Любовь земная и любовь небесная. Выбранные мысли, афоризмы, исторические анекдоты, пословицы и поговорки на заданную тему

Душа и тело

О любом деле можно сказать, что оно само по себе не бывает ни прекрасным, ни безобразным. Например, всё что мы делаем сейчас, пьём ли, поём ли или беседуем, прекрасно не само по себе, а смотря по тому, как это делается, как происходит: если дело делается прекрасно и правильно, оно становится прекрасным, а если неправильно, то, наоборот, безобразным. То же самое и с любовью: не всякий Эрот прекрасен и достоин похвал, а лишь тот, который побуждает прекрасно любить.

Так вот, Эрот Афродиты пошлой поистине пошл и способен на что угодно, это как раз та любовь, которой любят люди заурядные. А такие люди любят, во-первых, женщин не меньше, чем юношей; во-вторых, они любят своих любимых больше ради их тела, чем ради души, и, наконец, любят они тех, кто поглупее, заботясь только об удовлетворении своей похоти и не задумываясь прекрасно ли это. Вот почему они и способны на что угодно — на хорошее и на дурное в одинаковой степени.

…Если поклонника, как бы рабски ни служил он по своей воле предмету любви, никто не упрекнёт в угодничестве, то и другой стороне остаётся одна непозорная разновидность добровольного рабства, а именно рабство во имя совершенствования…

Таков Эрот богини небесной: небесный и сам, он очень ценен и для государства, и для отдельного человека, поскольку требует от любящего и от любимой великой заботы о нравственном совершенстве.

…Все люди беременны как телесно, так и духовно, и, когда они достигают известного возраста, природа наша требует разрешенья от бремени. Разрешиться же она может только в прекрасном, но не в безобразном. Соитие мужчины и женщины есть такое разрешенье. А это дело божественное, ибо зачатие и рождение суть проявления бессмертного начала в существе смертном.

Любовь… исходит скорее от дружбы, чем от чувственного влечения. Но если больше всего от дружбы, то дружба и есть цель любви. Следовательно, чувственное влечение или вообще не есть цель, или оно есть ради дружбы.

Мужу и жене дружба, по-видимому, дана от природы, ибо от природы человек склонен образовывать, скорее, пары, а не государства — настолько же, насколько семья первичнее и необходимее государства…

(Аристотель)

Стыдно смотреть на тех, кто ликует, дорвавшись до Венериных утех, мерзко — на тех, кто ещё только рвётся к ним воспалённым желанием. Такой порыв обычно называется «любовью» (и я, право же, не могу подобрать ему другого имени), — и в нём видна такая слабость духа, которую и сравнить не с чем.

(Цицерон)

…Мы не должны допускать, чтобы над нами взяла верх страсть бурная и необузданная, сама себя ставящая ни во что и отдающаяся во власть другому. Взглянут на нас благосклонно — мы пуще распаляемся от доброты; отвернутся — нас раззадоривает надменность. Вредна и лёгкая любовь, и трудная: лёгкостью она берёт нас в плен, с трудностями заставляет бороться. Так что лучше нам остаться в покое, зная нашу слабость. Нестойкую душу нельзя вверять ни вину, ни красоте, ни лести, ни другим соблазнительным приманкам.

(Сенека)

Апостол Павел

Марсилио Фичина. Из «Комментария на «Пир» Платона»

…Порыв любящего не утоляется ни видом, ни прикосновением к телу. Ибо он желает не то или иное тело, но поклоняется, желает и испытывает трепет от сияния божественного величия, сверкающего в телах. Поэтому любящие не знают, чего желают или ждут, ибо не знают самого Бога, чей сокровенный вкус придаёт его делам некое наисладчайшее благоволение. Каковое благовоние повседневно нас возбуждает.

У Платона Павсаний утверждает, что Эрот является спутником Венеры. И полагает, что по необходимости существует столько же Эротов, сколько Венер. Он говорит о двух Венерах, которых соответственно сопровождают два Эрота. Одну Венеру он считает небесной, другую же вульгарной. Эта небесная Венера порождена небом без матери. Вульгарная же происходит от Юпитера и Дионы.

Платон называет любовь горькой вещью (в итал. тексте — сладостным горьким плодом). И справедливо, потому что всякий, кто любит, умирает. Орфей называет её сладостно-горькой, так как любовь есть добровольная смерть. Поскольку она есть смерть, она горька, но, так как смерть эта добровольна, — сладостна. Умирает же всякий, кто любит, ибо его сознание, забыв о себе самом, всегда обращается к любовнику.

Что, однако же, ищут они, когда взаимно любят друг друга? Они ищут красоту. Ибо любовь есть желание наслаждаться красотой. Красота же есть некое сияние, влекущее человеческую душу. Красота тела ведь есть не что иное, как само сияние, проявляющееся в привлекательности красок и линий. Красота же души есть сверкание, проявляющееся в согласии учёности и нравов. Этот свет тела не воспринимает ни слух, ни обоняние, ни вкус, ни осязание, но только зрение. А коль скоро одно лишь зрение воспринимает его, то одно оно и наслаждается им. Итак, только одно зрение наслаждается телесной красотой. Но так как любовь есть не что иное, как желание наслаждаться красотой, а воспринимает её только зрение, любящий довольствуется одним созерцанием тела. Страсть же обязательно является ни частью любви, ни чувством любящего, но есть лишь вид необузданности и смятение рабской души.

Посмотри, как люди злоупотребляют словами любви и ненависти. Если безумный юноша овладевает девушкой, толпа называет это любовью, в то время как гораздо вернее сказать, что это ненависть. Истинная любовь желает в ущерб себе быть полезной другим. А он не думает ни о чём, кроме собственного удовольствия. Значит, он любит не девушку, а себя, хотя он и себя-то не любит. Потому что никто не может любить другого, если до этого он не полюбил себя — но только праведно. Никто не может никого ненавидеть, если до этого он не возненавидел себя. Однако иногда хорошо любить — значит хорошо ненавидеть, а праведно ненавидеть — значит любить. Следовательно, тот, кто ради небольшого своего удовольствия (как он считает) строит девушке козни лестью и подарками, чтобы похитить у неё лучшее из того, что она имеет: целомудрие, стыдливость, простодушие, чистую совесть, славу, — как тебе кажется, он её ненавидит или любят? Конечно, нет ненависти больше, чем эта! Когда неразумные родителя прощают детям их пороки, обычно говорят, как нежно они их любят. Напротив, как жестоко их ненавидят те, которые в угоду своим страстям пренебрегают спасением детей.

(Эразм Роттердамский)

Мишель Монтень. Из «Опытов»

Мне не ведомы браки, которые распадались бы с большей лёгкостью или были сопряжены с большими трудностями, нежели заключённые из-за увлечения красотой или по причине влюблённости. В этом деле требуются более устойчивые и прочные основания, и действовать тут нужно с неизменною осторожностью; горячность и поспешность тут ни к чему.

Удачный брак, если он вообще существует, отвергает любовь и всё ей сопутствующее; он старается возместить её дружбой. Это — не что иное, как приятное совместное проживание в течение всей жизни, полное устойчивости, доверия и бесконечного множества весьма осязательных взаимных услуг и обязанностей.

А то, что мы видим так мало удачных браков, как раз и свидетельствует о ценности и важности брака. Если вступать в него обдуманно и соответственно относиться к нему, то в нашем обществе не найдётся, пожалуй, лучшего установления. Мы не можем обойтись без него, и вместе с тем мы его принижаем. Здесь происходит то же, что наблюдается возле клеток: птицы, находящиеся на воле, отчаянно стремятся проникнуть в них; те же, которые сидят взаперти, так же отчаянно стремятся выйти наружу. Сократ на вопрос, что, по его мнению, лучше — взять ли жену или вовсе не брать её, — ответил следующим образом: «Что бы ты ни избрал, всё равно придётся раскаиваться». Это сговор, к которому точка в точку подходит известное изречение: Человек человеку или бог или волк. Для прочного брака необходимо сочетание многих качеств. В наши дни он приносит больше отрады людям простым и обыкновенным, которых меньше, чем нас, волнуют удовольствия, любопытство и праздность. Вольнолюбивые души, вроде моей, ненавидящие всякого рода путы и обязательства, мало пригодны для жизни в браке…

Руководствуйся я своей волей, я бы отказался жениться даже на самой мудрости, если б она меня пожелала. Но мы можем сколько угодно твердить своё, а обычай и общепринятые житейские правила тащат нас за собой.

И сколь бы развращённым меня ни считали, я в действительности соблюдал законы супружества много строже, чем обещал или надеялся в своё время. Поздно брыкаться, раз дал стреножить себя. Свою свободу следует ревниво оберегать, но, связав себя обязательствами, нужно подчиняться законам долга, общим для всех, или во всяком случае прилагать усилия к тому. Кто заключает подобную сделку с тем, чтобы привнести в неё ненависть и презрение, тот поступает несправедливо и недостойно.

Если не всегда выполняешь свой долг, то нужно по крайней мере всегда помнить о нём и стремиться блюсти его. Жениться, ничем не связывая себя, — предательство.

Женщины нисколько не виноваты в том, что порою отказываются подчиняться правилам поведения, установленным для них обществом, — ведь эти правила сочинили мужчины, и притом без всякого участия женщин. Вот почему у них с нами естественны и неминуемы раздоры и распри, и даже самое совершенное согласие между ними и нами — в сущности говоря, чисто внешнее, тогда как внутри всё бурлит и клокочет.

Супружеская любовь создаёт человеческий род, дружеская любовь совершенствует его, а распутная любовь его развращает и унижает.

(Фрэнсис Бэкон)

…Божественная любовь, или радость, которую испытывает человек от чувства счастья и высшего совершенства Бога, до такой степени необходима для нашего истинно высшего блага, что сама по себе является этим высшим благом. А значит, и все прочие любовные чувства, и все прочие наслаждения подчинены любви к Богу и не могут иначе дать прочного наслаждения, т.е. такого, которое необходимо для содействия высшему благу, каковое, в свою очередь, является не чем иным, как долговременной радостью.

(Лейбниц)

Все народы единодушно относятся с презрением к распущенности женщин, потому что всем им внятен голос природы. Она установила нападение, она же установила и защиту и, внушив обеим сторонам желание, дала одной стороне дерзость, а другой — стыд. Она дала людям много времени для забот о самосохранении и лишь короткие моменты для воспроизведения своего рода.

Поэтому неправильно мнение, будто невоздержанность порождается законами природы, напротив, она является их нарушением; скромность и самообладание — вот что предписывается этими законами.

(Монтескьё)

Любовь — это дар небес, который требует, чтобы его лелеяли самые совершенные души и самое прекрасное воображение. Пылкие наслаждения усыпляются браком, дар небес утрачивается под влиянием грубого и безвкусного разврата, а выгода превращает его в товар.

(Гельвеций)

Добродетель женщины есть прекрасная добродетель. Добродетель мужского пола есть добродетель благородная. Женщины избегают дурного не потому, что оно несправедливо, а потому, что оно безобразно, и добродетельными будут для них поступки нравственно прекрасные.

(Кант)

Всякая сильная привязанность в лучших личностях ведёт к самоотвержению. Если человек не доходит до полного заклания собственного достоинства в честь чужого, то всё-таки удовольствие, достоинство любимого существа делается для него столь дорогим, что он находит наслаждение в принесении ему в жертву более или менее значительной части своих эгоистических удовольствий, следовательно, подчиняет частью своё Я другому, внешнему Я, в котором живёт помощью идеализации.

(П.Л. Лавров)

Смысл и достоинство любви как чувства состоит в том, что она заставляет нас действительно всем нашим существом признать за другим то безусловное центральное значение, которое, в силу эгоизма, мы ощущаем только в самих себе. Любовь важна не как одно из наших чувств, а как перенесение всего нашего жизненного интереса из себя в другое, как перестановка самого, центра нашей личной жизни. Это свойственно всякой любви… только эта любовь может вести к действительному и неразрывному соединению двух жизней в одну, только про неё и в слове Божьем сказано: будут два в плоть едину, т.е. станут одним реальным существом.

(В.С. Соловьёв)

В. Розанов. Из книги «Опавшие листья»

Любовь есть боль. Кто не болеет (о другом), тот и не любит (другого).

Отстаивай любовь свою ногтями, отстаивай любовь свою зубами. Отстаивай её против ума, отстаивай её против власти.

Будь крепок любви — и Бог тебя благословит.

Ибо любовь — корень жизни. А Бог есть жизнь.

Любовь подобна жажде. Она есть жаждание души тела (т.е. души, коей проявлением служит тело). Любовь всегда к тому, чего «особенно недостаёт мне», жаждущему.

Мы рождаемся для любви.

И насколько мы не исполнили любви, мы томимся на свете.

И насколько мы не исполнили любви, мы будем наказаны на том свете.

Любовь к другому человеку выступает как первейшая острейшая потребность человека.

(Н. Бердяев)

Блез Паскаль. Мысли

Время потому исцеляет скорби и обиды, что человек меняется: он уже не тот, кем был. И обидчик и обиженный стали другими людьми…

Он уже не любит эту женщину, любимую десять лет назад. Ещё бы! И она не та, что прежде, и он не тот. Он был молод, она тоже; теперь она совсем другая. Ту, прежнюю, он, быть может, всё ещё любил бы.

Человек тоскует, если ему приходится бросать то, к чему он пристрастился. Некто вполне доволен своим домашним очагом; но вот он встретил женщину и увлёкся ею или несколько дней с удовольствием играл в карты. Заставьте его вернуться к прежнему кругу занятий, и он почувствует себя несчастным. История из самых обыденных.

Чтобы до конца осознать всю суетность человека, надо уяснить себе причины и следствия любви. Причина её — «неведомо что» (Корнель), а следствия ужасны. И это «неведомо что», эта малость, которую и определить-то невозможно, сотрясает землю, движет монархами, армиями, всем миром.

Нос Клеопатры: будь он чуть покороче — облик земли стал бы иным.

Мы никогда не живём настоящим, все только предвкушаем будущее и торопим его, словно оно опаздывает, или призываем прошлое и стараемся его вернуть, словно оно ушло слишком рано. Мы так неразумны, что блуждаем во времени, нам не принадлежащем, пренебрегая тем единственным, которое нам дано, и так суетны, что мечтаем об исчезнувшем, забывая о единственном, которое существует. А дело в том, что настоящее всегда тягостно. Когда оно печалит нас, мы стараемся закрыть на него глаза, а когда радует — горюем, что оно ускользает. Мы тщимся продлить его с помощью будущего, пытаемся распорядиться тем, что не в нашей власти, хотя, быть может, и не дотянем до этого будущего.

Покопайтесь в своих мыслях, и вы найдёте в них только прошлое и будущее. О настоящем мы почти не думаем, а если и думаем, то в надежде, что оно подскажет, нам, как разумнее устроить будущее. Мы никогда не ограничиваем себя сегодняшним днём: настоящее и прошлое лишь средства, единственная цель — будущее. Вот и получается, что никогда не живём, а лишь предполагаем жить и, уповая на счастье, так никогда его и не обретём.

Горестность человеческой судьбы лучше всего постигли и выразили словами Соломон и Иов — счастливейший и несчастнейший из смертных. Один испытал легковесность наслаждений, другой — тяжесть несчастья.

Чтобы страсти не губили нас, будем вести себя так, словно нам отпущена неделя жизни.

Человек не ангел и не животное, и несчастье его в том, что, чем больше он стремится уподобиться ангелу, тем больше превращается в животное.

Живущий в скверне кричит, что он-то и следует законам природы, а вот живущий в чистоте их нарушает: так, плывущему на корабле кажется, будто стоящие на берегу отступают назад. И правый, и неправый отстаивают своё убеждение одинаковыми словами. Для верного суждения нужна неподвижная точка отсчёта. Стоящий в порту правильно судит о плывущих на корабле. Но где тот порт, откуда мы могли бы правильно судить о людской нравственности.

Люди делятся на праведников, которые считают себя грешниками, и грешников, которые считают себя праведниками.

Где любовь, тут и Бог

А Я говорю вам, что всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своём.

Если же правый глаз твой соблазняет тебя, вырви его и брось от себя, ибо лучше для тебя, чтобы погиб один из членов твоих, а не всё тело твоё было ввержено в геенну.

И если правая твоя рука соблазняет тебя, отсеки её и брось от себя, ибо лучше для тебя, чтобы погиб один из членов твоих, а не всё тело твоё было ввержено в геенну.

(Матфея V, 28, 29, 30)

Говорят Ему ученики Его: если такова обязанность человека к жене, то лучше не жениться.

Он же сказал им: не все вмещают слово сие, но кому дано; ибо есть скопцы, которые из чрева матернего родились так; и есть скопцы, которые оскоплены от людей; и есть скопцы, которые сделали сами себя скопцами для Царства Небесного. Кто может вместить, да вместит.

(Матфея XIX, 10, 11, 12)

Всякая похоть носит в себе своё наказание, и страдания, которые сопутствуют её удовлетворению, обличают её ничтожество.

(Л.Н. Толстой)

Камни

Пришли две женщины к старцу за поучением. Одна считала себя великой грешницей. Она в молодости изменила мужу и не переставая мучилась. Другая же, прожив всю жизнь по закону, ни в каком особенном грехе не упрекала себя и была довольна собой.

Старец расспросил обеих женщин об их жизни. Одна со слезами призналась ему в своём великом грехе. Она считала свой грех столь великим, что не ожидала за него прощения; другая же сказала, что не знает за собой никаких особенных грехов. Старец сказал первой:

— Поди ты, раба Божья, за ограду и найди ты мне большой камень — такой, какой поднять можешь, и принеси… А ты, — сказал он той, которая не знала за собой больших грехов, — принеси мне тоже каменьев, сколько осилишь, только всё мелких.

Женщины пошли и исполнили приказание старца. Одна принесла большой камень, другая полный мешок мелких каменьев.

Старец осмотрел камни и сказал:

— Теперь вот что сделайте: снесите вы назад камни и положите на те самые места, где взяли, и когда положите, приходите ко мне.

И женщины пошли исполнять приказание старца. Первая легко нашла то место, с которого взяла камень, и положила его, как он был; но другая никак не могла вспомнить, с какого места брала какой камень и так, не исполнив приказания, с тем же мешком каменьев вернулась к старцу.

— Так вот, — сказал старец, — то же бывает и с грехами. Ты легко положила большой и тяжёлый камень на прежнее место, потому что помнишь, откуда взяла его.

А ты — не могла, потому что не помнила, где взяла мелкие камни.

То же и с грехами.

Ты помнила свой грех, несла за него укоры людей и своей совести, смирялась и потому освобождалась от последствий греха.

Ты же, — обратился старец к женщине, принёсшей назад мелкие камни, — греша мелкими грехами, не помнила их, не каялась в них, привыкла к жизни в грехах и, осуждая грехи других, всё глубже и глубже завязала в своих.

Все мы грешны и все погибнем, если не будем каяться.

(Л.Н. Толстой «Круг чтения»)

Любовь даёт не только духовную внутреннюю радость тому, кто испытывает её, но она же и главное условие радостной мирской жизни.

Любовь — не любовь к одному исключительному лицу, а душевное состояние готовности любви ко всему есть то состояние, в котором одном мы сознаём божественное начало нашей души.

Не старайтесь привлекать к себе любовь других: любите и будете любимы.

Любить — значит жить жизнью того, кого любишь.

Любовь открывает нам благодетельную тайну: жить в согласии с самим собой и со всеми людьми.

Без любви никакое дело не приносит пользы, и всякое дело, внушённое любовью, как бы оно мало и ничтожно ни казалось, приносит изобильные плоды.

Религия есть высшая форма любви.

(Паркер)

Любовь есть лучшее проявление нашей души.

Чем больше человек проявляет любви, тем больше люди любят его. А чем больше его любят, тем ему легче любить других; оттого-то любовь бесконечна.

(Л.Н. Толстой «Круг чтения»)

Кто охвачен пламенем страстных влечений, кто жаждет наслаждений, тот всё растит свои похоти и сам заковывает себя в цепи.

Кто помышляет о радостях успокоения, кто, углублённый в свои думы, счастлив тем, в чём люди не видят счастья, тот разорвёт эти цепи смерти, тот навсегда сбросит их.

(Буддийская мудрость)

Светильник тела есть око; итак если око твоё будет чисто, то и всё тело твоё будет светло; а если оно будет худо, то и тело твоё будет темно.

Итак смотри: свет, который в тебе, не есть ли тьма?

(Луки, XI, 34, 35)

…Женщины в особенности заставляют меня сильнее чувствовать моё одиночество.

О, горе, горе! Как я страдал от них! Они чаще мужчин вызывали во мне ложную надежду, что я не одинок.

Когда вступаешь в любовь, кажется, что расширяешься, тебя охватывает нечеловеческое блаженство. Знаешь ли отчего? Знаешь ли, откуда это ощущение огромного счастья? Единственно от того, что воображаешь себя уже не одиноким. Одиночество, отчуждение человеческого существа, по-видимому, кончилось. Какое жалкое заблуждение!

Женщина ещё сильнее нас мучится тою вечною потребностью любви, которая гложет наше одинокое сердце; эта-то женщина составляет главную ложь мечты.

Тебе знакомы сладостные часы лицом к лицу с этим существом, длинноволосым, пленительным, одни взоры которого сводят нас с ума. Безумный восторг туманит ум! Чудная иллюзия охватывает нас! Кажется, что вот-вот она и я сольёмся в одно. Но это только кажется, и после недель ожиданий, надежд и лживых радостей я ещё сильнее, чем прежде, чувствую себя одиноким.

После каждого поцелуя, после каждого объятия одиночество растёт. И как оно ужасно, как мучительно! Поэт Сюлли Прюдом говорит:

И потом прощай. Всё кончено. Мы едва узнаём ту женщину, которая на мгновенье была для нас всем и задушевную мысль которой, конечно пошлую, мы даже никогда не знали.

Даже в те минуты, когда нам кажется, что в таинственном согласии наших существ, в полном смешении желаний и всех стремлений мы проникли в самую глубь её души, — слово, одно слово, случайно сказанное ею, раскрывает наш самообман и, как молния ночью, освещает пропасть, лежащую между нами.

И всё-таки ничего нет лучше этих вечеров с любимою женщиной, — вечеров молчаливых, когда чувствуешь себя почти счастливым от одного её присутствия. Не будем требовать большего, потому что никогда два существа не сольются вместе.

(Ги де Мопассан)

Лучше, чтобы одежда была впору совести, чем чтобы она была впору только телу.

(Л.Н. Толстой «Круг чтения»)

Раб своих страстей — самый низкий из рабов.

(Талмуд)

Жизнь как отдельного человека, так и всего человечества, есть неперестающая борьба плоти и духа. В борьбе этой дух всегда остаётся победителем, но победа эта никогда не окончательная, борьба эта бесконечна, она-то и составляет сущность жизни.

(Л.Н. Толстой «Круг чтения»)

Рассказывают про последователей одной секты, что они в конце собрания тушат свет, чтобы предаваться разврату.

В нашем обществе для того, чтобы предаваться разврату тушат свет разума: вином, табаком, морфием.

(Л.Н. Толстой «Круг чтения»)

Грех более всего ужасен, когда его совершает учёный человек. Невежественный простолюдин и развратный лучше, чем учёный и невоздержанный человек; потому что первый сбился с дороги по слепоте, а второй зрячим упал в колодец.

(Саади)

Люди ищут удовольствия, бросаясь из стороны в сторону, только потому, что чувствуют пустоту своей жизни, но не чувствуют ещё пустоты той новой потехи, которая их притягивает.

(Паскаль)

Пока ты не уничтожил до самого корня похотливую привязанность свою к женщине, до тех пор дух твой будет привязан к земному, как сосущий телец привязан к своей матери.

Люди, влекомые похотью, мечутся подобно зайцу, попавшему в западню; навсегда увязшие в путах жажды, они вновь подпадают страданию на долгие времена.

(Буддийская мудрость)

Любовь не есть основное начало нашей жизни. Любовь — последствие, а не причина. Причина любви — сознание в себе Божеского духовного начала. Это сознание требует любви, производит любовь.

(Л.Н. Толстой «Круг чтения»)

Любить того, кто нам приятен, не значит любить Бога, не значит вообще любить. Любовь истинная достигается усилием. Вспомни о том, что тот, с кем ты общаешься, любит себя так же, как и ты себя, и ты поймёшь, как тебе надо отнестись к нему.

(Л.Н. Толстой «Круг чтения»)

Самые захватывающие нас желания, это — желания похотливые, такие желания, которые никогда не удовлетворяются, и чем больше удовлетворяются, тем больше разрастаются.

(Л.Н. Толстой «Круг чтения»)

Желают, волнуются, страдают из-за дурного. Хорошее совершается без волнения.

(Л.Н. Толстой «Круг чтения»)

Есть люди, которые гордятся силою своих желаний, а не силою власти над желаниями.

(Л.Н. Толстой «Круг чтения»)

Вспомни, как страстно желал ты в прошедшем многого, что теперь вызывает в тебе если не отвращение, то пренебрежение. То же будет и с теми желаниями, которые теперь волнуют тебя. Вспомни, как много ты потерял, стараясь удовлетворить их. То же будет и теперь. Смиряй, утишай их, это всегда самое выгоднее и всегда возможное.

(Л.Н. Толстой «Круг чтения»)

Будьте совершенны, как совершён Отец ваш Небесный.

(Матфея, V, 48)

Каждый из нас, от императора до простолюдина, прежде всего должен заботиться о нравственном самосовершенствовании, так как это есть источник всеобщего блага. Ибо если начало не совершенно, то как же может быть конец совершен.

(Конфуций)

Свет разума, рождающийся от нравственного совершенства, называется естественной добродетелью. Нравственное совершенство, рождающееся от света разума, называется приобретённой святостью. Для нравственного совершенства необходим свет разума, для света разума необходимо нравственное совершенство.

(Китайская мудрость)

Совершенство — норма неба. Желать совершенного — норма человека.

(Гёте)

Любовь истинная, не на словах, а на деле — не только не может быть глупа, но только одна любовь даёт истинную проницательность и мудрость.

(Л.Н. Толстой «Круг чтения»)

Человек знает, что может победить всякую страсть. Если он иногда чувствует, что страсть преодолевает его, это не показывает того, что преодоление было невозможно. Это доказывает только то, что преодоление было невозможно на этот раз. Возница не бросает вожжей от того, что не сразу остановит коней, но продолжает тянуть. И кони останавливаются. Духовные вожжи воздержания не обрываются.

(Л.Н. Толстой «Круг чтения»)

Настраивать свой ум выше своих влечений — это и есть смысл воздержания. О нём один из отцов церкви говорит, что это не добродетель, а великое дело добродетели.

(Джонсон)

Всякая потребность утихает, а всякий порок увеличивается от удовлетворения.

(Амиель)

Всякий человек подобен укротителю диких зверей, а эти звери — его страсти. Вырвать их клыки и когти, зануздать их, приручить, сделать из них домашних животных, слуг, хотя бы и рычащих, но всё-таки покорных, — в этом личное воспитание.

(Амиель)

Владеть собою настолько, чтобы уважать других, как самого себя, и поступать с ними так, как мы желаем, чтобы с нами поступали, — вот что можно назвать учением о человеколюбии. Выше этого нет ничего.

(Конфуций)

Молодой человек! Отказывай себе в удовлетворении твоих желаний (в увеселениях, в роскоши и т.п.), если и не из стоического намерения совсем отказаться от удовлетворения их, то из тонкого эпикурейского желания иметь в виду всё более возрастающее наслаждение. Такая бережливость по отношению к твоему жизненному чувству сделает тебя, благодаря отсрочке наслаждения, в действительности богаче. Сознание, что наслаждение находится в твоей власти, плодотворнее и обширнее, как и всё идеальное, чем удовлетворённое посредством этого наслаждения чувство, потому что вместе с удовлетворением оно уничтожается.

(Кант)

Страсть в человеке сначала паутина, потом — толстая верёвка. Страсть вначале — как чужой, после — как гость и, наконец, как хозяин дома.

(Талмуд)

Всякая невоздержанность есть зачаток самоубийства; это невидимый поток под дом, который рано или поздно подмоет его фундамент.

(Блекки)

Истинно могуч тот, кто побеждает самого себя.

(Восточная мудрость)

Воздержание не достигается сразу. Жизнь всякого человека идёт не к усилению страстей, а к ослаблению их.

Время помогает усилиям и воздержанию.

(Л.Н. Толстой «Круг чтения»)

…В браке три четверти счастья человечества, а в остальном — едва ли четверть.

(Ф.М. Достоевский)

Давно как-то мне случилось прочесть в «Новом времени» прекрасный фельетон господина Ата о женщинах. Автор высказал в этом фельетоне замечательно умную и глубокую мысль о женщинах. «Женщины, — говорит он, — стараются нам доказать, что они могут делать всё то же, что и мы, мужчины. Я не только не спорю с этим, — говорит автор, — но готов согласиться, что женщины могут делать всё то, что делают мужчины, и даже, может быть, и лучше, но горе в том, что мужчины не могут делать ничего, близко подходящего к тому, что могут делать женщины».

Да, это несомненно так, и это касается не одного рождения, кормления и первого воспитания детей, но мужчины не могут делать того, высшего, лучшего и наиболее приближающего человека к Богу дела, — дела любви, дела полного отдания себя тому, кого любишь, которое так хорошо и естественно делали, делают и будут делать хорошие женщины. Что было бы с миром, что было бы с нами, мужчинами, если бы у женщин не было бы этого свойства и они не проявляли бы его? Без женщин — врачей, телеграфисток, адвокатов, учёных, сочинительниц мы обойдёмся, но без матерей, помощниц, подруг, утешительниц, любящих в мужчине всё то лучшее, что есть в нём, и незаметным внушением вызывающих и поддерживающих в нём всё это лучшее, — без таких женщин плохо было бы жить на свете. Не было бы Марии и Магдалины у Христа, не было бы Клары у Франциска Ассизского, не было бы на каторге жён декабристов, не было бы у духоборов их жён, которые не удерживали мужей, а поддерживали их в их мученичестве за правду, не было бы тысяч и тысяч безызвестных, самых лучших, как всё безвестное, женщин, утешительниц пьяных, слабых, развратных людей, тех, для которых нужнее, чем кому-нибудь, утешения любви. В этой любви, обращена ли она к Кукину, или к Христу, главная, великая, ничем не заменимая сила женщины.

(Л.Н. Толстой)

Не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить; а бойтесь более того, кто может и душу и тело погубить.

(Матфея, X, 28)

Любить — значит желать другому того, что считаешь за благо, и желать при том не ради себя, но ради того, кого любишь, и стараться по возможности доставить ему это благо.

(Аристотель)

Ты можешь пренебречь своею обязанностью перед супругом или супругой, можешь избавиться от той печали, которую дают тебе эти обязанности, можешь уйти. Но что же ты найдёшь?

Ту же печаль, но без сознания исполненной обязанности.

(Д. Эллиот)

Брак, как условие, есть обязательство двух людей разных полов иметь детей только друг от друга. Нарушение этого условия есть обман, измена и преступление.

(Л.Н. Толстой «Круг чтения»)

Великое дело то, когда две души чувствуют, что они соединены навеки с тем, чтобы поддерживать друг друга во всяком труде, во всяком горе, помогать друг другу во всяком страдании и быть соединёнными друг с другом в те молчаливые, невыразимые минуты последнего прощания.

(Д. Эллиот)

Какого великого блага могут достигнуть два любящие супруга, если они поставят своей целью совершенствование и будут помогать в этом друг другу: напоминанием, советом, примером.

(Л.Н. Толстой «Круг чтения»)

И приступили к Нему фарисеи и, искушая Его, говорили Ему: по всякой ли причине позволительно человеку разводиться с женою своею?

Он сказал им в ответ: не читали ли вы, что Сотворивший в начале мужчину и женщину, сотворил их? (Быт. 1, 27).

И сказал: посему оставит человек отца и мать и прилепится к жене своей, и будут два одною плотью (Быт. 2, 24).

Так что они уже не двое, но одна плоть. Итак, что Бог сочетал того человек да не разлучает (Матфея, XIX, 3, 4, 5, 6).

Всякий разводящийся с женою своею и женящийся на другой прелюбодействует, и всякий женящийся на разведённой с мужем, прелюбодействует (Луки, XVI, 18).

То, что муж и жена становятся одной плотью, не есть предписание, но подтверждение того состояния, в которое вступают муж и жена, живущие нравственной жизнью.

(Л.Н. Толстой «Круг чтения»)

Когда вы видите мудреца, подумайте о себе: имеете ли вы те же добродетели, как и он. Когда вы видите развратника, подумайте о себе: не имеете ли вы тех же пороков.

(Китайская мудрость)

…Быть блудником есть физическое состояние, подобное состоянию морфиниста, пьяницы, курильщика. Как морфинист, пьяница, курильщик уже не нормальный человек, так и человек, познавший нескольких женщин для своего удовольствия, уже не нормальный, а испорченный навсегда человек — блудник.

(Л.Н. Толстой)

Удивительное дело, какая полная бывает иллюзия того, что красота есть добро. Красивая женщина говорит глупости, ты слушаешь и не видишь глупости, а видишь умное. Она говорит, делает гадости, и ты видишь что-то милое. Когда же она не говорит ни глупостей, ни гадостей, а красива, то сейчас уверяешься, что она чудо как умна и нравственна.

(Л.Н. Толстой)

Теперь уже уверяют, что уважают женщину. Одни уступают ей место, поднимают ей платки; другие признают её права на занимание всех должностей, на участие в правлении и т.д. Это всё делают, а взгляд на неё всё тот же. Она орудие наслаждения. Тело её есть средство наслаждения. И она знает это. Всё равно как рабство. Рабство ведь есть не что иное, как пользование одних подневольным трудом многих. И потому, чтобы рабства не было, надо, чтобы люди не желали пользоваться подневольным трудом других, считали бы это грехом или стыдом. А между тем возьмут отменят внешнюю форму рабства, устроят так, что нельзя больше совершать купчих на рабов, и воображают и себя уверяют, что рабства уже нет, и не видят и не хотят видеть того, что рабство продолжает быть, потому что люди точно так же любят и считают хорошим и справедливым пользоваться трудами других. А как скоро они считают это хорошим, то всегда найдутся люди, которые сильнее или хитрее других и сумеют это сделать. То же и с эмансипацией женщины. Рабство женщины ведь только в том, что люди желают и считают очень хорошим пользоваться ею как орудием наслаждения. Ну, и вот освобождают женщину, дают ей всякие права, равные мужчине, но продолжают смотреть на неё как на орудие наслаждения, так воспитывают её и в детстве и общественным мнением. И вот она всё такая же приниженная, развращённая раба, и мужчина всё такой же развращённый рабовладелец.

(Л.Н. Толстой)

Вступление в брак… своим вытекающим из него последствием — рождением детей — определяет для вступивших в брак новую, более ограниченную форму служения Богу и людям. До брака человек непосредственно в самых разнообразных формах мог служить Богу и людям; вступление же в брак ограничивает его область деятельности и требует от него возвращения и воспитания происходящего от брака потомства, будущих служителей Богу и людям.

Что делать мужчине и женщине, живущим в браке и исполняющим то ограниченное служение Богу и людям, через возращение и воспитание детей, которое вытекает из их положения?

Всё то же: стремиться вместе к освобождению от соблазна, очищению себя и прекращению греха, заменой отношений, препятствующих и общему и частному служению Богу и людям, заменой плотской любви чистыми отношениями сестры и брата.

И потому неправда то, что мы не можем руководиться идеалом Христа, потому что он так высок, совершенен и недостижим. Мы не можем руководствоваться им только потому, что мы сами себе лжём и обманываем себя.

(Л.Н. Толстой)