Любовь прекрасна

9

И не в состоянии больше сдерживать свои эмоции, ой заключил ее в объятия. Они делали вид, что танцуют, но это была всего лишь уловка. Ленни не слышала ничего, кроме биения двух сердец, вторивших друг другу с удивительной гармонией. Спокойно, не стыдясь своей капитуляции, она сказала:

— Пойдем.

Спустя пять минут они уже сидели в машине, сильный шум мотора нарушал тишину пригорода, уличные огни лили искусственный свет на дорогу, соперничая с волшебством луны и звезд.

— Я хочу отвезти тебя домой, — сказал Стэнли, — ко мне домой.

Поколебавшись, Ленни кивнула.

И тут ее охватила паника. События развертывались так стремительно, она чувствовала, что еще не готова, что должна подумать. Стэнли протянул руку, крепко сжал ее пальцы. Его прикосновение возымело магическое действие, ее возбуждение улеглось, и сомнения отступили.

Его лицо хранило непроницаемость, но она знала, что с ним происходит то же самое, что и с ней. Еле сдерживаемое желание расслабляло ее тело, затуманивало голову, и лишь одна мысль будоражила ее кровь — есть этот мужчина и есть это мгновение.

— Все хорошо, — сказала она чуть запинаясь.

Ослабив свое пожатие, он спросил:

— Ты принимаешь противозачаточные таблетки?

— Нет, — прошептала она и ощутила легкий озноб, холодной струйкой пробежавший по позвоночнику.

— Презерватива достаточно? Если нет, я могу подождать.

Такая практичность должна была бы остудить ее пыл, подобно ледяному душу, уничтожить романтический аромат их отношений, но она уже достаточно хорошо знала его, чтобы не допустить ошибки, назвав его хладнокровным прагматиком.

И хотя мысль о ребенке от него заставила затрепетать ее сердце, она знала, что сейчас не время для осуществления такой заманчивой идеи.

— Вполне достаточно. Кроме того, у меня сейчас спокойный период.

Он задумчиво произнес:

— Представляю, что должны были чувствовать оба твоих приятеля, — тот, что оказался женат, и другой, склонивший тебя к помолвке. Ведь я делаю то же самое: готов взять тебя, не думая о последствиях…

Ее сердце подпрыгнуло, потом замедлило ход. Она сказала с расстановкой:

— Я хотела тебя с той минуты, когда в первый раз увидела… Я поняла, что люблю тебя, в тот вечер, когда ты привез меня домой после нашего первого обеда. Я смотрела в окно, а ты стоял внизу и глядел на меня.

Легкая усмешка, тронувшая его губы, не могла скрыть его страсти.

— Подобно трубадуру, стоящему у подножия замка и поющему о своей любви? — улыбнулся он. — Я говорил себе, что просто хочу убедиться, что ты в безопасности, а на самом деле стоял и ждал, что окно отворится и ты бросишь мне розу и вместе с ней обещание…

— К сожалению, розы у меня не было, — вздохнула она, ощущая его невыносимую близость. — А что касается обещания, то мои губы прошептали его тогда, хотя ты и не подозревал об этом.

— Будь осторожна, Ленни, не следует потворствовать моим фантазиям.

Леонора откинулась на спинку сиденья, чувствуя, как кровь горячим потоком обжигает тело.

— О, я не прочь исполнить некоторые из них, — застенчиво прошептала она.

Войдя в дом, они поднялись в просторную гостиную с видом на море. Серебряные отблески лунного света таинственными бликами падали на стены, на ковер на полу, придавали причудливость очертаниям мебели. Воздух дышал вечерней свежестью, к солоноватому дыханию моря примешивался горький запах дыма, по-видимому, где-то поблизости устраивали барбекю.

Стэнли, не включая света, подошел к бару.

— Хочешь что-нибудь выпить?

Ее смех рассыпался колокольчиком, но тут же оборвался.

— Нет.

— Одна моя фантазия близка к осуществлению, — сказал он, наблюдая за ней на расстоянии нескольких шагов. — Каждый раз, просыпаясь после ночи, что мы — в моем сне — провели вместе на этой тахте, меня мучило любопытство, как ты будешь выглядеть в лунном свете, запутавшемся в твоих волосах.

— И вот теперь ты можешь это увидеть, — улыбнулась она.

— Да. — Он подошел к ней и хрипло произнес: — Улыбнись мне, Леонора. Улыбнись так, как будто вся твоя жизнь была ожиданием этой ночи. Когда ты улыбаешься, я верю в существование рая.

Она улыбнулась, и тогда он шагнул к ней, раскрыл объятия, и их губы слились в поцелуе. Они целовались тогда, в саду, где воздух был напоен ароматом жасмина, но нежные поцелуи, наполненные теплом и наслаждением, были не слишком возбуждающими. Сегодня они шагнули в новое измерение.

Сила его желания пробудила в ней инстинкт, который стремительно вел ее по дороге темных таинственных эмоций, она отвечала со страстной готовностью, теряя разум и полностью растворяясь в чувственном порыве. Он поцеловал особенно чувствительное место, пониже уха, затем его губы спустились по нежной белизне ее шеи, и она ощутила, как от этой ласки слабеют колени и пульсирует кровь в самой укромной ложбинке ее тела.

Его неторопливая пылкая ласка истощила запас ее терпения, и она, не задумываясь, уступила бешеному порыву наслаждения. Когда его рука проникла в вырез ее платья и легла на спину, она застонала и, повернувшись, поймала губами его пальцы, лаская языком ладонь. Его грудь поднялась, он глухо заметил:

— Ты очень торопишься, думаю, будет лучше, если ты не станешь так спешить.

— Ты хотел бы, чтобы я, как кукла, лежала на спине и рассматривала лепнину на потолке?

Она намеревалась пошутить, но странный, прерывающийся звук собственного голоса шокировал ее.

Он взглянул на нее из-под полуприкрытых век.

— Нет, ради всего святого, нет! Просто я серьезно недооценил эффект, который ты оказываешь на меня. — Безудержное желание лишило его улыбку юмора. — А, какого черта… В конце концов мы можем вместе посмеяться над нашим первым разом! — Он отпустил ее и с улыбкой добавил: — Делай что хочешь и как хочешь!

Потрясенная его абсолютным доверием, Ленин прикоснулась губами к тому месту, где шея переходит в плечи и где она обнаружила пульсирующую жилку. Она долго не отнимала своего рта, смакуя вкус его кожи, а ее пальцы расстегивали пуговицы на его рубашке. Чувства переполняли ее — его близость, теплая шелковистость кожи, его особенный запах, удары его сердца под ладонью…

— Распусти волосы, — попросил он. — Я хочу чувствовать их своей кожей.

Ее глаза, не мигая, остановились на нем, она сняла заколку и тряхнула головой. Подобно тяжелому шелку, медовая волна упала на ее лицо, на плечи.

— Боже! — воскликнул Стэнли, его глаза блеснули, рука поднялась, пропуская шелковистую массу сквозь пальцы. — Леонора в лунном свете!

Радость наполняла ее, придавая уверенность. Она стянула с него рубашку. Ее глаза расширились, когда она увидела мощный торс, отливающий бронзой в неярком свете луны. Ее пальцы нежно передвигались по его широкой груди, Ленни вздыхала от наслаждения, дотрагиваясь до жесткой поросли, покрывающей ее.

— Как тебе удалось добиться таких мускулов? Я думала, все бизнесмены ходят в тренажерные залы три раза в неделю, и это все, — сказала она прерывистым полушепотом. Ей хотелось поцеловать его, языком пройтись по выпуклостям его мускулов и почувствовать его реакцию.

— Я много плаваю, — сказал он, сбрасывая рубашку на пол. — И потом, это просто хорошая фигура, так же, как и у тебя.

В какой-то момент дрожь пробежала по ее коже, но она не могла отвести от него глаз, она совсем забыла, какой он громадный и что кроется под его одеждой. Эта мимолетная мысль вскоре была забыта, и она возобновила свои ласки, восхищаясь упругостью и силой, которую ощущали ее пальцы.

Почти невнятно она сказала:

— Ты потрясающий, ты… ты внушаешь мне благоговение… и вместе с тем пугаешь меня.

— Я мужчина, — проговорил он лениво, — и этим все сказано. Мужчина, который хочет тебя больше, чем хочет дышать. Ты готова исполнить еще одну мою фантазию, Леонора?

— Какую?

— Я хочу, чтобы ты разделась передо мной…

Я хочу видеть это.

Есть ли на свете такое, чего бы она не сделала для него, подумала Ленни, глядя в его сверкающие, полуприкрытые тяжелыми веками глаза. А вслух сказала:

— Это старо как мир!

— Мы собираемся обсуждать мировые проблемы?

Она рассмеялась, поцеловала его и сказала:

— Не сейчас, как-нибудь в другой раз.

Медленно, словно провоцируя его, она скользнула руками по бедрам, очень медленно, не отводя взгляда от его горящих голубым пламенем глаз, нащупала подол платья и потянула его наверх.

— Не останавливайся, — приказал он, прерывисто дыша.

Мимолетное стеснение заставило ее поторопиться. Она сняла платье через голову и бросила его на спинку стула.

Платье было из плотного льна, и поэтому под ним был только лифчик и крохотные трусики-бикини из атласа цвета слоновой кости, а так как она была в сандалиях, сегодня обходилась без чулок.

— Так! — вздохнул Стэнли, его шепот прорезал тишину комнаты. — Все именно так, как я представлял себе с той памятной ночи… Высокая и статная, сильная, как греческая богиня…

Его руки на ее плечах были тяжелы и ленивы, но не больше, чем она могла вынести. В комнате, залитой серебряным светом луны, они стояли лицом друг к другу как два противника, пока Дайвер не сказал:

— Я никогда не испытывал ничего подобного.

Ленни простилась со своими страхами. Дрожащими пальцами она расстегнула застежку лифчика, розовые соски напряглись от прохладного воздуха комнаты и застыли в ожидании. Быстрым, косым взглядом она отметила, что, хотя Стэнли не двигался, его глаза пылали под опущенными ресницами. Она взялась за пряжку на его ремне. Он произнес ее имя, как заклинание. Потянувшись вперед, Ленни коснулась губами его загорелого мускулистого плеча, ее волосы упали тяжелой волной на его плечи и грудь.

На секунду его руки сжали ее бедра, но он тут же отдернул их, пробормотав сквозь зубы:

— Я хочу тебя так сильно, что не в состоянии контролировать себя. — Он поколебался, прежде чем закончить: — Боюсь, что могу обидеть тебя, причинить тебе боль.

— Ты не можешь обидеть меня, — сказала она тихо, но уверенно. — Я твоя половина, и во всем мире нет человека более похожего на тебя. Что бы ты ни сделал, это не может обидеть меня.

Он вытянул руки, его длинные пальцы слегка дрожали.

— Взгляни, я еле сдерживаюсь, чтобы не сорвать с тебя этот лоскуток атласа и не овладеть без предварительной подготовки. Я готов наброситься на тебя…

Ее смех растворился в комнате.

— Какая еще подготовка нам нужна, ради всего святого? Одно прикосновение к тебе воспламеняет меня. Я сгораю от твоей близости.

Ее слова разбили последние оковы, в которые он заключил свои эмоции. С глухими проклятьями, которые должны были ужаснуть ее, он стянул брюки, так быстро, что она не успела и глазом моргнуть. Когда она взялась за свое бикини, он прорычал:

— Нет, еще нет.

Удивленная, она непроизвольно окинула взглядом его обнаженное прекрасное тело.

Боже, подумала Ленни, встревоженная поспешностью своих предыдущих заверений, показавшихся ей сейчас слишком оптимистичными. Она подняла ресницы и увидела белую полоску зубов, глаза, темные, с голодным блеском, напряженные скулы — весь его вид говорил о том, что он едва сдерживает себя, отчаянно нуждаясь в ее поддержке. Она не была невинна, и ее не нужно было уговаривать, прибегая к ухищрениям, она была готова для него на все, и, если они сейчас же не займутся любовью, она умрет от ожидания.

Поэтому, обвив его руками, она предложила себя со всей очевидностью, ее улыбка провоцировала его. И она обрадовалась, когда голубые бриллианты зажглись в его глазах и, игнорируя ее стон, он поднял ее на руки и понес через холл в спальню, где сквозь окна проникало еще больше лунного света, растекаясь серебряным потоками по огромной постели. Одним движением он освободил ее от бикини, и, пока целовал ее губы, его пальцы следовали наверх по внутренней поверхности бедер и наконец проникли в ее лоно, горячее, зовущее, жаждущее его прикосновения.

— О Стэнли! Стэнли! — Ее слова прозвучали как сигнал, она ощутила его тяжесть, и, получив молчаливое одобрение, он вошел в нее в напряженной тишине.

Ленни часто дышала, с жадной готовностью отдаваясь чувственному опыту, с нетерпеливым одобрением принимая его.

Под его весом она беспомощно распласталась на постели. Став его пленницей, она и не думала сопротивляться. Их слаженный ритм обладания друг другом отдавался резонансом в каждой точке ее тела, она не могла чувствовать ничего, кроме мощной силы его желания, его выпущенной на волю энергии. Стэнли мастерски управлял ее телом, в сладостных муках содрогающимся под ним. Закрыв глаза, Ленни отвечала на каждый удар равносильным движением своих бедер, сжимала его своими округлыми коленями, обнимала широкую спину нежными руками.

Такая отчаянная, дерзкая чувственность не могла продолжаться вечно. Очень скоро она подошла к высшей точке наслаждения, изумляясь страшной энергии, которая протекала сквозь нее, когда она неслась в незнакомом измерении неведомых ощущений. Но когда он замедлил свои движения, она пробормотала «нет» и снова сжала его бедра, не отпуская от себя, стремясь взять еще больше, вкусить его еще и еще, найти секретное место соединения и снова раствориться в блаженном наслаждении.

И вновь сильная энергия его тела, грубое упорное усилие заставило ее испытать наслаждение, а когда она начала приходить в себя и прошептала его имя, слезы неудержимым потоком полились из глаз. Ленни плакала от счастья: она могла бы прожить жизнь и так и не узнать того чувства блаженства, которое подарил ей этот мужчина…

Он что-то сказал, она не поняла что, но, несмотря на сладостную истому, уловила перемену в его голосе. Ленни постаралась приоткрыть глаза, так что могла видеть его бронзовые плечи, его голову, откинутую назад, надменную линию шеи… Он продолжал путь к кульминации, и по выражению его лица она поняла, как много блаженства она дает ему. Это добавило ей возбуждения, и она еще раз содрогнулась под ним, ее пальцы впились в его сильные плечи.

Позже, когда она начала засыпать, он сказал:

— Такого со мной прежде никогда не случалось.

— Что ты имеешь в виду? — вздрогнула она.

Он повернулся, подобрал сползшую на пол простыню и укрыл ее, тесно прижимая к себе.

— Полное слияние.

Его рука коснулась ее плеча, прошлась по спине и остановилась на ягодицах. И она снова задрожала, на этот раз не от холода. Как, ради всего святого, ты могла зайти так далеко — и все еще хотеть большего? Наваждение, подумала она, он — наваждение.

— Полное слияние, — повторил он.

— Я тоже никогда не испытывала ничего подобного, — ответила она, целуя его грудь, чуть пониже сердца.

— Никогда?

Его голос звучал несколько напряженно, и она поспешила ответить:

— То, что было, не идет ни в какое сравнение… Правда, мой опыт невелик. — Должна ли она сказать ему, что у нее был только один любовник? Нет, не сейчас, подумала Ленни, вспомнив свою историю с Куином Макоу, это разрушит гармонию их первой ночи.

— Поскольку я жуткий эгоист, должен признать, мне лестно это слышать.

Его руки снова ласкали ее бедра, кожа горела от его прикосновений.

— Как вспышка молнии, — шептал он. — Как будто мы занимаемся любовью в грозу. Ты заставила меня сделать то, что со мной никогда не случалось, ни с одной женщиной, — потерять голову. — Он замолчал. — Прости, Ленни, мне не следовало говорить о моих былых увлечениях…

— Теперь это не имеет значения, — сказала она. Тень грусти легла на ее лицо. — Они все в прошлом. — Затаив дыхание, Ленни ждала подтверждения, неуверенная, что он ответит то, что ей хотелось услышать.

— Очень может быть, — усмехнулся Стэнли как-то неопределенно, отчего она приподнялась и, опершись на локоть, уставилась на него.

— Донжуан! — бросила Ленни, и ее ресницы затрепетали от смеха.

— Надеюсь, что нет. — Его глаза сверкнули. — Я упорно старался не поддаваться соблазну, но так устроен мир: трудно ломать традиции, сложившиеся за сотни тысяч лет. Женщина видит перед собой сильного мужчину и как бабочка летит на огонь.

— Я устала обсуждать эту тему, — вздохнула Ленни и добавила, маскируя легкую боль, — мне пора домой.

Они улетали в Хейстингс на следующее утро, и, хотя она уже упаковала вещи, ей было бы легче, если бы она провела остаток ночи в своей постели.

— Хорошо. — Он приподнял ее подбородок и посмотрел прямо в глаза.

— Ты переедешь ко мне, когда мы вернемся?

Паника охватила Ленни, она потеряла дар речи.

— Не знаю, — неуверенно протянула она, понимая, что ответ не удовлетворит Стэнли, но такое решение нельзя принимать сгоряча.

— Мы обсудим это по возвращении.

Она кивнула.

— Но тебе следует учесть, что я работаю дома.

Он погладил ее подбородок, и странная насмешливая улыбка скользнула по его губам.

— Ты начинаешь ставить условия, — сказал он и, рассмеявшись, поцеловал ее. — Конечно, я готов учитывать твои пожелания, но ты можешь сдать свою квартиру и таким образом выплатить кредит. В моем доме есть большое помещение для гаража, где можно устроить отличную мастерскую.

— Ты все продумал! — удивилась она, сомневаясь, нравится ли ей это.

— Я эгоист. Я хочу, чтобы ты жила здесь, потому что я счастлив только тогда, когда ты рядом. Но я понимаю, что еще многое предстоит урегулировать. Не беспокойся об этом сейчас.

Он не просил Ленни остаться и, когда отвез ее домой, поцеловал со щемящей нежностью, которая позволила ей сказать:

— Все будет хорошо!

На следующее утро Стэнли позвонил, когда она была еще в постели, и Ленни внутренне сжалась, опасаясь, что он скажет, что не сможет поехать.

— Все в порядке? — спросил он.

— Все прекрасно.

— Тогда встретимся через час.

Конечно, ее страхи напрасны, он едет с ней, и очень скоро она увидит его! Ее сердце слегка подпрыгнуло, и радость разлилась в душе, однако сомнения по-прежнему не оставляли ее. Он сказал, что любит, и она верила ему, он просил ее жить с ним, но не просил выйти за него замуж. Нахмурившись, она с силой ударила кулаком по подушке. То, что она слышала о браке его родителей, могло объяснить его подозрительное отношение к женитьбе.

Что ж, даже если это так, она все равно переедет к нему. Она слишком сильно его любит, чтобы отказаться, и, если он не хочет жениться, она не станет настаивать.

По дороге в аэропорт Стэнли сказал:

— Утром звонила Шарлотта. Она хочет отдать мне фотографии, которые принадлежали моему отцу.

— А почему они у нее? — переспросила Ленни.

— Потому что я не проявлял к ним никакого интереса. Несколько лет назад я даже советовал ей сжечь их.

Ленни заметила напряжение, с каким его длинные пальцы неожиданно сжали руль. Очень деликатно она спросила:

— Но почему, Стэнли?

— Из-за нескольких фотографий я не собирался менять свое мнение об отце. Не помню, сколько лет мне было, когда я понял, что он… скотина.

Она вздрогнула. Его голос был полон такой ледяной горечи, что у нее мурашки побежали по спине.

— Я уверена, тетя Шарлотта не стала бы предлагать фотографии, если бы не была уверена, что это очень важно.

— Я заберу их в воскресенье вечером.

Инстинкт подсказал Ленни, что не стоит комментировать его слова. Когда они подъезжали к аэровокзалу, она коснулась его руки.

— Интересно, как продвигаются ее поиски нашего общего предка?

— Если он действительно существовал, — заверил ее Стэнли, и уголки его рта дрогнули в улыбке, — Шарлотта непременно отыщет его след.

Тепло его улыбки проникло в ее сердце, и она улыбнулась в ответ. Она улыбнулась девушке, проверяющей билеты, и улыбнулась снова, усаживаясь против него в автобусе, который домчал их в маленький городок, где находился аэропорт.

Когда самолет, развернувшись над бухтой, пошел на посадку, она всматривалась в белые утесы на юге и на нагромождение холмов на севере: два потухших вулкана, словно два ангела-хранителя, возвышались позади Хейстингса. Ее сердце сжалось: хотя она никогда не будет жить здесь снова, этот город долго был ее домом.

Она перевела взгляд на Стэнли, он тоже смотрел в иллюминатор. Ее глаза задержались на его шее, сильной, загорелой, с темно-каштановыми завитками волос. Ленни вспыхнула, вспомнив, как ее пальцы ворошили эти волосы предыдущей ночью, вспомнила царапины, которые она умудрилась оставить на его спине. Самолет приземлился, вернув ее к действительности.

Ее мать и отчим встречали молодую пару. Они переводили изумленные взгляды с одного на другого, стараясь не выдать потрясения, произведенного их необычайным сходством. Розмэри была более взволнована, и Ленни понимала, что у матери действительно есть повод для беспокойства: неудачные романы дочери заставляли сомневаться в умении выбирать партнера. Правда, Ленни надеялась, что у матери достанет такта не высказывать настороженность по отношению к Стэнли.

Все осложнится, если мать не сумеет скрыть свою подозрительность, думала Ленни, сидя на заднем сиденье машины рядом со Стэнли и держась с ним за руки. Но Розмэри потребовалось немного времени, чтобы понять, почему дочь любит этого мужчину. Ее первый муж был как две капли воды похож на Стэнли!

Пока Билл обговаривал с женой детали званого ужина, Ленни послала Стэнли быстрый, незаметный взгляд, и ее сердце отозвалось радостью в ответ на его улыбку.

Конечно, Розмэри приготовила для них отдельные спальни. Ленни колебалась, когда мать показывала Стэнли комнату на первом этаже, далеко от ее собственной, но решила не встревать с замечаниями.

Позже, когда Ленни вела его по саду, он сказал:

— Думаю, будет лучше, если мы не будем спать вместе в доме твоих родителей.

Они остановились в тени огромной старой магнолии с тяжелыми белыми цветами, пахнущими лимоном и напоминающими фактурой чудесную зиму, и крупными темно-зелеными листьями, словно вырезанными из металла.

Кивнув, она быстро шепнула:

— Я тоже так думаю, хотя это и выглядит глупо.

Он тихо рассмеялся и поцеловал ее, на секунду прижав к себе совсем близко.

— Нет, скорее это сладко и невинно.

Она взмахнула ресницами, ее лицо стало серьезно.

— Я не невинна, Стэнли.

— Я тоже, — сказал он, отбрасывая прядку медовых волос с ее лба. — Это не имеет значения, как и тот факт, что нам придется спать в отдельных комнатах, пока мы здесь. У нас есть время, дорогая. И я люблю тебя.

В тот вечер Ленни надела шелковое платье персикового цвета, которое подчеркивало нежную матовость ее кожи, оттеняло золото волос и придавало глазам удивительный блеск. Но она прекрасно понимала, что не нарядное платье и тщательно нанесенная косметика делали ее неотразимой, а ощущение счастья, которое согревало ее душу, и взгляд любимого человека, устремленный на нее.

Вечер удался. Родителям отчима Стэнли пришелся явно по душе, кузены и друзья смотрели ему в рот, стараясь не пропустить ни одной высказанной им мысли, — он быстро расположил к себе всю компанию. Стэнли танцевал под старомодную мелодию с ее матерью и бабушкой, потом учил Ленни танцам, что-то вроде тустепа и чарльстона. Они смеялись над своими попытками, потом оставили эту затею и перешли к вальсу. Он был первоклассный танцор, и Леонора послушно плыла, уверенная, что последние бастионы недоверия окончательно пали.

После великолепного ужина она присела рядом с матерью отчима.

— Даже мужчины считают, что он славный парень, — сказала Эдна Уоррен, наблюдая своими выцветшими голубыми глазами, как Стэнли смеется в окружении других молодых людей. Она перевела взгляд на девушку. — Ты чем-то взволнована?

— У меня такое чувство, что маме он не нравится.

— Она немного беспокоится. — Старая женщина взглянула на Ленни. — Я не думаю, что он ей не нравится. Розмэри просто заняла выжидательную позицию, пока не убедится, достоин ли он ее дочери.

— Должна признаться, раньше мне не очень везло, — вздохнула девушка.

— Видно, ты поумнела, — улыбнулась старая леди. — Ты что-нибудь знаешь о том молодом человеке, с которым была помолвлена?

— Нет, — покачала головой Ленни, — он живет в Окленде.

— И ты все еще коришь себя?

— Да.

— Ну что ж, обещаю, что это будет единственный раз, когда я позволю себе прочитать нотацию. Постарайся не зевать от скуки. Знаешь, я давно пришла к выводу, что каждый сам должен устраивать свою жизнь. Можно по-разному относиться к окружающим, доставлять им радость или боль, но, в конце концов, только ты сам несешь ответственность за то, как распорядишься тем шансом, который дан тебе Богом.

Спокойный разумный разговор, казалось, должен был успокоить Ленни, но, несмотря на чудесный уик-энд, с его смехом, приятным общением и трогательной сентиментальностью, она не могла избавиться от мрачного предчувствия тайны, которая притаилась за всем этим весельем. Она не могла бы с уверенностью сказать, когда впервые поняла, что боится. Ленни чувствовала: что-то не так, равновесие было непоправимо нарушено.

После позднего воскресного завтрака одна дальняя родственница по имени Дороти Гирш, большеглазая и громогласная, интригующе заметила, глядя на Стэнли:

— Вы знаете, это потрясающе, как вы похожи на первого мужа Розмэри…

— Давно известно, что все люди имеют своих двойников, — попыталась сгладить неловкость Розмэри, которой, как и Ленни, надоели бесконечные восклицания и подозрения.

Миссис Гирш удивленно взглянула на нее, но продолжала:

— Невероятное совпадение. У твоего отца, Ленни, тоже была ямочка на подбородке?

— У меня есть его фотографии, — сказала Розмэри и вышла из комнаты.

Дороти хитро прищурила глаза, повернувшись к Биллу.

— Вы не возражаете? — спросила она.

— Нет, — сказал тот.

Розмэри вернулась с фотографиями и разложила их перед любопытной дамой.

— О, ваши свадебные фото! — Дороти перевернула одну фотографию и прочитала надпись на обороте. — Сидней. Что вы делали в Австралии, Розмэри?

— У меня был чудесный отпуск! — сказала она, намазывая тост маслом.

— Я удивлена, почему вы не вернулись домой, чтобы отпраздновать свадьбу?

— У нас не было денег на билеты. Приехали мои родители, и у нас была милая, скромная свадьба.

Дороти снова перевернула фотографию и, вглядевшись в нее, подняла глаза на Стэнли.

— Если не обращать внимания на то, что Истон был почти лысый, вы и он — просто одно лицо! Тут есть что-то фрейдистское! — Улыбаясь, она протянула ему фотографии.

Стэнли внимательно рассматривал их, но его лицо оставалось бесстрастным.

— Он был более светлый, — сказала Розмэри, намазывая мед на свой тост, — и не такой высокий.

Билл поднялся и, наклонившись, поцеловал ее.

— Несчастный человек, — сказал он. — Настоящая трагедия.

Розмэри прижалась щекой к его руке.

— Да, печально, — сказала она тихо.

— Ну, хорошо, — сказал Билл, — кто поможет мне собрать абрикосы? Мы должны обобрать дерево, прежде чем это сделают попугаи.

За два часа до отъезда в аэропорт Ленни стояла лицом к лицу с матерью. Держа в руках чашку чая, она смотрела через стекло веранды на зеленую лужайку, на сетку забора вокруг теннисного корта, где Стэнли, Билл и два юных кузена играли заключительный сет. Это была мирная картина, достойное завершение достойного уик-энда.

Переведя взгляд на мать, Ленни спросила:

— Тебе не нравится Стэнли?

Розмэри отхлебнула чай, потом с легким стуком поставила чашку на стол.

— С чего ты взяла? Очень нравится.

— И это все?

Розмэри рассмеялась.

— Ну хорошо, он очень красив, как ты, конечно, знаешь, и излучает абсолютную уверенность, притягивающую к нему людей. Не только женщины, но и все мужчины находят его неотразимым. Когда смотришь на него, понимаешь, что он знает, что делает и чего хочет. В любой ситуации.

Ленни подняла брови.

— Ну и…

— Он очень привлекателен, — сказала вновь ее мать. — Но тебе не кажется, что он чем-то похож…

— У него нет ничего общего с Куином Макоу! — крикнула Ленни. — Ничего общего! Он… хороший. Я уверена.

Ее мать наблюдала, как разгоряченные и довольные игроки, закончив игру, шли вдоль забора. Вскоре Ленни забыла неприятный разговор, но снова вспомнила о нем, когда они летели домой. Несмотря на предостережение матери, она знала, что ничего общего, кроме великолепной внешности, между Куином и Стэнли нет.

Но, возможно, истинная причина беспокойства матери была в другом? Стэнли напомнил ей мужчину, за которого она вышла замуж и которого потеряла при трагических обстоятельствах? Это, должно быть, неприятно — видеть похожее лицо, словно тот, другой, вернулся с того света.