Любовь и Гниль: Сезон 1 (Эпизоды 1-6)

ЭПИЗОД 5: ГЛАВА 01

682 день после начала заражения

РИГАН

План действий на случай непредвиденных обстоятельств.

Я поднялась с пола возле дивана и потянулась. Что уж говорить, я не спала ни минуты. Ночь была долгой и трудной, и я нервничала.

Мягко говоря.

Точнее, вы могли бы сказать, что я была угрожающе кровожадна, и кто-то должен был умереть этим утром. Возможно, Пожиратель. Возможно, незнакомец. Возможно, Хендрикс за то, что бросил меня. Что случилось с его лозунгами: «Остаёшься со мной, Риган? Мне нужно, чтобы ты была рядом. Бла-бла-бла…»

Он был грязным, отвратительным лжецом.

И я очень беспокоилась за него.

Хейли свернулась калачиком на диване рядом с Пейдж, которая всё ещё выглядела очень, очень больной. Я почувствовала, как моё сердце ёкнуло при виде неё, словно раскололось пополам прямо по центру.

Это семья.

Болезнь Пейдж. Хендрикс и Нельсон исчезают в темноте и неизвестности ночи.

Да как они смеют.

Они заставили меня заботиться о них, заставили меня влюбиться в них, а затем поколебали мою основу комфорта и безопасности.

Я пребывала в совершенно идиотском настроении.

И я собиралась исправить эту великую несправедливость по отношению к моей жизни.

— Куда это ты собралась? — пробормотала Хейли, её голос был хриплым от сна и смятения.

— Спасать твоего парня, — прошептала я.

Мой голос был сух и серьёзен, я изо всех сил старалась сдержать сотни страхов и опасений, скребущих душу.

— Он не мой парень, — она крепко зажмурилась, ожидая моего возражения.

— Ладно, — я пожала плечами. Она распахнула глаза и тут же сощурила их, глядя на меня. — Он гораздо хуже, чем парень.

Я позволила лёгкой улыбке исказить моё наигранное уверенное выражение лица. У меня вышло довольно плохое фальшивое лицо.

— Заткнись, — простонала она.

— Ну? — я рассмеялась. — Дай мне знать, когда соберёшься расстаться с ним.

— Так вот почему ты не выбрала?

Её вопрос застал меня врасплох.

— Я и не думала, что мне придётся это делать, — ответила я, защищаясь.

— Если ты не выберешь в ближайшее время, кто-то пострадает, по-настоящему пострадает, — она приподнялась и села, заправляя свои длинные светлые волосы за уши. — Не превращай это в то, откуда мы не сможем вернуться.

— Это не так…

— Это коснётся всех нас, Ригз. Каждого.

Я выдохнула, и это больше походило на звериное рычание, чем на человеческий вздох.

— Ты слишком умна для своего же блага.

— Мне часто это говорили, — рассмеялась она. — А теперь иди, спасай моего парня, чтобы мне не пришлось доживать оставшиеся дни своей жизни девственницей.

Теперь настала моя очередь смеяться.

— Я же говорила, что он больше, чем парень.

— Ты тоже очень умная, детка, — улыбнулась мне Хейли.

— Будем надеяться, что так. Достаточно умна, чтобы вытащить нас из этой передряги.

— Ты ведь не пойдёшь одна, правда? — паника и страх промелькнули в её ясных зелёных глазах.

— Нет, — я покачала головой, отбрасывая пряди растрёпанных волос с лица. Длинные волосы отстой во время апокалипсиса. — Я беру на себя проигравшую половину любовного треугольника.

— Будь с ним помягче, — предупредила она сдавленным голосом.

— Думаю, я потеряла эту способность, когда расплющила Крису голову, — прошептала я в ответ, испытав очередной прилив тошноты от этого воспоминания.

Хейли разразилась неуместным смехом.

— Возможно.

— Возможно. Люблю тебя, Хейлз.

— Я тебя тоже люблю, сестрёнка.

Затем я оставила её заниматься Пейдж, а сама отправилась на поиски Вона.

Он стоял снаружи на заднем крыльце, наблюдая за туманным восходом солнца на горизонте; едва заметные завитки света змеились в неподвижном тёмном небе. Его руки были скрещены на груди, а ноги широко расставлены. Он был так натянут, что я боялась, как бы он не лопнул, словно резиновая лента, которую перетянули.

— Привет, — я подошла спокойно, осторожно.

Он кинул на меня взгляд поверх плеча и снова перевёл взгляд на восход солнца.

— Привет.

Я встала рядом с ним и скопировала его позу.

— Итак, я не знаю, что именно Хендрикс имел в виду под «планом на случай непредвиденных обстоятельств», но…

— Это значит, что мы пойдём за ними.

Я чуть-чуть расслабилась. Некая часть меня пребывала в ужасе от плана, который требовал, чтобы мы оставили их позади, если ситуация станет слишком опасной для семьи в целом. Неважно, что решили Вон и Хендрикс, я всё ещё планировала спасти жалкую задницу Хендрикса, но было приятно осознавать, что я не пойду одна.

Прежде чем я успела выразить своё облегчение, Вон продолжил:

— Мы не бросаем друг друга, больше никогда. Я уже сделал это однажды, Риган, и больше не буду. Я никогда больше не оставлю никого из нас.

Он повернулся ко мне, и от холодной решимости на его лице у меня замерло сердце. Он был таким… хорошим в этой лидерской роли. Я ненавидела его за то, что он так сильно погряз в своей вине перед родителями, но он спас всех остальных. Я хотела, чтобы он это увидел, хотела, чтобы он знал, что он не потерпел неудачи, а преуспел.

— Вон, твои родители…

— Риган, ты можешь произнести героическую речь позже, а сейчас нам нужно спасти моих братьев.

Я кивнула, потому что, ну, что ещё я могла сделать?

— Ты готова к этому? — уточнил он с такой силой в голосе, что у меня сердце кровью облилось.

— Да.

— Я не Хендрикс, — медленно объяснил он. — Я беру тебя, потому что ты лучший вариант спасти мою семью, а не потому, что мне нужно всё время знать, где ты находишься. Я верю, что ты сумеешь постоять за себя.

— Я не хочу, чтобы ты был Хендриксом, — огрызнулась я. — И я могу за себя постоять.

— Тогда оружие к бою, девочка. Мы с тобой кавалерия.

Он повернулся и вошёл внутрь. Сетчатая дверь захлопнулась за ним с тревожной неотвратимостью.

Все знали, что Вон был лидером. Хендрикс тоже мог руководить, но он не нёс ответственности за эту семью в той мере, как Вон. Разница между ними была неуловимой, но очевидной. Хендрикс всегда будет тем, кто рискует своей жизнью во имя спасения семьи, первым вступит в бой. А Вон всегда будет тем, кто спасёт Хендрикса, кто гарантирует, что семья останется целой. Они оба сражались за свою семью. Просто у них были разные способы.

Я последовала за Воном внутрь и принялась заряжать оставшиеся пистолеты и искать для них места на своём теле. У меня был маленький брезентовый рюкзак, который я держала свернутым внутри большого. Я вытащила его и закинула в него бутылку воды, два энергетических батончика и фонарик поверх трёх пистолетов и различных пуль, которые, на мой взгляд, могли мне понадобиться. Я засунула охотничий нож в свои высокие носки и закрепила его на лодыжке ремнём, привязанным к ножнам. Хотя это было неудобно, я могла потерпеть, и его наличие, возможно, несло для меня разницу между жизнью и смертью. Я сунула перочинный нож в боковой карман брюк и позаимствовала два пистолета у Хендрикса и Нельсона, которые понесу в руках.

Я была похожа на женскую версию Рэмбо.

Плохую версию.

Честно говоря, сомнения и страх терзали каждую мою мысль. Если бы я была честна, если бы я действительно дала волю циклону эмоций, выкорчёвывающих мои внутренности, то почувствовала бы, насколько ужасен этот неизвестный враг, как я беспокоилась и сходила с ума от беспокойства за Хендрикса и Нельсона и как боялась за свою собственную жизнь, я могла бы это трусливо признать.

Но ради всех вовлечённых я заставила себя запихнуть все эти мысли в герметичный ящик и запереть его где-то посередине моей груди и не обращать на эти эмоции внимания. Страх ни к чему хорошему меня не приведёт, а сомнения лишь затуманят мои решения и поступки. Для Хендрикса я буду сильной, для семьи Паркер я буду притворяться всем, чем не являюсь.

Я встретилась с твёрдым взглядом Хейли, когда Вон изложил им инструкции спрятаться в потайной кладовке, о которой нам рассказал Миллер прошлой ночью. Вон осмотрел её, и там, в самом деле, оказалось много консервов и сухих продуктов. Она также была скрыта секретной панелью, которая могла защитить их, если на них нападут, пока нас не будет.

То, что осталось без ответа, так это зачем кладовка была создана? Для защиты от людей или зомби?

Когда были даны последние инструкции, Вон повернулся ко мне и вскинул брови.

— Уверена, что хочешь этого? Я не против пойти один.

— Но тогда завтра утром я пойду ещё и за тобой, — вздохнула я, словно была раздражена. — Мне кажется, будет эффективнее, если я пойду и спасу вас всех сразу.

— Ха! — Харрисон рассмеялся, удивившись моей шутке. — Удивительно, что мы вообще выжили без этих двоих.

— Он прав, — протянула Хейли.

Голова Пейдж лежала у неё на коленях, и она перебирала пальцами спутанные длинные светлые кудри больной девочки.

— Это, и впрямь, удивительно.

— Пойдем, Чудо-Женщина, спасём положение, — Вон прошёл мимо меня и кивнул в сторону двери.

Я быстренько помахала Хейли и улыбнулась Харрисону и Кингу, а потом последовала за ним.

— Мне кажется, я скорее женская версия Рэмбо.

Вон фыркнул и покачал головой. Ладно, может быть, я и не выглядела такой уж крутой, какой себя чувствовала.

Он сбежал по ступенькам и остановился перед микроавтобусом. Обернувшись, он внимательно оглядел меня.

— Понятия не имею, куда мы идём, — признался он, пожав плечами. — Этот парнишка Миллер сказал, что лагерь находится к юго-востоку отсюда. Когда я посмотрел на карту, то увидел, что неподалёку отсюда когда-то был маленький городок.

— Ты считаешь, они там?

Он пожал плечами, но они были напряжены.

— Да.

— Поедем или пойдём?

— Пойдём, — он решительно двинулся в путь. Я поспешила догнать его. — У нас больше шансов наткнуться на них, если мы пойдём по тому же пути, — Вон указал пальцем на множество следов в мягкой грязи, и я начала понимать, что он их выслеживает. — А также мы не устроим сцену, если поедем к посёлку.

Микроавтобус рычал как Снежный человек, выпивший девяносто девять бутылок пива. Не очень мелодично. Очевидно, мы не сможем куда-либо поехать на нём и остаться незамеченными.

Мы направились в заднюю часть поместья. Миновали хозяйственные постройки, разбросанные по всей территории, простиравшейся между домом и началом полей. Обогнули поля, которые были безжизненными и бесплодными с прошлой зимы.

Солнце едва украшало день, повиснув низко над горизонтом, бледное в утреннем свете. Небо было серым от туч, а воздух холодным и свежим. На дворе всё ещё стояло начало весны, и, хотя я была убеждена, что пейзаж никогда больше не будет выглядеть свежим и зелёным снова, зелёная трава пробивалась сквозь утоптанную землю, а безлистные деревья едва распускали почки. Новая жизнь казалась такой неуместной, когда мы каждый день сталкивались с уродливой смертью.

Зима стала ужасным испытанием для нас с Хейли, но мы привыкли к ледяным температурам и ботинкам, полным снега. Нам удалось выжить, в основном потому, что мы любили обниматься, а зомби были медленнее, их ноги застревали в снегу. Они были устойчивы ко многому, но замерзали так же, как и все мы, если их оставляли на милость стихии.

К сожалению, они были так же изобретательны, как и люди, когда дело касалось выживания, если не больше, в некоторых случаях.

Наконец-то мы добрались до весны. Было прохладно, но не слишком. Вполне подходящее время для джинсов и кофт с длинными рукавами, что было в некотором роде идеально, так как лучше было держать как можно больше кожи закрытой. Мы не мерзли каждую ночь, мы не были постоянно мокрыми из-за снега, и было ещё недостаточно жарко, чтобы разлагающийся мир вокруг нас создавал отвратительную вонь гниющих тел, которая смешивалась с едким запахом Пожирателей.

— Вон, у тебя есть план? — спросила я тихим голосом.

Я ненавидела нарушать растянувшееся молчание между нами, но это было необходимо. Мне нужно было знать, главным образом, чтобы не облажаться, если он запустит план в действие.

— У меня есть цель, — твёрдо ответил он. — Риган, я пойду на всё, чтобы вернуть своих братьев. Ты должна это знать.

— Я знаю, — убеждённо прошептала я.

— Я просто не знаю, во что мы ввязываемся. Сейчас мне кажется, что я должен был надавить на этого парня и получить больше информации. Но я никогда не думал, что до этого дойдёт. Мои братья знают, как себя вести.

Он говорил так раздражённо и озабоченно, что мой желудок скрутило от нервов. Это был Вон, всегда-контролирующий-ситуацию-Вон. Он не позволял вещам беспокоить себя, он приспосабливался и адаптировался. Он видел все стороны сценария и точно знал, что нужно сделать, чтобы мы все были в безопасности. Если он нервничал из-за Хендрикса и Нельсона, то дела, по его мнению, шли не очень хорошо.

— Ты беспокоишься о них? — догадалась я.

— Я беспокоюсь о том, с чем мы столкнёмся. Если кому-то или чему-то удалось задержать моих братьев, это опасно.

— Да, — проскулила я. — Хороший способ успокоить девушку.

Он сверкнул дьявольской улыбкой.

— Ах, извините. Я не знал, что ты из тех девушек, которых нужно успокаивать.

— Может, я такая, — пожала я плечами, но в моём тоне прозвучала насмешка. — Может быть, я очень неуверенная в себе и мне нужно, чтобы ты пообещал, что всё будет хорошо.

Он громко рассмеялся и толкнул меня плечом.

— Я думаю, что ты больше похожа на девушку, которая всё делает правильно, даже если это не так.

— Вот и вся моя тайна, — вздохнула я. — Я думаю, ты меня раскусил.

— Вряд ли, — проворчал он. Я открыла рот, чтобы сказать что-нибудь остроумное, или кокетливое, или… что-нибудь ещё, но он опередил меня, сказав: — Ты, правда, беспокоишься о Хендриксе, не так ли?

— И Нельсоне, — призналась я. — Мне не нравится, что их не было всю ночь. И кстати, мне не нравится, что мы их отпустили.

— Мне тоже, — тихо сказал он.

Мы подошли к лесистой местности, которая, казалось, раскинулась на несколько километров вперёд. Свет не проникал сквозь густой полог ветвей, и вся атмосфера казалась мрачной.

Ладно, мрачная — это не то слово. Эти леса казались чертовски призрачными, и мне было немного не по себе входить в них.

— Нет, — я покачала головой. — Это самый быстрый способ умереть.

— Следы.

Вон указал на землю, где на опушке леса снова появились те же самые следы. В тени и прохладе деревьев, где солнце не сушило грязь каждый день, она становилась гуще.

— Понятно, почему они не вернулись, — проворчала я. — Они ушли в этот лес, и больше о них никто не слышал… потому что их кто-то съел!

— Ты ведь, честно, не боишься кучки деревьев и лесных тварей? — Вон повернулся ко мне.

Он положил обе руки мне на плечи и пристально посмотрел в глаза. Это лёгкое прикосновение успокоило меня, и я глубоко вздохнула.

— Вон, это место, куда люди приходят умирать, — настаивала я. — Ты только посмотри. Вероятно, именно здесь тусовались Фредди Крюгер, Майк Майерс и Злая Ведьма Запада. Разве мы не можем обойти его? Найти дорогу?

— Следы, Риган, — снова указал он. — И давай посмотрим на это с другой стороны. Я никогда не видел, чтобы кто-то из этих парней убивал кого-то первым делом с утра. Я думаю, они любят поспать.

Я выдавила улыбку, потому что ничего не могла с собой поделать.

— Поспать?

— Очевидно, их манеры серийных убийц не дают им спать всю ночь. Наверное, они просто решают, что на сегодня всё. Мы в безопасности.

— Мы в безопасности, — повторила я, как будто это было правдой.

— Ты всегда боишься лесов?

— Только с корявыми ветвями, тесно посаженными деревьями и призраками.

— Все леса такие.

Он снова улыбнулся мне, и я сделала шаг вперёд, ближе к нему. Я ничего не могла с собой поделать, он был как солнце в такое же, как это, свинцовое утро, и я хотела быть рядом.

— Со мной ты в безопасности, Риган, — он понизил голос, и его тёмно-синие глаза озарились искренностью.

— Я знаю, — прошептала я.

Внезапная тяжесть в горле заставила меня с трудом подбирать слова.

Внезапно мгновение между нами стало напряжённым и мощным. Потом оно рассеялось, как туман под палящим солнцем. Просто исчезло. И не с моей стороны. Это всё он. Я почувствовала, как он изменился и отстранился, и в следующее мгновение между нами, словно континенты, протянулись мили.

— Готова?

Он опустил руки и сделал шаг в сторону окутанной коконом темноты.

— Готова, — вздохнула я.

Но я, в самом деле, почувствовала себя в большей безопасности и, возможно, даже храбрее.

В лесу было достаточно утреннего света, чтобы мы могли видеть, куда идём, но тьма окутывала всё вокруг. Тишина укрыла нас, и мы ощутили себя одновременно и в ловушке, и в убежище. Мы могли слышать всё и вся, когда двигались по ломающимся сухим листьям и палкам, но это означало, что нас тоже можно было услышать без маскировки. Как ни легки были наши шаги, хруст под нашими ногами не заглушался.

— Риган? — голос Вона прорвался сквозь хрустящие звуки.

Его тон был тщательно продуманным, укол нервной энергии ударил глубоко в живот.

— Да?

— Я верю, что с моими братьями всё в порядке, что они живы и здоровы.

— Хорошо.

— Я просто хотел, чтобы это было ясно, прежде чем я задам тебе следующий вопрос, — он поднял ветку, чтобы я прошла под ней, и продолжил: — Если бы я был другого мнения, у нас не было бы этого разговора, понимаешь?

— Да, — кивнула я и проглотила огромный комок в горле.

— Эта история с моим братом… он очень серьёзно относится к тебе.

— Я знаю, — рассмеялась я, пытаясь снять напряжение.

Он не засмеялся.

— Риган, мне почти не из-за чего драться с братом. Я имею в виду, совсем, — он сделал паузу, позволяя весу своих слов осесть на нас. — Кроме, может быть, одного. Я знаю, что он заявил на тебя права, как чёртов варвар, но у тебя всё ещё есть выбор. Ты всё ещё можешь решить, чего хочешь.

— Я знаю, — я едва слышала себя, поэтому понятия не имела, как он меня услышал.

Он откашлялся и, казалось, с минуту боролся с самим собой, прежде чем продолжил:

— Мне нужно знать, Риган. Я не прошу у тебя ничего серьёзного или каких-либо обязательств, но мне нужно знать, прежде чем я позволю себе открыться. Ты независима и сильна, так что я не настолько глуп, чтобы думать, что ты не бросишь Хендрикса в ту же минуту, когда сочтёшь, что он тебе не подходит. Но если ты думаешь, что он прав… Я имею в виду, если есть шанс, что ты думаешь, что это он, тогда я обойдусь малой кровью, пока еще в состоянии сделать это.

Он оставил меня безмолвной, совершенно лишённой способности говорить. Вон не был Хендриксом. Он не атаковал мои эмоции так, как это делал его брат — быстро и беспощадно. Вон был спокойным и не нарушал границы. Он был неторопливым и уравновешенным и заставлял меня погружаться в него, попадая в сильное течение, а не потому, что он требовал, чтобы я посмотрела в лицо своим чувствам и смирилась с ними.

В конце концов, он извинился.

— Я знаю, что прошу тебя о многом. И я искренне ненавижу себя за то, что поставил тебя в такое положение, но ты — редкость. И не только потому, что ты оказалась единственной доступной девушкой за все эти годы. Но потому, что ты такой невероятный человек, и меня тянет к тебе. И если бы это был другой мир или другая жизнь, я бы сражался за тебя, я бы пошёл против Хендрикса и позволил одному из нас победить, — он задумчиво помолчал, и все эти признания повисли в воздухе между нами. — Я должен поступать так, как лучше для моей семьи. Я всегда буду делать то, что лучше для моей семьи.

После ещё нескольких минут топанья по грязному лесу, я наконец-то выдохнула. Грудь сдавило от избытка эмоций и кислорода, желудок скрутило от нервов. В самой честной части моей души я знала, что я не была в сценарии, где был дозволен любовный треугольник. Это было неправильно для обоих парней, и это было отстойно для меня. Так уж вышло, что они оба были мне дороги.

И поэтому я решила быть честной.

— Я не хочу принимать решение, зная вас лишь такое короткое время.

Голос мой прозвучал раздражённо и сердито, но я ничего не могла с собой поделать. Хуже всего было то, что это отношение не было направлено на братьев Паркер. Именно Пожиратели разрушили мою личную жизнь или, по крайней мере, превратили её в нечто, к чему я не была готова.

— Мне очень жаль, Риган, — искренне сказал Вон.

— Ты мне нравишься, Вон, — прошептала я. — И мне нравится твой брат. Но вы оба мне не настолько нравитесь, чтобы решать, с кем я хочу провести всю оставшуюся жизнь. И, честно говоря, я не знаю, хочу ли я вообще кого-то из вас.

Он рассмеялся, удивлённый моей честностью.

— Но это правда, — настаивала я. — Откуда мне знать, с кем я совместима? Или кто меня больше бесит? — после этого я всё-таки слегка улыбнулась ему. — Я не могу сказать тебе, что у тебя нет шансов со мной, потому что я не знаю тебя достаточно, чтобы иметь хоть какое-то представление. Но я очень дорожу вами. И я никогда в жизни не встану между тобой и твоим братом. Никогда, никогда. Конечно, вы оба мне нравитесь, но также я уважаю вас обоих. И я думаю, что все мы гораздо выше этого и не позволим чему-то подобному разрушить наши отношения.

После моего выступления Вон и словом не обмолвился, просто некоторое время шёл молча. Он был погружён в свои мысли, а я запуталась и потерялась в своих собственных, так что никто из нас не был хорошей компанией. Бесшумное выслеживание следов Нельсона и Хендрикса было единственным, что занимало нас.

— Они сделали это нарочно, — наконец признался Вон. — Они дали нам след, по которому мы должны идти.

— Как Гензель и Гретель? — усмехнулась я.

— Вот именно, — улыбнулся он. — Но серьёзно, Риган, если ты когда-нибудь разлучишься с нами, знай, что мы всегда оставим за собой следы, чтобы ты могла найти нас.

— Очень приятно это знать, — искренне ответила я.

Однако не было ничего удивительного, любой из братьев Паркер мог выбрать, оставить ли след или полностью раствориться. Они были похожи на сверхчеловеческих Джи Джо. В конце всего этого апокалипсиса я подам прошение, чтобы изготовили фигурки-трансформеры с их образами.

Ещё несколько минут в тишине, и Вон сказал:

— Это Хендрикс.

Тихо и с сердцем, застрявшим в горле, я призналась:

— Пока что это Хендрикс.

— Я не против, — пожал он плечами. — Я просто хотел узнать пораньше, понимаешь? Я не хотел, чтобы всё стало хуже, чем уже есть.

— У тебя ведь не разбито сердце? — я легонько толкнула его в бицепс.

Он снова рассмеялся.

— Не в этот раз. Но ты просто находка, Риган. Он счастливчик.

— Это ещё ничего не значит, — возразила я. — Мы ни в коем случае не вместе. И это не значит, что я выбираю его, а не тебя, просто я не не выбираю его.

После минуты размышлений Вон засмеялся и сказал:

— Он немного вспыльчивый, да?

Я подпрыгнула и с энтузиазмом согласилась.

— Да. Что с ним такое?

— Он всегда был таким, — небрежно пояснил он. — Всегда. Даже когда мы были младше, он относился ко всему более серьёзно. На самом деле он никогда не сомневается, он просто принимает решение и стоит на своём, несмотря ни на что.

— Это нервирует, — простонала я.

— Да, я это почувствовал, — мы шли несколько минут в тишине, когда Вон признался. — Ты первая девушка, на которую он обратил свой притягивающий луч решимости. За этим довольно интересно наблюдать.

— Значит, я что-то вроде шоу?

— Скорее реалити-шоу.

Я ударила его по руке.

— Эй! Ну не то, чтобы мне было чем ещё заняться.

— Неудивительно, что ты уступил.

Я попыталась пошутить по этому поводу, но он поморщился, а не рассмеялся, и я поняла, что, вероятно, ещё слишком рано обращать свой сарказм на его полубезответные чувства. Ой.

— Но ты ведь понимаешь, о чём я говорю, верно? — когда я покачала головой, он объяснил: — Ты первая девушка, в которую он влюбился. Первая, Риган. И не только во время зомби-апокалипсиса. Он никогда раньше не был так увлечён девушкой.

— Ох!

— Что «ох»? Ты поняла?

— Ох, я понимаю, что он девственник. В этом есть немного больше смысла.

— Тпру, тпру, тпру, — Вон поднял руки вверх, словно был оскорблён моим выводом. — Я сказал, что ты первая девушка, в которую он влюбился. А не первая девушка, которую он заметил. Ну же, оставь моему брату немного гордости.

— Знаешь что? — саркастически спросила я, решив, что ненавижу всех мальчиков, и если бы у меня был выбор прямо сейчас между поцелуями с высокомерным, распутным, странным братом Паркером или зомби, я бы предпочла зомби. — Мальчишки такие свиньи.

— Потому что он не сберёг себя для своей второй половинки?

— Потому что это должно быть важно! — мне стало жарко, я пылала от гнева. — Такое не отдаешь первому встречному, кто сбросит штаны перед тобой! Это… Это то, что ты должен кому-то отдать, а не потерять случайно и безразлично!

— Ты злишься, потому что он не девственник? Потому что я собираюсь быть честным с тобой, если ты не заинтересована в Харрисоне или Кинге, ты не найдёшь…

— Вон! — воскликнула я, крикнув внезапно и яростно, я была одновременно удивлена и возмущена. — Я не ожидаю, что вы будете девственниками! Я просто хочу сказать, что Хендрикс никогда не испытывал ничего похожего на любовь или привязанность к девушке, но это не помешало ему отдать огромную часть себя. Я имела в виду, что это не обязательно должно быть так, вы должны подождать, пока это не станет особенным.

— Даже во время зомби-апокалипсиса?

— Даже во время зомби-апокалипсиса, — с чувством кивнула я.

— Ты странная, удивительно сентиментальная девушка, Риган. Я даже не знаю, как на это реагировать.

— Тогда не надо, — быстро приказала я. — Странно говорить о моей девственности с тобой, даже если речь идёт о спасении твоей бессмертной души.

Вон опустил подбородок к груди, и я не могла сказать, был ли он раздражён или смеялся надо мной.

— Как и странно говорить о сексуальной жизни моего брата. Вероятно, это нарушает какой-то мужской кодекс.

— Наверное, — хихикнула я.

— Стоять! — раздался глубокий, но молодой мужской голос с места, которое мы не смогли определить. — Бросьте оружие и поднимите руки вверх!

— Чёрт, — тихо выругался Вон, но тут же подчинился.

Два его пистолета с глухим стуком упали на землю.

Это меня немного удивило, но только потому, что я ожидала, что он вытащит из своих штанов-карго какой-нибудь пистолет и первым вступит в бой. Очевидно, что это было невозможно, и несколько пушек с ограниченным боезапасом не помогут, когда мы даже не можем видеть тело, соответствующее голосу.

Вон поднял руки над головой и бросил на меня взгляд, требуя от меня сделать то же самое. Я отрицательно покачала головой.

— Ни за что, — отрезала я.

— Риган, — предостерегающе прорычал он.

— Брось оружие! — крикнул второй голос, сердитый и требовательный.

— Звучит как ужасная идея, — поддразнила я. — Почему бы вам не выйти и самим забрать?

Тишина.

От них. Не от Вона.

— Риган, ты мне доверяешь? — прошептал он.

Он глазами умолял меня сделать именно это, но моя упрямая гордость мешала. Я хотела почувствовать страх и тревогу из-за ещё одной новой угрозы, но раздражение от того, что нам каким-то образом удалось снова попасться, пульсировало в моей крови громче и яростнее, чем соответствующий ужас, который я должна была испытывать.

— Вон, твои братья, — прошептала я.

На его лице промелькнула паника, но он раздраженно стиснул челюсти.

— Доверься мне, — это была безмолвная мольба, и я была почти готова подчиниться.

Хрустнувшая ветка слева от нас заставила нас обоих обернуться, но сильная рука обхватила меня сзади за талию, и холодный металл крупноствольного пистолета прижался к моему виску. Мы были полностью отвлечены, им удалось заманить нас в ловушку. Совсем не так я представляла себе нашу доблестную миссию по спасению.

Самодовольным и несколько высокомерным голосом я заявила Вону:

— Говорила же тебе, лес — это ужасная идея!

ЭПИЗОД 5: ГЛАВА 02

— Сукин сын, — прошипела я, ненавидя ощущение плена и беспомощности.

— Вместо того чтобы говорить о моей матери, — в южной, растягивающей слова манере предостерёг меня рычащий голос, которого я раньше не слышала.

Он грохотал у меня над головой, скатывался по шее и скользил по позвоночнику. Я мгновенно возненавидела его, кем бы он ни был. Но даже моя ненависть не могла перевесить удушливого предчувствия, которое витало в воздухе, когда он вновь заговорил:

— Почему бы тебе не подчиниться приказу?

Мускулистая рука напряглась на моей талии, и моё дыхание участилось от пульсирующего страха, который я наконец-то почувствовала. Вон резко развернулся и сделал шаг вперёд. Он вытащил из-за пояса последний пистолет, взвёл курок и через полсекунды прицелился в незнакомца, прижавшегося грудью к моему телу.

Затем раздались два других голоса, оба позади Вона, возникнув как будто из воздуха. Их пистолеты были нацелены ему в голову, и их угроза и намерения были ясны. Их руки были прямыми и твёрдыми, тела готовы к атаке.

Я покачала головой и сжала губы. Успокоив дыхание, я щёлкнула предохранителем пистолета, который держала в правой руке, и бросила его на землю. Я сунула руку за пояс, вытащила второе оружие и тоже бросила его к ногам. Обе мои руки теперь казались пустыми и бесполезными. Весь мой душевный настрой сдулся от поражения, и слёзы разочарования защипали уголки глаз, но я ни в коем случае не поддавалась им.

Остальные мои пистолеты были прижаты к спине. Они были в моём холщовом рюкзаке в тот момент, когда мой похититель прижал меня к себе. Тревога искрилась и потрескивала по всей моей коже. Мне не нравилось, что этот парень прикасался ко мне.

Нисколько.

Руки Вона были тверды, хотя он и не убрал свою пушку, даже после того, как я лишилась своего оружия или, по крайней мере, его части. Я посмотрела на него, умоляя опустить последний пистолет. Раньше я была упряма, но теперь всё изменилось. Я не потеряю его. Я не буду нести ответственность за то, что с ним что-то случится.

— Я доверяю тебе, — пообещала я тихим, уязвимым голосом.

Мой желудок скрутило от беспокойства, а дыхание стало быстрым от панической атаки.

Вона встретился со мной взглядом, и в его темно-голубых глазах сверкнула боль. Казалось, он принял решение только сейчас, и оно как будто ранило его физически. Расслабив плечи, он щёлкнул предохранителем и отпустил пистолет, так что тот скользнул по пальцу и безвольно повис вниз дулом. Он отступил в более покорную позу, но не сводил с меня глаз.

Парни позади Вона, оба не старше восемнадцати-девятнадцати лет, шагнули вперёд и задержали его. Один забрал пистолет, а другой сковал ему руки за спиной наручниками. Мои внутренности словно окатило ледяной водой, расхолаживая мою кровь и сковывая льдом мои лёгкие.

Настоящие чёртовы наручники. Не верёвка. Не пластиковые стяжки. Наручники.

Чёрт.

— Вот хорошая девочка, — прошептал мне на ухо мудак за моей спиной.

Его пистолет отстранился от моего виска, и через несколько мучительных мгновений мудак сделал шаг назад и отпустил меня. По пути его отвратительно ловкие, быстрые пальцы схватили тонкие лямки рюкзака и с легкостью стянули их с моего тела. Его грубые пальцы коснулись моей поясницы слишком знакомым жестом, и я подавила дрожь отвращения.

— Тронь меня ещё раз, и я убью тебя, — предупредила я самым угрожающим своим рычанием.

Это вызвало у него тихий смешок, и моё сердце заколотилось в груди по совершенно другой причине. Страх сменился белым, ослепляющим гневом, паника сменилась ясной целью, а уступчивость — упрямым бунтом, который мчался и бежал по моим венам.

Ублюдок не слушал.

Он схватил мои руки, сжавшиеся в кулаки, и с потрясающей мягкостью завёл их мне за спину. Я почувствовала обжигающий холод металла, когда он защёлкнул наручники. Мои плечи и бицепсы уже бывали в путах, и я знала, что мне нужно расслабиться, иначе мои руки будут совершенно бесполезны к тому времени, когда я снова смогу получить к ним доступ.

— Иди, — приказал парень позади меня.

Вон не шевельнулся. И я тоже.

Парень позади меня положил обе руки мне на плечи, их размер и сила полностью затмевали мою, казалось бы, миниатюрную фигуру. Он слегка подтолкнул меня вперёд и предупредил:

— Иди или я понесу тебя.

Я пошла.

Вон мгновенно оказался рядом со мной. Его плечо коснулось моего, когда он попытался подойти ко мне как можно ближе, а наши руки были неловко скованы за спиной.

Я переключила внимание на лесную подстилку. Моё тело теперь потеряло чувство равновесия, и мне потребовалась полная концентрация, чтобы ориентироваться на неровной местности. И только по этой причине я увидела, как один из молодых стрелков выставил ногу и поставил подножку Вону.

Он тут же стал падать вперёд и, не сумев найти опору руками, тяжело рухнул. Я остановилась и задохнулась от возмущения. Ему каким-то образом удавалось держать голову и лицо подальше от земли, но его тело сгибалось в грязи, и я физически ощущала его кипящий гнев.

Я остановилась, чтобы подождать его, чтобы помочь разделить его разочарование и бессилие, но парень позади меня подтолкнул меня вперёд, положив другую руку мне на спину.

— Продолжай двигаться, — потребовал он.

У меня не было иного выбора, кроме как подчиниться, по крайней мере, в этот момент. Но я делала это медленно, очень, очень медленно. После того, как я внимательно прислушалась к тому, как Вон пытается подняться на ноги, и убедилась, что он прямо позади нас, я снова обратила своё внимание на тропу, по которой мы шли, и на похитителя, который теперь был рядом со мной.

— Это было нарочно, — заметила я. — Чтобы разделить нас.

— Чтобы разделить вас, — подтвердил он.

Я впервые взглянула на него. Парень был ростом с любого из братьев Паркер, но более плотного телосложения. Там, где Хендрикс и Вон были стройными со скульптурными мышцами, этот парень был крепким и объёмным. Его плечи были безумно широки, а бицепсы и предплечья выпирали с несомненной силой. Его явно хорошо кормили, не то чтобы он был жирным, он был полной противоположностью этому, но только постоянный запас пищи и белка мог помочь достичь такой физической формы в наши дни. У него была тёмная густая копна волнистых волос, коротко подстриженных и уложенных.

Лицо его было чисто выбрито, с сильным подбородком, угловатыми скулами и густыми чёрными ресницами. Кривоватый нос был единственной несовершенной чертой его лица, зазубрина наверху свидетельствовала о том, что он сломал его, как минимум, один раз. Он был великолепен.

И это меня удивило.

Но таким образом, что меня затошнило и захотелось блевануть. Холодный, отстранённый, красивый, как серийный убийца. С этим было трудно примириться. Его внешность была просто очевидно идеальной, но от него веяло… как будто собирался убить щенков или вырезать твоё сердце и съесть его.

— Куда вы нас ведёте? — спросила я ровным голосом.

По некой причине, зная, что он красив, я немного расслабилась. Этого не должно было случиться, тем более ничто, кроме его физических черт, не успокаивало, но я всё равно немного успокоилась.

— В город, — легко ответил он.

Я сделала ещё один успокаивающий вдох. Это, наверное, тот самый город, который Хендрикс и Нельсон «посетили». Так что, либо они схвачены, как мы, или всё ещё разрабатывали план найти лекарство для Пейдж, и мы, скорее всего, столкнёмся с ними.

— Ты выглядишь… сытым, — сухо прокомментировала я.

Я не понимала, зачем вести разговор с ним, но, однако это действовало мне на нервы — начав разговор и заставив его ответить, я почувствовала, что в какой-то степени контролирую ситуацию.

— Да, — последовал другой ответ.

Он был не особо скрытным.

Почему-то я представляла себе хладнокровных убийц скрытными. Он же приводил в замешательство.

Хотя он был и не слишком откровенен.

— Как? — недоверчиво спросила я. — Как вы так хорошо питаетесь?

Мы подошли к опушке леса. Перед нами раскинулась средняя школа с футбольным полем и беговой дорожкой с металлическими трибунами по обе стороны. За ним простиралась бейсбольная площадка. Сама школа была полностью кирпичной, без видимых окон с этой стороны здания.

Солнце наконец-то появилось на небе, и ранний утренний свет разлился по школьному участку, резко оттеняя окружавшую нас пустую тишину. Два года назад всё это, вероятно, было совершенно новым или относительно новым. Трибуны всё ещё блестели, здания были целы, а трава почти зелёная.

Мой стоический тюремщик бросил на меня серьёзный взгляд и признался:

— Мы едим наших заключенных.

Я понятия не имела, серьёзно он говорит или шутит. Казалось странным, что он шутил со мной, но куда хуже было то, что он мог быть вполне серьёзным. Я смотрела на него, глубоко погрузившись в его серые глаза, и искала правду. Там не было ничего, кроме вызова, встречающего меня, и это нервировало меня больше, чем его пистолет у моей головы.

— Не волнуйся, дорогая, — прокричал его друг позади, его протяжный голос был густым и тяжёлым. — Я никогда не слышал, чтобы кто-нибудь из пленников Кейна жаловался!

— О, боже, — желудок скрутило судорогой.

Кейн откашлялся, но ничего не объяснил. В тот момент стали ясны две вещи. Во-первых, ни Кейн, ни его друзья на самом деле не ели людей.

Во-вторых, Кейн привык добиваться своего с девушками.

Дерьмо.

Остаток пути мы молчали. Я практически чувствовала защиту Вона, пока он шёл позади меня. Он не позволит ничему со мной случиться. Он не допустит, чтобы с нами что-то случилось.

У двери в школу мы остановились. Кейн вытащил большую связку ключей. Я подняла взгляд, заметила людей, патрулирующих крышу, и широко распахнула глаза, понимая, что повсюду были вооружённые люди. Фасад школы выходил на небольшой участок земли, но за ним находился крошечный, плотно застроенный городок с очаровательным центром. Кварталы раскинулись по сторонам главной улицы и простирались за пределы моей видимости.

Как только Кейн нашёл нужный ключ, кто-то окликнул его и привлёк его внимание. Сторожа Вона тоже повернулись к охраннику, шедшему к нам с двумя другими на буксире, и я воспользовалась возможностью поговорить с Воном.

— Какого чёрта! — произнесла я одними губами.

— Риган, послушай меня, — сурово прошептал он. Видимо, он уловил те же драгоценные секунды, что и я. — Что бы ни случилось, ты должна встретиться со мной сегодня вечером. Под этими трибунами.

— Почему ты…

— Я не знаю, что они собираются с нами сделать, и где нас будут держать. Но если бы мне пришлось гадать… Кейн… Сомневаюсь, что они будут держать нас вместе, — слова Вона были горькими и твёрдыми, как сталь. Он посмотрел на парня, о котором шла речь, и снова на меня, умоляя выслушать. — Что бы ни случилось, ты должна туда попасть. К полуночи. Ты сможешь?

Я кивнула.

— А ты сможешь?

— Чего бы это ни стоило, — согласился он.

— Чего бы это ни стоило, — эхом отозвалась я. — А Хендрикс и Нельсон?

— Я найду их. Не беспокойся о них, — когда я фыркнула, как будто это было невозможно, он цыкнул на меня. — Просто позаботься о себе, ладно?

Новый страх нарастал во мне, как бушующий вулкан.

— Да.

— Они будут задавать вопросы, — он понизил голос почти до шёпота, и мне пришлось читать по губам, чтобы понять его. — Ты когда-нибудь играла в игру «Две правды и ложь»?

Я посмотрела на него, как на сумасшедшего.

— Да, — наконец призналась я, чувствуя, что в любой момент нас разделят.

— Это ключ к допросу, — быстро объяснил он. — Запомни это. Давай им больше правды, чем лжи. Всегда, — я кивнула, но этого было недостаточно для него. — Скажи мне это в ответ.

— Две правды и одна ложь, — прошептала я, чувствуя, как сердце колотится в горле.

— Ты поняла, детка, — он подмигнул мне.

Я почти улыбнулась его шутке, но тут Кейн и его приспешники вернулись, и дверь в школу открылась. Внутри здания было темно и прохладно, и после яркого дня снаружи я чувствовала себя слепой и стала спотыкаться.

— Осторожнее со стенами, — пробормотал Кейн.

Дверь с грохотом захлопнулась за нами, и три аспекта стали очевидны: тусклый свет свечей, освещавший коридоры. Мучительный плач зомби. И отсутствие запаха.

Когда мои глаза привыкли к свету, я увидела одну из самых ужасных сцен в моей жизни. В моей жизни, которая была наполнена ежедневными убийствами, гниющей плотью и смертью.

Школа была устроена так, что она разделялась на два коридора в форме буквы V вдали от парадных дверей. Прямо от меня слева находился какой-то кабинет со стеклянными стенами и вращающейся дверью. Мой взгляд упал на Хендрикса и Нельсона, и я лишь на мгновение ощутила лёгкий намёк на облегчение.

Затем мой взгляд вернулся к чему-то настолько мерзкому и отвратительному, что я даже подавилась. Зомби выстроились в коридорах. Выстроились вдоль коридоров. В шкафчиках, которые первоначально использовались для студентов, были сняты двери и заменены стальными решётками, как в тюремной камере. И в каждый индивидуальный шкафчик, чтобы их руки могли дотянуться до коридора, были засунуты Пожиратели. Они стонали одновременно низко и высоко, уткнувшись лицом в решётку. Пространство между прутьями было достаточно широким для их тонких, как кости, рук, но не настолько большим, чтобы они могли просунуть в него лицо.

Их белая, как бумага, кожа местами облезла до сухожилий и костей. Они цеплялись и хватали воздух перед собой, как будто могли дотянуться до людей, которые проходили мимо них, как будто ещё пару сантиметров смогут подарить им еду, в которой они, казалось, так отчаянно нуждались.

Потеряв дар речи и испытывая отвращение, я тупо таращилась. Ощущение было такое, словно смотришь на собачью драку, я знала, что это животные, а не люди, но жестокость была ошеломляющей.

Сквозь туман моих мыслей я услышала, как Кейн приказал:

— Отправьте его к остальным. Я отведу её к отцу.

Паника наполнила мою кипящую кровь, и я резко повернула голову к Вону. Хорошо, что его поместят к братьям.

А что насчёт меня?

Кейн положил руку мне на бицепс и потащил в противоположный коридор. Я начала сопротивляться, и его хватка усилилась. Наклонившись так, чтобы его рот снова оказался рядом с моим ухом, он прошептал:

— Будет безопаснее, если ты подчинишься.

— Риган, — низким голосом произнёс Вон.

Наши взгляды встретились: он обещал, что всё будет хорошо, а я умоляла его сделать это. А потом, потрясая меня до глубины души, он крикнул:

— Я люблю тебя.

Думаю, у меня отвисла челюсть, и я споткнулась, а Кейн продолжил тянуть меня по коридору. Я запнулась, не зная, что сказать в ответ, когда он поднял два пальца, а потом только один. Две правды. Одна ложь.

— Я тоже тебя люблю, — соврала я в ответ.

И это была ложь с обеих сторон. Потому что, хотя между нами и существовала какая-то дружеская любовь, ничего более глубокого тут не было.

Но затем мой взгляд метнулся к Хендриксу, который стоял со своей стороны стекла, его челюсть была сжата так сильно, что мышцы на ней пульсировали. Его руки были напряженно скрещены на вздымающейся груди, а мертвенно-бледный взгляд был прикован к тому месту, где рука Кейна сжимала мою.

Я не понимала, зачем Вон связал нас вместе, но, взглянув на Хендрикса, решила, что это как-то связано с защитой его брата. И я пойду на всё, чтобы защитить любого из этих парней, поэтому я легко согласилась. В моей голове не было вопроса, доверяю ли я Вону делать то, что лучше для этой семьи, включая меня.

Я заставила Хендрикса посмотреть мне в глаза, и когда мы, наконец, встретились взглядами после мучительных секунд, моё сердце ударилось о грудь и совсем перестало биться. Его пытали за стеклом, он был совершенно измучен и обезумел. Его губы сжались в тонкую линию, и мускулы на его челюсти снова начали дрожать.

С многозначительным взглядом, который поразил меня до глубины души, он произнёс одними губами:

— Будь осторожна.

И в ответ с таким чувством, какое только могла передать, я прошептала:

— Ты тоже.

Не самая глубокая вещь между людьми, которые потенциально могут когда-нибудь в будущем… быть друг у друга. Но сейчас это было самое важное.

Я повернулась и пошла за Кейном по тёмному коридору. Звук Пожирателей, тянущихся ко мне в тусклом свете, был тревожным. Их причитания плавали вокруг меня, скользя в моей голове, как лезвия бритвы по мягкой плоти. Мои руки всё ещё были за спиной, но я отчаянно хотела прижать их к ушам, чтобы заглушить звук. Моё сердце не замедляло свой быстрый ритм, а моя кожа зудела и дурно ощущалась, растягиваясь по моему телу.

— Они не пахнут, — прокомментировала я скрипучим голосом.

Кейн посмотрел на меня, затем на свою руку, которой всё её держал мою. Он медленно убрал руку, и я споткнулась без его поддержки. Он нахмурился ещё сильнее, но больше не пытался прикоснуться ко мне. Я восстановила равновесие и подумала, слышит ли он меня.

— Мы выяснили, что если они не едят человеческую плоть, то не испускают этого ядовитого запаха, — его голос был тихим и мелодичным с южным акцентом, но я отчётливо слышала его.

— Но почему вы держите их в таком состоянии? Это жестоко!

— Ты на стороне Пожирателей? — спросил он с весёлым недоверием.

— Нет! — но потом у меня заныло в груди при мысли о продлении такой жизни. — Но в этом нет необходимости. Зачем вы заставляете их пережить это? Они голодают и истощены.

— Они едят только человеческую плоть, — подчеркнул он. — И чем ты предлагаешь их кормить?

— Не кормите их ничем! Но и не оставляйте их в таком состоянии. Пристрелите их. Убейте их. Помогите решить проблему!

— На одном дыхании ты разделяешь сострадание к ним, а на другом предлагаешь геноцид, — заметил он, удивляясь, что я тоже так думаю.

— Дело не в этом, — возразила я. — Это отвращение к существу, которое не должно существовать. Это отвращение к людям, которые должны быть лучше.

— Тебя это возмущает? — в его голосе звучало недоверие.

— А тебя нет? — потребовала я ответа.

Но он не ответил.

Он остановился, и я обернулась, желая узнать причину. Он посмотрел на меня сверху вниз, его серые глаза казались чёрными в полутёмном коридоре. Единственный свет исходил от слабо светящих керосиновых фонарей, свисавших с потолка. Свет мерцал на его лице, контрастно подчёркивая угловатые линии челюсти и скул.

— Мой отец задаст тебе много вопросов, — объяснил он, и я впервые заметила тяжёлую деревянную дверь позади него. — Будет лучше, если ты ответишь… на все. И если ты ответишь на них правдиво.

— Вы так обращаетесь со всеми, кто натыкается на ваше поселение? — спросила я с большей горечью, чем хотела показать. — Вы надеваете на них наручники и приказываете? Вы когда-нибудь отпустите нас? Или поработите нас? Или съедите нас, как ты сказал?

Его губы подёрнулись, как будто он старался не улыбнуться, и мои внутренности запылали ненавистью. Я презирала его за то, что он находил меня забавной.

— Вообще-то мы не едим людей, — осторожно заверил он меня. — И у нас нет рабов.

— Тогда почему на мне наручники?

— Это временно.

Но я ему не поверила. Когда я прищурила глаза и поджала губы, он продолжил:

— Мы принимаем меры предосторожности. Тебя могли укусить. Вы можете принести вирус нам.

— Мы даже не знали, что вы здесь, — солгала я. Такова была моя жизнь. И я поняла, как ужасно будет для меня говорить больше правды, чем лжи. — Вы нашли нас, а не наоборот.

— А ты можешь себе представить, каково нам приходится изо дня в день? Люди бродят здесь? Потенциально несущие вирус или наткнувшиеся на нас и надеющиеся избавить нас от еды и оружия? У нас здесь постоянное поселение, мы должны его защищать.

Всё это, конечно, имело смысл, и это крайне беспокоило меня.

— Не надо обращаться с нами как с пленными. Вам не нужно было разлучать нас.

— Ты была со своим парнем? — спросил он низким раздражённым голосом.

Я кивнула, потому что не хотела объяснять, и он сжал и разжал челюсти, прежде чем продолжил:

— Его братья появились вчера поздно вечером, рыская вокруг нашего поселения. С ними был мой младший брат, мой непокорный, упорный, непослушный младший брат. А потом мы нашли тебя и твоего… парня сегодня утром. Вы, явно, из той же путешествующей компании. Вы, очевидно, знали, что они опередили вас прошлой ночью.

Игнорируя большую часть обвинения, я спросила:

— Как ты узнал, что они братья?

— Довольно очевидно по их виду, — он саркастически закатил глаза. — И даже если бы это было не так, у них одна и та же марка оружия. Я просто наблюдательно предположил.

Я ничего не ответила. Что я могла сказать? Было очевидно, что они братья или, по крайней мере, связаны каким-то образом. Кроме того, это была не та информация, о которой я должна была беспокоиться. Две правды. Одна ложь.

Поняв, что я не собираюсь ничего добавлять к его гипотезе, он сказал:

— Я не пытаюсь быть плохим парнем. Но я буду защищать то, что принадлежит мне.

Я встретилась с ним взглядом и пообещала:

— Я тоже.

Он медленно кивнул и выпалил ещё одно предупреждение.

— Не отходи от меня. Понимаешь? — когда я не ответила, он продолжил: — Я скажу это один раз для твоей пользы и больше не повторю. В этом лагере мало женщин. Но мужчин у нас в избытке. И мы не делимся нашими женщинами. После того, как ты принимаешь сторону одного мужчины… он тебя защищает. Я, может, тебе и не нравлюсь, но то, что находится в той комнате, ещё хуже. Оставайся рядом со мной.

Я всё также молчала. Мужчины спасали меня достаточно часто, так что я стала чуть менее феминисткой, чем в начале своего пути, когда проехалась машиной по своему зомби-бойфренду за измену. Но я не была достаточно покорной, чтобы поверить, что стану или смогу стать собственностью мужчины. Мои мысли были свободны, мои действия были дерзкими, и мой жизненный план не включал двадцать одного ребёнка и мужа, который держал домашних животных-зомби голодными и замученными в своём коридоре.

Такого просто-напросто никогда не случится.

Кейн свёл брови на переносице, а я по-прежнему молчала, и он нетерпеливо потребовал:

— Просто скажи мне, что ты хоть понимаешь, что с тобой может случиться. Заставь меня почувствовать себя немного увереннее, когда я приведу тебя туда.

Если бы мои руки были свободны, я бы сжала их в кулаки и ударила бы его по лицу.

А потом по яйцам.

— Почему ты должен чувствовать себя уверенно, когда я даже не чувствую своих пальцев?

Он развернулся и рывком распахнул дверь. Он снова напряг свои широкие плечи, а его лицо превратилось в маску серьёзной энергии. Он придержал для меня дверь и жестом пригласил войти в старую классную комнату, которая была превращена в нечто вроде зала суда или тронный зал. И это сбивало с толку.

— Только не говори, что я тебя не предупреждал, — пробормотал он нараспев, словно насмехаясь надо мной.

Я подавила желание закатить глаза и вышла на середину комнаты. Мужчина и его жена сидели в кожаных креслах на колесиках перед большой белой доской в передней части класса. Но это была не просто классная комната, это была многоярусная музыкальная комната.

Если бы мне пришлось гадать, я бы предположила, что это был самый большой из классов и располагался он в задней части школы. По мере того как ярусы поднимались всё выше, ряды зрителей выстраивались из штабелируемых мягких кресел. Прямо за дверью стоял металлический стол учителя, за которым сидел мужчина. Он походил на какого-то клерка, и как только Кейн последовал за мной внутрь, он направился поговорить с человеком за стойкой.

Большинство кресел были заняты, и сидели здесь в основном мужчины. Они смотрели на меня сверху вниз, как будто были акулами, а я была свежей закуской, только вот они плавали в течение нескольких дней и не пробовали такой вкусной еды. По большей части они были чистыми и прилично выбритыми, если только не предпочли выглядеть горцами. Их одежда была в хорошем состоянии, а кожа загорелая и здоровая.

Мужчина и женщина в передней части комнаты не были исключением. Даже волосы женщины казались хорошо причёсанными и уложенными каким-то средством.

Кроме злобных мужчин, никто больше не выражал доброты или дружелюбной улыбки.

Казалось, они возненавидели меня с первого взгляда.

Или делали молчаливые ставки на то, какова я на вкус.

— Кейн? Кто это? — спросил мужчина.

У него был безумно сильный акцент, но слова он произносил тщательно. У него была такая же густая копна чёрных волос, как у Кейна, и угловатые скулы, выступавшие на лице.

— Ещё больше странников в лесу, — небрежно пожал плечами Кейн и оглядел комнату скучающим и равнодушным взглядом. — Мы нашли их на опушке леса.

— Есть какая-нибудь связь с прошлой ночью? — настаивал его отец.

— Да, — просто ответил Кейн.

Отец Кейна оглядел меня с головы до ног, тщательно изучая каждую деталь моей связанной-за-спиной-руками красы. Его брови чуть приподнялись от удивления, и лёгкая улыбка тронула его губы.

Наконец он выпустил меня из поля зрения и крикнул парню в дальнем конце комнаты:

— Самсон, приведи Миллера.

Самсоном оказался мужчина в комбинезоне, лет пятидесяти с небольшим, с проседью. Он поспешил вниз по широким ярусам и исчез в коридоре, ведущем к тренировочным залам, слева от отца Кейна.

— Расскажи, что знаешь, сынок, — приказал он и кивнул в сторону женщины справа.

Кейн посмотрел на меня и признался:

— Мы пришли сразу сюда. Я даже не знаю её имени.

— Думаешь, с ней будет так же трудно, как с теми парнями прошлой ночью?

Его отец добродушно рассмеялся, но у меня возникло предчувствие, что это не сулит ничего хорошего Хендриксу и Нельсону.

— Она нам всё расскажет, — заверил его Кейн. — Она только что твердила мне, что нам не враг. Если она не враг, значит, она наш друг. А друг не станет скрывать такие простые детали.

Хитрый ублюдок.

Но если теория Вона была верна, то это был простой вопрос, чтобы показать себя честной.

— Риган, — призналась я ровным голосом. — Меня зовут Риган Уиллоу.

Наступило несколько мгновений тишины, а моё имя буквально повисло в неподвижном воздухе. Наконец, вся комната, видимо, переварила это, и потом Кейн продолжил:

— Риган, — он попробовал моё имя на вкус, и мне захотелось немедленно взять его обратно, спрятать… похоронить его. — Это мой отец, Матиас Аллен, и моя мать, Линли.

Я жила вне цивилизации почти два года, но всё же мне пришлось наступить на горло своим манерам и проигнорировать инстинкт быть вежливой и принять их «гостеприимство» с изяществом. Я больше не была той девушкой. Я не была идеальной болельщицей, которую обожали мама и учителя.

Я была охотником. Убийцей. Выжившей.

Поэтому я смотрела на них и ждала, складывая пазл в своей голове. Вчера вечером Миллер сказал, что хочет спасти сестру. А также сказал, что у него есть мать, и хотя он хотел бы спасти её, он знал, что она не пойдёт с ним.

Возможно, всё потому, что она была замужем за главным парнем. Ах, Миллер!

Он также никогда не упоминал о своём брате. Сколько ещё ужасных членов его семьи прячется здесь? Неужели всё это было ловушкой с самого начала? Неужели Миллер заманил нас сюда под предлогом бесплатной медицины?

После нескольких неловких минут, в течение которых я не отвечала на приветствие и не пыталась завязать разговор, Матиас задал ещё один вопрос:

— Куда ты направляешься, Риган Уиллоу?

Две правды.

— На юг, — просто ответила я. — Мимо Мексики.

Низкий смешок раздался в глубине комнаты и покатился вперёд, как океанская волна мрачного веселья. Тёмно-серые глаза Матиаса заискрились юмором, и я почувствовала, как Кейн расслабился рядом со мной.

Линли была единственной, кого, казалось, не позабавил мой ответ.

— Ты же не серьёзно? — спросила она своим мелодичным, по-южному протяжным голосом.

— Я очень серьёзна, — ответила я.

— Что там может быть такого, что могло бы заманить тебя в Мексику? — надавила Линли, её тонкие черты лица исказились от беспокойства.

Она была прекрасна даже в простой белой футболке и чёрных штанах для йоги. Она не пользовалась косметикой, но её блестящие тёмно-каштановые волосы были только недавно вымыты и уложены.

— Началось всё с того, что мы пошли по зацепке, — я откашлялась и притворилась немного взволнованной. — Но это было два года назад. Думаю… Это просто направление, в котором нужно двигаться.

Это действительно было похоже на правду. Эти слова жгли мне горло и скручивали желудок. Может быть, Паркеры были правы с самого начала, может быть, север был правильным путём. С тех пор как мы добрались до южной Миссури, у нас не было ничего, кроме проблем, и я предполагала, что будет только хуже. Если мы когда-нибудь выберемся из нынешнего затруднительного положения.

— Глупое направление, — фыркнул Матиас. — Мексика наводнена Пожирателями. Ты не сможешь пересечь границу.

Я кивнула, не доверяя себе, что останусь почтительной, если я открою рот.

— И вас здесь больше? — спросила Линли.

Её добрые глаза умоляли меня сказать правду. Но мне казалось, что это как дым и зеркала — хороший коп, плохой коп. Они что-то хотели от нас, и это был момент истины.

Я покачала головой.

— Только нас четверо.

— Одна девочка на всех этих мальчиков, — Матиас хитро посмотрел на меня.

Я сузила глаза и сжала губы в попытке не рвануть через комнату и не задушить его. Кейн снова застыл рядом со мной, его тело напряглось.

Это была та мотивация, которая мне была нужна, чтобы промолчать. Я смогу принять удары Матиаса, но не могу позволить Кейну каким-то образом выступить на мою защиту. Я была в этом уверена.

Матиас был страшен.

Кейн был опасен.

Матиас взглянул на сына, и его глаза чуть расширились, ровно настолько, чтобы я заметила его удивление. Его взгляд снова метнулся ко мне, и теперь он смотрел на меня совершенно по-другому, словно я была не пленницей, а товаром, собственностью.

По коже побежали мурашки, дыхание участилось, ладони вспотели. Мне надо было выбраться отсюда.

В этот момент Самсон толкнул дверь, таща за собой связанного Миллера с кляпом во рту. Его глаза были чёрными и почти заплывшими, а голые руки и грудь были в синяках и рваных ранах. Его грязные волосы теперь были покрыты запёкшейся кровью, и он выглядел ребёнком рядом с мужчиной, толкающим его.

Всё внутри меня ёкнуло от мысли, что с этим маленьким мальчиком плохо обращались и что он был наказан за то, что ушёл и вернулся, но больше всего за то, что его поймали с Хендриксом и Нельсоном.

ЭПИЗОД 5: ГЛАВА 03

— Ну, неужели это блудный сын, — проворковал Матиас со своего места.

Он подался вперёд и выпрямил спину от волнения при виде своего сына… При виде своего родного сына, окровавленного и избитого.

Миллера поставили передо мной, чтобы он мог видеть своих родителей. Его плечи были настолько прямыми, насколько он мог держать их, а подбородок дерзко вздёрнут. Моё сердце разрывалось из-за него, и я пожалела, что усомнилась в нём, пожалела, что втянула его в какой-то сложный заговор.

Я поняла, почему он так отчаянно хотел выбраться отсюда.

Кейн остался стоять рядом со мной, не улыбаясь от удовольствия, в отличие от отца, но и не плача от отчаяния. На самом деле, единственным эмоциональным лицом в комнате, казалось, было лицо Линли, а она хорошо это скрывала. Только мельчайшие морщинки возле глаз выдавали её усилия оставаться неподвижной.

— Привет, отец, — заговорил Миллер голосом, который звучал так, словно его рот был забит шариками.

Хорошее настроение Матиаса испарилось, и его лицо стало серьёзным.

— Ты выучил свой урок, сынок?

Миллер с энтузиазмом кивнул. Мне хотелось поморщиться за него, но он ни разу не признался в своей боли.

— Да, сэр.

— И что же ты узнал? — настаивал Матиас.

— Нельзя попадаться, сэр, — тут же выплюнул Миллер.

На этот раз я вздрогнула, но моя реакция была заглушена шумом позади меня. Зрители за моей спиной вскочили на ноги и закричали, выражая своё неодобрение словам Миллера. Он стоял передо мной, расслабленный, насколько позволяло его изломанное тело, и уверенный в себе.

Нет, не уверенный… самодовольный. Он всё ещё был полон той дерзкой бесшабашности, что исходила от него прошлой ночью.

И впервые за наше недолгое двадцатичетырёхчасовое знакомство я поняла, что уважаю этого парня.

Матиас поднял на меня глаза и увидел мою ужасную реакцию на то, как избили его сына и как мало сочувствия он получал от толпы.

Он смотрел на меня несколько минут, пока зрители усаживались обратно на свои места. В конце концов, он решил объяснить:

— Мы — сообщество, Риган. Ты это понимаешь? Мы заботимся друг о друге. Мы защищаем своих от опасностей этого падшего мира. И мы ещё никого не потеряли, хотя наша численность продолжает расти. Когда-то это был крохотный, ничтожный городишко. А теперь посмотри на нас, — он обвёл вокруг руками и ухмыльнулся. — Процветаем. Мы процветаем даже в это неопределённое время болезней и смерти. Люди по всей стране слышат о нашем процветании и безопасности. Они стекаются к нам, Риган. Они приходят толпами.

— Никогда о вас не слышала, — пожала я плечами.

Кейн протянул руку и схватил меня за предплечье. Мои руки всё ещё были скованы за спиной наручниками, и его прикосновение вызвало нервное покалывание у моего локтя, но инстинктивно я поняла, что он не пытается быть жестоким, он хочет предостеречь меня. Но в его помощи я меньше всего нуждалась, да и не хотела получать её.

— Ты никогда не слышала о нас до сегодняшнего дня, — с горькой жестокостью поправил меня Матиас. — Сейчас… теперь ты о нас услышала. Теперь ты видишь, на что мы способны. Теперь ты понимаешь.

Ну, с этим я не могла поспорить.

— Это правда, — согласилась я, и хватка Кейна немного ослабла.

Внимание Матиаса переключилось на младшего сына, и он задал вопрос, от которого меня чуть не затрясло от волнения.

— Ты познакомился с ней вчера вечером, Миллер. Я знаю, что вчера вечером ты привёл с собой ещё двоих. Но сколько ещё их было с ней?

Миллер попытался оглянуться на меня, но его глаза были практически закрыты, так что я сомневалась, что он мог видеть меня очень ясно. Затем он повернулся к отцу и небрежно пожал плечами.

— Там был ещё один парень, — пояснил он.

Моё сердце ударилось в грудную клетку от его лжи. Как он догадался солгать ради нас? Почему он лгал ради нас?

Мои мысли кружились от страха за Хейли, Харрисона и Кинга, за Пейдж и её болезнь. Всё это было для них. Если мы и выберемся отсюда, то только для того, чтобы вернуться к ним.

— Только ещё один парень? — настаивал Матиас.

Миллер нетерпеливо вздохнул.

— Я говорил тебе вчера вечером и повторю сегодня утром. Я не убегал. Я собирался прогуляться. А потом я столкнулся с этими парнями. Они заставили меня привести их сюда. Они заставили меня! Но остались только она и ещё один парень. Они говорили о плане на случай непредвиденных обстоятельств. Я думаю, это означало, что они придут за ними, если те не вернутся.

Молчание встретило его объяснение, и я заставила себя не шевелиться под пристальным взглядом комнаты.

— Расскажи нам правду, Риган, — потребовал Матиас.

— Как я уже сказала, мы не знали, что вы здесь. Мы случайно столкнулись с Миллером.

— Тогда зачем посылать вперёд разведывательный отряд? — спросила Линли тихим, строгим голосом.

— Чтобы проверить, безопасно ли тут. Мы никогда о вас не слышали. И в наших путешествиях мы сталкивались с множеством плохих парней. Даже вы надели на нас наручники и притащили на этот допрос. В последнем поселении, где мы были, украли наше оружие и боеприпасы, и слили наше топливо. Мы не доверяем людям. Мы старались быть осторожными, — я практически умоляла его поверить мне.

Почти всё, что я говорила, было правдой.

— Вы никогда о нас не слышали? Когда вы в последний раз общались с людьми вне вашей собственной компании? — осторожно спросил Матиас.

Надежда расцвела в моей груди, когда я поняла, что он начинает мне верить.

— Со времён поселения, где у нас всё украли. Недели назад, штаты назад. С тех пор мы не общались с другими людьми. С тех пор мы избегаем поселений и других людей.

— Ты знаешь, почему пала наша страна, Риган? — спросил Матиас, меняя тему так резко, что у меня закружилась голова.

Я покачала головой — давая ему правду. Я не знала. Новости просто прекратились в один прекрасный день. Родителей погибли через три дня. Через двадцать четыре часа после этого мы с Хейли пустились в бега. Я не была уверена, что никакого правительства нет, но я не видела никакой политической организации с того дня, как прекратились новости. Я не знала, что произошло, но предположила, что мы просто развалились на части. И вот Матиас решил просветить меня:

— Наше правительство взорвалось, просто и ясно. Со всеми нашими войсками, разбросанными по всему земному шару, и более чем половиной всех правительственных чиновников, заражённых вирусом в течение нескольких дней после вспышки, не осталось никого, кто мог бы организовать нас и сплотить.

Его глубокий южный акцент плыл над каждым словом, опускаясь низко на согласные и выдавая каждый слог с убеждённостью и энтузиазмом. Он был похож на проповедника… или лидера культа.

Если они попытаются угостить меня яблочным пюре, я тут же уйду.

— Они подвели нас, Риган, — продолжал Матиас. — Когда мы нуждались в них больше всего, они не смогли дать нам ни лекарства, ни решения, ни защиты. Они просто растворились.

Он сделал шевелящееся движение пальцами, которое должно было символизировать что-то исчезающее, но это было так похоже на джазовые руки^[22], что мне пришлось сжать губы, чтобы не улыбнуться.

— И они бросили своих граждан в отчаянном положении. Они оставили нас умирать. Наш народ нуждается в более сильной системе, ему нужен кто-то, кто сможет не дать им стать жертвой этих животных, кто сможет подарить ему надежду на будущее.

Ах. Ладно, этот парень — дерьмо летучей мыши.

Теперь всё становилось ясно.

— И этот человек — вы? — спросила я, приподняв бровь.

В его тёмных глазах мелькнуло раздражение.

— Кейн, покажи нашей гостье город.

— Да, сэр, — немедленно ответил он.

Кейн подтолкнул меня к двери, потянув за руку, которую всё ещё держал. Он потянулся к ручке и открыл дверь для меня. Ужасный звук болезненных стонов в коридоре немедленно наполнил комнату, но голос Матиаса был легко слышен сквозь шум:

— А когда закончишь, Кейн, оставь её там, где сочтёшь нужным. Мисс Риган Уиллоу собирается пожить у нас некоторое время.

Кейн вывел меня в коридор, подальше от музыкального кабинета (или тронного зала). Его рука всё ещё была на моём предплечье, и он потащил меня вглубь по центру коридора, подальше от протянутых рук истощённых зомби.

Мы прошли обратно по нашему же пути, мимо застеклённой офисной комнаты, которую охраняли вооружённые люди и в которой находились Хендрикс, Нельсон и Вон. Они все стояли у окна, наблюдая за моим приближением. Бросая соответствующие измученные взгляды от того, что были вынуждены ничего не делать, кроме как молча смотреть, как я проходила мимо.

Я выдержала взгляд Хендрикса и попыталась передать ему уверенность и надежду, но его голубые глаза были мрачны от страха. Его челюсти были плотно сжаты, руки стиснуты в кулаки, когда он положил их на стекло.

— Могу я поговорить с ними? — тихо спросила я Кейна, не отрывая глаз от Хендрикса.

— Нет, — просто ответил он и вытащил меня через парадную дверь обратно на тёплый солнечный свет.

Я зажмурилась от слепящего солнца и опустила голову, чтобы избежать худшего света. Я хотела вернуть свои руки. Металл начал врезаться в кожу, и мои руки ощущались мёртвой, покалывающей гирей.

Это был полный отстой.

Кейн остановился и дал мне привыкнуть к яркому свету снаружи. Он повернул меня спиной к себе, и я почувствовала, как его пальцы скользнули по моим предплечьям. Вспышка паники захлестнула меня, и я затаила дыхание, ожидая, что он сделает со мной.

Его мозолистые пальцы легли на мои запястья, через несколько секунд я услышала щелчок ключа, и наручники упали. Я безвольно опустила руки по бокам и пошевелила пальцами, надеясь восстановить приток крови и ощущения.

Повернувшись к нему лицом, я пригрозила:

— Если ты причинишь им вред, я убью тебя.

— Так много угроз, — саркастически вздохнул он. Его взгляд встретился с моим, удерживая меня в напряжении, которого я не понимала. — Если ты причинишь мне боль, я убью их.

Тонкий слой пота проступил на мне при его словах. Я не сомневалась, что он исполнит свою угрозу. В этом я доверяла ему безоговорочно.

— Зачем ты это делаешь? — спросила я тихим голосом.

Он сжал челюсти, а его серые глаза потемнели от каких-то непонятных эмоций. Он возвышался надо мной, его большие и рельефные мышцы выступали под серой футболкой. Свободные джинсы практически спадали с бёдер, скрывая толстые кожаные ботинки. Кожа у него была загорелая и безупречная, а челюсть такая гладкая, что я подумала, может ли он вообще отрастить бороду.

Он был огромным противоречием после сексуальной неряшливости братьев Паркер с их худыми, удлинёнными телами и плоскими животами. Да, они были мускулистыми и великолепными, но выглядело это практически прямой противоположностью красивой внешности Кейна. И самым очевидным отличием было тепло и безопасность, как свет, исходившие от каждого брата Паркера.

Кейн был холодной, отстранённой жестокостью. В нём не было ни тепла, ни безопасности, и никакой надежды.

Он не ответил на мой вопрос, просто прошёл мимо, ожидая, что я последую за ним.

— Ты должна оставаться рядом со мной. Всё время.

Я повиновалась, но только из-за его предыдущей угрозы в адрес Хендрикса, Вона и Нельсона. Мы пошли в сторону города, оставив школу позади. Дороги здесь были в хорошем состоянии, но по ним не ездили ни легковые, ни грузовые автомобили.

Повсюду толпились люди. Я видела людей, работающих в магазинах, и людей, входящих и выходящих из них. Мужчины и женщины стояли в очереди за чем-то вроде стола с продовольственными пайками. Дети играли на улицах с футбольными мячами и скакалками. Они были цивилизованным обществом и однозначно не жили в страхе перед угрозой Пожирателей.

Хотя это могло иметь какое-то отношение к вооружённым людям, стоящим на каждом углу и крыше.

Кейн указал на крышу ближайшего здания и предупредил:

— Если ты попытаешься бежать, Риган, они тебя застрелят.

Я презирала то, как он произносил моё имя, как оно слетало с его языка с интимной фамильярностью.

— Угроза моим друзьям была достаточно ясна, Кейн, — выплюнула я.

С довольным видом он пояснил:

— У нас есть люди везде, по всему городу и по всем окрестным лесам. Мы живём здесь в относительной тишине и покое, потому что уничтожаем угрозу зомби ещё до того, как они до нас доберутся. Наши люди живут в домах и являются цивилизованным обществом. Мой отец отвоёвывает для нас эту страну. Каждый день мы расчищаем всё больше земель, требуем всё больше собственности для человечества.

Некоторые аспекты этого места казались мне правильными, хорошими. Но было ощущение, что всё, к чему прикасались эти люди и что они делали своим, было искажено каким-то злом. Проблему с зомби необходимо решать раз и навсегда, а не выставлять на всеобщее обозрение, как жуткий трофей, втягивая их в центр чего-то, что может быть хорошим.

И всё же у меня были вопросы.

— Вы пользуетесь валютой?

Кейн покачал головой.

— Мы меняем труд на предметы первой необходимости. Работа приносит тебе кредиты, кредиты покупают всё, что тебе нужно или чего ты хочешь. Чем больше ты работаешь, тем больше всего у тебя есть. То же самое касается и жилья. Работа, которую ты выбираешь, определяет вид жилья, которым ты владеешь. Это определяет твой статус в сообществе и то, какое влияние ты имеешь на собраниях.

Мы шли по идиллическому тротуару, по обеим сторонам которого возвышались причудливые магазинчики. Люди улыбались и тепло приветствовали Кейна, а он отвечал на всё кивком головы или лёгкой улыбкой. Его рука на моей пояснице вела меня вперёд, и я чувствовала тепло его руки до самого позвоночника.

Женщины смотрели на меня с любопытством, а мужчины с жадностью, в то время как Кейн уделял мне всё своё внимание. Он отмахивался от тех, кто искал его для разговора, и игнорировал тех, кого мог, не будучи явно грубым. Но среди всех людей, мимо которых мы проходили, я ни разу не встретила девушку моего возраста. Все были старше или моложе. Не существовало сообщества двадцатилетних девушек — примерно того же возраста, что и Кейн.

Это осознание было тревожным по нескольким причинам, прежде всего из-за понимания его интереса ко мне. Чёрт возьми.

— Что находится на вершине пищевой цепи?

— Я не понимаю, о чём ты, — улыбнулся он.

— Лучшая работа, что это? Кому достаются лучшие дома? Больше всего еды? Больше всего голосов?

— Моему отцу, — он ухмыльнулся, как будто рассказывал анекдот.

— А потом?

— Солдатам, — он немного протрезвел, когда понял, что не очаровывает меня. — Любой, кто патрулирует, получает всё самое лучшее. Мы рискуем жизнью ради сохранения мира.

— Ну, тогда я хочу быть именно солдатом, — решительно заявила я.

В основном, я проверяла почву.

Он повёл меня мимо магазинов в жилой район. Огромные деревья возвышались над нами и создавали навес над тихой улицей. Некоторые дома были явно заняты, а некоторые пусты. Но я не могла спорить с тем фактом, что люди, в самом деле, выглядели счастливыми. Они выглядели так, словно чувствовали себя в безопасности.

— Ты не можешь быть солдатом, Риган, — объяснил он. — Только наши мужчины заполняют эти ниши.

— А женщины по-прежнему зависят от их защиты и обильных поставок? Я забыла, что вы владеете женщинами, они скорее собственность, чем люди, верно?

— Это не обязательно так.

Мы остановились перед двухэтажным белым домом с чёрными ставнями. Широкое крыльцо огибало фасад дома и исчезало за углом. К дому вела причудливая дорожка, а двор с позеленевшей весенней травой был широким и ухоженным. Я посмотрела на дом, явно самый большой в этом районе, и поняла, что это был дом Кейна.

— Но это так, — возразила я. — Это твой дом. Я твой паёк?

Он повернулся так, что мы оказались лицом друг к другу, и прошептал:

— Приз. Ты мой приз.

Я покачала головой, слёзы защипали мне глаза.

— Ты сошёл с ума, если думаешь, что я когда-нибудь соглашусь на это.

Его глаза не отрывались от моих, и мы вели безмолвное противостояние. Там, где он был хладнокровен и уверен, я была страхом и ненавистью.

Он первым отвёл взгляд и потянулся к моей руке. Сжав её мягко, но твёрдо, он потянул меня вверх по дорожке и лестнице, и открыл входную дверь. Мы шли по его уютному жилому пространству, хотя внутри было немного холодно и темно. Он обошёл комнату, зажигая свечи, а затем развёл огонь в огромном камине в гостиной.

Дом был со вкусом и уютно обставлен. Предметы мебели высокого класса в хорошем состоянии, чувствовалось подавляющее присутствие семьи. Я не могла перестать думать о том, что случилось с семьёй, которая жила здесь до того, как Кейн взял власть.

Были ли они убиты в первых атаках?

Они были вынуждены покинуть свой дом, когда отец Кейна пришёл к власти?

Неужели Кейн хладнокровно убил их, когда они отказались?

— Тебе будет легче, если ты перестанешь сопротивляться, — тихо сказал он, стоя у камина.

— Я не буду спать с тобой, — твёрдо заявила я.

Я даже не могла найти страх, который мучил меня весь день. Да, где-то внутри меня зрела паника и ужас, но в основном я ощущала стальную непреклонность. Я чувствовала решимость.

Он не прикоснётся к моему телу. Он не приблизится ко мне.

И, к моему огорчению, он расплылся в первой искренней улыбке, которую я от него увидела. Это было ошеломляюще. Он был ошеломляющим. Исчезли холодное безразличие и обаяние серийного убийцы, а на его месте появилось тепло и привязанность, которые, казалось, ослепляли его харизмой.

— Никто и не говорил, что ты должна, — рассмеялся он. — Ты можешь перестать считать меня чудовищем, Риган. Я не чудовище.

— Тогда отпусти меня, — возразила я.

Он покачал головой, теряя свою заразительную улыбку.

— Я этого не сделаю.

— Почему нет?

— Я не отпущу тебя, — выдохнул он.

Мою кожу покалывало от нависшего предчувствия, а глаза заслезились от паники.

— Ты идеально подходишь мне. И теперь ты моя. Я не потеряю тебя.

— Ты даже не знаешь меня, — заметила я. — Я бешеная сука.

Он пожал плечами.

— Из меня выйдет ужасная жена… эм, партнёр, эм, имущество. Я никогда не буду покорной, никогда не перестану бороться с тобой.

— Ты слишком торопишься с выводами, — предостерёг он меня с излишней весёлостью. — Разве ты не хочешь устроиться, прежде чем приказывать мне держаться подальше?

— Нет. Я хочу, чтобы сегодня же ты ушёл из моей жизни.

— Этого не произойдёт, — возразил он. — Это лучшее, что могло с тобой случиться. Перестань смотреть на это как на трагедию и признай свою удачу.

— А мои друзья?

— Будут в безопасности и о них позаботятся, пока ты будешь помнить своё место.

Я горько рассмеялась.

— А если я этого не сделаю?

Выражение его лица стало каменным.

— Лучше не выясняй.

Стук в дверь заставил нас обоих обернуться. Он нетерпеливо вздохнул, но небрежно пошёл открывать. Я воспользовалась временем, чтобы осмотреть его дом, найти способ сбежать, найти оружие, чтобы ранить его.

Все окна были зарешечены, чего я сначала не заметила. А задняя дверь, ведущая в кухню, была заперта изнутри на висячий замок. Выйти из этого дома было невозможно, во всяком случае, нелегко.

Мне было интересно, как выглядит второй этаж, но у меня не было ни малейшего желания оказаться там, наверху, где находятся спальни. Хотя, сказать в его защиту, я не чувствовала от него вибраций «насильника». Возможно, это было наивно с моей стороны, но так оно и было.

Он был отстранённым, далёким и пугающим. Но он не применял силу. Его прикосновения были несколько… нежными, и он уговаривал и манипулировал мной с мягкими угрозами и настойчивостью. Если не считать того раза, когда он приставил пистолет к моей голове, он действительно вёл себя как джентльмен.

Я содрогнулась от отвращения к этим чувствам. Он также был похитителем, тираном и отчаянным человеком, если чувствовал, что должен украсть для себя женщину.

Дверь распахнулась, и сквозь дымку сетчатой двери показалась девушка примерно моего возраста. Её чёрные волосы волнами рассыпались по плечам, а серые глаза оценивающе смотрели на Кейна. Тонкие черты её лица выражали неодобрение, а узкие плечи напряглись от разочарования.

— Тайлер, — выдохнул Кейн. — Чего ты хочешь?

Кем она была? Бывшая девушка? Любовница? Если эта девушка ждёт его дома, то зачем он притащил меня сюда?

— Просто зашла познакомиться с твоим новым питомцем, — ответила она с задорным энтузиазмом.

Кейн опёрся плечом о дверной косяк и скрестил руки на груди, мешая ей войти в его дом.

— Она не домашнее животное.

— Неужели? — она невесело рассмеялась. — Давай посмотрим. Сегодня утром ты отправился на охоту в лес и вернулся с существом, которое теперь держишь запертым в своём доме. Если она не домашнее животное, тогда кто она?

Кейн прорычал что-то себе под нос, что прозвучало как череда ругательств.

— Спустись с небес на землю, Тай.

— Во-первых, убирайся с дороги, — огрызнулась она.

Она распахнула сетчатую дверь и протиснулась внутрь. Она подошла ко мне, не сводя глаз с моего лица. И тут я увидела — страх, неуверенность и беспокойство. Как только она исчезла с радара Кейна, она стала совершенно другим человеком. Но все эти эмоции исчезли в одно мгновение, и она оказалась лицом к лицу со своей маской гиперкритического высокомерия. Она окинула меня надменным взглядом и приказала:

— Ладно, Кейн, познакомь меня с моей новой невесткой.

Собрав все кусочки в голове, я поняла, что это сестра Миллера, та самая сестра, которую нужно было спасти.

— Тайлер, это Риган, — сказал Кейн. — Риган, это моя младшая сестра Тайлер.

— Ну, всего на два года моложе. Но он любит постоянно об этом напоминать. Сколько тебе лет? — прямо спросила она.

— Эм, двадцать, — ответила я, всё ещё не зная, что делать с её иногда сострадательными глазами, когда она выдерживала мой взгляд.

— Ура! — взвизгнула она. — Значит, у нас всего год разницы!

— Ура, — саркастически отозвалась я.

— Старший брат, будь хорошим хозяином и принеси нам что-нибудь выпить, — потребовала она и отмахнулась от него щелчком пальцев.

Её густой протяжный говор был таким же музыкальным, как и у её матери, и теперь, когда я знала, что она была связана с этой версией зомби-апокалиптической семейки Адамсов, я могла заметить все похожие семейные черты: красивая кожа, ярко выраженная костная структура, полные губы, серые глаза.

Кейн снова вздохнул, но пошёл выполнять её приказ. Но прежде чем уйти слишком далеко, он оглянулся и многозначительно спросил:

— Ты имеешь какое-то отношение к глупой выходке Миллера прошлой ночью, Тай?

Она рассмеялась, как будто сама идея была смехотворной, и покачала головой.

— Ты видел Миллера этим утром? Папа выбил из него всё дерьмо. Я не собираюсь участвовать в его безумных выходках. Он делает это просто ради внимания.

Она плотно сжала челюсти в застывшей улыбке после последних слов, и только потому, что я смотрела, я увидела, как она качает головой в нервном тике.

— Верно, внимание, — горько усмехнулся Кейн. — Похоже, есть лучшие способы получить одобрение отца.

— Ну, тебе ли это не знать, не так ли, золотой наш мальчик?

Кейн покачал головой, но проигнорировал её язвительный комментарий. Он ушёл на кухню, и как только мы услышали, что открылась дверца шкафа, я почувствовала в ладони горячее тепло металла. Я посмотрела вниз и увидела, что Тайлер что-то толкает мне в руку.

Я схватила предмет и, отстранившись, посмотрела, что это. Ключ от наручников. Она дала мне ключ от наручников.

— Мне это не нужно, — отчаянно прошептала я.

Я помахала вокруг свободными руками.

— Сегодня вечером он тебе пригодится, — пообещала она с таким страхом и тревогой в голосе, что мои внутренности превратились в огромный кусок льда. — Он не рискнёт потерять тебя.

— Что ему от меня нужно? — взмолилась я отчаянным шёпотом.

Но она только покачала головой и сменила тему.

— Полночь, за трибунами, сегодня вечером.

Я покачала головой, удивляясь…

— Как? — произнесла я одними губами.

— Твои друзья. Мы идём с тобой, — объяснила она. — Не дай ему найти ключ. Он убьёт их, я тебе обещаю, убьёт.

Поняв её сообщение, я кивнула и сунула ключ в лифчик. Я умру раньше, чем он доберётся туда, так что к тому времени уже не будет иметь значения, найдёт он ключ или нет.

Я как раз собиралась сказать «спасибо», когда её грубая язвительность вернулась.

— Честно говоря, удивительно, как одна такая простушка, как ты, заставила всех троих этих парней следовать за ней повсюду.

Она подняла прядь моих волос, выбившуюся из конского хвоста, и с отвращением отбросила её мне на плечо.

— Тайлер, — прошипел Кейн с порога кухни.

Он подошёл к нам, неся в руках две закрытые банками тёплой колы. Он предложил их нам, и мы обе согласились. Легко. Семья Мэнсона^[23] или нет, но я ни за что не откажусь от банки «Кока-Колы».

Некоторое время мы стояли и пили в неловком молчании. Тайлер продолжала водить глазами по комнате, как будто ждала, что кто-то выскочит и нападёт на неё. Наконец, она остановила взгляд на брате, и выражение чистой, неразбавленной ненависти промелькнуло на её лице, прежде чем она смогла снова взять себя в руки.

— Ну, я пошла, — улыбнулась она нам. Она одним быстрым глотком допила содовую и протянула банку Кейну. — Я дежурю за ужином. Кроме того, уверена, что тебе нужно время, чтобы узнать свою новую… игрушку.

Теперь её взгляд, полный отвращения, был обращён ко мне.

Тьфу. Я не знала, то ли ненавидеть эту девушку, то ли полюбить за то, что она пыталась спасти меня.

— Тайлер, — позвал Кейн, когда она грациозными шагами направилась к двери. — Проверь Миллера, убедись, что с ним всё в порядке.

— Почему не ты? — фыркнула она через плечо.

— Если я сейчас покажу ему, что мне не всё равно, он подумает, что это нормально. Мы оба знаем, что ни при каких обстоятельствах ему нельзя позволить покинуть это место. Он умрёт сам, умрёт меньше чем через день.

— А что, если бы он был не один? — спросила она с небрежным юмором, из-за которого казалось, что она смеётся над тобой.

— Ты тоже умрёшь, Тай, — сказал он со смиреной грустью.

— А тебе не всё ли равно, Кейн? — она невесело рассмеялась.

— Мне не всё равно, — согласился он. — Просто убедись, что с ним всё в порядке.

— Без проблем.

Она пожала плечами с тем же безразличием, которое, казалось, терзало терпение Кейна. Потом она исчезла, и сетчатая дверь с треском захлопнулась за ней.

— У тебя очень интересная семья, — заметила я, как только мы снова остались одни.

— У тебя не осталось семьи? — спросил Кейн, возвращая своё внимание ко мне.

— Больше нет, — мой тон был окончательным и резким. Я не хотела говорить с ним о людях, которых любила.

— Риган, я знаю, как уберечь тебя, — пообещал он мягким голосом, словно подхватывая какую-то великую боль из моего прошлого. — Это будет хорошая жизнь для тебя.

— Против моей воли, — с горечью заметила я. — Ты будешь охранять меня против моей воли. И ты дашь мне жизнь, которую считаешь хорошей… против моей воли. Честно говоря, я даже не понимаю, как сюда попала.

Смущение отразилось на его лице, и он напомнил мне:

— Мы нашли тебя сегодня утром в лесу.

Немного потеряв рассудок и всё своё терпение, я огрызнулась:

— Нет, я знаю, как я попала сюда сегодня утром. Но я имею в виду, в эту ситуацию. Что ты держишь меня под замком, как сказала Тайлер, как домашнее животное. Почему ты считаешь это приемлемым поведением?

— Не считаю, — быстро заверил он меня. — Я знаю, что так себя вести нехорошо. Но я также знаю, что прошло восемнадцать месяцев с тех пор, как девушка, которая хотя бы отдалённо вызвала мой интерес, наткнулась на наш лагерь и умерла через три дня, потому что была слишком обезвожена и голодна, чтобы вернуться к жизни. Её тело отключилось, и мы просто наблюдали, как она умирает в нашем медицинском учреждении. С тех пор это был постоянный поток преимущественно мужчин. Или женщин, которые мне не подходят.

— Это не значит, что я последняя из вымирающей породы.

Мои руки были вызывающе скрещены на груди, а глаза сверлили дыры в его глупой голове.

— Нет, но это значит, что ты редкий и драгоценный товар. Женщина — символ статуса в этом сообществе.

— Значит, ты примитивен? — вырвалось у меня. — Иди и найди другую женщину! Найди кого-нибудь, кто действительно заинтересован в тебе. Ты не можешь просто похищать людей.

— Я не примитивен, — проворчал он. — Я оппортунист. Ты должна взглянуть на это с моей точки зрения. Если бы ты была в том же положении, что и я, и идеальный мужчина встал на твоём пути, я сомневаюсь, что ты бы так быстро отпустила его.

Я подумала о братьях Паркер и о том, как это верно подходило для них. Я бы не отпустила их, будь у меня выбор. Но всё было иначе. Был момент, когда я могла уйти. И я никогда не заставила бы кого-то быть со мной, особенно таким образом.

— Я не идеальна, — сказала я вместо этого, боясь вызвать его гнев или рассказать больше о Паркерах.

— Идеальна для меня, — настаивал он.

— Ты бредишь, — прошипела я.

И я не шутила. По правде говоря, он был просто помешан.

— Я — твоё будущее, Риган, — пообещал он низким каменным голосом. — Чем скорее ты с этим смиришься, тем скорее сможешь двигаться вперёд.

Он подошёл к входной двери и закрыл её. Сняв висячий замок с декоративного столика, он запер дверь изнутри и положил в карман ключ, прикреплённый к большому кольцу.

Ключ от наручников обжёг мне грудь, когда я поняла, что наручники не будут моим единственным препятствием сегодня. Если я смогу снять их, мне всё равно придётся как-то выбраться из этого дома и вернуться на футбольное поле. Если Хендриксу, Нельсону и Вону удастся освободиться, нам в любом случае придётся вернуться на ферму, забрать Пейдж и всех остальных. Не было никакого способа предупредить их заранее, никакого способа сказать им, чтобы они были наготове выдвигаться в путь.

От предстоящей, казалось бы, невыполнимой миссии меня затошнило. Но разве у нас был выбор? Мы должны были выбраться из этого места.

Я должна была выбраться из этого места.

И в то время как я старалась обуздать свою панику и страх, моё сердце, казалось, приняло новый ритм, оно уверенно билось в моей груди, шепча обещание надежды, отбивая мелодию решимости. Хендрикс. Хендрикс. Хендрикс.

Если только я смогу вернуться к нему, всё будет хорошо.

ЭПИЗОД 5: ГЛАВА 04

Темнота. Каждое окно было проверено… дважды… и задёрнуто плотными шторами. Все двери были заперты изнутри, а дверь моей спальни — снаружи.

По крайней мере, я была одна.

Я понятия не имела, сколько сейчас времени и было ли уже около полуночи, но уже давно не слышала Кейна. Я надеялась, что это означает, что он спит. Как и предупреждала Тайлер, мои руки были прикованы наручниками к металлическому каркасу кровати над моей головой. Кейн предложил натянуть одеяло — удивительно, но я отказалась.

Ладно, не так уж и удивительно.

Сосредоточившись на том, чтобы вытащить ключ от наручников из бюстгальтера, я вспомнила весь день и то, каково это может быть — быть заключённой здесь навсегда.

После того, как Тайлер покинула нас, Кейн устроил мне экскурсию по своему дому, чётко обозначив те места, в которых мне было разрешено чувствовать себя как дома и, проведя мимо дверей, в которые он не хотел, чтобы я заглядывала. Днём я могла свободно бродить по городу, по дому, по школе или где угодно, но ночью я должна была возвращаться к нему.

Такой большой свободой, казалось, было легко злоупотребить, но воинственный стиль охранников по периметру этого места был безумным.

Мне было интересно, как долго Тайлер и Миллер планировали побег, потому что, очевидно, эта задача была не из простых.

После того, как Кейн пообещал принести больше одежды моего размера, и мы быстро пообедали домашним хлебом и солёным мясом, он показал мне город.

Это было похоже на «Детей Кукурузы». Только вместо того, чтобы просто промывать мозги и сводить с ума, создавалось впечатление, что каждому человеческому существу здесь ввели сыворотку безумия. Они поклонялись Матиасу Аллену и относились к его верованиям как к религии. Повсюду были развешаны плакаты с дурацкими политическими лозунгами и напоминаниями о том, как жить в коммуне.

Люди жили в относительном мире, первым делом по утрам озвучивая свои жалобы или проблемы Матиасу, вот почему Кейн отвёл нас прямо в здание школы. В школе не было жилых помещений или чего-то ещё, но оно оставалось своего рода тюрьмой/местом встреч/офисом для Матиаса. Тренажёрный зал и поля также использовались для обучения охранников, и если бы мне пришлось вынести обоснованное предположение, я бы сказала, что там же они хранили и свои запасы продовольствия и оружия.

Кейн ни слова не сказал об этом, даже после того, как я спросила его напрямую, но если бы я занималась обустройством этого места, то разместила бы их именно там.

Меня даже отвели к двум въездам в город: один к северу от города и один к югу. Я наблюдала, как мужчина средних лет и его жена наткнулись на охранников. Босые и окровавленные, они явно недоедали. Охранники оглядели их и заставили раздеться прямо посреди дороги. После того, как их под дулом пистолета осмотрели на наличие укусов или следов инфекции, им вручили простые чёрные костюмы, которые напомнили мне о халатах медсестёр или комбинезонах заключенных. На них надели наручники, заломив руки за спину, как и на нас, а затем ещё один отряд охранников повёл их к зданию школы. Они едва могли идти, и их лица кричали о пощаде и воде, но они справились.

— Что с ними будет? — тихо спросила я Кейна.

Мы стояли, прислонившись к одному из фасадов здания на главной улице.

— Их попросят подписать контракт на лояльность, а затем отправят в медицинское учреждение, — он пожал плечами, явно заскучав от объяснений.

— А потом? — настаивала я.

— Им назначат обязательный шестимесячный испытательный срок, во время которого они будут жить в общежитии, и за ними будут следить двадцать четыре часа в сутки. За это время они смогут выбрать себе работу и начать трудиться.

— И если они будут хорошими мальчиками и девочками? — сухо уточнила я.

— Постоянное наблюдение заканчивается, и следующие шесть месяцев мы проводим в спокойном испытательном сроке, — Кейн повернулся и посмотрел на меня, впитывая мои черты всё более голодным взглядом.

Я проигнорировала одновременный озноб и бисеринки пота, которые побежали по моему телу, пока я изо всех сил старалась не задохнуться от отвращения, а затем задала свой следующий вопрос:

— Что такое спокойный испытательный срок?

— Им дают место жительства, но они подвержены случайным обыскам и допросам. За их работой очень тщательно следят, а прожиточный минимум едва покрывает их потребности.

— А что потом?

— Потом они становятся членами общества с правом голоса, — он медленно улыбнулся мне. — Это действительно очень гуманно. Ты вбила себе в голову, что мы чудовища, но мы просто пытаемся защитить город, полный людей.

— Унизить их, заставив стоять голыми посреди дороги, не совсем уважительное поведение.

Я не должна была спорить с ним, не должна была давить ему на нервы, но он сводил меня с ума своими безумными идеалами. Он бы внушил их мне, если бы смог, превратил бы меня в одну из степфордских жён зомби-апокалипсиса. Почему я не могу сделать то же самое?

— А если мы их впустим, и они окажутся заразными? Если они начнут кусаться, кормиться и убивать ещё до того, как мы поймём, что они угроза?

Его серые глаза потемнели от праведной страсти, и он встретил мой взгляд, бросая мне вызов.

— Должен быть лучший способ узнать, заражены ли они. Почему вы не можете просто спросить их?

Я была взвинчена, мои руки были опущены по бокам, а челюсть сжата и тверда.

— И довериться им, что они скажут нам правду? — недоверчиво спросил он. — Уж тебе ли не знать?

— Ладно, — с горечью согласилась я. — Человечество в настоящее время менее чем… надёжно, но вы не совсем продвигаете здесь круг доверия, не так ли?

Он пожал плечами и шагнул ко мне.

— Есть некоторые люди, которым я хотел бы доверять.

Он пальцами скользнул вниз по моей челюсти, и я заставила себя стоять неподвижно в момент этого отвратительного прикосновения.

Я покачала головой и оттолкнулась от здания. Пихнула его в плечо, пытаясь уйти, и его низкий смех потёк за мной по тротуару.

После этого он отвел меня на работу. Меня назначили в прачечную и заставили работать с двумя женщинами средних лет, которые любили свои обязанности, любили в буквальном смысле. Я догадалась, что они рождены для стирки, потому что их постоянные улыбки и счастливое мурлыканье не могли означать ничего другого. Они, поди, Богу молятся, что вся эта история с зомби произошла. Иначе кто знает, как бы они растрачивали свои таланты в нормальном обществе. Они, вероятно, были бы генеральными директорами международных компаний, или боролись с мировой бедностью, или делали ещё что-нибудь бессмысленное.

Была ли я слишком цинична? Чёрт, да. Эти люди были сумасшедшими.

Я не обращала на них внимания, погрузившись в чёрную работу по складыванию сотен и сотен рубашек. Тогда-то я поняла, почему они были сумасшедшими. Эта работа буквально заставит любого сойти с ума. Слишком однообразно. Слишком скучно.

Я собиралась стать голосующим членом их иронически утопического общества ещё до конца дня. Это было похоже на лоботомию, вызванную стиркой.

Или, может быть, я просто не привыкла к такому миру и безопасности. Может быть, бег и охота были настоящими причинами, по которым я сходила с ума. Выживание было постоянной деятельностью, в которой мой мозг всегда был занят. Это занятие вынуждало мой мозг считать себя бесполезным.

И поэтому я заставила его работать. Я представляла себе свой побег снова и снова, пока не запомнила каждый путь, каждый выход. Я представила себе главную улицу и то, как расположены здания, как я буду пробираться между ними и прятаться в тени. Я представила себе бег по открытым полям и быстроту моих ног, когда я убегала из этого места.

В конце дня женщины отправились на общий ужин. В спортзале школы собрался весь город, чтобы разделить трапезу. Мы ели жареную курицу, картофель и консервированную кукурузу. Это был относительный праздник.

Меня посадили за главный стол между Кейном и Тайлер. Миллер тоже сидел с нами, но ни разу не поднял окровавленных и побитых глаз от тарелки. Матиас и Линли сидели напротив меня, улыбаясь Кейну и мне, словно мы, в самом деле, были парой, и это было настоящее счастье.

Только вот был это чёртов кошмар, в прямом смысле этого слова. Меня терзало чувство, что с этого дня я буду просыпаться с криком и дрожью от воспоминаний об этой семье и их угнетающем влиянии на мою жизнь.

Как могли эти люди так разочаровать? Как могло человечество так быстро соскользнуть в эти глубины?

Мы просто развалились на части.

И именно так я чувствовала себя за этим столом — словно я разваливалась на части.

Удивительно, но разговор был похож на нормальную семейную беседу, пока Матиас не посмотрел на меня и не спросил:

— Итак, Риган, что ты думаешь о нашем маленьком сообществе?

Я подняла глаза, встретилась с его бесстрастным, отчуждённым взглядом и пожала плечами. Ничто из того, что я могла придумать, не могло сделать его счастливым.

— Поначалу это может быть ошеломляюще, я понимаю, — великодушно предложил Матиас. — Тем более что ты так долго была одна.

— Я не была одна, — возразила я. — Я сейчас одна, а вы держите моих друзей под прицелом.

Тайлер пнула меня под столом, предупреждая, чтобы я закрыла рот. Она попыталась отвлечь внимание от меня.

— Кстати, я лучше отнесу им ужин.

Она встала и подошла к буфету, перехватив по пути маленькую девочку, чтобы та помогла нести тарелки с едой. Я немного расслабилась, зная, что они получат хорошую еду; и что если она кормила их, значит, они всё ещё были живы.

— Кейн говорит, что ты не одобряешь наши украшения на стенах, — настаивал Матиас, указывая руками на остальную часть школы.

Я тут же потеряла аппетит, вспомнив, как Пожиратели выстроились вдоль стен в этих тесных шкафчиках, как их костлявые руки тянулись в коридор, пытаясь достать до меня, как их ужасные стоны наполняли воздух и царапали сознание. Нет, я этого не одобряла.

— Их надо застрелить, — просто ответила я. — Это отвратительное напоминание о той опасности, в которой мы находимся, это жестоко и опасно для вас и вашего народа.

— Мои люди знают, что к ним лучше не приближаться, — заметил Матиас. — Даже маленький ребёнок должен знать, что к ним лучше не приближаться. И что такого жестокого в обращении с ними? Их разум и душа исчезли. Единственное, ради чего они способны жить, это их пристрастие к человеческой плоти. Даже в истощённом состоянии, когда они уже не могут удержать вес собственного тела без помощи этих стальных прутьев, они всё равно тянутся и жаждут плоти. Эта жажда поглощает их до тех пор, пока они не становятся меньше, чем люди, даже меньше, чем животные, пока они не превращаются в вид ужасающих существ, полностью принадлежащих голоду.

— Так избавьте же их от страданий! — с энтузиазмом возразила я. — Когда-то они были людьми. Когда-то они были чьими-то отцами или матерями, сыном или дочерью. Они были братьями и сёстрами, соседями, начальниками и служащими. У них была цель в жизни, у них было счастье и любовь. Вы унижаете их и уничтожаете их память! Их разум, может быть, и мёртв, но как насчёт их душ? Их сердца всё ещё бьются, их кровь всё ещё пульсирует. Как вы можете судить о чьей-то душе, когда он технически ещё жив?

Меня встретила тишина, тяжёлая и многозначительная. Произнося свою речь, я не сводила с Матиаса устрашающего взгляда, но пока его ярость накатывала волнами, я бросила быстрый взгляд на Кейна, желая оценить его реакцию. Я ожидала, что его гнев будет сродни гневу его отца, но вместо этого я обнаружила удивление и… нечто вроде восхищения.

— Ну, чёрт возьми, — наконец объявил Матиас, и его лицо расплылось в широкой улыбке. Однако его глаза всё ещё были ледяными и обвиняющими, когда он добродушно закончил: — Кажется, у нас есть свободный мыслитель.

— Матиас, — упрекнула его Линли.

— Кейн, ты счастливчик, сынок, — ласково улыбнулся ему Матиас. — Лучше покрепче держать её и сломить этот дух как можно быстрее.

Миллер фыркнул от смеха, впервые обозначив своё присутствие за столом. Вообще-то он выглядел удивлённым. Маленький ублюдок.

Я сидела в каком-то ошеломлённом недоверии к откровенному отказу Матиаса от иных мыслей и идей, но быстро набирала обороты. Я была подобна нарастающей буре гнева. Я чувствовала, как мои эмоции концентрируются и вспыхивают, пока я не увидела исключительно алый цвет и не почувствовала только гнев.

И тут случилось самое странное.

Кейн положил руку мне на плечо.

Мягкий, простой жест вырвал меня из чар и, в замешательстве повернувшись, я увидела, как он обращается к отцу.

— Меня не интересует сломленная женщина, отец. Мне нравится дух Риган. Меня тянет к её мужеству и дерзости. Она похожа на жизнь, которой не хватает в этом мёртвом мире, на борьбу, которая истощилась и заржавела. Этого я у неё никогда не отниму.

Большим пальцем он скользил взад и вперёд по моей лопатке, а его улыбка была тёплой и знакомой. Его серые глаза сияли, как серебро, а сильная, чисто выбритая челюсть расслабилась впервые за весь день. Он был самым странным человеком, которого я когда-либо встречала.

И после знакомства с Хендриксом это был подвиг, за который он должен был получить награду.

Я по-настоящему испытывала к нему сильное отвращение. Но в этот момент он, казалось, каким-то образом преодолел это. Да, я ненавидела Кейна. Но в эту самую минуту я не чувствовала к нему ненависти.

Но только в эту минуту.

В этом было что-то большее, чем ненависть, что-то вроде благоговения, но только потому, что он сбивал меня с толку, и я не знала, как его понять или чего от него ожидать.

— Как дерзко, — рассмеялся Матиас. — Мой сын джентльмен.

После трапезы всё собрание — более сотни гражданских и столько же охранников — помогло убирать со стола и заканчивать дневные дела. К тому времени, как Кейн проводил меня до своего дома, на улице уже стемнело. Сегодня на небе ярко светила луна, освещая наш путь, пока мы медленно шли по тротуарам.

Мне не терпелось вернуться к нему домой и заняться побегом, но я подстроилась под него и неторопливо шла по пустым улицам.

Когда его локоть коснулся моей руки, я подпрыгнула, едва сдержав панический писк.

Он неверно истолковал мою реакцию и успокоил страх, скрываемый с тех пор, как мы въехали в эту часть Арканзаса.

— Здесь нет никакой опасности от Пожирателей, Риган. Мы очистили все земли вокруг нас, и здесь достаточно людей проверяет границы, так что ни один зомби не может пройти.

— На тебя никогда не нападали зомби? — цинично спросила я.

— Ни разу с самого начала, — заверил он. — Это наука для нас.

Он повёл меня вверх по ступенькам крыльца и через порог выкрашенной в красный цвет дверь в свой большой дом. Дом казался слишком большим для двоих. Я могла только представить, каково Кейну было здесь одному. На секунду мне стало его жалко. Я понимала его потребность в общении, в том, чтобы наполнить дом любым другим звуком, кроме собственного дыхания. Я не соглашалась с этим, но понимала.

Он проводил меня наверх, дал зубную щётку и пасту. Используя бутилированную воду, я почистила зубы и прополоскала рот, а его расчёской расчесала волосы и собрала их в хвост. Мне нужно было принять душ, но эту проблему я оставила на другой день.

Он предложил мне кое-что из своей одежды, но я настояла на том, чтобы оставить свою, и это вызвало у него явные подозрения.

Пытаясь успокоить его, я сказала:

— Ты не можешь ожидать, что я так легко откажусь от своей свободы и приму это… это заточение, не так ли?

Он снова расплылся в своей очаровательной улыбке и покачал головой.

— Думаю, что нет, — он прошёл мимо меня в ванную и вытащил свою собственную зубную щётку. — Подождёшь меня?

Я пожала плечами, потому что чувствовала, что у меня нет выбора, но атмосфера в маленькой ванной стала интимной, пока он тщательно чистил зубы. Я села на бесполезный унитаз и смотрела, как он готовится ко сну.

Я не должна была замечать, как он ухаживает за своими белыми зубами, или как напрягается его мускулистая шея, когда он осторожно проводит зубной щёткой вокруг каждого зуба, но… больше смотреть было не на что. Когда он почистил зубы и стянул через голову футболку, я получила шанс увидеть его скульптурные грудь и спину.

Чёрт возьми, этот парень был похож на Невероятного Халка. И хотя стероидная сила никогда прежде не вызывала у меня особого интереса, я обнаружила, что заворожена каждым его движением.

Чёрт возьми, за последние двенадцать часов я свалилась со стокгольмским синдромом. Что, чёрт возьми, со мной не так?

Ладно, нет, подождите… При ближайшем рассмотрении моих чувств я всё ещё сохраняла доброе старое отвращение и насмешку, которые всегда испытывала к нему. Я ничего не могла поделать с тем, что на него приятно было смотреть.

Я покачала головой и попыталась отвести взгляд, но тут он снял свои контактные линзы и… если бы он не был таким мудаком, это было бы мило.

Как только дело было выполнено, он посмотрел на меня сверху вниз, надев очки в чёрной оправе, и я не смогла сдержать улыбку. Это был Кларк Кент из «Супермена».

— Что? — его губы подражали моему мягкому выражению.

— Очки, — засмеялась я. — Просто они не очень пугают.

Он протянул мне руку, и я машинально взяла её. Подняв меня на ноги, он пообещал:

— Я не пытаюсь запугать тебя, Риган.

И в тот идиотский момент я ему поверила.

Он проводил меня в комнату дальше по коридору от главной спальни и сказал:

— Ты можешь остаться здесь, пока… пока тебе не станет удобнее находиться рядом со мной.

Я кивнула, благодарная ему за то, что он дал мне это пространство. К завтрашнему дню меня тут не будет.

— Спасибо, — великодушно поблагодарила я.

Он провёл меня в комнату и жестом пригласил сесть на кровать. Я повиновалась, но тут же напряглась.

Он вытащил из заднего кармана наручники, и я покорно вздохнула. Я протянула руки перед собой и с большими, как у Бэмби, глазами спросила:

— Если они будут за спиной, то к утру тебе придётся их отрезать.

Он покачал головой, его губы подёрнулись от моего невольного юмора. Он указал на изголовье кровати, и на этот раз я разочарованно застонала.

— Ты ничего не будешь пробовать? — спросила я в последний раз, прежде чем повиноваться.

— Ничего, — заверил он меня. — Не сегодня.

— Поклянись мне в этом. Поклянись мне, что если я подниму руки над головой, ты ко мне не прикоснёшься.

— Риган, я клянусь тебе, что не прикоснусь к тебе сегодня вечером, если только ты не дашь мне разрешения.

Я закатила глаза, но приняла его ответ. Он сцепил наручники, заведя мои руки над головой, и смотрел, как я пытаюсь устроиться поудобнее на кровати. Удовлетворившись этим, он предложил мне одеяло, от которого я отказалась, а затем предложил снять с меня обувь.

— Эм, нет, спасибо.

Он поднял брови, услышав мой ответ, и я увидела семя паранойи, зародившееся в его глазах. Пытаясь рассеять его недоверие, я пояснила:

— Я спала в ботинках два года подряд. Я знаю, ты говоришь, что этот город безопасен, но мне нужно увидеть это своими глазами. Я не смогу заснуть, если не надену их. По крайней мере, пока.

Приняв мой ответ, он подошёл к двери и повернулся, решив ещё раз на меня посмотреть.

— Риган, я знаю, что это не идеально для тебя, но ты идеальна для меня. Я имею в виду, что ты идеально подходишь мне. Я думаю, ты должна дать шанс этому… шанс нам. Тогда и у твоих друзей тоже будет шанс.

Он оставил меня в покое, выключил свет и запер дверь снаружи.

Он был слишком хорош в том, чтобы держать кого-то в плену, и я даже не хотела думать о том, сколько девушек приходило сюда до меня или где они были сегодня. Тем не менее, в нём была какая-то скрытая сладость, которая обещала, что в другом мире или параллельной вселенной у него был потенциал стать отличным парнем.

Зомби распространили свою заразу на него, как и на всех остальных на Земле, их разложение коснулось и осквернило всё хорошее и правильное. Жизнь Кейна была испорчена и разрушена. Теперь его действия зависели только от того, что сохранит ему жизнь.

И, возможно, я была одним из этих факторов. Может быть, у него не было такой любви и дружбы, как у меня. Может быть, если он не заставит меня войти в свою жизнь, его мозг, душа и дух исчезнут в смерти и разложении. Может быть, это будет его конец.

Отбросив размышления прочь, я, наконец, толкнула своё тело вверх, использовав бывшую гибкость болельщицы и сделав мостик с головой в качестве якоря. Прижав грудь как можно ближе к рукам, я порылась в лифчике кончиками пальцев и каким-то образом ухитрилась схватить ключ только подушечкой среднего пальца и ногтем безымянного. Осторожно, чтобы не уронить драгоценный ключ, я опустилась обратно на кровать и вздрогнула от скрипучего звука подо мной.

Я задержала дыхание и позволила минутам тикать, пока не убедилась, что Кейн меня не слышал. Убедившись, что за дверью нет никакого движения, я согнула запястья и заставила пальцы слушаться, пока не услышала щелчок отпираемого замка.

С молниеносной скоростью я поймала наручники, когда они стали спадать с моих запястий, и вытащила их из металлического изголовья. Я поднялась на ноги и как можно тише подошла к окну. Я подняла стекло и пошевелила стальными прутьями. Ничего. Они были слишком твёрдыми.

Немного отчаявшись, я задёргала сильнее, ненавидя себя за то, что издаю так много шума, но, не зная, как остановиться. Я встряхнула их ещё отчаяннее, рыча от разочарования.

Я услышала тяжёлые, торопливые шаги Кейна по коридору, а затем звук вставляемого в замок ключа. В голову пришёл план, и я оставила окно широко открытым, а сама прокралась обратно в пустой шкаф. Теперь я была окутана тьмой, скрыта и спрятана от посторонних глаз.

Кейн, наконец, открыл замок и распахнул дверь так резко, что она ударилась о стену рядом со мной. Я наблюдала, прячась в тени, как он осмотрел комнату и его взгляд упал на открытое окно.

— Нет, — выдохнул он и подбежал, чтобы посмотреть.

Я услышала, как он выругался себе под нос, опустив пистолет. Он протянул руку и ухватился за прутья, встряхивая их, чтобы понять, как я пролезла через них.

Это был мой шанс, сейчас или никогда.

Я крадучись вышла из своего укрытия, моё сердце билось в горле, а дыхание было таким громким, что я была шокирована, когда он не обернулся. Всё ещё держа в руке наручники, я вытащила из-за голеностопного ремня охотничий нож и открыла лезвие.

Через две секунды я прижала свой охотничий нож к почке Кейна, как раз когда он уже поворачивался, чтобы найти меня.

— Не двигайся, — приказала я. — Если, конечно, не хочешь, чтобы я взяла с собой в Мексику некоторые из твоих жизненно важных органов?

Его дыхание было тяжёлым и сердитым, но он не двигался.

— Поставь пистолет на предохранитель, — потребовала я.

Когда он не сразу подчинился, я прижала своё оружие к его мускулистому боку и почувствовала, как нож разрезает мягкую плоть и твёрдые мышцы. На этот раз он повиновался.

— Брось его на кровать.

— Ты даже из города не выберешься, — предупредил Кейн. — И если ты попытаешься, то к тому времени, как вернёшься ко мне, я буду вне себя от злости. Ради твоего же блага, прекрати это. Сдавайся, Риган. Будь умной.

— Кейн, — горько рассмеялась я. — Если я не выберусь из этого города, надеюсь, ради моего же блага ты разозлишься и избавишь меня от страданий.

— Ну-ну, Риган, не говори того, чего не имеешь в виду, — насмешливо сказал он.

Я вонзила нож глубже в его бок, так что ровная струйка крови просочилась сквозь его белую майку и покрыла нож, а потом потекла по его боку и пропитала пояс его боксёров и мешковатых спортивных штанов.

Наконец он бросил пистолет на кровать, не подавая никаких признаков того, что я причиняю ему боль. Уверенно держа нож на месте, я с экспертной точностью защёлкнула наручники на одном из его запястий, просунула их через решётку на окне и застегнула на другом запястье.

Одновременно с тем, как я убрала нож, я отпрыгнула назад, подальше от него. Он не мог полностью повернуться ко мне лицом, но я чувствовала его сердитый взгляд, словно он клеймил им мою кожу.

— Спасибо за пистолет, — весело сказала я, поднимая его с кровати.

— Риган, я найду тебя, — прорычал он, отчаянно цепляясь за стальные прутья.

Наручники застучали по ним, и он продолжал смотреть на них, как будто мог расплавить их своим лазерным взглядом.

— Я буду охотиться за тобой, пока ты снова не станешь моей.

— Не трать дыхание из-за этого, — легкомысленно ответила я и попятилась к двери.

Я должна была выбраться отсюда!

— Хороший совет, — сухо сказал он. — А теперь позволь мне дать совет тебе. Никогда не задерживайся слишком долго ни в одном городе, потому что я найду тебя. С этой самой секунды никому не говори своего настоящего имени, или я найду тебя. И… — с этим заявлением, нервно повисшим в воздухе, он, наконец, сказал, — никогда, никогда не думай, что ты будешь в безопасности от меня, потому что нет места в этом мире, куда бы я не пошёл за тобой.

— Это просто безумие, — рассмеялась я, потому что ничего не могла с собой поделать. — Ты просто сиди тихо, и я уверена, что появится какая-нибудь другая бедная, ничего не подозревающая девушка, и ты сможешь держать её в плену всю оставшуюся жизнь.

— Сомневаюсь, что ты это понимаешь…

Я подняла руку и покачала головой.

— Если быть честной, я не хочу это понимать. Я просто хочу уйти.

Я шагнула к двери и глубоко вздохнула с облегчением. Его ключи всё ещё были там, поэтому я закрыла дверь и щёлкнула замком. Спускаясь по лестнице, перепрыгивая через несколько ступенек сразу, я слышала, как он борется с наручниками. Он был намного сильнее меня, и я вдруг усомнилась в прочности этих стальных прутьев.

Чёрт.

И, наверное, мне следовало заткнуть ему рот кляпом.

Ну что ж, теперь уже слишком поздно возвращаться.

Я повозилась с замком входной двери, но, в конце концов, справилась. Я отбросила висячий замок, а затем осторожно открыла дверь. Тёмные улицы были тихи и простирались передо мной в полной пустоте. Но я знала, что повсюду бродят охранники и пробраться через главную часть города будет непросто.

Страх пронзил мои внутренности, и моё дыхание засвистело в ушах, я изо всех сил старалась не запаниковать. Кое-как я взяла себя в руки и принялась за поиски несуществующей храбрости. Мне просто нужно было попасть на футбольное поле. Если уж я смогла выбрать, то они точно будут ждать меня.

Хендрикс будет ждать меня.

И с этими мыслями, понукающими меня двигаться вперёд, мне каким-то образом удалось остаться в тени домов, деревьев и зданий и добраться до края главной улицы. Передо мной стояла школа, а за ней футбольное поле.

Я переводила дыхание и смотрела, как стражники расхаживают перед школой и полями. Я понятия не имела, как добраться туда, но должна была. У меня не было выбора.

И в этот момент гулкие крики Кейна нарушили тишину ночи. На мгновение я задумалась, почему он так долго не кричал, но решила, что возымела гордость. Он думал, что сможет поймать меня сам, думал, что сможет выследить меня, несмотря ни на что.

И когда понял, что не сможет, он начал кричать. Его крики разносились в неподвижном воздухе с нечестивой интенсивностью, преследуя ночь своим нечеловеческим гневом.

Идиот.

Охранники со всех сторон отреагировали и рванули на звук. Я сняла пистолет Кейна с предохранителя и приготовилась к столкновению, которое так и не произошло.

Хотя вокруг всё ещё были охранники, я знала, что у меня есть лишь драгоценные секунды, чтобы двигаться, прежде чем Кейн догонит меня.

Я шагнула в лунный свет и помчалась на поле. Я мысленно приготовилась стрелять в живого, дышащего, не зараженного человека, пообещав, что только покалечу его и постараюсь не убить.

Двое охранников заметили моё движение и бросились бежать мне наперехват. Я не знала, в курсе ли они, кто я такая, или им просто не нравились случайные люди, бегающие по их городу ночью, но это не имело значения. Я пристрелю их, если они попытаются меня остановить. Я сделаю это.

У меня нет выбора.

Мои руки всё ещё дрожали от неуверенности, а ладони были потными и скользкими.

Как раз в тот момент, когда они собирались перехватить меня с поднятыми пистолетами и свирепыми взглядами, искажающими их лица, дверь школы распахнулась, и оттуда выбежал Миллер, крича и вопя. Он сошёл с ума, производя столько шума, сколько я когда-либо слышала от другого человека.

Но потом я поняла почему.

Он выпустил зомби из школы.

И он выманивал их наружу.

Я не знала, как ему удалось вытащить их всех, или, по крайней мере, большинство из них, но это не имело значения, потому что довольно скоро этот город будет наводнён ими.

Конечно, они едва могли бежать, и их тела едва могли нести собственный вес. Некоторые не могли даже стоять и тащились, упираясь локтями, по траве или цементу. Тем не менее, понадобится некоторое время, чтобы убрать их, и охранникам, которые ранее преследовали меня, теперь нужно было окружить или прикончить зомби.

— Отойди в безопасное место, — приказал мне один из охранников.

— Конечно.

Я ухмыльнулась ему в спину и побежала к трибунам. Блестящий металл сидений сиял в холодной ночи, как маяк надежды, как маяк во время страшной бури. Если Миллер в пути, то Хендрикс уже ждёт меня.

Я должна была предположить, что зомби были последней частью плана.

И я оказалась права. Когда я приблизилась к подножию трибун, меня уже ждала небольшая группа людей. Я остановилась. Они вышли из укрытия и посмотрели на меня с огромным облегчением.

— Ты справилась, — выдохнул Вон.

— Справилась, — я улыбнулась.

Позади нас, в лесу, мы услышали треск раций и, как один, отступили в тень. Из леса выбежали ещё охранники.

Рука скользнула в мою. Тепло и правильность, которые я почувствовала, подсказали, что это Хендрикс. Я посмотрела на него, в его тёмные глаза и затенённое лицо, и впитала его знакомые очертания.

Никто из нас ничего не сказал, но рука, сжимающая мою, была одновременно отчаянной и собственнической, одновременно нуждающейся и требовательной. Слёзы наполнили мои глаза, когда я заметила контраст между отвращением, которое я испытывала к Кейну, и чистой безопасностью, которую чувствовала рядом с Хендриксом. Он был моей надеждой, моей безопасностью, моим будущим.

Кейн был отвратителен. И исчез. Из моей жизни навсегда.

— Нам нужно идти, — отрезала Тайлер. — Сейчас.

Никто из нас не колебался. Мы просто побежали назад через лес, наши ноги были быстрыми, но спотыкались на пересечённой местности. Мы не встретили никаких охранников, но только по счастливой случайности и только благодаря гениальному плану выпустить зомби.

Они бы заметили, что мы ушли, в мгновение ока, хотя нам нужно было проложить как можно больше километров между нами и ними.

К тому времени, как мы вернулись на знакомую ферму, мои лёгкие и грудь горели от прохладного весеннего воздуха, а ноги онемели от усталости. Моя рука ни разу не покинула руку Хендрикса, и я была уверена, что никогда больше не оставлю его. Не тогда, когда что-то такое может произойти в течение двадцати четырёх часов.

Никогда больше я не хотела чувствовать себя подобным образом.

Никогда ещё мне так не хотелось принять душ, как сейчас.

Вон и Нельсон ворвались в дом через заднюю дверь, и Хендрикс приказал Миллеру и Тайлер сесть в микроавтобус на боковые кресла. Я понятия не имела, как мы все уместимся в семиместном фургоне, но в данный момент у нас не было иного выбора.

Я двинулась следом за Нельсоном, чтобы забрать свой рюкзак и убедиться, что все идут, но Хендрикс потянул меня за руку и притянул к себе. Я врезалась в его грудь с такой силой, что у меня перехватило дыхание.

Я мгновенно обвила руками его талию, и он прижал меня к себе так крепко, что мне стало больно.

Но я не хотела, чтобы он меня отпускал.

— Я так рад, что с тобой всё в порядке, — прошептал он мне на ухо. Его горячее дыхание коснулось моей кожи, и искренность его голоса глубоко проникла в моё сердце. — Если они причинили тебе боль… если они прикоснулись к тебе…

— Они этого не сделали, — быстро заверила я его. — Клянусь, они этого не сделали. Я в порядке.

Потом снова началось движение. Нельсон выскочил из дома, неся всё ещё больную Пейдж, а Хейли торопилась прямо за ним с нашими рюкзаками. Харрисон и Кинг следовали за ними с рюкзаками Нельсона и Хендрикса и несколькими сумками, которые я не узнала. Я надеялась, что это припасы. Вон был последним. Он приказал нам всем сесть в фургон.

Сумки были небрежно брошены в багажник, и мы втиснулись внутрь. Вон вёл машину. Нельсон запрыгнул на переднее сиденье. Хейли сидела на полу, прислонившись спиной к углу кресла Вона, а Пейдж неловко вытянулась перед ней. За нашими новенькими на боковых креслах — Харрисон, Кинг и Хендрикс втиснулись на заднее сиденье, и Хендрикс усадил меня к себе на колени.

Я прижалась к нему, наслаждаясь его теплом и его прикосновениями. Это ощущалось правильным. Это чувствовалось… хорошо. Больше всего на свете я нуждалась в его сильных, оберегающих руках.

И пока Вон выезжал, оставляя ферму и этот ужасный город, который, как мы надеялись, навсегда останется позади, я снова позволила себе вздохнуть.

Только вместо сильного облегчения, которое я хотела испытывать, я чувствовала тошнотворные уколы страха. Я ещё ближе прильнула к Хендриксу, уткнулась лицом в его тёплую кожу и обвила руками его шею.

Я сделала ровный вдох, сдерживая приступ паники. Но в моих ушах громко звучал нечеловеческий рёв возмущения Кейна, а в голове я слышала только его обещание найти меня.

Настоящий страх, самый настоящий из всех, что я когда-либо испытывала, обрушился на меня, и я задрожала.

— Всё кончено, Риган. Они больше никогда тебя не тронут. Они больше никогда тебя не увидят. Ты в порядке. Ты со мной. Я позабочусь о твоей безопасности.

Нежные слова Хендрикса, прошёптанные мне в волосы, были единственными, что удерживало меня в здравом уме.

Снова и снова он шептал обещания мне на ухо, в моё сердце, в мою душу. И постепенно, казалось, что-то изменилось. В конечном счете, меня перестало трясти, я перестала паниковать.

Я была в безопасности сейчас.

Я была с людьми, которые заботились обо мне.

И они тоже были в безопасности.

Пополнение в нашей группе заставляло меня нервничать, но, глядя на разбитое, измученное тело Миллера, я знала, что мы приняли правильное решение, взяв их с собой.

Мы ехали в напряженном молчании, ожидая, что кто-нибудь нас найдёт или выследит. Но никто так и не пришёл. К тому времени, как несколько часов спустя мы добрались до границы с Оклахомой с опасно низким уровнем бензина и измученные бессонной ночью, мы хотя бы начали верить, что худшее позади.

Моё сердце замедлило свой быстрый ритм, и около тридцати минут назад я решила, что никогда не покину колени Хендрикса. Никогда.

— Это была сумасшедшая ночь, — первым нарушил молчание Нельсон.

— Никогда больше, — твёрдо сказал Вон.

— Никогда больше, — с надеждой повторила Тайлер.

И на ухо мне, так, чтобы только я могла слышать, Хендрикс прошептал:

— Никогда больше, — его слова были обещанием.

Его слова были успокаивающим бальзамом на моё израненное сердце.

За последние два года я возлагала большие надежды на своих собратьев-людей. Пока существовали люди, существовали конфликты, но были и решения. Мы смотрели в лицо первого с самого начала времён поколения, потенциально столкнувшегося с проблемой, которую оно не могло преодолеть.

И вместо того, чтобы объединиться для победы над этим врагом, мы сдались, обратились к тиранам и отказались от своей свободы. Сначала я видела это с Гэри и его отрядом ополченцев, а теперь с Матиасом и его коммунистическим культом безумия.

Но я так не могла. Я никогда не смогу отдать свою свободную волю и дух и позволить кому-то другому взять контроль. Этот мир был заражён отравленной смертью, но я никогда не позволю ей замарать меня. Я выберу вольную жизнь. Я сама выберу свою любовь.

Я скользнула рукой вверх по горлу Хендрикса и обхватила его заросший подбородок.

— Никогда больше.