Любовь не знает законов

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

После танца с Саймоном Эмили чувствовала себя так, словно ее окутал густой туман. Она будто во сне пробормотала Делле несколько слов на прощанье. Впрочем, в ее присутствии уже не было необходимости: вечеринка заканчивалась и Саймон помогал Делле развлекать последних гостей, которые явно засиделись. Опомнившись, Эмили сообразила, что наступило подходящее время, чтобы ускользнуть в ее комнату, переодеться, собрать вещи и убраться поскорее из поместья «Лесистый кряж».

Но когда она спустилась по лестнице, держа в руке дорожную сумку, то натолкнулась на высокого седовласого мужчину, стоявшего в фойе. Он был хмур и мрачен.

Сердце Эмили заколотилось в груди. Она направилась к нему.

— Если вы ищете Деллу, она в соседней комнате. — Эмили указала рукой на гостиную.

— Я давно уже ищу Деллу. Всегда искал. А вы та самая молоденькая леди, которая меня сватала. Я узнал вас по голосу. Не уверен, будет ли мое присутствие здесь благоразумным.

Эмили прямо и открыто посмотрела ему в глаза.

— Она скучала по вас.

— И я скучал по ней. Мне казалось, что, уехав из города, я облегчу ей жизнь… Но ничего не получилось, — сказал Крейг срывающимся голосом. — Эта женщина навсегда завладела моим сердцем.

Эмили молчала, удивленная внезапной откровенностью человека, которого видела впервые в жизни.

— Звучит романтично, не так ли? Но знаете что? Долгое время мы с Деллой боролись и любили и опять боролись. И все равно я обожаю ее, мне в ней нравится все, хорошее и плохое. И я собираюсь слоняться здесь каждый день всю оставшуюся жизнь, убеждая ее, что не ищу больше брака без изъянов. Спасибо вам, мисс Элтон. Вы подтолкнули меня к тому, что мне на самом деле нужно. Пожелайте мне удачи.

Крейг наклонился и поцеловал Эмили в щеку, а затем, расправив плечи, пошел в гостиную.

Когда он открыл дверь, на пороге появился Саймон и сразу уставился на ее сумку.

На мгновение Эмили показалось, что в его глазах мелькнуло сожаление. Но если она сейчас задержится хоть на секунду, то сломается и подбежит к нему, начнет умолять, чтобы он захотел ее так же, как Крейг желает Деллу. «Нет этого не будет», опомнившись, подумала Эмили и вышла через парадный вход к лимузину, который Саймон специально нанял для нее…

Когда машина подкатила к подъезду дома, где она жила вместе с подругами, Эмили предложила водителю лимузина чаевые, но тот отказался: оказывается, Саймон позаботился и об этом.

— Вот я и дома, — прошептала она в пустоту квартиры, когда вошла внутрь и, включив свет, оглядела опустевшие комнаты. Но Эмили больше не чувствовала себя здесь как дома, даже несмотря на то, что ничего не изменилось. Та же самая мебель, те же самые картины Каролины, те же самые изящные скульптуры Ребекки, ее собственная коллекция хрустальных ваз — предмет зависти подруг. Здесь спальня Эмили, ее гардероб, по-прежнему заполненный той одеждой, от которой она уже давно отвыкла.

Эмили смяла пальцами рукав длинного коричневого платья. Это было добротное платье, сшитое из лучшего шелка, которое она надевала для того, чтобы спрятать в нем себя и все свои страхи и опасения. Такую вещь надевает женщина, когда боится рисковать.

«Как будто на самом деле тебя ждал риск, Эм, — запротестовал вдруг ее ум. — Брось, ничего этого не было. Тебе-то это прекрасно известно».

Да, она знала, но все же… Эмили достала платье из гардероба. И вдруг поняла, что никогда больше его не наденет. Саймон изменил ее, помог ей открыть в самой себе качества, о существовании которых она никогда не подозревала. Ее жизнь была хорошей, но однообразной до тех пор, пока она не встретила Саймона. Несколько недель, проведенные с ним, были… болезненно чудесны.

Эмили не могла вернуть их… или его. И не могла вновь стать той, прежней Эмили, потому что Саймон стремительно ворвался в ее жизнь и все в ней изменил. «Мужчина, которого нельзя удержать и которому нельзя доверять» — так говорил он.

У Эмили защемило сердце. Она наконец осознала, что потеряла Саймона навсегда.

— Ты был лгуном, Саймон, — прошептала она стенам. Потому что на поверку оказалось: Саймон самый честный, самый надежный мужчина из всех, кого она знала. Он никогда ничего не обещал. Они совершили сделку, и Саймон ни разу не преступил границ дозволенного.

И не преступит. Ничто не сможет заставить его передумать. Он человек твердых принципов, и такого мужчину она любила бы всю свою жизнь.

И здесь, наедине сама с собой, Эмили дала волю слезам. Меньше чем через двадцать четыре часа Саймон Кантрелл взойдет по трапу в пассажирский авиалайнер, усядется в кресло и улетит в свой мир.

И она всегда знала, что все будет именно так.

Посадку должны были объявить меньше чем через тридцать минут, но Саймон думал не о делах, которые придется разгребать сразу после прибытия, и не о друзьях, с которыми он скоро увидится. У него из головы не выходила Эмили. Он по-прежнему видел ее чистые серые глаза, по-прежнему чувствовал ее в своих руках, по-прежнему слышал нежный голос. Она была суетливой, его Эмили. Порой требовательной. Биение милого сердечка все еще отзывалось в его груди, стоило ему вспомнить, как он прижимал ее к себе или целовал. Проклятье, он по-прежнему чувствовал вкус ее губ на своих губах.

Мысль о том, что остаток жизни пройдет вдали от Эмили, пробудила в нем желание пробить кулаком бетонную стену.

— Эмили… — сказал он и вдруг сообразил, что произнес это слово вслух, посреди шума и суеты летнего аэропорта.

Откуда-то сверху прогремело объявление диспетчера о посадке на самолет, но Саймон не расслышал его. Его вдруг привела в отчаяние странная мысль: если бы на его месте был отец, он не оставил бы Эмили. Отец ухватился бы за нее обеими руками.

Стрела ярости, метнувшаяся из глубины сознания, пронзила Саймона.

«Да, мой отец не отпустил бы Эмили. Он взял бы все, что смог бы взять, и черт с ней, с бабой, и с ее чувствами или с тем, что будет на следующее утро».

«Но я не такой, как он, — слегка успокоившись, продолжал думать Саймон, — я вообще не похож на него».

И вдруг его осенило: ему необходимо немедленно, сию же секунду увидеть Эмили.

Эмили стояла на коленях возле коробки с книгами и деловито распаковывала ее. Наступило первое одинокое утро. Каролина и Ребекка по-прежнему работали у Гидеона и Логана. В квартире не было никого, кто смог бы отвлечь Эмили от невеселых мыслей. Хотя с утра она уже договорилась о встречах с людьми, которых к ней прислал Саймон, условилась о посещении альтернативной школы… Господи, Саймон был в каждом вздохе, в каждом биении сердца. Неотвязные мысли и одни и те же переживания будто искромсали ее душу.

Она взяла еще одну книгу, раскрыла наугад, полистала…

— Тебя невероятно сложно найти, Эмили.

«Этот голос, наверно, звучит в ушах от избытка воображения. Сейчас в доме никого нет, — стала успокаивать себя Эмили, — Саймон в… Европе». Она не уступит своим пагубным галлюцинациям.

— Эмили, милая, оглянись. Пожалуйста. Ты, вероятно, рада, что наконец освободилась от меня, что позади то глупое поручение, которым я тебя озадачил, но, Эм, ангел… — Голос призрачного Саймона стал срываться так натурально, что она не сумела справиться с собой и наконец повернулась на свет, зажегшийся в коридоре.

Книга выпала из бессильных рук и с глухим стуком ударилась об пол.

— Саймон? — спросила Эмили дрожащим голосом. — Почему ты здесь? Ты… твой самолет…

— …улетел без меня, — сказал он, подходя ближе. — Когда объявили посадку, я понял, что кое-что не доделал в Элдоре. Тебя дома уже не было. Тебя нигде… не было. — Он разочарованно провел рукой по черным волосам.

Эмили покачала головой.

— Я рано проснулась, — пробормотала она, тем самым вызвав улыбку у Саймона. — И у меня были дела.

— Да, у тебя своя жизнь, — согласился он. — Об этом мне заявила Каролина, когда я навестил ее сегодня утром. Она позвонила Ребекке, но ни одна из них не хотела говорить мне, где ты. Думаю, они боялись, что я снова попрошу тебя стать моим телохранителем.

Она понимающе кивнула.

— Но, разумеется, под твоим натиском они выложили все.

Саймон скорчил гримасу.

— Я практически вытаскивал из них информацию. И клятвенно пообещал, что не сделаю ничего, что может обидеть тебя.

Она пристально посмотрела ему в глаза, боясь сказать или сделать что-нибудь, что могло бы выдать ее чувство к нему. У нее уже закружилась голова. Впрочем, Саймон, скорее всего, здесь по делу. Необходимо разузнать, какова причина его внезапного визита.

— Итак, зачем ты приехал?

Саймон по привычке взял ее за руку.

— Я хотел сказать тебе, что о многом передумал прошлой ночью и сегодня, в аэропорту… И… решил остаться в Элдоре. Ты сделала так, чтобы я понял то, чего не мог понять раньше. Я убегал, наказывая моего отца своим отсутствием. Но я часть этого города — в конце концов, Элдора всегда ассоциировалась в моем сердце с родным домом. Я хочу быть здесь, хочу попытаться снова пустить корни, есть только одна… проблема.

— Что за проблема?

— Ты, — прошептал он. — В течение короткого времени нашего знакомства были моменты…

Она подняла руку, прикоснулась пальцами к его губам.

— Твоя тетя извинялась прошлой ночью за то, что вмешивалась в твою жизнь. Теперь тебе не придется волноваться из-за незваных женщин, внезапно вторгающихся в твой шикарный особняк. Ни одна из них не собирается больше вмешиваться в твою жизнь.

Саймон тяжело вздохнул.

— Это не то, что я имел в виду, Эмили. Я имел в виду… себя… Ты околдовала меня, как будто опоила приворотным зельем. Теперь, видимо, тебе придется нанимать кого-нибудь, чтобы держать меня на расстоянии…

Глаза Эмили округлились. В лице Саймона она видела искреннюю заботу, но от мысли, что она будет жить в одном городе с этим мужчиной и никуда не сможет спрятаться от любви, ее сердце разрывалось. Эмили не желала, чтобы Саймон чувствовал ответственность за то, что она не сумела удержаться от любви к нему.

— О, Саймон, — наконец проговорила она, — я вовсе не собираюсь прятаться от тебя. Каждый знает, что ты не заводишь отношений с женщинами из Элдоры.

Он протянул руку, дотронулся пальцем до ее подбородка.

— В том-то все и дело, Эм. До нашего знакомства я совершил немало ошибок… и это дурацкое правило — одно из них. Правда в том, что я не уверен, могу ли доверять самому себе. Я хочу слишком многого, что связано с тобой, и для меня не важно, где ты живешь… Я не желаю, чтобы ты исчезла из моей жизни.

Эмили охватила дрожь. Все, что она могла сейчас сделать, — это удержать себя и не броситься в его объятия. Эмили понимала: то, на что он намекает, вовсе не является любовью. Он стремится к тому, чтобы они стали любовниками, хочет испытать жар удовольствий, когда тела воспламеняются от каждого соприкосновения.

— Ты хочешь, чтобы мы занялись любовью, — сказала она почти шепотом. Соблазн был велик, и она не знала, как сопротивляться ему. И тут же противная, надоедливая мысль напомнила о себе: если она займется любовью с Саймоном сейчас… если она позволит себе так сильно открыться, это уничтожит ее в его глазах.

Саймон отпрянул.

— Эм! — отрывисто сказал он, его голос был хриплым. — Да, черт побери, я хочу заняться с тобой любовью. Я скоро сойду с ума от необходимости держать тебя в своих объятиях, в своей кровати, подо мной, около меня. Нежную, желающую и удовлетворенную. Много раз. Бесчисленно, но… — Его зеленые глаза внезапно стали свирепыми, голос — резким и злым. — Проклятье, мне не следует всего этого говорить! Ты же сказала, что вообще не хочешь выходить замуж…

Последние слова, сорвавшиеся с губ Саймона, наполнили ее сердце теплом, зыбкой надеждой. Саймон стал нервно расхаживать по комнате.

Эмили робко приблизилась к нему, коснулась его руки, заставив остановиться. Когда он взглянул на нее, она задержала дыхание. Затем, набравшись смелости, приподнялась на носках и обхватила ладонями его лицо.

— Саймон, та женщина… — мягко начала она, — та женщина, которая сказала, что никогда не выйдет замуж, просто боялась рискнуть… Я боялась любви, но не была знакома с тобой, принимая такое решение. Я не знала тебя.

Она тяжело дышала, ей было трудно смотреть ему в глаза, когда она решилась на жуткое признание. У нее было ощущение, словно она спрыгнула с высокой вышки, не научившись плавать.

Саймон крепко прижал Эмили к себе. Его губы коснулись ее шеи, жадно двигаясь выше, в поисках губ.

— Будь осторожна, Эм, — прошептал он. — Большинство людей в этом городе скажут тебе, что со мной опасно иметь дело.

Эмили запустила руку в шелк его волос.

— Я научилась не бояться опасности, Саймон, — заверила она.

— А я научился любить тебя. Нет, забудь это… Мне не требовалось учиться, милая. Это просто случилось. Как я мог не полюбить тебя? Но ты должна знать, Эм, несмотря на все, что я говорил тебе прошлые недели, я совершенно не похож на отца. Я никогда не причиню тебе боль.

Он сунул руку в карман пиджака и достал оттуда наполовину вырезанную фигурку женщины. Потом положил фигурку ей в руки. Осторожно вертя в ладонях незаконченное творение, Эмили вдруг увидела… себя.

На глаза навернулись слезы.

Саймон вновь обнял ее и заговорил дрожащим от переполнявших его чувств голосом:

— Все мои мысли заняты тобой. Ты поселилась в моем сердце, в моих снах, ты часть всего, что я говорю и делаю. Эта статуэтка…

— Красивая, — пробормотала Эмили.

Он беззвучно выругался.

— Это жалкое подобие реального, — сказал он. — А я хочу реального, Эмили. Любовь моя, ангел! Выходи за меня замуж.

Эмили улыбнулась ему и, закрыв глаза, наполнившиеся слезами надежды и счастья, отошла к вазе, стоящей на письменном столе. Она выбрала розу темно-красного цвета, затем вернулась к мужчине, которого любила больше жизни, и прикрепила ее к лацкану его пиджака.

— Я не сумела справиться с любовью к тебе, Саймон. И я хочу быть с тобой вечно как твоя жена.

Крепко поцеловав любимого в губы, она вдруг прошептала:

— Я так рада, что ты пришел на аукцион, Саймон.

— А я счастлив, что ты ждала меня там, — сказал он ей. — Ты самое лучшее, что случилось со мной за всю мою жизнь!