Любовники чертовой бабушки

Глава 4

В квартиру я (как обычно) попала, толкнув дверь ногой. Нет, вру: на этот раз дверь была распахнута настежь. Лишь девятый этаж да позднее время уберегли меня от потери моей лисьей шубы.

В гостиную вошла почему-то на цыпочках, словно опасаясь разбудить свой труп. Теперь я решила не увлекаться самолюбованием, а еще раз удостовериться, так ли поразительно сходство между трупом и мной.

Занятие, согласитесь, привычное. Не этим ли, вернувшись с работы, занимаются все женщины, сидя в спальне у зеркала?

Но вернемся к происходящему. Тщательные исследования трупа показали: да, никаких сомнений – женщина, лежащая на диване, и есть именно я. Все говорило об этом: и грудь, и бедра, и талия, и даже родинка на золотистом лобке – уж простите меня за подробности, но все ради дела.

И тапочки!

И халат!

Халат и тапочки сильней всего меня убедили. В размышлениях на тему: где я, а где не я, – халат и тапочки были весомейшим аргументом против девушки с усталым лицом, хмурившейся из зеркала. Халат и тапочки явно говорили о том, что труп – это я, хозяйка квартиры.

«Значит, я здесь никто, – с одинокой тоской подумала я, – и хозяйка квартиры эта, лежащая на диване в моих тапочках и халате».

Тут повой мыслью ошпарило: «Выходит, и лисья шуба теперь не моя!»

Пережить это открытие мне помогла кровь, обнаруженная на ковре. Вот что отвлекло меня от смертельных переживаний и озадачило.

«Кровь, видимо, стекала в щель между подлокотником и диванными подушками, – принялась гадать я. – Безобразие, и все на антикварный диван. Но как много, оказывается, еще осталось крови во мне. А я-то думала, что подлец муж выпил всю. Да, много, но лишь в том случае, если на диване я. А если не я, тогда сколько же крови осталось во мне?»

Это отрезвило меня, пришлось возмутиться: «Нет, я неисправима! Здесь лежит мертвая девица, ковер и диван безнадежно испорчены, а я ломаю голову над чепухой: я это или не я. Если учесть, что меня приговорят к смертной казни за убийство меня же самой, то какая разница, кто из нас кто? И кто из нас умер первым, тоже разницы нет. Тьфу ты, путаница какая! Это непостижимо!»

Мысль о смертной казни не показалась мне преувеличением, хоть смертную казнь и отменили. Невезучесть моя такова, что казнь эту сразу введут, как только возникнет необходимость меня к ней приговорить.

И что я делаю дальше?

Ужас!

Рассудительность – не самое лучшее мое качество, но почему разум окончательно покинул меня, до сих пор понять не могу. Я позвонила в милицию. Как последняя дура, подняла трубку, набрала 02 и на одном дыхании выпалила:

– Срочно приезжайте! Я только что обнаружила собственный труп!

– Где вы его обнаружили? – флегматично поинтересовались на том конце провода, чавкая и прихлебывая.

– Как где? В своей квартире, естественно.

– Вам это кажется естественным?

– Простите, не поняла вопроса. Или вы не совсем поняли. На всякий случай повторяю: я обнаружила собственный труп! Понимаете?

– Понимаю.

– Труп! Собственный!

– И как он выглядит? – жуя, чавкая и смачно прихлебывая, невозмутимо продолжали интересоваться на том конце провода.

– Восхитительно! – с гордостью сообщила я.

– Блондинка или брюнетка?

– Золотистая блондинка с карими глазами.

– Редкое сочетание, – слегка оживившись, отметил голос и громко сглотнул. – Натуральная?

– Да уж некрашеная.

– А в каком состоянии все остальное?

– В ошеломляющем. Тонкая талия, высокая грудь, крутые бедра… В наличии все, что привлекает мужчин, – заверила я, решив, что не стоит отпугивать работников милиции зловещими рассказами о лужах крови. – Приезжайте поскорей, не пожалеете, – многообещающе заключила я.

Наступила короткая пауза, после чего полный сожаления голос изрек:

– Жаль, я на дежурстве. Оставь мне свой номерок, а я потом звякну.

– Ты не понял, осел! Какой номерок? Куда звякну? Я труп! Молодой и красивый, но труп!

Он вдруг разъярился:

– Да понял я все, алкоголичка! Опохмелись и сиди смирно, пока я оперов к тебе не прислал.

По раздавшимся в трубке коротким гудкам я догадалась, что разговор окончен. И только тогда осознала, каких глупостей чуть не натворила.

«Еще повезло, что мент попался нормальный, – ощущая шевеление волос на своей голове, подумала я. – Окажись на его месте добросовестный импотент – и пиши пропало. Тот, минуя половые признаки трупа, сразу начал бы с адреса и лужи крови. Нет, все же хорошо, что в нашей милиции служат настоящие мужчины: пьяницы, обжоры, бабники и лентяи», – порадовалась я.

Сообразив, что с «внутренними органами» лучше не связываться, я решила пуститься в бега.

Рассуждала я так: «Если не имею никакого отношения к своему трупу, значит, моя непричастность рано или поздно обнаружится. Будет лучше и удобней, если это произойдет в мое отсутствие. Отправлюсь на Черное море. Правда, бархатный сезон на исходе, но долго нежиться на песочке мне не придется. Если верить министру внутренних дел, его внутренние органы отлично работают. Значит, убийцу трупа быстро найдут и я скоро вернусь в Питер».

Окрыленная таким решением, я вытащила из чулана чемодан и, натолкав в него всего понемногу, выбежала в прихожую. И споткнулась там о коробку.

«А документы! – осенило меня. – Куда я без паспорта? Мой разведенный паспорт в коробке! Там же (и очень кстати) приобретенный в Гостином Дворе купальник. Дезодоранты тоже мне пригодятся», – размышляла я, уже торопливо развязывая шпагат.

Когда крышка коробки была открыта, я поняла, что мои неприятности лишь начинаются, что в ближайшие минуты не стоит ждать счастья от жизни, что от меня отвернулась фортуна, что…

Короче, я ахнула во все свое горло, закаленное в битвах с соседями и мужьями. И как тут не ахнуть? По части купальника, дезодорантов, босоножек на гвоздиках и даже бюстгальтера десятого размера коробка была абсолютно пуста. Зато не пуста она была по части сатиновых семейных трусов, дешевых хлопчатобумажных носков и мужских полусапожек сорок пятого размера.

Да! Там еще были ужасные туфли, которых не пожелаешь даже покойнику.

Сидя на полу, я завопила:

– Этот Коля кретин! Он унес мою дорогую, напичканную приличным товаром коробку, оставив взамен свою, с каким-то грошовым солдатским набором!

Брезгливо пнув коробку ногой, я возмущенно спросила у стен и потолка:

– Ну что я стану делать с этими кирзовыми сапогами? А трусы? Моя бабуля видела такие на советских прилавках, но я даже не подозревала, что их еще кто-то носит. Ну, Выдра! Ну, Коля!

Я возмущалась, но стены и потолок молчали. Отчаявшись, я долго сидела на полу и тупо смотрела на хлопчатобумажные носки, украшающие дно коробки. Вдруг я заметила, что из-под носков выглядывает какой-то предмет, очень похожий на бумажник. Как обращаться с мужскими бумажниками, я знала не понаслышке, а потому мгновенно выпотрошила его, к своей радости обнаружив довольно крупную сумму: целых пятьсот рублей.

Я женщина бедная и постоянно нуждаюсь.

«Ха, – злорадно подумала я, – этот кретин спрятал от своей Выдры заначку в коробке из-под сапог. Ну, ума палата! Значит, на карманы он уже не надеется. Да и понятно, Выдра, небось, их безбожно шмонает. Но мне ли ее осуждать?» – решила я проявить великодушие.

Раза три пересчитав деньги и окончательно убедившись, что не ошиблась – пятьсот, десятка в десятку, – я заинтересовалась их происхождением.

«Откуда у мужа Выдры такие крутые заначки? Небось целый год собирал, экономил на пиве. Слава богу, хоть в чем-то мне повезло.

А он не простой, каким кажется с первого взгляда. Хотя о чем это я? Где сейчас в нашей стране можно найти простого мужчину? Российская жизнь кого хочешь сделает сложным, испортит любого. Существовать на одну зарплату безнравственно и вредно, а воровать разрешили лишь бандитам и олигархам. Впрочем, это одно и то же.

Но зачем Коле такие деньжищи? Наверняка он их глупо потратит».

С этой приятной мыслью я решила заначку присвоить, но тут же была смущена новой проблемой: как завладеть своей законной коробкой, полной совершенно необходимых предметов.

Я женщина бедная и постоянно нуждаюсь. С утратой коробки мои взгляды на жизнь резко переменились. Даже бесполезный бюстгальтер десятого номера, купленный из-за смешной пены, теперь мне нужен был позарез.

Да, забыла сказать, что в бумажнике Коли я нашла записную книжку и тут же, не вставая с пола, с неослабевающим интересом от корки до корки ее прочла. В самом конце обнаружилась просьба вернуть книжку владельцу. Ниже указывались адрес, имя, фамилия.

«Так мы соседи!»

Подивившись наивности владельца, я с презрением отбросила книжку в сторону, но тут же снова ее схватила.

«Зачем уезжать из Питера, когда у меня есть алиби, – нежно прижимая к груди записную книжку, озарилась я мыслью. – Выдра вряд ли, а вот Коля любому охотно вынужден будет признаться, что я лупила его жену до самого закрытия универмага. У меня есть надежда избежать смертной казни. Время детское – всего час ночи. – Так что мой визит к Выдре и Коле не будет вершиной хамства».

Морской песок не манил. Я, коренная петербурженка, покидаю родной город лишь в случае крайней необходимости, и то неохотно, поэтому я тут же уцепилась за возможность остаться.

Побросав в коробку туфли, трусы, носки, сапоги, я (на секунду задумавшись) отправила туда и бумажник. Правда, без пятисот рублей. Я женщина бедная и постоянно нуждаюсь.

«Вряд ли Коля поднимет вопрос о деньгах в присутствии своей выдры-жены, – мудро рассудила я. – А когда появится алиби, мне будет не до мелочей».