Любовные секреты

Глава девятая

Едва за ее компаньонкой закрылась дверь, как Миранда быстро достала свою работу, надеясь, что Люси не придет к ней посекретничать, как это частенько бывало. Но сейчас, наверное, Люси была слишком занята распаковыванием и разглядыванием покупок. Она, несомненно, придет показать их попозже, полагая, что Миранда проявит такой же восторг по поводу ее обновок, как и она сама. И Миранда не сомневалась, что она так и сделает — попозже. Не сейчас.

А сейчас она проглядывала исписанные страницы и вносила в них задуманные ею изменения, которые покажут, что главный герой и не герой вовсе, а совсем-совсем наоборот. Какое-то мгновение она колебалась, не изменить ли также и его внешность — может сделать его таким же уродом, как Ричард III у Шекспира.

Она написала еще несколько строк, потом их вычеркнула. Нет, вряд ли можно вносить такие разительные изменения во внешность этого злодея так далеко от начала романа: непременно найдется какой-нибудь дотошный читатель, который удивится, почему это раньше ничего не говорилось о таком уродстве героя романа.

Читатели готовы были проглотить все ее неуемные фантазии, если не нарушалась главная линия сюжета. Лицо и тело данного джентльмена должны остаться столь же безупречными, какими она описала их вначале (и оригинал по-прежнему оставался столь же безупречен и лицом и телом, как она и думала вначале). На этих страницах будет лишь обнажено уродство его внутреннего мира.

По мере того, как на бумаге из-под ее пера появлялись уничтожающие слова, которые должны были превратить ее былого героя и законченного злодея, большая часть ее плохого настроения улетучилась. Но она не была готова простить Джонатану Мюррею сказанное им о ее работе… Он подразумевал, нет, он в открытую заявил, что сам факт ее творчества постыден.

Миранда сомневалась, чтобы он прочел хоть слово из того, что она написала, но это было еще хуже. Те обвинения, которые он бросил ей, просто вызывали к нему презрение, и оставить без внимания его омерзительные высказывания не смог бы никто.

Но поскольку кроме Самми она никому не могла сказать, что изменила свое мнение о капитане, не назвав при этом причины своих чувств, она сможет сделать вид, что он не слишком уж ее оскорбил. Ее же будет утешать сознание того, что она в ответ осыпала его еще большими оскорблениями.

Вот вам, капитан Мюррей, думала она, убирая в ящик измененные страницы. Оскорбляете мою работу, да? Теперь весь мир может прочесть, что вы просто негодяй. Вы можете и не узнать, что я это сделала, и никто больше не будет знать, что это вы, но я-то буду, и всякий раз, когда кто-нибудь это прочтет, я буду получать отмщение за обиду, нанесенную вами.

Миранда была так довольна успешным превращением своего героя в злодея, что почти не испытала раздражения, когда Люси постучала в дверь. Радуясь наличию вместительных ящиков в столах, она убрала рукопись с глаз долой и пригласила кузину заходить.

Но Люси пришла не за тем, чтобы обсудить с кузиной свои покупки. Уже одетая к выходу, держа в руках шляпку за ленточки ее любимого розового цвета, она просительно заговорила:

— Миранда, дорогая, ты просто обязана сегодня поехать с нами. Мои друзья выезжают на дневную прогулку в Хэмптон Корт, и если тебе не обидно будет, что мы попросим тебя исполнить роль нашей дуэньи, нам бы очень хотелось, чтобы ты тоже поехала. Дело, конечно, не только в этом, но, поскольку все мои друзья примерно моего возраста, тетушка Огаста считает, что с нами должен быть кто-то для соблюдения приличий. Ну скажи, что поедешь.

— А леди Смолвуд?

— Она не может сопровождать нас сегодня, — соврала Люси. Она специально просила ее светлость не ездить сегодня с ними, хотя и не назвала истинной причины этого, — она решила дать Джонатану и Миранде время побыть вместе.

Поскольку она уже решила, что ей придется потратить какое-то время на одобрение новых покупок своей кузины, Миранда решила, что провести несколько часов на прогулке с Люси ей не помешает. Если она будет все время сидеть одна взаперти, Люси может показаться непонятным, зачем она вообще приехала в Лондон.

Люси была так уверена в согласии Миранды, что все необходимые приготовления были уже сделаны. У дверей стояло старомодное. ландо, и три молодых создания нетерпеливо поджидали, пока она сойдет вниз. Люси представила их как Мелиссу и Лоренса Филлипс — явно брата с сестрой, может быть, даже близнецов, подумала Миранда, разглядывая одинаковые рыжие волосы, — и Брайана Хейвера, бесшабашность которого так не вязалась с мрачным выражением лица.

— Все собрались? — спросила Мелисса. — Я думала…

Люси все выглядывала в окно, но вот она повернулась к ним и улыбнулась.

— Да. Идемте.

Выйдя из дома, они увидели Джонатана у самого подножия крыльца.

— По-моему, меня просили зайти.

— Ну, не совсем зайти, — сказала Люси. — А помочь Миранде соблюсти приличия и прогулять нас в Хэмптон Корт.

У Джонатана поползли вверх брови при мысли о том, что можно выбрать Миранду для того, чтобы придать больше приличия какому-нибудь обществу. Тем не менее он вынужден был признать, что несколько часов в обществе столь красивого создания, как она, никак не назовешь тяжким испытанием. А раз уж он здесь и будет следить за ней, эта вертихвостка не сможет совершить ничего постыдного. Разве что, прибавил он про себя, мы сумеем вдвоем найти местечко, уединившись от остальных. Я бы не прочь насладиться ее чарами. Но, боюсь, мы ничего не сможем сделать — с этакой-то толпой. — Буду счастлив присоединиться к вам, — сказал он.

Как Люси могла так поступить с ней, подумала Миранда. Да, но ведь Люси ничего не известно. об отвратительных словах, сказанных ей капитаном. Знай она раньше, что он тоже будет с ними, она бы, конечно, сослалась на сильнейшую мигрень, но теперь она уже не могла так поступить.

И тут она улыбнулась, вспомнив, как расправилась с ним в своем романе. В присутствии друзей Люси он ничего не сможет ей сказать, ему придется быть с ней вежливым, и он никогда не узнает, как она ему отомстила.

Джонатан заметил ее широкую улыбку и чуть не поперхнулся. Она так злилась на него при их последней встрече… но и он ведь тоже был на нее зол. Если она хочет положить конец их ссоре, он тоже не прочь. Он улыбнулся ей, помогая зайти в ландо, затем помог двум другим молодым леди, предоставив мальчишкам — как он бы их назвал — самим занимать места, тогда как сам он уселся точно напротив Миранды.

— Я так рада, Джон, — говорила Люси, — что вы и Миранда смогли помочь нам сегодня. Иначе нам не удалось бы поехать на эту славную прогулку.

— Но я думала, — начала было Мелисса, а потом вдруг захлопнула рот, получив от Люси толчок локтем под ребра.

Сидя по другую сторону от Люси, Миранда не заметила ее действий, но Джонатан увидел и подавил смешок. Девчонка созорничала: она, несомненно, считала, что ему доставит удовольствие провести несколько часов в компании ее прелестной кузины. Ну что ж, он так и сделает, он не сомневался, что Миранда забудет о его сердитых словах так же быстро, как он сам.

Компания остановилась на ланч в сельской гостинице недалеко от конечной цели путешествия, кучер тоже отправился на поиски пропитания. К моменту, когда их путешествие возобновилось, в их компании царило шумное веселье. Они вышли у сада, примыкавшего к историческому дворцу.

— Бьюсь об заклад, что вам нас тут не найти, — прокричал Брайан, схватив протестующую Люси за руку и чуть не силой увлекая ее за собой в лабиринт. Мелисса и Лоренс закатились от смеха и помчались за ними.

— Ах, так же нельзя, — запротестовала Миранда. — Они непременно потеряются.

— Там есть сторожа, которые их найдут, — заверил ее Джонатан. — Или вы считаете, что нам лучше последовать за ними и, может быть, тоже потеряться?

Что-то в его голосе подсказало Миранде, что «теряться» с этим красивым мужчиной в одном из коридоров, ведущих в никуда, может оказаться не совсем удачной мыслью.

— Раз там есть сторожа, которые о них позаботятся, я предпочту полюбоваться цветами. Стены лабиринта слишком однообразны. А цветы здесь просто великолепны.

— Вы правы, — согласился он, предлагая ей руку, слегка удивленный, что она так быстро отвергла его приглашение «затеряться» вдали от молодых людей.

Миранда оперлась о его руку и позволила повести себя по тщательно ухоженным дорожкам, останавливаясь время от времени, чтобы вдохнуть аромат особенно привлекательного цветка. Даже здесь, где их могли видеть другие гуляющие, она чувствовала себя почти оглушенной его присутствием. Если бы они ушли в лабиринт, она вряд ли смогла бы вынести это чувство. Он не сказал и не сделал ничего такого, что не подобало бы джентльмену, так в чем же тогда дело? Ей казалось, что она ощущает какой-то жар в пальцах там, где они лежали на его руке.

Неизвестно, что бы она сделала, если бы в проеме выхода из лабиринта вдруг не появилась Люси с криком:

— Джон, скорее! Вы нам нужны.

— Ждите здесь, — приказал он и побежал за Люси.

Немного погодя вся группа вернулась; Джонатан и Брайан поддерживали Лоренса, цеплявшегося за них и волочившего ногу.

— Не думаю, что это перелом, — сказал Джонатан. — Просто сильное растяжение. Но нам надо побыстрее отвезти его домой.

— Я не хочу портить день всем остальным, — сказал им Лоренс, бледный от боли.

— Чепуха, — резко сказал Джонатан. — Мы не можем позволить вам сидеть здесь в таком виде, пока мы будем развлекаться. Да и потом, уже почти подошло время нам ехать обратно.

Кивок его головы заставил двух девушек побежать на поиски кучера, и мгновение спустя ландо было подано. Джонатан поднял юношу на сиденье, разместив его ногу на сиденье напротив. Сестра и Люси уселись рядом с молодым человеком.

— Нет-нет, — снова запротестовал Лоренс. — Я не могу занять место дамы.

— Не беспокойтесь, — заверила его Миранда, — мы все уладим.

— Я могу сесть с кучером, — предложил Брайан. — Тогда вы, мэм, сможете сесть на мое место.

Она поблагодарила его и позволила усадить себя напротив Люси, которая немедленно предложила ей поменяться местами.

— Нет, — сказала Миранда. — Ты же знаешь, что у тебя закружится голова, если ты сядешь против движения. А меня это не беспокоит.

Она поняла, что поторопилась с ответом, когда Джонатан зашел в экипаж и уселся рядом с ней, одной рукой поддерживая больную ногу Лоренса на сиденье. Другая его рука лежала между ним и Мирандой, и вдруг она почувствовала, что его рука касается ее колена, хотя вряд ли он делал это намеренно.

Ее попытка отодвинуться подальше заставила Джонатана обратить внимание на положение его руки, и он быстро убрал ее, сунув в карман. Реакция Миранды удивила его, но он решил, что это вызвано присутствием остальных в экипаже. Уж, конечно, она не из стеснительных. Что касается его, ему нравилось сидеть с ней рядом, вдыхая ее аромат, чувствуя, как соприкасаются их плечи, когда ландо подбрасывает на выбоинах.

Не знаю, что со мной такое, говорила себе Миранда. Ей казалось, что у нее горит плечо в том месте, где его касается плечо капитана. То же самое она чувствовала в пальцах, когда они лежали на его руке. И по мере того, как длилось это путешествие, это чувство захватило ее всю. Ощущение совершенно незнакомое для нее. И, как ни странно, не совсем неприятное. Тем не менее, ей хотелось, чтобы это прекратилось.

Когда ландо остановилось перед домом Филлипсов, кучер сошел со своего места и помог Лоренсу выйти из экипажа и войти в дом, а потом вернулся, чтобы развезти остальных по домам. Миранда подумала было, что можно воспользоваться случаем пересесть на другое сиденье, но почувствовала, что это будет невежливо. К ее облегчению, Джонатан отодвинулся подальше от нее, как бы поняв, что ей неловко от его присутствия.

Поднимаясь к себе в комнату, она согласилась с сожалениями Люси по поводу того, что Лоренс упал и повредил ногу. Но сама она испытывала огромное облегчение от того, что ее переживаниям пришел конец и приключение завершено. Оно было слишком тревожащим.

Потратив день впустую, как считала Миранда, имея в виду свою работу, она надеялась, что на следующий день ей дадут побыть дома. Но у Люси были другие планы.

— Леди Смолвуд сегодня днем снова заедет за мной для прогулки по парку, — объявила она, — а ты еще ни разу не была с нами за всю неделю.

— Я была с тобой почти весь вчерашний день.

— Да. Но это совсем другое. Я о том, что ты не выезжала с леди Смолвуд. Она подумает, что ты питаешь к ней неприязнь и не хочешь, чтобы тебя увидели в ее обществе. Это невежливо с твоей стороны.

Миранда предпочла бы остаться дома и продолжать писать. Она уже совсем выбилась из графика, который определила для себя, а теперь ей еще надо было восполнить время, ушедшее на недавно сделанные в романе изменения. Она не считала, что время, отданное превращению Джонатана Мюррея из героя в злодея, было потрачено зря, но это все же добавило ей работы. И тем не менее — хотя она, в отличие от Люси, была далеко не уверена, что леди Смолвуд желает ее общества, — Люси могла оказаться права, а Миранда понимала, что не должна вызывать неудовольствие покровительницы своей кузины.

Леди Смолвуд всегда была с ней любезна и, возможно, действительно хотела ее общества, хотя Миранда не видела никаких причин ее светлости особенно жаждать встречи с ней. Тем не менее, никогда не знаешь, что может быть у людей на уме, и такая малость, как отказ время от времени выезжать вместе с ними, могла поставить под угрозу удачу Люси в этом светском сезоне, а этого допускать не следовало.

Изобразив удовольствие по поводу приглашения, что на самом деле было весьма далеко от ее истинных чувств, Миранда быстро надела новое нежно-розовое платье для прогулок и такого же цвета шляпку с небольшими полями козырьком. Это, подумала она, не будет столь сильно контрастировать с белым, которое надела Люси, как остальные ее более яркие платья.

Леди Смолвуд, которая была слишком вежлива, чтобы показать свои искренние чувства, когда получила под свою опеку двух молодых леди вместо одной, любезно ее приветствовала.

— Надеюсь, — сказала она, — что вам удалось насладиться несколькими часами отдыха и теперь вы сможете присоединиться к нашей сегодняшней прогулке.

— О да, благодарю вас, леди Смолвуд, я очень хорошо отдохнула и теперь чувствую себя совершенно другим человеком, — солгала Миранда, вовремя вспомнив, что когда она в прошлый раз отказалась от прогулки, предполагалось, что она лежит в постели, отдыхая от проведенных с Люси поздних вечерних часов, а не ездит к издателю и не ссорится с полным злости капитаном — теперь уже не столь неприятным, но тем не менее каким-то непонятным ей образом нарушающим ее спокойствие.

Конечно, Люси что-то знала про ее ссору с Джонатаном Мюрреем, но не знала ее причин, ведь она, конечно, полагала, что Миранде тогда просто доложили, что капитан пришел и она спустилась принять его. Миранда понимала, что Люси захочет узнать, что произошло, как только они останутся одни, и ей надо придумать какую-нибудь историю, которая объяснит Люси их ссору. Конечно, вчера они не ссорились, но что-то все же случилось. Что-то, чего она не могла объяснить кузине, потому что и сама не понимала этого.

Несмотря на свое желание остаться дома и поработать, Миранда вскоре обнаружила, что получает удовольствие от этой традиционной дневной прогулки. Она не осознавала, как сильно стосковалась по своей деревенской жизни за эти несколько недель, пока не залюбовалась деревьями с распускающимися почками и множеством цветов, растущих у дороги. Конечно, эти цветы были тщательно ухожены, как и те, что она видела вчера, и им не дозволялось расти в беспорядочном изобилии, как тем, что росли в ее родных краях, но у них был тот же цвет и запах, и она получала от них огромное удовольствие.

Поездка по парку, как бы размеренно им ни приходилось ехать, была совсем не то, что довольно бессмысленные утренние визиты, которые полагалось совершать каждой молодой леди во время светского сезона. Это, правда, скорее напоминало организованную процессию, чем прогулку, но было приятно побыть на свежем воздухе. Она сказала себе, что сможет писать гораздо лучше после нескольких часов безделья. Это не то отдохновение, которое она нашла бы, любуясь видом из окна у себя дома, но все же работа после этого пойдет быстрей.

Время от времени экипажи останавливались, чтобы сидящие в них могли обменяться приветствиями или немножко посплетничать с приятельницей, после чего ехали дальше, чтобы посплетничать уже о тех, с кем только что расстались. Порою какой-нибудь джентльмен склонялся с лошади, чтобы сказать комплимент леди, которых он знал, а иногда, чтобы притвориться, что знаком с теми, кого он только надеялся узнать.

В этот час в парке можно было найти не только представителей высшего общества, но и менее значительных особ, большинство из которых просто прогуливалось, чтобы поглазеть на катающихся верхом и в экипажах. Замечания, которые они часто громко отпускали вслух, были весьма неодобрительного свойства, но таким привлекательным молодым леди, как Миранда и Люси, не было нужды опасаться каких-либо недобрых замечаний в свой адрес. Время от времени из глазеющей толпы до них доносились возгласы глубокого одобрения.

Леди Смолвуд просто игнорировала всех этих людей, словно их не существовало вовсе. Многих из тех, кто ездил в экипажах и верхом, но кого она полагала не достойными внимания Люси, она тоже не считала нужным замечать, но когда нарядно украшенная карета подъехала и остановилась возле их экипажа, она резко ткнула кучера зонтиком в спину, велев ему остановиться. Пухленькая хорошенькая пассажирка подъехавшего экипажа — неужели на лице этой леди в самом деле румяна, подумала Миранда, — любезно приветствовала леди Смолвуд и Люси, и Миранду представили княгине Эстергази.

— Ах, да вы просто красавица, — сказала княгиня, критически оглядев Миранду. Она славилась тем, что говорила то, что думает, независимо от того, приятно это собеседнику или нет, так что Миранда могла гордиться одобрением княгини. — Почему мы не видели вас раньше? Это неправильно. Вы должны привезти ее к Олмаку[8],— сказала она леди Смолвуд. — Я настаиваю на этом. Увидев ее, никто не обратит никакого внимания на протеже Ливенов; я прослежу, чтобы она получила приглашение, у вас ведь они уже есть, не так ли?

Пока леди Смолвуд подтверждала сказанное княгиней, а Миранда пыталась выразить свою благодарность за неожиданную — если не сказать ненужную — любезность, княгиня, почти не слушая, что они говорили, пробормотала еще несколько одобрительных замечаний и велела кучеру трогаться.

— Как чудесно, Миранда, — воскликнула Люси. — Немногие молодые леди удостаиваются чести получить приглашение от княгини Эстергази. Говорят, что она чрезвычайно придирчива в выборе своих протеже.

— Глупости, Люси, вы не должны говорить таких вещей. — Леди Смолвуд не желала признавать, что у такой высокородной леди может оказаться хоть малейший недостаток. Она закрывала глаза на ту откровенность, которой славилась в свете Эстергази. — Таким высоким особам, как она, многое простительно. Княгиня — сама вежливость, если только она не считает, что кто-то пытается занять неподобающее ему по положению место. Тогда она становится очень жесткой. В конце концов, моя дорогая, следует помнить, что она состоит в родстве с королевой, помимо того, что она жена австрийского посла.

— Да-да, я знаю, что она лицо очень влиятельное, вот почему мне кажется просто замечательным, что она предложила приглашение Миранде. Это признак явной благосклонности с ее стороны.

— Да… я очень признательна ей за такое внимание ко мне, — сказала Миранда.

Если говорить правду, она предпочла бы остаться в среду вечером дома и добавить несколько страниц к своему роману. Но она уже достаточно хорошо знала нравы света и понимала, что отказ пойти к Олмаку, когда у тебя имеется приглашение, особенно, если оно исходит от кого-то со столь высокими связями, вызовет скандал. Такое откровенное пренебрежение княгиней Эстергази не просто уничтожило бы всякие шансы Люси на успех и этом светском сезоне, но, без сомнения, отразилось бы дурно и на леди Смолвуд за то, что она осмелилась представить нахалку ее высочеству.

Ее светлость была сама любезность по отношению к никому не известной провинциалке, и Миранда ни в коем случае не собиралась причинять неприятностей ни ей, ни, разумеется, Люси. Конечно, она поедет и притворится, что счастлива, когда у Люси будет первый настоящий дебют в свете.

Было только одно затруднение.

— Что мне надеть? — спросила она. — У меня нет никакого платья, достаточно нарядного для такого случая.

— Миранда, разве ты забыла? — изумленно спросила ее кузина. Она не могла понять, как это Миранда может придавать столь мало значения таким важным вещам, как красивая одежда. Особенно сейчас, во время лондонского сезона, когда каждая леди старалась выглядеть самым лучшим образом. — Твое новое голубое платье с бархатным лифом почти готово.

— Да, но…

— Эмили не может не сделать его вовремя. Тебе следует просто сказать ей, что она должна дошить его незамедлительно.

Миранде удалось изобразить радостную улыбку, больше, чтобы доставить удовольствие кузине, чем от собственного счастья.

— Ты, как всегда, права, Люси. Приглашение княгини Эстергази было таким чудесным сюрпризом, что я не могу больше ни о чем думать.

— Я понимаю твое удивление. Несмотря на то, что говорит о ней леди Смолвуд, княгиня все же очень надменна — почти всегда. Я не слышала, чтобы кто-нибудь получил от нее приглашение.

Леди Смолвуд снова начала возражать против того, как описывает княгиню Люси.

— Она не надменна, моя дорогая. Просто она считает, что все должны понимать ее положение.

— Даже с таким малым опытом в свете, как у меня, я сразу поняла, что она очень отличается от остальных, — согласилась Миранда.

— Ну, вот, — сказала Люси, словно больше не требовалось никаких объяснений.

— И ты права, как я уже призналась. У меня и в самом деле есть подходящее для такого случая платье — или будет к балу. То самое, которое ты убедила меня сшить, хотя я была уверена, что у меня никогда не возникнет необходимости в чем-нибудь настолько нарядном.

— Будет ли невежливо с моей стороны сказать «ну я же тебе говорила»? — спросила Люси, улыбаясь, озорно наморщив носик.

Миранда оставила носик без внимания, а на улыбку ответила улыбкой.

— Возможно. Но это действительно так. Ты и правда говорила мне, что придет время, когда мне понадобится какое-нибудь исключительно нарядное платье, но, боюсь, я тебе не поверила. Тогда. А теперь верю.

— Может, в будущем ты будешь повнимательней относиться к тому, что я говорю.

— Непременно, — ответила ей Миранда, хотя в душе была по-прежнему полна решимости не позволять Люси отнимать у себя слишком много времени на подобные предприятия. Время слишком дорого, чтобы тратить его на несущественное. — Обещаю. Это платье просто прекрасно подойдет для столь грандиозного события, как бал у Олмака, и я теперь благодарна тебе за то, что ты настояла на его приобретении. Вы должны простить меня, леди Смолвуд, что я веду себя порой, как неотесанная провинциалка. Боюсь, я еще не привыкла к лондонским обычаям.

— У вас все прекрасно получается, дорогая моя, — любезно сказала леди Смолвуд. — Если вы только станете чаще выезжать, то вскоре приобретете окончательный лоск.

Это была вежливая ложь, так как никакого лоска больше не требовалось, по личному мнению леди Смолвуд. В молодой леди не было ни малейшего признака неотесанности, хотя она и оставалась дома чаще, чем того хотелось ее кузине. Если б только она не была так красива, что Люси бледнела рядом с ней.

— Я просто еще не привыкла к режиму жизни в столице. Я еще не избавилась от привычки рано вставать и рано ложиться.

Это было в достаточной степени правдой, но это также давало ей прекрасный предлог для отказа от некоторых приглашений, когда ей нужно было остаться дома и поработать.

— О, я уверена, что вы скоро с этим справитесь, если только как следует постараетесь, — сказала со смехом ее светлость, не имевшая никакого представления, так ли это в действительности. Она никогда не знала никакой иной жизни; ей казалось неестественным, что кто-то может хотеть ложиться спать раньше, чем в три-четыре часа утра, и вставать до полудня.

Если уж говорить начистоту, то, хотя она и считала кузину Люси приятной молодой леди и не могла пожаловаться на ее манеры, ее светлость признавала себе, что она довольна тем, что та не хочет выезжать с ними всякий раз. Она надеялась подыскать Люси подходящую партию до конца сезона, это было основной причиной, по которой она взялась покровительствовать девушке. Но ей отнюдь не помогало в этом присутствие рядом с Люси ее более привлекательной кузины, которая — хотя и невольно — отвлекала внимание предполагаемых поклонников.

Тем не менее, леди Смолвуд была вынуждена признать, что Миранда не важничала от сознания своей красивой внешности. А привлечь внимание княгини Эстергази, даже если это и произошло только из-за желания княгини превзойти графиню Ливен в деле приглашения новой юной леди на бал, — это немалое достижение.

Два джентльмена ехали верхом по направлению к ним, время от времени останавливаясь поговорить со знакомыми, как поступали здесь многие. Когда Люси радостно замахала им носовым платочком, они сразу же подъехали к экипажу. Леди Смолвуд тихонько упрекнула Люси за столь неподобающие манеры, но на сей раз та была слишком возбуждена, чтобы обратить на это внимание.

— Ну не чудесно ли, Джон, — вскричала она, совершенно не замечая более юного джентльмена, который, чуть не падая с лошади, делал все возможное, чтобы привлечь ее внимание, но без малейшего успеха. — Княгиня Эстергази вот только что остановила свой экипаж, чтобы поговорить с нами, и пообещала, что пришлет Миранде приглашение на бал у Олмака.

— В самом деле? — От этой новости брови капитана взлетели чуть ли не до самых корней волос. Если бы эту вертихвостку заметил князь, он бы не удивился, так как о князе ходила слава знатока дам полусвета, но такая искушенная в людях леди, как княгиня, по мнению Джонатана, должна бы увидеть ее насквозь.

И хотя она могла снизойти до того, чтобы обратить внимание на подобную особу в парке, если та находится в сопровождении столь влиятельной дамы, как леди Смолвуд, было совершенно непохоже на Эстергази предлагать этому созданию доступ к Олмаку. Как одна из патронесс, она неуклонно следила, чтобы правила достойного поведения строго соблюдались. Как эта вертихвостка умудрилась скрыть свою истинную сущность от столь хорошо осведомленного человека, как княгиня?

— Да-да! И теперь мы сможем поехать обе. Я так счастлива, потому что мечтала о чем-нибудь подобном для Миранды. Как я ее ни тормошу, она так мало выезжает, что, боюсь, не сможет получить настоящего удовольствия от пребывания в Лондоне.

Много ты знаешь, каким образом выезжает твоя кузина, пробормотал про себя Джонатан. Он поморщился, но Люси тут же заметила это, сделав совершенно неверный вывод.

— Что такое? — осведомилась она. — Ваша рана? До сегодняшнего дня я не видела вас верхом. Вам уже можно это делать?

— Да, конечно, это будет мне полезно, — сказал он ей, хотя уже понял, что ездить верхом на лошади ему почти так же больно, как ходить. Но он отказался, чтобы его возили в экипаже в часы прогулок, словно ему уже девяносто. Любая тренировка, считал он, поможет привести в норму его раненую ногу, а если это болезненно, ну что ж — в разумных пределах — ничего другого и ждать не приходится. Однако его гримаса была вызвана вовсе не болью, а подозрениями насчет того рода занятий, что заставляли Миранду Дрейк покидать дом в неурочные часы.

Быстрый взгляд на выражение лица леди Смолвуд дал ему понять, что та не разделяет энтузиазма Люси по поводу присутствия Миранды. Он сомневался, что у нее есть какая-то другая причина для этой сдержанности, кроме той, что Миранда, несомненно, затмит Люси и, возможно, отобьет у нее несколько поклонников. Если б она заподозрила правду, то, разумеется, не позволила бы, чтобы Люси видели в обществе ее кузины.

Джонатан, однако, был рад видеть, что юный Колин Мэттьюз, его сосед, сопровождавший его сегодня, все это время не сводил глаз с совершенно не обращавшей на него внимания Люси и явно не замечал присутствия Миранды Дрейк. Конечно, Миранда вряд ли могла сильно заинтересоваться каким-то молокососом, но с особами такого рода никогда нельзя знать наверняка. Ей может показаться забавным завлечь юнца в свои сети, особенно, если она будет знать, что это разозлит его.

Прежде чем его юный друг смог угодить в сети этой вертихвостки, — хотя она, надо признать, пока не делала попыток привлечь его внимание, но Джонатан опасался, что это может произойти в любой момент, — он сослался на необходимость подъехать в другое место и отвел своего спутника от грозившей ему опасности. Он горячо надеялся, что эта постаскушка не сделает у Олмака ничего такого, за что могут осудить ее, а заодно и Люси, которая приходится ей кузиной.

Он был вынужден признать, что до настоящего времени Миранда была в высшей степени осторожна в своих знакомствах и не рисковала тем, что кто-либо из знакомых мог ее увидеть. Как она умудрялась находить этих типов, будучи новичком в Лондоне, он мог только догадываться, но предполагал, что они сообщали о ней друг другу. Он не думал, что в доме кто-нибудь хоть в малейшей степени заподозрил, чем она занимается, когда ускользает для своих «встреч с деловым человеком».