Любовные послания герцога

Глава 3

Снять пальто? Очевидно, мисс Лэнгли не заметила, что идет снег. Или она просто сошла с ума.

– Мисс Лэнгли, я не буду…

Судя по всему, она пропустила его протесты мимо ушей, потому что его неожиданно вытряхнули из пальто, потом сняли с него сюртук и стали натягивать ливрею.

– Помоги-ка мне, Пиппин, – попросила кузину эта невозможная девчонка, – сюртук чертовски тесен.

Менее чем за день он второй раз пожалел, что лорд Лэнгли не был чуть пошире в груди, потому что сейчас ему было трудно даже дышать, хотя, возможно, это объяснялось тем, что пальчики мисс Лэнгли проворно сновали по его груди, застегивая пуговицы.

Пока две леди общими усилиями надевали на него ливрею, Фелисити торопливо представила их друг другу:

– Мистер Тэтчер, это моя кузина, леди Филиппа Ноуллз. Пиппин, это наш новый ливрейный лакей.

Пиппин, как и сестры Лэнгли, была блондинкой с голубыми глазами, но выше их ростом. Она отличалась сдержанностью, которой едва ли могли похвастать ее кузины.

– Рада познакомиться с вами, – сказала леди Филиппа, с неприкрытым любопытством взглянув на него, когда мисс Лэнгли, отодвинув ее в сторону, принялась собственноручно поправлять на нем ливрею.

Он не мог припомнить, чтобы когда-нибудь женщина застегивала ему сюртук. Но когда она, действуя со сноровкой и скоростью вышколенного камердинера, оказалась так близко, у него качала кружиться голова, потому что на него пахнуло ароматом ее духов – чувственным и романтичным запахом, содержащим обещание, о котором девушка около двадцати лет от роду не могла даже догадываться. Кроме того, пока ее руки сновали по его телу, он ощутил жар ее дыхания, который в этот морозный день, проникнув сквозь крахмальную льняную сорочку, дразнил его кожу. Стоя так близко от нее, он не мог не заметить ее розовые щечки и прядь волос, выбившуюся из-под шляпки, которая будоражила его воображение, заставляя представлять себе ее всю, освободившуюся от оков платья.

Это обворожительное создание не могло быть той женщиной, которую выбрал для него дедушка. Это было просто невозможно.

Был и еще один вопрос, на который он пока искал ответа: что, черт возьми, она имела в виду, когда сказала: «…если только узнает, что мы наделали»?

Что, скажите на милость, могла натворить мисс из Бата такого, из-за чего стоило так паниковать?

– Прошу вас, сэр, – прошептала она, – не могли бы вы в течение нескольких последующих минут побыть просто ливрейным лакеем, причем безмолвным? Я была бы вам очень признательна за это.

Он сказал своей тетушке правду: он явился сюда, чтобы расставить все по своим местам в отношениях с мисс Лэнгли, однако грустный взгляд этих голубых глаз сразил его наповал.

– Я попробую, – ответил он. И впрямь, разве ему трудно продолжить этот обман еще на несколько минут? К тому же надо было выяснить еще одно обстоятельство: если их отец умер, то кто присматривает за сестрами Лэнгли?

Ему, конечно, это безразлично. Не его это дело.

– Ну вот, – сказала она, потрепав его по груди и одарив этой своей сногсшибательной улыбкой. – Теперь вы выглядите почти подобающим образом.

– Почти? – переспросил он, тщетно пытаясь оторвать взгляд от ее удивительных голубых глаз.

Она вздохнула, щечки ее раскраснелись еще сильнее, причем едва ли только от мороза.

– Боюсь, что вам никогда не удастся стать настоящим лакеем.

Он не знал, воспринимать ли это как оскорбление или вздохнуть с облегчением. Нельзя сказать, что в самой мисс Фелисити Лэнгли все должным образом укладывалось в общепринятые нормы. И, к его великому удивлению, именно эта ее черта привлекала его больше всего.

Больше, чем ему хотелось бы в этом признаться.

Тем временем мисс Лэнгли повернулась, чтобы встретиться с неприятелем лицом к лицу, с таким видом, который произвел бы впечатление на самого Веллингтона. И чем ближе подъезжал к ним экипаж, тем прямее становилась линия ее развернутых плеч.

– Кто это такая? – спросил он, игнорируя тот факт, что ему положено быть безымянным и, что особенно важно, бессловесным лакеем.

– Это мисс Сара Браун, – ответила Фелисити, изображая на губах вежливую улыбку. – Мы с ней вместе учились в школе. Ужасно противная девчонка. Американка. – Она подчеркнула последнее слово, как будто этим объяснялось все.

– Та еще пташка, не так ли? – сказала тетя Минти, прищурив глаза, чтобы лучше разглядеть экипаж и тех, кто в нем сидит. – Сразу видно, что у нее больше денег, чем ума.

– К сожалению, это так, – пробормотала Талли.

Ему вдруг вспомнились слова его тетушки: «подходящая невеста». Очевидно, она имела в виду кого-нибудь вроде этой мисс Браун.

Он бросил взгляд на девушку в экипаже и содрогнулся. Она была воплощением всего, что приводило его в ужас в лондонском высшем обществе. Темноволосая, с нежной кожей, она была бы даже миловидной, если бы не было в ней чего-то хищного, что заставляло его ощетиниться.

– Ах, мама, я тебе говорила! – Мисс Браун повернула голову к своей матери, сидевшей рядом. – Это сестры Лэнгли и леди Филиппа! Мои самые близкие подруги из школы мисс Эмери. – Приподнявшись на сиденье, она помахала им каким-то странным жестом, плавно поводя рукой из стороны в сторону.

Тэтчеру никогда еще не приходилось видеть ничего более претенциозного и вычурного.

– Что это с ней такое?

В ответ раздалось хихиканье мисс Талли и леди Филиппы.

– Смотрите, она все еще машет! – прошептала леди Филиппа.

Мисс Лэнгли справилась со своими эмоциями лучше, чем се сестра и кузина, и стояла, стиснув губы, хотя дрожала всем телом, пытаясь сдержать смех.

– Она выглядит полной кретинкой, – сказала мисс Талли с очень довольным видом.

– Ты одна в этом виновата, – прошептала ее сестра. – Помнишь Марию Антуанетту, Талли? О чем ты только думала, рассказывая ей такое?

– Мария Антуанетта? – удивился Тэтчер, переводя взгляд с величественной мисс Браун на мисс Лэнгли.

Она тяжело вздохнула.

– Моя сестра рассказала этой дурочке, что, когда мы жили во Франции, Мария Антуанетта любила приветствовать своих верноподданных таким жестом и что в кругах аристократии умение покачивать рукой таким образом считалось признаком самого хорошего воспитания.

Взглянув еще раз на смешное покачивание руки этой девицы, Тэтчер тоже едва удержался от смеха.

– И эта безмозглая курица поверила мне, – с гордостью добавила Талли, поприветствовав свою бывшую одноклассницу таким же претенциозным жестом.

Между приступами смеха Пиппин умудрилась сказать:

– Хорошо еще, что у нее всегда были плохие отметки по истории и математике, иначе она мигом бы сообразила, что бедная королева умерла в том году, когда родились мы.

– Ах, как я рада видеть вас, мои милые подружки! – крикнула мисс Браун, продолжая покачивать рукой. – Подумать только, вы приехали в Лондон из своей ужасной ссылки! Но как вам это удалось? Ходили слухи, что вы оказались в ужасно стесненных обстоятельствах. А ваши прочие невзгоды!

«Ссылка? Стесненные обстоятельства? Прочие невзгоды?» Мисс Лэнгли окутал еще один слой тайны. И, судя по тому, как она стиснула зубы, эта мисс Браун, видимо, задела оголенный нерв.

– Слухи? – удивленно переспросила мисс Лэнгли, широко распахнув невинные глазки, как будто, услышанное было для нее таким же потрясением, как и для мисс Браун. – Понятия не имею, почему вдруг нас избрали мишенью для сплетен. Более того, я удивлена, что вы верите сплетням, дорогая мисс Браун. Вы ведь знаете, что мисс Эмери презирала тех, кто распространяет всякие небылицы. – Эта отповедь сопровождалась холодной улыбкой.

– Да, конечно. Я, должно быть, спутала вас с тремя другими девушками, которым страшно не повезло, – заявила мисс Браун, хотя ее прищуренный взгляд говорил о том, что это не так. – Но теперь я увидела вас собственными глазами в Мейфэре, хотя вы почему-то ко мне не зашли. Как это могло случиться? – Она закончила свою тираду великолепно отработанной капризной гримаской.

– Мы слышали, что вы вернулись к себе домой после смерти бедного лорда Геррика, – сказала леди Филиппа, причем, судя по ее тону, она выдавала желаемое за действительное. – Но теперь, когда мы знаем, что вы здесь, мы о вас не забудем.

Тэтчер наблюдал за этим обменом любезностями, и ему показалось, что происходящее напоминает встречу в открытом море американского каперского судна с тремя английскими фрегатами.

– Конечно, не забудете, – сказала мисс Браун, самодовольно охорашиваясь, – потому что я принята во всех высоких кругах, несмотря на эту смехотворную войну. Вы будете потрясены, когда я расскажу вам историю нашего возвращения. – Она сделала паузу, приложив руку ко лбу и явно ожидая, что они вот-вот скажут: «Умоляем, мисс Браун, расскажите, что произошло с вами!»

Но ее аудитория безмолвствовала, так что в конце концов ей пришлось отказаться от своей позы.

– Ну что ж, я думаю, что сейчас слишком холодно, чтобы рассказать обо всем в подробностях, но в ближайшее время мы встретимся в каком-нибудь уютном местечке и наверстаем упущенное, не так ли?

Он услышал, как Талли пробормотала:

– Обязательно. После дождичка в четверг…

Правда, Фелисити не дала ей продолжить, осторожно, но отнюдь не деликатно пихнув ее локтем под ребра.

Тем временем мисс Браун окинула взглядом то, что ее окружает, и при виде за их спинами величественного особняка ее смазливое личико озадаченно сморщилось.

– К кому это вы приехали с визитом?

– С визитом? – Мисс Лэнгли оглянулась через плечо. – Мы здесь не с визитом. Это наш дом.

Несмотря на явное богатство мисс Браун, в мире лондонских дебютанток адрес в районе Мейфэра был той козырной картой, которая побивала хорошо подобранную упряжку лошадей и новую шляпку.

– Вы здесь живете? – В вопросе мисс Браун явно чувствовалось недоверие. – Но нам с мамой сказали, что никаких домов на период лондонского сезона здесь не сдастся… тем более в такой близости от Гросвенор-сквер.

– Мы совершенно случайно нашли этот дом, – сказала мисс Талли, покачиваясь с пятки на носок в своих полусапожках и улыбаясь при этом, довольная, словно кошка, перед которой поставили блюдце сливок.

– Вам очень повезло, – сказала мисс Браун, снова взглянув на дом за их спинами, а потом на каждую из этой троицы по отдельности. Судя по всему, их вид ее не убедил. – Понимаете, мы с мамой слышали… все только и говорили о том, что у вас возникли кое-какие трудности… Но к счастью, я вижу, что это была ошибка. Вы проведете здесь сезон, и мы все вчетвером будем блистать вместе. Мисс Эмери будет довольна, когда все мы удачно выйдем замуж. Конечно, у меня нет в распоряжении твоей «Холостяцкой хроники», которая могла бы помочь мне…

– «Холостяцкой хроники»? – переспросила миссис Браун.

Дочь повернулась к ней:

– Разве я тебе о ней не рассказывала? Ну так слушай. Мисс Лэнгли ведет тщательный учет подходящих для вступления в брак мужчин, из числа которых можно выбрать будущего мужа. Она занимается этим не один год.

Миссис Браун улыбнулась Фелисити такой же, как у дочери, манерной улыбкой.

– Вам это помогло, дорогая?

– Там видно будет, – ответила мисс Лэнгли.

– Куда вы собрались? – поинтересовалась мисс Браун, меняя тему разговора и вновь отвлекая всеобщее внимание на себя. – Если бы в экипаже было больше места, я бы вас подвезла, но я не могу взять всех, так что, боюсь, вам придется самим о себе позаботиться, хотя вы, Лэнгли, всегда отличались предприимчивостью, пользуясь опытом, который приобрели, разъезжая по всему свету.

Тэтчеру показалось, что это прозвучало совсем не как комплимент, и, взглянув на мисс Лэнгли и ее неискреннюю улыбку, он заметил, что она начинает медленно закипать.

– Мы должны нынче утром нанести несколько визитов, – сказала мисс Лэнгли. – Очень важных.

– А потом мы поедем на зимнюю ярмарку, – добавила леди Филиппа, взяв кузину под руку.

– На зимнюю ярмарку? – переспросила мисс Браун. – Разве вы еще не были там? Я была уже трижды. Это очень забавно, хотя теперь, как я слышала, там полно простого люда. Но, я думаю, ваши кузины привычны к общению с простонародьем, леди Филиппа, поскольку они много путешествовали по свету, так что для вас это будет вполне подходящая компания.

– Простолюдины ничуть не хуже, чем ваши средние американцы, – сказала в ответ мисс Талли, немного обнажив зубы вместо улыбки.

Тэтчер взглянул на обеих сестер. Значит, они много путешествовали по свету? Что еще он не знал об этой парочке? Судя по всему, его еще ждало немало открытий.

Мисс Браун обратила на оскорбительное замечание не больше внимания, чем на падающую снежинку.

– Через несколько дней там состоится своего рода гулянье, вы слышали? Конечно, при условии, что на Темзе продержится лед. Жаль, что это будет происходить в тот же вечер, что и маскарад у Сетчфилдов. – Она выдержала паузу. – Надеюсь, вы тоже приглашены? Нас герцог и герцогиня всегда включают в список приглашенных. – В ожидании ответа она вытянула перед собой руки, чтобы полюбоваться красивой вышивкой, украшавшей мягкие лайковые перчатки.

– Разумеется, мы приглашены, – сказала ей мисс Лэнгли. – Его светлость очень близкий друг нашей семьи.

– Ну конечно, – сказала мисс Браун, поглаживая рукой густой мех, которым была подбита ее накидка. – Но меня удивляет, что вы сегодня собрались куда-то ехать. Мне показалось, что вам должно бы быть не до визитов.

– Это еще почему? – поинтересовалась мисс Лэнгли.

– Из-за Холлиндрейка. Ведь он прибыл в Лондон. – Прищурив глаза, она оглядела девушек, чтобы оценить, достигла ли цели ее внезапная вылазка.

У Тэтчера кровь застыла в жилах. Значит, его тетушка была права и сплетники уже вовсю работают языками.

– Вот как? – не удержавшись, воскликнула мисс Талли, но тут же прикрыла рот красной варежкой. Сестра посмотрела на нее таким взглядом, какой мог бы сразить наповал колонну французов.

– Разве вы не знали? – воскликнула мисс Браун так громко, что ее, наверное, было слышно даже за углом, на Гросвенор-стрит. – Боже мой, а я-то думала, что вы все трое хитрите и скрываете это. Но теперь я вижу, что вы действительно ничего не знали. Да, герцог вчера прибыл в Лондон, но мне казалось, что вы, мисс Лэнгли, учитывая ваши отношения с этим человеком, должны бы были первой узнать о его прибытии. – Мисс Браун подождала, пока ее слова достигнут цели. Эта негодяйка, как видно, почуяла, что здесь что-то не так, и была твердо намерена поживиться за чужой счет. Откинувшись на спинку сиденья, она прикоснулась рукой ко лбу. – Как все это интересно! Но как бы то ни было, мы с мамой намерены оставить свои визитные карточки у леди Дженивы, его тетушки. Однако я все-таки не понимаю, как получилось, что вы этого не знали? Может быть, между вами произошла размолвка? Но ведь это означает, что его светлость вполне доступен теперь для…

– Мисс Лэнгли, – послышался голос Тэтчера. – Извините меня, конечно, но если мы задержимся еще, то вы опоздаете к маркизе. Ее человек сказал, что она непременно ждет вас нынче утром.

Мисс Браун окинула его цепким взглядом.

– А это кто такой?

– Это Тэтчер, – сказала Фелисити, – наш ливрейный лакей. – Она искоса взглянула на него и одарила улыбкой, как бы благодаря его за вмешательство.

– У вас есть ливрейный лакей, вот как? – воскликнула мисс Браун, снова окинув его цепким взглядом. – Весьма бесцеремонный малый, как мне показалось.

– Не без этого, но у него превосходные рекомендации, – сказала в ответ мисс Лэнгли. – Мы почти украли его у предыдущего хозяина.

Прислушавшись к тому, как девушка без зазрения совести сочиняет о нем небылицы, Тэтчер решил, что пора как-то отделаться от мисс Браун, пока он не стал героем какой-нибудь совершенно невероятной истории.

– Как же с визитом к маркизе, мисс Лэнгли?

Она, а вслед за ней и все остальные уставились на него.

– Ах да, маркиза, – сказала наконец она, – как же мы об этом забыли? Мы ужасно опаздываем к ее светлости, а она так много сделала для нас. – Фелисити сжала губы и бросила на мисс Браун торжествующий взгляд.

Мисс Браун перегнулась через борт экипажа:

– Увидимся на балу у Сетчфилдов! Меня будет нетрудно найти, потому что я буду одета в костюм Покахонтас. Мама считает, что костюм абсолютно дикарский, но мне кажется, что благодаря головному убору из перьев и томагавку я буду выделяться из толпы.

– Думаю, что это очень подходящий для вас костюм! – крикнула ей вслед мисс Лэнгли. – Мы вас там найдем.

– Но, Фелисити, мы не приглашены, – шепнула леди Филиппа.

– Пока не приглашены, – сказала она в ответ, продолжая удерживать на губах лучезарную улыбку, пока экипаж не скрылся за поворотом.

– Уф-ф! Чуть было не проиграли схватку! – сказала мисс Талли, взглянув на Тэтчера. – Ваша реплика о маркизе, мистер Тэтчер, была блестящей находкой. Вы заставили ее позеленеть от зависти, причем остаток дня она будет вычислять, кого вы имели в виду.

Мисс Лэнгли хотела что-то добавить, но леди Филиппа вдруг объявила:

– А вот и Стиллингз с экипажем! Наконец-то!

Простенький экипаж остановился, кучер спрыгнул с облучка и поприветствовал их, как друзей, с которыми давно не виделся.

– Ба, ба, взгляните-ка на них! Настоящие молодые леди, провалиться мне на этом месте! – Он подмигнул мисс Лэнгли. – Надеюсь, вы не затеваете снова какое-нибудь сватовство, а?

Трудно поверить, но девушка, кажется, покраснела.

– Мистер Стиллингз, я не считаю свои действия какой-то глупой проделкой.

Он снял шляпу и усмехнулся.

– Как вам будет угодно, мисс, – сказал он и, подмигнув Тэтчеру, добавил: – Хорошенько присматривайте за этой троицей. Несколько лет тому назад у меня были большие неприятности из-за их проделок, и я чуть не лишился работы.

– Будет тебе сказки-то рассказывать, – сказала кучеру тетушка Минти. – Эти девушки – самые настоящие леди, достойнее их я никогда не встречала. А теперь, шалопай ты этакий, подсади-ка меня в экипаж. – Престарелая дуэнья с трудом протиснулась мимо кучера.

Мисс Лэнгли последовала за тетушкой Минти в экипаж, а потом уселись на свои места и все остальные.

– Ну? – сказала мисс Лэнгли, кивком указывая на пустое место рядом с мистером Стиллингзом. – Вы с нами или нет, мистер Тэтчер?

За последние полчаса Тэтчер понял несколько важных вещей.

Во-первых, его прибытие в Лондон, как и предсказывала его проницательная тетушка, не прошло незамеченным.

Во-вторых, у этих девушек было такое количество всяческих тайн, что потребовался бы целый батальон полицейских сыщиков с Боу-стрит, чтобы их раскрыть.

А в-третьих, мисс Фелисити Лэнгли была хладнокровной лгуньей, с которой не следовало садиться за зеленое сукно карточного стола, не имея внушительной кучки звонких монет перед собой и большого везения, которое иногда случается у картежника. Исключительно благодаря своему умению блефовать эта девчонка могла бы, наверное, даже из ада найти выход.

Но важнее всего было то, что, насколько он понял, какие бы сюрпризы ни были припасены в рукаве каждой из этих девушек, чтобы проложить себе путь в высшее общество, все это никогда не сработает.

Подобно всем прочим обязанностям, которые оставил ему дедушка, он считал отчасти своим долгом урегулировать как-то и эту проблему. Он вдруг понял, что умыть руки и бросить мисс Лэнгли на произвол судьбы было бы неправильно. По крайней мере до тех пор, пока он не докопается до сути того, что происходит в этом доме.

Если бы речь шла только о чувстве долга перед этой девушкой, он, возможно, поручил бы Гиббензу позаботиться обо всей этой ситуации, а сам устранился бы от этого, не испытывая ни малейших угрызений совести.

Если бы речь шла только об этом, то он именно так и поступил бы. Но нет, дело здесь заключалось в этой ведьмочке. В этой непостижимой леди, которую выбрал для него дедушка. Тэтчер все еще не был до конца убежден, что это именно та Фелисити Лэнгли, за которой от его имени ухаживал старый герцог.

Она просто не могла быть той самой. Однако, когда эта мисс Лэнгли взглянула на него со своего сиденья и спросила с характерной для нее прямолинейностью: «Вы с нами или нет?» – он вдруг понял, что в этот момент, возможно, решается его судьба. Потому что, когда она при этом искоса бросила на него своенравный взгляд, он был сражен наповал.

Откровенно говоря, ему пришлось призвать на помощь всю свою военную дисциплину, чтобы не повернуться и не броситься наутек, а добежав до Уэстморленда, не спрятаться в замке Байторн под защитой его неприступных стен.

Особенно если учесть, что мисс Фелисити Лэнгли, почти помолвленная с надменным герцогом Холлиндрейком, только что одарила его – ливрейного лакея Тэтчера – таким кокетливым, таким манящим взглядом, который заставил бы любую лиссабонскую куртизанку разрыдаться от зависти.

И, словно он был необстрелянным новобранцем, этот взгляд соблазнительницы поломал весь его план последующих действий, особенно в той его части, которая касалась спасения от нее бегством. Вместо этого он кивнул и взобрался на козлы, усевшись рядом с кучером.

Когда они отъехали, Тэтчер понял, что он не просто поступил к ней в услужение, но и подпал под ее непостижимое обаяние.

– Ах ты, соблазнительница! – прошептала сестре Талли, сидевшая напротив нее.

– Не понимаю, о чем ты говоришь, – заявила Фелисити, твердо намеренная блефовать, насколько хватит сил.

– Ты только что посмотрела на нашего нового лакея взглядом нянюшки Джамиллы! – Талли откинулась на спинку сиденья и усмехнулась. – И даже не пытайся это опровергнуть.

– Да, в том, как ты поглядела на этого паренька, что-то было, – заявила тетушка Минти, – и я знаю немало девиц из района Севен-Дайалс, которые заплатили бы хорошие деньги, лишь бы научиться умасливать мужчин, как это только что сделала ты.

– Тетя Минти! – возмутилась Фелисити, поглядывая на закрытую внутреннюю дверцу, отделявшую их от двоих мужчин, сидевших на козлах. – Ты не могла бы говорить потише? И сколько раз я должна просить тебя не делать непристойных заявлений?

– Тебе нужно было просто уволить его, – сказала Талли. – А теперь этот бедняга тобой совсем одурманен.

– Ничего подобного, – возмутилась Фелисити. – А кроме того, я сделала это совсем по другим соображениям. Я всего лишь хотела, чтобы он остался с нами и мы смогли бы посетить ярмарку.

– Значит, ты все-таки действительно применила к нему этот взгляд, – заявила Талли с торжествующим видом. Правда, она торжествовала недолго, а потом, спохватившись, взглянула на Фелисити: – Но ведь нянюшка Джамилла говорила, что взгляд действует только в том случае, если ты неравнодушна к этому мужчине. – Она кивком указана наверх, где сидели Стиллингз и Тэтчер, потом снова обратилась к Фелисити: – Если этот взгляд сработал, значит, мне придется предположить, что ты…

– Талли Лэнгли, сию же минуту возьми свои слова назад! – сказала Фелисити, приподнявшись со своего места, но экипаж в это мгновение перевалил через ухаб, и она весьма неизящно шлепнулась на сиденье.

– Тебе нравится Тэтчер? – прошептала ошеломленная Пиппин.

– Нет! – заорала Фелисити с большей горячностью, чем было необходимо. Еще хуже было то, что щеки у нее густо покраснели, что добавило масла в огонь воображения Талли. – Я только вчера впервые увидела этого человека, и говорить, что я в него влюблена, просто смехотворно. – Она повернулась к сестре: – Ты за последнее время читаешь слишком много французских романов, от которых у тебя в голове романтическое месиво.

Эти оправдания явно не достигли цели.

– Я видела своими глазами, как ты поглядела на этого мужчину взглядом нянюшки Джамиллы, и этот взгляд сработал, – стояла на своем Талли.

– Которую из них звали Джамиллой? – спросила тетя Минти. – Русскую шлюху или эту юбчонку из Италии?

Фелисити покачала головой:

– Ни ту ни другую. Нянюшка Джамилла была с нами, когда отец получил назначение в посольство в Париже. И право же, тетя Араминта, ни одна из наших нянюшек не была «юбчонкой», как ты изволила выразиться. Всякий раз, получая новое назначение, отец старался выбрать милых и благовоспитанных женщин, чтобы вести наше хозяйство и воспитывать нас, пока он отсутствует, исполняя свои обязанности в качестве представителя его величества.

Тетушка Минти пожала плечами:

– По-моему, все это чушь.

Фелисити знала, что так оно и есть. По крайней мере теперь она это поняла. Ее отец действительно был дипломатом, но при этом одним из самых результативных английских шпионов. Об этом они с Талли узнали только в последние годы.

А их нянюшки? Сейчас, оглядываясь назад, Фелисити, насколько ей позволял опыт двадцатиоднолетней девушки, понимала, что обязанности нянюшек не кончались, когда ее и Талли укладывали спать. Но она не собиралась признаваться в этом, чтобы не усугублять отрицательные стороны их воспитания, которое и без того считалось нетрадиционным.

Да ведь если распространится слух о том, что их воспитанием занимались подружки отца, для сплетников из высшего света это будут именины сердца!

Поэтому Фелисити и заняла оборонительную позицию:

– Да нет же, тетя Минти, ты ошибаешься! Вспомни, например, нашу нянюшку Ташу. Она приходилась дальней родственницей самому царю!

– Самому – кому? – переспросила тетя Минти.

– Царю, – сказала Пиппин. – Это вроде короля или императора.

– Ха! Большинство из них полусумасшедшие, так что таким родством, на мой взгляд, нечего хвалиться.

– А нянюшка Лючия? – вставила слово Талли. – Она была респектабельной вдовой. Ее муж, герцог, был министром финансов у неаполитанского короля. Папа обожал ее, потому что, как он говорил, она умела его рассмешить.

Пиппин тоже подала свой голос в защиту нянюшек:

– А ваша нянюшка Джамилла была, кажется, дочерью знаменитого арабского врачевателя?

– Это правда, – подтвердила Фелисити. – А ее мать была фрейлиной при дворе шведского короля. Когда ее отца пригласили в Париж, Джамилла вышла замуж за герцога де Фрэна, одного из советников Наполеона. Так что, как видишь, наши нянюшки были настоящими благородными леди, и поэтому то, как я поглядела на Тэтчера, было продиктовано исключительно практическими соображениями.

– Флирт по практическим соображениям, – пробормотала себе под нос Талли, подмигнув Пиппин, которая усмехнулась в ответ.

Фелисити предпочла игнорировать это.

За последние полчаса Фелисити Лэнгли обнаружила нечто гораздо более удивительное, чем тот факт, что человек, с которым она была почти помолвлена, вернулся в Лондон. Фелисити узнала, что с сестрой-близнецом у нее гораздо больше общего, чем волосы одинакового медового цвета и голубые глаза их матери.

Потому что, взглянув на чеканный профиль Тэтчера, когда он словно нанес мисс Браун неожиданный удар с фланга, напомнив о несуществующей маркизе, она испытала абсолютно глупое, неподобающее романтическое чувство, подобное ощущению, охватившему ее вчера, когда она, открыв дверь, увидела его на пороге своего дома: ну почему этот потрясающий мужчина не ее герцог?