Любовь и смерть на карантине

Пришел мой тест: вот сейчас вы удивитесь!

Завтракали они молча. Наконец муж ласково спросил:

– Как ты?

– Не очень. Горло болит. Но не думаю, что это ковид. Маньяк мне что-то пережал своими железными пальцами, до сих пор хриплю. Шок прошел, но в парк я еще долго гулять не пойду. И одна не пойду уж точно… Господи, Любаша! Она же там гуляет! Слава богу, не одна, а с подругами… Но она одна возвращается с английского! Ее преподавательница живет у парка, с другой его стороны. Уроки заканчиваются поздно.

– Сейчас удаленка, ты забыла? – внимательно посмотрел на нее Сергей.

– Но когда-то это ведь закончится! Любаша – девочка ответственная, она хочет ходить на очные занятия, к своему преподавателю. Не далее как вчера собиралась. Как же хорошо, что нас посадили на социальный мониторинг! Представляешь, если бы на моем месте была наша дочь?!

– Не кричи так, она услышит.

– Мамочки, какой кошмар! Как вспомню его глаза!

– Что ты решила? Позвонишь в полицию?

– И что я им скажу? Нарушила режим самоизоляции? А вдруг у меня и в самом деле ковид? На меня же дело заведут! Нет, я никуда звонить не буду.

– Уверена?

– Да! Никуда я из дома не выходила. Отослала селфи и легла баиньки.

– Может, хотя бы Градовым позвонишь? – требовательно посмотрел на нее Сергей.

– И что я им скажу? Что дура?

– Люда, такими вещами не шутят.

– Сережа, я измучилась и устала. Полночи не спала.

– А под утро кричала.

– Вот видишь! Я хочу поскорее обо всем забыть. Петьке ни слова, понял?

– Ему сестра скажет.

– И что она скажет? На маму собака напала? Я обещаю, что буду отныне сидеть тихо, как мышка. Продукты закажем в маркете, или Петька привезет. Мусор тоже он заберет. Потом за дверь мешок выставим, как ты и предлагал. Сколько нам осталось чалиться? Десять дней? Продержимся. Надеюсь, его поймают.

– И как ты об этом узнаешь? Заявление надо написать. Что тебя пытались изнасиловать и убить.

– Может, не я первая? Кто-нибудь уже написал. По виду он точно маньяк.

– Люда, ты соображаешь, что говоришь?! Как написал-то, если этот маньяк завершил начатое? Кто написал? Труп? Ты, быть может, единственная свидетельница. Ты ведь его видела.

– Ничего я не видела! Темно было! И в глазах у меня темно! Ты хочешь, чтобы мне штраф впаяли? А не то – срок. И куда я с судимостью, даже условной? Я еще не теряю надежды вернуться на телевидение.

– Ладно, как скажешь, – было видно, что муж с ней не согласен.

Она пожала плечами: подумаешь! И уткнулась в планшет. Зашла в свой блог на Дзене и посмотрела статистику. А Хроники-то зашли! И как зашли. Читает народ. Правда, комментарии больше гнусные: вот вы лохи. Зачем звонили на горячую линию? А согласие на самоизоляцию зачем подписали? Людмила сначала огрызалась, что, мол, сделала это ради любимого мужа. Раздобыла ему антибиотики. Но народ все равно злобствовал, публика на Дзене была на редкость токсичная.

Хорошо, что шкура у Апельсинчика была толстая. Поднаторела она в остросоциальной журналистике. Собака лает – караван идет. Чем больше собак и громче лай, тем оглушительней и успех. Вон как подписчиков прибавилось!

«Надо выжать максимум из этой ситуации», – подумала она. И тут в телефоне блямкнуло.

– Серый! – радостно закричала она. – Хоть одна хорошая новость! Нет у меня ковида! Тест отрицательный!

Радостный муж тут же пришел к ней на кухню:

– Поздравляю.

– Значит, и у тебя не ковид. Я бы заразилась… Любка! Тебе тест пришел?! Любаша! Блин, опять она в наушниках! Небось и не слышала, как эсэмэска блямкнула!

Зайдя в комнату к дочери, Людмила увидела, как та увлеченно наклеивает ну нереально огромные ресницы. На миловидном, совсем еще детском личике лежал толстый слой тонального крема, одета Любаша была в отцовский свитер пятидесятого размера, который был ей почти до щиколоток. Оверсайз. Писк подростковой моды.

– Ты что это делаешь?! – ахнула Людмила. – Опять для ТикТока своего размалевалась?! На клоуна похожа! И опять в мою косметичку залезла?! А ресницы эти где взяла? Господи, а ногтищи! Глаза ими выколоть можно! Мода, что ли такая? А?

– Ма, не мешай! Я тебе не мешаю в твой блог писать? Хотя пишешь ты полную лажу.

– Что-о?!

– Лол! Отстой! Как тебе еще объяснить?

– А твой ТикТок – это не отстой?!

– Там сейчас все сидят. Вон, глянь, старая толстая тетка выложила ролик, как радуется концу карантина. Полмиллиона просмотров! Снимай видео для ТикТока, у тебя точно получится.

– Дай посмотреть, – не удержалась она.

«Старая?!» – была первая мысль. «Тетка» была моложе Людмилы лет на десять, и танцевала, на ее взгляд, отвратно. Но и в самом деле: полмиллиона просмотров! Тысячи лайков и куча репостов! Вот зашло так зашло!

– Это и я так могу, – ревниво сказала Апельсинчик. И вдруг вспомнила, зачем пришла: – Тебе эсэмэска приходила? Насчет теста?

– Ма, я не смотрела.

– А вдруг у тебя ковид? Дай сюда телефон!

– Не дам. – Дочь проворно схватила свой смартфон. – Так… А, вот она. На, читай! Нет у меня никакого ковида!

Телефон матери в руки не дали. Людмила еще больше забеспокоилась. Любка не одна торчит в этом ТикТоке, у них там целая банда. Малюются, как клоуны, кривляются под музыку, потом монтируют ролики. «И получают полмиллиона просмотров за два дня», – кисло подумала она. «А может, так и надо? Отстала ты от жизни, мать».

– А уроки ты когда делать будешь? – включила она родителя.

– Ну, начинается! Меня уже отец спрашивал. Ты-то не будь занудой.

Людмила всегда гордилась доверительными отношениями с дочерью. Тиран и деспот у них папа. Как же умело подросток ими манипулирует! Ей ведь и пятнадцати еще нет! А папу с мамой ловко разводит, чтобы без помех сидеть в этом своем ТикТоке!

– Значит, отец и проверит, – нашлась она.

– Он болеет.

– Но голова у него в любом состоянии соображает. Это ты учти.

Она вздохнула: главное, что у них обеих тест отрицательный. Надо статейку забацать. Дочка ТикТоком балуется, мама – Дзеном. Жизнь теперь такая: все поголовно блогеры. А кто не блогер, того, считай, не существует. Людмила еще раз тихонько вздохнула и аккуратно прикрыла дверь в комнату дочери. Как же хорошо, что у них большая квартира, деньги они с мужем в свое время вложили правильно, когда их было много. Главное, кухня тоже большая. Можно готовить обед и попутно кропать статейку в блоге.

Она поставила вариться бульон для борща, налив в кастрюлю обычной воды, не родниковой, о которой теперь без содрогания думать не могла, потом открыла гаджет и отстучала:

Она опубликовала статью и перевела дух. В это время и пришел первый запрос на селфи. «Поздновато они сегодня», – подумала Людмила, но потом вспомнила: праздник же! Рождество! Совсем забыла за всеми этими событиями о том, что сейчас рождественские каникулы! А раньше они всей семьей ждали их с таким нетерпением!

Да, грустное в этом году Рождество. Впрочем, так же, как и Новый год. Зато, раз она здорова, то может себе позволить выпить шампанского…

…В дверь позвонили около полудня. Людмила еле продрала глаза: вчера она явно увлеклась шампанским. Муж ее не остановил, понимал, что стресс снимает. Поскольку Сергей был ковидником, а дочь сидела в наушниках и звонка в дверь не услышала, открывать пошла хозяйка.

– Кого там черти несут? – недовольно проворчала она и посмотрела в глазок.

Женщина лет тридцати, в приспущенной медицинской маске, над которой торчал симпатичный курносый носик, в модной «дутой» куртке и белоснежной шапочке с меховым помпоном из чернобурой лисицы подождав пару секунд, снова требовательно, с силой надавила на кнопку электрического звонка.

– Да иду я, иду! – Людмила рывком открыла дверь. И сразу предупредила: – Мы на изоляции.

Женщина спокойно натянула на нос не больно-то свежую маску и неторопливо сказала:

– Извините. Мы соседей опрашиваем. Вчера вечером в парке произошло зверское убийство…

У Людмилы ноги подогнулись. Перед глазами все поплыло. Она привалилась к дверному косяку и попыталась выровнять дыхание.

– …Я из полиции. Капитан Сергеева. Вот мое удостоверение.

– А я Иванова, – невпопад сказала она, невидящими глазами глядя в «корочки». Во рту был кисло-горький привкус свиной кожи, как в тот момент, когда рукой в перчатке Людмиле зажимали рот. Господи, капитан! Да еще полиции! Кто?! Этот «помпон»?!

– …Значит, вы на самоизоляции?

– Да, все мы. Муж болен ковидом, а я нет. И у дочери тест отрицательный, – зачем-то сказала она. Словно оправдываясь. – Но мы все подписали согласие на социальный мониторинг и теперь сидим дома. Селфи отсылаем.

– И никуда из дома не выходите? – подозрительно посмотрела на нее капитан Сергеева.

Видать, и они были в курсе игры в «казаки-разбойники».

– Нет-нет! Мы законопослушные граждане! Положено дома сидеть – значит, сидим!

– Понимаете, нам важны любые показания. Женщина жила в этом доме. Вчера вечером, около девяти, она, по словам ее мужа, пошла на родник за водой. Решила прогуляться перед сном. Когда через два часа жена не вернулась, супруг начал ей звонить. Но телефон не отвечал. Просто не реагировали на звонок. Муж забеспокоился и сам пошел в парк. Два часа там бродил, пока не замерз. Позвонил в полицию, но вы сами понимаете. Нам же надо запустить процедуру. Времени прошло слишком мало. Поэтому заявление мы приняли, но поиски решили отложить на сутки, – теперь уже капитан Сергеева словно оправдывалась. – Ее нашли сегодня утром, когда рассвело. Точнее, часов в одиннадцать. В сугробе под елками, недалеко от тропинки. Лыжники наткнулись. Убийца ее недалеко уволок, снегу намело – ужас просто. Почти у самой лыжни она и лежала. Так вы точно ничего не знаете?

– Нет, – сказала она поспешно. – А ее… Изнасиловали? Или… быть может, изуродовали…

– А вам зачем? – взгляд капитана Сергеевой сделался цепким. Не так уж она, оказывается, была наивна.

– Дочка у меня. Вы небось сами мать и должны меня понять.

Людмила колебалась. Сказать правду? Кому? Этому помпону? Тоже мне, полиция! Да еще уголовный розыск! Был бы мужик, а то – баба!

– Я ничего не знаю, – решилась наконец она.

– Извините.

Глаза капитана Сергеевой тут же потухли. Людмила увидела, как она направилась к соседней двери. И чуть не закричала:

– Постойте! Они ничего не знают, а вот я…

Но ее взгляд уперся в лисий помпон. Нет, без толку это. Не найдут они маньяка. И Людмила торопливо захлопнула дверь.

– Кто это был? – подозрительно спросил муж.

– Полиция. – Она без сил опустилась на диван.

– Тебя оштрафовали? Под камеру все-таки попала?

– Хуже. В парке труп нашли.

– Надеюсь, это не шутки?

– Куда там! Он все-таки вернулся и доделал начатое.

– И ты ничего не сказала?!

– А что сказать?!

– Люда, ты ценный свидетель!

– И что? Кто его поймает, этого маньяка? Девчонка с помпоном?

– С каким еще помпоном?

– Шапка у нее смешная. Хоть бы в форме ходили свидетелей опрашивать.

– Ты из-за этого промолчала? Из-за помпона?

– Сережа, не трогай меня. И без того тошно. Что мне теперь делать?

– Ее из-за тебя убили. Если бы ты вчера позвонила в полицию…

– Вот именно. А я не позвонила! Кругом теперь виноватая.

– Ты хоть понимаешь, что он может напасть и на нашу дочь? Любаша гуляет в этом парке.

– Не одна!

– А другие? Так и жить на вулкане?

– Хорошо. Но только не в полицию. Я Любе позвоню. У нее муж фээсбэшник. Ему скажу.

– Звони. – Сергей придвинул к ней телефон.

Она все еще колебалась.

– Звони! – Глаза у мужа сверкнули.

Обычно Сергей был сдержан, они потому и сошлись и жили, душа в душу: взрывной темперамент Людмилы гасило неизменное спокойствие мужа, казалось, ее эмоции, похожие на океанские волны, разбиваются об этот утес из глыб терпения и верности даже во время шторма. И вот утес навис над ней, готовый обрушиться. Людмила поспешно схватила со стола мобильный телефон.

Ответили не сразу. «Она же подписана на мой блог!» – сообразила Апельсинчик. Вот вам обратная сторона блогерства: можно всех подруг растерять. И разругаться со всей родней. Непонятно на какое замечание или даже слово люди могут обидеться. А тут веский повод. «Хоть бы она от меня уже отписалась», – мысленно взмолилась Людмила, слушая казавшиеся ей бесконечными длинные гудки.

– Да, слушаю, – раздалось наконец в телефоне. По тону было понятно, что разговаривает Любовь Александровна через силу.

– Люба, это я. Поздравляю вас с Лешей с Рождеством. Желаю вам крепкого здоровья и большого семейного счастья, – завиляла хвостиком она.

– Говори: что случилось? Мне некогда, – холодно сказала бывшая подруга.

– Некогда или ты просто не хочешь со мной разговаривать?

– О чем мне с тобой разговаривать, когда ты в своем блоге пишешь полную чушь?! – всерьез рассердилась Люба. – Тебе что-то надо, иначе ты бы не позвонила. Говори!

– Люба, я знаю, ты добрая. Ну, каюсь. Прости. Это же для хайпа. Мы, блогеры, так устроены, понимаешь? Утюги никому не нужны.

– Кто?!

– Так у нас говорят. Человек, пишущий непреложные истины, которые трудно оспорить, – это утюг…

– Дело говори, – оборвал ее муж.

– Кто там? Сергей? – живо спросила Люба. – Как он?

– Уже лучше. В общем, меня пытались изнасиловать.

– Странно. В твоем блоге ничего об этом нет.

– Потому что я на самоизоляции. Не могу же я сказать полиции, что вчера вечером прогуливалась в парке? Где на меня напал маньяк. Они сегодня приходили. Точнее, женщина молодая приходила, в шапочке с помпоном…

– Еще раз скажешь про помпон, я со всех твоих модных шапочек помпоны оторву, – пригрозил ей Сергей.

– Блин, да что я могу сделать, если он у меня в мозгу застрял!

– Дурь твоя там застряла и пионерский задор. Дай сюда телефон! – Муж буквально выхватил аппарат из ее рук: – Люба, здравствуй.

– Здравствуй, Сережа. С праздником. Она правду говорит или, как всегда, фантазирует?

– Увы. Судя по виду, в котором она позавчера вернулась из парка, моя жена на этот раз нисколько не преувеличивает. К сожалению, не я разговаривал с полицией. Как ты знаешь, я болею.

– Погоди… Она все-таки позвонила в полицию?

– В том-то и дело, что нет. И вчера вечером в нашем парке маньяк опять напал на женщину. На этот раз не обошлось. Ее убили.

– Убили?!

– Дай сюда телефон, – теперь уже Людмила выхватила аппарат из рук мужа. – Любаша, ты не представляешь, какой ужас я пережила! Это самый настоящий маньяк! Наша дочь со своими подругами в этом парке гуляет! Женщины одинокие. Раз он повадился, причем, каждый день… Леша не мог бы помочь?

– А при чем тут мой муж?

– Ну, я же не могу пойти в полицию! Но я готова дать свидетельские показания. Я кому-то расскажу все, что смогу вспомнить. И он пойдет вместо меня в полицию. Это мое условие.

– Ты еще условия будешь ставить?!

– Люба, войди в мое положение, – взмолилась она. – Этого маньяка надо поймать как можно скорее.

– Ты мне предлагаешь пойти в полицию?

– Ты слишком далеко живешь, – с сожалением сказала она. – Позавчера вечером ты никак не могла в одиночку гулять в нашем парке. А жаль.

– Да, жаль, что меня не изнасиловали.

– Может быть, Леша что-нибудь придумает?

– Он в другом ведомстве работает, они к уголовному розыску никакого отношения не имеют.

– Да, задачка.

– И зачем тебя в парк понесло?

– А если бы не понесло, у нас не было бы сейчас важного свидетеля.

– Ты разве видела его лицо? Ты его вообще разглядела, этого маньяка?

– Иногда бывает достаточно даже мелочи. Мы сколько с тобой преступлений раскрыли? Деталька какая-нибудь иной раз помогает. Я видела, что он не старый, высокого роста, черты лица у него… Нормальные, в общем.

– А сам он ненормальный?

– Люба, я деталей, конечно, не помню. Но если мне покажут фото подозреваемых, я уверена, что узнаю его.

– Ты права: ты хоть что-то видела. И слышала. Он говорил что-нибудь, когда тебя… Напал, в общем.

– Н-нет… Не помню. Но я вспомню обязательно!

– И кого бы нам заслать в полицию? – задумчиво спросила Люба.

– Поговори с Лешей. Он там? И вообще: поставьте вы уже мобильник на громкую связь. Что мы, как дети, в испорченный телефон играем?

– Ребенок у нас ты, Иванова, – раздался в кухне сердитый голос Алексея Градова. Люба все-таки включила громкую связь.

– И тебе здрасьте.

– Кончай свои шуточки. Не смешно уже. Маньяк, говоришь?

– Лешка, натуральный маньяк! Маньячище! Маньячила! Глаза как у смерти! Я прямо в них заглянула. По ту сторону тоннеля оказалась…

– Кончай трепаться, – оборвал ее муж. – Про тоннель в блоге своем пиши, а Леше говори дело.

– Да, полиции тяжело придется, – вздохнул на том конце эфира Градов. – В парке, говоришь, никого не было?

– Пусто, как в театре во время локдауна. И в партере, и на галерке – никого.

– И только ты партизанишь. Аппетит нагуливаешь.

– Я за водой ходила!

– На родник, что ли?

Алексей Градов бывал у них в гостях и пару раз прогулялся по парку к знаменитому роднику и даже испил из него воды. Сказал, что вкусная.

– Леша, я раскаиваюсь. Клянусь!

– Разве блогерам можно верить, Иванова? Вы как флюгеры, смотрите в сторону хайпа и лайков. Только напиши мне про маньяка, поняла?

– Да что ж я, не понимаю? Мой блог, конечно, не такой уж и популярный, всего пять тысяч подписчиков, но кто его знает… Вдруг он про себя прочитает, маньяк этот? Что я его могу опознать… А потом можно написать? Когда его задержат?

– Неисправима, – хмыкнул Градов. – Серега, как ты с ней только живешь?

– Сам не знаю. Не был бы сейчас на самоизоляции, сбежал бы. Перебор.

– Крепись… Значит, они по ближайшим домам пошли. Разумно. Потому что тебя-то они нашли, звезда ты наша. План оперативно-разыскных мероприятий составлен правильно. А вот дальше неувязочка. Сколько таких, как ты, Иванова? Одни на мониторинге сидят, другие не хотят иметь дело с полицией. Значит, свидетелей у них нет. Только ты. Маньяка очень трудно вычислить. Ибо логика его непонятна. Он точно хотел тебя изнасиловать?

– Ну а что еще? Он же меня в снег повалил, шубу рванул, так что я без пуговиц осталась и без пояса.

– Может, просто хотел нанести удар ножом и понимал, что шуба – это препятствие… Как ее убили? Ту женщину?

– Леша, я не в курсе подробностей. Ну, под каким соусом я бы стала их выведывать? Эта Сергеева на меня и так уже уставилась, как на врага народа.

– Кто? Сергеева?

– Ты ее знаешь?

– Убийственная логика обывателя: если человек работает в полиции, то он непременно знает всех остальных сотрудников полиции. Во всем огромном городе. Да просто забавно: моя супруга по первому мужу Петрова. Ты Иванова. По нынешнему своему мужу. А теперь еще и Сергеева к вам добавилась.

– Распространенные фамилии, и что?

– Но ситуация, согласись, далеко не банальная. Ладно, я буду думать. Исходники есть. Ты будь на связи.

– Только ты, Лешечка, быстрее, пожалуйста, думай. Пока мы с Любкой на карантине сидим. А то она на английский ходить собирается. Через парк.

– Я скоро позвоню, – и Градовы дали отбой.

– Уф! – Людмила положила на столик смартфон и перевела дух. – Сразу легче стало. Выговорилась.

– Хорошо, когда есть друзья, правда?

– Вместе мы его быстро поймаем, – самоуверенно сказала она.

– Особенно ты, находясь на карантине, – усмехнулся муж.

– А что? Сейчас вся информация есть в Инете. Вы мне только исходники дайте, – повторила она слова Градова.

И опять супруг посмотрел на нее с печалью. Словно чувствовал, что ближайшие две недели будут жарким даже после того, как у него самого жар спадет.

На этот раз пес меня прекрасно понял. После того, как я поговорил с его хозяином. Вышло это спонтанно. Мы вместе зашли в лифт. Я спускался в магазин, который находится в нашем же доме, а сосед вернулся с работы пораньше. И мы оказались в одном лифте.

Я увидел в мутном зеркале его отражение. Выглядел он неважно: щеки ввалились и вместе с острым, как орлиный клюв, подбородком заросли щетиной, глаза какие-то ненормально блестящие, взгляд бегает. Он был похож на огромную больную птицу, некогда хищника, а теперь добычу для своих же сородичей. Мне его даже жалко стало. Что-то не то с человеком творится. Он буркнул:

– Здрасьте.

А я промолчал. Лифт тронулся, мы были вдвоем. И тут я не удержался:

– А собачка ваша без вас воет.

– Войдите в мое положение: я весь день работаю.

– Но я-то тоже работаю! Только дома. И мне она мешает.

– Но что я могу сделать?

– Избавиться от пса.

– Каким образом? Усыпить его? – В его голосе была издевка. – Я к нему очень привязан. Это единственная живая душа, которая радуется, когда я возвращаюсь домой.

– А ваша девушка?

– Какая девушка? – удивился он.

– Женщина, с которой вы живете. Она ведь ваша жена?

– Ах, жена… Само собой, она тоже радуется.

– А мне вот так не показалось.

– Вы ее с кем-то видели? – враз насторожился он. – Вы ведь тоже гуляете в парке. Она там с кем-то встречается?

– Делать мне нечего, как следить за чужими женами, – проворчал я. – Просто бабы все, как одна, – стервы. И ваша жена вас тоже обманет. Собачку свою вы ей зря доверяете.

– Войдите в мое положение, – повторил он.

И я вошел. То есть вышел, потому что лифт приехал на нужный этаж. Но поскольку мы были соседями, то он тоже вышел. Теперь мы стояли у лифта. Вдвоем.

– Слышите? – насторожился я. – Она воет!

– Я ничего не слышу, – насмешливо сказал сосед. – У вас, похоже, слуховые галлюцинации.

– Хорошо, я вам ее запишу на диктофон. Как она воет в ваше отсутствие.

– У вас какие-то проблемы? – Он бросил на меня внимательный взгляд.

– Да: ваша собака.

– Ну, это не проблема.

– По сравнению с вашей женой – да.

– Мне не нравятся ваши намеки. – Он нахмурился. Я отметил, что у него необычайно живая мимика. А раньше мне мой сосед казался каким-то заторможенным. С ним явно что-то происходило.

Я почувствовал, как у меня заныла голова. Мне не нужны чужие проблемы.

– Это не намеки, – сказал я через силу, потому что головная боль усиливалась: собака выла. А ее хозяин упрямился. И не хотел войти в моё положение. – Жена вам изменяет и скоро бросит. У нее вид, как у женщины, созревшей для измены. Она вас еле терпит. Когда вы вместе, она смотрит не на вас, а в свой гаджет. Причем неотрывно.

– Сейчас все смотрят в гаджеты, а не друг на друга.

– Не все, – возразил я. – Бывает, что люди женятся по любви. Но это не ваш случай.

– Я вижу, вы большой знаток женщин. Что ж… Это не ваше дело, понятно? – сказал он грубо.

– Да, но что касается собаки…

– Да пошел ты…

Он оттолкнул меня и достал из кармана потрепанной зимней куртки ключи от своей квартиры. Я покачнулся, но на ногах устоял. Меня охватило отчаяние. Он высокий и далеко не хлюпик. Это лишь видимость, что мой сосед ботаник, неспособный дать отпор обидчику.

Подать на мужика в суд? За что? За собаку, которая воет? Встречный вопрос: почему вы живете без регистрации, хотя бы временной? Хозяева квартиры не хотят платить налоги. Я, конечно, могу переехать, но где я найду хозяев, которые хотят платить налоги?

Проблема в том, что я хочу жить именно в этой квартире. Почему это я должен уступать, а не он? И где гарантия, что мои новые соседи тоже не заведут собаку?

Я так и стоял, думая о том, что же мне делать, а сосед меж тем прошел к своей двери и открыл ее. На пороге он обернулся:

– Воет, говорите? – И вдруг он мне подмигнул.

Он! Мне! Подмигнул! И я понял, что он издевается. И пошел вечером в парк. Я решил начать с женщины, потому что с псом опять отправилась гулять она.

И на этот раз собака молчала. Она… Она убежала! Бросила хозяйку, когда я на нее напал. Я понял, что женщинам доверять нельзя, когда дело касается собак…

Я вспомнил… В этот момент я все вспомнил! Как меня били и за что. Я понял, что делаю поздно вечером в этом парке. Я мщу. А при чем здесь хозяйка пса, который воет за стенкой?

В самом деле: при чем?