Любовь пахнет понедельником

Глава 2 Проскользнула какая-то биохимия

– Повтори мне ещё раз, как так вышло, что… – ответ на этот вопрос не был особо нужен Лизе, та и так всё понимала, но это не умаляло её негодования. Она хотела лишь одного: чтобы её лучшая подруга прекратила напиваться до такого состояния и творить всякое.

– Лиза, ты можешь помолчать? Я вообще-то слушаю, – перебила подругу Ева. Ей и так было тошно, голова раскалывалась так, что создавалось ощущение, что все швы черепа расползаются в разные стороны, а внутричерепное давление нещадно растёт. Наплевав на все нормы приличия, она полезла в рюкзак за бутылкой с водой. Понадеявшись, что лектор не смотрит в их сторону, студентка сделала глоток. Если живая вода из сказок и существует, то сейчас она была как раз перед ней. Стало полегче, но от чувства стыда и неловкости не сможет спасти даже волшебный артефакт. Еве было стыдно за вчерашнее, так что перед выходом из дома она обещала им обеим, себе и Лизе, что будет держать себя в руках.

– Хорошо-хорошо, мисс Моралистка, давай сделаем вид, что я вчера не тебя нашла в очередной раз, выходящей из туалета клуба с каким-то незнакомцем, – Лиза специально начала шептать это Еве в ухо, зная, как это раздражает. «Выходящей» было громко сказано: Ева выпала из кабинки прямо в руки подруги, тогда как следовавший за ней молодой человек был трезв и быстро покинул место своего преступления. Лиза невольно заметила его сходство с Егором Кридом и, если бы она не знала, что он только что воспользовался её пьяной подругой, поняла, что он ей даже мог понравиться.

– Не душни, и так голова раскалывается, а я, в отличие от некоторых, всё ещё хочу выйти на автоматы по всем предметам. – Ева потёрла сначала переносицу, потом виски и продолжила что-то записывать за лектором.

– Ой-ой-ой-ой, введение в физиологию действительно тебе в этом поможет. И кто ещё тут душнила?! – Лиза поймала суровый взгляд подруги, и ей пришлось принять своё поражение.

Она стала рассматривать свою подругу. Панцирь, которым Ева себя окружила, было тяжело пробить. Та даже волосы распустила, и они теперь спадали над тетрадью по обе стороны от лица студентки, скрывая её от внешнего мира. Распущенные… Это совсем не было похоже на Еву, старающуюся всегда убирать волосы на практических занятиях и даже лекциях. Или они скрывали что-то ещё? Ева почувствовала, что на неё смотрят в упор, и резко повернула голову.

– Что ещё? Хочешь сказать, не молчи, – от резкого движения волосы откинулись назад, и Ева поспешила вернуть их на место, но не успела.

– Что это там? – Лиза перехватила руку подруги. – Пора было бы к девятнадцати годам научиться маскировать засосы, – Лиза отвела взгляд, чтобы не вспоминать о вчерашнем.

– До этого мне никто их и не оставлял, – огрызнулась Ева и снова растворилась во введении в физиологию.

Они сидели на одном из последних рядов просторного амфитеатра лекционки, народу было очень много, неудивительно, как-никак первый лекционный день, это через пару недель на лекции будут ходить единицы. Ева, может, и хотела сесть куда-нибудь поближе, но похмелье давало о себе знать, голова болела, а подруга тянула её куда-то наверх. Между девушками повисло неловкое молчание, заполняемое фразами лектора о том, что физиология – это основа основ. Такое напряжение создавалось между ними каждый раз после совместных походов в клуб. Ева почувствовала, что Лиза толкнула её в бок, поэтому закатила глаза и спросила шёпотом:

– Ну что опять?

– Да ничего, если только тебе не интересно, что люди, которые сейчас были в главном корпусе, сфотографировали наше расписание по биохимии и… – Лиза была рада возможности направить диалог в другое русло, слушать лекцию или оставаться со своими мыслями один на один ей совсем не хотелось. Она выждала драматическую паузу, во время которой Ева начала уже выходить из себя.

– Что «и»?

– Я уже навела некоторые справки, у нас будет новый препод, он в институте только первый год, какой-то Нечаев И. А.

– Случайно, не Илья? – Ева смотрела за тем, как Лиза снова залипла в телефон, будто в чате курса была действительно жизненно важная информация. Может, туда вместе с расписанием кто-то отправил табличку «Как распознать инсульт», кто знает?

– Ага, Илья Александрович, группа, у которой он сейчас ведёт, пишет, что он милашка… погоди, а откуда ты знаешь? – Она и сама начала догадываться, но не хотела в это верить.

– Лиз, я, походу, вчера трахнула нашего нового препода, – ей по-прежнему было проще думать, что это она кем-то воспользовалась, а не кто-то ею.

Ева опустила глаза в тетрадь и начала делать вид, что записывает за лектором, хотя на самом деле вспомнила секунду вчерашнего вечера. Ту самую, во время которой вспышка осветила банковскую карту незнакомца и она успела прочитать выведенное серебристой краской на латинице имя «Илья Нечаев». Возможно, это было простым совпадением, но их город был слишком маленьким, чтобы по нему разгуливали два Ильи Нечаева, да и тот незнакомец из клуба, судя по возрасту, вполне мог быть ординатором, совмещающим работу и учёбу. Он вообще что-то вчера рассказывал о себе? Ева не могла вспомнить ни единого его слова, только их стоны в туалете клуба. Ей очень хотелось, чтобы это было просто случайностью, ну или чтобы он хотя бы не запомнил её. Вполне возможно, что тот за это лето трахнул достаточное количество девушек при схожих обстоятельствах, и его шансы запомнить именно её были ничтожно малы. Где-то в кишках начал завязываться узел, её начало тошнить, прилив паники был где-то рядом.

– Подожди, ты что?! – Лиза поняла, что последнее слово она буквально выкрикнула на всю аудиторию, поэтому ей пришлось судорожно откашляться, чтобы сделать вид, что всё в порядке, будто знакомство её подруги с новой дисциплиной не началось в туалете клуба, хотя очевидно, что между Евой и Ильёй Александровичем проскользнула какая-то биохимия. – Что делать будешь?

– Потом поговорим, – Ева опять уткнулась в тетрадку, ясно давая понять, что диалог окончен, и оставила подругу наедине с мыслями. Волосы снова разделили их непреодолимой стеной. Учёба всегда помогала отвлечься от последствий всяких глупостей, в этот раз тоже должно было сработать.

Если честно, Лиза не была удивлена, что всё обернулось именно так. Она ждала какой-то такой не особо приятной ситуации, которая бы отвадила Еву от клубных похождений раз и навсегда, и, кажется, сейчас был именно такой момент.

Девушки были знакомы ещё со школы, Ева всегда была примерной дочерью, подругой и ученицей. Гордость родителей и школы: ЕГЭ на 100 баллов и бюджет в медицинском. То, что происходило этим летом, этот пьяный угар, этот сексуальный отрыв, было совсем не похоже на ту Еву, которую Лиза знала столько лет. Лиза и не хотела бы каждый раз читать морали своей лучшей подруге, но вчера был пятый раз, когда ей передавали Еву из рук в руки. И каждый из этих пяти раз разбивал Лизе сердце. Ей даже начинало казаться, что хуже уже не будет, что биться уже нечему, но вчера она снова услышала знакомый звон битого стекла. Осознавать то, что парни в клубах радостно пользуются уязвимым состоянием девушек, было всегда больно, особенно когда приходилось наблюдать, как эти цепкие лапы сжимают твою лучшую подругу, а ты не можешь никак этому помешать. А осознавать, что ты могла помешать, но снова решила понаблюдать со стороны, было в тысячу тысяч раз больнее. Лиза сжала руки в кулаки и держала их, пока на ладонях не отпечатались чёрточки от впившихся ногтей. Это помогло ей не заплакать. Это была и её вина тоже.

Вчера от зоркого взгляда Лизы, не затуманенного алкоголем (нельзя пить, когда знаешь, что твоя лучшая подруга может в любой момент выкинуть какой-нибудь фокус), не скрылось, что зрачки Евы были неестественно расширены. Оба варианта событий не нравились ей в равной степени. Она не хотела верить, что Ева могла принять что-то добровольно. А думать о том, что Илья Александрович, их преподаватель и врач, мог подсыпать что-то в коктейль незнакомой девушке, было страшно. Беспечность подруги, с которой та общалась с мужчинами в клубах, бесила её. Лиза убеждала себя, что ей просто показалось, что это всё странное освещение, поэтому не стала пугать своими предположениями лучшую подругу, хотя это точно отбило бы у неё всё желание ходить по клубам. Да, она была душной, да, она вела себя, как чья-то мама, да, она могла бы просто силой удерживать Еву от походов в клуб, но всё было сложно.

Есть тысячи способов пережить расставания, при этом не разрушая саму себя: спортзал, йога, сублимация с помощью творчества, забота о себе, шопинг, в конце-то концов, но Ева решала свои проблемы по-другому. Через забытьё, алкоголь и секс с незнакомцами. Лиза не понимала, почему Ева выбрала именно этот способ, и от этого ей было очень грустно. Если бы она могла хоть что-то решать в этой жизни и как-то влиять на свою подругу, то они бы всё это лето провели в йога-студии, слушая удары гонга, совершенствуясь в дыхательных практиках, открывая чакры, себя и мир с новых сторон. Уехали бы на месяц на Бали… хотя нет, только не Бали. Вдруг Ева решила бы поиграть в Беллу Свон. Хватит девочек, разбившихся на байках.

Сейчас Лиза была как никогда рада началу учёбы, потому что знала, что глупая погоня за «автоматами» не даст её подруге думать ни о чём другом. Но этот препод… он явно всё усложнял, да и зовут его точно так же, как и бывшего Евы, и эти инициалы «ИА», да сразу же понятно, что перед тобой осёл и от него стоит держаться подальше.

Лиза надеялась, что Илья Александрович их не запомнил и этот семестр пройдёт ровно, как и предыдущие, но опасения были.

Остаток дня пролетел для Евы незаметнее, чем она ожидала, по-другому быть и не может, когда ты судорожно пытаешься вспомнить аминокислоты и выучить все функции и свойства белков, которые, по-хорошему, стоило начинать учить ещё с июля.

С Лизой она так и не поговорила, потому что и без слов всё знала. Обе хотели лишь одного – чтобы завтрашняя пара по биохимии прошла нормально. Под «нормально» они имели в виду, чтобы их препод не понял, что вчера с ним в клубе была одна из его студенток.

Все их надежды рухнули в один миг, когда Илья Александрович начал на паре проверять присутствующих:

– Ева Васильевна, – Ева подняла руку, он посмотрел в её сторону. – Ага, а у вас случайно нет сестры-близняшки Ангелины, которая учится на учителя начальных классов?

Когда Илья Александрович увидел милое и доверчивое лицо незнакомки из клуба среди своих студентов, он сначала удивился и подумал было, что обознался. Но потом увидел, как она неловко пытается от всех скрыть правую половину шеи, и широко ухмыльнулся. Этот вид приносил с собой воспоминания. Тогда со стороны танцпола доносились звуки музыки, из-за стенки чьи-то стоны, не менее сладкие, чем те, что срывались с губ девушки перед ним. Он наклонился к шее Евы, её кожа пахла корицей, но была солёной на вкус. Он не мог упустить возможности оставить свою метку, ещё толком не понимая, на что обрекает незнакомку перед собой. Следующие несколько месяцев должны были быть многообещающими. Охота продолжалась, небольшое пятнышко красным плащом матадора маячило перед глазами.

Позавчера на танцполе ему показалось, что он встретил свою давнюю знакомую, но обознался. Сейчас, при дневном свете, он понял, почему так произошло. Сходства между Евой и тем призраком из прошлого не заметил бы разве что слепой. Только у призрака, имя которому Маргарита, были всегда широко распахнуты глаза, как будто её чем-то удивили или испугали, что вообще не вязалось с её немного надменным и высокомерным характером. Да и волосы Маргариты сильнее отдавали рыжим, будто подчёркивая всю её ведьмину натуру и стервозность, а на носу и щеках красовались веснушки, которые она всегда пыталась замазать тональником.

Еве хотелось провалиться под землю: он её узнал. Она не помнила, что же ему наплела в тот вечер. Она закрыла глаза, чтобы вычленить хоть какие-то обрывки разговора в клубе, но нет, ничего не вышло. В сознании всплыл белый экран, на котором вспыхнули кадры сцены в туалете, которой в пору было быть частью фильма для взрослых. Со звоном битого стекла сменяющие друг друга картинки разлетелись на части, чтобы собраться в её размытое отражение в зеркале клуба, как будто это было и не отражение вовсе, а картина в духе импрессионизма. Шею обожгло как наяву. Пришлось открыть глаза.

Ева хотела ответить сегодня у доски. Она предпочитала завоёвывать авторитет с самых первых пар, но первое впечатление уже было испорчено. Ей ничего не оставалось, как ждать окончания трёхчасовой пары и тупо пялиться в тетрадь на формулы двадцати аминокислот, пытаясь сдержать слёзы. Она чувствовала, как Лиза гладит её по руке, что ж, хотя бы её подругу Илья Александрович не запомнил.

Когда все уходили, Ева замешкалась: молния на рюкзаке опять заела, и она сказала Лизе, чтобы не ждала ее. Когда ей наконец-то удалось застегнуть рюкзак, в аудитории они остались вдвоём с преподавателем.

– А я смотрю, ты никуда не спешишь. После случившегося в клубе захотелось провести ещё немного времени со мной? – Илья Александрович понимал, что Ева уже не была пьяна, но она, как и в тот раз, осталась одна, без друзей, и выглядела по-прежнему мило и наивно. – Так вот почему енот, – добавил он, взглядом указывая на шапочку, которую Ева сжала в руке так, что костяшки пальцев побелели.

Про себя он отметил, что сходство между Евой и его давней знакомой, девушкой, о которой он думал многие годы, было феноменальным. Им нравились даже одни и те же животные. Эти чёртовы еноты. Ева не улыбалась, но он был уверен, что её улыбка была бы такой же обезоруживающей. Он бы всё отдал, чтобы ещё раз увидеть эту улыбку.

– Я не понимаю, о чём вы, – Ева начинала паниковать, потому что без алкоголя уже не была такой смелой.

– Да брось, всё ты понимаешь, сама же тогда так и льнула ко мне. Я не против продолжить наше знакомство, но не думай, что у тебя от этого будут хоть какие-то поблажки, хотя… – он оглядел её с ног до головы и облизнулся. – Зависит от того, насколько хорошо ты будешь стараться и проявлять активность, если ты понимаешь, о чём я, – улыбнулся он и кончиками пальцев дотронулся до пятнышка на её шее.

– Вам не кажется, что вы ведёте себя очень непедагогично? – Ева невольно сделала шаг назад. – Что говорит этический кодекс о романах со студентками?

Ей стало очень мерзко и некомфортно, единственное, чего сейчас хотелось, это покинуть эту аудиторию, эту кафедру, желательно навсегда. Ей хотелось бежать, но она теперь была не в силах даже шелохнуться, как будто этот маленький шажочек выпил из неё все силы. Ева оказалась в цепких лапах страха и никак не могла из них выбраться. Мысли в её голове путались, паника накатывала. Это была ошибка, фатальная ошибка, не стоило покидать столик, за которым сидели её друзья. Ей показалось, что она начала дрожать. И вряд ли это был сократительный термогенез – в аудитории было достаточно тепло.

– Да ладно, чего ты, никто тут тебя ни к чему не склоняет, я говорю исключительно об учебном процессе, – Илья Александрович заметил, что Ева дрожит, ему нравилось, что она была напугана. Её глаза округлились и стали ещё больше, как и сходство между ней и его одноклассницей. – И не стоит тебе меня бояться, я же не укушу тебя, – на его губах появилась полузловещая, полусальная ухмылка. – Ну, если ты сама этого не попросишь.

Ева думала, что это послужит ей уроком на всю жизнь – не напиваться в клубах. Она уже мысленно зареклась не пить больше ничего крепче кефира или кваса. Кумыс, тан и айран табу тоже обошло стороной, хотя она никогда раньше их даже и не пробовала. Ева судорожно вспоминала приёмы самообороны, но ничего в голову ей не лезло, там был только белый шум, через который пробивались их стоны и вспышки света.

«Ну что, большая кошка, кто ты без музыки, своих друзей и нескольких коктейлей? – пронеслись мысли в её голове. – Вот и разгребай теперь».

– Я правда не хочу тебя пугать, – Илья Александрович понимал, что если Ева будет его бояться, то заполучить её будет куда сложнее, хотя гораздо интереснее. И всё же он попытался её успокоить. – Просто твоё поведение в клубе совсем не похоже на то, что я вижу сейчас. Как будто я позавчера и правда имел дело с другой Евой, с той, которая не против продолжить общение и за стенами клуба.

– За стенами клуба я думаю об учёбе и об учебных дисциплинах, а не о симпатичных молодых преподавателях, которые… – смелость вернулась к ней, но она поняла, что закапывает саму себя.

Студентку спас телефонный звонок, кто-то, по-видимому очень важный, позвонил её преподавателю, и тот покинул кабинет. Когда Илья Александрович вернётся, Евы здесь уже не будет.

Она выбежала из здания и побежала в сторону дома, все эмоции настигли её в прихожей. Ева сползла спиной по стене и заплакала, сама не понимая, из-за чего. Как будто слёзы помогут ей смыть случившееся в клубе.