Любовь (не) навсегда. У тебя есть дочь

Глава 40

– Ты явно победила, – некрасиво передергиваю его. – Ладно, а пришел чего? Нового ребенка не будет, решил старого навестить?

– В смысле, – тянет Алекс растерянно, – ты же сама говорила. Нам нужно как–то обсудить ситуацию.

– Обсудили по мере возможности. Дальше что? – продолжаю напирать.

Мне наш цирк надоел до чертиков. Мой ребенок – не мой. Почему не сказала – сказала. Поговорим – нет.

– Дальше я с вами быть хочу. Семью давай строить, – произносит медленно Маркелов.

– Знаешь, для такого умного, ты сейчас сказал несусветную глупость. Предложение было бы актуально сразу после бала. Прошло пять лет, срок давности истек.

– То есть ты теперь с Абати, да?! – он взвинчивается. – Не нужен вам родной отец, нашла заграничного?!

– Ох, как с тобой тяжело, – выдыхаю. – Зачем в один котел все сбрасываешь?

– Да потому что это с вами тяжело! Я совсем не понимаю! Не приходил – плохо, пришел, предлагаю серьезные отношения – снова не так! – кричит Маркелов.

Мила сегодня не выспится.

– Прекрати пугать ребенка, она не привыкла к мужским психам. И Вито не при чем, мы обсуждаем наши с тобой дела. Я имела ввиду, что после всей истории просто прийти и сказать – давай встречаться, не вариант. Мы не подростки, а взрослые люди с прошлым и общей дочерью.

Алекс сидит, сжимает зубы, но молчит. Пытается успокоиться.

– Твою дивизию! – не выдерживает. – Лучше бы я остался в офисе разгребать рабочие проблемы! Никогда баб не понимал, а тебя тем более!

Н–да, не на такие откровения я хотела нарваться.

– Иди, – киваю головой на дверь, – вперед! Никто не держит. Жили без папашки, и дальше проживем.

Я тоже начинаю злиться и вести себя, как истеричка. Ни к чему хорошему это не приведет.

– Ну уж нет. Я хочу участвовать в жизни своего ребенка! Имею право! – он стучит кулаком по столу.

– Если ты собираешься каждый раз кричать, то я против!

– А неважно. Я в суд подам!

– Прекрасно! Подавай! Алименты заодно нам выплатишь.

Алекс вскакивает на ноги и нависает надо мной.

– Не боишься, что заберу дочь? Выставлю тебя алкоголичкой и наркоманкой, безответственной матерью, оставляющей ребенка одного в квартире, – выплевывает он зло.

– Ты. Нас. Бросил, – произношу, делая акцент на каждом слове, сжимая ладони в кулаки. – У меня куча реальных свидетелей, а у тебя никого!

– Да потому что я не виноват, что тебе вдруг захотелось ноги раздвинуть на балу! Держала бы их при себе, ничего бы не было. И ребенка ненужного тоже!

Предохранитель внутри сгорает. Заезжаю Маркелову со всей дури кулаком в нос. Он, не ожидая подобного, падает на задницу.

– Никогда не говори так про Милу! – произношу сквозь слезы. – И сам научись штаны на месте держать. Как будто я одна была не против.

Алекс сидит ошарашенный, трогает свой нос.

– У меня кровь? – удивленно спрашивает он. – Ты совсем дура людей бить?

– Ничего, тебе не привыкать. Уберешься сам, или полицию вызвать? – хватаюсь за стул, на котором сидел Маркелов.

– Ненормальная? – взвизгивает он. – Или это твоя извращенная мечта – избить меня?

– Нет. Всего лишь самооборона.

– Никуда я не пойду. Сначала обсудим с тобой, как нужно общаться с нормальными людьми. Раз в ход пошли кулаки и стулья, пора и мне по–другому.

Он поднимается на ноги, а по моей спине бежит холодок.