Но однажды - это было уже через много лет после свадьбы - Володя, в свою очередь, проучил ее. Ею, как и положено, увлекся один человек, и она стала как бы подыгрывать ему. Ей нравилось, то она так нравится. Муж сказал: "Светка, бросай все это, прекращай". Она пропустила мимо ушей, и тогда он дал ей понять, что он тоже может быть любим другою, причем очень сильно. Светлана, любя мужа больше всего на свете, опомнилась: Володя может и уйти. Конечно, все эти влюбленности, налетая как ветер, через два-три месяца проходили бесследно, Светлана знала, что по большому счету она у мужа женщина номер один.
Она очень любила приходить в театр, когда муж играл. Он ее, бывало, спрашивал: "А что ты пришла, ты ведь уже видела этот спектакль?" Она отвечала: "Чтобы полюбоваться на тебя и еще сильнее влюбиться". И это было правдой - в мужа-актера она влюблялась еще и дополнительно. Уже после смерти Владимира она наткнулась на его дневник, в котором он всего за полгода до ухода писал о своих чувствах к ней так, будто они только-только поженились.
...Однажды Владимир пошел на работу, и ему сделалось в метро плохо. Работа у него была уже не в театре и не в кино, а... на стройке. Была середина девяностых. Театр-студию киноактера при "Мосфильме" распустили, всех уволили, кино перестали снимать, денег не стало. Владимир очень тяжело переживал сложившую ситуацию. "Ничего не понимаю!" - говорил он жене. В советские времена было тоже нелегко. Дефицит, очереди, простои в кино, но как-то все-таки все, в конце концов, устраивалось. Если не снимали, значит, платили среднемесячную неустойку, а если подворачивалась съемка на периферийной киностудии или в странах соцлагеря, значит, работа была. Театр тоже приносил свои плоды - там были творческие удачи, например, "Бесы" по Достоевскому: Ивашов в роли Ставрогина, Светличная в роли Лебядкиной. А тут они вдруг ощутили, что больше не нужны ни-ко-му. Чтобы прожить и вырастить младшего сына, Светлана сначала торговала обувью, потом нанялась в новому русскому убирать квартиру. Конечно, такое унижение даром не прошло - у Ивашова открылась язва. Эта болезнь преследовала его с молодости. Но в молодые годы все переносилось легче. Нужен жир барсука? Нужна китовая вытяжка? Врач? Достанем! За шестнадцать лет до смерти Владимир был удачно прооперирован, и о болезни постепенно забыли, а она, коварная, ждала своего часа и дождалась. Владимир стал вдруг худеть, терять силы. В тот роковой день он вернулся домой и сразу лег. Долго спал, потом, проснувшись, вдруг попросил покормить его манной кашей. Светлана спросила: "Тебе в постель подать?" - "Нет, я встану",- поднялся он, но, сделав насколько шагов, сильно покачнулся и оперся рукой о притолоку. Тут Светлана поняла, что дело плохо.
...В реанимацию к нему не пускали. Светлана передала ему записку и смотрела через стекло палаты, как он ее читает. Володя прочел, поднял глаза, улыбнулся, потом сложил из листочка самолетик и пустил к ней. Этим он хотел сказать ей, что скоро вернется домой и они будут вместе. Самолетик, не долетев, спикировал на пол. В этот день Светлана видела Володю живым в последний раз.
ЛЮБОВЬ НЕ С ПЕРВОГО ВЗГЛЯДА
Это началось еще в семидесятом. Молодые актеры пришли на Таганку, и в их числе Леонид Филатов. Нины Шацкой в театре не было - она сидела дома с грудным Денисом, но в тот день забежала на минутку в бухгалтерию взять справку. И увидела его.
Он сидел со свойственной ему манерой, поставив руки на локти, а кисти свободно провисали в воздухе. Нина не разглядела и не запомнила его лица ее поразили именно руки, красивые, с тонкими запястьями и длинными нервными пальцами. Что-то кольнуло внутри. Но это был еще не роман и даже не его начало.
Первая попытка
Он тоже ее заметил. Высокая, длинные белые волосы, улыбка озаряющая лицо, как молния и грудной низкий голос. Мелькнула и ушла.
- Кто это? - спросил он проходившую мимо гримершу.
- Нина Шацкая,- последовал ответ.
Но, видимо, голос Филатова выдал его - тут же строгое предупреждение:
- Но она замужем.
- За кем? - с любопытством спросил он.
- За Валерием Золотухиным.
- Я воспринял это известие,- вспоминает Леонид Алексеевич,- как несчастный случай. "Как это могло случиться?" - думал я потом. Кто угодно, только не Золотухин. Его воспринимать я не мог вообще, не то что соперничать с ним...
Нина вышла за Валерия Золотухина в конце пятого курса института. Зима кончалась. Однажды она привела его домой и представила маме: "Вот мой муж". Он был неважно одет, в драной шапке ушками вниз. Мама глянула на него и заплакала. Мамы всегда плачут, когда взрослые дочери ставят их перед фактом, что детство их кончилось, а вместе с ним и мамина молодость. Молодость Нининой мамы была короче ласточкиного хвоста. В сорок втором, за день до возвращения с фронта после тяжелого ранения, погиб муж. Его убило взрывной волной от бомбы на пороге госпиталя. Нине было тогда около двух лет.
- Боже мой, как она кричала, когда пришло извещение о гибели папы! вспоминает Нина.- У меня до сих пор в ушах звон стоит от этого крика. Она выла, как раненый зверь. Это была у мамы единственная и последняя любовь, больше она замуж не вышла.
...Как только Нина после декрета пришла в театр, Леонид предпринял первые шаги к сближению. Однажды в перерыве между репетициями он пригласил ее в кафе. Был день. В кафе почти не было народа. Они ели нехитрую по тем временам закуску, пили кофе. Леонид между ничего не значащими фразами прочел Нине свои стихи. Стихи не были посвящены ей, но интонация, с которой он читал, насторожила ее. На душе вдруг сделалось весело-тревожно, но она постаралась не подать виду. Но как трудно было устоять! Во всем его облике, таком небрежном, было столько сексуально притягательности и какой-то магнетической обаятельности.
- В детстве я бредил кино и засматривался в "Советском экране" на портреты Анджея Вайды, Андрея Кончаловского, Андрея Тарковского,рассказывает Филатов.- Кепочка, свитерок, темные очки - все это казалось мне безумно эротичным.
Этот стиль он усвоил потом на всю жизнь.
- Я замужем,- вдруг сказала Нина, а Леонид ни о чем таком ее и не спрашивал, но женское чутье уже предупредило ее о надвигающейся опасности.Я замужем, я очень хорошо к вам отношусь - и не больше,- как можно тверже произнесла она и встала, чтобы уйти.
Замужество Нины Леонид препятствием не считал, но интонация ее голоса, выражение глаз остановили его. У него уже была прививка от несчастной любви. Еще в студенческие годы он пережил сильное и безответное чувство к молоденькой, хорошенькой, а главное, очень уже известной актрисе - комедийный фильм с ее участием весело шагал по экранам страны от Черного моря до Тихого океана, а он был еще безвестным, разве что только подающим надежды артистом. И сколько ни ворожил, сколько стихов ни писал ничего не помогло. Быть снова отвергнутым он не хотел.
Кажется, на этом все и прекратилось. Они виделись только в театре во время репетиций, но очень редко. Карьера Нины в театре складывалась нелегко отчасти из-за непростых отношений с главным режиссером Юрием Любимовым. И хотя она играла что хотела и почти все главные роли в шедших тогда спектаклях переиграла, ей приходилось репетировать редко, чаще ее просто вводили в спектакль вместо кого-то заболевшего или отсутствующего за день-два до премьеры. Она не умела прятать характер, к тому же честолюбия и тщеславия в ней было ноль.
Семейная жизнь Нины между тем шла вкривь и вкось. Валерий по полгода отсутствовал, уезжая на гастроли. С его стороны это был не брак, а сплошной адюльтер. Таганка в те годы была самым популярным театром в Москве. Имя актрисы Нины Шацкой уже стало звучать, ее узнавали на улице, а она ходила в стоптанной обуви и невзрачном пальтишке. Денег в семье не было. Сытой жизнью Нина и в детстве не была избалована. Она помнит, что за праздник был, когда мама однажды продала кожаное папино пальто и на вырученные деньги купила батон белого хлеба. Пожалуй, светлые годы ее молодости студенчество. Мимолетное увлечение Толей Зубехиным из МИМО, потом очень сильная влюбленность в актера Театра имени Моссовета Владимира Шурупова (ныне уже покойного). Влюбленность была обоюдная. Встречались, целовались до безумия, но голову она не теряла - мамин пример монашеской строгости сильно на нее повлиял. Подогретая этой влюбленностью, она вышла замуж за Валерия. И хотя ей очень скоро стало ясно, что счастья с ним не будет, она продолжала тянуть лямку этого брака, убежденная в том, что, выйдя замуж однажды, должна прожить с этим человеком всю жизнь.
"Я тебя люблю!"
Она не лукавила, когда сказала Леониду, что она - замужняя женщина. И бог знает, чем бы все кончилось между ними, если бы под крышей Таганки не расцвела еще одна любовь - Владимира Высоцкого и Марины Влади. Как красиво он за ней ухаживал, как искренне и сильно та его любила! У Нины открылись глаза: есть на свете любовь, да еще какая! Есть совсем другие отношения, чем у нее с мужем. И любовь к Леониду захватила ее всю. Но с тех пор, как они виделись в кафе, прошел ровно год. За это время Леонид, к сожалению, женился на актрисе того же театра.
- Я далеко жен не искал, они у меня обе с Таганки,- иронизирует над собой Филатов.
Все началось со сна. Что это был за сон, Нина не помнит. Это был сон-ощущение, сон-предчувствие. Проснувшись, она поняла, что снился ей Леонид и что ей срочно нужно бежать в театр. Она помчалась туда, боясь опоздать, хотя Леонида в тот день и не должно было там быть. В театре шел какой-то показ. Она стояла в проходе зрительного зала, сердце громко стучало в груди, и она не понимала, что происходит на сцене. Вдруг - легкое прикосновение чьих-то губ на шее возле уха с серьгой. Обернулась - он! Но и после этого мистического случая целых полгода между ними ничего не было, только редкие встречи в театре, мимолетные прикосновения друг к другу и три слова, сказанные второпях: "Я тебя люблю".
- Мы уединялись, где никто не мог увидеть нас,- вспоминает Нина,- и стояли, склонив головы друг другу на плечо, словно лошади в деннике.
И хотя между ними разгоралась самая настоящая страсть, они не сближались. Нину продолжало вертеть в водовороте ее личной жизни. Внезапно и тяжело заболела мама. Врачи сразу болезнь не распознали и положили ее в раковый корпус. Нина каждый день прибегала туда, боясь не застать маму живой, и всеми силами ее утешала: "Ты только не волнуйся, у тебя ничего такого нет, ты лежишь здесь просто по блату". А болезнь тем временем прогрессировала, маме предстояла операция по удалению легкого, у нее пропал голос. Врачи полагали, что уже есть метастазы. К счастью, они ошиблись, у мамы нашли туберкулез. В этом тоже ничего хорошего не было, но по крайней мере угроза жизни отступила. Маму прооперировали, и только Нина отправила ее в санаторий на долечивание, как заразился туберкулезом двухлетний Дениска. Каково же ей было оставлять такую кроху одного на попечении медперсонала, который, как известно, на ласку скуп, и метаться между больницей, санаторием и театром. Она не могла окунуться с головой в свою любовь, но ощущение, что у нее есть теперь этот человек, было с ней постоянно и это очень помогало.
Вместе
В семьдесят восьмом Нина наконец развелась. Валерий сам, наверное, никогда бы этого не сделал. Во всяком случае, женщинам, которым он нравился, он говорил: "От Шацкой я не уйду". При разводе он заплакал...
Встречи у Леонида с Ниной по-прежнему были редкими, но она уже не прятала влюбленных глаз. Нине казалось, что в театре никто не догадывается об их отношениях, но спустя годы одна актриса сказала ей: "Я давно все знала. Он ходил следом за тобой и словно вдыхал тебя". Неизвестно, дошло ли до жены Филатова, что происходит между ним и Шацкой, но однажды она пришла к Нине домой якобы за советом и пожаловалась, что у нее с мужем "все плохо". Трижды Нина пыталась порвать с Леонидом. Однажды ей показалось, что она больше не любит его, другой раз она уехала из Москвы, чтобы не слышать, как разрывается от звонков ее домашний телефон, но всякий раз он находил ее, хватал за руку, и страсть с новой силой охватывала их. Он неоднократно говорил ей: "Стариться все равно будем вместе!" - но никак не решался на последний шаг.
Просуществовав восемь лет, брак Леонида распался. Теперь уже ничто не мешало им соединиться, но Нина вдруг приняла совсем другое решение:
- Ленечка, ты должен побыть один и все взвесить. Может, тебя потянет обратно, а может, ты найдешь кого-нибудь лучше меня.
И влюбленному Филатову пришлось еще какое-то время жить у друзей.
Порог Нининого дома он переступил только в восемьдесят втором. Первые два года между ними шла жуткая притирка. Однажды разругались так, что даже обменялись оплеухами. Потом было примирение, слезы, мольбы о прощении на коленях. Нина рискнула испытывать прочность чувств в тот момент, когда Филатов был на пике своей популярности после фильма "Экипаж". Все женщины Советского Союза сходили по нему с ума, а ему нравилось, что он нравится. Правда, серьезного повода для ревности он Нине не подавал - такого, после чего она бы перестала верить ему, но все равно она следила за ним, как кошка за мышью, ведь вокруг него в театре и на съемочной площадке всегда увивались женщины, а некоторые прямо вешались ему на шею при Нине. Кроме соперниц, были еще и поклонницы, которые писали ей: "Он не только ваш, он общественное явление, он для всех!" Если бы это "общественное явление" хотя бы раз дал ей повод к настоящей ревности, увечье сопернице было бы нанесено серьезное, уж это точно. Однажды Нина, еще в бытность Золотухина, одну такую огрела палкой вдоль спины на съемочной площадке. Леонид тоже Нину ревновал, особенно в компаниях, когда кто-то сильно увлекался ею. Первые годы они жили очень широко и радушно. Леонид был солнцем, вокруг которого все вращалось. Он любил людей и любил быть центром внимания. Он ввел Нину в свой круг, никого из друзей за годы жизни они не потеряли.
В восемьдесят пятом они наконец поженились и приобрели маленькую квартиру. Впервые в жизни Нина ощутила, что значит, быть окруженной мужским вниманием, заботой и любовью. Впервые в жизни стала получать подарки. Первым подарком Лени была золотая брошь. Они не разбогатели да и не смогли бы разбогатеть, потому что Леонид всегда в душе презирал деньги, но нужда с появлением его в доме кончилась. Денис был во втором классе, когда Нина разошлась с Валерием. Как можно мягче она постаралась объяснить сыну, почему больше не сможет жить с его папой. Дениска, кажется, понял, только подняв на нее растерянные глаза, спросил: "Мам, а кто будет?.." - не решаясь произнести слово "папа". Услыхав имя Леонида, мальчик просиял. Он давно его знал и любил, мама часто маленьким брала его с собой на репетиции в театр. Денис вырос и стал священником. Несколько лет назад он обвенчал Леонида и Нину в своем приходе. Он уже отец троих дочерей и сына. Девочки очень любят Леонида Алексеевича и соперничают друг с другом, стараясь завладеть его вниманием. Старшая, Оленька, его слабость, хочет стать актрисой.
- Дедушка, а ты тоже актриса? - спрашивает она Филатова, потому что иногда видит по телевизору его фильмы.
- Бывшая,- отшучивается дед.
Новая жизнь
В тот день на Таганке давали "Чайку". Нина и Леонид были на сцене. Вдруг она видит, что Леонид стал говорить медленно, странно растягивая слова и очень тихо, а на лице его появилась растерянная нелепая улыбка. "Громче, громче",- шептала ему ничего не подозревающая Нина, а Леонид пошел кланяться и так странно кланялся, будто его водило из стороны в сторону.
Прежде чем наступило полное осознание случившегося, пришлось пройти несколько замкнутых кругов - врачи долго заблуждались относительно диагноза. Нина не растерялась и не раскисла, хотя ей было очень страшно за мужа. Несколько месяцев подряд она практически не спала, переставляя звонок будильника через каждый час, чтобы не пропустить опасный момент, если давление у Леонида начнет катастрофически повышаться. Ей пришлось уйти из театра, чтобы ухаживать за тяжело больным мужем. Потом его положили в Институт трансплантологии, и ему предстояла сложнейшая операция.
- Когда меня везли на каталке и я видел склоненные надо мной лица жены и мамы, старался держаться изо всех сил,- вспоминает Леонид.- Я понимал, каково им, когда в любую минуту можешь потерять близкого тебе человека. Не хотел бы оказаться на их месте.
Нина жила с ним в больнице, сутками не снимая медицинского халата и только на минутку выскакивая на улицу купить чего-нибудь перекусить. После операции - длительное лечение в санатории, и Нина при муже неотлучно. Помогали друзья, помогали коллеги, присылали деньги даже совсем незнакомые люди...
Перенесенная болезнь не позволяет Леониду сниматься в кино и он полностью посвятил себя литературе. Он издал уже около двадцати книг. В прошлом театральном сезоне по его пьесе "Опасный, опасный и очень опасный" - оригинальная версия в стихах "Опасных связей" Шодерло де Лакло был поставлен спектакль. Нина впервые после четырехлетнего перерыва вышла на сцену. Начались съемки фильма по первому произведению Леонида Филатова, принесшему ему литературную известность много лет назад,- "Сказке про Федота-стрельца". Нина - первый слушатель и первый критик его сочинений. Если она долго занята на кухне, он зовет ее к себе: "Нюся, поди сюда!" - но она и сама то и дело наведывается к нему в комнату то кофе подать, то поговорить. Они острят друг с другом и шутят без конца, на рукописях дремлет пушистая белая кошка Анфиса. Как-то Нина заметила, что Леонид часто подходит к плакату над диваном с изображением персидского котенка и целует его нежно в курносый нос. Она поняла: надо срочно завести такого котенка. Помчалась на "Птичку", но не знала, как нужно выбирать перса. Первый понравившийся ей котенок оказался очень дорогим, и хозяйка ни за что не захотела уступить в цене. Пришлось поискать подешевле, и достался ей совсем крошечный двухнедельный котенок, которого они с Леней заботливо выкормили из соски. Анфиса - настоящая боевая подруга - жила с ними и в больничной палате, и в санатории. Когда Леонид Алексеевич работает, кошка лежит на столе и внимательно наблюдает, как из-под его пера появляются строчки.
ЖЕСТОКИЕ ИГРЫ С СУДЬБОЙ
Как же она соскучилась по любви зрительного зала, по той любви, которая горячими волнами идет прямо на тебя, когда ты делаешь поклоны, а зрители, стоя, аплодируют. Каждый день отражение в зеркале подтверждает ей, что она уже готова снова выйти на сцену. Всякий раз, когда Ирина хотела что-то в своей жизни изменить, судьба грубо и бесцеремонно вмешивалась в ее планы. Может быть, если она предпримет еще одну попытку, ей удастся победить свою судьбу?
"Доживем до понедельника"
После того как Ирина Печерникова прогремела, снявшись в фильме Станислава Ростоцкого "Доживем до понедельника", она пропала из виду, и о ней пошла молва, что она, сделавшись богатой и знаменитой, живет где-то за границей. Но это всего лишь миф. Вдогонку фильму Ростоцкого она снялась в "Первой любви" по Тургеневу с Иннокентием Смоктуновским, а потом поехала сниматься в Польшу и на второй же съемочный день, прыгнув с высоты в сугроб, налетела на пень, которого никто не заметил, и сломала обе ноги разом. Боль была такая пронзительная, что она тут же потеряла сознание, не успев понять, что произошло. Больше полугода провела Ирина на больничной койке, заново потом училась ходить.
А тем временем фильм "Доживем до понедельника" имел грандиозный успех, его возили за рубеж, композитор, сценарист, оператор, режиссер, исполнитель главной роли Вячеслав Тихонов и исполнительница главной женской роли второго плана Нина Меньшикова были удостоены Государственной премии. Фильм стал настолько популярен, что его буквально растащили на цитаты: "А Сыромятников списывает", "Счастье - это когда тебя понимают" и так далее, а Печерникову даже не узнавали на улице, хотя письма от зрителей шли к ней мешками. Не узнавали в основном из-за длинных темно-каштановых волос, ведь ее героиня в кино носила модную по тем временам стрижку. Ирине приходилось во время съемок вставать в пять утра и ехать на студию, где над ней долго колдовали гримеры. Сначала заплетали сто косичек, затем укладывали их на голове и туго бинтовали, чтобы можно было потом надеть парик. Так тихо и незаметно слава прошмыгнула мимо нее. Потом предложений сниматься было много, были другие работы; от очень многих предложений она отказывалась, не хотела ради проходной роли в кино терять лучшие роли в театре.
Еще когда она была выпускницей Школы-студии МХАТ, ее пригласил на пробы Леонид Гайдай в свою "Кавказскую пленницу". Студентам сниматься категорически запрещалось под угрозой отчисления, считалось, что кино испортит мхатовскую школу. Так, в свое время были отчислены из театрального Татьяна Самойлова, снявшись в картине "Летят журавли", и Жанна Прохоренко, сыгравшая в "Балладе о солдате". Но на преддипломном курсе преподаватели давали студентам слабинку, и киношники часто появлялись в стенах школы, приглашая на пробы. Ирине название "Кавказская пленница" ничего не говорило, и она выбрала "Каменный гость" по Пушкину, сыграв в этом фильме донну Анну. "Кавказская пленница" с Натальей Варлей в главной роли имела оглушительный успех, и Гайдай, встретив ненароком Печерникову в Доме кино, съехидничал: "Ну что, донна Анна, где твой Дон Жуан? Псс! - издал он неприличный звук губами, разведя руки в стороны.- А вот моя "Кавказская пленница"... Дальше можно было не продолжать, и так было ясно, что с его картиной, которая стала лидером проката, никто в тот момент конкурировать не мог. Но тогда ведь еще не был снят фильм "Доживем до понедельника"...
Судьба как бы все время хотела поиграть с Ириной в жестокие игры. После диплома она была распределена во МХАТ, а влюблена была и мечтала о Театре имени Ленинского комсомола, где режиссером был Анатолий Эфрос. И вдруг Эфрос приглашает ее на главную роль в спектакль по пьесе Арбузова "Мой бедный Марат". Как Ирина была счастлива! Но вскоре выяснилось, что режиссер пригласил ее лишь потому, что у него в тот момент вышел конфликт с любимейшей актрисой Ольгой Яковлевой, и Арбузов ему сказал: "Что ты так переживаешь? Я видел на днях в школе-студии МХАТ свою пьесу и там такая Лика (он имел в виду Печерникову), лучше не придумаешь". И Эфрос не глядя пригласил Ирину. А дальнейшее было и вовсе непредсказуемо. Эфроса из театра "ушли", и он с забрал в Театр на Бронной свою актерскую команду, а Печерникова и Джигарханян, вызванный им накануне из Еревана, остались. И после ухода Эфроса они еще целый год держали его репертуар. Через два года Андрей Гончаров перетащил их к себе в Театр имени Маяковского.
Свадьба в "Праге"
Ирина ходила еще с палочкой после того сложного перелома, когда однажды друзья из Польши пригласили ее на выставку, где выступала музыкальная группа "Бизоны", а "Польская мода" показывала свою летнюю коллекцию. Руководитель группы Збышек Бизон, красивый усатый брюнет, обратил внимание на Ирину. Чем она тогда его пленила, Ирина так и не поняла - по подиуму ходили такие девушки, демонстрируя наряды, с такими красивыми ногами, а ее сломанные ноги исхудали до невозможности и красавицей она себя в тот момент совсем не ощущала. Збышек не знал, что она известная актриса, и фильма ее не видел. Просто влюбился в ее глазищи - и все. Месяц они не разлучались. Потом он уехал, взяв с нее слово, что она сразу, как только он пришлет ей приглашение, приедет в Польшу. Однако, когда вызов пришел, Ирину из страны не выпустили, объяснив, что Збышек ей не родня, следовательно, увидеться с ним она не может. То же самое сказали Збышеку с его стороны. Сначала молодые люди как-то пытались обойти эту ситуацию, а когда поняли, что это невозможно, решили назло системе срочно пожениться.
Свадьбу родители Ирины организовали в ресторане "Прага". Было много гостей, а молодожены тайком от всех сбежали в театр и сидели почти до утра в кабинете художественного руководителя театра Гончарова и пили за любовь. С ними были Армен Джигарханян, Валерий Плотников и Николай Бурляев. После свадьбы Збышек вернулся в Польшу, а Ирина осталась в Москве. Конечно, теперь им можно было видеться беспрепятственно, но ведь у каждого из них было свое дело, которое они не могли бросить. Ирина играла в Театре имени Маяковского в ведущих спектаклях. Когда наступило лето, она попросила Гончарова отпустить ее с гастролей.
- Я так соскучилась по мужу, на каждой репетиции письма ему пишу,пожаловалась она.
Гончаров отпустил ее со словами: "Вы вернетесь все равно, вы без театра не сможете". Так и произошло, только вернулась Ирина через три года.
В поисках любви
Ирина и Збышек поженились так скоропалительно, что совершенно не успели понять и узнать друг друга. Когда она наконец приехала к мужу, то увидала, как он живет. Это было самое что ни на есть холостяцкое жилье, без уюта, без мебели, повсюду музыкальные инструменты, о которые она то и дело спотыкалась. По сути, Збышек не был готов принять жену и начать семейную жизнь, к тому же у него началась черная полоса. Он распустил свою группу и находился без работы. Через несколько месяцев он принял решение отправиться в поисках заработков в Швецию. Ирина поехала с ним. Вот там она впала в самую настоящую тоску. Совершенно чужая страна, с чужим языком и такая благополучная и скучная - хоть волком вой. Збышек по ночам выступал в клубе, приходил утром, усталый, а днем шел репетировать. Ирина все ночи была одна, у нее было время подумать, как жить дальше. Однако она три года выдержала, все-таки Збышек очень ее любил. Если бы они остались в Польше, может быть, все сложилось бы иначе. Там она могла бы начать работать. Язык понятен, культура близка, но в Швеции ей месяцами просто не с кем было сказать полслова. И когда ей стало совсем невыносимо, она отпросилась у мужа домой под предлогом посниматься в кино. Когда поезд тронулся и Ира ободряюще улыбнулась стоявшему на перроне Збышеку, он тоже ей улыбнулся, но она успела заметить, как по щеке его сползла и упала в усы слеза.
В театре Ирина обнаружила, что репертуар, в котором она была занята, она уже потеряла, но тем не менее четыре года она там продержалась, каждый день ощущая, что будущее ее неясно. И тут ей снова повезло. Руководитель Малого театра Михаил Царев пригласил к себе и дал такие роли, что ради них Ирина отказалась от всех в киносъемок. Но Царев ее предупредил, что минимум два года ее будут все в труппе официально есть. Она сразу была завалена большой работой в трех спектаклях: "Король Лир", "Красавец мужчина" и "Ревнивая к себе самой". Конечно, на репетициях было тяжело: некоторые из актеров просто демонстративно садились в первый ряд во время работы и начинали громко друг с другом переговариваться на ее счет. Однажды на банкете после премьеры один артист подошел к ней с бокалом шампанского и, глядя прямо в глаза, произнес: "Странно, ты наркоманка, а пьешь, как нормальный человек. Да что ты? - добавил он, видя, как Ирина онемела.Разве не знаешь, что о тебе так говорят? Еще с Маяковки о тебе такая слава идет". И Ирина догадалась, что сплетни эти завелись, когда она уехала за границу, ведь в те годы наши актеры так просто за границей не проживали. Перелом произошел, когда вышла премьера спектакля "Красавец мужчина". Буквально на другой же день всю труппу как подменили, и первой сдалась Елена Гоголева. Но интриги интригами, а все-таки, пока был жив Царев, Ирина была избавлена от опасности быть съеденной начисто. Эти годы, с 1976-го по 1982-й, были у нее самыми счастливыми в смысле творчества. Иначе обстояло с личной жизнью. Она стала женой актера Бориса Галкина. Шесть лет продлился этот брак, и у Ирины осталось некоторое чувство вины перед Борисом - не надо было ей за него выходить. Но он был такой красивый и так обворожительно пел под гитару! В глубине души Ирина понимала, что до сих пор не встретила той любви, о которой мечтала. Девчонкой, зачитываясь романами и бегая в кино, она ставила себя то на место Джеммы - невесты Овода, то на место героини Одри Хепберн из фильма "Римские каникулы". А вдруг и у нее будет такая любовь? Уж падать, так с вороного коня.
Бегом от любви
Сашу Соловьева Ирина видела несколько раз еще студентом . Он учился у Гончарова. Однажды он преподнес ей на сцене гвоздику - она только успела тогда отметить, что у него очень длинные ресницы. Прошло десять лет. Наступил 1988 год. В стране началась перестройка, в театре тоже начались необратимые перемены. Михаил Царев умер, пришел новый руководитель, и однажды Ирина обнаружила, что больше ей там неинтересно, что она ходит в театр просто как на работу. И у Ирины созрел план уйти из театра совсем. Она не боялась пропасть, потому что тогда все надеялись на прекрасную жизнь, которую сулила перестройка. Уже стали возникать независимые театральные проекты, и многие артисты пустились в свободное плавание. У Ирины тоже были два успешных проекта: "Любовь до гроба" и "Джазмен"; со вторым она, Василий Бочкарев, Вера Глаголева, Александр Фатюшин и джазист Алексей Козлов успешно гастролировали в Америке. Никто ведь и не подозревал тогда, что впереди еще 1992 год, когда будут отпущены цены и все полетит к чертям...
А пока счастье шло в руки само. Судьба случайно сводит ее с Сашей, и между ними в тот же день возникает бурный роман. Ирина впервые чувствует, что любит, и любит по-настоящему. Но через два месяца в их отношения вмешиваются другие обстоятельства. Ирина узнает, что тяжело заболел Сашин сын из-за того, что тот ушел из семьи. И как ни трудно было ей рвать с любимым, она принимает решение, что они должны расстаться. Саша сопротивляется ей, но она-то интуитивно чувствует, что он все время думает о сыне. Такой ценой добывать себе счастье она не хотела. Они расстаются... Пока от отчаяния спасает работа, но сердце все время ноет и болит. Она не может ни забыть Сашу, ни заставить себя обратить внимание на кого-либо другого. Сердце прочно занято им. Иногда он по ночам, не выдержав разлуки, звонит ей, и от этого ей становится еще хуже. В конце концов, она принимает решение: все, больше никакой любви. Будет теперь жить одна, сама. Она покупает в Подмосковье развалюху-дом, отстраивает его и, взяв с собой ослепшего старого отца и щенка-спаниеля, уезжает на лето в деревню. Ей в тот момент кажется, что она вполне наладила свою жизнь. Но когда лето кончается, тоска одиночества возвращается вновь. Несколько лет она борется еще с собой, а однажды на сэкономленные деньги уезжает в Италию, и там, в чудной Флоренции, а потом в Венеции, почти исцеляется от своей любви - или по крайней мере ей хочется так думать.
Саша
Уже два года, как она была в тяжелой депрессии. Не было даже сил выйти погулять с Флаем - выручала соседка. Ирина сдала свою квартиру на Тверской, потому что не на что было жить, и сняла другую, попроще. Она все время болела и весила уже сорок два килограмма. В глубине души она сопротивлялась, но сил изменить жизнь не было: все театральные проекты один за другим срывались. Временами она оживала, пыталась самостоятельно найти пьесу, звонила друзьям и знакомым, и вроде бы появлялась надежда, что что-то сдвинется с места и они вот-вот начнут репетировать, а там недалеко и до премьеры. Но в результате не выходило ничего. Она даже платье сшила для спектакля "Дама с камелиями", и все лето репетировала роль у себя в деревне перед слепым отцом и Флаем, которые были единственными ее зрителями и поклонниками. А когда наступила осень и она вернулась в Москву, ожидание спасительного звонка с предложением работы стало просто невыносимым. Депрессия ее еще более усилилась, и когда ей все-таки позвонили, она отказалась.
Спасение пришло внезапно и оттуда, откуда она его вовсе не ждала. К ней вернулся Саша и это было просто ошеломляюще, ведь с момента, как они расстались, прошло восемь лет. Саша сказал ей, что он свободен, что сын вырос и стал студентом. Они поженились и обвенчались. Саша тоже был безработным, он ушел из театра и за то время, что они с Ириной не виделись, успешно снимался в кино. Фильмы "Зеленый фургон" и "Адам женится на Еве" принесли ему известность, а в начале девяностых он сделал свой фильм "По Таганке ходят танки".
Три года они снимают жилье и никак не могут свить своего гнезда. Оба безработные, лето проводят в деревне в Иринином доме. Наконец им приходит в голову идея продать Иринину квартиру на Тверской и купить другую, поменьше, а на оставшиеся от продажи деньги сделать ремонт и приобрести мебель. Впервые в жизни Ирина с таким удовольствием выбирает мебель и обои. Раньше ее такие "мелочи" жизни не волновали. В этот период она очень счастлива и вдруг осознает, что прежняя ее жизнь, в которой главное место занимал театр, была не настоящая, а настоящая началась только теперь, когда ей перевалило уже за пятьдесят и рядом с ней оказался человек, с которым у нее все общее, даже мысли. А летом в деревне как им было хорошо! Саша рыбачил, гуляли по лесу, собирали грибы, а вечером он сам готовил ужин. Ходили все время рука об руку и все никак не могли наговориться друг с другом. Флай сопровождал их повсюду. Осенью, вернувшись в Москву, стали смотреть все театральные премьеры. У Саши было много планов и неосуществленных проектов. Он хотел снимать Ирину в своем будущем фильме. Но актеры не могут быть счастливы до конца, если у них нет выхода на публику, на признание. И время от времени Саша тоже приходил в отчаяние: как и у Ирины, у него ничего не складывалось и все планы срывались.
Оставалось несколько дней до Нового, 2000 года. Однажды Ирина, вернувшись из поездки в Калугу, не нашла Сашу дома и никакой записки от него. Ночевать он не пришел. И на другой день от него не было известий. Сначала Ирина думала, что он, скучая - он терпеть не мог разлучаться с ней,- ушел к друзьям и загулял с ними. Потом она уже стала его разыскивать повсюду: звонить в бюро происшествий, в морги, в другие города знакомым. От Саши не было ни слуху ни духу. Так в неизвестности прошла новогодняя ночь, потом еще неделя. В милиции ей посоветовали "прочесать" в институте "скорой помощи" имени Склифосовского морг и все корпуса, где могут находиться люди, попавшие на больничную койку, без документов. Она не знала точно, имел ли Саша при себе документы. Она поехала туда и там его не нашла. В морге ей сказали: "Нет его тут. Что, мы любимого артиста не узнали бы?" - хотя, как ей стало известно потом, он находился в морге уже первого января. В тот последний вечер Саша действительно пошел к друзьям на премьеру спектакля. Когда он шел домой, его забрала милиция. Оттуда он поступил в институт "скорой помощи" имени Склифосовского с черепно-мозговой травмой, где и скончался, не приходя в сознание. Сразу после Сашиных похорон умер Иринин отец, а еще через неделю - Флай. Все ниточки, которые привязывали Ирину к жизни, вдруг оборвались, и она с тяжелым нервным расстройством попадает в клинику. ..
Прошло два года. Поначалу Ирина никак не могла привыкнуть к тому, что Саши нет. Было ощущение, что он просто вышел за дверь и скоро вернется. Ей было тяжело привыкнуть к новой квартире, ведь они, сделав ремонт, так и не успели пожить своим домом. И вдруг в какой-то момент судьба ее предстала перед ней в новом свете. Ирина поняла, что она - счастливый человек, потому что все, о чем она мечтала, сбылось. Мечтала о театре - сбылось, мечтала о настоящей любви - сбылось. И осознав это, она начала жить с новым смыслом и первым делом повесила обратно на стену свой портрет молодости, который очень нравился Саше.
ШАНС ГРИГОРИЯ ГУРВИЧА
Большие черные глаза Любы стали еще чернее и больше с тех пор, как умер ее муж, художественный руководитель театра-кабаре "Летучая мышь" и телеведущий программы "Старая квартира" Григорий Гурвич.
Они прожили в счастливом браке почти двадцать лет. Как-то принято считать, что счастливому браку обязательно должен предшествовать бурный роман с пылкими чувствами и объяснениями в любви.
- Когда мы женились,- вспоминает Люба,- Гриша даже не сказал, что любит меня.
А знакомые нередко подначивали их: "У вас такой неинтересный брак, про вас даже сплетен никаких нет".
Ультиматум
Любина мама Гришу очень любила - он частенько приходил к ним обедать. Еще совсем молодой, он держался, как взрослый, умудренный жизненным опытом мужчина, и это в нем подкупало. Он обожал свою мать, боготворил своего педагога по ГИТИСу Марию Иосифовну Кнебель и вообще к дамам вдвое старше себя относился с особенным пиететом. С Любой они встречались уже полтора года, но ни разу не объяснялись. Познакомились они в ГИТИСе. Люба училась на театроведческом, а Гриша - на режиссерском факультете. В институте готовились к ретро-балу, и Люба впервые обратила внимание на Гришу, когда им обоим поручили надувать шарики.
"Какой остроумный и веселый еврейский мальчик",- подумала про него Люба.
Но так как они учились на разных факультетах и даже в разных зданиях, то видеться часто было проблематично. Люба занималась на вечернем отделении и работала в Ученом совете секретарем. И тогда она пошла на хитрость. В большую перемену она стала частенько забегать на третий этаж, где проходили занятия Гришиной группы: якобы ей нужно было по делам в деканат.
Энергии и веселости в Грише было хоть отбавляй, и его всегда окружали девчата и приятели. В комитете комсомола он возглавлял культмассовую работу, делал капустники. Люба вызвалась помогать ему и вошла в его компанию.
Гриша был бакинец. Он успел уже окончить Бакинский университет, филологический факультет, и только после этого осуществил свою мечту приехал в Москву и стал студентом ГИТИСа. Родители не отпускали горячо любимого единственного сына от себя. Москва, ГИТИС... Нет, сначала надо приобрести настоящее образование, профессию, а уж потом будешь заниматься баловством, если охота не пропадет. Гриша был веселый, одаренный, любящий музыку человек, и вместо серьезной научной карьеры его, как магнитом, тянуло именно к баловству, к театру. Когда он был еще совсем маленьким и его кормили с ложечки, он соглашался есть только под красивые арии из "Сильвы" (оперетта Кальмана).
Нелегко было отвлечь Гришу от его проектов, планов и идей, которые так и фонтанировали в нем, и опустить на грешную землю, чтобы он понял, что, кроме этого, есть еще и другие радости жизни, семейное счастье, например, и девушка Люба, которая любит его и хочет стать его женой.
Как-то однажды он сказал, делясь своими планами на будущее, что до тридцати пяти лет жениться не собирается. Люба хоть и приняла это к сведению, но поняла, что медлить больше нельзя.
Однажды Гриша пригласил ее на спектакль "Сладкая собачка", который шел в Детском (теперь Молодежном) театре, стихи к которому он сочинил. Это было, по сути, их первое настоящее свидание, потому что Гриша почти не бывал один, и гуляли они обычно большой компанией. Люба стояла в вестибюле института и ждала, когда окончатся занятия и Гриша появится на широкой институтской лестнице. Прозвенел звонок, и появился Гриша, но не один, а со студенткой Леной Степановой. По их оживленным лицам Люба догадалась, что и Лену Гриша пригласил тоже. У нее внутри все перевернулось, и когда Гриша подошел к ней, она спросила:
- Мы что, втроем идем?
- А что тут такого? - слегка растерялся Гриша.
- Нет, это вы идете вдвоем,- сказала как отрезала Люба и, развернувшись, ушла.
На другой день Гриша пришел к ней в ректорат и спросил нарочито небрежно:
- Ты обиделась?
- Нет,- ответила Люба,- просто тебе будет слишком жирно иметь меня в качестве второй.
Гриша рассмеялся, но Люба поняла, что ему понравился ее ответ.
Гриша был парень с гонором. Воспитан он был как настоящий восточный мужчина и, любя и уважая женщин, все-таки первое и последнее слово оставлял за собой. Приручить его было просто невозможно, к тому же еще Москва, в которую он давно стремился и наконец попал, новая жизнь, вдали от мамы с папой,- ну что может быть лучше для честолюбивого парня! Под влиянием Любы Гриша постепенно становился москвичом.
Первый раз, выходя из троллейбуса, руку ему подала она. Он намек понял. А еще у него была манера говорить самому, а Любы будто бы и нет. И однажды, когда она стала что-то рассказывать в компании, Гриша ее перебил, не дав договорить. Люба встала и вышла из-за стола. Он пошел следом: "Что случилось, Люба?" - "Если ты еще раз когда-нибудь меня перебьешь, я вообще уйду". И это он понял тоже.
Отношения у них сложились великолепные, Любина мама принимала Гришу как родного, а он познакомил Любу со своими родителями, привез ее в Баку. Встретили ее очень хорошо, только потом, через несколько лет, свекровь призналась, что была шокирована: как могла молодая девушка позволить себе такую вольность - приехать к парню в родительский дом, не будучи еще его невестой?
Стоял январь. Шла зимняя сессия. То ли усталость сказалась - ведь Любе приходилось учебу совмещать с работой,- то ли ей показалось, что их отношения зашли в тупик, только в один прекрасный день, когда они вместе шли из института, Люба вдруг выставила Грише ультиматум: либо ты принимаешь решение, либо мы расстаемся. Домой Люба шла уже одна, ноги у нее подкашивались. Едва переступив порог, она сказала маме сквозь слезы, что у нее с Гришей все кончено.
- Что ты натворила, доченька! - опешила мама.
Люба прорыдала четыре часа и, измотавшись вконец, решила сама поставить все точки над "i". Телефона у них в доме не было, и Люба совсем не подумала о том, как Гриша сообщит ей о своем решении и вообще как она обо всем узнает. Она побежала звонить ему из автомата, чтобы сказать окончательное "прощай!".
Он сорвал телефонную трубку сразу:
- Ты какой месяц больше всего любишь?
- Январь,- растерялась Люба.
Январь-то она как раз и не любила, но не готова была к разговору.
- А март тебя не устроит? - просящим тоном переспросил Гриша,
И Люба поняла: он делает ей предложение!
По смешному совпадению и Гришины и Любины родители в свое время поженились 8 марта, и они решили тоже жениться 8 марта. Но загс в этот день не работал, и регистрация брака состоялась пятого числа. Свадьба была широкая: сначала в доме у Любиного старшего брата, потом в ресторане, а на 1 Мая они прилетели в Баку. Кроме родственников и друзей, еще весь кабинет министров Азербайджана гулял на этой свадьбе. Платье у Любы взмокло на спине от их пристальных взглядов: кого это сын Гурвича привез из Москвы?
До самого последнего момента Люба не знала, что Гришин отец - большая шишка. Она недолюбливала детей из высокопоставленных семей. В детстве, когда мама и папа еще жили вместе, няня водила Любу в элитную прогулочную группу, где были дети генералов, народных артистов, министров, крупных партийных работников. И спецшкола на улице Станиславского, где училась Люба, была сплошь из особого контингента детей. Потом уже, когда родители развелись, маме с Любой пришлось выехать из большой квартиры и сначала снимать жилье, а позже у них появилась крошечная квартира на Октябрьском поле. Люба в девятом классе оставила престижную школу и перешла учиться в школу рабочей молодежи и начала работать. Денег в семье не хватало, тяжело заболела бабушка.
Когда они с Гришей стали встречаться, Люба нередко говорила ему, что, мол, как хорошо, что он парень из простой интеллигентной семьи. Мама генетик, преподает в университете, папа журналист, ни тебе спецпайков, ни персональной машины, всего того, что Любу раздражало. А Гриша лишь усмехался на это. И только в загсе, заглянув в Гришину анкету, она, во-первых, сделала для себя открытие, что Гриша моложе ее на месяц и девять дней - а она думала, что он старше на несколько лет,- и что папа у него не просто журналист, а член ЦК КПСС республики, депутат Верховного Совета, министр.
- Вот попала! - вырвалось у Любы.
- Что, передумаешь теперь? - съехидничал Гриша.
- Да нет, поздно уже,- сокрушенно сказала Люба.
Мечты и разочарования
Если бы кто-нибудь тогда сказал Любе, что ее муж организует театр, во главе которого ей потом придется встать и вести это дело самой, уже без него, она бы восприняла это как какой-то бред. Мама вообще думала, что Люба просто будет настоящей еврейской женой и у нее будет как минимум пятеро детей. Ни к какой особенной карьере Люба не готовилась, но, как водится в еврейских семьях, ей давали хорошее образование: музыка, английский.
А тогда, много лет назад, они, дипломники ГИТИСа, гостили у Гришиных родителей в Баку. Было лето. Люба с Гришей стояли на балконе и обсуждали свои планы на будущее.
- Чем ты хочешь заняться? - спросила его Люба.- В каком театре ты себя видишь? Тебе нравится и режиссура Эфроса, и режиссура Захарова, ты любишь "Современник", а что тебе ближе всего?
Гриша хотел работать в театрах, ставить спектакли, и он ответил:
- Скорее всего, что-то близкое к спектаклям Ленкома, к Захарову.
Ему не удалось поставить в московских театрах ни одного спектакля. Его дипломную работу закрыл Андрей Гончаров, главный режиссер Театра имени Маяковского. Сам его пригласил в театр ставить спектакль, сам же этот спектакль и закрыл. Это было для Гриши трагическим событием вдвойне, потому что спектакль был закрыт в день похорон его любимого педагога М. И. Кнебель. Закрывал ему спектакль и Марк Захаров тоже. Всего у Гурвича было закрыто пять спектаклей. Пригласил его Валерий Фокин поставить кабаре в Театре имени М. Ермоловой - он тогда был там главным режиссером. Играть решили в помещении кафе "Марс", которое находилось дверь в дверь с театром. Уже был сделан проект, готова сцена, и начались репетиции с Татьяной Догилевой и Олегом Меньшиковым в главных ролях, как вдруг Фокин сказал: "Знаешь, Гриша, давай отменим, еще не время".
В тот день Григорий не мог идти домой. Они жили по-прежнему в той маленькой квартирке на Октябрьском поле, спали с Любой на полу. Люба, помимо работы, давала уроки английского и философии, мама Любина работала, а бабушка уже умерла.
Гриша сидел в Доме актера и грустно размышлял о своей жизни. Он не представлял себе, как придет домой и скажет жене, что опять ничего не получилось, что он, по-видимому, обыкновенный неудачник. К нему подсел знакомый, Леша Бельский, и спросил, отчего у него такой убитый вид. Гриша рассказал.
- Знаешь, что,- сказал в ответ Бельский,- давай сделаем так. Я дам вам денег на год зарплаты (Люба потом запомнила эту сумму на всю оставшуюся жизнь - он дал 79 тысяч рублей) и попросимся к Исаеву (это был ректор ГИТИСа) в Гнездниковский, хорошо?
Это было великолепное предложение!
Да, Грише нужно было начинать создавать свой театр, просто пока такое не приходило ему в голову. Однажды Марк Захаров и Григорий Горин, посмотрев в очередной раз в ВТО его капустник, сказали: "А что если тебе сделать театр-кабаре "Летучая мышь"? Попробуй".
Гриша тогда чуть ли не за оскорбление принял этот совет. Они, значит, будут заниматься настоящим искусством, а он, видите ли, должен делать какое-то кабаре.
Потом, дома, они с Любой порылись в книгах и обнаружили, что такой театр до революции существовал в Москве, назывался он "Летучая мышь" и играл как раз в том самом Гнездниковском переулке, где находилась учебная сцена ГИТИСа. Этот театр был основан артистом МХАТа Никитой Балиевым, известным мастером ставить капустники. Театр был чрезвычайно популярен, в него ходили сливки общества, известные артисты, художники, дипломаты и эстеты, любители жанра, в нем выступал со своими стихами молодой Маяковский, чета Бриков, Лиля и ее муж Осип, были завсегдатаями "Летучей мыши" Да кого там только не было - вся Москва, и из Петербурга приезжали; главное, что театр этот был кумиром у публики.
Первый спектакль, поставленный Гурвичем в "Летучей мыши", вызвал бум в Москве. Спектакль назывался "Чтение новой пьесы". В день премьеры был сумасшедший дом с утра.
Любу всю трясло, Гришу тоже. Они не разговаривали даже друг с другом и вообще были какие-то заторможенные. Когда приехали в театр, там творилось невероятное. Художник Боря Краснов орал изо всех сил, что спектакля быть не может, потому что костюмы привезли из мастерских мокрыми. А накануне они с актрисой Машей Гайзидорской сцепились - опять же по поводу костюмов. Маше платье не понравилось, они орали друг на друга таким матом, что Любе уши заложило. Схлестнулись два темперамента - киевский Краснова и одесский Гайзидорской. Люба спросила Гришу: " Что это такое?" - "Не обращай внимания,- сказал он.- Поорут и перестанут" И правда, так оно и вышло. Потом Маша с Борей целовались и обнимались как ни в чем ни бывало.
Так Люба впервые окунулась в стихию театра. Публика на премьеру собралась элитарнейшая. По окончании спектакля зал визжал так, что Люба и Гриша были перепуганы насмерть и не могли понять, что произошло: это успех или провал?
После спектакля они с артистами сидели в ресторане, отмечали, и Гриша, подняв бокал с шампанским, сказал: " Будут и другие времена, смотрите, не предавайте друг друга".
В дальнейшем в "Летучую мышь" невозможно было попасть. Зрители и поклонники жанра кабаре чуть ли не с утра колотили в дверь ногами, требуя лишнего билета. Зал в Гнездниковском крошечный, едва вмешал двести с небольшим человек, и ходили в кабаре все знаменитости, в том числе и Марк Захаров, и Григорий Горин, и известные журналисты, и актеры. Гриша писал пьесы сам, потому что репертуар прежней "Летучей мыши" до нас не дошел, театр после революции эмигрировал из России, но дух прежней "Летучей мыши" Гурвичу удалось возродить и заразить им всех. Театр поехал на гастроли в Германию, в Польшу. Люба впервые ехала за границу, но одно обстоятельство удерживало ее дома - мама была тяжело больна и лежала в больнице.
- Поезжай,- сказала ей мама,- обязательно поезжай, я так рада за вас, а мне уже лучше, я дождусь тебя.
В Польше Гриша и Люба ровно полчаса побыли миллионерами. Им вручили премию за спектакль - два миллиона злотых. Таких денег у них сроду не было, и Люба пошла по магазинам покупать подарки, косметику и шмотки. Тогда, в конце восьмидесятых, в России все было в дефиците, и польские магазины показались ей просто волшебными. Через полчаса два миллиона злотых рассосались в ее кошельке, но она не жалела о потраченных деньгах. Гриша, несмотря на то, что был не худенький вовсе, очень любил хорошо одеваться, умел это делать, великолепно носил смокинги, а, главное, вкус у него был безупречный, и ей доставляло необыкновенное удовольствие покупать ему обновки. Уж Люба, бывало, в шубе стоит, готовая к выходу, а он все еще повязывает галстук - сто пятый вариант. В быту Гриша был человеком совершенно беспомощным, он ничего не умел и не хотел уметь. В детстве у него была няня, а Люба, став его женой, все взяла на себя. В быту он был немужественным, зато в творческом отношении он был очень мужественным, многое держал в себе, хотя с женой у него были очень доверительные отношения, но тем не менее никогда не перекладывал на нее свои профессиональные заботы. Он никогда не орал ни дома, ни в театре, но мог так иронично и жестко сказать, что все понимали его сразу. Любе доставалось первой, если что, а уж потом другим. Сначала он не хотел, чтобы жена работала в театре, но все равно остаться в стороне Любе не пришлось бы, потому что дома он все время что-то с ней обсуждал, писал по ночам, будил ее, просил послушать написанное и нередко говорил: "А вот это ты должна придумать". И постепенно Люба вошла в его дело и стала его первым другом и помощником. И чай подавала, и переодевала актеров - а только в спектакле "Шоу-бизнес" у каждого актера десять переодеваний, не считая париков,- и репетиции она вела тоже. В конце концов, все стало так, что Гриша уже не мог без нее обойтись и только кричал: "Где Буля (это Люба наоборот), я ничего не помню, что я должен репетировать!" А еще он звал ее Гном-Суббота за маленький рост и проворность.
Как только они вернулись с гастролей, Люба прямо из аэропорта поехала в больницу к маме.
- Ты вернулась? - спросила ее мама и уже больше не приходила в сознание.
Приговор судьбы
Люба самостоятельно выпустила премьеру - русскую версию известного американского мюзикла "Кордебалет". Спектакль назывался "Шанс". Гриша очень любил это произведение, ему нравилась история про мужественных людей, которые могут проявить волю и использовать свой шанс, который дает им судьба. Премьера прошла с аншлагом, а Люба уезжала из театра расстроенная, даже не показавшись на публике. Зал кричал "Браво!" - а она ехала домой и думала про себя:: "И вот это все? Все, за что мы так бились? Вот так выглядит успех?"
Последнее время ей было все время страшно. Страшно, что она не выдержит и опустит планку, которую держал Гриша. И все-таки счастье, что все билеты на следующий месяц проданы. Счастье, но только без Гриши...
Гурвич задумал новый большой спектакль "Великая иллюзия", который уже не поместился бы на сцене Гнездниковского . Он перешел на другую сцену, в Театр-студию киноактера. Отметили сорокалетие Гриши на старой сцене и стали паковать вещи. Актеры плакали, уезжая из Гнездниковского, как будто предчувствовали плохое. "Великая иллюзия" шла полным ходом, когда вдруг по Москве пополз слух, что Григорий Гурвич серьезно болен. Никому в это не верилось, ведь он еще совсем молодой, и в его театре царил такой светлый, легкий дух, что, казалось, никогда его не коснутся ни печаль, ни горе. Люди приходили на спектакли и отводили душу там. Но слух оказался верный. Гриша, правда, был болен. Когда Люба узнала, что это неизлечимо, она не захотела смириться: "Я тебя вытащу, обязательно вытащу, я обещаю тебе!" - горячо уверяла она подавленного Гришу. Врачи сказали, что шансов у него нет, но если и выпадет хоть один, то это будет уже совсем не тот Гриша. "Он никогда не станет прежним",- вынес свой приговор лечащий врач.
Но Люба уже все придумала, как будет, если Гриша выживет. Он будет заниматься только режиссурой, хоть сидя, хоть лежа, все остальное она возьмет на себя.
Гришу увезли лечиться в Израиль. Театр полностью лег на Любины плечи. Каждые десять дней она летала к мужу. Помогали все, кто чем мог. Большую сумму дал на лечение Владимир Гусинский, которого Люба и видела-то всего один раз в жизни. Странно, что родной ее брат, когда Гриша заболел, совсем от нее отошел и не помог ни словом, ни делом. Это было для Любы жутким откровением.
Однажды Гриша попытался сказать ей, что она должна будет делать, если его не станет, но Люба тут же перебила его: "Я не хочу даже слышать об этом!" Потом, когда он уже чувствовал, что уходит, он сказал ей "Хорошо, что у нас с тобой нет детей, тебе будет легче". И еще он сказал: "Ты одна театр не вытащишь. Брось все это".
В тот день, когда Гриша должен был умереть, играли один из лучших его спектаклей, "Шоу-бизнес". Люба шла на сцену из кулис и разговаривала с Гришей по мобильному телефону. Зал бисировал.
- Гриша, я тебе обещала, что будет биток, у тебя биток!
А овации все не прекращались, зрители не отпускали артистов со сцены.
В этот момент Любе показалось, что у них с Гришей еще все впереди и что все еще будет. Придя из театра, она вновь позвонила. Ей ответили, что Гриша принимает ванну. Успокоенная, она пошла выпить кофе и собиралась лечь, как вдруг звонок. Звонила Гришина мама, которая была при нем неотлучно, и сказала, что Гриша умирает. Гриша был под кислородной маской, он что-то говорил Любе, но никто не мог разобрать его слов и только с последним вздохом он ясно произнес: "Мама, прости..."
Утром Люба вылетела в Израиль. Пока Люба хлопотала о похоронах, Гришу похоронили в Израиле. Артисты звонили ей туда, поддерживали ее всячески, но и не могли скрыть своей тревоги. "Ты нас не бросишь?" - спрашивали они.
В эти тяжкие дни Люба поняла, что за ней стоит восемьдесят пять человек и их судьба зависит от нее.
Когда она вернулась, то полностью погрузилась в работу. Никто из труппы не ушел, не оставил театр, актеры стали работать даже лучше, чем при Грише. У Любы давно был завоеван среди них авторитет. Поначалу она советовалась с Гришей, а однажды, когда у нее случился конфликт с одной артисткой и она спросила мужа, как ей быть, он ответил: "Если хочешь работать в театре, выстраивай свои отношения с артистами сама". В новом сезоне пришла молодежь, ребята с Гришиного курса, который он вел в ГИТИСе. Стали готовиться к гастролям и новым премьерам. Люба хотела воплотить в жизнь все Гришины замыслы. Гриша мечтал поставить спектакль про Ольгу Чехову - звезду кабаре, разведчицу,- и пьеса уже написана, ставить будет режиссер Владимир Алеников. Дело только за малым - нужно найти деньги на постановку.
Пока были живы Гриша и Любина мама, она была абсолютно счастлива, она была защищена от всех превратностей судьбы. На премьере "Шанса" присутствовали друзья, Федор Чеханков, Виктор Шендерович, хвалили, морально поддержали, порадовались за Любу. Теперь в театре нет такого бомонда, который ходил туда при Грише. Многие сами отпали, от некоторых Люба отошла, но ведь самых близких тоже не стало, например, Гриши Горина, Аллочки Балтер...
Гриша и Люба почти никогда не ссорились, разве что по поводу детей, которых Гриша не хотел. Как только Люба заводила разговор на эту тему, так он спрашивал ее: "А как же я?" Что на это Люба могла ему возразить?
Они завели собаку, кокер-спаниеля Шери, и избаловали ее себе на радость. А сейчас в Любиной квартире звенит детский голосок, и это, с одной стороны, кажется странным, потому что здесь всегда журчал бархатный Гришин баритон, да веселый лай Шери, да смех Любы. И вдруг - голос девочки где-то в глубине большой квартиры, которая то болтает что-то, то напевает. Это Василиса. Она появилась в Любином доме вместе со своим папой, Михаилом, и с собакой-дворняжкой, которую Шери приняла ласково и даже пустила в свое кресло.
Михаил пришел работать в театр техническим директором совершенно со стороны два года назад. Он полюбил Любу с первого взгляда, и никто об этом не знал. Ничего не подозревала и Люба. Гриша уже болел, у Любы был полон рот забот, а Миша незаметно стал помогать ей во всем. Прежний директор стащил все, что мог, оставив спектакль "Великая иллюзия" в долгах, и появление Михаила было просто счастьем для Любы, ей стало на кого опереться в делах. Произошло то же самое, что когда-то произошло при Грише, когда Люба сначала сделалась ему близким, а потом и вовсе единственным другом. Теперь Михаил стал таким же ее другом, и Любу постепенно начали отпускать страхи, ведь так важно, если есть, кому сказать тебе, что ты умная, что ты талантливая, что у тебя все получится.
После смерти мужа Люба перенесла инфаркт. За эти два года, как Михаил пришел в театр, у него сначала распался брак, потом он лишился отца, затем матери, а год назад его родной брат был сбит насмерть автомобилем, И Миша вместе с десятилетней дочкой и осиротевшей собакой брата нашел кров под крышей Любиного дома.
КАПИТАНСКАЯ ДОЧКА - ВИКА ЦЫГАНОВА
Вылет самолета из Хабаровска во Владивосток отложили аж на пять часов. На площади аэровокзала почти никого не осталось, кроме скучающих таксистов и нескольких пассажиров. До дома было всего полчаса пути, и можно было бы вернуться, вновь увидеть маму с папой, дедушку, сестренку Свету, позвонить школьным подружкам, пообедать. Дома так хорошо! У крыльца уже распустилась сирень. Кот Тишка смешно скачет, неуклюже гоняясь за ласточками, которые на бреющем полете скользят над землей. Он потешный, этот Тишка, любил ходить с Викой в баню. Баня у них своя и дом с садом свой. Если не улетать и остаться, тогда можно ничего не менять, жизнь пойдет гладко и ясно. Родители будут рады - дочь поступит в медицинский, ведь целый год готовилась и вдруг объявила, что уезжает поступать в театральный.
Вика вспомнила, как ее увещевали мама с папой. Ну и что же, что ей хочется петь? В их семье все поют. У мамы красивый, от природы поставленный голос, папа тоже хорошо поет, а Света поет с трех лет. И то, что Вика играла в драмкружке, окончила музыкальную школу, занималась в изостудии еще ни о чем не говорит, просто родители старались дать ей всестороннее образование.
- Дочка, ты как все. Не забивай себе голову тем, что у тебя какой-то особый талант есть.
Нет, она возвращаться не станет. Возвращаться с полпути - плохая примета. Пять часов пролетят быстро, нужно только думать о том, что ждет впереди. А впереди - карьера актрисы, высокое служение драматической сцене.
В Москву, в Москву!
На рассвете Вику разбудил телефон. Стояла темная ноябрьская ночь 1987 года.
- Вика!
Она сообразила не сразу, кто звонит. Это был знакомый актер, с которым летом они играли в одной труппе.
- Я нашел для тебя такого крутого менеджера, срочно приезжай! Слышишь? Мы тут как раз о тебе говорим!
Они долго, наверное, препирались бы друг с другом - приятель Вики был сильно навеселе, он совершенно потерял счет времени. Вика решительно отказалась ехать куда-то в такой час. По гулу голосов в телефонной трубке она догадалась, что компания там сидит теплая. Ну какой тут может быть серьезный разговор!
- Ладно, мы тебе завтра позвоним, жди! - И последовали короткие гудки.
Вика долго не могла уснуть, стала думать об этом нелепом предложении, вспоминать. Уже четыре года, как она в Москве, и восемь лет, как уехала из родного Хабаровска. Никакого служения сцене и искусству не получалось, Вика снова безработная.
Владивосток был первый город в крае, куда молодежь из провинции могла выйти в большую жизнь. Конкурс тридцать пять человек на место на актерский факультет Вика преодолела легко. После института она могла бы работать в краевом драматическом театре, но Вика хотела в Москву. Еще студенткой она подкапливала денег к каникулам и уезжала в столицу и в Ленинград смотреть театры, премьеры, чтобы быть в гуще и в курсе театральной жизни.
Еврейский музыкальный театр, который находился в Москве, относился к дальневосточному управлению Министерства культуры, и Вика могла попробовать поступить в него. Приехала, показалась, ее взяли. Но ролей не было. Театр был выездным, только-только в то время начали выпускать творческие коллективы за рубеж. Часть труппы выезжала регулярно, другая постоянно оставалась дома. Вика, конечно, принадлежала к той, которая сидела в Москве. Денег не было, приходилось работать уборщицей и няней. В конце концов она поняла, что ловить тут нечего - кругом свои - и стала искать место в провинциальных театрах. Ей предложили Мурманск. Вика купила билет на поезд на ближайшую неделю и стала готовиться к отъезду. Оставался последний день ее пребывания в Москве, как вдруг звонит Ефим Давыдович Табачников. Как он нашел ее в Москве? Во Владивостоке он был главным режиссером драмтеатра, а в институте, где Вика училась, вел параллельный курс, и она со студентами посещала его занятия. Но она не знала, что Табачников москвич, что у него квартира на улице Щепкина. Он был для нее своим, земляком, и она очень обрадовалась его звонку.
- Сдай билет, и поехали в Иваново. У меня нет героини, будешь работать со мной,- таков был окончательный вывод главного режиссера, после того как Вика рассказала ему о своих мытарствах.
Вика мигом съездила на вокзал, сдала билет на Мурманск и поехала с Табачниковым в Иваново. Наконец-то все складывается как надо. Она будет работать в театре под руководством замечательного режиссера, и он дал ей главную роль в пьесе Леонова "Метель".
Но Ефим Давыдович, поставив спектакль, уехал, и Вику из театра сразу выгнали. Другой режиссер, оставшийся работать после Табачникова, окружил себя своими людьми. В труппе было восемь актеров из Москвы, всех взяли без просмотра, одну лишь Вику смотрел худсовет.
В новом театральном сезоне Вика опять оказалась без работы. В Иванове она особенно остро ощутила, что ситуация у нее трагическая. Она впала в отчаяние. Никому-то она не нужна. Родители далеко, педагоги, которые любили ее и желали ей только добра, теперь ничем не смогли бы ей помочь.
В начале лета Вика возвращается в Москву. Жить негде и не на что, прописки нет, перспектив никаких. Впервые за эти годы Вика всерьез подумала о том, что, видимо, нужно вернуться домой. Но в Москве она была не совсем одна. Еще в институте Вика сблизилась с красивым молодым человеком по имени Герман. Вместе они приехали и Москву покорять. У Германа так же не ладилось, как и у Вики, но он все же чаще получал работу в разных театрах. В Москве, столкнувшись с первыми трудностями, они вскоре поняли, что вряд ли им будет так же хорошо, как было во Владивостоке во времена беззаботного студенчества, но все же прожили друг с другом четыре года.
Они были, как два зверька, которым необходимо было выжить и не погибнуть, поэтому держались друг друга, заботились друг о друге как могли - все-таки земляки.
Но сейчас у нее уже и Германа не было. Он таки сделал себе прописку и получил работу в каком-то новом театре. Тогда, в конце восьмидесятых, каждый сезон возникало множество молодежных театров. Они потом так же благополучно и исчезали в небытии. Вика и Герман расстались без слез и скандала, пожелав друг другу удачи.
"Крутой" менеджер
Весь следующий день Вика не могла отойти от телефона. Обещанного звонка все не было. Она понимала, что, может быть, и вовсе не позвонят, но ей так нужна была работа, что вопреки всякому здравому смыслу она продолжала напряженно ждать. Звонок раздался только в десять вечера. В трубке звучал уже другой, незнакомый Вике, нагловатый голос.
- Мы с тобой одного возраста, поэтому разговаривать будем "на ты".
Это и был тот самый "крутой" менеджер. Он предложил Вике немедленно приехать к нему. Соседи по коммуналке, где Вика снимала комнату, наскребли ей пять рублей на такси. Ехать нужно было в Чертаново, а Вика жила на Лесной, возле Белорусского вокзала. Выпал первый снег и подморозило. Улица Горького была пустынна. Редкие машины почти не останавливались, и никто не хотел везти Вику за пять рублей. В этот час уже действовал двойной тариф. Наконец подкатила темно-синяя "восьмерка", и Вика села в машину. За рулем был веселый молодой человек, который сразу завязал с ней непринужденный разговор. И тут только Вика увидела, что водитель-то в дым пьяный.
- Слушай,- сказала ему Вика,- я еду к одному очень известному менеджеру. Он сказал, что сделает из меня звезду. Ты должен меня обязательно довезти.
Тот в ответ как заржет. Машина начала выделывать такие кренделя на скользкой мостовой, что Вика пожалела, что связалась с этим типом. Однако доехали они благополучно. Дверь перед Викой распахнулась немедленно, как только она нажала кнопку звонка, и Вика обомлела. Перед ней стоял Он.
Как стать звездой
Летом, когда она вернулась из Иваново, ей все-таки удалось получить временную работу. В молодежном музыкальном театре, который собрали гитисовцы, не было солистки. Театр был создан всего на один сезон, но Вика все равно уцепилась за эту возможность. Во-первых, интересно было петь. А потом, сидеть голодной в Москве или уехать на Черное море и заработать хоть сколько-то денег - разве тут будешь долго размышлять? Директор театра оказался сущим упырем. Он взял Вику, но только с одним условием: она будет еще работать бесплатно костюмером. Театр разъезжал от Сочи до Ялты все лето, играл два спектакля: утром детский, вечером взрослый. Вика моря не видела. Целыми днями она чистила и утюжила мятые, пропахшие потом костюмы, начесывала парики. А вечером выходила на сцену и играла главную роль. И, несмотря на то, что актерский опыт у нее был совсем невелик, она всякий раз срывала аплодисменты зала, и цветы дарили только ей. Это вдохновляло на другой день с утра снова утюжить костюмы и начесывать парики. Платили Вике очень мало, по ставке стажера.
Артисты развлекались в перерывах между спектаклями, загорали, купались - Вика все стояла у стола с утюгом. Она все время слышала, как ребята говорили о каком-то Вадиме Цыганове. Вот, мол, приедет Цыганов, будут шашлыки с пивом, будет все. Цыганов, Цыганов - только и раздавалось со всех сторон. И он, видимо, и вправду, приехал, потому что речь уже шла конкретно о шашлыках. Но Вика не была ни на пляже, ни на шашлыках. После спектакля валилась как подкошенная спать, а утром ее ждала новая гора костюмов и париков. Вике все уши прожужжали этим Цыгановым, а однажды они пришли компанией с пляжа и не глядя побросали свои мокрые полотенца на свежевыглаженные костюмы. Когда Вика увидала это, готова была их всех в клочья разорвать, но не было времени найти Цыганова.
Однажды вечером ей захотелось хоть чуть-чуть посидеть в компании, отдохнуть от этой чертовой работы. Она подошла к костру, возле которого сидели и пили пиво все актеры.
- Можно мне пива? - превозмогая усталость, совершенно мертвым голосом спросила она.
Вадим, пододвинувшись, усадил ее рядом и налил в бумажный стаканчик холодного пива. Пена хлынула через край. Вика с удовольствием выпила и попросила еще. В дыму костра она не разглядела его толком, но осталось впечатление от его черных-черных глаз.
И вот теперь он стоял перед ней. С трудом скрывая свое изумление, Вика шагнула через порог. Свидание их затянулось до рассвета, но они все равно не успели переговорить обо всем. Договорились только о главном: работать будут вместе. Вадим писал стихи. Он искал исполнительницу своих будущих песен. Вика спела ему несколько народных песен - ему понравилось. Он прочел ей свои стихи - они ей тоже очень понравились. В эту ночь они много выпили и выложили друг другу все о себе. Вика рассказала о своих неудачах, о разрыве с Германом. Вадим поделился с ней своей душевной драмой. От него ушла любимая, с которой он был десять лет, еще со школы. Они вместе приехали из Волгодонска поступать в ГИТИС. Но Вадим поступил, а она нет. Он устроил ее на курсы, помогал найти свое место в жизни, но девушка в конце концов все бросила и уехала.
Несмотря на то, что они плакались друг другу на жизнь, на самом деле, они были очень довольны встречей. На другой день Вика поняла уже, что Вадим - ее судьба.
В пять утра Вадим достал из шкафа накрахмаленные белоснежные простыни и заботливо постелил Вике постель, а сам лег на полу. Никаких намеков он ей не делал и не строил позу по поводу того, что у него всего один диван, а их двое. Вику это подкупило. Она почувствовала, что Вадиму можно доверять, что он надежный и честный. Утром она проснулась свежей и счастливой, готовой встретить новую жизнь.
Накануне, проездом в дом отдыха, была мама. Тогда у Вики было ужасное настроение. Она думала, что, когда мама будет возвращаться обратно, Вика уедет с ней домой, что ей придется признаться и в разрыве с Германом, и в своем поражении. И вот прошло всего десять дней, мама возвратилась из дома отдыха, а у Вики уже поменялась вся жизнь. Она познакомила маму с Вадимом, и та сразу все поняла и приняла. Она даже не спросила дочь, откуда взялся этот парень и куда делся Герман. Так закончился 1987 год, год Кота, в который родились они оба: Вадим и Вика.
Летом Вика повезла мужа в Хабаровск. Когда они подходили к Викиному дому, он спустя годы показался таким маленьким. У крыльца на лавочке под кустом сирени сидел дед Вики.
- Дедушка, это Вадим! - вместо "здравствуй" сказала, улыбаясь, Вика.
Восьмидесятипятилетний дед с серебристой окладистой бородой и орлиным носом поднялся во весь свой большой рост, сделал шаг навстречу гостям, и Вадим очутился в его крепких сибирских объятиях.
В поисках счастья
Вообще-то Вика, когда была девчонкой, не думала, что станет известной певицей. Она хотела быть матерью-героиней, как бабушка, у которой было восемь детей.
Успех к Вике пришел внезапно. То, чего другие добиваются годами, она получила сразу. И славу, и популярность, и материальную независимость. Вика Цыганова стала звездой, как обещал ей Вадим. Без спонсоров и продюсеров эти двое молодых людей добились всего сами. Вика внутренне была неготова к такому ошеломляющему успеху, но все-таки сумела устоять и не заболеть "звездной" болезнью. Вадим любит все, что связано с Викой: ее имя, ее голос, их дом, который Вика с таким вкусом обставила, даже всех четырех кошек, которые живут в доме, потому что Вика их очень любит. Вика знает, что все, что он делает в жизни, он делает это для нее.
У них не было бурного романа. Со стороны Вики это был, может быть, и компромисс, но Вадим очень интересный человек, и ей до сих пор, спустя уже пятнадцать лет, с ним интересно. Вика считает, что брак только тогда будет прочным, когда партнеры интересны друг другу.
Свадьбы у них, как положено, тоже не было. Подпоив заведующую шампанским, они расписались в одночасье в грибоедовском дворце, а девять лет назад скрепили свой союз венчанием. Их знакомство, минуя пору романтических отношений, сразу переросло в сотрудничество. Некогда было ухаживать, надо было работать, становиться на ноги. И работать пришлось очень много. Вадим в деле требовательный к себе и ко всем, может быть, даже жесткий. "Я с тобой живу, значит, я уже тебя хвалю!" - вот и все нежности.
Но ведь если бы он ее жалел, звезды из нее могло бы и не получиться. Мир шоу-бизнеса очень непростой, и надо было найти и занять в нем свое место. Во всех концертах, на всех гастролях Вадим всегда сопровождал жену. Обычно он выходил на сцену первым и располагал зал одной лишь фразой: "Я дальний родственник Вики Цыгановой, я ее муж". А сейчас у Вики появилась потребность взять паузу и помолчать. Просто, был момент, когда она превратила работу в пахоту, очень много гастролировала, а Вадим все давил на нее, давил, а выдавливать было уже нечего. И Вика поняла: надо отвлечься, заняться чем-то другим. Не нужно подгонять жизнь, ее время еще придет.
Но стать просто домашней женщиной не так легко, ведь они с Вадимом в одной упряжке; дело, которое они вместе вели, не поделишь ни пополам, ни как-то иначе. И пошли у них раздоры и ссоры два года назад, начались придирки друг к другу. Вика не выдержала однажды и ушла из дома... к Герману.
Подруга одобрила ее порыв:
- Наконец-то ты поняла, с каким монстром живешь!
Герман так и не женился, не стал актером. Когда он узнал, что Вика вышла замуж, огорчился, но признался ей, что если бы обладал таким же сильным характером, как у Вадима, то ни за что бы ее не отпустил от себя. Они сохранили добрые отношения, и каждый год поздравляли друг друга с днем рождения. Однажды на очередной Викин день рождения Герман приехал к ним в гости. Вадим после сказал: "А он очень даже неплохой парень".- "А почему у меня должны были быть плохие?" - рассмеялась Вика.
Выслушав искренний Викин рассказ о ее жизни, Герман дал ей неожиданный совет:
- Вика, возвращайся к мужу, у вас все будет хорошо. Вы не случайно встретились в этой жизни, не зазря.
У нее с мужем действительно все хорошо. Просто им обоим нужно накопить сил, чтобы сделать шаг к новой вершине творчества. Они и так сделали немало. Вика имеет массу наград, которыми может похвастаться не всякая звезда. У нее нагрудный знак за участие в боевых действиях в Чечне она дважды подряд туда летала, медаль "За боевое содружество", она заслуженный шахтер, почетный железнодорожник, металлург и можно еще перечислять и перечислять. Большой дом Цыгановых полон народу все время, вот сестра с мужем и детьми приехала. Вика нежно целует ладошки маленькой племянницы. Как только Вика поднялась на ноги, перевезла к себе поближе родителей. Сестре Вика купила в Подмосковье квартиру.
Она всегда говорила себе: помни, откуда ты, помни об истоках. Как была она капитанская дочка - папа в чине капитана вышел на пенсию,- такой и осталась.
Заходящее солнце разливается янтарным светом по всей кухне. За окном - зеленый луг. Кот ловит птиц, кувыркаясь в траве. Вика стоит у окна, освещенная солнцем, в простом домашнем платье, в бигуди - через два часа ей ехать на концерт.
АЛЛА ЧЕБОТАРЕВА: ПОВЕНЧАННАЯ С ТАНГО
Алла и Вернер сидели на балконе, с которого открывался живописный вид окрестностей курортного городка Хайдельберг на берегу притока Рейна. Теплый июньский вечер клонился к ночи, и легкие сумерки окутывали горы. В высоких бокалах на столике мерцало красное вино, но они почти не пили и молчали. Все переговорено было еще накануне, и Вернер знал, что Алла приняла решение, от которого не отступит. Завтра утром она улетает в Англию.
Хочу стать звездой
Отец Аллы после войны работал в Заполярье. Он был летчиком и очень любил свою профессию, но когда родился второй ребенок - дочь, семья переехала в Москву. Девочка росла слабенькой и часто болела. Ей то и дело приходилось лежать в постели с высокой температурой. Как нередко бывает с болезненными детьми, Алла росла одаренной. Она рисовала, у нее был абсолютный слух, и ее зачислили в музыкальную школу по классу вокала при консерватории. Ей легко давались иностранный языки. Алла мечтала стать модельером и изобретала всевозможные наряды для своих кукол, а потом сама же их и шила. Когда она начала взрослеть, врачи сказали, что ей необходима какая-то физическая нагрузка, иначе здоровье ее станет неуклонно ухудшаться. Но вместе с тем большие физические нагрузки, такие как плавание, теннис или фигурное катание, были ей противопоказаны. Старший брат Володя занимался танцами и однажды предложил сестре пойти с ним вместе посмотреть. Вдруг ей это понравится? Это оказался тот шанс, который определил в дальнейшем всю ее судьбу.
Костюмы, красота этого зрелища так пленили Аллу, что она оставила занятия вокалом и рисованием, к великому сожалению педагогов. Танцы стали главным делом ее жизни. Алла занималась очень много. Поначалу ей было трудно, но выручала природная одаренность и, кроме того, необычайное упорство и желание сделаться лучшей из лучших. То, что другим детям, таким же способным, как и она, но здоровым и вследствие этого немного ленивым, давалось легко, ей приходилось завоевывать. А поскольку полдетства она провела на больничной койке, то понимала, что ей нужно делать из себя человека самой. И очень скоро Алла стала показывать высокие результаты, все время опережая своих соперников на один-два балла. От турнира к турниру она повышала уровень танца и, в результате - двукратная чемпионка Советского Союза и четырнадцатикратная чемпионка России по бальным танцам, которые в последние несколько лет стали называться спортивными. Ее карьера уникальна - она танцевала двадцать пять лет, имея уже за спиной не одно поколение талантливых учеников, которые были не препятствием ее карьере, а, наоборот, стимулом для повышения мастерства.
В те годы бальные танцы как спорт и вид искусства были в совершеннейшем загоне. Все это называлось "народное творчество" и камуфлировалось под художественную самодеятельность. Но как только проводился очередной фестиваль народного творчества, так пара Алла и Петр Чеботаревы неизменно становились лауреатами.
Выбор
Когда Петр увидел Аллу впервые, он сразу почувствовал к ней симпатию, а Алле казалось, что она такая неинтересная с длинной косой, в белой кофточке с черной юбочкой, против красивого и стройного, а главное взрослого Петра. Он был старше Аллы на четыре года и был студентом, а ей недавно исполнилось пятнадцать. Брат привел ее в студию не только из желания увлечь танцами, он имел еще одну цель. Ему давно нравилась партнерша Петра, и он мечтал встать с ней в пару. Вот и привел сестру в надежде, что она понравится Петру. Так и случилось. Как только Петр и Алла оказались в паре - все сразу поняли, что это надолго, уж очень гармоничная получилась пара. Алла, конечно, сразу без памяти влюбилась в своего партнера, но не стушевалась при первом выступлении в Доме пионеров на глазах у родителей и знакомых, хотя и не знала еще твердо некоторых шагов. Конечно, они стали встречаться. Петр подготовил Аллу в историко-архивный институт, где учился сам, а когда ей стукнуло восемнадцать, они поженились. Свадьба была необычная, гости танцевали сплошь бальные танцы - танго, фокстрот, ча-ча-ча. На Алле было платье из гофрированного жоржета. Каскад оборок на юбке спускался до самого пола. Потом идею этого платья Алла неоднократно обыграла в своих танцевальных костюмах. Вот где был простор ее воображению - теперь она не куклам, а самой себе создавала туалеты. Но свадебное платье сшила ей бабушка - профессиональная швея.
В семье Петра танцевала и младшая сестра Оля, и родители молодоженов объединились вокруг детей, вокруг их интересов. Обязанности распределились сами собой. Аллина мама и бабушка взяли на себя весь быт, а отец Петра, генерал-майор Чеботарев Владимир Петрович, все свое влияние употреблял на то, чтобы пробивать в министерстве разрешение на проведение конкурсов, добиваться отсрочки от армии для мальчиков, занимающихся танцами профессионально. Родители обоих спонсировали и деньгами для участия в соревнованиях. Петр и Алла в их лице обрели крепкий тыл и могли полностью посвятить себя призванию. Когда в прошлом году генерала Чеботарева не стало, вся танцевальная общественность пришла проститься с ним. Он как никто много сделал для того, чтобы жанр выжил и встал на ноги, и, если было нужно, шел в любой кабинет и доказывал чиновникам, как важно, чтобы этот жанр был в стране. А жанр продолжали зажимать. Такие буржуазные танцы, как танго или латиноамериканские, никогда не показывались в официальных концертах. Пожалуйста, исполняйте "сударушку" или "фигурный" вальс; как премию иногда разрешали медленный фокстрот. Петр и Алла Чеботаревы уже были любимцами публики, они нередко выступали как солисты Москонцерта во Дворце съездов, в концертном зале "Россия", участвуя в больших праздничных концертах, посвященных Октябрьской революции и другим советским праздникам. Поскольку к жанру было подозрительное отношение, как к чему-то чуждому, то запрет распространялся и на костюм. По мнению чиновников, не нужны были советскому рабочему фрак, а колхознице - бальное платье, поэтому запрещалось оголяться, и юбка у солистки должна была быть не выше, чем сорок пять сантиметров от пола, как в классическом балете. Однажды на фестивале Алла вышла в платье с вырезом на животе - тут же было приказано немедленно зашить разрез.
Но те, кто фанатично был предан танцу, не дал ему умереть ни тогда, ни после. Островки этой культуры существовали все время. Например, в студенческом лагере Московского энергетического института на берегу Черного моря под Алуштой. Руководство института было прогрессивным настолько, чтобы смотреть сквозь пальцы, как веселится молодежь, отрываясь в рок-н-ролле и распевая под гитару авторские песни. Все молодые люди, которые шли тогда по своим убеждениям вразрез с официальной идеологией, собирались в этом палаточном лагере: Александр Градский, Слава Полунин, Андрей Макаревич, а Петр и Алла Чеботаревы учили студентов танцевать румбу, ча-ча-ча и танго. К концу лета весь лагерь танцевал. Не имея под рукой никаких методических материалов и возможности учиться за рубежом, танцоры учились друг и друга. Ездили на фестивали в Прибалтику, куда приезжали известные танцевальные пары из Европы, и на механические камеры тайком снимали отдельные фигуры танца, чтобы потом дома разучить. Алла и Петр рано начали преподавать. Они нашли в одной из московских школ такого же одержимого, как они, директора, который дал актовый зал для занятий с учениками и оформил их преподавателями продленного дня. И у них танцевали дети не только этой школы, но приезжали и из других районов Москвы.
Клуб "726" в этом году будет отмечать свое двадцатипятилетие. Семья Аллы сплотилась вокруг этого клуба и принимала непосредственное участие в его развитии: мама и бабушка стали работать там, взяв на себя всю организационную часть. Из этого клуба потом вышли лучшие танцевальные пары России, такие как Александр Мельников и Ирина Соломатина, Виктор Никовский и Лариса Давыдова. Их лучшие ученики стали открывать следом свои танцевальные клубы в других московских школах. В 1985 году Алла, желая повысить свое профессиональное мастерство, идет учиться в ГИТИС на балетмейстера и занимается у таких знаменитостей, как Ростислав Захаров, Екатерина Максимова, Владимир Васильев.
В 90-м году Министерство культуры решило организовать командную встречу между двумя ведущими танцевальными клубами - немецким "Блау Голд" и клубом "726". Пять лучших пар из Германии привез в Москву Вернер Браун. "Наши" им проигрывают, но, несмотря на это, зарубежных гостей поражает профессиональная подготовка российских танцоров. Где и как они могли освоить танцы, которые никогда не преподавались и не пропагандировались в Советском Союзе? Алла и Петр настолько покорили Брауна, что он сказал:
- Я готов пойти на любые расходы, чтобы помочь таким талантливым людям, как вы, учиться на границей.
И он делает им предложение ехать в Германию. Как ни заманчиво было это предложение, Петр, все обдумав, отказался. Он хотел бы теперь всего себя посвятить преподаванию. Алла же, наоборот, хотела продолжать танцевать. Хотя ей было тридцать три года, она чувствовала, что свой потенциал раскрыла еще не полностью. Петр ее уговаривал остаться, приводил доводы и аргументы, просил не уезжать. Алла приводить в ответ свои веские доводы. Ситуация становится безвыходной. И Алла поняла: если она хочет двигаться дальше и подняться на следующую ступень, ей придется пожертвовать семейным счастьем. И супруги, прожив тринадцать лет, любя друг друга, принимают решение расстаться...
Искушение
Вернер Браун явился для Аллы самым настоящим искушением. Он неспроста предложил свою бескорыстную помощь. Как только он увидал ее в танце, он ее полюбил. Он был старше Аллы почти на тридцать лет, имел взрослого сына, а жену и дочь потерял в течение последних двух лет, и он был готов положить к ее ногам весь мир. Богатый, щедрый, по стариковски красивый, элегантный, он поначалу никак не мог понять, почему Алла не хочет принять его предложение и выйти за него. Любая здравомыслящая немка оценила бы его по достоинству, если бы он предложил ей обеспеченную жизнь, большой дом, путешествия, наряды и драгоценности.
- Мир - это не только танец,- убеждал он Аллу,- мир гораздо больше и он прекрасен. Я хочу тебе его подарить.
Алла не сомневалась, что мир огромен и прекрасен, но она еще знала, что именно в этом мире существует нечто более прекрасное - это танец. С чем может сравниться тот восторг, когда, закончив танец, делаешь поклон, а затем поднимаешь глаза на трибуны и видишь, что все четыре тысячи человек как один встали, аплодируя тебе! И Вернер вынужден был отступить перед ее фанатизмом. Ему ли было ее не понять - ведь он сам в прошлом был танцором, чемпионом многих международных конкурсов.
Алла приехала в Германию с новым партнером - Геннадием Гунько из Каунаса. Он был кумиром всех поклонников бальных танцев. Геннадий уже десять лет мечтал, чтобы Алла Чеботарева стала его партнершей, и вдруг мечта его сбылась. Жена Ольга идет на компромисс и дает разрешение Геннадию ехать учиться и выступать в Европе.
Именно с Геннадием Алла завоевывает все свои основные титулы. Участвуя в международных турнирах, они шесть раз подряд берут третье место на чемпионате мира, что для российских танцоров, оторванных от мировой танцевальной культуры, является очень высоким результатом, учитывая, что в прошлом советские танцоры не поднимались выше двадцатой ступени. Вернер спонсирует их учебу. Алла и Геннадий имеют возможность брать уроки у лучших педагогов не только в Германии, но и в Англии по европейской программе, и в Норвегии, тренируясь у знаменитого Эспена Салберга, прославленного хореографа , летая туда раз в месяц. И за какие-то два-три года они стали входить в финалы крупнейших чемпионатов мира по 10-ти танцам и в финалы кубков мира по европейской программе и латиноамериканским танцам. Наибольших высот они достигают в программе секвей - это попурри различных танцев, объединенных в общую идею, что-то наподобие произвольной программы у фигуристов. И все-таки выбор Аллы уехать с новым партнером был шагом в неизвестность. Она сильно рисковала и полагалась в основном на интуицию, зная, что Геннадий Гунько очень талантлив. Но никто не мог на самом деле сказать, как сложится их танцевальная карьера, а в деле оказалось, что они понимают друг друга с полуслова.
Ностальгия
Пробыв три с половиной года в Германии, Алла и Геннадий принимают решение специализироваться по европейской программе и для этого переехать в Лондон. Вернер с чистым сердцем благословил их отъезд, подарив им один из своих автомобилей. Они снимают в Лондоне недорогой двухэтажный дом в районе, где живут их педагоги, учатся и работают. Так проходит еще три года.
За семь лет, с 1990 по 1997 год, что они отсутствовали в России, они не порывали отношения со своими учениками и коллегами. Неоднократно Алла с Геннадием прилетали в Россию и помогали всем, чем могли. Привозили методическую литературу, кассеты с видеозаписями танцев, даже мультивитамины для учеников, ведь в России в те годы не то что витаминов вареной колбасы не стало. Но что удивительно, Алла видела, что жанр, несмотря ни на какие трудности, несмотря на то, что не было ниоткуда помощи и спонсоров, выживал. Люди, преданные делу танца, продавали личное добро, машины и вкладывали деньги в учеников, в проведение танцевальных турниров. Алла старалась, чтобы лучшие, перспективные пары могли участвовать и в международных турнирах, и все время присылала приглашения в Германию не только своим ученикам, но и другим талантливым парам, в том числе и ученикам Петра Чеботарева, с которым они теперь стали конкурентами. Не раз приезжал и сам Петр принимать участие в судействе, приезжала и жена Геннадия Ольга, которая в Литве возглавляет сейчас Ассоциацию педагогов бальных танцев. Вернер сам ходил в посольство хлопотать о визах. В конце концов, по большому счету все, они не соперники, потому что работали все на одну идею, чтобы жанр жил в России и развивался. Алла видела, что те из танцоров, которые в начале перестройки эмигрировали в Европу, процветали. Их искусство там ценили, сознавая, что русские несут в себе огромный пласт культуры. Но они, эти эмигранты, работали на чужую страну, а Алла знала, что она живет вдали от Родины не для себя, а для России; что там, дома, она нужна и что она никогда не сможет жить в другой стране. И все эти годы, несмотря на насыщенную и интересную жизнь, ее мучает ностальгия. Особенно это ощущалось в Германии, где жизнь людей разлинована по жесткому порядку, как тетрадка в клеточку. Алле, когда она преподавала танец способным немецким детям, очень нелегко было объяснить им, что такое полет души, вдохновение, свобода. В свободной Германии этих понятий не существует. С другой стороны, было удивительным, что немецкие педагоги очень любили русский балет, мечтали съездить в Россию и попасть в Большой театр. Дома у них на книжных полках стояли брошюры о Нижинском, Стравинском, Плисецкой, по которым они сами учились.
В 1997 году Алла возвращается в Россию. Они с Геннадием открывают в Москве танцевальный центр "Форум" и набирают в ГИТИСе собственный курс педагогов-хореографов бального танца. Их ученики теперь выступают по всему миру. На их счету несколько бронзовых и серебряных медалей в чемпионатах мира среди юниоров и молодежи. Уже четыре года подряд Алла Чеботарева и Геннадий Гунько проводят свой крупный международный турнир бальных танцев и шоу лучших танцевальных пар "Рождество" в Центре международной торговли.
А Вернер стал учить русский язык. Он продолжает сотрудничать с Аллой и Геннадием и любит приезжать в гости в Аллиным родителям, где его угощают полюбившимся ему украинским борщом и русскими пельменями. Аллины родители, в свою очередь, гостят у него. Когда он перенес операцию на сердце, Лидия Владимировна и Олег Васильевич находились рядом с ним. Впрочем, в январе Вернер женился. Петр тоже устроил свою личную жизнь, а жизнь Аллы полностью и без остатка заполняет ее любимое дело. Учредив Международную академию танцевального искусства, она хочет придать бальному танцу то значение, которое у него есть во всем мире. Вся Европа и Америка танцуют в свое удовольствие, а в России пока проводить свободное время в танцах не принято. Танцплощадки, существовавшие в советскую эпоху, совершенно не в счет, потому что не имеют ничего общего с тем, как на самом деле развита эта культура за рубежом, где люди всех возрастов ходят в танцевальные залы. Там рок-н-ролл лихо танцуют даже семидесятилетние, а у нас едва ли найдется в толпе несколько человек, умеющих правильно вальсировать. Многолетний запрет на все "буржуазное" сыграл свою роль.
...На днях Алле позвонил Сергей, старинный друг, когда-то учившийся вместе с ней в историко-архивном институте. Он с тех незапамятных времен влюблен в нее и думает ненароком: вдруг Алла оценит его постоянство? Ведь прошло уже двадцать пять лет с тех пор, а он ведь все еще не женат...
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги