Любовь джентльмена

Глава 20

Наступил поздний вечер второго дня, когда путешественники прибыли в родовой дом семейства Ашфордов. Явная схожесть большого дома с замком безмолвно свидетельствовала о стойкости рода Маркуса. Башни разной высоты поднимались на большом пространстве, довершая сходство.

Когда три кареты и грузовая повозка замедлили ход и остановились, двери тут же распахнулись и прибывших окружили слуги в ливреях с гербом Уэстфилдов.

Выйдя из кареты, Элизабет огляделась, Маркус, обнимая ее за талию, стоял рядом.

– Добро пожаловать домой, – негромко произнес он.

Войдя в холл, Элизабет чуть не задохнулась от изумления. Своды устремлялись вверх, и оттуда свисала огромная хрустальная люстра на невообразимо длинной цепи. Свечи мягко освещали альковы, расположенные по стенам с каждой стороны, каменный пол покрывали несколько огромных персидских ковров.

Элизабет медленно направилась в глубь помещения, и звук ее шагов отозвался эхом по всему огромному пространству.

На другом конце холла находились стеклянные двери, за которыми открывалась огромная лужайка, а в центре помещения архитектор разместил огромную лестницу, ведущую к массивной площадке наверху. Оттуда лестница разделялась на правую и левую половины, которые вели в восточное и западное крылья дома.

Взглянув на Элизабет, Пол гордо улыбнулся:

– Впечатляет, не правда ли?

Элизабет кивнула.

Затем они поднялись по двойному лестничному пролету слева, в то время как слуги волокли сундуки по правой части лестницы.

Остановившись перед открытым дверным проемом, Маркус протянул руку, чтобы помочь Элизабет войти, после чего Пол и Роберт откланялись, пообещав встретиться за ужином.

Комната, в которой оказалась Элизабет, была обильно украшена, полосатые шелковые занавески серо-коричневых и пастельно-голубых тонов обрамляли широкие окна с видом на круглый подъезд. По бокам располагались две двустворчатые двери: через левую Элизабет могла видеть гостиную и мужскую спальню, а через правую – детскую.

Маркус, стоя за ее спиной, улыбался.

– Тебе нравится?

– Просто замечательно!

Хитро подмигнув, Маркус прошел через гостиную и направился к себе.

Оставшись одна, Элизабет внимательно осмотрела комнату. В небольшом книжном шкафу у окна находились ее любимые книги. В ящиках туалетного столика помещались привычные туалетные принадлежности.

Как тогда, когда они проводили время в домике для гостей, Маркус подумал почти обо всем.

Сняв шляпку и перчатки, Элизабет направилась на поиски супруга. Пройдя через открытую двустворчатую дверь, которая вела в его комнату, она нашла Маркуса сидящим у письменного стола без сюртука и жилета.

– Маркус, – мягко произнесла она с улыбкой, – тебе обязательно очаровывать меня каждый день?

Отвернувшись от стола, он крепко обнял ее и поцеловал в лоб.

– Конечно. Перед ужином я покажу тебе весь дом, а утром ты познакомишься со слугами.

Элизабет не знала, как выразить свою благодарность.

– Мне нравится и дом, и твоя забота о моем комфорте. – Она чмокнула его в подбородок.

Вернувшись к столу, Маркус склонился над документами, которые достал из ящика, а Элизабет опустилась в кресло перед камином.

– Что ты собираешься делать? – с улыбкой спросила она.

– Мне необходимо известить управляющего, что я нахожусь в поместье. Обычно я занимаюсь расходами по окончании сезона, но раз уж мы здесь, я могу начать прямо сейчас.

– Разве ты не займешься расшифровкой дневника?

Маркус удивленно поднял глаза:

– Безрассудно держать тебя и дневник в одном месте.

– А где же он? У Элдриджа?

– Нет. Я оставил его на попечение Баркли.

– Что? – Элизабет вскочила.

– Почему нет? Уильям – единственный, кроме Сент-Джона, кто работал в тесном контакте с Хоторном, и он один из немногих, кому я могу доверять.

– А как насчет мистера Джеймса?

– Я предпочел бы Эйвери, но в данный момент Элдридж дал ему другое поручение.

У Элизабет внутри все сжалось.

– Сент-Джон.

– Да. Мы должны узнать все, что ему известно.

– А как же Маргарет, ее ребенок? Уильяма нельзя сейчас в это втягивать. Что, если на них нападут так же, как напали на меня? Как ты мог, когда я умоляла этого не делать?

– Баркли готов к нападениям на себя и жену с момента смерти Хоторна.

– Так вот почему мою комнату обыскали?

– Элизабет…

– Проклятие! Я доверяла тебе.

Маркус прищурился:

– Ты доверила мне свою безопасность, и я ее обеспечиваю.

– Тебе нет дела до меня, иначе ты не делал бы ничего такого, из-за чего я могу пострадать. Мой брат и его жена – это все, что у меня осталось, и так рисковать ими…

– Нет, не все! У тебя есть я.

Элизабет покачала головой:

– Ты принадлежишь агентству, и ты все делаешь для них.

– Неправда!

– Я была не права, когда доверилась тебе. – Элизабет смахнула слезу тыльной стороной ладони. – Ты намеренно не рассказал мне ничего.

– Да, но исключительно чтобы не расстраивать тебя.

– Лжешь! – Элизабет стремительно обошла канапе и направилась к двери.

– Постой, я еще не договорил.

– Договоришь без меня, – бросила Элизабет через плечо, бегом направляясь к себе в комнату.

Молча наблюдая за тем, как Уильям расхаживает по гостиной, Маргарет вздохнула и поерзала на подушках, стараясь найти удобное положение для затекшей спины.

– Так ты ничего не знал о его дневнике?

– Нет, но я уверен, что тогда Хоторн был немного не в себе.

– Как это относится к делу?

– Во всем этом есть нечто странное. Я просмотрел пометки Уэстфилда: он уже посвятил много времени изучению дневника, но все, что нам удалось узнать, – отрывочные описания отдаленных районов безо всяких объяснений. Не могу понять, зачем вообще было вести такой дневник.

Положив руку на выдающийся живот, Маргарет улыбнулась, когда почувствовала, как ребенок шевельнулся в ответ на ее прикосновение.

– Давай отвлечемся на мгновение от дневника и сосредоточимся на самом Хоторне. Как он стал твоим напарником?

– Все решал Элдридж.

– Но он сам просил направления именно к тебе?

– Не думаю. Насколько я помню, Хоторн сказал, что его чем-то обидел Сент-Джон.

– Значит, с такой же легкостью его могли бы направить к Уэстфилду, который также занимался расследованием дела Сент-Джона.

Уильям запустил обе руки в золотистые волосы.

– Возможно, но Уэстфилда часто ставили в пару с мистером Джеймсом. У меня пока не установился хороший контакт с кем-либо из агентов.

– Вы с Уэстфилдом не знали, чем занимается другой, несмотря на крепкую дружбу?

– Элдридж не…

– Не делится такой информацией на случай, если кого-либо захватят и будут пытать с целью получения информации?

Уильям кивнул, и Маргарет вздрогнула.

– Слава Богу, ты больше не развлекаешься таким образом. Одному небу известно, как Элизабет с этим справляется, однако она гораздо сильнее меня. Возможно ли, чтобы Хоторн женился на Элизабет ради того, чтобы выведать что-нибудь о работе Уэстфилда?

– Не думаю. – Уильям присел рядом с женой и обнял ее. – Ему незачем было знать об Уэстфилде, точно так же, как и мне. Думаю, Хоторн женился на Элизабет, чтобы я остался его напарником.

– Разумно. Итак, у нас есть Хоторн, работающий с тобой над расследованием по делу Сент-Джона и все время мешающий тебе. Он женат на Элизабет и ведет зашифрованный дневник, в котором пока что не было обнаружено ничего важного. Однако там должно содержаться нечто, ради чего можно пойти на убийство.

– Да, это так.

– Я бы сказала, что самым лучшим вариантом было бы схватить Сент-Джона, дать ему дневник и заставить рассказать, о чем там говорится.

Маркус пожал плечами:

– Со слов Элизабет, Сент-Джон считает, что расшифровать дневник под силу только Хоторну, но скорее всего это не так. Поэтому Эйвери выслеживает пирата, который, что в высшей степени неприятно, мог снова покинуть Лондон.

– Я беспокоюсь за Элизабет и не могу не сожалеть, что Уэстфилд не оставил дневник где-нибудь в другом месте.

– Я знаю, милая. Если бы был выбор, я предложил бы его. Однако, по правде сказать, несмотря на долговременное сотрудничество с Джеймсом и Элдриджем, я единственный, кому можно доверять и кто позаботится об Элизабет больше, чем агентство. Мы с тобой так долго были настороже; мне невыносима мысль, что наши дети будут жить в страхе. Мы должны с этим покончить.

Маргарет коснулась рукой щеки мужа.

– Я рада, что теперь тебе известна правда о Хоторне и Сент-Джоне. Возможно, смерть Хоторна была неминуема, поскольку жизнь слишком тесно связывала его с преступниками.

Уильям некоторое время молча смотрел на жену.

– Ты сможешь простить, что я взялся за это задание сейчас, когда ты носишь моего ребенка? – наконец хрипло спросил он, наклоняясь, чтобы чмокнуть ее в напудренный лоб.

– Конечно, милый. Ты не мог поступить иначе. По правде сказать, в свете вашей потерянной дружбы, я думаю, то, что Уэстфилд обратился за помощью к тебе, – неплохой знак. Мы разгадаем эту загадку вместе и тогда уж точно обретем покой.

– Пожалуйста, Элизабет, расскажи, в чем дело, – с тревогой попросила Элейн. – Так больно видеть, как ты переживаешь.

– Мне следовало остаться в Лондоне, а не ехать сюда!

Сидя в гостиной, Элизабет беспрестанно волновалась из-за Маргарет и Уильяма. Может, Маркус и поступил так, как посчитал нужным, но надо было сначала обсудить это с ней, дать ей возможность поговорить с Уильямом и поблагодарить его за помощь.

– Как жаль, что ты здесь несчастлива…

– Дело не в этом… Мне здесь нравится, но я должна кое-чему уделить внимание.

Элейн нахмурилась:

– Прости, я не понимаю.

– Я попросила Уэстфилда сделать для меня кое-что важное, а он пренебрег моими пожеланиями.

– Значит, у него были на то причины. Он обожает тебя.

В этот момент в комнату вошел Пол и, взглянув на лицо Элизабет с явными следами слез, сразу нахмурился:

– Это Маркус? Он что, снова на тебя наорал?

Несмотря на плохое настроение, Элизабет улыбнулась:

– Нет, но за последнюю неделю он был со мной столь вежлив, что я с трудом это выдерживаю. Хорошая грубость значительно улучшила бы мне настроение.

Пол расхохотался:

– Что ж, Маркусу лучше всего удается сдержанность. Как я понимаю, между милыми произошла размолвка?

– Вроде того.

Карие глаза Пола озорно сверкнули.

– Я настоящий эксперт в ссорах между милыми и вот что тебе скажу: чтобы побыстрее прийти в себя, лучше не хандрить. Кроме того, большее удовольствие может доставить небольшая месть.

Элизабет помотала головой: она и так уже отказывалась спать с Маркусом последние шесть ночей, и каждую ночь он безуспешно дергал запертую дверь ее спальни, а потом уходил, не говоря ни слова. Тем не менее в течение дня он был само очарование, сама вежливость и забота.

Чего не хватало обоим, так это горячих взглядов и тайных ласк, свидетельствовавших о том, как сильно Маркус ее желает. Идея была ясна. Он не будет единственным, кого отвергают.

– Думаю, я сделала достаточно, чтобы спровоцировать ответ.

– Тогда приободрись, Бет. Размолвки долго не длятся.

Однако Элизабет была с этим не согласна; она рассчитывала настаивать на своем до тех пор, пока Маркус не извинится, и готова была проявить не меньше упрямства, чем он.

Напрягшись всем телом, Элизабет затаила дыхание, ожидая, пока Маркус проверит медную ручку. Как только он это сделает, можно будет расслабиться и попытаться заснуть, но если он продолжит действовать в том же духе, придется подождать еще несколько минут.

Сев на постели, она нервно впилась пальцами в края простыни, закрывавшей колени. Кружевная горловина ночной рубашки казалась слишком тугой, не давая глотать.

Наконец послышался тихий щелчок и замок защелкнулся, а ручка вернулась в прежнее положение.

Элизабет закрыла глаза и вздохнула, ощущая странную смесь разочарования и облегчения. Однако всего мгновение спустя дверь распахнулась и вошел Маркус: с его пальца свисала ленточка, на конце ее болтался ключ.

Закусив нижнюю губу, Элизабет заставила себя молчать. Бесполезно ожидать честности от человека, который готов был пойти на что угодно для достижения желаемого.

Подойдя к креслу, Маркус повернул его так, чтобы видеть кровать, сев, поправил халат нарочито небрежным жестом.

– Ты самый высокомерный человек из всех, кого я когда-либо встречала, – не удержавшись, выпалила Элизабет.

– Обсудим мои качества позже, а сейчас я желаю знать, почему ты не хочешь делить со мной постель.

Элизабет скрестила руки под грудью.

– Ты знаешь почему.

– Да? Напомни мне, пожалуйста, и поторопись: я изо всех сил старался дать тебе время забыть обиду, но неделя ожидания исчерпала мое терпение.

Элизабет прищурилась:

– Я тебе не самка, чтобы меня покрывать. Если для тебя так уж необходим секс, реши эту проблему сам.

Маркус хрипло вздохнул – явный признак того, что Элизабет попала в цель.

– Если бы мне понадобилось лишь сексуальное удовлетворение, я поступил бы именно так. А теперь скажи, почему ты заперла дверь?

Но Элизабет считала, что лучше всего будет, если Маркус сам поймет, в чем дело. В конце концов тишина стала слишком гнетущей.

– Ты должен извиниться передо мной.

– Да? И за что, скажи на милость?

– Ты знаешь за что. Нельзя было впутывать Уильяма – ведь я просила этого не делать.

– Я не буду за это извиняться. – Большие руки с длинными изящными пальцами сжали резные подлокотники кресла.

Элизабет вскинула подбородок:

– Тогда нам нечего больше обсуждать.

– Нет, есть. Сегодня я разделю с тобой постель, моя красавица жена, и хочу, чтобы ты это знала.

– Маркус, у меня есть свои чувства и свой разум. Ты не можешь просто перешагнуть через все это и ожидать, что я встречу тебя с распростертыми объятиями.

– Элизабет, я жажду твоих чувств и уважаю твой разум, иначе никогда не женился бы на тебе.

Элизабет поморщилась:

– Почему бы тебе не сказать правду? Ты не обсудил со мной свое намерение и не дал мне высказаться. Ты унижаешь себя, действуя без моего ведома и скрывая свои действия.

– Я ничего не скрывал, и когда ты спросила, сразу все рассказал, а твое мнение и так было мне известно.

– Выходит, мое мнение имеет так мало значения, что его не надо учитывать?

Маркус встал.

– Я всегда буду учитывать твое мнение и придавать ему значение, но твоя безопасность все равно на первом месте.

Чувствуя себя в неравном положении, Элизабет соскочила с кровати. Хотя Маркус и был гораздо выше, стоя напротив него, она несколько успокоилась.

– А как же безопасность Уильяма, его семьи?

Маркус подошел к ней, поднял руку и провел пальцами по ее скуле. Его глаза закрылись, будто он наслаждался ею.

Элизабет затрепетала от теплого запаха сандала и лимона, который она так хорошо знала и любила.

– Сожалею, что был вынужден привлечь твоего брата. Если с ним или с его супругой что-нибудь случится, меня всю жизнь будет мучить чувство вины и я буду горевать о потере человека, который когда-то был и, надеюсь, будет снова моим лучшим другом. Но я не могу сказать, что готов потерять тебя.

Его слова ошеломили Элизабет.

– Маркус… – Она поймала его руку и прижала к своей щеке.

– Не знаю, как я прожил без тебя эти четыре года. Оглядываясь теперь назад, я вспоминаю бесконечные дни, мучительное желание, ощущение, что в моей жизни отсутствует нечто важное… – Маркус покачал головой. – Я не смогу снова пройти через все это, пойми. – Он притянул Элизабет к себе и нежно заключил в объятия. – Мне жаль, что тебя оскорбило мое решение, но я сделал бы это снова и снова сотни раз. Я пожертвовал бы жизнью, чтобы защитить твою жизнь, потому что без тебя ничто не будет иметь смысла. И я отказываюсь от должности, потому что моя работа подвергает тебя опасности.

Элизабет крепко обняла мужа.

– Никак не ожидала, что ты скажешь такое. Я даже не знаю, что ответить…

– Недели без тебя мне было достаточно, чтобы понять: лучше объясниться прямо и не оставлять никаких сомнений.

– Значит, ты готов полюбить меня даже после того, что я сделала?

– Да. Я часто удивлялся, почему выбрал именно тебя, хотя встречал красивых женщин, умных женщин, смешных и храбрых женщин. Почему, Элизабет? Почему не кто-то другой, кто мог бы раскрыть мне свое сердце?

Элизабет пожала плечами:

– Это одному Богу известно. И все равно жаль, что ты не сообщил мне о своем намерении. – Она вздохнула. – Надеюсь, в будущем у меня будет больше времени, чтобы убедить тебя в достоинствах моего мнения, но в этом случае такой роскоши ты мне не предоставил.

Видя, с какой нежностью Маркус смотрит на нее, Элизабет вдруг засмеялась. Время и интимная близость не снизили ее способности воспринимать мужскую привлекательность.

Ее руки раздвинули полы халата, обнажив тело Маркуса, при виде которого у Элизабет пересохло во рту, а между ног стало влажно. Кончиками пальцев она провела по упругой теплой коже, по животу, по бедрам…

– Боже, что ты творишь со мной! – Маркус закрыл лицо руками, дрожа от ее прикосновений. Он весь пылал от возбуждения. – Элизабет, кажется, я сейчас сгорю! – Он взял ее руку и поднес к своему члену, твердому и пульсирующему, потом резко втянул в себя воздух, когда Элизабет сомкнула ладонь.

Теперь Элизабет больше не сомневалась, что сможет доверять Маркусу. Он всегда будет действовать в ее интересах, даже если она не согласится с его методами. Разве она не поступила бы так же, чтобы защитить его?

Обуреваемая чувствами, не имевшими выхода, она опустилась на колени, открыла рот и доставила ему удовольствие, которого он так жаждал. Впрочем, ей и самой это нравилось. Ощущение шелковистости, восторженный выдох, пальцы в волосах…

– Да! – выкрикнул Маркус и мягко пошевелил бедрами. – Ради этого не жаль и умереть.

Мгновение спустя он поднял Элизабет и отнес на кровать. Ее глаза затуманились, когда он поднял ее бедро и скользнул внутрь.

Твердость длинного члена, влажная кожа, почти невыносимая близость – все ушло на второй план перед силой его взгляда. Омываемая жаром, все время думая о его словах, Элизабет обвила руками напряженное тело мужа и заплакала от радости. Слезы смочили его плечо, смешались с его потом, связав их воедино, а потом они медленно достигли оргазма, и Элизабет, приложив губы к его уху, сказала ему все, что было у нее на сердце.