Любовь. Офисная версия

Жанна присмотрелась к кнопкам. Самыми стертыми были 2, 3, 4 и 9. Она нажала их в таком порядке, но ручка не повернулась. Она подумала и набрала 2439.

«Двенадцать на два, тринадцать на три… Интересно… сработает?»

Замок щелкнул, дверь подалась, Жанна толкнула ее и вошла.

Мишин кабинет был отнюдь не пуст. Совсем, можно сказать, наоборот.

На его столе, лицом к двери, сидела абсолютно незнакомая Жанне хрупкая блондинка, а Миша, стоя рядом, обнимал ее. При появлении Жанны он резко отпрянул от девчонки, оглянулся, готовый, видимо, размазать вторженца по потолку. Блондинка торопливо запахнула на груди кофточку.

— Какого?.. — угрожающе начал Миша и вдруг, к полному своему ужасу, узнал Жанну.

Челюсть у него откровенно отвалилась.

— У вас связь не работает, — сухим шелестящим голосом произнесла Жанна, шваркнула файл с переводом на пол и вышла, хлопнув дверью так, что отлетела штукатурка.

Очнулась она только в кабинке туалета на своем этаже. К счастью, никого из коллег она не встретила. Тонко кололо под левой подмышкой.

«Надо успокоиться! Во что бы то ни стало надо успокоиться, — стучало в висках. — Досидеть эти два с половиной часа и не подать виду».

Она поплескала в лицо водой, благо макияжа в жару почти не применяла, чувствительно похлопала себя по щекам и в порядке аутотренинга вполголоса спела «Семпре либера» из «Травиаты». Лицо слегка разгладилось и почти точно легло на свое место.

«Измена вульгарная, офисная версия».

На компьютере было сообщение от Миши с просьбой переслать перевод в электронном виде. Приписка гласила: «Не бери это в голову. Давай встретимся на нашем месте в 17.15? М».

Сообщение было выслано три минуты назад, когда Жанна еще практиковалась в туалетном бельканто.

«Похоже, блондинку он сразу же выгнал и сел писать сообщение… В принципе девчонке-то не позавидуешь — только распалилась, а тут такое!» — подумала Жанна, перевод послала, но свидание не подтвердила.

По правде, она и не знала, что ей делать.

Выйдя из здания в шестом часу, Жанна прошлась по центру, примерно предполагая, что произойдет, но ошиблась в деталях. Миша ждал ее не у дома, а на середине пути от метро. Его машину Жанна, как водится, не узнала и разглядела Мишу лишь тогда, когда он, выйдя из «джипа», перегородил собой тротуар так, что не остановиться она не могла.

— Послушай, Жанн, — начал он, чуть расставляя руки, чтобы она не проскользнула мимо; слева были кусты отцветшей, но колючей акации. — Я стараюсь, но пока у меня не всегда выходит…

— Чего еще? — совсем не поняла Жанна.

— Я стараюсь привыкнуть к тому, что у меня только одна девушка… Но пока… Иногда… вот. Не получается.

— Не смог пропустить очередную перекис-ную куклу, — констатировала Жанна, пытаясь обогнуть Мишу и не попасться ему в руки.

— Но у меня с ней ничего не было!

— Да — потому что я заявилась в самый интересный момент!

— Ну, прости, прости!.. Я правда стараюсь!

— А если твои старания не увенчаются успехом, ты не боишься подцепить и принести мне какой-нибудь смертельно опасный презент?

— Я предохраняюсь!

— Да неужели? Как же ты успеваешь?

Он все еще не давал ей пройти, и это страшно раздражало Жанну, потому что болезненно напоминало то, что иногда так выбивало ее из колеи — ограничение пространства и неподконтрольность ситуации. Она не всегда сама знала, когда наступит эта реакция. Она наступила сейчас.

Миша, видя, что она как будто растерялась, попытался взять ее за правую руку, и от этого у Жанны сорвались уже опасно гудевшие заглушки. Она, сама не понимая, что делает, вдруг отвела назад левое плечо, развернулась и с размаху врезала Мише кулаком в правый глаз…

Никто никогда не узнает, для кого из них это стало большей неожиданностью. Но Миша, издав какой-то гортанный звук, сразу отпустил ее руку, чуть шатаясь, отступил на шаг. Лицо его, не то чтобы удивленное, скорее просто рухнувшее внутрь себя, выражало… Нет, оно ничего не выражало… просто отключилось на несколько секунд — как обесточенное табло с россыпью цветных точек вместо осмысленных знаков.

Жанна, мысленно считая последние секунды своей жизни, проскользнула мимо него и со всех ног бросилась к дому. По-видимому, эту сцену кто-то наблюдал, потому что сзади послышались голоса, возгласы и даже смех, но Жанне хотелось только одного — поскорей закрыть за собой дверь квартиры.

Дома, умываясь, она почувствовала, что жжет левую руку, и обнаружила ссадины на костяшках безымянного и особенно среднего пальца.

«Господи, да как же я его стукнула-то!.. — ужаснулась она. — Глаз хоть не повредила? Позвонить, что ли… А что скажу — извини, что дала тебе по физиономии… Так ведь за дело дала… За блондинку!»

Потом, утешаясь купленными по дороге пирожными, Жанна решила, что наказание было адекватным. Или нет? Что он там говорил? Пытается привыкнуть к тому, что у него одна девушка… И она эдак вот поощрила его благие намерения?

Жанна, поняв, что еще пять минут — и начнется истерика со слезами, пошла в кухню, где была аптечка — пить по-пенсионерски корвалол и пустырник, которые еще в прошедшие выходные должна была отвезти отцу на дачу.

Спала Жанна плохо, видя во сне, что за ней приходят, чтобы арестовать за убийство Миши. Самое дурное в этих снах было то, что Жанна не осознавала, как обычно, что это только ночной кошмар. Ей уже совсем не обидно было за эту дурочку в спущенном лифчике. Ей ужасно жалко было Мишу. Какое же у него было выражение лица после этого… Немыслимо удивленное, невероятно обиженное и, пожалуй, даже испуганное…

Наутро Жанне пришлось замазывать темные круги под глазами и румяниться.

«Отпроситься, что ли, у Пашки на завтра, к отцу съездить?»

Работы было на удивление немного, и Жанна уже примеривалась, как сходить к генеральному поплакаться, когда из своего ежедневного блуда по отделам явился Костик и ликующе сообщил:

— Мишка Дареев с таки-и-им фингалом явился! Страх смотреть! Синий! На пол-лица!

— Да?! Бедненький… — округлила глаза Анжела. — И чего говорит?

— А чего тут говорить… На левшу, говорит, нарвался — бывает. Смеется.

Холодная волна, накрывшая Жанну с головой, бурля, схлынула.

«Раз смеется, значит, не так страшно… А может, это не я? Может, он вчера где-то еще выступал?»

Поняв, что просто не сможет оставаться в таком неопределенном состоянии, Жанна быстро набрала ему эсэмэску, чего страшно не любила делать: «Можно мне зайти? Ж.».

Через несколько минут она получила не слишком обнадеживающий ответ: «Попробуй. М».

«Если не убил на месте вчера, сегодня, может, и обойдется…»

Жанна позвонила по внутреннему Пал Лексанычу и вышла в директорский предбанник. Директор был в хорошем настроении и сказал Жанне, что она может гулять сегодня прямо с обеда.

— У меня еще перевод.

— Ну, как закончишь, так свободна до четверга. Ты в принципе в порядке?

— Да, только устала. В отпуск хочу.

— Пойдешь, не проблема. Катька как — помогает?

— Да, старается, но она еще сыренькая. Пользуясь тем, что ее не бдит недреманное армянское око, Жанна проскочила мимо собственных дверей и спустилась на этаж ниже. Отдел безопасности был заперт, и Жанна деликатно постучала.

Миша удивился, увидав ее. Видимо, думал, что она опять ворвется без предупреждения.

Вокруг правого глаза у него красовался уже начавший лиловеть кровоподтек, белок был в красных прожилках. Синяк чем-то замазан, но вблизи была заметна свежая припухлость.

— Так, — сказал Миша, останавливаясь в дверях. — Пришла полюбоваться на дело рук своих?

Он был явно зол, хотя не слишком. Жанна, не дожидаясь приглашения, проскользнула мимо него и с усилием — потому что мешала Мишина рука — захлопнула дверь.

— Да, Костик уже всем расписал… А это… действительно я?

— А то кто?

По его лицу пробежала гримаса запоздалой, но сильной досады.

— Ну, мало ли кто… Я тебе камуфлирующее средство принесла.

Жанна вынула из нагрудного кармана маскирующий карандаш.

— Ну, спасибо, девушка, за заботу, но…

Он с сомнением поглядел на карандаш и на Жанну.

«Сейчас скажет, что наши отношения исчерпаны…»

— …у меня вообще-то свой есть. Профессиональный.

— Мое дело предложить, — сказала Жанна, кидая тюбик назад в кармашек.

— Ну что — мы в расчете? — несколько нервно выдохнув, спросил он.

— Наверное… Но только я не верю, что это… моих рук дело.

— А я верю? До сих пор не могу поверить, что пропустил такой удар от любителя. — Он усмехнулся.

— Я думала, убьешь меня, если догонишь.

— Ты правильно думала, — охотно кивнул он.

— Значит, я опять прошла по краю пропасти.

— Угу…

Миша довольно бесцеремонно оттащил Жанну от двери.

«Только на стол меня сажать не надо!»

Но Миша посадил ее в свое кресло на колесном ходу, сам сел на гостевой стул и пододвинул ее вплотную к себе.

— Ты пойми, детка, — заговорил он поспешно и горячо, — я очень хочу стать хорошим. Просто это пока не очень получается. Когда ты со мной, мне никого больше не надо. Но ты же не всегда рядом… Вот у меня пробки и вылетают. Иногда…

— Ну ладно. Будет об этом. Главное, ты старайся.

— Я стараюсь! — радостно сообщил он. — А… как ты вообще вчера засекла меня?

Он склонил голову набок, прищурясь.

— Я же говорила, интуиция и логика работают у меня одинаково четко.

— Да, с тобой не забалуешь. А код откуда знаешь?

— Вычислила. Разглядела самые стертые клавиши и со второго раза попала. Двенадцать на два, тринадцать на три. Простенько и непритязательно.

— Черт, никогда не замечал… Слушай, а ты меня ловко так притерла — я о тебе чего-то не знаю? Ты сама-то боевыми искусствами не занималась?

Взгляд его был пронзителен и подозрителен. Он никак не хотел признать, что его отделал дилетант.

— Да господь с тобой, Майкл!.. У меня в школе освобождение от физкультуры было. Так получилось. Подвернулся под горячую руку.

— Да, а вообще-то жаль… Миша взял ее руки в свои.

— Чего?

— Старовата ты, мать… А то я из тебя классную кикбоксершу воспитал бы.

Жанна против воли рассмеялась.

«Ты из меня и так уж много что воспитал!»

— Ты уже выражал сожаление по этому поводу.

— Да?

— Да. А у вас там, в вашем бизнесе, смешанные пары, ну, как в теннисе, бывают?

— У нас бывает все, за что платят бабки. У тебя какие планы на вечер?

— Да я сейчас слинять хотела до послезавтра.

— А чего это? — поднял брови Миша.

— Да какая-то я в раздрюзганных чуйствах. Жанна попыталась спрятать от него лицо, на которое, против ее воли, выплеснулись обида и напряжение последних суток. Еще и раскаяние в излишней жестокости, да…

— И к отцу съездить надо, отвезти кое-что. Воздухом подышать деревенским.

— Гак я отвезу. Хочешь, прямо сейчас и поедем?

Тут он осекся.

— Или ты меня стесняться будешь?

— Да нет. Для человека твоего образа жизни это естественно. Сейчас я одну штучку закончу, и можем созвониться.

Жанне очень захотелось приласкать побитого Мишу, она положила ладонь ему на затылок и осторожно несколько раз прикоснулась губами к припухлости на скуле.

«Дай глазик поцелую — он сразу и заживет… ути-пути».

— Вот-вот… Все вы такие… Сначала набьют морду мужику, а потом с нежностями…

— Ну, у меня тоже болявка есть, — тихо сказала Жанна и поднесла к Мишиным глазам уже потемневшие ссадины на костяшках.

— Да, ты не поскупилась.

— Не я начала. Ладно… Будем считать, что инцидент исчерпан. Я пойду?

Миша потерся лицом о ее шею, глубоко вдохнул, встал и выпустил ее из кабинета.

Когда Жанна вернулась в отдел, Анжеле, видимо, было очень любопытно узнать, где она пропадала столько времени. Но, помня об угрозе направить ее на аудиенцию с директором, Анжела только внимательно оглядела ее.

Жанна разбудила задремавший компьютер и в удивительно хорошем настроении закончила работу. Неся к директору оригинал с переводом, позвонила на мобильник Мише.

— Я освободилась. Ты как?

— Давай через полчасочка?

— Я могу и домой поехать, а ты подъедешь, когда закончишь?

— Да нет, я ж за письмо расплатиться должен. Подожди. Перезвоню.

— …Давай заедем хоть мороженого где-нибудь поедим, — предложил Миша, отъезжая от здания. — А то вчера не ужинал, сегодня на обед не ходил…

— А что так?

— Да так, — нехотя ответил он.

«Да неужто переживал? Ну, супермен-хайлен-дер… Не привык в глаз получать».

Добивать Мишу расспросами Жанна не стала, согласившись ехать, куда он хочет. Было начало пятого — самая общемосковская парилка. Они посидели в прохладном кафе и поехали к Жанне за поклажей.

— А ты сможешь меня завтра забрать? Если нет, сама доберусь, не проблема. Не стесняйся. Делай свои дела.

— Ты заночевать там хочешь? — удивился Миша.

— Да, а зачем за город на пару часов и вечером обратно? Хоть воздухом свежим подышу сутки. Смотри, какая пелена.

Они уже ехали по промзоне, и над горизонтом висела непроницаемо сизая масса.

— А… Я думал, ты эти прибамбасы отдашь, и мы назад.

— Нет. Извини, если расстроила твои планы… Действительно, завтра распрекрасно доскачу на паровозе. Ты не дергайся.

Миша не ответил, как будто внимательно следя за дорогой, хотя на выезде из столицы было почти свободно. Через четверть часа замелькали перелески ближнего Подмосковья. До генеральской дачи оставалось минут десять хорошего ходу.

— На пятьдесят кэмэ отъехали, а уже ни души. Как не столичный регион, — заметила Жанна.

— Ну вот и славно, — пробормотал Миша и вдруг, сбросив скорость, свернул на едва заметную грунтовку, уходившую в глубь довольно густого леса.

— Нам не сюда! — воскликнула Жанна, думая, что он ошибся.

— Знаю. Я сам подышать хочу, — сказал он, осторожно ведя свой внедорожник по кочкам и неровностям. — Мне ж в Москву возвращаться.

— Да, — нерешительно согласилась Жанна. Тут машина остановилась, и мотор резко умолк. Тишина мягко хлынула на освободившееся пространство, только откуда-то сверху слышалось редкое не то чириканье, не то журчание — птицы укладывали спать птенцов.

Миша вылез со своей стороны и подошел к ее дверце. Жанна сидела, выставив ноги наружу, примериваясь, как бы спрыгнуть на траву.

— Детка, у тебя, по-моему, с собой какое-то одеялко было, — пробурчал он, изловив Жанну за талию.

— Ты что придумал? — насторожилась она, кладя ему руки на бицепсы.

— Ну, так ведь вчера мы были врозь, и сегодня ты не вернешься…

— Да, а там опять какая-нибудь козочка беленькая подвернется, все старания насмарку…

— Да, да! — досадливо и торопливо согласился Миша.

Он уже вытащил ее из машины и тискал, прижимая к себе.

— Я же стараюсь быть хорошим, но и ты мне помогай… поактивней!

Жанна везла с собой новое одеяло — дачка была летняя, без отопления, и к утру, даже в это жаркое лето, становилось прохладно. Миша заметил пластиковый пакет и быстро нашел ему дополнительное применение.

— Давай здесь… одеялко раскатаем… А?

— Ой, ну Миша…

Жанне стало не по себе от такой перспективы, но у Миши был такой умоляющий взгляд. И лес так очарователен и нетронут… Пронизан лучами вечернего солнца. Так тихо — не то что в Москве, где никогда не чувствуешь себя в одиночестве…

Жанна ничего не ответила, просто перестала упираться. Миша, воодушевленный молчаливым согласием, отпустил ее, резво схватил с заднего сиденья кофр с одеялом и, схватив Жанну за руку, потащил с поляны в заросли.

Жанна и не заметила, как уже сидела на одеяле, а Миша, попутно забравшись губами под волосы на ее шее, стягивал с нее платье. Жанна, чтоб не терять времени даром, принялась расстегивать на Мише рубашку и заодно погладила его по гладкой коже на груди и плечах. Это всегда было так безумно приятно. Потом ей пришлось пережить несколько томительных минут, пока Миша заканчивал свое разоблачение, и наконец она смогла раскрыть ему объятия.

— Тебе хорошо? — спросил он, обнимая ее. Миша оказался сразу везде, вокруг, словно ее облепило большое теплое облако.

— Потрясающе, — прошептала Жанна, расслабляясь. — Только бы муравейника рядом не случилось.

— Да какой тут муравейник! — тихо рыкнул Миша, поднимаясь над ней на вытянутых руках.

— Подземный… Меня один раз так накусали…

— Кустотерапию практиковала? — подозрительно спросил Миша, замерев на секунду.

— Да десять лет мне было! На даче тоже…

— А, это ладно… Ну, держись!..

Миша блаженно и слегка злорадно — опять все по-моему — улыбнулся и вошел в нее хоть и осторожно, но решительно. Жанна почувствовала, как закатываются глаза и из горла вырывается первый слабый стон. Миша увеличивал скорость и напор, и Жанна сквозь щелочку между веками видела, как он смотрит на нее — торжествующе, вот что я могу с ней сделать… Жанну это не задевало. Ведь действительно может…

Миша выплеснул в нее весь вчерашний запас страсти и бессильно упал рядом на одеяло. Жанна, пытаясь успокоиться, провела ладонью по его вспотевшему лбу.

— Неужели ты и с другими такой? — вдруг спросила она и сразу же испугалась — а вдруг обидится, но Миша отреагировал совершенно спокойно.

— Не. — Он лег на спину, облизывая губы. — С другими я так… сунул, плюнул и пошел. Лишь бы не колбасило. Разницу между целью и средством знаешь?

— Да вроде.

— Другие для меня — просто средство. Техническое обслуживание.

«Хорошо они, бедненькие, этого не слышат!»

Жанна приподнялась на локте и, разглядывая красивое лицо с прикрытыми глазами, поцеловала его в неповрежденный висок.

— А ты и на самом деле баск.

— Умм?

— Виски узкие. Здесь.

Она поскребла ноготком по ямке на височной кости.

— А это хорошо или плохо?

— Да никак это… Просто характерный генетический признак.

— Ага… А других характерных признаков ты в данную минуту не наблюдаешь?

По Мишиному лицу пробежала его, и только его, улыбка, чувственная и хищная. Жанна поняла, что он имеет в виду, и невольно отвела взгляд. Нравилось же Мишке пугать ее своими «параметрами» и неугомонностью!

— Давай, детка, а то солнце зайдет… лови момент.

Он опять облизнулся, поймал у себя на груди ее руки и сделал жест — ну-ка, залезай! Пришлось подчиниться, и, осторожно ерзая и продвигаясь вперед, Жанна поглотила своим нутром все его великолепие. Вот было — и нет!

— Думаешь, испугаюсь, да?

— Думаю, ты просто неподражаема. Давай, наездница, погоняй!

Мишины нервные пальцы чуть пощипывали ее сосочки, хотя в этом и не было необходимости — Жанна и так была в полном восторге и, прислушиваясь к его деятельному присутствию у себя в утробе, даже как-то оттягивала кульминацию. Но Миша решил по-другому, и ей пришлось скоренько нагонять.

— О-о-о, — простонала Жанна и осторожно, чтобы не сделать Мише больно, наклонилась, чтобы прижаться к его щеке.

— Детка, ты себя превзошла, — пробормотал Миша, донельзя довольный.

Жанна пыталась отдышаться, потом распрямилась и села рядом с ним. Миша зашипел сквозь зубы — она все-таки сделала ему больно.

— Извини, не рассчитала…

— Ничего, сейчас пройдет.

— Параметры у тебя… какие-то непредсказуемые.

— Спасибо за комплимент.

— А это был комплимент?

— А как же!

— Ну чего, собираться будем? — Жанна глубоко вдохнула и, воздев руки к небу, с удовольствием потянулась.

— Так ведь норму еще не выбрали, — сказал Миша и перевернулся на бок, поглаживая Жанну по бедру.

— Главное, не количество, а качество.

— Да, славненько все так вышло. Не жалеешь, что я завез тебя сюда?

— Нет, но комары активизируются… Поехали, а? Ты ведь пить хочешь.

— Да, а то напьюсь из козьего копытца и козленочком стану, — пробормотал Миша, поднимаясь.

— Дай-ка я все-таки тебя чуток подмажу, — предложила Жанна, когда они были готовы к отъезду. — Зачем пожилых людей смущать?

— Зме-я, — процедил Миша, щипая ее под ребрами, пока она старательно гримировала его синяк, уже начавший темнеть.

Миша отвез Жанну на дачу, попил с генералом чаю и отправился назад.

— У тебя с этим Мишей как — серьезно? — осторожно спросила тетя Шура, когда Жанна, закрыв за «джипом» калитку, вернулась в дом.

— Не уверена. Ни он, ни я пока не готовы… Не горит, думаю… У него соревнования, у меня диссертация… Посмотрим.

— Что это у него с глазом?

— Сражался. Шуршики сшибал. Вот и перестарался.

Мачеха задумчиво покачала головой, но расспрашивать дальше не стала.

Миша приехал за Жанной назавтра часов в пять, галантно преподнес мачехе коробку конфет, отцу — фляжку дорогого коньяка и увез ее в Москву.

— Балуешь ты их, — сказала Жанна.

— Да пусть, — ответил Миша, выруливая на шоссе. — Не жалко. Хорошие люди.

— …Пойдем под душик, конфетка? — обхватил Миша ее руками, пытаясь ногой открыть дверь в ванную.

— Ну, мне-то в душик надо обязательно, но тебе туда нельзя, извини.

— Чегой-то?

— Да ты понимаешь… Так активно я скакала по лесу, что критические дни начались слишком рано и слишком бурно… Так что ты в творческом отпуске, извини — до выходных.

— У-у! — согнулся от досады Миша, отпуская ее поспешно, даже чуть брезгливо.

— Ну да, как ты отчалил, так и ливануло… Так что посидим, поговорим, и давай домой к маме. А то нечасто она тебя видит.

— Она щас внуками занята. Чаю с мятой там не осталось?

— Найдется. У тебя и племянники есть? Жанна поставила пустые сумки и зажгла газ.

Миша с кислым видом сел у столика.

— Есть, старшего брата двойняшки. Три года.

— Мальчики?

— А о девчонках я б и говорить не стал.

— Откуда такой шовинизм? Несовременно и нецивилизованно.

— А семейный бизнес развиваться должен?

— Поди, уже дерутся?

— Не то слово. Только успевай разводи — и сам еще получишь, от обоих. Чемпионы растут.

Жанна заварила чай, поставила перед Мишей вазочку с черносмородиновой «пятиминуткой» и пошла ополоснуться. Когда она вернулась, Миша лежал на тахте, положив руки под голову.

— Вообще-то, — начал он задумчиво, разглядывая Жанну, которая вытирала голову, — на случай критических дней есть один хороший, проверенный способ…

— Вот об этом мне не надо! За этим точно — к блондинкам! Как к подсобному техническому средству! — Жанна рубанула воздух ладонью.

Миша смутился.

— Уж за это я точно в претензии не буду!

— Ладно, не кипятись. Мое дело предложить. Не хочешь — не надо.

Он поднялся, чуть посидел, о чем-то думая и не глядя на Жанну, которая чуть более резво, чем следовало, вытирала волосы.

— Не обиделась?

— Да нет… Я сейчас нервная по определению.

— Ну да… Тогда я пошел. Отдыхай.

Миша быстро прикоснулся губами к какому-то непонятному месту у ее уха и скрылся за дверью. Под окном пискнула сигнализация, прошелестели шины. Миша убыл.

«А без него скучно… Надо позвонить домой вечером попозднее. Интересно, будет он… стараться быть хорошим? Или пойдет по блондинкам — раз я разрешила?»

«Пауза техническая, ежемесячная».

В пятницу днем Миша прислал записочку «Мы сегодня куда? М».

Жанна представила его умоляющие, оголодавшие глаза и написала ответ: «Куда хочешь. Ж».

«Жду на нашем месте в 16.15».

Поехали они к ней, и до утра субботы Миша в охотку компенсировал свое долгое воздержание. Жанна поняла, что технических блондинок он явно не применял, но, сильно утомившись, даже чуть пожалела об этом.

Утром воскресенья чемпион сказал, что договорился встретиться со спонсорами и на время должен оставить ее. Взяв ключ от почтового ящика, Жанна спустилась вместе с Мишей. На площадке он быстро чмокнул ее в щечку, сказал «Я позвоню» и побежал, прыгая через две ступеньки.

В ящике Жанна обнаружила почтовое извещение — прибыл ее заказ по каталогу, купальники и белье. Обрадовавшись неожиданному развлечению, она быстро собралась и пошла на почту за обновками.

…Примерки грозились затянуться, в животе уже бурчало от голода, и Жанна, не снимая красивого лилово-черного боди, только прикрыв его кухонным передником, принялась стряпать окрошку. В стилевом отношении это было несколько странно, но очень приятно. Кто-то позвонил в дверь.

— Минуту! — крикнула Жанна, скинула фартук, надела пеньюар, прилагавшийся к боди и, как всегда, не спрашивая, открыла дверь.

На пороге стоял Миша.

— Ох, Майкл… — воскликнула Жанна, распахивая пеньюар и собираясь продемонстрировать себя во всей красе. — Быстро ты как! А я тут…

Миша, судя по выражению лица, каталожным гламуром совсем не впечатлился, напротив. Он почти отпихнул Жанну с дороги и в два шага очутился в комнате, потом быстро заглянул в кухню и вернулся в прихожую.

— Миша, в чем дело? — спросила обескураженная Жанна, со все возрастающим беспокойством наблюдая за молниеносными перемещениями чемпиона по своей жилплощади.

— Кого ты ждешь, — он невежливо ткнул в ее сторону пальцем, — в таком виде?

— Да есть тут один… товарищ, который ночевал у меня сегодня. Больше пока никого не ждала.

— Не ври!

Рот у Миши сжался в злобную щелку, глаза, как всегда в минуты злости, позеленели.

— Чего? — совсем растерялась Жанна.

— Ты сказала, что будешь дома, а сама, как только я ушел, слиняла! Я сам видел!

— Миша, не смей разговаривать со мной в таком тоне! Что ты видел?

Жанна обогнула Мишу, так и стоявшего с угрожающей миной, и прошла в кухню, где на плите выкипала картошка.

— Когда из дома ехал, видел тебя — ты из магазина возвращалась! Довольная — аж жуть! — продолжил разоблачения Миша, появляясь на пороге кухни.

— Я не из магазина возвращалась, а с почты! — почти крикнула Жанна, выключая плитку. — Заказ по каталогу получала. Вон!

Она показала на пустой упаковочный ящик в углу возле мойки.

— А сейчас чего так ходишь?

— Хочу и хожу! Купила себе красивое белье и хожу! Разнашиваю!

— На кухне, да? — криво усмехнулся Миша.

— Где хочу, там и хожу! И почему я должна отчитываться перед тобой?

— Ты кого-то ждала! И совсем не меня!

Миша решительно опустился на хлипкий кухонный табурет и вытянул ноги, перегородив выход из кухни.

— Вот я буду сидеть здесь и ждать вместе с тобой. Хочу посмотреть на того, кого ты ждешь.

— Долго ждать придется.

— Ничего, я терпеливый. Ты куда?

— В ту-ва-лет!

Жанна, переступив через Мишины нижние конечности, вышла. В санузле она, расстроенная и даже испуганная, сняла шикарное белье и переоделась в хлопчатую тунику до колен. Вернувшись в кухню, она нашла Мишу с той же злой миной на лице и с собственным мобильником в руке.

— Ты зачем взял мою трубку?

— Хотел посмотреть твои сегодняшние звонки, — с вызовом ответил он.

— Ты прекрасно знаешь, что по выходным я сотовый не включаю. А потом, по какому праву ты хочешь контролировать меня?

Миша пропустил замечание мимо ушей, опустил руку с телефоном, отвернулся и стал смотреть в окно.

— Что ты расселся здесь? — не на шутку начала злиться Жанна.

— Хочу посмотреть, кого ты ждешь, — настырно повторил он.

— Ну и сиди. Только я никого не жду. Жанна снова принялась за окрошку, демонстративно работая ножиком.

«А вот пусть посидит… Надо же, выследил! И измыслил! Расселся, ревнивец-ленивец!»

Зазвонил телефон. Жанна двинулась взять трубку, но Миша опередил ее.

— Алло? — спросил он. — Сейчас.

Он передал трубку Жанне — это была подружка. Они поговорили пару минут, и голос, кажется, Жанну выдал.

— Нет, у меня все в порядке. Просто кастрюлька на плите, извини.

Она положила трубку.

— И долго ты намерен так сидеть?

Миша промолчал, и Жанна продолжила раздраженно кромсать ни в чем не повинные овощи. Когда она повернулась к нему, с удивлением увидела, что лицо у него уже скорее досадливое, нежели злое. Если верить часам, он подкарауливал неведомого поклонника уже сорок пять минут.

— Я думаю, если ты надолго тут приземлился, может, поешь? А то ведь и помереть с голоду недолго.

Миша опять не ответил., — Нет? Ну а я поем.

Жанна демонстративно наложила себе окрошки, залила квасом из холодильника и принялась уплетать ее, иногда даже со смаком чавкая и облизываясь.

— Как насчет чаю? — поинтересовалась Жанна, ставя тарелку в мойку. — От жажды умирают еще раньше.

Реакции опять не последовало.

— А от злости бывают язва желудка, инсульт и инфаркт. Учти.

Мишино бдение шло уже второй час. Жанна, зловредно улыбаясь, насыпала в чайник его любимый чай с мятой. Когда по кухне разлился запах летнего луга, Миша непроизвольно дернулся. Жанна увидела, что теперь глаза его не только досадливые, но и жалкие. Похоже, понял, что слегка погорячился. Жанна села напротив и оперлась подбородком на ладонь.

— Ну, контрольное время еще не прошло? Может, скажешь что-нибудь? Вроде ты у меня дома… Как-то невежливо с твоей стороны сидеть здесь пень пнем и молчать, а?

Миша, вместо ответа, вскочил и заметался по кухне, с трудом тормозя у стен..

— Ну, я… Мне просто в облом думать, что ты можешь встречаться еще с кем-то!

— А я и не встречаюсь. Это только твои фантазии. Сам видишь… Никто не идет.

Жанна встала и пошла в комнату. Там на столе лежали лоскутки, из которых она делала цветы для своего наряда. Через десять минут на пороге комнаты появился Миша.

— Жанн, детка…

Он сделал пару шагов и, поскольку рядом стула не было, опустился на одно колено, как на присяге, и попытался взять ее за руки.

— Ну, прости…

Жанна продолжала истово ковырять иголкой. Миша выгреб рукоделие из ее рук и бросил на стол.

— Миша, что за дела! Как ты со мной обращаешься!

— Детка, милая, мне так хорошо с тобой… как ни с одной девчонкой не было…

— Может, не надо сравнивать?!

— Ну, извини, извини… Я просто не могу представить, что у тебя может быть кто-то еще…

— А у меня никого и нет. Ты мог заметить, что я, в отличие от некоторых здесь присутствующих, в известном смысле человек спокойный и на особей противоположного пола отнюдь не бросаюсь. Мне и тебя выше крыши… особенно с твоими фантазиями!

Жанна попыталась встать. Миша» досадливо выдохнул и схватил ее за запястья, принудив снова сесть. Жанна осталась сидеть и поглядела в его виноватые глаза. Теперь они были серыми; следы синяка под правым глазом были почти незаметны на смуглой коже.

— С чего ты решил, что я кого-то жду? Зачем ты все это устроил? — спросила она уже — невольно — мягче.

— Просто, когда я увидел…

— А что и где ты увидел?

— Да когда мимо проезжал, от себя, случайно. Ты говорила, что будешь дома, а тут куда-то помчалась, прямо сияешь…

— Просто, когда тебя провожала, вынула из ящика извещение и пошла получить посылку. Что тут такого?

— Ну, прости, прости! Когда увидел тебя в этом прикиде, что я мог подумать?

— А что?

— Что ты ждала не меня.

— О господи! Да почему я не могу тебя так ждать? Я бы все равно это сегодня надела… Из-за этого ты испортил мне весь выходной?

— Ну почему испортил? Давай куда-нибудь поедем…

— Сейчас самая жара.

— Ну подождем…

— Нет, Миша, ты в любом случае наказан. Сейчас ты отправишься на все четыре стороны…

— Ты же меня покормить хотела.

Он, кажется, хватался за любой предлог, чтобы остаться.

— Надо брать, когда дают. Да ты и не заслужил. А в дальнейшем ты не должен меня ни в чем подозревать, а уж следить и контролировать тем более. А то у тебя это по нарастающей…

— Что именно? — спросил Миша, явно не понимая.

— Ревность, друг мой. То из качка какого-то приблудного проблему сделал, а теперь вообще историю из воздуха сплел.

— Я… боюсь тебя потерять.

— Но если это когда-нибудь и произойдет, то только из-за твоих подобных выходок. Понял хоть, а?

— Понял, — глухо ответил Миша, вставая.

— У тебя, кажется, сегодня еще дела серьезные были?

— Да я все пропустил, — нехотя признался он. — Теперь извиняться придется.

— Че-го?

— Да, — пряча глаза, сказал Миша. — Надо было с нужными людьми встретиться, а я вот тут…

— А ты вздумал охотиться на моего неведомого обожателя.

Он промолчал.

— Ладно, хоть это утешает, — констатировала Жанна, отправляясь в кухню и снова надевая перчатки и фартук.

— Что?

— То, что ты испортил день не только мне, но и себе. Чаю себе налей. Это в наказание не входит.

Они помолчали.

— Может, все-таки созвонишься с этими своими и поедешь? Мне хочется от тебя немного отдохнуть, — предложила Жанна.

— Ладно, — неохотно и чуть подозрительно сказал Миша и, не прощаясь, исчез, как он умел — удивительно быстро и бесшумно.

Жанна осталась одна и, закрыв за ним дверь, чуть растерянно постояла в прихожей. В квартире стало тихо. И пусто. Она опять принялась собирать из лоскутков фантастические цветы, постепенно успокоилась, а потом и заскучала.

Было начало пятого, когда зазвонил городской.

— Привет, это я, — прозвучал радостный Мишин голос. — Ты как?

— Нормально. Разрулил проблемы?

— Да, — подпустил в голос оптимизма Миша. — Поедем куда-нибудь? Я заеду?

— Ты наказан до следующей недели. Три дня штрафных как минимум. Система сдержек и противовесов.

— Ладно, согласен, — как-то подозрительно быстро согласился он. — А отсрочку от казни приговоренному предоставить нельзя?

— Фу, Миша, что ты говоришь…

Жанна на мгновение представила Мишу в виде Жюльена Сореля, одетого в белую рубашку-апаш и шагающего под дулами ружей к гильотине. Ей стало страшно и горько. Может, действительно простить его?

— Нет, ну можно сегодня, — продолжил Миша, — все будет… как всегда, а на следующей неделе я опять понесу заслуженное наказание, а?

«Ну, ты и тигр, притаившийся в зарослях!»

— Нет, сегодня и не звони, — решительно сказала Жанна и положила трубку.

«Ревность беспричинная, домашняя версия». — «Если я сейчас не настою на своем, все так и будет действительно — по нарастающей. Измены, ревность и иллюзия того, что каждый раз можно будет купить у меня отпущение грехов. Сегодня индульгенции в продажу не поступили».

Жанна просидела со своими цветами до вечера, жалея, что никуда не поехала, ни с Мишей, ни к отцу на дачу, а впереди была целая неделя в душной, воняющей выхлопами Москве. Она отложила рукоделие и пошла в душ.

Уже смеркалось, и она подумала, что можно открыть балкон, как вдруг с улицы, глуховато через закрытые стекла, заиграла музыка, и, похоже, живая!..

Жанна на неверных ногах подошла к окну и отодвинула тюль.

У подъезда, прямо напротив ее балкона, на газоне расположился… небольшой оркестр, весьма экзотического вида — человек шесть смуглых, носатых парней в индейских полосатых пончо и сомбреро. Они играли «Эль кондор паса», и, когда Жанна открыла дверь, странноватые, вибрирующие звуки мягко вплыли в квартиру.

«Это ж Мишкины выкрутасы!» — обомлела Жанна, не зная, что делать — досадовать или радоваться.

Индейцы закончили номер, раздались аплодисменты — вокруг уже столпились слушатели. Тот, кто был у индейцев за Монтесуму, сделал знак, и они заиграли снова, что-то бренчащее и забойно-веселое. Маленькая девочка, решив, что играют ей, принялась плясать прямо на тротуаре перед оркестром, вызвав умильные улыбки музыкантов и слушателей. Жанна заметила, что поодаль стоит Мишин «джип» и «газель», которая прежде здесь не появлялась.

…Музыканты играли уже полчаса, народу набежало много, и, видимо, они никуда не спешили. За все было уплачено.

Жанна отошла от окна и, не переставая слушать, переоделась в новый комплект стринги + топ + пеньюар — только сиреневато-белый. Воспользовавшись паузой в выступлениях, она набрала Мишин мобильный.

— Да? — ответил он весело. — Ну, как я вас всех?!

— И насколько ты этих ребят ангажировал?

— А пока тебе не надоест, — бесшабашно ответил он, и Жанна словно увидела его самодовольную ухмылку.

— А латину я люблю-у-у! — ехидно сообщила Жанна.

— Так слушай. До утра вагон времени.

— А ты в курсе, что телевидение подъехало?

— Нет… А что, правда?

— Угу. Сейчас интервью давать будешь.

— А что, нам не привыкать.

Жанна увидела, что Миша выглянул из «джипа», отвлекся, и отключила телефон. Было девять вечера, смеркалось. Телевизионщики включили осветители и принялись бегать вокруг музыкантов с камерой.

Жанна вышла на балкон. Пока индейцы московского разлива кланялись на аплодисменты, она громко сказала по-испански:

— Мучас грасиас, сеньорес, и буэнос ночес. Оператор мгновенно перевел камеру на нее.

Монтесума, а за ним и другие музыканты, сверкая белыми лошадиными зубами, сняли сомбреро и поклонились. Жанна кинула Монтесуме коробочку из-под крема, в которой была свернутая колечком тысяча. Тот ловко, как кот лапой, поймал ее и, еще раз осклабившись, низко поклонился. Жанна также одарила публику широкой улыбкой и пошла открывать дверь Мише.

Он появился минут через десять.

— Ты чего в одних трусах на улицу выходишь? — с ходу, бранчливо, но не слишком серьезно выговорил он.

— Во-первых, я в ансамбле выходила, во-вторых, на балкон, а в-третьих, кто тут наказанный?

Он чуть умерил свой пыл, откровенно и с удовольствием разглядывая Жанну.

— А чего ты этому Маугли кинула?

— Визитку с телефоном. Симпатичные ребята — черненькие…

Он понял, что Жанна издевается над ним, и по лицу его пробежала нервная гримаса.

— Чего ради? Я им полштуки баксов за час работы заплатил! — запальчиво бросил он.

— Ну и от меня штука рубсов на чай. Все в порядке.

Миша уже подступался к ней, пытаясь задрать топик.

— Пойдем в ванную, булочка моя, конфетка…

— Да я час как купалась.

— Ну, ты… рядом постоишь. Ты меня чем-то новым намазать хотела.

— А, да ладно, — просто ответила Жанна. — Ступай под душ. Я сейчас сварю и приду.

Миша послушно убежал. Жанна заварила зелье, добавила глины и пошла в ванную. Пеньюар она оставила в комнате.

— Так, а это что? — подозрительно уставившись на чашку с парующим варевом, сквозь зубы процедил Миша.

— То же, что и раньше. Белая хна с косметической глиной.

— А почему белое у тебя зеленое?

— Жаба болотная накакала! — прыснула Жанна, вспомнив, что обещала покрыть Мишу несмываемой зеленой краской.

«Испугался, что я его так… помечу!»

— А сначала намажь себе? — предложил Миша.

— А вдруг тебе не хватит? — решила поиздеваться Жанна.

— Ничего, переживу. Ну?

— Да пожалуйста! — Макая палец в горячую массу, Жанна быстро нарисовала себе дикарскую маску.

— А? Как?

Миша смерил ее оценивающим взглядом.

— Так и на работу завтра пойдешь?

— Миша, остывает!

Видя, что он, кажется, так и не верит, что это не подвох, Жанна нарисовала себе несколько пятнышек на груди и ключицах.

— Значит, точно смоется? — еще раз уточнил он.

— Конечно.

— Так чего стоишь? Мажь!

И Жанна стала тщательно мазать Мишу теплой зеленой кашицей.

— А вообще классно смотришься, — довольно заметил он, разглядывая Жанну.

— В плане?

— С боевой раскраской и в этих штучках.

— Хочешь — возьми на вооружение. Будешь так выходить на ринг. Все противники разбегутся враз.

— Не разбегутся, — вздохнул Миша. — Слишком большие бабки там крутятся.

— Кстати, о деньгах… Повернись, пожалуйста. Вот насколько выгоднее быть приличным, сдержанным человеком…

— Ты о чем? — недовольно и чуть гнусаво осведомился Миша, поворачивая голову.

— А о том, что приличному человеку не надо заглаживать нелепые выходки дорогостоящими подарками.

— Уж какой есть, — пробормотал он.

— Все, кашка кончилась.

Он повернулся, сразу протянув к ней руки.

— Осторожно, дорогую вещь испортишь, — сказала Жанна и тут же покатилась со смеху. — Из Нила важно выходил большой зеленый крокодил!

Снадобье местами уже подсохло, и чемпион был покрыт пятнисто-зеленой коркой.

— На себя посмотри! — тоже стал смеяться Миша. — На лягушку похожа!

— Лягушечки хорошие, такие славные и безобидные… Они хоть иногда в царевен превращаются. А крокодилизм — это не лечится.

— Сейчас я тебя превращу!

Миша споро, но осторожно снял — Жанна не особенно сопротивлялась — топик и запустил руку за хлипкую резинку кружевных трусиков.

— На что тут нажать надо, чтоб ты в царевну превратилась? — рыкнул ей на ухо.

Но Миша прекрасно знал, где и на что надо нажимать, чтобы Жанна превратилась в… во что-нибудь лично ему полезное. Трусики он стянул с Жанны, уже вовсю хищно урча, прижал ее к стене всем своим зеленым телом, и это было так забавно и волнующе.

— Лапку заднюю, подними, лягушонок, — прошептал ей на ухо гораздо задушевнее.

Жанна привычно зацепила его правой ногой и расслабилась, прислушиваясь к тому, как проникает в нее это зеленое чудовище.

Хотя до окраски Мишиных достоинств дело не дошло, но все-таки — забавно.

«Прощение очередное, версия 0.3», — подумала Жанна, устраиваясь на подушке.

Миша еще смывал крокодильский окрас, плещась в ванной. Она успела задремать, когда он, благоухая ее любимым кремом для тела, забирался под тоненькое одеяло.

— Сильно спать хочешь? — пробурчал, подминая ее под себя.

— Да нет, — ответила Жанна, обнимая его за плечи. — А что, есть срочные задания с выездом на местность?

— Нет, это нет… Ты сесть можешь?

— Да… Только зачем?

— Пояснения дам по ходу дела.

— Опять эксперименты надо мной?

— А над кем мне их проводить, если не над своей девушкой?

«Над блондинками», — подумала Жанна, но промолчала.

Этого уж совсем не хотелось.

Миша посадил ее на Тахту и завозился, устраиваясь рядом.

— Мы так в детсадике в мячик играли. Катали друг другу, — заметила Жанна.

— Мячиков я сейчас тебе накатаю — девать некуда будет, — озабоченно пробормотал Миша, что-то выстраивая из нее.

Жанна почувствовала Мишины руки у себя на спине, колени на боках, ступни где-то у попы, а на шее — горячее прерывистое дыхание. Эксперимент явно приближался к решающей стадии, причем отказаться от его проведения уже не представлялось возможным — Миша опутал ее собой, как голодный осьминог неудачливого купальщика.

— Лягушонок… лапками своими… помоги мне…

. — А так разве… что-нибудь получится?

— Если будешь умницей, получится… Жанну всегда изумляли его параметры, но, раз уж она отсрочила наказание, надо же быть последовательной… И она осторожно — чтоб не обжечься самой и не поломать его — отогнула вниз божественный пестик, буквально вознесшийся к небесам, и стала осторожно наезжать на него, направляя рукой к желанной — им особенно! — цели.

— Булочка, ты прелесть… давай. Смелее… иди ко мне.

— Я боюсь сделать тебе больно, — прошептала Жанна. — Ты сам… немного…

Миша, живо спустив руки с ее талии на попу, одним мощным движением придвинул Жанну вплотную к себе. Стержень, на котором вертится вселенная, прошил ее почти насквозь, и она застонала от острого, почти болезненного наслаждения.

— Тебе больно? — едва выговаривая слова, спросил Миша.

— Нет-нет… — простонала Жанна, тоже обхватывая его торс коленями. — Мне здорово… просто потрясающе!

— Да? — явно обрадовался он. — Тогда давай… так… помогай мне.

Он начал двигаться, то прижимая, то чуть отталкивая Жанну от себя. Уловив ритм его движений, она начала делать то же самое, чувствуя, как острие его копья поражает какую-то неведомую ей самой мишень, давая ни с чем не сравнимое прежде ощущение. Миша все увеличивал напор и размах, и Жанна почувствовала, что сейчас потеряет сознание, но наконец он прижал ее к себе особенно сильно, и оба не могли бы сказать, сколько времени пробыли так, не в силах оторваться друг от друга, сгорая от пламени, метавшегося между их телами, как сумасшедшая вольтова дуга.

Потом Жанна, все еще жалобно попискивая, отодвинулась от Миши, дрожащими руками отерла его лицо и грудь мягкой салфеткой. Он отпустил ее, и Жанна прилегла в изнеможении. Через несколько секунд он лег сзади, и его рука осторожно обняла ее за талию, а губы коснулись шеи.

— Хорошо тебе было, сознайся? Жанна положила руку поверх его.

— Зачем притворяться — божественно!..

— Давай еще разик, умм?

— Нет.

— Почему — если тебе понравилось?

— Слишком как-то… Я думала, что умру. Миша тихо и очень самодовольно рассмеялся ей на ухо.

— Не умрешь, гарантирую. Я еще никого не убил.

— Странно… Может, просто не заметил?

— Нет, правда. Давай…

Мишина рука переползла на ее грудь и всерьез занялась сосочками.

— Не хочу. Ты меня низводишь на слишком низкий плотский уровень.

«Здесь я неискренна. Я так много о себе узнала с его помощью».

— Да ну, брось ты эти глупости! Это же естественно, нормально… Не упрямься.

— Нет — боюсь привыкнуть.

— Ну и что? Только попроси… Мы завсегда пожалуйста!

«Всегда?» — лениво подумала Жанна, чувствуя, как Миша поднимает ее и поворачивает к себе.

«Секс экспериментальный, версия 0.3».

Утром в понедельник Миша высадил Жанну метров за двести до офиса, сумрачно сказал «Пока, детка!» и уехал, явно не собираясь подниматься к себе.

Жанну это озадачило, но, коль скоро он избывал назначенную епитимью, спрашивать она ничего не стала и отправилась на работу.

В течение дня ждала, что от Миши придет сообщение, но каждый раз флажок знаменовал поступление деловых новостей, но отнюдь не романтическое приглашение. Прояснить обстановку помогла Анжела, под неусыпным контролем которой находился вход в командирский отсек.

— Чего-то Мишки Дареева не видно? — обратилась она к Костику.

Мужчин на фирме было, как водится, меньше, чем девиц и дам, так что новости касаемо сильной части коллектива он знал лучше. Кроме того, Костик не скрывал, что Мишей восхищается и дорожит хорошими с ним отношениями.

— На трехдневном семинаре, — ответил Костик. — По безопасности.

— Где? — подняла черные брови Анжела.

— Где-то в Подмосковье. В четверг прискачет.

— Ага…

«Ага»! — мысленно передразнила ее Жанна. — Вот, значит, почему он так легко согласился на этот карательный «отгул»… Знал, что все равно будет в отъезде… Ну, хитрец! Обкормил меня сексом — чтоб я на других не смотрела, все по себе судит. А сам собрался и укатил. Ну ладно, погоди!»

Что «погоди» — Жанна так и не придумала, а стала ждать его возвращения.

В четверг утром Жанна, почти наравне с Анжелой, следила за посетителями, направлявшимися в директорский предбанник. Миша появился после половины десятого, неся в руке файл с бумагами. Он мельком оглянулся на их закуток — а все ли в порядке и что там с жалюзи? — и упруго пробежал в кабинет.

— Явился не запылился, секс-символ, — утробно прокомментировала Анжела.

Катя подняла голову и, не заинтересовавшись новостью, сразу вернулась к работе.

«А как же ей живется? — вдруг пожалела Анжелу Жанна. — Вот так вот ловить эти коротенькие секунды… Неужели на что-то надеется? Жуть и кошмар — лучше не надо».

Миша вышел от Пал Лексаныча минут через двадцать и, к тихому ужасу Жанны, решительно направился к их отделу.

— Привет, девчонки! — весело кивнул, приоткрыв дверь. — Костик, заскочи ко мне, когда сможешь. Дело есть.

И убежал, даже не встретившись глазами с Жанной.

Это опять озадачило ее. Каждый раз, когда они с Мишей расставались, особенно поссорившись, Жанне казалось, что больше им не увидеться. Нельзя сказать, что это представлялось Жанне концом света, — все-таки Миша не тот, на кого можно было серьезно рассчитывать. Единственное, чего бы по-настоящему ей хотелось, — это на крайний случай оставить за собой последнее слово.

На компьютере замотался флажок — пришло сообщение.

«Соскучился по сдобным булочкам…»

«Остряк!» — презрительно, стараясь поглубже запихать самодовольную улыбку, подумала Жанна и отбила ответ: «Тесто не подошло».

Через несколько минут прибыл ответ. «Тогда до 17.15 на нашем месте. Времени вагон».

«Что бы я ни написала, результат тот же — мы едем ко мне».

…Вообще, Миша не был особенным любителем поцелуев, больше доверяя рукам и другим частям тренированного тела. Но когда Жанна торопливо вскочила на кожаное сиденье его «джипа» и закрыла за собой дверь, он живо поймал ее за талию, подтянул к себе и долго, с чувством и знанием дела мучил ее губы, ощупывал напряженным, твердым языком ее робкий язычок — пока она не попыталась осторожно, ладошкой оторвать его от себя. Через некоторое время он подчинился.

— Ну вот и буду я завтра с опухшими губами, — недовольно пробурчала она.

Миша сел на место, несколько раз глубоко вздохнул и завел машину.

— Ничего — мне все равно. Ты как?

— Я-то нормально… А почему ты отбыл, не сказав мне?

— Ты ж сама меня отправила, — с невинным видом пожал он плечами. — Три дня прошло.

— …И как там блондинки? На вашем семинаре? — поинтересовалась Жанна, закрывая за собой дверь.

— Да какие там блондинки! — взревел Миша. — Одни мужики, лет по сорок с гаком! Я там самый пацаненок был!

— Не приставал никто? — игриво, потому что Миша уже стягивал с нее платье, осведомилась Жанна.

— Не, они своих чуют… Ох, лягушка, лапками поработай, а? А то я совсем…

— Что «совсем» — он не договорил, Жанна на разъяснениях и не настаивала.

«Секс бурный, банный, дежурная версия».

Так прошло время до юбилея фирмы. Миша ночевал у Жанны почти каждую ночь, по выходным они ездили куда-нибудь за город. Конечно, о книгах по истории бронзового века было напрочь забыто. Для них просто не оставалось времени. Жанна утешала себя тем, что и Миша тоже занят сейчас ею, а не учебой и даже не своей спортивной карьерой.

Наконец подошло время праздника. Отмечали его в шикарном загородном клубе вечером пятницы. Жанна разрешила Мише привезти ее туда прямо из дома. Это было оправданно с организационной точки зрения: она состояла в оргкомитете а Мише надо быть там, чтобы скоординироваться с охраной клуба. Платье было окончено еще неделю назад, и теперь пакет с ним занимал половину Мишиного внедорожника. Рядовых сотрудников привезли к пяти вечера на автобусе. Потом приехали и прошли на служебную половину артисты. Зарубежные гости прибывали своим ходом.

Миша, сняв по жаре черный пиджак, с многозначительным видом и рацией у рта прохаживался перед входом, там же хлопотала Жанна, встречая иностранцев.

— Вы поорганизованнее, девушка, посерьезней, — веско заметил он, когда Жанна подставила щечку развеселому пожилому итальянцу, сразу облапившему ее за талию.

— Уй, зараза, — в шутку огрызнулась она. — Чья бы корова мычала… — …Ты мне посигналь, когда Ершов на подходе будет. Я платье надену, — сказала она, воспользовавшись паузой в прибытии гостей. — А то мне опаздывать нельзя.

— Можешь уже действовать. Раздеться помочь?

—. Без тебя найдутся.

— Ты с кем говоришь?!

Жанна увернулась от щипка и пошла переодеваться в дамскую комнату.

Платье она сшила свеже-зеленое, без бретелей, с пышным кринолином из органзы а-ля Нина Риччи, там и сям украсив его искусственными цветами. Терракотовый, почти рыжий оттенок волос был очень кстати. Разглядев, кто в чем пришел, Жанна с торжеством убедилась, что мало кто из расфуфыренных дам-гостей может с ней сравниться, а коллеги просто были не в счет. Сидеть ей надо за центральным, директорским столом, чтобы быть при иностранцах.

Приветственную речь с параллельным переводом они с генеральным писали, поправляли и репетировали целую неделю. Говорить Жанне надо было на трех языках. Наконец появился украшенный серебристой бабочкой Ершов, набрякший заботами и потный.

— Так, Жанусь… Ой, да меня ж с тобой рядом никто не заметит!.

— А может, и лучше? — рассмеялась Жанна. — Тяпнем за юбилей и в пляс, а?

— Можно и так, но раз готовились…

— Еще бы! Я сваво не упущу покрасоваться.

Гости расселись за столики, профессиональный ведущий объявил генерального с переводчиком, и они с двух разных сторон вышли к микрофонам. Зал дружно ухнул, и Жанна знала, что это по поводу ее вида. Где в зале Миша, она не видела.

Они с Ершовым четко отговорили тест, получили долю благодарных — за краткость — аплодисментов, и дело взяли в свои умелые руки нанятые за безумные деньги профи от веселья.

Праздник шел своим чередом, все ждали выступления популярной молодой звездуньи, выходившей на сцену в кожаных трусах с целью демонстрации невиданной длины ног. Голосовые связки, судя по вокалу и обильной подтанцовке, были весьма более скромных размеров, но это мало кого интересовало.

Слегка устав от первоначального взрыва веселья, Жанна спряталась в колоннаде рядом со сценой, томно обмахиваясь файлом со своим вариантом директорской речи.

— Ага, опять тихушничаем? — услыхала она над ухом, почувствовав знакомые руки на талии, а губы сзади на шее. — Улетно выглядишь… Пойдем потанцуем.

— Где ты сидишь, я что-то не видела, — спросила Жанна, когда они вышли в круг.

— А я не сижу. Я бегаю.

У Миши блестели глаза, обычно равномерно смугловатое лицо разрумянилось.

— Любишь ты банкеты, как я погляжу.

— А что, это не грех. Где б ты свои наряды показывала?

Танец закончился, Миша отвел ее к директорскому столу.

— Миша, хочу тебя представить нашим зарубежным гостям, — громко объявил Ершов.

Жанна лихо перевела Мишины титулы и ответные восторги иностранцев.

— Ты не уходи, — сказал ему шеф. — Ты при мне должен быть.

Жанна перехватила болезненно-грустный, очень краткий взгляд на Мишу Дины-Дианы, одетой в длинное черное платье, со скромным бриллиантовым колье на шее. Наконец объявили выступление звездуньи в трусах, хотя на этот раз она была в коротеньком запашном платье.

— Во, такое себе сшей, — шепнул ей на ухо Миша. — Очень сближает такой покрой.

— Главное, никто не слушает, про что она поет.

— И никто не будет слушать, что ты переводишь.

— Меня всегда слушают, Майкл. Тут ты не прав.

Звездушка отплясала три песни, потом ее через кулисы привели к гостям выпить. Она оказалась очень высокого роста да еще на гигантских каблуках. Все мужчины, кроме Миши, были хоть чуть-чуть ниже ее. Жанна заметила, что звезде надо было уже неделю как подкрасить корни волос — блондинкой она оказалась фальшивой. Потом Жанну отозвали куда-то переброситься парой английских слов, и она не успела даже разглядеть покрой певициного наряда.

Потом, воспользовавшись тем, что иностранцы усердно кушали, Жанна подошла поговорить с Катей, с почтительным изумлением поковырявшей пальчиком цветы на ее юбке. Вернувшись, Жанна обнаружила небольшое замешательство. Небанкетно одетый типчик, суетливый и напыщенный одновременно, бранчливо расспрашивал насельцев административного блока, куда делась артистка. Они катастрофически опаздывали на следующую площадку, и продюсер звездуньи был в гневе.

— Начальника охраны найдите, высокий такой, он наверняка знает, — говорил кому-то Ершов в мобильник. — Не могла ж она одна уехать! Ее артдиректор здесь еще.

Жанна почувствовала, как через ее сердце, как штормовая волна через парапет, перекатила промозглая, свинцово-тяжелая тревога. Тихий скандал продолжался, постепенно перемещаясь за кулисы, откуда через некоторое время раздались крики, шум, грохот, перекрывавший даже музыку. Жанна заметила, что на шум обернулся кое-кто из ее коллег, сидевших за ближайшими столиками.

Ершов, тихонько матюгнувшись, пошел разбираться сам. Диана проследила за ним встревоженным взглядом, но осталась на месте. Она взяла из вазочки апельсиновую дольку и принялась сосредоточенно жевать, глядя перед собой. Через некоторое время вернулся Паша, всклокоченный, насколько это было возможно при его лысоватости, на ходу нервозно теребя галстук.

— Чего там? — холодно осведомилась первая леди фирмы.

— Да Мишка Дареев, блин, опять в своем репертуаре!.

Жанна отошла за колонну и отвернулась, чтобы никто, даже случайно, не увидел ее лица, но решила, если удастся, дослушать до конца.

— Все эту звездунью, блин, ищут, а она в гримерке с Мишкой трахается, ну, продюсер дверь вышиб и налетел на него. Эта шмара в крик, а у Мишки, понятно, разговор короткий, застегнул ширинку и правой в челюсть, пяткой в солнечное… чуть не убил… Уволю, блин, мерзавца… Нашел, где сексоваться… Турбаз ему мало!

— Ну, ты там в организационном плане все разрулил? — таким же бесцветным тоном спросила Диана, глядя куда-то в сторону.

— На сегодня да, уехали они, а в понедельник будет отдельная разборка.

Ершов еще больше растянул галстук и расстегнул сорочку.

— …По потолку размажу гада!

— Не стоит он этого, успокойся. Не надо давление себе нагонять, — заботливо сказала Диана, и, о чем они говорили дальше, Жанна не слышала, отправившись в неизвестном ей направлении — лишь бы подальше от этих мест.

«Нет, он, похоже, неизлечим… И ведь уйти нельзя… Так и придется торчать здесь до конца этого сборища… Господи, да что ж это с лицом-то делается?» — в отчаянии думала Жанна, чувствуя, как ее сияющая, праздничная мина неумолимо сползает серыми сморщенными шкурками — как от ожога кислотой.

«Секс случайный, демонстрационная версия. Число инсталляций — одна».

Жанне невероятным усилием воли пришлось взять себя в руки, уговорив тем, что если она себя выдаст, то все догадаются, что что-то было у них с Дареевым.

Она вернулась в зал. На сцене своим чередом шла программа. Теперь остроумием блистали представители отделов — такой вот КВН местного разлива. Жанна чуть отвлеклась, хохоча вместе со всеми, даже позабыв на какое-то время о случившемся за кулисами.

Потом программа закончилась, на место дорогостоящих звезд вышла штатная клубная певичка, бестелесное существо — надо ли упоминать? — с длинными осветленными волосами.

Только тут, по ассоциации, Жанна вспомнила о происшедшем.

«Насколько об этом безобразии уже известно нашим?» — подумала, но как-то уже отстранение, с некоторым удивлением обнаружив себя весело щебечущей по-итальянски с тем стареньким богатеньким Буратино.

День клонился к вечеру, праздник — к завершению. Первыми стали разъезжаться иностранцы, и, сказавшись Ершову, уже утомленному и по-прежнему озабоченному, Жанна прямо в бальном платье укатила с какими-то шведами в Москву. Мишу она так и не видела.

«Или шеф уже выставил его?! Не стал дожидаться понедельника…»

Но это предположение не слишком огорчило Жанну.

«Вряд ли Дина-Диана позволит… Иначе она ни слышать о нем не сможет, ни видеть хоть изредка… Но и Мишка-то не очень огорчится… На два этажа спустится и устроится».

Миша не позвонил ей ни в этот вечер, ни в выходные. Жанна, которой надо было что-то решать с отпуском, пошла в ближайшее турбюро и купила тур в Египет с недельным отдыхом на Красном море.

«А халатик постираю и перешью себе. Жаль такого тигра выбрасывать», — подумала она, предварительно сортируя вещи для отпускного гардероба.

Об окончании — теперь уж точно хватит терпеть — своего романа с чемпионом она как-то не думала. А разве она рассчитывала на слишком длительные отношения?.. Ему-то, пожалуй, это все было гораздо нужнее, чем ей.

Однако в понедельник Жанна ехала на работу, чувствуя, как болезненно и тяжело у нее сосет под диафрагмой, и вовсе не от голода, а от предчувствия каких-то новых неприятных событий. Как ни странно, в этот день Анжела не опоздала, а уже сидела на рабочем месте, какая-то, не по утренней прохладе, распаренная, с горящими черными глазами.

— Слыхала, что произошло на вечере? — вместо приветствия, обратилась она к Жанне.

— Там много чего происходило, — сухо ответила Жанна и, не глядя на нее, прошла к своему столу.

— Мишку Дареева застукали с этой певичкой. Драка была…

— Если ты об этом инциденте, я не только слышала, а почти присутствовала, — все так же не глядя на бурлящую армянку, презрительно процедила Жанна.

— Ну-ну! — аж привстала Анжела.

Только что вошедшая Катя недоуменно остановилась у дверей, переводя взгляд с одной на другую.

— Ну и все. Разняли, пожурили. Гостей проводили, свои остались. Странно было, если б наш чемпион не принял посильного участия в схватке… Что за пьянка без драки!..

— Мишка Дареев не курит, очень умеренно пьет и практически не ругается матом. — уточнил вошедший Костик. И добавил завистливо: — Он только очень сильно гуляет. Все от этого.

— А ты слыхал, слыхал? — переключилась на Костика Анжела.

Жанна рада была, что армянка отстала. У Жанны другие дела — убыть в отпуск, чтоб не задержали. Да уже и не задержат. У нее тур оплачен.

Волей-неволей даже Анжеле пришлось приниматься за работу. Но она то и дело поднимала голову, чтобы посмотреть, кто идет к генеральному.

Время шло к полудню.

— О! — воскликнула Анжела так, что все вздрогнули. — Мишка Дареев к Пал Лексанычу на ковер пошел! Ну, он ему сейчас вложит!

— А можно без истерик, гы-жа Мартиросова? — прикрикнула на нее Жанна.

Она успела увидеть только, как скрылась за дверью широкая Мишина спина в черной рубашке.

— Ой, какие мы нервные!

— Мы-то как раз нет, — холодно, не отрываясь от клавиатуры, разъяснила Жанна. — У нас хороший вкус, который надежно предохраняет от увлечений недостойными типами и, следовательно, от нервов, потрепанных низменными страстями.

Тут она сочла возможным поднять голову и иронично поглядеть на Анжелу, хотя прекрасно понимала, что делает ей больно. Но — сама нарывалась.

Действительно, Анжелино лицо страдальчески дернулось, и она снова уткнулась в свои таблицы.

— Девочки, не надо. Разберутся взрослые без нас, — сказал Костик, вытаскивая свой скелет из-за стола. — Я выйду на минуту.

Катюша тоже ушла обедать, и Жанна с Анжелой остались одни.

— Все-таки это Мишка тебе тот веник прислал, — тихо и безнадежно произнесла Анжела.

— А если и он, что с того? — вполне мирно спросила Жанна.

— И чем же ты так привлекла его? — кусая губы, едва слышно проговорила Анжела.

Она сидела, напряженно глядя на двери дирекции.

— Тем, очевидно, что привлечь не пыталась — в отличие от многих-многих других. Не слыхала про такой прием обольщения?

— Нет…

Анжела с трудом сдерживала слезы.

— «Прием»!.. Чего б я, кажется, для него не сделала… По битому стеклу босиком на край света пошла бы… Лишь бы хоть рядом быть!..

Жанне стало жаль ее и тоже захотелось плакать.

— Не стоит он того, Анжик, правда не стоит. Он раб своих примитивных сиюминутных позывов. Это все… так нецивилизованно.

— «Нецивилизованно»! Слова-то какие говоришь…

— Во всем нужны разумные рамки.

— Тебе этого не понять.

— И слава богу, если честно, — фыркнула Жанна.

Плакать Жанне решительно расхотелось. Анжела безнадежно махнула рукой, взяла сигареты и вышла, громко стуча каблуками.

«Будет ловить его по дороге», — догадалась Жанна.

Она вернулась к своему тексту, но через пару минут почему-то подняла голову и… встретилась взглядом с Мишей, который проходил мимо и глядел на нее. Он был явно взвинчен, но особенно несчастным не выглядел, просто раздосадован — как каждый раз, когда попадался.

«Кажется, не выгнали».

Жанна опустила глаза не сразу — чтобы он успел прочесть в них: «Я все знаю, и говорить не о чем. Все кончено. Навсегда».

Анжела вернулась минут через пятнадцать, чуть приободрившаяся:

— Ершов Мишку не уволил.

— Жаль. У некоторых появилось бы много дополнительного времени и сил для работы.

Они натужно промолчали до конца рабочего дня. А потом, совсем перед уходом Жанна увидела, что на компьютере мотается красный флажок электронной почты. Она открыла сообщение.

«Мы можем поговорить? М».

Жанна быстро написала: «Все бесполезно — ты неизлечим, а я неисправима. Ж.» — и выключила компьютер, зная, что если он и напишет ответ, то сообщение вернется, как недоставленное.

Было без десяти пять, но спешить на выход Жанна не стала.

— Что — Мишку ждешь? — едва шевеля побелевшими от злости губами, спросила Анжела.

— Совсем наоборот, — спокойно ответила Жанна, внимательнейшим образом изучая каталог купальников. — Он наверняка ждет меня у подъезда. Еще десять минут, и он уедет, думая, что я пробежала раньше. У дома торчать будет…

Жанна презрительно передернула плечами, а несчастная Анжела стояла и смотрела на нее сузившимися от злости глазами.

— До свидания, Анжела, отдыхай. Я закрою, не беспокойся.

Бедная армянка, что-то прошипев по-своему, ринулась вон… и, чуть завернув за угол, с размаху столкнулась с Мишей, широкими шагами приближавшимся к их стеклянной клетушке. Жанна как раз закрывала — согласно инструкции — жалюзи и согнулась от приступа истеричного смеха.

Миша что-то быстро сказал Анжеле в извинение и, даже не взглянув, как она чувствует себя после удара, появился на пороге отдела. Вид у него был растрепанный, обалдевший, ворот рубашки расстегнут почти до пояса.

— Что, Дареев, уже на брунэток стал кидаться? — фыркая от смеха, осведомилась Жанна. — Давно пора. От белобрысых одни неприятности.

— Да, — ответил он сдавленно. — Мне сильно из-за них досталось. Ты довольна?

— Угу. Это леди Ди-Ди выпросила у супруга твою голову, ей-богу. Меня ж моя родная тетя Интуиция никогда не обманывает. Смотри, придется натурой расплачиваться за заступничество.

— Давай поговорим спокойно.

Жанна уже закрыла жалюзи и взялась за сумочку.

— А я спокойна. У меня все прекрасно. Скоро еду отдыхать…

— Куда, если не секрет?

— В Африку, где много-много диких обезьян и темпераментных брунэтов. Извините, сударь, наше заведение закрывается. Освободите помещение.

Мише волей-неволей пришлось выйти, Жанна набрала код на замке и захлопнула дверь.

— Тебя подвезти? — безнадежно предложил Миша.

— Нет, у меня сегодня еще дела в центре. И… — Видя, что он собирается что-то сказать, Жанна опередила его жестом. — Послушай меня очень внимательно. Тебе нужна такая девушка — блондинка, брюнетка или рыжая, не важно, — которая сможет заменить тебе всех на свете женщин, вместе взятых. Или, на крайний случай, девушка, которая сможет терпеть твои дикие выходки. Первой я стать не смогла, а второй просто быть не желаю. И вообще я никогда не рассматривала наши отношения как что-то серьезное и долговременное.

— А может, все именно от этого? — иронично и устало произнес он. — Если б я хоть чувствовал, что тебе нужен…

Это замечание застало Жанну врасплох. Она чуть растерялась, почему-то не делая попыток двинуться к лифту.

— Не думаю, что это остановило бы тебя в твоих бесконечных поисках…

— А вот я думаю…

— Я думаю одно, — перебила его Жанна, — помоги Господь той несчастной, которая полюбит тебя по-настоящему. Как твоей бедной маме.

Жанна догадывалась, что Анжела где-то рядом прячется и подслушивает — у них на этаже была куча всяких укромных уголков, получившихся при раскрое пустых пространств на офисы.

Миша не нашелся что ответить, и Жанна добавила:

— Все, Миша, живи с кем хочешь и как знаешь, а меня раз и навсегда оставь. У меня запасных нервов нет.

Жанна отвернулась и быстро пошла к лифту. Ее шаги гулко отзывались по бесконечному коридору. Жанна нажала кнопку вызова и, обернувшись, громко сказала:

— Давай поедем. Я же знаю, что ты здесь. Откуда-то из-за угла выползла помятая и словно побитая Анжела. Они вместе вошли в лифт.

— Да, хорошо ты его умыла.

— Небось руки на себя не наложит. Не тот человек — аккурат к пятнице утешится. А ты языком не трепи. Мне слава победительницы чемпионов ни к чему. Поняла? Мишеньку не позорь, если он так уж бесконечно тебе дорог.

Они молча доехали до вестибюля и, не прощаясь, разошлись у подъезда.

«Расставание, версия 0.3. Окончательная».

Остаток постюбилейной недели они с Мишей не виделись. Сообщений он не присылал, домой не звонил. В дирекцию ходить и вообще светиться на людях после дурно пахнущего скандала он, скорей всего, избегал, да и у Жанны не было никакого желания искать встреч. Кроме того, вся фирма старалась ликвидировать незавершенку до июльско-августовского каникулярного штиля, и Жанна не могла поднять головы от клавиатуры. Потом коллективу выдали зарплату плюс полугодовую премию согласно индивидуальному вкладу в дело процветания инвестиционного бизнеса. Жанна, как следствие, двинулась по магазинам, стараясь загладить пакостный, липкий след, оставленный в ее душе длинными звездуньиными ногами.

«Да, лучшее лекарство от стресса — это хороший драйв по бутикам, — думала вечером в пятницу Жанна, поднимаясь по лестнице. — Где у женщины находится любовная точка Г? В конце слова шопинг».

Ввалившись в квартиру с пакетами и плюхнув их в прихожей, Жанна ринулась на кухню ставить чайник и, как это часто случалось, не заперла за собой дверь. Когда она выглянула на шум в прихожей, Миша уже был в квартире и, брезгливо кривясь, перешагивал через ее покупки.

— А может, стоит спрашивать разрешения у хозяев?! — буквально завопила Жанна, возмущенная скорее собственной несобранностью, нежели бесцеремонным Мишиным вторжением.

Он поморщился от звука ее голоса, словно у него болела голова. Костюм на чемпионе был дешевый, вид — осунувшийся, даже у рта залегли складки.

— Не кричи, пожалуйста. Просто послушай — в последний раз, а?

— Да все я уже слышала! Ты просто безмозглый, необузданный маньяк! Убирайся! Ничего нового ты мне не скажешь!

— А ты хоть старое до конца попробуй понять.

— А зачем? Я не строю на твой счет никаких планов. И что вообще должна в тебе понимать? Что ты — истинный сын своего отца и не можешь видеть ни одной бабы, чтобы не задрать юбку? Я это уже поняла, и если это наследственное, то и неизлечимо…

— Я стараюсь…

— И это слышала.

— Пожалуйста, дай последний шанс…

— Хорошо. Шанс я тебе дам.

Миша, похоже, не ожидал такой легкой победы. Глаза его блеснули надеждой, губы растянулись в чуть жалкой, но откровенно радостной улыбке, он даже моментально похорошел. Но все-таки он плохо знал Жанну. Она ведь тоже папина дочка.

— Только ответь на один вопрос.

— Да? — чуть напрягся он.

— Ты с этой «звездой» предохранялся? Было у тебя время резиночку-то продуть? А то, по-моему, вся эта история целиком, включая турнир по кикбоксингу, заняла не больше пятнадцати минут? А?

— Нет, не предохранялся, — нехотя признался он, мгновенно потухнув и отведя глаза.

— И что ты принес мне от нее «звездного»? СПИД или что-нибудь попроще? Генитальным герпесом не наградишь мимоходом? Не слышу?

— Ну, — нехотя заговорил Миша, — а почему она обязательно должна быть заразной?

— Я не говорю, что она заразная. Я говорю, что не хочу рисковать, потому что она сама не помнит, с кем и что у нее было на предыдущем концерте. Так что через три месяца сделаешь анализ на СПИД и придешь ко мне со справкой. Устраивает такое условие?

Он пожал плечами, глядя в пол.

— Ладно. У тебя вообще-то какие жизненные планы?

«Ох, ну ты и спросил! Ох, вот я тебе и отвечу!»

— Вообще? Вообще я хочу выйти замуж за нормального парня и до тридцати лет в законном браке родить хотя бы одного здорового ребенка, пусть даже его отец и не будет слишком красив, богат и знаменит.

— И что — есть варианты?

Он поднял на Жанну загоревшиеся мрачноватым недовольством глаза.

— Будут — когда я так решу. Отец зовет меня к себе — преподавать в Академию ФСБ. Там много весьма приличных молодых людей. И спортивных, и без психических заскоков. Комиссию они проходят очень серьезную, знаешь ли… Все, Миша, тебе следует отдыхать после напряженной трудовой недели. Мне, кстати, тоже.

Жанна бочком прошла мимо Миши, который так и стоял в прихожей среди пакетов с покупками, открыла дверь и жестом показала — выметайся!

— Погоди еще минуту, — произнес он глухо, толкнув дверь назад.

— Господи, да что ж еще! — театрально заломила руки Жанна.

— Жанна, я… я должен выступить в двух-трех коммерческих турнирах…

— Я-то здесь при чем? — скривилась в ироничной улыбке Жанна. — Парой, что ли, выступать будем? Ух, я и отметелю кого-нибудь из твоих! Опыт есть!

Она откровенно и весело рассмеялась собственному предположению. Мише пришлось это стерпеть.

— Нет, парой мы метелить никого не будем, — терпеливо сказал он. — Я справлюсь один. Но осенью я куплю хорошую квартиру, и мы… сможем пожениться… Будем жить как нормальные люди…

Он опять жалко улыбнулся.

— Детишек заведем… Вот мне и родишь сына…

— Че-е-е-го-о?!

Жанна ожидала многого, но только не этого… Мишка Дареев делает кому-то предложение руки и сердца?! И этот кто-то — она?! Ее просто подбросило от возмущения. Как ему могло прийти в голову такое?

— Чтобы я, вроде твоей мамы, годами и десятилетиями терпела измены?

— Гулять я не буду, обещаю, — решительно мотнул головой Миша.

— …Чтобы мой сын сделал несчастными полсотни девчонок, которые еще на свет-то не появились? И как же ты сможешь «не гулять», когда твоя бедная жена на сносях будет?

Он безнадежно вздохнул и отвел глаза.

— Нет, извини, Миша, но с этим не ко мне. К Анжелке присвататься не хочешь? Она-то на что угодно ради тебя готова — на край света, говорит, пойду босиком!

— Мне не нужна женщина, которая за мной бегает. Я хочу, чтоб она меня в руках держала.

— Миша, я твоим воспитанием заниматься не буду. Мне это явно не под силу. Слишком запущенный случай.

Он что-то хотел сказать, но Жанна его опередила:

— Даже пробовать не стану.

— Тогда зачем все это было? — поджав в нарастающем раздражении губы, спросил он.

— Что «это»?

— Ну, наши встречи…

— Ну, встречи и встречи. Пока меня это хоть как-то устраивало, встречались…

Жанна развела руками.

— А теперь не встречаемся.

— Значит, все это время ты просто разрешала мне себя трахать, да? — уточнил начавший мелко вибрировать Михаил. — Есть мужик — хорошо, а нет — тебя и не колышет? Так?

Жанне показалось, что на подзеркальнике начал слегка подпрыгивать баллон с дезодорантом.

«Ах, вот ты как… Ну, получай!»

— Так. Я и не озабоченная, и даже не темпераментная. Я своим страстям хозяйка. А ты думал — я у тебя испытательный срок прохожу? Терплю, прощаю и дожидаюсь предложения оформить отношения? Нет, как видишь.

Он не ответил, снова тяжко — вздохнул и пожал плечами.

«Кажется, запас его выразительных средств израсходован. В сексе он куда изобретательней».

— Все, Дареев, свободен.

— Это твое последнее слово?

— Да, господин прокурор. Никакой пощады изменникам и предателям! И никаких серенад. А то позвоню в РУБОП.

Жанна открыла дверь. Миша, выскользнул, как он умел — бесшумно и неуловимо. В квартире воцарилась тишина — только журчала в кухне вода в кране, который не завернула Жанна, не успевшая поставить чайник. «Конец сеанса».

Она заварила чай с жасмином, от которого отвыкла, потому что в последнее время делала мятный чай для Миши, и начала чуть тосковать. Покупки, выжидательно столпившиеся в прихожей, разбирать ей почему-то не хотелось.

И чтоб Мише быть хоть чуть-чуть поспокойнее, предсказуемее… Сейчас бы они пошли в душ, купать его ручных тигров… Потом, обсуждая разные интимные темы, плавно переместились бы на тахту… И вовсе он не примитивен — напротив, совсем не глуп, удивительно подчас забавен и ни на кого не похож… И если б был он предсказуем и посредствен, был бы ли таким очаровашкой, секс-символом и кумиром многочисленных поклонников обоего пола? Да вряд ли. Вот если б она сейчас позвонила ему и сказала — приезжай… Приехал бы?

Жанна перестала размышлять, как всегда это делала, дала волю интуиции. Приехал бы?.. Скорей всего, да. Приехал бы.

Жанна взялась за мобильник… Нет, не надо этого делать.

«Сотру его номер, и все тут! Конец соблазну».

На память она Мишин номер не знала, значит, и восстановить было бы сложно. И он, получив «последний и решительный», вряд ли будет звонить. Надо же — ему наотрез отказали и выставили…

«М-м, что было бы на фирме, если б кто-то узнал об этом! Сейчас он, поди, и сам рад, что я так тщательно от всех шифровалась».

Номер Мишин Жанна все-таки не стерла — тетя Интуиция не присоветовала, но мобильник уложила в уик-эндовскую спячку.

Выходные Жанна провела у отца на даче. На мачехин вопрос, где ее поклонник, спокойно ответила — готовится к коммерческому турниру, на квартиру зарабатывает.

— Предложение, кстати, сделал, — не смогла сдержать женского тщеславия Жанна.

— Правда? — почему-то обрадовалась мачеха. — И ты чего?

— Пока отклонила. Отцу ничего не говори, ладно?

«Запрос не подтвержден. Система не готова».

Но чемпион был не из тех, кто отступает, и в среду Жанне на компьютер поступила сухая, официальная депеша следующего содержания: «Уважаемая Жанна Юрьевна, могу я попросить Вас о профессиональном одолжении? С лучшими пожеланиями. М. Дареев».

«Что, опять институтский «хвост» прицепить хочет? Ну пусть — это можно», — подумала Жанна и отписала: «Сделайте милость, Михаил Маратович, обращайтесь. Оказывать интеллектуальную помощь — почетный долг каждого цивилизованного человека. Ж. А.».

— Ты чего так гадски ухмыляешься? — сквозь зубы, искоса глядя на Жанну, процедила Анжела.

— Тебе соврать или огорчить? — и не пытаясь скрыть злорадства, ответила Жанна.

Она стукнула по «энтру», отправив сообщение. Анжела поняла, о чем речь, и промолчала, еще более потемнев лицом. Жанна вдруг поняла, что, незримо присутствуя при окончательной Мишиной отставке, Анжела опять начала на что-то надеяться.

«Эх, бедняжка-черняшка… Знала бы ты!»

На почтовом ящичке опять замотался флажок. Жанна открыла сообщение.

«Спасибо за согласие. Не будете ли так любезны, Жанна Юрьевна, сопровождать меня на одно мероприятие в эту субботу? М. Д.».

Жанна была разочарована. Опять вся та же схема разводки — куда-то ее сводить, вроде загладить вину, и затащить в постель… Нет, надоело. Не выйдет.

«Огорчена откровенной бедностью Вашей фантазии и потому отказываюсь. Обращайтесь к техническим блондинкам».

Анжела, хоть и была занята, все время искоса следила за Жанной. Но пришло время обеда, и Жанна выключила компьютер — чтобы сообщение вернулось к отправителю как недоставленное и чтоб у Анжелы не было соблазна влезь в ее почту, пока она будет на обеде.

«Чтоб вам всем захлебнуться своими животными страстями, а? Чем у вас только мозги забиты?» — раздраженно подумала голодная Жанна, отправляясь в буфет.

Надо ли удивляться, что Миша появился там через десять минут, быстро, чтобы Жанна не убежала раньше, покидал в себя салат и, когда она пошла к себе, догнал у рукомойника.

— Жанна, мне это очень важно, — начал он без приветствия, хотя не виделись они несколько дней.

— Что именно?

— Эта тусовка… Там будут иностранцы… Дело идет о моих выступлениях на международном уровне. Знаешь ведь — у спортсмена век короткий.

— Ах да, — ответила Жанна, просияв широкой, довольной улыбкой. — Надо успеть заработать на хорошую жизнь себе, жене и детям.

— Да, и это тоже, — охотно, но скучно согласился он.

— И при чем же здесь я?

— Там будут иностранцы, влиятельные в нашем бизнесе… Мне понадобится переводчик.

— У иностранцев будут свои переводчики.

— А мне не надо, — сказал Миша, вытягивая из держателя бумажное полотенце, — чтобы мои конкуренты знали, о чем я с ними беседовал. Пожалуйста…

Жанна была озадачена и обезоружена. Почему она должна портить Мишину карьеру отказом? Не окончательный же он мерзавец, в конце концов. По этой земле ходят толпы людей много-много хуже его.

— Это мне очень важно, — снова заговорил Миша. — Почему я должен обращаться к кому-то еще, если есть ты? Это же работа, и все будет оплачено по первому разряду.

— Ну, если это касается твоей карьеры, — пожала плечами Жанна. — Ладно… А разве у тебя есть конкуренты?

Спросила, вполне искренне удивляясь.

— Конкуренты — да, есть. У меня соперников нет, — кичливо повел головой Миша.

— Хорошо сказал, — чуть усмехнулась Жанна.

— Как мог. Это состоится в субботу, где-то после обеда. Я еще уточню.

— Хорошо, я буду. Тебе это обойдется в стольник баксов в час. Стандартная цена.

— Как скажешь. У тебя найдется… что надеть — пошикарнее? Если нет, я…

— Все у меня есть, Миша. Я все-таки генеральская дочь.

— Значит, двадцать процентов доплаты за благородное происхождение. Я все уточню и подъеду за тобой. Ты ведь… не откажешься в последний момент?

«Думает, я захочу отомстить?»

— Нет, Майкл, на подлянку я, надеюсь, не способна и слово держать умею. Ты за собой получше следи, хорошо? Я-то свои слабые стороны знаю.

Жанна внимательно посмотрела ему в глаза. Они были усталыми и тускло-серыми.

— Я буду готова к твоему приезду.

Она повернулась и вышла из умывальника.

«Сколько людей нас видели и что решили по этому поводу?»

Жанна вышла из буфета и направилась в свой закуток.

— И о чем же вы так мило беседовали с Дареевым? — не поднимая головы, прошипела Анжела.

«Доложили уже!»

— О том, что тебя переводят в филиал на Каширку. Ты же где-то там квартиру снимаешь? Ну, так для твоего же удобства. Отдел безопасности будет ходатайствовать за тебя перед дирекцией.

Больше ни о чем она Жанну не спрашивала.

За оставшиеся до «важной тусовки» пару дней надо было извлечь из хранения самый «шикарный» Жаннин костюм — тот, что подарил отец на выпускной вечер, и привести в порядок голову — покраска, сделанная на юбилей, уже чуть поблекла.

«И чем бы нам удивить Мишу?»

Прикид должен был соответствовать — белый парчовый костюм с воротником и манжетами из перышек. Слегка вульгарно и капельку безвкусно, но бесподобно красиво — как все вещи от Кристиана Лакруа. И Жанне костюм шел — даже чересчур, выгодно подчеркивая формы. Мишины спонсоры, или кто они там, должны были впечатлиться.

Чемпион позвонил в шесть вечера в субботу и сказал, что сейчас прибудет.

— Давай, я готова — только на шпильки взлететь.

— Еду, — сказал он, и через пятнадцать минут Жанна услышала, как подкатил его «джип».

— Опять у тебя душа нараспашку, — начал он, открывая дверь, но прямо на пороге поперхнулся собственными словами.

Жанна покрасилась в серебристую блондинку, правда, чуть от этого повзрослев, и теперь была словно осыпана инеем.

— Вот это да! Ты прямо Снежная королева!

Сам он был одет точно так, как на свой «чемпионский» банкет, и глядел на нее с неподдельным восторгом.

— Да, и присутствующие будут концентрироваться вокруг меня, как вокруг торта-мороженого, — засмеялась Жанна, влезая в белые туфли. — Куда мы точно едем? Адрес скажи мне.

— Какая разница? Я доставлю тебя в оба конца, — весело, явно ободренный ее легким настроением, ответил Миша.

— Майкл, извини за бестактное напоминание о фактах из прошлой жизни…

Он чуть поскучнел.

— …но участие в твоих спортивных мероприятиях, как правило, плохо отражается на моем здоровье. Я хочу оставить сообщение кузине — ну, чтоб хоть родные знали, где меня искать в случае чего.

— Все будет хорошо, я гарантирую. Жанна пропустила его слова мимо ушей и сняла трубку.

— Я тебя слушаю. Так… И контрольное время возвращения задай, пожалуйста.

Миша нехотя назвал ей адрес и название заведения.

— Это что — Рублевка, что ли?

— Что ли да.

— Хорошо, едем.

Жанна взяла сумочку и вышла вслед за ним.

Стояли пышные июльские дни, когда еще незаметно было, что день пошел на убыль. Солнце — хоть загорай, горячее, и в машине Жанна по-свойски расстегнула жакет, под которым был только кружевной «бюстик».

— Нарочно, да? — полусерьезно спросил Миша, подозрительно на нее покосившись.

— Так синтетика и с подкладкой. Жарко.

— Кондиционер же есть.

— Ой, только не это! — воскликнула Жанна, перехватывая Мишину руку. — Я простужусь еще до прибытия на место!

— Что ж вы, женщина, такие из себя хилые? — досадливо произнес он, но включать вентилятор не стал.

— Уж какие есть…

Когда они прибыли к месту важной Мишиной тусовки, там уже было полно дорогих машин, и новые подъезжали еще и еще.

— А сражения на кулачках будут? — просто так поинтересовалась Жанна.

— Не запланировано, но кто знает, — ответил Миша, запирая машину. — Ты как, не нервничаешь?

— Пока не очень. А надо?

— А я вот нервничаю.

— Шутишь.

Пройдя без проблем фейс-контроль, они вошли в зал. Это был фуршет средней, по общепризнанным меркам, людности и накрученности — все-таки лето, не светское время. Над толпой висел гул голосов, почти перекрывавший ненавязчивую фоновую музыку. Здесь, по-видимому, собрались более или менее знакомые люди, потому что, идя по ресторанному залу, Миша раздавал направо и налево улыбки, поклоны и рукопожатия. Публика в основном состояла из немолодых пузатых мужчин, чаще южного типа, в хороших костюмах, и полупрозрачных девушек с длинными светлыми волосами и, как правило, в черных или темно-синих платьях без рукавов.

«Модель тусовочная, демоверсия.

Специально показывают тонкие, беззащитные руки — намекают на бескорыстное спонсорство».

Но по-настоящему красивых женщин здесь мало.

«Как гхаварят у нас на Востоке, тощая кобыла — еще не лань».

Убедившись, что она здесь отнюдь не самая дурнушка-замарашка, Жанна сразу же заскучала.

— Давай ты возьмешь что-нибудь себе, посидишь, а я разыщу своих людей, ну и посмотрим, как будет складываться ситуация, — предложил Миша.

— Да, конечно. Делай как тебе удобно. Я в полном порядке. Уже освоилась.

Жанна утянула со «шведского стола» со сластями кофе глясе и пирожное, села на кожаный диван и принялась ждать возвращения Мищи. Не было его довольно долго. Мимо уже несколько раз проходили, исподтишка ее разглядывая, пара-тройка персонально необлондиненных мужчин, когда прибежал чуть взбудораженный и порозовевший Миша.

— Ну ты как?

— Лучше всех, — сказала Жанна, ставя опустошенную посуду на какой-то столик поблизости.

— Пошли тогда?

— Угу, сейчас.

Жанна ловко, на ощупь, подкрасила губы, и Миша, придерживая под локоток, провел ее через зал. Поднявшись на второй уровень, они очутились в хорошо обставленном кабинете. Там уже сидел один толстый и лысый мужчина, явно импортный, и какой-то носатый тип пожиже. При появлении Жанны толстый и лысый неловко встал. Глядя на него, немного отлепился от кресла и жидковатый.

Жанна, сразу понявшая, кто есть кто, решила перехватить инициативу, застрекотала по-английски, подала толстому свою визитку и быстро прочла на его визитке, что он — натуральный турок и хозяин сети спортивных клубов.

— Анзора ты знаешь, он был тогда у меня на банкете, — вставил Миша словцо в обмен любезностями между Жанной и турком.

— Да, — из вежливости ответила Жанна, доставая блокнот и ручку. — Давайте, говорите — чего ему поведать надо.

— Скажите ему, что мы заинтересованы в участии в коммерческих турнирах за рубежом, — заговорил Анзор.

— …Это означает, что ты будешь ездить по этим клубам и колотить бедных турок за их же собственные деньги? — уточнила Жанна, когда они, отговорив час, вышли из кабинета.

— Ну, в общем, да. Такой бизнес! — радостно сообщил еще более приятно возбужденный Миша.

Носатый Анзор отправился класть турка на место, а Миша, только что не подпрыгивая на ходу, увел Жанну в зал.

— Не устала? — поинтересовался, заглядывая ей в лицо.

— Да нет, это все несложно. Но ты все-таки дай кому-нибудь, кто понимает, договор почитать. А то втиснут какую-нибудь строчечку мелкими буквами, а потом и денег не заплатят. Скажут — это была благотворительность, и вы за это сами расписались.

— А тебе будет жалко, если меня кинут? — широко улыбнулся Миша.

Странно — уже который раз Жанна не улавливала в Мишиной улыбке того, присущего только ему чувственно-хищного отблеска. Или он действительно полностью принял отставку и теперь воспринимает Жанну только как коллегу и хорошую знакомую? Или это реакция на удачные переговоры и радужные перспективы?

— Мне жалко того, кто тебя кинет, — не смогла не укусить его Жанна.

— Правильно. Потусуемся чуток, если ты не торопишься?

Они еще что-то пили, сидя у стойки, Миша представлял ее — как подругу — каким-то людям, чаще немолодым. Жанна еще пару раз говорила по-английски, раздавала и собирала визитки. Декоративные блондинки, присутствовавшие при этих беседах, ревниво оглядывали ее, кисло улыбались и помалкивали.

«Обаяние иноговорения не заменишь ни диетой, ни окраской», — расслабленно подумала Жанна, ловя недовольный взгляд очередной анемичной кисульки.

— Ну, чего — едем домой? — спросил ее Миша, когда было уже около одиннадцати вечера.

— Да, если ты закончил свои дела, можно шабашить и — по хатам.

Жанна постаралась невзначай дать понять, что она здесь на работе, а дома у них — на разных улицах. Она не видела выражения его лица, потому что Миша смотрел в зал, как бы прикидывая, все ли он сделал, что хотел.

«Понял намек?»

— Да, поехали, — сказал он никаким тоном. «Похоже, да. Понял».

Жанна сползла с барного стула.

— Слушай, Дареев, а ты и шустрый — как электрический веник…

Жанна и Миша дружно повернулись на голос. Рядом стояли двое парней, неуловимо друг на друга похожих — в черных костюмах, спортивные. Короткие стрижки лишь подчеркивали откровенно низкие лбы. С ними был человек постарше, внимательно следивший за всеми, и за ними с Мишей тоже.

«Ага, это и есть конкуренты!»

— А нешустрые в нокдауне валяются, — с вызовом ответил Миша.

— Против лома нет приема, — скривился один из молодых.

— Есть. Просто не все его знают, — отреагировал Миша.

— Миша, пойдем, — позвала Жанна, отойдя уже метра на четыре. — На вас обращают внимание.

Действительно, несколько человек — а зал был все еще многолюден, — повернулись в их сторону.

— А это кто еще? — мотнул головой в сторону Жанны один из троих.

— Это мой личный переводчик.

— Хорошо жить стал, смотрю.

— Миша, — опять позвала Жанна, и он, смерив троицу презрительным взглядом, пошел за ней.

— Это те, у которых ты отбил турка? — поинтересовалась Жанна, уже идя с Мишей к автостоянке.

У нее вдруг заныло под диафрагмой. К чему бы это?

— Да вроде нет… Никому ж не заказано предложить сотрудничество.

— Но не у всех так кстати появляется личный переводчик, — лукаво улыбнулась Жанна.

— Типа того, — ухмыльнулся он.

— …Поедем поскорее — мне что-то не по себе. — Жанна поспешно села в машину.

— А куда торопиться? — опять расплылся Миша.

— Я устала. Вроде шестой рабочий день у меня.

— Да сейчас…

Миша, видимо все еще пребывая в эйфории, не торопился выехать со стоянки, только лениво вставил ключ зажигания.

— Миша, — начала нервничать Жанна, — я выполнила свои обязательства. Выполни свои и отвези меня домой.

Откуда-то издалека к Жанне быстро, поспешно, словно стараясь ее нагнать, приближалось что-то огромное и страшное, неподъемное и неотвратимое — какой-то один большой лангольер, посланный лично за ней… Раньше такого никогда не бывало.

— Ах да, извини… Не сообразил.

Миша, нарочито не торопясь, полез во внутренний карман пиджака, нащупал и вынул бумажник.

— Миша, это потом! Пожалуйста, ну поедем! Поедем!

— Ну дай расплатиться-то…

Жанна почувствовала, что ее уже начинает колотить этот ее приступ безотчетного страха. Миша, мило улыбаясь, смотрел на нее с преувеличенным интересом, тщательно отсчитывая купюры.

— Миша, — слыша, что уже срывается на крик, — пожалуйста, поедем! Эти ребята сейчас

' придут сюда!

— Ну и что? Пусть приходят, — выпятил губу чемпион. — Неужели я не смогу защитить тебя?

— Я не хочу, чтобы меня защищали! Я хочу, чтобы мне не угрожали! Поехали отсюда!

— Ой, ты сейчас такая смешная, — заметил Миша, протягивая ей несколько «зеленых», — губки так трясутся… слезки капают…

Жанна чувствовала, что по лицу уже текут горячие потоки.

«И ему это смешно?! Мои страдания — это смешно?!»

— Поедем, поедем! Пожалуйста, поедем! — уже в голос рыдала Жанна, стуча кулаками в переднюю панель.

— Машину мою ломать не надо, а? — досадливо начал Миша. — Она больших де…

И тут с оглушительным треском на Мишиной машине разлетелось заднее стекло. Фонтан осколков засыпал салон, краем глаза Жанна увидела, что кто-то пытается открыть дверь с ней рядом. Она мертвой хваткой вцепилась в рукоятку, одновременно пытаясь упрятать голову куда-нибудь пониже. То слепое, вязкое и тяжко-непреодолимое, приближение чего она почувствовала, как раз проходило над ней, обдавая могильным холодом и все глубже вдавливая в кожаное сиденье. Кажется, она краем уха слышала крики, вой сирены, еще какой-то шум и ругань, топот ног…

— …Прекрати истерику, ну!

Жанна с трудом выкарабкивалась из остатков этой массы, которая только что чуть не поглотила ее. Она еще не могла сдержать рыданий, но уже чувствовала, что они едут по ночному шоссе, очень быстро, что Миша жутко зол, раздражен и раздосадован.

Прохладный воздух, теперь продувавший «джип» насквозь, чуть успокоил Жанну. Подняв голову, она с запоздалым ужасом увидела, что в относительно целом лобовом стекле красуются два пулевых отверстия.

Жанна трясущимися руками отыскала в сумочке платок и вытерла глаза.

— В нас что… стреляли?

Миша не ответил, сосредоточась на дороге.

— Я спрашиваю — в нас стреляли?

— Да, да! — рявкнул Миша. — Стреляли…

— О господи, я знала, знала, что так будет!

— Да что ты знала!.. Знала она, — зло и грубо пробормотал он.

Слезы у Жанна все никак не останавливались, но отчаяние и страх постепенно откатывали, оставляя гулкую пустоту.

— Я же всегда знаю, что что-то должно случиться, и просила тебя ехать! Я же тебя умоляла! Почему ты не послушал?

Платок уже был мокрым и черным от смывшейся туши.

— Хотел разобраться с этими придурками, — сдавленно нехотя ответил Миша, резко тормозя на светофоре — они уже въехали в Москву.

— Почему это надо было делать при мне? Я же просила, просила уехать!

Жанне снова захотелось расплакаться, но она сдержалась. Из автомобилей рядом за ними наблюдали какие-то люди. Один ловил их в камеру мобильника.

Жанна увидела, что разбито не только заднее но и левое боковое стекло. «Еще бы — вдрыз побитые едем… В милицию не хватало попасть».

— А я вот взял и не уехал, — наконец ото звался Миша.

— Да, и тебя, кажется, очень позабавило мое состояние? Хороша благодарность за помощь, ничего не скажешь!

Миша слегка дернул головой и не ответил. Скорость пришлось сбросить — город будто и не собирался ложиться спать, движение было весьма активное.

До дома они доехали молча. Миша не счел нужным даже извиниться.

У подъезда Жанна быстро выскочила из «джипа» и, хотя ноги у нее были абсолютно ватными, мигом взвилась к себе на этаж. Ключи, как водится, долго не находились, и, когда она попыталась закрыть за собой дверь, ощутила сопротивление — Миша решительно двинулся вслед за ней в квартиру..

— Давай поговорим…

— О чем? Как забавно у меня губки дергаются и слезки текут? Смешно, да? Еще не налюбовался? Скотина…

Жанна вдруг ясно вспомнила выражение Мишиного лица — он так старался выказать ей свое презрение, так веселился…

— Ну, извини…

«Ах, вот и сподобился!»

— Никаких извинений — убирайся раз и навсегда! Я пыталась сохранить элементарно приличные отношения, но ты и это сумел изгадить. Ведь сумел!

— Ну, извини, пожалуйста, извини! Я прошу у тебя прощения!

Миша чуть не сложился пополам, говоря это.

— Вот и я так же тебя просила — поедем, поедем…

Жанна зашла в комнату и скинула жакет. Заметив, что в парче и перышках застряло несколько мелких осколков, она решила отнести вещь в кухню.

— Что? — озадачился Миша, увидев ее в лифчике и с жакетом в вытянутой руке.

— Ничего, просто под обстрел я попала — стеклышки вот и понастряли… Плакал мой натуральный Лакруа.

— Да я новый тебе куплю! — небрежно махнул рукой Миша.

— Ага, меня в нем и похоронят!

— Ну что ты говоришь!

— Что есть! Сначала авто свое залатай — машинка-то, говоришь, дорогая?

По его лицу пробежала тень недовольства; на скулах горели два лихорадочно-алых пятна.

— Да, штуки на четыре я налетел, это точно, — недовольно признал Миша.

— Прекрасно! Я очень рада! Так тебе и надо! Уехали бы вовремя, и все были бы целы, и я, и твой драгоценный «чероки». Я тебе говорила — сволочью быть крайне невыгодно.

— Жанна…

— Все, Миша! Теперь между нами кончено даже чисто приятельское общение! Я отгуляю отпуск и уволюсь из фирмы. После этого ты меня никогда не сможешь подставить, и я буду жить долго и счастливо. И не с тобой!

Жанна помахала перед Мишиным носом пальцем.

— Детка, пожалуйста, прости. Я понимаю, что вел себя как последний…

— Козел…

Мише пришлось проглотить и это. Но он сразу замолчал, и Жанна решила добить его окончательно. Она обольстительно улыбнулась.

— Миша, а вот если б меня там действительно убили…

— Жанна, ну зачем это?

— Стреляли… А потом бы выяснилось, что я была беременна, ну, естественно, твоим ребенком? Сыночком-наследником, а? Как бы ты себя чувствовал?

— А ты что… действительно? Красные пятна на его скулах померкли.

— Не знаю… Все возможно. Через пару недель выяснится. Ведь не предохранялись же… Кто знает, почему я так дико за себя испугалась… Может, обострение интуиции за счет появившегося материнского инстинкта?

Жанна с садистским наслаждением наблюдала за Мишиными переживаниями. Вот видел бы он себя сейчас…

— Ты должна мне сказать…

— После того, как в благодарность за услугу ты сознательно и целенаправленно подставил меня под пули, я тебе уже ничего не должна! Убирайся!

— Но…

— Если ты сейчас же, раз и навсегда, не оставишь меня в покое, я позвоню отцу, и он примет адекватные меры. А в понедельник я лично отобью сообщение этому турку — карточка-то у меня есть, — и твой коммерческий чес по Турции накроется большим медным тазом. Я сумею его убедить, что ты пакостный, психически неустойчивый тип и, как следствие, ненадежный деловой партнер. С логикой и аргументацией у меня все в порядке.

— Неужели ты способна на такое? — демонстративно недоуменно повел головой Миша.

— А ты способен издеваться над моими страхами да еще орать на меня?.. И это правда, кстати говоря. Это-то как раз не подлянка. Предостеречь человека от контакта с придурком — порядочно!

Миша не нашелся что ответить, но и выдвигаться на лестничную площадку не спешил.

— Ничего не поделаешь, гены басконско-абхазские — это навсегда. Общайся с тем, кто сможет переносить тебя. А я еще жить хочу. Все, давай, спокойной ночи.

«И что за человек? И почему надо было все так изгадить?!»

Мише ничего не оставалось, как подчиниться. Через несколько секунд под балконом прошелестели шины побитого «джипа».

«Пакостность вселенская, басконско-абхазский вариант. Неизлечимый».

Ночь Жанна проспала довольно сносно, но рано утром проснулась от зуда. Чесалось сразу в нескольких местах. Жанна ринулась в ванную поглядеть на свету, что случилось, и застонала от отчаяния — на внутренней стороне предплечий и бедер, на животе выступили красные узелки — нейродермит. Такое бывало уже два раза. Сначала когда умерла мама, второй раз — когда Жанну в университете, грозя отчислением, жестоко преследовала латиничка, отпетая старая лесбиянка.

«О господи — как же отпуск-то мой? Куда ж я с этим? И надо же было так меня достать… Вот действительно отпишу этому толстому — узнает чемпион, почем фунт лиха!»

Поскольку такого давно не было, снадобий подходящих в домашней аптечке не нашлось. Жанна промучилась чесоткой до утра, когда можно было поехать и купить чего-нибудь от этой напасти. Сыпь, пользуясь безнаказанностью, между тем вылезла еще и на лице и шее, а на руках спустилась почти до запястий.

Лангольер ее все-таки хоть и по маленькой, но достал…

«Не минешь брать больничный… Куда ж в таком виде… Еще и в кожвендиспансер пошлют».

В диспансер Жанну, правда, не послали, но к невропатологу сходить пришлось. Тот, осмотрев ее, сокрушенно покачал головой, выписал небольшой вагончик таблеток, микстур и мазей и выдал больничный на десять дней — отдыхать.

Миша позвонил в среду днем.

— Привет, что с тобой?

Он старался, чтобы голос звучал по-деловому — как у озабоченного отсутствием на службе коллеги.

— Бюллетеню. Ты превзошел самого себя, и Галиного домашнего лечения уже недостаточно. Пришлось кинуться в объятия страховой медицины.

— А что с тобой конкретно?

«Вот пусть поскрипит мозгами до конца дня».

— А ты зайди, полюбуйся, если есть желание.

— А можно?

— Да нужно. Мне деньги на лекарства потребны.

— Да, извини, упустил. Приду обязательно. Жанна встретила Мишу густо вымазанная желто-коричневой мазью. Узелки потемнели и сконцентрировались на теле строго симметричными пятнами, что в совокупности выглядело очень эффектно.

Чемпион, узрев это, слегка остолбенел.

— Впечатляет? — поинтересовалась Жанна, изображая искреннее дружелюбие.

— Да, круто… А что это?

— На неровной почве автостоянки. Пройдет — как нервы на место встанут, так и лишаи засохнут. И я — сразу в отпуск, а потом в увольнение.

Пройти в комнату, или хотя бы на кухню, Жанна его не пригласила.

— А типа такого раньше случалось?

— Да, — легко ответила Жанна. — Когда мама умерла.

«Пусть знает, мерзавец, до чего меня довел. Эквивалентно».

Мише хотелось спросить еще о чем-то, но он не решался.

— Гонорар мне выдай, пожалуйста. Не надо надеяться, что я умру. Этот раз я точно переживу. А другого раза достать меня у тебя не будет, не надейся.

— О чем ты говоришь! — разозлился Миша и поспешно выложил на подзеркальник четыре сотенные бумажки.

Жанна взяла две, две отодвинула назад.

— Сто за час работы, сто штрафа за вопиющее хамство. Нам лишнего не надо.

Миша открыл рот, чтобы что-то сказать, но Жанна его прервала:

— Все — свободен, Дареев. Наше с тобой общение травматично для обоих, хотя и в разной степени…

Миша снова попытался вставить словечко.

— А то в дежурку ФСБ позвоню! — рявкнула Жанна. — Там нашу фамилию уважают.

Миша резко повернулся и вышел. Жанна поглядела ему вслед из окна кухни. Он шел пешком — видимо, «джип»-подранок тоже был на больничном. От этой мысли Жанне стало смешно, хотя вид опущенных Мишиных плеч забавным отнюдь не был.

«Да, приличным человеком быть выгоднее… Но это не его стиль. Ох, как же я в отпуск хочу… В отпуск! Только выздоровею, назад в каштанку покрашусь и полечу».

Две недели в Египте растянулись для Жанны так надолго, что она стала подозревать, что подцепила от кое-кого неверное восприятие времени. Все было прекрасно, и досаждали Жанне только редкостно прилипчивые арабы, которые, завидев «одинокую белую женщину», готовы были часами ходить за ней, бурча на ухо по-английски или по-французски: «Мадам, все, что угодно… три раза… пять раз…»

«Вот уж нашли чем удивить!» — думала Жанна, снисходительно улыбаясь и изображая дремучее филологическое невежество.

Не удержался от двусмысленных намеков даже сотрудник каирского музея, с которым Жанна завела высокопрофессиональную дискуссию по-английски.

«Секс курортный, арабоязычная версия, число инсталляций не ограничено».

В Москву она вернулась, обнаружив там жару ненамного ниже египетской, и сразу уехала к отцу на дачу. Мачеха продемонстрировала ей пятнадцать выживших и давших первые нежные листики розовых кустов.

— О, не только со своей картошкой будем, но и с розами, — изобразила необыкновенное ликование Жанна.

А почему и нет? Хоть что-то хорошее от их с Мишей романа сохранилось.

За недели, оставшиеся от отпуска, жара так и не спала, и Жанна с отвращением вернулась в воняющую прелым асфальтом столицу. Костик и Анжела были в отпуске, и в их клетушке сидела только несчастная, замученная непосильной работой Катя. Считалось, что она замещает Жанну, и поэтому около ее компьютера лежала внушительная кипа документов.

— Не горюй, Катюшка, сейчас все живенько раскидаем, — утешила ее Жанна.

«Хоть этой сплетницы нет, и то слава богу. А кто вообще-то есть?»

— О, Жанусь! — заглянул в их опустевший загончик Ершов. — Прибыла? То-то я чувствую — паленым запахло… Здорово выглядишь!

Жанна действительно загорела до черноты, и волосы у нее выгорели безо всякой перекиси до светло-медного оттенка.

Во вторник на стол Жанне мягко и ненавязчиво лег объемистый документ, договор на предоставление консультационных услуг. Она просидела с ним до четырех дня, когда к ней самолично забежал Ершов.

— Жанусик, как дела? — заискивающе, насколько мог позволить себе гендиректор, спросил он.

— Как у нас дела, когда они касаются ведомства госпожи Корецкой? — не удостаивая шефа взглядом, процедила Жанна. — Завтра часам к двенадцати будет ваш договор.

— Ой, Жанн, пощади, не губи! Представитель компании будет в девять, а в полдень у него самолет… Задержись, а? В пятницу вообще не выйдешь… Только сделай… Успеешь сегодня?

— Как откажешь такому любезному господину…

— Уй, лапуля, спасибо тебе. А Корецкой я ума вложу…

— Поздно. Она с десятого августа в отпуске. Пробормотав что-то невнятно угрожающее, Паша удалился. Через час, виновато улыбаясь, исчезла и Катя. Вслед за ней по коридору прошумели редкие шаги последних уходящих; воцарился мертвый штиль. И то — уж в августе-то задерживаться на работе могли только неизлечимые трудоголики.

Долбежки Жанне осталось минут на сорок. Она решила не торопиться, переждать в кондиционируемом офисе самую натужно-густую духоту московского вечера и пошла набрать воды в чайник. Вернувшись, с удивлением обнаружила у дверей своего отдела какого-то незнакомого парня, настойчиво дергавшего за ручку.

— Вам, простите, кого здесь надо? — нахмурившись, спросила Жанна.

— А мне… я ищу…

Жанна по-прежнему строго смотрела на пришельца.

— Мы здесь только неделю. Ошибся, извините. Жанна смерила его взглядом. По виду это был ничем не примечательный клерк средней руки.

Но Жанне он почему-то не понравился. Почему он крутится у отдела, хотя их помещение в другой половине?

«Топографический кретинизм, мужская версия. Неправдоподобная. Он же не мог не видеть, что это не его офис. Надо действительно закрыть жалюзи. Ходют тут всякие».

Воспоминание об авторе этого правила кольнуло ее тоненьким острым жалом. Сварив кофе, Жанна закрыла все жалюзи, кроме тех, что были рядом с дверью, — чтобы видеть, кто там бродит по этажу. Дверь она тоже заперла изнутри, и тоже по правилам, поскольку здесь находился несистемный Анжелкин компьютер, содержавший всю секретную базу данных компании.

Минут через Двадцать Жанна увидела, что в дверь отдела стучится, заискивающе улыбаясь, тот же самый парень. Она сохранила файл и отперла дверь.

— Извините, ради бога, вы нам не поможете?

— А в чем дело?

— Да у нас с компьютером проблемы…

— Я всего лишь пользователь, — прохладно ответила Жанна, собираясь закрыть дверь.

— Пожалуйста, а то мы все такие «чайники»… «А что здесь, в дорогом офисном центре, таковым делать? Здесь только серьезные люди работают», — удивилась про себя Жанна, но, тщательно закрыв дверь, пошла с «чайником».

«Чайный домик» располагался в другом конце коридора и занимал одну секцию, не больше их отдела. Обстановка была спартанская, два стола, минимум оргтехники — под стать остальным обитателям — еще двум неулыбчивым парням подтянуто-спортивного вида. Они пытались набрать какой-то документ, Жанна быстро показала им нужные «окошки» и засобиралась назад.

— А вы еще долго здесь пробудете? — с надеждой спросил тот, что приходил за ней.

— В любом случае, не дольше восьми часов, — ушла от прямого ответа Жанна.

— Почему? — насторожился тот же самый маленький — заварной — «чайник».

— А вам разве не сказали, что в восемь здание закрывают? Проходит вооруженная охрана, и всех вежливо просят на выход.

Сервиз обменялся многозначительными взглядами.

«Да, похоже, не знали… Действительно — недавно здесь или вообще не из этой среды?»

Жанна встала и ушла к себе. Под диафрагмой у нее заныло, как бывало каждый раз, когда ее посещали дурные предчувствия. Она заперлась и, найдя в списке домашний номер Ершова и не застав его, наговорила на автоответчик свои опасения. Но вот когда он их прослушает? А сотового директора там не было…

На душе становилось все тягомотнее. Жанна сидела, немного одурело вглядываясь в строчки на дисплее, и усиленно соображала — а конкретно чем ей так не глянулись эти ребята? Что они здесь делают, даже не умея толком набрать текста?

«Компьютерная безграмотность. Нелогичная».

Часы показывали половину седьмого. Выхода не было. Жанна нашла в телефонной книжке мобильника давно не набиравшийся номер. Не сменил его хозяин, спасаясь от назойливых поклонниц?

Миша ответил через три гудка. Ждал чьего-то звонка?

— Да? — услышала Жанна его голос, несколько неуверенный, звучавший на фоне музыки и голосов.

— Извините великодушно, господин Дареев, что отрываю от важных дел. Вы на фирме «Глобал инвестментс» еще работаете?

— Да, почему нет. — Он чуть кашлянул. — Работаю.

— Ну, мало ли… Я только вчера из отпуска…

— Неужели?

— Да, и я не осведомлена о возможных переменах… Это Андреева, переводчик.

— Да, Жанна Юрьевна, узнал. Слушаю вас.

— Михаил Маратович, я из офиса… Вы же знаете, меня интуиция никогда не обманывает…

Так вот, у меня складывается впечатление, что кое-кто ожидает, когда я закончу работу и покину отдел, чтобы проникнуть туда.

— И почему же у вас сложилось такое впечатление?

Голос у Миши был неуловимо ироничен. «Думает, ищу предлога возобновить знакомство?»

— Сначала я застала у двери незнакомого человека, потом меня явно, но неуклюже выманивали из отдела и пытались разузнать, когда я уйду, — с расстановкой повествовала Жанна.