Любовь одной актрисы

ГЛАВА 1. НОЧЬ ПОЛНИТСЯ СНАМИ

Корабль, неспешно рассекающий море, казался безлюдным, опустевшим. Спали уставшие морские ведьмы, спала дочь Каспады. Крепко спал оборотень в крошечной каюте. Рядом с ним, уютно свернувшись в клубок, как большая кошка, сладко спала иномирянка. Шум морских волн убаюкивал, укачивал, и казалось, что эта безмятежность никогда и ничем не нарушится.

Но вот на гребне низкой волны мелькнул чешуйчатый хвост. Под черной, как смола, водой, угадывалось мощное гибкое тело и огромная пасть с острыми зубами. Чудовище плыло рядом с кораблем в черной ночной воде, не отступая и не собираясь уходить на глубину.

Если бы кому-то в этот час пришло в голову встать с горящим факелом у борта и посмотреть вниз, открывшуюся картину он не смог бы позабыть никогда. Под тонким слоем воды, иногда вспарывая ее острыми гребнями, кишели сотни отвратительных созданий. Мелькали ядовитые шипы, гладкие скользкие спины, хвосты, в полной тишине щелкали острые, напитанные ядом зубы.

Они следовали за кораблем, как почетный кортеж охраны, незаметные и смертоносные. Зачем? Для чего? Даже если бы сама Олия увидела акатошевых чудовищ у корабля, не смогла бы дать ответ.

***

Иномирянка же, будто что-то ощутив сквозь сон, заворочалась в тесной каюте, протяжно застонала и случайно двинула спящему оборотню пяткой в живот. Игор подскочил, ошалело перевел взгляд на Евгению, которая металась во сне и что-то несвязно бормотала.

– Эй, эй… Проснись!

Оборотень мягко потряс девушку за плечи, позвал вполголоса, но просыпаться она не спешила. Она металась на горячей подушке, у губ залегли глубокие складки, на лбу выступили капли пота. То, что она видела во сне, явно не было приятным.

Оборотень потряс ее за плечи посерьезней, но ее голова металась из стороны в сторону, как тряпичная. Игор нахмурился. Подхватил с крошечной тумбочки кувшин с водой и вылил на иномирянку все его содержимое. Но… вода испарилась, не оставив ни одной капельки на лице, на одежде. Игор выронил кувшин из рук. Сел рядом, положил голову иномирянки себе на колени и обхватил ее за кисти, чтобы она, размахивая руками, случайно не разбила ему нос. Принялся ждать, внимательно наблюдая за ее лицом. Испарившаяся вода – слишком явный намек на то, чтобы иномирянка досмотрела свой сон до конца.

Спустя несколько минут лицо спящей девушки разгладилось. Дыхание стало ровным, мягким – дыханием спокойно спящего человека. Вот теперь – можно.

Игор снова потряс иномирянку за плечи. Она тут же открыла глаза, с трудом соображая, с чего это в ее подняли в такую темень. С укоризной посмотрела на оборотня.

– Что тебе снилось, Евгения? – мягко спросил оборотень. – И объясни мне, почему я не мог тебя разбудить, а вода, которую я на тебя вылил, исчезла?

– Чего? – хрипло переспросила девушка, явно не осознавая происходящее.

– Того. Просыпайся и отвечай.

Иномирянка нахмурилась. Задумчиво пробежалась взглядом по темной каюте, посмотрела на оборотня, внезапно охнула. Вспомнила. Вцепилась пальцами в плечи Игора и, сбиваясь, зашептала:

– Мне снилась Каспада. Та самая, дочь Хен. Она плакала и просила о помощи. Она не может выйти из моря, она там пленница…

Оборотень страдальчески закатил глаза. Он мог бы отнестись к ее сну легкомысленно, как к кошмару, который привиделся в жаркой тесной каюте, если бы не испарившаяся вода. Нет, ну что за напасть с этой иномирянкой?! Сплошные приключения!

– Пойдем на палубу, поговорим спокойно.

Игор подал руку находящейся в прострации девушке. Надо проветриться и подышать свежим воздухом. И ей, и ему.

***

Я сидела на деревянном полу палубы, облокотившись о темное растрескавшееся дерево корабельного борта, и, прикрыв глаза, воссоздавала в памяти то, что мне только что привиделось.

Мне снилось, что черные страшные твари стаскивают меня с корабля за ноги, вгрызаются в мое тело и тащат на глубину. Помню жуткий страх, панику, и что было очень-очень глубоко. Меня влекло вниз, в самую безнадежную пучину.

Я не могла проснуться, полностью отдавшись парализующему ужасу, пока передо мной не возникла женщина. Она вся была облеплена острыми ракушками; ее волосы были водорослями, зеленой тиной, из-под которой иногда пробивались белые нити. Она тянула ко мне руки, но не могла поднять их – груды налипших моллюсков не позволяли ей этого сделать.

– Я Каспа-а-а… По-мо-о-ги-и..

Она просила о помощи, но ее губы растрескались от особо наглого коралла, который пророс сквозь них, и больше я не могла ничего разобрать, хотя она и продолжала мне говорить что-то еще. Она пытаясь донести мне нечто безумно важное, но не могла. Ей было очень больно, ее лицо кривилось, но… Меня вынесло из глубины стремительно и резко.

И я проснулась.

Сейчас я сидела, закрыв глаза, и понимала, что только что мне приснился не просто сон. Там была яркость, детальность, не свойственная снам. Разрывающая душу жалость к женщине на дне моря и ощущение чужой боли никуда не делись – поселились в душе, отдавали неприятным спазмом где-то в груди. И запах. Запах моря, водорослей и чего-то еще, безумно знакомого и приятного, присутствовал и во сне, и сейчас не покидал меня, поселившись где-то в голове.

Что за чертовщина?

Я растерла лицо ладонями, пытаясь отойти ото сна. Оборотень сидел рядом и спокойно ждал. Я пересказала ему свои видения и ощущения, заметив, как он напрягся.

– Евгения, что ж ты за человек-то такой? Тебе что, больше других надо?

Я пожала плечами.

– А может, это просто сон? Ну привиделось и привиделось. А вода из кувшина – может, какая-нибудь морская ведьма на корабле колданула спросонья…

Игор серьезно покачал головой.

– Очень сомневаюсь. Боги и их дети не снятся просто так. К тому же с мольбами о помощи. Что-то на ведьминых островах нечисто, раз Каспада не просит о помощи своих дочерей, а снится тебе. Осталось только узнать, что именно. Или вовсе сюда не лезть.

– Как думаешь, ведьмам рассказать?

– Я бы не стал. Неизвестно, как отреагируют ведьмы на твою историю. Может, примут тебя за врага, который несет в их острова беду. Как думаешь, долго ты после этого проживешь?

– Вот, блин, хрень…

Я тяжело вздохнула. Ну что ж. Покоя в этом чокнутом мирке мне не видать. Может, я тут посол высшей справедливости и, как у любого героя, у меня есть свое предназначение. И его надо выполнить, иначе всему придет полный кабздец. Только вот меня никто не спрашивал – хочу, не хочу…

Оборотень тоже тяжело вздохнул. Встал, потянулся с истинно кошачьей грацией. И как я раньше этого не замечала?

– Пойдем еще поспим. До рассвета часа три…

– Ты иди, а я еще тут посижу. Как глаза закрою, так вижу лицо этой Каспады… Ну и жуть, скажу я тебе.

– Тогда я побуду с тобой. А то задремлешь, увидишь Акатоша с палицей и выпрыгнешь за борт. Лови тебя потом, спасай, мокни…

Я благодарно улыбнулась, не обращая внимания на ехидную ухмылочку. Такая поддержка дорогого стоит.

Так мы и уснули: оборотень – сидя, привалившись спиной к деревянному борту, а я – развалившись и практически распластавшись на нем, сложив свою буйную головенку ему на плечо.

***

В таких позах нас застукали утром морские ведьмы, притом на их лицах читалось явственное разочарование: ну точно, хотели взять Игора в оборот и нагло соблазнить, а тут я обняла его руками-ногами и застолбила. Хотя обняла не просто так – ночью было довольно прохладно, но объяснять и оправдываться перед ведьмами я не стала. Еще чего.

Настроение у меня было гадкое: я толком не выспалась, и разбудили нас с рассветом, да еще и сообщили, что плыть осталось полтора дня. Полтора дня на этой посудине… Брр. Побыстрее бы приплыть… Хотя, с другой стороны, можно потратить время с пользой. Олия явно расположена поболтать. Ну так а чего бы, собственно, не заняться этим прямо сейчас?

Дочь Каспады я нашла в рубке капитана. Увидев меня, она улыбнулась, и я снова подивилась ее потрясающей красоте.

– Проходи, Евгения, садись. Будешь розовый чай?

Конечно, да!

– Поговорим? – прямо спросила я, заодно борясь с желанием вывалить ей свои сны-видения. Каспада все же ей мать…

– Поговорим.

Олия поставила передо мной ароматный напиток. А я прямо и без долгих расшаркиваний спросила:

– Скажи, чего мне ждать на ваших островах?

Дочь Каспады улыбнулась.

– Ласкового моря, белых пляжей. Сочных фруктов, вечерних костров и жаренных моллюсков с острым соусом. Улыбок и теплых ночей. Красивого неба, ароматных цветов. На наших островах хорошо всем.

Я впечатлилась такой характеристикой.

– Даже мне? Я же не одна из вас.

– В твоей крови есть благословение королей, дар нашей матери. Ты не собираешься отбирать наши архей по примеру королей. Ты нам сестра. Ты можешь жить среди нас с полным правом. Все признают тебя.

Я опешила от такого поворота. Значит, архей делает и меня тоже отчасти морской ведьмой? Блеск.

– У тебя есть знания из другого мира, я чувствую это. Они могут пригодиться и нам, если ты поделишься. Мы живем обособленно, новости из королевств до нас не доходят, а ты – как глоток свежего воздуха, не отравленного алчностью королей. Через несколько лет ты привыкнешь, мы привыкнем – и будем жить беззаботно, в ладу с миром и морем.

– Я не могу вернуться домой, так?

Олия мягко и рассеянно улыбнулась, снова проигнорировав мой вопрос. Злит неимоверно. Может, попробовать по-другому?

– Олия, – проникновенно начала я после недолгой паузы, – я оказалось здесь против своей воли. Там меня ждут близкие, родные мне люди. Они с ума сходят, не находят себе места, ищут меня и очень страдают. Ты знаешь, как это – терять близких. Та девочка и ее мать – они ведь тебе сестры. Чем отличаются те, кто похитил вашу дочь от тех, кто похитил меня? Разница только в том, что я еще жива. Но это, поверь мне, большая случайность. Ведь даже ты была в шаге от того, чтобы меня утопить.

Да, это было подло. Глаза ведьмы сверкнули сталью.

– Ты хочешь узнать то, что для тебя не предназначено.

– Откуда ты знаешь, что для меня предназначено, а что – нет? Может, мое появление здесь и этот разговор с тобой – воля вашей богини? Может, Хен и Каспада хотят, чтобы перемещение между мирами прекратилось? Сколько нас таких было сожрано королями? Сколько чьих-то детей, ну?

Я уже почти кричала под конец и в запале не заметила, как плечи Олии поникли. Она закрыла лицо ладонями и опустила голову.

– Пожалуйста, не кричи, – умоляюще прошептала она безмерно уставшим голосом, – я не скажу тебе всего, что ты хочешь знать. Скажу только одно – Хен ничего не хочет уже очень много лет.

В ее голосе прозвучала такая обреченность, что я вздрогнула.

– Что… случилось? – прошептала я.

– Никто не знает, – ответила Олия, – но ни богиня, ни Каспада не являлись на острова с тех пор, когда я еще была ребенком. Мы каждый год ждем и верим, что однажды они благословят нас, но… Ничего не происходит. Иногда мы слышим нашу богиню, ее волю, ее желания, но они как призрак, как туман. То ли послышалось, то ли и вправду было… Хен покинула нас. С ней ушла и Каспада. Голос своей матери я не слышала уже много десятилетий. Она не отзывается мне, не слышит меня. Ты знаешь, иногда мне снятся ужасные сны…

Я вздрогнула снова, не сдержавшись, тихо охнула, но Олия, видимо, дорвавшись до того, с кем можно поделиться, ничего не заметила.

– Она просит меня о жутких вещах, о страшных вещах, и я просыпаюсь в слезах…

– О каких вещах?

Но Олия неожиданно замолчала. Провела рукой по лицу, задумчиво зажала между пальцев белую прядь волос. Посмотрела на меня настороженно, исподлобья, как недоверчивый ребенок.

– Я и так сказала тебе многое. Больше, чем кому-либо другому. Я не хочу больше говорить об этом. Ты теперь знаешь, что богини нет, и помочь тебе никто не сможет. Прости.

С этими словами ведьма надломила одну из ракушек, которые грудой лежали у нее на столе. Водяной жгут длиной в несколько метров рванулся из крошечной створки раковины и распахнул дверь.

Я встала, хмыкнув. Подумала о том, что так изящно и бесцеремонно меня еще никто не выпроваживал. И проглотила уже готовые сорваться с губ слова о своем сне. Ну нет уж. Лучше я во всем разберусь сама.

Если их острова лишены божественной помощи, если их боги действительно ушли, то к чему мне виделась Каспада, да еще и в таком состоянии? Что случилось на этих островах? Наверняка что-то нехорошее.

С этой мыслью я и сбежала к оборотню – надо бы пересказать ему то, что я узнала. Одна голова – хорошо, а две – вообще замечательно. Он все-таки о местных реалиях знает гораздо больше меня. Но Игор ничем меня не смог порадовать. Оказывается, в местной теологии он разбирался довольно посредственно – некогда было, видите ли. А значит, попробую разобраться на месте.

***

Олия, выпроводив настойчивую иномирянку, бездвижно замерла в кресле. Не женщина, а изваяние. С ее лица стекли все краски, заострились скулы. А под закрытыми глазами всполохами проносились картинки из страшных сновидений, где ее несчастная мать, облепленная тяжелыми ракушками, врастает в кораллы. Они рвут ее кожу, причиняют ей боль. Каспада тянет к ней руки и просит. Просит о том, о чем и помыслить невозможно. Просит о том, что принесет страшные беды для всего мира. Или даже уничтожит его.