Любовь и страхи Марии

Глава четвертая

Мария шла медленно, ей было тяжело делать каждый шаг. Невероятная усталость сковывала движения. Поднялась с трудом на свой этаж, открыла дверь и сразу же села на стул. Она даже не могла раздеться. Из комнаты Даши доносились звуки музыки, мелодия была похожа на те, что Мария слушала в молодости: все возвращается. Дочь вышла в коридор и скептически посмотрела на часы. Она выглядела заспанной, хотя и была одета: рубашка в клеточку, потертые рваные джинсы – так было модно. Мария, конечно, не одобряла выбор дочери. Дашка выглядела словно оборванка, но так одевались все ее подруги, когда не ходили в школу. В обычной, «школьной» одежде Даша выглядела совсем ребенком, но уже стремилась казаться старше. Все дети смешны в своем стремлении повзрослеть.

– Мам, можно извечный вопрос: где ты была? Опять маньяк? – иронично оглядев мать, спросила Даша. Она действительно долго ждала Марию и уснула лишь случайно, даже не разделась.

Мария зарыдала.

– Мам, что случилось? Ну что случилось? Ну, мам! Почему ты опять плачешь? – Даша встревожилась.

– Доченька… Ну почему все женщины такие слабые? И почему мужики такие подонки?..

Даша обняла ее. Марии никогда не хотелось внушать дочери такие вещи, но сейчас она просто не отдавала себе отчета в том, что выкрикивала, судорожно сжимая Дашину руку. В прихожей горел тусклый свет, музыка настойчиво напоминала Марии о далеких временах, когда она еще строила радужные планы, мечтала о хорошей семье, детях…

– Мама, не плачь. Я же с тобой, – пыталась утешить ее Даша, но Мария расплакалась еще сильнее.

– Тебе давно пора спать. Да ты и спала, как я вижу, – Мария говорила сквозь слезы.

– Но ты плачешь, мам! – Даше было очень жаль мать, она не знала, чем может ей помочь. Оставлять ее плачущей в прихожей девочке не хотелось.

– Я уже почти успокоилась. Иди в свою комнату. Я не буду больше плакать. Честно.

– Обещаешь? – Даша недоверчиво посмотрела на мать.

– Обещаю, дочка.

Даша ушла. Мария еще некоторое время сидела в прихожей, закинув назад голову. Ей было противно вспоминать о Соколове. Потом она прошла в свою комнату и долго еще смотрела в окно, из которого была видна часть темной рощицы. Заснуть быстро ей не удалось. Марию бил озноб, мешали обрывки тревожных мыслей.

Она даже решила не спать всю ночь. Достала с книжной полки толстый том. Давно уже хотела прочесть роман, который ей советовала подруга, но сосредоточиться на чтении не смогла, думала о своем, но спустя час все-таки уснула, так и не выключив свет в комнате. Книга осталась лежать открытой на первой странице.

Несмотря на то что уснула Мария довольно поздно, она легко поднялась в семь утра. Утро вечера мудренее… Казалось бы, утром она должна была успокоиться, но тревога нарастала. Мария думала о Соколове: теперь ей стало ясно, что все-таки именно он хотел убить ее. Он уголовник. Доказательство: наколка на руке. Она сама вчера ее видела. Теперь Мария удивлялась, как ей мог понравиться рецидивист. Нет, она не могла сказать, что была в него влюблена, но порой он казался ей мужественным. Ей даже не хотелось верить в то, что он на нее нападал в злополучном подземном гараже. Мария считала, что преступник не может измениться и стать добропорядочным человеком. Соколов жесток, ему все равно, что он заставляет ее страдать, ему даже доставляет это удовольствие, как настоящему садисту. Иначе зачем он вчера разыгрывал этот дурацкий спектакль в роще?

Мария прошла на кухню, приготовила завтрак для Даши: нарезала хлеб, сделала тосты, достала из холодильника конфитюр и пожарила яичницу. Когда дочь проснулась, ее ждал на столе горячий завтрак. Она щурилась от яркого солнца, освещавшего кухню.

– Привет, мама! Ты выспалась? – спросила Даша, усаживаясь за стол.

– Да, Дашенька. Все хорошо. – Мария положила ей в тарелку яичницу. – Ешь, пожалуйста, и никуда не торопись.

Мария была бледна, глубокие темные тени лежали под глазами – весь ее вид говорил о страдании и страхе.

Она позавтракала вместе с Дашкой, потом помогла ей собраться в школу, поцеловала на прощание.

– До свидания, доченька. Береги себя.

– До свидания, мам.

Наконец Даша ушла. Мария сразу же бросилась к телефону. Валерий уже должен был вернуться домой. Он совсем не против того, чтобы Мария звонила ему в критические моменты. Мария не обратила внимания на то, что на автоответчике новая запись…

– Алло, Валера? Валер… Ты сказал, чтобы я в случае чего не стеснялась позвонить… В общем… Соколов и есть мой убийца… Сегодня ночью он выследил меня в темноте, угрожал пистолетом… И практически отрепетировал заталкивание меня в багажник. Все это было так страшно!

Валерий ждал звонка Марии. Он с самого утра поглядывал на телефон. В загородном доме, кроме него, находился только Михаил. Телохранитель Марии пил чай с печеньем. Выглядел он вполне умиротворенно. Насторожился лишь, когда понял, кто звонит его боссу.

– Говоришь, Соколов… Странно. А какие у него могут быть мотивы? – задумчиво спросил Валерий.

Он расхаживал по комнате. Миша допил чай и смотрел на него вопросительно. Телохранитель спокойно ждал указаний и не сомневался в том, что они последуют.

– Мотивы? Да, теперь мне понятны и мотивы… Он просто меня пугает… Он знает, что я его боюсь, и испытывает от этого явное наслаждение. Поэтому он и не спешит меня убивать… Поэтому он и не додушил меня тогда на стоянке. Постой, я же не рассказала тебе об этом! – услышал Валерий.

– Да, кстати, что произошло? – спокойно спросил Марию Валерий.

И Мария рассказала ему о встрече в ресторане. О Гринфельде и его теории, о реакции на нее Соколова, о том, как она безуспешно пыталась вывести маньяка на чистую воду. Когда она дошла до того, как ее пытались задушить на автостоянке, голос ее задрожал. Валерий выслушал ее спокойно. Даже не вставил ни одного слова в монолог Марии. Это ее удивило.

– И вот Соколов разозлился на меня, решил помучить. Вчера ждал меня у рощицы, заламывал руки, требовал денег, угрожал, что положит меня в багажник своей машины и увезет. Потом говорил еще какие-то гадости, – Мария едва могла сдержать слезы.

– И отпустил? – Валерий был явно удивлен.

– Да. Он издевается надо мной, – резко ответила Мария.

– Мы, кстати, по фамилии и имени разыскали тут его адресочек…

– Дай-ка я запишу на всякий случай.

Она записала адрес Соколова, посмотрела в окно: шел дождь. Он зашелестел по асфальту, застучал по крышам, двор стал серым и невзрачным. Мария вздохнула. Похоже, ясные солнечные дни заканчивались. Но если бы ее заботило только это…

Валерий задумался. Пауза затянулась на довольно длительное время.

– Ну что ж, – наконец произнес он, – раз ему так нравится пугать…

– Вот именно – нравится, – перебила его Мария, – очень нравится. Он настоящий маньяк!

– Значит, и мы его пугнем, – угрожающе сказал Валерий и пристально посмотрел на Михаила. Тот кивнул в знак согласия.

Валерий положил трубку. Голос Марии ему нравился, он готов был слушать его бесконечно. Но сейчас было некогда. Он торопливо взглянул на старинные настенные часы, гармонично вписывавшиеся в интерьер его загородного дома. Сегодня ему надо было попасть в город как можно быстрее.

– Какие проблемы, босс? Надо кого-то припугнуть? – Михаил в любой момент был готов исполнять поручения хозяина, особенно если они были связаны с насилием. Есть такой тип людей, которые по своей инициативе не отважились бы совершить отвратительный поступок, но по чьей-то указке они легко могут избивать и угрожать. Приказ снимает с них моральную ответственность за поступок. Словно бы и не они вовсе избивают и калечат.

Таким и был Михаил, человек огромного роста и недюжинной силы. Решений он принимать не умел. Он никогда бы не стал настоящим боссом – для этого нужны другие качества. Но он еще много лет назад безошибочно научился находить тех, кто давал ему точные указания. Он всегда с гордостью докладывал о своей работе хозяину, и такая жизнь его вполне устраивала. Вознаграждения он не ждал, но никогда не отказывался от него. Требовал не так много, и его услугами рады были воспользоваться и те, кто занимался большим бизнесом, и те, кто рвался в политику. Однако Михаил привык к Валерию и на все предложения со стороны отвечал отказом.

Валерий даже не подозревал, насколько жестоким был его помощник. С эти парнем он был знаком много лет, но никогда не интересовался, как Михаил справляется с его поручениями.

Верзила уже собирался идти и громить кого угодно. Лишь бы приказали.

Днем на автостоянке торгово-развлекательного комплекса никем не замеченный появился мужчина в длинном черном плаще. Он прошел мимо охранников, пряча лицо в высокий воротник. Это был Соколов. Охранники были заняты беседой. Они наверняка узнали бы маньяка, который хотел задушить женщину пару дней назад. Но утром один из них приехал на новой машине, и все были увлечены обсуждением достоинств автомобиля.

Соколов вел себя, как сыщик. Он ходил по подземной стоянке, по тому самому месту, где случилось нападение на Марию. Порой он нагибался, садился на корточки… Что-то искал…

За одной из колонн стоял человек, укутанный в темный шарф. В его руках была фотокамера. Он уверенно и быстро снимал каждое движение Соколова.

Наконец Соколов подошел к другой колонне и, присев около нее на корточки, отодвинул в сторону совочек с метлой и начал рыться в куче сметенного мусора…

Незнакомец заснял каждое его действие, но успел скрыться до того, как Соколов поднял голову.

Соколов завернул что-то в бумажку и, видимо, был доволен своей находкой. Со стоянки вышел улыбаясь. Мимо охранников прошел спокойно, почти не пытался спрятаться. Они не заметили его.

После разговора с Валерием Мария попробовала снова начать читать роман, но ничего из этого не вышло. Бросила книгу в кресло. Ей было досадно: ничто не могло отвлечь Марию от тревожных мыслей.

Она заварила чай, выпила его прямо в постели и уснула. Так и проспала бы весь день безмятежно, без снов, но ей позвонили на домашний телефон. Не туда попали. И тут Мария заметила запись на автоответчике. Услышав угрозы, которые произносил голос Витька, она схватилась за голову: «Ну сколько можно? Что им всем от меня нужно? Когда все это закончится?»

Дождя за окном не было, и Мария решила прогуляться. Она вышла из дома, но в машину не села, пошла пешком. Бродила долго, никакой определенной цели у нее не было. Ей очень не хотелось оставаться одной, даже в своей собственной квартире. Она заходила в людные магазины, делала вид, что рассматривает одежду, книги. В действительности же ей ничего не хотелось покупать. «В центре города трудно убить человека», – размышляла Мария и ужасалась своим мыслям, но ни о чем другом она думать больше не могла.

В пять часов вечера Мария решила вернуться домой. Даша уже точно должна была прийти из школы. Дольше в городе Марии не хотелось задерживаться. Поздние возвращения домой не входили в ее планы. «Теперь я должна приходить не позже семи вечера», – решила Мария.

Даша переоделась и уже разогревала ужин на кухне. Мария улыбнулась: дочь давно уже была самостоятельной. Ей часто приходилось оставаться дома одной, когда Мария брала на себя больше вызовов на работе. С ней уже можно разговаривать, как со взрослой, – последние две недели беседы с Дашей даже успокаивали ее немного. Вот и сейчас за ужином они говорили о «взрослых» вещах. Речь зашла и о Соколове. Мария разливала чай по кружкам.

– С одной стороны, он вселяет в меня страх и ужас… С другой – заботится и беспокоится обо мне, – сказала она Даше.

– Он говорил со мной…

Мария застыла на месте, она была ошарашена этим известием:

– Вот так новости! Опять? Когда?

– Мы с ним встречались, – насупившись, произнесла Даша. Она предчувствовала реакцию матери – ничего хорошего ждать не следовало.

– Почему ты не сказала мне об этом сразу?

– Потому что ты в прошлый раз так на меня накинулась за то, что я открыла ему дверь, вот я и подумала – лучше не говорить. Ты опять будешь кричать и плакать. Мама, ты вообще в последнее время ведешь себя очень необычно. Нет, ну я понимаю, с тобой происходят страшные вещи, но мне кажется, что ты не видишь ничего, кроме своего страха. Не хочешь видеть. Ничего не замечаешь и ведешь себя, как маленькая.

– Я не зря накинулась! О чем вы говорили? – Марию всерьез обеспокоило сообщение Даши. Она отодвинула кружку и внимательно, требовательно посмотрела на дочь.

– Соколов мне сказал, что сначала, когда познакомился с тобой в лесу, он относился к тебе легко, хотел с тобой поразвлечься и забыть… А когда он понял, что тебя надо защитить от какой-то опасности, он обнаружил, что испытывает к тебе совсем другие чувства. – Даша говорила серьезно, медленно подбирая слова. Ей еще не все было понятно во взаимоотношениях взрослых людей, а Соколов воспринимал ее как равную, и ей это, конечно, льстило…

– Да что ты говоришь?! Интересно, какие же чувства этот маньяк стал ко мне испытывать? – скептически посмотрев на Дашу, спросила Мария.

– Ну, он захотел заботиться о тебе.

– Вот лжец! Вот гаденыш! – выкрикнула Мария, как будто Соколов находился тут же на кухне и принимал участие в их с Дашей беседе.

– Нет, мам, никакой он не лжец и не гаденыш. – Она опустила глаза и, выдержав паузу, почти торжественно произнесла. – Он принц, мама…

– Принц?! Никогда не думала, что принцы могут сквернословить и оставлять синяки на руках!

Мария закатала рукава халата и показала Даше синяки. Она хотела высказаться и по поводу черных пятен на шее, но дочь смотрела на нее так укоризненно, что Мария остановилась. Может быть, она на самом деле что-то не понимает? Или страх мешает понять ей? Дашка, двенадцатилетняя девочка, видит и знает больше. Нет, это невозможно. Абсолютно невозможно.

– Могут, мама…

– Ты что, очумела? Ты что, сама в него втюрилась, что ли? Отвечай, он тебе нравится? – Эта догадка испугала Марию.

А Даша ничего не ответила матери. Она допила чай и поставила кружку в раковину.

– Ну все, приехали! Ты что, совсем дура? Ты понимаешь, что тебе двенадцать лет? – весело спросила Мария.

– Понимаю, – не глядя на мать, ответила Даша.

– А он, видимо, не понимает! – Мария была возмущена, она взяла телефонную трубку, но потом, немного подумав, положила ее.

Даша ушла в комнату, включила телевизор, поискала какую-нибудь интересную передачу, но ни одна не понравилась. Тогда она села в кресло, где несколько дней назад корчился от боли Соколов, взяла книгу, которую пыталась читать Мария. Ее увлекли первые страницы. С матерью разговаривать было бесполезно: «Вбила себе в голову, что дядя Саша – убийца, и ничего не замечает. А он ее любит, это же видно!» – думала Даша.

Мария тем временем собиралась куда-то, несмотря на свое решение не ходить поздно вечером… Она зашла в комнату, взглянула на дочь, которая явно на нее была рассержена. Затем заколола волосы и мельком посмотрела в зеркало. Сейчас ей было не до красоты. Даша все это время не отрывала от матери недоуменного взгляда. Она сидела в кресле с книгой в руках.

Заметив, что Мария куда-то собирается, Даша удивилась и испугалась: «Ну куда же ее несет посреди ночи?» Даша вышла за матерью в прихожую, та быстро накинула куртку.

– Мам, ты куда? – изумленно спросила Даша, она не ожидала, что разговор о Соколове закончится таким образом. Меньше всего ей хотелось, чтобы мать ушла в ночь из дома.

– В милицию! – уверенно заявила Мария.

– Зачем? – Даша не понимала порыва Марии: ведь ничего такого не произошло, зачем милиция? Ей было ясно, что дядя Саша не маньяк, а мама – взрослая женщина, а не понимает, что она просто ему нравится.

– Затем! – Мария резко застегнула молнию на куртке, проверила пистолет в кармане брюк.

– А маньяк? Подожди хотя бы до утра! – попросила ее Даша, но понимала, что мать вряд ли послушает ее.

Мария накинула шарф и вышла из квартиры, резко хлопнув дверью.

Что ей оставалось делать в этой ситуации? Маньяк Соколов уже подбирался к ее ребенку. Она быстро спустилась по ступенькам вниз. Ей совсем не было страшно. Сейчас ее вел материнский инстинкт – самый сильный из всех существующих на земле. Мария поняла это, когда в роддоме ей показали впервые маленькую рыжеволосую девочку. У нее были розовые пухлые щечки. Марии сразу же захотелось обнять ее, крепко к себе прижать и никогда никому не отдавать. Она защищала ее от всего мира, который не всегда добр к человеку. Даша выросла. Казалось бы, все должно измениться, но нет, за эти годы материнский инстинкт окреп, любовь к ребенку выросла. К тому же Даша в последние годы стала еще и ее лучшим другом. Только вот насчет Соколова девочка ошибалась…

– Сейчас ты у меня попляшешь! – шепотом угрожала Мария человеку, которого рядом с ней не было. Ей хотелось крикнуть, чтоб он услышал ее, но это было невозможно.

Мария решительно достала пистолет, выставила его перед собой и бесстрашно пошла через темную рощу… Преодолела Мария ее стремительно, не оборачиваясь бежала по узкой извилистой тропинке. Фонарь по-прежнему не горел, свет в окнах дома погас. В кромешной темноте бежала Мария. Наступил страшный момент, она только в кошмарных снах видела, как кто-то угрожает ее дочери, скрывала этот страх много лет. С рождением ребенка в душе женщины появляется тревога – и уже никуда не уйти от нее. Это навсегда. Эта тревога дремлет, подолгу не дает о себе знать, и лишь порой, когда какой-либо внешний сигнал будит ее, мать лишается страха за свою собственную жизнь, она уже готова совершать безумные поступки.

Мария вышла на одну из небольших улочек. Тусклый свет фонаря едва освещал дорогу. На улице не было ни одного человека. В такое позднее время редко встречаются прохожие…

Мария решительно и бесстрашно шла, размахивая пистолетом.

– Ничего… Сейчас ты у меня попляшешь… Если никто не может нас защитить, я сама прекрасно с этим справлюсь, – угрожала она Соколову.

Внезапно из-под ее ног разбежались кошки. Мария, услышав противный визг, вздрогнула, но не замедлила шаг. У нее была конкретная цель, и ничто не могло бы остановить ее в эту ночь. Она шла наугад по темным улицам и удивлялась тому, как хорошо ориентируется в ночном городе.

Войдя в гулкий темный подъезд, Мария сверилась с адресом, записанным на бумажке, и решительно поднялась по лестнице на второй этаж.

На лестничной площадке не было света… Остановившись около нужной квартиры, Мария громко постучала. Никто не открыл, и она еще раз резко постучала.

Соколов стоял за дверью. У него в руках тоже был пистолет. После того как Мария постучала второй раз, он еще немного выждал. Прислушался. В подъезде было тихо.

– Кто там? – осторожно спросил Соколов.

– Это я, – услышал он тихий женский голос.

– Кто?

– Мария.

Услышав это имя, Соколов открыл дверь, не включая свет. Он спал перед приходом Марии и успел накинуть только тонкий шелковый халат. Соколов удивился: что могло привести ее в такое время? Спокойно опустил пистолет в карман халата.

– Мария?.. Что случилось? – спросил он заспанным хриплым голосом.

В полумраке Мария без слов приставила к его волосатой груди пистолет, другой рукой она потянула за ручку двери. Дверь хлопнула, раздался щелчок замка.

– А теперь послушайте! Или вы оставите мою дочь в покое, или я сейчас прострелю вам эту вашу жидкую цигеечку, понятно? – Ей казалось, что ее слова прозвучали достаточно угрожающе.

Соколов спросонья смотрел на Марию, не понимая, что происходит. При чем тут дочь Марии? Что заставило прийти эту женщину в его квартиру ночью с пистолетом и угрожать ему?

– Дочь? Какую дочь?.. – Соколов помотал головой, словно желал проснуться.

– Не валяйте дурака! Я вас предупредила! – Мария крепко сжала пистолет, готовясь выстрелить, если Соколов тронется с места. Но тот неожиданно широко улыбнулся. Мария не ожидала этого – рука с пистолетом как будто сама по себе опустилась. Тело не подчинялось Марии.

В этот момент Соколов вдруг подхватил Марию на руки и понес в комнату.

– Что вы делаете? Прекратите! Что вы делаете! – Мария пыталась сопротивляться.

В комнате горела лишь ночная лампа на тумбочке возле огромной кровати. Соколов внес Марию в спальню и положил ее на постель. Мария, изумленная таким ходом событий, попыталась оттолкнуть его.

– Что вы делаете! Прекратите! – кричала она, но Соколов только крепче прижимал ее.

Марии удалось освободить руку, и она приставила к груди Соколова пистолет. Она ненавидела все: его мерзкий скользкий халат, его глаза, руки, волосатую грудь… Но стоило ей представить себе, что она выстрелит и на халате проступит красное пятно, как ее охватил страх. Соколов наклонился над Марией, не обращая внимания на ее пистолет. Достал свой и приставил его к груди женщины.

– Тихо… Помолчи. Теперь моя очередь диктовать условия, – приглушенно сказал Соколов.

– Вы что, не понимаете?.. Я же вас сейчас застрелю…

– Твоя игрушка – туфта, можешь ее выбросить. – Он прищурился.

Напряжение нарастало. Мария чувствовала, как все тело ее пульсирует. Два пистолета. Мужчина и женщина на большой кровати. Соколов, не выпуская пистолет, склонился над лицом Марии и поцеловал ее в губы. Долго, словно и не собирался оторваться. Через некоторое время Мария уронила пистолет и закрыла глаза. Ее тело уже не знало ни страха, ни тревоги. Она была свободна…

Соколов видел перед собой удивительную женщину, внезапно открывшуюся ему. Едва он притронулся к ней – и ушла ее агрессия. У нее своенравный характер. Такие женщины не могут быть не страстными!

Мария же была как будто во сне, ей казалось, что все это нереально: просто так не могло и не должно быть. Когда она очнулась, увидела большую спальню, картины с морскими видами на стенах, пастельного цвета обои – все было настоящим. Халат Соколова лежал на полу, ее смятая одежда – рядом с ним, у кровати – два пистолета. Словно бы она оказалась в театральных декорациях, но нет… так не было! С ней произошло что-то странное, пугающее и в то же время необыкновенно сказочное…

Мария схватилась за голову, простонала что-то невнятное. Соколов улыбнулся ей. Они лежали рядом. Он обнимал Марию и тихонько посмеивался. Он заметил растерянность Марии, и она понравилась ему еще больше.

– Что я наделала?.. Господи, что я наделала? – повторяла Мария, глядя в потолок. – Я ведь знаю, что вы хотите меня убить. Играете со мной, как кошка с мышкой. Разрушили всю мою жизнь… Я боюсь своей тени. Я не могу выезжать на вызовы к детям только потому, что стемнело на улице! Я никогда такой не была! Вы меня унизили и раздавили… И при всем при этом я позволила себе пойти с вами на интимную близость… – Мария покраснела. Она не знала, как лучше определить то, что с ней происходило несколько минут назад.

Собеседник молчал. Ей это не понравилось, и она тревожно оглянулась… Соколов мирно спал.

Мария неслышно приподнялась, заглянула вниз и увидела около кровати два пистолета… Убедившись еще раз, что он спит, свесилась с кровати и потянулась к пистолетам… «А вдруг он сейчас проснется?» – испуганно подумала Мария. Она двигалась предельно осторожно. Вот она уже накрыла их… и в эту же секунду резким движением Соколов перехватил ее руку.

– Нет. С твоего позволения, эти двое будут ночевать под моей подушкой, – сказал он, укоризненно взглянув на нее. В полумраке Мария казалась совсем молоденькой девушкой. Выглядела Мария испуганной – ее застигли врасплох. Она закусила губу, Соколов вновь улыбнулся ей, показывая всем своим видом, что никогда больше не причинит ей вреда.

Взяв оба пистолета, Соколов засунул их под свою подушку, перевернулся на живот и закрыл глаза.

– Скажите, зачем вы меня преследуете? – спросила Мария. Она лежала совсем близко, смотрела на подушку Соколова. Как бы достать эти чертовы пистолеты?..

– Хочу убить, – сквозь сон ответил Соколов. Как же она ему надоела со своими маниями…

– Тогда почему не убиваете?

– Хочу поиграть с тобой… Мне так нравится, – со смехом ответил Соколов.

– И в эту игру входит спать с жертвой? – Мария тяжело вздохнула.

Соколов ответил не сразу.

– Не знаю… Мне просто хотелось попробовать тебя, пока ты живая, – говорил он, не открывая глаз.

Ему невыносимо хотелось спать, а Мария задавала вопросы – могла бы и утром спросить, нет, ей не спится, глупой. Но вот, вроде бы притихла…

Между тем Мария размышляла… Она с ужасом понимала, что ей хочется быть с этим человеком, и в то же время боялась его игр… Что он задумал? Мария понимала, что попала в какую-то дурацкую ситуацию по своей вине: зачем она пошла к Соколову посреди ночи? Что ей в взбрело голову?

«Так… Что он говорит? Попробовать, пока я живая. Ну конечно, кому я мертвая нужна? Это же нормально для настоящего маньяка: попробовать перед тем, как убить. Что теперь со мной будет?» – думала Мария, глядя в потолок. И тут ее поразила страшная догадка. Она даже подскочила на кровати. Ей нужно было бежать… Мария тихонько опустила ноги на пол, но Соколов быстро повернулся к ней.

– Ты куда собралась? – с этими словами он резко притянул Марию к себе.

Ей было не вырваться.

– А теперь, когда вы попробовали, вам уже не нужно, чтобы я оставалась живая? – шепотом спросила Мария.

– Нет, еще нужно… Поживи… Мне понравилось, – засмеялся Соколов.

Мария прислушивалась к его словам. «Надо же! Смилостивился. Разрешил мне пожить, сволочь, – думала Мария, пытаясь рассмотреть комнату. – Как он может? Хотя что можно ждать от маньяка… Но как я смогла… быть с ним? Что случилось? Почему я здесь?» Ее раздражала обстановка вокруг: все было чужим, страшным, но больше всего раздражал владелец квартиры.

– Если не трудно, потуши, пожалуйста, свет, – пробормотал Соколов.

Мария выключила свет и сказала:

– Спокойной ночи…

– Спокойной ночи, – отозвался Соколов, – и спи давай. Никуда ты отсюда не убежишь.

Мария лежала молча, но уснуть не могла. По ее гладким бледным щекам бежали слезы, хотя плакать здесь и сейчас ей совсем не хотелось. В комнате были плотно задернуты шторы, и оттого совсем темно.

– Скажите, а вы точно меня сегодня не убьете? – спросила Мария полушепотом.

У нее не хватило бы сил бежать. Тело обмякло и почти не слушалось Марию…

– Не убью…

– А вдруг убьете?

– Клянусь… Говорю тебе это как главный подозреваемый из твоего списка…

– Какого списка? – Мария насторожилась.

Соколов промолчал. Пауза показалась Марии мучительной. Промелькнули подозрения… Она не сразу решилась спросить, но все-таки задала вопрос, ответ на который был уже для нее очевиден:

– Вы что, рылись в моей сумочке?

Соколов ничего не ответил. Он уже спал. Мария включила яркий свет. И только в этот момент хорошо разглядела Соколова: все его тело было изуродовано синяками. Повсюду – ссадины, следы от побоев…

– Что с вами? – Она почти кричала.

Соколов ответил сквозь сон, медленно подбирая слова:

– Приходил какой-то терминатор. Сказал, что от тебя. Я открыл, а он меня и отметелил… Можно я посплю? – простонал он.

Мария тяжело вздохнула, вспомнила, как она вошла в кабинет Гринфельда, а он ее хотел послать подальше. Это Миша. Телохранитель… Терминатор… Мария пыталась разобраться в сложившейся ситуации, но ничего не получалось: только начинал распутываться клубок, как снова что-то мешало ей понять… Так она и уснула, не разобравшись. Сон неожиданно пришел под утро.

Спала она спокойно, видела радужные сны, как будто явившиеся к ней из детства. Она сидела с сестрой и родителями возле реки. Проплывали теплоходы, ярко светило солнце. Болтали о каких-то пустяках. Никто никуда не спешил. Никаких терминаторов и убийц, никаких страхов. Только покой и безмятежность. Потом Мария плыла на корабле, и рядом с ней кто-то был, она не могла разглядеть лица своего спутника… Но она точно знала, что он не убийца. Ей снилось, что все уже позади. Даша сидела в кресле-качалке, подмигивала Марии и что-то радостно кричала, но слов Мария так и не разобрала…

Но даже во сне Мария понимала, что покой – это всего лишь мечта…

Обе стрелки на часах замерли на цифре «двенадцать». Мария проснулась. С недоумением и испугом огляделась и… обнаружила себя в большой кровати. Чужая спальня. Чужой дом. Ни одного звука в нем, кроме назойливого тиканья часов на стене. Она заметила записку на прикроватном столике: «Я на работе. Если уйдешь – запри дверь». Почерк мелкий – все слова в одной строчке, под ней стрелка, ведущая к ключу. Рядом с ключом лежал пистолет Марии. Она взглянула на часы: большая стрелка подползла к цифре «три». Мария в ужасе схватила трубку телефона и набрала номер.

– Дочка, как ты? Я тут… – Мария замялась.

Даша ответила ей спокойно, как будто бы ничего не произошло:

– Мам, все нормально!.. Думаешь, я не в состоянии завтрак себе приготовить? Я же взрослая, я все понимаю.

– Что ты понимаешь?! Почему не в школе?!

– Потому что сегодня нет занятий.

– Ах так? – немного успокоилась Мария. – Ну ладно, я скоро буду…

Положив трубку, Мария снова упала на подушку и закрыла глаза…

– Понятно, – пробормотала она.

Ей было больно, стыдно и обидно… С ней играли, ее завлекали. «Что он говорил вчера? – вспоминала Мария. – Что-то о том, как он хотел попробовать меня, пока я жива. Как все это глупо и страшно. Почему я не убежала? Не смогла…»

За окном слышны были сигналы автомобилей. Мария открыла глаза и еще долго вспоминала все, что с ней произошло накануне: бежала по темному ночному городу к Соколову, хотела убить его… Мысли были тревожными. Она снова взяла трубку и набрала номер.

– Гринфельд?..

– Привет, Мария! – радостно ответил Гринфельд.

– Нам надо встретиться… У меня новый поворот в отношениях с моим убийцей…

– О боже, если бы ты знала, Маша, как ты замучила меня своим убийцей! Ну что ж, приезжай. Я сейчас дома. – Менее всего Гринфельду хотелось обсуждать мотивы убийцы… Его не радовало желание Марии приехать.

Тем не менее он пошел в ванную комнату, чтобы побриться. Ванная у Гринфельда была просторной, на полочках стояли гели для бритья, дезодоранты, несколько флаконов туалетной воды – все это добро занимало много места, как у какой-нибудь красотки, тщательно ухаживающей за собой.

Гринфельд долго приводил себя в порядок. Потом прошел в спальню, достал из гардероба один из своих лучших костюмов. Собственно, не только из-за Марии он наряжался. Во второй половине дня Гринфельд был приглашен на торжественный прием, но, в принципе, он мог привести себя в порядок немного позже… «Не встречать же Марию в халате?» – оправдывался Гринфельд, но, будучи психиатром, понимал, что это всего лишь отговорка: ему хотелось произвести на нее впечатление… Отглаженный костюм сидел на нем безупречно.

Мария явилась, запыхавшись. Видно было, что она чуть ли не бежала. Поздоровалась с Гринфельдом только после того, как отдышалась. Она была совсем не накрашена, в мятых брюках, куртка немного запачкана, но, видимо, Марии не было никакого дела до своего внешнего вида. Зная Марию, Гринфельд понимал: что-то опять случилось, и довольно серьезное. Но потом, присмотревшись внимательнее, отметил, что она все-таки неплохо выглядела. Выспавшаяся, не бледная, как обычно в последние недели. Гринфельд пригласил ее в свой кабинет. Психиатр гордился этой комнатой. Недавно над ее интерьером потрудился известный дизайнер, который постарался зрительно увеличить пространство. Там стояла дорогая стильная мебель: кожаные коричневые кресла, большой рабочий стол, на нем лежали бумаги и медицинские журналы. Мария еще не видела кабинет после ремонта. Однако ничего не заметила, и это немного огорчило психиатра.

Гринфельд торопливо взглянул на часы и произнес отстраненно:

– У нас с тобой не так уж много времени – я приглашен на прием… К тому же я не психолог, а психиатр – я не уверен, смогу ли тебе помочь.

– Все зашло слишком далеко… Возможно, здесь нужен уже не психолог, а именно психиатр, – робко ответила Мария…

Она огляделась, села в кресло и скорбно посмотрела на Гринфельда.

– Ну что? – с профессиональным участием поинтересовался Гринфельд, отряхивая лацкан пиджака.

– Я с ним спала, – ответила Мария и отчаянно покачала головой.

– С кем?! – Гринфельд привстал и изумленно посмотрел на Марию.

– Ну с ним, с моим маньяком.

– Да?.. Ну и что? – с наигранным безразличием отреагировал Гринфельд.

Гринфельд как будто отнесся к ее сообщению без особого интереса. Он внимательно рассматривал свои запонки, сверкавшие сапфирами и бриллиантами.

– Как «что»? Я с ним спала! – Марию возмутило безразличие Гринфельда.

– Знаешь, я тут вообще никакой психиатрии не вижу. Он ведь мужчина, а ты – женщина? Почему бы вам не переспать?..

– Ты что, смеешься? Я спала с маньяком! Разве это нормально?

– Ну ты получила удовольствие? – сухо спросил Гринфельд. Он прищурился, разглядывая Марию.

– Мне кажется, это слишком интимный вопрос, – Марию смутил странный разговор.

– Как психиатр, я обязан задавать интимные вопросы, – настаивал Гринфельд.

– Я как будто только сейчас поняла, что такое быть женщиной, – ответила Мария, не глядя в глаза собеседника.

– Что ж, это совершенно нормально… А теперь посмотри, – Гринфельд вытянул вперед руку. – Ты знаешь, что это за камни? Бриллианты! Настоящие бриллианты! Ты знаешь, сколько они стоят?

– Послушай, мне кажется, ты как-то поверхност-но отнесся к моему…

– Нет, ты послушай! – довольно резко перебил Марию Гринфельд. – Чего ты от меня хочешь? Ты совершенно нормальная женщина! Ты что, сомневаешься в моем профессионализме?

– Ни в коей мере! Как ты мог такое подумать?

– Я, честно говоря, в этой ситуации только одного боюсь…

– Чего? – Мария насторожилась.

– А вдруг их украдут?.. Вломятся в квартиру – и украдут! У меня ведь ни сейфа, ничего такого в доме нет… Как ты думаешь, может, ячейку арендовать?.. Я вот о чем тебя прошу – никому об этих бриллиантах не рассказывай, ладно? Обещаешь?

Мария укоризненно посмотрела на Гринфельда. Она понимала, что поговорить с ним о чем-то важном ей вряд ли удастся. Сначала ей показалось, что Гринфельд ждал ее. Но как только она рассказала ему о «новом повороте в отношениях с убийцей», он как будто утратил к ней интерес и переключился на изучение деталей своего гардероба, словно его вдруг озаботила проблема сохранности драгоценных запонок.

Гринфельд всегда был ненормален. Мария помнила, как он берег свои вещи, как он боялся побить свою машину. Ее всегда это раздражало в мужчинах. И бедный Гринфельд за столько лет не мог понять, почему Маша не может полюбить его… Теперь пристает к ней с запонками, хотя Марии нужен его профессиональный совет. «Ничего от него не добьешься. И откуда мне пришла в голову идея бежать к Гринфельду? Чем он может мне помочь? Ему самому врач нужен!» – думала она, грустно глядя на старого друга. Тот все еще рассматривал свои бесценные запонки.

– Нашел у кого спрашивать совета. У меня нет таких дорогих ювелирных изделий, и я совсем не знаю, как арендуют сейфы. – Мария усмехнулась.

Гринфельд покачал головой:

– У меня тоже раньше не было, но теперь появились. И нет мне покоя с этими драгоценностями…

– Я пойду, – сказала Мария, поднимаясь с кресла.

Ей вспомнился Соколов, нежный и страстный… Она глубоко вздохнула: «Жаль, что он маньяк… Или это только маньяки такие… А какие?» Она не находила подходящих слов. Все казалось ей каким-то пошлым… Тем не менее предыдущая ночь была все-таки лучшей в ее жизни. Мария понимала, что правила игры, диктуемые Соколовым, усложнились. Как ей теперь с этим справиться?

В тот проклятый день, когда ее чуть не пришибло кирпичами, она как будто открыла дверь в мир, который прежде от нее скрывался. Он оказался страшен, но порой… порой в этом страшном мире на миг было лучше, чем в привычном. Она содрогнулась, когда подумала об этом.

На улице поймала такси, назвала водителю свой адрес… Она разглядывала улицы, старые дома, их парадные фасады, высокие помпезные новостройки. Город менялся год от года. Время шло… С тех пор как она гуляла здесь со своими мужем, все изменилось. И сама она уже не могла бы так безоглядно влюбиться, как тогда. Сейчас она долго сомневалась, прежде чем сделать шаг.

Вдруг в сумочке зазвонил телефон. Мария вздрогнула. Она все еще боялась звонков мобильного. Cтрах помешал ей немедленно ответить… Мария закусила губу, схватилась за сумку, но открыть ее не хватало смелости. Телефон перестал звонить, но через некоторое время снова напомнил о себе. На нее удивленно посмотрел таксист. Мария достала телефон и увидела номер детской «неотложной помощи». «Вот дура», – обругала она себя.

– Алло! – ответила Мария.

– Мария, здравствуй, это Наташа. У меня к тебе просьба. Сегодня у нас вечером некому работать.

– Я же просила…

– Я знаю. Но у нас серьезные проблемы. Кроме тебя, некому. Поможешь?

– Хорошо, – ответила со вздохом Мария.

Теперь ей придется ждать, когда ее вызовут к больному ребенку. В том, что вызов будет, Мария не сомневалась.

Она еще раз тяжело вздохнула и посмотрела в окно. Город стал незнакомым, и в этом было что-то пугающее. За каждым углом мог притаиться убийца. Смерть поджидала Марию… Она теперь была в этом уверена… Сколько ни проси отсрочки у высших сил, смерть может настичь хоть сейчас, хоть завтра – в любой момент, где угодно. Мария закрыла глаза руками. Водитель удивленно посмотрел на измученную женщину.

Вечером Марию вызвали к больному ребенку. В этот раз район был дальний, дом – сомнительный. Обычно у них не было пациентов из Текстильщиков.

Впрочем, квартира оказалась просторной, чистенькой, а родители ребенка – интеллигентными и доброжелательными.

В прихожей, прощаясь с хозяевами, Мария давала рекомендации:

– Не надо волноваться. Ничего страшного с вашей дочкой не происходит. Я рекомендую растирания, побольше теплого питья. Почаще держите ребенка на руках – пусть чувствует любовь и заботу…

– А это действительно поможет? – удивленно спросила мать.

Мария вздохнула: все родители одинаковы. Они готовы любой насморк лечить антибиотиками. Ей снова пришлось прочитать небольшую лекцию. В конце концов, вроде бы все поняли, что не надо преувеличивать опасность ОРЗ.

– Лечить, конечно, необходимо. Врача вызывать нужно, чтобы правильно поставить диагноз и исключить серьезные инфекционные заболевания, но не переусердствуйте, – посоветовала на прощание Мария.

Она вышла из квартиры, и, спускаясь по лестнице, рассматривала стены грязного подъезда. Они были изрисованы черепами и костями, пугающими зубастыми мордами…

– Вот индустрия страха-то, – поморщившись, сказала Мария едва слышно.

Уже стемнело. На улице никого не было, только откуда-то очень издалека слышны были пьяные крики. Мария вышла на улицу. Когда проходила между глухими рядами гаражей, ей снова показалось, что кто-то следует за ней. Услышав крадущиеся шаги, Мария остановилась. Преследователь тоже. Шорох стих. Мария прибавила шагу – и вновь услышала чьи-то шаги. Преследователь выдерживал ее темп. Мария подошла к ручью, ей предстояло пройти по мостику. Вдруг сзади треснула ветка – в полной тишине такой звук сродни выстрелу пистолета. Мария не выдержала, извлекла пистолет и несколько раз выстрелила назад в темноту.

Она бежала, не зная, ранила ли преследователя или нет, бежала изо всех сил, не понимая, откуда у нее взялись силы. Мария уже задыхалась, когда увидела яркие огни большой улицы. Она добежала до угла и остановилась, прижавшись к дому. Немного отдохнув, пошла по улице спокойным шагом, словно не было преследования и выстрелов в темноту у ручья. Вдруг за спиной она снова услышала шаги. Обернулась. Перед ней стоял Соколов.

– Опять вы? – насмешливо спросила она.

– Не мы, а я… Ты первая баба, которая даже после «этого» не говорит мне «ты», – рассмеялся Соколов.

– Вы продолжаете меня преследовать?

– Зачем же?.. Наоборот, я тебя охраняю, – спокойно отреагировал он.

– Но вы же сами сказали, что собираетесь меня убить! – Она прекрасно помнила, что говорил ей Соколов ночью.

– Когда я такое говорил? – Соколов нахмурился, пытаясь вспомнить…

– Ну тогда… В вашей спальне…

– Ну это же в спальне… – Он улыбнулся. – Ты же все равно думаешь, что я хочу тебя убить… Вот я и решил подогреть тебя через это… Тебе же понравилось? – Он взглянул на нее исподлобья.

Мария не ответила.

– Кстати, ты вот сейчас стреляла, а могла, между прочим, ранить… Или даже убить. Помнишь, как тогда?..

– Ну ведь не ранила же? Руки-ноги у вас вроде бы целы.

– Не ранила, зато спугнула… Я уже шел за ним по пятам…

– Да ладно придумывать. – Мария махнула рукой, но Соколов нахмурился – и это ее насторожило…

– Скажи, у тебя есть знакомые, которые увлекаются бриллиантами? – неожиданно спросил Соколов…

– Странный вопрос… Зачем вам это?

– Просто… Хотелось бы знать, у кого из твоих знакомых есть достаточно дорогие бриллиантовые украшения?

– Мне не нравится этот вопрос. У меня нет таких знакомых, – соврала Мария. Перед глазами мелькнули дорогие запонки Гринфельда, усыпанные драгоценными камнями, оправленными в платину…

Соколов достал из кармана бумажку и развернул ее. На бумажке сверкнула маленькая золотая сережка с бриллиантом.

– Что это? – Мария удивленно посмотрела на Соколова.

– Сережка. С бриллиантом… Может, все-таки есть у кого-то из твоих знакомых украшения, состоящие из таких вот штучек? – Соколов нервничал. Неужели Мария не обращает внимания на украшения? Впрочем, у самой Марии не было ни колец, ни сережек.

– Нет… Я понятия не имею, у кого из моих знакомых могут быть такие украшения.

– Хорошо… Нет, значит, нет. Ты только не болтай о том, что я тебя об этом спрашивал, ладно?

Марию второй раз за день попросили никому не говорить о бриллиантах. Она вздохнула, посмотрела на Соколова с сомнением: «Ну неужели он маньяк?» Решила, что приключений на сегодня для нее вполне достаточно, так что разговор с Соколовым надо заканчивать. Улизнуть от него на ярко освещенной улице не составляло большого труда. Она спустилась в подземный переход, пробежала несколько метров. Когда оглянулась, Соколова не заметила. Мария радовалась, что ей удалось легко отделаться от преследователя.

До дома Мария добралась на метро. Было уже очень поздно, когда она открыла дверь своей квартиры. Ее встретила Даша с огромной кулинарной книгой в руках. На девочке был фартук. Мария поцеловалась с дочерью.

– Привет, мам, как дела? – Мария так соскучилась по родному Дашиному голосу, как будто не разговаривала с ней днем, хотя… говорили они мало, Мария избегала разговоров о Соколове.

– Устала… Опять твой принц привязался… На темной дорожке. Я выпустила в него четыре пули, но даже не ранила. И снова никаких доказательств, что это был он. – Она выглядела расстроенной.

– А если это был не он? – Даша положила книгу на стул.

– Ну кто же еще? – спросила Мария почти спокойно. Она распустила волосы и расчесывала их у зеркала. – Всегда он там, где на меня нападают… Вы-спрашивал, есть ли у кого-то из моих знакомых дорогие бриллиантовые украшения. Даже изделие какое-то показывал…

– Странно… Разве есть у нас знакомые с бриллиантами? – Даша задумалась.

– Гринфельд. Но я, естественно, не сказала… А если позвонит – и ты молчи. Ты же не хочешь оказаться наводчицей? – Мария обернулась и встретила серьезный взгляд дочери.

– Угу, – пробормотала Даша, – не хочу. – Она взяла книгу со стула и рассеянно прошла не на кухню, где собиралась что-то готовить, а в свою комнату.

Мамины странности ей уже надоели. Даша никак не могла понять, почему мама не замечает, что нравится дяде Саше.

На следующий день Марию снова вызвали к больному малышу. Этого маленького мальчика она знала почти с самого рождения. Ехать было совсем близко, но Мария на прощание дала Даше столько наставлений, что девочка где-то посередине монолога перестала ее слушать.

Она решила, что уроки учить совсем не обязательно. Одноклассник дал ей диск с новой компьютерной игрой, которой уже увлеклись все ее друзья и подруги. Даша хотела попросить маму купить ей диск, но той было явно не до игр. Девочка долго провозилась, устанавливая игрушку и перезагружая компьютер. Неожиданно в дверь кто-то позвонил. Мама не могла еще вернуться с работы…

– Кто там? – настороженно спросила Даша.

– Дядя Саша.

Девочка спокойно открыла дверь. На пороге стоял Соколов.

– Привет. А где мама?

– На работе, – ответила Даша, и, кокетливо выставив ногу, спросила: – Как вам моя новая юбка?

На самом деле юбка была не такая уж новая, но нужно же было что-то спросить.

– Ничего, – промямлил Соколов, – не слишком длинная. Ты попробуй носить до земли, тебе пойдет…

– А я думала, вы что-то понимаете в красоте, – скривила забавную рожицу Даша.

– Понимаю, да не в твоей. Вырасти сначала, поняла? – С этими словами Соколов шутливо щелкнул Дашу по носу.

Даша сначала поморщилась, а потом рассмеялась:

– Ну что вы, дядя Саша?

Соколов достал из кармана белую бумажку и развернул ее перед Дашей. Девочка внимательно наблюдала за ним. Вдруг перед ней ярко сверкнула бриллиантовая сережка.

– Что это? – Даша рассматривала украшение. Сережка показалась ей простой, но камушек весь искрился.

– Сережка с бриллиантом.

– Ух ты! Бриллиант настоящий? – Даша протянула руку к сережке, но Соколов не дал ей украшение, только кивнул.

– Первый раз вижу настоящий бриллиант! – воскликнула девочка.

Ей было досадно: дядя Саша не дал ей посмотреть сережку. Даша с удовольствием бы ее примерила. Таких украшений вблизи она никогда не видела.

– А что, у матери разве нету? – поинтересовался Соколов.

– Нету, – расстроенно ответила Даша.

– Ну что ж, раз так, подарю его ей…

Даша снова протянула руку к сережке, но Соколов уже заворачивал ее в бумажку.

– Не сейчас – попозже… Это не просто сережка. Это улика. Я нашел ее на подземной стоянке – там, где на Марию напали…

– Выходит, на нее напала женщина? – Глаза Даши расширились от ужаса. Она представила, как сообщит эту новость отцу. Даша догадалась, кто мог напасть на Марию.

– Выходит, так. Ты могла бы сообразить, какая женщина могла напасть на твою маму? – спросил Соколов, словно подслушав ее мысли.

– А чего тут соображать? Это, наверное, Вика, новая жена моего папы… Вы показывали эту сережку маме? – спросила Даша. Ей снова хотелось взглянуть на украшение, но бумажка была уже в кармане Соколова.

– Да.

– И что?

– Ничего… Я не сказал Марии, где нашел, – замялся Соколов.

– Почему? – удивилась девочка. Ей казалось, что это так просто – взял и сказал. Тогда, возможно, мать перестала бы подозревать его.

– Понимаешь, Мария такой человек… Она может разболтать кому-нибудь, кому доверяет. – Соколов подумал о Гринфельде и о таинственном Валерии. Что-то неладное происходило вокруг Марии. Кто-то из тех людей, которые знали ее хорошо, устроил охоту или невольно помогал охотнику…

– Это верно… Она всем доверяет. – Даша поджала губы.

«Кроме вас», – хотела добавить она, но промолчала: Соколов об этом и так прекрасно знает.

– Если тот, кто на нее нападал, поймет, что у меня есть улика, дела будут плохи… Меня только интересовало: Марии ли эта сережка или не ее?

– У нашего знакомого психиатра есть такие бриллианты… Он собирает разный лом ювелирных изделий и что-то там химичит. Это его хобби. Его зовут Аркадий Гринфельд, – неожиданно для себя выдала Даша. Мама предупреждала ее, но разве она что-то понимает в этой жизни? Даша считала, что мама вообще не может анализировать, действует только интуитивно. И к тому же ей очень льстило, что Соколов разговаривает с ней, как со взрослой. С Марией он воркует иначе… Хотя иногда они ругаются. Но Даша нисколько не сомневалась, что это пройдет: все ругаются, а потом мирятся.

– Аркадий Гринфельд? Это интересно… Адресочек есть? Это ведь тот самый, с которым мы сидели тогда в ресторане! Он же был там в момент нападения! Я так и знал, что это он, подлюка! – Соколов стукнул себя по лбу.

Даша приглашала его остаться на чай и дождаться мать, но Соколов отказался, напомнив девочке, чем все закончилось в последний раз. Мария порой действует очень импульсивно. Соколову было ее жаль, но он не сомневался, что сможет помочь ей. «И что же в этой женщине такого удивительного? – размышлял он, когда шел через рощу, – она вовсе не красотка с обложки, но очень женственна. Встречаются иногда такие, беззащитные… Только мне все другие попадались чаще». Днем по рощице бегали ребятишки, Соколов огляделся: неподалеку стоял одинокий сломанный фонарь – с этим тоже надо что-то делать. И подумать только, самый центр города, а ощущение такое, что попал в какой-нибудь глухой отдаленный район. Убийце ничего не стоит спрятаться за деревом, никто его и не заметит…

Соколов почувствовал себя охотником, напавшим на след. С того момента, как он нашел сережку на стоянке, все время спрашивал себя, какое она может иметь отношение к покушению на убийство Марии? И теперь, когда Даша сказала, что сережка не принадлежала матери (самой Марии он почему-то не во всем доверял), Соколов уже не сомневался, что это украшение обронил убийца.

Он сел в свою машину и поехал к торговому центру. В подземный гараж сразу заезжать не рискнул – велика была вероятность, что охранники из той злополучной смены узнают его. Попытался припарковаться в квартале от него, но места для автомобиля нигде не было. Тогда он решительно направился к подземному гаражу торгового центра.

Поставив машину, пошел в ресторан, где они сидели с Гринфельдом и Марией. На входе его встретил знакомый официант. «Повезло», – обрадовался Соколов.

– Привет, ты помнишь меня? – обратился Соколов к официанту.

Молодой человек кивнул:

– Да, я помню вас. Вы пришли с дамой, а потом пришел еще один посетитель. Стильный такой мужчина. Только у него синяк был под глазом.

– Вот об этом посетителе я и хотел тебя спросить. Ты помнишь, что дама вышла раньше нас?

– Помню. Дама больше не вернулась. А потом вышли вы. И вернулись.

– А этот, третий? Он выходил, пока меня не было? – Соколов пристально посмотрел на официанта, от его ответа зависело многое.

– Выходил, – без сомнения в голосе ответил официант.

– Ты уверен? – прищурившись, переспросил Соколов.

– Конечно, уверен! Если все выходят по очереди, и никто не желает платить, так я уж, наверное, за последним-то поглядываю! – ответил официант. Соколов понял, что тот не соврал, и протянул ему сторублевую бумажку.

– Спасибо, – официант улыбнулся и быстро спрятал купюру в карман. Потом он продолжил: – Меня, кстати, и начальник нашей охраны об этом же расспрашивал…

Соколову уже не были интересны эти подробности. Он простился с официантом и выбежал из ресторана.

Пять минут спустя машина Соколова уже выезжала с подземной стоянки.

«Ну теперь, красавчик, ты от меня не уйдешь», – сказал Соколов, мысленно обращаясь к Гринфельду… Всю дорогу он повторял слова угрозы, вел монолог с воображаемым Гринфельдом, как будто заранее пытался отрепетировать встречу. Он предчувствовал, что сейчас, прямо сегодня все раскроется. Убийца будет уличен и наказан. Если только ему, Соколову, удастся осуществить задуманное…

Как назло, Соколов угодил в пробку. Он пытался объехать ее, но на другой улице тоже был затор. Соколов отчаянно сигналил. Он боялся, что Гринфельд предпримет новую попытку убить Марию…

В тот вечер, когда он встретил ее впервые, Соколов даже не подозревал, в какую дурацкую историю вляпался, но назад хода нет. Он думал о Марии, когда просыпался, она не покидала его мысли на протяжении всего дня. Каждого дня. С ним давно такого не было.

Когда-то Соколов был влюблен в свою жену. Потом не было серьезных увлечений. Ему казалось, что больше уже и не будет. И вот случилось!

Из-за этого теперь Соколов находится под подозрением у милиции. Однако не это страшно. Его подозревает Мария – женщина, в которую он влюблен. И единственная возможность доказать ей, что он не убийца, – найти того, кто покушался на ее жизнь. Теперь он не сомневался, что это был чокнутый психиатр Аркадий Гринфельд. По всему видно, что он увлечен Марией… К тому же его рассуждения о приматах явно не укладываются в представления о нормальном человеке. Только Соколов не понимал, почему Мария, врач по специальности, закрывала на это глаза.

Наконец Соколову удалось выехать из пробки…

Мария стояла возле своего дома и размышляла. Она уже привыкла к тому, что приходится колесить по городу либо в поисках убийцы, либо убегать от него. Вспоминала о ночи, проведенной с Соколовым, о встрече накануне вечером. Все говорило о том, что этот человек охотится за ней, но только Мария знала, как ей хотелось надеяться на чудо: вдруг это все-таки кто-то другой. Скорей всего, Вика и бывший муж Марии решили лишить ее квартиры в центре города.

Пока Мария размышляла, ей позвонил Валерий. Она не сразу услышала телефон.

– Ты долго не отвечаешь. Я волновался…

– Просто задумалась.

– Ты сегодня свободна? – Вопрос прозвучал почти требовательно, словно Валерий уже заранее назначил встречу.

– Да, а что?

– Приезжай ко мне. У меня кое-что есть для тебя! Очень интересные вещи обнаружились.

– Это связано с Соколовым? – Мария вздохнула тяжело.

– Это связано с твоим маньяком, – ответил сухо Валерий.

Мария растерялась…

– Хорошо, я еду. Прямо сейчас выезжаю.

Она даже не зашла домой. Новости о Соколове были важнее обеда. Мария не сомневалась в том, что под «маньяком» Валерий подразумевал человека, с которым она провела накануне потрясающую ночь.

Некоторое время спустя, вырвавшись из города, Мария мчалась на предельной скорости к дому Валерия. Ей иногда нравилось ехать очень быстро. В эти моменты можно ни о чем не думать. Адреналин выбрасывался в кровь, и исчезал страх. Соколов был прав. Ее разогрело ощущение опасности. Оказывается, иногда увлекательно и приятно ходить по лезвию ножа. Мария усмехнулась, подумав об этом… «Жаль, что больше никогда такого не случится», – мелькнула кощунственная мысль. Но Мария тут же выругалась: «Черт возьми! Вот идиотка! Как можно такое подумать? Дура!»

В этот момент Мария уже подъехала к повороту, ведущему к знакомому дому, и сбавила скорость. Близился вечер. Солнце зацепилось за верхушки деревьев, наполнив светом их кроны.

У дома Валерия бегала большая собака – немецкая овчарка. Раньше Мария видела ее, но собака лежала в тени и спала. Теперь же с ней происходило что-то необычное. Она поскуливала, несколько раз обежала вокруг дома, пока Мария шла с Валерием по дорожке. Хозяин пытался усмирить овчарку, но та не подчинялась ему. Он несколько раз прикрикнул на нее – не помогло.

– Извини. Она сегодня неспокойная. Странно…

– Что-то случилось? Ты выглядишь сегодня неважно. – Мария пристально оглядела Валерия.

Он ничего не ответил, только грустно посмотрел куда-то вдаль. Разве объяснишь ей, что все идет не так, не по плану?.. Жена вчера устроила истерику по телефону, с Марией тоже ничего не ладилось…

Наконец Валерий и Мария вошли в дом. Там на столе Мария сразу же увидела фотографии и, отказавшись от обеда, попросила показать их немедленно.

– Не могу я так. Давай хоть чай заварю. Пройдем на террасу, – предложил Валерий.

Он снова заварил тот чай, который любила Мария, поставил перед ней вазочку с джемом, конфеты, но гостья ни к чему не притронулась. Она рассматривала фотографии и слушала пояснения Валерия.

– Я обещал тебе, что прослежу за ним. Вот снимки. Здесь ты видишь, что он снова ходил на подземную стоянку, где раньше покушался на тебя. Зачем он приперся туда опять? Вероятно, что-то оставил на месте преступления и теперь искал эту вещь? – предположил Валерий.

– Возможно. Я узнала, что он нашел там сережку с бриллиантом. Даша мне позвонила и рассказала. – Мария нахмурилась: какая-то неувязка была в действиях Соколова.

– Кому могла принадлежать эта сережка? – допытывался ее собеседник.

Мария пожала плечами:

– Сегодня все носят сережки – и мужчины, и женщины.

Валерий пристально посмотрел на Марию: ей явно не хотелось верить в то, что убийца – Соколов, и это раздражало его.

– Значит, нам надо искать женщину или же мужчину, у которого проколото хотя бы одно ухо. Или бровь. Или язык. Или любой другой орган.

– Нет, такая сережка может быть только в ухе. Во всех остальных местах она мешает, – уверенно заявила Мария.

Она, конечно, плохо разбиралась в пирсинге, но видела сережки, предназначенные для прокалывания бровей, языка и прочего.

– Ну что ж, я не такой большой специалист в этих вопросах. Я вообще ничего себе никогда не прокалывал… Пойду приготовлю кофе.

Валерий пошел готовить кофе, но внезапно остановился, у него появилась новая идея.

– А если это женщина? Есть ли какая-нибудь женщина, которую ты подозреваешь?

Мария обреченно посмотрела на Валерия. Придется ему рассказать о своих подозрениях. Ее пугало отсутствие Михаила: а что, если он сейчас избивает кого-то по указанию хозяина или по собственной воле?

– Конечно. Это Вика – нынешняя жена моего бывшего мужа. Эта юная особа спит и видит завладеть квартирой, в которой живем мы с Дашкой. – Мария покачала головой и отвернулась. Вику она не выносила, как, впрочем, и та ее…

– Подожди, я сейчас позвоню. – Валерий достал мобильный и набрал номер.

– Кому ты звонишь? – встревоженно спросила Мария.

– Мише.

– Ни в коем случае! – Ее по-настоящему испугал этот ответ. Она видела Гринфельда и Соколова после визита Михаила, она присутствовала при его разборках с Витьком…

– Наоборот! Я хочу его остановить! – Валерий нервничал, и Мария это заметила.

– Алло, Миша?.. А у Вики ты был?

– Не мешай, я как раз сейчас у нее, – услышал он в ответ.

– Ну что? – Мария встала и прошлась по террасе, затем приблизилась к Валерию и посмотрела ему в глаза. Он отвел взгляд.

– Он сейчас там, – сухо ответил Валерий.

– О боже! Надеюсь, он не посмеет тронуть женщину? – почти простонала Мария.

Она хотела быстро собраться и уехать. Какой бы мерзкой ни была Виктория, Марии не хотелось, чтобы ее избил громила.

Однако хозяин дома не дал ей уехать.

– Подожди! Куда ты собралась? Сейчас я позвоню Михаилу снова. Вот увидишь, все будет хорошо. Нет никаких оснований для паники. – Валерий иногда мог говорить очень убедительно. Не столько слова были значимы, сколько красивый, уверенный голос.

Мария подчинилась ему. Да и все равно она бы опоздала…

А в это время Михаил вовсю орудовал в квартире. Бывший супруг Марии с расквашенным лицом лежал в углу прихожей. Михаил прижал к стенке испуганную Вику. В этот момент ему снова позвонил Валерий.

– Ну что тебе еще? – запыхавшись, ответил Миша.

– Проверь, есть ли у нее бриллиантовые сережки?

– Чего? – Миша отпустил Вику.

– Узнай, есть ли у нее бриллиантовые сережки, и, если есть, пусть покажет тебе обе!

Валерий положил трубку.

Мария раскачивалась на плетеном стуле и неотрывно глядела на Валерия, пока он говорил.

– Успокойся. Кажется, он держит себя в руках.

– Слава богу! – ответила со вздохом Мария.

Телефон Валерия зазвонил. Хозяин дома отошел от террасы и только тогда ответил. Михаил отчитался перед ним: второй сережки у Вики не оказалось. Валерий, конечно, догадывался, какими методами пользуется Михаил, но Марии об этом не стоило знать.

– Спасибо, – сказал Валерий в трубку и, обернувшись к Марии, кивнул.

– Ну что? – спросила она.

– Одной сережки не хватает.

Валерий снова обратился к Михаилу:

– Продолжай, больше я тебя не отвлекаю.

Мысли Марии были стремительны. Еще не так давно она подозревала Соколова и удивлялась, откуда у нее такая патологическая привязанность к убийце. Узнав о том, что у Вики не оказалось второй сережки, Мария вздохнула с облегчением: ничего ненормального в ее влечении к Соколову не было. Все встало на свои места. Не случайно ее первой мыслью, когда ее чуть не убили кирпичи, все-таки была мысль о муже и его новой супруге Виктории.

«Пусть будет так. Надо разобраться потом… с Сашей», – размышляла Мария. Она вспоминала, как Соколов смотрел на нее, как учил ее обороняться. Теперь Мария ругала себя за то, что не поняла… Даша оказалась умнее и прозорливее своей матери. Мария подумала о дочери, о том, что Даша хоть и выглядит как маленькая девочка, но уже почти взрослый человек. От серьезных проблем ее отделяет всего несколько шагов. Как жаль, что у Даши нет отца… Нет, он, конечно, есть, но это всего лишь формальность. Марии снова стало грустно.

Она взяла кружку, в которой давно уже остыл чай, отпила.

– Вот сучка, это она тебя душила! Одной не хватает! И можешь не сомневаться – ее целью является твоя квартира! – сказал Валерий, но ей уже не нужны были эти объяснения.

Мария чувствовала себя в безопасности. Дом Валерия находился далеко от Москвы. В квартире мужа был Михаил. А она уже планировала встречу с Соколовым, представляла, как позвонит ему…

Миша после разговора с боссом, как раненый медведь, снова бросился на Викторию. Она закричала. В этот момент из комнаты появился молодой человек со шприцем. Буквально за три минуты до явления Михаила прибыл ветеринар, чтобы кастрировать кота Виктории.

– Извините, но в такой обстановке я отказываюсь кастрировать вашего кота! – возмутился молодой человек, поправил очки и с удивлением посмотрел на гостя и хозяев.

В ту же секунду Александр Зяблик выхватил у него из рук шприц и всадил иглу в руку Михаила. Миша грузно осел на пол. Его глаза закатились, язык вывалился – зрелище было впечатляющее: огромный мужчина лежал на полу, над ним стоял достаточно щуплый человек, к тому же весь избитый…

– Что это у вас там было… в шприце? – обратился он к ветеринару.

– Анестезия. Я не понял, кого вы хотите кастрировать? – Молодой человек побледнел.

Виктория сидела в углу и плакала, рассматривая синяки на запястьях…

– Нужно звонить в милицию, – жалобно сказала она, но никто не отреагировал на ее слова.

Тогда Вика, проклиная все на свете, пошла к телефону.

– Я не понял, что ему было от нас нужно, – сказал ее муж. Он сел рядом с Михаилом и пощупал его пульс.

Из комнаты выскочил огромный рыжий кот и испуганно уставился на хозяев.

В это время в кабинете Гринфельда тоже происходили довольно странные вещи. Соколов добрался до него довольно быстро и, вальяжно развалившись в кресле, продолжил свою игру.

– Уважаемый доктор, сейчас я постараюсь вам объяснить, что заставило меня обратиться к вам за психиатрической помощью, – он говорил предельно вежливо…

После этих слов он залез в карман своей потертой куртки и достал уже довольно измятую бумажку. Медленно развернул ее и показал Гринфельду сережку с бриллиантом.

– Вообще-то я человек психически здоровый. Никогда не обращался. Но лишила меня эта вот проклятая штучка душевного покоя…

Он положил сережку на стол, камешек ярко сверкнул.

– Ваша сережка? – спросил он у Гринфельда.

Соколов провел с доктором «предварительную работу». Психиатр сидел за столом, связанный веревкой, изо рта торчал кляп, сооруженный из белоснежного носового платка, найденного Соколовым в кармане модного пиджака Гринфельда.

Одна рука психиатра была свободна. Соколов позаботился о том, чтобы его подозреваемый смог дать письменные показания. Гринфельд начал писать что-то на листе бумаги.

Соколову не терпелось узнать, что «скажет» о сережке Гринфельд, и он привстал со своего удобного кресла.

«Как же я… буду давать вам… показания… если вы мне рот заткнули…» – медленно прочел Соколов и снова опустился в кресло.

– Отвечаю. Гражданин Гринфельд, показания ты будешь давать письменно.

Его забавляла обстановка в кабинете психиатра. Соколов порылся в столе и обнаружил порнографические журналы с вырезанными силуэтами, скелет в углу рассмешил его. Он был уверен, что все врачи, ковыряющиеся в душе психически больных людей, вечно имеющие дело с маниями, страхами и фобиями, сами не могут быть нормальны. В этом убеждении Соколов не был оригинален. Фантазии могли далеко завести Гринфельда…

Но каким же слабаком оказался этот психиатр! Соколову ничего не стоило схватить и связать его – тот почти и не сопротивлялся, только кричал что-то невразумительное и отмахивался руками… Оставалось только допросить его, а там можно уже и сдавать в милицию вместе с показаниями. Соколов приготовился к долгому допросу.

Мария ходила по дому Валерия в одиночестве. Хозяин вышел во двор. Ей нравилось здесь. Вся мебель была подобрана со вкусом. Небрежная элегантность интерьера загородного дома успокаивала ее. Она подошла к книжному шкафу. У Валерия была собрана хорошая библиотека, которой мог бы гордиться любой ученый. Напротив шкафа стояли еще и стеллажи. Мария полистала несколько книг: все это были собрания сочинений известных писателей, классиков литературы прошлых веков. Видно было, что книги здесь читали. Они не стояли просто так, для красоты.

Ей вспомнился тихий и неприметный мальчик, каким Валерка был в школе. На переменах сидел в уголке и все время читал. Мария улыбнулась. Ее в детстве почти не увлекало чтение. Она знала, чего хочет от жизни. Часть ее планов осуществилась: у Марии была замечательная работа и хорошая дочь, квартира в центре города. Не было только мужа. Но уж лучше жить одной, чем с подобием мужчины, вечно занятым человеком, которому нет никакого дела до семьи. В последний год их совместной жизни Александр стал часто уезжать в командировки, а Мария и не подозревала, что ездит он в пригород к молодой и привлекательной Вике. Может, она сама не пыталась удержать мужа… Но сейчас уже поздно было об этом думать.

Мария прочла несколько страниц какого-то немецкого автора, но смысл отрывка не поняла. Ей по-прежнему не удавалось сконцентрироваться на чтении. «Все пройдет, – успокаивала себя Мария, – я отдохну и снова начну читать, смотреть фильмы, гулять с Дашей. Мы можем даже снова сходить пострелять».

Снова громко залаяла собака, которая на некоторое время успокаивалась. Мария выглянула в окно, но ничего не увидела. Закат затянулся, лучи солнца будто бы не хотели оставлять землю. Собака не прекращала лаять. Вдруг Мария услышала выстрел – и в какую-то долю секунды этот теплый добрый мир рухнул. Лай прекратился.

Мария села в кресло и закуталась в клетчатый плед… «Что это было?» – пронеслось у нее в голове.

Она не помнила, сколько времени прошло с момента выстрела до того, как появился Валерий. Он нес пустые кофейные чашечки из прессованного хрусталя, совсем маленькие в его больших руках. Валерий тоже казался неспокойным.

– Мы должны уехать. Ты должна переждать в безопасном месте, – сказал он, поставив чашечки на стол.

– А что это было? Где твоя собака? – испуганно спросила Мария.

– Грохнул любимицу. Лаяла, сучка, – спокойно ответил Валерий.

Мария взглянула на него: перед ней стоял совсем другой человек. Голос у него был хриплый, в глазах – нездоровый блеск, волосы взъерошены. Но вел он себя так, как будто ничего не произошло.

Валерий вышел из комнаты. Вскоре гостья услышала, как он возится на кухне. Запах кофе ей показался неприятным. До Марии внезапно дошел смысл сказанного. Она вскочила, выбежала в другую комнату и посмотрела в окно… На траве, залитой солнцем, лежала мертвая собака…

Возле окна стоял огромный письменный стол. В нем было много выдвижных ящиков. Мария решила проверить их. В первом лежали какие-то документы, которые не представляли для нее никакого интереса. Во втором – фотографии, несколько старых альбомов в потертых плюшевых обложках. У Марии дома тоже хранились такие альбомы. Их покупали родители, когда она была еще совсем маленькой. Бегло просмотрев один из них, Мария не обнаружила ничего интересного: на всех фотографиях были незнакомые люди. Она отложила его в сторону и принялась смотреть другой: там нашла свои снимки и фотографии одноклассников. Валерий на групповых фотографиях стоял в стороне, как будто пристроился случайно к компании веселых молодых людей. Потом Мария нашла альбом мединститута.

Лица однокурсников выглядели такими счастливыми… Она давно уже никого не встречала. Ее поразила одна фотография: лица ее подруг были перечеркнуты черным фломастером крест-накрест. Это показалось Марии странным… Она испуганно взглянула на зловещий снимок еще раз, и, кажется, что-то начала понимать… Ей не хотелось верить своим догадкам…

«Надо узнать, надо узнать», – нервно повторяла она, взгляд Марии возвращался к фотографии.

Марии захотелось закричать, но она сдержала себя. Валерий напевал что-то на кухне. Обстановка в доме казалась удивительно мирной. Если бы не убитая собака и этот снимок…

Мария дрожащими руками достала из сумочки старую записную книжку, взяла телефонную трубку… Нашла номер Ани, когда-то в студенческие времена она была ее лучшей подругой. Потом они поссорились из-за какой-то мелочи и долго не разговаривали. Вроде бы мирились, но все равно их дружба постепенно угасла. Ее лицо было перечеркнуто крест-накрест.

– Алло, можно поговорить с Аней? – спросила Мария, услышав женский голос. Он не был похож на Анин, но ей так хотелось, чтобы это все же была ее подруга.

– Кто это? – спросили ее взволнованно.

– Ее бывшая однокурсница.

– Ани нет в живых. Она утонула…

Ответ поразил Марию… Ее догадка подтверждалась. Нужно только отыскать телефонные номера других девочек…

– Извините…

Мария в растерянности положила трубку. Посмотрела на вторую зачеркнутую подругу. Отыскала и ее номер.

– Извините, можно поговорить с Нинель?

– Нинель больше нет, – глухо ответил незнакомый мужчина…

– Как нет?

– Ее сбила машина…

Мария положила трубку. Звонить другим не было смысла…

Она резко встала, голова закружилась, в глазах все расплывалось. Она растерянно посмотрела вокруг себя: «Что же мне сейчас делать? Оставаться здесь опасно!» Звуки на кухни затихли, вскоре гулко хлопнула входная дверь – Валерий, видимо, вышел из дома. Мария достала мобильный телефон, просмотрела адресную книгу, нашла нужный телефон.

– Алло? Господин Соколов?.. Это он, Валера, мой одноклассник! Это он пытался меня убить.

– Где ты сейчас? – спросил Соколов. Он только что закончил допрашивать Гринфельда.

– Я у него. На даче. – Мария говорила шепотом…

У входа в гостиную, незамеченный Марией, стоял Валерий и, наклонив голову, мрачно прислушивался к ее разговору. Он намеренно хлопнул дверью, чтобы обмануть Марию. Рано или поздно она должна была все понять… Это нисколько не противоречило его планам. Мария осталась последней изо всех. Как давно он планировал ее убить! Он прикончил всех этих противных девчонок, которые смеялись над ним… Осталась лишь та, что по-настоящему нравилась Валерию. Маша была очень красивой. Это сейчас в моде совсем другой тип красоты. Модели, которыми все восхищаются, в представлении Валерия были хуже базарных девок. Мария была красива по-настоящему – классически правильные черты. Ей были бы к лицу бальные платья пастельных оттенков. Сколько раз Валерий видел себя танцующим с Марией, одетой в такое платье! Она не могла не догадываться, что для него она была всегда королевой. Вышла замуж за какого-то придурка, который бросил ее. Теперь влюбилась в очередного идиота… Он уже не хотел сделать ее счастливой, он мечтал об одном – о ее смерти. Но прежде Мария должна помучиться, как и ее подруги…

Мария сидела, повернувшись к окну, она не могла заметить Валерия.

– Ты дура, ты попала! Ты у него в лапах! Ничего не предпринимай! Веди себя так, как будто ни о чем не догадываешься, поняла? Как найти это место?.. – взволнованно кричал в трубку Соколов.

Мария все так же шепотом объяснила ему, как добраться до Валерия. Она помнила, как трудно добиралась в первый раз, и надеяться на то, что Соколов приедет быстро, не стоило. Мария не представляла, как она будет разговаривать с Валерием…

Во время беседы с Марией Соколов развязывал Гринфельда. Тот смотрел на него, ничего не понимая. Освободив психиатра, Соколов бросился бежать из кабинета. За ним устремился и Гринфельд. Секретарша испуганно посмотрела на них…

Все произошло молниеносно. Гринфельд пытался что-то спросить у Соколова, но тот мчался к автомобилю, наталкиваясь на прохожих…

До Аркадия дошло, что Мария в опасности, но он не знал, где она находится.

Они выбежали из здания, Соколов с телефонной трубкой в руках что есть мочи несся к своему автомобилю. Впрыгнул в него, завел мотор. В последний момент на соседнее сиденье заскочил Гринфельд. Прохожие удивленно посмотрели на двух чудаков. Машина резко тронулась с места.

Мария выключила телефон, положила его в сумочку. В глазах стояли слезы, но плакать было нельзя. Она осознавала, что попала в ловушку, дверца захлопнулась: сколько ей удастся водить за нос убийцу – неизвестно… Она надеялась продержаться до приезда Соколова.

Когда в комнату вошел Валерий, Мария натянуто улыбнулась. Фотографии и альбомы она успела спрятать до его прихода. Мария не заметила, что один снимок выпал и лежал под столом…

– Тебе обязательно надо уехать. Сейчас попьем кофе и поедем, верно? – взволнованно произнес Валерий.

Он медленно разливал кофе по кружкам, руки его тряслись.

– Валерочка, я не могу уехать. Как же я оставлю Дашу?

– За Дашу не волнуйся, – услышала Мария и почувствовала, как быстро забилось сердце.

Ей трудно было играть роль ничего не ведающей гостьи, хотелось спросить: «Что с моей дочерью?» Тут Мария заметила снимок под столом, на нем была изображена она в тот момент, когда испуганно рассматривала крышу дома, откуда на нее упали кирпичи. Валерий поймал ее взгляд. Мария похолодела.

– Эти фотографии я сделал, когда ты попросила меня помочь. Я начал следить за тобой, фотографировать и изучать твое окружение, чтобы обезопасить…

Валера поднял фотографию и понял, что ошибся.

– А эту фотографию я сделал даже еще раньше…

– Валера, мне надо позвонить.

– Не надо тебе звонить, – резко ответил Валерий.

Мария внезапно бросилась бежать, по пути задела стул, и он с грохотом упал на пол. Валерий прищурился. Теперь начиналась главная и заключительная часть его игры. Он спокойно и невозмутимо вышел за Марией. Ей не убежать далеко. Теперь уже поздно что-то отрицать и разыгрывать роль спасителя: Мария была отнюдь не глупа…

Он вышел из дома, оглянулся, но жертвы нигде не было. Подойдя к забору, Валера увидел ноги Марии, которая пыталась перелезть через него. Недолго думая, он обхватил ее за ноги и, к ужасу Марии, помог спуститься. При этом он вполне миролюбиво приговаривал:

– Давай, давай, голубушка, помогу я тебе… Вот так, голубушка… Что же ты, голубушка, не кричишь никогда? Везде же полно людей! Небось помогли бы… Все деток больных разбудить боишься?

Теперь все встало на свои места: убийца и жертва смотрели в глаза друг другу…

Мария вспоминала тот день, когда приехала сюда впервые: какой же идиоткой она была!

Ее ярость была настолько сильна, что она ничего не могла произнести. Сердце отчаянно колотилось, как будто стремилось выскочить. В ушах шумела кровь. Марии показалось, что она очутилась в том страшном сне, и японец занес над ней меч. Вот-вот он убьет ее, и Мария увидит свое тело со стороны. Она взлетит над этим домом, и он станет таким маленьким, что сможет поместиться у нее на ладони…

Она посмотрела в глаза Валерию. В них отражались ярость и ненависть, но лицо было словно застывшим, напоминало маску. Оттолкнув Валерия, Мария снова бросилась бежать.

Валерий усмехнулся и направился к террасе. Спокойно уселся в шезлонг.

– Не туда, там снова забор! Калитка справа, а за ней свобода! – Эти слова доставили ему удовольствие.

Мария бросилась вправо и действительно увидела калитку.

В этот момент Валерий скрестил руки на груди и выкрикнул:

– А как же Даша? Она ведь у меня здесь! – Он был счастлив.

Мария замерла на месте, услышав эти слова… Калитка была открыта, Марию никто не держал, но ей показалось, что в ее тело впилась веревка. Она развернулась и пошла к Валерию.

Валера встал, сделал приглашающий жест к колодцу. Мария подчинилась ему. Теперь она уже никуда не могла бежать. Хозяин открыл колодец. Мария заглянула в него и увидела там привязанную Дашу…

– Мама, мама, – услышала она стон дочери…

– Пойдем-ка, присядем, дорогая, – сказал Валера.

Мария последовала за ним, переступив через труп собаки, прошла на террасу и уселась в шезлонг. У нее не было никакого плана действий. Отчаянно пытаясь взять себя в руки, Мария понимала, что она абсолютно бессильна… Вокруг не было ни одного дома, только деревья стояли величественно. Она была отрезана ото всего мира. Эта обстановка прежде внушала ей уверенность в себе, спокойствие и умиротворение. Сейчас в колодце кричала ее дочь, рядом лежал труп собаки, а Мария была во власти преступника, лишившего жизни ее подруг.

Мария и Валерий сидели на террасе. Со стороны могло показаться, что они просто мирно беседуют. Все выглядело так же, как в тот день, когда Мария впервые приехала к своему бывшему однокласснику. Только гостье было холодно. Ее бил озноб.

Они молчали, и эта пауза затянулась… Мария ждала приезда Соколова, но понимала, что это произойдет еще не скоро. «Только бы он успел», – словно заклинание, повторяла Мария.

Когда Валерий заговорил, с ним произошло нечто странное – его затрясло. Он встал и начал расхаживать вокруг жертвы, поглядывая на свои руки. Глаза его налились кровью. Выглядел он как маньяк, сбежавший из клиники.

Мария с ужасом понимала, что этот человек болен, его место в больничной палате с решетками на окнах.

– Я тебя любил с самой школы. Я из-за тебя поступил в мединститут. А ты только насмехалась. И вот, когда я дождался, что от тебя ушел муж, тут появился этот Соколов и встал на моем пути к твоему сердцу. И точно так же все твои подруги – я всех вас любил, и все вы меня обидели! Вы не принимали меня всерьез… Я так старался, чтобы ты меня полюбила!

Мария с ужасом смотрела на этого человека. Еще недавно он казался ей вполне здравомыслящим и благополучным… Он преуспевал, у него был отличный дом, семья.

Машина Соколова неслась по загородному шоссе со скоростью сто пятьдесят километров в час.

– Ты слишком много времени потратил на то, чтобы проверить у меня все места, где может быть проколото! Это было противоправно! – бурчал Гринфельд.

– Забудем прошлое, – Соколов произнес это твердо, не ожидая ответа.

– Если бы мне не позвонила Вика и не рассказала, что ее избил некто Миша, которого послал некто Валера… Если бы Вика не рассказала, что после визита того же Валеры у нее пропала сережка с бриллиантом… Мы бы вообще не знали, что подозревать нужно Валеру! И вы убили бы меня вместо Валеры! – Гринфельд вытер лоб носовым платком.

– Не будем обижаться, ведь мы друзья? – Соколову надоело нытье психиатра.

Гринфельд промолчал в ответ. Хотел было сказать, что друзья не связывают друг друга и не затыкают рот кляпом, но промолчал. Если бы Соколов не набросился на него, они смогли бы вычислить маньяка раньше…

Они уже ехали через густой лес. Машина подскакивала на поселочной дороге.

– Черт побери, кажется, мы заблудились! – Соколов остановился и достал карту…

Однако в этот момент Гринфельд заметил вдалеке высокий забор.

– Смотри!

Соколов отреагировал незамедлительно. Они тут же свернули. Вскоре подъехали к дому, остановились и выпрыгнули из машины. Соколов достал из багажника и передал Гринфельду огромное ружье. Тот испуганно принял его.

– Будешь сидеть тут в засаде, – четко отдавал распоряжения Соколов. – Он побежит вот здесь. Стреляй по ногам. Стрелять умеешь? – недоверчиво взглянув на психиатра, поинтересовался он.

Гринфельд растерянно кивнул. С ружьем он выглядел нелепо, как человек, впервые взявший в руки оружие.

– Ну что, посидим перед дорожкой? – злорадно спросил у Марии Валера.

Его забавляла эта женщина. Сейчас он ничего восхитительного в ней не видел. Мария была подавлена и испугана. Она не произнесла ни слова с тех пор, как попыталась бежать. Это развлекало Валерия. Хорошо, что он все предусмотрел и успел приготовить козырную карту. Теперь ее даже связывать не было необходимости. Ни одна нормальная мать не оставит своего ребенка в руках убийцы.

– Что, перепугалась? Не бойся. Все кончится очень быстро, поверь мне на слово. И безболезненно… Ты сама не оставила мне выбора. Нет, я совсем не планировал тебя убивать сегодня, но теперь… – Валерий прервал свою речь, чтобы взглянуть на часы. – Он, вероятно, уже едет сюда. Ты думаешь, он успеет? Ты ошибаешься…

Мария опустила голову, надежда еще не оставляла ее. Соколов должен приехать с минуты на минуту. «Как там Даша? Хоть бы она продержалась!» – Она представила себе, как сейчас страшно ее дочери в темном холодном колодце.

Гринфельд посмотрел в оптический прицел. Он разглядывал Валеру… Что-то знакомое было во внешности этого человека. Гринфельд задумался, попытался вспомнить, где же он мог его видеть… И вспомнил! Лет пять назад его привела к нему женщина, которая умоляла помочь ее мужу, у того были маниакальные идеи. Он страдал бессонницей и по ночам выкрикивал какие-то угрозы…

– Я его узнал, – сказал он, – это мой пациент. Меня несколько раз приглашали к нему на консультацию. Тяжелейшая маниакальная форма.

Гринфельд оглянулся, но Соколова уже не было рядом…

Он прокрался к калитке. Заметил Валерия и Марию… Мужчина ходил вокруг гостьи и что-то говорил, размахивая руками.

Соколов думал только об одном: «Успеть, надо успеть». За короткое время ему стала близка эта женщина. У них не было времени рассуждать о любви, но Соколов понимал, что сейчас никого нет дороже для него.

Мария увидела крадущегося Соколова и кивнула ему еле заметно… «Слава богу», – подумала она и тут же перевела взгляд на Валерия: он ничего не заметил. Продолжал что-то говорить, но речь его была бессвязна. Мария и не слушала его. Она снова взглянула на Соколова. Валерий посмотрел на нее подозрительно и тотчас обернулся. Однако было уже поздно: Соколов набросился на маньяка. Между ними завязалась борьба, во время которой они оба упали на землю. Их тела переплелись, Соколов несколько раз пытался заломить руки Валерию, но ему это не удавалось.

Гринфельд наблюдал за дракой в оптический прицел.

– Интересное дело… Как тут можно прицелиться по ногам? – бормотал он.

Стрелять было опасно, он мог задеть Соколова. Но все-таки он выстрелил – и разнес в клочья большой сарай, который стоял совсем в другом месте. Это был первый выстрел в его жизни. Гринфельд пригнулся от страха:

– Царица небесная!

Драка продолжалась… На некоторое время Валерию удалось одержать верх над Соколовым, он заломил руки соперника за спину. Мария вскрикнула… Но Соколов выскользнул и, извернувшись, ударил Валерия.

В этот момент раздался второй выстрел… И все вокруг покрылось дымом. Валерий бросился бежать, но третий выстрел свалил его с ног… Гринфельд освоился, теперь он палил с азартом, удовлетворяя свой инстинкт охотника, о котором любил разглагольствовать на досуге.

Мария вскочила и бросилась к колодцу, к ней подбежал Гринфельд. Они вместе достали из колодца дрожащую от холода и страха Дашу.

– Что это было? – Девочка плакала. – Меня привез сюда какой-то огромный дядька. Схватил возле дома и усадил в машину.

– Главное, мы живы, – прошептала Мария и обняла дочь…

Ей сейчас не хотелось ни о чем думать. Все будет позже… Милиция сопоставит факты, разберется с раненым Валерием и разыщет в больнице громилу Мишу…

Даша, Соколов и Гринфельд возвращались домой. Даша с Марией сидели, обнявшись, на заднем сиденье. За рулем был психиатр. Соколов с перебинтованными ногами ехал рядом с Марией. Время от времени он зло поглядывал на Гринфельда.

– Ты же сказал, что умеешь стрелять…

– Я не виноват. Я стрелял, как мог. Откуда я мог знать, что эта штука у вас такая крупнокалиберная?

Он посмотрел на связанного Валерия, который сидел рядом с ним… «Вряд ли его посадят, – рассуждал Гринфельд, – но теперь ему обеспечена койка в дурдоме на многие годы»…

Они ехали к ближайшему отделению милиции.

Марию никак не оставлял страх. Привычка бояться заставляла ее пристально вглядываться в лица пассажиров и водителей других автомобилей, пока они стояли на перекрестках.

Соколов все время смотрел на нее.

– Успокойся, – повторял он, понимая, что с ней происходит, – все уже позади. Сейчас вот только сдадим твоего… друга в милицию. Пусть с ним разбираются.

Мария ничего не могла сказать. Казалось, она лишилась дара речи.

Гринфельд уверенно повернул в сторону здания, где располагалось отделение милиции. Уже стемнело, когда они припарковались…

Поздно ночью Гринфельд подъехал к дому Марии. Все вышли из машины. Соколов хромал на обе ноги и постоянно ворчал, поглядывая на Гринфельда. Даша уже смеялась над этой парочкой спасителей.

– А где моя сумочка? – неожиданно спросила Мария.

– Зачем она тебе? – улыбнулся Соколов.

– Там пистолет…

– Зачем тебе пистолет? – Соколов таинственно посмотрел на Марию и, прихрамывая, направился к столбу.

Остановившись возле него, включил рубильник – словно по волшебству, вся рощица залилась ярким светом…

– Что это? Откуда новые столбы?

– Да просто я обратился в префектуру, но там не оказалось на это денег… Вот, пришлось раскошелиться, – ответил Соколов, скромно опуская глаза.

Он выглядел сейчас иначе. И, хотя ему было больно, улыбался.

В подъезде тоже горел свет. Все лампочки были на месте. Мария нашла ключи в кармане куртки. Хорошо, что она их туда переложила. Сумка осталась в загородном доме Валерия. Сейчас милиция направлялась туда…

Все вошли в квартиру.

– Господи, мам, наконец-то! – сказала Даша и включила свет в прихожей.

Мария снова обняла ее. Потом Даша освободилась из ее объятий и робко подошла к Соколову. Она привстала на цыпочки и поцеловала его.

– Вот видишь, мам, я же говорила тебе, что он принц! А ты все никак не могла мне поверить. Младших надо слушаться! – гордо заявила Даша.

Мария улыбнулась и тоже подошла к Соколову:

– Спасибо вам… Если бы не вы, меня, наверное, уже не было…

– Послушай, почему бы тебе не отказаться от этой дурацкой привычки называть меня на «вы»? Мы что, чужие? – Соколов рассмеялся. Мария после этих слов прижалась к нему…

– Мой господин, вы внушаете мне ужас и трепет…

– Это тебе-то? – недоверчиво посмотрев на нее, спросил Соколов.

Он гладил Марию по голове. Она не сопротивлялась, только прижималась все крепче. Теперь у нее на душе был покой… «И не надо строить никаких планов», – подумала Мария, когда Соколов поцеловал ее.

Гринфельд огорченно наблюдал за этой сценой: Мария снова уходила от него, и, наверное, надолго. Его мечты не осуществились, и он понимал это…

Гринфельд шел по ночному городу, опустошенный. Тем не менее он не чувствовал себя обиженным. Да, Мария осталась с Соколовым, а ему снова отведена роль друга, но он был счастлив: он сумел спасти Марию. Теперь уже ему казалось, что во всей этой истории он играл главную роль!