Любовь в объективе

Глава 10.

Кристоф.

Финальные пробы – это нечто. Никогда не видел, чтобы для простых проб выстраивали целые декорации. Огромная куча народу, несколько павильонов, куда операторов и прочего персонала. Все суетятся, что-то обсуждают, разбившись на группы.

Майк, стоящий рядом, тыкает пальцем в разные павильоны и поясняет:

– Вон в том пробуются на второстепенные роли.

Ещё есть павильоны с кучей народу. Это для массовки. Никогда не видел, чтобы устраивали пробы для массовки. Нет, вру. Видел, но не в таких масштабах.

– А вон и наш главный герой, – показывает Майк.

Я присматриваюсь. Какой-то бородатый низенький, пухлый очкарик. У него такая огромная борода. Грёбаные волосы перекрывают чуть ли не всю грудь. На голове кепка восьмиклинка. Как у бандитов из одного английского сериала. Как он там… Точно! Острые козырьки. Хренов козырёк, блин. Типичный писатель, короче.

Этот любитель строчить важно осматривает каждое действие каждого актёра массовки. Там сейчас что-то типа суеты на рыночной площади. Писака подходит к одному из актёров и что-то объясняет ему. Тот кивает в ответ и пытается исправиться. Писатель мотает головой, глядя на помощника и помощника режиссёра, участвующего в постановке.

– А вон того хрена я знаю, – указываю на помощника писаки. – Видел его на пробах стервы.

– Стервы? – Майк непонимающе смотрит на меня.

– Ну та, за которую я просил узнать.

Он задирает подбородок.

– Понял. – Мы проходим дальше. – Короче, Крис, тебя хоть и одобрили. Ты, вроде как, главная звезда здесь, но всё равно, прошу тебя, не облажайся. Этот писатель… он придирчивый. Тебя запросто могут убрать с роли, если что-то сделаешь не так.

– Да уже понял, – недовольно хмыкаю я. – Видел только что, как он забраковал актёра массовки.

– Вот и я о том же! А это всего лишь актёр массовки, Крис!

– Похер, – говорю я. – И не с таким справлялись.

– Это не похер, Крис, – продолжает волноваться Майк. – Это всё очень серьёзно. В последний раз повторяю: это твой последний шанс вернуться на большие экраны и восстановить репутацию.

– Грёбаный бабский роман про любовь, – говорю я. – Херовый какой-то шанс.

– Студия хочет сделать так, чтобы фильм понравился всем. Книга обрела почти культовый статус сразу после выхода. Продалась огромными тиражами. Понятное дело, что основная аудитория – это женщины. Но киноделы хотят захватить как можно больше аудитории. Поэтому будет всё – начиная с любовной линией, заканчивая эпичными баталиями. Если фильм выстрелит в прокате, это будет бомба. – Майк кладёт ладонь на грудь. – Это будет такой взлёт для тебя, что ты даже не представляешь.

Я снова недовольно хмыкаю.

– С каких пор ты стал таким романтиком? Сам же знаешь, что нельзя пророчить успех фильму до тех пор, пока он не вышел в прокат.

– Это факт, – соглашается Майк. – Но тут другая ситуация. Все играет нам на руку. И в основном то, что сам автор книги руководит процессом.

– Чувствую, это будет непростая роль.

Майк кивает.

– Придётся слушать этого писаку.

– Ненавижу быть послушной сучкой.

– От этого зависит твоё будущее.

Я с пренебрежением смотрю на менеджера. Рука поднимается сама. Я даже не при чём. Она сама отвешивает ему слабый подзатыльник. Майк ошарашено смотрит на меня. «Не при людях же» – читаю я в его взгляде. «Она сама» – так же беззвучно, языком одного актёрского мастерства, отвечаю ему я.

– Не говори так больше, – прошу я. – Хорошо? – Он недовольно уводит взгляд в сторону. – Пойдём лучше познакомимся с этим книжником.

Мы идём прямо к павильону с массовкой. Подходим. Майк вежливо здороваться с каждым – с помощником режиссёра, с помощником писаки и под конец чуть ли не в пол кланяется самому писаке. Я же только нехотя вынимаю руки из карманов, когда настаёт моя очередь здороваться.

– Наша главная звезда! – довольно восклицает писака, когда я жму ему руку. Он так доволен, что кладёт вторую руку сверху, здороваясь со мной обеими. – Как ваше настроение? Состояние? – словно грёбаный доктор интересуется он. – Вы же понимаете, что от вашего настроя зависит многое. Только в хорошем здравии вы сможете проникнуться моим персонажем и отыграть его на все сто.

Господи, сколько же самомнения и бессмысленной болтовни. Ни хрена в этом сложного. Вышел, сыграл, готово. Чувствую, если он и дальше продолжит загружать мне голову своим высоким видением героев, придётся показать ему собственное видение.

– Ага, – лениво отвечаю я.

Майк чуть ли не сходит с ума от такого ответа. Он ошарашено смотрит на меня. Его лицо меняется. Делает это с таким трудом, будто сейчас обосрётся. Наконец он оборачивается к писаке с натянутой милой улыбочкой. Лицемер грёбанный.

– Господин Карвин, Кристоф хотел сказать, что сделает всё возможное, чтобы оправдать ваши ожидания.

– Да? – недоверчиво смотрит писака. – Что-то непохоже.

Майк деланно смеётся.

– А-а, да это он просто… понимаете, – он пододвигается к книжнику и понижает звук. Приходится прислушиваться, чтобы услышать, что он там снова выдумал. – Понимаете, просто Кристоф, как профессионал своего дела, предпочитает не тратить энергию на эмоции до того, как войдёт в роль. Поэтому он порой ведёт себя как мешок с картошкой.

– А-а, – писака отодвигается, удовлетворённый таким ответом. – Понимаю, – с рожей того ещё знатока говорит он.

Я же тем временем тыкаю майка в бок. Я не могу высказаться вслух, поэтому всё богатство моего недовольства проявляется на лице. Он нелепо отмахивается. Не хочет, чтобы я ему мешал. Что ж, хорошо, как скажешь. Майк возвращается к писаке и его сопровождению, я же тем временем покидаю их компанию и пытаюсь найти стерву в толпе ожидающих девок, что собрались в стороне. Не нахожу… Приходится достать телефон и набрать.

– Слушаю, – звучит недовольно из трубки.

– Здравствуй, киса, – настроение резко меняется. На лице появляется улыбка. – Что-то не могу тебя найти. Решила не приходить?

– Я на месте, – сухо сообщает девка.

– Ну так покажись, дорогуша.

– Зачем?

– Чтобы я провёл тебя к нужным людям.

– Сама справлюсь, – говорит она.

– Сама найдёшь нужных людей?

– Сама пройду кастинг по правилам.

Я смотрю по сторонам.

– Слушай, дорогуша, хватит злить меня. Если тебе нужна эта роль, сейчас же подойди к павильону с массовкой.

– Или что?

Губы поджимаются сами по себе. Я начинаю злиться. Как же она умеет испортить настроение. Сначала поднять, а затем сразу испортить.

Всё ещё оглядываюсь по сторонам. Молчу, ничего не говорю в телефон. И, о чудо! Наконец нахожу эту стерву.

– Или ничего, – говорю я и сбрасываю звонок.

Иду навстречу этой долбанутой. Она даже не видит меня. Спокойно убирает телефон в сумочку. Что, расслабилась, дорогуша? Ещё два шага. Я подхожу прямо к ней. Хватаю её за руку, разворачиваюсь обратно и тяну за собой. Она даже толком не сопротивляется. Только через пару метров начинаю слышать недовольные возгласы.

– Отпусти! Ты что себе позволяешь! Да кто ты такой! – бьёт меня сумкой.

Останавливаюсь, разворачиваюсь, замахиваюсь и… смотрю в её наглые прищуренные глаза.

– Ну давай, – кивает она на застывшую в воздухе руку.

Я смотрю на неё. Мне снова становится весело. Улыбаюсь. Умеет же. Умеет же сучка менять настроение по щелчку пальцев.

Подношу руку к её шее. Кладу. Аккуратно. Никогда ещё не был ни с кем так нежен. И вот теперь уже звучит смачный шлепок. Прямо по моей щеке. Конечно же я тут же закипаю от злости. Но перед тем, как ударить её в ответ, вижу, как она ошарашено смотрит куда-то мимо. Оглядываюсь. И понимаю, что почти все пялятся на нас. Вот же дерьмо! Хотел же обойтись без скандалов…