома в прозрачной футболке. Только если ему на тебя наплевать. А его желание знать о тебе все и вся, обладать не только твоим телом, но и душой выдержит не каждая. Через какое-то время начало казаться, что не хватает воздуха, я задыхаюсь, мне нет места для жизни, что меня самой уже вообще нет, меня растворили в другом человеке. Мне, привыкшей к свободе, в том числе к свободе перемещения, слова и принятия самостоятельных решений, приходилось во многом «наступать на горло своей песне», чтобы наши отношения продолжали существовать. И я чувствовала эти уступки, эти жертвы. Может, компромисс не воспринимается так остро, когда ты по-настоящему любишь человека?

Впрочем, данное друг другу обещание мы с Толга выполнили: встретились в Цюрихе и Будапеште. Но через четыре месяца наши отношения закончились. «Прага никогда не отпустит», — сказал когда-то Кафка. Я с ним согласна. Я выбрала для себя Европу. Толга остался в Азии. Мы оба не верим больше в европейско-азиатские отношения.

1. Существует большая разница между турками, которых ты видишь на пляже, и городской интеллигенцией из Анкары или Стамбула.

2. Даже если он получил образование в Европе и много лет там жил, восточные черты характера — ревность, вспыльчивость и доминирование над женщиной — никогда не вытравятся.

3. Они действительно очень любят русских женщин, независимо от внешности, телосложения, роста, цвета глаз. Особенно, конечно, блондинок!

4. Турки умеют очень красиво ухаживать, окружить вниманием и завалить подарками. Однако, завоевав (читай — затащив в постель), быстро теряют интерес.

5. Даже самые интеллигентные и прогрессивные из них бесконечно шутят на тему «Молчи, женщина». А в каждой турецкой шутке столько правды, что порой там самой шутке не остается места.

6. Секс с турком — страстный и разнообразный.

Место знакомства с турецким мужчиной — многочисленные курорты Турции, а также крупные города Германии (там существуют целые турецкие районы). Иногда можно познакомиться и в родном городе. Скажем, в Екатеринбурге большинство крупных объектов в настоящее время строится архитекторами-турками.

Про турецких мужчин сказано много, и многое из сказанного правильно. От себя могу добавить только одно. Турок — это огонь, пожар, пламя! А шутки с огнем, как известно, ничем хорошим не заканчиваются. Так что прежде, чем решиться на роман с турецким мужчиной, стоит подробнее прочитать эту главу и подумать, действительно ли ты ко всему приведенному выше готова (а это еще хороший вариант). Турецкий мужчина — это вид, почти не меняющийся тысячелетиями. Даже если сотню лет он живет в Европе.